Корман Владимир Михайлович : другие произведения.

305 Английские стихи Лэндор

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Публикуются переводы на русский язык различных стихотворений Уолтера Сэвиджа Лэндора
  Уолтер Сэвидж Лэндор Критику (306, 1858 г.)*
  (Перевод с английского).
  
  Вы объясняете, ярясь,
  как вытравить из текстов грязь,
  и предлагаете итог:
  поток своих сквернейших строк.
  
  Или:
  
  Цель ваших суетных затей -
  дать образцовый ряд статей
  и преподать достойный стиль -
  но в них лишь пакостная пыль.
  
  
  Walter Savage Landor A Critic
  (1775-1864)
  
  With much ado you fail to tell
  The requisites for writing well;
  But, what bad writing is, you quite
  Have proved by every line you write.
  
  Примечание: Стихи У.С.Лэндора неоднократно издавались в разных сборниках, чаще
  всего с нумерацией по порядку. Здесь даются ссылки на издания 1846, 1847 (Hellenics), 1853 (The Last Fruit off an Old Tree), 1856 (Anttony and Octavius), 1858 (Dry Sticks Fagoted by Walter Savage Landor) и 1863 (Heroic Idyls) гг. и другие источники.
  
  
  Уолтер Сэвидж Лэндор "Дирка" (22, PoemHunter)
  (Перевод с английского)
  
  У Стикса, где нас ждёт Харон,
  стань возле Дирки в мрачный день !
  Неровен час, забудет он
  что стар, а Дирка - только тень.
  
  
  Walter Savage Landor Dirce
  
  Stand close around, ye Stygian set,
  With Dirce in one boat convey"d !
  Or Charon, seeing, may forget
  That he is old and she a shade.
  
  
  Уолтер Сэвидж Лэндор Пророчество (69, 1846)
  (Перевод с английского).
  
  Не хвастав до сих пор, - увы ! - потом
  ты непременно наберёшся фальши -
  опрёшься на кулак, раскрыв мой том:
  "Меня любил он !" - вымолвишь пожальше...
  А я б тебя послал куда подальше.
  
  
  Walter Savage Landor A Prophecy
  
  Proud word you never spoke, but you will speak
  Four not exempt from pride some future day.
  Resting on one white hand a warm wet cheek,
  Over my open volume you will say,
  "This man loved me!" then rise and trip away.
  
  Уолтер Сэвидж Лэндор Мысль (5, PoemHunter)
  (Перевод с английского).
  
  Сперва венчальный шум да звон,
  а после - дни страданья.
  Тот самый дождь, что напоил бутон,
  оплачет увяданье.
  
  Walter Savage Landor A Thought
  
  Blythe bell, that calls to bridal halls,
  Tolls deep a darker day;
  The very shower that feeds the flower
  Weeps also its decay.
  
  Уолтер Сэвидж Лэндор Осень (75, 1846)
  (Перевод с английского).
  
  Уходит тихий, скромный год,
  печаль в пахучих брызгах спрятав.
  А жизнь - грубее, и уйдёт -
  в конце - без нежных ароматов.
  
  Меня в тот день поглотит муть,
  и я страдаю от угрозы,
  что не прольются мне на грудь
  успокоительные слёзы.
  
  
  Walter Savage Landor Autumn
  
  Mild is the parting year, and sweet
  The odour of the falling spray;
  Life passes on more rudely fleet,
  And balmless is its closing day.
  
  I wait its close, I court its gloom,
  But mourn that never must there fall
  Or on my breast or on my tomb
  The tear that would have soothed it all.
  
  
  Уолтер Сэвидж Лэндор "Мне тихо шепчет Смерть..." (100, 1853)
  (Перевод с английского).
  
  Мне тихо шепчет Смерть-старуха,
  и странный шум в моих ушах,
  но нет в речах, звучащих глухо,
  ни одного словца про страх.
  
  
  Walter Savage Landor Death Stands Above Me, Whispering Low
  
  Death stands above me, whispering low
  I know not what into my ear:
  Of his strange language all I know
  Is, there is not a word of fear.
  
  
  Уолтер Сэвидж Лэндор Янти* (24, 1846)
  (Перевод с английского).
  
  От вас по мне бегут мурашки,
  как рябь по зеркалу пруда.
  В своей весне вы как ромашки -
  их рвут, а будто нет вреда:
  цветут опять и как всегда.
  
  Walter Savаge Landor Ianthe
  
  From you, Ianthe, little troubles pass
  Like little ripples down a sunny river;
  our pleasures spring like daisies in the grass,
  Cut down, and up again as blithe as ever.
  
  Примечание.
  Ianthee (Янт, Янта, Янти) - пурпурный или фиолетовый цветок. Это имя неоднократно встречается в греческой мифологии, а также в английской литературе.
  - Янта - настолько прекрасная собой девица (или нимфа), что боги, после её смерти
  вырастили вокруг её могилы цветы.
  - Янта - одна из множества Океанид, дочь титана Океана и богини Tethys (Фетиды).
  Она была вместе с Персефоной, когда ту похитил Аид.
  - Янта - девица-критянка, обручённая с Ифис. Ифис - тоже девица, но была воспитана как юноша. Ифис была настолько влюблена в Янту, что умолила богов превратить её в настоящего юношу. Они соединились в браке.
  Рассказ о Янте содержится в "Метаморфозах" Овидия.
  - Именем Янти Байрон называл свою подругу Шарлотту Harley, которой посвятил свою
  поэму "Childe Harold's Pilgrimage".
  - У Перси Биши Шелли именем Янти названа одна из центральных фигур в поэме "Королева Мэб". Он назвал даже именем Янти свою старшую дочь.
  - Уолтер Сэвидж Лэндор называет именем Янти свою возлюбленную Sophie Jane Swift, на которой так и не смог никогда жениться. Софи очаровала поэта в 1803 г., будучи уже
  помолвленной со своим кузеном. Затем она стала графиней де Моланд. Супруг довольно
  снисходительно относился к увлечению своей супруги. Поэт был к ней привязан в течение всей жизни, называл своей Беатрисой, Maud Gonne и прославлял в стихах как
  Янти.
  
  
  Уолтер Сэвидж Лэндор Сопротивление (9, 1858)
  (Перевод с английского).
  
  Схватить её, тащить силком -
  не то она уйдёт с дружком !
  Держать в смирительной рубахе,
  да так, чтоб пребывала в страхе !
  Ведь, став смелее, ты бы смог
  не дать ей скрыться за порог !..
  Абсурд ! Девицу - всё их племя -
  не воротить, точь-в-точь как время.
  Пойми как трезвый человек:
  уж раз ушла - простись навек !
  Напрасно ты свой лоб морщинишь,
  тревожа память. Это финиш.
  Девица - будто ручеёк:
  блеснул - и в тень ушёл поток.
  
  Walter Savage Landor Defiance
  
  Catch her and hold her if you can -
  See, she defies you with her fan,
  Shuts, opens, and then holds it spread
  In threatening guise over your head.
  Ah! why did you not start before
  She reached the porch and closed the door?
  Simpleton! Will you never learn
  That girls and time will not return;
  Of each you should have made the most;
  Once gone, they are forever lost.
  In vain your knuckles knock your brow,
  In vain will you remember how
  Like a slim brook the gamesome maid
  Sparkled, and ran into the shade.
  
  
  Уолтер Сэвидж Лэндор "Ты помнишь ли меня ?..." (184, 1846)
  (Перевод с английского).
  
  "Ты помнишь ли меня ? Иль слишком горд ?" -
  она прошла сквозь блещущий эскорт,
  заметивши мои поклоны.
  "Да, Янти ! Да ! Та память мне мила.
  Ты до сих пор в ней так же, как была.
  Тебя услышав, Гордость слезла с трона".
  
  
  Walter Savage Landor "Do you Remember me? or are you Proud?"
  
  "Do you remember me? or are you proud?"
  Lightly advancing thro' her star-trimm'd crowd,
  Ianthe said, and lookt into my eyes,
  "A yes, a yes, to both: for Memory
  Where you but once have been must ever be,
  And at your voice Pride from his throne must rise."
  
  
  Уолтер Сэвидж Лэндор Отсутствие (63, 1846)
  (Перевод с английского).
  
  С тех пор, как ты за рубежом,
  не минуло большого срока.
  Брожу привычным нам путём,
  как прежде - только одиноко.
  
  Да, новое, конечно есть,
  но многое проходит мимо.
  Ты можешь далее прочесть,
  что слышно здесь и что здесь зримо.
  
  Два месяца, едва-едва,
  прошли в разлуке - и не дольше,
  а в памяти - твои слова,
  и слёз в моих глазах всё больше...
  
  
  Walter Savsge Landor Absence
  
  Here, ever since you went abroad,
  If there be change no change I see:
  I only walk our wonted road,
  The road is only walk'd by me.
  
  Yes; I forgot; a change there is -
  Was it of that you bade me tell?
  I catch at times, at times I miss
  The sight, the tone, I know so well.
  
  Only two months since you stood here?
  Two shortest months? Then tell me why
  Voices are harsher than they were,
  And tears are longer ere they dry.
  
  
  Уолтер Сэвидж Лэндор "Ребёнок, живший только сутки..." (105, 1846)
  (Перевод с английского).
  
  Ребёнок, живший только сутки...
  Потоки слёз - как дождь с небес.
  Грустим об участи малютки.
  Когда б он видел, так воскрес !
  
  Но для чего ? Все в умиленье
  глядят, как скорбно плачет мать...
  Завидное отдохновенье !
  Неслыханная благодать.
  Такого впредь не воссоздать.
  
  
  Walter Savage Landor Child of a Day
  
  Child of a day, thou knowest not
  The tears that overflow thy urn,
  The gushing eyes that read thy lot,
  Nor, if thou knewest, couldst return!
  
  And why the wish! the pure and blest
  Watch like thy mother o'er thy sleep.
  O peaceful night! O envied rest!
  Thou wilt not ever see her weep.
  
  
  Уолтер Сэвидж Лэндор Первоцветы (152, 1846)
  (Перевод с английского).
  
  Девчушка, срезав первоцветы,
  в ручье купала свежие пучки.
  Однако, портя вид букета,
  топорщась, не сгибались стебельки;
  
  и венчики теряли блеск в потоке.
  Она, сердитая, цветы растеребя,
  их бросила. - "Вам тошно от мороки,
  девицы ! - думал я. - Вы тешите себя,
  а то, что радует, вы топчете, губя.
  
  
  Walter Savage Landor Cowslips
  
  With rosy hand a little girl press"d down
  A boss of fresh-cull"d cowslips in a rill:
  Often as they sprang up again, a frown
  Show"d she dislik"d resistance to her will:
  But when they droop"d their heads and shone much less,
  She shook them to and fro, and threw them by,
  And tripp"d away. "Ye loathe the heaviness
  Ye love to cause, my little girls!" thought I,
  "And what has shone for you, by you must die!"
  
  Уолтер Сэвидж Лэндор "Грянь-ка в гости, Алфред Теннисон !.." (16, 1853)
  (Перевод с английского).
  
  Грянь-ка в гости, Алфред Теннисон !
  Будешь олениной угощён.
  Есть в моём запасе также кларет -
  думаю, в мозги нам не ударит.
  Если быстро кончится запас,
  Рюдесхеймер разогреет нас.
  В погребе - не менее полбочки:
  это не рифмованные строчки.
  Из любых гостей со всех сторон
  кто ж милей, чем Алфред Теннисон ?
  
  Wolter Savige Landor "I entreat you, Alfred Tennyson..."
  
  I entreat you, Alfred Tennyson,
  Come and share my haunch of venison.
  I have too a bin of claret,
  Good, but better when you share it.
  Tho' 'tis only a small bin,
  There's a stock of it within.
  And as sure as I'm a rhymer,
  Half a butt of Rudeheimer.
  Come; among the sons of men is one
  Welcomer than Alfred Tennyson?
  
  
  
  
  
  
  Уолтер Сэвидж Лэндор Для эпитафии во Фьезоле. (28, PoemHunter)
  (Перевод с английского).
  
  В густой тени от четырёх мимоз
  покойный Лэндор спит вдали от гроз.
  Он рад тому, что зелень над могилой
  посажена его подругой милой,
  которую берёг от бренности унылой.
  
  
  Walter Savage Landor For an Epitaph at Fiesole
  
  Lо! where the four mimosas blend their shade
  In calm repose at last is Landor laid;
  For ere he slept he saw them planted here
  By her his soul had ever held most dear,
  And he had liv"d enough when he had dried her tear.
  
  
  Уолтер Сэвидж Лэндор Исповедь старого философа. (1853)
  (Перевод с английского).
  
  Я не сражался - не было достойных.
  Ценил искусство, обожал природу.
  Согретый жизнью, не грустил о войнах.
  Очаг потух ! И я готов к уходу.
  
  
  Walter Savage Landor "I Strove with None..."
  
  I strove with none, for none was worth my strife.
  Nature I loved and, next to Nature, Art:
  I warm'd both hands before the fire of life;
  It sinks, and I am ready to depart.
  
  
  Уолтер Сэвидж Лэндор "Я бреду по пескам..." (86, 1846)
  (Перевод с английского).
  
  Я бреду по пескам - в стужу, в зной,
  где вокруг сорняки - не жнивьё,
  где гадюки в клубках предо мной,
  где кричит надо мной коршуньё.
  
  Одиночество, бред, канитель,
  а в итоге одна лишь тщета,
  и, должно быть, расскажет, в чём цель
  лишь моя гробовая плита.
  
  
  Walter Savage Landor I Wander O'er The Sandy Heath
  
  I wander o'er the sandy heath
  Where the white rush waves high,
  Where adders close before me wreath
  And tawny kites sail screaming by.
  Alone I wander; I alone
  Could love to wander there;
  'But wherefore!' let my church-yard stone
  Look toward Tawy and declare.
  
  
  Уолтер Сэвидж Лэндор "Бог сеет красоту..." (97, 1853)
  (Перевод с английского).
  
  Бог сеет красоту на радость нашим взорам,
  как сеет и цветы по всем земным просторам.
  Бесссчётные огни пылают в храмах ныне -
  я, на колени став, молюсь любой святыне.
  
  Walter Savage Landor God Scatters Beauty
  
  God scatters beauty as he scatters flowers
  O'er the wide earth, and tells us all are ours.
  A hundred lights in every temple burn,
  And at each shrine I bend my knee in turn.
  
  
  Уолтер Сэвидж Лэндор Анютины глазки. (271, 1858)
  (Перевод с английского).
  
  Трёхцветные фиалки-невелички
  милей мне, чем редчайшие цветы.
  Я приколол бы их в моей петличке,
  когда б себе их выбрала и ты.
  
  
  Walter Savage Landor Heartsease
  
  There is a flower I wish to wear,
  But not until first worn by you-
  Heartsease-of all earth"s flowers most rare;
  Bring it; and bring enough for two.
  
  
  Уолтер Сэвидж Лэндор Как нужно читать мои книги... (298, 1858)
  (Перевод с английского).
  
  Прошу тебя, раскрой мои тома
  как друг (без всяких подозрений,
  что там лишь завихрения ума).
  Не сыпь похвал и обличений.
  
  Пишу про всех, любя: не ложь, не лесть.
  И речи нет о счётах и угрозах.
  О горестях сказал лишь то, что есть;
  о радостях - увиденное в грёзах.
  
  Walter Savage Landor How to Read Me
  
  Tо turn my volumes o"er nor find
  (Sweet unsuspicious friend!)
  Some vestige of an erring mind
  To chide or discommend,
  
  Believe that all were lov"d like you
  With love from blame exempt,
  Believe that all my griefs were true
  And all my joys but dreamt.
  
  
  Уолтер Сэвидж Лэндор "Мать, не по сердцу мне прялка..." (93, 1846)
  (Перевод с английского).
  
  Мать, не по сердцу мне прялка !
  Губы сухи, виснут руки.
  Никому меня не жалко.
  Ты не знаешь этой муки.
  
  Видно, всем мужчинам любо
  лгать, как он мне клялся ныне:
  говорил, что сладки губы,
  говорил, что очи сини...
  
  
  Walter Savage Landor Mother, I cannot mind my wheel
  
  Mother, I cannot mind my wheel;
  My fingers ache, my lips are dry:
  O, if you felt the pain I feel!
  But O, who ever felt as I?
  
  No longer could I doubt him true-
  All other men may use deceit;
  He always said my eyes were blue,
  And often swore my lips were sweet.
  
  
  Уолтер Сэвидж Лэндор Человек. (193, 1846)
  (Перевод с английского).
  
  Свой вечный образ в миг творенья
  Бог дал тебе, светясь в лучах,
  в тебе ж, как в солнечных часах,
  бег жизни неразлучен с тенью.
  
  
  Walter Savage Landor Man
  
  In his own image the Creator made,
  His own pure sunbeam quicken"d thee, O man!
  Thou breathing dial! since thy day began
  The present hour was ever mark"d with shade!
  
  
  Уолтер Сэвидж Лэндор "Сейчас поэты..." (49, PoemHunter)
  (Перевод с английского).
  
  Сейчас поэты на лесных дорожках
  поют баллады о жучках и мошках.
  А я решил оставить свой насест
  и перебраться из дремотных мест
  на берега, где аромат мелиссы
  и мерно бьют о скалы волны Лисса,
  где безголосы рощицы олив.
  Тут, в Греции, куда ни глянешь, - миф.
  Дремоты - нет, а плащ беда настигла:
  на здешних лаврах оказались иглы.
  
  
  Walter Savage Landor Lately our poets
  
  Lately our poets loiter'd in green lanes,
  Content to catch the ballads of the plains;
  I fancied I had strength enough to climb
  A loftier station at no distant time,
  And might securely from intrusion doze
  Upon the flowers thro' which Ilissus flows.
  In those pale olive grounds all voices cease,
  And from afar dust fills the paths of Greece.
  My sluber broken and my doublet torn,
  I find the laurel also bears a thorn.
  
  Уолтер Сэвидж Лэндор Преграда (138, 1853)
  (Перевод с английского).
  
  Меж нами лес с горой взамен заслона.
  Один пастух там прежде да вороны
  встречались нам, пока не грянет ночь.
  Вот минул год, и снова та преграда...
  Лес стал мрачней, страшней гора-громада -
  и гонят нас от места встречи прочь.
  
  
  Walter Savage Landor Separation
  
  There is a mountain and a wood between us,
  Where the lone shepherd and late bird have seen us
  Morning and noon and eventide repass.
  Between us now the mountain and the wood
  Seem standing darker than last year they stood,
  And say we must not cross--alas! alas!
  
  
  Уолтер Сэвидж Лэндор Испытание (65, 1846)
  (Перевод с английского).
  
  Я верил в преданность девицы.
  Я руку жал ей. Думал люб.
  Та силилась освободиться,
  но не отвергла жарких губ.
  
  Что ж ! Я сказал, что жду отъезда...
  В ответ услышал: "В добрый час !"
  Ах, сердце ! Плакать бесполезно.
  Ей жить нескучно и без нас.
  
  Walter Savage Landor The Test
  
  I held her hand, the pledge of bliss,
  Her hand that trembled and withdrew;
  She bent her head before my kiss...
  My heart was sure that hers was true.
  Now I have told her I must part,
  She shakes my hand, she bids adieu,
  Nor shuns the kiss. Alas, my heart!
  Hers never was the heart for you.
  
  
  Уолтер Сэвидж Лэндор "Слетают перья..." (8, 1853)
  (Перевод с английского).
  
  У Времени из оперенья
  слетают перья в те мгновенья,
  как грянет свадебный трезвон.
  Ты цветом перьев восхищён...
  
  А дальше длятся дни за днями
  в однообразной панораме,
  но всё тусклее бег времён -
  и так до часа похорон.
  
  Walter Savage Landor There Falls with Every Wedding Chime
  
  There falls with every wedding chime
  A feather from the wing of Time.
  You pick it up, and say "How fair
  To look upon its colors are!"
  Another drops day after day
  Unheeded; not one word you say.
  When bright and dusky are blown past,
  Upon the hearse there nods the last.
  
  
  Уолтер Сэвидж Лэндор "Ты не зажжёшь..." (7, 1846)
  (Перевод с английского).
  
  Ты, Янти, не зажжёшь, такого, как в моей,
  в другой груди неимоверного желанья.
  Не метеор, не блеск блуждающих огней -
  в тебе божественное - высшее - сиянье.
  
  Ты можешь охладить... Когда я невпопад
  с тобою слишком смел, ты выглядишь сурово.
  Ты - ранняя заря. Ты - призрачный погляд
  весенней той звезды, чей свет нежней дневного.
  
  
  Walter Savage Landor Thou Hast Not Raised
  
  Thou hast not rais'd, Ianthe, such desire
  In any breast as thou hast rais'd in mine.
  No wandering meteor now, no marshy fire,
  Leads on my steps, but lofty, but divine:
  And, if thou chillest me, as chill thou dost
  When I approach too near, too boldly gaze,
  So chills the blushing morn, so chills the host
  Of vernal stars, with light more chaste than
  day's.
  
  
  Уолтер Сэвидж Лэндор Роз Эйлмер (102, 1846)
  (Перевод с английского).
  
  Восторг, лучистая державность,
  небесность дивной красоты,
  изящество и благонравность -
  всё это воплощала ты.
  
  (Вариант:
  Наследственное благородство,
  небесность дивной красоты
  и нравственное превосходство -
  всё это воплощала ты).
  
  Роз Эйлмер ! Пристальные очи
  твои грустили лишь тайком...
  Я в горьких думах в злые ночи -
  всё о тебе, как ни по ком.
  1806, "Simonidea".
  
  Walter Savage Landor Rose Aylmer
  
  Ah what avails the sceptred race,
  Ah what the form divine!
  What every virtue, every grace!
  Rose Aylmer, all were thine.
  Rose Aylmer, whom these wakeful eyes
  May weep, but never see,
  A night of memories and of sighs
  I consecrate to thee.
  
  Справка.
  Rose Aylmer (1779-1800) - дочь барона Эйлмера, племянница of Earl Whitworth, который
  был потом, с 1803 г., британским посланником в Париже и известен тем, что после
  Амьенского мира был лично оскорблён Наполеоном.
  Молодой Лэндор, будучи студентом, в 1797 году познакомился с Роз Эйлмер и влюбился в неё. Их прогулки на Welsh Coast, возле Swansea, поэт описал в своём стихотворении "Abertawy". Роз Эйлмер подсказала поэту тему его знаменитой, высоко оценённой Саути (Southey), поэмы "Gebir". Отец Розы умер, мать вышла вновь замуж за мистера Howell Price. Роза уехала жить в Калькутту к тётке Lady Russell, вдове одного из младших членов Верховного Суда Henry Russell'а. Там Роза 3-го марта 1800 г. умерла от холеры. Стихи Лэндора, посвящённые Розе Эйлмер, и её имя в англоязычных странах пользуются известностью. В известном романе Харпера Ли "Убить пересмешника" (1960) - "To kill a mockingbird" её именем названа кошка одного из персонажей - "дяди Джека".
  
  
  Уолтер Сэвидж Лэндор Георги (91, PoemHunter)
  (Перевод с английского).
  
  Был мерзким Первый из Георгов.
  Второй не вызывал восторгов.
  В итоге разных лихолетий
  не восхищал людей и Третий.
  Бог даст, Четвёртый будет в морге -
  тогда закончатся Георги.
  
  Walter Savage Landor The Georges
  
  George the First was always reckoned
  Vile, but viler George the Second;
  And what mortal ever heard
  Any good of George the Third?
  When from earth the Fourth descended
  (God be praised!) the Georges ended.
  
  
  
   dd>  
  
  
  
  Уолтер Сэвидж Лэндор "Да, Янти ! Жизнь дошла до края..." (20, 1846)
  (Перевод с английского).
  
  Да, Янти ! Жизнь дошла до края.
  Тускнеют взор и нежный цвет ланит.
  Но пусть (о большем не мечтаю)
  Любовь уйти пока повременит.
  
  
  Soon, O Ianthe! life is o'er
  
  Soon, O Ianthe! life is o'er,
  And sooner beauty's heavenly smile:
  Grant only (and I ask no more),
  Let love remain that little while.
  
  
  Уолтер Сэвидж Лэндор "Я помню, как Ваш смех был звонок..." (114, PoemHunter)
  (Перевод с английского)
  
  Я помню, как Ваш смех был звонок:
  я Ваше имя начертал,
  а Вас смешил материал:
  "Какой же Вы ешё ребёнок !..
  Песок - не камень, не металл !
  
