Королев Александр Анатольевич : другие произведения.

Схема

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Схема. Обыкновенная история одного молодого человека, жившего на стыке тысячелетий в России.
  Обыкновенная история одного молодого человека, жившего на стыке тысячелетий в России.
  
  
  
  Предисловие
  
  Был канун Рождества.
  20 декабря. Скоро Рождество, а снега нет, и только иней напоминает о зиме. Сумасшедшее утро Нью-Йорка. Открываю окно, прохлада врывается в комнату.
  Меня зовут Ева.
  До 2036 года я жила в России. Потом вышла замуж за американца. Брак мне не принес счастья, но принес деньги. Свой бизнес. Затем развод.
  И вот я уже, который год в этом городе. В модельной индустрии.
  И достаточно известна, как дизайнер. Особенно фамилией бывшего мужа.
  Это мой бренд
  Завтрак.
  Кофе и апельсиновый сок.
  Опаздываю.
  Последний штрих помадой. В боевой раскраске я опасна. Держитесь, мальчики. Мои огромные карие глаза убивают вас наповал.
  Смахиваю рукой в сумку все, что на столике. Все необходимое. Последний взгляд в зеркало. Красавица.
  Сотовый.
  Как я не слышала смс-ку? Да, в ванной, наверное, была. Что там?
  Сестра...
  Сестра пишет. Умер папа.
  Папа...
  Я не видела его несколько лет, после смерти мамы. Мы эти годы почти не общались. Все дела. Похороны во вторник.
  Вылетай.
  Как это не вовремя. У меня показы. Контракт. Смерть всегда не вовремя. Но что делать? Нужно заказать билет до Москвы. В России еще ночь. Сестра спит. Не буду звонить.
  Похороны прошли скромно. Снежинки покрывали черноту могилы белым.
  Холодало.
  От отца остались некоторые вещи. Сестра сказала: "возьми на память".
  Растерянно держу в руках.
  Перекладываю.
  Письма. Медаль за отвагу. Старые бумаги. Всякие безделушки. И старая дискета. Что на ней хранил мой отец? Может счета в заграничных банках?
  Шутка.
  Откуда у моего нелюдима, скромняги отца счета в банках? Всю жизнь пропахал в России.
  Бедный.
  И за что его только мать любила...
  Хотя, глядя на старые фото, где они молодые с матерью, было за что.
  Мой отец полукровка, гремучая смесь.
  Родители моего отца познакомились, на каком то международном комсомольском фестивале в Москве в начале 70-х.
  Папин отец был грузин, а матушка на половину молдаванка на половину русская...
  Получился сынок, похожий на индийца.
  Красавец.
  Смуглая кожа, огромные карие глаза с поволокой, густые черные, как смоль волосы, изгибы бровей, открытая улыбка сводили с ума не одну девушку. Рост только подкачал. Средний. В нем не было 180 сантиметров. А фигура спортивная. Рельеф мышц. Породистый южный жеребец, да и только.
  Я похожа на него. Спасибо, хоть за это, папа.
  Забросила дискету в сумку.
  Некогда.
  Посмотрю в самолете. В аэропорт.
   Взлетели быстро. Почти сразу заснула. Затем ужин. Вынужденное безделье. Пересадки. Про дискету вспомнила не задолго до прилета. Включила ноутбук.
   Ну что там? Похоже на дневник. Начала читать... и на минут сорок вообще выпала из реальности... история жизни моего отца.
  Невероятно.
  Рассказ буквально поглотил меня. Не могла оторваться. Это случилось до моего рождения. Далекое прошлое. Начало девяностых годов ХХ века.
  Отец.
  Я ничего об этом не знала...
  
  
  
  
  Нарушая запреты.
  
  Ночное дежурство. Долго смотрю на белый потолок. Не к чему зацепиться. Больничная палата. Продавленная кровать. Чувствую, как тупею.
  Начало 1991-го года. Февраль. Год после армии. На гражданке я - фельдшер. Работаю на "скорой".
  Тяжело. Человеческая грязь и кровь. Алкаши, сердечники, гипертоники, наркоманы, самоубийцы. Но хуже - аварии. Когда людей приходится буквально соскребать с асфальта. Лекарств почти нет. Многих просто не довозим до больницы.
  Фельдшер. Зарплата мизер, да еще и не платят. Я здоровый молодой мужик и фельдшер.
  Прикольно, скажете вы? Да, нам тоже с другом было прикольно, когда мы после восьмого пошли в мед училище. Прикололись так. В группе мы, да 24 девчонки.
  Мы поделили весь курс на 2 части. Было много романтики. Таких чистых отношений у меня потом в жизни никогда не было.
  За три года обе части кончились. Зато в армию мне писал весь бывший курс. Все 24 девушки. Было приятно, но уже не так весело. Спустя год я получил последнее письмо. От самой стойкой.
  А друг мой "отмазался". Его устроили в институт.
  Мне же пришлось. Медсанбат. Восток. Лечили и своих и местных. Особенно много подрывались на минах. Зато я теперь не боюсь крови. Кровь на Востоке - обычное дело. По крови - родство, тотемы, месть - кровь за кровь...Брачная ночь - опять кровь. Кровь и любовь.
  Жить на Востоке и не влюбится в него - нереально.
  Он навсегда оставляет след в твоей жизни. Сначала это не заметно, о Востоке, казалось, забыл. Забыл навсегда.
  Но проходит время, и ты замечаешь в себе изменения и с ними невозможно бороться - Восток навсегда в твоей крови. Если до армии мне нравились славянки, то, вернувшись на гражданку, я обнаружил другое. Вкусы поменялись. Я удивлением заметил, что выделяю восточных женщин.
  И с годами эта тяга только усилилась, и как я только не пытался с этим бороться. Бесполезно и глупо. Восток бередил мою кровь...
  Красота восточных девушек затмевала все остальное.
  Кто-то с этим справлялся по-другому. Синдром врага. Половина из наших готовы были кромсать "духов", где угодно, когда угодно, каких угодно.
  Месть. Страх двигал ими. Месть за то, что они боялись. Другая, меньшая половина, ушла полностью в религию. Ислам. Они растворились в этом.
  А меня спасала любовь...
  Правда, год после армии дергался во сне на каждый шорох и искал рядом с собой автомат. И не находил. Липкий ужас. Потому что автомат там - это жизнь. Просыпаюсь - Господи, я же дома!!! В этот миг счастливее человека, чем я не было...
  И только неизвестно откуда взявшийся вкус ржавой пыли предгорий напоминал о Востоке. Потом отпускало.
  Но главное, что я понял, я - трус. Страх. Страх всегда со мной. Страх мой лучший друг.
  Я чувствую опасность. Ни что не заставит меня сесть на самолет, который разобьется.
  Я научился чувствовать смерть. Мы с ней не дружим. С ней я всегда воевал. За жизнь.
  Наверное, это все и определило мое занятие после "скорой".
  Я как-то быстро женился. Женился можно сказать по расчету. Нет, девушка была очень красивой. Она любила меня. Но главное у нее была родня в штатах. Я хотел уехать из СССР.
  Денег хронически не хватало. Жили очень бедно.
  Однажды друг пришел в гости с сакраментальным вопросом: "Деньги нужны?"
  - А то!
  - Тогда пошли
  - А что делать надо?
  По его словам делать было особо нечего. Просто постоять. Мы нужны для количества. Считай 50 баксов в кармане. Пол зарплаты за месяц. Постоять...
  Так случилась моя первая "стрелка". Да, нас было действительно много. 26 человек. А их - 18. Но у нас были руки, а у них арматура и кастеты в руках.
  ... Кастет прошел по касательной и поцарапал мне щеку. Ерунда. Но я решил упасть и больше не вставал. Когда наших развезли по больницам я нашел бригадира. Он отдал мне деньги, но сказал: "ты это... больше не приходи".
  Щека зажила. Все забылось. Я отсыпался с ночной, когда звонок разбудил меня. Друг. И тот же вопрос, про деньги.
  - Не... меня не возьмут.
  - Брось. Это не то. Приезжай.
  Он быстро назвал адрес. Был там уже через 40 минут. Три человека. Одеты богато. Дорогие часы, золото.
  - Ты вроде не пьешь, не куришь?
  Изучающий взгляд. Умные ребята. Откровенные. Я - лох. Я опускаю глаза.
  - Не... Не курю...
  - И вроде не тупой?
  - Наверное.
  - Нужно грины отвезти в Набережные, справишься?
  - Много?
  - 500 штук.
  - Ого, а вдруг потеряю?
  - Тогда пристрелим тебя, дружок, так что скажешь?
  - А мне сколько?
  - 500
  - А можно подумать?
  - Думай. У тебя пять минут. У нас сейчас послать некого. А ты серьезный пацан. У тебя получится. Так что тебе все равно ехать.
  - А если откажусь?
  Смех. Мне этот смех что-то не нравится. А что еще остается? Утвердительно киваю.
  Так я стал посыльным, курьером.
  Машина "Ниссан". Водила. Еще три человека. Они не знают, что я везу. Просто берут меня как попутчика. У них свои дела. У меня - свои.
  Сажусь в мягкое кресло. На поясе 500.000 да в памяти адрес и телефон кому отдать.
  Ехать 12 часов. Половину пути проспал. Потом проснулся страх. Жуткий и липкий. Светало. Уже на подъезде к городу страх стал невыносим. Клацали зубы. Бандиты ржут. Думают, что я хочу отлить. Остановились. Вылетел из машины и в лес.
  - Скоро ты там?
  Ору: "Езжайте, не ждите, я сам доеду"
  - Ты что, братан?
  - Езжай!!
  - Ну, твои проблемы, братишка.
  Гул движка улетел быстро. Вышел на трассу. Страх затих. Час ждал попутки. Остановился "Камаз-фура". Ехали еще с час. Как впереди мигалки, "скорая", люди, гаи.
  Авария. Жестокая авария. Лоб в лоб. "Ниссан" в тумане не увидел "Зил". Знакомый "Ниссан". На полной скорости. Разворочен в хлам. Водила и три парня рядком. Накрытые лица. Много крови. Объезжаем медленно.
  Вот таким был мой первый рейс. Вернулся. А меня уже похоронили. Все рассказал. Удивились. Зауважали. И дело пошло.
  Скоро я стал сам по себе. Независимость и свобода. Просто звонили. Звонили от кого-то. Брался за то, что хотел.
  Города, поезда, самолеты - все мелькало мимо меня. Появились деньги. Жизнь потекла привычным руслом. Мог завтракать в Москве, обедать в Казани, ужинать в Алма-Ате. Так получалось.
  - А за бугор можешь?
  - Хм. Так я языка не знаю.
  - Так узнай.
  Год интенсивного английского. Язык мне давался очень легко. Ездили в Бостон к родне жены на месяц в отпуск. Колесили по Америке. Исправляли русский акцент. Мне в США не понравилось. Там без денег делать нечего.
   Предложили летать в Италию. Регулярно. Раза 2 в месяц.
  Несколько месяцев изучал страну, язык, маршруты, города, людей. Людей особенно. Мне с ними работать. Понравилось жить в Милане и Риме. Начал летать. Больше возил документы, не деньги. Как подписывали, привозил обратно. Не читать - главное условие. Я и не читал.
  Потом Испания.
  Барселона. Мадрид. Испания нравилась больше. Язык легкий.
  Там был заказчик Родригес. То ли колумбиец, то ли мексиканец. Но не испанец точно. Привозил ему бумаги. Родригес обычно их долго читал. Не торопился.
  Я приглянулся ему. Думаю, что он испытывал любопытство, какие мы, русские. Предложил погостить у себя неделю. Я согласился.
  Уютная вилла, море, бассейн, девушки, есть возможность отдохнуть. Почему нет?
  Солнечное тихое утро. Приглашают покататься на яхте. Красивая яхта. Но смутный страх. Отказываюсь. Удивлены: "почему?" Я бы сегодня не ходил на яхте. Родригес раздраженно пожимает плечами.
   - Как хочешь.
  - Родригес, останьтесь со мной.
  У колумбийца удивление в глазах.
  - Может, на яхте продолжим беседу?
  - Я боюсь, меня там укачает.
  Так он остался. Слегка разраженный.
  Яхта ушла. Через два часа она взорвалась. Камбуз. Взорвался баллон с газом. Два человека погибло, трое раненых. Несчастный случай.
  - Ты знал об этом?
  Родригес смотрит мне прямо в глаза. Я опускаю взгляд.
  - У меня было предчувствие.
  - Как это может быть?
  - Честно, не знаю. Я просто могу почувствовать опасность.
  Колумбиец поражен. Предлагает стать его телохранителем. Деньги. Большие деньги.
  - Спасибо, но я не умею стрелять. Да у меня уже контракт. Я не могу.
  - Возможно, ты спас мне жизнь. Я всегда буду рад видеть тебя, запиши мой личный телефон.
  - Спасибо, я запомню номер.
  Испания, очень приятная страна.
  Но через месяц у меня поменялись заказчики.
  Снова Италия. В Италии стали русские. Душевные такие. Я стал осторожнее.
  Во мне южная кровь и меня легко в Испании принять за итальянца, а в Италии за испанца. В образ входил легко. Паспорта сделаны безупречно.
  Так, если мне нужно было в Рим, я летел туда через Барселону на местных линиях. Русские-итальянцы встречали меня и думали что я - испанец. Говорили со мной по-английски, а между собой по-русски.
  Однажды это спасло мою жизнь.
  Я вез 200.000 в Рим. Заказчики грузины. Аванс за контракт. Недвижимость. 200 тысяч немного, но все же. Что-то в тот апрельский вечер подсказало мне не идти, к двоим, русским с табличкой "Ник".
  Спокойно прошел к камерам хранения. Сбросил пояс с деньгами в ячейку под кодовый замок. Вернулся. Они уже у машины, нервничают. Представился.
  Поехали быстро. Болтаю с ними о пустяках. Все бы хорошо. Но страх. Опять липкий. Говорю, что устал и дремлю. Молчание. Потом шепот по-русски. У меня - дыбом волосы.
  - А вдруг нет?
  - Куда денется.
  - А вдруг только бумажки?
  - Не... Баксы у него. Но где-то спрятал, сука.
  - Этого расколем быстро.
  Я холодею. Главное, чтобы мускул не дрогнул. Не догадались, что я понимаю. Мозг ищет выход. Въезжаем в окраины Рима. Пятиэтажки. Мне как-то совсем грустно.
   Вежливые. Бежать нельзя - убьют, хотя нет, сначала покалечат.
  Им нужны деньги. Потом - убьют. Поднимаемся. 4-эй этаж. Еще двое. Улыбаются.
  - Деньги привезли?
  - А мне нужна доверенность на Сергея Михайловича.
  - Конечно, конечно.
  А глаза говорят: "На хрен, она тебе, сынок?"
  Я невозмутим и стараюсь не замечать. Сам думаю, как бы сбежать? Прыгнуть в окно? Есть риск разбиться на смерть. Но есть шанс выжить. Потеря сознания. Соседи. Полиция. Госпиталь. Эти отстанут. Так прыгать? Нет. Надо придумать другое. Так можно и инвалидом остаться. А тогда уж лучше смерть. Думаю. А сам говорю с ними.
  - Пишите расписку на получение денег.
  - Сейчас приедет адвокат и все будет. Где деньги?
  Я понимаю, скажи, где и меня уже, считай, нет. Все потом спишут на сгинувшего. Типа не получали.
  - Денег нет.
  Комедия закончилась. Ничего не придумал. Они звереют. Наручники. Скотчем рот. Меня долго бьют. Трещат ребра. Кровь, сопли и слезы. Я умоляю не бить. Боль. Теряю сознание. Вода. Прихожу в себя. Собираются отрезать мне пальцы. Один за другим. Пока не скажу. Мозг от страха рождает идею.
  Говорю, дипломат с зеленью в машине, "Опель".... припаркован... у гостиницы "Амбасадор"...
  Ключи в кармане. Просто не уточнил, что гостиница в Барселоне, а не в Риме...
  Срываются двое мучителей.
  - Смотри, проверим.
