Корман Владимир Михайлович : другие произведения.

710 Владимир Ягличич Стихи

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Публикуются переводы стихотворений сербского поэта Владимира Ягличича. Цикл "Благословенный вечер"
  Владимир Ягличич  Благословенный вечер
  (С сербского).
  
  Бежали тени, меж собою споря.
  Где гуще тень, не разглядеть ни зги.
  Но выплыл месяц в голубом просторе -
  стал громче стрёкот разной мелюзги.
  
  Без месяца, пожалуй, было б тяжко.
  В сплошной игре теней казалось мне,
  что это грустный муж в пустую чашку
  льёт чёрный кофе умершей жене.
  
  Спокойней, сердце ! Что за небылица !
  Смешались воедино явь и сон.
  Вот так пьянчуга, как с утра проспится,
  вдруг вспомнит юность - ту, что пропил он.
  
  Гляди вперёд и верь в предназначенье.
  Не нужно ждать лишь смерти и утрат.
  Учись у трав их верному терпенью
  и заслужи свой вечный вертоград.
  
  Мы - не одни. Есть вечный спутник - время.
  Нам нужно впредь идти своим путём:
  взрастить давно посеянное семя,
  крепить семью и украшать свой дом.
  
  Мы в прочной спайке. Это не напрасно.
  И пусть уйдём, как прошлогодний снег.
  Но цель одна, и всем должно быть ясно:
  то, что творим, останется навек.
  ------------------------------
  У вечери благе
  
  Ко протера польем сенке наге,
  месечином плаву даль оплиhе?
  Што навикох у вечери благе
  са ливада да слушам попиhе?
  
  У звезду би месец да упузи,
  немогуhе збива се у польу,
  а сен сени, умрлоj супрузи
  муж долива jош кафе у шольу.
  
  Тише, тише, срце, не сеири,
  у теби се jава са сном кошка
  пиjаница тако се не мири
  да jе младост неповратно прошла.
  
  Загледаj се у то што предстоjи,
  што зовемо непрецизно смрт,
  па ко билье што живот престоjи,
  ти заслужи недосежни врт.
  
  Нисмо сами. То промиче време.
  Друкче живот остаде на свом.
  Што jе прошло да постане семе,
  и за семе преорани дом.
  
  Ми смо она идеална спрега,
  збир атома са намером таjном,
  пролазниjи и од ланьског снега
  да живимо траjниjе у траjном.
  
  
  Владимир Ягличич  Светляк
  (С сербского).
  
  Ночь. Совсем темно, но вдруг,
  искрами из-под кресала,
  что-то в кронах лип вокруг
  то мелькнуло, то пропало.
  Будто в летней тишине
  разжигает ночью пламя
  некий тайный гость извне
  суетливыми руками.
  Это, силясь к нам войти,
  Смерть, где ни попало,
  расставляет по пути
  всем приметные сигналы.
  Смерть, Рожденье - нужен знак
  о внезапной перемене...
  Или твой фонарь, Светляк,
  просто славит царство тени ?
  -------------------------
  Свитац
  
  Овлада тамно, ипак.
  би сjаj, ал веh га неста.
  За ноhном крошньом липа
  утрну игра блеска.
  Можда том казном лета,
  без нас, тужно заспалих,
  некоме hе ван света
  на длану ноh да запали!
  Смрт jе на путевима
  остала, бди за нас.
  Наизменично, свима
  треперав путоказ.
  Смрhу - да л сjаj се стиче
  кроз живот угашени?
  Или твоj феньер, свиче,
  слави припадност сени?
  
  Владимир Ягличич   Крещение
  (С сербского).
  
  Отцу Филимону.
  
