Когда небо еще не разделилось с землею, на обратной стороне рисового листа жил просветленный ка-панда. Десятки смешливых морщинок расчертили его мохнатую морду, изумрудные глаза улыбались и обнимали все, что видели. И не было большего удовольствия для ка-панды, чем согревать теплом своего сердца нуждающихся, а мысли свои пускать в плаванье по течению времени. Тогда, обтесанные годами, годились они не только для приятной беседы, но и для доброго подарка.
***
Однажды, прогуливаясь в лунных садах, ка-панда набрел на небольшой пруд. Сонм жемчужных карпов резвился в его прозрачных водах, а приглядевшись, на дне можно было заметить играющих в шатранг раков. Присев подле плакучей ивы, ка-панда сам не заметил, как заснул.
Ему приснилось, что, подхваченный тонкой нитью уды, его дух устремился в хрустальные воды пруда, пока не вынырнул там, где находился неведомый рыбак. Это был дракон.
Попыхивая трубкой, он сидел у самых адских врат и улыбался в усы. Его длинный хвост лениво выписывал на песке иероглиф "судьба".
- Вот и ты, просветленный, - усмехнулся дракон, подтягивая ка-панду поближе к берегу. - Я уже заждался тебя!
- Не помню, чтобы мы были знакомы, - промолвил ка-панда, пытаясь отыскать вцепившейся в него крючок. К своему удивлению, он ничего не обнаружил. Нить уды терялась в его мехе без всяких следов крючка.
- Мы не знакомы, но это не означает, что я не ждал тебя. Нет большей радости, чем заманить сюда просветленного, - дракон ткнул лапой в сторону раскаленных врат ада. - Не ты первый пойман на уду красоты. Но ты, пожалуй, самый сладкий.
- Быть того не может! Настоящая красота не способна служить злу! - воскликнул ка-панда.
- Еще как может, - пододвигая к себе садок, захохотал дракон. - Так соблазняются самые праведные души. Зеркальные карпы, песни кувшинок, ветки ив, ласкающие листья лотоса, - вот что вам нужно.
Подтянутый почти к самому мелководью ка-панда внезапно уперся лапами в воду, и уда кошкой выгнулась в драконьих лапах.
- Славное ты сотворил место. И ловля твоя удачна. Только напрасно ты думаешь, что заставил красоту быть наживкой. Ведь с любовью творил ты этот пруд. С любовью разводил рыб, растил иву. А было бы по-иному, никто не задремал бы у воды. Жаль, что, застигнутые врасплох, они не разглядели в тебе этого чувства, - сказал ка-панда - и порвалась нить, тянувшая его к берегу. Гневно взревел дракон, бросаясь на просветленного. Но лишь цветок золотого лотоса стал его добычей.
А ка-панда уже сладко потягивался в лунных садах подле плакучей ивы. Просветленному еще предстоял обратный путь домой - туда, где он дремал на обратной стороне рисового листа.
Мысль
[Лепесток второй]
Тихий всплеск. Сахар лениво растворяется в зеленом, как тоска, чае. На латунном подстаканнике статный витязь пронзает своим копием тело дракона.
- Я думаю, что Набоков - это уже немодно, - сказал козел Владимир Сергеевичу. - Посудите сами: сейчас кризис литератЫры.
- Что значит модно! Глупости все это! - вступил в разговор пожилой лама с татуировкой шмеля на бритом черепе. Оторвавшись от самосозерцания, он медленно сполз с верхней полки и уселся рядом с козлом. - Модная бывает одежда, а не книги!
"Литератыра, мода? - Владимир Сергеевич сделал глоток - Какая чушь!"
- Именно, дорогой вы мой человек, чушь! - обрадаванно проблеял козел, будто прочитав мысли Владимира Сергеевича. - ЛитератЫра! Конечно! Потому что в наше время могут только тырить! Тырить, тащить, плагиатсвовать. Идеи кончились. Они, подобно зерну, просыпались из дырявых голов представителей последних поколений.
- Одну минуточку, - лама поднял вверх палец, унизанный мелкими зернами четок. - А как же Сиратори, Павич, Миллер?
- Полноте. Ремесленники и извращенцы, - козел поправил сбившуюся набок пилотку. - Все начало загнивать еще во времена Кортасара. Латиноамериканцы были предсмертным вздохом прозы.
Поезд, посапывая бежал, через поля. Вокруг, насколько хватало глаз, колосились несжатые фиги. Владимир Сергеевич помнил, как его провожали всей семьей, помнил лоснящуюся шкуру вагона и проводника -грузина с короной вместо фуражки. Было весело, шумно.
"Ты там бать не пропадай, - хлопал по плечу сын. - Слётай туда и обратно".
- Куда? - Владимир Сергеевич понял, что по рассеянности выпустил вопрос на свободу.
- В каком смысле "Куда"? - переспросил лама
- Ничего конкретного, - смутился Владимир Сергеевич. - просто мысли.
- Э, нэээээт, - подмигнул козел желтым глазом. - Это у вас дурачки в головэээ покоя не дают. Небось сидите и думаете: "Куда еду? Зачем?"
Владимир Сергеевич, несмотря на накатывающее раздражение, спрятал нос в стакане.
