Суинбёрн  Песня революционного времени. 1860.
(С английского).

Сердца правителей болят, надел тиару главный жрец,
но гимн, поднявший всех подряд, способен слышать и мертвец.

Хромой, слепой, батрак, бедняк, - любой, прозрев, бодрее стал, -
и всюду слышен грозный шаг, как будто грянул сильный шквал. 

Издёвка слышится в ветрах. Порывы - как победный крик.
Жрецы сметаются, как прах; князей ломают, как тростник.

Первосвященника тошнит, одежда кровью залита,
он - вор и лжец, забывший стыд; как в клеймах, - совесть нечиста.

Вражда и злость и тут и там - ведь не для голи обрели
жрецы - роскошный пышный храм, да власть с дворцами  - короли.

Но, хоть и злы, их всех снесёт, как полноводная река,
восставший яростный народ, и победит наверняка.

Одевши золотой наряд, ты чтил фасоны давних лет
да редкий тонкий аромат - гордился тем, как разодет.

Но вот корона прочь, - снята - и ты стоишь в толпе бродяг,
взамен атласа - нагота, и нет уже всех сладких благ.

Король ! Суди народ опять ! Недаром мудрым ты слывёшь ! -
Начнёщь теперь, как прежде, лгать ? В тебе ж всегда одна лишь ложь.

Должно быть, веришь в договор, что Бог - всегда, как лучший друг,
тебя помилует до пор, как сунет под ребро свой крюк ?

Молись Творцу, попав на мель, авось настанут чудеса:
"То дождь, то сушь, потом капель, а после - нежная роса".*

Но Идол, что расшиб кулак и вдрызг разбит, напрасно ждёт:
ему не будет явлен знак - никто на помощь не придёт.

Уздечки спутаны. Ругня. То жмут тугие пояса,
то цепи рушатся, звеня. И в лицах гаснет их краса.

От криков гибнущих людей у всех сжимаются сердца.
Поди с рассудком совладей в преддверье близкого конца !

Кругом в куски дробится кость, никто не остаётся цел.
Безумна дьявольская злость. И не известно, где предел.

Бушует ветер. Не молчит. Он рад, что сбиты все рули.
Как человек трясёт свой щит, он теребит края Земли.

И меч войной одушевлён, железо раскрывает пасть -
и даже хлеб со всех сторон валиться должен и пропасть.

Взлетели в небо все слова, и ветер влился в круговерть,
когорта душ уже мертва и всех их поглотила смерть.

Исчез на небе серп Луны, маршрутный лист созвездий сник,
погасли все ночные сны, и Солнце показало Лик.

Где волны бились о корму, то тише, то усилив мах,
взял Бог да всех вогнал во тьму и тем умножил дикий страх.

Он спрятал там святой предмет, тот меч, что коркой обрастал:
и приказал беречь Завет, что людям наш Спаситель дал:

пусть будут лезвия меча не скрыты, а обнажены,
и, как и кровь, что горяча, кровь мёртвых воинов,- красны.

Algernon Charles Swinburne  A Song in Time of Revolution. 1860

The heart of the rulers is sick, and the high-priest covers his head:
For this is the song of the quick that is heard in the ears of the dead.
 
The poor and the halt and the blind are keen and mighty and fleet:
Like the noise of the blowing of wind is the sound of the noise of their feet.

The wind has the sound of a laugh in the clamour of days and of deeds:
The priests are scattered like chaff, and the rulers broken like reeds. 

The high-priest sick from qualms, with his raiment bloodily dashed;
The thief with branded palms, and the liar with cheeks abashed. 

They are smitten, they tremble greatly, they are pained for their pleasant things:
For the house of the priests made stately, and the might in the mouth of the kings. 

They are grieved and greatly afraid; they are taken, they shall not flee:
For the heart of the nations is made as the strength of the springs of the sea.

They were fair in the grace of gold, they walked with delicate feet:
They were clothed with the cunning of old, and the smell of their garments was sweet. 

For the breaking of gold in their hair they halt as a man made lame:
They are utterly naked and bare; their mouths are bitter with shame. 

Wilt thou judge thy people now, O king that wast found most wise?
Wilt thou lie any more, O thou whose mouth is emptied of lies? 

Shall God make a pact with thee, till his hook be found in thy sides?
Wilt thou put back the time of the sea, or the place of the season of tides? 

Set a word in thy lips, to stand before God with a word in thy mouth;
That "the rain shall return in the land, and the tender dew after drouth."* 

But the arm of the elders is broken, their strength is unbound and undone:
They wait for a sign of a token; they cry, and there cometh none.

Their moan is in every place, the cry of them filleth the land:
There is shame in the sight of their face, there is fear in the thews of their hand. 

They are girdled about the reins with a curse for the girdle thereon:
For the noise of the rending of chains the face of their colour is gone.

For the sound of the shouting of men they are grievously stricken at heart:
They are smitten asunder with pain, their bones are smitten apart. 

There is none of them all that is whole; their lips gape open for breath;
They are clothed with sickness of soul, and the shape of the shadow of death.

The wind is thwart in their feet; it is full of the shouting of mirth;
As one shaketh the sides of a sheet, so it shaketh the ends of the earth.

The sword, the sword is made keen; the iron has opened its mouth;
The corn is red that was green; it is bound for the sheaves of the south.

The sound of a word was shed, the sound of the wind as a breath,
In the ears of the souls that were dead, in the dust of the deepness of death;

Where the face of the moon is taken, the ways of the stars undone,
The light of the whole sky shaken, the light of the face of the sun:

Where the waters are emptied and broken, the waves of the waters are stayed;
Where God has bound for a token the darkness that maketh afraid;

Where the sword was covered and hidden, and dust had grown in its side,
A word came forth which was bidden, the crying of one that cried:

The sides of the two-edged sword shall be bare, and its mouth shall be red,
For the breath of the face of the Lord that is felt in the bones of the dead.  

Примечания.
*Строка "the rain shall return in the land, and the tender dew after drouth" -
это отсылка, которая относится к пятой книге Библии, к пятой Моисеевой книге
(Второзаконие 32:2).
Любопытно, что к той же строке можно найти отсылки в стихах Мережковского,
Н.М.Карамзина, у Сергея Есенина...

Приводимое стихотворение известно в переводе Эдуарда Юрьевича Ермакова.