Аннотация: Просто такая сильная любовь. ты еще не знаешь...
ИГОРЬ КОРНИЕНКО
Воздушный поцелуй
(Несколько часов из жизни человека)
Обычное - уже само по себе чудо!
Ф.Кафка
Четверг, 2 сентября
7-00 - встать.
7-05 - найти зубную щетку.
Вчера Шах забрался в ванную комнату, он часто так делает, когда хочет меня проучить, и съел полтюбика мятной пасты. Потом вытащил мою щетку и по всей видимости играл с ней. Может, загнал её под шкаф? Или под холодильник? Не мог ведь он её съесть?!
7-20 - Если на поиски щетки хватит 15 минут, то водные процедуры и завтрак. Если Шах щетку и правда съел, чищу зубы пальцем - и завтрак.
2 яйца всмятку, белый хлеб 2 куска, кофе без сахара. Деньги кончались, оставил только на дорогу до галереи. Если не продали ни одну работу, повешусь на хрен. Сестра пьет чай с карамелью, одну конфету на кружку. И мне советует - как сахар кончится, и деньги будут только на дорогу. А у меня и карамелек нет. Откуда? Уже какой месяц без работы. Не до конфет тут. Да и не люблю я сладкое.
7-25 - яйца, чтобы были всмятку, необходимо варить осторожно. Это если вкрутую, пускай болтаются до посинения. 3 минуты после закипания воды - и готово. Теперь под холодную воду.
7-50 - послушать радио. На 107,4 УКВ - по будням в это время передают новости культуры. А по "Маяку" идет какая-то лабудень или же гороскоп на день. Я не слушаю гороскопы. Не верю. Не в звезды не верю. Звезды не врут. Зачем им это? Врут гороскопы. Астрологи врут. "Скорпиону звезды пророчат высокую работоспособность. Прекрасное самочувствие и хорошее настроение станут гарантией успешности во многих сферах деятельности. Следует продумать свои цели на ближайший месяц. Карьерный рост в дальнейшем будет зависеть от вашей кропотливости сегодня".
8-00 - выключаю радио. Принципиально не слушаю новости. Боюсь. Слышать одно и то же каждый день страшно. В Дагестане кого-то расстреляли прямо в машине. В Бобруйске взорвалась котельная, в Москве террористка-смертница ... сифилис мутирует, школьница убивает родителей, русский хоккей больше не русский и не хоккей... Прогноз погоды всё равно не точен. Гидрометцентр работает по принципу, как все - как платят, так и работает. А платят сейчас... уж лучше б совсем не платили.
8-01 - посмотреть, что там на улице.
8-02 - говорят, должен быть дождь. Если это так, надеть плащ. Если дождем и не пахнет, подойдет куртка.
8-03 - если дворник дядя Гриша еще не успел подмести под окном, можно вылезти в форточку и поглядеть на землю под окном. Шах мог запрыгнуть на форточку и выбросить щетку на улицу. Однажды он так вышвырнул мое старое порванное портмоне. Хорошо, там ни копейки не было.
8-05 - закурить у окна. Осталось 6 сигарет. Плюс полпачки папирос. Но это уже на крайний случай. От дыма сигареты режет глаза и видно, как пейзаж за стеклом растекается подтеками серо-голубого цвета. В такие моменты всегда хочется взяться за кисть. И быстрыми штрихами запечатлеть этот миг на холсте, подойдет ДВП или картон. Но слез нет. И сигарета почти докурена до бычка. Что ж, до новой сигаретки. Да и красок таких нет, и денег на краски. Остались ранние работы. Только почему-то их никто не берет. И мне с каждым днем всё больней и больней наблюдать, как они стареют. Стареют. Стареют. Потом картины умрут. Умрут, как и всё, и мне придется устроить им похороны. Самые всамделишные похороны. С поминками и водкой. А деньги откуда? Не воровать же?..
