Аннотация: Глава 28, в которой события принимают весьма трагический оборот
Ювелир. Тень Серафима.
Глава 28
Сквозь прорезь тяжелых портьер Лукреций задумчиво смотрел в окно. Волосы старшего из рода Севиров были столь же черны, как и у его царственного брата, и только единственная седая прядь, выбиваясь, падала на высокий лоб.
Грязновато-белое амиантовое небо Ледума недвижно висело над самой головой. Небо этого чужого, непостижимого города завораживало советника. В Аманите всё было по-другому. Небосвод столицы, похожий на яркий кианитовый купол, был неизменен, насыщенно-синий цвет его словно вышел из-под кисти романтичного пейзажиста. Спору нет, он был выписан великолепно, но с годами однообразная торжественность понемногу начинала угнетать. Вся атмосфера Аманиты, её сияющие белоснежные дома, будто вырезанные из праздничной фольги, её строго расчерченные сети улиц, - всё это не давало возможности ошибаться. Ледум был мягче - и снисходительнее. Приглушенные тона городских пейзажей словно убаюкивали и давали ощущение какой-то нереальности происходящего. Здесь позволено было перевести дух, сбросить с плеч груз непрерывного напряжения, ответственности и обязательств. Здесь позволено было жить, а не исполнять свой долг перед обществом, семьей, Церковью... черт знает кем еще. Жить полной, непредсказуемой, неправедной человеческой жизнью - и умереть, не пожалев ни о чем.
Здесь было позволено всё.
Люди... люди здесь были иные, это правда. Общество Ледума безнадежно больно, и оттого мучительно интересно. Общество Аманиты больно также, но его недуги были слишком хорошо знакомы и привычны Лукрецию. В них не было привлекательности новизны.
После пролившегося ночью демонического дождя город проснулся чуточку растерянным, но спокойным, очаровательным в своем высокомерии. По улицам меланхолично плыл туман, похожий на бархатистый серебряный дым. Мостовые, тротуары, дома - всё, казалось, парило в воздухе, не касаясь земли, переливаясь в приглушенном утреннем свете. Помимо воли Лукреций представил, какая истерика случилась бы после такого в столице - сколько было бы громких лозунгов, угроз, внеочередных собраний разномастных комитетов и, конечно же, его любимого непогрешимого Совета. Ледум же лишь холодно глянул, словно поверх голов недоброжелателей, глазами цвета февральского льда. И как ни в чем ни бывало, продолжил свой странный, похожий на танец, путь.
Ледум был молод, - моложе многих пограничных городов и гораздо моложе Аманиты, - и обладал своей неоспоримой притягательностью. Город жил особой, скрытой от глаз обывателей жизнью. Словно душа убийцы, город был полон чудовищ. Неведомых темных сущностей, мистических существ, обитающих в легендах и заключенных в страшных снах. Каждый угол, дом, каждый мрачный, похожий на колодец, двор таил здесь свои секреты, которых даже не хотелось знать. И все они сливались в некую единую шевелящуюся энергетическую массу - тысячеликую, тысячетелую... ужасающую и одновременно манящую.
Да, в этот молчаливый город можно было влюбиться - и потерять голову. Метафоричный язык его, тихий шепот, был так отличен от рассудочного слога столицы. И в то же время, город был пасмурен и сумрачен, мягко намекая, давая понять, что сделает тебя несчастным. Несчастным настолько, что даже не сможешь противиться, отказаться добровольно от этой боли. Советник неожиданно ощутил его как живое существо, услышал его дыхание, почуял незримые прикосновения прохладных ласковых пальцев, от которых по коже бежали мурашки. Город весь был словно из черно-серого льда, он двигался крадучись, как кошка, у тебя за спиной, и застывал при взгляде. И всё же ощущение того, что вокруг происходит что-то, чего не успеваешь увидеть, не покидало советника. И чуть плывущие линии зданий в первый миг после того, как резко обернешься и взглянешь назад - всё это лишь укрепляло в мысли, что скоро он станет здесь параноиком.
Итак, город был опасен, - слишком опасен, чтобы оставаться надолго. Пора возвращаться домой... тем более, что миссия его успешно завершена.
За минувшие дни, прибегнув ко всем мыслимым хитростям и мерам предосторожности, Лукреций обстоятельно изучил прославленную магическую защиту Ледума. Действительно, она оказалась выстроена безупречно. Советник мысленно аплодировал мастерству лорда Эдварда, сумевшего создать такое произведение искусства. Однако его собственное недюжинное мастерство и опыт позволили найти в системе если не изъян, то, скажем так, определенное уязвимое место, которое при дополнительной подготовке можно использовать. Обнаружить его было совсем не так просто, но дело того стоило.
Магическая защита Ледума была очень гибкой. Она чутко реагировала на природу атаки извне, классифицировала импульс и заставляла нужные драгоценные камни блокировать его с минимумом затрат энергии. В этом была её сила и одновременно с этим - слабость. Как известно, чем сложнее система, тем более она хрупка, и тем проще ее разрушить.
Это значит, должным образом сгенерированный импульс вызовет неравномерную нагрузку на установки минералов сторожевых башен, выбивая из строя самые слабые из них. Тщательнейшим образом Лукреций изучил и наконец выявил эти ненадежные звенья. Ими оказались ирнимиты - яркие сине-сиреневые яшмы с характерными голубыми прожилками и хаотичными пятнами в вишнево-серой массе. Ирнимиты активизировались достаточно редко, да и вообще не были предрасположены к долгим периодам работы, как принадлежащие к непостоянной воздушной стихии. Природа энергии их была такова, что не требовалась слишком часто в отражении агрессии. В общем-то, это были не боевые камни.
