Аннотация: Достаточно старая повестушка, опубликована в качестве разогрева :)))
Тетраграмматон.
Глава 1.
1.
Тело, мягкое и податливое, почти потерявшее очертания, сидит в позе лотоса на уютном диванчике. Под спину подложена свёрнутая вдвое подушечка. Ум свободен - или почти свободен. Постепенно, постепенно, постепенно он превращается в мерцание вращающихся треугольников.
Логическая сеть. В каждой из вершин треугольника - определённый аспект идеи, или ситуации. Может быть - человека? Быть может.
Правая вершина треугольника - Я идеи. Левая - не-Я, её внутренняя противоположность. Третья вершина - сама идея, её название, её суть, целостное восприятие.
Если поместить в нижнюю часть треугольника понятия всемирного значения - такие, как пространство и время, добро и зло... Тогда хочется назвать вершину треугольника как-то по-особому. Богом? Именно так; но при попытке вписать слово БОГ в вершину треугольника что-то останавливает - что-то незримое, неопределимое...
ОН? Видимо, так. ОН говорит - ты ошибся, это не ТО, это всего лишь идол, идол-символ, идол-система. Не стоит впадать в грех идолопоклонства - даже во время медитации на трёхпозиционной логической схеме.
Вот. Вот. Дыхание становится глубоким и редким, границы тела теряют себя, растворяются. Падают в небытие заслоны бренной плоти. Изображения треугольников становятся чётче и объёмнее. Невидимый луч касается правой вершины - и замирает.
"Введите образ проблемы". Комбинация картинок и ситуаций струится в точку контакта. Противоборствующие факторы располагаются в противоположных углах треугольника. Точка Сути пока ещё смутно очерчена.
По основанию треугольника начинается реверсивное движение разрозненных осколков потерявшегося единства. Извиваясь в неведомом слиянии, они ускоряются, набирают обороты. И вот плотину двойственности прорывает, поток логических и энергетических связок устремляется к третьей вершине... Контакт, вспышка - зажмурься, прикрой несуществующие здесь глаза! - и Точка Сути застывает сияющим кристаллом истины!
Третья позиция. Позиция третейского судьи, позиция мудрости. Ситуация, мучавшая его в течение целой недели, в одно мгновение становится ясной, до боли простой - и разрешившейся задолго до своего возникновения. На сердце становится легко и приятно.
Пора возвращаться. Мысленно попрощаться с магическим треугольником, сохранить его образ в памяти...
Странно - в сердцевине его безупречной структуры туманится какое-то неясное пятно, напоминающее старческий зрачок, подёрнутый катарактой. Что бы это значило? Что умудрилось укрыться от внутреннего взора? Что?
Неважно. Всему своё время. Когда-нибудь он это узнает. Сознание развивается по спирали. Сейчас он не готов смотреть в эти замутнённые неведеньем глаза.
Проблема, мучавшая его в течение целой недели, бескровно разрешена.
Сделав пару глубоких вдохов, мужчина, носящий имя Алексея Чистякова, открывает глаза.
Матовый меч Луны рассекает полутьму комнаты - и падает карающей десницей на груду нарезанных обоев и тазик с застывающим клеем.
Ремонт так и остался недоделанным. Придётся отложить новоселье до лучших времён - до следующей недели.
2.
В её руках - тонкая кисточка, обмакнутая в тушь. Перед нею - чистый лист бумаги. Вокруг неё - целый мир. Мир Земли, погруженный в сон и залитый светом холодной Луны. Перед её внутренним взором - тысячи, десятки тысяч других миров.
Миры, не похожие один на другой - и в то же время объединённые чем-то неуловимым, таинственным. Отблесками божественной гармонии и священного порядка, отголосками внутренней сущности Творца.
Замерев от восхищения, она наблюдает за тем, что происходит во Вселенной. Рука её тянется к бумаге - и начинает выводить изящные каракули. Выгнутые дугой линии, точки, галочки, значки, кружочки... Такова структура мироздания - каким она его видит.
Игра капризной кисти засеивает пространство бумажной белизны мозаикой причудливых образов. Каждый из них что-то значит, каждый отражается резонансом в энергетических потоках, пронизавших всё её существо. За каждым стоит имя, произнесённое на древнем языке.
Девушка слышит его. Звучание незнакомо - но руки знают, как отобразить его на бумаге. Высокие, угловатые, пересыщенные диагональными элементами буковки струятся по нижней кромке листа. А в правом углу - змейка, вписанная в скошенный ромбик с вогнутыми гранями. Фирменный логотип, знак управляющих кистью божественных сил. Знак веры.
