Коростелёв Владимир Васильевич : другие произведения.

Нибиру или Прибытие Великого Аннунака на планету Земля

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Загадочная планета Нибиру появляется на земном горизонте. На планету с миссией дружбы и контроля спускается сам Великий Аннунак. И начинается!..

Внимание! Это сатира, а не сладенько-сиропный юморок!

В тексте произведения могут находиться не совсем политкорректные и совсем не толерантные выражения и слова!

Нибиру или Прибытие Великого Аннунака на планету Земля.

Сатирически-политическая фантасмагория в двух частях

Часть первая.

(сведения получены непосредственно у одного сумасшедшего в дурдоме, поэтому любое кажущееся сходства имён и наименований не имеет в самделишней реальности ни малейшего основания)

>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>

   Всё началось с появления на небосклоне этой чёрт... ой-ой, не то!.. я хотел сказать, с появления этой божественно-благословенной планеты Нибиру, ослепительной жемчужины Солнечной системы и блистающего рубина нашей Галактики, да воссияет она в веках и тысячелетиях бесконечных миллиардов световых лет! Когда эта великая по размерам планета, проходила вблизи нашей маленькой Земли, у нас случились страшные и ужасные... ой, опять я неправильно сформулировал - недостаточно страшные и глобальные по масштабам катастрофы и их последствия. Ну, там цунами смыло на фиг пару-тройку прибрежных городов - и всего-то делов...
   Население Земли ведь от этого практически не уменьшилось...
   На миллиончиков восемьдесят, может быть, лишь уменьшилось, но это же чисто пустяк по сравнению с оставшимся несметным земным населением, правда?
   Потом с Нибиру прилетел огромный, в километр длиной, звездолёт. Он прилепился на нашей орбите и стал кружиться вокруг Земли, словно какой-нибудь родной наш спутник-шпион. Буквально сразу же после этого события ошалевшие от стресса военные доложили своим патронам, что все-превсе земные ракеты оказались мгновенно парализованными и совершенно выведенными из строя. Это, очевидно, нибируанцы напустили на нас некие свои тайные лучи. Хотя многие подумали на Господа Бога, что это, мол, ни кто иной как Он дал-таки, наконец, своё добро на программу всеобщего разоружения...
   Ну чего со страху-то в башку не полезет! Тут, в этой панике, даже на чёрта некоторые подумали, не то что на господа...
   Затем случилась ещё одна странная вещь. Со звездолёта поступило предложение мировым правительствам, причём не всем, а лишь горстке избранных, собраться незамедлительно в одной из земных стран и приготовиться встречать высокого нибируанского гостя - самого Великого Аннунака. Инопланетный начальник пожелал спуститься к нам с неба с миссией любви, дружбы и тщательной инспекторской проверки.
   Все, естественно, от этого безапелляционного предложения были в шоке и в некотором, естественно, обалдении...
   Но ещё более земные умы оказались поражены, когда услышали о стране приёма, в пределах которой, по предложению нибируанцев, желательно было - и даже категорически было необходимо! - сей важнейший исторический саммит организовать. Этой страной оказалась не спесивая Самерика, и не огромная Гроссия, и даже не самодовольный Израй, а - совершенно таки невзрачная и даже довольно презираемая окружающими державами приморская страна Блатвия! Странюшечка даже, а не государство, этакий лилипутик среди великанов или носовой платок на огромном покрывале Земляндии...
   Как бы там оно ни было, но отказаться от пожелания долгожданных инопланетян было нельзя. И не просто нельзя, а даже и невозможно. Как тут, в самом деле, откажешься, когда эти чёртовы нибируанцы... ой, не чёртовы, не чёртовы, извиняюсь! - а боговы, я хотел сказать, нибируанцы, поотрубали нашим воякам всё их высокоточное и просто неточное хвалёное ими оружие! Тут уж не до кочевряживанья, правда? Тут хлебом-солью дорогих гостюшек надобно было встречать!..
   Короче, во субботу, в день ненастный (а дело происходило в конце августа) собралась целая компания мировых руководящих товарищей в этой самой занюханной Блатвии, и приготовились они встретить как полагается посольскую делегацию загадочных нибируанцев. И точно в назначенный сверху час, минуту и даже секунду от звездолёта-матки отделился небольшой летательный аппарат, похожий чем-то на овальный шарик или на раскрашенное пасхальноё яйцо, и опустился этот агрегат на площадке неподалёку от главного памятника блатвиянцев, огромной такой каменной бабы. Эта бабища стояла там по стойке смирно, правда, с поднятыми вверх руками, и лицом, что характерно, была направлена к западу, таким макаром как бы сдаваясь клятым западникам на их отсутствующую в принципе милость. Бабу так и звали все Смилдою, то есть милость выпрашивающую у господ западенцев.
   Да ну её, эту Смилду в самом деле, тут не до неё! Тут же архипреважное событие намечалося быть явленным, а мы судачим о какой-то каменной бабе!