Однако Лукреций не сомневался, что Октавиану удастся придумать что-то, что заставит ирнимиты активно включиться в работу. И принять на себя большую часть нагрузки прежде, чем дежурные маги в башнях сообразят, что происходит. Октавиан умный и старательный мальчик, у него обязательно всё получится.
Внезапно в убежище его словно ворвался стылый ветер. Лукреций обернулся, решив было, что дверь сорвана с петель, но это оказалось не так.
Похоже, у него гости.
- Карл? - советник слегка приподнял бровь.
- Здравствуй, Лукреций, - холодно приветствовал оборотень. Резкий голос нелюдя раздражал слух, как наждачная бумага. - Я пришел предупредить об опасности. Напрасно затеял ты эти игры с правителем. Он найдет тебя.
- Благодарю. Но не это ли самое ты говорил мне на рассвете, Карл, не более трех часов назад? - пожал плечами Лукреций. - Я прислушался к тебе и немедленно, сообразно твоим рекомендациям, сменил свое местонахождение.
- И тем не менее, я вновь отыскал тебя, - не слушая возражения, отрезал гость - словно по стеклу с усилием провели металлом.
Советник Аманиты нахмурился.
- И о чем же это говорит?
- О том, что он тоже найдет, Лукреций. Его приведет твоя кровь, - волк облизнулся, - рубиновая кровь Севиров.
- Не понимаю, - Лукреций с сомнением покачал головой. - Допустим, ты смог учуять запах моей крови в круговерти ароматов Ледума, поскольку сочетаешь в себе недюжинные способности заклинателя и оборотня. Ты исключителен. Но позволь спросить: каким образом правитель Ледума сумеет повторить этот головокружительный трюк?
Пришелец криво усмехнулся.
- То, что ты совершил, Лукреций, также весьма впечатляет, - не отвечая, неожиданно похвалил он, хотя в голосе было слишком много сарказма, чтобы верить в искренность этой похвалы. - Это было очень драматически и эффектно, - и очень глупо. О да, тебе удалось привлечь к себе внимание. Но я бы не назвал это успехом. Ты привлек внимание того... кого не следовало бы... всем в Ледуме это известно.
- О, конечно же, сильнейшего мага Бреонии, - с легкой усмешкой закончил за него советник. - Нашего легендарного повелителя алмазов, всемогущего белого демона, бессмертного лорда-защитника и всё прочее, прочее, прочее.
- Именно, - коротко подтвердил нелюдь.
Лукреций выждал еще немного, но, видя, что гость ничего не хочет добавить, продолжил.
- Возможно, страшная слава этого человека несколько преувеличена? - вкрадчиво предположил он. - Знаешь, Карл, ведь многие жители Аманиты даже сомневаются в его существовании. Или же считают, что роль лорда Эдварда за прошедшие десятки лет исполняли несколько разных заклинателей, может, даже одновременно.
- Возможно, - легко согласился оборотень. - Даже скорее всего. Но ответь мне лучше, Лукреций, почему ты всё еще остаешься здесь? Разве не сделал ты всё, чего хотел?
- Я сделал даже больше. Но сам понимаешь, после того, что я устроил, покинуть город будет не так-то просто.
- Собираешься затаиться и выждать, пока уляжется буря? - немного удивился гость. - Думаешь, твои кровавые фокусы позабудутся так скоро?
- Нет, - честно признал Лукреций, покачав головой. - Нисколько не сомневаюсь, что меня уже ищут и очень скоро найдут. Но если я попытаюсь бежать, найдут меня еще раньше. Здесь я хотя бы буду готов.
- Но как же данные, которые ты собрал? Разве не должно как можно скорее передать их в Аманиту?
- Я уже передал их, Карл, - со странным выражением произнес маг. - Передал лично лорду Окатавиану.
- Вот как? - тусклым голосом протянул оборотень, и глаза его потемнели. - Значит, вы всё же решились установить канал связи...
- О, я слышу нотки разочарования? - рассмеялся в ответ советник, и в словах его звучало плохо скрываемое торжество. - Да, мы установили его, и весьма успешно. Конечно, это было рискованно, но при должном уровне мастерства с обеих сторон - вполне возможно. Рядовые боевые маги Ледума всё же уступают по силе наследникам великого рода Севиров, и даже лорд Эдвард, как выяснилось, не может находиться сразу в нескольких местах и заниматься всеми делами лично. Из этого я всё-таки сделал вывод, что это один человек, а не тайное общество, управляющее от знаменитого имени.
Лукреций пристально посмотрел в глаза оборотню, будто надеясь услышать от того слова подтверждения или опровержения, услышать хоть что-то, но гость упрямо молчал. Помимо воли советник признал, что молчание это было зловещим, даже угрожающим.
- Думаю, на этом наш маленький спектакль можно считать оконченным, - подытожил советник, прерывая повисшую тягостную тишину. - Вы выяснили всё, что хотели, пришло время раскрыть карты. Не стану скрывать восхищения: великолепная личина! Какие подробности, какой точный оттиск энергетики. Должно быть, имело место близкое знакомство с объектом копирования: иллюзия его облика воссоздана весьма достоверно и точно. И всё же я чувствую... едва уловимо, но я чувствую, - он посмотрел прямо в глаза собеседнику, - привкус пыли. Колючей алмазной пыли.
Гость не шелохнулся. Ни единый мускул не дрогнул на его лице, только вот само лицо вдруг начало расплываться, терять четкость контуров и форму черт, как перед глазами пьяницы.
