"Сущность человека -- в удивительной способности привыкать ко всему. Нет в природе ничего такого, к чему бы человек не притерпелся. Вероятно, Бог, создавая человека догадывался, на какие муки его обрекает, и дал ему огромный запас сил и терпения.
(Братья Стругацкие. "Трудно быть богом")
"Дело не в дорогах, которые мы выбираем...
Дело в том, что внутри нас заставляет
выбирать эти дороги..."
(О.Генри)
Глава 1. "Путь в неизвестность"
Зима началась рано, слишком внезапно. Вот только отпраздновали день осеннего равноденствия, как на третий день начал падать первый снег. Для двадцать шестого сентября - по современному ему календарю - и ровно на тридцатый день от начала месяца Аушвасы (Лошади) по календарю ариев это было рановато. Племена Великого Народа и присоединившиеся к ним племена угров отправились вдоль известных им издавна рек Джатии и Надии на юг к Ауквате Напате, Аральскому морю, путь к которому пролегал по высохшей за лето степи, вдоль сильно обмелевших рек. Там, на северном берегу Арала, должны были соединиться в единую колонну все тридцать племён, решившихся на Исход, чтобы, перезимовав, ранней весной отправиться дальше на юг, в вожделенную Страну Вечного Лета.
Сейчас, лёжа в изнеможении после последнего отчаянного марш-броска к желанной воде на горизонте, на теплой овечьей шкуре, расстеленной на холмистом, поросшем тростником и кустарниками берегу Арала, Дима корил себя за легкомыслие. Только спустя сто дней после изнурительного перехода по замерзшей степи, лишь слегка прикрытой тонким покровом суховатого снега! Он, как оказалось, плохо представлял себе, с какими трудностями может быть связан вроде бы, на первый взгляд, не такой уж трудный и далекий переход для огромной массы людей, мужчин, и женщин с детьми. Три дня они шли через холодную степь, проходя в день не более тридцати километров, а идти предстояло почти полторы тысячи километров пути. На отдых давался один день, чтобы набираться сил и починить упряжки и телеги. Тогда же охотники выходили в степь поохотиться на редкую в это время года дичь, чтобы принести соплеменникам хоть немного свежего мяса, вместо всем надоевшей солонины, и сварить бульон для подкрепления сил ослабших или заболевших сородичей. Больных, заботливо укрыв теплыми одеялами, укладывали на телеги, а сами шли пешком следом за понуро бредущими быками и вьючными лошадями.
Медленно катились повозки по неровной промерзшей почве, подпрыгивая на кочках. Ломались, налетев на камень или промерзший до твердости камня комок земли телеги и арбы. Вся колонна останавливалась, с удовольствием пользуясь внезапной передышкой, пока чинили поломавшуюся ось или меняли колесо на телеге, арбе или колеснице. Часто бывало, что, поскользнувшись об замерзшую лужу, об трещины и ямы, ломали ноги быки и кони. Тогда угрюмые и молчаливые мужики, хватались за ремни упряжи и впрягались в хомут, чтобы дальше тащить грузы и пожитки вместо павших ездовых животных. Арии своих не бросали!
По совету Димы арии сделали сани и, когда на пути попадались заснеженные участки, в них впрягли по восьмерке собак, чтобы перевозить легкие грузы. Но даже среди собак этот трудный путь смогли выдержать не все. Павших животных тут же разделывали и свежевали на мясо, шкура шла на подстилки и седла, а кости вместо дерева шли на "запчасти". Поскольку сухое дерево встретить в этой холодной пустыне теперь было редкой удачей, в ход пошли высушенные кости вместе с собранным навозом в качестве топлива для костров, для обогрева и для приготовления пищи. Гораздо чаще им встречался низкий колючий кустарник и его тут же почти весь вырубали на хворост. Иногда им по пути попадались колодцы, но чтобы добраться до воды, нужно было спуститься в сруб или яму, обвязавшись веревкой, и разрубить топором или молотом ледяную корку. Чаще всего собирали в котлы куски снега и льда, и их уже растапливали, чтобы на скорую руку заварить травяной чай или похлебку с зерном и мясом.
Но хуже всего были насекомые-паразиты, водившиеся в складках шерстяных одеял и хорошо выделанных шкур, разносившие тиф. Даже курение ароматных трав и загодя взятых с собой веточек хвои не помогали. Ко всем бедам добавилась ещё и пневмония, вызванная переохлаждением и косившая и старых, и малых. Диму тоже эта напасть не обошла стороной, и он две недели переболел на, так сказать, общих основаниях, трижды будучи на грани отправления в страну предков. Но всё же многие - и Дима в том числе - были спасены благодаря травяным и ягодным отварам, сделанным по советам Тойво и его соплеменников-лекарей. Отвар из хлеба с белой плесенью спас жизни очень многих ариев, но они даже не догадывались, что это средство будет открыто повторно лишь три тысячелетия спустя.
Даже могучие воины и совсем юные девы сгорали буквально за три-четыре дня, что уж говорить о стариках, все же решившихся, вопреки всему, двинуться в путь. Тогда, остановившись на ночь, и разжигая костры на вершине холма, угрюмые воины лопатами и заступами долбили едва оттаявшую землю, чтобы умершие от коварной хвори могли обрести покой в наскоро выкопанном кургане. В этих курганах хоронили всех: и знатных, и незнатных, и вождей, и слуг, потому что топливо стало цениться также как пища. Каждому умершему в могилу клали только кусок мяса, горшочек с кашей и кружку пива. Это все, чем живые теперь могли поделиться с мертвыми. Даже положить в могилу коня, овцу или козу было теперь неслыханной и непозволительной роскошью. Исключение делалось лишь для собак. Вся степь между Уралом и Аралом покрылась тысячью таких наскоро сооруженных курганов. Дима с горькой иронией думал о том, как археологи будущего будут чесать затылки над датировкой этих захоронений и придумывать все новые и новые археологические культуры.
В шатрах, в которых уставшие до изнеможения люди устраивались на ночлег, было всегда холодно. Пронизывающий холодный ветер всегда находил лазейки между натянутыми поверх промасленного сукна шкурами. Разведенный в шатре очаг позволял лишь согреть воды и приготовить немного пищи, но не спасал от холода. Люди грелись, ложась прямо в одежде, накрываясь одним одеялом, и тесно прижавшись друг к другу. Но, к счастью, трудности только сплотили родичей ближних и дальних. Даже некогда перессорившиеся родственники и друзья теперь, на фоне лишений и тягот долгого пути через замерзшую сухую степь, снова помирились и забыли о старых обидах и спорах. К величайшему удивлению Димы, никто не роптал на вождей, поведших их по этой полной трудностей и тягот дороге, никто не проклинал судьбу, никто не выражал недовольства.
Не раз и не два Дима задумывался над тем, что, может быть, не тот народ избрал себе Яхве. Эти люди бы не стали вести себя так, как описывала Библия евреев, выведенных из Египта Моисеем. Никто не требовал повернуть назад. Люди понимали, что они уходят от голодной смерти. Пусть они уходили в неизвестность, пусть дорога была полна опасностей и лишений, но это был шанс выжить. Безусловно, поначалу, когда начались первые смерти от истощения, часть браминов во главе с Вайшнавой попытались было возмущать народ, подзуживая, что, мол, вот смотрите, к чему привело ваше своеволие и непослушание. Но кшатрии их быстро заставили заткнуться - кого силой, кого убеждениями - и даже старший сын Вайшнавы по имени Вишнават неожиданно поддержал братьев Адитьев, и, косвенно, их названного брата Арьямана. Тогда уже, сразу помрачневший, старый жрец окончательно смирился и прекратил подстрекать народ к бунту. Налицо был конфликт поколений, и старшее поколение тут явно проигрывало, рискуя потерять остатки своего авторитета.
Поток его воспоминаний прервал Тойво, незаметно подошедший со стороны моря. В тусклом свете заходящего зимнего солнца, Дима едва узнал друга. Обычно пухлощекий и упитанный, Тойво заметно похудел, его лицо осунулось, щеки ввалились, и весь его вид говорил о сильной усталости.
- Приветствую тебя, Дьима! Я бы поостерегся лежать здесь, на холодном ветру, после такой тяжелой болезни...
- У меня такие болезни были каждую зиму. С моря всегда дуют в зимнюю пору холодные ветры, несущие туман и слякоть.. и многие болеют, но потом выздоравливают...