  А нынче - вслушайтесь и гляньте:
  всё то, что посвятил я Вам
  звенит в устах и здесь и там.
  В Грядущем Ваше имя, Янти,
  не смыть уж никаким морям !
  
  
  Walter Savage Landor Well I Remember How You Smiled
  
  Well I remember how you smiled
  To see me write your name upon
  The soft sea-sand... "O! what a child!
  You think you're writing upon stone!"
  
  I have since written what no tide
  Shall ever wash away, what men
  Unborn shall read o'er ocean wide
  And find Ianthe's name again.
  
  
  Уолтер Сэвидж Лэндор Почему сжигались стихи ? (246, 1858)
  (Перевод с английского).
  
  Сожжённых строк уже не счесть.
  Я жёг их, потеряв - Бог весть
  куда ! - нужнейшее в них слово,
  которого не сыщешь снова.
  
  
  Walter Savage Landor Verses Why Burnt
  
  How many verses have I thrown
  Into the fire because the one
  Peculiar word, the wanted most,
  Was irrecoverably lost!
  
  Уолтер Сэвидж Лэндор Годы (65, 1853)
  (Перевод с английского).
  
  То быстро мчась, а то неспешно
  лета тянулись, как обоз.
  Всё было. Часто безутешно
  лились потоки Ваших слёз.
  
  Теперь года пошли потише.
  Всё реже слёзы и нудьё.
  При погребенье не услышу
  от Вас я даже и "Adieu !"
  
  Walter Savage Landor Years
  
  Years, many parti-colour"d years,
  Some have crept on, and some have flown
  Since first before me fell those tears
  I never could see fall alone.
  
  Years, not so many, are to come,
  Years not so varied, when from you
  One more will fall: when, carried home,
  I see it not, nor hear Adieu.
  
  Уолтер Сэвидж Лэндор Морщины (113, 1846)
  (Перевод с английского).
  
  Когда Елена в самый первый раз
  нашла вдруг на своём лице морщины
  (Их там уже с полсотни развелось),
  так, бросившись на ложе зарыдала,
  расстроилась, и зеркало своё -
  из бронзы - апатично уронила.
  Вот почему мужчины холодны !
  
  А Вы подобие морщин увидев,
  не то вообразив их у себя,
  должны бы знать, что это след улыбок,
  тень локонов, не смытый с кожи крем !..
  "Нет, нет ! То настоящие морщины, -
  сазали Вы, - и их ничем не смыть.
  Что за беда ? Ты мне, как прежде предан !"
  
  
  Walter Savage Landor Wrinkles
  
  When Helen first saw wrinkles in her face
  ("T was when some fifty long had settled there
  And intermarried and branch"d off awide)
  She threw herself upon her couch and wept:
  On this side hung her head, and over that
  Listlessly she let fall the faithless brass
  That made the men as faithless.
  But when you
  Found them, or fancied them, and would not hear
  That they were only vestiges of smiles,
  Or the impression of some amorous hair
  Astray from cloister"d curls and roseate band,
  Which had been lying there all night perhaps
  Upon a skin so soft, "No, no," you said,
  "Sure, they are coming, yes, are come, are here:
  Well, and what matters it, while thou art too!"
  
  
  Уолтер Сэвидж Лэндор "Послушай коноплянок..." (153, 1846)
  (Перевод с английского).
  
  Послушай коноплянок
  весною спозаранок !
  Из всех пропетых, до одной,
  в садах, под солнцем и луной,
  обманчивей и слаще
  не сыщешь песен в чаще.
  Но знают все, что бродят тут,
  что песни осенью умрут,
  и слушают без скуки
  чарующие звуки.
  
  
  Walter Savage Landor Very True, the Linnets Sing
  
  Very true, the linnets sing
  Sweetest in the leaves of spring:
  You have found in all these leaves
  That which changes and deceives,
  And, to pine by sun or star,
  Left them, false ones as they are.
  But there be who walk beside
  Autumn's, till they all have died,
  And who lend a patient ear
  To low notes from branches sere.
  
  Уолтер Сэвидж Лэндор Стихи (18, 1846)
  (Перевод с английского).
  
  Троянцев не спасли их стены...
  Что б ни было, Альцест предрёк
  в стихах бессмертие Елены,
  дал юность ей на вечный срок.
  
  Забвение - сплошной полог,
  темнее гор, страшнее плена,
  но, как бы ни ярился рок,
  любовь и красота - нетленны.
  
  Когда беспамятность свой плат
  навесит, всё на свете застя,
  влюблённые благословят
  не позабыв нас, наше счастье.
  
  
  Walter Savage Landor Verse
  
  Past ruined Ilion Helen lives,
  Alcestis rises from the shades.
  Verse calls them forth; 'tis verse that gives
  Immortal youth to mortal maids.
  
  Soon shall oblivion's deepening veil
  Hide all the peopled hills you see,
  The gay, the proud, while lovers hail
  These many summers you and me.
  
  
  Уолтер Сэвидж Лэндор К реке Эйвон (107, PoemHunter)
  (Перевод с английского).
  
  От Страффорда спешишь ты, Эйвон, прочь.
  Замедли ход на этом славном месте.
  Здесь гений спит, чей дух встряхнул весь мир !
  Я побывал у твоего истока.
  Я видел как слегка играла зыбь
  меж лютиков и трепетных тростинок.
  Но был и возле знаменитых рек:
  на месте катастрофы Фаэтона,
  на Тибре, гордом тем, что бодро нёс
  на бурых волнах воинов, громивших
  весь мир и не дрожавших от угроз
  вождей чужих многоязыких армий.
  Но бог с ней, с бывшей славой этих рек.
  Они свои короны растеряли.
  Ты ж вечное почтенье заслужил.
  Привет тебе. Я славлю имя Эйвон.
  Мне мнится, будто слышу твой ответ.
  
  
  Walter Savage Landor To The River Avon
  
  Avon! why runnest thou away so fast?
  Rest thee before that Chance! where repose
  The bones of him whose spirit moves the world.
  I have beheld thy birthplace, I have seen
  Thy tiny ripples where they played amid
  The golden cups and ever-waving blades.
  I have seen mighty rivers, I have seen
  Padus, recovered from his firy wound,
  And Tiber, prouder than them all to bear
  Upon his tawny bosom men who crusht
  The world they trod on, heeding not the cries
  Of culprit kings and nations many-tongued.
  What are to me these rivers, once adorn'd
  With crowns they would not wear but swept away?
  Worthier art thou of worship, and I bend
  My knees upon thy bank, and call thy name,
  And hear, or think I hear, thy voice reply.
  
  
  Уолтер Сэвидж Лэндор Роберту Броунингу (313, 1846)
  (Перевод с английского).
  
  Петь радостно, пусть даже никого
  нет около. Есть радость в поощреньях,
  хотя хвалимый часто одинок,
  а чтущие все далеко да свыше.
  Речь, Броунинг, сегодня о тебе !
  Шекспир - поэт не наш, всемирный.
  С тех пор, когда был Чосер жив и здрав,
  лишь ты пошёл дорогой тем же шагом,
  взыскательно смотря, и с языком,
  таким богатым и разнообразным.
  А Юг тебе и крылья укрепил,
  и твой плюмаж украсил. Близ Сорренто
  с тобой играют бризы родом с Альп.
  Сирена для тебя поёт там песни.
  
  
  Walter Savage Landor To Robert Browning
  
  There is delight in singing, though none hear
  Beside the singer; and there is delight
  In praising, though the praiser sits alone
  And see the praised far off him, far above.
  Shakespeare is not our poet, but the world's,
  Therefore on him no speech! and brief for thee,
  Browning! Since Chaucer was alive and hale
  No man hath walked along our roads with step
  So active, so inquiring eye, or tongue
  So varied in discourse. But warmer climes
  Give brighter plumage, stronger wing; the breeze
  Of Alpine heights thou playest with, borne on
  Beyond Sorrento and Amalfi, where
  The Siren waits thee, singing song for song.
  
  
  Уолтер Сэвидж Лэндор К Цикламену (104, 1846)
  (Перевод с английского).
  
  Я вновь к тебе, мой Цикламен, -
  в уединение, в твой плен.
  Хочу взбодрить в бесцветной скуке:
  пожать тебе покрепче руки.
  Но вижу я, что сторож твой
  теряет, видя нас, покой.
  Храня как редкостную ценность,
  забыл в тревоге сон и леность.
  Но нет причин для суеты:
  мы - как гербарные цветы.
  
  Walter Savage Landor To a Cyclamen
  
  I come to visit thee agen,
  My little flowerless cyclamen;
  To touch the hand, almost to press,
  That cheer"d thee in thy loneliness.
  What could thy careful guardian find
  Of thee in form, of me in mind,
  What is there in us rich or rare,
  To make us claim a moment"s care?
  Unworthy to be so carest,
  We are but withering leaves at best.
  
  
  Уолтер Сэвидж Лэндор Шекспир и Милтон (231, 1853)
  (Перевод с английского).
  
  Родной язык бесчисленных британцев,
  звучавший громко, чтоб греметь и впредь,
  мог онеметь, когда б не эти двое,
  кого не в силах заглушить века.
  Один воскрикнул: "Все народы мира
  должны заговорить вослед за мной !"
  Другой ответил: "Да ! Господню волю
  повсюду возгласит твоя труба:
  паденье Ангелов, затем погибель
  бессмертия лишившихся людей !" -
  "Да грянет Слава ! Но не мне, а Богу !"
  
  Walter Savage Landor Shakespeare and Milton
  
  The tongue of England, that which myriads
  Have spoken and will speak, were paralyz"d
  Hereafter, but two mighty men stand forth
  Above the flight of ages, two alone;
  One crying out,
  All nations spoke through me.
  The other:
  True; and through this trumpet burst God"s word;
  the fall of Angels, and the doom
  First of immortal, then of mortal, Man.
  Glory! be glory! not to me, to God.
  
  
  Уолтер Сэвидж Лэндор Смирение (134, 1846)
  (Перевод с английского).
  
  К чему пенять, мой грустный друг,
  что радость мимолётна,
  что ни одной судьбы вокруг,
  прожитой беззаботно ?
  
  Я взор свой кверху подниму,
  где радуга в сиянье,
  и не терзаюсь, почему
  не избежать прощанья.
  
  Я не кричу ей в непроглядь -
  ведь не услышит зова,
  но знаю, где-то просиять
  сама захочет снова.
  
  Walter Savage Landor Resignation
  
  Why, why repine, my pensive friend,
  At pleasures slipp'd away?
  Some the stern Fates will never lend,
  And all refuse to stay.
  
  I see the rainbow in the sky,
  The dew upon the grass;
  I see them, and I ask not why
  They glimmer or they pass.
  
  With folded arms I linger not
  To call them back; 'twere vain:
  In this, or in some other spot,
  I know they'll shine again.
  
  
  Уолтер Сэвидж Лэндор Постоянство (11, 1846)
  (Перевод с английского).
  
  Надежды нет. В мечтах же, как сначала,
  мне хочется препоны превозмочь.
  Так море, ослабев, всё бьёт о скалы,
  но берег твёрд и гонит волны прочь.
  
  Walter Savage Landor Persistence
  
  My hopes retire; my wishes as before
  Struggle to find their resting-place in vain:
  The ebbing sea thus beats against the shore;
  The shore repels it; it returns again.
  
  
  Уолтер Сэвидж Лэндор Игры (283, 1846)
  (Перевод с английского).
  
  Мало число нам отведённых
  часов, чтоб представлять влюблённых,
  хотя намного Уже срок,
  чтоб делать вид, что мудр и строг.
  
  Зато, в ролях полубезумных,
  мы в центре сборищ самых шумных.
  Вокруг - театр, и ты актёр.
  Суфлёров - тьма. А что за хор !
  
  Walter Savage Landor Plays
  
  Alas, how soon the hours are over
  Counted us out to play the lover!
  And how much narrower is the stage
  Allotted us to play the sage!
  But when we play the fool, how wide
  The theatre expands! beside,
  How long the audience sits before us!
  How many prompters! what a chorus!
  
  
  Уолтер Сэвидж Лэндор Останься ! (60, 1846)
  (Перевод с английского).
  
  Останься ! К юным не сбегай !
  Ты очень долго будешь молод,
  а я уж прожил светлый май,
  меня объял осенний холод.
  
  "Не быть же мне всегда при вас ?"
  Нет, будь лишь только в меру долга.
  Будь здесь, при мне, в предсмертный час.
  И ждать тебе уже не долго.
  
  
  Walter Savage Landor Remain!
  
  Remain, ah not in youth alone!
  - Tho' youth, where you are, long will stay -
  But when my summer days are gone,
  And my autumnal haste away.
  'Can I be always by your side?'
  No; but the hours you can, you must,
  Nor rise at Death's approaching stride,
  Nor go when dust is gone to dust.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  Уолтер Сэвидж Лэндор Судья и вор (225, 1846)
  (Перевод с английского).
  
  Допрос вёл Пейдж. Он слыл суровым
  да, сверх того, и сквернословом.
  Предстал Джем Хьюитт, мелкий вор.
  "Неужто ты не слышал в храме,
  башка, изъеденная вшами,
  паршивый чортов мухомор,
  завет: "Не надо красть !" - "Наш пастор
  не раз о том твердил горласто."
  "Так что ж ты крал, пустая ты бадья ?
  Услышавши хоть раз такое слово,
  ты должен был о нём подумать снова".
  "Я всё продумал раза два, судья".
  
  
  Walter Savage Landor Judge And Thief
  
  O'erfoaming with rage
  The foul-mouth'd judge Page
  Thus question'd a thief in the dock:
  'Didst never hear read
  In the church, lump of lead!
  Loose chip from the devil's own block!
  'Thou shalt not steal?'' 'Yea,'
  The white chap did say,
  ''Thou shalt not:' but thou was the word.
  Had he piped out 'Jem Hewitt!
  Be sure you don't do it,'
  I'd ha' thought of it twice ere I did it, my lord.'
  
  
  Уолтер Сэвидж Лэндор Волосы Лукреции Борджиа (191, 1846)
  (Перевод с английского).
  
  Не ты ль, Лукреция, была на всех устах
  державной, властной ? А сегодня - прах.
  И лишь осталась небольшая горсть волос
  да золотая нить, чтоб были не вразброс.
  
  Walter Savage Landor On Lucretia Borgia"s Hair
  
  Borgia, thou once wert almost too august
  And high for adoration; now thou "rt dust;
  All that remains of thee these plaits unfold,
  Calm hair meandering in pellucid gold.
  
  
  Уолтер Сэвидж Лэндор На затмение Луны. (160, 1846)
  (Перевод с английского).
  
  Луна ! С тобой беда - уж нет свеченья.
  К тебе спешит всё звёздное скопленье -
  скорей помочь. Но звёзды неярки.
  Они поражены. Дрожат их огоньки.
  А некий чёрный призрак грозно тщится
  содрать таинственный покров с царицы.
  
  
  Walter Savage Landor On an Eclipse of the Moon
  
  Struggling, and faint, and fainter didst thou wane,
  O Moon! and round thee all thy starry train
  Came forth to help thee, with half-open eyes,
  And trembled every one with still surprise,
  That the black Spectre should have dared assail
  Their beauteous queen and seize her sacred veil.
  
  
  Уолтер Сэвидж Лэндор Одно прекрасное имя. (120, 1853)
  (Перевод с английского).
  
  В том имени - краса цветка.
  Оно звучит моею песней -
  само слетает с языка -
  и нет звучания чудесней !
  
  Walter Savage Landor One Lovely Name
  
  One lovely name adorns my song,
  And, dwelling in the heart,
  Forever falters at the tongue,
  And trembles to depart.
  
  
  Уолтер Сэвидж Лэндор О музыке. (212, 1853)
  (Перевод с английского).
  
  Музыку любят саму по себе.
  Многих она пробуждает к борьбе,
  мысли тревожа в уме полусонном,
  бодрость внушая сплочённым колоннам.
  С ней вспоминаются радость и страх,
  с ней собираются слёзы в глазах.
  Мало лишь тех, кто при звуках рапсодий
  и при журчании сладких мелодий
  помнят о том, что с любою из нот
  искорка жизни блеснёт - и уйдёт.
  
  
  Walter Savage Landor On Music
  
  Many love music but for music"s sake;
  Many because her touches can awake
  Thoughts that repose within the breast half dead,
  And rise to follow where she loves to lead.
  What various feelings come from days gone by!
  What tears from far-off sources dim the eye!
  Few, when light fingers with sweet voices play,
  And melodies swell, pause, and melt away,
  Mind how at every touch, at every tone,
  A spark of life hath glisten"d and hath gone.
  
  
  Уолтер Сэвидж Лэндор "Вакх на пир приносит хризолит с рубином..." (43, 1853)
  (Перевод с английского)
  
  Вакх на пир приносит хризолит с рубином.
  Там на лбах у пьющих сетка взбухших жил.
  Девицы румяны, честь воздавши винам.
  Сколько бы ни выпил - жажда свыше сил.
  
  Мне ж дай гроздь, не выжав, в мой шалаш простецкий,
  персик дай, чтоб был он спел и краснощёк.
  Там под щебет птичек (и под лепет детский)
  мысль моя заплещет, словно ручеёк.
  
  Walter Savage Landor The Chrysolites and Rubies Bacchus Brings
  
  The Chrysolites and Rubies Bacchus brings
  To crown the feast where swells the broad-vein'd brow,
  Where maidens blush at what the minstrel sings,
  They who have coveted may covet now.
  
  Bring me, in cool alcove, the grape uncrush'd,
  The peach of pulpy cheek and down mature,
  Where every voice (but bird's or child's) is hush'd,
  And every thought, like the brook nigh, runs pure.
  
  
  Уолтер Сэвидж Лэндор Вечерняя звезда. (126, 1846)
  (Перевод с английского).
  
  Улыбки - не долги, а взрывы злобы,
  как вспыхнут - так пошло !..
  Зима всё время громоздит сугробы,
  но в редкий день тепло.
  
  Венера - суетливая невеста !
  Уйдёшь - сыщи-ка в небе вновь.
  А стылая Полярная - ни с места:
  как Ненависть... Ты ж - как Любовь.
  
  Walter Savage Landor The Evening Star
  
  Smiles soon abate; the boisterous throes
  Of anger long burst forth;
  Inconstantly the south-wind blows,
  But steadily the north.
  
  Thy star, O Venus! often changes
  Its radiant seat above,
  The chilling pole-star never ranges -
  'Tis thus with Hate and Love.
  
  
  Уолтер Сэвидж Лэндор Много времени спустя. (177, 1846)
  (Перевод с английского).
  
  Прости, любовь прошедших лет.
  Так больше невозможно !
  Вы - притягательный предмет,
  но как всё это сложно.
  
  Тот яркий свет уже невозвратим,
  хоть он сиял прекрасно:
  лишь жемчуг наших жизней растворим.
  Глотнём - всё станет ясно.
  
  Для Вас - будь правда хоть в пыли,
  она всегда нетленна.
  По мне - быльём уж поросли
  разрушенные стены.
  
  Walter Savage Landor In after Time
  
  No, my own love of other years!
  No, it must never be.
  Much rests with you that yet endears,
  Alas! but what with me?
  Could those bright years o"er me revolve
  So gay, o"er you so fair,
  The pearl of life we would dissolve
  And each the cup might share.
  You show that truth can ne"er decay,
  Whatever fate befalls;
  I, that the myrtle and the bay
  Shoot fresh on ruin"d walls.
  
  Уолтер Сэвидж Лэндор Живущему слишком долго (284, 1846)
  (Перевод с английского).
  
  Не лучше ли в рассветные часы
  для старой головы покой закрытой кельи
  под пенье птиц, среди земной красы,
  чем дрожь над пеплом перед пыточной постелью ?
  
  Walter Savage Landor On Living Too Long
  
  Is it not better at an early hour
  In its calm cell to rest the weary head,
  While birds are singing and while blooms the bower,
  Than sit the fire out and go starv"d to bed?
  
  
  Уолтер Сэвидж Лэндор К Янти (68, 1846)
  (Перевод с английского).
  
  Вы улыбались, говоря,
  а я поверил - только зря.
  Будь кто другой - конец надежде,
  и сам не верю так, как прежде.
  И всё же умоляю Вас:
  солгите мне ещё хоть раз !
  
  Walter Savage Landor To Ianthe
  
  You smil"d, you spoke, and I believ"d,
  By every word and smile deceiv"d.
  Another man would hope no more;
  Nor hope I what I hop"d before:
  But let not this last wish be vain;
  Deceive, deceive me once again!
  
  
  Уолтер Сэвидж Лэндор Ко сну. (251, 1846)
  (Перевод с английского).
  
  Приснись мне, сон, да покажи девчонку,
  что салила меня вдогонку.
  За маковки, когда придёт рассвет,
  уж больше не дождёшься ты монет.
  
  Walter Savage Landor To Sleep
  
  Come, Sleep! but mind ye! if you come without
  The little girl that struck me at the rout,
  By Jove! I would not give you half-a-crown
  For all your poppy-heads and all your down.
  
  
  Уолтер Сэвидж Лэндор Минуло двадцать лет... (58, 1846)
  (Перевод с английского).
  
  За много лет, должно быть, слух
  дошёл до Вас, что я уж глух
  и даже взор почти потух.
  Ведь двадцать лет - не шутка.
  
  За двадцать лет, при всём при том,
  я б мог вполне забыться сном
  там, где не слышен даже гром,
  где холодно и жутко.
  
  Ещё над пологом травы
  никто не говорит "Увы !"
  То слово скажете мне Вы,
  забредши на минутку.
  
  Walter Savage Landor Twenty Years Hence
  
  Twenty years hence my eyes may grow
  If not quite dim, yet rather so,
  Still yours from others they shall know
  Twenty years hence.
  
  Twenty years hence though it may hap
  That I be called to take a nap
  In a cool cell where thunderclap
  Was never heard,
  
  There breathe but o'er my arch of grass
  A not too sadly sighed Alas,
  And I shall catch, ere you can pass,
  That winged word.
  
  Уолтер Сэвидж Лэндор О Катулле (6, 1853)
  (Перевод с английского).
  
  Я слышу без конца про барда
  которого взрастила Гарда*.
  Кто ж ярок был ещё, как он ?
  Как будто Грация плеснула
  нектар богов в лицо Катулла,
  и он, смеясь, бежал вдогон.
  
  Walter Savage Landor On Catullus
  
  Tell me not what too well I know
  About the bard of Sirmio*.
  Yes, in Thalia"s son
  Such stains there are-as when a Grace
  Sprinkles another"s laughing face
  With nectar, and runs on.
  
  Справка.
  Гарда, Sirmio. - Sirmio - полуостров в южном углу озера Гарда, вдающийся в озеро на
  3,3 км.
  Катулл упомянул эти полуостров и озеро в двух стихотворениях, в Carmen XXXI:
  Paene insularum, Sirmio, insularumque ocelle ( - Jewel of islands and peninsulas)
  и в элегии на смерть своего брата "Frater ave atque vale".
  В 1880 г. это место посетил Альфред Теннисон и посвятил ему одно из лучших своих
  лирических стихотворений, где сказано: "Sweet Catullus all-but-island, olive-silvery
  Sirmio".
  
  Уолтер Сэвидж Лэндор Строки к стрекозе. (180, 1846)
  (Перевод с английского).
  
  Поэт и жрец твердят, что жизнь - лишь сон.
  Хочу судьбы не более счастливой,
  чем у того, кто мирно спит под ивой
  да запахом сирени упоён.
  Сошлюсь на стрекозу: летая вольно,
  она, как я, - спокойна и довольна.
  
  Одев пурпурный блещущий наряд,
  ты для меня прелестней всех наяд.
  Ты хороша, вися - как на картинке -
  над золотою чашечкой кувшинки,
  а следом любопытство завлечёт
  тебя взглянуть, что я пишу в блокнот.
  Полно людей, что, вникнув в те же мысли,
  гораздо хуже разберутся в смысле,
  но всё же им бессмертие дано,
  тебя же ждёт потом речное дно.
  Бог их простит, Царица Насекомых.
  Он справедлив ! С тобой же явный промах.
  
  Walter Savage Landor Lines To A Dragon Fly
  
  Life (priest and poet say) is but a dream;
  I wish no happier one than to be laid
  Beneath some cool syringa's scented shade
  Or wavy willow, by the running stream,
  Brimful of Moral, where the Dragon Fly
  Wanders as careless and content as I.
  
