Стефан Малларме  Иродиада. Сцена.
(С французского).

Кормилица - Иродиада.
К.
Не призрак !  Ты жива. Княжна, моя отрада.
Не где-то там в веках брела - пришла из сада.
Дай мне поцеловать твои персты...
И. Уйди !
От собственных волос, коснувшихся груди,
я в ужасе всегда, как будто льдом одета,
а волосы мои, все в переливах света,
бессмертны. Ты ж меня могла бы доконать.
Лобзанье для меня - смертельная печать,
Но красота и смерть - и так одно и то же.
Какие я о том свидетельства итожу ?
Толкуют про соблазн, пророчат о смертях
и горько пьют в тоске на траурных пирах.
Меня тянуло к львам в подземную темницу,
где весь их рыжий век в стенах из камня длится,
где рык, железный лязг и тьма, как ночь, темна.
Видала ль ты, чтоб я была устрашена ?
В мечтах я нахожу бассейн и облетаю -
и лилии с меня в струе плывут, как стая.
Влюблённо смотрят львы. Следят, как лепестки
белеют на воде, проворны и легки.
Бегут в моих мечтах, качаясь молчаливо.
Зато на наготу львы зарятся лениво.
Походкою моей смиряются моря...
Вот, старая, и ты не содрогайся зря.
Как вижу, стала ты не в меру боязливой.
Представила мою причёску дикой гривой.
Боишься посмотреть. Пожалуйста, не трусь.
Дай зеркало сюда. Я быстро причешусь.
К.
Дитя моё !  Возьми экстракты и эфиры.
В запасе у меня флакон весёлой мирры.
В эссенциях - живой  цветочный аромат.
Ты ж любишь запах роз ?
И. 
Нет, няня, это яд.
Духи опасны мне - и нет отравы злее.
Круженье в голове, когда от них хмелею.
Духи, смиряя боль, спасут от маеты,
но волосы мои - не вешние цветы.
Мне надобно от них, чтоб золотом сверкали,
чтоб матовость была порою, как в металле.
Хочу, чтоб холод их стерильный облекал,
как стены мне родных старинных зал -
от ваз, кольчуг, мечей в моём печальном детстве.
К.
Прости меня, княжна !  Ты хочешь опереться
на память - так, как я, - на темь старинных книг...
И.
Довольно ! Дай сюда мне зеркало на миг. 
О зеркало ! - Ты пруд, заледеневший в раме !
Как часто пред тобой сидела я часами.
В тебя, в свoих мечтах, смотрела, как в окно.
Мне грезилась листва, ушедшая на дно.
Я видела себя в тебе далёкой тенью.
И представлялась мне, как будто в сновиденье,
моя мечта тогда в бесплодной наготе.
Какая ж я ?
К.
Звезда ! В волшебной красоте !
Но расплелась коса...
И.
Не делай преступленья !
Я не могу стерпеть небрежного глумленья.
Безбожный твой порыв мне душу возмутил,
почти не бьётся кровь внутри остывших жил.
Не демон ли толкнул тебя на наглый жест
затем, чтоб возмутить и вызвать мой протест ?
Пыталась целовать персты к моей досаде.
Хотела надушить, чего, не знаю, ради.
Всё это шло подряд единой чередой
и, верно, бы потом закончилось бедой.
В опасностях прошёл весь день Иродиады.
К.
А небу ты мила, как диво и отрада.
Меж тем яришься ты и бродишь, будто тень,
с чего-то становясь всё злее каждый день.
А внешне ты, дитя, - прелестней иммортели,
как будто рождена для самой высшей цели, 
такая, что...
И. Так ты б забыла мой запрет ?
К.
Нет. Мне бы быть с тобой ! Знать каждый твой секрет.
И.
Молчи !
К.
Приходит он к тебе ?
И.
О вы, светила ! 
Не слушайте !
К.
Ты б лучше объяснила,
как в мраке мировом, среди сплошных тревог,
не умолять Творца, чтоб тот тебе помог 
и дал сыскать того, кто б был тебя достоин:
чтоб был он по душе, а разум твой спокоен.
Зачем ты хочешь жить ? 
И.
Лишь только для себя.
К. 
Тоскливейший цветок, живущий, не любя,
любуясь над водой своим же отраженьем.
И.
Ты лучше не мешай насмешек с сожаленьем. 
К.
Наивное дитя ! Пора бы стать трезвей.
Ты попросту смешна в надменности своей.
И.
Я вовсе не хочу людской опеки рьяной
и им не по зубам под львиною охраной.
Людей лишь за одно благодарю молчком:
мне в детстве парадиз однажды стал знаком -
в те дни, как ты меня вспоила молоком.
К.
Ты жертвою была в своей лихой судьбине.
И. 
Мне было по душе расти цветком в пустыне.-
Там цвёл особый сад - подземный сад камней !
Таких, что не найти сокровища ценней.
Там золото лежит под древними пластами,
скрывая от людей мифическое пламя.
И мелодичный свет, что льёт любой алмаз
приумножает блеск моих горящих глаз.
Металлы ! А от вас - отлив моей причёски.
Так волосы пышней: объёмисты и броски...
Кормилица ! Тот путь, что ставишь мне в пример -
внушение жилиц из колдовских пещер.
Я чую дух их чаш для вредных причащений.
Я вовсе не ищу греховных наслаждений,
но просто не люблю открытой наготы,
и мне претит под всплеск лазурной высоты,
идти на суд светил, чтоб выступить как диво.
И я уже дрожу заранее стыдливо. 
Умру, хоть не страшась ! -
Счастливейшей из роз.-
Сама хочу пугать своей копной волос.
Оставшись существом с субстанцией холодной,
победно возгоржусь, что я умру свободной,
в мерцании своей неброской чистоты;
а невинности своей;  в горении мечты,
в ночи меж белых льдин и в снежной вьюге млечной !