- Ну, как знаешь. Я вот думал рыбу пойти с кем-то половить, да вот не с кем. Арии, оказывается, вообще рыбу не ловят - на лице Тойво застыло выражение крайней печали и разочарования.
- Как это не ловят? - изумился Дима.
В вихре событий ему вообще было некогда замечать подобные бытовые мелочи. Но и правда - рыбу на его стол никогда не подавали.
- Да вот так. Стоит мне сказать, мол, "не хотите ли рыбку половить в море?", как на меня вытаращат глаза, и тут же куда-то стараются уйти с глаз долой, делают какие-то отворотные знаки, и что-то бормочут...
- Странные дела - пробормотал Дима. - Или у них запреты какие-то на этот счет имеются?
- А мне откуда знать? - Тойво только развел руками. - Может, когда-то кто-то у них рыбой отравился в незапамятные времена, вот жрецы и запретили им рыбу кушать... или костью рыбьей подавился?
- Но ведь у некоторых рыб костей нет! Например... как там по вашему будет? - Дима тщетно пытался вспомнить название хоть одной рыбы из класса осетровых. - Такая большая рыба, с шипами, костей нет, икра у нее очень вкусная...
- Токхал? - спросил Тойво. - В наших краях эта рыба весьма редкая!
- А вот здесь воды этой рыбой просто кишат. Хоть руками лови или расставляй сети...
- Так-то оно так - вздохнул Тойво, кивая. - Да только вот где столько льна на сети найти?
- А конский волос зачем? Да и приманить его можно на любую мелкую рыбку. Уж ее-то сетями в два счета наловить можно!
- И откуда ты это все знаешь? Неужели сам эту рыбу ловил? - изумился Тойво
- Нет, не ловил - признался Дима нехотя - Отец мой любил рыбачить, и много за ужином про свои успехи рыбацкие рассказывал. Вот и запомнил я кое-что из его рассказов. Сам я не шибко терпеливый, чтобы с удочкой сидеть... Поищи среди своих сородичей рыбаков, наловите рыбу и сделайте уху для пробы...
- Разве что уху - сказал Тойво с сожалением - Тут рыбу и коптить негде, и вялить не на чем, соли много, да солнце уже холодное, не греет. Жарить долго, и дров не напасешься...
- Зато высохших ароматных трав раздолье. Приправите уху, так чтобы никто и не догадается...
- Да они, поди, и рыбу не едали, и даже не знают, какова она на вкус.
- Но рыбий запах с непривычки покажется, мягко говоря, не аппетитным!
Их разговор прервал вестник со стягом Верховного Правителя Индры:
- О Арьяман - вестник почтительно склонился в поклоне - тебя и твоего слугу вызывает Ажьяраха Индра...
Дима с сожалением поднялся, отряхнул одежды и поплёлся за Тойво. В походной резиденции Индры, составленной из сцепленных друг с другом больших фургонов, собрались вожди и жрецы всех тридцати племён. Было тесно, но, по крайней мере, тепло. Ждали Индру, который уединился с вайшьями, отвечавшими за провиант и просто за снабжение похода. Вот, наконец, появился хмурый и сосредоточенный Индра.
- Приветствую вас, о лучшие люди Великого Народа! У меня, к сожалению, не особенно приятные известия...
Присутствующие насторожились и зашептались - после всех перипетий похода, казалось, хуже уже быть не может. Индра поднял жезл, призывая к вниманию:
- ... дело в том, что нам катастрофически не хватает еды и дров, чтобы прокормить и обеспечить всех. Нам нужно опять разделиться. Часть Великого Народа, в основном, самые слабые и беспомощные, останутся здесь под охраной охотников и воинов. Остальные - откочуют вдоль берега Ауквате Напате на юго-запад. Карта Богов нам подсказывает, что примерно в тридцати днях пути отсюда, в море впадает большая река. Там, в устье, больше дичи и травы для животных - Индра снова переждал волну шепота и продолжил - Сейчас вы все вернётесь в свои лагеря и определите на месте, кому оставаться, а кому покинуть нас. Идите, братья, и помните, что мы расстаёмся ненадолго, только до весны...
Люди стали торопливо прощаться и покидать ставку. Им предстоял нелёгкий выбор.
Индра устало опустился на скамейку и поднял погрустневшие глаза на замерших в ожидании распоряжений Варуну, Митру и Диму:
- Знаете, братья мои, я в последнее время ловлю себя на мысли, не ошиблись ли мы, не поторопились ли? Может, нужно было подождать до весны? Но что сделано, то сделано. Сейчас главное - это сберечь людей...
Ажьяраха тряхнул головой, отбрасывая печальные думы, и уже вполне привычным тоном распорядился:
- Вы, братья, займитесь формированием отрядов, времени в обрез. А ты, о Арьяман, останься, у тебя будет другая задача...
Когда они остались вдвоём, Индра пристально взглянул Диме в прямо глаза и вполголоса попросил:
- Погадай-ка на своих рунах, о Арьяман. Хоть я и не суеверный, но сейчас мне, как никогда, нужен совет Богов...
Дима согласно кивнул головой и рванул в свой фургон. Там он долго рылся в своих вещах в поисках мешочка с рунами, которыми давненько не пользовался. Наконец, найдя, он направился к выходу, но наткнулся взглядом на растерянное лицо одной из своих бывших наложниц, а теперь просто служанок, по имени Синилга.
- Что произошло, Синилга? Ты хочешь мне что-то сказать?
- Хозяин - девушка упала на колени и обхватила ноги Димы руками - Хоть ты разлюбил Синилгу, но Синилга всегда будет тебе верна и благодарна! Хозяин, тебе и многим другим грозит большая опасность! Рабы-дашаса и некоторые из слуг-манси сговариваются убить хозяев...
Дима опешил. Такого поворота событий ни он, ни арии явно не ожидали.
- Это точно? Откуда ты знаешь? - спросил он строго, поднимая девушку на ноги - Это очень серьёзное обвинение!
- Хозяин, Синилга сама слышала! У них главный - дашас Урзак, он надзиратель за рабами. Остальных по именам я не знаю, но могу показать!
- Хорошо, оставайся здесь и никуда, слышишь, никуда не выходи. Я скоро вернусь!
Юноша поспешил к Индре. Гадание отошло на второй план. Бунт рабов - это куда серьёзнее. И решать проблему нужно срочно, пока племена не разделились.
К Индре, услышавшему страшную новость, мгновенно вернулась прежние уверенность и решительность. Уже через несколько минут в разные стороны понеслись гонцы с тревожной новостью. Вождям племён предписывалось немедленно, но осторожно, чтобы не вспугнуть, собрать всех, имеющихся в их распоряжении, дашаса в одном месте, после чего провести тщательные допросы и выявить лидеров заговорщиков. Если судьбу лидеров можно было легко угадать, то, что делать с тысячами и тысячами рабов и слуг, ещё предстояло придумать.
Пока в лагерях тридцати племён шли аресты, Индра собрал братьев-Адитьев и Вайшнаву с старшими жрецами и браминами-законниками - Дима-Арьяман тоже оказался в их числе - для обсуждения или, точнее, для вынесения приговора.
Как всегда резкий в суждениях, Варуна сгоряча предложил казнить всех до единого дашаса и манси, примкнувших к заговору. Но его поддержал только Рудра, ранее всегда сидевший на совещаниях тихо, но сейчас, став во главе одного из племён взамен решившего остаться в Арья-Каииме пожилого вождя, воспрял духом. Хитрец Митра поначалу отмалчивался и присматривался в реакции старшего брата. Увидев, как тот скривился, реагируя на кровожадные предложения Варуны и Рудры, Митра взял слово:
- О Ажьярахи и вы, братья, не в традициях Великого Народа проливать реки крови! Наказывать виновных или даже колеблющихся нужно. И наказывать строго! Но тех, кто не собирался участвовать в заговоре, достаточно просто изгнать...
Лицо Индры слегка прояснилось, и он перевёл взгляд на жрецов и браминов:
- А что скажите вы, о благородные брамины?
Взгляды всех браминов и жрецов скрестились на Верховном Жреце.
- Я согласен с Митрой - на удивление коротко и без привычного пафоса сказал Вайшнава - Нельзя начинать великое дело с неблаговидных поступков. Пусть мы потратим много времени на допросы, но отделить преступников от невиновных мы просто обязаны...