Кисточка обмакивает себя в стаканчик с водой - и ложится в специальную коробочку. Галерея внутренних миров опускает занавес. Дух творца откатывается на периферию сознания.
Теперь Лана может посмотреть на творение рук своих - человеческими глазами.
В центре листа покоится изображение равностороннего треугольника с глазом посередине, опутанное змеящимися линиями. В вершинах треугольника - буковки древнего алфавита, которым дух обычно подписывает её картины. По одной буковке около каждого угла сакральной фигуры - и, кажется, четвёртая...
Четвёртая? В центре, среди вензельков и узоров... Сплетение чёрточек не особенно походит на букву - но...
Минуты две девушка пристально вглядывается в центр треугольника. Ей начинает казаться - она видит то, что находится за пределами этой комнаты... Бредущих по набережной ночных прохожих, родителей, мирно сопящих за стеной...
И - поднимающегося по лестнице брата. Невысокий, худощавый бритоголовый юноша - идёт с трудом, заметно покачивается, хватается руками за стены.
Переместив угол зрения ниже, Лана посмотрела ему в глаза - мутные и опустошённые, с расширенными зрачками; чёрные дыры внутрь черепа - почти не видно радужки... Не похоже, что просто пьяный. Не похоже. Найдёт ли в таком состоянии квартиру?
Лана отложила в сторону последнюю картину - и, подумав пару секунд, спрятала её в ящик стола, перевернув лицом вниз. Этот треугольник не закончен. Такого с нею раньше не случалось - она никогда не прерывала движения кисти, не выходила из транса, пока творение не совершало себя.
Сегодня всё не так. Впервые. И Лана не может понять, почему. Предположить, будто святой дух сам до конца не знает, что пытается ей открыть, было бы кощунством. Значит - она не готова воспринять всю полноту картины.
Она - или они? Человечество? Неужели сотворённое через неё обладает таким могуществом, такой внутренней силой? Созидание и разрушение, соединяясь вместе...
Лана почувствовала: невидимые силовые линии концентрируются в районе нарисованного глаза, сплетаясь в узлы перекрученных спиралей. Там таится неведомая сила. Там...
Но об этом потом. Девушка поднялась, вышла в коридор - и резко открыла дверь. Как раз вовремя - чтобы помочь войти брату. Раздела его - и проводила до кровати: пусть хорошенько отоспится. Главное, чтобы не стало хуже - в этом случае придётся вызывать "скорую", а уж тогда лишних вопросов не избежать.
Чтобы мешать алкоголь с наркотиками, нужно иметь крепкое здоровье и полное отсутствие тормозов. С тормозами у Дэна давно проблем нет; в смысле - нет тормозов. А вот здоровье?
Лана посмотрела на брата, просвечивая его состояние. Картинка на этот раз не пришла - но и ощущение тревоги её сердце не посетило. Значит, обойдётся - не обязательно сообщать родителям. Завтра ему придётся несладко - но он справится. Ему просто придётся.
Глава 2.
1.
- Ну, Лёшик, с новосельем! - массивная фигура Сергея Звягинцева погребла его в своих объятьях. - Извини, что без ничего - я, как всегда, решил, что моё присутствие будет лучшим подарком!
- И правильно решил, - улыбнулся Лёша. - Я всем говорю: приносите телесные оболочки для пьянства и открытые души для бесед. Другие произвели эти несложные операции более оперативно. Ты откуда с таким опозданием?
- С репетиции, - ответил Сергей и в качестве самого убойного аргумента показал висящую за спиной гитару в чехле.
- Это многое объясняет. И оправдывает. Будешь замаливать свой грех пением покаянных баллад.
- На такую меру пресечения согласен!
- Раз так - милости прошу к столу!
- Когда хорошенько напьюсь, - сказал Сергей, стягивая с себя ботинки. - И избавлюсь от ложной скромности - сыграю что-нибудь из нашего нового альбома. Своего сочинения, конечно. Хотя... У Макса инструментал послабее - но лирика по-прежнему обалденная. Его песни цепляют, а мои - просто приятно слушать.
- А вы не пробовали вместе писать? Даже странно как-то: одна команда, а пишете в разделку. Всем известно, что у Макса сильная лирика, а у тебя - аранжировки. Особенно пакистанские темки в прошлом альбоме - просто чмок! Вас бы вместе скрестить - получилось бы просто убойно! "Источник" вошёл бы в золотую коллекцию уважающего себя меломана!
- Мы пробовали вместе. Он давал мне тексты и просил обработать. Ничего хорошего не вышло. Почему - не знаю. И наоборот пробовали - на музыку положить текст. Тоже по нулям.
- Ну, ладно. У вас два внутренних стиля. Тоже здорово - этакий фирменный знак. Когда запись?