- Я тоже восхищен твоей проницательностью, - сухо заметил лорд Эдвард, когда последние лоскуты магической иллюзии расползлись, как морозный туман, - от неё прямо-таки захватывает дух. Но ответь мне, Лукреций Севир, неужто ты и вправду нашел здесь что-то стоящее? То, ради чего действительно не жаль умереть?
Ледяные струи его голоса влились в комнату и разбили благостную атмосферу покоя этого утра. Лукреций поежился, как от внезапного холода, с живейшим интересом оглядывая сбросившего маску человека. Слов, чтобы описать его, почему-то не нашлось - эпитеты и характеристики выветрились из головы, как случайный мусор. Осталось только одно слово, щекочущее, дразнящее, раздражающее нервную систему: человек был опасен. Так опасен, что у советника тоскливо заныло что-то в глубине сердца, и резкой болью отозвалось в желудке. Так опасен, что эту опасность не могли скрыть ни спокойное выражение лица, ни тихий бархатистый голос, каким обычно и произносят самые страшные слова.
Так опасен, как не может быть опасен человек.
Узкое лицо лорда - что не могло не порадовать ревнителей традиций - было искусно украшено ритуальными красками, волосы напоминали ледяное сияние зимнего рассвета. Взгляд - не из тех, что можно выносить долго. Алый рот казался кровоточащим разрезом, какие оставляет лезвие клинка.
Он сам был подобен клинку. Точнее - серпу, готовому снять жатву. От руки его почти... хотелось умереть. Холодные острые грани отражались в глазах, как осколки льда в остывшей предзимней воде.
Советник невольно похолодел под этим взглядом. О Изначальный, неужели он настолько переоценил свои силы, точнее, недооценил силы хозяина здешних земель? Стоящий напротив него богоподобен... нет, скорее, он подобен демону, повелителю земного ада. С таким ему никогда не сравниться.
- Меньшего я и не ожидал от правителя Ледума, - не отвечая на вопрос, без всякого выражения откликнулся Лукреций. - Но всегда приятно встретить подлинного мастера. Больше я ничего не скажу. Прошу вас, милорд, окажите мне честь - будьте моим противником.
Правитель Ледума скрестил руки на груди. "Когти ворона" сверкнули на его запястьях мрачными отсветами бездны.
- Я так понимаю, мне даже не стоит предлагать другие, менее радикальные, варианты? - усмехнулся он.
- Разве я оскорбил вас чем-то? - советник с досадой сдвинул брови. - Не оскорбляйте и вы меня - предложениями, приняв которые я потеряю честь.
- Зато сохранишь жизнь.
- Вы понимаете, конечно, что для меня ценнее. Как и для любого аристократа.
- Не глупи, Лукреций, - баритон лорда зазвучал неожиданно громко и властно. - Мы не в Аманите. Мы здесь не играем в рыцарство. Я прожил достаточно долго, чтобы видеть воочию, как рассыпались эти смешные кодексы, как потускнели и покрылись пылью сияющие идеалы. Я прожил достаточно долго, чтобы видеть, как будущее превращается в прошлое и перестает иметь значение. Я видел, как уходит всё, абсолютно всё, что казалось незыблемым. Хочешь, я открою тебе секрет бессмертия, Лукреций? Не нужно цепляться за эти приметы времени, не нужно привязываться к мимолетному. Иначе, когда его срок пройдет, и сам исчезнешь вместе с ним. Но важно другое. Знатным господам не обязательно придерживаться правил, которые были придуманы, что обмануть и удержать в узде простолюдинов. Честь, долг, грех - вовсе не краеугольные камни бытия. Увы, это просто слова, обозначающие понятия... - он сделал паузу и закончил хлестко, будто ударил кнутом, - которых нет.
- Вы сами-то верите в то, что говорите? - неожиданно хрипло ответил советник. В горле его пересохло. - Если так, я и сам поверю во все эти низкие слухи, что ходят о вас.
- Пожалуйста, - пожал плечами правитель Ледума. - Ты уже изложил мне сегодня парочку забавных историй, сочиненных на досуге любопытствующими умами. Видишь, я не запрещаю своим слугам маленьких вольностей.
- Чтобы закабалить их в большем? - одобрительно кивнул Лукреций. - Умно. Но я не стану служить вам. Я клялся в верности другому человеку и не предам его. Не предам Аманиту, которой уготовано обрести былое величие.
Лорд Эдвард испытующе посмотрел на мага. На миг тому показалось, что правитель читает у него в сердце, как в открытой книге. Это ощущение совсем не понравилось советнику.
- А ты похож на отца, Лукреций, - тяжело проронил правитель Ледума. - Однако старый лорд был... куда сговорчивее.
- Я знаю, - нехотя подтвердил старший Севир, уязвленный этими словами. - Но, да будет вам известно, нынешний правитель Аманиты не таков. Он тот, кому предначертано стать верховным лордом.
Вспомнив о брате, советник с растущей тревогой поглядел на правителя Ледума. Лорд Эдвард был непростым противником. На самом деле, с ним лучше было совсем не встречаться - ни в открытом бою, ни в закулисных политических интригах. Но война, увы, неизбежна. С этим человеком невозможно договориться. Ему можно только покориться, либо попытаться противостоять. Чем же может помочь он Октавиану победить в этом нелегком противостоянии? Кажется, больше ничем.
Но он должен, обязан помочь!
И он сделает это. Для Октавиана он сделает всё, что угодно.
Всё. Короткое, простое и страшное слово.
