Трамбелл Стикни Оставьте его...
 (С английского).

Лучше б вы его не трясли.


Пусть отдохнёт

(без докучных забот).
Зачем заставили лежать в пыли ?
В мозгу лишь муть от раны в темя.
Приплыл в дурное время.

Он явно не в ладах с собою.
Лишь миг назад
 метнул разумный взгляд,
и вновь стал схож с бычками  при забое.
Себя ж бил в грудь. Готов был к бунту -
и накрепко прикручен к грунту.

Ему б покой, по крайней мере.
Лекарства нет.
Чужак, хлебнувший бед,
стучался в замкнутые двери.
Доверчив был - юнец недолгих лет...
И получил ответ.






Другой вариант перевода.

Не беспокойте подростка.
Нужен покой.
При травме такой,
да в жёсткой пыли, да в извёстке !
Но как облегчить то бремя ?
Он в страхе всё время...
Я слышал, он бил себя в грудь.
Минуту назад
 осмыслен был взгляд,
а вслед, как у бычка на бойне, в нём муть.
Он воплями вокруг ошеломлён.
Он к грунту пригвождён.
Надежды нет. Покой бы дал хоть что-то.
Не то конец.
Заморский гость. Беглец.
Он зря стучал в высокие ворота.
Просил помочь в другом углу Земли -
и помогли...

Trumbull Stickney Leave Him Now Quiet By the Way

 Leave him now quiet by the way 
 To rest apart. 
 I know what draws him to the dust alway
 And churns him in the builder's lime: 
 He has the fright of time.

 I heard it knocking in his breast
 A minute since; 
 His human eyes did wince, 
 He stubborned like the massive slaughter beast
 And as a thing o'erwhelmed with sound
 Stood bolted to the ground. 

 Leave him, for rest alone can cure -
If cure there be -
This waif upon the sea. 
 He is of those who slanted the great door
 And listened-wretched little lad -
To what they said.






Трамбелл Стикни Живи одним лишь днём
(С английского).

Живи одним лишь днём, не глядя в ночь.
Господь жил в Будущем - и прянул в даль.
Всё Знание - безумная печаль.
Живи без дум. Гони сомненья прочь.
Вокруг Земли гуляют облака,
то грозный меч возносит метеор,
то радуга расстелет свой ковёр,
то серебром расплещется река.
Упейся сластью в радостных мечтах,
лишь слизывая с губ их свежий мёд.
Сбей из волос подобие венка.
Живи, как боги в древние века.
Следи, как Аполлон вершит свой лёт
 над островком в трепещущих цветах.

Trumbull Stickney Live Blindly

 Live blindly and upon the hour. The Lord, 
 Who was the Future, died full long ago. 
 Knowledge which is the Past is folly. Go, 
 Poor child, and be not to thyself abhorred. 
 Around thine earth sun-winged winds do blow 
 And planets roll; a meteor draws his sword; 
 The rainbow breaks his seven-coloured chord 
 And the long strips of river-silver flow: 
 Awake! Give thyself to the lovely hours. 
 Drinking their lips, catch thou the dream in flight 
 About their fragile hairs' aerial gold. 
 Thou art divine, thou livest, - as of old 
 Apollo springing naked to the light, 
 And all his island shivered into flowers. 




Трамбелл Стикни  Ни лавров, ни наград.
 (С английского).

В итоге нет ни лавров ни наград,
чтоб доказать, что жили не напрасно.
Не хвастаем. Но цель была прекрасна -
пусть даже без надежд, что наградят.
Мы шли к той цели, не боясь преград,
и жизнь в борьбе всегда была опасна,
но бились мы отчаянно и страстно -
и зов мечты для нас и нынче свят.
В итоге небо не было беззвёздным.
Нас окрыляла с факелом в руке,
хотя ломались собственные крылья,
в любом сраженье, даже самом грозном
 отважная и гордая Нике -
и даже сказка становилась былью.

Trumbull Stickney Tho' lack
    
 Tho' lack of laurels and of wreaths not one 
 Prove you our lives abortive, shall we yet
 Vaunt us our single aim, our hearts full set
 To win the guerdon which is never won. 
 Witness, a purpose never is undone. 
 And tho' fate drain our seas of violet
 To gather round our lives her wide-hung net, 
 Memories of hopes that are not shall atone. 
 Not wholly starless is the ill-starred life, 
 Not all is night in failure, and the shield
 Sometimes well grasped, tho' shattered in the strife. 
 And here while all the lowering heaven is ringed
 With our loud death-shouts echoed, on the field
 Stands forth our Nike, proud, tho' broken-winged.






Трамбелл Стикни  Возле Геликона
(С английского).

