Стефан Малларме Послеполудень фавна. Эклога
Стефан Малларме  Фавн
(С французского).

Да славятся в веках два дивных существа:
увидел этих нимф - вскружилась голова !
Румянец их мелькнул, и я с тех пор в сомненье:
была ли это явь ? - Не блажь ? Не сновиденье ?

В сплетении ветвей и вроде без чудес,
вокруг меня растёт лишь неподдельный лес.
На дивный идеал и воплощенье грёзы
могли подать намёк обманчивые розы.
Нет, Фавн ! Красавиц нет. Они - предмет мечты. -
Туманные глаза блондиночки чисты,
прохладны, и, на вид, она совсем бесстрастна.
Другая - как огонь, во всём сестре контрастна -
как бриз, взъерошит вмиг рукой моё руно.
Но нет !  В столь душный час ей это не дано.
Тяжёлая жара. Все к полдню ошалели.
Журчат, взамен воды, лады моей свирели;
и музыкой моей края оглашены -
лишь ею в эту сушь да в жар орошены.
Из парочки стволов летят шальные трели,
спешат за горизонт, что тает на пределе.
Аккорды разнеслись по дремлющим лесам;
и вдохновенный звук несётся к небесам.

О сицилийский край, болотные угодья,
где я, не чтя светил, охочусь в мелководье.
Ты тих в салютах искр. Тут вряд ли УМОЛЧИШЬ:
"Да, я здесь укрощал нарезанный камыш -
с талантом ! И тогда - на золотых просторах
лоза, как в зеркалах, могла цвести в озёрах,
спокойные стада дивили белизной,
а песнь моя неслась в симфониях с иной...
Лебяжий взлёт ! Но нет ! Спасаются наяды,
ныряют..."
           Я горю. Мне разрядиться надо.
Не понял, по каким запрятались местам.
Но к ним меня влекло. Встревожился и сам.
Как пробудился вдруг, не справившись с напастью.
Упрям и одинок. Охвачен древней страстью.
Как Ирис ! Как любой бесхитростный простак.

Иным, однако был полученный мной знак:
коварные уста, тишком, довольно рьяно,
притронулись к груди. На ней осталась рана.
Невероятный след божественных клычков,
каким не наградят болтливых чудаков.
Нет, лучше пусть свирель поёт под небесами
и, вместо слов звуча, выплёскивает пламя
волнующей мой дух пленительной мечты;
пусть распевает в честь окрестной красоты:
и позабавлю я себя ж сопоставленьем
меж высшей красотой и простодушным пеньем.
Забудусь-ка я сном, прилягу на спине,
могу и на боку, и прослежу во сне
за долгой чередой картин чудес и вздора.

А ты, сирень, расти, укрась собой озёра.
Цвети на берегах и веточки раскинь.
Поведаю тебе про двух моих богинь.
Мне снится их краса и чудятся их ласки.
На фресках с их теней я снял бы опояски.
Бывало, выжму гроздь - до капли, дочиста.
Досадно, что сплыла былая красота.
Пустая кожура, как съёжится, - невзрачна.
Раздую - заблестит, и вновь она прозрачна.
Любуйся, но увы ! Конечно, только днём.

Богини !  РЕЧЬ О ТОМ, ЧТО СТАЛО ТОЛЬКО СНОМ:
"Мой взор пронзал тростник и плечи жёг наядам,
купавшимся вблизи, в волне со мною рядом.
Какой взбешённый крик поднялся до небес !
Так вид бессмертных тел и шевелюр исчез
во всплесках, в их возне да в блеске безделушек.
Я ж, налетев, застиг обнявшихся двух душек,
дремавших в полусне, на их беду, вдвоём.
Их было не разнять - никак и нипочём.
Хватаю их, тащу, не разорвав сплетенья.
Ехидная листва качнулась в возмущенье.
На солнце их понёс - под сень пахучих роз -
для радостных забав среди колючих лоз".
В плену рвалось из рук живое это бремя,
а я, сжимая груз, в восторге был в то время,
и был силён, упрям, настойчив, но не груб.
Девиц пугал напор разгорячённых губ.
Одна - почти без сил, в другой зажглась отвага,
а лица и тела везде объяла влага:
и слёзы шли из глаз, и пробивался пот.
А я хотел унять весь страх, что их гнетёт.
"Был грех - и весь на мне. Теперь грызёт досада:
пытался целовать укрытое от взгляда.
Казалось, с младшей шла попытка на успех.
Когда хотелось скрыть при том довольный смех,
когда почти сломил её сопротивленье,
так старшая сестра была уже в волненье,
и первой не пришлось стыдиться и краснеть...
А я вот сплоховал: разжал тугую сеть.
Подружки - вскок да прочь, не подождав хоть малость.
В божественных сердцах не бытовала жалость".