- Любишь брата? - лорд Эдвард с пониманием улыбнулся, отыскав нужный рычаг. В голосе его появились нотки какой-то пугающей сытости. - Может, хотя бы ради него согласишься быть покладистым, раз уж твоя собственная судьба нисколько тебя не заботит? Я оставлю его в живых. И даже на троне.
- Блефуете, милорд, - ядовито улыбнулся в ответ Лукреций. - Нет у вас возможностей заполучить правителя Аманиты в свои руки. Он недосягаем - более, чем что-либо во всей Бреонии.
- Он будет у меня в руках, - отрезал лорд. - Я всегда получаю то, что хочу.
- Не в этот раз.
- Нет, - жестко возразил правитель Ледума, и пальцы его окутало призрачное голубоватое сияние. - Именно в этот. Сегодня я получу тебя, а уже после, воспользовавшись тобой, как приманкой, младшего Севира. И клянусь, ты пожалеешь, что был неразумен, что отказался сотрудничать добровольно. И то, что я совершу с Октавианом, будет тебе в назидание. А пока... Только представь реакцию общественности на известие о том, что старший из славного рода Севиров пойман с поличным на шпионаже, подозревается в покушении на убийство лорда Ледума и обвинен в развязывании междуусобной войны! Какой будет славный скандал! А я тем временем посажу тебя в клетку и буду развлекать тобой народ на главной городской площади. Аманита не скоро позабудет такой позор!
- Вы не получите меня живым, милорд, - глухо возразил советник, готовясь принять бой.
- Это мы еще посмотрим.
Первые импульсы сорвались с пальцев внезапно, подобны ледяным молниям, которые застывали в причудливых формах прямо в полете.
По воздуху пошла мелкая рябь, как по водной глади, потревоженной сильным ветром. Небрежными, лишенными всякой старательности движениями, которые сразу выдавали мастера, лорд Эдвард направлял и корректировал подвластную ему энергию, густо клубящуюся вокруг советника.
Неудачно отразив самое первое воздействие, Лукреций отшатнулся и скривился от боли, задетый этой ледяной мощью лишь краем. По природе своей сила лорда Ледума напоминала воду, тягучую ноябрьскую воду, которая замерзала на глазах под пальцами подступающей зимы и резала, как сталь, тусклыми светлыми лезвиями. Блокировать ритмично бьющие в пристань энергетические волны было довольно несложно, конечно, если не принимать в расчет их колоссальную силу. Прилив был полноводен, обилен и страшен.
Глядя в лицо правителю, советник понял, что тот отнюдь не торопится. Пока лорд просто организовал давление, которое заняло все силы противника и позволяло выжидать удобного момента для атаки, которая завершится не смертью, а пленением. Убить легко. Использовать же подобную силу и не убить - вот что действительно сложно. Лукреций нахмурился. Горлом он чувствовал смерть. Горлом, в котором отчаянно трепыхался полузадушенный пульс, отдаваясь на языке мерзким привкусом крови. Правитель Ледума захватил инициативу, принудив старшего Севира к роли обороняющегося. К незавидной роли второго плана, которая заранее обрекала на поражение.
Во что бы то ни стало, эту ситуацию нужно было переломить.
Лукреций закрыл глаза, полностью сосредоточившись на внутренних ощущениях. Так присутствие лорда, деморализующее само по себе, меньше отвлекало его и сбивало прицел мысли. Поглубже зачерпнув из неведомого источника, маг разом выплеснул ушат энергии поверх раскинутых алмазами сетей. Отчаянная, почти безнадежная попытка, учитывая расслабленное состояние соперника, который, очевидно, просто забавлялся этим боем. Едва не захлебнулся он собственной силой, которую правитель Ледума изящно повернул против него самого, опрокидывая противника, как неподвижную фигуру.
Но, к немалому удивлению мага, порыв этот был поддержан. В рожденную им волну щедро вливалась чья-то чужая сила, питая и широко растягивая ее в обе стороны, создавая объемное пространство, которое Лукреций и его неведомый помощник теперь сообща могли контролировать. Советник почувствовал прошедший одновременно с этим импульс, направленный столь бесконечно точно, что вынудил лорда Ледума на миг оставить свою жертву в покое и изменить фокус концентрации.
Чуждая сила была иной, по сути своей походя на силу земли - сумрачную, пассивную и тяжеловесную. Черной струей она ворвалась в неподвижный омут, в котором медленно, как в болоте, тонул Лукреций, и разметала его, выплеснула стылую воду наружу. Оба мага были слишком сильны и умелы, чтобы мысль их успевала воплотиться во что-то материальное, прежде чем вражеская воля вмешивалась в непрерывно меняющуюся, трансформирующуюся потоками сознания реальность. Это была игра на более тонком уровне, на снежных вершинах невоплощенного, непроявленного разума, на высотах чистой информации, где стоял звон самой первой, изначальной вибрации творения, не оформленной еще в звук. Темные и светлые струи силы взметнулись лентами вихрей, сплелись в цепких, хватких объятиях, закружились стремительным танцем. Советник был не чужд чувству прекрасного, но чувство практичности, похоже, всё же преобладало. Он не мог позволить себе упустить драгоценные секунды, просто залюбовавшись этим завораживающим зрелищем. Слишком безответственно. Слишком безрассудно.
На некоторые вещи нельзя смотреть, как бы хороши они ни были. В водовороте этой оглушающей, опасной красоты скрывалась сама смерть.
