Суинбёрн  Святая Доротея.4
(С английского).

Услышишь пару шуточек в ответ.
Вся речь его грозила кучей бед:
300
"Ослушавшись, убита будешь вскоре !"
Она - в ответ: "По мне, и смерть - не горе...
За грех покаюсь, раз пришла пора".
"Да,- вымолвил Габал. - Пошла игра !
Безгрешным не прожить большого века.
Ты даже не глядишь на человека.
Другим беда да горечь от обид,
когда Любовь считаешь ты за стыд.
Ты будто кукиш всем нам показала.
Так выслушай теперь меня, Габала.
310
Два прежних года шли и так, и так.
Я веселил болящих бедолаг.
И вот вопрос, хоть смейся на здоровье.
А ты о чём заботилась с любовью ?
Служанкой стала, натянув халат ?"
"Швеёй была. Хитон был простоват".
Сказала, вспомнив школу, где следила
за ниткою в руке, покуда шила,
где учениц-подруг был полон зал,
да только Бог её оттуда взял.
320
C шитьём рассталась с той минуты...
Габал велел достать стальные путы,
связать eё, силком втащить в постель.
Преследовал позорнейшую цель.
Его как будто ведьма оседлала.
Повёл себя, как зверь, как не пристало.
Смотрелся гнусным карточным шутом
и ухмылялся плотоядным ртом. -
Впредь те заскоки местью отзовутся,
он был казнён народом за распутство.
330
Его терзали, зло и яростно рубя. - 
А тут он просто превзошёл себя,
но не сломил девицу без подмоги,
хоть кровь ручьём стекала ей на ноги
и тело было в ярких синяках,
и в пятнах на руках и на боках.
И всё же не рыдала Доротея.
Так, вне себя от краха всей затеи,
когда уже полночный час настал,
казнить её при всех велел Габал.
340
Среди зимы весь свод небес был бледен,
и мир вокруг на краски очень беден.
И ветры не шумели, мельтеша.
Она на казнь шагала не спеша.
Толпа вокруг невесело стояла.
Все ждали бесноватого Габала.
И тот притопал с пьяной бородой,
ругался, клял весь свет, грозил бедой.
В разгар события откуда-то прибыл
и стал вблизи Габала Теофил.
350
Он с нежностью, увидев Доротею,
сказал, что смерть всех ужасов лютее.
Сказал про жуткий страх от мёртвых лиц,
бесцветных и без блещущих зениц,
и в жилах кровь - застывшая в любом,
на лютом холоде, с открытым лбом,
тела покрыты белой плёнкой стужу.
Что может быть для собранных здесь хуже ?
Умчится бестелесная душа -
ужели эта участь хороша ?
360
Жжёт жёсткий холод, и никто не скажет,
найдётся ли ночлег, где мёртвый ляжет,
и чтоб душа такой беды не знала ? -
И Доротея, глянувши, сказала:
"Неуж вам, рыцарь, вовсе невдомёк,
что смерть для нас - спасенье от тревог ?
Умерший, весь костлявый и худой
встречается с зелёною средой.
А волосы его сравню с цветами.
Он остаётся с алыми устами.
370
Лобзанья ждёт, и он бы к вам приник.
Его лицо - как светлый Божий лик.
Под солнцем, под склонёнными ветями,
он всё при нас, не расстаётся с нами.
И в нём ещё палитра всех цветов.
Позволит гроб - расслабиться готов.
Над ними в мае радостные травы.
Им щедрый Бог даёт места на славу -
среди цветущих пастбищ и полей,
как для великих древних королей.
380
И вот лежат. Стук пульса прекращён.
На каждом лбу пурпурный капюшон.
Без дорогих и пышных украшений.
В ушах обрывки древних песнопений
и отзвуки почти забытых чар
от перебора звонких струн кифар.
Отрада их - оплаканное счастье.
Печаль - всегда в смеси с медовой сластью.
Вверху всесилье музыки царит,
столь сладкое, что плачется навзрыд.
390
К ним в гости, с преклонением коленей,
приходят люди новых поколений.
В иных руках то лютня, то гобой.
Медовые плоды срывают над собой,
когда они висят над головами.
Два мира рядом - каждый с чудесами.
Зелёная Земля, над нею - зоркий Бог.
Вокруг заплот: он дивен и высок.
Лишь красный камень там со всех сторон,
а позади есть меньший бастион.
400
В нём лижут раскалившиеся щели
зелёные побеги повители.