  У меня минут 40 есть. Я жалкий и беспомощный.
  Умоляю в туалет... Смех.
  "Ладно, пусть перед смертью, а то навалит, вонять будет..." Один играет ножом. Красивый нож. Носит на поясе. Джигит, блин.
  Ведет меня в ванную. Здоровый бандит, сильный, большой и поэтому не скоростной. Вот унитаз. Снимает с меня наручники. Не боится. А что меня бояться такому шкафу? Он меня одним ударом легко убить может.
   Действую от страха, не думая. Мгновенье, и его нож становится моим. Клинок из-за пояса в горло джигита. Из него сифонит. Я весь в красном, как ученик маляра. Он держится руками за шею. Колошматю ножом, прямо через пальцы. Сквозь его пальцы. Больше мне его никак не достать.
   Еще секунда. Хрипит и падает. Вот это я напахал. По липкому полу в спальню, тихо, как кошка.
  Он сидит ко мне спиной, смотрит ТВ. Телик орет. Мультики. Этот поменьше, шустрее. С ходу ему под левую лопатку. Наваливаюсь всей тяжестью. Падаем оба. Я на нем раскорячился как морская звезда. Ноги в стороны. Грудью на торец рукоятки. Сталь вошла дальше некуда. Сердце насквозь. Судороги. Замираю на парне. Время тянется. Не дышит. Дело сделано.
  В душ. Все с себя смыть. Тщательно мою тело. Вылетаю из душа, осторожно не наступать на красные лужи. У меня еще 20 минут. Подбираю чистую одежду в шкафу. Великовата, но сойдет. Деньги и документы, осторожно, не испачкаться. Секунду подумав, беру еще револьвер "Бульдог". Тяжелый, собака.
  Вон. Ночной воздух щипит легкие. Меня рвет. Тошнота отступает. Дышу. Виски стучат. Секунды. Нельзя терять время. Бегом, через парк. В парке, в стене прячу револьвер. Может, когда пригодится. Из ближайшего бара - такси и в аэропорт.
  Деньги из ячейки. В Россию нельзя. А нужно лететь. Скоро будут здесь. Я едва хожу. Сломаны ребра. Разбита голень. Ближайший рейс - Шарм Эль Шейх.
  Ну что ж, отдохнем. Лечу. Мозг находит нужный телефон.
  - Салям, Мухаммад!..
  - Алейкум асалям, дорогой!...
  Жара. Май 96-го года... Я уже месяц в Египте.
  Мухаммад - хороший парень, я с ним познакомился в прошлом году, когда ездил отдыхать. Он мне показал, что такое дайвинг. Арендовал для меня яхту, ходили в открытое Красное море к берегам Судана.
  Веселый такой араб, по-русски хорошо говорит. За деньги сделает все. Или почти все. Поселил меня в отеле на окраине ШЕШа по каким то левым документам, по которым я был его дальний родственник.
  Видел я эти документы, у нас сезонка на трамвай выглядит авторитетнее.
  Вечер, жара спала. Черное небо, вдыхаю кальян и закрываю глаза. Бедуины-актеры устраивают свои пляски в баре под барабан. Все кажется таким далеким и не реальным. Россия... там, говорят, только снег растаял. А тут невыносимое солнце и унылые серо-красные пейзажи, как на Луне или Марсе. И только море.
  Оно бесподобно и всегда разное. Я почти лежу на топчанах. Меня покачивает от многочасового пребывания в воде. Дремлю. Вдруг дергают за плечо. Открываю глаза - Мухаммад.
  - Тебе нужно идти
  - Куда? Зачем?
  Его лицо очень серьезное.
  - Тебя ищут.
  - Кто?
  Глупый вопрос.
  - Машина ждет, у тебя 5 минут.
  Собираюсь за три. У меня всегда все готово. Как на войне. Значит нашли. Обходят отели с полицией показывают мое нарисованное фото. Найти меня - вопрос времени. Здесь - маленькая деревня все всех знают.
  - Что делать, друг?
  - Тебе нужно уходить.
  - Бежать? Куда? Порты закрыты для меня.
  - Уходить в Израиль. У меня есть люди. Проведут.
  Да, знаю я их. Бедуины. Веселый народ, эти синайские бедуины. Промышляют оружием, которое выкапывают со времен войны 1973 года, наркотиками и контрабандой. Израиль - страна за железным занавесом, охраняемая граница СССР по сравнению с израильской - детский сад. Проходят ее только кочевники.
  Арабский друг везет меня к ним в пустыню, по тропам, ведомым только Аллаху.
  Ехали почти всю ночь. Дорога шла на подъем. Забирались все дальше в каменистые горы. Сколько еще трястись в темноте и пыли?
  Неожиданно показались огоньки. Деревня, лачуги черными пятнами. Усатые, настороженные, в руках "Калашниковы". Знакомая машинка - "АК 47". Женщин не видно. Мухаммад долго ругался со старшим. Наконец по рукам. Все улыбаются.
  - Нам надо прощаться.
  - Кто они, Мухаммад?
  - Это мой родственник. Они хорошие люди. Через пару дней уходят в Израиль. За $2000 они проведут тебя. Только слушай их, хорошо?
  - Спасибо тебе!
  - Прощай, друг!
  Араб тоже доволен. Моя дружба дорогая, все больше сотками баксов. Меня ведут в деревню. Дома, точнее шалаши построены из прутьев и старого полинявшего брезента. Верблюды. Козы. Запах животных. Но и тут следы цивилизации - генератор и телевизор. На зубах скрипит песок. Мне дают чай и мягко заводят в какой то сарай.
  - Слип, плиз.
  Дверь - занавеска. Ночью, кто угодно тихо войдет. Екает сердце. Ну, Мухаммад... Но страха нет.
  Тускло горит лампочка. Не верю глазам.
  Девушка в джинсах и платке до глаз, на коленях ноутбук, рядом спутниковый телефон. Ничего себе бедуины, дошли... селят с девушкой, да еще с какой. Что-то печатает.
  Сажусь на коврик, здороваюсь осторожно.
  - Хай!
  - Одну секунду
  Ее английский с очень знакомым акцентом... Да она русская!... Наконец она поднимает голову.
  - Привет! Вы кто?
  - Я? Я заблудившийся турист. А Вы?
  - Я журналистка. Я веду свое расследование по контрабанде русских проституток через Египет в Израиль.
  - А как Вас зовут?
  - Дина.
  Она поднимает глаза. Зеленые. Безумно красивые. Улыбается. Обворожительная. Даже в таких условиях. Она понимает, что я заметил ее красоту. Скидывает с лица платок. Блондинка. Но восточные черты. Скулы - явно не север России. Я не могу оторвать взгляд от ее рта.
  - А Вас как зовут?
  - Меня? Алон...
  - Алон? Вы еврей? Не боитесь тут?
  Да, я же заблудился... Я же турист.
  Она что-то быстро говорит. Кажется на иврите. Я попал. Пожимаю плечами.
  - Вы не еврей, Алон.
  Дина знает иврит. Зеленоглазая блондинка - еврейка. Дочь Ближнего Востока. Так близко. Чудеса...
  Если бы мы легально поехали в отпуск в Израиль, то нас бы наверняка задержали на таможне в Бен Гурионе.
  Подумали бы, что еврей я, ввожу страну русскую проститутку. И как удивился бы таможенник, когда узнал, что "проститутка" имеет двойное гражданство России и Израиля. Она предъявит ему свой "даркон", паспорт. И спросит на иврите: "Что за проблемы?". А у меня окажется российский паспорт. Я - русский. Чудеса...
  - Так кто Вы, Алон?
  Она такая светлая, что мне не хочется врать. Я устал врать. Я почти влюблен в нее.
  - Я русский, Дина.
  Израильтянка снова удивлена, спрашивает по-русски
  - Это правда?
  - Правда, Дина.
  Я рассказал ей практически все, кроме убийства.
  При странных обстоятельствах зародилась наша любовь...
  На закате следующего дня нас уводят в пещеры. Там прохладно.
  И вот он - переход. Ночь. И так ничего не видно, но нам завязывают глаза. Грузят словно ковры. Душно и жарко. Потеря пространства и времени. Потом, мы чуть ли не ползем по коридору - норе. Машина. Грузят в багажник. Шум мотора и бешенная тряска.
  Вдруг разом все стихло. Запах моря. Сняли повязку. Все залито солнцем. Мы щуримся и смеемся.
  Шалом, Израиль!..
  Мы в Эйлате. Неделя была сумасшедшей. Нашли квартиру Дининых друзей. Милые люди. Оставили нам ключи и уехали в Тель-Авив на 2 недели... Мы вдвоем. Все забыто. Все прочь. Только она. Она и море... Теплое, нежное, ласковое...
  Вообще Израиль - место для жизни, земля обетованная, согретая солнцем, убаюканная морем, четырьмя морями. Меня поразили тротуары из плитки и асфальтные дороги.
  - А почему тротуары из плитки?
  - Так экологически чистая плитка, тут же люди ходят, а по дорогам - машины.
  Народ никуда не торопится, все как будто дачники, улыбаются. Конечно не без чудачества, со своим шабатом.
  Шабат - выходной у всей страны, даже у лифтов, которые не отвечают на кнопки, а ходят, не торопясь, с этажа на этаж. Общественного транспорта в шабат нет. Много машин, просто брошенных на дороге - застигнуты шабатом.
  У них шабат - что у нас мороз минус 40, с пургой. Ведь только он может нас заставить остановиться, отдохнуть, подумать.
  Но Господь не дал евреям мороза - поэтому шабат.
  Но что нам с Диной было до этого?
  Город утопал в цветах, цвело все: и газоны, и деревья. Разнообразие красок, дурманящие запахи. И мы утопали в этом.
  В захлеб рассказывали друг другу о своих мытарствах и странствиях, в промежутках между занятиями любовью. Страсть захватывала нас, до боли, до крови...
  Знакомые уже давно привыкли, что я хожу на пляж с постоянно расцарапанной спиной. Глубокие свежие борозды на лопатках и ниже... говорят, что и в эту ночь я опять не спал. Утром я ходил понырять, когда Дина засыпала.
  Мы были одиночки, страстно любившие жизнь, приключения и путешествия. С нашей работой не было место любви, секс да, но какая любовь может быть в скитаниях?
  Помнишь, ты спрашивала меня, могут ли быть вместе любовь и путешествия? Тогда я не находил ответа, но теперь понимаю... Могут.. И это называется волшебство.
  Но не то волшебство, в которое верит маленький мальчик, допуская существование деда Мороза и точно зная, откуда берутся дети...
  Я никогда не верил в Деда Мороза и всегда жалел об этом.
  Мне пришлось, рано вырасти, но, став взрослым, я нашел свое волшебство - это путешествия...
  Путешествие по плавным изгибам твоего тела...
  Поиск смысла жизни в запутавшихся прядях твоих волос... Чтение сокровенных мыслей в бездонных глубинах твоих, полных дурмана, глаз... мое касание губ и ток пробегает по телу... до дрожи...
  Я улавливаю тебя, как улавливает пушинку нежное дуновение южного ветерка...
  Ты тихо таешь от счастья в безумной и неожиданной любви... и мы оба понимаем вот она - искра.
  А мой голос творит и творит с тобой волшебство...
  Волшебство пронизывает нашу жизнь, и мы не в силах от этого отказаться...
  Но иногда в нас словно что-то ломается и любовь исчезает. Она неожиданно рвется как кинопленка старого фильма. И вот белый экран и нет волшебства. От конфет остаются одни обертки, реальность в висках, ранний подъем и дорога натощак.
  Так пролетели две яркие недели в моей жизни. Я любил. Она тоже. Но Дине - пора. Пора в реальность. В Москву, сдавать материал в редакцию.
  Ощущения утраты не было, словно она уезжала не навсегда, а собиралась в соседний магазин "ле каньон" на 20 минут.
  Она оставила мне московский телефон. Я выучил его наизусть.
  Пустота накрыла меня вместе с ночью.
  На востоке не бывает вечера, после захода солнца - сразу ночь. Неожиданно - боль утраты. Постель еще пахнет тобой. Но тебя нет. Мука.
  Я бродил вдоль моря до утра. Таскал за собой бутылку, пил вино и думал...
  Понятно, что оставаться тут, смысла нет. Рано или поздно все равно найдут. Так лучше я их сначала найду первым. Едва дождался обеда и позвонил в Россию.
  Я знал, кому звонить, любовь по школе, она свернет для меня горы. Жаль только, что я не любил ее ...
  - Света привет!...
  - Привет!..
  От неожиданности и беспредельной радости у нее перехватывает дыхание.
  - Извини, что так долго не звонил, дел было море... Как ты?
  - Я хорошо. Где пропадал то?
  - Да уезжал. Встретимся?
  - Сейчас?
  - Нет, я буду завтра.
  - Конечно! Во сколько?
  - Вечером в 6 часов. Только я по сотовому, из другого города, много говорить не могу.
  - Конечно! Конечно!
  - У меня к тебе одна просьба. Я тут до друга дозвониться не могу, позвонить можешь ему?
  - Могу
  - Тогда возьми ручку и бумажку. Записывай.
  План был прост. Ей нужно было позвонить моему другу. Фронтовому другу. Если он был конечно жив еще.
  Сказать: "Кот предлагает тебе 100. Напиши ему на e-mail... адрес... дата и месяц рождения девчонки, с который ты дружил до армии, потом 000@mail.ru. Буду ждать каждую среду и воскресенье с 20 до 22-х."
  Что это я, он, думаю, поймет. Он меня прозвал так за мурлыкающий голос, вальяжность, за неизменную улыбку. Зато, как я общаюсь с девушками...
  Я был не согласен с этой кличкой.
  Но сейчас плевать. Кто нужно знал, что я могу с этой же улыбкой вогнать в печень вилку, провернуть ее там несколько раз, а потом сочувственно спросить: "что больно?".
  Если его слушают, то пробьют Светин номер, но это им ничего не даст. Света не знает где я, определителя у нее нет. Значит, она мой номер им сказать не сможет.
  Оставалось ждать. К тому времени, Динины друзья подыскали мне другую квартиру, и я перебрался в Тель-Авив. Большой город, деловой. Тут легко затеряться.
  В среду, как обычно, я сидел в интернет-кафе и каждый 2 минуты обновлял ящик.
  Вдруг свалилось письмо. Открываю.
  "Рад тебя слышать, брат. Мы тебя уже похоронили. За что платишь? 100.000 баксов - большие деньги"
  Пишу латиницей, вот уроды, нет русского шрифта: "Я тоже рад, Сергей, что ты живой. Я хочу вернуться в Россию. Живым. И жить долго".
  В ответ:
  - Это трудно сделать. Сосо ищет тебя. Вопрос не в деньгах, которые ты у него взял. Вопрос принципа. Найдет - убьет. Он еще поднялся, много что сейчас держит.
  - Сможешь мне помочь?
  Пауза. Обмен письмами прерывается. Проходит час. Я уже собрался уходить. Вдруг опять.
  - Я посмотрю. Узнаю. Напишу. Пока, брат.
  - Пока. Я на тебя надеюсь. За моим гаражом отсчитай 4 метра от середины и копай на метр. Тебе пригодиться.
  В начале 90-х разворовывали все и вся, вот я и прикупил с армейских складов 2 ящика патронов и арсенал оружия.
  Автоматы, пулемет, даже гранатомет "муха". Все в заводской смазке. Хватило бы на пару банановых революций, где ни будь в Африке.
  Оружие закопал за гаражом. Мало ли. В хозяйстве все пригодится. Вот и пригодилось.
  Так, мой армейский брат мог хорошо вооружить себя и еще 5-6 своих коллег. Он, и такие же сорви-головы, вряд ли удержатся, чтобы не пустить его в ход. Да еще когда тебе платят.
  Оружие, как зараза, взять легко, а положить трудно. По нему скучаешь, тоскуешь по запаху сгоревшего пороха, по его тяжести в руках. Это чистый адреналин, водка и наркотики отдыхают.
  Оставалось ждать. От безделья, я пустился во все тяжкие. Бары, дискотеки, девушки...