Лукреций сразу ухватил задумку своего спасителя, разгадал осуществленный им отвлекающий маневр. Все силы лорда Эдварда на какое-то время были оттянуты удачно нацеленным внезапным ударом в спину, но этого было недостаточно. Правитель Ледума быстро разобрался в ситуации, и вот уже светлый вихрь, похожий на узкого змея, обвился вокруг темного собрата, как вокруг стебля, и принялся душить его кольцами мускулистого тела, выжимая клейкий лиственный сок.
Несколько мгновений длилось это поразительное противостояние, уже готовое закончиться абсолютной победой одного и разгромом другого, как Лукреций швырнул край тщательно сплетенного им заклинания своему неведомому союзнику, уповая на его реакцию и сообразительность.
И тот не подвел.
Подхватив опадающую кромку, он бросил свою безнадежную битву, и в тот самый же момент они спеленали правителя Ледума паутиной нейтрального пространства.
Игра окончилась. Всё успокоилось, поверхность реальности стала похожа на зеркальную гладь, и оба заклинателя смогли наконец обернуться.
Вновь прибывший сразу притягивал взгляды, притягивал, как магнитом, - и было отчего.
Черт побери, сразу видно, что Карл слишком долгое время провел в заключении. В своих вкусах он отстал от моды минимум лет на пятьдесят! На миг правителю Ледума даже показалось, что он вернулся в прошлое: так зримо напомнил ему оборотень о прошедших днях. Однако же, нелюдь не изменяет себе. И это было очень стильное и дорогое ретро, которому бы позавидовал бы сам Кристофер, не заставший того красивого времени. И самое главное - на теле волка не было заметно никаких повреждений или отметин, никаких свежих шрамов.
Судя по всему, схватка с Арх Юстом окончилась благополучно.
Лорд Эдвард усмехнулся. Кажется, оборотню полюбилось эффектно являться в самый разгар его поединков и вмешиваться в них. Это становилось дурной привычкой.
Лукреций смотрел на явившегося с не меньшим удивлением. Батистовая сорочка его имела широкий отложной воротник, щедро украшенный кружевными оборками и рюшами, так же, как и великолепные шнурованные манжеты с атласными бантами. Кружево казалось острым, как будто собранное из лезвий. Сияющая белизна сорочки почти ослепляла и резко контрастировала с темным тоном штанов, в строгом крое которых не было ничего лишнего, - в костюме и так уже было достаточно излишеств и красивостей. Узкие длинноносые туфли оказались украшены причудливыми разрезами, из-под которых виднелась цветная подкладка и нарочито яркие бусины. Лицо пришедшего также украшал грим боевого мага - черными и белыми с серебром красками оно было превращено в мрачную маску волка, глаза чуть светились, выдавая природу нелюдя. Особым образом заплетенные волосы спускались почти до самой поясницы. Но самое главное - запястья и пальцы оборотня были сплошь унизаны минералами. Лорд Эдвард скривился. Значит, всё же не все свои тайники Карл раскрыл за годы заточения. Это его маленькая победа. Камни отдыхали много лет, и они были стары и полны сил.
Лукреций молча покачал головой. Чего только не происходит в Ледуме! Как экстравагантен и вычурно пафосен этот странный город. И здешние обитатели ему под стать.
Однако Карл появился как нельзя кстати. С некоторым стыдом Лукреций почувствовал облегчение, понимая, что поражение его отодвигается на некоторое время. Расстановка сил изменилась.
Вдвоем, общими усилиями они создали особое силовое поле, блокируя активность находящихся внутри минералов. Это что касается плюсов. Из минусов - такое поле было нестабильно и не позволяло творить заклинания внутри себя не только правителю Ледума, но и находящимся вне магам. Это было поле, стерильное от чародейства.
Впрочем, кажется, пока это более чем временное перемирие всех устраивало.
- Все в сборе? - сузив глаза, первым нарушил молчание лорд. - Или господа великие маги кого-то еще позвали на помощь?
- И я рад видеть тебя в добром здравии, Эдвард, - волк со смешком ощерил клыки. - И в хорошем расположении духа.
- Поверь, я рад этому не меньше, Шарло, - голос правителя был непривычно теплым - от гнева.
Оборотень вновь благодушно рассмеялся, но что-то было в этом смехе, что-то такое, от чего делалось не по себе. Колкий сумасшедший смех.
- Знаешь, за что я люблю тебя, Эдвард? - как ни в чем ни бывало осведомился он, будто на заурядном светском ужине. - Ты можешь улыбаться глазами. Я имею в виду, - только глазами. Как ты это делаешь, дьявол ты этакий? Многие люди лживы, и улыбаются одними губами, ты же опять разрушаешь все ожидания, все стереотипы. Твоё лицо остается непроницаемым, может даже искаженным яростью, но глаза продолжают улыбаться, словно ты выше, словно ты знаешь что-то, что-то очень важное, чего не знаю я... словно ты снова оставишь меня в дураках. Это хитрая и злая улыбка, и она бросала мне вызов все эти годы. Именно она не давала мне сдаться тогда, когда все другие причины уже не казались такими уж важными. Я хотел разгадать тебя, выпотрошить, вывернуть твою жизнь наизнанку, стать для тебя идеальным противником. Заставить тебя перестать улыбаться.
- Не льсти себе, Шарло, - презрительно отмахнулся лорд Ледума. - Ты всего лишь зверь, и место тебе на цепи. Не думай, что если однажды тебе удалось порвать привязь, ты не окажешься там снова. Ты мой волк. И я отучу тебя смотреть мне в глаза. Уже скоро я сделаю это.
- Я не помню оков, Эдвард, - покачал головой оборотень, и голос его был совершенно серьезен. - Я был свободен всегда.