8-10 - и снова не забыть покормить Шаха. Для него у меня в хорошие дни всегда есть кошачья еда или мороженая рыба. В такие дни, как сейчас, в дни безденежья и невыносимости бытия - вчерашняя уха с покрошенным хлебом.
8-15 - прочесть парочку мыслей из круга чтения Льва Толстого.
"Чем ближе люди к истине, тем они терпимее к чужим заблуждениям. И наоборот".
"Есть несомненное правило, которое мы должны всегда помнить: если доброе дело не может быть совершено без отступления от добра, то или это дело не доброе, или время этого дела ещё не наступило".
8-20 - зачеркнуть в календаре сегодняшнее число. Не потому, что день кончался. Потому что начался.
с 8-23 до 8-30 - погладить брюки. Жуть как не люблю это дело. Особенно проглаживать стрелки. Одеваюсь.
8-35 - ботинки. На правом отклеилась подошва. Тоже кушать хочет. Я-то, понятно, набью желудок, чем придется, и в путь. Башмакам нужно другое. Как-нибудь доковыляю. Поставлю крест на большой палец - не забыть спросить у Феди клей. Хоть какой. Но лучше "Момент". Или до сестры сводной дойти? Далеко, правда, а если дождь?..
8-40 - закрыть дверь ванной на щеколду. Проверить, есть ли у Шахусика вода в блюдце. А он наглец - к ухе даже не притронулся. Закапывает её, противно царапая линолеум. Шипит. Ничего, голод не тетка.
8-42 - проверить газ и форточки. Все закрыто?
8-43 - где ключи от двери?
8-45 - посмотри на тумбе в прихожей.
8-46 - тогда в кармане куртки. Так, вчера никуда не выходил. Значит, или в замке, или опять потерял. Если верно второе предположение, то это у меня пятый за этот год потерянный ключ.
8-47 - ключ в брюках. Еще раз осмотреть квартиру. Кран на кухне капает. Нужно менять вентиль. Уже второй месяц закрываю холодную воду с помощью плоскогубцев.
8-50 - на улицу.
По дороге на остановку обязательно проведать сухое дерево. Оно растет сразу за домом, у забора детского сада. Дети, я часто замечал, копошились возле зеленого дерева. Играли с ним, ковыряли кору лопатками, вырезали что-то... Спустя год, может, меньше дерево погибло. Засохло и стало похоже на крест. Дети, оставив умершее дерево, взялись за рябину рядом с качелями. Сначала они ободрали горькие ягоды...
Мертвое дерево привлекло меня странностью формы. Невооруженным и даже нехудожественным глазом можно увидеть крест и будто свисающие с креста распятые руки. Этим летом я сделал набросок дерева карандашом. Страшный получился рисунок. Тогда еще было пасмурно, как сейчас, и дети собрались у забора и смотрели на меня молча, прижавшись к железным прутьям забора. Смотрели до победного - пока воспитательница не загнала их на полдник. Теперь посещение дерева-креста вошло в распорядок дня. Стало неким ритуалом. Эдакое паломничество к памятнику человеческой жестокости. Невинность в наше время мертва. Все в чем-то виноваты. Даже дети.
Каждый день, каждый час где-то кого-то распинают. Кто-то добровольно, кто-то насильно входит на крест. Приносит себя в жертву. В жертву будущему. Без жертв не бывать будущему. Будущее - жестоко. И чем оно ближе, тем страшнее. Сосуществование сегодня вообще один огромный полигон. И часто в ход идут бескомпромиссные приемы уничтожения. Вплоть до применения запрещенных ударов и оружия...
9-02 - порой до автобусной остановки мне удается дойти за пять минут. Порой за пятнадцать. На остановке всё те же лица, что и позавчера, и запозапозавчера. Мне иногда хочется со всеми ними поздороваться. Столько лет мы уже вместе ездим на одном и том же автобусе. Когда кого-нибудь не бывает, даже чувствуешь напряжение всех тайно "окрещенных". Вот полная женщина с большущей родинкой на носу. Она, мне кажется, работает поварихой в какой-то захудалой столовой. А вон тот молодой человек - ему лет 20, с серьгой в левом ухе - голубой. Как-то в автобусе я случайно подслушал его разговор с мужчиной моего возраста. Они встретились в салоне случайно, и молодой начал слезно просить мужчину простить его и разрешить вернуться.