Сплошное чудо из живых картин:
в полях маис, на лозах виноград.
Вниз с гор течёт сосновый аромат -
тем слаще воздух солнечных долин.
Цвет моря и небес вдали един,
и всё, что есть, стаёт в единый ряд;
здесь всё - весёлый благодатный сад,
где будет хлеб и свет и вдосталь вин.
Вся бурная судьба здесь предстаёт
 как горизонт и смутный ряд вершин.
Но путник не избрал, куда решиться.
Зато у птиц - осенний перелёт.
Чтоб не гадать, что там кричит их клин,
уж ставни заперла одна девица...

Trumbull Stickney Near Helikon 
  
 By such an all-embalming summer day
 As sweetens now among the mountain pines
 Down to the cornland yonder and the vines, 
 To where the sky and sea are mixed in gray, 
 How do all things together take their way
 Harmonious to the harvest, bringing wines
 And bread and light and whatsoe'er combines
 In the large wreath to make it round and gay. 
 To me my troubled life doth now appear
 Like scarce distinguishable summits hung
 Around the blue horizon: places where
 Not even a traveller purposeth to steer, - 
 Whereof a migrant bird in passing sung, 
 And the girl closed her window not to hear. 






Трамбелл Стикни Страсти...
 (С английского).

Страсти, которые мы отринули,
не мрут. В больной душе, в узле змеином,
они таятся и готовы вспрыгнуть.
Мы поклонялись силам, что нас терзали.

Trumbull Stickney The passions ...

 The passions that we fought with and subdued
 Never quite die. In some maimed serpent's coil
 They lurk, ready to spring and vindicate
 That power was once our torture and our lord. 




Трамбелл Стикни Однажды...
 (С английского).

С её - как ночь - глубоким взглядом
 я видел в ней одну из птах,
не то казалась водопадом,
сверкавшим в радужных цветах.
Когда - как роза - трепетала,
так музыка в моих ушах звучала.

В душе не зря пылало пламя.
Однажды, как мечталось мне,
к её руке прильнуть устами
 мне удалось наедине.
Я выставил две длани зыбкой -
она, смеясь, ответила улыбкой.

Немало лет прошло парадом.
Теперь проснусь, а встать нет сил.
Она мне часто снится рядом -
я будто в сети угодил.
Мы вновь одни без посторонних.
Её рука дрожит в моих ладонях.

Что было в жизни дорогого,
блаженней молодых утех ?
О, если б перед смертью снова
 мне довелось испить тот смех !
В любую полночь ждал сторожко:
не стукнет ли судьба в окошко ? 

Trumbull Stikney Once

 That day her eyes were deep as night. 
 She had the motion of the rose, 
 The bird that veers across the light, 
 The waterfall that leaps and throws 
 Its irised spindrift to the sun. 
 She seemed a wind of music passing on. 

 Alone I saw her that one day 
 Stand in the window of my life. 
 Her sudden hand melted away 
 Under my lips, and without strife 
 I held her in my arms awhile 
 And drew into my lips her living smile, - 

 Now many a day ago and year! 
 Since when I dream and lie awake 
 In summer nights to feel her near, 
 And from the heavy darkness break 
 Glitters, till all my spirit swims 
 And her hand hovers on my shaking limbs. 

 If once again before I die 
 I drank the laughter of her mouth 
 And quenched my fever utterly, 
 I say, and should it cost my youth, 
 'T were well! for I no more should wait 
 Hammering midnight on the doors of fate.




Трамбелл Стикни Влюблённые в Луну
(С английского).

Их дивная Луна очаровала,
их увлекли вечерние озёра;
и страсть, возникши как-то слишком скоро,
потом и в полдень бурно полыхала.
Они во всём взалкали идеала.
Глаза горели пламенем задора.
Родились споры. Встретились заторы.
Мечты угасли в грохоте обвала,
и стон по ним не вечно мог продлиться.
Картина мира слишком величава.
Цветы увяли, а просторы зелены.
Над океаном пролетели птицы -
гнались за тенью... Больше не видны.

Trumbull Stickney They Lived Enamoured Of The Lovely Moon

 They lived enamoured of the lovely moon, 
 The dawn and twilight on their gentle lake. 
 Then Passion marvellously born did shake 
 Their breast and drave them into the mid-noon. 
 Their lives did shrink to one desire, and soon 
 They rose fire-eyed to follow in the wake 
 Of one eternal thought, - when sudden brake 
 Their hearts. They died, in miserable swoon. 
 Of all their agony not a sound was heard. 
 The glory of the Earth is more than they. 
 She asks her lovely image of the day: 
 A flower grows, a million boughs are green, 
 And over moving ocean-waves the bird 
 Chases his shadow and is no more seen. 