- Да будет так! - утвердил решение Индра.
- Да будет так... Да будет так... Да будет так... - подтвердили остальные.
* * *
Уже на следующий день в ставку Ажьярахи стали поступать донесения. К счастью, заговор был раскрыт вовремя, не успев охватить всю массу рабов и слуг. Да и рабов, желающих участвовать в бунте, оказалось далеко не большинство. Как бы то ни было, утро третьего дня ознаменовалось скорым судом и столь же скорой расправой над Урзаком и его соратниками. Всех их оказалось чуть более дюжины дюжин.
Арестованных собрали на краю одного из многочисленных оврагов. Остальные рабы и слуги выстроились под усиленной охраной в первых рядах импровизированного карэ. Свободные арии и угры, пожелавшие наблюдать за казнью, стояли поодаль. Процедура была проста: к шеренге связанных дашаса подходили двенадцать воинов-ариев, вооруженных тяжелыми боевыми молотами, выхватывали партию смертников и отводили к краю оврага. Удар молотом по затылку, и труп казнённого кубарем летел на дно оврага. Когда всё было закончено, в дело вступили оставшиеся в живых рабы - они командами поочерёдно спускались на дно оврага и при помощи ломов и лопат забрасывали трупы мёрзлой землёй во избежание возможной эпидемии. А после их снова построили в карэ, в середину которого вышли Индра и Вайшнава в сопровождении личной охраны.
- Вы, презренные дашаса, собирались устроить бунт и кровавую резню! Вы, презренные дашаса, собирались убивать тех, кто кормил и одевал вас! Тех, кто, взяв вас с собой, спасал ваши презренные жизни! - голос Индры громом разносился над степью - А теперь вас ждёт наказание: мы вас изгоняем. Уходите и живите, как хотите...
По толпе дашаса прокатился ропот. Одни радостно заорали, другие, наоборот, бросились на колени перед хозяевами, умоляя о пощаде и прощении. По команде Индры воины охраны, выставив вперёд копья, разбили толпу на две неравные группы - в большей собрались те, кто хотел на свободу любой ценой, а в меньшей те, кто хотел остаться. Группы развели в стороны и снова построили. И там, и там царила радость. Но рано радовались любители свободы - а их было навскидку около шести-семи тысяч - они были снова разбиты на группы и построены в цепочки по одному. Понукаемых ударами копий, рабов гнали к обрыву, где безжалостно отрубали большой и указательные пальцы правой руки, делая невозможным пользование оружием. Степь огласилась воплями боли и ужаса. Зрители, пресыщенные видом крови, потихоньку стали расходиться, а пожелавшие остаться рабы получили надлежащий урок верности на всю оставшуюся жизнь. Но даже и они обязаны были в ближайшие дни покинуть лагерь ариев - единожды предавшим доверия больше не было.
А ещё через три дня на юго-запад потянулись караваны смельчаков, рискнувших своими жизнями ради спасения соотечественников. Они уходили с улыбками на лицах, хотя каждый из них понимал, что уходит в неизвестность, а, может, и на верную смерть. Остающиеся - а таковых было без малого тридцать тысяч с учётом большинства лесовиков-манси, испугавшихся тяжелого перехода по непривычной для них степи - вышли провожать родичей в головных уборах чёрного цвета, символизирующего печаль.
Дима ехал в своём фургоне в арьергарде колонны. Он только что тепло попрощался с самым младшим из Адитьев, Мартандой, которого Индра оставил здесь в качестве правителя, и теперь внимательно всматривался в красивые, но грустные и измождённые, лица людей, стоящих вдоль дороги. Это зрелище что-то ему напоминало, и Дима мучительно напрягал память в поисках аналогий. И тут его осенило: чёрные шапки, кали топи, или, на тюркский манер, кара калпак! ... эти люди станут предками тюрков!... значит, они не просто выживут, а дадут начало целому народу!
Дима зевнул и устроился на мягком плече Синилги, которая даже слышать не хотела оставить хозяина без присмотра. Да и сам Дима, после случившегося, проникся к этой хоть и некрасивой (по его меркам!), но доброй и верной, девушке. Кроме того, за все долгие месяцы пути он так толком ни разу не встречался со своей невестой, а женской ласки так хотелось!
***
Утром зимнее солнце осветило шатер сквозь прорехи в ткани. Дима поежился от холода. Он был в шатре один. Наложниц нигде не было видно. Очаг давно погас, угли успели остыть. Тойво тоже отсутствовал. Набросив на плечи меховой полушубок и обув меховые унты, Дима вышел из шатра, вдыхая морозный воздух. Тойво сидел на расстеленной шкуре и чистил рыбу. Рядом на рогатке стоял котелок с водой.
--
Они уехали ночью вместе со всеми... - тихо сказал Тойво, не отвлекаясь от своего занятия. - Ты будешь скучать по ним?
--
Не знаю... Наверное да, - сказал Дима, пожав плечами. - Все таки я успел к ним привязаться. Они хорошо смотрели за домом...
--
И согревали твою постель. - процедил Тойво сквозь зубы. - Ночью старшая из сестер мне дала... подарила... она провела со мной ночь...
--
Так это ж здорово - сказал Дима, - И ты бы хотел, чтобы они остались?
--
Хотел бы - нехотя выдавил из себя Тойво. - Но они не захотели. Ты не обижаешься что я... с твоей наложницей?
--
Они получили свободу сразу в тот же день, когда их соплеменников наказали за подготовку бунта. Это был ее выбор. Все что они делали, они делали по своему желанию.
--
Может именно потому они не захотели тебя убивать. - Тойво поднял голову и высыпал в котел куски рыбы, и вытер руки. - Ты не давал им себя почувствовать рабынями. Они это оценили. Но они все равно ушли.
--
Потому что они не мыслят себя вне своего рода. В отличие от нас...
--
Что с ними будет там. куда они ушли? Хотя с ними ушли некоторые манси, и даже все племя хунгаров, так что они не пропадут.
--
Не пропадут. Они найдут свою родину. И от них произойдет великий народ. Честный, работящий...
Их разговор прервало появление вестника.
--
Риши Арьяман, тебя зовет к себе махариши Вишнават, сын Вайшнавы из рода Вахшистры.
--
О чем великий мудрец Вишнават желает со мной побеседовать? - удивился Дима.
--
Об этом он сообщит лично тебе, риши Арьяман, - невозмутимо ответил вестник, давая знак следовать за собой.
Дима приказал Тойво остаться и сварить уху. Тойво попытался возразить, но Дима прервал его, объяснив, что ему ничего не угрожает, и последовал за вестником. Вестник привёл Диму к скромному шатру, накрытому сшитыми бычьими шкурами. Вестник откинул полог шатра, знаком приглашая Диму войти внутрь. В шатре царил полумрак. Над уже потухшим очагом стоял котёл с каким-то варевом, пахло ароматными травами. Возле очага, скрестив ноги, сидел молодой человек в одежде брамина высшего ранга - красной мантии с вышивкой в виде свастик.
--
Заходи, Арьяман, и будь моим гостем, - сказал брамин, знаком показывая на лежащие рядом с ним подушки.
Дима слегка замёрз, и потому дрожал от холода. Но брамин подумал о другом:
--
Тебе нечего бояться в моём шатре. Ты мой гость. И ты здесь в полной безопасности. Присаживайся.
Дима присел на указанное ему место.
--
Приветствую тебя Вишнават, сын Вайшнавы. Чем я заслужил твое любезное приглашение? - Дима постарался говорить как можно любезнее, но его голос дрожал.
--
Простая вежливость. - невозмутимо ответил ему Вишнават, пристально глядя ему в глаза. - И простое человеческое любопытство. Я многое слышал о тебе... Но я привык доверять только своим глазам... И доверяю только своим суждениям. Это очень важно для брамина-ученого, познающего окружающий мир и тайны богов....
--
Разве для вас еще остались какие-то тайны? - спросил Дима, не скрывая иронии.
--
Чем больше мы познаем, тем больше возникает вопросов. Боги никогда не дают прямых ответов. Я понимаю твои опасения. Ты не раз сталкивался с нескрываемой враждебностью со стороны жрецов. Но у браминов-ученых, как и у браминов -законников нет причин испытывать к тебе вражду. Скорее наоборот.