  В детстве, в золотые годы открытий, которые мой приятель называл проще - бродяжничеством, в горах Грузии мы собирали орехи. Собирали и ели. Вкусно и сытно. Грецкий орех. Но случай. Мы набрели на заброшенную дорогу.
   "Волшебную дорогу". Грунтовка была усыпана сломанными дверными ручками.
  Они были очень красивые. Блестящие, гладкие, приятные в руке. Все разные, одна изящнее другой. Но насколько они были красивые и разные, настолько они были и бесполезны - у них были отломаны ножки. Технический брак.
  Решили мгновенно. Высыпали орехи и забили ручками все карманы. Красивая вещь - выбросить жалко. Когда уже складывать было не куда, мы высыпали ручки, а потом собирали новые, идя по дороге вниз...
  И так много раз. Собирали, выбрасывали, снова и снова. Мы спускались все ниже и ниже и "волшебная дорога" привела нас на.... свалку.
  Там было море ручек, разбитых, скрюченных, пошарпанных и... уже не красивых.
  А потом трудный подъем и перевал. Хотелось есть, но орехов не было. Вместо них были тяжелые ручки, которые глухо позвякивали, оттягивая карманы. Тяжело. Мы выбросили ручки.
  Я сохранил одну. Зайдя в аул я выменял на нее у хромого мальчишки несколько яблок. Есть хотелось сильно. Очень вкусные, сладкие, таяли во рту.
  Но зачем хромому мальчишке в глухом ауле сломанная дверная ручка? Я не знал.
  Иногда, сытым, я жалел об обмене, но голодным я жалел еще больше - сменял бы подороже - на лаваш и сыр. Потом отступало.
  Несколько яблок. Сквозь годы я смутно помню красоту тех ручек, но вот вкус тех яблок я помню отлично ...
  Это воспоминание, детства часто приходит ко мне во снах. Словно судьба говорит, что жизнь - это та дорога. Дорога несбыточных надежд. Усыпанная красивыми...
  Я осторожно беру, бережно храню, любуюсь, восхищаюсь, боготворю... но насыщаюсь. Тогда я беру новые....и снова и снова. Разные и красивые...
  Не могу остановиться и выбрать другое. Другой мир. Где и еда, и очаг, и уют, и тепло, и свет любящих глаз...
  А мне это нужно? Нужно.
  Потому что "волшебная дорога" ведет на свалку. Свалку разбитых...
  А нам там делать нечего.
  Вы понимаете меня, красивые...?
  Красивые меня не понимали... две немки... студентки. Приехали по обмену. Они говорили только по-английски или на родном.
  Улыбались и кивали мне в ответ... о чем то говорили... Но о чем не помню...
  Перебрались из бара домой... Я проснулся поздно, в обед. Немок уже не было.
  У меня никогда не было проституток. И вовсе не потому, что я их осуждал за продажную любовь. Нет. У каждого свой бизнес.
  И если разобраться все мы немного проститутки. Немного продаем себя, свои знания, навыки, профессионализм. Я тоже продавал. Продавал свою жизнь. Свою жизнь в обмен на деньги. Мне платили за риск, за то, что я могу расстаться с жизнью в любой момент. Я был ничем не лучше проститутки.
  У меня не было проституток, лишь потому, что было слишком много вокруг меня красивых женщин, кто чувствовал во мне мужчину. Инстинкты. Привлекательный, сильный самец. Возможно, когда я состарюсь, все будет по-другому. А сейчас нет.
  Так прошло несколько месяцев. Справил еврейский новый год. Потом начал терять счет дням. Почти не спал.
  Девушка днем, в обед, вечером, на ночь. Ночь похожая на день. Каждый день. Утром холодный душ, кофе, спать хотелось до озноба. На море, в кафе. В кофе медленно тает мороженое. Уже не надеялся на известия из России...
  Как в воскресенье - письмо: "Приезжай, брат".
  И файл. Открываю. Сканированный кусок газеты, криминальная хроника:
  "...вчера 10 ноября был дерзко убит известный предприниматель Иосиф Пулешвили. Бизнесмен, постоянно проживающий в итальянском городе Римини, приехал в Россию для заключения торгового контакта.
  Пулешвили был расстрелян на ступеньках ком.банка. По сведениям следствия, с господином Пулешвили погибли четыре его телохранителя. Количество нападавших уточняется"
  Заканчивалась моя одиссея. Я еду домой.
  Звонок Мухаммаду. Кочевники. Шарм-Аль- Шейх. Аэропорт. Ближайший рейс где места - С. Петербург. Подходит!
  И вот колеса касаются бетонки "Пулково". Идет дождь. А я счастлив!...
  Серый от дождя и осени город. Первое что нужно - переодеться. Точнее одеться. Невозмутимые продавцы. Мало ли, чокнутых, разгуливающих в ноябре в сандалиях, на босу ногу по Невскому. Нездешний, густой загар. Почти черная кожа, от белого у меня одни зубы.
  Родная русская речь как колыбельная. Я дома! Напряжение спало. Нелегальная жизнь все-таки выматывает. Страх депортации или восточной тюрьмы ушел. Все вспомнилось как любимая забытая детская книжка об Алладине.
  Но нужно было снова к делам. Серега. Расплатиться с ним. Нашел вокзал с автоматическими камерами хранения. Работают 3 дня. Значит, зависну в Питере еще на 3 дня. Снинул в ячейку сто тысяч долларов. И в интернет-кафе: "Привет, Серега! Тебе нужно в Питер. Вокзал... ячейка номер... код... Будут там 3 дня".
  Ответ пришел через сутки: "Спасибо, брат! Все получил".
  Все-таки молодец, Серега!
  Был молодец. Деньги и оружие сыграли с ним злую шутку. Оружие и деньги развращают и портят людей. Не все могут с этим справиться.
  На свою долю Серега купил "Ауди" и зависал в кабаках пропивая остатки. Однажды вечером, вечно пьяный Серега попал в зад "Мерседеса". Из "мерина" вышли трое братков. Хотели что то объяснить Сереге. Но текст был трудный и Серега не понял. Он сломал гаечным ключом одному челюсть, второму руку, а третий оказался ловким и убежал. Ловким был капитан милиции Пахомов. Убежал он вместе с табельным оружием. Спас пистолет от Сереги, а значит всех от смерти. Расстроенный Серега поехал домой спать. Но его разбудили. Непрерывный звонок в дверь. Капитан Пахомов и усиленный наряд.
  - Не заперто!
  И правда... Все спокойно вошли. Серега - расчетливый охотник подпустил дичь поближе. Все легли в метре от Сереги. Кучно. Пистолет "Стечкин" еще дымился в руках у бандита.
  "Стечкина" он выменял на 2 моих автомата. Бедный капитан скулил на полу. Серега пожалел его. Добил одним выстрелом в голову и начал готовится к бою. Последнему бою. Но боя не вышло. Снайпер снял Серого, когда тот устанавливал на балконе пулемет.
   А хоронили Сергея с почестями. Все ордена на подушечках, венки, 3 залпа. Все как положено... Потом написали какую то чушь, что якобы Серега внедренный мент под прикрытием. Он погиб, предотвращая какой то терракт. Чушь... хотя, может, и это было правдой. Серега мог быть ментом. Кто знает... знал только Серега. Услышал я эту историю год спустя. От Светланы. Я тогда жил у нее. Не любил, но жил... так получилось...
  Можно поменять работу, друзей, цвет волос, город, страну, фамилию наконец.
  Но невозможно поменять себя, свою память. Казалось бы, чего проще - забыть. Удалить файл. Файл можно - любовь нельзя. Мозг не компьютер.
  Ты мне очень нравишься, но я не люблю тебя. Я не люблю тебя, и никогда не буду любить. До дрожи, до бессонных ночей, до опустошения... Ты - не мой запах, не мой вкус. Вкусный, хороший, но не мой. Мое дыхание ровное...
  А ты влюбляешься в меня медленно, но верно, как погружается монета в кисель. И в тот день, когда я исчезну, боль пронзит тебя. Обида и горечь. Но пока не щелкнул замок я должен прервать запись. Запись твоей памяти. Запись меня как хорошего милого парня.
  Я - очень плохой. Ты бросила меня, а не я ушел от тебя. Вот такие должны быть воспоминания. Без ностальгии. Чтобы потом новую свою любовь ты не мерила по мне.
  Образ прошлого всегда будет выигрывать у настоящего... твоего парня. Кто действительно любит тебя. А я хочу счастья тебе. Столько боли и надежды в твоих умных глазах.
  Я не могу обмануть тебя, но обман мой - липкий глоток бодяжки, как глоток свежего воздуха для тебя. Избавление. Всегда приятно и легко осознавать, что бросила ты, а не тебя.
  Ты словно мстишь мне, а месть всегда сладка.
  Вот только твой пытливый ум провести не легко, но женскую сущность можно.
  Я тихонько, чтобы не разбудить выкладываю дискету на твой письменный стол. Да, сбрасывал файлы и случайно забыл ее. Этот черный квадратик - лекарство от любви. В нем столько обо мне...
  И не понятно, где кончается правда и начинается ложь. Я сам давно это забыл...
  Ты замечаешь дискету. Любопытство. Любопытство не порок, но твоя слабость. Ты попалась. Я знаю, завтра будет скандал. Ты не простишь. Ты бросишь меня.
  Я - плохой. Ты - хорошая, умная и красивая. Щелкнет замок. Как контрольный выстрел - звонок через пару дней. Мой вопрос - желание. Встретимся? Холод в ответ. Спокойствие в твоем голосе. Меня отвергли. Кладу трубку и улыбаюсь.
  Все. Удаляю твой номер из базы. Мне легко. Как обрывкам газет на ветру среди осенней листвы. Осень кутит в ночном городе. Осадок скоро пройдет. Все правильно. Убеждаю себя.
  Хотя... иногда, кажется, что я лишаю тебя чего-то очень важного. Что пригодиться обязательно в будущем. С твоей любовью умерла и частичка меня.
  Снова вечер. Закрываю дверь. Встречай меня, осень. Сегодня выпью тебя до дна. До мозолей.
  Что, жизнь...
  Я словно в вагонах метро бегу против движения. Поезд набирает ход, а я бегу.
  Задыхаюсь от бега. Бегу из вагона в вагон, открывая с грохотом двери. Скоро покажется хвост поезда.
  Вроде все движется и вагоны, и я... Но я все там же - вот он перрон. Я остаюсь на месте.
  На месте, пока не увижу последнюю дверь...
  А сейчас я в Питере. Нужно уезжать, а я брожу по городу окруженный воспоминаниями детства...
  Помнишь 80-е? Все было жутким дефицитом. Даже капроновые колготки. Нам было по 12. Ты озорная шустрая девчонка. Замира - тебя так звали. Ты приехала к нам из далекого Ташкента. Мы подружились. Ты порвала мой подарок тебе на день рождения - капроновые колготки.
  Неосторожность. Ты плачешь горько. Утешаю. Расходный материал. Век их не долог. А ты пытаешься штопать капрон.
  Капрон прочный, но хрупкий. Чем больше шьешь, тем больше рвется. Ты злишься и снова пытаешься шить.
  Бессмысленно штопать капрон.
  Прошли годы. Мы рвали и штопали нашу любовь. Так любовь превращалась в бездну. Черную бездну. Мы опускались на дно, пока не достигли предела.
  Дно - равнодушие.
  После выпуска нас раскидало по свету. Наша память забыла нас. И казалось - навсегда.
  Ноябрьский тусклый вечер. Промозгло. Белые кости домов. Боже, как они на ветру?
  Одно спасение - маленькие кафе, что спрятались в ломаных улочках города. Запах кофе. Кофе - и ты в другой мир. Мир уюта и тепла. Нега. Нега лечит душу. Время замерло. Горький горячий глоток терпкого...
  Вздрагиваю - словно из прошлого твой смех.
  Поднимаю глаза. Ты. Тот же озорной взгляд. Тот же, но только глубже, глубже и мудрее. Ты с подругой.
  Ловишь мой взгляд. Мир суживается до одной точки. До наших зрачков. Да, капрон хрупкий, но никогда не забыть, как штопать его. Замира.
   - Ты?!!
   - Я...
   - Сколько прошло?.. 11?
   - Нет, кажется 12..
   - Моей дочке 12...
  Я допиваю разговор вместе с кофе...
  Нам не нужны слова...
   - Недалеко живешь?..
  Звон ключей. Квартира в шесть комнат. Замира состоятельная дама. Муж и дочка в Дубаи. Камин. Ты безупречна и любишь тепло. Черные колготки под брюками... У тебя большая кровать с водяным матрасом, наверное, мужу нравится...
  Вечер как утро. Вторые сутки без сна.
  Я улетаю из Питера в дождь. Но скоро выше облаков. И солнце ярче, чем в Египте.
  Я улетел, ты осталась. И рвется снова капрон. Но никто не плачет. Мы легко выбрасываем мелочь. Мы легко расстаемся.
  Ведь наша любовь - капрон...
  А у меня начиналась новая жизнь...
  Совсем другая жизнь...
  Когда я вернулся, Ленки уже не было. Она оформила развод со мной, как с без вести пропавшим и уехала к родне в Америку.
   В этом не было ничего удивительного. Моих друзей, кого она знала, была уже целая аллея. Кто был побогаче, у тех стояли обелиски, кто победнее - кресты. Многие просто исчезли.
  Что ей было ждать? Сам виноват.
  Памятники и кресты постепенно зарастали травой. Я начал следить за могилой своего друга, который помогал мне.
  "Деньги нужны?" - я часто вспоминал его любимую фразу. Ему они теперь были без надобности. Он умер легко. Рассказывали, что пуля пробила сердце.
   Другая жизнь... пресная как вата, как овсянка в больнице. Но что делать? Нужно было жить. Для кого-то жить.
   И я встретил ее. Все закружилось как медленном танце, неторопливо и чинно. Обыватели. Все как у всех. Машина, квартира, евроремонт, небольшой бизнес - автомойка, на оставшиеся деньги.
   У нее были зеленые глаза, они сводили меня с ума. Катя. Катя мечтала о детях. Я сходил с ума от оседлого образа жизни. О путешествиях не было и речи. Она боялась их, да и зачем тратить деньги не на что?
   Путешествия не загонишь в гараж, не оденешь на палец. А отдыхать можно и на даче мамы. На огороде. Я соглашался. Хотел быть как все, в мире и согласии. Тихое счастье, тихие радости - я верил в это. Катя же бредила детьми.
  Она была права. Мы поженились. Катя - прекрасная жена, страстная и красивая. Все было отлично, другое и пожелать нельзя.
  Прошел еще год. Катя решила беременеть. Пора. Страсть переполняла ее. Мы отдавались до утра без остатка.
  Но моя душа рвалась. Во сне я часто путешествовал. Мне снились страны, города, я говорил и думал на других языках. Потом просыпался. Казалось, что я медленно умираю.
  Мне нравиться путешествовать....
  Большая часть наших занятий тратит нас. Тратит жизнь - безвозвратно. Только одна вещь не проматывает, не тратит жизнь, а наращивает ее.
   Это путешествие.
  Оно выпрямляет взгляд, расширяет вдох, делает тебя иностранцем - не столько "людей посмотреть", сколько себя со стороны.
  Жить дома, и только дома - значит, всегда быть равным самому себе: полное счастье, не подвижнее которого лишь полная смерть.
   Однажды холодной зимой я подвез девушку. Она околевала на остановке, ожидая автобус. Пожалел. Остановился. Не нагло, а просто по дружески предложил подвезти. Разглядеть ее было нельзя. Как воробышек. Она опаздывала на лекции и согласилась. Студентка. В машине воробышек отогрелся, снял шапку, расстегнул куртку. Ее зовут Алия.
   А-л-и-я.
   Говорю без воздуха. Одними губами, еще и еще раз... и имя тает во рту как восточные сладости, оставляя привкус кориандра...такая сладкая вытяжка диких снов Азии. Только стоит произнести ее имя, и ее вкус во рту, на языке. Никогда не забыть. Вкус самой жизни.
