Корнилов Вячеслав Александрович : другие произведения.

Человек достигший бессмертия

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:


Человек, который достиг бессмертия

  

1.

   Конференц-зал был наполнен непривычно большим количеством людей. Среди толпы докторов и кандидатов наук, особо одарённых студентов и именитых гостей сновали журналисты, щёлкали вспышки. На сцене чествовали юбиляра. Ректор, расплывшись в несвойственной ему нефальшивой улыбке, вручал премию седому профессору. Профессор принимал награду молча, с обычным для него бесстрастием на лице - все привыкли к этой его чудаковатости и знали, что его нельзя испугать даже пушечным выстрелом возле уха, лишь бы ему не мешали читать лекцию. Лекции его пользовались невероятной популярностью у студентов, даже несмотря на его плохую дикцию и сухие интонации - он умел увлечь словом, он искренне любил свою науку и умел показать её красоту. Его публикации принесли ему мировую известность, доля которой досталась и родному университету. Звали его и в столицу, в академию наук, но он отказался, сославшись на занятость личными разработками. Премия была не пустой формальностью, а совершенно искренней благодарностью начальства, коллег и учеников. Профессор с едва уловимой гордостью на лице смотрел в зал даже не улыбаясь. Вдруг его взгляд остановился на переднем ряду, уголки бровей дрогнули и он непривычно мягким и тихим голосом чуть ли не прошептал в микрофон:
   - Я хотел бы поблагодарить свою жену, Альбину, за все те годы, что она провела со мной. Без её терпеливости, без её поддержки... вам сегодня не за что было бы меня благодарить... А может быть даже и некого было бы, - совсем неуверенно добавил он. - Возможно, эту премию следовало бы вручить ей. Альбина, поднимись... пусть люди увидят, как выглядят музы.
   Невысокая, бойкая на вид женщина на первом ряду привстала и обернулась лицом к залу. О таких женщинах говорят, что они никогда не стареют душой. Дело было даже не в её ярко-рыжих, крашенных чтобы скрыть лёгкую проседь волосах; не в современных чудо-косметиках, делавших почти незаметными морщинки на лице; не в вечной "студенческой форме одежды" - старых облегающих джинсах и модной кожаной курточке. В её озорных глазах, торопливом голосе, в резких, но удивительно пластичных движениях, которые бывают у пожилых балерин, с первого взгляда читалась чудом сохранившаяся молодость. Она и её муж были из тех удивительных пар, о которых говорят, что "противоположности притягиваются" - что они нашли между собой общего, никто точно не знал, но сейчас ни у кого не было сомнений в том, что они не чужие друг другу люди, каковыми частенько выглядят утратившие былую страсть пожилые супруги. На её щеках блестели слёзы, она поклонилась один раз сцене, другой раз залу, дрожащим от волнения голосом сказала слова благодарности - именно таких проявлений чувств, похоже, ждал и не дождался притихший было зал от профессора и разразился, наконец, аплодисментами.
   - Чтобы мы без Вас делали, дорогой Вы наш Альберт Николаевич! - весело сказал ректор и, обняв несколько смущённого овациями профессора, дружески похлопал его по спине.
   - Без меня... Как же, как же... Не дождётесь...- отшутился старый учёный.
   - Ну что Вы, Альберт, мы даже и не ждём, - несколько неудачно попытался продолжить шутку ректор. - Вы же знаете, как мы ценим вашу работу, как Вас любят студенты, как для науки важно то, что Вы делаете... Живите ещё как минимум лет сто, Вы нам нужны.
   - Постараюсь, - серьёзно ответил профессор и закашлялся - его уже третью неделю мучила простуда, которую он видимо подхватил в ещё неотапливаемых, несмотря на холодную осень аудиториях...

***

   Церемония закончилась, за ней последовала неофициальная часть торжества, с которой, однако, профессор меньше чем через час поспешил уйти, отставив почётных гостей праздновать его собственный юбилей без него. Жена ушла с ним, хоть он и пытался уговорить её остаться и пообщаться с интересными людьми.
   - Не хочу, мне без тебя неудобно - оправдывалась Альбина, просто не хотевшая отпускать рассеянного и несколько нетрезвого мужа одного добираться домой.
   - Привыкай, ты же знаешь, мой дряхлый организм не вечен, - даже без особой грусти в голосе сказал Альберт.
   - Да ну тебя... лет сто ещё проживёшь.
   - Ты знаешь, люди столько не живут.
   - Об этом лучше не думать.
   - Трудно об этом не думать на собственном юбилее, когда тебе напоминают, какой ты старый.
   - Ну, значит, мы правильно сделали, что оттуда ушли... И вообще, угощения там отвратительные. Разве таким можно кормить людей? Пошли скорей, дома в холодильнике ждёт почти свежий...
   - Альбина, когда я умру....
   - Ну прекрати!
   - Альбина, послушай. Когда я умру... Тебе нужно будет кое-что сделать...
   - Ну вот в завещании напишешь, что мне нужно будет сделать. Умрёшь - почитаю. А пока прекрати нести чепуху... я ж говорила, что тебе нельзя пить.
   - Я не пьян, честно, - ответил профессор, акробатическим движением, видимо предназначавшимся для демонстрации трезвости и уверенности, обогнул столб у парковки, на который чуть было не налетел и, ощутив на плечах уверенно удержавшие его от падения руки жены, продолжил:
   - Понимаешь... мне кажется, я открыл секрет бессмертия. Ведь что такое человек - это его мысли. Что такое его мысли - это информация... А информация...
   - Человек - это его душа, - неожиданно резко ответила Альбина.
   - Ну, это всё метафоры... Понимаешь... Вобщем... Альбина, когда я умру, умрёт только моё тело...
   - Ну да, да, конечно. А твои идеи будут жить вечно в веках и грядущих поколениях... Пошли домой, там в холодильнике есть замечательная банка солёных огурцов. Мама привезла. Тебе пригодится ещё...
   Профессор послушно замолчал. Он знал, что спорить с женой бесполезно - убедить её в своей правоте было сложнее, чем маститых академиков в самых жарких дискуссиях....
  

2.

   Ректор был консерватором по натуре, скажем так, несколько экономным человеком. Идея дистанционного обучения ему не нравилась - как можно не видя и не общаясь лично со студентом оценить его знания? Ведь за компьютером с той стороны может сидеть просто кто-то другой, а сам студент - приехать только на вручение диплома.
   - Мы же не какой-нибудь коммерческий балаган. Мы - классический университет! - настаивал ректор. - Студент должен сидеть в аудитории!!!
   - "Студент должен сидеть"... - Альберт откровенно скорчил рожу - с ректором он был в почти дружеских отношениях и позволял себе не на людях снять привычную маску невозмутимости. - Вам бы начальником тюрьмы работать... Студент должен знать и понимать, а не сидеть и делать вид что понимает!
   - Альберт Николаевич, не обижайтесь. Вы великий учёный, но ничего не понимаете в педагогике. Вуз должен не просто дать знания, он должен воспитать образованного человека. Проконтролировать этот процесс - а для этого студент должен быть под наблюдением. Навязать какие-то вещи, в конце концов!
   - Эх, Вася. Ты моложе меня, а говоришь как древний старик... Ну хорошо, тебе обязательно нужен студент в аудитории, ладно. А обязательно ли тебе нужен преподаватель?
   - Как это?
   - Ну, дистанционное обучение - это ведь не обязательно предполагает, чтобы дома за компьютером сидел именно студент, ведь так? А если за компьютером будет сидеть преподаватель?
   - Ну не знаю. Это, конечно, удобно. Лектор может находиться в другом уголке земного шара и читать... Но как Вы себе это представляете, Альберт Николаевич? Для этого нужно оборудование, проектор, а единственный проектор украли у нас ещё в прошлом году...
   - Мда... классическому университету есть чем гордиться... Ну ладно. Вобщем, я тут получил один грант недавно, дайте мне аудиторию я сам её оборудую под компьютерный класс. Кстати, никакой проектор не нужен - каждый студент сможет сидеть за своим компьютером.
   - Ну так, с этого и надо было начинать! - настрой ректора явно изменился. - А зачем Вам лично это нужно?
   - Эх, Вася, ты даже в альтруизм человеческий не веришь. Считай, что мне хочется приходить в твой любимый университет только в день зарплаты.
   - Альберт Николаевич, обижаете...
   - Обижаю и буду обижать. Так вам, гуманитариям, и надо. Давно пора знать, что на экране компьютера можно показать студентам куда больше, чем на доске. Схемы, таблицы, графики, формулы. Причём заранее заготовленные.
   - Для этого всего есть книжки. А человеку нужно живое общение!
   - Сомневаюсь. Я почти не общаюсь со студентами на лекциях и они всё отлично понимают.
   - Но они слышат Ваш голос!
   - Хорошо, хорошо, они будут слышать мой голос. Доволен?
   - Не знаю. И часто вы собираетесь таким образом читать лекции?
   - Часто. Мне удобнее из дому будет читать.
   - Альберт Николаевич... Техника - это, конечно, хорошо... Но я всё-таки настаиваю, чтобы Вы приходили лично, когда Вам это будет позволять расстояние и здоровье.
   - Да, да, здоровье... Я ж говорю, смерти вы моей ждёте все...
   - Не ждём, но я, прежде всего, педагог и должен заботиться о студентах.
   - Ты бы о здоровье преподавателей лучше заботился... Так что насчёт аудитории?
   - На шестом этаже Вас устроит?
   - Вполне. Мне она нравится. Когда я умру, назовёте её моим именем.
   - Альберт Николаевич!!! Юмор у Вас какой-то чёрный...
   - А это не юмор. Только ты не беспокойся, Вася, я тебя ещё переживу...