--
Вот как? - брови Димы удивленно взметнулись вверх. - Но ведь кшатрии захватили верховную власть...
--
И ты немало этому поспособствовал, - ответил Вишнават с усмешкой. - Но власть потеряли только жрецы. А влияние мудрецов только возросло. Потому что, перестав верить жрецам, вожди по прежнему спрашивают у нас совета. Кшатрии уже правили нашими народами раньше, в незапамятные времена. Это были времена кровавых междоусобных войн, когда целые семьи враждебных вождей убивали и клали в курганы... А пленников сжигали живьем, принося в жертву Агни. Но те времена давно прошли... Но те темные времена еще могут вернуться, если мудрецы не смогут влиять на вождей.. ты стал одним из нас, чему я несказанно рад, но тебе еще многому нужно научиться... Например, как дать совет вождю, чтобы он думал, что он сам пришел к такому решению. Тем больше я удивляюсь как ты сумел, не владея подобным искусством влияния, оказывать влияние на наших правителей, особенно на Митру и Варуну.
--
Так получилось, я сам не знаю - ответил Дима разводя руками.
--
В тебе скрыт огромный талант. И тебе нужен наставник, чтобы ты смог его раскрыть.
--
У меня уже был наставник, его звали Капур. Но увы, он остался в Синташте.
--
А мудрый Вишвакарман, учивший тебя нашим законам, теперь возглавил совет Семи Браминов у Верховного правителя Индры. Интересный поворот в нитях судьбы? Ты странным образом влияешь на всех, с кем тебе довелось встретиться, - Вишнават, прищурившись, пристально посмотрел на Диму.
--
У моего народа принято считать что мы сами выбираем свои нити судьбы. - сказал Дима, собравшись с мыслями. - Вовсе не боги определяют нашу судьбу, а мы сами. Так учат нас странствующие учителя. У человека всегда есть выбор, какой нити следовать...
--
Но ведь на самом деле выбор всегда ограничен, заметил Вишнават.
--
Согласен, - ответил Дима. - Например, герою явился бог, неся ему волшебный меч, и говорит ему - возьми этот меч, но оставь свой дом и свою семью на произвол судьбы. И если герой возьмет меч и пойдет воевать, он может победить чудовище и прославиться, но пока он будет отсутствовать, могут прийти враги, сжечь его дом, убить его детей, и увести жену...
--
Или убить жену и увести детей в рабство. Дело вкуса того, кто придет в его дом. А если он повесит меч на стену и останется дома?
--
Тогда он не прославится, и останется никому не известным. Зато будет цел его дом, будут живы его жена и дети. Но это лишь пример...
--
Нам все время приходится делать выбор между плохим и еще более плохим. - Вишванат согласно кивнул. - Потому мне и моим соратникам было непонятно упрямство жрецов... Ведь любому здравомыслящему человеку было понятно что если все останутся, то большинство умрет от голода и болезней. Но мы не могли сказать этого вслух, пока это не было произнесено кшатриями... Мы давно знали, что надеяться на чудо и помощь богов бессмысленно. И даже не потому, что боги давно нас не посещали. Боги относились к нам как пастух к своим овцам. Время от времени пастух стрижет шерсть, доит овечек, и забивает кого-то из баранов на мясо. Им все равно, сколько из нас выживет. Главное для них - получать жертвы в условленное время и в оговоренном количестве. А раз так, то и на нашу судьбу они влиять не могут. Только если это будет нужно им самим...
--
То есть, вы об этом давно знали?
--
Знали. И не только это. И что вовсе не Дьяус присылает дожди с неба, и не маруты управляют ветрами. Разве что в исключительных случаях, когда нужно показать чудо, и явить свое присутствие. В этом просто нет необходимости. И вовсе не Савитар возит Солнце по небу на своей колеснице... Есть незыблемые законы мироздания, созданные самим Брахмой, и они не требуют постоянного вмешательства богов. Хотя боги могут влиять на дожди, ветры и солнце, если того пожелают...
--
Но если вы все это знали, почему не говорите об этом людям?
--
По очень простой причине. - Вишванат вздохнул. - Людям легче жить, если они верят что все на свете предопределено. что их судьбу уже соткали парки, что дожди посылает Дьяус, когда он этого захочет, что можно принести жертву, и быть уверенным в завтрашнем дне. Когда люди верят, что всем на свете управляют боги, они не мучаются от ненужных вопросов. И так ими легче управлять. Потому что если дать простым людям свободу выбора, и особенно людям, облеченным властью - они начнут действовать повинуясь своим сиюминутным желаниям и страстям, но не разумом и интересами своего народа. Представь что будет, если каждый вождь будет поступать так, как ему хочется. Потекут реки крови...
--
Но ведь есть карма... - возразил Дима. - Веды учат, что кара настигает даже богов.
--
Настигает всех. Но не сразу. - Вишванат тяжело вздохнул. - Что будет, если вождь будет знать, что кара за его лихие дела постигнет его не сразу, а спустя много лет, а может даже не его, но его детей и внуков?
--
Я видел это. И слышал не раз такие истории.. - сказал Дима.
--
Откуда? Где ты слышал так много? Ведь твой народ уступает по знаниям нашему. Ты ведь из рода простого кузнеца, а знаешь столько, сколько у нас знают только мудрейшие брамины? - Вишванат наклонился к Диме, пристально глядя ему в глаза.
--
У нас кузнец что-то вроде шамана или колдуна у угров. Кроме того, я учился у наших жрецов... Еще нам много рассказывали торговцы, проплывающие к нам на больших лодках за солнечным камнем...
--
Я много слышал о других странах, - сказал Вишнават. - Много лет назад, еще во времена прадеда моего прадеда к нам приходили торговцы из страны Шумер, а также из Аратты и Та-Кемет. Слышал ты про такие страны?
--
Слышал... Только вот Шумера уже давно нет...
--
Но я никогда и ничего не слышал о твоей стране... и твоем племени...
--
Моя страна появится лишь много столетий спустя. -сказал Дима, глядя прямо в глаза Вишванату. - Я рассказал Митре не всю правду. Меня потянул за собой амулет, который я случайно нашел в кургане. Затем в меня ударила молния... И я оказался в царстве Ямы... Сначала я думал что это все сон... Пока не попал к вам... Вот почему я не знал вашего языка и ваших обычаев...
--
То что ты сказал мне, в это трудно поверить... - Вишванат вытер пот со лба, и покачал головой, будто сбрасывая наваждение. - Но это все объясняет... Выходит, тебе просто некуда возвращаться. И теперь твой дом здесь... Я скажу тебе одно - даже если ты знаешь что-то о будущем, никому не говори об этом... Иначе оно может... не сбыться. А это может разрушить все полотно, которое замыслил в своем сне Брахма. творец миров. Не пытайся плыть против течения... Не пытайся влиять на события, если ты знаешь что все должно произойти только так, и не иначе... Я надеюсь на твою мудрость, Арьяман... Ты тот камень. который может перекрыть реку или обрушить лавину. Будь осторожен и осмотрителен в твоих поступках.
--
Я буду... Осторожен и осмотрителен, - Дима уже прохрипел эти слова, так как от волнения у него пересохло в горле.
Вишванат одобрительно кивнул:
--
Ступай с миром, Арьяман. И помни, если ты не знаешь, как правильно поступить, не бойся обратиться ко мне за советом. Я не враг тебе, пока наши цели совпадают.
Дима ушел в смятенных чувствах. Кто его тянул за язык? Конечно, вряд ли Вишнават расскажет его тайну - ему просто никто не поверит... Но он не скрывал что считает Диму опасным. И если Дима поведет себя не так, как от него ожидают - у него могут быть большие проблемы. Как там он выразился? "Поймай свою струю, и плыви по течению, не препятствуй потоку событий..."
***
Тем временем в лагере царило оживление. Горели костры, из повозок доставали еду, пекли лепешки, жарили мясо и варили какие-то ароматные напитки. Занятые своими хлопотами, люди почтительно расступались перед ним. Мантию брамина было хорошо видно издалека. Дима остановил одного из воинов, со скучающим видом наблюдавшего за приготовлениями. и спросил его, что за праздник тут намечается. Воин с недоумением глянул на Диму, и пробормотал что за странный брамин если не знает что завтра Праздник Великой Матери, а после нее - Ночь Зимнего Солнцестояния. Напрасно Дима надеялся, что на праздник съедутся все вожди, что он снова попадет к Индре, и вновь увидится с Дхарави.