  Thanks for this fancy, insect king,
  Of purple crest and filmy wing,
  Who with indifference givest up
  The water-lily's golden cup,
  To come again and overlook
  What I am writing in my book.
  Believe me, most who read the line
  Will read with hornier eyes than thine;
  And yet their souls shall live for ever,
  And thine drop dead into the river!
  God pardon them, O insect king,
  Who fancy so unjust a thing!
  
  
  Уолтер Сэвидж Лэндор Последние листья (214, 1846)
  (Перевод с а английского).
  
  Уж начала листва валиться.
  На клумбах у цветов мокры глазницы
  и слёзы на весу.
  На ветках смолкло птичье пенье:
  ни радости, ни сожаленья
  во всём лесу.
  
  Грядёт зима. Она сплотит поближе
  у очага всех тех, кто выжил,
  с кем мне тепло.
  Так поспеши ! На небе ни просвета.
  Прошла весна. Умчалось лето.
  Всё лучшее прошло.
  
  Walter Savage Landor Late Leaves
  
  The leaves are falling; so am I;
  The few late flowers have moisture in the eye;
  So have I too.
  Scarcely on any bough is heard
  Joyous, or even unjoyous, bird
  The whole wood through.
  
  Winter may come: he brings but nigher
  His circle (yearly narrowing) to the fire
  Where old friends meet.
  Let him; now heaven is overcast,
  And spring and summer both are past,
  And all things sweet.
  
  
  
  
  
  
  
  
  Уолтер Сэвидж Лэндор Поэт, покидающий Афины. (2, PoemHunter)
  (Перевод с английского).
  
  Афинские друзья да мудрецы !
  Я вас прошу: не поминайте лихом !
  (А мнения других мне не важны !)
  Я еду прочь. Среди любимцев ваших
  не вздумал даже для меня никто
  хотя бы погрузить в Кефис сосуд,
  чтоб напоить, ни корки мне не дал,
  не поискал вокруг и мелкой плошки
  затем, чтоб предложить мне здешний мёд
  как угощение, послушав пенье.
  Друзья да мудрецы ! Пора мне в путь,
  чтоб не повис на мачте чёрный парус.
  Ох, мудрецы с друзьями ! Если вас
  поласковей попросят, вы добрее,
  но гордость ваша против всех щедрот,
  и золотое блюдо хлебосольства
  с презреньем убирается назад.
  А что как вы, доселе не нуждаясь,
  потом вдруг сами будете в беде ?
  Ступлю на борт. Заговорю с Нептуном.
  Вы ж опасайтесь. Сам я должен жить.
  И вы, друзья, - как можете - живите !
  
  
  Walter Savage Landor A Poet Leaving Athens
  
  Speak not too ill of me, Athenian friends!
  Nor ye, Athenian sages, speak too ill!
  From others of all tribes am I secure.
  I leave your confines: none whom you caress,
  Finding me hungry and athirst, shall dip
  Into Cephisos the grey bowl to quench
  My thirst, or break the horny bread, and scoop
  Stiffly around the scanty vase, wherewith
  To gather the hard honey at the sides,
  And give it me for having heard me sing.
  Sages and friends! a better cause remains
  For wishing no black sail upon my mast.
  'Tis, friends and sages! lest, when other men
  Say words a little gentler, ye repent,
  Yet be forbidden by stern pride to share
  The golden cup of kindness, pushing back
  Your seats, and gasping for a draught of scorn.
  Alas! shall this too, never lackt before,
  Be, when you most would crave it, out of reach?
  Thus on the plank, now Neptune is invoked,
  I warn you of your peril: I must live,
  And ye, O friends, howe'er unwilling, may.
  
  
  Уолтер Сэвидж Лэндор Железнодорожная эклога. (217, 1853)
  Пересказ.
  
  
  Отец: Как, сын, добрался ты до дома ?
  Сын: Дорогою, что мне знакома.
  Пожалуйста, поверь. Я двигался пешком.
  Отец: А поезд что ж ? Доехал бы на нём !
  Сын: Не мог найти той дьявольской дороги,
  а дальше предпочёл надеяться на ноги.
  Отец: Путь - не прямой, да и холмы подряд...
  Сын: Я спрашивал. Любой помочь был рад.
  Тропа ж, и впрямь, крута, совсем не для беспечных.
  Отец: Какой же путь ты спрашивал у встречных ?
  Сын: До Тьюксбери, где есть воскресный торг -
  такой, что пришлым всем на зависть и восторг -
  за Деффордом как раз, напротив Бредон-хилла.
  Отец: Небось, тебя с пути подсказка то и сбила ?
  Сын: Да нет, отец. Меня не проведёшь.
  Я быстро отличу, где истина, где ложь.
  За милей миля - шёл, ни вкривь, ни вкось - как надо.
  Не стали на пути ни буерак, ни стадо.
  Отец: Тот Херфордшир - край глупых шутников.
  Их знают все вокруг. Характер их таков.
  Паскудят там и сям, но эти - всех гнуснее,
  да хвастают ещё зловредностью своею.
  Но пусть и Херфордшир ! Не каждый же дурак.
  Могли бы указать дорогу или знак.
  Ты с пользой с кем-то мог там посидеть за элем.
  За кружкой мы про всё, не обинуясь, мелем.
  Загадка для меня. Уж ты не обессудь.
  Как мог ты миновать стальной колейный путь ?
  Сын: Я долго шёл, не ждавши инцидента:
  над Эйвоном есть мост - там шла стальная лента.
  Отец: Так ты дошёл ?!
  Сын: О том и речь !
  По этой колее стремглав катилась печь -
  как бык взбешённый, хвост задравши, и с рогами,
  прижатыми к земле - да изрыгала пламя.
  Во всю стуча, рыча, летела, как стрела;
  ревела, как поток, и всё быстрее шла,
  горячая, в пару. Была сильнее шквала.
  На рынке в Тьюксбери, когда бы добежала,
  из всех яиц, ягнят, овечек и хрячков
  наделала б рагу и воз окорочков.
  Настолько эта печь накатывалась шибко -
  будь всё твоим, отец, - исчезла б с губ улыбка.
  Взмолился бы с колен, такой увидя страх.
  Блеск был бы на штанах, как в праздник на туфлях.
  Ты мне сказал: "Ищи железную дорогу,
  до Деффорда ступай..." Что ж, я дошёл к итогу...
  Отец: То ж поезд шёл, летя во весь опор !
  Сын: Я ж поездов не видел до сих пор !
  Отец: В Мартынов день, тому назад лет двадцать,
  там мне и самому случилось испугаться.
  
  
  
  Walter Savage Landor A Railroad Eclogue
  
  
  Father: What brought thee back, lad ?
  Son: Father! the same feet
  As took me brought me back, I warrant ye.
  Father: Couldst thou not find the rail?
  Son: The deuce himself
  Who can find most things, could not find the rail.
  Father: Plain as a pike-staff miles and miles it lies.
  Son: So they all told me. Pike-staffs in your day
  Must have been hugely plainer than just now.
  Father: What didst thou ask for?
  Son: Ask for? Tewkesbury,
  Thro Defford opposite to Breedon-hill.
  Father: Right: and they set ye wrong?
  Son: Me wrong? not they;
  The best among 'em should not set me wrong,
  Nor right, nor anything; I'd tell 'em that.
  
  Father: Herefordshire's short horns and shorter wits
  Are known in every quarter of the land,
  Those blunt, these blunter. Well! no help for it!
  Each might do harm if each had more of each . .
  Yet even in Herefordshire there are some
  Not downright dolts . . before the cider's broacht,
  When all are much alike . . yet most could tell
  A railroad from a parish or a pike.
  How thou couldst miss that railroad puzzles me,
  Seeing there lies none other round about.
  
  Son: I found the rails along the whole brook-side
  Left of that old stone bridge across yon Avon.
  Father: That is the place.
  Son: There was a house hard-by,
  And past it ran a furnace upon wheels,
  Like a mad bull, tail up in air, and horns
  So low ye might not see 'em. On it bumpt,
  Roaring, as strait as any arrow flits,
  As strait, as fast too, ay, and faster went it,
  Arid, could it keep its wind up and not crack,
  Then woe betide the eggs at Tewkesbury
  This market-day, and lambs, and sheep! a score
  Of pigs might be made flitches in a trice,
  Before they well could knuckle.
  Father! Father!
  If they were ourn, thou wouldst not chuckle so,
  And shake thy sides, and wipe thy eyes, and rub
  Thy breeches-knees, like Sunday shoes, at that rate.
  Hows'ever. . . .
  
  Father: 'Twas the train, lad, 'twas the train.
  Son: May-be: I had no business with a train.
  'Go thee by rail,' you told me; 'by the rail
  At Defford' . . and didst make a fool of me.
  
  Father: Ay, lad, I did indeed: it was methinks
  Some twenty years agone last Martinmas.
  
  
  Уолтер Сэвидж Лэндор Совет (169, 1846)
  (Перевод с английского).
  
  Точь-в-точь как Ваша мать, Вы, Роза
  с тетрадкою с утра.
  Другим к лицу стихи и проза,
  Вам - песни, смех, игра.
  
  Поскачем лучше до залива.
  Берите скакуна.
  Послушаем, как там игриво
  мчит на берег волна.
  
  Меня поставив в отдаленье,
  нацельте карандаш,
  и я - как Ваших рук творенье -
  смогу войти в пейзаж.
  
  Пусть даже выйду еле видным
  на фоне волн и шхер !
  Пусть кто-нибудь сочтёт обидным
  столь мизерный размер !
  
  Дарите всех своим талантом.
  Чрезмерность не нужна.
  Тот весел, тот глядит педантом,
  а юность влюблена !
  
  За милым днём - чреда немилых.
  Как знать, что впереди ?
  Поэзия, что бьётся в жилах,
  пусть прячется в груди.
  
  Walter Savage Landor Advice
  
  To write as your sweet mother does
  Is all you wish to do.
  Play, sing, and smile for others, Rose!
  Let others write for you.
  
  Or mount again your Dartmoor grey,
  And I will walk beside,
  Until we reach that quiet bay
  Which only hears the tide.
  
  Then wave at me your pencil, then
  At distance bid me stand,
  Before the cavern"d cliff, again
  The creature of your hand.
  
  And bid me then go past the nook
  To sketch me less in size;
  There are but few content to look
  So little in your eyes.
  
  Delight us with the gifts you have,
  And wish for none beyond:
  To some be gay, to some be grave,
  To one (blest youth!) be fond.
  
  Pleasures there are how close to Pain,
  And better unpossest!
  Let poetry"s too throbbing vein
  Lie quiet in your breast.
  
  
  Уолтер Сэвидж Лэндор Эсхил и Софокл (10, PoemHunter)
  (Перевод с английского).
  
  Софокл: Ты - первый. Равных не найдётся.
  Подобных нет.
  Эсхил: Нет ! Ты не прав.
  Кто мне сейчас пожал так крепко руку ?
  Жаль, что навряд ли встретимся потом !
  Моя заслуга в том, что из Аида
  был мною выведен слепец Эдип.
  Он Антигоной был поддержан сбоку.
  С другого был Эсхил.
  Софокл: А я
  при Прометее, что к скале прикован,
  заклёванный по милости богов.
  Увы ! Я не сильнее тех героев,
  кем Троя сломлена. Я не отмщу
  его врагам. Не заклеймлю навеки
  печатью лоб изменницы жены.
  Эсхил: Живи ! Твори ! Опрись на Лемнос.
  Не ты ли Филоктету дал стрелу
  и муку от ранения умерил ?
  Не сдобровать бы грекам без тебя.
  Софокл: Досталось от меня и мухам !
  Но есть ещё вредитель, что жужжит
  над нашим мёдом. Портит мёд. Нас жалит.
  Но он смешон. Ведь мы вполне,
  без Филоктетовой стрелы способны
  своим пером смахнуть хоть целый рой...
  Без шуток:
  чем Сицилия милее
  своих Афин ? Пусть прелестей полна,
  но там цари. Будь проклята их свора !
  Эсхил: Так что ж ? Везде, где лучших чтут,
  в почёте и цари. Венки из лавра
  ценней корон. Гордись своим венком !
  Теперь прощай.
  
  Walter Savage Landor Aeschylos And Sophocles
  
  Sophocles: Thou goest then, and leavest none behind Worthy to rival thee!
  
  Aeschylos: Nay, say not so.
  Whose is the hand that now is pressing mine?
  A hand I may not ever press again!
  What glorious forms hath it brought boldly forth
  From Pluto's realm! The blind old Oedipos
  Was led on one side by Antigone,
  Sophocles propt the other.
  
  Sophocles: Sophocles
  Sooth'd not Prometheus chaind upon his rock,
  Keeping the vultures and the Gods away;
  Sophocles is not greater than the chief
  Who conquered Ilion, nor could he revenge
  His murder, or stamp everlasting brand
  Upon the brow of that adulterous wife.
  
  Aeschylos: Live, and do more.
  Thine is the Lemnian ile,
  And thou hast placed the arrows in the hand
  Of Philoctetes, hast assuaged his wounds
  And given his aid without which Greece had fail'd.
  
  Sophocles: I did indeed drive off the pest of flies;
  We also have our pest of them which buz
  About our honey, darken it, and sting;
  We laugh at them, for under hands like ours,
  Without the wing that Philoctetes shook,
  One single feather crushes the whole swarm.
  I must be grave.
  Hath Sicily such charms
  Above our Athens? Many charms hath she,
  But she hath kings. Accursed be the race!
  
  Aeschylos: But where kings honor better men than they
  Let kings be honored too.
  The laurel crown
  Surmounts the golden; wear it, and farewell.
  
  Уолтер Сэвидж Лэндор Альсифрон и Левкиппа (2, Hellenics, 1847)
  (Перевод с английского).
  
  Каштан в цвету. Хоть был и старый,
  благоухал над этой парой.
  С Левкиппой был там компаньон -
  не кто иной как Альсифрон.
  "Нет, это дерево трухляво.
  Его дыхание - отрава,
  и тень скудна. Земля - суха, -
  звал Альсифрон, - нет даже мха !
  А тут вот тропка перед нами,
  протоптанная пастухами.
  Там густ орешник, много фиг.
  Там бьёт из-под скалы родник.
  Зимой по каменному ложу
  там тёк ручей. Он цел, похоже.
  Там воздух - без дурных духов.
  Пройдём раз нет там пастухов !
  
  (Левкиппа) Но я была бы в восхищенье,
  услышав их игру и пенье.
  К чему ж спешить ? И Вам была
  всегда их музыка мила.
  
  (Альсифрон) Да, в пении они - таланты
  и неплохие музыканты,
  но лучше б Вам их не слыхать.
  Вам все их песни не под стать.
  
  (Левкиппа) Чем плохи их простые трели ?
  
  (Альсифрон) В тех песнях всяческая муть.
  А те, что мы бы с Вами спели,
  должны Вам сердце всколыхнуть !
  
  (Левкиппа) Снимите ж руку с поясницы !
  
  (Альсифрон) Здесь скользко !
  
  (Левкиппа) Вы добры, мой свет !
  Но для чего ж нам торопиться ?
  
  (Альсифрон) Чтоб спеть !
  
  (Левкиппа) Но музыки-нет !?
  
  
  Walter Savage Landor Alciphron and Leucippe
  
  An ancient chestnut"s blossoms threw
  Their heavy odour over two:
  Leucippe, it is said, was one;
  The other, then, was Alciphron.
  "Come, come! why should we stand beneath?"
  This hollow tree"s unwholesome breath?"
  Said Alciphron, "here"s not a blade
  Of grass or moss, and scanty shade.
  Come; it is just the hour to rove
  In the lone dingle shepherds love;
  There, straight and tall, the hazel twig
  Divides the crookаed rock-held fig,
  O"er the blue pebbles where the rill
  In winter runs and may run still.
  Come then, while fresh and calm the air,
  And while the shepherds are not there."
  
  Leucippe. But I would rather go when they
  Sit round about and sing and play.
  Then why so hurry me? for you
  Like play and song, and shepherds too.
  
  Alciphron. I like the shepherds very well,
  And song and play, as you can tell.
  But there is play, I sadly fear,
  And song I would not have you hear.
  
  Leucippe. What can it be? What can it be?
  
  Alciphron. To you may none of them repeat
  The play that you have play"d with me,
  The song that made your bosom beat.
  
  Leucippe. Don"t keep your arm about my waist.
  
  Alciphron. Might you not stumble?
  
  Leucippe. Well then, do.
  But why are we in all this haste?
  
  Alciphron. To sing.
  
  Leucippe. Alas! and not play too?
  
  Уолтер Сэвидж Лэндор Дамет и Ида (9, Hellenics, 1847)
  (Перевод с английского).
  
  С девицами в уединенье
  Дамет вёл речи без стесненья.
  Шла Ида по малину в лес -
  он проявил к ней интерес
  и постарался, чтоб колючки
  не поцарапали ей ручки.
  Сгрёб стебли: стоит потрясти -
  плоды очутятся в горсти.
  Из двух ладошек лодку сделай -
  наполнятся малиной спелой.
  Лишь нужно уследить,чтоб сок
  не пачкал платьица и ног.
  А выше - пятнышки на даме
  Дамет сцеловывал губами.
  Тот способ был совсем не плох:
  сперва с двух пальцев, следом с трёх.
  Чтоб убедиться, что готово,
  облизывал ей пальцы снова.
  Затем стал хвастать без стыда:
  "Смотри ! От пятен - ни следа.
  А будут ягодки краснее -
  я стану целовать страстнее !"
  "Наглец ! - услышал он в ответ. -
  Так дерзок, что и спасу нет"...
  Дамет не достарался: алость
  у Иды в щёчках разыгралась,
  а губы стали - будто мел.
  Весь рот от злости побелел.
  А Ида - как ей ни обидно -
  на редкость стала миловидна.
  В Дамете вдруг проснулась прыть:
  он стал о страсти говорить.
  (Дамет) Ты ж видишь, что во мне за пламя !
  (Ида) Прочь ! Прочь ! Не чавкай челюсями !
  (Дамет) Зачем ты, Ида, морщишь бровь ?
  (Ида) Я очень зла !
  (Дамет) Подумай вновь !
  Пойми да взвесь. Ты злишься зряшно.
  (Ида) Ну, ладно же... Мне просто страшно.
  (Дамет) С чего ? Мы здесь наедине.
  (Ида) С того мне страшно тут вдвойне !
  
  (Дамет) Раз Злость смирилась честь по чести,
  твой Страх мы вмиг прогоним вместе !
  
  Walter Savage Landor Damaetas аnd Ida
  
  Damaetas is a boy as rue
  As ever broke maid's solitude.
  He watcht the little Ida going
  Where the wood-raspberries were growing,
  And, under a pretence of fear
  Lest they might scratch her arms, drew near,
  And, plucking up a stiff grey bent,
  The fruit (scarce touching it,) he sent
  Into both hands: the form they took
  Of a boat's keel upon a brook;
  So not a raspberry fell down
  To splash her foot or stain her gown.
  When it was over, for his pains
  She let his lips do off the stains
  That were upon two fingers; he
  At first kist two, and then kist three,
  And, to be certain every stain
  Had vanisht, kist them o'er again.
  At last the boy, quite shameless, said
  'See! I have taken out the red!
  Now where there's redder richer fruit
  Pray, my sweet Ida, let me do't.'
  'Audacious creature!' she cried out,
  'What in the world are you about?'
  He had not taken off the red
  All over; on both cheeks 'twas spred;
  And the two lips that should be white
  With fear, if not with fear, with spite
  At such ill usage, never show'd
  More comely, or more deeply glow'd.
  Damaetas fancied he could move
  The girl to listen to his love:
  Not he indeed.
  
  Damaetas: For pity's sake!
  
  Ida: Go; never more come nigh this brake.
  
  Damaetas: Must I, why must I, press in vain?
  
  Ida: Because I hate you.
  
  Damaetas: Think again,
  Think better of it, cruel maid!
  
  Ida: Well then . . because I am afraid.
  
  Damaetas: Look round us: nobody is near.
  
  Ida: All the more reason for my fear.
  
  Damaetas: Hatred is overcome by you,
  And Fear can be no match for two.
  
  
  Уолтер Сэвидж Лэндор Возрождение (15, Hellenics, 1846; 31, 1847)
  (Перевод с английского).
  
  Нас создали светила, воды, ветры,
  поддерживали горы и ручьи,
  успешно и улыбчиво заботясь.
  Но всюду, где туманит Землю гнёт,
  кишат лишь мелкие забавы, вместо
  всех должных славных дел - как лёгкий след
  волшебных фей в часы заката солнца
  среди травы, где днём дрались борцы.
  А Справедливость - что считают Вечной
  и Высшею - становится зыбка,
  как клочья мутной плавающей пены
  из Океана. Лучшее теперь
  сочтут за дрянь, прекрасное - за гадость.
  В пылу страстей привязанности мрут.
  Где мягче климат - там сердца суровей.
  Весь список истин горестных - не мал !
  Беда - везде, от моря и до моря:
  сплошь, от Венеции и до широт
  Тарента, вплоть до мыса Гидрунтино.
  Что ж нас поддержит ? Только Божий дух !
  Проснитесь, нации ! Восстаньте к жизни !
  Пусть завершит свой труд рука Творца
  и новый Муж нам явит Божий образ !
  
  Сидящий вдалеке презренный трус,
  коварный Альбион ! С каким бесстыдством,
  как вижу, ты на острие копья,
  с насмешкою протягиваешь губку,
  намерясь ловко прободать ей бок,
  в жестоких муках гибнущей Свободе !
  Должна ль Италия, проливши кровь,
  сгнить без остатка, прежде, чем восстанет
  опять, исполненная свежих сил ?
  
  Но гром в моих ушах ! В водовороте,
  как остров, из глубин возник колосс
  чтобы скорей прильнуть к груди Природы,
  испить сиянье Солнца и прогнать
  от Хермуса и от Мелены бури.
  Крупней, чем остров, даже континент,
  мощнее всей Земли и Океана -
  вознёсся возрождённый Человек.
  
  Хиосский древний бард ! К несчастью,
  ты Зевсом был под старость ослеплён.
  Я б сожалел, не будь достойной темы,
  и ты б запел про засуху и мор,
  о наглых юношах, о лютой власти.
  
  Вблизи от Хиоса, в броске копья
  от гроба твоего и колыбели,
  всего лишь сорок греков-смельчаков
  морского азиатского владыку
  смели в бою... и Грецию спасли...*
  Ты умер раньше, чем пришла к ним слава.
  Пусть всё, чему так радовались Зевс,
  Олимпия, вся древняя Элида,
  уступит высшую на свете честь
  великой марафонской эпопее.
  Победа та славней, чем верность Платей,
  чем Саламин и чем гора в Анфеле,
  где изрекла Деметра свой закон,
  увидев, как Амфиктеон** в протоку
  ступил ногой усталой под горой.
  Богиня ! Ты не вмешивалась в битвы,
  не штурмовала, не спасала стен
  ни в Фивах, ни в коварном Илионе,
  ни в прочих воевавших городах,
  где рушили закон, свершая месть.
  Ты умеряла горе и восторги -
  под Энною и возле адских круч.
  Уединившаяся мать ! Ты выше -
  уйдя в свой храм - и радостей, и бед.
  Для смертных - горе, для богов - блаженство.
  
  С подавленной душой, в чужой стране,
  наслушавшись сквернейших предсказаний,
  я рад заре надежды вдалеке.
  Туда я прежде, в юности, был призван,
  вслед песне, вслед отважным вожакам.
  Гроза тогда сбиралась не пустая.
  Над миром свет был скрыт за стаей туч.
  Нам было хуже, чем в песках и топях...
  
  Хвалу людей и вечное веселье
  герои, взятые на небеса
  сначала выкупили здесь их кровью.
  
  Бессмертный в памяти спартанский вождь !
  Назвал тебя - ответил звоном мрамор...
  О Леонид ! Не станем забывать
  иных имён, достойных вечной славы,
  но ты - двойная светлая звезда.
  Ты шлёшь лучи с Коринфа на два моря:
  Ахейское с Саронским. Услыхав,
  что ты погиб, рыдали сиракузцы
  сильней, чем быв рабами под ярмом.
  В слезах они излили благодарность
  и пеплом осыпали темена:
  ведь это ты у них снял с рук оковы.
  
