Меня всегда влекло к морю. Я всегда восхищался необъятной, безграничной в своем стремлении стихией, будь то буря, обыкновенный проливной дождь или море.
Когда я в первый раз увидел море, не помню, но родители вспоминали, что засунуть в воду меня было трудно, а достать оттуда обратно еще труднее. Действительно, к той ненагретой воде сначала было трудно привыкнуть, но зато потом, как бы ценя первоначальное усилие, очень не хотелось вылезать на ветреный берег.
В хорошие дни ажиотаж был великий. В электричку, идущую на побережье, невозможно было влезть. Озорные мальчишки цеплялись спереди и сзади к продолговатым векам ее огромных фар. И я с ужасом обнаруживал это, когда пропущенная нами очередная электричка отходила от неопустевающего перрона. Я был очень осторожен и даже труслив в детстве. Видя эдакое озорство, мне сразу представлялись картинки, висящие в залах ожидания справа вверху над окошечком кассы, где на фоне приближающегося со зверской решительностью поезда неосторожный человек, а чаще ребенок, заносил ногу на страшное полотно железной дороги. Эти картинки всегда сопровождались не менее устрашающими надписями кровавого цвета, выполненными раздражающим шрифтом с орущими на концах восклицательными знаками. "Не оставляйте детей без присмотра!" Это мне запомнилось особенно сильно. Мое неустанное воображение сразу рисовало болезненные картины разрезаемого на куски мальчика, лужи крови, угасающие остатки жизни.
Боже, как я боялся, когда приближалась эта стремительная электричка и беспечная толпа начинала жаться к краю платформы. Все мое существо замирало, когда меня окатывало мощным воздушным потоком от мелькающего перед самым носом состава, тормозящего в саамы последний и самый подходящий момент.
Да и вообще, стоять на краю перрона, это стоять на краю жизни. Ты можешь быть, и вознесен, и раздавлен собственной надеждой на будущее или стремлением к этой надежде. Надежда - это поезд, а будущее - море.
В детстве, отрочестве меня привлекала фетиш курорта, скорее пляж, а не море. Я ценил многолюдие и суету в жаркий полдень, общее веселье развлечения. Позднее нас больше привлекали красивые фигуры девушек. Пустынный берег был для меня мертвым берегом.
Но уже незадолго до разлуки с морем, я начал понимать блаженство одиночества и пустыни вокруг себя. Когда долго наблюдаешь за морем, оно начинает переживать то же, что переживаешь ты сам, проходит с тобой одни и те же периоды развития.
Детство морского побережья - переполненные пляжи, мгновенно тающее и текущее по рукам мороженое, поиск свободного места, куда можно было бы примостить свое клетчатое покрывало для подстилки; разноцветные раздевалки с торчащими снизу голыми ногами, и, главное, - купание.
Зябко делаются первые шаги по воде. С трудом доходишь по пояс, морщась и бырча, а затем мягко втекаешь в набегающую волну; либо, дойдя по щиколотку, отчаянно с диким криком бросаешься в пучину с огромными брызгами, окатывающими близ стоящих зябнущих трусов, и начинаешь истерически бить всеми членами, постепенно успокаиваясь в ощущении отсутствия озноба. Наконец все это позади, чтобы предаться развлечению купания.
Развлечению... Что за интересное слово - развлечение. Если вдуматься, оно означает избавление от влечения. Ни на чем не сосредотачиваться, ни о чем не думать, ничем не увлекаться, вот что это такое. Нет, со временем море перестало быть для меня развлечением, развлечение заменилось влечением, осмысленным влечением к морю.
Юность. Взросление. Лишение моря. Именно так море становится не жизнью, а литературой. Я всегда считал, что литература - это воспоминания. Воспоминания - это самое дорогое и важное, что остается у человека от прожитой жизни. Поэтому воспоминания о море - это тоже литература.
Я начал восхищаться той средой, которую создавало море для протекания мыслительного действия. Коротенький пушкинский Фауст может быть лучший Фауст из написанных. Ведь диалог происходит именно на берегу моря. Я поднял собственные черновики и обнаружил множество набросков и записей о море. Вот, например.
"Море - губительная безграничность. Оно может быть всех цветов и всех оттенков цветов, всех характеров и оттенков характеров. Оно - живое, мыслящее и прекрасное существо. Существо, с которым можно разговаривать, а вернее - слушать его. И доказательством тому служит любовь к морю и страх перед морем. Ведь море - это мир, потому что оно объединяет в себе жизнь и смерть, являясь первым для одних и последним для других."
Философы правы. Человек боится неизвестного. И можно сказать более, это неизвестное - всегда живое, ибо в неизвестном мы подозреваем его собственные нам неподвластные законы, его собственный разум, его собственный дух.
И истинное благо несет в себе эта стихия. Ведь она смиряет гордыню того, кто ей предается. Кто был в плаванье, тот знает, что море надо уважать. Когда как не в плаванье можно ощутить свою ничтожность. Что можешь ты? Кто ты есть?
Недаром моряки старых времен имели красивый обычай не уметь плавать, дабы тем самым полностью смириться и получить покой в душе - "я уже мертв". И так познаются три единственные истины: вера, надежда и любовь.
Я стою на берегу и передо мной море, бесконечное море. Я по колено в воде и я рядом с ним. Я плыву, и оно несет меня на своих волнах, мы вместе. Я смотрю из моря на мир, я вижу небо, я в небе, я вижу солнце, солнце в небе, в котором я.