День Зимнего Солнцестояния по традиции отмечался в своем племени, так сказать, в кругу своей большой семьи.
Начальная Ночь ("нулевая", с 19-го на 20-е декабря по современному календарю), в основном, уходила на встречу родственников, съезжающихся на праздник уже к вечеру, размещение их в жилищах на предстоящие 2 недели, беседы членов рода, иногда уже год не видевших друг друга. Священные обряды в эту ночь обычно не совершались. 1-я Ночь - "Ночь матери" (материнская), отмечалась в ночь с 20 на 21 декабря. Эта ночь была посвящена ритуалам, связанным с апсарами и богиней Притхиви.
На годовом колесе эта точка - одновременно и смерть, и рождение: ею завершается один годовой цикл и начинается другой. В ночь матери происходит некоторое таинство, когда открываются врата другого мира и новая жизнь приходит в наш мир. 2-я Ночь - Ночь Зимнего Солнцестояния (по современному календарю отмечается в ночь с 21 на 22 декабря). Это самая длинная ночь в году, когда Солнце опускается в самую нижнюю точку, и настоящими властителями в этом мире становятся духи. В эту ночь зажигали костер, и охраняли дом от злых духов; в эту же ночь давались самые искренние клятвы и обещания. Верили также, что не следует быть одному в эту ночь - ведь тогда человек остается наедине с мертвыми и духами Иного Мира. В такую ночь боги ходят между людьми, а умершие делят трапезу с живыми. По традиции в огне сжигали и все ставшие ненужными вещи, чтобы освободиться от старого хлама для новой счастливой жизни. В следующие дни и ночи бесконечные веселые пиры сменялись исполнением обрядов, а обряды - пирами и гуляньями. Время сна и бодрствования участников празднеств теряло свой обычный порядок. Заканчивался праздник в Двенадцатую Ночь с 31 декабря на 1 января. Следующий день (современное 1 января) считался Днем Судьбы. Произнесенные в Двенадцатую ночь обет или клятва - нерушимы, и самые сильные слова - те, что сказаны в эту Ночь. По этим самым двенадцати дням и ночам гадали о будущем; и не было более верных снов, предсказаний, знамений, чем явленных в Двенадцатую ночь (от заката до рассвета). После Дня Судьбы, хорошо выспавшись, утром члены рода, все вместе, плечом к плечу торжественно и весело встретившие явление миру обновленного солнца (утро дня после зимнего солнцестояния), совместными обрядами защитившие себя от злых духов темных ночей, должным образом умилостивившие своих богов, теперь собирали свои вещи и разъезжались по своим домам. Некоторым из них удавалось вновь встретиться лишь через год. так праздник помогал сохранять единство всего рода и взаимную поддержку, так необходимые для выживания...
Праздничные дни пролетели как во сне... А едва Дима пришел в себя после почти двух недель пиров и возлияний, к нему явился вестник от Митры, передавший ему приказ готовиться к новому переходу. На этот раз к устью Большой Реки Окс, известной в его время как Амударья... После утомительных сборов (в этот раз им пришлось управляться вдвоем с Тойво), они погрузили свои сильно отощавшие тюки с пожитками и припасами на телеги...
Глава 2. "Ауквата Напата"
Путешествие, как и следовало ожидать, выдалось длинным, утомительным и скучным. Однообразная зимняя степь, лишенная каких-либо цветов и достопримечательностей, простиралась от горизонта до горизонта. Единственное, что радовало путешественников, это повышение температуры воздуха с продвижением на юг.
Диме было отчаянно скучно: Сварга ехал где-то в середине колонны с вайшьями, семейство Адитьев - в голове колонны, а ему, Арьяману, досталась хоть и почётная, но тоскливая роль командования арьергардом. Да ещё и соседство Рудры, который считал именно себя начальником по праву рождения, не добавляло оптимизма. Но поскольку чрезвычайных ситуаций не возникало, с этим можно было как-то мириться.
Каждое утро Дима высылал в степь летучие отряды разведчиков, а каждый вечер выслушивал их отчёты. Скукотища! Единственным развлечением была охота. Каждые шесть дней пути заканчивались трёхдневным привалом, во время которого приводились в порядок фургоны и давался отдых волам и лошадям. А ещё за эти три дня нужно было пополнить запасы пищи и питьевой воды. Но если с пищей проблем не было - дичь здесь была совершенно непуганой, а травы и кустарников, хоть и сухих, вполне достаточно - то с водой проблемы всё-таки периодически возникали. Огромная масса людей и животных требовала и огромного количества воды, а степные речушки или, скорее, маловодные ручьи далеко не всегда обеспечивали необходимое её количество. Поэтому Дима посоветовал Индре заложить в ёмкости для воды максимум серебряных изделий во избежание отравлений от длительного хранения животворной жидкости.
За время похода Дима уже вполне уверенно ездил верхом и освоил достаточно сложную науку стрельбы из лука по движущейся цели, поэтому, выбираясь на охоту не был обузой для опытных охотников-заготовителей. Но вот однажды, примерно на двадцатый день похода, юноша отбился от основной группы, погнавшись за жирненьким джейраном. Две стрелы в шее джейрана не останавливали животное, а Дима уж очень не хотелось бросать добычу. Скачка продолжалась достаточно долго, Дима в азарте погони потерял ориентацию в пространстве. Наконец джейран упал, как подкошенный, и довольный своей победой Дима, спешившись, направился к добыче, на ходу вытаскивая из ножен меч. Вдруг нечто необъяснимое заставило юношу насторожиться, а перстень снова, как тогда, в Арья-Каииме, начал жечь палец. Он резко обернулся и увидел сверкающие злобой желтые глаза, принадлежащие какому-то пятнистому представителю семейства кошачьих. Зверюга явно готовилась к прыжку. И снова, как в истории с наёмным убийцей, время для Димы как бы замедлило свой бег: он видел, как каракал отталкивается мощными задними лапами, как взлетает вверх по направлению к нему. Мысль работала чётко и ясно. Дима выставил перед собой меч - благо он уже успел перед этим вытащить его из ножен - и слегка согнул ноги в коленях для большей устойчивости. Когда каракал оказался в воздухе, Дима поднырнул под него и полоснул хищника мечом по брюху. Зверь ещё пару метров пролетел по инерции, теряя внутренности, и рухнул на траву рядом с мёртвым джейраном. Как ни странно, но Дима даже не испугался. Он спокойно подошел к своим трофеям и, как будто делал это уже не в первый раз, двумя резкими движениями мечом добил и джейрана, и каракала. Огляделся по сторонам. Испуганный конь, к счастью, запутался поводом в кустах и остался на месте. Но вот где находился он сам и где остальные охотники, осталось загадкой. Солнце находилось в зените, но зимние дни короткие, нужно было срочно выбираться к своим. Можно было, конечно, сесть на коня и попытаться найти любую возвышенность, но уж больно не хотелось бросать столь ценную добычу!
Недолго думая, Дима надёргал сухой травы и веток кустарника и, найдя свободную полянку - не хватало ещё степь поджечь! - разжег костёр. Когда столб дыма поднялся в небо, он поднёс к губам охотничий рог и принялся трубить что-то совсем не музыкальное, но достаточно громкое. Вот послышался ответный звук рога и через несколько минут показались всадники во главе со старшим группы охотников по имени Гаджа. Недовольное выражение лица Гаджа сменилось восторгом, когда он увидел трофеи Димы. Он спешился, сложил руки перед грудью в жесте почтения:
- О Арьяман, ты великий охотник! Что это за неизвестный зверь?
- Это местный хищник, называется каракал. Он пытался наброситься на меня, но я оказался сильнее! - Диму понесло, видимо, сказался стресс - Заберите мою добычу, а шкуру этого каракала отдайте скорнякам. Я хочу оставить её себе на память...
Уже возвращаясь в лагерь в окружении охотников, бросавших на него восхищённые взгляды, Дима задумался о произошедших событиях. Перстень, как ни крути, в самом деле магический. Иначе объяснить фокусы со временем было невозможно. Но кто же создал его? Да и остальные артефакты, найденные в пещерном храме? Пришельцы из Космоса? Представители допотопной земной цивилизации? Или вообще путешественники во Времени из далёкого будущего? Видимо, никто и никогда не получит ответ на эти сакраментальные вопросы...