   Она напоминает вкус спелого яблока, когда ешь его обветренными губами и вкус плода смешивается с привкусом крови
   А-ли-я... В этих слогах слышится ветерок, поглаживающий ковыль и в ярком солнце переливы жаворонка. Дикая степь... Алия. Зажмуриваюсь от удовольствия. Очень приятно...
  Восточные черты необычайно красивые. Папа кореец, мама татарочка, дочка - красавица. Раскосые глаза сводят меня с ума. Замирает сердце. Пробежала искра. Ей восемнадцать лет. Второй курс.
  Прикинул нашу разницу в возрасте. Но ее это не смутило.
  Я понравился ей. Так бывает. Мы начали встречаться.
  Моя любовь к Алие была очень сильной. Как наркотик. Я не мог быть без нее и дня. У Алии были строгие родители - мусульмане, а у меня была строгая жена. Поэтому уже в одиннадцать мы были дома. Я снял квартиру. Виделись днем и вечерами.
  Но скоро этого стало мало. Мы хотели быть вместе. Но в городе нельзя. Ее родители были против.
  До замужества. А я то не мог...женат. Был один выход. Уехать отсюда, хотя бы на время, что бы быть вместе...
  Тогда я беру пару билетов в один конец, и спустя нетерпеливые часы высаживаемся в той изумительной провинции, пригретой у Господа под мышкой, в Гилфорде - где улочки похожи на комнатки, где если торопятся, то лишь в паб к вечернему лагеру.
  В миниатюрном чайном магазинчике среди мерцания склянок печально. Вкусно пахнет потерянной жизнью, а мисс Кристина Тонер примеряет кружевную викторианскую шляпку по случаю чужого бракосочетания.
  У изголовья гостиничного ложа сиротствует новенькая, неразрезанная Библия, неизбежная в одном ряду с картой гостя, постельным кофе и коричневым сахаром...
   Нужно было, давясь, глотать наждачный ветер отечественных площадей, разношенных, как солдатские сапоги, заговаривать зубы тоске и нелётной погоде, чтобы однажды где-то на Английской Ривьере, под черным, чуть раскосым приглядом услышать по-русски: "Давай я смажу тебя кремом, ты там натёр..." И проверить щекой прохладу высоких восточных скул, и взять губами с груди, зябко напрягшийся, коричневый сахар.
  Но приходится возвращаться. Снова разлука делит дни на ночи. Мы в ожидании Нового года. Рождественских каникул.
   Наступает январь. Стынут на ветру воробьи от пронизывающих московских морозов, а мы отправляемся в не менее раскосые края, куда лететь часов 14, строго на юг.
  Пригревает. Потихоньку на лету раздеваемся, зима кажется не реальной.
   Но самолёт сажают на полпути в транзитном Пакистане, бородатые пограничники в чалмах, с автоматами запросто вламываются в кабину пилотов - дело пахнет слитым керосином, исламским фундаментализмом, собачьей похлёбкой в зиндане.
   Тянется время. Однако через 90 минут всех отпускают: летите вы к дьяволу, подальше от нас, в свой завидный блудливый рай!
  И только толстая муха, залетевшая невесть откуда, бьется в пыльное стекло иллюминатора.
  С трапа - на волю, в жару, в лето!
  Вот он мир, Парадиз: в жирном тропическом мареве, с ароматами плодов и жареной живности, цветенья и гнили.
  Мы на краю ослепительно синей Сиамской слезы, на бугристом слоновьем загривке, в золотом поту, в наготе, в джакузи, в горячем сугробе пены, в тонких ненасытных ручках девочки-зверька, массажистки, чья повинность - теснее сжимать и оскальзываться телом на теле.
  Улёгшийся на бок во всю длину Храма, 50-метровый сусальный Будда сияет не слабее наших суровых куполов и лепечет с дивной улыбкой: "Ты хороший. Ты не виноват. Ты всё можешь. А если захочешь - сможешь стать Буддой при жизни и будешь так же, как я, лежать на боку..."
   Нужно было зарыться в джунгли, кокосовую глухомань, чтобы там напороться взглядом на те же карие, слегка раскосые и услышать: "Я умру, милый, я с ума сойду, если они тебя коснутся, эти массажистки..."
  Так прошел почти год. На день рождения Алии я подарил машину. Ее родители зауважали меня. Реальные поступки - дорогие подарки их дочери.
  Научилась водить она быстро и мастерски. Кроме меня, лихой езды она еще любила писать стихи и вести дневник. Меня всегда это забавляло.
  Так шла моя вторая, подпольная жизнь, гораздо интереснее, чем первая.
  Но все когда-то заканчивается.
  Мне нужно было выбирать.
  Алия, которую я безумно любил. Либо Катя, которая была уже на 3-м месяце. Об этом она неожиданно сказала мне вчера. Мы больше года жили не предохраняясь, и я уже не думал, что что-то произойдет. Но это случилось.
  Я так ждал этого! Еще год назад я был бы безумно счастлив! У меня будет сын! Еще год назад не было в моей жизни Алии.
  Мне нужно было делать выбор. Алия молодая, я старый, у нее все будет хорошо. Как я могу бросить жену и сына? Выбор был сделан.
  Прошла неделя, а я еще не решился сказать Алие. У меня не хватало духа.
  Да и как я скажу? "Алия, у меня есть жена и она беременная от меня". Как девочка перенесет это?
  Было уже почти одиннадцать.
  - Алия, у меня есть жена и она беременная от меня. У меня будет сын.
  - Ты серьезно? Или такая шутка?
  Я молчу. У меня едва хватило духу сказать эту фразу. Сил нет.
  - Как ты мог?...
  У меня екает сердце.
  - Прости.
  Все что я могу сказать. Девочка не плачет, она держится. Молодец.
  - Зачем ты врал мне?
  - Прости. Я люблю тебя.
  - Я не хочу тебя слышать.
  Дальше, все было как во сне. Я понимал лишь одно, все кончено. Алия ушла. Я попытался ее догнать, что-то обещал, говорил. Вел себя как безумный. Пытался звонить Алие.
  Но Алия ушла. И это навсегда.
  Домой. Дома увидел Катю. Катины глаза. Счастливые, искрящиеся. У меня отлегло от сердца. Я любил Катю. Дороже ее в этот миг у меня ничего не было. Горячий ужин, бокал вина. Чувствую, как устал. Проваливаюсь в сон. Снова боль в сердце - Алия.
  Я навсегда запомнил эту ночь. Буквально по минутам.
  Ночь.
  2 часа ровно.
  Любовь как старая сосулька о мерзлую землю...
  Стон.
  И только брызги льда. Опять этот сон.
  Встаю.
  Горячий чай вперемежку с ночной влагой...
  Вздох.
  Все замерло, и только сердце прыгает в груди.
  Тоска.
  В моей постели страсть сладко спит, свернувшись калачиком. Она красивая. Она теплая.
  Но она - это не ты. Ты сейчас далеко. Мои губы всегда помнят твой терпкий вкус. Твой вкус - абсолютный дурман. Сладкая вытяжка снов Азии.
  Я очень хочу к тебе. Но это невозможно. Такие простые желания и такие несбыточные мечты.
  Ветер.
  Порывистый, теплый, восточный...
  И, кажется, что моя жизнь похожа на неправильный кроссворд. Вписываю желания по вертикали - перестают сходиться имена по горизонтали. И наоборот. А потом их совсем забываешь, имена...
  У кого спросить ответ? Все молчат. И только отчаяние теребит душу. Ответа просто не существует...
  Луна.
  На окне не политый цветок.
  Продолжаю жить. Чай остыл. Подливаю горячего. Выхода нет?
  Выдох.
  С моего этажа видно притаившийся город. Город, как пес, ощетинился сотней огней. Словно ждет нападения. Но боя не будет. Потому что, кому он нужен, старый?..
  Всегда готовься к нападению. Так выглядишь значительнее и авторитетней. Побольше телохранителей и черных машин. Если нет этого, хотя бы создай видимость. Видимость и пустые бутылки - вот все, что может дать тебе город. Время.
  А что могу дать тебе я? Я могу отдать тебе свое сердце. Оно так рвется к тебе. Сердцу хочется жить в твоих ладонях и замирать там от счастья... Счастье - это мой кареглазый Птенчик, создание востока и запада....
  Нежность.
  И конечно любовь... Я не могу быть с тобой, но я безумно люблю тебя. Ты не можешь быть со мной, но ты любишь меня. Любовь и страдание. Черный свет. Белый мрак. Вот такой неправильный кроссворд...
  Август.
  Из окна пахнет летом. Скоро осень. А у нас с тобой осень давно. Холодная осень, со снегом. Я знаю, наша любовь не переживет зиму. Любовь замерзнет и превратиться в сосульку...
  Боль.
  А придет весна, тепло и... старая сосулька упадет на землю и только брызги льда как слезы...
  Но все высохнет и исчезнет, вырастет трава, и мы будем жить дальше, забывая имена...
  Что было с Алией? Алия страдала.
   Большинство российских женщин живут по закону мороженого.
   Сначала они холодные как лед. Потом тают. Потом ... липнут. Русская женщина ощущает себя не человеком, но призом.
   Который завоевывают, а потом ставят на полку пылиться.
   Когда же призов на полке оказывается слишком много, их пыльных, сваливают в ящик и отправляют на грязный чердак. А то и на помойку. Освобождая место под новые призы.
   Девушки совсем не учитывают особенности мужской психологии. Отрицают ее, совершая раз за разом ошибки мам и бабушек.
   В советское время развод считался катастрофой. В СССР, вслед за разводом можно было положить парт билет.
   А сейчас СССР не было, и лавина разводов действительно приобретала размеры катастрофы.
   Число разводов стравлялось с количеством браков. А дочери все пытаются жить по заветам их бабушек. Глупость.
   На самом деле все просто. Мужчина никогда не влюбляется до секса. Он просто хочет узнать. Примерить. Его это или нет. Не жмет ли. Тот ли размер?
   И лишь после секса решает, влюбиться ему или нет. А девушка наоборот - никогда секс без любви. Так она делает себя уязвимой. Она любит после ухаживаний, когда он еще ничего не решил на их счет. А после секса может просто исчезнуть.
  "Ну вот, добился самого сокровенного и удрал" - думает она. И оказывается не права. Просто она - это не его запах и вкус. Она - не его дурман.
   И это можно было узнать в первый же вечер. А не тратить на это все лето. Очередная глупость. Мороженое растаяло...
   Алия была не такая. Алия была умная. От природы ей было дано другое.
  Сначала она влюбила меня в себя. Стала для меня наркотиком, сладким дурманом. Без которого ни дня. И я попал. А уже потом влюбилась сама.
   Здравый смысл. Мы должны были быть вместе. Прожить долго и счастливо. Я рвал по живому. Ломка. Я делал горе безмерным. И для себя и для нее. И судьба мне потом отомстила.
   Алия.
  Она любила вести дневники. Из ее дневника. Прощальное письмо. Мне. Не забыть никогда.
  "2 часа 48 минут.
  ...В школах вождения учат: если ехать 60, то "зеленая волна" - твоя. А я - умная.
  Умная, знаешь, если стрелка 120, то "волна" тоже твоя.
  А я - ничья. Ничья, и поэтому - 160. "Женская логика" - он говорил.
  Визг тормозов - каждый третий же - красный. Каждый третий - женат. Но Ван Хален погромче и тормозов не слышно. Не слышно его голос, не хочется...
  А есть соблазн проехать на красный. Вопреки. Бывает на красный. Но сейчас - нет.
  И я лечу по рябому асфальту. Бегу. Бегу от любви. И лишь фары вырывают из мрака обрывки фраз.
  Разлюбил? Устал? Врал?.. Все не то. Бегу. И влага в глазах. В глазах темная грусть. Машина мчит на луну. Но дорога закончилась. В трубке гудки...
  На луну не попасть. Как больше не попасть в его объятья. Бедная луна.
  Дверь открыта и на горячий капот - слезы. Не остудить. Не остудить свою любовь. И время не лечит. Отчаянье. Но я сильная. Верю - солнце взойдет. Взойдет, но больше не позвонит. Еще не решила, как убить его номер. Номер свой любви...
  Все равно наизусть. Наизусть его запах, от которого хочется жить.
  Но сейчас жить не хочется. Все мужики козлы. Все - но только не он. Он хороший, просто он...
  Усмешка. Я все понимаю. Умная. Иногда плохо быть умной. Плохо, когда твой любимый - козел. Но во сто раз хуже понимать это. Понимать и делить его с той...
  Напиться хочется в дым. А завтра с подсевшим разумом зароюсь в бумаги, в дела. Все забыть.
  Лекарство от одиночества.
  А годы как сбрендившие белки куда то волокут молодость. Сейчас мое время, я молодая девочка. Я все смогу. Я красивая. Я сильная. Сильная своей слабостью. Рецептов нет от любви. Сладкий яд проникающий в душу. Так пей его.
  Но гордость против. Что бы я еще раз в умного, сильного нежного, романтичного... Мачо. Красиво разводит. Хватит. Все по нулям.
  А может все же на красный? И украсть его для себя? Может это мой путь? Путь на луну...
  Знаю, я найду его, я сильная девочка.
  Его. И он будет моим."
  Алия постаралась забыть меня. Подарила мне свой дневник и через месяц вышла замуж. Родители нашли ей жениха. Мусульманина. Я желал ей только счастья.
  А меня ждало свое счастье!..
  Был декабрь 1999 года. Скоро двадцать первый век. Что принесет новое тысячелетие?
  Катя собиралась праздновать новый год у мамы. Я не хотел. Предчувствие. Страх.
  - Да что за ерунда? За нами приедет папа. Что может произойти?
  - Я не знаю. Но давай останемся дома.
  Жена не хотела слушать. Я не мог оставить ее одну. Поехал, пожалуй, впервые в жизни, превозмогая страх.
  Я часто думал, что бы было, если бы я ушел к Алие? Что было бы, если я послушался здравого смысла?
   Катя наверняка бы жила у родителей, и ей никуда не пришлось бы ехать...
  Все сложилось бы по-другому. И в этом была моя вина.
  Шел мягкий снежок. Приятный вечер. Тесть аккуратно вел машину. Он хороший водитель. Я ехал молча и молился.
  Страх вдруг прошел. Все случилось внезапно. Я не ожидал. Перекресток. Наш -зеленый свет. Проезжаем. И вдруг в нас на бешеной скорости - огромный джип, как таран. Мощный удар. Удар пришелся со стороны Кати.. Темно. Больше ничего не помню.
  Снова больничная палата. Продавленная кровать. Голова как не моя. Сотрясение мозга. Три дня как из реанимации. В ней и новый год встретил. Потом месяц в палате. Повезло больше всего тестю - одни ушибы.
  А Катю похоронили без меня. Пока лежал в больнице - не верил, что ее больше нет. Дома было пусто, не пожилому.
  Был суд. Виновник - девушка, оправдана полностью, тоже пробыла в больнице, две недели. Ее отмазали. Маша, ее так звали.
  Родители - влиятельные люди, недавно купили машину и права Машеньке. А Маша не только водила плохо, но еще и пьяная была в хлам. Не доказали. Суд купили. Безнаказанность.
  Что мне было делать? Она отобрала у меня все. Скорбь и отчаяние сменяли друг друга. Кошмары во сне и ужасы дома.
  Последней каплей было, когда я по привычке утром крикнул: "Катя возьми телефон, звонят, я бреюсь". А в ответ - тишина. Телефон все звонит. Я один в пустой большой квартире. Совсем один. Я заплакал. За много лет - впервые. Сидел в ванной на полу и плакал. Жить не хотелось.
  Пришло осознание - Кати нет. И больше никогда не будет в этом мире. Мы больше никогда не будем вместе. Я не увижу ее глаз, не почувствую ее запах, не услышу смех. Я не смогу прикоснуться к ней...
  Никогда не смогу. Больше этого никогда не будет.
  Катя не любила путешествия, но уехала в самое длинное странствие, которое только могут совершить люди...