Люди не могут жить полноценно без второго человека. Двое - вот целое. Для того, чтобы жить полной жизнью, нужны двое. И пол здесь никакой роли не играет. Еще на остановке порой бывает она - девушка с печальными глазами. У неё всегда в руках цветы - полевые, комнатные, нежные, колючие... Она стоит спиной ко всем, лицом к парку, и, кажется, разговаривает с бутонами. Я весь этот год собирался заговорить с ней, но так и не решился. И не потому, что струсил или испугался отказа - мне не хотелось втягивать её в свою медленно текущую, постепенно загнивающую жизнь. Жизнь, в которой вместо живых цветов - мертвое дерево-распятье. Молча любуясь ею, я какое-то время просто так ходил до остановки и смотрел на неё. Сажал в автобус, провожал, долго смотрел вслед удаляющемуся в утро маршруту N5. Потом уходил назад, в свой мир.
Это у других мир и всё к нему прилагающееся - впереди. У меня - всё позади. Сзади.
И не потому, что я пессимист. А потому что родился не в то время. Не приспособился, как многие, к так быстро сменяющей маски жизни. А маски срываются и изменяются каждый день, да что там - каждый час. Только привык, смирившись с одним положением вещей, ба-бах - наутро всё по-другому, и нужно перестраиваться. Нужно учиться жить заново. А мне уже не 20 и не 25...
9-07 - её опять нет. Всё и все на месте, а её нет. Её нет уже давно. Я и на календаре делал пометки, сколько её не видел. Её нет уже три месяца. Последний раз она была на остановке с искусственными цветами. Осмелившись, я заглянул в её глаза и увидел в них слезы. Слезы заставляют земной шар крутиться быстрей. Настоящие слезы. Смотреть на всё через слезы - видеть другой Свет. Слезы способны пробивать границу между мирами. Между этим миром и тем... Она, наверное, ушла в тот мир. И ей, должно быть, теперь там хорошо. Там лучше, чем здесь - всегда так. Всегда лучше там, а не здесь. Это закон. Это жизнь.
А в жизни не должно быть места искусственным - мертвым - цветам. Необходимо избавляться от искусственного. Неживого. Чтобы жить.
9-10 - маршрут "пятерка" ходит согласно расписанию.
Я стал планировать свою жизнь вплоть до минуты, начал жить по расписанию после смерти матери. Так получилось, что в один день я потерял всё - и маму, и работу, и... Сводной сестре я тоже не был шибко нужен. Сейчас никто никому не нужен. Разве только в целях самосохранения, да когда есть хоть какая-то выгода... Друзей я не имел никогда - они не хотели называть меня другом. Я всегда один. Один на один с красками и картинами, с вдохновением и природой...
Рисую я с детства. У меня за плечами три персональные выставки. Две мои картины висят в Амстердаме и еще одна у частного коллекционера в Чикаго. Те времена - времена взлета - давно прошли. Деньги кончались. Работа... Конечно, если не найду ничего подходящего, пойду работать дворником в бригаду дяди Гриши, но рисовать не брошу. Никогда. Даже когда не будет красок. Буду рисовать в сердце. В душе. Деньги дворники получают небольшие, но на краски и еду для Шаха должно хватать. С квартиры, правда, придется съехать. Дворникам, пока ты работаешь, выделяют какой-то угол. Выживу. Если не перестану рисовать...
9-15 - в дороге.
Автобус полупустой. Обычно сажусь у окна в левом ряду. Слева по дороге поля. Всегда, глядя на поля, сливающиеся на горизонте с небом, думаю о Ван Гоге. Вот ведь тоже жизнь прожил. Может, все несчастные после смерти обретают счастье? Покой - не то ли это счастье, к которому все стремятся и которого все жаждут?!