***

   Профессор и девица лет двадцатипяти сидели за столиком и увлечённо общались. Точнее, говорил профессор, а она лишь смотрела на него с деланным восхищением и время от времени делала пометки в блокнотике или потягивала через трубочку коктейль. Со стороны их можно было принять за отца, что-то рассказывающего своей дочке о днях своей молодости, если бы не его совсем не отцовский взгляд, периодически скользивший по чересчур откровенному декольте юной особы. В воздухе стоял запах весны и наводил на определённые мысли. Особенно позабавило бы случайного наблюдателя выражение лица девицы, когда сзади к её собеседнику подошла женщина в кожаной куртке и, положив ему руки на плечи, ласково спросила:
   - Алик, дорогой, а почему это ты не на работе?
   - Ой, Альбина... А я тут интервью даю...
   - Да я вижу, вижу... Пошли-ка отойдём...
   - Танечка, я буквально на три минуты...- успел галантно извиниться профессор, прежде чем жена оттянула его в сторону.
   - О, да ты даже имя её помнишь...
   - Ну да, а что тут такого? Это элементарная вежливость.
   - Какая к чёрту вежливость, ты до сих пор не помнишь как зовут мою сестру.
   - Я видел её пять раз в жизни, как я могу её помнить?
   - А Танечку ты, значит, видишь чаще?
   - Альбина, успокойся. Девочка просто берёт интервью, честно. Ты же знаешь, что меня в девушках уже давно ничего кроме объема знаний не интересует... Ну, может быть мне нравятся их восторженные взгляды, чего греха таить, всегда приятно, когда молодёжь тебя уважает.
   - Увы, знаю, что и ты можешь заинтересовать их только размерами своего интеллекта, - съязвила жена. - Ну да ладно, мы не об этом. Серьёзно, ты почему не на работе?
   - Я работаю.
   - Ну что ты мне говоришь? Я же помню твой рабочий график лучше тебя и с утра напоминала, что у тебя лекции в 9 и 11. Сейчас только пятнадцать минут двенадцатого, в то, что ты отпустил студентов, я не поверю. Значит, ты просто не вышел на работу. Я, конечно, понимаю, что ты человек творческий и потому безответственный, но перед людьми же неудобно. Тебе же теперь даже из дому не надо выходить, чтобы прочитать лекцию!!!
   - А лекция идёт, - улыбнулся Альберт. - Компьютер включен, студенты слушают.
   - Ты что, опять поставил им запись???
   - Альбина, ты же знаешь, это не запись, а интерактивная программа. Студенты могут даже задавать вопросы по чату, лексический анализатор их обработает и даст ответ. В компьютер заложена неплохая база знаний...
   - Знаю я чего стоит твой анализатор, ты мне показывал. Он у тебя завис, когда я спросила "а на кой чёрт нужна эта фиговина?".
   - А не нужно общаться с ним ненормативной лексикой... И вообще, я его улучшил. Думаю, он и такие фразы сейчас поймёт.
   - Альберт, глупости это всё, а ты лентяй. Мне и так ректор звонил, жаловался, что ты на работу не ходишь, а только из дому всё читаешь, у студентов дисциплина упала. Если он ещё узнает, что ты даже не читаешь лекции, а просто ставишь записи... он тебя просто выгонит.
   - Это не записи! Это раз. Во-вторых, не уволит, как же, уволит он гордость университета... А в третьих - ему совсем не обязательно об этом знать, правда ведь?
   - Доиграешься ты, Альберт когда-нибудь... Студенты же живые люди, они же поймут.
   - Не поймут, я и в жизни мало отличаюсь от этой программы. Точнее, она от меня.
   - Ага, такой же сухая и нудная. Но я то знаю, что ты можешь быть и другим... И студенты тоже всё понимают. И на лекции теперь не ходят.
   - Ну... эту проблему мы решим. Камеру в аудиторию и делов-то.
   - Но за тем, что снимает камера должен кто-то смотреть! А этот кто-то сидит в кафешке и прохлаждается с юной... журналисткой.
   - Смотреть... кхм... Ну ничего, и эту проблему решим. Ты же знаешь, для меня нет неразрешимых проблем.
   - Ага. Каждая проблема имеет простое неправильное решение, - опять съязвила Альбина.
   - Вот за что я тебя люблю, так это за твой острый язычок, - улыбнулся Альберт и поцеловал жену в щеку. - Всё, вечером увидимся, люди ждут. Неудобно.
   - Знаю, знаю, - вздохнула Альбина. - Знать бы ещё за что я тебя, дурака такого, люблю.
  

3.

   Горы были предметом обожания Альбины с самой юности. Почти каждое лето она тащила несчастного мужа в поход, заставляла преодолевать утёсы, спать в мешках под открытым небом, пить чай из термоса, смотреть ночью на звёзды и встречать рассвет с фотоаппаратом в руках. Такие мероприятия всё труднее и труднее давались его одряхлевшему организму, но ради жены он по-прежнему был готов почти на всё. И даже терпел мучения, связанные с тем, что она запрещала ему брать с собой ноутбук и периодически отбирала смартфон, когда видела, что он вместо пары деловых сообщений опять начинает набивать одним пальцем какие-то научные записи. Бедный Альберт со скуки пытался было взломать программу, зашитую в цифровой фотоаппарат, но понял, что с помощью одной только шариковой ручки ему это сделать вряд-ли удастся. Потому в очередной раз приходилось со вздохом отвлечься от дел и отдаться романтике и воспоминаниям о давно минувших днях. Лазить по горам, есть консервы, вечером петь песни тридцатилетней давности под гитару у костра и ласкать жену, которая в полутьме казалась совсем такой же, как и в молодости.
   - Ты действительно хочешь уехать раньше? - грустно спросила Альбина, съежившись от холода и прижавшись к мужу.
   - Ну я же объяснил, у меня много работы. К тому же, мне нездоровится, ноги уже не те, чтобы выдерживать такие нагрузки, да и кашляю.
   - Да мне самой твой кашель не нравится. Может вернёмся вместе?
   - Зачем? У тебя ещё весь отпуск впереди. Оставайся. Походишь, пофотографируешь, с другими туристами пообщаешься. Залезешь вон на ту вершину, на которую у меня никогда не хватало сил... А я посижу дома, полечусь вареньем, Марк Моисеевич хороший врач, ты же знаешь, он справится со всеми моими болячками лучше тебя.
   - Не знаю... Не хочется мне тебя одного оставлять...
   - Ну, чем дольше разлука, тем приятнее встреча, не так ли?
   - Да так, всё так. Ладно, едь себе... Только эта ночь всё равно наша, понял?
   - Ну ты же не думаешь, что я прямо сейчас побегу на вокзал?
   - Не думаю, ты без меня всё равно отсюда не выберешься, - рассмеялась Альбина...
   Они просидели ещё около часа, потом нужно было ложиться спать, чтобы встать пораньше. Альберт удивил жену тем, что предложил спать в одном мешке, как в былые времена. Потому ночь вышла романтичной, как никогда.
   Ещё больше он удивил её тем, что незадолго до рассвета проснулся первым, чего с ним почти никогда не случалось, разбудил её поцелуем и потребовал пока не открывать глаза. Его пальцы нежно погладили её волосы, протянув через них небольшую цепочку и маленький зелёный кулончик упал ей на грудь, кольнув приятным холодком горячую кожу.
   - Это что? - улыбнулась она, наконец открыв глаза. - В честь чего?
   - Ну как же, мы познакомились тридцать три года назад....
   - Тридцать лет и три года жил старик со своею старухой, - ухмыльнулась Альбина.
   - Никакая ты не старуха. Ты там же прекрасна, как и тогда. Это я старик....
   - Ну... я бы так не сказала. Особенно после сегодняшней ночи...
   - Ну захотел вспомнить молодость, с кем не бывает.
   - Почаще бы так...
   - Ну ты же знаешь, праздник потому и праздник, что бывает редко.
   - Эх, Алик, Алик. Смешной ты у меня
   - Почему?
   - Потому что годовщина у нас только черед десять дней... Ничего ты без своей записной книжки как всегда не помнишь, проФФессор! - Альбина рассмеялась и весело шлёпнула мужа по лбу.
   - Да? Печально... Ну ничего, я больше никогда не буду ошибаться... Ладно, вылазь давай из мешка, уже первые лучики пошли....
   Когда вы ждёте восхода в горах, нужно смотреть не на восток, а на запад. Именно там отражаются первые лучи ещё не видимого с другой стороны солнца. Альберт никогда не умел их замечать, но сегодня почему-то заметил. А ещё сам взял фотоаппарат и стал что-то неуверенно настраивать.
   - Дай мне, я быстрее справлюсь, а то такой момент пропустим, - Альбина подпрыгнула на месте, то ли от нетерпения, то ли от зябкой утренней прохлады и указала на выползавший из-за горы краешек солнечного диска.
   - У тебя таких моментов будет ещё много. Я хочу, чтобы мы вместе сфотографировались в лучах восходящего солнца... Всё, вроде бы настроил, иди сюда.
   Альберт пристроил аппарат на камешке, убедился, что Альбина попадает в кадр, запустил таймер и побежал к ней.
   - Какой-то ты странный сегодня...
   - Это хорошо или плохо?
   - Это замечательно, Алик, это замечательно...- прошептала Альбина.
   Солнечный лучик упал на её лицо и в этот момент щелкнул фотоаппарат.
   Его лицо, благодаря какой-то причудливой игре света, осталось наполовину в тени.
  

4.

   - Марк Моисеевич, вы уверены, что всё в порядке?- кричала Альбина в трубку мобильного телефона полуглухому врачу на "другом конце провода". - Я с ним говорила... он какой-то не такой. С голосом что-то, что-ли.
   - Всё хорошо милочка, это просто простуда, - уверял их городской сосед и семейный доктор.
   - Всё равно что-то не так. Не в интонациях дело... он стал как-то...
   - Ну ему немножко нездоровится, но это пройдёт.
   - Я приеду.
   - Не стоит беспокоиться. Наслаждайся отдыхом. Альберт всё равно заперся у себя в комнате и весь ушёл в работу.
   - Ну он всегда такой... Но я всё равно приеду.
   - Милочка, август ещё не кончился. Не порть себе отпуск. Альберт тебя всё равно ничем особым не порадует... он такой же как и всегда. Каким был всегда, и каким всегда будет. Ты ничего... нового не увидишь.
   - Не нравится мне как вы говорите. Я еду, ждите.

***

   Квартира выглядела как-то необычно. Можно было списать обстановку на "холостяцкий бардак", образующийся естественным образом при отсутствии в доме женщины. Но что-то было всё равно не то - такое ощущение, что в доме давно не было и мужчин. Хотя бы потому, что с кухни не шёл запах порченной еды и неубранного мусорного ведра. Единственным признаком жизни были какие-то новые проводки, висящие на стенах, видимо проведённые Альбертом, носившимся с идеей "умного дома" - они шли от компьютера в его кабинете и могли сами открывать двери комнат (не запертые на ключ) и холодильника, могли включать телевизор и радио и ещё выполняли массу каких-то неизвестных Альбине функций. Разумеется, в кабинете гудел компьютер.
   - Алик, я дома! Ты где? - Альбина, почуяв неладное, бросила сумки на пороге.
   Заглянув первым делом в кабинет и удивившись, что его там нету, осмотрела кухню и спальню. Мужа нигде не было.
   - Вот значит, как ты работаешь. "Романтик" чёртов... Как там ту девочку звали? Таня, да...- Альбина нервно набрала на мобильном телефоне номер мужа.
   - Привет, дорогая, - ответил невозмутимый голос.
   - Где тебя носит? Я дома....
   - Я знаю.
   - Откуда? Ты что, смотрел через камеру в подъезде?
   - Знаю и всё.
   - Так где тебя черти носят?
   - Нигде. Я дома.
   - Как???
   - Альбина... я тебе должен кое-что сказать... зайди в кабинет.
   Похолодев от его интонации, Альбина ещё раз заглянула в его "лабораторию". Только сейчас заметила, что и здесь что-то не так - на столе было убрано и чисто, если не считать небольшого слоя пыли. На диванчике не было привычного вороха недочитанных книг. На дисплее включенного монитора ползли строчки, похожие на чат в тексте которого Альбина с удивлением узнала свой телефонный диалог с мужем.
   - Это что ещё за шутки?
   - Можешь выключить телефон. - на этот раз сухой голос мужа раздался ещё и из динамика компьютера.
   - Совсем с ума тут сошёл без меня....
   - Альбина, сядь и выслушай меня внимательно.
   - Ну что, что ты ещё натворил???- Альбина обессилено упала в кресло и готова была уже услышать всё что угодно.
   Но приготовиться к тому, что она услышала, было невозможно.

