Весна! Весна...
Город срочно, стыдясь прячет в чёрные мусорные мешки всё, что
набезобразничал за зиму.
За какой-нибудь день на заволжских угодьях аграрного колледжа
исчез снег: вчера он ещё был, а сегодня...
А что там в лесах?
Ближние дубненские леса не то что люблю - жалею. Обижают их двуногие:
отдыхают, а результаты отдыха оставляют в лесу. Нет, не убираю
за другими: противно. Просто не оставляю за собой.
Ведь всё, что лесу надо, - чтобы каждый не оставлял.
Ближний лес начинается за забором ЛИТа - Лаборатории информационных
технологий, с которой я развёлся 11 лет назад.
Весёлый, прозрачный сосновый лесок. Сухо. Снегу мало: здесь он таял
постепенно, и песок успевал впитать воду.
Оттаявшие круги вокруг стволов. Вот в этом кругу приютился
вечнозелёный брусничник.
Зябко от ветерка. Наверху звонко, заливисто распевает неизвестная мне
пичуга. Наверное, птичий мужчина: так поют, когда невеста найдена,
выслушала признание,смутилась и упорхнула, выразив всем этим косвенное
женское "да".
Слева от новой дороги, бегущей в Москву, - заболоченное мелколесье,
которое тянется до университета и новорусского посёлка. Тепловые трубы,
для экономии нахально проложенные поверху, не слишком украшают
по-саврасовски нищенский пейзаж: недомерки-берёзы, гарь подожжённой
прошлогодней травы, некрасовско-мазаевские островки посреди половодья
и тающих снегов. Пара уточек, диких (домашние не летают), вспорхнула
и унеслась.
Я свернул на просеку в мелколесье, ведущую к огородам.
Молодая берёза, рослая, красивая, лежала срубленной и брошенной.
Налетели чайки, клиенты недалёкой свалки, и подняли бестолковый бабий
крик. Я стал проваливаться в снег по колено, а вскоре на моём пути
разлилась преграда глубиной не 8 допустимых моей экипировкой
сантиметров, а все 80. Пришлось вернуться на новую дорогу.
Нездешний человек (в Дубне полно иностранцев) догнал меня и спросил
дорогу к кладбищу; я, почувствовав восточноевропейский акцент, ответил
ему почему-то по-украински; он понял.
Цвела верба, но моя автоматическая камера принципиально не хотела
фокусироваться на её мягких, добродушных, пушистых украшениях.
Цвела и ольха - мужскими серёжками и женскими шишечками. Кто-то
позиционировал себя как ольх и развешивал почти одни серёжки;
другая, напротив, украшала себя почти одними шишечками; большинство
же испытывали смешанные чувства. В разобранных чувствах пребывал
и я: то свет не тот, то фон. Так и не снял цветущую ольху.
От новой дороги влево - ветка к огородам, а там - фазенда моей любимой,
Ларисы. Наведаюсь! Ключ - в условленном месте; замок на калитке
открылся. На большей части угодий - снег, а вот цветочная грядка
оттаяла. Среди полуживых лопушистых листьев на самой земле - очень
симпатичные синие цветочки, а рядом - весёленький вечнозелёный кустик.
Весна!
Теперь можно и на автобус, к университету. Справа, за улучшенным
забором и улучшенными постройками, жгут садовый сор, и остро пахнет
дымом отечества. Дорога уныла и непролазна. Я, будучи президентом,
раздал бы всем землевладельцам бесплатно по легковушке
с обязательством каждому построить по кусочку дороги к своему
землевладению - и, уверен, за пару лет Россия перестала бы быть
бездорожной. Остались бы дураки... на их счёт идей у меня пока нет.
В университете, похоже, олимпиада: на остановке полно молодого народу.
Хорошо смотрится девушка в юбке (остальные - в джинсах), у которой
эффектные ножни, а ещё лучше - восточная красавица, у которой эффектные
губки. Не смотрится побоище на противоположной стороне улицы, где
свалены изрезанные в куски росшие там почтенные берёзы. Кому они
помешали? Кирпичному новорусскому забору?
Ехать мне недолго, минут семь. Схожу у котельной. Вежливая девушка
впереди, уступая место бабуле, привстаёт, обнажая талию и окорочка.
Весна!
2005.04.10.20.40.