Он не мог успокоиться. "Глупость, какая глупость", - будто твердил в нём кто-то. "У тебя был шанс, твоя удача, а ты хвоста её даже не коснулся, не то что не ухватил". "Это безумие всё равно добром бы не кончилось, помяни моё слово", - возражал другой. Против воли в его голове прокручивалось всё, что сказал ему Хаттори, пробуждая ему самому доселе неведомые мысли. Успех, признание. Слава воина, лучшего из лучших.
Кто из них, мальчишек, не мечтал сразиться на самых настоящих мечах? Они вырезали посохи из дерева и играли в Добромысла и Ченни. Ян больше по душе был Ченни - ловкий, хитроумный татарин с кошачьими повадками, который дрался только тогда, когда это казалось действительно необходимым. Было непонятно, каким образом неповоротливый, тяжёлый как кувалда Добромысл умудрился одержать победу над этим непревзойдённым мастером меча, и будучи ребёнком, Ян всегда испытывал лёгкое недоумение, перечитывая финал той песни о героях из сказок Чужих морей.
"Чушь всё это", - с досадой подумал он, отметая ненужные, но назойливые мысли, и ускорил шаг. Домой, домой, подальше от всего этого. В конце концов, неужели и правда он мог бы бросить всё, заставить родных уехать в неизвестном направлении, скрываться под чужим именем, будто преступник... Мог бы? Скорее домой. Ян, в задумчивости изучавший булыжники мостовой, поднял голову и обнаружил, что забрёл в тёмную, плохо освещаемую часть города - квартал возле Бычьего брода. Уже отсюда в просветах между домами виднелась вода, которая таинственно переливалась в бледном свете восходящей луны. Он провёл не меньше полутора часов, блуждая по опустевшему центру куда глаза глядят. Ночь быстро накрывала город. Заблудиться, впрочем, было сложно; Ян знал почти все закоулки и, осмотревшись, быстро сообразил, где именно находится, и уверенно повернул на первую же улицу справа.
Темноты он никогда не боялся, может быть, потому, что она была неотъемлемой частью повседневной жизни Сахая и его собственной. Лет с десяти мать поднимала их по будням затемно, а летом они с братом и другими ребятами допоздна резвились на речке и возвращались, лишь когда в сумерках уже не было видно мяча или становилось невозможно отразить удар деревянной палицы противника. И теперь Ян шагал спокойно мимо хмуро скрючившихся домов, за ставнями лишь некоторых из которых слабо мигали огоньки. Улица же тонула в полумраке и тишине, так что он отчётливо слышал шуршанье подошв своих башмаков. Порыв ветра взъерошил ему волосы и заставил вскинуть голову и взглянуть на помутнившееся небо. В тот же момент он услышал какой-то шорох на обочине, но не придал этому значения - должно быть, мышь или крыса разведывала тропы в поисках еды. Однако шорох не утихал, неотступный, навязчивый, он всё усиливался, переходя в глухой свист, преследуя его вдоль дороги.
Ян на секунду остановился, напряжённо всматриваясь в темноту, туда, откуда исходил шум, но ничего не увидел. Теперь таинственные звуки, казалось, уже окружили его, и он невольно вздрогнул и отступил, когда шипение вырвалось откуда-то из-под булыжников прямо перед его носом. Что за чёрт. Ветер налетел и сбил его с ног - внезапный, яростный, будто желавший дать ему пощёчину, и он покатился кубарем, подхваченный сумасшедшим порывом, несколько раз ударившись о мостовую. Угрюмые дома промелькнули у него перед глазами, и он успел удивиться, что ветхие постройки всё ещё стоят на месте, несмотря на ураган. Впрочем, ветер тут же стих, исчезнув также мгновенно, как и появился, и Ян, полежав секунд пять на земле, осмелился оглядеться, а потом и перевернуться с живота на спину. Но едва он привстал, чтобы подняться, как знакомый шорох с присвистом раздался где-то у его ног, и, едва он подтянул коленки к груди, как из булыжников вырвался столп искр и с лёгким потрескиванием взмыл в воздух.