Козел раздражал его все больше и больше. Но ссориться с попутчиками? Нет уж, увольте!
- Думаете, думаете - по глазам вижу!
- Ну а если и так, то что? - звякнул подстаканником Владимир Сергеевич. Его чай медленно закипал, обжигая губы паром.
- А то, милый вы мой, здесь нет "зачем". Этот поезд идет в "Не туда". Единственный верный пункт назначения. Вы бы лучше наслаждались дорогой. А то вы вон все серьезный и дурачкам не потакаете!
- Да каким дурачкам?
- Вот каким! - козел протянул к виску Владимира Сергеевича копыто и бросил на столик визжащую свору крохотных человечков. Больше всего они напоминали расшалившихся, менеджеров среднего звена. Лама, едва не уронив, четки удивленно ойкнул.
- Вон их сколько у вас. Не меньше десятка!
Владимир Сергеевич, вздохнув, прикрыл глаза. Ему показалось, что достаточно будет снова поднять решетки ресниц, и совершенно иной, упорядоченный мир войдет внутрь, вымывая затхлую жижу. Поднять...
- Искренне советую повалять их. Будете?
- Что?
- Я спрашиваю, сударь, дурачков валять будете? - переспросил козел.
- Да оставьте вы меня в покое! - внезапно вспылил Владимир Сергеевич. Порывисто вскочив, он схватил со стола бутылку минералки и вылетел из купе. В его спину камнем ударил блеющий смех.
- О, амида, пробуди ребенка в его душе... - начал лама, но дверь гильотиной отсекла его голос.
"Господи, что же это такое? - прислонившись лбом к холодному стеклу в тамбуре, подумал Владимир Сергеевич. - Чего они ко мне привязались? Я просто еду. Я не хочу ни с кем беседовать".
Он неожиданно вспомнил дом. Выгоревшие васильковые обои с передовицами газет, подмигивающими из-за дыр. Пожелтевший от времени радиоприемник. Портсигар на подоконнике. И книги, книги, книги: на полу, на кухне среди кастрюль и даже в туалете. Он очень любил читать. Там. Тогда. В доме.
"Зачем, зачем я сел в этот поезд?" - Владимир Сергеевич наощупь открутил пробку у бутылки и сделал глоток.
- Вы сомневаетесь? - приятный баритон заставил его быстро проглотить газированные слезы гор.
- Я... - начал он, но, повернувшись к собеседнику, осекся. Рядом, опершись на стену, курил проводник. С фуражкой на этот раз у него все было в порядке, зато за спиной топорщились белые лебединые крылья.
- Да, вы. Вы думаете, так ли нужно вам в "Не туда"? - проводник говорил без акцента, тщательно шлифуя каждый слог.
- Вы - ангел?
- Что вы! - в усах мелькнула белозубая улыбка. - Я просто слежу за порядком. В вагоне, поезде, в настроении, в голове.
- И что же вы делаете, если он нарушен?
- Убираюсь, - проводник затушил сигарету об стоп-кран. - Вот вы совершенно точно нуждаетесь в уборке. Для этого вы и сели в этот поезд.
- Интересно, - саркастически улыбнулся Владимир Сергеевич. - Я сел, чтобы встретить вас?
- Нет, конечно. Вы сели, чтобы доехать до места назначения. А вот где оно - знаю как раз я. Ведь дворник всегда знает, где у него совок и где веник.
- И скоро мы приедем, по-вашему? - хмыкнул Владимир Сергеевич.
- Уже сейчас, - проводник резко растопырил крылья, заполнив ими весь тамбур, и дернул стоп-кран.
Пронзительный скрип когтей о рельсы вонзился в уши. Владимира Сергеевича бросило спиной к распахнувшейся двери.
- Что... что вы делаете?! - чувствуя лопатками пустоту, заорал он.
- Помогаю вам убраться. Ваша остановка! - проводник прощально махнул рукой, и Владимир Сергеевич, вывалившись из тамбура, увидел, как мимо проносятся вагоны.
Он летел ровно стук сердца. Но за это время успел рассмотреть плавающие в небе разноцветные ароматы, чаек, кружащих над стогом газет, и указатель - огромный ржавый указатель с надписью "Пруд ненужных мыслей - 1 метр".
А потом радужные волны смысла хлынули в глаза Владимира Сергеевича и унесли с собой все то, что мучило его в последнее время.
Апокалипсис [Лепесток третий]
if (strlen ($univers) > 0) { echo '
Расходятся круги. От брошенного мессаджа в univers-пруду волнение.
Пронзающий массивы позитронный хребет вздрагивает, отдавая себя на растерзание formatу и fsphere.
}
return $univers;
}
if (strlen($earth) > 0) { echo`
Проходящий сквозь массивы позитронный хребет вздрагивает, отдавая себя на растерзание вирусным псам. Прудная жидкость льется в offлайн.
Нет больше структуры лесов, реки рассыпаются кусками кода, фракталы зверей расщеплены.
Захлебываются города. Земля тошнит людьми, отплевывается и продолжает спринт в снах выхолощенного вакуума. Пустой, неразмеченный шар E:/.