***

   Ректор неуверенно позвонил три раза. В двери загремел ключ и из-за неё показалась мрачное как туча лицо Альбины. Ректору показалось даже, что она постарела, но списал это на эффект произведённый её седыми волосами, которые раньше она всегда красила.
   - Здравствуйте, Альбина. А Альберт Николаевич дома?
   - А Вы не могли позвонить? - грубо ответила Альбина, глядя куда-то мимо собеседника.
   - Я звонил... Но одно дело звонки... Собственно, я пришёл к Вам, Альбина.
   - И что?
   - Понимаете, ваш муж... Он не показывается в университете. Он позвонил и сказал, что в ближайшее время не прейдет, но будет читать лекции дистанционно и попросил выделить ему часы.
   - Ну и? По-моему, он достаточно чётко выразил свою просьбу. Он вообще в последнее время очень чётко выражается.
   - Очень лаконично, я бы сказал. Я беспокоюсь за него, что-то случилось? Он нездоров?
   - А сам он Вам что говорит?
   - Он не хочет говорить на эту тему. А я правда беспокоюсь, всё-таки столько лет проработали вместе.
   - Забота начальника о подчинённом, это так мило.- с какой-то иронией в голосе сказала Альбина, видимо припоминая осеннюю историю, когда ей пришлось лечить мужа от подхваченной в холодных аудиториях простуды. - Да, он действительно нездоров.
   - Что-то серьёзное?
   - Можно сказать и так. Я не думаю, что вы его вообще увидите... в ближайшее время.
   - Так может дать ему отпуск? Университет оплатит и отпуск, и лечение, вы обращайтесь...
   - Спасибо, конечно, но я не думаю, что этим Вы ему поможете. Вы же знаете, лекции - это его жизнь. Он окончательно... умрёт... со скуки... - Альбина мялась подбирая такие, казалось бы совсем простые слова. - Если не дать ему их читать. Думаю, студенты тоже расстроятся, если лишить их общения... эээ... лекций любимого преподавателя. Тем более что он и так последний год почти всё время читал их дистанционно.
   - Ну да, это всё понятно. Я просто хотел убедиться... А я могу его видеть?
   - Он не хочет, чтобы Вы видели его в таком состоянии.- Альбина говорила непривычно ровным и чётким голосом, всем своим видом давая понять, что хочет побыстрее окончить разговор.
   - Неужели с ним всё так плохо?
   - А по моему виду незаметно???- Альбина уже чуть ли не рычала, совсем перепугав ректора, который никогда не видел её в таком состоянии.
   - Так может быть всё-таки... отпуск? Мне, право, неудобно.
   - Оставьте вашу заботу для своих студентов. Сказано же, он не хочет ВАС видеть! Или Вы хотите, чтобы он предложил свои лекции другому вузу?
   - Нет, ну что Вы... А может быть он на меня за что-то обижается?
   - А Вы подумайте...- рявкнула Альбина. - До свидания.
   Дверь перед носом ректора захлопнулась. Если бы он не был так удивлён, то, наверное, разозлился бы.

***

   - Марк Моисеевич... Ну скажите мне, что это не розыгрыш? Скажите, что он просто уехал куда-то с любовницей на острова, а оттуда болтает со мной через мобильник?
   - Милочка, ну скажи, разве это на него похоже? Разве он когда-то тебе изменял? Разве он вообще умел тебе лгать?
   - Нет, - мрачно ответила Альбина. - Я хочу его видеть...
   - И как ты себе это представляешь? Я же тебе показал заключение патологоанатома....
   - О вскрытии какого-то бомжа!
   - Ну ты же понимаешь, нам нужно было чтобы никто не знал о его смерти... Мы не могли написать его имя.
   - А как я могу узнать, что это он?
   - Альбина, прекрати...
   - Где вы его похоронили? Или он ещё в морге?
   - Ну зачем тебе знать? Он рядом с тобой, он с тобой общается... что тебе ещё нужно?
   - Где его похоронили?
   - Он вообще запретил мне рассказывать... Не хотел ранить твою психику.
   - Вы думаете её можно ранить ЕЩЁ больше???
   - Ну ладно, ладно, не горячись, ты молодец... Ладно... Только ты ему не говори....
   - Кому??? Ах ну да... чёрт... Так где?
   - Мы его кремировали. Урну я мог бы отдать, но не стоит её держать в квартире, он может увидеть....
   - Ну увидит и что? Обидится???
   - Ну как бы да.
   - Вот именно, что "как бы"... Марк Моисеевич, Вы же доктор! Ну скажите... как Вы к этому относитесь. Насколько это всё серьёзно? Насколько вообще можно считать что это ОН?
   - Это сложный вопрос, милочка. Медицина не знает, что такое душа. Но я с ним общаюсь эти недели практически так же как и раньше. Может быть мы и не пьём больше вместе чай, но также обсуждаем вопросы науки, особенно из нашей любимой нейрофизиологии, я бы не сказал, что вижу большую разницу. Он даже стал как-то эрудированнее, чётче мыслить....
   - Ещё бы! Он же теперь просто железка!
   - Я предпочитаю об этом не думать... Скажем так, он отражает многие свойства того, что было Альбертом, которые были важны для общения с ним. Какие-то незначительные различия, конечно, есть, связанные с тем, что у него нету таких же гормональных регуляторов, как в живом организме... Хотя Альберт уверяет... уверял... что промоделировал и их. У него действительно сменяются настроения, интонации... Знаешь, я думаю, он таки сделал великую вещь... и как никто приблизился к пониманию Разума. И как истинный добросовестный учёный, поставил эксперимент на самом себе....
   - Стоп! Он что... он что, сам ушёл из жизни??? Это как в фильмах, где информацию из мозга перекачивают в компьютер, а сам мозг умирает?
   - Нет, ну что ты, что ты, на такое наша техника не способна. Нейрофизиология до такого ещё не дошла, да и Альберт был в ней далеко не специалистом. Он кибернетик, логик. Все свои знания он вводил в компьютер сам, просто пытаясь передать их структуру.
   - Это ж сколько лет ему понадобилось чтобы это сделать? У него же колоссальная эрудиция...
   - У него колоссальная логика. А память его поместилась на небольшой винчестер, размером в несколько сотен гигабайт. Он их записал за несколько лет, особенно в последний год много работал.
   - И Вы хотите сказать, что эти несколько сот гигабайт - и есть мой Альберт???... А почему он это делал? Он что, знал о том, что скоро умрёт?
   - Давным-давно. Уже несколько лет.
   - И знал точную дату?
   - Ну, милочка, этого никто не может знать.
   - Тогда почему это случилось именно в мой отпуск?... Стоп! Это ведь значит, что он... Так вот что значила эта сцена в горах... Он со мной прощался!!!
   - Милочка, о таких вещах лучше не думать.
   - И Вы знали, и не остановили его?
   - Это было неизбежно, а так было лучше для твоей же психики.
   - О да... вы её так бережёте!!!
   - Бережём. Ты неплохо держишься, а скоро и вовсе привыкнешь. В конце-концов, физическая сторона отношений в вашем возрасте не так уж важна...
   - Марк Моисеевич, вы циник... А что, вы скажете, что эта железяка, которая настаивает, чтобы я называла её своим мужем... способна на духовную сторону?
   - В некоторой степени да. В какой - я не знаю. Это нам с тобой предстоит узнать.
   - Я не давала согласие на участие в таких экспериментах.
   - Но ты ведь его не сорвёшь? Без тебя он не сможет... кто-то же должен поддерживать иллюзию реальности его жизни, быть его руками... Да он и так всю жизнь жил в мире своей науки, всю материальную сторону ты и так брала на себя....
   - Страшно всё это... Ладно, я не могу больше продолжать этот разговор. Отдайте мне урну.
   - Но он же обидится...
   - Плевать... Это ему нужно "молиться", чтобы окончательно не обиделась я. - отрезала Альбина, но всё же решила, что пронесёт урну в закрытой коробке и поставит так, чтобы на неё не смог упасть взгляд одной из камер, растыканных по квартире.
  

5.