- Недели через две начнём, - ответил Сергей, осторожно заглядывая в комнату.
Основная часть компании уже сидела за столом. Паша Медведков грустными очами созерцал переполненные блюда с салатами и колбасной нарезкой. Он не ел почти два часа - и запах пищи, такой близкой и такой недоступной, сводил его с ума. Его жена Светлана, подпрыгивая на стуле и размахивая руками, оживлённо рассказывала какую-то медицинскую историю с элементами чёрного юмора.
Единственный её слушатель - младшая сестра новосёла Леночка. Сегодня она выглядит просто обворожительно: полупрозрачная блузочка удачно подчёркивает стремительную грацию точёной фигурки, узкие джинсы плотно облегают стройные, сильные ножки. Тёмные, струящиеся по плечам волосы, горячий румянец на щеках, влажно блестящие выразительные глаза...
Слушая рассказ Светланы, Леночка незаметно скашивает взор на Артёма, который одиноко потягивает сигарету за сигаретой - и делает вид, что не замечает ничего вокруг. Вид у него какой-то усталый и мрачно-озабоченный - и от этого сердце Леночки трепещет сильнее... Ей хочется прижать его к себе, обнять, сказать, что она... И ни одна проблема в мире не стоит его хмурого лика! Леночка рассказала бы, как ждала этого новоселья - ждала, что он придёт к брату, ждала его...
Артём Зеленский. Помощник районного прокурора. Он не появлялся у них в компании почти полгода - дела, дела, дела. Даже сейчас не может забыть о них - ни на минуту. Сидит, смотрит в окно, пугает каменной мимикой рассевшихся по проводам птиц...
Ну ничего - она заставит его забыть! Сегодня вечером. Наберётся смелости - и...
- А вот и я! - Сергей ввалился в комнату с широкой улыбкой. - Не ждали?
- Ждали-ждали! - подскочила Светлана. - И где тебя носит? Нам уже посуху сидеть надоело! Пашенька мой вообще с голоду умирает, а Лёша, злыдень, говорит - застолье не начинать, пока ты не объявишься! А я уже давно выпить хочу! У меня, может, похмелье после ночного дежурства!
- Я вашему анастезиологу морду набью, - лениво отозвался Паша. - У него хоть спирт-то чистый?
- Конечно, чистый! Получше вашей водки будет!
- Я водку не пью.
- Ага, конечно, - усмехнулась Светлана. - Пашенька пьёт только пиво, он похудеть боится. Пьёт и закусывает, закусывает и снова пьёт!
- Ну, хватит вам семейных ссор! - вмешался Сергей. - Сейчас все вместе будем закусывать и пить! А насчёт животика - у меня тоже есть такое дело, догоняю Пашу в последнее время... Будет у нас среди мужской половины полная гармония - два толстых и два тонких!
- Да я же так, любя, - заулыбалась Светлана, ласково тормоша мужа за щёки. - Мне нравится мой плюшевый медвежонок! Он такой мягкий и тёплый... Не хочу другого!
Паша обнял её в ответ. Объятие его было глубоким и ласковым, но выражение недовольства так и не сползло с его лица.
- Ну чего ты такой? Бука!
- Я тебе пить сегодня не дам.
- Ага, сейчас!
- Ты же ещё не знаешь точно... Может быть, может быть... Хочешь, чтобы у нас родился маленький уродец?
- Нет, конечно! Это просто сбивка цикла! У меня вообще цикл нерегулярный!
- А вдруг? И вообще, курить тебе тоже бросать пора.
- Курить брошу, я же обещала...
- Обещанного три года ждут? Тогда два с половиной осталось. Или даже два.
- Короче! - Лёша вышел на середину комнаты. - Всем тихо! Ребята, сегодня у нас праздник, сегодня моя новая квартира впервые принимает гостей, и чтобы никаких ссор не было! Всем ясно?
- Ясно, - ответила Светлана.
- Паша, я к тебе обращаюсь...
- Ясно, Лёшик...
- Это ты, наверное, от голода такой мутный. Значит - быстро к столу! Все! Леночка, с тебя бокалы и шампанское из холодильника! Прыг-скок, всё стоит на кухне, на подносе!
Леночка проворно выскользнула из-за стола и скрылась за дверью. Сергей взлохматил себе волосы и приземлился на стул. Осмотревшись вокруг, он спросил:
- Чего, так и будем при свете сидеть? Никакой эстетики художественного интима? Как насчёт задёрнуть шторы и зажечь свечи? В такой обстановке успокаивается ум и алкоголь усваивается лучше.