Ян, несомненно, больше оценил бы красоту фейерверка, если бы столп вдруг не изогнулся и не полыхнул ему прямо в лицо. Мальчик инстинктивно загородился рукой и зажмурил глаза, защищаясь. Какие-либо догадки, если они и были, улетучились из его головы, так и не превратившись в объяснение, ибо мозг был бессилен тут что-либо объяснить и только ждал боли как неизбежности. Искры трещали совсем рядом, но, к удивлению, немедленного удара не последовало.
-Человек, - прошелестело вдруг где-то рядом с ним. -Ты слышишь меня? Мне так легко убить тебя прямо сейчас.
Ян в изумлении отвёл руку от лица и тут же отшатнулся - искры сверкали в нескольких сантиметрах от его кожи. Только теперь он увидел, что они были не просто в хаотическом беспорядке, но составляли единство, вычерчивая во мраке какой-то контур - шею и голову, точнее, морду, с открытой пастью и высунувшимся языком. Змея! Голова гигантской змеи! Может, ему всё это снится?
-Человек, - снова прошелестело над ним. Было странно видеть, как раскрывается огненная пасть, как неправдоподобно шевелится в ней искрящийся язык. -Тебе больно? Тебе достаточно больно, чтобы ты запомнил этот день?
-Что вам нужно? - сказал Ян. Голос дал петуха и пропал в темноте. Никого кругом, никого, кто мог бы помочь. Ему казалось, что видение рассеется от ещё одного человеческого присутствия, чуждого происходящему, - хоть одна живая душа...
-Ты уже сделал то, что мне нужно. Тебя не будет там, где ты должен быть. - прошептала пасть, угрожающе покачнувшись над ним. -Твои звёзды изменят свой путь, и ты канешь в безвестность.
-О чём вы, я не понимаю? - осмелился вставить он, и тут же был наказан - на него дохнуло огнём, и он, хоть и успел зажмуриться, но лицо прикрыл слишком поздно.
-Что ты предпочитаешь, человек, немедленную смерть или жизнь в страхе?
-Вы меня с кем-то путаете. - постарался твёрдо сказать Ян и быстро оглянулся. Он был неподалёку от реки, прямо за его спиной, в каком-то десятке метров, маячил Бычий мост. Он не знал, с чем имел дело, но это что-то явно принадлежало огненной стихии, жило и дышало ей.
-Смерть надёжнее, не правда ли? - вдруг выдохнула пасть, и Ян понял, что медлить больше нельзя.
-Там, там люди, - завопил он вдруг, указывая куда-то вперёд. -Скорей, сюда, хватайте её!
Голова сделала то, на что он надеялся: на какую-то долю мгновения отвлеклась от него, оглянулась - и Ян вскочил и метнулся к берегу, как подстреленный заяц. За спиной раздался уже знакомый свист, и жар обжёг шею. Только одна надежда - он с разбега кувыркнулся, рискуя сломать себе шею, и скатился прямо в воду, по счастью, невредимый. Теперь не дышать, главное - не дышать, как можно дольше. Матерь богов, сохрани меня, если можешь.
Разгорячённое тело свело от мгновенного погружения в холодную воду, но он слишком хорошо знал эту стихию, чтобы испугаться. Наоборот, он попытался сделать нырок поглубже, к самому дну, чтобы быть уверенным, что огненная пасть до него не доберётся. Только когда терпеть стало невозможно и в глазах помутнело, Ян оттолкнулся ногами от дна и устремился наверх. Он приготовился сделать короткий вдох и нырнуть обратно, но, когда выплыл, вдруг ощутил, что оно исчезло. Змеи не было и в помине, только город и тёмная вода кругом. Течение снесло его вниз, но недалеко, и он погрёб к берегу.