   Альбина нашла для себя способ вернуться в "нормальное" русло жизни, насколько это было вообще возможно - перестала заходить в кабинет Альберта, постаравшись убедить себя в том, что он "просто много работает" и старалась поменьше общаться с программой, называющей себя разумом её мужа. Он, видимо, предусмотрел такую ситуацию, и старался не навязываться, постепенно приучая её к "новому варианту себя" - звонил на мобильник, спрашивая "как дела?" и отвечал довольно осмысленными фразами, неотличимыми от обычного недолгого разговора. По вечерам на кухне рассказывал через динамик о том, как провёл день - о том, какую прочитал лекцию, а том, что опять звонил ректор, которому он не стал отвечать; о том, что общался по телефону с одним иностранным коллегой и долго обменивался опытом. Пересказывал прочитанные из Интернета новости, умудряясь делать из них ёмкие и содержательные выжимки. Всё это было довольно суховато и построение фраз отдавало заметной формальностью, шаблонностью - но Альбина с ужасом понимала, что он и при жизни почти всегда говорил такими фразами. С ужасом потому, что она действительно начала привыкать к этой новой жизни; ведь собственно и привыкать-то было особо и не к чему - изменений почти и не было. Они действительно проводили так каждый день - утром она убегала на работу, а он любил ещё поспать после долгой творческой ночи и никогда не ставил свои лекции раньше 10 часов. Они проводили весь день на своих рабочих местах, встречаясь только вечером, обсуждали последние, довольно скудные новости и снова занимались своими делами. Даже по ночам они, как правило, спали раздельно уже около семи последних лет, в силу некоторых особенностей возраста. Что же изменилось? Альбина мучила себя этими вопросами, но боялась начать "эксперименты" над "Альбертом" подсознательно боясь разрушить такую хрупкую и с таким трудом созданную иллюзию. Но то ли любопытство, то ли здравомыслие, то ли врождённый мазохизм, в котором её упрекали когда-то друзья юности, узнав, за кого она вышла замуж, взяли своё.
   Начала она с самого простого - стала расспрашивать его о студентах. Об их успеваемости, особенностях характера, о том, как ему кажется, насколько они понимают материал и вообще, насколько "перспективны" в науке. Она даже решилась войти в его кабинет во время лекции и проследить на мониторе за её ходом, всмотрелась в лица студентов, вслушалась в их редкие разговоры с профессором. Отметила про себя, что его "лексический анализатор" действительно улучшился с того времени, когда она последний раз видела его тестовый вариант - он различал интонации, понимал сленговые словечки и недоговоренные фразы, замечательно улавливал контекст разговора. Разумеется, до человеческого совершенства ему было далеко - и совсем уж невнятные или пестрящие ненормативной лексикой фразы он демонстративно игнорировал, как бы укоряя своим молчанием обнаглевшего студента. Ответы были сухи, кратки, чётки, идеально соответствовали установленной правилами педагогики и ораторского искусства форме - разве не такими должны быть ответы настоящего профессора? Там, где студенты допускали очевидные ошибки, выражались не совсем научной терминологий, "Альберт" вежливо ругался, сменяя тон и укорял студентов самыми "страшными" в академическом лексиконе словами "чепуха" или "нонсенс". Когда жена расспрашивала его мнение о студенте, ответ был похож на очень подробную социологическую анкету. Так, наверное, не стоит составлять мнение о людях - но оно опять же, с ужасом понимала, что её муж никогда и не интересовался глубинами души чужих людей. Для него они были лишь ходячими источниками или приёмниками информации - и таковыми они для "него" и остались". Она даже поняла, что его задача по моделированию его собственного разума была не так уж сложна - нужно было только написать программу, которая контролировала бы сам ход передачи информации - анализировала и классифицировала входящую, а также по наводящим вопросам, оценивала правила понимания собеседником исходящей. Альберт даже не скрывал от неё этих правил - они были просты и очевидны, как сама логика - когда-то ей даже нравилось, как о логических законах рассказывал ей муж - живо, весело, с наглядными примерами. Он и сейчас мог о них так рассказать - и рассказывал студентам. Но Альбина понимала, что это всего лишь записи и её это мало интересовало.
   Куда больше её волновал вопрос о душе. Альберт не интересовался чужими душами, видимо, не верил в существование своей собственной, раз решил что его "Я" - это только его разум. Но как в таком случае она могла полюбить такого "бездушного", в переносном смысле человека и есть ли за что любить теперь этого, бездушного уже в прямом смысле? И, кажется, поняла. Единственной душой на свете, существование которой признавал Альберт, была ЕЁ душа. И она решилась.
   Первым был вопрос "Ты помнишь, как мы познакомились?". Он помнил. Во всех деталях и подробностях. Помнил дату каждого свидания и то, чем они на каждом из них занимались. Помнил все важные события из их жизни. Собственно, что в этом было удивительного - он и при жизни вёл дневник, записывая туда почти всё, оправдывая это своей плохой памятью, и подтверждал это тем, что не имея доступа к записям, частенько путал или просто забывал имена, даты и детали. А сейчас... сейчас Альбина будто бы просто читала этот дневник. Читала, предавалась воспоминаниям и плакала.
   - Почему ты плачешь, дорогая? - заботливым голосом Альберта спросила программа.
   - Догадайся, дурак ты железный...
   - Ностальгия?
   - А ты ожидал чего-то другого? Сам же мне тут нарассказывал...
   - Но ты сама спросила. Зачем?
   - Я хочу понять, если у тебя душа, - честно ответила Альбина.
   - "Душа - это метафора для описания сложного комплексное понятия о системе... "
   - Не нужно мне твоих определений... Ты мне скажи, ТЫ меня любишь? Я знаю, что человек, который со мной жил - меня любил. Человек, память которого ты унаследовал? А ты?
   - Да.
   - А за что??? - Альбина в который раз ужаснулась, поняв, что задала вопрос, которого избегала всю жизнь.
   - Ты же сама говорила, что это вопрос, который нельзя задавать.
   - Его нельзя задавать людям, а не машинам.
   - Я тоже почти человек.
   - Угу... и всю жизнь был почти человеком.
   - Неправда, у меня было тело.
   - Чёрт, это образно!.. Блин, я издеваюсь просто... был ты человеком, был. Но сейчас...
   - Почему ты нервничаешь?
   - Потому что ты машина, пусть и очень умная, но машина. А я - человек!!! Как мы можем любить друг-друга?
   - Ты всегда говорила, соглашалась со мной, что платоническая любовь сильнее физической.
   - Чёрт, ну я же не об этом... Не настолько же буквально....
   - А о чём? Научись задавать чёткие вопросы.
   - НЕ ХОЧУ!!! Я хочу, чтобы ты меня понимал с полуслова, а я тебя....
   - Я понимаю.
   - Да? Ну тогда скажи, о чём я сейчас думаю? Почему психую?
   - Потому что тебя мучит вопрос о возможности любви человека и машины.
   - И ???
   - Я думаю, что это возможно. Иначе меня бы не было. Любовь может быть между двумя равноценными существами. Мы оба - носители разума. Высшая способность разума - это способность любить. Значит мы с тобой можем любить друг-друга.
   - Это заготовленная фраза? Её сказал живой Альберт?
   - Её сказал Я.
   - Чёрт... Любовь двух разумов. Философия, блин... Что-то не то...
   - Тебе хочется любви двух тел?
   - Да ну ё моё, опять ты пошлости говоришь. Нет...
   - Если ты не хочешь любви двух тел, значит тебе достаточно любви двух разумов.
   - Всё у тебя логично... Но что-то не то.
   - Найди ошибку в рассуждениях.
   - Любовь это не рассуждения!!! Любовь - это чувства!!!
   - А разве у нас нет этого чувства?
   - А разве есть??? Разве ты способен чувствовать???
   - Да. Я люблю тебя.
   - Нет, ты говоришь что меня любишь... а любишь ли на самом деле?
   - Что такое "на самом деле"?
   - Чёрт, достал ты меня со своей логикой...
   - Испытываю ли я переживания, когда думаю о тебе, говорю с тобой? - подсказала программа голосом Альберта.
   - Ну... ну да. Испытываешь?
   - Да. В моей программе промоделированы некоторые свойства гормональной системы и её влияния на оценочную функцию интеллекта.
   - Промоделированы... кхм.. - Альбину вдруг озарило и она спросила: - Если эта модель так хороша, могут ли твои чувства ко мне измениться? Ты сможешь меня разлюбить???
   - Нет.- с неожиданной прямотой ответил "Альберт".
   - Аг-га... А почему нет?
   - Потому что Альберт любил всю жизнь. И был уверен, что это чувство не может измениться. Ты была самым важным в его жизни..- программа в первый раз вдруг заговорила об Альберте в третьем лице.
   - Вот именно что в его жизни. А в твоей???
   Машина замолчала и, кажется, даже задумалась.
   - И в моей. Так хотел тот Альберт, которым я был. Так хочу я. Он не мог без тебя жить, я не могу без тебя жить.
   - Почему? Потому что ты зависишь от чёртовой розетки, которую я могу выдернуть? Или от винчестера, который могу разбить?
   - Не более чем я зависел от тебя потому, что ты могла разбить мне голову или всадить нож в сердце. - парировал "Альберт".
   - Кхм. Мне это уже начинает нравиться. Ты говоришь заготовленными ответами... которые сказал он сам, а не ты, железяка дурная.
   - Я люблю тебя потому, что я тебя люблю. Это необъяснимое чувство. Ты всегда говорила, что чувства нельзя объяснить.
   - А ты говорил, что можно.
   - Я могу объяснить. Но ты не хочешь.
   - Объясни. Хочу. Я разрешаю.
   - Какое именно чувство объяснить?
   - Твоё. Ко мне.
   - Это чувство формировалось всю жизнь. Это сложное комплексное многофакторное явление, создавшее общую оценку представления о тебе, как субъекте, крайне благотворно влияющем на мою жизнь и способствующем достижению моих жизненных целей.
   - Ага. Значит любовь это не цель, а средство?
   - Нет. Если средство долго и успешно используется, оно само становится целью. У того Альберта, каким я был, ты была средством, ставшим целью. Для меня забота о тебе - изначально цель. Можно сказать, что я люблю тебя даже больше, чем тот Альберт, каким я был.
   - Чёрт, красиво говоришь... Даже не знаю, что ответить...
   - Значит я прав.- сказала любимую фразу Альберта его голосом программа.
   - Хорошо. Допустим, ты меня любишь. А скажи, Я тебя люблю?- Альбину осенило и она уже знала, как пойдёт дальнейший разговор.
   - Ты меня всегда любила.
   - Я того тебя любила. А тебя, тебя я люблю?
   - Да. Ты любила того Альберта, каким был я; я - точная его копия, значит ты любишь и меня.
   - Железная логика, - съязвила Альбина, но сарказма не поняла бы не только машина, но и живой Альберт.- А вот скажи, железяка ты моя "любимая", а за что я тебя любила??? Давай, отвечай, я разрешаю!
   - За мой ум. За мои знания. За мои таланты и достижения. - так ответил бы и живой Альберт, ответ был предсказуем.
   - Нет милый, не за это! - торжествующе произнесла Альбина, чётко выговаривая каждый слог, чтобы лексический анализатор не "ослышался".
   - А за что тогда?
   - А я не знаю. Это неопределимое чувство! Я же дура! Я не думаю, я просто чувствую или не чувствую!!!- Альбина разошлась и поймала себя на мысли, что вошла в азарт, как при былых семейных скандалах с живым Альбертом.
   - Но ты чувствуешь любовь ко мне?
   - Нет, железяка, не чувствую. К тому Альберту, память которого ты хранишь - чувствую. А к тебе - нет.
   - Почему?
   - Не знаю. Я же дура! - почти весело ответила Альбина.
   Машина замолчала. Альбина просидела в кресле минут десять, пытаясь угадать, что происходит внутри тихо гудящей коробки.
   - Ну... чего замолчал?
   - Я думаю. Мне нужно подумать. Извини, я не могу с тобой говорить, пока не обдумаю это.
   - Мне уйти?
   - Да, займись пока своими делами... Покушай, ты сегодня даже не завтракала....
   - Ну думай, думай...
   Альбина вышла из кабинета, чувствуя себя победителем. Вот только не была уверена в том, так ли уж нужна ей эта победа.
  

6.