- О! Точно! - воскликнул Лёша. - Чуть не забыл! Тёма, шторы на замок, хватит в окно пялиться! Паша, свечи сзади тебя, в ящичке...
Паша нехотя пошевелился, пытаясь обернуться - но жена его опередила. Секунду спустя она уже искала на переполненном столе место для свечей. Переложив хлеб из двух тарелок в одну, Светлана поставила освободившуюся тарелку поближе к центру стола, достала из сумочки зажигалку - и приплавила к матовой белизне поверхности три разноцветные витые свечи таким образом, чтобы они образовывали правильный треугольник. Девушка попыталась их зажечь - но с помощью перевёрнутой зажигалки сделать это было практически невозможно. Пламя лизнуло ей пальцы - и она, ойкнув, выронила маленького горячего злодея на стол... И жалобно прижалась к мужу.
Ещё минуту назад недовольный и ворчливый, Паша вдруг преобразился, засиял изнутри испуганно-виноватой заботой и искренним состраданием. Он обнял жену - и, поглаживая её по голове, принялся приговаривать:
- Ну, любвя, ну, не плачь, покажи ручку, какой там ожог... Давай под холодную воду, а?
- Там нет никакого ожога, - ответила Светлана.
- Дай посмотреть.
- Я знаю, что нет. Я просто испугалась.
- Не бойся, маленькая! Дай мне пальчики - я их поцелую.
- Не дам. Ты их опять замусолишь.
- Ну дай тогда тебя поцелую...
Пока молодые разбирались с обожжёнными пальчиками и друг с другом, Артём поджёг все свечи от одной спички - а потом, перевернув её, схватился за головешку на сгоревшем конце и успел зажечь ещё и собственную сигарету, бог весть какую по счёту за этот вечер.
В этот момент в дверях появилась Леночка. В руках у неё был поднос, на котором стояли бутылка шампанского и бутылка водки, а также бокалы и стопки по числу присутствующих.
- Я вижу, у вас уже всё готово, - сказала она с улыбкой. - Я думаю, самое время выключить свет.
- Да, неплохо бы, - начал Алексей и уже направился к выключателю, но Леночка опередила его.
Не выпуская из рук подноса, она повернулась, выскользнула правой ногой из пушистой тапочки - и медленно, грациозно, сохраняя равновесие, начала поднимать её вверх. Все присутствующие замерли, ожидая услышать звон бьющегося стекла. Но этого не произошло. Изящная ножка поднялась на уровень выключателя - и застыла на пару секунд, выдерживая драматическую паузу; после чего пальчики в белых носочках согнулись - и свет в комнате погас. Так же медленно, как поднимала, Леночка опустила ногу на землю и вновь погрузила её в тёплые недра пустующей тапочки.
- Ну ты даёшь, - выдохнул Алексей. - Больше так не делай.
Леночка скорчила брату умильную гримаску.
- А мне понравилось, - сказал Сергей. - Очень эстетичная композиция. На шаткой грани статики с динамикой, плюс элемент утончённого эротизма... Захватывающее зрелище!
- Спасибо! - поклонилась Леночка и выжидательно посмотрела на Артёма.
- Хорошая растяжка и отменная координация, - отметил он, поймав не себе её взгляд. - Но я слышал, как дрожали фужеры. Ты волновалась, и волновалась заметно.
- Конечно, волновалась! Представляешь, что бы со мной Лёша сделал, разбей я хоть один фужер? Это же не случайность, это намеренный выпендрёж! Так, братик?
- Конечно! Но по причине праздника тебя прощаю - если пообещаешь впредь быть паинькой.
Вместо ответа Леночка высунула в щёлочку между зубами кончик языка.
- Твоё сознание не пребывало в спокойствии, - продолжил Артём. - Попробуй последить за дыханием.
Девушка резко повернулась к нему. Глаза её обожгли горячие искорки обиды. Она сделала это для него! Она хотела, чтобы Артём восхищался, гордился ею! Если бы он знал, как она боялась ошибиться, показаться некрасивой и смешной! Каких усилий ей стоило, чтобы руки её дрожали вот так - легко, незаметно, отражаясь только в звоне соприкасающихся бокалов... "Следи за дыханием!" Бесчувственный болван!
- А ты сам сможешь сделать так же? Не так, лучше - чтобы не было звона? А? Я буду стоять рядом и слушать!
- Смогу, - ответил Артём.
Вызов принят. Он подошёл к Леночке, взял у неё из рук поднос...
- Ну вот, началось, - покачал головой Алексей. - Если разобьёшь - сам будешь убирать.
- Тёма не разобьёт, - сказал за него Сергей. - Давай, Мастер, покажи класс!