Трамбелл Стикни Держись...
 (С английского).

Семирамида на цветенье роз
 глядела сквозь курчавые ресницы.
Ей и сады висячие присниться
 могли среди её волшебных грёз.
Троянская война - лишь небылица.
А Тициан землячек превознёс,
небесный луч вплетая в пряди кос.
Век трубадуров нам лишь только мнится.
Держись, глупышка, и не верь поэтам.
Впустую льются слёзы из-под век.
Напрасно сердце учащает бег.
Ослеплена, всем веришь наобум.
Не будь совой, ошеломлённой светом.
Обманы любят будоражить ум.

Trumbull Stickney Be still

 Be still. The Hanging Gardens were a dream 
 That over Persian roses flew to kiss
 The curled lashes of Semiramis. 
 Troy never was, nor green Skamander stream. 
 Provence and Troubadour are merest lies
 The glorious hair of Venice was a beam
 Made within Titian's eye. The sunsets seem, 
 The world is very old and nothing is. 
 Be still. Thou foolish thing, thou canst not wake, 
 Nor thy tears wedge thy soldered lids apart, 
 But patter in the darkness of thy heart. 
 Thy brain is plagued. Thou art a frighted owl
 Blind with the light of life thou 'ldst not forsake, 
 And Error loves and nourishes thy soul.




Трамбелл Стикни Я слышу реку...
 (С английского).

Я слышу, как река бредёт путём по свету.
Вода течёт, а песня остаётся.
И встала радуга - воротами для лета.

Trumbull Sticney I Hear a River...

 I hear a river thro' the valley wander 
 Whose water runs, the song alone remaining.
 A rainbow stands and summer passes under. 






Трамбелл Стикни В прошлом
(С английского).

Там озеро будто дремало,
была нешумливой пора,
но утра совсем не бывало.
Тянулись одни вечера.

Там хлопья лихой раскраски
 заполнили тихую гладь,
кружились в беспутной пляске,
и будто взялись воевать.

Прочно, как укрепленье,
берег закрыв, стоял
 в унылом освещенье
 тесный заслон из скал.

Там время прекратилось
 у самых границ бытия !
И сердце у гребца забилось -
а храбрым гребцом был я...

Я был на малой лодке,
бродяга в затишье вод.
Вокруг в припляску, как в чечётке,
змеится пёстрый хоровод.

Продолжил путь, склонился к борту.
Гребу, ленивым теням вторя, -
меня несёт куда-то к чёрту
 прилив текучих волн из моря.

Уже устал смотреть на воду.
Тревога в сердце. Жду беды.
Гляжу: в просторе небосвода
 ещё не видно ни звезды.

Гребу обратно, снова к скалам -
они вокруг -
и окружают финиш валом,
вводя в испуг.

А волны чуют, как мне сложно,
уставши, действовать веслом,
но ясень прочен, и, возможно,
поднапрягусь - и доплывём.

Тут блеск на глади вод сильнее.
Он будит эту гладь, скользит.
Мелькают радужные змеи.
Но мне уж бездна не грозит.

Пусть время подойдёт к концу
 у края бытия,
но ни к чему вздыхать гребцу -
гребцом на лодке буду я !

Trumbull Stickney In the Past

 There lies a somnolent lake
 Under a noiseless sky,
 Where never the mornings break
 Nor the evenings die.

 Mad flakes of colour
 Whirl on its even face
 Iridescent and streaked with pallour;
 And, warding the silent place,

 The rocks rise sheer and gray
 From the sedgeless brink to the sky
 Dull-lit with the light of pale half-day
 Thro' a void space and dry.

 And the hours lag dead in the air
 With a sense of coming eternity
 To the heart of the lonely boatman there:
 That boatman am I,

 I, in my lonely boat,
 A waif on the somnolent lake,
 Watching the colours creep and float
 With the sinuous track of a snake.

 Now I lean o'er the side
 And lazy shades in the water see,
 Lapped in the sweep of a sluggish tide
 Crawled in from the living sea;

 And next I fix mine eyes,
 So long that the heart declines,
 On the changeless face of the open skies
 Where no star shines;

 And now to the rocks I turn,
 To the rocks, around
 That lie like walls of a circling sun
 Wherein lie bound

 The waters that feel my powerless strength
 And meet my homeless oar
 Labouring over their ashen length
 Never to find a shore.

 But the gleam still skims
 At times on the somnolent lake,
 And a light there is that swims
 With the whirl of a snake;

 And tho' dead be the hours i' the air,
 And dayless the sky,
 The heart is alive of the boatman there:
 That boatman am I.