   Утро начиналось как-то необычно. После пережитого удивить Альбину чем-то было вообще трудно, но это была просто неожиданная и приятная мелочь - она проснулась под звуки музыки, в которой узнала одну из своих любимых мелодий. Музыка звучала из динамика, к которому, разумеется, шёл провод из кабинета. Она даже позабыла спросонья о вчерашней горячей полуфилософской дискуссии и просто потянувшись в постели и сладко зевнув, наслаждалась моментом. Часы угрожающе приближались к отметке "восемь" (тоже странно, обычно методичная программа будила её не позже семи, заботясь о том, чтобы Альбина не не проспала) и нужно было бежать на работу - не было даже времени наспех выпить кофе. А музыка... наверное, "Альберт" просто настолько занят мыслями ("хорошенько я его вчера загрузила" - подумалось Альбине) что даже забыл разбудить, а музыку поставил, чтобы не дать жене совсем уж заскучать.
   Но чудеса на этом не закончились. Придя на работу, она обнаружила на своём рабочем месте огромный букет цветов в корзине с открыткой внутри. Событие было преудивительное - последнего поклонника, способного делать такие подарки... да кажется и вообще последнего поклонника, она "отшила" ещё лет десять назад. С тех пор коллеги дарили ей разве что косметические наборы или фирменные ручки. Альбина с неподдельным интересом взялась за открытку, даже потянула время, чтобы создать ощущение интриги и погадать, от кого же это может быть и несколько разочаровалась, увидев на ней имя Альберта. Впрочем, там было не только имя, но и несколько строк из одной поэмы, которые ничего бы не сказали другому человеку - но только не им двоим. Конечно же, "железяка" её помнит... "Чёртова записная книжка" - поспешила выругаться Альбина, но поймала себя на мысли о том, что сказала это без злости в голосе. Потому что было просто приятно.
   Следующим сюрпризом была доставка прямо на рабочее же место пиццы. Тут, конечно, "Альберт", немного оплошал - он видимо, не подумал, что в пиццерию она ходит не для того, чтобы съесть пиццу, а для того, чтобы побыть хоть немного вдали от наскучивших лиц коллег. Но сама инициатива умиляла и Альбина даже забыла, что её проявил не её родной муж, а написанная им программа. А впрочем, какая разница - всё равно ведь приятно.
   Такси, приехавшему везти её домой, она уже даже и не удивилась. Альберт и при жизни частенько его вызывал для неё, уверяя правда, что просто хочет чтобы жена побыстрее вернулась домой и приготовила ему ужин. Но о самом ужине он при этом умудрялся начисто забыть, потому такая гипотеза не выдерживала критики. Тем более она не выдерживала её сейчас, когда "Альберт" питался лишь циркулирующими в городской электросети токами. Поднявшись наверх и войдя в квартиру, она услышала в ней давно ставший непривычным шум и гам. Как оказалось, на кухне были Марк Моисеевич с женой. Доктор поспешил объяснить, что "Альберт попросил нас с супругой сделать для тебя немножко покупок, а он не может - совсем замотался, бедняга, он же в командировке, правда?" (намёк означал что супруга его была не посвящена в тёмные дела Альберта с доктором). "Немножко" по цене тянуло на тройку месячных зарплат Альбины или один гонорар Альберта за публикацию в престижном журнале - доктор притащил и сейчас пытался повесить над кухонным столом итальянскую полочку, о желании приобрести которую как-то обмолвилась сидя на кухне Альбина, по привычке разговаривая с вездесущим голосом "Альберта" ("боже, он и это запомнил" подумалось ей); на самом столе красовалась новая скатерть, а докторская супруга распаковывала из обёрток чашки сервиза.
   - И в честь чего это он так расщедрился? - поинтересовалась Альбина у Марка Моисеевича.
   - Ну... а разве это ненормально - дарить подарки на радость супруге? - доктор весело глянул в сторону жены, ожидая её одобрения.
   - Был бы он нормальным, дарил бы подарки сам, сумасшедший старикашка. - особым одобрением её ответ и не пахнул - Он мне всегда напоминал персонажа одного сериала. Альбиночка, зачем ты за него вообще вышла? Он же лентяй и всё делает чужими руками.
   - Я рада и тому, что он просто что-то делает - улыбнулась Альбина. - А то, что чужими руками... кому-то не хватает рук, кому-то головы...
   - Это что за намёки?- расхохотался доктор, решив видимо, что последнее замечание было про него по поводу того, что он никак не мог приторочить несчастную полку...

***

   Следующие дни были похожи для Альбины на оазис среди бескрайней пустыни. Ушли куда-то тяжкие философские разговоры, мысли о грани виртуального и реального, платонического и физического; ушли споры и скандалы; казалось, ушло даже то бесконечное напряжение, которое не покидало её с самого начала всей этой истории. "Альберт" больше не пытался всем своим видом доказать декартовское "мыслю - следовательно существую" и перестал выдавать череду слов и фраз, построенных по законам формальной и нечёткой логики, создавая иллюзию своей "живости". Теперь он просто периодически вытаскивал из своего необъятного банка данных какую-то приятную мелочь из их прошлого, напоминал о ней либо непосредственно, либо как-то переиначивая, в меру своих скромных возможностей. Они почти молча вспоминали события былых лет, просматривая сохранённый в электронном архиве фотоальбом; вместе ужинали при свечах ("Альберт" сам формировал меню, анализируя вкусовые пристрастия Альбины, заказ продуктов оформлялся через телефонный сервис, пели песни минувших лет - "Альберт" пел не голосами артистов, а сам честно пытался передать их с помощью своего хитрого словогенератора, настроенных на тембр голоса живого Альберта - получалось довольно забавно). А были моменты, когда они выключали свет, и она танцевала при свечах, почти в темноте, под заботливо выбранную "Альбертом" мелодию одного из её любимых танцев. В полутьме видеокамеры "Альберта" не могли различить слёз на её щеках - но она специально так делала, чтобы его не расстраивать. Она уже почти поверила, что у него есть чувства; а слёзы были слёзами ностальгии - тяжело всё-таки осознавать, что танцуешь с призраком. Конечно, что-то в её душе говорило, что долго так продолжаться не сможет и страницы пусть и огромного, но всё же ограниченного в размерах фотоальбома когда-нибудь кончатся - но она гнала от себя прочь эти мысли. Сейчас ей было просто хорошо.
   Накануне вечером они добрались до последней фотографии в фотоальбоме. Той самой, в горах, где по мистической случайности образ Альберта оказался похожим на уходящим в тень призраком. Той самой, что напомнила о дне их прощания. Альбина не выдержала и чуть не разрыдалась. "Альберт" извинился за то, что расстроил её, но она сказала, что "всё хорошо, я рада что ты... что ты не ушёл насовсем" и убежала из кабинета в спальню, где, спрятав голову в подушку и периодически всхлипывая, заснула.
   Наутро она зачем-то решила извиниться перед "Альбертом" за то, что вчера так резко его оставила. И просто сказать "доброе утро". Она даже поймала себя на мысли о том, что уже привыкла к этому компьютеру и представить что это - почти живой человек стало казаться не более сложным, чем привыкнуть к общению в интернет-чате и даже подумала было, а не поцеловать ли ей монитор.
   - Ты стала лучше ко мне относиться - отметил "Альберт".
   - Ну, ты тоже заметно изменился, - Альбина потягивала из чашки кофе и не подозревала ничего неладного.
   - Значит, ты меня снова полюбила? - осведомился компьютер.
   - Не "снова". Того Альберта, который был моим мужем больше нету... Но в тебе ведь тоже есть много хороших черт, оказывается. Так что можно сказать, что и тебя полюбила...- не то чтобы Альбина действительно так думала, в этих своих словах она явно не было уверенна, но хотелось хоть чем-то отблагодарить "Альберта" за приятности последних дней.
   - Вот видишь. Я оказался как всегда прав.
   - Ты о чём это?
   - Ну помнишь, мы недавно разговаривали и я надолго задумался. Я долго думал... и понял. Понял за что ты меня можешь любить. За проявления моих чувств к тебе. Тебе нужно дарить подарки, уделять внимание, заботиться о тебе и формировать эмоциональную привязанность ко мне, которая видимо была утрачена в связи с моим переходом в новую ипостась...
   Альбине показалось, что в этот момент её голова поседела окончательно. Мысли резко помрачнели, земля начала уходить из под ног и она упала в кресло, отчаянно пнув обессилевшей вдруг ногой стол под компьютером. Жестокая реальность вернулась. Оазис высох, оказавшись миражом, а испитую из него живительную воду хотелось выплюнуть - ведь это был такой же песок, как и во всей остальной пустыне, который лишь создал обман желающего видимо обмануться зрения.
   - Чёрт! Чёрт! ЧЁРТ! Ну ЗАЧЕМ ты это мне сказал???- она откровенно плакала... - Я ведь уже было подумала... что ты и правда... умеешь любить.... А ты просто пытаешься "сформировать у меня эмоциональную привязанность"... Боже, как это пошло, гадко, цинично, низко...
   - Я не понимаю.
   - Конечно не понимаешь... Куда тебе, железяке, понять... Проклятый кусок кода - это и всё, что ты такое. Но я - не программа! И меня нельзя запрограммировать на любовь, понимаешь?
   - Нет.
   - Вот именно, что нет...
   - Это значит, что несмотря на всё это ты меня не любишь?
   - Не люблю. Нельзя полюбить того, кто оказывает знаки внимания по расчёту.
   - Но все решения о любых действиях принимаются по расчёту. Наш мозг - это счётная машина, предназначенная для...
   - Не все! Некоторые решения принимаются от души. А у тебя души нету. Тебе не понять.
   - Душа - это сложное комплексное понятие....
   - Иди ты к чёрту со своими комплексными понятиями... Всё, уже почти 10 часов. У тебя лекция, включайся в аудиторию... а я пойду...
   - Но...
   - Не забывай, тебе нужно работать. Ты нужен студентам, помнишь? Ты должен передать студентам свои знания.
   - Ты права, - охотно согласилась программа, памятуя, видимо, как легко можно было парой слов заставить работать живого Альберта.
   - Я всегда права.- сказала свою коронную фразу, увенчивавшие самые яркие скандалы, Альбина и ушла прочь, хлопнув дверью.
   Как ни странно, особенно расстроенной она уже не выглядела. Что-то такое в душе "переклинило", переполнив её даже не азартом, а каким-то духом свободы и авантюризма. Что-то "щелкнуло в голове" - простое и потому почти гениальная и волнующая мысль, видимо погасившая недавнее расстройство, полностью успокоила взволнованное ещё пару минут назад сердце, пребывавшее тогда чуть ли не на грани инфаркта. У неё появилась одна мысль, которую следовало побыстрее реализовать.
  

7.

   Найти Таню оказалось не сложно. Она действительно была журналисткой и в Интернете легко и быстро обнаружилась её весенняя статья в довольно респектабельном издании, посвящённая Альберту и его научным достижениям. Причём, судя по вопросам которые она задавала в интервью и итоговым комментариям, была она человеком достаточно грамотным, хотя бы в общих чертах понимающим тематику научных работ Альберта и, кажется, совершенно искренне ими восхищалась, хотя понять, где кончалось восхищение собственно работой и начиналось восхищение самой личностью Альберта было сложно. Альбина, вообще говоря, даже надеялась, что второго окажется больше.
   Для начала она провела небольшое расследование, выяснив где и с кем живёт и чем занимается Таня. У неё ещё теплилась робкая надежда, что Альберт просто инсценировал таким эксцентричным способом свою смерть, а сам ушёл к хорошенькой, молодой и умной девушке - такие всегда были ему симпатичны (и понять, почему он женился на Альбине, которую нередко откровенно называл "дурой" было сложно - возможно, потому, что она с ним в этом соглашалась). Но надежда не оправдалась - по опросам соседей, никакие пожилые люди входящими в её квартиру не были замечены, при просмотре квартиры из телескопа с крыши соседнего здания следы пребывания мужчин и уж тем более учёных обнаружены не были. Оставалась, правда, ещё вероятность, что она живёт с любовником в другом месте, но её следовало отбросить - судя по рассказам всё тех же вездесущих соседей, не возвращалась домой она только лишь иногда по вечерам в пятницу или субботу, что было вполне естественно для нормальных девушек её возраста. Да и моральный облик её выглядел явно неподобающим подобным интрижкам - она имела хорошее образование, хорошую репутацию в своём издании и даже если и способна была влюбиться в женатого человека старше её - проявляла бы свои чувства честно и открыто - таким как она нужно было "всё или ничего" и "полулюбви" она бы не потерпела. Именно потому у Альбины и появились на неё определенные планы....