Артём решил усложнить себе задание. Он держал поднос одной рукой - вернее, тремя пальцами правой руки, большим, указательным и безымянным. Установив на пальцах поднос, он зафиксировал себя в подобие скульптурной композиции.
Каменная статуя.... Ни один мускул не шелохнётся... Нога начинает подниматься вверх. Напряжения мышц и связок плавно перетекают друг в друга, изменяют конфигурацию тела, не теряя при этом каменности и фундаментальности...
Вверх. Включить свет. Вниз. Снова вверх. Выключить. Вниз. И опять вверх. Такое ощущение, что Артём делает утреннюю гимнастику, и его не затруднит повторить это несложное действо нужное количество раз.
- Достаточно, - произнесла Леночка поникшим голосом. - Ты победил.
- Я и не соревновался, - ответил Артём, ставя поднос на стол. - Просто показал, что такое возможно - чтобы не звенели бокалы.
- И доказать, что не потерял форму даже сейчас, когда перестал заниматься?
- Я не перестал. Занимаюсь каждый день - просто времени на тренерскую деятельность не хватает.
- Жаль, - Леночка опустила глаза. - Я бы хотела снова у тебя поучиться ... У нас скоро соревнования - чемпионат области среди юниоров. Придёшь хотя бы посмотреть?
- Если выберусь - обязательно. Ты была моей любимой ученицей. Приятно будет видеть твои успехи.
- Любимая ученица... Как любимая игрушка, только поинтереснее? Она живая и сама шевелится - безо всяких там батареек и заводных ключиков...
- Не надо так. Прошу тебя, не надо...
- Прости, - в уголках её глаз блеснула слезинка. - Я не хотела...
- Это ты меня прости...
Артём вдруг почувствовал, как что-то живое, трепещущее, давно уже потерянное и позабытое, затеплилось у него в груди. Ему мучительно захотелось обнять Леночку - эту милую, преданную дурашку, до сих пор не позабывшую свою детскую влюблённость... Подумать только - целых восемь лет прошло с тех пор, как она впервые переступила порог секции по айкидо! Артём тогда учился на юридическом и подрабатывал инструктором. Конечно, он всё замечал. Её взгляды, её смущение, лихорадочный румянец на щеках, желание покрасоваться эффектным приёмчиком, фанатичное стремление добиться успеха в занятиях - всё для него и ради него...
Он всё замечал. Но что он мог поделать? Ей было всего одиннадцать, когда они познакомились. И четырнадцать, когда Артём закончил университет, прервал тренерскую карьеру - и начал карьеру в прокуратуре. Между ними не могло ничего быть... Потому что не могло. Потому что... Почему???
- Ну что ж, хватит аттракционов, - сказал Алексей. - Настало время затуманивать рассудок и набивать желудок. Все к столу - и поздравлять меня! Быстро!
Артём галантно пододвинул Леночке стул и сел напротив. Достал из пачки очередную сигарету, покрутил её в руках, сделал пару глубоких вдохов, почувствовал горечь в лёгких - даже какое-то лёгкое удушье... Пранаяма и курение несовместимы.
Он сломал сигарету пальцами - и бросил её остатки в пепельницу. Налил Леночке полный бокал шампанского, жадно вылавливая её взгляд... Но она продолжала упорно рассматривать зелёный геометрический узор лежащей на коленях салфетки.
2.
Тосты сыпались один за другим, новосёла поздравляли, новосёла хвалили, желали ему долгой и счастливой жизни на этой жилплощади - и чтобы здесь поскорее поселилась та, которую он полюбит и которая полюбит его...
Светлана весело напивалась и источала анекдоты. Паша ласково бурчал на неё, самозабвенно работая челюстями. Сергей сидел на диванчике, скрестив ноги, смаковал принесённый с собою абсент - и разминался исполнением известных песен из репертуара "Алисы", "Кино" и "Крематория". Алексей сидел рядом с ним на полу - и самозабвенно подвывал ему не очень естественным, слишком глубоким для себя голосом.
Артём и Леночка продолжали сидеть друг напротив друга, глотая рюмку за рюмкой и упорно не поднимая глаз. Даже невооружённым взглядом было видно, что между ними что-то происходит. Что-то глубокое, сокрытое от глаз... Никто не тормошил их, не прерывал тягостного молчания, не привлекал к всеобщему веселью. Наоборот, все стремились оставить их наедине...
Первым не выдержал этого странного противостояния Артём. Он достал из пачки сигарету, покрутил её в руках, решая, не сломать ли её так же, как несчастную предшественницу - но передумал, встал и вышел на балкон. Выпуская клубы дыма в красный закат, он снова и снова вспоминал свою маленькую ученицу... Времена, когда она была ещё маленькой... Да, Леночка выросла. И оформилась в обворожительное стройное создание с прекрасной пластикой движений. В людях Артём особенно ценил красоту жестов, пружинистость походки, удачный выбор позы... Всеми этими достоинствами Леночка обладала сполна. Её внутренняя динамика была насыщена силой и упрямством - но при этом не теряла какой-то особой тонкости и нежности...