  Я окрестился, чтоб иконы,
  раз расквитался с Сатаной,
  теперь смотрели благосклонно,
  став мне защитною стеной.
  Я обратился к иерею.
  Я крест лобзал и образок.
  Я каялся и стал смирнее,
  чем близкий к смерти голубок.
  На чуб мне сноп из брызг пролился.
  Священник спел немного фраз,
  и купол храма кверху взвился -
  на краткий миг в святой тот час.
  Я вновь рождён, расставшись с бывшим.
  Хочу сказать: "Прощай !" - спеша.
  И всё же, в страхе пред Всевышним,
  дрожит грешившая душа.
  ---------------------------
  Крштенье
  
  Оцу Филимону
  
  Крстих се. Да ме не прокуну
  иконе, златом саткане.
  Окренух се на Запад, пльунух
  одричуhи се Сатане.
  Придже ми строги искушеник
  да крстиh свети польубим.
  Све тиши бесмо, и скрушени,
  ко умируhи голуби.
  А кад ми водом влас ошкропи,
  отпева речи умесне,
  свод се, ко реза, на трен отклопи
  за часе ове удесне.
  Тако се родих. Джутньом кушах
  заборавити мирско "збогом".
  Ал памтила jе грехе душа
  у страху свом пред Богом.
  
  
  Владимир Ягличич   Предупреждение
  (С сербского).
  
  Мы топим в речке кухонные плиты
  и лом машин: резину, корпуса.
  Ущелья всякой рухлядью забиты.
  Загажены овраги и леса.
  
  То, выставив клыки, из преисподней
  мерзейший рот, всё гложущий, возник;
  и череду библейских кар сегодня
  на нас обрушил адский наш двойник.
  
  Весь этот мусор, ставши мутью ржавой,
  идёт по трубам в наши города,
  и в зеркале своём наш вид нездравый
  показывает грязная вода.
  
  Мы лес рубили, корни корчевали.
  Не стало скреп - так оползни в горах.
  И черепки в потоках - как медали
  за битвы, где мы претерпели крах.
  
  Просохнет грунт - возьмёмся за работу
  с сознаньем (чтоб не вышел ералаш,
  чтоб проявились стойкость и охота),
  что мир - наш сад. Пусть смертен он, но наш !
  
  В нём наши кровь и соль, как в нём ни трудно.
  Храни ж его по самый смертный час -
  пусть будет чистым, и старайся обоюдно,
  как он хранит и бережёт всех нас.
  ----------------------------------------
  Опомена
  
  Ми смо бацали у речна корита
  шут, изанджале шпорете и гуме,
  школьке аута - пунеhи досита
  ралье каньона, падине и шуме,
  
  и не видеhи да то бездан наш jе
  зинуо - ждрелом из мрачних ходника.
  Библиjске неволье коjе су нас снашле,
  то jе побуна пакленог двоjника.
  
  То сав таj отпад, отурен и кальав,
  што на градове и села се точи,
  буjица нама враhа, кад их вальа,
  да с огледалом прави лик суочи.
  
  Секли смо шуме, затрли коренье -
  сад клизе горе, мутнеж без корена.
  Црепови вире из воде - орденье
  битке за дом. А битка - изгубльена.
  
  Кад се просуши тле, и крене градньа,
  опет, у духу (ти што зидаш, знаш),
  неhе узалуд бити сва пострадньа
  поjмиш ли свет ко врт, смртан - ал наш.
  
  И ма колико тудж свет, со и крв си
  ньегова, док не куцне задньи час
  у обострано испуньеноj сврси -
  чуваj га да он, чист, поштеди нас.
  
  
  Владимир Ягличич   Привилегия.
  (С сербского).
  
  Момиру Войводичу*
  
  Прежде враги нас конями топтали.
  Гнусно глумились во время застолья.
  Резали жилы. Четвертовали.
  Потешались, сажая на колья.
  
  Вот и нынче грозят отовсюду:
  Запад с удавкой, Восток с изуверством.
  Мир обращается в битые груды.
  Не знаем, как справиться с новым зверством.
  
  Уже нас бомбили, травили в погоне.
  Нечем дышать. Бесконечны потери.
  Выход лишь только прильнуть к иконе,
  душу спасать в православной вере.
  