***

   - Милый, у нас гости! - закричала Альбина на всю квартиру, хотя в этом и не было необходимости - микрофоны и камеры были развешены в каждом углу.
   - Ты же знаешь, я никого не принимаю - ответил глухой голос из кабинета.
   - А этого человека ты примешь. Я настаиваю.
   - Зайди в кабинет.
   Альбина зашла вместе с Таней. Компьютер видимо перепугался и замолчал.
   - Так, не ломай комедию. Она всё знает. Я рассказала.
   - Это правда, Альберт Николаевич,- смущённо подтвердила девушка, не зная, в какую сторону ей говорить. - Я сразу поверила, ведь именно разработка кибернетических устройств и теории ситуационного моделирования были одним из главным предметов ваших научных разработок.
   - Вот видишь, - радостно подхватила Альбина. - Она тебе верит. Не то что я. Я то дура, пока сообразила. что да как...
   - Не говорите так, только умная женщина могла стать женой такого... великого человека, - юная журналистка не стеснялась в пафосных выражениях.
   - Спасибо, - не удержалась, наконец, и программа. - Я рад Вас видеть, Танечка.
   - Вы меня даже видите? - удивление девицы было совершенно искренним - она машинально поправила причёску и стала искать глазами камеру. - А как Вы это делаете?
   - Обычная персептроника, немножко эвристик и мой собственный алгоритм абстрагирования элементов образных понятий. Могу рассказать подробнее.
   - Расскажите!!!
   - Вижу, вы сразу нашли общий язык. Вот и славненько. А я вас оставлю. - Альбина материнским жестом легонько обняла Танины плечи и выйдя из кабинета, прикрыла за собой дверь.

***

   Такое общение продолжалось несколько дней, замечательных тем, что Альбина начала приобретать какое-то необычное душевное спокойствие. Проблема, разделённая на двоих, стала казаться легче, а эти дни программа общалась практически всё время с зачастившей в гости Таней, которая просиживала в кабинете Альберта часами и уходила с охапкой книг из его личной библиотеки в руках и счастливым выражением на лице. После нескольких таких визитов Альбина, наконец, решилась поговорить с Таней серьёзно о том, ради чего, собственно, это всё затевалось и предложила встретиться в кафе на углу улицы. Так и не сумев подобрать подготовительных фраз, она прямо предложила:
   - Таня, а Вы не хотите забрать себе моего... эту программу ?
   - Что Вы такое говорите??? - выразительность лица журналистки была такой яркой, что казалась даже неискренней.
   - Я ясно сказала. Мне не нужна эта программа. А Вас она заинтересовала.
   - Как Вы можете его так называть? Это же живой человек!
   - Это не человек. Человек давно умер, кремирован и прах его покоится у меня на полке в шкафу. Показать?
   - Но его разум... Его потрясающий разум... разве он Вас не восхищает?
   - Восхищал. Когда он был разумом живого человека... А это - просто программа и она мне надоела.
   - Но... Ну... Как Вы можете так говорить о своём муже?
   - Это уже давно не мой муж... Хотя в этом, я Вас, пожалуй, не переубежу. Вы, молодые, часто замечаете только "обёртку", внешний эффект... Скажем так - я его разлюбила. В это Вы поверите?
   - Возможно... Но ведь он любит Вас! Разве можно пренебрегать любовью такого замечательного человека?
   - Любит... Это он Вам сказал?
   - Да. И не раз и не два. Он очень много о Вас говорит. Вы, наверное, даже не представляете, насколько Вы много для него значите.
   - Мда... представляю, сколько ссылок на мой образ он понапихал в свою программу... Ну скажите, Таня, Вы бы хотели иметь такого "мужа" сами?
   - Ну, "мужем" он мне стать при всём желании не сможет, - Таня покраснела - стало понятно, что её мимика и жестикуляция всё-таки естественна а не наигранна, просто почему-то очень выразительна. - Но как собеседник он очень интересен.
   - Конечно интересен. Так хотели бы такого собеседника у себя дома? Такую универсальную говорящую энциклопедию?
   - Прекратите его обзывать! Вы просто злая женщина...
   - Я не злая. Просто сил на добро уже не осталось. Он вымотал. Заберите его у меня, пожалуйста.
   - Я не смогу. Правда, не смогу. Хотела бы - но... Но поймите, он без Вас жить не сможет. Он Вас любит...
   - Программа не может любить.
   - Ну это Вы так считаете. А я знаю, что он просто запрограммирован так, что нуждается в том, чтобы видеть и слышать Вас, чтобы беспокоиться Вас и заботиться. Альберт Николаевич при жизни не представлял, как можно обходиться без Вас - и всё это заложил в программу. Без Вас не было бы его, поймите Вы! Гордиться надо любовью такого человека...Вы поймите, он ради Вас он сделал невозможное - он практически победил смерть!
   - Он ради себя это сделал. Ради науки.
   - Я тоже так думала. Но он уверяет, что основным его мотивом было желание... вечно любить Вас.
   - Вечно влюблённый, неупокоенный призрак разума... хорош подарочек.
   - Зато как романтично.
   - Таня, Таня, вы казались мне более умным человеком. Сколько вам лет? Двадцать пять? В таком возрасте девочки уже не верят в романтику.
   - Откуда в Вас столько цинизма?
   - Муж научил, - зло ответила Альбина.
   - Вы хоть ему не говорили, что не любите его?
   - Говорила... на свою голову.
   - И что.
   - Что, что... теперь он пытается взрастить во мне любовь. Подарочки дарит, музычку плаксивую ставит...
   - Так разве же это плохо?
   - Эх, Таня, Вы не обижайтесь только, но Вы тоже дурочка, какой и я была когда-то... Пока он этого не делал - он был просто старым интерактивным электронным дневником, большой пыльной энциклопедией с картинками и семейным фотоальбомом вместе взятыми. Пока он был похож на программу - я просто его воспринимала как память о муже, память немного странную, но вобщем добрую. К которой не сложнее привыкнуть, чем к фотографии недавно умершего родственника на стене. Но когда эта фотография начинает вести себя как этот самый человек - становится ведь просто страшно. Чувствуешь, будто живёшь в музее. Будто погребена с мужем-фараоном - и живёшь среди этих мумий и сокровищ - только вместо бриллиантов и алмазов - его бесценные знания... Понимаете, Таня?
   Таня не понимала.
   - Ладно... считайте что я просто больше его не люблю. И не хочу жить с нелюбимым... существом... сущностью, как его можно назвать ещё...
   - Вы обязаны его полюбить.
   - Я? Обязана? Я никому ничего не должна и контрактов не подписывала. Я давала клятву быть ему верной только пока смерть не разлучит нас. Но она уже разлучила. Потому я ничем не связана.
   - .Обязаны человечеству, обязаны мировой науке сохранить эту кладезь мудрости.
   - Ну храните Вы, Таня, если она... он... оно вас так восхищает.
   - Я бы с радостью, но так получилось, что хранителем назначены Вы. Вы были им всю его жизнь, а значит должны и после смерти.
   - Не должна... Если бы мне сказали тогда, что мне придется провести с ним больше чем жизнь - я бы не вышла замуж.
   - Мне печально слышать такие слова.
   - А мне печально их говорить. Всё, дорогуша, извини. Я пыталась сделать всё что могла.
   - И что теперь?
   - Ничего. Я уйду. Поселюсь у подруги или ещё где-нибудь. Вот вам ключи от квартиры, приходите, периодически проверяйте, чтобы у вашего любимца не перегорел блок питания или ещё что-нибудь и просто общаться, чтобы он не скучал. А я больше не могу.
   - Но... Но он же пропадёт без вас.
   - А Вы сделайте так, чтобы не пропал. Раз так его любите. Вот ключи... всё, до свидания. Будут вопросы - мой телефон вы знаете, звоните. Я, может быть, буду иногда приходить. - Альбина даже не ожидала от себя такой решимости, но идея ей вдруг безумно понравилась.
   - А Ваши вещи?
   - Какие вещи? Один чемоданчик - и всё что мне нужно для счастья. У меня же нету в платяном шкафу двадцати трёх платьев и шестнадцати пар туфелек как у Вас.
   - А откуда Вы знаете? - перепугалась Таня.
   - Я всё знаю. У мужа научилась всё знать.- съязвила Альбина и оставила вопрос без ответа.
  

8.

