Аннотация: Публикуется выборка ряда избранных стихотворений известного американского поэта Роберта Лоуэлла в переводах с английского языка на русский. Стихи в основном посвящённые исторической тематике.
Роберт Лоуэлл Здоровый дух в здоровом теле.
(С английского).
Здоровый дух ! Но чем ни старше стану,
так каждый год во мне упадок сил:
"Mens sana - но - in corpore insano"*.
Мне нужно тридцать лет, чтоб завершил
и доработал, сохранив рабочий пыл,
всё то, что нужно мне по собственному плану.
Отметив День Рождения, грустил:
придёт ли новый, или в бездну кану ?
Аттила умер вдруг от кровоизлиянья
из носа в ночь, как выбрал новую жену.
Меня ж гнетут семейные преданья.
Я, холодея, вспоминаю старину.
Меня две ласточки - соседи - иногда,
когда я нездоров, всё гонят от гнезда.
Robert Lowell Sound Mind, Sound Body
Mens sana ? O at last; from twenty years
annual mania, their chronic adolescence -
mens sana in corpore insano.
Will I reach three ten, or drop
the work half through ? Each new birthday is the last ?
Death is final and a fly-by-night,
the dirty crown on a sound fingernail.
On healthy days, I fall asleep mid-chapter -
death made Attila die of a nosebleed
on the first night of his child-bride. I linger,
I sun without sweating, hear out the old,
live on the dirt of family chronicle.
The married swallows on my work-barn scent
my kindred wakness, dare woop me from their nest.
1973
Примечание.
*Здесь значится: Здоровый дух в нездоровом теле.
С 1967 года поэт лечился литием, чтобы победить тяжёлый и очень опасный хронический недуг - маниакальный депрессивный упадок сил, связанный с
дурной наследственностью. Используется строчка из 10-й сатиры Ювенала:
"Здоровый дух в здоровом теле" - "Mens sana in corpore sano".
Роберт Лоуэлл Мудрость Соломона
(С английского).
Нужны ль мне в пятьдесят сто жён ?
Вместо игры с неуёмной подружкой,
нынче милее мне дружба с подушкой.
Стоит ли дальше всё ставить на кон:
лгать пред людьми, что не стар и силён ?
Хватит взлетать гусеничной дужкой,
либо вздуваться прыгучей лягушкой.
Время отбросить тщеславие вон,
снять, наконец, катапульту с хребта.
Прочь все забавы, раз сделался старше.
Время не то уж. Гибкость не та.
Мне не нужны больше дамы-фиглярши:
груди - как башни, в устах - суета.
Слышу: звучат похоронные марши.
Robert Lowell Solomon's Wisdom
"Can I go on keeping a hundred wives at fifty,
still scorning my aging and dispirited life
what I loved with wild idealism young ?
God only deals a king one hand to gamble,
his people chosen for him and means to lie.
I shiver up vertical like a baby pigeon,
palate-sprung for the worm, senility.
I strap the gross artillery to my back,
lash on destroying what I lurch against,
not with anger, but unwieldy feet -
ballooning like a spotted, warty, blow-rib toad,
King Solomon croaking, This too is vanity;
her lips are a scarlet thread, her breasts are towers -
himns of the terrible organ in decay".
1973
Роберт Лоуэлл Соломон, первый богач
(С английского).
Oн пил при жизни соки всех плодов земли,
был первым богачом и выглядел прекрасно.
Его под пологом цветочным погребли,
но даже смерть была над ним не властна.
Цветы его щитом нетленным облекли,
любые дрожжи стали не опасны -
он был целей, чем все земные короли,
и Господу смотрел в глаза иконостасно.
Он был в святой гробнице сбережён.
Сиял в ней ореолом небывалым,
как созданный на радость тысяч жён.
Он мог бы восхитить весь Вавилон,
явив, как мало был кончиной искажён
Мудрец, в конце концов довольный самым малым.
Robert Lowell Solomon, the Rich Man in State
While still man, he drank the fruits of the world,
from the day of his youth to the night of death;
but here the matching of his fresh-cut flowers
is overdelicate and dead for death,
and his flowery coverlet lies like lead
asserting that no primitive ferment,
the slobbering poignance of the voyeur God,
will soil the wise man's earthly abandoned vestment
spread like King Solomon in the Episcopal morgue,
here at earth's end with nowhere else to go -
still sanguine, fit to serve a thousand wives,
a heaven that held the gaze of Babylon.
So calm perhaps will be our final change,
won from the least desire to have what is.
1973
Роберт Лоуэлл Генезис
(С английского).