  Нас собирают в отдельное стадо,
  в тесный загон при тоскливом погосте.
  Грустно запели горные гряды -
  ждут, что сложу там усталые кости.
  
  Слушаю песню. - Но пусть, как в сказке,
  вдруг отвлечёт от всего, что было:
  вспомню тепло материнской ласки.
  Может быть, снова вернутся силы.
  
  Сколько веков мы терпели недолю.
  Сколько мы вынесли зла и ущерба !
  Но не сломились бодрость и воля.
  Всё претерпеть - привилегия серба.
  ----------------------------------
  Повластица
  
  Момиру Воjводиhу*
  
  Док черече ме коньма на репове,
  да рашчетворен пронаджем ослона
  данком у крви крваре препоне,
  биjе чекиh да дублье продре колац,
  
  док удружене сувласно надиру
  Европа с омчом, Азиjа с преверством,
  с поразним ратом, ил у горем миру
  док не знам како подносити зверство,
  
  док бомбардуjу, хаjкаjу, изгоне,
  не дajу даху кроз носнице здравльа -
  шта друго него - прозору иконе,
  надисати се слатког православльа?
  
  Док нас сагоне као у крдима
  у географски тор на светском журу,
  jа удальену песму за брдима
  чуjем како се ближи мом костуру,
  
  и уз ньу могу, ко у древноj баjци,
  да се разбрижим, ко ватрица планем,
  вратим се земльи као доброj маjци -
  уз ньу обновльен опет да устанем.
  
  У jедном за три льудска века кошкан,
  не свиjам кичму, теретом jе грбим:
  изнад jе смрти што живота кошта
  да сам повлашhен родженьем ко Србин.
  
  Примечание.
  *Моймир Войводич (1939-2014) - известный сербский поэт, автор более двадцати поэтических сборников. Работал преподавателем сербского языка и литературы. Более 44 лет жил
  в Подгорице (Черногория). Его стихи переводились на русский язык Иваном Приймой,
  Н.Дерябиной,  вошли в "Антологию сербской поэзии", изданную в России.
  
  
  Владимир Ягличич   Ангел-хранитель
  (С сербского).
  
  Порой, как ливень зальёт дорогу,
  остановлюсь в пути под навесом
  да поразмыслю тогда немного
  и на встречных смотрю с интересом.
  
  И пристал вдруг с расспросами кто-то,
  ждавший, видно, меня неустанно:
  "Расскажи мне, глупец, про заботы,
  что волнуют тебя постоянно".
  
  Правда, со школы думал, кем стану,
  о девицах, семье, о карьере.
  Всё понапрасну: мечты и планы
  не оправдались в достойной мере.
  
  И не жалею. Свет мой желанный !
  Послан ты, верно, мне на подмогу.
  Ангел-хранитель мой богоданный !
  Хоть я и грешен, суди нестрого.
  
  Я не отвёл от небес зеницы.
  Жизнь не вечна и уж виден мне край.
  Дашь ли ты мне из холодной гробницы
  право войти в вожделенный рай ?
  --------------------------------------
  Дежурни
  
  Понекад, кад пльусак заспе плочник,
  застанем под случаjничком стрехом,
  и помислим, сад очи у очи
  предстоjи ми сусрет - не с утехом.
  
  Неко чека да пред мене ступи -
  одувек ме за оваj трен чека -
  да ме пита, о чему си, глупи
  несреhниче, бринуо за века?
  
  Бринуо сам о школи, о друштву,
  девоjкама, породици, деци,
  а ниjедну жельу своjу сушту
  не испуних сасвим -  и сам реци.
  
  И не жалим! Ти само урани,
  не оклеваj, на заповест Бога.
  Анджеле у тврдоj дежурани
  да л задужен за мене грешнога.
  
  Ал од тебе не окретах лице!
  Jер и више забрижих пред краj:
  хоhеш ли ме из хладне гробнице
  пустити у обеhани раj?
  
