Алан Сигер La Nue

На пляжах часто музыка вокруг,
и ясный Месяц радует приветом,
Вот так и Ты, - лишь только выйдешь вдруг, -
так озаряешь всё волшебным светом.

В деревне - воздух, зелень и цветы.
Везде краса, куда ни глянет око.
Ты ж лучший из примеров красоты.
Всегда слежу, чтоб не ушла далёко.

Просветы в тучах - и не так темно.
Из серых - в полдень станут голубыми.
В каком дворце отыщется окно,
чтоб Ты очами глянула своими ?

Вот горожане, весь свой век трудясь,
сидят как за решёткой и без прока,
а Ты, хотя ногами месишь грязь,
но всё же держишь голову высоко.

Загадочна и женственно нежна,
смеющаяся, с крепкими руками.
твоя упорная позиция верна:
Ты не склонна к трагедии да драме.

Под радугой холмистая гряда,
всё рвётся из тумана, как из плена,
к закату здесь прозрачная вода,
и всё тут свято, всё благословенно.

Здесь сад чудес всех видов и сортов,
где красота не ведает невзгоды,
где вся махровость множества цветов,
и всё благоухание природы.

Вокруг Тебя обширный, без границ,
мир огоньков, подобных ярким пчёлам,
и жадно смотрит множество зениц,
пленённых этим дивным ореолом.

Поэма на космиическом холсте !
Скажу открыто, прямо, честь по чести.
Ты там, где речь идёт о красоте,
была б всегда на самом первом месте !

Ты - цвет, в котором радость и печаль.
Ты - та пичуга, что поёт на диво.
Ты - музыка, что нас уносит в даль.
Ты - эхо сладострастного мотива.

Ты нынче - как кумир на алтаре
перед страстями алчущего клана.
Ты - как Свтятая Дева в той поре,
когда Твой храм - все взмученные страны.

Ты - тот секрет в кристалле, что возник,
когда последний свет похитил Гномик,
и, сидя в башне, он зашёл в тупик.
Ему стал надобен седой Огнепоклонник.

Тут, будто как волшебное кольцо,
должно быть, при магическом участье,
явилось мне тогда твоё лицо,
рождённое в огне пылавшей стасти.

Alan Seeger La Nue

Oft when sweet music undulated round,
Like the full moon out of a perfumed sea
Thine image from the waves of blissful sound
Rose and thy sudden light illumined me.

And in the country, leaf and flower and air
Would alter and the eternal shape emerge;
Because they spoke of thee the fields seemed fair,
And Joy to wait at the horizon's verge.

The little cloud-gaps in the east that filled
Gray afternoons with bits of tenderest blue
Were windows in a palace pearly-silled
That thy voluptuous traits came glimmering through.

And in the city, dominant desire
For which men toil within its prison-bars,
I watched thy white feet moving in the mire
And thy white forehead hid among the stars.

Mystical, feminine, provoking, nude,
Radiant there with rosy arms outspread,
Sum of fulfillment, sovereign attitude,
Sensual with laughing lips and thrown-back head,

Draped in the rainbow on the summer hills,
Hidden in sea-mist down the hot coast-line,
Couched on the clouds that fiery sunset fills,
Blessed, remote, impersonal, divine;

The gold all color and grace are folded o'er,
The warmth all beauty and tenderness embower, -
Thou quiverest at Nature's perfumed core,
The pistil of a myriad-petalled flower.

Round thee revolves, illimitably wide,
The world's desire, as stars around their pole.
Round thee all earthly loveliness beside
Is but the radiate, infinite aureole.

Thou art the poem on the cosmic page -
In rubric written on its golden ground -
That Nature paints her flowers and foliage
And rich-illumined commentary round.

Thou art the rose that the world's smiles and tears
Hover about like butterflies and bees.
Thou art the theme the music of the spheres
Echoes in endless, variant harmonies.

Thou art the idol in the altar-niche
Faced by Love's congregated worshippers,
Thou art the holy sacrament round which
The vast cathedral is the universe.

