Я тебе подмигну ободранным указательным, несчастливо-музыкальным. За изнанкой верхней моей (неважной) деки вороньЁ. Бьётся, кричит... га-дит. В животе собирается, стекается катышком от кипячения. А мне этот вороний колтун не продрать даже поножовщиной ресниц. А мне мой глаз-яйцерезка идёт к форме бровей, заботливо свернувшихся в кисломолочную колею. Я бы целыми днями пило кефир, если бы меня не тошнило чёрными перьями.
Когда мы будем были, то будут быть и ягоды губ с ядом и осень, такая февральская, что зубы сведёт от этой чарующей прелести новизны. И вообще, всем будет крылатое кожистыми крыльями счастие, знаете, как воздушный змiй, только тяжелее много. Зато разгоняется за 3,67 сек. Правда и летит невысоко. Да что это значит для нас, неоценённых и неценящих, то еся и ежели нам просто его прямо в ручки дадут подержать, я, к примеру, да-да, я, так вот, я обязательно осяду на хрустальный гроб "по_размеру" и примусь свежевать клубнику со льдинкой и блинчики. Так-то.
От-роговицу на ветру высушил, крадучись со внутренней стороны (читай: подветренной) ветра зашёл, утёрся платком - да не первой свежести, что характерно - продохнул новую колею в груди резким ночным воздухом. Вроде полегчало, однако никто не поручится, где теперь нам искать его: то ли на Малом Теренкуле, то ли на берегах of The Bay of Mexico. Отсюда вывод: сноубордисты по весне вешаются исключительно среди рассадника берёз.
Я вас люблю.