Наперсница, сестра и друг мой вековечный !
Моя мечта спешит - и движется уже
на редкостный твой свет. Он будто в мираже.
Я в грёзах здесь одна;  в безбрежной скуке мира,
где зеркало для всех - подобие кумира.
Оно как будто спит, а я теперь как раз
в него вперяю взор, прозрачный, как алмаз...
Последняя из грёз !  - И я так одинока...
К.
Ты хочешь умереть ?
И.
Нет, старая сорока !
Как в детстве, вновь зажги огонь в свечах.
Воск тает вроде слёз в растроганных очах.
Ты знаешь ли края, где б злобно и чрез меру
глядела бы с небес, досадуя,
 Венера,
готовая зажечь древесную листву ?
И мне не по себе. Не знаю, как живу.
Поди ж, не осуждай моих душевных бурь.
Задёрни жалюзи и убери лазурь,
что ангельски блестит в небесной глубине,
а мне она чужда, что сверху, что в волне.
Я ухожу.
К.
Уже ?
И.
Иду, не знаясь с ложью.
Неведомо куда. Иду по бездорожью.
Совсем не знаю тайн. Мне криков не слыхать.
Не убивайся зря. Не следует рыдать.
И пусть исчезнет всё, подверженное тленью.
Останутся одни прекрасные каменья.


---------------------------------------
Scene
La Nourrice - Herodiade
N.
Tu vis ! ou vois-je ici l'ombre d'une princesse ?
A mes levres tes doigts et leurs bagues et cesse
De marcher dans un age ignore...

