Корман Владимир Михайлович : другие произведения.

691 Роберт Лоуэлл-22 Сонеты об истории

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Публикуются переводы и преложения сонетов американского поэта Робрта Лоуэлла из его книги "История".
  Роберт Лоуэлл Бодлер 1 Бездна
  (С английского и французского).
  
  С тревожной бездной неразлучен был Паскаль.
  Повсюду пропасти: в делах и всяком прочем.
  Клянусь, с того и волос мой всклокочен.
  Его рвут ветры, сея страхи и печаль.
  Вверху, внизу - куда мы ни заскочим -
  не тишина, а устрашающая даль:
  Бог начертал перстом кромешный фестиваль,
  в котором мир необратимо разворочен.
  Боюсь уснуть, как будто сон - провал,
  где с ужасом поймёшь, что ты совсем пропал...
  В окне пугающий бескрайний планетарий.
  Ложишься с болью головной на канапе -
  завидуешь бесчувственной толпе.
  Ни ввек не скрыться от угроз и всяких тварей.
  
  Robert Lowell Baudelaire 1 The Abyss
  
  Pascal's abyss moved with him as he moved -
  all void, alas - activity, desires, words !
  Above, below me, only space and shoal,
  the spaces, the bat-wing of insanity.
  I cuddle the insensible blank air,
  I envy the void insensibility
  and fear to sleep as one fears a great hole.
  On my mind the raised hand of the Ultimate
  traces his nightmare, truceless, uniform.
  I have cultivated this hysteria
  with terror and enjoyment till I see
  only the infinite at every window,
  vague, captivating, dropping who knows where....
  Ah never to escape from being and number !
  
  
  Роберт Лоуэлл Бодлер 2 Сосредоточенность
  (С английского и французского).
  
  Будь мудрой, Скорбь моя, пожалуйста, не бойся.
  Настали сумерки. Не ты ли их звала?
  Кому-то в них покой, другим - одно расстройство,
  беспутный город обволакивает мгла.
  Пока толпа бредёт в своём порочном свойстве:
  захвачена гульбой и стоном изошла
  под розгами своих нещадных Удовольствий, -
  дай руку, Скорбь, и прочь из этого угла.
  Подальше от людей ! В одежде не по моде
  усопшие Года зависли в небосводе.
  из глуби вод встаёт насмешливый Упрёк.
  И Солнце - в немощи, смежив под аркой очи.
  И долгий саван наплывает на Восток.
  Так слушай, милая, шаги отрадной Ночи.
  
  Robert Lowell Beaudelaire 2 Recollection
  
  Be calm, my Sorrow, you must move with care.
  You asked for evening, it descends, it's here;
  Paris is coffined in its atmosphere,
  bringing some relief and others care.
  Now while the common multitude strips bare,
  feels pleasure's cat o'nine tails on its back,
  accumulating remorse at the great bazaar -
  give me your hand, my Sorrow. Let stand back,
  back from this people. Look, the defunct year dressed
  in period costume crowd the balconies of the sky.
  Regret emerges smiling from the river,
  the sun, worked overtime, sleeps beneath an arch...
  and like along shroud stretched from east to west -
  listen, my dearest, hear the sweet night march !
  
  Роберт Лоуэлл Рембо 1 Богема
  (С английского и французского).
  
  Два кулака в двух продранных карманах,
  под стать карманам всё прекрасное пальто.
  Тебе, о Муза, верный, как никто,
  я брёл под небом, весь в амурных планах.
  Мои штаны - почти что решето.
  Я ж - Мальчик-с-Пальчик, от рифмовки пьяный,
  харчился в самых звёздных ресторанах,
  Не раз мигнул Большой Медведице - все сто !
  В сентябрьский вечер, севши за дорогой,
  я слушал звёзды... Капельками грога
  роса касалась лба или щеки.
  Среди видений я там пел и трогал,
  заместо струн, тягучие шнурки,
  прижав к груди худые башмаки.
  