Что ж, к радостям меня другие повлекут:
накинут на рога из кос сплетённый жгут.
Ты знаешь, страсть моя, как сладостью богаты
и пчёл к себе зовут созревшие гранаты.
Вот так и наша кровь, сильнее, чем магнит,
несчётные века всех жаждущих манит.
А осенью в лесах, в дни золота и пепла,
на праздничных пирах в нас страстность только крепла.
Венера иногда встречала здесь рассвет.
На лавах Этны есть её глубокий след...
Тревожит грустный сон. Всё пламя отпылало.
Царицею владел -
                 отмщение настало.
И ни к чему роптать. Раскаялся вполне,
и весь я истомлён, как в пекельном огне.
Пора уже заснуть, забыть своё беспутство;
как любо, на песке спокойно растянуться,
пошире рот раскрыть: ждать звёздного вина.

Эй, парочка, прощай !  Ты в тень обращена.
---------------------------------------------
Stephane Mallarme  L"apres-midi d'un faune.  Eglogue

Le faune

Ces nymphes, je les veux perpetuer.

Si clair,
Leur incarnat leger, qu"il voltige dans l"air
Assoupi de sommeils touffus.

Aimai-je un reve ?

Mon doute, amas de nuit ancienne, s"acheve
En maint rameau subtil, qui, demeure les vrais
Bois memes, prouve, helas ! que bien seul je m"offrais
Pour triomphe la faute ideale de roses.
Reflechissons..

ou si les femmes dont tu gloses
Figurent un souhait de tes sens fabuleux !
Faune, l"illusion s"echappe des yeux bleus
Et froids, comme une source en pleurs, de la plus chaste :
Mais, l"autre tout soupirs, dis-tu qu"elle contraste
Comme brise du jour chaude dans ta toison !
Que non ! par l"immobile et lasse pamoison
Suffoquant de chaleurs le matin frais s"il lutte,
Ne murmure point d"eau que ne verse ma flute
Au bosquet arrose d"accords ; et le seul vent
Hors des deux tuyaux prompt ; s"exhaler avant
Qu"il disperse le son dans une pluie aride,
C"est, a l"horizon pas remue d"une ride,
Le visible et serein souffle artificiel
De l"inspiration, qui regagne le ciel.

O bords siciliens d"un calme marecage
Qu"a l"envi des soleils ma vanite saccage,
Tacite sous les fleurs d"etincelles, CONTEZ
"Que je coupais ici les creux roseaux domptes
 Par le talent ; quand, sur l"or glauque de lointaines
Verdures dediant leur vigne a des fontaines,
Ondoie une blancheur animale au repos :
Et qu"au prelude lent ou naissent les pipeaux,
Ce vol de cygnes, non ! de naiades se sauve
Ou plonge..."

Inerte, tout brule dans l"heure fauve
Sans marquer par quel art ensemble detala
Trop d"hymen souhaite de qui cherche le la :
Alors m"eveillerai-je a la ferveur premiere,
Droit et seul, sous un flot antique de lumiere,
Lys ! et l"un de vous tous pour l"ingenuite.


Autre que ce doux rien par leur levre ebruite,
Le baiser, qui tout bas des perfides assure,
Mon sein, vierge de preuve, atteste une morsure
Mysterieuse, due a quelque auguste dent ;
Mais, bast ! arcane tel elut pour confident
Le jonc vaste et jumeau dont sous l"azur on joue :
Qui, detournant a soi le trouble de la joue
Reve, dans un solo long que nous amusions
La beaute d"alentour par des confusions
Fausses entre elle-meme et notre chant credule ;
Et de faire aussi haut que l"amour se module
Evanouir du songe ordinaire de dos
Ou de flanc pur suivis avec mes regards clos,
Une sonore, vaine et monotone ligne.