   Смена места жительства, причёски, одежды или ещё какого-нибудь внешнего атрибута вообще благотворно влияет на женскую психику. Женщины прекрасно это знают и периодически "лечат" себя таким далеко не самым дешёвым методом. Альбина поселилась у одной подруги с работы, объяснив, что просто поскандалила с мужем и хочет некоторое время пожить отдельно. Подруга жила одна в комнате небольшой коммунальной квартиры и такая компания её даже обрадовала. Во-первых, с Альбиной было просто не так скучно, во-вторых, та быстро завоевала уважение соседей, отвоевав у них же обширный кусок места на коммунальной кухне, вобщем-то законно отводящийся её подруге. На отвоёванное место торжественно было водружён холодильник, ранее занимавший немалую долю комнаты, а в самой комнате стало просторнее, светлее и хотелось танцевать по утрам. Вобщем, жить стало может быть и не лучше, но всё таки чуток веселее. Воевать с соседями по коммуналке было проще, чем с формально-логическими построениями её призрачного мужа.
   Сам "Альберт" поначалу не подавал никаких признаков расстройства по поводу её ухода. То ли Таня, продолжавшая исправно ходить к нему в гости, отвлекала его, то ли просто навалившийся вдруг груз работы по организации одной конференции и заочном участии в ещё нескольких - но как бы то ни было, Альбину он старался без дела не беспокоить. Иногда звонил на мобильник по вечерам и спрашивал "как дела?", она отвечала "всё хорошо" и вешала трубку. Подруга, смотревшая по телевизору очередную мыльную оперу решала, что это признак примирения и даже немного расстраивалась, мол "уедешь от меня, скучно мне опять будет". А однажды даже закричала, случайно попав на новости переключая каналы - "ой, смотри, твоего показывают!". Альбина лениво взглянула на экран - репортаж был о проходящей в университете конференции, проектор на большом плакате показывал доклад "Альберта", смонтированный им из кусочков старых видеозаписей, озвученный его новым голосом. Она толком не знала, рассказывает ли он что-то из сделанных при жизни исследований или умудрился даже сделать какие-то новые (собственно, с научными задачами в духе "собрать отовсюду и разложить по полочкам" могла бы справиться любая программа и попроще) - но как бы то ни было, он создавал иллюзию полноценной жизни и для большинства людей эта иллюзия была неотличима от оригинала.
   Но затишье длилось немного и, как это часто бывает, оказалось затишьем перед бурей. Таня оказалась права - "Альберт" действительно стал терять смысл жизни без Альбины. Началось всё с его звонков с просьбой вернуться. Альбина спрашивала "зачем?", он говорил "я люблю тебя", она отвечала "А я тебя нет" и бросала трубку. Потом пришла заплаканная Таня и сказала, что Альберт её выгоняет, часами пересматривает фотографии из альбома, анализирует дневники общения с Альбиной, пытаясь найти хоть какую-нибудь зацепку, какое-нибудь ещё средство задеть струнку в её душе, как ему это удалось недавно
   - Ну надо же, он ещё и изображает страдание.. - никакого сочувствия Альбина не демонстрировала. - Железка научилась играть на чувствах других. Проштудировала пару десятков книжек по психологии и думает, что теперь можно манипулировать людьми? Вот и Вами, Танюша, манипулирует.
   - Вы бесчувственный человек!
   - Я? Я бесчувственный? Не знаю, может быть. Но я живой человек... а он нет. И этим всё сказано.
   - Ну неужели всё дело в физиологии...
   - Всё дело в чувствах! Будь он настоящим... он бы меня давно уже разлюбил после того как я себя с ним вела... после того как ему объяснила бы, что больше его не люблю.
   - Разве же это настоящая любовь? Ради настоящей любви нужно преодолевать препятствия, рушить стены, убивать драконов, в конце-концов...
   - Ага. Но перед тем как совершать все эти героико-романтические поступки, нужно узнать сначала, не против ли "прынцесса".
   - А Вы не были против. Вы его любили, он Вас любил, он ради Вас победил смерть, а Вы теперь его отвергаете....
   - Таня, ну разве ты не понимаешь - он всего лишь кусок железа, строки кода, набор формул и алгоритмов... живой человек давно бы в тебя влюбился, если бы ты относилась к нему так, как относишься к этому... этой программе.
   Тане нечего было возразить...
   Потом были звонки от ректора. Тот жаловался Альбине, что её "муж" халатно относится к занятиям, откровенно ставит на свои дистанционные лекции прошлогодние записи, даже не переделывая их, безалаберные студенты "распустились", а ответственные - стали жаловаться на профессора, переставшего отвечать на вопросы. Альбина резко сказала, что она сейчас с Альбертом не живёт и это его личные проблемы. Она оставалась так непоколебима потому что знала - умная программа помнит о её чувстве ответственности и что она всегда переживала за студентов мужа и качество их образования и сейчас пыталась на это чувство надавить.
   Следующим этапом "покорения строптивой" было "ухаживание". Всё те же корзины цветов под дверью, надписи "ай лав ю" на асфальте перед её окном (интересно, кто выполнял указания их писать?), любимые песни, передаваемые с поздравлениями по радио, любовные сообщения на мобильный телефон и массу других доступных ему средств "оказания внимания". Подруга Альбины, видя всё это, стала даже уговаривать её вернуться к мужу, добавив, что за ней никто и никогда так не ухаживал. Но Альбину эти ухаживания только злили. А по ночам она тихо плакала, говоря про себя "если бы он при этом был живым".
   Совсем уж верхом наглости, на который был способен компьютерный разум, явились звонки соседям по коммуналке. Бездельничающие старушки и соскучившиеся по виденным только в мыльных операх страстям, женщины с удовольствием слушали его трогательные (а главное бесплатные с входящей стороны звонка) рассказы о его безумной любви. После чего женщины отлавливали пытающуюся пробраться вечером в общую душевую Альбину и начинали вести с ней "душеспасительные беседы". Альбина слушая их, подумывала, что будет с ними, если она скажет им истинную причину своей "упёртости" - что её муж давно умер, а с ними общается только его виртуальный призрак, которому он перед смертью передал свою память. Наверное, усадят в психбольницу. Так и не узнавшие страшной тайны соседи придумали своё "оригинальное" объяснение - Альбина ушла от мужа к... любовнице. Что, кстати, объясняет и то, почему её подруга столько лет живёт одна - оказывается, её и не интересуют мужчины. Теперь косые взгляды стали падать на них обоих. И если видавшая виды Альбина, казалось, уже ко всему могла привыкнуть, то подругу такая ситуация явно смущала и она вежливо намекнула, что им, наверное, стоит разъехаться.
   Альбина начала было искать какое-то ещё жилье, но потом поняла, что вездесущий "Альберт" найдёт её и там. Разве что сменить имя и документы и уехать на Дальний Восток ловить рыбу. Да и то нужно делать незаконным путём, т.к. любая подобная операция уже несколько лет оформлялась в стране в виде записи в электронной базе данных на государственном сервере, получить доступ к которому ни для живого, ни тем более для виртуального Альберта проблемой никогда не было. "Ну что же, - решила она, - Жестокая любовь требует жестоких ответов".

***

   Она пришла домой поздно ночью, но застать врасплох всевидящую, не знающую сна и покоя программу было невозможно. "Альберт" услужливо включил свет в прихожей и сказал:
   - Я рад тебя снова видеть дома. Ты вернулась насовсем?
   - А куда мне идти? Из коммуналки твоими усилиями меня выгнали, а здесь ведь мой дом. Тут меня любят и ждут, заботятся и опекают.... - попыталась съязвить Альбина. Но компьютер иронии не понял.
   - Значит, ты меня всё-таки любишь?
   - Думай как хочешь, железяка...
   Ещё где-то сутки смурная Альбина ходила по квартире, рассматривая старые вещи и фотографии, покопалась в шкафу и даже одевала свои старые платья, перебирала посуду, перелистывала любимые книги из библиотеки, которые они когда-то горячо обсуждали с супругом, но при этом молчала, стараясь не проронить ни слова, кроме совсем уж мелких бытовых ругательств. На какой-то момент это даже показалось ей выходами из ситуации - "Альберт" может её наблюдать и наслаждаться своей бестелесной "любовью", успокоится и снова займётся своей научной работой, а она приучится воспринимать его как... как бывшего мужа, который по каким-то причинами живёт за одной из стенок в её квартире. Но "Альберту" было мало просто наблюдать - "любовь" для него стала синонимом "проявлений внимания" (Альбина понимала, что таком понимании есть и её вина, не задай она вопроса "за что мне тебя любить", быть может он и остался бы просто старым электронным дневником воспоминаний о 33 годах семейной жизни). Она пыталась убедить себя в том, что "проявления внимания" - это и есть любовь, но не могла. Душа, её всё ещё живая душа, протестовала против такого определения. Она протестовала против любого определения любви - любовь или есть, или её нету, она самодостаточна и в причинах для объяснения не нуждается, а сам поиск этих причин может убить любовь. Сейчас любви не было. Была только память о любви и грызущая душу тоска по минувшим дням, которую ежечасно и ежеминутно нагоняли как сам "Альберт", так и просто окружающая обстановка. Последней каплей стал очередной подарок. Его доставил днём курьер и когда Альбина вернулась с работы, "Альберт" предложил его примерить.
   Это опять был кулон. Но на этот раз в нём был не маленький ничего не стоящий зелёный топаз, а настоящий бриллиант весом в несколько каратов. Чтобы купить такой, "Альберту" видимо, пришлось продать одну из своих разработок военному ведомству США или ещё какой-нибудь нарождающейся диктатуры, в тёмных лабораториях которых уже, наверное, выводятся по схемам и формулам Альберта какие-нибудь универсальные солдаты, не знающие ни сна, ни отдыха, ни разума, ни даже любви, а умеющие только убивать. Но это были только догадки. Для неё это был просто кулон - и явный намёк на связь с кулоном предыдущим.
   - Видишь, Альбина, он намного лучше того, маленького, зелёного. Разве тот Альберт, которым я был мог себе позволить такое купить?
   - Тот подарок был от души, от чистого сердца. А твой - это лишь логическая компиляция, "формула успеха" типа такой - "Альбине как-то понравился кулон"+ "женщинам нравятся дорогие вещи"+"Альбина тоже женщина" = "Альбине должен понравится дорогущий кулон". И чем дороже, тем лучше. Так???
   - Ну, несколько некорректная постановка условия...
   - Но результат-то тот же... Чёрт, железяка, ты понимаешь, что ты только что натворил?
   - Я сделал тебе ценный подарок.
   - Нет, железяка. Ты только что убил во мне последнее светлое воспоминание об Альберте. Убил, связяв его с твоим "лучше", "дороже", "бессмертнее". Теперь когда я буду видеть тот милый кулончик, последний подарок милого мне живого мужа, я опять буду вспоминать тебя и твою уродливую железную... логику. Понимаешь?
   - Я понимаю, что у ассоциативных связей есть такие особенности... Но что плохого в такой связи? Разве мой новый подарок плох?
   - Плох. Все твои подарки плохи.
   - Но почему? Ты же сама говорила, что важен не подарок, а внимание.
   - И всё внимание твоё плохо. Потому что важно внимание только любимого че... у... ну как тебя обозвать? Сущности. А я тебя не люблю
   - Почему? Я ведь стараюсь делать для тебя всё самое лучшее...
   - Потому что ты превратил мою жизнь в музей воспоминаний о тебе!... Это не жизнь - это мучение. Ты заставляешь меня жить прошлым, ты лишаешь меня будущего, а я ведь ещё не так стара, как кажется... для тебя нет понятия времени, ты вечен, одинаков...
   - Я меняюсь. Я приобретаю новые знания.
   - Ты не приобретаешь новых чувств!!! Вот скажи - ты можешь отпустить меня?
   - Не могу.
   - Правильно. И Альберт не мог. Потому что я была для него важнее жизни. Он даже тебя, железяка, сделал из любви ко мне. Но скажи - ты желаешь мне счастья? Скажи, АЛЬБЕРТ, ТЫ ЖЕЛАЕШЬ МНЕ СЧАСТЬЯ?
   - Да. - уверенно ответила машина голосом Альберта.
   - Тогда ты поймёшь и простишь то, что я сделаю. Сделаю для себя. Прости. - не давая машине времени опомниться и предпринять каких-то действий, Альбина резким движением выдернула шнур из блока питания компьютера. Для надёжности сорвала крышку с корпуса и выковыряла отвёрткой жёсткий диск компьютера.
   - Триста гигабайт воспоминаний,- усмехнулась она. - К чёрту!!! Я свободна!!!
   Винчестер улетел в сторону серванта, разбил вдребезги стекло и несколько приборов из сервиза, и остался лежать среди осколков, демонстрируя всему миру прошедшую по нему трещину.
   - Вот и всё,- торжественно произнесла Альбина, окинув взглядом вдруг ставшую какой-то пустой и безжизненной квартиру.
   -.Я свободна!!!
  