  Чем сбито человечество в толпу,
  чтобы жилось Тиранам без опаски ?
  Они из золота сплели силки.
  Им льстиво служит челядь - презирая
  Долг, Доблесть, Добродетель, Гордость, Честь;
  поправ Надежду... До чего ж прекрасно
  её в виденьях облекла лазурь !
  Спокойно, устремив глаза на небо,
  она и терпелива и добра.
  Чудовища под сенью Деспотизма
  стремятся всё вокруг опустошить,
  густыми ядами насытить ветры.
  Кто властвует ? Кому идут плоды ? -
  Не любящим огласки жадным тварям,
  вопящим алчно, сонным и презлым.
  Так разогнись - с достоинством и смело -
  сгони тот сброд, согбенный Человек !
  
  
  Walter Savage Landor Regeneration
  
  
  We are what suns and winds and waters make us;
  The mountains are our sponsors, and the rills
  Fashion and win their nursling with their smiles.
  But where the land is dim from tyranny,
  There tiny pleasures occupy the place
  Of glories and of duties; as the feet
  Of fabled faeries when the sun goes down
  Trip o"er the grass where wrestlers strove by day.
  Then Justice, call"d the Eternal One above,
  Is more inconstant than the buoyant form
  That burst into existence from the froth
  Of ever-varying ocean: what is best
  Then becomes worst; what loveliest, most deform"d.
  The heart is hardest in the softest climes,
  The passions flourish, the affections die.
  O thou vast tablet of these awful truths,
  That fillest all the space between the seas,
  Spreading from Venice"s deserted courts
  To the Tarentine and Hydruntine mole,
  What lifts thee up? what shakes thee? "t is the breath
  Of God. Awake, ye nations! spring to life!
  Let the last work of his right hand appear
  Fresh with his image, Man. Thou recreant slave
  That sittest afar off and helpest not,
  O thou degenerate Albion! with what shame
  Do I survey thee, pushing forth the sponge
  At thy spear's length, in mockery at the thirst
  Of holy Freedom in his agony,
  And prompt and keen to pierce the wounded side!
  Must Italy then wholly rot away
  Amid her slime, before she germinate
  Into fresh vigour, into form again?
  What thunder bursts upon mine ear! some isle
  Hath surely risen from the gulphs profound,
  Eager to suck the sunshine from the breast
  Of beauteous Nature, and to catch the gale
  From golden Hermus and Melena's brow.
  A greater thing than isle, than continent,
  Than earth itself, than ocean circling earth,
  Hath risen there; regenerate Man hath raisen
  Generous old bard of Chios! not that Jove
  Deprived thee in thy latter days of sight
  Would I complain, but that no higher theme
  Than a disdainful youth, a lawless king,
  A pestilence, a pyre, awoke thy song,
  When on the Chian coast, one javelin's throw
  From where thy tombstone, where thy cradle stood,
  Twice twenty self-devoted Grecks assail'd
  The naval host of Asia, at one blow
  Scattered it into air . . . and Greece was free* ...
  And ere these glories beam'd. thy day had closed.
  Let all that Elis ever saw, give way,
  All that Olympian Jove e'er smiled upon:
  The Marathonian columns never told
  A tale more glorious, never Salamis,
  Nor, faithful in the centre of the false,
  Platea, nor Anthela, from whose mount
  Benignant Ceres wards the blessed Laws,
  And sees the Amphictyon dip his weary foot
  In the warm streamlet of the strait below.**
  Goddess! altho' thy brow was never rear'd
  Among the powers that guarded or assail d
  Perfidious Ilion, parricidal Thebes,
  Or other walls whose war-belt e'er inclosed
  Man's congregated crimes and vengeful pain.
  Yet hast thou toucht the extremes of grief and joy;
  Grief upon Enna's mead and Hell's ascent,
  A solitary mother : joy beyond,
  Far beyond, that thy woe, in this thy fane:
  The tears were human, but the bliss divine.
  I, in the land of strangers, and deprest
  
  With sad and certain presage for my own,
  
  Exult at hope's fresh dayspring, tho afar,
  
  There where my youth was not unexercised
  
  By chiefs in willing war and faithful song :
  
  Shades as they were, they were not empty shades
  
  Whose bodies haunt our world and blear our sun,
  
  Obstruction worse than swamp and shapeless sands.
  
  Peace, praise, eternal gladness, to the souls
  
  That, rising from the seas into the heavens,
  Have ransom'd first their country with their blood
  O thou immortal Spartan ! at whose name
  The marble table sounds beneath my palms,
  Leonidas ! even thou wilt not disdain
  To mingle names august as these with thine ;
  Nor thou, twin-star of glory, thou whose rays
  Stream'd over Corinth on the double sea,
  Achaian and Saronic, whom the sons
  Of Syracuse, when Death removed thy light,
  Wept more than slavery ever made them weep,
  But shed (if gratitude is sweet) sweet tears ;
  The hand that then pour'd ashes o'er their heads
  Was loosen'd from its desperate chain by thee.
  What now can press mankind into one mass
  For Tyranny to tread the more secure ?
  From gold alone is drawn the guilty wire
  That Adulation trills : she mocks the tone
  Of Duty, Courage, Virtue, Piety,
  And under her sits Hope. O how unlike
  That graceful form in azure vest array'd,
  With brow serene, and eyes on heaven alone
  In patience fixt, in fondness unobscured !
  What monsters coil beneath the spreading tree
  Of Despotism ! what wastes extend around !
  What poison floats upon the distant breeze !
  But who are those that cull and deal its fruit ?
  Creatures that shun the light and fear the shade,
  Eloated and fierce, Sleep's mien and Famine's cry
  Rise up again, rise in thy dignity,
  Dejected Man ! and scare this brood away.
  
  Примечания У.С.Лэндора:
  *Reduced now by the Holy Alliance into worse sclavery than before. (WSL)
  ** The Amphictyons met annually In the temple of Ceres near Anthela. (WSL)
  Пояснения к примечаниям:
  *Лэндор отмечает, что свобода Греции, которую греки отстаивали на протяжении тысячелетий, в начале XIX века была вновь ограничена, превратилась в ещё худшее рабство, чем прежде, из-за политики Священного Союза.
  **Руководители амфиктионии (религиозного союза племён) первоначально (до перемещения в Дельфы) ежегодно встречались в храме Деметры возле местечка Анфела у входа в Фермопильское ущелье. Эта амфиктиония называлась по имени своего легендарного основателя Фермопила Амфиктиона. Были и другие религиозные племенные союзы (например, на острове Делос).
  
  
  Уолтер Сэвидж Лэндор Коринна* - из Афин - в Танагру**. (17, PoemHunter)
  (Перевод с английского).
  
  Танагра ! Ты - в воспоминаньях.
  Цепь улиц, опоясав склон,
  струясь в волнистых очертаньях,
  течёт, как светлый Термодон.
  К нам пастушонок загорелый
  бежал в порывистости смелой.
  Радушный резвый мальчуган
  нёс ягоды с лесных полян.
  Сам был, как яблочко, румян.
  
  Танагра ! Я приеду с даром
  ценнее дорогих наград,
  и недругам, пусть самым ярым,
  его не отобрать назад:
  ты можешь потерять все стены,
  и башни рухнут постепенно,
  но выстоит Афинский трон
  в сиянии своих корон,
  и будет славен Аполлон !
  
  Иному месту чужды Музы.
  Там гений выживет с трудом.
  Тем городам талант - обуза.
  (Они раскаются потом !).
  Когда прижимистое лоно
  в своём упрямстве непреклонно,
  то бившийся с нуждой юнец,
  добывши славу, наконец,
  припомнит, как был чёрств скупец.
  
  Из недр близ Дирки*** ропот слышен.
  Хористки прогоняют пчёл
  пучками веток с лавровишен,
  а пенье хор с журчаньем сплёл.
  Я тешусь собственною песней.
  Никто ни чище, ни прелестней
  не может спеть заветных слов:
  ни мерный плеск морских валов,
  ни птахи изо всех углов.
  
  Танагра ! Мать ! Прижмусь поближе !
  Коснусь колена твоего.
  Всмотрюсь в глаза, и в них увижу
  таящееся волшебство.
  Один лишь взгляд - и пляшут очи.
  Второй - и ты от чувств без мочи...
  И мне всё слышится мотив:
  "Оставь свой ласковый залив.
  Что медлишь ? Вслушайся в призыв !"
  
  
  
  Walter Savage Landor Corinna*, from Athens, to Tanagra**
  
  Tanagra! think not I forget
  Thy beautifully-storey"d streets;
  Be sure my memory bathes yet
  In clear Thermodon, and yet greets
  The blythe and liberal shepherd boy,
  Whose sunny bosom swells with joy
  When we accept his matted rushes
  Upheaved with sylvan fruit; away he bounds, and blushes.
  
  I promise to bring back with me
  What thou with transport wilt receive,
  The only proper gift for thee,
  Of which no mortal shall bereave
  In later times thy mouldering walls,
  Until the last old turret falls;
  A crown, a crown from Athens won!
  A crown no god can wear, beside Latona"s son.
  
  There may be cities who refuse
  To their own child the honours due,
  And look ungently on the Muse;
  But ever shall those cities rue
  The dry, unyielding, niggard breast,
  Offering no nourishment, no rest,
  To that young head which soon shall rise
  Disdainfully, in might and glory, to the skies.
  
  Sweetly where cavern"d Dirce*** flows
  Do white-arm"d maidens chaunt my lay,
  Flapping the while with laurel-rose
  The honey-gathering tribes away;
  And sweetly, sweetly, Attick tongues
  Lisp your Corinna"s early songs;
  To her with feet more graceful come
  The verses that have dwelt in kindred breasts at home.
  
  O let thy children lean aslant
  Against the tender mother"s knee,
  And gaze into her face, and want
  To know what magic there can be
  In words that urge some eyes to dance,
  While others as in holy trance
  Look up to heaven; be such my praise!
  Why linger? I must haste, or lose the Delphick bays.
  
  Справка.
  *Коринна - лирическая поэтесса V-го века до н.э., успешная соперница прославленного Пиндара на поэтических состязаниях, по другим источникам - его наставница в поэтическом искусстве, как другая поэтесса - Миртис - в музыке. Из стихов Коринны сохранились лишь немногочисленные отрывки.
  **Танагра - родной город Коринны, расположенный неподалёку от Афин, в Беотии, покорённый афинянами и благополучно живший под её властью. Коринна в последствии пребывала в Афинах и в Фивах. У Лэндора она, вполне довольная обстановкой в Фивах, в душе таит воспоминания о родной Танагре и мечтает там снова побывать.
  ***Дирка - священный источник в Фивах, названный по имени нимфы Дирки.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  Уолтер Сэвидж Лэндор Алетейя - Фраорту (12, PoemHunter)
  (Перевод с английского)
  
  После штурма и разграбления Милета.
  
  Фраорт ! Где ж ты ? Приди ко мне !
  Весь город в огненной стихии.
  Смерть сеют лучники лихие.
  А Боги нынче - как глухие, все в стороне.
  
  Нет смысла изнывать в молебне.
  От храмов - только груды щебня.
  Не курят нард у алтарей.
  Взамен Богов - лишь враг надменный
  лютует над толпою пленной.
  Казалось, ты добрей - ты ж скрылся поскорей.
  
  Ты удалился в тучах пыли.
  Меня два лучника тащили,
  не расточая лишних слов.
  Затем очнулась я в палатке
  у кучи побывавших в схватке
  мечей кровавых, копий и щитов.
  
  От мучившей меня угрозы
  я бурно источала слёзы.
  А ты туда явился, мча -
  уже без шлема, пики и меча;
  
  стремительно вошёл с дороги.
  Блеснуло золотом шитьё.
  И я тебе поспешно - в ноги,
  на грудь, пустилась в плач, и впала в забытьё.
  
  "Дай волю мне ! Мне жить немило.
  Пускай за мной прибудет мать.
  Не то ударь ! Хочу в могилу.
  Убей, чтоб больше мне в неволе не страдать !"
  
  А ты прикрикнул непреклонно:
  велел соратникам уйти.
  Просил меня умерить стоны
  и руку нежно сжал в своей горсти.
  
  Я, волосы убрав, открыла
  свой робкий устрашённый взор -
  и лик военного громилы
  в позорности своей уставился в упор.
  
  Ты греческим владел умело.
  Ты с доброй речью на устах
  советовал забыть мой страх.
  Я ненадолго хоть немного осмелела.
  
  "Терпи, девица ! Я - не врач,
  способный прекратить твой плач.
  Но, может быть, придёт мгновенье -
  и ты в конце концов получишь утешенье".
  
  Шум битвы смолк. Явилась мать,
  чтоб отвести меня до дома.
  Нам было тяжко вспоминать
  про смерть друзей и лютый страх погрома.
  
  Несчастье ! Радость неполна.
  Душа войной удручена.
  Куда очами ни взгляни -
  она всё крутит шестерни.
  Фраорт ! Где ж ты ? Приди ко мне.
  Не дай нас развести разлучнице-войне !
  
  В той буче для Любви нет брода...
  Ты ж - гордость матери родной !
  Ты смог другой вернуть покой,
  дав дочери её желанную свободу -
  
  чьё сердце вовсе не черство:
  вернись скорее с юной свитой,
  торжественный и знаменитый, -
  не сыщется сердец счастливей моего !
  
  
  Walter Savage Landor Aletheia To Phraortes
  
  AFTER THE SACKAGE OF MILETOS
  
  Phraortes! where art thou?
  The flames were panting after us, their darts Had pierced to many hearts
  Before the Gods, who heard nor prayer nor vow;
  
  Temples had sunk to earth, and other smoke
  O'er riven altars broke
  Than curled from myrrh and nard,
  When like a God among
  Arm'd hosts and unarm'd throng
  Thee I discern'd, implored, and caught one brief regard.
  
  Thou passest: from thy side
  Sudden two bowmen ride
  And hurry me away.
  Thou and. all hope were gone
  They loost me . . and alone
  In a closed tent 'mid gory arms I lay.
  
  How did my tears then burn
  When, dreading thy return,
  Behold thee reappear!
  Nor helm nor sword nor spear .
  
  In violet gold-hemm'd vest
  Thou camest forth; too soon!
  Fallen at thy feet, claspt to thy breast,
  I struggle, sob, and swoon.
  
  'O send me to my mother! bid her come,
  And take my last farewell!
  One blow!. . enough for both. . one tomb. .
  'Tis there our happy dwell.'
  
  Thou orderest: call'd and gone
  At once they are who breathe for thy command.
  Thou stoodest nigh me, soothing every moan,
  And pressing in both thine my hand,
  
  Then, and then only, when it tore
  My hair to hide my face;
  And gently did thy own bend o'er
  The abject head war-doomed to dire disgrace.
  
  Ionian was thy tongue,
  And when thou badest me to raise
  That head, nor fear in aught thy gaze,
  I dared look up . . but dared not long.
  
  'Wait, maiden, wait! if none are here
  Bearing a charm to charm a tear,
  There may (who knows?) be found at last
  Some solace for the sorrow past.'
  
  My mother, ere the sounds had ceast,
  Burst in, and drew me down:
  Her joy o'erpowered us both, her breast
  Covered lost friends and ruin'd town.
  
  Sweet thought! but yielding now
  To many harsher! By what blow
  Art thou dissevered from me? War,
  That hath career'd too far,
  Closeth his pinions. 'Come, Phraortes, come
  To thy fond friends at home!'
  
  Thus beckons Love. Away then, wishes wild!
  O may thy mother be as blest
  As one whose eyes will sink to rest
  Blessing thee for her rescued child!
  
  Ungenerous stil my heart must be:
  Throughout the young and festive train
  Which thou revisitest again
  May none be happier (this I fear) than she!
  
  
  Уолтер Сэвидж Лэндор Прощание с Италией (156, 1846)
  (Перевод с английского).
  
  Прекрасная Италия ! Прощай !
  Мне больше, лёжа на спине, с террасы,
  не видеть в небе золотой луны
  по вечерам между скалой и мною;
  не созерцать там Млечного Пути
  в тисках между строями кипарисов.
  Мечтой лишь станут Фьезоле с Вальдорной;
  и Аффрико свой милый потеряв,
  потом о нём услышу только в песнях.
  Всего, во что я верил, не сочтёшь.
  Мечталось мне, что старый, но без болей,
  глаза закрою здесь в спокойный день,
  и кости будут спать в тени мимозы.
  Надежда ! Я тебе не доверял,
  и не обманутых тобою мало.
  Но ты звала. Всё было хорошо...
  Мы любим размышлять о том, где ляжем.
  Но пульс замрёт, и сердцу без врача
  не поддержать дыхания. Мы помыслим,
  что взгляд ещё живёт и то - не смерть.
  Однако крышка гроба - не защита.
  Здесь солнце радо тленью ! Вся вокруг -
  с прелестною улыбкою - природа
  сияет и заглядывает в склеп.
  
  
  Walter Savage Landor Farewell to Italy
  
  I leave thee, beauteous Italy! no more
  From the high terraces, at even-tide,
  To look supine into thy depths of sky,
  Thy golden moon between the cliff and me,
  Or thy dark spires of fretted cypresses
  Bordering the channel of the milky way.
  Fiesole and Valdarno must be dreams
  Hereafter, and my own lost Affrico
  Murmur to me but in the poet"s song.
  I did believe (what have I not believ"d?),
  Weary with age, but unoppress"d by pain,
  To close in thy soft clime my quiet day
  And rest my bones in the mimosa"s shade.
  Hope! Hope! few ever cherish"d thee so little;
  Few are the heads thou hast so rarely rais"d;
  But thou didst promise this, and all was well.
  For we are fond of thinking where to lie
  When every pulse hath ceas"d, when the lone heart
  Can lift no aspiration-reasoning
  As if the sight were unimpair"d by death,
  Were unobstructed by the coffin-lid,
  And the sun cheer"d corruption! Over all
  The smiles of Nature shed a potent charm,
  And light us to our chamber at the grave.
  
  Уолтер Сэвидж Лэндор Фезуланская идиллия. (83, 1846)
  (Перевод с английского).
  
  Здесь бысрая весна одним скачком
  сплетается в объятьях с жарким летом.
  Здесь поутру, и вечером, и в ночь
  зефирам хочется играть на лютнях,
  иначе принимаются вздыхать.
  Мне слышно здесь, как в кроне апельсина
  цветам, что снизу, верхние цветы
  расхваливают здешние пейзажи.
  От рощи я стоял невдалеке.
  Казалось, что деревья мне кивали,
  шептались и советовали глянуть,
  как нежная девица на дорожке
  шла и рвала цветы себе в подол.
  Послышался хруст веток. Я собрался
  прогнать быка, коня или козла.
  (Решил - там кто-то был). Цветочный запах
  вдруг вызвал целый поезд сладких дум.
  Из вялой памяти, как из подушки
  посыпался большой её запас
  волшебных сказок и любовных песен...
  Но я хотел и правилом считал,
  чтоб жили вольно все цветы и вяли,
  когда велит им их хранящий Дух,
  среди родни и на природном месте.
  Я роз не рвал. Фиалки, наклонясь,
  когда дышал на них, меня терпели,
  не упрекая. Святость гордых чаш
  чистейших лилий в золоте тычинок
  не пострадала у меня в руках...
  Был ясный свет, и глянцевые листья
  блестели ярче. А девичья щека
  зарозовела. Взгляд искал добычи.
  Увидел ножку. Та поднялась вверх
  из серой туфельки наполовину.
  Хозяйке нужно выше. Ветку гну.
  Рву несколько цветов: пришло их время.
  Их пчёлы ранят. Много бойких мух
  пробились внутрь цветов на крепких крыльях
  и сыплют цвет на землю по частям.
  Бутоны мухи разрывали с треском.
  Иные отделялись целиком,
  а лепестки выглядывали после,
  несмятые и белые, как снег -
  тот снег, что глаз да солнце не видали.
  Что ни цветок на девичий наряд,
  то всё милей... Я - то так не думал -
  такой была девичья похвала.
  "Вы лучше сыщете" - сказал.
  "Конечно !" -
  кричит она: "Вот краше и крупней !"
  Как быть ? Смотреть ли на него, схватить ли ?
  Мы не знали оба. Когда б схватил,
  верней решились бы её сомненья.
  Я не посмел. Казалось, что цветок
  был частью девушки - её натуры:
  цветок созревший, но цветок ! Лишь тронь -
  рассыплется ! Но нет -
  не растеряла
  предложенный мне дар. И не сыскав
  тесёмки, чтобы прикрепить к корсажу,
  хоть нехотя, отправила в подол.
  
  
  Walter Savage Landor Faesulan Idyl
  
  Here, where precipitate Spring with one light bound
  Into hot Summer's lusty arms expires;
  And where go forth at morn, at eve, at night,
  Soft airs, that want the lute to play with them,
  And softer sighs, that know not what they want;
  Under a wall, beneath an orange-tree
  Whose tallest flowers could tell the lowlier ones
  Of sights in Fiesole right up above,
  While I was gazing a few paces off
  At what they seemed to show me with their nods,
  Their frequent whispers and their pointing shoots,
  A gentle maid came down the garden-steps
  And gathered the pure treasure in her lap.
  I heard the branches rustle, and stept forth
  To drive the ox away, or mule, or goat,
  (Such I believed it must be); for sweet scents
  Are the swift vehicles of still sweeter thoughts,
  And nurse and pillow the dull memory
  That would let drop without them her best stores.
  They bring me tales of youth and tones of love,
  And 'tis and ever was my wish and way
  To let all flowers live freely, and all die,
  Whene'er their Genius bids their souls depart,
  Among their kindred in their native place.
  I never pluck the rose; the violet's head
  Hath shaken with my breath upon its bank
  And not reproacht me; the ever-sacred cup
  Of the pure lily hath between my hands
  Felt safe, unsoil'd, nor lost one grain of gold.
  I saw the light that made the glossy leaves
  More glossy; the fair arm, the fairer cheek
  Warmed by the eye intent on its pursuit;
  I saw the foot, that, altho half-erect
  From its grey slipper, could not lift her up
  To what she wanted: I held down a branch
  And gather'd her some blossoms, since their hour
  Was come, and bees had wounded them, and flies
  Of harder wing were working their way thro
  And scattering them in fragments under foot.
  So crisp were some, they rattled unevolved,
  Others, ere broken off, fell into shells,
  For such appear the petals when detacht,
  Unbending, brittle, lucid, white like snow,
  And like snow not seen thro, by eye or sun:
  Yet every one her gown received from me
  Was fairer than the first . . I thought not so,
  But so she praised them to reward my care.
  I said: you find the largest.
  
  This indeed,
  Cried she, is large and sweet.
  
  She held one forth,
  Whether for me to look at or to take
  She knew not, nor did I; but taking it
  Would best have solved (and this she felt) her doubts.
  I dared not touch it; for it seemed a part
  Of her own self; fresh, full, the most mature
  Of blossoms, yet a blossom; with a touch
  To fall, and yet unfallen.
  
  She drew back
  The boon she tendered, and then, finding not
  The ribbon at her waist to fix it in,
  Dropt it, as loth to drop it, on the rest.
  
  
  Уолтер Сэвидж Лэндор Акон и Родопа. (8, PoemHunter)
  (Перевод с английского)
  
  Поочерёдно, разные на вид,
  прошли свой круг двенадцать дочек года:
  та гордо, та степенно, та - надев
  наряд поярче, а другая - скромный.
  С вершин сошли снега. Уж вешний цвет
  в лугах давно завял, инжир и сливы
  на ветках ссохлись. Лишь одно висит,
  алея, яблоко. Листва рыжеет.
  Бредут в полях усталые волы.
  Под лозами стоит пустая тара
  и ждёт, скрипя, когда её сберут.
  
  О верная в любви Хамадриада !
  Уже двенадцать месяцев прошло,
  с тех пор, как дом твой, скорбный дом в дубраве
  вдруг рухнул. Место пусто, и никто
  не смеет подступить к нему поближе,
  не щиплют мох. От твоего добра
  там только мох.
  
  Старик Таллинос грустен.
  Он онемел: история сложна.
  (Когда скончался Райкос, рассказали).
  В том деле был замешан Эхион,
  но он и думать о дубах страшится.
  Отец ему велел, чтоб, не скупясь,
  набрал он в собственные руки воска
  (Пусть даже кончится на том запас !),
  затем, чтоб жечь его и днём, и ночью
  на полом камне, где налиты мёд,
  и молоко для всех богов и мёртвых.
  Таллинос сам - на радость им - отнёс,
  зажёг огонь и всё оставил.
  