Tache donc, instrument des fuites, o maligne
Syrinx, de refleurir aux lacs ou tu m"attends !
Moi, de ma rumeur fier, je vais parler longtemps
Des deesses ; et, par d"idolatres peintures,
A leur ombre enlever encore des ceintures :
Ainsi, quand des raisins j"ai suce la clarte,
Pour bannir un regret par ma feinte ecarte,
Rieur, j"eleve au ciel d"ete la grappe vide
Et, soufflant dans ses peaux lumineuses, avide
D"ivresse, jusqu"au soir je regarde au travers.


O nymphes, regonflons des SOUVENIRS divers.
"Mon oeil, trouant les joncs, dardait chaque encolure
Immortelle, qui noie en l"onde sa brulure
Avec un cri de rage au ciel de la foret ;
Et le splendide bain de cheveux disparait
Dans les clartes et les frissons, o pierreries !
J"accours ; quand, a mes pieds, s"entrejoignent (meurtries
De la langueur goutee a ce mal d"etre deux)
Des dormeuses parmi leurs seuls bras hasardeux ;
Je les ravis, sans les desenlacer, et vole
A ce massif, hai par l"ombrage frivole,
De roses tarissant tout parfum au soleil,
Ou notre ebat au jour consume soit pareil".
Je t"adore, courroux des vierges, o delice
Farouche du sacre fardeau nu qui se glisse,
Pour fuir ma levre en feu buvant, comme un eclair
Tressaille ! la frayeur secrete de la chair :
Des pieds de l"inhumaine au coeur de la timide
Que delaisse a la fois une innocence, humide
De larmes folles ou de moins tristes vapeurs.
"Mon crime, c"est d"avoir, gai de vaincre ces peurs
Traitresses, divise la touffe echevelee
De baisers que les dieux gardaient si bien melee ;
Car, a peine j"allais cacher un rire ardent
Sous les replis heureux d"une seule (gardant
Par un doigt simple, afin que sa candeur de plume
Se teignit ; l"emoi de sa soeur qui s"allume,
La petite, naive et ne rougissant pas :)
Que de mes bras, defaits par de vagues trepas,
Cette proie, a jamais ingrate, se delivre
Sans pitie du sanglot dont j"etais encore ivre".

Tant pis ! vers le bonheur d"autres m"entraineront
Par leur tresse nouee aux cornes de mon front :
Tu sais, ma passion, que, pourpre et deja mure,
Chaque grenade eclate et d"abeilles murmure ;
Et notre sang, epris de qui le va saisir,
Coule pour tout l"essaim eternel du desir.
A l"heure ou ce bois d"or et de cendres se teinte.
Une fete s"exalte en la feuillee eteinte :
Etna ! c"est parmi toi visite de Venus
Sur ta lave posant ses talons ingenus,
Quand tonne un somme triste ou s"еpuise la flamme.
Je tiens la reine !

O sur chatiment..

Non, mais l"ame

De paroles vacante et ce corps alourdi
Tard succombent au fier silence de midi :
Sans plus il faut dormir en l"oubli du blaspheme,
Sur le sable altere gisant et comme j"aime
Ouvrir ma bouche a l"astre efficace des vins !

Couple, adieu ; je vais voir l"ombre que tu devins.
1864 

Примечание.
Эта эклога - возможно, самое известное и нашумевшее поэтическое произведение 
Малларме. Она вдохновила композитора Клода Дебюсси на создание оркестровой
прелюдии, а впоследствии - С.Дягилева и В.Нижинского на постановку знаменитого
балета (под ту же музыку).
В печати эклога Малларме появилась не сразу, только в 1874 г. Издатели опасались
её открытой эротичности и натуралистических подробностей. Эту проблему по разному
решали переводчики эклоги на русский язык: Марк Талов, Роман Дубровкин и
Александр Солин. Удовлетворяющего всех решения не найдено и здесь.