- Сейчас я более чем когда-либо уверен, что всё-таки ты свихнулся.
- Возможно. Я ведь спас тебе жизнь, зная, что благодарности ждать не стоит.
При этих словах правитель ощутил, как внутри него что-то напряглось, будто натянулись незримые режущие внутренности струны. Болезненно. Лорд внезапно понял, о чем толковал Альварх. Вот они, священные связи, проходящие, прорастающие прямо через них. Должно быть, такие же сковывают драконов и сателлитов. Вот почему ящеры так пекутся о своих спасителях! Пытаться разорвать эти нити не стоило и пытаться - только крепче увязнешь, запутаешься в паутине. Нарушишь рисунок полотна судьбы, и оно протянется прямо сквозь тебя.
- Отнюдь, - быстро сказал лорд, чувствуя, как струны расслабляются, провисают, словно он ступил на шаг ближе к тому, с кем был связан. - Ты пришел за моей жизнью, Шарло? Если так, я отдам тебе долг, как только пожелаешь.
- Нет, - к безграничному изумлению Лукреция, с интересом наблюдавшего сей необычный диалог, тихо ответил волк. - Ты умрешь не сегодня. Не так скоро и не так легко. Я хочу убивать тебя медленно. Я хочу забрать у тебя нечто большее, чем жизнь.
Лорд Эдвард удовлетворенно кивнул. Что ж, Карл, это большая ошибка. Сама судьба дала тебе второй шанс, и ты вновь сделал не тот выбор. Проворонил последнюю возможность, и даже сам не понял того.
Карл нахмурился, словно предчувствуя что-то.
- Почему мне кажется, что ты опять обманул меня?
Правитель Ледума почти с жалостью заглянул ему в глаза, одновременно пытаясь удержать внутри своё маленькое торжество. Нет, оборотень еще ничего не мог почувствовать. Только сегодня ночью, когда появится первая ущербная луна, начнется действие проклятья, и произойдут первые незначительные изменения. Карл что-то подозревает, но причиной этому не факты - его непревзойденная интуиция, и то, что он слишком хорошо изучил своего врага. Глаза же волка по-прежнему переливались своими сияющими цветами, выдавая нечеловеческую остроту зрения. Глаза волка по-прежнему видели его. Скорее всего, в последний раз.
- Быть может потому, что ты стал параноиком? - язвительно предположил лорд.
- Ты ничего не упускаешь, - ухмыльнулся оборотень. - Ты не хуже моего знаешь, что паранойя - единственный способ выжить в твоем плотоядном городе. Но всё же в это раз ты чего-то не предусмотрел. Полная луна всем нам придала сил. Зрение моё удивительно обострилось, и знаешь, что я вижу сейчас, глядя на тебя, лорд? Ты будешь не рад это услышать, но я всё же отравлю тебе последние дни... а может, часы или минуты? Кто-то позволил расцвести кровоточащим цветам смерти. Я не просто вижу их, Эдвард, я чувствую их чарующий, чуть горьковатый аромат. Ты отчетливо пахнешь небытием, даже взгляд твой горчит сегодня. Дымный взгляд, в котором так недостает пламени. Еще до наступления нового лунного месяца ты будешь мертв.
Правитель Ледума не поменялся в лице, хотя, по правде говоря, ему стало немного не по себе от подобного жизнеутверждающего пророчества. Обычно Карл не ошибался. Точнее, лорду Эдварду не было пока известно ни одного случая, когда бы выдающийся интуит ошибся.
Но ведь всё когда-нибудь случается в первый раз, правда?
Не может же быть, чтобы проклятье, которое наложил правитель, и которое обострило чувства оборотня прежде чем отнять их навсегда, помогло предсказать его собственную смерть?
Но время разговоров и раздумий над сказанным прошло. Пользуясь эффектом, произведенным его словами, Карл резко изменил природу активности своих камней. Лукреций чутко уловил это изменение и мгновенно подстроился под него, действуя точно в унисон своему нежданному спасителю.
Лорд Эдвард усмехнулся, парируя обрушившуюся на него лавину сдвоенной атаки. Его враги здорово спелись, как будто всю жизнь работали в связке. Чудненько.
Однако, даже вдвоем они не могли удерживать поле такой исключительной силы. Как минимум, для этого был нужен кто-то третий, а лучше всего, конечно, подошла бы пентаграмма. Лорд Эдвард уже мысленно чертил линии от одного мага к другому и провел их дальше, к предполагаемой вершине этого треугольника.
Как и следовало ожидать, там находилось зеркало. Да не обыкновенное, а самое что ни на есть классичнейшее магическое зеркало, в полный рост человека. Золотая рама его была украшена крупными темными рубинами, камнями Севиров, стекло отливало едкой плесневелой зеленью, отражая иное. Стекло было старо, очень старо. В это зеркало заглядывало слишком много людей, чтобы оно могло остаться просто зеркалом.
Правитель задумался. Конечно, зеркало - самое слабое звено цепи, но попытавшись выбить его, маг почти наверняка снова провалится в обратный мир, в котором в прошлый раз ему совсем не понравилось. Не исключено даже, что Карл собственной персоной является тем самым третьим участником, который, используя хитрости со временем, действует одновременно из реального мира и из его многомерного реверса.
Нет, этот вариант не годился. И подыскивать другие нужно было крайне быстро.