  Владимир Ягличич  Смоквы
  (С сербского).
  
  Плоды упали вниз, на грунт, на пол террас.
  Разбухли, побурев, и обнажили зёрна.
  Все в кучах. Ясный день ещё неспешно гас,
  но мгла и облака, нахлынувши проворно;
  покорные ветрам, накрыли гребни гор.
  Как грянул грозный шквал, не стало смысла в споре;
  и ветви не спасли, их гнул лихой напор -
  нерадостный исход, но всё-таки не горе.
  Ведь смокв не уберечь. Они и так готовы,
  едва-едва созрев, упасть под ноги нам.
  И ни к чему жалеть, что ветер часто лют:
  на ветках через год плоды родятся снова.
  Ветра - не без ума и не вредят корням.
  Но мудро ль рвать плоды, что вскоре опадут ?
  ----------------------------------------------
  Смоква
  
  Одувао jе ветар плодове. На тераси,
  распрсли, семенасти, беспомоhно се они
  групишу, умрльани. Дан - сjаj се jош не гаси,
  само се магла, горе, са облацима, гони,
  
  по врсима голети криjуhи ветру траг.
  Олуjа jе промакла, помлативши плодове,
  али су гране мирне, и сада, скоро благ,
  губитак без значаjа, мада му не одоле,
  
  одлута некуд, нов слом неког биhа да тражи.
  Нешто се увек кида. Не само где jе танье.
  С ништавилом се опет жива твар тако зида.
  
  Сретнеш ли ветар ти му мудрост не обеснажи -
  он ретко чупа корен, ко опстаjно иманье.
  Ал плод коjи hе и сам отпасти - зашто кида?
  
  Владимир Ягличич   Ошибка
  (Перевод с сербского).
  
  Я в нашем стареньком селенье
  дышу с трудом. В итоге судя,
  обречено всё поколенье
  и более того - все люди.
  Такое прежде мне не снилось.
  Где суд, что в этом разберётся ?
  Во власти наглость утвердилась.
  Везде шпионство, хамство, скотство.
  Представьте славное то лето.
  Кляните солнечную зорьку,
  когда решился я на это,
  из-за чего мне нынче горько.
  То было роковой ошибкой.
  Свершил позорную промашку.
  Теперь, без права на улыбку,
  мне даже жить на свете тяжко.
  Но пусть растущее потомство,
  всё зная и мужая дальше,
  приняв от нас в наследство дом свой,
  живёт в нём впредь без лжи и фальши.
  2001
  -------------------------
  Грешко
   
  У сеоцу моме старом
  не веруjем - jош се дише.
  Пропали смо као народ,
  као льуди jош и више.
  За шта нисам ни марио
  издиhи hе суд ил жири,
  нитковлук се зацарио,
  на све стране хулье, жбири.
  Узмите ми и то лето,
  и дан оваj божjи бео,
  извргните руглу све то
  за шта сам се држат хтео.
  Учиних те своjом, спреман
  жиг да примим, судньа грешко,
  па сад више права немам
  чак ни да ми буде тешко...
  Само пород те пропасти
  што се туджим jош не гизда -
  хоhе ли и он дорасти
  да слаже, да своjе изда?
  2001 
  
  Владимир Ягличич   Заброшенные дома
  (С сербского).
  
  Обросшие травой, осев среди кирпичных груд,
  без остекления в окошках,
  с дворами, полными змеиных лежбищ, -
  они в центральных городских кварталах
  пророчат босоногим визитёром
  о том, что может приключиться дальше.
  И те, опешив перед этим чудом в пустырях,
  там видят,- в близости от множества обычных
  многоэтажных, но безликих зданий, -
  богатую возможность забавных приключений.
  Сюда заходят только дети или воры
  и лазят в кучах битой черепицы,
  среди поломанных автомобилей,
  среди предупреждений о проломах в стенах
  да сквозь репейник и бурьян.
  Я - как в посольстве дикости,
  мне слышится тоска исчезнувших хозяев.
  Здесь торжество безлюдья,
  представленное в тесном пятачке.
  Дышать здесь нечем.
  Спешу отсюда прочь в невесть какое, но жильё.
  Никто из мимо проходящих
  не хочет ничего сказать.
  Все знают, в чём тут дело, поэтому молчат.
  Быть может так и нужно себя вести
  у запустевшего святого места.
  -----------------------------------
  Напуштене куhе
   