Балконная дверь за его спиной скрипнула. Артём не стал оборачиваться - он почувствовал, что пришла она. По кошачей гибкости отражённого от неё тёплого ветра, по неуловимо терпкому аромату разгорячённого алкоголем тела...
Зажигалка скрежетнула кремневыми колёсиками. Пламя вспыхнуло - и погасло. Леночка грациозно облокотилась на перила, специально задев Артёма плечом - и глубоко затянулась. Демонстративно, вытянув шею вперёд и вверх, сложив губки в трубочку, прикрыв глаза... Затянулась - и тут же зашлась в приступе кашля.
Артём резко повернулся, вырвал у неё из пальцев сигарету - и выбросил в окно. Прокашлявшись, девушка достала из пачки другую и снова прикурила - но Артём отнял и её, больно сжав её цепкие тонкие пальцы.
- Что ты себе позволяешь?
Леночка замахнулась на него, но Артём вовремя перехватил удар - и, пропуская его по инерции вовнутрь, заломил девушке руку.
- Хочешь меня покалечить? - ей пришлось пригнуться к земле, чтобы не вывернуть сустав. - Валяй! Ублюдок! Ненавижу!
Леночка попыталась вывернуться, но Артём сменил захват и прижал девушку к себе. Она пробовала пинаться, но он легко блокировал удары. Побултыхавшись в его объятиях с минуту, Леночка бессильно обвисла и зашлась в рыданиях. Только тогда Артём соизволил её отпустить.
- Прости. Я не хотел сделать тебе больно.
- Какое ты имеешь право? - прошептала девушка, опустив глаза. - Почему? Зачем ты лезешь не в своё дело?
- Ты вышла на балкон не для того, чтобы курить, - сказал он. - Ты вообще не куришь. Поэтому.
- Да?
- Да.
- И для чего же я, в таком случае, вышла?
- Поговорить со мной.
Леночка подняла глаза. Артём... Застывший перед нею, как статуя. Полый изнутри. Никакой. Ему не стыдно за произошедшее. Ни капельки. Он спокоен. Холоден. Уверен в себе, уверен в собственной правоте. Железобетонный, непоколебимый... И голос отливает звоном дамасской стали... Господи, как же её угораздило влюбиться в Терминатора?
- Ага... Поговорить с тобой, - горько усмехнулась девушка. - Или позволить тебе поиздеваться... Я мазохистка, разве не похоже? Ударь меня! Сильнее, ты сможешь, я верю! Потуши сигарету об мою грудь! Ты палач, Тёма... Ты сам этого не подозреваешь - но ты именно палач. Я только что это поняла. Тёма... И имя у тебя тёмное, и профессия - людей по тюрьмам рассаживать стройными рядами!
- Преступников, - заметил он.
- Преступников. Или тех, кого можно признать преступниками. Разве не так же поступают палачи?
- Палачи казнят. А мы...
- А вы - заставляете их казнить! - воскликнула Леночка. - Вдвойне палачи! Вам не приходится смотреть в глаза умирающих - вы перекладываете это удовольствие на плечи других! Вы и их тоже казните! Вы...
- Такова система правозащиты.
- Никакая это не правозащита! Это правоподавление! Ненавижу всё это! Ненавижу!
- Зачем тогда на юридический пошла, с таким-то отношением к делу? - спросил Артём и тут же осёкся.
Его вдруг бросило в жар. Неужели... Опять ради него? Так же, как айкидо, как... Нет, не может быть! Чтобы она во всём захотела походить на него - настолько, что... Нет, она другая! Он никому не пожелает стать таким же: слишком неуютно с людьми, и ещё неуютнее - наедине с своими мыслями... Господи, что он сделал с бедной девочкой? Похоже, ей действительно противна наша судебно-исполнительная система. Она всё равно не сможет в ней работать. Боже, зачем она...
- Я поняла, зачем, - сказала Леночка. - Только что поняла.
- Зачем - что?
- Зачем я пошла учиться - и ради чего стоит продолжать... Чтобы бороться с такими, как ты. Я стану адвокатом. Никогда не пойду в прокуратуру - там работают палачи.
- Значит, я палач, - медленно произнёс Артём. - Мило...