  Что мне делать в России? Уехать, пусть не навсегда, пусть на пару лет. Сейчас двухтысячный, вернусь в 2002-м. Боль пройдет, притупится. Все забыть...
  Куда ехать? Кому я нужен? Случай с яхтой. Родригес. Звоню.
  - Да конечно, всегда рад! Работа? Да конечно! Приезжай, я в Мехико.
  Родригес жив. Это хорошо! Мексика - страна добрых людей, лета и радости.
  Но у меня еще тут остались незавершенные дела...
  За день продал квартиру вместе с мебелью. Не торговался. Нет смысла. Снял квартиру поближе к той. К Машеньке - к убийце моей жены.
  Я следил за ней. Собирал информацию.
  Выбора не было. Мне была нужна индульгенция. Железное алиби. И чужими руками.
  Нужные люди.
  Обратился к нужным людям. Выслушали внимательно. Но от моих денег отказались.
  Знали о моих способностях.
  Способность, чувствовать людей. Предложили сделку.
  Сделка - фактически жизни за жизнь. Шансов у меня мало. Шансов нет. Раздумывать нечего. Согласился.
  Мне нужно сделать несложную вещь. Приехать в провинциальный город, с красивым названием Самара и получить по документам деньги. Векселя. Погасить векселя. Огромная сумма.
  Все просто. И с моим врагом - Машей решат. Радикально.
  Еду. Красивый город. Километровые набережные. Сотни красавиц. Чудные пляжи. Народ приветлив, словно в отпуске. После Москвы - край непуганых наивных...
  Снимаю, не торгуясь дорогую квартиру в центре, где и документов не спрашивают. Россия матушка.
  Набиваю холодильник до отказала деликатесами, дорогим вином и коньяком.
  Утро.
  Звонок. Мне называют телефон партнера.
  Знакомлюсь.
  Очень красивая девушка, с огромными синими глазами.
  Ее зовут Таня. Я назвал ее про себя Барби. Сотрудница банка. Мой напарник по этому злоключению. У нас неделя. Прорабатываем план. До ожесточения. Болит голова.
  Мне понятно, но зачем это тебе то нужно, Барби?
  Ее муж задолжал очень крупную сумму.
  Предприниматель. Игрок. Его убьют, если она не отработает его долг. Барби любит его. Женаты пять лет.
  Но у них нет детей. Детей она очень любит. Она лечиться. Но пока ничего не получается.
  Муж уехал в деревню к родне. Скрывается.
  Она тут пашет за двоих. И отвечает за его долг.
  Барби достают этим долгом каждый день. Я предлагаю пожить у меня. Чтобы не доставали. Она так устала от этого.
  Барби соглашается.
  Вечер. Вино. Мы оба устали от проблем. Мы - мужчина и женщина. Нас объединяет любовь. Любовь к жизни. Мы занимаемся любовью как обреченные.
  Она со мной лишь потому, что хочет спасти чужую жизнь, а я - отнять...
  До отчаянья.
  Для нас может и не быть завтра. Есть только сегодня.
  Сегодня тепло. Тепло наших рук.
  Прикосновения.
  Мы без остатка дарим себя друг другу. На память. И веря в светлые дни.
  Мы оба знаем, на что идем.
  Выбора нет. Поэтому без остатка. Зачем оставлять на завтра?..
  У нас нет будущего. Будущее проклято и растоптано.
  Растоптано в грязи подошвами местных и нездешних подонков.
  И все что у нас есть светлого - это наша любовь.
  И мы храним ее. И упиваемся ею.
  Каждый из нас плачет врозь, горько и безнадежно. Но любим мы вместе. Вопреки всему. Вопреки тому, что мы - обреченные.
  Наступает время.
  Мне присылают бумажки. Векселя.
  Барби как всегда на работу. Ровно в девять часов утра. В десять я у нее. Она принимает векселя к оплате. Машинка завертелась по схеме. Схема не дала сбоев. И я с большими деньгами.
  С деньгами в Москву. Но перед этим прощание. Прощание с Барби на всегда.
  Она прощена, Барби знает, что от мужа отстанут. Неважно, что придется потерять работу.
  И ждут не приятные разговоры со следователем. Она все выдержит. Сильная Барби.
  Мы прощаемся. Барби прощает меня.
  Я все забывал, но на последок спросил...
  - А чем ты предохраняешься?
  - Ничем. - Тихо ответила она
  - Как ничем???
  - Так. Я уже четыре года ничем не предохраняюсь. Наверное, бесплодие. - Грустно сказала Барби.
  - Хорошо. - Недоуменно ответил я. Но раздумывать было некогда.
  Пора в Москву везти деньги.
  Нужные люди были довольны. Готовы выполнить мою просьбу.
  Но тут случилось не предвиденное.
  За людьми так и остался долг. Пригодится.
  Я решил все сделать сам.
  Маша решила купить путевку в Италию, в Римини, походить там по ночным клубам - поправить здоровье. Я узнал дату вылета. Отель, было понятно, какой. Две недели. Я купил на неделю, и вылетел на день раньше, но только в Рим.
  Меня опьянил воздух Рима. Я чувствовал себя как путник, который после долгих странствий вернулся домой.
  В Риме взял в аренду красивый "Мерседес" с открытым верхом. По дороге заехал в парк. Нашел в стене, свою старую закладку - старый короткий револьвер "Бульдог". Тот самый. Отрыл. Пять патронов. За городом попробовал - стреляет, осталось три патрона, это даже много. Заехал в цветочный магазин, купил садовую лопату. Ну вот и в путь - в Римини.
  Не доезжая, Римини я остановился, и съехал на проселочную дорогу ближе к морю. Взял "Бульдог" и поднялся на холм. Все ли я правильно делаю? Если не дожать ситуацию, просто по угрожать? На следующий день Маша меня сдаст своему отцу, и тогда моя жизнь пойдет на часы. Зароют живого. За дочку.
  Месть? Да. Но прав ли я? Я вынимаю патроны.
  Оставляю один в барабане. Русская рулетка.
  Долго кручу барабан не глядя. Смотрю на зеленые холмы уходящие в синюю рябь моря. Умереть под бирюзовым небом Италии это все-таки не так уж и плохо...
  Все. Вдох выдох. Решаюсь. Главное теперь не думать.
  Холодный металл ствола в себе в рот. Нажимаю на спуск... Щелчок. Выдох.
  Осторожно открываю барабан. Следующий - будет выстрел. Значит, так тому и быть. Судьба решила. Я прав.
  Отель "Спортинг" - там вся русская золотая молодежь тусуется - ночной клуб напротив.
  Я не был на суде - Маша не знает, как я выгляжу. Да и все равно бы не узнала, тогда вся голова была в бинтах. А сейчас... сейчас я - другой. Я - мачо. Итальянец. Смуглый парень, о котором бредят русские дурнушки.
  Познакомились быстро - у стойки бара, у нее плохой английский, вперемежку с русским языком. Маша тут не первый раз.
  Недалекая. Избалованная, дурочка, любимица своих родителей. Страшненькая, но считает себя обалденной красавицей. Конечно, жениться на деньгах ее папы желающих много.
  Беседуем. Улыбаемся. Мой голос - мед. Здоровая и дебелая. Отличное здоровье. Такие, как она доживают до девяноста. Какая же она тупая!..
  Стало немного обидно. Как-то скучно. Все легко. Очень легко. Как по нотам.
  Роман наш длится уже три дня. Везде вместе. Я обещаю ей показать Италию. Она сходит от меня с ума. Мне - противно. Но я улыбаюсь.
  Предлагаю поездку на три дня по городам. Она радостно соглашается. Все продумано, главное мне сегодня успеть в Рим на самолет. Едем.
  Горная трасса, вокруг лес, предлагаю съехать и показать просторы, намекаю на страстное желание секса... "Пойдем Маша во лесок, во лесок..."
  Останавливаемся. Тихо. Я увожу ее дальше в лес. Вот пришли, полянка. Я останавливаюсь. Обнимаю ее. Целую.
  - Подожди, сейчас будет интереснее.
  Я улыбаюсь доброй улыбкой и вынимаю скотч из кармана. Секунды - я заматываю ей руки и ноги. Она сначала не понимает. Потом до нее доходит. Опасность.
  - Ты что делаешь???
  Отвратительный английский. Я заклеиваю ей рот скотчем. Она в отчаянии. Ставлю на колени. Она заваливается на бок. Юбка сползла, видны резинки от чулок. Позади нее яма. Глубокая. Копал несколько часов.
  - Ты помнишь, Катю? Ту, которую ты убила?
  Говорю по-русски. Вынимаю Катино фото, показываю.
  Она в шоке, мотает головой. Хочу ей еще что-то сказать. Но слова застревают в горле. Да они и не нужны. Это просто возмездие. За мою Катю и сына. Приговор в исполнение.
  - Маша, девочка, нужно помолиться... Я прощаю тебя за то, что ты отобрала у меня Катю и сына... Прости и ты меня.
  Маша почти без сознания, не слышит. Все кажется. От волнения сглатываю слюну.
  Револьвер. Сухой хлопок. В затылок. Она падает мешком на дно ямы. У блондинки волосы набухают красным. Без звука. Ветер уносит сизый дымок выстрела. Вынимаю гильзу. Кровь на земле быстро чернеет. Засыпаю лопатой, стараясь не смотреть. Ровняю. В душе пустота. Чуть поташнивает. Глубокий вдох, выдох. Пора домой.
  Разбираю револьвер. Топлю его по частям в речке. Туда же и лопату. Все - в Рим, в аэропорт. Прощай мое несложное житье, прощай Италия...
  Привет Россия, надеюсь, не надолго...
  Что меня держит? Дина?
  Дина делает карьеру, вышла замуж за одного из продюсеров центрального канала. Авторская программа.
  Ее зеленые глаза потерялись, где-то в прошлом, за пеленой осенних московских туманов...
  Накануне отъезда видел ее передачу.
  Дина брала интервью со 100-летней жительницей то ли Нижних Серёг, то ли Верхней Синячихи.
   Целый век старушку никто ни о чем не спрашивал, не интересовались. А тут на сотый день рожденья - с микрофоном и телекамерой: "Как вы жили, бабушка?" - "Хорошо жила, всё работала". - "А где бывали? Много в своей жизни ездили?" (зеленоглазая журналистка, судя по загару, только что с Мальорки или Шарм-эль-Шейха).
  - "Ездила-то много... - старушка легко, по-девчачьи вздыхает. - А бывала всего в двух городах, в Екатеринбурге да Свердловске!"
  Надо было прожить лет сто как минимум, чтобы так вздохнуть...
  Все. Больше никого в России у меня нет. Прошлое - одиночество. Мое будущее - Мексика.
  ... Я выключаю телевизор и выхожу на балкон...
  За окном Волга несет на своей сизой спине старые осколки прошлой зимы. Реку вскрыли, как всегда, принудительно. За полосой воды - лес, как старый веник, поник обречено в ожидании тумана. Но это не на долго...
   Небо, сливаясь с чернильной водой, уходит в бездонную бирюзу горизонта...
  Сквозь берега рваного снега пробивается летний песок. Это так же непривычно глазам, словно пальма и елка, растущие вместе...
   Мне нравиться это время - время перемен... перемены освежают душу...
  Из задумчивости в реальность - звонок на сотовый. Такси. "Наконец -то приехала!"
   Я обязательно, вернусь...
   Чемодан у порога. Беглый взгляд по комнатам.
   Вот и все. Мне пора. Пора освежить душу...
  
  
  Часть 2.
  Скольжение
  
  Моя дорога в Мексику лежала через Белиз. Ехать с российским паспортом к Родригесу глупо.
  В паспорте мое настоящее имя. А подлинное имя - это легкий путь к моим родственникам. В любой критической ситуации - родствеников в заложники. И тогда я - сговорчивый и управляемый материал. Не будем исключать и такой вариант. Вот поэтому - Белиз. Маленькая страна, южнее Мексики, продавала, пардон, предоставляла гражданство таким бродягам как я. Гражданство за вклад в экономику. Пятьдесят тысяч долларов. Зато паспорт Белиза - безвизовый, легкий пропуск в Мексику. Новый паспорт закрывал прошлое.
  Открывая депозит в национальном банке, я на секунду задумался, что за новое имя взять? Джон Смит - глупо. Мне нравился Битлз. Путем скрещивания двух музыкантов получился я.
  Я - Пол Харрисон. А что? По моему очень красиво! Так и впишем в формуляр.
  Еще несколько дней, формальностей и вот я - новый гражданин Белиза. Новое имя - путь на север открыт.
  Что делать со старым серпастым? В нем мое имя - данное мне при рождении.
  ... Российский паспорт долго не хотел гореть в жестяной банке из под кофе. Пришлось еще плеснуть бензинчика. Ну вот и костерок.
  Смеркалось. Языки пламени сжимались, оставляя серый пепел. Нужно было поторопиться. Неохота было спускаться с обрыва в темноте.
  В низу - океан. Белая масса бушующего прибоя. Серые скалы стали красноватыми от заходящего солнца. Я взял горячую банку и опрокинул ее. Ветер подхватил пепел, и он словно черный снег закружился над водой.
  Пепел - все, что осталось от паспорта, от старой моей жизни.
  Наконец, сгоревший паспорт совсем растворился, где-то там, в соленой воде. Ничего.
  Ничего не осталось.
  Появились первые звезды. До прибрежного кафе добрался в полной темноте.
  Огни. Громкая музыка. Улыбки.
  Я сидел за столиком один. Поминки по паспорту прошли молча. Опрокинул стопку водки. Вот и нет еще одного гражданина России.
  Утром рейс.
  На душе темно и грустно. Но это скоро пройдет. Завтра будет веселье. Весь ближайший год - веселье. Останусь жив - хорошо, а нет так и хрен с ним. Родригес же не на именины зовет. А я не любимый его племянник.
  Я для него - хороший расходный материал. И мы оба от этом знаем.
  Иногда я думал, как бы я прожил, если все вернуть назад. И как не складывал, все получалось одно и тоже.
  По природе я - домосед, люблю помогать людям, не злой, не мерзавец.
  Но вот я сижу за тысячи миль от дома, с чужим паспортом, с чужой судьбой. Почему?
  Да потому что не я выбирал судьбу, а она выбирала меня. Я же просто хотел выжить. Меня словно вели в темноте по дороге из колючек. И вот я сижу на обочине с кровавыми пятками и больше не знаю куда идти.
  И одно оправдание - я просто хотел выжить... Ладно, хватит плакать, это все водка. Пора спать.
   Мексика встретила меня жарой, пылью, автомобильными пробками и жаждой. От первого помогал кондиционер, от второго - апельсиновый сок со льдом. Другой воздух, деревья, другой мир - чуждый и непривычный. Но радушные улыбки быстро сняли мою неловкость.
  Мексиканцы очень набожны, они верят в чудеса, и всему новому удивляются как дети. С ними было приятно болтать.
  Час езды от аэропорта и вот городок у моря, где жил Родригес. Блок пост на въезде, охраняемый периметр. Вокруг видеокамеры и забор в сеточку. Аккуратно и красиво.
  Мы приехали в закрытый поселок, очень чистый, утопавший в зелени, где жили состоятельные мексиканцы. Было такое ощущение, что попал в сказку. Одна территория дворца плавно переходила в другую территорию.
  Наш кортеж въезжает в один из дворцов. Дом Родригеса - красивая крепость. Везде охрана, камеры.
  Сам хозяин. Улыбка во весь рот! Так радуются только мексиканцы.
  Родригес был уже другой, постарел. Он встретил меня очень хорошо, как младшего брата, но его мир...
  Фактически мексиканец жил тюрьме, которую сам себе и своим домочадцам создал.
  Да, дом что надо. Огромный, в пять этажей, постройки, конюшня, лужайки с фонтанами, 3 бассейна, тенисный корт, тенистый парк с причудливыми деревьями, беседками и с зоопарком, вертолетная площадка, правда вертолета не видно.
  На содержании у Родригеса маленькая армия, только телохранителей человек 20. Ну и зачем ему я понадобился?
  На этот мой мысленный вопрос он ответил вечером.