Вначале Бытия верблюд взмутил болото.
Господь не думал ни о ком и ни о чём,
поскольку целую неделю шла Суббота.
Он лишь слегка ворчал за Голубым Холмом.
Но у Адама с Евой - новость и забота:
проверка - правда ли, что ходят нагишом.
По Раю топал Змей, как строевая рота.
Он славил Север и окрестный окоём.
А те вдвоём без радости... (Хотя едва ли !).
Орфей внедрял английский, сумев создать язык.
Рвал всякий цвет - при том, усиленно, девичий.
Господь за тем следил. Завёл такой обычай.
Детей Орфея те уроки доконали.
Убив отца, плясали и жарили шашлык.
Robert Lowell In Genesis
Blank. A camel blotting up the water.
God with whom nothing is design or intention.
In the Beginning, the Sabbath could last a week,
God grumbling secrecies behind Blue Hill....
The serpent walked on foot like us in Eden;
glorified by the perfect Northern exposure,
Eve and Adam knew their nakedness,
a discovery to be repeated many times....
in joyless stupor ?...Orpheus in Genesis
hacked words from brute sound, and taught men English,
plucked all the flowers, deflowered all the girls
with the overemphasis of a father.
He used too many words, his sons killed him,
dancing with grateful gaiety round the cookout.
Роберт Лоуэлл Мужчина и женщина
(С английского).
Овечек на слепых колёсах понесло.
Вдруг пропадут - как ложное виденье -
вернём, предотвратим исчезновенье.
Женились - разошлись, но что-то вновь свело.
То из семьи - в село, то всю семью - в село.
Родня овечья - в вечном умноженье.
Но в сердце боль - отрава, помраченье...
И нет события, чтоб чем-то помогло.
Не смог найти своей святой Мадонны,
такой, как Бернсон* отыскал в Тоскане;
не повезло, как Галилею ране,
залюбоваться увеличенной Луной.
Спасибо, ночь ! Вот мы одни с женой.
Я, слыша тихий пульс, лишь щурюсь полусонно.
Robert Lowell Man and Woman
The sheep start galloping in moon-blind wheels
shedding a dozen ewes - is it faulty vision ?
Will we get them back... and everything,
marriage and departure, departure and marriage,
village to family, family to village -
all the sheep's parents in geometric progression ?
It's too much heart-ache to go back to that -
not life-enhancing like the hour a student
first discovers the authentic Mother
on the Tuscan hills of Berenson*,
or of Galileo, his great glass eye
admiring the spots on the erroneous moon....
I watch this night out grateful to be alone
with my wife - your slow pulse, my outrageous eye.
Примечание.
*Бернард Бернсон (1865-1959) - известный знаток итальянской живописи эпохи
Возрождения. Неизменный ценный советчик Изабеллы Стюарт Гарднер, создавшей в
Бостоне знаменитое художественное собрание, носящее её имя.
Роберт Лоуэлл Старый странник
(С английского).
Адепт вождей давнишнего запала,
ты петербургской достоевщиной пылал,
но после в благостной Европе пожелал
быть чем-то вроде интеллектуала.
Себя счёл немцем наивысшего закала.
Несчастный "Вечный Жид", ты братьев презирал,
зато от их лица как лидер выступал.
Начавши речь, позабывал начало.
Тебя, как Маркса, злили либералы -
ты их оплёвывал в своих статьях.
Так итальянцы бьют картечью птах.
Сам говорил, что мать остерегала.
Но толку нет шутить над несогласным.
Не спишь в зелёном колпаке, спи в красном.
Robert Lowell Old Wanderer
A nomad in many cities, yet closer than I
to the grace of 19th century Europe,
to the title of the intellectuals
boiling in Dostoyevsky's Petersburg -
more German than German, most Jewish of Jews, a critic
who talked - too much, and never stayed with the subject,
a small Jewish gentleman disliking Jews -
the ancient wailing wanderer in person.
Like Marx you like to splatter the liberal Weeclies
with gibing multilingual communiques
shooting like Italians all the birds that fly.
You voice your mother's anxious maternal warnings,
but it's no use humoring anyone who says
we'll sleep under a red counterpane than a green.
Примечание.
Этот сонет посвящён Израилю Ситковичу (Israel Sitkowitz) - 1909-1974. Выходец из
Литвы, он был известен как композитор и преподаватель игры на фортепиано.
Ситкович с 1952 г. по 1972 г. был вторым мужем писательницы и журналистки
Каролины Блэквуд (1931-1996), третьей жены Роберта Лоуэлла.