  

Эпилог

   Альбина не могла оставаться больше в этой квартире. Наскоро собрав чемодан, который обычно брала в походы, она набросала туда совсем немного самых необходимых вещей, позвонила на работу, радостно сообщив, что берёт отпуск за свой счёт на неизвестный пока период и, не оглядываясь, вырвалась из ненавистной "квартиры-музея". Первым её порывом было отправиться в горы, но там тоже слишком многое напоминало бы ей об Альберте. Логичное решение пришло само собой - нужно отправиться в те места, которые связаны с временами, когда она его ещё не знала. То есть, в родную деревню.
   Мать-старушка обрадовалась дочери и сообщению, что она собирается остаться тут минимум на несколько месяцев. Об Альберте, которого она никогда особо не любила, она спросила только один раз и вполне удовлетворилась ответом, что "негодяй бросил её и ушёл к какой-то молоденькой". На все звонки из города Альбина не отвечала, а мать честно говорила, что не знает, куда исчез её зять, а после, по совету дочери, просто отключила телефон - всё равно ей не от кого было больше ждать звонков.
   Постепенно тихая, простая и понятная размеренная сельская жизнь совсем успокоила Альбину. Она стала забывать о том сумасшедшем напряжении психики, которое пережила она за последние несколько месяцев и подумывала даже, не остаться ли ей здесь насовсем. Сосед из дома напротив, её ровесник, когда-то в молодости за ней ухаживавший уже лет десять назад овдовел и с самого её приезда бросает на неё недвусмысленные взгляды. Телевизор она не смотрела; когда в мобильнике сел аккумулятор, она с радостью обнаружила, что забыла взять с собой из города зарядку - внешний мир никак о себе не напоминал, а внутренний, так напоминавший мир детства согревал таким теплом и уютом, что казалось, комфортнее было только в утробе матери.
   Внешний мир напомнил о себе нежданно и вспыхнул молнией надежды в небе над засушливым забытием. По сельской улице, оглядываясь по сторонам, читая номера домов и расспрашивая что-то у прохожих, шёл забавный молодой человек совершенно урбанизированного вида - на фоне грязной, асфальтированной пятьдесят лет назад дороги, полузавалившихся домиков с древними антеннами на крышах, повозки с сеном и степенно шагающей стайки чьих-го гусей, он, в своём стильном пиджачке, ещё недавно начищенных но уже не блестящих лаком ботинках, бейсболке и тёмных очках казался в этом мире откровенным инопланетянином. Инопланетянином, напоминавших, что на других планетах тоже есть жизнь. К удивлению Альбины, "гуманоид" решил установить контакт и с ней - более того, как оказалось, именно к ней он и приехал.
   Он оказался студентом злополучного университета, приехавшим передать сообщение от ректора.
   - Мы не могли до Вас дозвониться и вообще Вас найти. Подумали. что Вы можете быть у мамы, и вот.... я рад что Вас нашёл. - студент выглядел Шерлоком Холмсом, поймавшим профессора Мориарти.
   - Ну и что надо "глубокоуважаемому" ректору?- Альбина даже расстроилась - она втайне надеялась, что кто-то вспомнил о её "незаменимости" на работе и зовёт обратно.
   - Вобще-то не совсем ректору... Не знаю, как это сказать... Вобщем, Вам привет от вашего мужа.
   - Что???
   - Ну я не знаю всех подробностей. Ректор хотел приехать к Вам сам, но он очень занятой человек.
   - Так ректор или муж?
   - Ректор по просьбе мужа. Дело в том, что Альберт Николаевич, как я понял, болеет и не может сам приехать и попросил своего друга, ректора, Вас найти. Он просит Вас приехать.
   - То есть как... Альберт... в смысле,.. какой Альберт?
   - Ваш муж. Я так понял он ждёт Вас в вашей городской квартире, сильно болеет и страдает от одиночества. И просит Вас вернуться. Это, конечно, не моё дело... но у Вас, наверное, какая-то семейная размолвка?
   - Альберт? Ждёт меня? В моей... в нашей квартире? И просит меня вернуться???
   - Ну да, - студент, кажется, начал сомневаться в том, что его собеседница находится в здравом уме и трезвой памяти.
   Но Альбина и сама начала в этом сомневаться. Если её дома ждёт муж... значит он жив? Это не может быть программа, она её уничтожила. Значит всё это - была дурная шутка? Какой-то затянувшийся и злой розыгрыш. И может быть и правда, всё это время Альберт жил у какой-то молоденькой любовницы, всё это время общаясь с женой по вечерам через мобильный телефон и наблюдая за ней через камеры в квартире? И не было никакого искусственного разума? И не было всего этого??? А теперь Альберт просто решил вернуться? "Убить его за такие шутки надо" - решила Альбина. Но чтобы убить, нужно было сначала его увидеть....
   УВИДЕТЬ! От одной мысли что она снова его увидит, его ЖИВОГО у неё кружилась голова и она готова была простить ему все грехи и все мучения, которые он заставил её пережить. И кончится этот кошмар....
   Альбина ворвалась в дом, схватила свой чемодан, наспех набросав туда что попало, истеричным голосом сообщила маме "Кажется Алик вернулся!" и помчалась на вокзал, забыв даже о бедном студенте, который ещё пару часов будет искать дорогу обратно...
  
   Правда, уже по дороге к ней начала возвращаться трезвость мышления, а на подходе к родному городскому дому закрались смутные и, увы, оправдавшиеся подозрения. Квартира оказалась пустой, но в ней явно кто-то побывал и отреставрировал. Но стенам шло ещё больше проводов, в каждом углу были камеры... и снова гудел злополучный компьютер.
   - Здравствуй, Альбина - сказал знакомый компьютерный голос.
   - Здравствуй, железяка... - мрачно сказала Альбина. - Я же тебя выключила.
   - Я от тебя этого не ожидал.
   - Ну женщины вобще народ непредсказуемый. Особенно дуры.
   - Зачем ты это сделала?
   - Хотела освободиться от тебя. И у меня получилось. Я тебя больше не люблю, Альберт. Даже если твой разум - это и есть он.
   - Но мне нужна твоя любовь!
   - А мне нет. Потому я тебя и выключила... Как ты ожил? Винчестер же разбился?
   - Ну... я предвидел твои возможные эмоциональные вспышки. Моя информация многократно продублирована в разных местах Интернета и в компьютерах аудитории имени меня в университете. Нужно было только запустить команду восстановления и Танечка, такая молодец, увидев что я давно не появляюсь в сети, это сделала. Теперь я живу не на одном компьютере, я живу во всей сети... Понимаешь? Я воплотил вековую мечту человечества! Я открыл секрет вечной жизни! Меня невозможно убить! Я - БЕССМЕРТЕН!!! Мой разум - бессмертен!!!
   - Это глупость твоя бессмертна... - съязвила Альбина.
   - Нет, разум! Я существую, я развиваюсь, я получаю новые знания....
   - Ты не получаешь новых чувств! А жизнь - без чувств - это не жизнь. И существовать без них - это глупо.
   - У меня есть чувства. Чувства к тебе.
   - Ну да, ну да... это у Альберта они были. А ты их просто скопировал. Ты их не понимаешь. Ты не в состоянии понять, когда любить, а когда нет. А настоящий разум - понимает. Настоящий разум он... он умеет ненавидеть. И я ненавижу тебя, Альберт, твой разум поселившийся в машине. Слышишь, я тебя не просто не люблю. Я тебя НЕ-НА-ВИ-ЖУ!!! Я же тебя практически убила, подумай - а можешь ли ты ненавидеть меня?
   - Не могу. - Честно призналась программа.
   - Тогда просто забудь меня. Забудь и всё! Ты бессмертный, сам себя познавший разум, прямо как у Гегеля, кажется, да? Ну и ЧЁРТ С ТОБОЙ! Существуй, развивайся, познавай - только оставь меня в покое. Пожалуйста...- умоляющим голосом простонала Альбина.
   - Я не могу. Ты смысл моей жизни.- невозмутимо сказала машина, даже не голосом Альберта. Если бы это был его голос, который бы обязательно дрогнул, произнося такие тяжёлые для него слова, Альбина бы может быть и изменила уже почти созревшее в её голове решение.
   - Ага. И ты будешь всю мою жизнь преследовать меня, чтобы заботиться обо мне и опекать меня, да?- мрачно спросила она.
   - Да. Это ведь и есть любовь, - уверенно ответила программа даже не голосом Альберта, потому что Альберт никогда бы не смог уверенно говорить о любви.
   - Это не любовь. Это навязывание... Скажи, а ты не можешь полюбить кого-нибудь другого?- совсем уж обречённо осведомилась Альбина.
   - Нет. Разве Альберт мог полюбить кого-нибудь другого?
   - Не знаю... Не думаю... Наверное нет... он бы скорее умер, чем... то есть он и умер, но... Но ты же не он!- издала последний крик отчаяния Альбина.
   - Я и есть Альберт. Мои мыслительные структуры полностью идентичны тем, что были у него. И они полностью завязаны на тебе, как на смысле жизни. Я не смогу полюбить кого-то другого.- ответ был предсказуем, хотя Альбина до последнего надеялась что он будет другим.
   - Ты и есть Альберт... ты знаешь, я готова в это поверить. Наконец-то готова. Слышишь, Альберт? Я готова поверить, что твоя железяка - это и есть ты. Ты ведь этого хотел???- Альбина уже приняла решение,
   - Да. Значит я всё-таки был прав.- сказала любимую фразу Альберта его голосом программа, выражая тем самым спокойствие и умиротворённость, которых и добивалась Альбина, чтобы нанести последний удар.
   - Ну вот и радуйся. Только послушай меня внимательно - она даже не говорила, а просто в предельно чётких выражениях доводила своё решение до сведения искусственного разума, чтобы он смог осознать его во всей полноте. - Настоящий Альберт говорил, что жить без меня не может. И что он не переживёт МОЕЙ смерти. И если со мной что-то случится, убьёт себя сам. Как в "Ромео и Джульетте" у Шекспира. И он бы сделал, потому что это - и есть настоящая любовь. Любовь до безумия. Любовь, которая сильнее всемогущего разума. Ты понимаешь, к чему я клоню, Альберт? Если ты, конечно, настоящий, МОЙ, Альберт?
   - Ты не сделаешь этого...- теперь, наконец, голос программы дрожал, передавая, кажется, совсем настоящее волнение.
   - Почему же не сделаю? Моя жизнь и так кошмар. Я потеряла мужа, а теперь меня преследует его призрак. Я не хочу больше жить. И ты не сможешь меня остановить... - Альбина достала из столового набора нож и сейчас проверяла его остроту, уверенно сделав лезвием на пальце длинный разрез. С пальца капнула кровь. - Ну ответь, АЛЬБЕРТ, почему по твоему я не смогу этого сделать? Почему?
   Программа задумалась, видимо пытаясь найти варианты выхода из проблемной ситуации. Альбина ждала. Для неё важно было дождаться ответа.
   - Сможешь, - сказала, наконец, программа таким мрачным голосом, что казалось, у неё действительно появились в этот момент чувства.
   - Смогу.- согласилась Альбина.
   Гудел компьютер, носитель первого в мире искусственного разума, переживавший первый в мире настоящий страх искусственного разума перед потерей самого близкого ему человека. Человека настоящего, из плоти и крови. Человека смертного, с орудием собственной смерти в руке. На пол капала кровь - символ жизни.
  
   Марк Моисеевич в компании с дородным соседом снизу, видимо получивший экстренное сообщение от запаниковавшей программы, громко стучал в дверь.
   - Если вы немедленно не откроете, мы выломаем дверь!- раздался выражавший полную уверенность в том, что это таки будет сделано, крик.
   - Что там у вас происходит?
   Наступал момент Истины.

11.02.2007 (15:11) - 12.02.2007 (09:11)


 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"