* * *
Примерно на двадцатый день пути колонна переселенцев повернула вдоль берега солёного озера на юг. Солнце поднималось всё выше, отчего днём ставало ощутимо теплее, и это взбодрило не только людей, но и животных. На пути всё чаще стали попадаться рощицы, стало больше источников пресной воды. Но идиллия длилась недолго.
В один из дней к Диме явился командир разведчиков и взволновано доложил о пропаже небольшого стада запасных волов, пасшихся в степи. Следы лошадиных копыт указывали на то, что волы ушли отнюдь не сами по себе, а были угнаны неведомыми злоумышленниками. Дима распорядился организовать погоню, отрядив дюжину дюжин воинов и нескольких опытных следопытов, а сам, вскочив на коня, направился в авангард колонны к Индре. По пути, а колонна растянулась на добрых два десятка километров, он интересовался у вождей, не было ли нападений и на их стада. Оказалось, что основная часть колонны пока не подвергалась набегам, но вожди принимали поступившую информацию всерьёз и тут же, ещё в присутствии уважаемого Арьямана, отдавали приказы на усиление караульной службы.
Индра ехал верхом в голове колонны в сопровождении свиты и Митры - Варуна, как выяснилось, возглавлял отряд разведчиков, ушедших далеко вперёд. Он встретил Арьямана по-дружески и пригласил в свой "штабной" фургон. Фургон этот, запряженный шестёркой волов, был раза в полтора больше обычного. Стены и пол были завешены шерстяными гобеленами, украшенными традиционными для ариев узорами в виде переплетающихся геометрических фигур и свастик-символов Солнца. На полу - несколько слоёв тростниковых циновок с большим количеством разнообразных подушек, набитых обработанной овечьей или козьей шерстью. Махамаан жестом пригласил садиться.
- Рад тебя видеть, о Арьяман - голос Индры звучал дружески - Расскажи, как чувствуют себя твои подопечные? Все ли сыты и здоровы? Нет ли вражды между вождями племён?
- Всё хорошо, о Махамаан - Дима, не сдержавшись, расплылся в довольной улыбке - Люди здоровы и сыты, волы и лошади в порядке. В общем, настроение хорошее...
- Что же привело тебя к нам, о Арьяман?
- А привела меня, о Махамаан, тревожная новость. Мы в степи уже не одни. Неизвестные конники угнали часть нашего стада. Я, конечно, отправил погоню и усилил охрану, но счёл необходимым сообщить об этом всем вождям племён, чтобы были настороже...
- Можешь рассказать подробнее о нападавших? - нахмурился Индра - Как выглядят? Чем вооружены?
- Пока, к сожалению, не могу ничего сказать. Знаю только, что кони у них меньше наших, видимо, такие, дикие табуны которых мы встречали в степи. Надеюсь, что Рудра, который возглавил погоню, принесёт хоть какую-то информацию...
- Ну, что же, подождём - Индра был всё ещё встревожен - Благодарю тебя, о Арьяман, за своевременное сообщение. Мы тоже примем меры безопасности. А сейчас отдыхай, младший брат...
Дима поднялся, поклонился Махамаану и свите и в сопровождении Митры покинул фургон.
- А ну рассказывай подробнее, братец! - Митра шутливо ткнул Диму локтем в бок - Что это на тебе за шкура? Я вроде таких зверей не видел...
- Каракал называется. Кошечка такая. Решил у меня джейрана отобрать! - и Дима вкратце поведал историю своего охотничьего подвига - ... а теперь мне все отчаянно завидуют и на каждой охоте больше каракалов выглядывают, чем джейранов или птиц!
- Ну, ты герой! - Митра заразительно рассмеялся - Признавайся, не только за этим примчался? За Рави соскучился?
- Ну, не без этого - засмущался Дима - Хотелось бы хоть парой слов перемолвиться...
- Разговор не обещаю, но увидеть сможешь. Правда, только издали. Индра приказал, чтобы никаких любовных игр во время похода! Вот и едут мужчины отдельно, женщины отдельно. Тоска...
Митра покрутил головой в поисках нужного фургона и, найдя, направил своего коня в ту сторону. Дима последовал за ним, краснея и бледнея в предвкушении встречи с любимой. Поравнявшись с одним из красиво украшенных фургонов, Митра негромко протрубил в охотничий рог короткий сигнал. Полог, закрывавший импровизированное окно в стенке фургона откинулось, и Дима увидел миленькое личико принцессы. Та тоже стазу заметила жениха и украдкой помахала ему ручкой. После чего полог снова опустился и Дима разочаровано вздохнул. Но вдруг краем глаза увидел, как из окна на дорогу выпал какой-то предмет. Влюблённый юноша дал коню шенкеля и уже через несколько мгновений держал в руках красивый костяной амулет-оберег на кожаной ленточке. Не обращая внимание на ехидно ухмыляющегося Митру, Дима прижал к губам подарок любимой и сразу же надел его на шею.
- Доволен? Вот теперь давай мчись к себе. Постарайся всё-таки взять пленника. Что-то не нравится мне такое соседство!
Дима поднял коня на дыбы и, махнув на прощание рукой, помчался в степь. Сердце его пело от счастья, а жизнь казалась лёгкой и радостной.
Солнце клонилось к закату, и колонна остановилась на ночлег. Уже приближаясь к расположению своего отряда, Дима всё чаще натыкался на разъезды воинов, патрулирующих степь. Его узнавали и не задерживали. А рядом с его фургоном уже нетерпеливо прохаживался Рудра. Судя по нахмуренному лицу, похвастаться ему было нечем.
- Не догнал?
- Не догнал! Но хоть волов назад привёл. Они бросили стадо и умчались, как трусливые джейраны! - Рудра, как всегда, хвастался даже неудачей - Догонять мы их не стали, да и не смогли бы. Уж больно кони у них резвые!
- Но разглядеть хоть успел?
- Только издали. Кони, как я говорил, мелкие, но быстрые. Люди, похоже, достаточно рослые. Одеты в накидки из шкур, на головах меховые шапки. Вооружения не разглядел, но на некоторых волах остались самозатягивающиеся петли из кожаных ремней. Я такие у дашаса как-то видел: они ловко издали набрасывают их на рога быков или коров и на шеи лошадей. Да и на людей тоже...
- Опять кочевники! Нигде от них покоя нет! - Дима всердцах хлопнул себя по ноге - Караулы усилил? Вдруг ночью попробуют напасть?
- Конечно, усилил. И скот приказал в степь не выгонять, кормить в лагере - Рудра вдруг стал непривычно серьёзным - Плохо, что мы понятия не имеем, с кем имеем дело. Захватить бы кого...
Но ночь, к счастью, прошла спокойно. Как, собственно говоря, и последующие. Кочевники больше не беспокоили и даже не приближались...
* * *
А приблизительно через дюжину дней от Индры прискакал вестник с зелёной ветвью в руках. Он сообщил радостную весть: авангард колонны достиг места, где в солёное озеро впадала многоводная река! Отрядам было приказано остановиться и ждать распоряжений, пока Махамаан не определит каждому его место в долине.
Поскольку отряд Димы, численностью в триста сорок человек, не считая женщин и детей, находился в арьергарде, ждать им придётся достаточно долго. Чтобы безделье не растлевало народ, Дима решил занять людей полезной деятельностью. Помимо регулярного патрулирования местности и охоты, воины, например, регулярно выходили на учения, где отрабатывали фехтование на мечах и стрельбой из лука на скаку. Этих навыков у воинов-ариев как раз до сих пор не было. Браминам было поручено организовать обучение детей. Вайшьи занимались заготовками и разведкой местности с целью обнаружения запасов древесины, и чтоб разведать залежи металлов, и древесину для выжигания древесного угля. Шудры в это время занимались уборкой и утилизацией отходов, которых, естественно, было великое множество.