  - Понимаешь, амиго, безопасность никогда не бывает лишней, я не верю в астрологов, но они мне на каждый день составляют гороскоп. Дорогие астрологи. Если мне кто-то предложит еще один из способов защиты, пусть сомнительный, я его куплю. Так сколько ты хочешь за свою работу?
  Я назвал сумму.
  - Это в неделю?
  - Нет, за месяц. У нас, у русских, работа измеряется месяцами.
  Мексиканец не выдержал, засмеялся.
  - Ты мне очень нравишься. Это сумма в неделю. Будешь жить у меня. Мы женим тебя и ты получишь мексиканское гражданство. Я позабочусь об этом.
  Мне было все равно. В первый же месяц я женился. Девушка Тереза была замечательной и не доставала меня разговорами. Для нее было большая честь выйти замуж за белого и личного друга Родригеса.
   Так я стал мексиканцем. Работа была не сложной, просто я везде таскался за Родригесом, или его детьми. Общались мы с ним мало и это понятно - он хозяин, я - слуга.
   Он очень боялся похищения детей. Дети были его слабостью. Особенно старшая, Паола. Или как еще ее звали Пола.
   Я про себя прозвал ее Джессикой Альба. Она была очень похожа на актрису. Или может быть актриса на нее? Ей было 17 лет. Своенравная обворожительно красивая девушка - огонь. Дочь от третьего брака Родригеса с филлипинкой.
   Когда-то, Родригес привез себе красавицу жену с Филлипин. Через два года после брака появилась Паола. Мама девочки умерла при родах.
   Родригес, хотя и женился четвертый раз, но сам воспитал Паолу. Дочка выросла на его руках.
   Бизнесмен баловал свою дочь, она была для него всем, его гордостью, он жил мечтой о том, что ее ждет светлое и счастливое будущее. Лучшие учителя, лучшие университеты мира открывали двери перед Паолой. Ради нее Родригес не жалел ничего... и никого.
   Жены, любовницы, женщины были для Родригеса так... обслуживающий персонал, а дочка, его Паола, была дня него святыней, которой он поклонялся в безмерной отцовской любви.
   Дочь Пола унаследовала красоту матери, замешанную на латинской крови отца.
   Девушка иронично относилась ко мне, насмехалась, но я часто ловил на себе ее любопытные взгляды. Из под тешка, незаметно для окружающих она наблюдала за мной.
   Я старался придерживаться рамок приличия и не обращал на девочку никакого внимания, нагоняя на себя суровый вид.
  Паола имела взрывной характер, а все прихоти ее выполнялись неукоснительно, поэтому я старался держаться от нее подальше, от греха подальше. Зачем терять работу?
  Деньги мне платили исправно, по вторникам в конверте, хотя тратить их было некуда. Одежду приносили. Белые чистые рубашки каждый день. Костюм, галстук. Все покупалось за счет Родригеса.
  Относились доброжелательно. Прозвали русским талисманом Родригеса. Так проходили дни.
   Беда наступала постепенно, прячась за ночными тревогами. Со мной было, что-то не то. Я начал терять вес, постепенно, незаметно. Это началось еще в России, после смерти Кати. Но в Мексике начало приобретать нездоровые формы.
  Меня мучила жажда я много пил воды. И чем больше ел, тем больше худел. Слабость.
  - Решил похудеть, амиго? Диета?
  Я как мог, отшучивался. Что со мной? Боже, только бы пиелонефрит, а не что другое.
  Однажды мне приснилась Катя с сыном.
  Чужой светлый дом, мы в нем живем. Я опаздываю на свой день рождения. Катя звонит мне, почему опаздываешь? Я тороплюсь домой. Захожу, полный дом друзей, накрытый стол, все меня рады видеть.
  Но я никого не узнаю, кроме Кати, не рожденного сына и Сереги. Убитого Сереги.
   Плохие сны. Боли в суставах, начали болеть и разрушаться зубы.
  Однажды утром пошел в ванную и увидел себя в зеркало. Мои волосы! Еще вечером они были черными, как крыло ворона. Ни одного седого волоса. И тут за ночь мне как посеребрили голову.
  Хотя ... черные с седыми даже красиво, мелирование такое, утешал я себя.
  Фактически я медленно угасал.
  Я умирал. Но мне не хотелось признавать это. Жутко не хотелось. Я так любил жизнь.
  Но та, с кем я боролся, обошла меня на повороте. Я не почуял ее.
  Вечерами спускался к океану и смотрел, как солнце падает в соленую...как слезы. Звезда тонула в воде окрашивая все в красное. Море - кровь земли. В небесах зажигались искры звезд.
  Стоило проехать пол мира, чтобы умереть под чужими звездами? А впрочем, может это и к лучшему, не увижу жалобных глаз своих родных.
  Завтра будет новый день. Будет ли он для меня? И сколько их осталось?
  Продержусь сколько смогу. Умирать всегда страшно. Пролетела жизнь без особой цели, ну и хрен с ней, зато и жалеть не о чем, что тут оставляю.
  Ни о чем не жалею.
  Я много что видел, иногда в мой один день вмещался год чьей то жизни, многие люди за всю жизнь не видели то, что я мог увидеть всего за неделю.
  Видел, как рождались звезды, кумиры и гибли финансовые империи. Я был участником многих событий.
  На моих глазах ломались человеческие судьбы, и часто от стремительного взлета замирало сердце.
  Да, я совершал ошибки, но кто их не совершал? Я раскаивался в содеянном и, пытался, как мог исправить свое зло. Как уж получалось. Я просто пытался выжить.
  В полдень 29 мая я потерял сознание. Была кома. Госпиталь. Один из лучших. Врачи, сестры с крестиками. Возвращение.
  - Что со мной, доктор?
  - У Вас сахарный диабет. Инсулинозависимый.
  - Диабет? Не может быть! Вы все проверили? Анализ крови?
  - Точнее не бывает, сейчас у Вас система. Вливаем глюкозу и инсулин. Скоро станет легче. Еще не много и Вы могли умереть.
   Система.
   Диабет. Я помнил этих бедолаг по скорой. Что бы нормально жить - это 6 уколов инсулина в день, каждый день. Интенсивная инсулинотерапия.
   Больше в вели инсулина чем нужно - гипоглекемия, приступ. Сахар, как кислота все разъедает.
  Жизнь делала крутой поворот. Сначала я не верил. Но месяц в госпитале заставил поверить. Село зрение. Лег под лазер. Сетчатку глаза удалось спасти. Но теперь я в очках, либо в контактных линзах.
  За что мне все это?..
  Охрана Родригеса начала насмехаться, какой из меня талисман. Пришлось доказать.
  Когда я жил в Москве я боролся со стрессом тем, что ходил в тир. Частный закрытый тир. Кто-то в боулинг, кто в бильярд, а я в тир. Превращал деньги в патроны и просаживал за одну ночь для кого-то полугодовую зарплату.
  Сначала на меня смотрели как на сумасшедшего и пытались учить. Но потом плюнули и я стрелял не по правилам. Из двух пистолетов "Моргулин" сразу.
  Сколько я просадил патронов, не помню. Если собрать все, холм, кажется, будет. Наверное, за это время можно было бы и из ежика сделать олимпийского чемпиона по стрельбе, а я выбивал 8 или 9 редко 10. Я же не хотел достижений, а просто успокаивал нервы. Но все-таки я чему-то научился.
  Я показал ребятам Родригеса, как стреляю с двух рук. У них был хороший тир. Улыбки исчезли. Заодно я и нервы свои немного успокоил.
   Как жить дальше? Это был главный вопрос. И стоит ли жить вообще?
  На инсулине всю жизнь, да и что это будет за жизнь? Одно преимущество, теперь не нужно было заботиться о пенсии и думать, долго ли я проживу? Так же ненужно гадать от чего я умру. Это стало очевидным.
  Я мучительно привыкал к новому образу жизни. Сочувствие людей раздражало, но я не показывал это. В госпитале меня взвесили - дефицит веса 55 фунтов. Нужно было найти силы, чтобы жить дальше.
  Меня мучил вопрос: почему я? Доктор попытался на него ответить.
  - У Вас были в роду больные диабетом?
  - Никогда доктор.
  - Травмы? Стрессы?
  Вот оно что. Травм сколько угодно, за последний год ребра едва успевали зарастать. А стресс? Вся жизнь на грани фола.
  - Да я почти не работаю уже последние 10 лет, доктор. Какой стресс?
  Врач с сомнением посмотрел на меня.
  - Сколько часов вы спите в день? Бывало так, что вы совсем не спали?
  - Так часов 5. Я привык. Случалось, что не спал по трое суток.
  - Я думаю, что вы всегда были на работе. Без отпусков. Постоянное напряжение. Длительное время, может быть годы, пребывание в состоянии стресса. Вы пьете?
  - Нет. Не пью и не курю.
  - А лучше бы пили. Алкоголь снимает напряжение. Посадили бы печень, но диабет вряд ли бы получили.
  Я начал набирать вес. Постоянный контроль сахара по крови. Стал превращаться снова в человека.
  Ко мне поменяла отношение Пола. Девушка часто садилась не вдалеке от меня и молча следила со мной за закатом. "Дикая Джессика Альба" - думал я про нее. Импульсивная, она могла послать любого в резких выражениях, ко мне же она начала испытывать трогательную нежность, на какую может быть способна дикая кошка.
  Признаюсь, я был удивлен этому, но старался держаться отчужденнее, принимая такое обращение ко мне за какую то хитрость, которую могла задумать скучающая девушка.
  Родригес снова начал брать меня на встречи, я стал реже видеть Полу. Так прошел мой первый год в Мексике.
  Но Паула не успокоилась.
  Пола любила ездить на лошади и ненавидела телохранителей.
  Вечером Родригес меня вызвал к себе. Я был у него через 30 секунд.
  - Послушай, амиго, ты умеешь ездить на лошади?
  Сначала я не понял к чему это он.
  - Да умею, я детстве, очень много катался, вырос в горах.
  - Дочка меня просила, чтобы ты сопровождал ее на прогулках, что скажешь?
  - Я не думаю, что я такой хороший наездник. Да и ей будет скучно со мной.
  - Научим. Возьмешь уроки верховой езды.
  - Я не знаю, справлюсь ли я.
  - Справишься. Я твой оклад увеличиваю вдвое. Но...
  Родригес глубоко задумался и взял паузу.
  - Но пойми меня правильно, амиго, я не хочу тебя пугать, но если, что-то случится с Паолой...
  - Я постараюсь не доставить Вам хлопот, я чувствую опасность, девушка будет в безопасности.
  - Я не только об этом...
  Я понял его. Пожал плечами.
  - Я знаю, Амиго, что Паола иногда бывает, любит пошутить. Но ее ждет большое будущее, хорошее образование. Богатый и молодой муж. Мы старики с тобой, амиго, понимаем это и должны быть снисходительны и терпеливы к проказам девушки.
  "Ничего себе к проказам" - подумал я про себя. Позавчера она прострелила ногу охраннику из его же пистолета, за то, что он не пускал ее на вечеринку по строгому распоряжению Родригеса.
  Когда Родригес вернулся из командировки и узнал об этом, он всего лишь пожурил дочурку, а охраннику за преданность выписал огромную премию.
  - И последнее... - Родригес пристально посмотрел мне в глаза. - Я знаю, что дочь испытывает к тебе симпатию. Не дай бог, если она перерастет во что то иное. Ты понял меня, амиго? Однажды ты мне спас жизнь, но здесь речь идет о моей дочери. Меня ничто не остановит. Запомни это.
  Мороз по коже из-за его стального тона.
  - Мне не нужны проблемы, босс. Я не предам Вас. С вашей дочерью ничего не случится.
  - Хорошо, что ты правильно понял меня, - его тон смягчился. - мы с тобой старые, умудренные опытом, зачем нам любовь с семнадцатилетней девочкой? Только скажи мне и у тебя будет любая девочка. Любая. А Пола моя дочь и это будет для меня смертельное оскорбление, предательство. Умрет любой, кто тронет Паолу.
  Родринес пристально смотрел мне в глаза. Я не отвел взгляд. Молча кивнул. Мы поняли друг друга и крепко пожали руки. Крепко, по мужски. Без обид. Договор был заключен.
  Так я получил приказ сопровождать взбалмошную девчонку на прогулках. Мы начали кататься вдвоем на лошадях.
  Однажды чуть не произошло несчастье. Все случилось неожиданно. Ее кобылу, такую же бешенную как она сама, как-то неудачно укусил шмель. Или я не знаю что, но такое очень здоровое насекомое.
  Лошадь испугалась и понесла. До крутого обрыва было метров 50. Я буквально в метре от пропасти сумел догнать ее на своем жеребце. Остановил. Снял перепуганную до полусмерти девушку. "Чокнутая Джессика Альба..."
  Она была идеальна. Ее гибкая талия, запах... Господи, я же мужчина! В ее черных глазах исчезал страх, и начали появляться чертики. Мы смеялись, как дети!
  Да она все подстроила и провела меня как мальчишку!..
  А потом... Потом было слияние. Пола была девственницей.
  Я предал Родригеса.
  Начался тайный бурный роман.
  Роман без ночей, при свете дня. Мы были счастливы. И мы не знали, что будет дальше. Нас звали одинаково. Пол и Пола. Но мы были настолько разными.
  Однажды мы сидели в моем подержанном форде-купе с откидным верхом на краю обрыва смотрели на океан и болтали.
  На панели лежало несколько моих малюсеньких сотовых телефонов. Она их рассматривала.
  - У меня тоже был такой, - она вертела в руках крошечную "Нокия". - А сейчас у меня вот такой.
  И она вытащила огромный смартфон, квадратный как компьютер "Сони Эриксон".
  - Зачем тебе такой грубый и мощный телефон?
  - А я люблю все большое и грубое. Люблю мощные телефоны, большие и мощные машины. Джипы. Да, огромные джипы.
  - Почему?
  - Мне кажется, что на их фоне я смотрюсь еще более привлекательной.
  - Вот представь. - Она обращается ко мне и ее глаза загораются огнем - Я, такая хрупкая и изящная выхожу из огромного мощного джипа. Как классно я буду смотреться на его фоне!
  "Да, в сопровождении мощного квадратного как Шварценеггер, бой-френда еще лучше" - продолжаю я про себя, - "На роль которого я явно не гожусь".
  В Поле добрые 68 дюймов. Изящная фигура фотомодели. Если она встанет на 11 сантиметровый каблук, то явно будет выше меня. Да, я вряд ли смогу оттенить ее. Меня не смущает ее рост, но я реалист и я понимаю, о чем мечтает девушка.
  Девушка карьеристка. Она мечтает стать управляющей Парижского банка. Пола обязательно выучиться, а папа ей купит банк. Эта мечта осуществима. Как и другие ее мечты об огромных дорогих машинах и прочем...
  А я реалист и понимаю, что мне купить дорогой "лексус" или "глинваген" не светит. Да и зачем мне это?
  Я ласково улыбаюсь, и наслаждаюсь видом мечтающей девушки, а она щебечет как воробышек. Пола замолкает и целует меня в губы.
  - А мне нравятся маленькие телефоны, потому что их легко рассовать по карманам и небольшие юркие машины - так легче ездить по пробкам. И не дорогие, если что можно бросить.
  - Ну не скажи, по пробкам лучше ездить на дорогих и огромных. От них шарахаются все. Не дай Бог столкнуться. Все бояться. Уважают.
  "Ты права, девочка. Но со мной тебе не ездить на такой никогда" - с грустью думаю я.
  Я даже не мог понять, что такая красавица как Пола нашла во мне.
  - Пола, ты можешь легко взять любого мужчину. Никто не откажет такой красавице. Почему я?
  Девушка смеется и снова целует меня. Целует в нос.
  - Я не знаю. Ты очень хороший. И отличный любовник. Можешь многому научить.
  Она снова смеется. Я улыбаюсь.
  - Да откуда ты знала, что я хороший любовник? А если это было бы не так?
  - Женская интуиция.
  - Тебе не нужен хороший любовник. Ты можешь любого мужчину сделать отличным любовником!