- Очень мило. Ты даже не представляешь, как. Ты чуть не убил меня, считая, что поступаешь правильно. А ты всегда поступаешь правильно - вот в чём весь ужас. Ты не злой, не жестокий... Ты просто палач - честный и самоотверженный служитель культа справедливости - какой её видишь ты.
- Я палач, - горько повторил Артём; это прозвучало как признание. - Прости...
- За что? Просто ты такой... Иногда мне страшно рядом с тобою.
- Тебе страшно. Но ты не уходишь, не бежишь от меня. Почему?
Девушка посмотрела ему в глаза. Взгляд её, воспалённый и влажный, казалось, умолял его... Умолял взять - и никуда не отпускать.
- Неужели ты так ничего и не понял?
- Понял. И намного раньше, чем ты думаешь - ещё тогда, восемь лет назад... Но тогда я ещё не знал, что я тоже... Что ты... Тоже очень нужна мне. Очень.
Глаза Леночки вновь наполнились слезами. Артём зажал в руках её ладонь. Подержал несколько секунд и поднёс её к губам.
- Я был сегодня неправ. Я...
- Не надо. Ты хотел как лучше - я чувствовала твою заботу...
- Желание может расходиться с действительностью.
- Молчи. Лучше обними меня...
Леночка всхлипывала и подрагивала у него на груди. Поглаживая её по голове, Артём чувствовал, как намокает слезами его рубашка...
Жаль, что он не умеет плакать... Впервые в жизни - жаль...
3.
Снизу, из тьмы, укрывающей череду расположенных один над другим балконов, раздался подозрительный шорох. Затем ему на смену пришло какое-то невнятное бормотание - и звук, напоминающий шуршание одежды. Леночка вздрогнула - и прижалась к Артёму ещё сильнее.
- Что это? Там?
- Не бойся. Молодёжь, наверное, балуется.
- Да нет... Или да? Ничего не видно! Какая тёмная ночь!
Леночка высунулась из проёма балконного окна чуть ли не всем телом - и посмотрела вниз... А там, цепляясь за уступы и щели, постоянно срываясь - и всякий раз каким-то чудом удерживаясь от падения, по балконам карабкалось странное существо. Настолько несуразное, что его трудно было назвать человеком. Малорослое и бритоголовое, оно упорно продвигалось к своей неведомой цели - неведомой, судя по всему, даже него самого. Срываясь и ушибаясь об бетон, оно невнятно материлось, сплёвывало в пространство - и продолжало подъём.
Когда существо оказалось всего на этаж ниже, Артём взял Леночку за руку - и оттащил в глубь балкона. Обнял - и шепнул ей на ушко, чтобы она успокоилась; нужно подождать и последить за действиями пришельца...
Грязная, оборванная фигура просунулась в проём балконного окна... Человек. Подросток - лет пятнадцати, не больше. Руки его, изодранные и распухшие, оставляли кровавые разводы на стёклах. Одежда порвана и заляпана штукатуркой, которую он обтёр со стены. Глаза - пустые и невидящие, лицо - землисто-серое.
Мальчик потянулся к двери, порываясь войти в комнату - но Артём грубо схватил его за руку и повалил подсечкой на бетонный пол. Парнишка глухо замычал.
- Зачем ты так? - возмутилась Леночка. - Отпусти его!
- Я знаю, что делаю. Он опасен и непредсказуем.
- Он? - девушка недоверчиво покосилась на свернувшийся в углу оборванный и окровавленный комочек.
- Ты видела его глаза? Обыкновенный наркоман. Нужно вызвать милицию, и поскорее.
- Может, сначала "скорую"?
- Может быть. А лучше - и то, и другое.
- Сначала надо втащить его в квартиру.
- Давайте его сюда, - сказал появившийся на пороге Сергей. - И никуда звонить не надо. Медицинскую помощь Светочка может оказать - она уменка, справится.
- А как насчёт милиции? - поинтересовался Артём. - Кто может оказать услуги по задержанию? Мне по должности не положено - полномочия не те.
- Никто, - ответил Сергей. - Я знаю этого парня. Это Дэн Исаев, гитарист и вокалист "Рваного месяца". Группа молодая, но уже успела себя зарекомендовать. Мы с ними в прошлом месяце выступали - они на разогреве. Талантливый парнишка - но у него нелады с наркотой.
- Да уж, нелады, - ухмыльнулся Артём. - Это ещё мягко сказано. Как бы не было передозировки! Если он сдохнет у нас на руках - кто будет отвечать? Нельзя таких выгораживать, они опасны для общества. Пусть он и талантливый, и добрый - но под кайфом совершенно себя не контролирует и может сотворить что угодно. Поэтому он - потенциальный преступник. Увы.