9-17 - посчитать мелочь. Нужно набрать пять рублей за проезд.
9-18 - отдавать предпоследние деньги кондуктору жестоко. Ненавижу жестокость ни в каких её проявлениях. Пускай даже в таких безобидных. Зачастую самое из самых безобидных и бывает опасным.
9-20 - только не думать о плохом. Плохие мысли могут притянуть неприятности. Беду. Проблемы, а мне они ну никак не нужны. Ни сегодня. Ни-ког-да.
9-23 - осмотреться. Всегда и везде можно найти что-нибудь интересное. Забавное. Красивое. Достойное того, чтобы быть нарисованным хотя бы ручкой в блокноте. Блокнот всегда при мне. Маленький - специально, чтоб влезал в карман рубашки. У сердца. Возьмешь его в руки, откроешь на чистом листе, а лист теплый, порой горячий. Это тепло тела обменялось теплом с бумагой. Всё живое. И ручка карманная тоже. Мне её в художественном центре подарили на выставке местных модернистов, она тоже оживает, когда прикасается к телу. К листку. К сердцу.
9-25 - есть! Прямо напротив. Старушка в серой, как утро, беретке, отражается в треснувшем стекле. Лицо застряло в многочисленных трещинках и разбилось на миллион клочков. Вот оно истинное лицо старости - раздробленное, но и в то же время целое. Отражение меняется, будучи во власти пролетающего за окном пейзажа. Солнца скупые лучи позолотили паутину трещинок, и они заблестели - лицо старости стало похоже на лик какой-нибудь там святой великомученицы. Старость - священна. Всем, дожившим до глубокой старости и сохранившим себя и свой ум более или менее в целостности, а главное, в согласии друг с другом и с природой, следует поставить памятник. А лучше написать икону. И вознести в лик святых. Скажем: "Аминь".
9-30 - достать блокнот и сделать быстрый набросок. Желательно остаться незамеченным. К чему лишние вопросы и взгляды? Взгляды - отвлекают. Вопросы - ждут ответов. А ответов нет и быть не может, потому что зачем отвечать, когда самому ничего не ясно.
Я не из тех людей, кто учит, не зная сам, чему. По мне так лучше молчать, чем болтать попусту. Все беды земные от пустой болтовни. Все войны и прочее... Лучше жевать...
9-45 - паста имеет особенность заканчиваться в самый ненужный момент. Стержень стоит около трех рублей. Не хватит на обратную дорогу. А если продали хоть одну картину? Можно купить краски. И пасту. И кошачью еду.
с 9-46 до 10-00 - не думать ни о чем. Даже о крохотном простом карандаше, который остался на подоконнике дома, и о порванном ботинке.
10-01 - не забыть спросить про клей у Федьки.
10-04 - моя остановка. Отсюда до галереи пешком минут двадцать. Переулками по сокращенке минут 13-15, смотря как идти. Я хожу быстро. Привычка такая. По жизни ползу, а походка у меня такая, как будто куда опаздываю, - бегу.
10-05 - в дождь никогда не брал зонт. Не было его у меня никогда. Всю жизнь мокну. Никак не промокну. В молодости мечтал промокнуть, заболеть, скажем так, перед экзаменом по алгебре. В детстве думал, что промокнуть, значит, растаять, как снег. Значит, умереть. Боялся кислотных дождей, начитавшись рассказов Брэдбери. Сейчас, наоборот, люблю дождь, какой бы он ни был. Экология оставляет желать лучшего, и тем ни менее люблю всё от природы. Дождь больше всего. Это слезы неба. Земля и небо во время дождя сближаются. Становятся ближе. Любовниками. Ну разве не прекрасное это время. А когда поливает, как из ведра?..