Algernon Charles Swinburne  St.Dorothy.4

And ye shall hear a jest or twain, God wot.
And spake as thus with mouth full thick and hot;
300
But thou do this thou shalt be shortly slain.
Lo, sir, she said, this death and all this pain
I take in penance of my bitter sins.
Yea now, quoth Gabalus, this game begins.
Lo, without sin one shall not live a span.
Lo, this is she that would not look on man
Between her fingers folded in thwart wise.
See how her shame hath smitten in her eyes
That was so clean she had not heard of shame.
Certes, he said, by Gabalus my name,
310
This two years back I was not so well pleased.
This were good mirth for sick men to be eased
And rise up whole and laugh at hearing of.
I pray thee show us something of thy love,
Since thou wast maid thy gown is waxen wide.
Yea, maid I am, she said, and somewhat sighed,
As one who thought upon the low fair house
Where she sat working, with soft bended brows
Watching her threads, among the school-maidens.
And she thought well now God had brought her thence
320
She should not come to sew her gold again.
Then cried King Gabalus upon his men
To have her forth and draw her with steel gins.
And as a man hag-ridden beats and grins
And bends his body sidelong in his bed,
So wagged he with his body and knave's head,
Gaping at her, and blowing with his breath.
And in good time he gat an evil death
Out of his lewdness with his cursed wives:
His bones were hewn asunder as with knives
330
For his misliving, certes it is said.
But all the evil wrought upon this maid,
It were full hard for one to handle it.
For her soft blood was shed upon her feet,
And all her body's colour bruised and faint.
But she, as one abiding God's great saint,
Spake not nor wept for all this travail hard.
Wherefore the king commanded afterward
To slay her presently in all men's sight.
And it was now an hour upon the night
340
And winter-time, and a few stars began.
The weather was yet feeble and all wan
For beating of a weighty wind and snow.
And she came walking in soft wise and slow,
And many men with faces piteous.
Then came this heavy cursing Gabalus,
That swore full hard into his drunken beard;
And faintly after without any word
Came Theophile some paces off the king.
And in the middle of this wayfaring
350
Full tenderly beholding her he said:
There is no word of comfort with men dead
Nor any face and colour of things sweet;
But always with lean cheeks and lifted feet
These dead men lie all aching to the blood
With bitter cold, their brows withouten hood
Beating for chill, their bodies swathed full thin:
Alas, what hire shall any have herein
To give his life and get such bitterness?
Also the soul going forth bodiless
360
Is hurt with naked cold, and no man saith
If there be house or covering for death
To hide the soul that is discomforted.
Then she beholding him a little said:
Alas, fair lord, ye have no wit of this;
For on one side death is full poor of bliss
And as ye say full sharp of bone and lean:
But on the other side is good and green
And hath soft flower of tender-coloured hair
Grown on his head, and a red mouth as fair
370
As may be kissed with lips; thereto his face
Is as God's face, and in a perfect place
Full of all sun and colour of straight boughs
And waterheads about a painted house
That hath a mile of flowers either way
Outward from it, and blossom-grass of May
Thickening on many a side for length of heat,
Hath God set death upon a noble seat
Covered with green and flowered in the fold,
In likeness of a great king grown full old
380
And gentle with new temperance of blood;
And on his brows a purfled purple hood,
They may not carry any golden thing;
And plays some tune with subtle fingering
On a small cithern, full of tears and sleep
And heavy pleasure that is quick to weep
And sorrow with the honey in her mouth;
And for this might of music that he doth
Are all souls drawn toward him with great love
And weep for sweetness of the noise thereof
390
And bow to him with worship of their knees;
And all the field is thick with companies
Of fair-clothed men that play on shawms and lutes
And gather honey of the yellow fruits 
Between the branches waxen soft and wide:
And all this peace endures in either side
Of the green land, and God beholdeth all.
And this is girdled with a round fair wall
made of red stone and cool with heavy leaves
Grown out against it, and green blossom cleaves
400

To the green chinks, and lesser wall-weed sweet,