  Затравльене, нахерене, са гомилама
  цигала, без прозорских стакала,
  у двориштима крцатим змиjским леглима,
  оне у центру града
  навешhуjу оно што се мора догодити,
  посетиоца босих ногу,
  засталог у чуду, на песку.
  Сада, jош, то jе изобилье
  изостало из униформе вишеспратница,
  могуhност за авантуру.
  Ко би, сем дечjе ноге и ноге лопова,
  овде се вуцарао, меджу брдашцима црепа,
  кршевинама аутомобила,
  таблама коjе мреже празнину зидова,
  бурjаном и репушином?
  Амбасада дивльине,
  туга ишчезлих укуhана,
  триjумф безльудице,
  стекоше се на простору толико малом
  да губим ваздух,
  да журим одавде у ма какав дом,
  први пут схватаjуhи магиjу пустих места.
  Нико од пролазника
  не жели ништа да каже
  а сви су упуhени, jер hутке пролазе,
  како се, вальда, вальа
  краj бившег светилишта.
  
  
  Владимир Ягличич   Богу
  (С сербского).
  
  Я не устал вздымать Твоё святое знамя,
  не прятался в тени от беспощадной битвы;
  не затевал бесед с премудрыми умами -
  всегда предпочитал лишь песни и молитвы.
  
  Я шёл в мечтах к реке, мял травы вдоль дороги,
  входил в вечерний лес, когда деревья хмуры;
  подозревал, что снег, летящий мне под ноги -
  то прах с Твоей седой обильной шевелюры,
  
  что льют весной в дождях твои святые слёзы,
  что осенью бегут, как лошади в постромках,
  потоки, что ревут, звенят и шлют угрозы,
  как будто то Рахиль рыдает о потомках.
  
  Извечно Ты, как маг, среди пустынь над бездной,
  сражаешься, борясь с враждебной злою силой.
  Я слышу громкий вой и жуткий лязг железный.
  Гром давних слов Твоих грозит врагу могилой.
  
  Неуж Ты промолчишь, не давши утешенья
  всем, кто в нужде согбен под непосильным грузом ?
  Ведь я могу помочь лишь благостным кажденьем
  и услаждая слух, покуда предан Музам.
  
  Я вник в Христов завет, я чту его деянья.
  Обдумывал в тиши азы его ученья;
  уверовал в Тебя, в Твоё существованье.
  Услышал и отверг все жалкие сомненья.
  
  Я греюсь у костров последнего прощанья
  с любимыми людьми: то сёстры или братья.
  Чтоб ни сказал, в ответ звучит лишь поруганье.
  Пою Тебе псалмы - кругом одни проклятья.
  
  В усмешках грязных шлюх, в глазах умалишённых
  мерцает Страшный Суд с его ужасной жутью.
  Гляжу на муравьёв в их тысячных колоннах -
  все подвиги святых предстали баламутью.
  
  В познаньях мудрецов есть дьявольская лживость.
  Иной судебный спор - сраженье хитрых гадин.
  Перед Тобой Ничто земная справедливость:
  я - преданней Тебе, когда Ты беспощаден.
  
  Что ж ? Дальше, как дикарь, смирюсь с исчезновеньем
  и пропаду в огне истёртым полимпсестом.
  Пусть гимнами Тебе звучат мои творенья
  под звон колоколов и в унисон челестам.
  
  Блажен был каждый миг без тяготящей боли
  от всех телесных нужд и лишних вожделений.
  И Ты тогда смотрел, как будто мне мирволя,
  не видя всех моих неважных прегрешений.
  