  Robert Lowell Rimbaud 1 Bohemia
  
  I walked on the great roads, my two fist lost
  in my coat's slashed pockets; my overcoat too
  was the ghost of a coat. Under the sky -
  I was your student, Muses. What an affair
  we had together ! My only trousers were a bif hole.
  Tom Thumb, the stargazer. I brightened my steps with rhymes.
  My inn was at the Sign of Greater Bear;
  The tars sang like silver in my hands.
  I listened to them and squatted on my heels,
  September twilights and September twilights,
  rhyming into the monster-crowded dark,
  the rain splashing on my face like cheap wine.
  I plucked the elastics on my clobbered boots
  like lyrestrings, one foot squeezed tight against my heart.
  
  Роберт Лоуэлл Рембо 2 Знакомая девушка
  ("Плутовка")
  (С английского и французского).
  
  В харчевне был силён фруктовый аромат,
  от свежей краски стены пахли лаком,
  среди бельгийских блюд манили все подряд.
  Я там удобно сел и что-то съел со смаком.
  Послушал бой часов. Насвистывал в кулак.
  Дверь кухни, вдруг открывшись, простучала.
  Служанка вышла, шаль накинув кое-как,
  причёсана была небрежно, как попало.
  Мизинчик трепетал на щёчке мелко-мелко.
  И вся - как персик, озорное обаянье.
  И, с детским ротиком, по залу заходила.
  Взяла, чтоб не мешала мне, тарелку
  и прошептала, как в расчёте на лобзанье:
  "Вот посочувствуй, щёчку застудила !"
  
  Robert Lowell Rimbaud 2 A Knowing Girl
  ("The Tease" - "La Maline)).
  
  In the cigar-brown dining room perfumed
  with a smell of fruitbowls and shellac,
  I was wolfing my plate of God knows what
  Belgian dish. I sprawled in a huge chair,
  I listened to the clock tock while I ate.
  Then the kitchen door opened with a bang,
  the housemaid came in... who knows why...her blouse
  half-open and her hair wickedly set. She passed
  her little finger trembling across her cheek,
  pink and white peach bloom, and made a grimace
  with her childish mouth, and coming near me
  tidied my plates to make me free...
  then - just like that, to get a kiss of course -
  whispered, "Feel this, my cheek has caught a cold".
  
  Роберт Лоуэлл Рембо 3 Спящий в долине
  (С английского и французского).
  
  Лохмотья пены серебрятся как на диво.
  Река шумит в своём стремленье на простор.
  Ложбина - в пузырях: блестят, как кружки пива
  пол ярким светом, что родится выше гор.
  Там рекрут молодой - с открытым ртом, без каски.
  Его затылок утонул в густой траве;
  то тёмный кресс-салат над ним склонился в ласке,
  чтоб свет не повредил усталой голове.
  А ноги - в ирисах. Он спит, лицо в улыбке,
  как бледное дитя, укаченное в зыбке...
  Природа ! Будь добра к солдату-бедняку:
  не дышат ноздри, не вкушают ароматы.
  Замёрз. Одна рука к груди его прижата,
  а слева - два больших отверстия в боку.
  
  Robert Lowell Rimbaud 3 Sleeper in the Valley
  ("Le dormeur du val").
  
  The river sings and cuts a hole in the meadow,
  madly hooking white tatters on the rushes.
  Light escalades the strong hills. The small
  valley bubbles with sunbeams like a beerglass.
  The young conscript bareheaded and open-mouthed,
  his neck cooling in blue watercress;
  he's sleeping. The grass soothes his heaviness,
  he sunlight is raining in his green bed,
  baked away the aches of his body. He smiles,
  as a sick child might smile himself asleep.
  O Nature, rock him warmly, he is cold.
  The fields no longer make his hot eyes weep.
  He sleep in the sun, hand on his breast lies open,
  at peace. He has two red holes in is left side.
  