  - Ну не скажи! Вот научусь у тебя, наберусь опыта и объясню своему мужу, что нужно делать со мной.
  - Тебе не нужен опыт, Пола. У тебя дар. Ты можешь все. Сама.
  Она снова смеется.
  Ответ прост. Я думаю, что из нормальных, и порядочных никто не осмелился связываться с Полой. Никто с ума не сошел, зная Родригеса.
  Все знали, что Родригес хочет выдать Полу за мальчика, сына очень богатых французских аристократов. На следующий год у них была назначена помолвка.
  И вот нашелся я - проходимец.
  Я считал, что мне просто повезло. Что мне досталось такое счастье за все мои мытарства и злоключения. У Полы был дар. До этого я не встречал такую девушку как она. Она отлично чувствовала меня. В сексе буквально читала мои мысли. Я был этому поражен.
  Паола получала удовольствие от всего. И могла получать его часами. Абсолютно от всего. Запретов не было. С ней было очень легко и сладко.
  Девушка была круче меня. Ее дар был глубже моего. Она лишь только набирала высоту, шла на взлет, а я уже летел на полной скорости, на которую я вообще был способен. Мой спидометр зашкаливал. И мы летели с ней на равных. Что же будет, когда она наберет скорость? Однажды я спросил ее об этом.
  - Мне самой страшно, какой же мне мужчина будет нужен. - Широко открыв глаза, ответила девушка.
   Так прошло больше двух месяцев. Любовь закружила нас. Ее было нестерпимо скрывать. А зря.
  Меня пожалела моя жена Тереза.
  Тереза работала в доме Родригеса. Слухи. Но главное, жена случайно подслушала разговор Родригеса с начальником охраны.
  - Рохеле, мне русский очень сильно досадил. Я не могу простить ему свою дочь. Но он мне еще нужен для поездки в Лос-Анжелес. После разберись с ним. В Мексику он вернуться не должен. Придумай что-нибудь. Пусть машина его собьет. Я не знаю. Решай сам. Но дочь знать не должна. Ты понял?
  До поездки в город ангелов оставалось десять дней. Последние мои десять дней жизни в Мексике. Последние дни с Полой.
  Конечно, мы могли уехать с девушкой. Но куда?
  Родригес везде нашел бы нас. Да мы мечтали, глядя в синее небо, что мы можем уехать вместе во Францию.
  Я понимал всю несбыточность этих идей. Я старше Полы на 15 лет. Что будет с нами через 10 лет?
  Я старый и больной с молодой красавицей женой, которая мечтает о дорогих джипах? А Пола просто не думала об этом, не представляла того, что я могу быть больным. Она видела во мне надежного, сильного мужчину.
  А вот Родригес это видел по-другому. Он искренне желал счастья дочери. Он любил Полу. И был прав.
  Накануне отъезда я почти весь день провел с Полой. Я буквально упивался страстью молодой девушки. Она не знала, что видит меня в последний раз. Останусь ли я жив? Вот это был большой вопрос.
  С этим вопросом в голове я, с командой Родригеса, пересек границу США.
  Родригес вел какие то важные переговоры с американскими партнерами. Мне особо в это вникать не стоило.
   Меньше знаешь - крепче спишь. Тем более, что я старался спать не меньше 8 часов в сутки, для здоровья было полезно, как сказал врач.
  Вечером пока все закачивались в барах, я прошелся по магазинам Лос-Анжелеса.
  Купил диктофон и попросил за двадцатку одного школьника афроамериканца наговорить мной написанный текст.
  Утром, в отдаленном районе я набрал с уличного телефона номер ФБР, потом нажал на клавишу плей, и приложил диктофон к трубке...
  Я очень нервничал. Оставался последний день. Возможно последний день моей жизни.
   Но именно в этот день произошло непоправимое.
  Внезапный арест Родригеса.
  Все произошло очень быстро.
  Нас остановили у входа в отель, зачитали права и рассадили по разным машинам. Как тогда Родригес взглянул на меня. У меня душа ушла в пятки. Талисман обложался.
  Все когда-то кончается. Я не чувствовал опасности. Я вообще ничего не чувствовал. Этот мой дар пропал. Видимо болезнь поменяла меня. Помощи ждать неоткуда. Я попал.
  У Родригеса обвинение составило несколько страниц. У меня ерунда: неподчинение и соучастие. Право на один звонок. Я задумался, кому звонить?
  В Америке я знал только одного человека, свою бывшую жену Лену. Никогда ей не звонил. Даже не знал, как она живет. Номер телефона Лена оставила мне на столе.
  Может на всякий случай, может, чтобы я объяснился. Вдруг я окажусь живым? Но я не стал звонить и объясняться. Зачем?
  - Мисс Лобовски здесь не живет, но я могу ей оставить сообщение, это ее тетя, что ей передать?
  Что за ерунда? Лобовски? Что за дурацкая фамилия? Значит, она вышла замуж. Это хорошо. Я сказал тете, чтобы она позвонила обязательно моему адвокату.
  Хелен Лобовски позвонила. На слушаниях назначили залог 100.000. Их заплатила Лена, и меня выпустили до суда.
  - Как ты попал в Штаты? Почему раньше не позвонил?
  - Я не хотел мешать тебе. Извини, что сейчас доставляю неудобства. Доберусь до Мексики, я отдам сумму.
  - Я сняла деньги. Это с выплат за дом.
  - Как ты живешь?
  - Да все отлично! Муж хорошо зарабатывает. Он занимается программным обеспечением. Почти выкупили дом.
  - Большой дом? Скоро заведете детей?
  - А ты ничего не знаешь?
  - Нет. А что я должен знать?
  - У нас с ним дочка.
  - Правда? Сколько лет? Как зовут? Поздравляю!
  - Ей 4 года. Зовут Сюзан.
  - Вы молодцы. А фото у тебя есть?
  - Есть.
  Она нехотя роется в сумочке. Вот. Я смотрю на фото. Милая девочка. Жгучая брюнетка, с огромными черными глазами. Мама Лена и папа рядом. Блондины.
  Мистер Лобовски. Бледный хрен в конапушках. У него светлые, голубые глаза. Я снова смотрю на их дочь. Карие глаза. У меня начинает замирать сердце.
  - Что дарите на день рождение Сюзан?
  - Да большие игрушки. Она любит барби.
  - День рождение у нее весной?
  - Нет в октябре.
  Лена неловко молчит. Я про себя считаю. Получается что...
  - Сюзан, это моя дочь?...
  - Это дочь Жозефа Лобовски.
  - Понятно.
  Она уехала в США рожать. От меня. Вышла замуж за бездетного бизнесмена. Родила дочь. По закону это его дочь. Он ее любит. Мне не нужно мешать. Возвратись я тогда из поездки в Рим, и все могло бы быть по-другому.
  - Лена, мне нужно попасть в Мексику.
  - У тебя подписка. Тебя не выпустят.
  - Я знаю. Нужно, что-то придумать.
  В кафе время летело быстро. Запах корицы. Рождались и умирали идеи моей переправы в Мексику. Наконец возник план.
   У Лены был старший брат Леонид. Он был темный, и чем-то похож на меня. Она потихоньку стянет у него паспорт, и я по нему пересеку границу. Лена отвезет меня на машине. У мужа отпросится для поездки к родственникам. На 2 дня.
  Мы поехали. Страха не было. Было чувство, что мы играем в игру.
  На таможне очередь шла быстро. Машины быстро проходили контроль.
   И вот - Мексика. Еще раз пытаюсь сообразить, правильно ли я поступил. Ушел из под суда. Вряд ли длительное заключение. Но Родригес бы меня точно достал. Что обычно делают с облажавшимися талисманами? Да, я бы сделал тоже самое. Просто с досады. Благо это не дорого стоит в тюрьме.
   А специально он за мной гоняться не будет. Мелкая сошка. Но я теперь точно не въездной в США. Значит, я вижу Лену в последний раз.
   Мы остановились от границы в 20 милях. Кафе и заправка у дороги. Завтрак. Ланч то есть. Ветер приносит с запада обрывки запахов моря. Я делаю укол инсулина прямо через одежду. Лена смотрит за моими действиями.
  - Диабет? Давно?
  - С год будет, наверное.
  - Больно?
  Я пожимаю плечами. Совать в себя железку шесть раз в день мало приятного...
  И почему-то начинаю рассказывать Лене, что со мной было за последние пять лет. Говорю без утайки. Как я жил. У нее в глазах - слезы. Она невольно гладит меня по голове. Я зажмуриваюсь, как бездомный котяра, забывший человеческую ласку. Приятно. Очень. Я почти мурлычу. Открываю глаза. Она тоже соскучилась.
  - У тебя глаза с поволокой. Я за них тебя полюбила.
  Лена шутит.
  - Как много седых волос. Но так ты даже лучше.
  Она смеется.
  Я улыбаюсь. Что мне сказать ей в ответ? Я понимаю, что в эти мгновения все решается. Решается моя судьба. Моя и Лены. И нашей дочки.
   Каков мой путь? Открой я рот и у меня может быть все: и жена и дочка. Любящая жена и дочка - копия я. Вот оно счастье - рядом. Только протяни руку. Лена смотрит мне прямо в сердце. Я прикрываю глаза. Ее рука отпускает мои волосы.
  - Спасибо тебе, Леночка. Довезешь меня до города? Откроются банки, заберешь деньги.
  Лена коротко кивает. Едем. Банк. Я опустошаю ячейку. Все: деньги и документы.
  - Спасибо, что выручила.
  - Да. Хорошо. Больше не звони нам. Никогда. Я тебя очень прошу. Ты обещаешь?
  - Никогда. Обещаю.
  Обрывается сердце.
  - Прощай, пропавший. Храни тебя Иисус. Я думаю, что диабет это за твои грехи.
  - Я знаю, Лена. Прощай.
   Нет времени прощаться ни с Полой, ни с Терезой. Да и смысла тоже нет. Что я им скажу? Прощайте навсегда? Пола я - мерзавец, я сдал твоего отца, чтобы спасти свою жизнь? Глупо. Поэтому уж лучше так, не прощаясь.
   Хорошо возвращаться на Родину.
  Особенно когда твоя Родина - половина мира. Как гражданин Белиза я мог жить в любой стране Соединенного Королевства безвизово. От Канады до Новой Зеландии.
  А как гражданин Мексики?
  Паспорт был засвечен, и меня как гражданина Мексики ожидало длительное заключение по линии "эф би ай". Поэтому его в мусорку.
   Впервые в Россию я ехал иностранным туристом. Странное чувство. Для России, где я вырос - иностранец.
  Виза туриста. Впервые Пол, то есть я, увидит Москву.
   Мне срочно в аэропорт. Перелет с пересадкой. И вот они - любимые линии "Аэрофлота". До Москвы - половина суток, половина мира. Не думал, что так быстро увидимся. Что ждет меня там?
  Я испугался и не взял с собой Лену и дочку. Зачем мне еще один грех? А в Америке у них огромный дом, благополучие, любящий папа - мистер Лобовский. Выбор сделан.
   Я дал себе клятву, как только коснусь русской земли, не буду брать в руки оружие, чужие деньги и понимать языки все, кроме русского.
   Я так хотел стать средним, серым, затеряться в твоих просторах, Россия!..
   В этом мне мог помочь, только один человек - Анатолий Константинович Новоселов.
   А познакомились мы с ним, при странных обстоятельствах. По роду своей деятельности меня давно заприметили разные службы. Но по природе своего звериного чутья опасности они не могли меня поймать. Ну, или особо не хотели.
   Часто я вылетал из стран бывшего СНГ. Казахстан, Украина. Достать меня не удавалось. А вот Новоселов поймал. Легко. Лис хитрый и опытный.
  Собственно я был для него никто. В тот раз ему был очень интересно, что я везу. Меня взяли в Астане. Я почуял опасность только в отстойнике. Но оттуда уйти не вызвав подозрения сложно. Потом я понял, почему только во фри зоне я почувствовал недоброе - самолет Новоселова коснулся казахской земли.
  Меня без лишних слов запихнули в самолет. И - в Москву. К Новоселову.
  Комната. Я на стуле, раздетый, в одних трусах, босиком, напротив мужчина лет 40, опрятный, ухоженный читает документы, те, что я везу. На столе горкой лежат деньги из моего жилета. Он поднимает глаза. Говорит. Не слушать невозможно. Ласковый голос, льется как ручеек в жару. Врать - нереально. Я понимаю: гипноз.
  Трясу головой как молодой барашек. Пытаюсь стряхнуть сладкую дрему.
  Холеный, улыбается мне.
  - Давай начистоту. Меня зовут Новоселов. Одевайся. Поговорим. Забирай все свое.
  Он дает мне визитку. "Консультант отдела прогнозирования Министерства Иностранных дел РФ". Странная должность. Написать можно, что угодно.
  - В чем меня обвиняют?
  - Мы умные люди. Все и так ясно. Но я могу помочь. Сделка. Согласен?
  Он говорил, резонно, по-отечески. Что мне оставалось делать? Новоселов сделал из меня стукача. Мне нужно было сообщать ему о всех своих действиях.
  Иногда он читал, что я везу. Деньги его не интересовали. Он никогда у меня ничего не брал. Редко передавал со мной пакеты. Там я их сбрасывал в камеры хранения. Попутный груз. Как я понимал, об этом кроме меня и его никто не знал. Личные дела Новоселова.
   Это было легко. Я успокоился. С консультантом не стоит шутить, я понял с самого начала. Он может остановить время. В Астане самолет, на котором я должен был лететь, задержали на 6 часов. Из-за меня.
  Мне все вернули и поставили на тоже самое место, откуда взяли. Из туалета. Через пять минут объявили посадку.
   Так мы просотрудничали несколько лет. Потом он вышел в отставку. Стал президентом и соучредителем крупного финансового холдинга. Это случилось за год до моей поездки в Италию. Он оставил мне свой сотовый. Если что мол - звони. Но звонить ему - что звонить дьяволу. За помощь - душа.
   И вот это время пришло. Новоселов внимательно выслушал меня. Коротко бросил: "приезжай!".
   Меня пропустили к нему.
  - Чем думаешь заниматься?
  - Я не знаю, все равно.
  - Мне нужны надежные люди, честные, умные. Тебя давно знаю. Что смыслишь в финансах?
  Да, я у него на крючке, потому и надежен. Открой он рот и за мной пол Москвы гоняться будет.
  - В финансах? Ну... деньги считать умею.
  - Пойдешь на экономический, на заочный. А с биографией твоей придумаем... В каком городе хотел бы жить? Самара, Екатеринбург, Новосибирск?
  У меня екнуло сердце. Самара. Там живет Таня. Барби. Как она там? Нежный хрупкий сильный человечек. Воспоминания прошлого ударили в виски. Да конечно туда, в Самару!..
  - Я вырос в Нижнем Новгороде, Вы же знаете... Самара, наверное, там тоже Волга.
  - Хорошо. Будешь там. А сейчас вот что...
  Саранск - небольшой город в Мордовии. Я еду на поезде в Саранск. В кармане у меня удостоверение лейтенанта Саранского ГУВД.
   Меня ждут в паспотно-визовой службе. Мои фото. Квитанция об оплате. Справка о потере паспорта из бюро находок. Все отдаю.
  - Приходите завтра за паспортом в 16 часов.
  Начальник, майор, серьезно смотрит на меня. Прихожу.
  - Распишитесь тут. И тут.
  В руках у меня паспорт РФ. Настоящий. Не подделка. У меня новое имя. Я стал на 2 года старше. Меня зовут Александр. Кто ты был, Саша? Да какая разница. Теперь это я! Буду привыкать. Новое имя, дата рождения. Новая жизнь!
  Новоселов точно - дьявол...
  Надо выпить. Отпраздную свое новое рождение. Потом спать. Утром в Москву. Там инструкции, что мне делать в Самаре.
  И вот скорый в Самару. Есть время подумать.
   В городе помогли обосноваться друзья Новоселова. Много вопросов не задавали. Купил квартиру.
  Свободное время. Я все его потратил на поиски Тани. Барби нигде не было. Из банка ее выгнали. Было уголовное дело. Но через два месяца ее отпустили. Барби была беременная.