  По прихоти судьбы ничтожество способно
  преступно завладеть желанным жезлом мира.
  Когда насильник нас, подмяв, замучит злобно,
  душе один лишь путь - отлёт в простор эфира.
  
  Я - слишком мал, я - прах, но прилагал все средства,
  чтоб мир Твой был всегда счастливою державой;
  надеясь на тебя, хранил твоё наследство.
  Я жил как верный сын, гордясь отцовской славой.
  
  Я - слишком мал, я - прах, но, как и все, с ответом
  явлюсь, в конце концов, на суд Твой непредвзятый,
  сам по себе, один, но, будучи поэтом,
  как преданный Тебе предстатель и глашатай.
  
  Я - слишком мал. С того ль в рассудке одиноком
  порой к мирским грехам мерцает снисхожденье,
  покуда смотришь Ты своим небесным оком,
  безмолвно осветив всю Жизнь со дня рожденья.
  -----------------------------------
  Богу
   
  Jа се не наносих свих Твоjих застава,
  jош ниjедну важну не разминух битку.
  Довольно далеко беjах од расправа
  философа. Слушах песму и молитву.
   
  Да, jа гледах реку, траву поред пута,
  шуму у вечернье часе кад утоне.
  Слутих: прах се с Твоjе седине перута
  кад снег окрилаhен премрежи сутоне,
   
  и да Твоjих суза слап бризне с пролеhа
  ил с jесени сипи, чим крене, решена,
  она топла киша, што невольно сеhа
  на рахильске сузе краj дечjих лешева.
   
  И ко што се маг над пустиньском бездани
  са демонским неким привидженьем рве,
  ослушкивах жудно у светлоj незнани
  ехо Твоjе речи животворне, прве.
   
  Зар hе плач удова, писку сирочади,
  уместо утехе, hутньа да прелиjе?
  А jа не знам друго до да их окадим
  версима убоге Музиjе келиjе.
   
  Ловио сам немушт jезик Твога Христа,
  jош више тишину - ал чему и до кад?
  Постах занемели сведок Твога бивства
  и уjедно крунски, умируhи доказ.
   
  Греjао ми руке пламен одлазака
  ближньих и вольених, сестара и браhе.
  Мисао ми беше увек проказана
  док Ти певах псалме, поругама праhен.
   
  У погледу луде, смеху проститутке,
  назрех пристижуhи дан последньи - судньи,
  у миленьу бубе, и лету гугутке,
  праведнички подвиг - овде узалудни.
   
  Згаженог гениjа, успон лукавога
  знах с мудрачким миром уз шкргут да примам.
  Шта jе земна правда пред силином Бога?
  Лишиш ли ме свега - знак jе да те има.
   
  Па нек, диjак, ступим кроз непостоjанье,
  ко у ведар огань палимсест пребрисан.
  Химна Теби беше предсмртно поjанье
  с чежньом да векуjеш у том што написах.
   
  Благ трен беше кад се душа одлепила
  од потреба тела, уза раздрешена.
  Прогледах кроз прсте сва Твоjа слепила
  ко што ти hеш, можда, моjа сагрешеньа.
   
  И нек jе, страшниjим удесом воджена,
  усхтела празнина жезло овог света -
  биhе свака душа, невольно роджена,
  бар удостоjена свог последньег лета.
   
  Ништа сам. Ал држах у слабоj мишици
  света Твог и Твоjе вишнье достоjанье.
  Био си без права наде ме лишити
  у своjе очинство, моjе постоjанье.
   
  Ништа сам. Прах. Трунка. Ал бех у средини
  космоса, достоjан Страшног суда Твога.
  Потаjним правданьем песник jош jедини
  непотпуном свету надомести Бога.
   
  Ништа сам. Да л зато у мом челу таjиш
  опроштаjну льубав за срам овог света?
  Дотад, свевидеhим, плавим оком сjаjиш
  да обасjаш немо моj краj, моj почетак?
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"