10-10 - в юности в такое время загадывал желание. Теперь не осталось желаний. Теперь не верю в желания, в их исполнение не верю тем более. И страшно жить без мечты, и с мечтой жить страшно. Вдруг исполнится, а ты не готов. Ты не справишься, не удержишь... Вдруг ты не создан для своей мечты? Слаб? Что тогда? Убивать мечту всей жизни своими руками? Делать нечего, придется убивать. Только делать это нужно будет с закрытыми глазами. Чтоб не видеть, как она умирает.
10-15 - пройти мимо газетного киоска, стараясь не взглянуть, кто там сегодня работает. Там может быть на смене бывшая подружка, прозвавшая меня неудачником. Расстались шесть лет назад, а она все еще нет-нет, да выглянет в окошко киоска и закричит громко вслед: "Неудачник! Слышишь, неудачник, ты бы пластинки мои занес!".
Я ей давно уже все отдал, и про какие такие пластинки она говорит, не знаю даже. Зашел как-то к ней. Она в слезы, говорит, никак любовь забыть не удается. Я спросил, что за пластинки? Она не знает. Ушел быстро. "Даже чай не попьешь?" - спрашивает. "Некогда, работа", - соврал я. "Ага, как же, две работы", - вредничает она. "Как-нибудь в другой раз", - пытаюсь сгладить ситуацию. "Другого раза не будет, - отвечает она, - неудачник ты. Каким был, таким остался". И захлопнула перед носом дверь.
Только мы расстались бы с ней, будь я хоть трижды удачлив. Она считает, что секс и любовь - это одно и то же. Верит, что всего можно добиться с помощью денег, а Айвазовский - "это какой-то зажравшийся олигарх, который заворовался дальше некуда, и его тоже не мешало бы посадить".
10-30 - городская художественная галерея. Не забыть про клей. И...
10-31 - на двери галереи, в которой висят шесть моих работ, объявление: "Закрыто на ремонт!". Обхожу серое одноэтажное здание. Во дворе есть служебный вход. Там в окне тоже объявление: "Закрыты на ремонт! Через месяц художники смогут забрать свои картины. Справки по телефону...".
10-38 - и что теперь?
10-40 - куда делось солнце?
10-43 - неприятность ходит в паре. Только по двое или по трое и никогда в одиночку. Мало того, что галерея вот так вот неожиданно закрылась, так еще из соседней общаги заорало позорище российской попсы. Король ремейков, правда, какой из него может быть король - петух разве что. Затошнило от его голоса, правдивый, значит, анекдот сочинили. Настроение упало ниже нуля. Я за хорошую музыку, за сильные тексты. Нам песня строить и жить помогает. Так было и так будет. Я часто напеваю про себя, а порой и вслух. Люблю всё настоящее...
10-45 - подальше отсюда, пока совсем не поплохело.
10-50 - за углом висит телефон-автомат. Номер телефона художника-примитивиста Феди Захарова должен быть записан на задней стороне блокнота. Федя может занять до лучших времен. Он всегда меня выручал.
11-00 - позвонить Федьке.
11-05 - длинные гудки вызова. Внутри перед неизвестностью всегда все замирает. Притаивается. Ту-у-у... Ту-у-у...
11-06 - Алло, Федор?
11-15 - Федор. До него пешком далековато. Сам бы он с удовольствием подъехал к галерее, только болеет с похмелья, подняться с кровати не может. "Сына за пивом послал. Раньше как после обеда не оклемаюсь". Понятно. Опять я в проигрыше. Сколько уже на счету не в мою пользу - 99:0? "Давай до завтра, - предлагает Федор, - завтра я сам к тебе приеду. С бутылкой, если хочешь. Тебе много занять-то нужно? Немного, тогда тем более. Договорились, давай держи хвост пистолетом. Я сейчас за тебя выпью, кажись, сын пришел. До завтра". И я повесил трубку.