H.
                    Reculez.
Le blond torrent de mes cheveux immacules
Quand il baigne mon corps solitaire le glace
D'horreur, et mes cheveux que la lumiere enlace
Sont immortels. O femme, un baiser me turait
Si la beaute n'etait la mort...
                    Par quel attrait
Menee et quel matin oublie des prophetes
Verse, sur les lointains mourants, ses tristes fetes,
Le sais-je ? tu m'as vue, o nourrice d'hiver,
Sous la lourde prison de pierres et de fer
Ou de mes vieux lions trainent les siecles fauves
Entrer, et je marchais, fatale, les mains sauves,
Dans le parfum desert de ces anciens rois :
Mais encore as-tu vu quels furent mes effrois ?
Je m'arrete revant aux exils, et j'effeuille,
Comme pres d'un bassin dont le jet d'eau m'accueille,
Les pales lys qui sont en moi, tandis qu'epris
De suivre du regard les languides debris
Descendre, a travers ma reverie, en silence,
Les lions, de ma robe ecartent l'indolence
Et regardent mes pieds qui calmeraient la mer.
Calme, toi, les frissons de ta senile chair,
Viens et ma chevelure imitant les manieres
Trop farouches qui font votre peur des crinieres,
Aide-moi, puisqu'ainsi tu n'oses plus me voir,
A me peigner nonchalamment dans un miroir.
N.
Sinon la myrrhe gaie en ses bouteilles closes,
De l'essence ravie aux vieillesses de roses,
Voulez-vous, mon enfant, essayer la vertu
Funebre?
H.
                    Laisse la ces parfums ! ne sais-tu
Que je les hais, nourrice, et veux-tu que je sente
Leur ivresse noyer ma tete languissante ?
Je veux que mes cheveux qui ne sont pas des fleurs
A repandre l'oubli des humaines douleurs,
Mais de l'or, a jamais vierge des aromates,
Dans leurs eclairs cruels et dans leurs paleurs mates,
Observent la froideur sterile du metal,
Vous ayant refletes, joyaux du mur natal,
Armes, vases depuis ma solitaire enfance.
N.
Pardon ! l'age effacait, reine, votre defense
De mon esprit pali comme un vieux livre ou noir...
H.
Assez ! Tiens devant moi ce miroir.
O miroir !
                    Eau froide par l'ennui dans ton cadre gelee
Que de fois et pendant des heures, desolee
Des songes et cherchant mes souvenirs qui sont
Comme des feuilles sous ta glace au trou profond,
Je m'apparus en toi comme une ombre lointaine,
Mais, horreur ! des soirs, dans ta severe fontaine,
J'ai de mon reve epars connu la nudite ! 
Nourrice, suis-je belle ?
N.
                         Un astre, en verite
Mais cette tresse tombe...
H.
                         Arrete dans ton crime
Qui refroidit mon sang vers sa source, et reprime
Ce geste, impiete fameuse : ah ! conte-moi
Quel sur demon te jette en le sinistre emoi,
Ce baiser, ces parfums offerts et, le dirai-je ?
O mon coeur, cette main encore sacrilege,
Car tu voulais, je crois, me toucher, sont un jour
Qui ne finira pas sans malheur sur la tour...
O jour qu'Herodiade avec effroi regarde !
N.
Temps bizarre, en effet, de quoi le ciel vous garde !
Vous errez, ombre seule et nouvelle fureur,
Et regardant en vous precoce avec terreur ;
Mais toujours adorable autant qu'une immortelle,
O mon enfant, et belle affreusement et telle
Que...
H.
                    Mais n'allais-tu pas me toucher ?
N.
                         ... J'aimerais
Etre a qui le destin reserve vos secrets.
H.
Oh ! tais-toi !
N.
                    Viendra-t-il parfois ?
H.
                         Etoiles pures,
N'entendez pas !
N.
                    Comment, sinon parmi d'obscures
Epouvantes, songer plus implacable encor
Et comme suppliant le dieu que le tresor
De votre grace attend ! et pour qui, devoree
D'angoisses, gardez-vous la splendeur ignoree
Et le mystere vain de votre etre ?
H.
                         Pour moi.
N.
Triste fleur qui croit seule et n'a pas d'autre emoi
Que son ombre dans l'eau vue avec atonie.
H.
Va, garde ta pitie comme ton ironie.
N.
Toutefois expliquez : oh ! non, naive enfant,
Decroitra, quelque jour, ce dedain triomphant.
H.
Mais qui me toucherait, des lions respectee ?
Du reste, je ne veux rien d'humain et, sculptee,
Si tu me vois les yeux perdus au paradis,
C'est quand je me souviens de ton lait bu jadis.
N.
Victime lamentable a son destin offerte!
H.
Oui, c'est pour moi, pour moi, que je fleuris, deserte !
Vous le savez, jardins d'amethyste, enfouis
Sans fin dans de savants abimes eblouis,
Ors ignores, gardant votre antique lumiere
Sous le sombre sommeil d'une terre premiere,
Vous, pierres ou mes yeux comme de purs bijoux
Empruntent leur clarte melodieuse, et vous
Metaux qui donnez a ma jeune chevelure
Une splendeur fatale et sa massive allure !
Quant a toi, femme nee en des siecles malins
Pour la mechancete des antres sibyllins,
Qui parles d'un mortel ! selon qui, des calices
De mes robes, arome aux farouches delices,
Sortirait le frisson blanc de ma nudite,
Prophetise que si le tiede azur d'ete,
Vers lui nativement la femme se devoile,
Me voit dans ma pudeur grelottante d'etoile,
Je meurs !
                    J'aime l'horreur d'e

tre vierge et je veux
Vivre parmi l'effroi que me font mes cheveux 
Pour,le soir, retiree en ma couche, reptile
Inviole sentir en la chair inutile
Le froid scintillement de ta pale clarte
Toi qui te meurs, toi qui brules de chastete,
Nuit blanche de glacons et de neige cruelle !
Et ta soeur solitaire, o ma soeur eternelle
Mon reve montera vers toi : telle deja,
Rare limpidite d'un coeur qui le songea,
Je me crois seule en ma monotone patrie
Et tout, autour de moi, vit dans l'idolatrie
D'un miroir qui reflete en son calme dormant
Herodiade au clair regard de diamant...
O charme dernier, oui ! je le sens, je suis seule.
N.
Madame, allez-vous donc mourir?
H.
                    Non, pauvre aieule,
Sois calme et, t'eloignant, pardonne a ce coeur dur,
Mais avant, si tu veux, clos les volets, l'azur
Seraphique sourit dans les vitres profondes,
Et je deteste, moi, le bel azur !
                    Des ondes
Se bercent et, la-bas, sais-tu pas un pays
Ou le sinistre ciel ait les regards hais
De Venus qui, le soir, brule dans le feuillage :
J'y partirais.
                    Allume encore, enfantillage
Dis-tu, ces flambeaux ou la cire au feu leger
Pleure parmi l'or vain quelque pleur etranger
Et...
N.
     Maintenant ?
N.
                    Adieu. Vous mentez, o fleur nue
De mes levres.
                    J'attends une chose inconnue
Ou peut-etre, ignorant le mystere et vos cris,
Jetez-vous les sanglots supremes et meurtris 
D'une enfance sentant parmi les reveries
Se separer enfin ses froides pierreries.
 
Примечание.
Этот драматический отрывок из незавершённой автором произведения можно прочесть
также в русских переводах Марка Талова и Романа Дубровкина.