  Первой -
  из навестивших в памятный тот день -
  под старый мёртвый дуб пришла Родопа,
  с ней Акон был, ровесник и жених.
  Она была изящна, как и нимфа,
  по ком грустили. Он был бледен, тощ,
  сгорал от пламени любви; наследник
  обширных пашен и немалых стад.
  Они стояли перед полым камнем,
  смотря на дуб, весь чёрный и нагой,
  с большим почтеньем.
  
  "Вряд ли мы сумеем
  любить так сильно !" - высказался он:
  он думал не о счастье, а о смерти.
  Родопа уловила фальшь в словах:
  и усмехнулась. Акон раскраснелся.
  Он чувствовал: она была права,
  но клялся в том, что никакая сила,
  что воспротивится его любви,
  его не сломит.
  
  А отец для сына
  желал отнюдь не красоты, желал
  не песни, чтоб сняла груз прозы с сердца,
  не осторожности, ведущей по земле,
  не чистоты, что увлекает в небо -
  он золота и серебра хотел,
  хотел земель - не у родного дома,
  а стелющихся пурпуром подальше.
  
  Случается, отцы даруют жизнь,
  не дав сердцам своих детей свободы;
  гнетут их грубо, даже смеют рвать
  их узы с высшею священной властью.
  
  И Акон был стеснён и огорчён,
  но не восстал - покорно примирился.
  
  Мучь собственное сердце, человек !
  Не рань другого сердца, что нежнее,
  что доверяет только лишь тебе.
  Касайся до него лишь с почитаньем
  и, как святилище, не покидай
  пока горит там свет и храм не заперт !
  
  Родопа, одинокая душа,
  пресыщенная мрачным гулом моря,
  не вслушиваясь в шум, была в слезах,
  и свежий ветер остужал ей щёки.
  А юноша, бродя между дубов,
  поглядывал меж тем на полый камень.
  Там были молоко и мёд. Там он
  клал руку перед этим при помолвке.
  Весёлый, ближе к девичьей руке
  шутливо придвигал на камне пальцы.
  Но он о том не думал. Будь одна,
  она бы помнила...
  
  А день был тёплый.
  Хотелось лечь. Мох холодил лицо.
  Он руки погрузил в его прохладность
  и в дрёму впал. Приснились чудеса:
  к нему во сне пришла Хамадриада !
  Она его за руку повела
  вдоль по долине, устланной цветами:
  где то пион, то мак, то цикламен...
  Таясь средь мяты, разрослись росянки.
  Весь тамариск алел фонтаном брызг.
  Висели колокольцы мелких лилий.
  Рос папоротник. Было много коз.
  Краснеясь, поспевала земляника,
  В пушистом семени был олеандр.
  
  Там грудь цветочной прелестью дышала.
  Изящнейшая роза поднесла,
  свой кубок, погружающий в блаженство -
  настолько был божествен аромат !
  Все чувства юноши разволновались.
  Он вновь увидел ту, кого любил.
  Но радость вдруг прошла. Хамадриада
  старалась быть подальше - в стороне.
  Он шёл за ней послушно, как и раньше,
  но зелени уж нет, земля - гола.
  Всё восхищавшее его пропало.
  Был удивлён, но нимфа не дала
  вести расспросы, заявив:
  
  "Бедняга !
  Что привело тебя в родной мой лес ?
  В моё прибежище, на этот берег,
  где Дуб мой жил ?.. О верный... (Лишь теперь
  узнала напоследок), верный Райкос !
  Ступай домой, будь счастлив и прощай !
  Здесь место тем, что неразлучны вечно !"
  
  Он встать хотел, но мох, где он лежал,
  засох и умер. Мертвенная бледность
  покрыла щёки. Акон ослабел:
  его отец имел земли в достатке...
  
  
  Walter Savage Landor Acon and Rhodope
  
  The Year's twelve daughters had in turn gone by,
  Of measured pace tho' varying mien all twelve,
  Some froward, some sedater, some adorn'd
  For festival, some reckless of attire.
  The snow had left the mountain-top; fresh flowers
  Had withered in the meadow; fig and prune
  Hung wrinkling; the last apple glow'd amid
  Its freckled leaves; and weary oxen blinkt
  Between the trodden corn and twisted vine,
  Under whose bunches stood the empty crate,
  To creak ere long beneath them carried home.
  This was the season when twelve months before,
  O gentle Hamadryad, true to love!
  Thy mansion, thy dim mansion in the wood
  Was blasted and laid desolate: but none
  Dared violate its precincts, none dared pluck
  The moss beneath it, which alone remain'd
  Of what was thine.
  
  Old Thallinos sat mute
  In solitary sadness. The strange tale
  (Not until Rhaicos died, but then the whole)
  Echion had related, whom no force
  Could ever make look back upon the oaks.
  The father said "Echion! thou must weigh,
  Carefully, and with steady hand, enough
  (Although no longer comes the store as once!)
  Of wax to burn all day and night upon
  That hollow stone where milk and honey lie:
  So may the Gods, so may the dead, be pleas'd!"
  Thallinos bore it thither in the morn,
  And lighted it and left it.
  
  First of those
  Who visited upon this solemn day
  The Hamadryad's oak, were Rhodope
  And Acon; of one age, one hope, one trust.
  Graceful was she as was the nymph whose fate
  She sorrowed for: he slender, pale, and first
  Lapt by the flame of love: his father's lands
  Were fertile, herds lowed over them afar.
  Now stood the two aside the hollow stone
  And lookt with stedfast eyes toward the oak
  Shivered and black and bare.
  
  "May never we
  Love as they loved!" said Acon. She at this
  Smiled, for he said not what he meant to say,
  And thought not of its bliss, but of its end.
  He caught the flying smile, and blusht, and vow'd
  Nor time nor other power, whereto the might
  Of love hath yielded and may yield again,
  Should alter his.
  
  The father of the youth
  Wanted not beauty for him, wanted not
  Song, that could lift earth's weight from off his heart,
  Discretion, that could guide him thro' the world,
  Innocence, that could clear his way to heaven;
  Silver and gold and land, not green before
  The ancestral gate, but purple under skies
  Bending far off, he wanted for his heir.
  
  Fathers have given life, but virgin heart
  They never gave; and dare they then control
  Or check it harshly? dare they break a bond
  Girt round it by the holiest Power on high?
  
  Acon was grieved, he said, grieved bitterly,
  But Acon had complied . . 'twas dutiful!
  
  Crush thy own heart, Man! Man! but fear to wound
  The gentler, that relies on thee alone,
  By thee created, weak or strong by thee;
  Touch it not but for worship; watch before
  Its sanctuary; nor leave it till are closed
  The temple-doors and the last lamp is spent.
  
  Rhodope, in her soul's waste solitude,
  Sate mournful by the dull-resounding sea,
  Often not hearing it, and many tears
  Had the cold breezes hardened on her cheek.
  Meanwhile he sauntered in the wood of oaks,
  Nor shun'd to look upon the hollow stone
  That held the milk and honey, nor to lay
  His plighted hand where recently 'twas laid
  Opposite hers, when finger playfully
  Advanced and pusht back finger, on each side.
  He did not think of this, as she would do
  If she were there alone.
  
  The day was hot;
  The moss invited him; it cool'd his cheek,
  It cool'd his hands; he thrust them into it
  And sank to slumber. Never was there dream
  Divine as his. He saw the Hamadryad.
  She took him by the arm and led him on
  Along a valley, where profusely grew
  The smaller lilies with their pendent bells,
  And, hiding under mint, chill drosera,
  The violet shy of butting cyclamen,
  The feathery fern, and, browser of moist banks,
  Her offspring round her, the soft strawberry;
  The quivering spray of ruddy tamarisk,
  The oleander's light-hair'd progeny
  Breathing bright freshness in each other's face,
  And graceful rose, bending her brow, with cup
  Of fragrance and of beauty, boon for Gods.
  The fragrance fill'd his breast with such delight
  His senses were bewildered, and he thought
  He saw again the face he most had loved.
  He stopt: the Hamadryad at his side
  Now stood between; then drew him farther off:
  He went, compliant as before: but soon
  Verdure had ceast: altho' the ground was smooth,
  Nothing was there delightful. At this change
  He would have spoken, but his guide represt
  All questioning, and said,
  
  "Weak youth! what brought
  Thy footstep to this wood, my native haunt,
  My life-long residence? this bank, where first
  I sate with him . . the faithful (now I know,
  Too late!) the faithful Rhaicos. Haste thee home;
  Be happy, if thou canst; but come no more
  Where those whom death alone could sever, died."
  
  He started up: the moss whereon he slept
  Was dried and withered: deadlier paleness spread
  Over his cheek; he sickened: and the sire
  Had land enough; it held his only son.
  
  
  Уолтер Сэвидж Лэндор Маленькая Аглая (51, PoemHunter)
  (Перевод с английского).
  Её отцу, назвавшему статую именем своей дочки.
  
  Отец ! Портрет, хоть и хорош,
  но на колени не возьмёшь.
  С ребёнком в этом он не схож.
  
  На статую надежды нет,
  что поцелует вас в ответ
  и убежит гулять в боскет.
  
  
  Walter Savage Landor Little Aglae
  To Her Father, on Her Statue Being Called Like Her
  
  
  FATHER! the little girl we see
  Is not, I fancy, so like me;
  You never hold her on your knee.
  
  When she came home, the other day,
  You kiss"d her; but I cannot say
  She kiss"d you first and ran away.
  
  
  Уолтер Сэвидж Лэндор К его восьмидесятилетию (63, PoemHunter)
  (Перевод с английского).
  
  К девятому десятку я - без силы.
  Никак не выправить кривых шагов.
  Угасла та, что мной руководила.
  Пускай покличет ! К Смерти я готов.
  
  Walter Savage Landor On His Eightieth Birthday
  
  To my ninth decade I have tottered on,
  And no soft arm bends now my steps to steady;
  She, who once led me where she would, is gone,
  So when he calls me, Death shall find me ready.
  
  
  Уолтер Сэвидж Лэндор На смерть леди Чарлз Боклерк (63, PoemHunter)
  (Перевод с английского).
  
  Дань благодарности всех нас к ушедшей -
  не напрасна. В признательных сердцах -
  огромный вал живых воспоминаний.
  Все сострадают. Самый жёсткий нрав
  смягчился. УпрочнИлись чувства лучших...
  Вот, что я думал, Терезита, в ночь
  и в день, когда тебя перемещали,
  рыдая без тебя, в твой вечный дом,
  туда, где нет ни радости, ни горя.
  Там царствует незыблемый покой,
  и взор твой обращён к престолу Бога.
  Меня, немного месяцев назад,
  ты утешала, проводя в дорогу.
  А кто ж утешит твоего отца ?
  Он побеждал, он охранял законность,
  однако дочь, воспитанная им, -
  вот главная его любовь и гордость...
  
  
  Walter Savage Landor On Lady Charles Beauclerc's Death
  
  Nor empty are the honours that we pay
  To the departed; our own hearts are fill'd
  Brimfull with grateful reminiscences;
  Compassion is excited; the most stern
  Relent; and better even the best return.
  Such, Teresita, were my thoughts, all day,
  All night, when thou wert carried to thy home
  Eternal, amid tears thou couldst not share,
  Thither where none, not even of joy, are shed.
  Surrounded with God's own serenity
  Is that pure brow rais'd humbly to his throne.
  Leaving thy home and those most dear awhile,
  Thou, a few months before, wouldst have consoled
  My sufferings: Who shall now console thy sire's?
  Proud not of victories won in southern climes
  And equal laws administer'd, but proud
  Of virtues he implanted in his child.
  
  
  
  
  
  
  
  --------------------------------------------------------------------------------
  
  
  
  
  
  Уолтер Сэвидж Лэндор Память (54, PoemHunter; 1858-1863 )
  (Перевод с английского).
  
  Мать Муз, как нас всегда учили, - Память.
  Но Памяти во мне уж больше нет,
  а музы требуют всё новых песен
  о летних днях и о былой любви.
  Увы ! - Вот всё, что я могу ответить.
  Одно лишь имя в Памяти моей
  нетленно - гармоническое имя !
  Оно ко мне приходит в мрачный час,
  без разницы: по зову и незванно.
  Забыты имена моих гостей,
  ещё вчера готовых жать мне руку.
  Забыты имена былых друзей,
  весёлость и общительность которых
  свежи в глазах, ещё звучат в ушах.
  Когда я к ним пишу и умоляю
  не забывать, лишь слово ДОРОГОЙ...
  приходит мне на ум - без продолженья.
  Забывчивость ! Как было б хорошо,
  когда бы ты лишь сорняки сметала,
  весь поздний цвет, а с ним и вешний цвет
  оставив на бегу спокойно вянуть...
  
  Walter Savage Landor Memory
  
  The mother of the Muses, we are taught,
  Is Memory: she has left me; they remain,
  And shake my shoulder, urging me to sing
  About the summer days, my loves of old.
  Alas! alas! is all I can reply.
  Memory has left with me that name alone,
  Harmonious name, which other bards may sing,
  But her bright image in my darkest hour
  Comes back, in vain comes back, call"d or uncall"d.
  Forgotten are the names of visitors
  Ready to press my hand but yesterday;
  Forgotten are the names of earlier friends
  Whose genial converse and glad countenance
  Are fresh as ever to mine ear and eye;
  To these, when I have written and besought
  Remembrance of me, the word Dear alone
  Hangs on the upper verge, and waits in vain.
  A blessing wert thou, O oblivion,
  If thy stream carried only weeds away,
  But vernal and autumnal flowers alike
  It hurries down to wither on the strand.
  
  
  Уолтер Сэвидж Лэндор О пожарище на реке По* (70, PoemHunter)
  (Перевод с английского).
  
  С чего в реке огонь ? И почему
  живущие на берегах вздымают
  в мольбе и страхе к людям и к богам
  их руки ? Отчего Олимп разгневан ?
  Не ослепил ли всех такой огонь ?
  У Аполлона нет уж больше сына !...
  Нельзя дышать. Над пепелищем дым.
  Жестокость и бесчестность торжествуют.
  Где прежде в каждом ожидался друг,
  там многие пугают адским взором,
  угрюмы, злобны, поднимают меч,
  а то опустят - чтоб награбить больше.
  Здесь много янтаря на берегах...
  Бог Аполлон весь край возненавидел,
  любимый прежде. И нигде вокруг
  ни лебедя, ни соловьиной песни.
  Все Нимфы у реки страдают в плаче.
  Их слёзы блещут, янтарём твердея...
  
  
  Walter Savage Landor On The Conflagration Of The Po
  
  Why is, and whence, the Po in flames? and why
  In consternation do its borderers raise
  Imploring hands to mortal men around
  And Gods above? Are Gods implacable?
  Or men bereft of sight at such a blaze?
  Apollo hath no more a son; his breath
  Is stifled, and smoke only fills the air
  Where once was fire, and men to men were true.
  Fierce ones and faithless now approach the waste,
  Who look transversely with an evil eye,
  And scowl and threaten, and uplift the sword,
  And, if they lower it, 'tis but to grasp more
  And more of amber left on either bank.
  Apollo hates the land he once so loved,
  Nor swan is seen nor nightingale is heard
  Nigh the dead river and affrighted vale,
  For every Nymph shed there incessant tears,
  And into amber hardened all they shed.
  
  Справка.
  Рассказывается о том, что случилось после после мифического падения в реку упряжки Фаэтона.
  
  Уолтер Сэвидж Лэндор Седой волосок (132, 1853)
  (Перевод с английского).
  
  Мудрейший что ни есть
  порою слышит лесть
  и поддаётся чарам.
  Должно быть, Соломон
  стяжал со всех сторон
  хвалы - и молодой, и ставши старым.
  
  Мудрейшим пышных хвал
  я в хоре не певал -
  я сам до лести падок.
  Был юн и окрылён,
  как важный фон-барон,
  и то же, став постарше на порядок.
  
  Но раз в потешный час,
  в потоках светских фраз,
  вдруг слышу дерзкий голос:
  "Уолтер ! Что за страх !
  Держитесь на ногах !
  У вас в причёске вырос белый волос !
  
  Другая б, не бубня,
  взяв волос у меня,
  встряхнула чёрной гривой:
  мол, мой ! - И все дела !..
  Нет ! Мучала, трясла.
  Была собою гордой и счастливой.
  
  
  Walter Savage Landor The One White Hair
  
  The waisest of the wise
  Listen to pretty lies
  And love to hear them told;
  Doubt not that Solomon
  Listen"d to many a one,-
  Some in his youth, and more when he grew old.
  
  I never was among
  The choir of Wisdom"s song,
  But pretty lies lov"d I
  As much as any king,
  When youth was on the wing,
  And (must it then be told?) when youth had quite gone by.
  
  Alas! and I have not
  The pleasant hour forgot
  When one pert lady said,
  "O Walter! I am quite
  Bewilder"d with affright!
  I see (sit quiet now) a white hair on your head!"
  
  Another more benign
  Snipp"d it away from mine,
  And in her own dark hair
  Pretended it was found...
  She leap"d, and twirl"d it round...
  Fair as she was, she never was so fair!
  
  Уолтер Сэвидж Лэндор Девичий плач (93, PoemHunter)
  (Перевод с английского).
  
  Был мне нелюб, а как ушёл до срока,
  мне стало одиноко.
  Был говорлив, но все слова не в толк.
  Увы ! Теперь замолк.
  Не верила ему. Была угрюма,
  а нынче мучит дума:
  не лучше ль поступила б, полюбив ?
  Быть может, был бы жив
  и жил бы для меня... Теперь лишь кости
  зарыты на погосте.
  Над ним отныне Смерть простёрла тьму.
  Мой ропот - ни к чему !
  Он попусту пропал. Меня ж в итоге
  ждут горе и ожоги.
  Ждут лихорадка, бред и резь в глазах,
  утопленных в слезах.
  Одни потоки слёз, что горьче перца,
  дойдут ему до сердца.
  О том была мольба его, Господь,
  когда сгорала плоть.
  Не дышит он и тих, как древний свиток, -
  смирнее маргариток,
  положенных старанием ребят
  на камне с парой дат...
  Молитесь же о нём святой заступе -
  и обо мне с ним вкупе !
  
  
  Walter Savage Landor The Maid's Lament
  
  I loved him not; and yet, now he is gone,
  I feel I am alone.
  I check'd him while he spoke; yet, could he speak,
  Alas! I would not check.
  For reasons not to love him once I sought,
  And wearied all my thought
  To vex myself and him: I now would give
  My love could he but live
  Who lately lived for me, and, when he found
  'Twas vain, in holy ground
  He hid his face amid the shades of death!
  I waste for him my breath
  Who wasted his for me! but mine returns,
  And this torn bosom burns
  With stifling heat, heaving it up in sleep,
  And waking me to weep
  Tears that had melted his soft heart: for years
  Wept he as bitter tears!
  Merciful God! such was his latest prayer,
  These may she never share.
  Quieter is his breath, his breast more cold,
  Than daisies in the mould,
  Where children spell, athwart the churchyard gate,
  His name and life's brief date.
  Pray for him, gentle souls, whoe'er you be,
  And oh! pray too for me!
  
  
  Уолтер Сэвидж Лэндор Зое (90, 1846)
  (Перевод с английского).
  
  Атлантика шумит грозою,
  качает корабли.
  Я еду от сердитой Зои
  и от родной земли.
  
  Сквозь дождь, что льётся, как из бочки
  летят обрывки фраз:
  "Как рада я была б отсрочке,
  хоть на короткий час !"
  
  Ах, Зоя ! Мне увидеть надо
  другие берега.
  Ни рок, ни море - не преграда,
  так ты мне дорога !
  
  Лишь только так: тебе я верен,
  и небо подтвердит.
  Но мир заманчив и безмерен.
  Он тянет, как магнит.
  
  Сама решишь (и вся досада
  изгладится поздней):
  "Моя любовь - его отрада,
  но зов судьбы сильней !"
  
  
  Walter Savage Landor To Zoё
  
  
  Against the groaning mast I stand,
  The Atlantic surges swell,
  To bear me from my native land
  And Zoё's wild farewell.
  
  From billow upon billow hurl'd
  I can yet hear her say,
  `And is there nothing in the world
  Worth one short hour's delay?'
  
  `Alas, my Zoё! were it thus,
  I should not sail alone,
  Nor seas nor fates had parted us,
  But are you all my own?'
  
  Thus were it, never would burst forth
  My sighs, Heaven knows how true!
  But, though to me of little worth,
  The world is much to you.
  
  `Yes,' you shall say, when once the dream
  (So hard to break!) is o'er,
  `My love was very dear to him,
  My fame and peace were more.'
  
  
  Уолтер Сэвидж Лэндор Смерть Артемидоры (88, PoemHunter)
  (Перевод с английского).
  
  "Артемидора ! Боги прикрепили
  тайком к ступням твоих венозных ног
  сандалии, пока, без сил, на ложе
  простёрта ты - затем, чтоб проводить
  тебя отсюда в путь к нездешним рекам.
  Твоя усталость унесётся прочь.
  Но зря начнёт просить твоих объятий
  хор голосов, подобных твоему"...
  Артемидоре горько, что не может
  пожать ласкающей руки - слаба !
  Уж щёлкают над чёрной шевелюрой
  невидимые ножницы судьбы.
  И Эльпенор глядит, как тускнут очи,
  в которых слёзы забивают свет.
  И он о Вечной Радости ей шепчет -
  о Радости ! - нет в мире слов грустней...
  Вот грудь её ещё раз встрепенулась.
  Упала голова. Раздался плач,
  заполнивший покой. Она умчалась...
  Как старая упрямая ладья,
  она сремится неизменным курсом
  сквозь пляску волн к далёким берегам.
  
  Walter Savage Landor The Death of Artemidora
  
  "Artemidora! Gods invisible,
  While thou art lying faint along the couch,
  Have tied the sandal to thy veined feet,
  And stand beside thee, ready to convey
  Thy weary steps where other rivers flow.
  Refreshing shades will waft thy weariness
  Away, and voices like thine own come nigh,
  Soliciting, nor vainly, thy embrace".
  Artemidora sigh'd, and would have press'd
  The hand now pressing hers, but was too weak.
  Fate's shears were over her dark hair unseen
  While thus Elpenor spake: he look'd into
  Eyes that had given light and life erewhile
  To those above them, those now dim with tears
  And watchfulness. Again he spake of joy,
  Eternal. At that word, that sad word, joy,
  Faithful and fond her bosom heav'd once more,
  Her head fell back: one sob, one loud deep sob
  Swell'd through the darken'd chamber; 't was not hers:
  With her that old boat incorruptible,
  Unwearied, undiverted in its course,
  Had plash'd the water up the farther strand.
  
  
  Уолтер Сэвидж Лэндор На сошествие Эццeлино* в ад. (73, PoemHunter)
  (Перевод с английского).
  
  Ликуйте все ! Погиб злодей,
  виновник смерти тьмы людей.
  Обрушим на него проклятья
  за горе вдов, за плач сирот.
  Господь помог нам сбросить гнёт.
  Возрадуемся все, как братья !
  
  Из заточения Господь
  нас вывел, спас нам дух и плоть.
  Князья в презрении совместном
  подняли на тебя кнуты.
  Тот страх, который сеял ты,
  был мерзок Ангелам небесным.
  
  Ты тешил Демонов в аду,
  неся Италии беду,
  им вслед порядок жизни руша.
  Их вождь всегда немеет, злясь.
  при вести, что какой-то князь
  не продаёт нечистым душу.
  
  Пересыпая бранью речь,
  он жаждет непослушных сжечь,
  побить, распять, прогнать их рати.
  Он хочет выйти на простор,
  внести в Империю раздор.
  Ему лихой захватчик кстати.
  
  Чертям не нужно болтовни.
  Кретин, охочий до резни,
  необходим им для почина.
  Вслед сонму пап и злых царей,
  надежда их - теперь скорей
  сыскать второго Эццeлино.
  
  
  Walter Savage Landor On The Descent Into Hell Of Ezzelino* Di Napoli
  
  Rejoice, ye nations! one is dead
  By whom ten thousand hearts have bled.
  Widows and orphans, raise your voice . .
  One voice, ye prostrate peoples, raise
  To God; to God alone be praise!
  All dwellers upon earth, rejoice:
  
  The imprisond soul, the tortured limb,
  Are now at last set free by Him.
  Each king their fellow king supplied
  With thongs to scourge ye: but your wrongs
  Reacht highest heaven; Angelic tongues
  Shouted when Earth's Flagellant died.
  
  The Demons heard and yell'd below,
  Glad that his endless day of woe
  (Long after theirs) had dimly dawn'd.
  The proudest of them all sate dumb,
  Angry that any Prince should come,
  Who grudg'd to give the soul he pawn'd.
  