11-20 - прямо перпендикулярно галерее через переулок и два дома находится дом для душевнобольных. Там у меня одногруппница по институту работает. Нянечкой. Катя Стриж. Это она мне подала идею серии картин с использованием рисунков шизофреников. Она подарила мне полную папку рисунков душевнобольных. На папке, как сейчас помню, было написано: "Пытаться совместить любовь и тишь да гладь. Как веру правую и ложную равнять. Преступна даже мысль лечить лекарством душу и снадобьями скорбь из сердца изгонять". Я спросил у неё, чьи это слова. Она ответила: Хайяма. Мы все не в своем уме. Кто-то больше, кто-то меньше. Все мы нуждаемся в лечении. Только лекарства у всех разные. Кому-то помогают таблетки и уколы, кому-то - объятия любимого человека и доброе слово соседа. Каждому своё.
11-30 - идти или не идти? Вот в чём вопрос. Прийти к Кате только для того, чтобы занять денег, не дело. Я чувствую, что у неё ко мне что-то есть. Но я не могу портить ещё чью-то жизнь. Одного меня достаточно. Разве нет? Поблагодарить её за поддержку и помощь - значит, дать надежду. А я не хочу. Катя оставила живопись, бросила ради мужа и ребенка. А муж оставил её ради бутылки и шлюх. Я спросил её, когда мою картину купил коллекционер из Амстердама: "Вернешься, может, в славные ряды художников?". Она посмотрела на меня, улыбнулась: "Я нужней здесь. Тут тоже есть свои холсты и краски. Я и здесь рисую. Рисую новых людей. Помогаю им поверить в себя, найти себя. Я несу ответственность за них. За каждым штрихом, за каждой линией - человеческая жизнь. Судьба. Счастье. Люди - они, правда, не картины, но их тоже можно испортить. Так же можно не заметить, не оценить, порвать, выбросить... Поэтому я все тот же художник, а значит, я вместе с вами, и мы идем в ногу".
11-40 - сегодня не мой день. Кати скорей всего в больнице не будет. Не её смена или ещё что-нибудь. Да и в общем-то пешком ходить не привыкать. А деньги завтра мне займет Федя.
11-42 - в кармане последняя монетка. Если вытащу орлом - пойду до Кати, если решкой - пойду до дома. День-то только начался.
11-43 - орел.
11-45 - перейти дорогу. Потом в переулок. В нем полно мусора - коробок из-под обуви и пустых бутылок. Любимое пристанище бичей и пьяниц. Все мы - неприспособленцы - в одном шаге от "гордого" звания "бич". Сейчас быть бичом модно: не работаешь, налоги не платишь, целыми днями знай себе пей и бутылки собирай. А если еще в Центре занятости на учете стоишь и получаешь каждый месяц пособие - ваще красота.
12-10 - дом, где зарезали друга детства Пашку. Убили случайно не того. Перепутали. А Павлу было 16 лет. Уродам за непреднамеренное убийство дали условно. Папочка одного из нападавших кому-то хорошо позолотил лапу. Родители Паши писали Горбачеву - без толку. Потом они уехали из города.
12-25 - городская психиатрическая больница.
12-30 - Катя. Я буквально налетел на неё в дверях. Она приклеивала информацию для посетителей на дверь, когда я собрался с духом и вошел.
- Ты?! Каким ветром?
- Попутным, заходил в галерею, там ремонт. Не могли предупредить, я бы в магазине при Худфонде картины выставил.
- Деньги нужны?
- А кому они не нужны? Знаешь такого? Пускай поделится.
- У нас скоро обед. Ты голоден?
Я соврал, что нет.
- Все равно накормлю. Пойдем.
- Что, к психам?
- Новые чувства, новые переживания - разве не интересно? Не бойся, мы поедим в моей комнатушке. У меня там спрятано домашнее вино, сама ставила. Пошли.
- Все мы потенциальные клиенты этого заведения. Все без исключения. И чем больше я здесь работаю, тем больше в этом убеждаюсь.
- Тебе здесь нравится.
- Ты спросил или сам за меня ответил?
- Так по тебе видно. Сияешь вся.