Магическая конструкция увеличивала силы каждого из атакующих в три раза, меж тем как пойманному в пространство их объединенных энергий приходилось туго. Лорд Эдвард сдерживал и развеивал все магические эффекты, которые создавали двое его противников, но ощущения всё равно были такими, будто на него постепенно наваливалось что-то тяжелое, мешая дышать, сдавливая голову, горло, грудную клетку раскаленными прутьями обручей. Магия стекала с кистей рук, с кончиков пальцев, подобно крупным дождевым каплям, и рассыпалась на тысячи сияющих брызг. Зыбкий воздух дрожал и переливался всеми цветами радуги, звучал всеми возможными оттенками нот. Звук и цвет сплелись в единое целое, и словно бы никогда не существовали друг без друга.
На самом деле, бой был не из простых. Карл слишком хорошо знает его, может, даже лучше себя самого. Кроме того, он подло пользуется всеми своими преимуществами. Проклятье! Нелюдь смотрел с изнанки, с оборотной стороны мира, и ясно видел все его швы. И без жалости бил в эти слабые места, словно в сочленения тяжелых доспехов, которые невозможно проломить иначе - честным прямым ударом.
В принципе, призвав всю разрушительную мощь алмазов, правитель Ледума мог убить любого из своих визави, мог убить, пожалуй, даже обоих, но проблема заключалась в том, что ни одного из них он не хотел убивать. Лукреций был нужен ему исключительно живым, а Карла нельзя было трогать ни при каких условиях. Долгая же пассивная оборона и выжидание чужих ошибок могли привести к просчету и пленению самого лорда, что было много хуже смерти.
Так рисковать нельзя.
- И это твой благородный поединок, сэр Лукреций Севир? - разъяренно бросил правитель Ледума, приняв наконец непростое решение, которое, однако, весьма мало его удовлетворяло. - И это твои представления о чести?
- Клянусь вам, милорд, я обескуражен не меньше вашего, - советник выглядел сконфуженным. - Как и вы, я и понятия не имел о планах Карла и устроенной им ловушке.
Старший брат Октавиана не лукавил. Он действительно предпочел бы смерть, не умалявшую его достоинства, но сложившиеся обстоятельства не позволяли отказываться от помощи и прервать бой. На карту было поставлено слишком многое. В голове советника вызрел план, который мог, при должной удаче, уже вскоре привести к падению Ледума и триумфу Аманиты. Лукреций ни секунду не сомневался, что даже вдвоем они не справятся с легендарным заклинателем, а потому раздумывал только над тем, чтобы жертва его не оказалась напрасной.
И, кажется, он нашел способ умереть с пользой.
- Это тебя не извиняет, - отчеканил лорд Эдвард, и уголки рта его дрогнули. Не отрывая глаз от лица Лукреция, лорд будто вбирал его в себя, как губка. - Но тебе повезло сегодня. Сегодня кто-то из нас должен умереть.
Советник вздрогнул и почувствовал, как пропускает атаку.
Атаку, которую даже не сумел разглядеть. Так змея совершает бросок, пока жертва парализована взглядом.
Приняв удар, Лукреций ошарашенно дернулся, словно сквозь сердцевину позвоночного столба пустили ток и дали сильнейший электрический разряд. Только чтобы устоять на месте, маг приложил колоссальные усилия, от напряжения закусив губу. Кровь потекла по подбородку. Советник был опытным боевым магом и провел немало успешных противостояний с сильными врагами. Не раз его атаковали раньше, в учебных боях и в реальных, самыми различными способами. Но чтобы так, применив некое расщепление стремительных потоков времени, - никогда прежде. Лукреций Севир даже не успел понять, что произошло. Тело его словно прошло сквозь мельчайшую сетку, раздробившую связи между клетками и сами клетки на бесконечное количество частей. Разрезы эти были сделаны так аккуратно и молниеносно, что не оставили никаких внешних повреждений. Так удар мастера рассекает свечу на несколько кусков, а та продолжает выглядеть целой - и даже гореть.
До тех пор, пока её не подтолкнут легонько в бок.
Лукреций смотрел в глаза лорду Эдварду и понимал, что что-то не так. Эти глаза улыбались, - вот о чем говорил Карл. Эти проклятые глаза улыбались, а советник всё не мог разгадать причину их безмолвной улыбки... Как вдруг заклинателя осенило: лорд смотрит извне. Лорд смотрит извне, а он, Лукреций, почему-то находится внутри этого страшного треугольника силы! Он находится внутри, на месте лорда, просто стоит, безвольно опустив руки, ощущая, как гаснут последние сигналы, достигающие искалеченного мозга, - прежде чем в него ворвется боль, которая выше, выше всяких пределов восприятия.
И да, черт, он уже мертв.
- Здесь... пыльно... - задыхаясь, едва сумел выдохнуть Лукреций, как комната стала заваливаться куда-то набок и рассыпаться, как фигура из песка. Лицо советника в один миг посинело, как бывает от удушья, и изо рта хлынула грязная кровь. Не только изо рта: глаза, нос, уши - всё кровоточило, изобильно и страшно.
А в следующую секунду тело человека распалось и растеклось по полу, превратившись в единообразную сплошную массу.
***
Октавиан Севир внезапно испытал беспокойство.
Где-то на самом краю сознания навязчиво пульсировала мысль, которую лорд больше не мог игнорировать. Несмотря на то, что она ему совершенно не нравилась. Несмотря на то, что она была ему неприятна, неприятна до отвращения.
Правитель Аманиты спешно закончил все назначенные дела, и едва ли не бегом направился в один из своих личных покоев, где в одиночестве и в строго оговоренное время устанавливал контакт со своим находящимся в стане врага братом.