  He gnasht his teeth; opprobrious names
  Muttered on Death, and wisht his flames
  Could crack his stubborn ribs . . in vain . .
  He must resign or share the place
  Imperial; he must bear disgrace
  While that intruder feels but pain.
  
  The Devils' mouths but seldom water,
  Yet, sniffing this fat slug of slaughter,
  Theirs do, they then this grace begin,
  'We have carous'd on king and pope
  By dozens; could the worthiest hope
  A second course of Ezzelin?'
  
  Справка.
  *Имеется в виду Эццeлино III да Романо (1194 - 1259) - талантливый полководец, но
  грозный и жестокий деспот. В "Божественной Комедии" Данте он выведен как один
  из обитателей Ада. С 1226 г. он был подестой в Вероне. Через четыре года сбежал оттуда, но в 1236 г. снова захватил власть. Опираясь на союз с императором Священной
  Римской Империи Фридрихом II Штауфеном, установил свою сеньорию в Виченце, Падуе,
  Беллуно и Фильтре. Поддерживал партию гибеллинов. Сурово расправлялся с жителями гвельфских городов. В 1254 г. был отлучён от церкви. В 1256 г. против него был организован крестовый поход. 27 августа 1259 г. был разбит в битве при Кассано. Вскоре умер от ран, не примирившись с церковью.
  
  
  Уолтер Сэвидж Лэндор Об умерших (108, 1846)
  (Перевод с английского).
  
  Да, в том ряду сидели мы одни.
  Ты, Доротея, юностью блистала.
  Зарёю рдела свежесть на щеках.
  А тут и там, над уровнем скамеек,
  над выгородкой деревенских дам,
  летали веера, гоня зефиры.
  Не помню кто (уткнулись каждый в свой
  раскрытый томик), но один другого
  опережал в том чтенье за столом.
  Другой, спеша, скакал и спотыкался.
  Смеялись, рдея. Рдели, веселясь...
  Но где ж та радость, милая подруга ?
  Почти что три сезона ты лежишь
  у ног моих под темным синим камнем,
  и на сердце невесело сейчас.
  О, как же много умерших друзей !
  Пройдёт зима, весна - и снова лето.
  Наступит срок кого-то поминать.
  Рассеянным и там и здесь могилам
  я посвятил шесть месяцев в году...
  
  
  Walter Savage Landor On the Dead
  
  Yes, in this chancel once we sat alone,
  O Dorothea! thou wert bright with youth,
  Freshness like Morning's dwelt upon thy cheek,
  While here and there above the level pews,
  Above the housings of the village dames,
  The musky fan its groves and zephyrs waved.
  I know not why (since we had each our book
  And lookt upon it stedfastly) first one
  Outran the learned labourer from the desk,
  Then tript the other and limpt far behind,
  And smiles gave blushes birth, and blushes smiles.
  Ah me! where are they flown, my lovely friend!
  Two seasons like that season thou hast lain
  Cold as the dark-blue stone beneath my feet,
  While my heart beats as then, but not with joy.
  O my lost friends! why were ye once so dear?
  And why were ye not fewer, O ye few?
  Must winter, spring, and summer, thus return,
  Commemorating some one torn away,
  Till half the months at last shall take, with me,
  Their names from those upon your scatter'd graves!
  
  
  Уолтер Сэвидж Лэндор Любимая... (6, 1846)
  (Перевод с английского).
  
  Любимая (Увы ! - в мечтанье)
  является ко мне во сне
  и умеряет все страданья.
  Уйдёт - я мучаюсь вдвойне.
  Рождённый памятью и страстью,
  мой сон, мой вожделенный рай !
  Стань высшею моею властью
  и никогда не пробуждай !
  
  
  Walter Savage Landor She I love...
  
  She I love (alas in vain!)
  Floats before my slumbering eyes:
  When she comes she lulls my pain,
  When she goes what pangs arise!
  Thou whom love, whom memory flies,
  Gentle Sleep! prolong thy reign!
  If even thus she soothe my sighs,
  Never let me wake again!
  
  
  Уолтер Сэвидж Лэндор На смерть д'Оссоли* и его жены Маргарет* (222, 1853)
  (Перевод с английского).
  
  Над многими власть Смерти непреложна,
  но, храбрый д'Оссоли, - не над тобой !
  Ценимый пробудившейся Отчизной,
  не поддаваясь, до конца борясь,
  ты сгинул в атлантической пучине,
  у берега, где помощи ты ждал,
  с надеждой на убежище. И там же
  ты потерял ребёнка и жену.
  Ты горд был ею, но гораздо больше
  горда Америка, узнав пример
  того, как женщина самозабвенно
  не оставляет близких ей в беде.
  Другая б жаждала себе спасенья,
  но не она - умевшая помочь
  недвижным раненым, когда подонки-
  французы и клевреты их пришли
  громить не ждавших нападенья римлян.
  О Маргарет ! Хвала тебе и честь !
  Покойтесь оба ! Я сказал немного.
  Кто станет слушать ? Голос мой ослаб.
  Но та же речь, восславив вас обоих,
  раздастся громче. Много есть певцов,
  известных вам, на итальянских нивах.
  Так пусть они поют. Назначен час.
  Займём места. Начнёмте панихиду !
  
  
  Walter Savage Landor On the Death of M. D'Ossoli* and His Wife Margaret Fuller*
  
  Over his millions Death has lawful power,
  But over thee, brave D'Ossoli! none, none.
  After a longer struggle, in a fight
  Worthy of Italy, to youth restor'd,
  Thou, far from home, art sunk beneath the surge
  Of the Atlantic; on its shore; in reach
  Of help; in trust of refuge; sunk with all
  Precious on earth to thee: a child, a wife!
  Proud as thou wert of her, America
  Is prouder, showing to her sons how high
  Swells woman's courage in a virtuous breast.
  She would not leave behind her those she lov'd:
  Such solitary safety might become
  Others; not her; not her who stood beside
  The pallet of the wounded, when the worst
  Of France and Perfidy assail'd the walls
  Of unsuspicious Rome. Rest, glorious soul,
  Renown'd for strength of genius, Margaret!
  Rest with the twain too dear! My words are few,
  And shortly none will hear my failing voice,
  But the same language with more full appeal
  Shall hail thee. Many are the sons of song
  Whom thou hast heard upon thy native plains
  Worthy to sing of thee: the hour is come;
  Take we our seats and let the dirge begin.
  
  Справка.
  *Маркиз Джованни Анджелло д'Оссоли (1821-1850) - участник защиты Римской республики, последователь Мадзини. Он вместе с Маргарет Фуллер и их ребёнком
  Анджелло погиб возле американского берега у мыса Fire Island из-за кораблекрушения.
  (Капитан корабля умер от оспы, его заместитель не справился с управлением).
  Сара Маргарет Фуллер (1810-1850) - знаменитая американка, чья деятельность немедленно получила широкую известность в США, Западной Европе и в России.
  Родилась в Кембриджпорте, штат Массачуссетс. Росла в семье юриста, конгрессмена.
  Получила разностороннее образование. Переводила Гёте и Бертину фон Арним. Стала учительницей, журналисткой, критиком, писательницей, известной поборницей равноправия женщин. Редактировала c 1840 года литературное и философское издание Эмерсона "The Dial". Стала одним из ведущих проводников американского трансцендентализма. В 1844 г. по приглашению фурьериста Ораса Грили пришла работать в "New York Tribune". В 1845 г. опубликовала один из первых в Америке значительный труд феминистического направления "Woman in the Ninteenth Century", оказавший вдохновляющее влияние на Сьюзен Энтони. Была знакома с виднейшими представителями американской литературы своего времени. Отличалась гордым независимым, казавшимся многим странным, характером. Эдгар По отозвался о ней:
  "Humanity is devided into men, women and Margaret Fuller". В качестве корреспондента
  "Tribune" она отправилась в Италию, сблизилась с революционерами, работала в госпитале в то время, когда Римская республика подверглась нападению. В Италии
  встретилась с д'Оссоли. После разгрома Римской республики отправилась домой морским путём. Её тела после крушения не нашли. Её ценнейший архив, в том числе письма Эмерсона, пропал.
  
  
  Уолтер Сэвидж Лэндор Три Розы (209, 1858)
  (Превод с английского).
  
  С Первой Розою вдвоём,
  помнится, весенним днём
  мы бродили без печали,
  над другими зубоскаля.
  
  "Хоть и счастлив ты, дружок,
  это не на долгий срок" -
  так, взглянув на те забавы,
  прошептала мне дубрава.
  
  Тот же самый ствол принёс
  пару новых нежных Роз.
  Не забыв о первой встрече,
  со Второю вёл я речи
  
  и на свадебный денёк
  сплёл ей песню как венок,
  а теперь души не чаю,
  с Третьей Розочкой встречая.
  
  Той венчального венка
  не сплетёт моя рука:
  холодна, отяжелела...
  Нем язык... Слабеет тело...
  
  Walter Savage Landor The Three Roses
  
  When the buds began to burst,
  Long ago, with Rose the First
  I was walking; joyous then
  Far above all other men,
  Till before us up there stood
  Britonferry's oaken wood,
  Whispering, "Happy as thou art,
  Happiness and thou must part."
  Many summers have gone by
  Since a Second Rose and I
  (Rose from the same stem) have told
  This and other tales of old.
  She upon her wedding day
  Carried home my tenderest lay:
  From her lap I now have heard
  Gleeful, chirping, Rose the Third.
  Not for her this hand of mine
  Rhyme with nuptial wreath shall twine;
  Cold and torpid it must lie,
  Mute the tongue, and closed the eye.
  
  Уолтер Сэвидж Лэндор "Миртис" (29, PoemHunter)*
  (Перевод с английского).
  
  
  Друзья заспорили. Пентея тихо
  сидела на кушетке, подпершись.
  Её запястья жемчугом блестели.
  Лишь весть про смерть Креона потрясла:
  она его любила слушать прежде.
  И в каждый вздох её вплелись печаль
  и нотки нежности... Тут я с визитом
  явился после всех и услыхал:
  "Креон был первою моею страстью.
  Миртис ! Ведь ты страдал от мук любви.
  Скажи мне (если тайности Эрота
  для смертных постижимы): то верны ль -
  в иной любви - твердящие о первой ?
  Ужели свет, подобный блеску звёзд,
  даруемый в священный час, сместится
  и вдруг исчезнет при других огнях ?
  Прости, что думаю о пустяках.
  Вопрос мой празден. Я не жду ответа -
  не то сразишь меня, как громовержец"...
  
  
  Walter Savage Landor From "Myrtis" (29)
  
  Friends, whom she look'd at blandly from her couch
  And her white wrist above it, gem-bedew'd,
  Were arguing with Pentheusa: she had heard
  Report of Creon's death, whom years before
  She listen'd to, well-pleas'd; and sighs arose;
  For sighs full often fondle with reproofs
  And will be fondled by them. When I came
  After the rest to visit her, she said,
  "Myrtis! how kind! Who better knows than thou
  The pangs of love? and my first love was he!
  Tell me (if ever, Eros! are reveal'd
  Thy secrets to the earth) have they been true
  To any love who speak about the first?
  What! shall these holier lights, like twinkling stars
  In the few hours assign'd them, change their place,
  And, when comes ampler splendor, disappear?
  Idler I am, and pardon, not reply,
  Implore from thee, thus question'd; well I know
  Thou strikest, like Olympian Jove, but once.
  
  Примечание: нумерация по сайту в Интернете PoemHunter.com
  
  
  Уолтер Сэвидж Лэндор Твой зов меня из-за моря манит... (26, 1846)
  (Пепевод с английского).
  
  Твой зов меня из-за моря манит -
  но этот путь закрыт.
  
  Припомни, Янти, о весёлых бликах
  с утра на горных пиках.
  
  Припомни, как волшебен был закат,
  не отпускавший взгляд.
  
  Любой из нас среди того простора
  искал в другом опоры;
  
  а нынче всюду вижу лишь беду
  и лучшего не жду.
  
  Среди тревог, туманящих мне вежды,
  дай мне хоть луч надежды.
  
  Быть вместе или врозь - какой контраст !
  О пусть нам небо даст
  
  вновь счастье быть вдвоём хоть пред кончиной -
  хоть день единый !
  
  Будь даже короток такой финал -
  каким бы сладким стал !
  
  
  Walter Savage Landor Ianthe! You are Call'd to Cross the Sea (26, 1846)
  
  Ianthe! you are call'd to cross the sea!
  A path forbidden me!
  Remember, while the Sun his blessing sheds
  Upon the mountain-heads,
  How often we have watcht him laying down
  His brow, and dropt our own
  Against each other's, and how faint and short
  And sliding the support!
  What will succeed it now? Mine is unblest,
  Ianthe! nor will rest
  But on the very thought that swells with pain.
  O bid me hope again!
  O give me back what Earth, what (without you)
  Not Heaven itself can do--
  One of the golden days that we have past,
  And let it be my last!
  Or else the gift would be, however sweet,
  Fragile and incomplete.
  
  
  Уолтер Сэвидж Лэндор О Клементине (89, 1846)
  (Перевод с английского).
  
  Луцилла стала сомневаться,
  пригож ли нежный юный цвет -
  без модных хитростей - в шестнадцать
  девичьих лет.
  
  Она, на Клементину глядя,
  сказала: ты не льнул к таким !"
  Луцилла ! Дело не в наряде.
  Я был слепым.
  
  Я нынче больше счастлив, нежась
  в простом сиянье вешних дней,
  в нём чистота, покой и свежесть.
  Оно честней.
  
  Мне всех милей, навек запомнясь,
  те, не пятнавшие венца,
  что берегли любовь и скромность
  вплоть до конца.
  
  
  Walter Savage Landor Of Clementina
  
  In Clementina's artless mien
  Lucilla asks me what I see,
  And are the roses of sixteen
  Enough for me?
  
  Lucilla asks, if that be all,
  Have I not cull'd as sweet before:
  Ah yes, Lucilla! and their fall
  I still deplore.
  
  I now behold another scene,
  Where Pleasure beams with Heaven's own light,
  More pure, more constant, more serene,
  And not less bright.
  
  Faith, on whose breast the Loves repose,
  Whose chain of flowers no force can sever,
  And Modesty who, when she goes,
  Is gone for ever.
  
  Уолтер Сэвидж Лэндор Маколей* (311, 1846)
  (Перевод с английского).
  
  Наш слух уже не тяготит
  бубнёж мечтательного барда.
  Остались в прошлом, вдалеке
  приятные восторги женщин,
  которые нас брали в плен
  в шелках и лайковых перчатках
  и завершали свой триумф
  индейкой, поданной на ужин.
  Теперь чеканит шаг герой,
  подстать славнейшим из усопших.
  Ему по нраву Скотт и Бернс,
  украшенные, будто в битву.
  Он вдохновляет молодёжь,
  в пример им ставя древних римлян,
  крушивших тусков, не боясь
  враждебных Марсу чуждых ларов.
  
  
  Walter Savage Landor Macaulay*
  
  The dreamy rhymer's measur'd snore
  Falls heavy on our ears no more;
  And by long strides are left behind
  The dear delights of woman-kind,
  Who win their battles like their loves,
  In satin waistcoats and kid gloves,
  And have achiev'd the crowning work
  When they have truss'd and skewer'd a Turk.
  Another comes with stouter tread,
  And stalks among the statelier dead.
  He rushes on, and hails by turns
  High-crested Scott, broad-breasted Burns,
  And shows the British youth, who ne'er
  Will lag behind, what Romans were,
  When all the Tuscans and their Lars
  Shouted, and shook the towers of Mars.
  
  
  Cправка.
  Томас Бабингтон Маколей (1800-1859) - видный британский историк, государственный
  деятель, поэт, прозаик. Юрист по образованию, был членом парламента, выдвинулся
  как талантливый оратор, стал одним из вождей партии вигов. Затем плодотворно работал на высоких административных постах в Индии. Вепнувшись в Англию, был, по
  очереди, военным министром, генеральным казначеем, ректором университета в Глазго.
  Его главный труд - История Англии, написанная отличным стилем и имевшая большой
  успех, но извращавшая истинные факты. К.Маркс считал его фальсификатором истории.
  Например, образ Байрона в его работах, значение этого поэта в британской общественной жизни и литературе были принижены. Маколей был закоренелым холостяком.
  
  
  Уолтер Сэвидж Лэндор К Юности (209, 1853)
  (Перевод с английского).
  
  Ты, Юность, будто мчишь в полёт
  на крыльях, не недужа;
  и радостно смеётся рот,
  пока не грянет стужа.
  
  Когда мне шепчут на ушко,
  что нам пора расстаться,
  так я не верю: мне легко,
  как было лет в шестнадцать.
  
  Порой, в плену любовных чар,
  вздохну я поневоле, -
  мне кажется, что я не стар.
  Те вздохи - не от боли.
  
  Твой образ надо мной склонён,
  когда влетает совкой,
  с волшебной палочкою Сон,
  как с маковой головкой.
  
  Я вижу: взгляд твой засиял.
  Уста мои готовы...
  Но Сон подаст тебе сигнал -
  и нет обоих снова.
  
  
  Walter Savage Landor To Youth
  
  Where art thou gone, light-ankled Youth?
  With wing at either shoulder,
  And smile that never left thy mouth
  Until the Hours grew colder:
  
  Then somewhat seem'd to whisper near
  That thou and I must part;
  I doubted it; I felt no fear,
  No weight upon the heart.
  
  If aught befell it, Love was by
  And roll'd it off again;
  So, if there ever was a sigh,
  'T was not a sigh of pain.
  
  I may not call thee back; but thou
  Returnest when the hand
  Of gentle Sleep waves o'er my brow
  His poppy-crested wand;
  
  Then smiling eyes bend over mine,
  Then lips once press'd invite;
  But sleep hath given a silent sign,
  And both, alas! take flight.
  
  
  Уолтер Сэвидж Лэндор Весной и летом много гроз... (147, 1846)
  (Перевод с английского).
  
  Весной и летом много гроз
  и зелень ропщет, ветру внемля,
  но листья клёнов и берёз
  всё блещут, даже пав на землю.
  
  Предзимнею порой судьба
  сорвёт по рощам все листочки.
  На гумнах смолкнет молотьба.
  Заплещет сидр в дубовой бочке.
  
  Пусть где-то, цепок и упрям,
  останется висеть отважно
  один листок - назло ветрам.
  Но это нам уже не важно.
  
  Он тоже упадёт в траву.
  Не сыщешь в целом свете силы,
  способной возвратить листву,
  которую судьба сгубила.
  
  Любовь сложна. О ней - потом.
  А в дружбе сходного немало...
  Я наслаждался летним днём.
  Сейчас листва моя опала.
  
  
  Walter Savage Landor In spring and summer winds may blow
  
  In spring and summer winds may blow,
  And rains fall after, hard and fast;
  The tender leaves, if beaten low,
  Shine but the more for shower and blast
  
  But when their fated hour arrives,
  When reapers long have left the field,
  When maidens rifle turn'd-up hives,
  And their last juice fresh apples yield,
  
  A leaf perhaps may still remain
  Upon some solitary tree,
  Spite of the wind and of the rain . . .
  A thing you heed not if you see.
  
  At last it falls. Who cares? Not one:
  And yet no power on earth can ever
  Replace the fallen leaf upon
  Its spray, so easy to dissever.
  
  If such be love, I dare not say.
  Friendship is such, too well I know:
  I have enjoyed my summer day;
  'Tis past; my leaf now lies below.
  
  
  Уолтер Сэвидж Лэндор Время быть мудрым (187, 1846)
  (Перевод с английского).
  
  Пока был молод, бодр, упрям,
  я время уделял стихам,
  вёл речи, обратясь к юнцам,
  всерьёз и в шутку.
  Проживши трижды двадцать пять -
  любым старейшинам подстать -
  мне, впрямь, пора разумней стать
  и звать к рассудку.
  
  Праправнучки прекрасной Евы !
  Поверите ль, при встрече, мне вы,
  не слышавши мои напевы,
  что был влюблён ?
  Я не умел ломать заплоты,
  крушить железные ворота,
  страдал и издавал без счёта
  то плач, то стон.
  
  Я не являлся франтом в зал,
  гирлянд красоткам не сплетал,
  не мог расцветить мадригал
  фальшивым глянцем.
  Я сам сказал себе: "остынь !
  Узнай в чарующих разинь
  девицах лишь полубогинь,
  пристрастных к танцам".
  
  Мне хочется, чтоб кавалеры,
  ценя приличные манеры,
  вели себя, как прежде пэры
  среди принцесс;
  когда не одичали нравы
  и Эссекс улыбался браво,
  приблизясь к гордости державы
  отважной Бесс.
  
  
  Walter Savage Landor Time to Be Wise
  
  Yes; I write verses now and then,
  But blunt and flaccid is my pen,
  No longer talk'd of by young men
  As rather clever;
  In the last quarter are my eyes,
  You see it by their form and size;
  Is it not time then to be wise?
  Or now or never.
  
  Fairest that ever sprang from Eve!
  While Time allows the short reprieve,
  Just look at me! would you believe
  'T was once a lover?
  I cannot clear the five-bar gate;
  But, trying first its timber's state,
  Climb stiffly up, take breath, and wait
  To trundle over.
  
  Through gallopade I cannot swing
  The entangling blooms of Beauty's spring:
  I cannot say the tender thing,
  Be 't true or false,
  And am beginning to opine
  Those girls are only half divine
  Whose waists yon wicked boys entwine
  In giddy waltz.
  
  I fear that arm above that shoulder;
  I wish them wiser, graver, older,
  Sedater, and no harm if colder,
  And panting less.
  Ah! people were not half so wild
  In former days, when, starchly mild,
  Upon her high-heel'd Essex smil'd
  The brave Queen Bess.
  
  Уолтер Сэвидж Лэндор Гомер и Лаэрт (33, PoemHunter)*
  (Перевод с английского).
  
  Лаэрт: Зову богов тебе, слепцу, на помощь,
  мой славный старый гость ! Но я - старей !
  Я пережил на годы Одиссея
  и Пенелопу, сына и сноху.
  Гомер: А я пришёл, хотя ослаб мой голос,
  чтоб спеть тебе о странствиях его
  и хитроумии.
  Лаэрт: Сначала выпьем
  хорошего бодрящего вина,
  да не побрезгуй хлебом с нашей полки.
  Гомер: Что ж ! Угощусь, так лучше запою,
  тем более, что стану петь для друга.
  Лаэрт: Ты, странствуя, немало рассказал
  запретного. Неужто не страшишься,
  что боги вдруг ухватят за ушко
  за то, что говоришь об их проказах.
  Гомер: С богами я беседую во снах.
  Я слышу их, они в моих виденьях.
  Им сын твой люб, а, вместе с ним, и я.
  Лаэрт: Я знаю: Аполлон с тобой был дружен.
  Гомер: В отличие от Марсия, меня
  он не терзал. А я пел дифирамбы
  в честь Аполлона. Боги любят лесть.
  Лаэрт: А чем ты награждён ? Хитон твой порван.
  Гомер: Потёртый рваный плащ - певцам к лицу.
  Лаэрт: Я дам тебе на выбор пару новых.
  Их - оба - Пенелопа соткала,
  а Одиссей надел всего однажды,
  когда отпраздновали первый год
  их брака.
  Гомер: Нет. Мне нового не нужно.
  Могу повесить на большом гвозде
  в любом ближайшем храме Аполлона,
  блистающего золотом кудрей.
  Лаэрт: Возьми. Повесь, раз так тебе по нраву.
  Но прежде мы отведаем вина.
  С дарами Вакха, как я полагаю,
  певцы привычны искренне дружить
  да хвалят их...
  (Появляется девушка).
  Девица ! Подойди-ка !
  Послушай пение и ты. Присядь.
  Мы насладимся наравне с богами.
  Но принеси нам флягу и дождись.
  Пусть странник утолит сначала жажду.
  Ведь все певцы, сверчки и соловьи,
  резвей поют, когда промочат горло.
  Гомер: Я для девиц певал... И вновь спою,
  но не сейчас и не сегодня.
  А нынче дайте отдохнуть. Вино -
  сладчайшее лекарство для уставших,
  всю тяжесть снимет.
  Лаэрт: Развернём ковры.
  Осыплем их душистым розмарином.
  А ну, Агата, принеси быстрей
  два самые широкие кувшина,
  чтобы наполнить ванну, где смеясь,
  купала прежде сына Пенелопа.
  А он, как лебедёнок, там плескал
  ручонками и резво воду брызгал
  в её лицо... Каким он умным вырос !
  Затем налей, девица, из котла
  воды, чтобы попарить гостю ноги.
  Да принеси охапку тростника,
  чьи стебли так приятно сладко пахнут.
  Он привезён с прославленной реки,
  что за морем - отсюда не увидеть !
  Обеими руками взбей постель,
  что помогает молодым и старым
  продлить года.
  Агата: Да выглядеть бодрей ?
  Лаэрт: Да-да ! И лучше выглядеть, чем прежде.
  Усни, мой славный гость ! И боги спят.
  И даже Солнце ночью отдыхает.
  