Thou art the secret in the crystal where,
For the last light upon the mystery Man,
In his lone tower and ultimate despair,
Searched the gray-bearded Zoroastrian.

And soft and warm as in the magic sphere,
Deep-orbed as in its erubescent fire,
So in my heart thine image would appear,
Curled round with the red flames of my desire.

Алан Сигер Need to Love

Всем звёдам ведома нужда любить.
И я гоню всё прочее из сердца.
Пусты сады, гле я привык бродить.
Цветенья нет - мне трудно притерпеться.

В вечерний час прекрасен каждый блик.
Луна в окне, и льёт потоки света.
Как облако, возник желанный лик,
но я - один, без ласки, без привета.

Мне снился город с тем, что он таит
в клубках своих манящих испарений,
но тот зовущий горизонт был скрыт
за толщей стен и крыш его строений.

Так много было на селе услад !
Но то нахлынувшее вдруг виденье
затмило всё, чему был в детстве рад.
Наскучили ребячьи наслажденья.

Ручьи журчали - сладок был тот звук.
Как часто трепетал я, как в истоме,
а не от губ, не от обнявших рук.
Природа награждала чем-то кроме...

Порой пленяли облака в окне,
и лето - в золоте, не то алея;
и запахи, что душу грели мне,
когда в цветы рядились все аллеи.

Шарманщик мог мелодией пленить,
и дождь, звеня весёлою капелью;
и змей бумажный, натянувший нить
на общее мальчишечье веселье.

Душа была б довольною вполне.
Я б жил в покое, в радости, без скуки,
пока вдруг страсть не вспыхнула во мне:
ожгла всю плоть и обрекла на муки.

Порой вернуться мог душевный Рай,
но дальше жизнь катилась несуразно,
ведь в Юности,- хоть шторы закрывай,-
опять вокруг опасные соблазны.

Ценил всё меньше Славу и Успех.
Был страстно увлечён Красой и Статью.
Счёл выше всех амбиций и утех
возможность взять Божественность в объятья.

Всё то, что ценит Мир, - как на смотру !
И не сравню ничто с моею страстью.
Обняться с Милой - а потом умру !
Вот в чём теперь я представляю Счастье.

Аlan Seeger Need to Love

The need to love that all the stars obey
Entered my heart and banished all beside.
Bare were the gardens where I used to stray;
Faded the flowers that one time satisfied.

Before the beauty of the west on fire,
The moonlit hills from cloister-casements viewed
Cloud-like arose the image of desire,
And cast out peace and maddened solitude.

I sought the City and the hopes it held:
With smoke and brooding vapors intercurled,
As the thick roofs and walls close-paralleled
Shut out the fair horizons of the world -

A truant from the fields and rustic joy,
In my changed thought that image even so
Shut out the gods I worshipped as a boy
And all the pure delights I used to know.

Often the veil has trembled at some tide
Of lovely reminiscence and revealed
How much of beauty Nature holds beside
Sweet lips that sacrifice and arms that yield:

Clouds, window-framed, beyond the huddled eaves
When summer cumulates their golden chains,
Or from the parks the smell of burning leaves,
Fragrant of childhood in the country lanes,

An organ-grinder's melancholy tune
In rainy streets, or from an attic sill
The blue skies of a windy afternoon
Where our kites climbed once from some grassy hill:

And my soul once more would be wrapped entire
In the pure peace and blessing of those years.
Before the fierce infection of Desire
Had ravaged all the flesh. Through starting tears

Shone that lost Paradise; but, if it did,
Again ere long the prison-shades would fall
That Youth condemns itself to walk amid,
So narrow, but so beautiful withal.

And I have followed Fame with less devotion,
And kept no real ambition but to see
Rise from the foam of Nature's sunlit ocean
My dream of palpable divinity;

And aught the world contends for to mine eye
Seemed not so real a meaning of success
As only once to clasp before I die
My vision of embodied happiness.