- Это дневной крем. Я всегда им лицо мажу.
- Не про то я.
- Ты про сияние изнутри?
- Оно чувствуется. Ты вроде и не улыбаешься совсем - а само счастье. Кого-то нашла?
- Разве что только себя.
- Да, это самое главное. Найти себя.
- А ты разве не нашел?
- Не-а...
- Жениться тебе надо. А уж жена тебя настроит на нужный лад.
- Думаешь?
- Уверена.
- Я подумаю.
- Сколько можно думать? Действовать надо.
- У меня ни работы, ни денег... кто за такого пойдет. И жить со мной - бурлакам только под силу. Кроме картин и мыслей, ничего нет. Кот еще по кличке Шах и ботинок, который нужно заклеить.
- У тебя клея нет?
- Мы вроде только говорили о моей женитьбе?
- Этому у шизофреников не надо учиться, чтобы прыгать с мысли на мысль. Так клей у тебя есть?
- Я-а, я это, как его...
- Всё понятно. Доедай, а я сейчас.
Катя была простой женщиной, худенькой с редкими жиденькими волосами, чувственным ртом и тускло-голубыми глазами. Я бы использовал её как натуру, если бы когда-нибудь рисовал фею или девушку-эльфа. Хрупкая, почти воздушная... Как облачко... И как она сможет справиться, если огромный детина-психопат решит поразвлечься? Страшно представить... и тем не менее Катя здесь работает уже больше десяти лет. И счастлива.
Она вернулась с тюбиком клея "Момент". Мне стало неудобно.
- Вернешь, когда сможешь, - сказала она и положила клей передо мной на стол. - Ты всё еще не разучился краснеть, когда стесняешься. Брось - мы уже взрослые. А взрослые - значит сильные. Нужно уметь бороться. Везде и всегда. В конце концов и проигрыш порой победа.
Я молча слушал, дожевывал пирожное и слушал.
- Я никого не виню в своей жизни. Все кого-то ругают. Кто правительство и президента, кто родителей и общество, кто строй и политику партии, кто Бога... Я никого не ругаю. Даже себя не обвиняю в такой жизни. А какая у меня жизнь? Нормальная человеческая жизнь. Чего-то хотела, пускай не добилась всего, но ведь шла, стремилась, хотела. Да и ещё не вечер, как говорится. И ты не сдавайся. Может, тебя в медбратья пристроить, а? Ты как?
- Не понял, что?
- Пойдешь к нам работать, спрашиваю?
- Ой.
- Чё ой? Платят неплохо, общения предостаточно. Все ж лучше, чем ничего, и времени для творчества и вдохновения куча. Те картинки тебе вон как пригодились...
- Я подумаю, Кать.
- Говорю тебе, нечего думать, всё б ему думать - действовать надо. В общем, я сегодня поговорю с главврачом. А ты завтра приходи часам к восьми. Деньги на дорогу есть?
- Есть.
- Точно?
- Зуб даю.
- Слушай, может, ты зайдешь ко мне, заберешь, какие приглянутся, вещи моего бывшего. Они мне только полку в шкафу занимают. Столько лет прошло, а все выбросить жалко. Там ни разу не ношенные сапоги есть. Куртка с подкладом, как новая. Зайдешь?
- Неудобно так, Кать.
- А что неудобно? Друзья все-таки, какие ни есть, а друзья. Учились вместе... да и так...
- Зайду.
- Годика через три?
- Ну почему, на днях зайду, а сын как?
- Он уже не живет со мной. Подженился.
- Вот как. Вот время летит.
- Потому и надо торопиться жить.
Я сказал:
- Да. Надо.
14-05 - на крыльце мы были одни. Сейчас у больных сончас. Посещения начнутся после четырех. Катя напомнила о завтрашнем дне и: "Побрейся. Тебе не идет недельная щетина, или сколько она у тебя там?".