  
  Walter Savage Landor Homer And Laertes
  
  Laertes: Gods help thee! and restore to thee thy sight!
  My good old guest, I am more old than thou,
  Yet have outlived by many years my son
  Odysseus and the chaste Penelope.
  
  Homer: Hither I come to visit thee and sing
  His wanderings and his wisdom, tho my voice
  Be not the voice it was.
  
  Laertes: First let us taste
  My old sound wine, and break my bread less old,
  But old enough for teeth like thine and mine.
  
  Homer: So be it! I sing best when such good cheer
  Refreshes me, and such a friend as thou.
  
  Laertes: Far hast thou wandered since we met, and told
  Strange stories. Wert thou not afraid some God
  Or Goddess should have siez'd upon thy ear
  For talking what thou toldest of their pranks.
  
  Homer: They often came about me while I slept
  And brought me dreams, none painful, none profane;
  They loved thy son, and for his sake loved me.
  
  Laertes: Apollo, I well know, was much thy friend.
  
  Homer: He did not treat me quite as Marsyas
  Was treated by him: lest he should, I sang
  His praise in my best chaunt: for Gods love praise.
  
  Laertes: Have they enricht thee? for I see thy cloak is ragged.
  
  Homer: Ragged cloak is poet's garb.
  
  Laertes: I have two better; one of them for thee.
  Penelope, who died five years ago,
  Spun it; her husband wore it only once
  And but one year, the anniversary
  Of their espousal.
  
  Homer: Wear it will I not,
  But I will hang it on the brightest nail
  Of the first temple where Apollo sits,
  Golden-hair'd, in his glory.
  
  Laertes: So thou shalt
  If so it please thee: yet we first will quaff
  The gift of Bakkos, for methinks his gifts
  Are quite as welcome to the sons of song
  And cheer them oftener.
  
  (Girl enters.)
  
  Maiden! come thou nigh
  And sit thee down, and thou shalt hear a song
  After a while which Gods may listen to;
  But place the flask upon the board and wait
  Until the stranger hath allaid his thirst,
  For poets, grasshoppers, and nightingales
  Sing cheerily but when the throat is moist.
  
  Homer: I sang to maidens in my prime; again
  (But not before the morrow) will I sing:
  Let me repose this noontide, since in sooth
  Wine, a sweet remedy for weariness,
  Helps to uplift its burden.
  
  Laertes: Lie then down
  Along you mat bestrown with rosemary.
  And, Agatha, do thou bring speedily
  The two large ewers, and fill brimfull the bath
  Capacious; that of brass; Penelope's
  Own bath, wherein she laught to see her boy
  Paddle, like cygnet with its broad black oars,
  Nor shunn'd the chilly water he threw up
  Against her face . . he who grew soon so sage!
  Then do thou, maiden, from hot cauldron pour
  Enough to make it soothing to the feet;
  After, bring store of rushes, and long leaves
  Of cane sweet-smelling, from the inland bank
  Of that famed river far across the sea
  Opposite, to our eyes invisible.
  Be sure thou smoothen with both hands his couch
  Who has the power to make both young and old
  Live throughout ages.
  
  Agatha: And look well throughout?
  
  Laertes: Aye, aye, and better than they lookt before.
  May thou rest well, old wanderer! Even the Gods
  Repose, the Sun himself sinks down to rest.
  
  Примечание. Рассказ ведётся в предположении, что Гомер и Лаэрт были современниками и могли встретиться. Это предположение оспоривается.
  Лэндор тщательно работал над этим сжетом. Новая редакция и продолжение
  этого рассказа были им опубликованы в книге, вышедшей в 1863 г. Heroic Idyls.
  
  
  Уолтер Сэвидж Лэндор "Где бы ни было море..." (368, 1858)
  (С латыни)
  
  Где бы ни было море, там и Британию встретишь.
  
  Где бы ни было море, так и Британия там.
  
  Где бы ни было море - Британия тут как тут.
  
  
  Walter Savage Landor "Dry Sticks Fagoted by Walter Savage Landor" No. 368.
  BRITANNIA.
  
  Ubicunque pontus est ibi Britannia est.
  
  
  Уолтер Сэвидж Лэндор "Светлейший ум, когда охватит горе..." (178, 1846)
  (Перевод с английского).
  
  Светлейший ум, когда охватит горе,
  становится мрачнейшим. Так поток -
  пока тепло, лазурный, будто небо -
  от зимних бурь и ледяных дождей
  чернеет, вроде гор или болота.
  
  
  Walter Savage Landor The brightest mind...
  
  The brightest mind, when sorrow sweeps across,
  Becomes the gloomiest; so the stream, that ran
  Clear as the light of heaven ere autumn closed,
  When wintry storm and snow and sleet descend,
  Is darker than the mountain or the moor.
  
  
  Уолтер Сэвидж Лэндор "Ты сострадаешь..." (181,1846)
  (Перевод с английского).
  
  Ты сострадаешь, но зачем скрываешь жалость ?
  Позволь волне сердечности твоей
  пролиться и беднягу обогреть.
  Не бойся, что в ответ твоё тепло отторгнут.
  
  Вариант:
  Ты сострадаешь. Это вовсе не секрет.
  Ты мог бы обогреть в дни лютой стужи
  беднягу сирого, что мёрзнет, занедужа.
  Навряд ли станет он противиться в ответ.
  
  Walner Savage Landor Thou pityest...
  
  Thou pityest; and why hidest thou thy pity?
  Let the warm springs of thy full heart gush forth
  Before the surface cool: no fear that ever
  The inner fountain a fresh stream deny.
  
  
  Уолтер Сэвидж Лэндор Твоя любимая с тобой в разлуке ? (182, 1846)
  
  Твоя любимая с тобой в разлуке ?
  Но есть же что-то, что смягчает муки
  и сон ночной уже не так колюч и жгуч.
  
  Она вдали, но речи, что нам любы
  доходят сквозь евстахиевы трубы
  и подбирают к сердцу верный ключ.
  
  
  Walter Savage Landor Absent is she thou lovest ?
  
  Absent is she thou lovest? be it so;
  Yet there is what should drive away thy woe
  And make the night less gloomy than the day.
  
  Absent she may be; yet her love appears
  Close by; and thro' the labyrinth of the ears
  Her voice's clue to the prone heart makes way.
  
  
  Уолтер Сэвидж Лэндор Ни волшебство, ни зелья... (185, 1846)
  (Перевод с английского).
  
  Ни волшебство, ни зелья нам не в помощь,
  когда замучит старческая немощь.
  Но если юною горячею рукой
  взобьют нам простыни, тогда придёт покой.
  
  Вариант:
  Ни волшебство, ни зелья нам не в помощь,
  когда замучит старческая немощь,
  но если юность тёплою рукой
  взобьёт постель, тогда придёт покой.
  
  
  Walter Savage Landor No Charm Can Stay...
  
  No charm can stay, no medicine can assuage,
  The sad incurable disease of age;
  Only the hand in youth more warmly prest
  Makes soft the couch and calms the final rest.
  
  
  Уолтер Сэвидж Лэндор Мишле - о его книге "Народ". (310, 1846)
  (Перевод с английского).
  
  Мишле ! Я рад. Ты высказался здраво
  о торжестве Законности и Права.
  Смутьянов удалили со двора.
  Кюре не тащит хворост для костра.
  Не время ли французам, сговорясь,
  кричать, чтоб кровь уж больше не лилась ?
  
  
  Walter Savage Landor TO MICHELET ON HIS "PEOPLE."
  
  I prais'd thee, Michelet, whom I saw
  At Reason's Feast, by Right and Law.
  Must then, when Discord's voice hath ceast,
  And when the faggot fails the priest,
  All present Frenchmen, like all past.
  Cry for a lap of blood at last ?
  
  
  Уолтер Сэвидж Лэндор Чтобы узнать, хорош ли встреченный Эрот... (38, 1846)
  (Перевод с английского).
  
  Чтобы узнать, хорош ли встреченный Эрот,
  всмотритесь, если в в гости к вам придёт:
  пусть перья стали редкими с годами,
  но важно, чтобы в сердце рдело пламя.
  
  Walter Savage Landor You see the worst of love...
  
  You see the worst of love, but not the best,
  Nor will you know him till he comes your guest.
  Tho' yearly drops some feather from his sides,
  In the heart's temple his pure torch abides.
  
  Уолтер Сэвидж Лэндор Привычный вековой закон... (39, 1846)
  (Перевод с английского).
  
  Привычный вековой закон
  (неважно для чего введён),
  но только склеп и арку славы
  венчают те же архитравы.
  А раз я с будущим знаком,
  то развлекаюсь со щенком.
  
  
  Walter Savage Landor Accoding to eternal laws... (39, 1846)
  
  According to eternal laws
  ('Tis useless to inquire the cause)
  The gates of fame and of the grave
  Stand under the same architrave,
  So I would rather some time yet
  Play on with you, my little pet!
  
  Уолтер Сэвидж Лэндор Стены, свидетели сладких утех... (49, 1846)
  (Перевод с английского).
  
  Стены, свидетели сладких утех,
  полного счастья !
  Помните, но берегите от всех
  тайности страсти*.
  
  *Примечание У.С.Лэндора:
  Прежде всего чётко обведите карандашом
  две французские стихотворные строки:
  
  "О том, что видели, молчите, стены !
  Пусть станут сувениром эти сцены !" -
  
  либо:
  "Молчите стены, затаясь в воспоминаньях,
  о виденных и слышанных лобзаньях".
  
  Walter Savage Landor Ye Walls! Sole Witness...
  
  Ye walls! sole witnesses of happy sighs,
  Say not, blest walls, one word.
  Remember, but keep safe from ears and eyes
  All you have seen and heard.*
  
  Примечание У.С.Лэндора:
  * First pencilled thus,
  O murs! temoins des plus beureux soupirs,
  N'en dites mot: gardez nos souvenirs.
  
  
  Уолтер Сэвидж Лэндор У вас в косе, поверх чела... (53, 1846)
  (Перевод с английского).
  
  У вас в косе, поверх чела,
  мирт с розами - венец убранства.
  А мне б олива подошла -
  в ней скромность, мир и постоянство.
  
  Walter Savage Landor "On the smooth brow and clustering hair"
  
  On the smooth brow and clustering hair
  Myrtle and rose! your wreath combine,
  The duller olive I would wear,
  Its constancy, its peace, be mine.
  
  Уолтер Сэвидж Лэндор Я горевал - не ты... (56, 1846)
  (Перевод с английского).
  
  Я горевал - не ты, моя подруга.
  Ты улыбалась. Я был не горазд
  ответить тем же. Даже солнце Юга
  пескам пустыни красок не придаст.
  
  
  Walter Savage Landor No, thou hast never griev'd...
  
  No, thou hast never griev'd but I griev'd too;
  Smiled thou hast often when no ssmile of mine
  Could answer it. The sun himself can give
  But little colour to the desert sand.
  
  Уолтер Сэвидж Лэндор Не утверждайте ахинеи... (66, 1846)
  (Перевод с английского).
  
  Не утверждайте ахинеи.
  Вы к истине близки
  лишь в том, что, гневом пламенея,
  Эрот острит клыки
  
  
  Walter Savage Landor "Tell me not Things past all Belief"
  
  Tell me not things past all belief;
  One truth in you I prove;
  The flame of anger, bright and brief,
  Sharpens the barb of Love.
  
  
  Уолтер Сэвидж Лэндор У Муммия один лишь зуб... (266, 1846)
  (Перевод с английского).
  
  У Муммия один лишь зуб всего,
  но больше нет таких ни у кого:
  зуб выбьет на граните, если надо,
  все десять божьих заповедей сряду.
  Зуб так надёжен, крепок и силён -
  хоть чаль к нему свою ладью Харон.
  
  
  Walter Savage Landor One tooth has Mummius...
  
  One tooth has Mummius; but in sooth'
  No man has such another tooth .
  Such a prodigious tooth would do
  To moor the bark of Charon to,
  Or, better than the Sinai stone,
  To grave the Ten Commandments on.
  
  Уолтер Сэвидж Лэндор В рейтузах с ярким галуном... (267, 1846)
  (Перевод с английского).
  
  В рейтузах с ярким галуном
  корнет-другун пылал огнём:
  решил поцеловать подружку:
  тянул к ней губы - не достал.
  Она вскричала: "Ростом мал !
  Бесстыжий ! Уберите хрюшку !"
  
  
  Walter Savage Landor A little cornet of dragoon...
  
  A little cornet of dragoons,
  Immerst in gilded pantaloons,
  To kiss consenting Helen aim'd:
  He rais'd his head, but 'twas so low,
  She cried, (and pusht away her beau)
  "Go, creature? are you not ashamed ?
  
  
  Уолтер Сэвидж Лэндор Одна смышлёная девица... (268, 1846)
  (Перевод с английского).
  
  Одна смышлёная девица
  решила вдруг осведомиться:
  не напишу ли я сонет ?
  Сонет ? Нет-нет ! Увы, мой свет !
  Там рифмы - сверх разумной дозы.
  Весь итальянский - плох для прозы.
  Мне слишком тяжек перебор
  рифм: Sorte - Morte; Cuor - Amor.
  Я в шестьдесят для выраженья
  всех чувств стал скуп на украшенья.
  Нет убедительных причин
  рвать даль морей на цепь марин
  и украшать любую клетку,
  упрятав в овощную сетку.
  Но, если просите опять
  тот труд напрасный предпринять, -
  послушный чарам, до рассвета -
  для вас - возьмусь и за сонеты.
  Под вашим именем вверху
  понакропаю чепуху.
  Штук двадцать напишу с разгонцем.
  Сравню вас со звездой и солнцем...
  Польёт водою пустота...
  Потом наступит тошнота.
  
  
  Walter Savage Landor Does it become a girl so wise...
  
  Does it become a girl so wise,
  So exquisite in harmonies,
  To ask me when I do intend
  To write a sonnet? What? my friend!
  A sonnet? Never. Rhyme o'erflows
  Italian, which hath scarcely prose;
  And I have larded full three-score
  With sorte, morte, cuor, amor,
  But why should we, altho' we have
  Enough for all things, gay or grave,
  Say, on your conscience, why should we
  Who draw deep scans along the sea,
  Cut them in pieces to beset
  The shallows with a cabbage-net?
  Now if you ever ask again
  A thing so troublesome and vain.
  By all your charms! before the morn,
  To show my anger and my scorn,
  First I will write your name a top,
  Then from this very ink shall drop
  A score of sonnets; every one
  Shall call you star, or moon, or sun,
  Till, swallowing such warm-water verse,
  Even sonnet-sippers sicken worse.
  
  
  
  
  Уолтер Сэвидж Лэндор Да, это так !... (190, 1846)
  (Перевод с английского).
  
  Да, это так ! Бесхитростная грудь
  открыта для Любви и Горя.
  Входи, Любовь ! Лишь ты там гостьей будь -
  одолевая в вашем споре.
  
  
  Walter Savage Landor True, ah, too true !...
  
  True, ah, too true ! the generous breast
  Lies bare to Love and Pain.
  May one alone, the worthuer guest,
  Be yours, and there remain.
  
  
  Уолтер Сэвидж Лэндор Цветы, посланные с листьями лавра (257, 1846)
  
  Я шлю вам лавр - он долговечен,
  с ним - хрупких роз пучок.
  Цветы, чтоб их одеть на вечер,
  а лавр - на долгий срок.
  
  Walter Savage Landor Flowers sent in bay-leaves...
  
  I leave for you to disunite
  Frail flowers and lasting bays:
  One, let me hope, you'll wear to-night;
  The other all your days.
  
  
  Уолтер Сэвидж Лэндор "Почти влюблён..." (258, 1846)
  
  "Почти влюблён", - так с вызовом хвастливым
  вещает фанфарон.
  "Я не влюблён ! - кто скажет так с надрывом -
  наверняка влюблён.
  
  
  Walter Savage Landor I'm half in love...
  
  "I'm half in love", - he who with smile hath said,
  In love will never be.
  Whoe'er, "I'm not in love", - and shake his head,
  In love too sure is he.
  
  Уолтер Сэвидж Лэндор Суровая зима (259, 1846)
  (Перевод с английского).
  
  Толчки, рывки, оскал гримас,
  помятость лиц и злобность глаз,
  Вся жизнь под гнётом и в утруске
  от страхов - это по-французски !
  
  Walter Savage Landor Severe Winter
  
  Such rapid jerks, such rude grimaces,
  Such lengthened eyes, such crumped faces,
  Grinning with such a stress and wrench,
  One fancies all the world is French.
  
  Уолтер Сэвидж Лэндор Мне не слыхать почти ни вздоха (271, 1846)
  (Перевод с английского).
  
  Мне не слыхать почти ни вздоха.
  Наверное, со слухом плохо.
  Уж много лет, и днём, и по ночам
  Я слышу только, как вздыхаю сам.
  
  
  Walter Savage Landor Sighs must be grown less plentiful...
  
  Sighs must be grown less plentiful,
  Or else my senses are more dull.
  Where are they all? These many years
  Only my own have reacht my ears.
  
  
  Уолтер Сэвидж Лэндор Прекрасная любовь... (272, 1846)
  (Перевод с английского).
  
  Прекрасная любовь теснится к берегам.
  Вздыхая, над водой Зефир струится...
  Ступайте ближе, чтоб взглянуть, девицы !
  Немало спрыгнувших, навек остались там.
  
  
  Walter Savage Landor Plants the most beauteous...
  
  Plants the most beauteous love the water's brink,
  Opening their bosoms at young Zephyr's sighs.
  Maidens, come hither: see with your own eyes
  How many are trod down, how many sink.
  
  
  Уолтер Сэвидж Лэндор Я, как охотник... (273, 1846)
  (Перевод с английского).
  
  Я, как охотник, без ошибки,
  всегда умел ловить улыбки,
  а нынче - лишь полу-успех:
  в устах у дам всё больше смех...
  Смех ? Что ж ! И он, как мак в букете, -
  улыбка - но во всём расцвете.
  
  
  Walter Savage Landor Time past I though...
  
  Time past I thought it worth my while
  To hunt all day to catch a smile:
  Now ladies do not smile, but laugh,
  I like it not so much by half;
  And yet perhaps it might be shown
  A laugh is but a smile full-blown.
  
  
  Уолтер Сэвидж Лэндор Года летят... (274, 1846)
  (Перевод с английского).
  
  Года летят и точат нас по крохам.
  Мы убыль ускоряем с каждым вздохом.
  
  
  Walter Savage Landor Each year bears something from us...
  
  Each year bears something from us as it flies,
  We only blow it farther with our sighs.
  
  Уолтер Сэвидж Лэндор За праздное в написанном браня... (275, 1846)
  (Перевод с английского).
  
  За праздное в написанном браня,
  пожалуйста, ругайте не меня,
  а угощенье с множеством заедок:
  миндаль, бисквит и вафли напоследок.
  
  Walter Savage Landor Idle and light are many thing you see...
  
  Idle and light are many things you see
  In these my closing pages; blame not me.
  However rich and plenteous the repast,
  Nuts, almonds, biscuits, wafers, come at last.
  
  Уолтер Сэвидж Лэндор Юнец, озлившись, смог решиться... (276, 1846)
  
  Юнец, озлившись, смог решиться:
  "Прощайте, лживая девица !
  Пусть солнце стынет, лёд горит !
  Я не вернусь. По горло сыт".
  
  Но палец парня в миг прощанья
  с трудом расстался с женской дланью.
  Герой шагнул - одной из ног,
  как тяжкий груз, мешал сапог.
  
  Walter Savage Landor In wrath a youth was heard to say...
  
  In wrath a youth was heard to say,
  "From girl so false I turn away.
  By all that's sacred, ice shall burn
  And suns shall freeze ere I return."
  But as he went, at least one finger
  Within her hand was found to linger;
  One foot, that should outstrip the wind,
  (But only one) drew loads behind.
  
  
  Уолтер Сэвидж Лэндор Страна писателей (278, 1846)
  (Перевод с английского).
  
  Разбойники друг с другом согласятся,
  а у писателей не будет братства.
  Когда останутся на свете лишь вдвоём,
  как Авель с Каином, - не кончат век добром.
  
  Walter Savage Landor LETTER-LAND.
  278
  Slaves-merehants, scalpers, cannibals, agree...
  In Letter-land no brotherhood must be,
  If there were living upon earth but twain,
  One would be Abel and the other Cain.
  
  Уолтер Сэвидж Лэндор Маска для ринга (280, 1846)
  (Перевод с английского).
  
  Форстер ! Прежде, без причины,
  ты не надевал личины,
  но в боях, лицо храня,
  в маске будь ! Уважь меня.
  
  
  Walter Savage Landor A mask in a ring
  
  Forster! you who never wore
  Any kind of mask before;
  Yet, by holy friendship! take
  This, and wear it for my sake.
  
  
  Ущлтер Сэвидж Лэндор Скажи, о Феб, что дать, и я отдам... (281, 1846)
  (Перевод с английского).
  
  Скажи, о Феб, что дать, и я отдам,
  чтоб шёл я вечно по твоим следам
  и в мир понёс наш свет со звоном струн,
  да сделай, чтобы был я снова юн.
  А слишком трудной просьбу расценя,
  дай жизнь и юность любящим меня.
  
  
  Walter Savage Landor I would give something, O Apollo !
  
  I would give something, O Apollo!
  Thy radiant course o'er earth to follow,
  And fill it up with light and song,
  But rather would be always young.
  Since that perhaps thou canst not give,
  By me let those who love me live.
  
  
  Уолтер Сэвидж Лэндор Радость - лишь цветок... (18, 1853)
  (Перевод с английского).
  
  Радость - лишь цветок; горе - спелый плод
  в жизни всех людей. Корень червь сожрёт.
  
  Walter Savage Landor Joy is the blossom...
  
  Joy is the blossom, sorrow is the fruit
  Of human life; and worms are at the root.
  
  Уолтер Сэвидж Лэндор Мысль бьётся с мыслью... (23, 1853)
  (Перевод с ангдийского).
  
  Мысль бьётся с мыслью - истину родит,
  как искру меч, когда он бьёт о щит.
   7
  Walter Savage Landor Thought fight with thought...
  
  Thought fight with thought: out springs a spark of truth
  From the collision of the sword and shield.
  
  
  
  Уолтер Сэвидж Лэндор Сиддонс и её горничная (277, 1846)
  (Перевод с английского).
  
  Сиддонс:
  Зовут на фирменный китайский чай.
  Придётся ехать, так что не скучай,
  да дай иглу с напёрстком, только прытко !
  Девица:
  Ах, миссус, вот !
  Сиддонс:
  В ушко продень-ка нитку !
  Да глаз при том позорче навостри.
  Девица:
  Ой ? Мне в ушко ?
  Сиддонс:
  Девчонка, не дури !
  Речь об игле. Невиданная тупость !
  Девица:
  Ах, Боже мой ! Я впрямь сказала глупость !
  Сиддонс:
  Про нитку вспомни, кстати ! Что вело
  Тесея в Лабиринт - быку назло ?
  Девица:
  Он не сказал. Мне ни к чему таиться.
  Скорей всего, пошёл из любопытства.
  Сиддонс:
  Глупа - как влюблена...
  Девица:
  Клянусь, мадам !
  Была б любовь - он всё сказал бы сам.
  Сиддонс:
  Стой ! Замолчи ! Тут что-то вроде сглаза:
  посыпались шекспировские фразы.
  
  
  Walter Savage Landor Siddons and her maid.
  