Самые большие трудности были с обеспечением провиантом. По всем расчетам выходило, что запасов зерна хватит самое большее до начала мая. На каждого человека выделялось по две-три лепешки с мясом или сыром. Остальное было подножным кормом, кто что сумел добыть. В некоторые дни не удавалось подстрелить даже утку или небольшую козу. Подстреленный джейран или сайгак уже был поводом для пиршества. Запасы взятого с собой засоленого и вяленого мяса подошли к концу уже после праздников Зимнего Солнцестояния. Детям приходилось раскапывать норы, и выкуривать оттуда отъевшихся за осень кроликов, сурков или сусликов, и тут же нанизывать их на копья или подстреливать из луков. Не брезговали даже змеями и ящерицами, если они попадались под руку вместо грызунов. Часто ловили чаек и бакланов, которых можно было зажарить на костре - их мясо отдаленно напоминало по вкусу курятину, хоть и воняло рыбой. Тойво и его сородичи втихаря ловили осетров, и готовили уху с ароматными травами, тем самым не давая ариям ослабеть от недоедания, и восполняя недостаток фосфора. Но хуже всего было с топливом. Мелкий кустарник, растущий по берегу реки, давал только хворост, очень быстро сгоравший. Тростник был тоже ничем не лучше, но из него можно было делать хотя бы шалаши для хранения продуктов. Принесенный волнами к берегу плавник вмерз в лед, и его приходилось добывать, разбивая лед топорами...
Дима, глядя на всю суету, думал о том. что арии во время своего пребывания нанесли непоправимый вред местной экологии, сожрав все мало-мальски съедобное на многие месяцы пути. На восстановление природного баланса уйдут десятилетия...
Но самого Арьямана одолевала скука. Он, конечно, с деловым видом объезжал лагерь, делал замечания или хвалил людей, невзирая на кастовую принадлежность, но, вернувшись в свой фургон, готов был волком взвыть. Как-то он попытался найти Сваргу, и снова организовать импровизированную лабораторию, но старик даже слушать его не хотел:
- Сынок, ты представляешь себе свой статус? - разговор шел тет-а-тет, поэтому старый мастер мог позволить себе некоторую фривольность в обращении с брамином - Ты - брамин! Командир отряда, состоящего из нескольких племён! На тебе ответственность за тысячи людей! Тебя сейчас уважают все - от брамина до шудры. Но стоит тебе "потерять лицо", как всё уважение, все твои прошлые заслуги забудутся, и ты будешь проклят своими и не принят чужими!
Сварга так разволновался, что вынужден был остановиться, чтобы перевести дух.
- И не смей даже думать об этом! - мастер постепенно успокоился - Ты рождён быть вождём, уж я это вижу, как никто другой!
Вот так скучно и безрадостно тянулись для Димы дни ожидания. Наконец к ним примчался вестник, и отряд - или уже отдельное племя? - снова тронулся в путь.
Спустя дней десять Дима предстал пред светлы очи Махамаана. Индра, весьма весёлый и явно довольный происходящим, протянул Диме свиток выделанной телячьей кожи.
- Вот здесь, о Арьяман, начертаны границы земель, выделенных для твоего племени - Дима чуть не поперхнулся от неожиданности - Да-да, не удивляйся. Ты становишься вождём объединения мелких племён, которых ты достойно и без потерь привёл на эти земли!
- О Махамаан - прохрипел Дима - а как же вожди, как ты говоришь, мелких племён? Они согласны? Мне бы не хотелось, чтобы меня считали самозванцем!
- Не волнуйся, о Арьяман, вожди не будут против. Скорее, наоборот - они с удовольствием примут твою кандидатуру, ибо ты показал себя в походе настоящим лидером. А сейчас возвращайся к своим подданным, весть от меня им передаст Варуна. Он же и проследит, чтобы Малый Совет утвердил моё решение...
- Позволь ещё один вопрос, о Махамаан. Как долго мы пробудем здесь? Стоит ли располагаться надолго?
- Я думаю, что до осеннего равноденствия. Нам предстоит вырастить урожай, обновить стада. Да и просто дать отдохнуть людям перед следующим броском в Неизведанное...
Дима поклонился и направился к выходу, но его остановил Индра:
- Я жду тебя на празднике Возрожденного Солнца, о Арьяман. Надеюсь, к тому времени ты обустроишься на новом месте?
Дима ещё раз поклонился и вышел на улицу. Как же он мог забыть, что буквально через считанные дни весеннее равноденствие, которое арии празднуют, как начало нового года! Но долго размышлять о превратностях судьбы ему не пришлось - из шатра Верховного правителя вышел Варуна и, кликнув стражу, вскочил на коня. Дима последовал его примеру, и они отправились в лагерь вновь образовавшегося племени Сивиев.
Индра оказался прав: вожди без возражений, хоть и без особого энтузиазма, приняли Арьямана своим, так сказать, мини-верховным вождём и здесь же, в присутствии Варуны, принесли ему присягу на верность. На этом такой трудный, полный неожиданностей, день для Арьямана закончился: он поблагодарил вождей за доверие и удалился в свой фургон. Думать ни о чём не хотелось.
Но на следующий день хандру и растерянность пришлось отставить. Племя выдвинулось к месту, указанному на карте. Первыми на это место прибыли, естественно, Дима, Рудра - обиженный на братьев-Адитьев и от этого злой, как собака - и Сварга в качестве главного советника вождя. Кроме них, конечно, была ещё группа младших браминов и вайшьев, в задачу которых входила разметка территории. Отдав необходимые распоряжения, Дима отправился на рекогносцировку местности, которая отныне на неопределённо долгий срок должна была стать его домом. Для этого он выбрал невысокий холм, расположенный на расстоянии километра от будущего лагеря.
Поднявшись на холм, Арьяман осмотрелся. Кругом была бескрайняя степь, кое-где виднелись рощицы, а с холма в сторону лагеря тёк довольно полноводный ручей. Приближение весны ощущалось в полной мере - сквозь сухостой пробивалась зелёная травка, на деревьях завязывались листики, а солнце уже стояло достаточно высоко в пронзительно-голубом южном небе. Молодой вождь от такой красоты забыл, зачем он приехал сюда. Но подсознание не дремало. Краем глаза Дима уловил на горизонте некое движение. Дымка не позволяла рассмотреть всё в точности, но интуиция подсказала - это неспроста. Дима дёрнул поводья и направил коня в сторону лагеря, постепенно переходя на галоп. Не доезжая каких-нибудь метров сто, он протрубил в рог сигнал общего сбора.
- Тревога! Тревога! Тревога! - пронеслось по лагерю. Все, способные носить оружие, бросив работу, направились к приехавшему вождю. Но Арьяман подозвал к себе только командиров боевых групп, которым рассказал о своих подозрениях.
- Защита лагеря на тебе, о Рудра! - распорядился Дима - А ты, о Гаджа, отправь разведчиков в степь поближе рассмотреть незваных гостей. Ты, Тойво, мчись к Махамаану и предупреди его...
Потянулись томительные минуты и часы ожидания. Наконец примчался один из разведчиков с докладом от Гаджа: "разведчики вступили в бой с неизвестными, которых оказалось около полутора десятков всадников, и рассеяли их по степи; при этом убили шестерых и одного захватили в плен".
Дима с нетерпением ожидал возвращения Гаджа, особенно ему хотелось увидеть пленного аборигена. Но вот перед наскоро установленным шатром вождя появился сияющий от гордости Гаджа, следом за которым два воина вели связанного кочевника. От пленника за версту разило прелой овчиной, поэтому Дима жестом остановил конвоиров на расстоянии нескольких шагов и принялся с интересом разглядывать этого человека.
Ростом метр шестьдесят, плотного телосложения, одетый в меховую куртку и такие же штаны, на ногах войлочные полусапожки. Лицо разглядеть было невозможно из-за надвинутой меховой шапки. Дима приказал конвоирам снять с пленника шапку. Внешне пленник оказался схож с ариями - овальное лицо с слегка выступающими скулами, большие глубоко посаженные серые глаза. Цвет волос и кожи определить было практически невозможно из-за толстого слоя грязи. Хотя нет, на лице была не просто грязь, а вполне читаемые искусственно нанесенные узоры.
- Покажите его оружие - распорядился Дима - И приведите его коня!
Гаджа махнул рукой, и к Арьяману с поклоном приблизился один из разведчиков, неся в руках лук, сделанный из рогов какого-то животного, и копьё с костяным тщательно изготовленным наконечником. Вообще-то кочевник производил какое-то странное впечатление: с виду дикарь дикарём, но одежда и оружие свидетельствовали об искусных руках мастера. Да и внешность...
- Коня поймали?