14-10 - попрощались. Я спустился с крыльца и пошел той же дорогой. Обернувшись у самого поворота, увидел Катю. Она всё ещё стояла на крыльце и смотрела мне вслед. Увидев, что я обернулся, она помахала. От неё действительно исходило сияние. Его нельзя не заметить. Оно ощутимо даже физически. Я помахал в ответ. Катя улыбнулась. Мне захотелось послать ей воздушный поцелуй, но сдержался. Улыбнувшись, зашел за дом и остановился. И, поцеловав ладонь, послал свой воздушный поцелуй по направлению к больнице. По направлению к Кате...
14-23 - долго стою за углом. Полный сил и опустошенный напрочь. Хочется бежать, лететь, пронзая синеву неба, к звездам, и в то же время хочется медленно брести по тропинкам, любуясь огненно-рыжей палой листвой... Такого со мной еще не было. Ни разу. Вот оно - Альфа и Омега. Конец и начало.
14-40 - так тихо я ещё никогда не ходил.
15-10 - а я ещё только у галереи. Рабочие заклеивают окна выставочного зала газетами и слушают орущий на всю катушку магнитофон. Поет любимая Жанна Агузарова. Что-то в жизни переменилось. Похоже, что её новая маска мне к лицу. И не надо подстраиваться, не надо прогибаться. И, может быть, там, за новым поворотом, за тем углом меня снова подкарауливает пара неприятностей - я готов. Не знаю, почему я так уверен, но готов. Потому что не один, потому что в моей жизни появился Человек. Мой человек.
15-25 - за новым углом меня ждала монетка - 5 рублей. Я поднял её и пошел к автобусной остановке, на которой нашел еще одну пятирублевую монету.
Около половины четвертого - за сегодня я выкурил только одну сигарету. Явно, что-то изменилось в мире. Достаю замятую пачку сигарет и вдруг вижу её - девушку с цветами. Она бежит навстречу юноше, в руках у него букет роз, и я знаю, что они - счастливы.
Что-то в жизни изменилось. Не только в моей. Что-то изменилось и вокруг.
Стоит только одному человеку почувствовать счастье - всё изменяется. Должно быть, так.
15-40 (если верить расписанию маршрута N5) - в автобусе стою. По правую сторону - за окном знакомые поля. Слышу, как женщина говорит мужчине, что "датчики зафиксировали какое-то колебание в воздухе. Что-то вроде воздушной волны. Как бы дыхание Всевышнего. (Поцелуй?) Оно обрушилось из космоса, и состав воздуха изменился. Воздух стал чище. Даже не чище - прозрачнее. Мы связались с центром, и нам подтвердили показания приборов. Волна была. Что это, правда, такое было, непонятно. Может, со временем узнаем. Во сколько? Приблизительно в 14-00 по местному. Ты тоже почувствовал? Землетрясение? Ну, скажешь тоже. Хотя, не знаю...".
Приблизительно полпятого - один человек плюс еще один человек - уже сила. Уже Бог. Внутри меня будто произошел сбой. В хорошем смысле слова. Сбой со знаком плюс.
Сбой (если так можно сказать) произошел не только со мной.
У садика я остановился специально, хотя уже был уверен, что меня ждет очередное подтверждение. Чудо случилось и здесь.
Дерево-распятье зацвело. Детишки собрались вокруг него с открытыми ртами. Некоторые из ребятишек плакали. Мертвое еще утром дерево за несколько часов ожило. Зеленые молодые листочки шумели на ветру и сверкали в лучах готовящегося ко сну солнца.
Я стоял и смотрел на зеленое чудо до вечера. Может, часов до семи - не могу сказать точно. Но когда стемнело, и на небе зажглись первые звезды, я пошел домой.
На пороге меня встретил Шах с растрепанной зубной щеткой и пустой миской.
Покормил кошака остатками ухи. Уже за полночь достал старые полусухие краски и на оборотной стороне рисунка с черным деревом осторожными штришками начал рисовать сегодняшнее чудо. Приготавливаясь к завтрашнему дню. Завтрашнему чуду.