  Siddons.
  I leave, and unreluctant, the repast:
  The herb of China is its crown at last.
  Maiden ! hast thou a thimble in thy gear?
  Maid.
  Yes, missus, yes.
  Siddons.
  Then, maiden, place it here,
  With penetrated penetrating eyes.
  Maid. Mine! missus! are they?
  Siddons.
  Child! thou art unwise.
  Of needles', not of woman's, eyes I spake.
  Maid.
  O dear me! missus! what a sad mistake!
  Siddons.
  Now canst thou tell me what was that which led
  Athenian Theseus into labyrinth dread?
  Maid.
  He never told me: I can't say, not I,
  Unless, may-hap, 'twas curiosity.
  Siddons. Fond maiden!
  Maid.
  No, upon my conscience, madam!
  If I was fond of 'em I might have had 'em.
  Siddons.
  Avoid! avaunt! beshrew me! 'tis in vain
  That Shakspeare's language germinates again.
  
  
  Уолтер Сэвидж Лэндор Не знаю, где о ней прочесть... (279, 1846)
  (Перевод с английского).
  
  Не знаю, где о ней прочесть -
  земля блаженства в мире есть !
  Там пальмы с видом триумфальным
  царят над краем беспечальным.
  Повсюду веерные кроны
  его венчают, как короны.
  Полупрозрачная их сень
  покоит живность в жаркий день.
  Есть сходство с рощами Циклопа,
  где дикари топтали тропы.
  Те пальмы в стойке строевой
  Титана скрыли б с головой,
  но перед юношей-поэтом
  они все гнутся с пиететом.
  Верхушки пальм - пустой торчок,
  под ними - камень и песок.
  Вы взглянете - вам станет ясно:
  поэт там выглядит прекрасно.
  Он с толком прибыл в ту страну:
  раскапывает старину.
  А сладких фиников в награду
  ешь в том краю хоть доупаду.
  
  
  Walter Savage Landor I've never seen a book of late...
  
  I've never seen a book of late
  But there is in it palmy state.
  To realm or city you apply
  The palm, and think it raised thereby.
  Yet always does the palmy crown
  On every side hang loosely down,
  And its lank shade falls chiefly on
  Robber or reptile, sand or stone.
  Compare it with the Titan groves
  Where, east or west, the savage roves,
  Its hight and girth before them dwindle
  Into the measure of a spindle.
  But often you would make it bend
  To some young poet, if your friend.
  Look at it first, or you may fit
  Your poet-friend too well with it.
  The head of palm-tree is so-so,
  And bare or ragged all below.
  If it suits anything, I wist
  It suits the arсhaeologist.
  To him apply the palmy state
  Whose fruit is nothing but a date.
  
  
  Уолтер Сэвидж Лэндор Цветы и дружба (296, 1858)
  (Перевод с английского).
  
  Надломленный цветок струит свой мёд,
  а дружба кровью истечёт и мрёт.
  
  Walter Savage Landor Flawers and friendship
  No. 296
  Flowers wounded may recover breath,
  But wounded friendship bleeds to death.
  
  Уолтер Сэвидж Лэндор Стихи для J.S. (297, 1858)
  (Перевод с английского).
  
  Есть много помнящих цветы,
  что прежде получала ты,
  и прелесть твоего убора,
  и томную лиловость взора,
  и россыпь вьющихся волос,
  как бы танцующих вразброс,
  кто б мог, следя за их разбегом,
  представить их под вечным снегом,
  что лёг на голову сейчас.
  Лишь нежность не ушла из глаз.
  
  Walter Savage Landor To J.S.
  
  Many may yet recall the hours
  That saw thy lover's chosen flowers
  Nodding and dancing in the shade
  Thy dark and wavy tresses made:
  On many a brain is pictured yet
  Thy languid eye's dim violet,
  But who among them all foresaw
  How the sad snows that never thaw
  Upon that head one day should lie
  And love but glimmer from that eye.
  
  
  Уолтер Сэвидж Лэндор Гуд-бай (299, 1858)
  (Перевод с английского).
  
  Моей душе так тяжко улетать !
  Приди ко мне, любимая, присядь
  на плоский камень перед свежим чёрным
  могильным холмиком, прикрытым дёрном.
  Взгляни, как за кладбищенской стеной
  бьёт вверх фонтан, воюя с тишиной.
  Чтоб дух обрёл покой, скажи мне снова,
  навек прощаясь, ласковое слово.
  
  Walter Savage Landor Good-bay
  
  Loved when my love from all but thee had flown,
  Come near me; seat thee on this level stone,
  And, ere thou lookest o'er the churchyard-wall
  To catch, as once we did, yon waterfall,
  Look a brief moment on the turf between
  And see a tomb thou never yet hast seen.
  My spirit will be sooth'd to hear once more
  Good-bye, as gently spoken as before.
  
  
  Уолтер Сэвидж Лэндор Что принести... (300, 1858)
  (Перевод с английского).
  
  "Лэндор ! Что на день рожденья
  принести девице славной,
  утомившейся от пенья
  песенки твоей заздравной ?"
  
  Ей цветок одноимённый
  дайте. Но не нужно плакать,
  если он, не оценённый,
  полетит, как стих мой, в слякоть.
  
  Нам совсем не в редкость это:
  пусть канцону поругали
  пусть отбросили букеты -
  толку нет стенать в печали.
  
  
  Walter Savage Landor What to bring
  
  Landor! what is best to bring
  To the maiden who so long
  Hath endured to hear thee sing
  (Tiresome man!) her birthday song?
  
  Bring the flower whose name she bears,
  And repress a wounded pride
  If that flower she never wears,
  If she throws this verse aside.
  
  All that thou hast ever borne
  Thou canst surely bear again;
  Flowers neglected, verses torne,
  Feel not, and should give not, pain.
  
  
  Уолтер Сэвидж Лэндор Прилежный юноша (301, 1858)
  
  Я в юности сыскал, как затомилось сердце,
  девицу понежней, чтоб крепче опереться.
  Не проявив себя в сезон ни в чём плохом,
  подружкой зван был прогуляться с ней верхом
  и просто трепетал, скача с девицей рядом,
  послушный всем её словам и даже взглядам.
  Она ж мне шёпотом дала такой приказ:
  "За мною смотрят, сэр, так умоляю вас -
  танцую ли, скачу ль - вы не держитесь близко,
  а будьте в стороне, во избежанье риска".
  Мы продолжали нашу дружбу, но тайком.
  Беседовать вдвоём старались ни при ком.
  Однажды в парке сев, перед кротовым домом,
  готовый дать отпор всем наглым насекомым,
  я девушке читал, раскрыв тяжёлый том.
  Та стала, заскучав, поглядывать кругом,
  закрыла локтем лист и молвила бедово:
  "Всё ясно, но в конце невнятное мне слово".
  Последнее из слов... Она в недолгий срок
  нашла другой предмет, чтоб ставить локоток.
  
  
  Walter Savage Landor Studious
  
  In youth, it is true, when my heart was o'erladen,
  I call'd to relieve it a kind-hearted maiden.
  I thought the whole summer was passing me while
  I was told to walk on as she mounted the stile.
  I trembled to touch the most innocent hand,
  And thought it too much to receive a command:
  At last the most hard of commands to obey
  Was whispered in passing me "Mind me, sir, pray!
  If I waltz, if I gallop, you must not come near;
  I once fear'd your eyes, now all others I fear."
  But tranquiler days were advancing apace,
  And we lookt, tho' not boldly, in each other's face;
  And we sat on the mole-hill, and where there were ants
  A vigilant hand well protected the plants;
  Then I red to my listener; and often her face
  Was turn'd rather nearer to look at the place,
  While her elbow was covering our book; she "had heard
  The rest quite distinctly, but not the last word."
  It was the last word, the last word that I red,
  And she found better room for her elbow and head.
  
  Уолтер Сэвидж Лэндор Некто (302, 1958)
  (Перевод с английского).
  
  Господь создал своё подобие из глины,
  и следом Некто был усажен в роли сына.
  
  Вариант.
  Господь создал своё подобие из глины,
  затем Девятый был усажен в роли сына.
  
  Walter Savage Landor Nono sits.
  No. 302.
  God made his likeness, Man: when this was done
  He said to Nono "Sit thou for my son."
  
  
  Уолтер Сэвидж Лэндор Слёзы (303, 1858)
  (Перевод с английского).
  
  Я зарыдал. Её слеза
  меня лишила силы:
  взглянула бы в мои глаза -
  так плакать прекратила.
  
  Walter Savage Landor Tears
  
  Mine fall, and yet a tear of hers
  Would swell not soothe their pain
  Ah! if she look but at these tears
  They do not fall in vain.
  
  
  Уолтер Сэвидж Лэндор Раздумье (304, 1858)
  (Перевод с английского).
  
  В волненье беспокойная душа,
  прощаясь, бродит по любимым сценам.
  
  Walter Savage Landor Reflection
  
  With fitful step unsteddily the soul
  Wanders at parting o'er the scenes it loved.
  
  
  Уолтер Сэвидж Лэндор Братья Чарльз и Уильям Непир (305, 1858)
  (Перевод с английского).
  
  Один закончил Синдскую войну,
  другой провёл в сраженьях не одну.
  Один от раны был почти калека,
  да и другой промучался полвека.
  Их не страшило озлобление атак,
  но дома встретил самый лютый враг.
  Каким же, Альбион, ты стал суровым
  к тебе служившим и мечом, и словом!
  
  Walter Savage Landor Charles and William Napier.
  
  One brother closed the Scindian war,
  The other the Peninsular:
  One bore his painful wounds few years,
  The other his thro' fifty bears.
  Each, who abroad had overcome
  His foes, encountered worse at home.
  England! are such rewards for these
  Who won and wrote thy victories?
  
  
  Уолтер Сэвидж Лэндор Губернаторы Индии (307, 1858)
  (Перевод с английского).
  
  ОклЕнд, ДалхУзи, КАннинг - где мы сможем
  столкнуться с троемудрием похожим,
  где каждый губернаторской пятой
  крушил в стране её извечный строй ?
  
  
  Walter Savage Landor Governors of India
  
  Auckland, Dalhousie, Canning! shall we ever
  Again see three such rulers? three so clever
  At shattering the foundation of a state
  And hastening on the heavy step of Fate.
  
  
  Уолтер Сэвидж Лэндор К леди (308, 1858)
  (Перевод с английского).
  
  В году нет дня, чтоб я не клал
  для вас на столик мадригал.
  Я жажду: дайте разрешенье
  в перчатки класть стихотворенья !
  Хотел бы вам вручить тетрадь,
  не то позвольте прочитать:
  я б в пять минут мог постараться
  сказать, что сочинил в пятнадцать.
  Прочту вам раз, смогу опять -
  и писанину можно рвать !
  
  Walter Savage Landor To a Lady.
  
  Has there been all the year one day
  In which some rhymes I did not lay
  Upon your toilet ? Or, should Love
  So order, push into your glove?
  I wish your paper-case were fill'd,
  Or you were rather less self-will'd;
  For in five minutes I could then
  Speak what I hardly write in ten,
  And all I said you 'd make me say
  Again, and throw that scrawl away.
  
  
  Уолтер Сэвидж Лэндор К Свободе (309, 1858)
  (Перевод с английского).
  
  Богиня мудрецов и храбрых ! Ты водишь в бой !
  С тобой герои, а тираны - под пальбой.
  Богиня, породнённая с судьбой !
  Ты будишь в Греции уж десять поколений,
  но в Галлии - не так, там призрак возмущений
  со страшной (в чём-то) схожестью с тобой.
  
  Walter Savage Landor To liberty.
  
  0 Goddess of heroes and sages! I know thee
  By the patriot beside and the tyrant below thee!
  0 Goddess, whose breath is the soul of the free
  Such didst thou appear over Hellas ten ages,
  Not such over Gaul, where a phantom yet rages,
  A frightful (if any) resemblance of thee.
  
  
  Уолтер Сэвидж Лэндор Супруга (310, 1858)
  (Перевод с английского).
  
  Ты, что со мной делила всю юдоль,
  немалый груз восторгов и мучений,
  медовые часы и злую боль !
  Вернись, прекраснейшее из видений !
  
  Я веровал, что счастье - не обман.
  Ты скрасила моё существованье,
  но нынче радость заволок туман.
  Тебя уж нет, чистейшее созданье.
  
  О благороднейшая красота
  среди всех западных земных селений !
  Твоим лишь образом полна мечта.
  Вернись, прекраснейшее из видений !
  
  Walter Savage Landor The spouse
  
  Lady! whose hand is now about to part
  No moderate stores of pleasure and of pain,
  To one the honied hours, to more the smart . .
  When will return that graceful form again?
  
  Glad as I was, or thought I was, when thou
  Gavest thy faith where love and virtue bade,
  The light of gladness is o'ershadowed now
  When thou art leaving us, 0 pure-soul'd maid!
  
  Noblest in form and highest in estate
  Of all our wide-spread western lands contain,
  I see thee lovely and scarce wish thee great...
  When will return that graceful form again ?
  
  
  Уолтер Сэвидж Лэндор Раскаяние (311, 1858)
  (Перевод с английского).
  
  Терпенье лопнет - вслед раскаяние мчит.
  
  Walter Savage Landor Repentance
  
  Repentance hastens if forbearance halts.
  
  
  Уолтер Сэвидж Лэндор От правды не укроешься (312, 1858)
  (Перевод с английского).
  
  Зажмурься, чтоб не видеть правды -
  но свет проникнет и сквозь веки.
  
  Walter Savage Landor Truth will penetrate
  
  Close as we may our eyes against the truth,
  Some light will penetrate the upper lid.
  
  
  Уолтер Савидж Лэндор Мои дома (313, 1858)
  (Перевод с английского).
  
  Частенько я менял тебя, мой дом !
  В Эрроу - помнится уже с трудом -
  любил поразмышлять в ольховой роще,
  ходил лужком, ища пути попроще,
  и после, в Ллэнтони, бродил один,
  где так же размышлял среди руин.
  Пожил в Париже, и не минул Тура,
  где воспевал Ронсар свои амуры,
  где на крутом опасном вираже
  укрылся вольнодумный Беранже.
  Уехав от французов к итальянцам,
  я возле Арно стал почти тосканцем.
  Прожил в дворце у Медичи шесть лет
  и к скалам Фьезоли направил след.
  В лощине Даччиа нашлась квартира
  в садах среди оливы и инжира.
  Там Аффрико течёт. Про тот ручей,
  должно быть, знает каждый книгочей*.
  В нём сразу два потока вместе слиты.
  Вода, играя, полирует плиты.
  Над руслом лозы высятся, как щит.
  Ручей, смеясь, без устали спешит.
  Нигде как здесь был соткан увлечённо
  узор всех ста новелл "Декамерона".
  Какое счастье мирно поживать,
  когда кругом такая благодать !
  Но тот уют не надолго оплачен,
  и, верно, мне покой не предназначен.
  Ищу последний тихий уголок,
  а Жизнь грозит надеть на дверь замок.
  
  
  Walter Savage Landor My homes
  
  Home! I have changed thee often: on the brink
  Of Arrowe early I began to think,
  Where the dark alders, closing overhead,
  Across the meadow but one shadow shed.
  Lantony then received me for a while
  And saw me musing in the ruin'd aile:
  Then loitered I in Paris; then in Tours,
  Where Ronsard sang erewhile his loose amours,
  And where the loftier Beranger retires
  To sing what Freedom, and what Mirth, inspires.
  From France to Italy my steps I bent
  And pitcht at Arno's side my household tent.
  Six years the Medicaean palace held
  My wandering Lares; then they went afield,
  Where the hewn rocks of Fiesole impend
  O'er Doccia's dell, and fig and olive blend.
  There the twin streams in Affrico unite,
  One dimly seen, the other out of sight,*
  But ever playing in his smoothen'd bed
  Of polisht stone, and willing to be led
  Where clustering vines protect him from the sun,
  Never too grave to smile, too tired to run.
  Here, by the lake, Boccacio's Fair Brigade
  Beguiled the hours and tale for tale repaid.
  How happy! 0 how happy! had I been
  With friends and children in this quiet scene!
  Its quiet was not destined to be mine;
  'Twas hard to keep, 'twas harder to resign.
  Now seek I (now Life says, My gates I close)
  A solitary and a late repose.
  
  *The scene of Boccacio's Ninfale and his Bella Brigada. (Примечание У.С.Лэндора).
  
  
  Уолтер Сэвидж Лэндор Quid in vita... (334, 1858)
  (С латыни).
  
  В жизни нет приятностей, лишь только разве что амуры и амари.
  
  Walter Savage Landor Quid in vita...
  
  Jucundum in vita nihil est nisi amare et amari.
  
  
  Уолтер Сэвидж Лэндор Женская особенность (335, 1858)
  (С латыни)
  
  Нет, не бесплодна добродетель, но нежность женская -
  источник горечи, когда перестаёт быть верной.
  
  Walter Savage Landor Mulierum indoles.
  
  Non tantum sterile est virtutum, sed muliebre
  Pectus alit virus quum desinit esse fidele.
  
  
  Уолтер Сэвидж Лэндор Усопший скажет... (336, 1858)
  (С латыни)
  
  Мы упокоимся в насыпанном холме между друзьями.
  Несведущий, и ты там будешь, когда придёт твой час.
  
  Walter Savage Landor Defunctus loquitur (336, 1858)
  
  Nos ultra tumulum requiescimus inter amicos,
  Cis fruere, 0 hospes, dum sinit hora, tuis.
  
  
  Уолтер Сэвидж Лэндор Ларец из тутовой древесины. (337, 1858)
  (С латыни).
  
  Прежде грустная вавилонянка рыдала, влюбившись.
  Нынче прочный ящик из дерева прячет
  в своём укромном нутре все прежние письма и служит
  как госпоже, так и чтимому ею мужу.
  
  
  Walter Savage Landor Capsula ex moro fabricata
  
  Olim infelices Babylonica flevit amores,
  Nunc celebrat laetas morus amicitias,
  Inque silente sinu, quae fidit epistola, servat,
  Et domina casta digna viroque pio.
  
  
  Уолтер Сэвидж Лэндор Подруга - другу. (338, 1858)
  (С латыни).
  
  Тут хоть можешь, хоть не можешь, Морфей заставит.
  
  Walter Savage Landor Amica amico.
  
  Da quod potes, quod non hotes Morpheus dabit.
  
  
  Уолтер Сэвидж Лэндор Скифу, тирану сарматов (345, 1858)
  (С латыни)
  
  Ты всё живёшь, коварный Скиф, так каково тебе, где жизнь
  объята страхом, где вражда ? - Пока молчит Господь.
  
  Walter Savage Landor In scytham sarmatorum tyrannum.
  
  Vivis adhuc, Scytha! vivis: in hac tibi, perfide, vita
  Est timor, est odium; quumque sit acta ... Deus.
  
  
  Уолтер Сэвидж Лэндор О Пие Девятом. (347, 1858)
  (С латыни)
  
  Верь сильному духом, что не лжёт и лжи не поддаётся.
  Выбери смелого сердцем достойного мужа.
  Избери справедливость вкупе с любовью к свободе
  и чистой совестью. А Пия пусть чтут другие.
  
  
  Walter Savage Landor De Pio Nono.
  
  Excipe forte animum neque falli aut fallere;
  excipe digna deo pectora, digno viro;
  excipe iustitiaeque et libertate amorem,
  promissamque fidem, cetera crede Pio.
  
  
  
  Уолтер Сэвидж Лэндор Возможно... (356, 1858)
  (С латыни).
  
  Среди трёхсот, подвергнутых проверке,
  избрав троих, возможно, ты не ошибёшься.
  
  Walter Savage Landor Fortasse
  
  Inter trecentos quos putaveris probos
  tres selige, et fortasse non fallendus est.
  
  
  Уолтер Сэвидж Лэндор Как толкуют о римских девицах (357, 1858)
  (С латыни)
  
  Обычай не новый: как палачи при давних предках:
  прежде девственниц обесчестят, после казнят.
  
  Walter Savage Landor Virgo Romana quomoda tractata
  
  Res haud nova est: nam more patrum carnifex
  vitiavit ante quam cecidit virginem.
  
  
  Уолтер Сэвидж Лэндор Презирающий славу (358, 1858).
  (С латыни).
  
  Кто говорит, что презирает славу
  и одиноко, с неприязнью, в сельском доме,
  как дикий зверь, укрылся - тот не прав:
  и землеройка бы порадовалась славе,
  но честь в грядущем подобает лишь великим.
  Как заполучат - пусть пренебрегают.
  
  Walter Savage Landor Gloriae contemptor.
  
  Qui gloriam se praedicat contemnere,
  Solusque truxque more rustici domo
  Suapte delitescit, ille fallitur:
  Sorex eadem glorietur gloria.
  Nomen futurum est unice magni viri
  Qui gloriam, sed nactus, aspernatus est.
  
  
  Уолтер Сэвидж Лэндор Смерть неравнодушна (361, 1858)
  (С латыни)
  
  Смерть зло завистлива, какой бы ни была заслуга.
  Людская жизнь кратка - собачья жизнь ещё короче.
  
  Walter Savage Landor Mors iniqua
  
  Pro meritis cuiusque ferocius invida Mors est;
  vita homini brevis est, vita canis brevior.
  
  
  Уолтер Сэвидж Лэндор Мало тех, в ком есть наджда (366, 1858)
  (С латыни)
  
  Мало тех, в ком есть надежда; кто терпеливей -
  тот и самый блаженный из всех.
  
  Walter Savage Landor Speranda pauca.
  
  Speranda pauca, multa perferenda sunt
  etiam beatioribus.
  
  Уолтер Сэвидж Лэндор Какая жизнь безмятежней ? (367, 1858)
  (С латыни).
  
  Многих друзей потеряли. Мало кого сохранили.
  Какая же жизнь безмятежней ? Та, что короче.
  
  Walter Savage Landor Qualis vita sit beata ?
  
  Multus perdidimus, paucos retinemus amicos.
  Iamque rogas quae sit vita beata ? Brevis.
  
  
  Уолтер Сэвидж Лэндор Абертави (1863)
  (Перевод с английского).
  
  Безлюдный берег чем-то нас привлёк.
  На нём тимьян пробился сквозь песок
  да львиный зёв, раскрыв пошире глазки,
  тянулся над травой к теплу и ласке.
  В лощинке, лёгшей рядом полосой
  весна весь мох насытила росой.
  При виде капелек на диких розах,
  не думалось о спрятанных угрозах.
  Но розы никому нигде окрест,
  хоть упади, не уступали мест.
  А спутница изрядно притомилась.
  Я, обозлясь на розы за немилость,
  немедля изо всех кипучих сил
  их с корнем рвал, пока не истребил
  кустов семь-восемь, даже до десятка.
  В итоге вышла славная площадка !
  Но спутница, на мне заметив кровь,
  вскричала: "Нужен бинт ! Не прекословь !" -
  и вмиг, преодолев свою опаску,
  на руку наложила мне повязку.
  Я не снимал руки с её колен,
  был перепуган, как попавши в плен,
  при том боялся потревожить рану,
  как только руку отниму и встану, -
  и вслушивался, чуть оторопев,
  в её успокоительный напев...
  Старался вникнуть, напрягая ухо -
  мотив с тех пор не покидает слуха...
  
  А где ж она ? Позвали в дальний край -
  смирилась и сказала мне: "Прощай !"
  Где пышны залы с наглыми юнцами,
  где судьи с именитыми раджами,
  где Ганг могуч, роскошен и широк,
  она легла в гробницу - как цветок,
  жар сердца не растратив до могилы,
  и имени до смерти не сменила.
  
  
  Walter Savage Landor Abertawy.
  
  It was no dull though lonely strand
  Where thyme ran o'er the solid sand,
  Where snap-dragons with yellow eyes
  Looked down on crowds that could not rise,
  Where Spring had fill'd with dew the moss
  In winding dells two strides across.
  There tiniest thorniest roses grew
  To their full size, nor shared the dew:
  Acute and jealous, they took care
  That none their softer seat should share;
  A weary maid was not to stay
  Without one for such churls as they.
  I tugg'd and lugg'd with all my might
  To tear them from their roots outright;
  At last I did it-eight or ten-
  We both were snugly seated then;
  But then she saw a half-round bead,
  And cried, Good gracious ! How you bleed !
  Gently she wiped it off, and bound
  With timorous touch that dreadful wound.
  To lift it from its nurse's knee
  I fear'd and quite as much fear'd she,
  For might it not increase the pain,
  And make the wound burst out again i
  She coax'd it to lie quiet there
  With a low tune I bent to hear;
  How close I bent I quite forget,
  I only know I hear it yet.
  
  Where is she now? Call'd far away,
  By one she dared not disobey,
  To those proud halls, for youth unfit,
  Where princes stand and judges sit.
  
  Where Ganges rolls his widest wave
  She dropped her blossom in the grave |
  Her noble name she never changed,
  Nor was her nobler heart estranged.
  
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"