- Нет, о Арьяман, не смогли, но рассмотрели. Сбруя кожаная с какими-то украшениями, вместо седла войлочная попона. Ничего особенного...
Дима ещё внимательнее присмотрелся к аборигену и заметил, что тот явно прислушивается к разговору. Неужели его подозрения верны и эти люди родичи ариев?
Пленник кивнул в знак того, что он понял вопрос, но ответил на незнакомом, хотя и созвучном с арийским, языке. Дима покачал головой - "не понял, повтори" - и пленник повторил ещё раз, растягивая слова:
- Маим... саки... лёкам...дё...ёгю...
Дима растерянно обернулся к стоявшим в сторонке браминам. Один из них выступил вперёд и, прижав руку к груди, сказал:
- Я узнаю этот язык, о Арьяман. Это один из диалектов наших сородичей, живших на южной оконечности Арья-Каиима. Но они ушли оттуда куда-то дюжину поколений назад!
- Это очень хорошо, о уважаемый брамин - нетерпеливо прервал Дима - Но что он говорит?
- Если я правильно понял, то он сказал "я...саки...сын...вождя...". Я оказался прав! Они, ушедшие, действительно звались "саки"!
- Замечательно! Тогда, о уважаемый брамин, сначала переведи этому человеку: "если ты сын вождя, к тебе будут относиться с уважением", а потом "ты должен рассказать нам о своём народе"...
Брамин медленно, напрягая память, переводил, а пленник, слушая, принял гордую осанку и согласно кивнул головой.
- Вот только помыть бы его и переодеть - сокрушенно пробормотал Дима - А то ведь разит от него сильно! Переведи-ка ему, о уважаемый брамин, моё пожелание. Только вежливо, чтобы не обидеть ненароком...
Брамин перевёл, а саки поначалу сверкнул было глазами, но потом как-то сник и согласно закивал головой, понимая, что от его поведения зависит жизнь. Обрадованный Дима обратился к Сварге и брамину-толмачу:
- Приведите его, пожалуйста, в нормальный вид, а я пока составлю донесение Махамаану!
Пленника увели, а Дима подозвал вестника и продиктовал ему устное послание, в котором изложил всю историю и добавил свои предложения. Вестник умчался, а Дима, распорядившись накрыть стол, стал ожидать развития событий.
А события развивались стремительно. На следующее утро, буквально с первыми лучами Солнца, в лагерь Арьямана прибыл сам Индра со свитой и братьями. Он через толмача некоторое время переговорил с пленником, который, кстати сказать, оказался весьма симпатичным и весёлым молодым человеком, после чего уединился с Варуной и Вайшнавой. О чём они говорили, никто так и не узнал. Лагерь застыл в ожидании. Арии понимали, что вторглись на чужую землю, и что хозяева этой земли вправе предъявить претензии вплоть до войны. Но воевать никто не хотел - люди устали от длительного перехода, им хотелось спокойствия и мира.
Дима и Митра поднялись на тот самый холм, с которого накануне были замечены воины-саки. Степь была пустынна, только редкие птицы чирикали в траве, да вдалеке паслось небольшое стадо джейранов.
- Как ты думаешь, брат, придут саки?
- Думаю, придут! - твёрдо ответил Дима - И дело не в сыне вождя, а в нашей численности. Они побоятся пойти на открытую войну. Поэтому будем ждать...
Не успел Дима закончить фразу, как Варуна указал на то место, где паслись джейраны. Джейраны умчались, а вместо них показались всадники на низкорослых лошадях. Их было совсем немного, едва ли больше десятка. А это означало, что в гости к ариям пожаловали парламентёры.
Встреча Махамаана ариев и Сарадара саков по имени Арсак получилась на удивление дружественной, особенно после того, как местные признали в ариях родичей. Гостей усадили за стол, уставленный разнообразными блюдами и кувшинами с пивом, и хоть чистюли арии поначалу воротили носы от запаха, источаемого саками, после нескольких обильных возлияний был заключен союз. Арии получили право на проживание и использование земель на неопределённо долгий срок в обмен на знания, утерянные саки за последние несколько сот лет, в частности, речь шла о гончарстве, металлургии и медицине. Расстались друзьями. Сарадара пообещал в ближайшее время прислать своих соплеменников на учёбу, в том числе своего сына Фаруха, а Индра дал клятву на огне в том, что никогда и ни при каких обстоятельствах не посягнёт на жизни и имущество саков.
Когда царь и вожди саков уехали восвояси, подвыпивший Индра вдруг вспомнил:
- А ведь ты так и не выполнил мою просьбу, о Арьяман!
- Какую просьбу, о Индра? - не на шутку всполошился Дима - Разве я посмел бы?
- Не пугайся, о Арьяман - засмеялся Индра - Помнишь, я просил тебя погадать на твоих рунах? Тогда нам помешали, но сегодня ты просто обязан это сделать! Хотя нет, не сегодня. Ты погадаешь всем нам на празднике Солнца!
Дима облегчённо вздохнул, а Махамаан уже серьёзно продолжил:
- Ты очень хорошо показал себя за последнее время, мой названный брат! И я думаю, что на празднике Солнца тебя ждёт ещё один подарок - твоя невеста, принцесса Дхарави из рода Адитьев...
Дима от неожиданности потерял дар речи.
--
На третий день праздника солнца пройдет ваше обручение. А уже через год.... впрочем. там видно будет - лицо Индры оставалось серьезным, но глаза смеялись. - А теперь ступай, Арьяман, набирайся сил. и готовься к празднику..
***
День весеннего равноденствия начинали праздновать 20 марта. Этот день являлся одним из важнейших дней года, ведь начало весны ассоциировалось с началом новой жизни, а значит, именно в этот день наступал Новый год.
Для украшения своих домов к Новому году арии использовали пророщенные зерна. Еще один символ наступившего нового года - это большой костер. Прыгая через пламя, они просят у огня придать им сил."Наступление весны - это победа Огня в борьбе со Льдом. Поэтому в этот день зажигают костры, которые помогут избавиться от проблем и болезней. Как верили арии, перед наступлением нового года на землю спускаются их умершие предки. Отсюда странная традиция, когда маленькие дети надевают на себя саваны и носятся по улицам, громко крича и постукивая в глиняные горшки.
Глава 3. "Стояние на Оксе"
В шатре повелителя ариев было прохладно, несколько масляных светильников едва рассеивали полумрак.
- О Боги! - Индра был растерян и зол - И здесь нам не будет покоя!
Вожди племён, собравшиеся на Большой Совет, удивлённо переглянулись - они никогда раньше не видели Махамаана таким раздражительным. Но, во избежание неприятностей, пока молчали в ожидании пояснений. И пояснения не заставили себя ждать:
- Нас сейчас здесь почти тридцать тысяч дюжин! Если растянуть временные поселения вдоль реки, то, чтобы только проскакать из конца в конец лагеря, понадобится чуть ли не целый день! А как защищаться от возможных нападений?
- Может, нам стоит разделиться? - дождавшись паузы, вставил слово Варуна - Часть людей отправим на другой берег реки. Сейчас вода невысокая, перейти можно...
Махамаан одобрительно взглянул на брата и успокоился:
- Ты прав, брат мой! Пока не поздно, нужно переправляться. Кто из вас, о вожди, готов к движению?
Вожди заговорили все разом:
- Мои люди уже построили лагерь ... Мои люди ещё на подходе ... Мои люди только-только остановились на отдых...
- Тогда решаем так - Индра поднял жезл, призывая к молчанию - Те племена, которые уже успели разбить лагеря, остаются на месте, остальные с марша переправляются через реку! Возвращайтесь к своим людям, о вожди, и действуйте, время не ждёт! И ещё: сразу, как расположитесь, доложите мне обстановку, а именно - сколько боеспособных воинов? сколько землепашцев и ремесленников? сколько волов и лошадей, пригодных для работы?
Вожди, кланяясь, стали покидать шатёр. Индра задумчиво смотрел им вслед: "Сколько же людей мы потеряли за время похода? А скольких ещё потеряем? Но, с другой стороны, оставаться в Арья-Каииме - обречь на голодную смерть весь Великий Народ...". Его размышления прервало вежливое покашливание. Махамаан поднял взгляд и увидел Диму.
- Что у тебя, о Арьяман?
- О Махамаан, разреши мне высказать некоторые соображения...