И хотя после последнего сеанса связи, на котором были переданы особо важные сведения, было решено более не рисковать и прервать общение, Октавиана неудержимо тянуло сюда.
И предчувствие его не обмануло.
На зеркало было наброшено тяжелое вышитое драгоценными нитями покрывало, но заклинатель немедленно уловил под ним настойчивые магические вибрации. Лукреций снова вышел на связь, на этот раз открыто, абсолютно не таясь и не скрываясь.
Это могло означать только одно.
Но Октавиан упрямо не желал знать, что это означает.
Широким жестом он сорвал покрывало с зеркала и оцепенел, потрясенный открывшимся ему зрелищем, погрузившись в него с головой.
Бой шел недавно, но такие бои и не длятся долго. Опытному магу обычно достаточно пары секунд, чтобы оценить противника, выявить его сильные и слабые места. Лорд Ледума, которого Октавиан узнал с одного взгляда, заворожил его своими неожиданными ходами и решениями. Смотря со стороны, лорд Аманиты ясно видел реализацию его дерзкого замысла, но сумел бы он среагировать так же быстро, находясь внутри, в самой гуще схватки?
Уверенности не было.
Лорд Эдвард использовал простой и весьма рискованный в таком нестабильном поле способ бегства. В том, что он хотел именно сбежать, Октавиан не сомневался. Почему-то лорд избегал открытого противостояния, будто боясь пролить чью-то кровь...
Кровь третьего участника, как Октавиан убедился уже очень скоро, ибо кровь его брата пролилась - пролилась вся до последней капли.
Лорд Эдвард славился своими филигранными телепортациями, почти всегда перемещаясь при помощи них. Вот и сейчас, он создал пространственный коридор, такой короткий, что оба его противника даже не заметили этих непрочных связей в искрящем магией помещении. Конечно, попытку полноценной телепортации они бы без труда засекли, но... Пространственный коридор длиной всего около трех-четырех метров! Октавиан и не знал, что такое возможно. Обычно три-четыре метра - это допустимая погрешность при перемещениях, но никак не само перемещение.
Лорд Ледума только что вполне убедительно доказал обратное.
Впрочем, на этом он не остановился в своем пренебрежении к правилам.
Правитель Ледума совершил двойную телепортацию, при которой два объекта меняются местами, одновременно перемещаясь в разные точки пространства.
И всё бы ничего, да только такие телепортации невозможны.
Один пространственный коридор, два объекта проходят друг через друга. Теоретически да, они всегда достигают точки назначения, только на практике почему-то распадаются на финише на атомы. Какие-то основополагающие связи оказываются разорваны.
Однако, как выясняется, всё не так однозначно. Лорду Эдварду вот удалось удержать структуру своего тела без искажений. Похоже, не в первый раз проделывает лорд такой фокус. Он прошел сквозь Лукреция, его Лукреция, как сквозь воду...
Он убил его. Легко и непринужденно.
- Милорд Октавиан... Отец?! О Изначальный, что происходит?
Октавиан в бешенстве отмахнулся от некстати вошедшей жены, жестом приказывая замолчать. С пальцев его сорвались полупрозрачные, вспыхнувшие багряным искры. В глубоком шоке от случившегося, лорд даже не слышал слабого вскрика и шума от падения легкого девичьего тела. Впрочем, несмотря на беременность, Альбия была совсем еще ребенком - хрупким и тоненьким, как стебелек, поэтому вместо шума был скорее шелест пышных юбок, опадавших, как яркие кленовые листья.
Но Октавиан всё равно не слышал этого, как не слышал вообще ничего.
На его глазах брат истекал кровью.
На его глазах брат превратился в кровавое месиво.
Отвратительная, унизительная, жалкая смерть.
Смерть, о которой никто не должен узнать. Никто и никогда.
- Я так полагаю, милорд Октавиан Севир? - мрачно обратился оборотень с той стороны зеркального стекла. Изображение его было бледным аж до синевы. Сам лорд Аманиты выглядел немногим лучше. К стыду Октавиана, его тошнило. - Меня зовут Карл. Лорд Эдвард, вероятно, в представлениях не нуждается. Лукреций Севир мертв. Это на случай, если вам было плохо видно, или от ужаса вы зажмурились и не лицезрели, как ваш дражайший брат едва не выблевал собственное благородное сердце и скоропостижно превратился в мясной фарш. Я заберу его драгоценности и зеркало, как улики. И думаю, нам стоит выйти на связь в самое ближайшее время, не так ли? Похоже, нам есть что обсудить.
С этими словами Карл мерзко осклабился и оборвал контакт.
Правитель Аманиты ничего не ответил. Не мигая, он продолжал смотреть в плоскость своего зеленого зеркала, которое уже ничего не показывало, с трудом осмысливая случившееся. Сердце его заполняла странная пустота.
Когда же Октавиан наконец обернулся, и без того совсем белое лицо лорда исказила гримаса неподдельного испуга. Леди Альбия Лукреция Севира, законная супруга правителя Аманиты, навзничь лежала на полу, не подавая признаков жизни. С единственной трогательной округлостью в области животика, она казалась такой беззащитной, такой ранимой... такой родной. Красивое, благородное лицо девушки было подобно безмятежному лицу спящей, но в эту страшную минуту Октавиан смотрел не на лицо.
Полный отчаяния взгляд его был прикован к воздушным тканям юбок, к самому низу живота, где быстро расползалось темное влажное пятно. Оно было похоже на чернильную кляксу, безнадежно портившую весь безупречно оформленный документ.
Ткань облепила и бесстыдно открыла глазу узкие девические бедра, по которым густо текла кровь.