Артём брезгливо потрогал скорчившегося подростка носком ноги. Тот замычал, но даже не пошевелился: утомился за время отчаянного подъёма по балконам - и решил немного поспать.
- Ему нужна помощь, - тихо произнесла Леночка. - Всё-таки живой человек - не изверги же мы, в конце концов!
Артём опалил её взглядом, но промолчал. Он и так сегодня наговорил лишнего.
- Итак, мнения разделились, - подвёла итог вездесущая Светлана. - А пусть новосёл решает, что с гостем делать! Как он решит - так и будет. Возражений нет?
Артём что-то пробубнил про законность - но его никто не услышал. Лёша вышел на балкон - и скомандовал занести беднягу в дом.
Парнишку раздели догола и уложили на свежую простыню - Леночка застелила диван, чтобы не запачкать его кровью. Одежду, изодранную и заляпанную грязью, бросили в ванну.
Светлана заботливо суетилась над пациентом, раскидывая распоряжения друзьям - принести воду, салфетки, достать аптечку, одноразовый шприц... Вскоре все присутствующие были вовлечены в озабоченную беготню по квартире.
Только Артём продолжал угрюмо стоять в дверях, скрестив руки на груди и отстраненно наблюдая за происходящим - со странной смесью раздражения и стыда. Стыда за то, что он не такой, как все - будто и не человек вовсе, а биоробот.
Леночка права - Терминатор. Артём раньше не замечал за собою, что настолько очерствел - буквально одеревенел изнутри. Ни сострадания, ни жалости - воплощённый вердикт, звенящий металлом наручников.
Палач.
Мельтешение вокруг юного наркомана утихло. Удовлетворённая и уставшая, Светлана ушла на кухню пить кофе.
- Как он? - выдавил из себя Артём.
- Выкарабкается, - подняла глаза Леночка. - Света так сказала.
- Хорошо.
Пустое, безжизненное слово. Не хорошо. Не хорошо.
- Это всё?
- Что - всё?
- Больше ничего не скажешь? Не продолжишь мысль? Например - хорошо, что проблем с трупом не будет. Или...
Оправдываться Артём не стал. Не стал вообще ничего говорить. Он просто обнял Леночку - нежно-нежно, как никого и никогда не обнимал... И тут же почувствовал - никого и никогда не сможет так же.
Никогда.
Эта девушка - единственное, что связывает его с миром людей, единственное, что делает его человеком. Её глаза, её дыхание...
Что-то ломается, рушится в пропасть. Стираются границы. Сбой в программе. Трещина появляется, разрастается и змеится. Падают тени на звёзды. Всё не так, не так...
Артём грохнулся перед девушкой на колени - и, уткнувшись ей в ноги, зарыдал.
4.
На душе у Ланы неспокойно. Тревога разрастается, ширится, заливает её изнутри. Становится тяжело дышать.
Девушка мысленно просканировала свою квартиру. Родители дрыхнут, как ни в чём не бывало. Отец пьяный, у мамы - давление под 200, лучше её не беспокоить. Дэн... Маленький стервец, опять вляпался! Братик...
На телепатические запросы не отвечает. Вместо туманного диалога соприкасающихся сущностей - поток ментальной мути, словно в подвале прорвало трубу.
Обещал ведь, что не будет колоться! И переломался вроде - полторы недели колбасился; всё это время Лана держала его за руку - и молилась, молилась... Не помогло.
Нужно расслабиться - и попросить у Него совета. Взять в руку кисточку, достать лист белой бумаги - и позволить Ему творить.
Во так... Сочетания линий и символов сливаются в затейливую вязь. Лана не размышляет и не оценивает - просто наносит их на бумагу, пока Он не решит, что главное уже сказано...
Сказано. Кисточка ныряет в баночку - спать, до следующего раза, до следующей ночи. Лана закрывает глаза - и тут же открывает их вновь. Изображение мира становится чётче и объёмнее, присутствие в реальности всё ощутимее.
Лана перевела взгляд на только что нарисованную картину... Обыкновенный телефонный номер! Семь цифр, в классической разбивке 3-2-2, написанные зловещим готическим шрифтом.
365-79-06. И имя - Чистяков Алексей. Спросить Алексея.
Лана подошла к телефону - и, прежде чем набрать номер, на минуту задумалась. Чистяков Алексей... Где-то она слышала это имя - но не в прошлом, не в прошлом. Может быть, в будущем?
Хватит гадать - сказала она себе и пробежала пальцами по кнопкам.
В трубке раздались гудки. Лана почувствовала, как нарастает внутреннее напряжение. Губы пересохли - девушка прошлась по ним языком. Потом ещё раз. И ещё. Что-то должно случиться - сейчас, когда на смену гудкам придёт голос.