  Роберт Лоуэлл Рембо 4 Злосчастье
  (С английского и французского).
  
  Весь день в багрянце под картечным шквалом,
  которым как заплёван небосвод.
  И Император - в голубом и алом -
  смеётся видя гибнущий народ.
  Безумие внушает генералам
  бросать полки на смерть - за взводом взвод.
  Природа ! Видишь ли ? - Убитые навалом.
  Твоё священное творение гниёт !
  И есть Господь, что спит как бездыханный,
  не пробуждаемый всеобщею Осанной
  и равнодушный к многоцветью алтарей,
  но пробуждается от звона пятаков,
  что сыплются из стареньких платков
  собравшихся в несчастье матерей.
  
  Robert Lowell Rimbaud 4 The Evil
  ("Le Mal").
  
  All day the red spit o grapeshot smear
  whistling across the infinite blue sky;
  before the Emperor, in blue and scarlet,
  the massed battalions flounder into fire.
  The criminal folly that conspires and rules us
  lays hundred thousand corpses end on end -
  O Nature, in your summer, your grass, your joy -
  you made them, these poor dead men, in holiness !
  There's a God who laughs at damask altarcloths,
  the great gold chalice, the fuming frankincence.
  He dozes exhausted through our grand hosannah,
  and wakes when mothers, brought together in pain,
  and weeping underneath their old black hat,
  give him the big penny hey tied in heir handkerchief.
  
  Роберт Лоуэлл Рембо 5 Наполеон после Седана
  (Гнев Цезаря)
  (С английского и французского).
  
  (Рембо, слуга Отчизны, честь её берёг;
  боясь спонтанных и ошибочных оценок,
  придерживал поток излишне резких строк;
  где можно, убирал язвительный оттенок).
  Недавний Цезарь близок стал к параличу.
  В плену попал в казарму без привычки.
  Он двадцать лет гасил свободу, как свечу.
  Лицо - как воск. Понадобились спички.
  Свобода выжила, а он - как воз на склизе.
  Как знать, о чём он мыслит ! - Например,
  не выплыл ли из тьмы очкастый Робеспьер ?
  Не скачки ль вспомнил и о главном призе ?
  Не встречи ли в Сен-Клу с их духом боевым ?...
  Зажёг сигару - испускает синий дым.
  
  Robert Lowell Rimbaud 5 Napoleon after Sedan
  ("Angry Caesar" - "Rages de Caesar")
  
  (Rimbaud, the servant of the France he saved,
  feared the predestined flow of his aesthetic
  energies was to use to wrong direction;
  he was looking for writing he needn't hate -)
  Napoleon is waxy, and walks the barrack's unflowering
  garden, a ,lack cigar between his teeth....
  a hand once able to stub out liberty.
  His twenty year orgy has made him drunk.
  Liberty jogs on, the great man stands,
  he's captured. O what name is quaking on
  his lip ? What plebiscites ? What Robespierre ?
  His shark's eye on the horses, the Grand Prix,
  accueils at Saint Cloud, their manly vapor...
  watching his cigar blue out in smoke.
  
  Роберт Лоуэлл Свеча, сияние, свет
  (С английского).
  
  Хоть оптика мутна, но вас я вижу зорко:
  в вас электричество, задорна ваша речь.
  Вы - украшение любой из ярких встреч
  под грустным солнцем старого Нью-Йорка.
  Его слепящий свет способен остеречь.
  Порой на окнах ледяная корка.
  Немало грустного таит любая шторка:
  тому - лечь в землю, а другому скоро в печь.
  Что можно углядеть, кромсая артишоки ?
  Вот вижу в Лондон убежавших королей.
  Меж них племянник самого Нарполеона !
  Сигару курит и становится всё злей -
  и тат в зеркале, в дыму, его персона.
  Смеётся Диккенс, англичане - в шоке...
  