  А потом и из-за отсутствия состава преступления. Дело закрыли. Барби исчезла. Переехали.
  Где она никто не знал. Где же ты?.. Поиски не давали результатов.
   И вот работа. Собеседование. Директор. Из кадровых. Умный. Сработаемся. Мне дали кабинет и должность зама. Вникал месяца два.
  На деле оказалось все проще. Главное правильно регулировать финансовые потоки и не воровать. И не давать воровать другим. Десятки миллионов долларов.
  Я был на месте. Новоселов как всегда угадал. Директор был хороший человек, но у него от таких денег, проходящих мимо, могло снести башню. Я оберегал его. От соблазнов. Я равнодушен к чужому богатству. И Новоселов это знал.
  Моя личная жизнь начиналась с нуля. Свиданки и секс с милыми сотрудницами конторы удовлетворяли физиологию, но я не видел Ее.
  Искры не было.
  Я точно знал, чего хотят девушки. Что хочет Она?
  Женщины хотят надежности, чувства защищенности, комфорта, стабильности... хотят чувствовать себя королевой...
  Они могут улыбаться и флиртовать со всеми мужчинами, но это ничего не значит... Просто они хотят почувствовать свою привлекательность... И ее силу... Но... сердце и секс... принадлежат только Ему...
  Ему отдаваться без остатка... в сексе чувствовать себя похотливой сучкой (как они называют себя во время секса мысленно)... а Он дает им то, что смотри выше...
  А я не могу им дать это. Могу подарить иллюзию. Но зачем?
  И вот в один из дней, что похож на другой, а точнее утром, я обнаружил, что нет денег на сотовом. Привычный магазин по дороге на работу. Закрыто.
  Еду в другой. Не по пути. Злой.
  Зло уходит - я вижу Ее. Синие огромные глаза как блюдца. Мелированные волосы. Безупречная фигура. Та, которую я про себя назвал Барби.
  Как кукла Барби. Очень похоже. Ее улыбка завораживала. Она - консультант. Думаю, что с ней салон - лидер продаж. Я не только купил трафик, но и новый чехол, который мы долго с ней выбирали. Я намного опоздал на работу...
  У нее в магазине я частый гость. Две недели. Таня - Барби. Она давно заметила меня. Я пугаю ее своими откровенными взглядами. Понимаю, что так делать не надо. Пытаюсь быть сдержанным.
  Все как будто заново.
  Все с начала. Вечер и дождь. Девочка торопится. Таня учится. Пятый курс заочного. Университет, экономический.
  Предлагаю подвезти. Она соглашается. Вне магазина - она другая. Умная и внимательная. Не Барби. Но очень красивая. Косить под глупышку - ее стиль раскрутки покупателей. Все это мне знакомо.
  Таня на половину татарочка. Горячая восточная кровь.
  Так продолжилась наша дружба. Именно дружба. Я приглашал ее не раз в ресторанчик. Отказ. Много времени занимает учеба. Мы переписывались смс-ками.
  Так прошло больше месяца. После защиты диплома, наконец, свободное время. Ужин в ресторанчике. Я держал ее за руку и медленно таял, как подросток.
  Проводил домой. Таня жила недалеко. Напросился на чай. Она согласилась.
  Мы словно оба сошли с ума. По разбросанной одежде можно было проследить наш путь от двери до кровати.
  Сколько было страсти и скопившейся нерастраченной нежности к близкому человеку! Мы так скучали друг по другу. Словно не виделись тысячу лет. И эта тоска вырвалась наружу. Мы не смогли сдерживать себя в наш первый вечер. Не удержались и во второй и в третий... чай не пили. Мы просто любили друг друга.
  Я знал, что у Тани есть дочка. Два годика. Два года и девять месяцев, я не видел Барби.
  Анечка.
  Очень похожа на меня. У Тани нет сил скрывать, что Аня моя дочка.
  - Муж знает, что это не его дочь?
  - Нет. Я не говорила ему.
  - Не догадывается?
  - Нет, конечно! Просто он сам такой. Не любит детей...
  Спасенный муж не хотел ребенка. Он любил казино. А дети это лишние расходы. Из-за этого скандалы. Снова начал играть. Много пил. Начал бить Таню. Ходила с синяками. Она не могла это уже выносить. Развод был год назад. Тяжелый и кровавый.
  Все далось очень тяжело. Бывший ушел в полной уверенности, что Татьяна вернется. "С голоду помирать начнут, прибежит сама" - так заявил он друзьям. Ну, кому еще нужна женщина с ребенком? У него это просто не укладывалось в голове.
  Денег нет, ребенка нужно кормить. Пошла на работу. Бывший ревностно следил, чтобы никто у Тани не появился. Под предлогом свиданий с ребенком заявлялся в любое время. Устраивал дикие скандалы. Караулил в подъезде поклонников. Когда пьяный - буйный. Бывший боксер. Опустившийся предприниматель. Игрок.
  Проиграл практически все после раздела имущества.. Квартиру, машину... После развода нигде не работал. Казино. Проигрыши. Запои.
  Несчастная любовь. Таня очень красивая и он понимал, что вторую такую ему не найти - нет шансов. Садист и псих. После общения с отцом ребенка, парни быстро остывали к маме. Никто не хотел проблем.
  Можно найти, пусть не такую обворожительную, но красивую девушку без ребенка и без бывшего мужа-придурка. А может и не бывшего. Кто их разберет. Может у них так любовь проявляется. Садо-мазо.
  Но я верил Тане. Понимал, в каком она отчаянном положении. Бывший никогда не отстанет. Сам не отстанет.
  Мне повезло. Он перед нашей встречей с Таней ушел в очередной запой. Меня он не видел.
  Было время отпусков, и я захотел показать Танечке Испанию, Валенсию.
  Таня никогда не была за границей. Испания поразила ее. Я открывал ей страну. Девушку удивило, как хорошо я ориентируюсь в чужой стране. Она говорила на английском, а я все понимал на испанском.
   Барселону я знал лучше, чем она свою Самару - родной город. Упреждая, ее вопрос я сказал, что много читал об Испании, и всегда мечтал здесь побывать. А путешествие с любимой девушкой в страну мечты - это просто предел мечтаний.
  Я казался ей скромным романтиком, очкариком -ботаном. Читал ей стихи под испанским ночным небом у моря, на скалах... Таня прониклась уважением и считала меня очень умным. Я безумно любил ее и ради нее хотел стать хорошим.
   Мне давно так не было хорошо. У меня была дочка и любимая женщина. Я этим ни с кем не хотел делиться. И никому отдавать. Мое счастье.
   Я так долго страдал. Наверное я имел право хотя бы на маленькое счастье.
   Но вот возвращение в Россию. Неприятное известие от соседей. Объявился. Трезвый и злой. Добрые соседи уже рассказали ему про меня. Что Таня уехала со мной отдыхать в Испанию. Псих просто жаждал меня видеть.
   Я улыбался, но внутри меня просто вскипало, когда я представлял как он бил беременную Таню. Да, это было давно. Ну и что? Нужно успокоиться.
   Обратиться к нужным людям? За ними был долг. Они выполнят. Позвонил. Готовы сделать это. В Москве.
   Я долго сидел в кафе и размышлял, нарушу ли я клятву самому себе, если возьму в руки третью струну от электрогитары.
  Струна - это оружие? Нет. Если нет - то можно. Я лишь чуть доработаю струну. Два гвоздя в ширину ладони по концам струны. Замотать гвозди пластырем - удобные ручки и отпечатков пальцев не остается.
  Таня рассказала мне о бывшем все. Где живет, снимает квартиру, что делает, у кого занимает деньги, привычки. Иногда у отца берет машину - колымит. Старая шестерка - ВАЗ. Потом снова пьет.
  Сейчас трезвый, значит перед извозом заедет к Тане - проведать. Сегодня вечером. Она не откроет. Уйдет минут через 30 злой. Посидит в машине. Будет караулить, смотреть на Танины окна. Таня выключит свет - он снова поднимется. И так может продлиться долго.
  В тот вечер я сказал Тане, что не приеду. Она понимающе хмыкнула, думает, что боюсь. Путь думает. Это хорошо.
  Было около десяти вечера, когда он приехал. Пошел к Тане разбираться. У меня минут двадцать. Может больше. Ему сегодня есть что сказать. Про Испанию, про меня, про проститутку - бывшую жену...
  Тема скандала есть. У подъезда никого. Район не располагал к ночным посиделкам.
  Хорошие сейчас делают горелки для туристов.
  Я приобрел одну такую. Классная вещь! Три секунды нагревания форточки у машины и с противоположной стороны стекла отваливается защелка. В форточку просовываю руку. Такая глупость есть только на шестерке. Открываю дверь. Сигнализация орет! Быстро заваливаюсь на пол у заднего сидения. Через минут пять все смолкает. Двери закрыты - замки защелкиваются. Сигнализация - дура.
  Жду. С полчаса. Затекают ноги. Твою мать... где же придурок? Дремлю, так легче. Вдруг щелчок открывающихся замков. Он. Наконец то. Идет. Спокойно садится. Ключ в зажигание.
  Свернутое зеркало не дает ему понять, как на его шее оказалась сталь. Струну пальцами не порвать. Удобные ручки тянуть легко. Страшно дергается и сипит. Слюни в разные стороны. Паникует.
  - Тихо!... Ш-Ш-ш-ш... Руки на руль! Не бойся! Не трону! Разговор есть!
  Не слышит, дурак, боится. Дергается. Я понимаю его. Страшно. Тонкая сталь на горле. Во мне просыпается соблазн. Соблазн затянуть. Уж больно хорошо дергается. Жертва.
  А он смелый. Крепкий. Я бы давно описался бы. А он - нет. Только плачет.
  Я сдерживаю себя. Подавляю с трудом инстинкт.
  Ору в ухо:
  - Руки! На! Руль!!! Тогда отпущу! Быстро!!!
  Мужик вцепляется руль. Я ослабляю удавку. Стираю со лба пот об свое плечо. Фух. Ну, псих.
  -Ты кто? Что тебе надо? Деньги?
  Вот это уже лучше. Начал задавать вопросы. Это уже хорошо. Значит, орать больше не будет. Я начинаю говорить шепотом.
  - Молчи и слушай, козел. Хочешь сдохнуть?
  - Нет!
  - Мне заказали тебя.
  - За что? Что я сделал?
  - Я не знаю. Хорошо заплатили.
  Я кидаю ему пакет. Там десять тысяч зеленых.
  - Посмотри сам.
  Он разворачивает пакет, смотрит на деньги и начинает плакать. Здоровый мужик - плачет.
  - Я? Почему я?
  - Ты можешь их взять себе.
  Перестает плакать. Потом дышать. Пауза.
  - Да?
  - Возьми и исчезни. Я не хочу убивать тебя. Но если ты останешься, мне придется... или не мне. Но это сделают точно. Уезжай из города.
  - А куда я поеду?
  - Посмотри.
  Я кидаю ему еще один пакет. Там еще десять тысяч долларов.
  - Это уже мои. Если ты вдруг объявишься, я их потрачу на твою смерть. Я знаю о тебе все. Думаешь, хватит?
  - Да, а куда мне деваться то?
  - В Москву. Мы опаздываем уже.
  - Что так и поедем?
  - Трогай потихоньку. Скажу куда.
  Нам нужно торопиться. Едем в точку, откуда уходит автобус. Челноки едут в столицу. Подъезжаем.
  Разрешаю ему позвонить отцу. Что бы тот забрал машину. Отбираю у него сотовый.
  - Как снимешь проволоку, чеши в автобус. Вот твой билет. И не дергайся - ты на мушке. А в автобусе мой человек будет следить за тобой. Давай без сюрпризов. В Москве - ты свободен. Все понял?
  Закручиваю струну на два оборота и соскальзываю в ночь.
  Он освобождается через минуту. Озираясь, бредет в автобус. Дожидаюсь, еще 20 минут. Заводят двигатель. Поехали.
   А может, стоило лучше?.. Надежнее? Наверняка? Гоню мысли. Таня. Ради нее, так нельзя. Да и себе обещал.
  Татьяна свободна. Это главное. Прощай, прощеный.
   Набираю московский номер.
  Нужные люди готовы. За все воздается. Там его встретят и закроют передо мной долг.
   Надеюсь навсегда.
  Через год мы с Таней поженились. Свадьба не была многочисленной. Но это было не главное. Главное - Таня моя жена. И интуиция мне подсказала, что все только начинается.
  Нужно было поменять отчество и фамилию своей дочке Ане.
  Она ей досталась от мужа Тани. Законы что дышло... но законное должно же восторжествовать.
  Время счастья. У нас родилась еще дочка. Я был все время с женой на родах. Сам перерезал пуповину. Странное было ощущение. Новая твоя жизнь. Таня потеряла при родах много крови. Были минуты волнения. Переливание крови. Плазма. Поэтому первый час моя дочка провела у меня на руках.
  Опухший окровавленный красный комочек. Орет. А я замечаю в ней знакомые черты.
  Мои и Тани. Осмотр под лампой.
  - У вас замечательная дочь, - говорит, улыбаясь, молодая врач. Невероятные ощущения. Замечательная дочка. Ева. Мы назвали ее Евой.
  Не в честь кого-то.
  А просто думаем, что она будет очень красивой. Возможно, станет знаменитой. Но это не главное.
  Главное - чтобы она была счастлива. А я постараюсь все сделать для этого. Много работать. Чтобы поставить ее на ноги. И важное, для меня - не попадать в неприятности. Я постараюсь обуздать свою неуемную тягу к приключениям.
  Может рыбалкой заняться? Ненавижу рыбалку. Но надо завести какое то хобби. Увлекательное хобби...
   Я очень хочу вырастить своих дочерей. Вырастить и воспитать. Это моя главная цель на оставшуюся жизнь.
  Да, диабет. Ну и что? Я сильный.
  Я справлюсь. У меня получится.
  Погулять на свадьбе старшей дочки - Ани.
  Получится погулять и на твоей свадьбе, Ева...
  Что там впереди? Посмотрим...
  20 декабря. Скоро Рождество, а снега все нет...
  Заканчивался 2006 год.
  
  
  
  Послесловие.
  Шасси коснулись земли. Не дочитала и половины. Отец так трогательно написал обо мне, дочке Еве...
  Пришлось прерваться.
  Скорее в город. Работа не ждет.
  Бурная деятельность и вечеринки захлестнули меня с головой.
  Я вспомнила о дневнике отца через несколько дней.
  Дискета исчезла.
  Перерыла все. Нет. Расстроилась. Так и не нашла. Что случилось с отцом после моего рождения я, наверное, никогда не узнаю.
  Память. Я написала по памяти то, что прочитала в самолете. Мне было жаль отца - такая бурная жизнь ушедшая в небытие...
  Его дневник, его реальная жизнь могла стать сценарием крутого боевика. А я потеряла его. Его память.
  Самое ценное, что у нас остается - это воспоминания. Но и они исчезают вместе с нами.
  Я думаю, что дискета не зря исчезла. Папа. Он просто посчитал, что людям это не нужно.
  А прежде, чем отец постучался во врата рая, ее, наверное, прочли там до конца. Точнее она и так была давно написана в общей книге судеб...
  Дискету вернули на место.
  Кто мой отец? Грешник? Не думаю. Но и рай не для таких, как он...
  Схема его жизни не вписывается ни в одну привычную схему.
  Схема.
  Да, по сути, нет никакой схемы. Жизнь алогична и в ней нет гармонии. Или мы не видим ее?..
  Наконец пошел снег. Пушистый в Нью-Йорке. Все покрывается белым. Чистым. Словно небо простило землю за грехи.
  Девять дней.
  Пусть простят и тебя, отец...
  На небе нет диабета - отпустят мучения и грехи.
  Отпустят тебя в вечность...
  Я же, что помнила, напечатала по памяти из дневника отца.
  Постараюсь "тиснуть" в какой ни будь журнал. Интересно же. Пусть почитают.
  А снег все шел и причащал землю...
  Был канун Рождества.
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"