  Robert Lowell The Light
  
  In the blur of my glasses, you cannot fade -
  your ruffle, electricity and your sure tongue...
  richer now and much more radical.
  The sun lights your windows it will never crash,
  this blind snow, this blind light everywhere,
  the sad, metallic sunlight of New York
  throwing light on something about to die.
  This light was familiar in the older cities;
  it goes, disclosing less than leaves of artichokes -
  a light that blinded kings who fled to London,
  where Dickens might have played Napoleon's Nephew
  cloaked in cigar smoke and the moans of girls,
  a smell of chestnuts like a humidor...
  watching exile chew his face from the mirror.
  
  Роберт Лоуэлл Малларме 1 Лебедь
  (С английского и французского).
  
  Безгрешный, удалой, при лучшей из погод,
  ужель не сокрушит со всею силой смелой
  на озере крылом покров заиндевелый,
  откуда, хоть умри, не получался взлёт ?
  А в памяти его прошедшее живёт,
  когда взлетал он ввысь, красивый и умелый,
  и громко воспевал, летя, как угорелый,
  свой край, где не знавал ни горя, ни забот.
  Он мёрзнет. Нет пути в свободное пространство.
  Агонию унять велит ему упрямство,
  но стужей взят плюмаж в безжалостный зажим.
  Он - в белом под своим светящим в небе тёзкой.
  Он впал в надменный сон, суров и недвижим;
  стал призраком, навек застынув в позе броской.
  
  Robert Lowell Mallarme 1 Swan
  
  Does the virgin, the alive, the beautiful day
  dare tear for us with a mad stroke of its wing
  the hard, neglectful lake hoarding under ice
  a great glacier of flights that never fly ?
  The swan ruffles, remember it is he,
  fortitude that finds no raison to be,
  magnificence that gives itself no hope,
  for never singing the country where one lives -
  the great boredom blazing on sterile winter.
  His whole neck shakes in his white agony
  inflicted by the space the swan denies,
  The horror of the ice that ties his wings,
  the brilliance that led him to this grand asylum,
  governed by staccato cries of grandeur.
  
  Роберт Лоуэлл Малларме 2 Дар от поэта
  (С английского и французского).
  
  Несу тебе итог моих Едомских* бдений:
  птенца без перьев, в шрамах от ранений.
  Окно сейчас уже совсем похолодело,
  а ночью от огня, как золото блестело.
  Но вспыхнула заря, и в новом освещенье
  я с горестью смотрю на жалкое творенье.
  С усмешкою смотрю, качая головой,
  как глянул бы на брак любой мастеровой.
  А ты качаешь дочь, присев у колыбели.
  Ужасные стихи тебе уж надоели.
  Но голос твой звучит, как нежный клавесин.
  Ты руку поднесла к груди не без причин.
  Ты мудрости полна, как древняя Сивилла,
  и лучше б без помех дочурку накормила.
  
  Robert Lowell Mallarme 2 Gift of a Poem
  
  I bring the child of an Idumean night,
  a black thing bleeding, stumbling - its wings are plucked.
  Through the window's gold and aromatic fire,
  panes frosted by night, alas, and wearisome,
  the dawn throws itself upon my sacred lamp -
  palms ! It reveals this relic toits father;
  I try to cheer it with a hostile smile
  that chills our blue and sterile solitude.
  Nurse, Mother, with our child's innocence
  and your cold feet, welcome this monster birth -
  your voice is like viol and harpsichord.
  Will your wilting finger press a breast
  flowing with solid whiteness, bringing woman
  to lip the virgin azure has made hungry ?
  
  Примечание.
  Стихотворение было переведено Иннокентием Анненским. В Интернете можно найти красочные и близкие к тексту автора переводы Марка Талова и Романа Дубровкина.
  *Страна Едом (Идумея) упоминается здесь, возможно, в связи с тем, что Стефан Малларме работал в то время (1865 г.) над своей большой - не законченной до конца его жизни - поэмой "Иродиада".
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"