   Короче, опустилось это космическое яйцо без шуму и пыли на чисто вымытый блатвиянцами асфальт, и все там присутствующие, коих собралась громадная толпа, с замиранием сердца затаили своё дыхание. Ещё бы - такой грандиозный момент! Фантастическое вообще что-то!..
   Круглая пластина в боку аппарата поехала плавно в сторону и - напряжение достигло тут высочайшего накала! - в проёме двери показалась фигура Великого Аннунака!
   Все в один голос ахнули. Или крякнули. Или пукнули...
   И было отчего им пукнуть-то, надо сказать, потому что загадочный Аннунак был величественным, громадным и статным, как какой-нибудь древнегреческий Атлант. Хотя некоторые увидели в его массивной неземной фигуре очевидное сходство с мультяшным увальнем Шрэком... Аннунак был облачён в чёрного цвета, не слишком плотно облегающий его комбинезон, на ногах у него оказались огромные стоптанные башмаки, а голову пришельца укрывал круглый, тоже чёрный, скафандр, так что лица внеземлянина спервоначалу было не видать...
   Никто не произнёс ни звука. Щёлкали лишь вспышки сотен фотоаппаратов. А нибируанец повёл себя как-то странно. Словно не обращая никакого внимания на сборище встречающих, он покрутил у себя на шлёме какие-то колёсики, затем потёр левую ладонь, потыкал в неё пальцем, присел, поковырял слегонца ногтем асфальт, потом, наконец, выпрямился и... снял со своей головы непрозрачный кругляк скафандра.
   По толпе прокатился вздох удивления и восторга. А у тех, кто принадлежал к старшему поколению, и кто просто хорошо знал историю, ёкнуло почему-то сердце. Этот космический аннунакский звездолётчик удивительным образом напомнил им ни кого иного, как незабвенной памяти Никиту Сергеевича Прыщёва, могущественного генсека прежней совковой Гроссии! Да-да, его, его самого, голубчика!
   Росту в инопланетянине было не полтора метра, как у Прыщёва, а метра где-то три, а то и три с гаком. Аннунак широко, чисто по-прыщёвски улыбнулся и весело помахал застывшей толпе огромной бревноватой рукой. И будто там всё взорвалось! Присутствующие заорали, кто во что был горазд, восторженными визгливыми голосами, заколотили радостно в ладоши и даже засмеялись и возрыдали от счастья. Духовой же армейский оркестр наярил во всю мочь бодрый марш, а блатышские девушки в национальных тряпках и платьях, как это и принято у них там, закружились в танце и пляске.
   Накал вакханальной буйной радости приближался уже к своему высшему градусу...
   Но, не дожидаясь, когда этот градус шибанёт по мозгам собравшихся землян, Аннунак поднял руку, прося всеобщей тишины, которая по его команде вскоре и наступила, громко весьма прокашлялся и... заговорил вдруг на чистейшем блатвийском языке!
   То есть вообще безо всякого акцента! Без малейшего даже! Он даже правильно расставлял в своих словах гарумзиме, то есть знаки звуковой долготы, чем поразил туземную часть встречавшей публики и тех блатвийцев, кои сидели у телевизоров, прямо до глубины их гордой и совершенно особой души.
   -Дорогие друзья! Земляне! - громовым голосом проорал аннунакский космонавт, - Братья и сёстры по космическому разуму!..
   Тут он сделал небольшую паузу и обвёл людей торжествующим взглядом...
   Блатвийские чинодралы, оттеснённые понаехавшими иностранцами на задний план, мгновенно в эту потрясающую минуту воспрянули духом. Они приняли надменные самодовольные позы, повыпятив вперёд не моряцкие свои груди и не спортивные животы. Как же - ну кто бы мог до сего великого мига подумать, что сами аннунаки говорят на государственном языке Великой Блатвии!.. Это было что-то совершенно немыслимое, что-то грандиозно-невероятное! Получается, что блатышский язык это не просто язык маленькой, затираемой окружающими гадами республики - нет, это, оказывается, госъязык всей Солнечной системы! А может быть даже - тут у многих представителей титульной нации аж взбурлило в кишках, - может ведь такое статься, что - трудно себе даже представить такое величие! - и госъязык всей нашей Галактики Млечный Путь!
   Неблатышские же политические деятели пришли в некоторое замешательство и недоумение. Из сказанного прибывшим Аннунаком они, естественно, не поняли ни черта, хотя по-прежнему продолжали угодливо и широко улыбаться...
   Глядя на их внушительную сконфуженную толпу, у всех без исключения блатышских языковых инспекторов, призванных блюсти чистоту галактического госъязыка, неудержимо и сильно зачесались их шаловливые ручонки. Им страстно захотелось сей же вот час вырваться от своих убогих телеящиков на широкий простор непочатой работы и штрафовать, штрафовать, штрафовать!.. Штрафовать всех подряд этих возмутительно нелояльных к Блатвии иностранцев за оскорбительно неуважительное незнание ими Вселенского Блатышского Языка!..
   Но тут Великий Аннунак допёр, наконец-таки, что что-то произошло у него не так. Он раскрыл перед собою левую ладонь и тыкнул в неё толстым мясистым пальцем. После чего продолжал свою речь с не меньшим, чем прежде, энтузиазмом. И теперь - вот же странное дело! - сказанное им стало понятно абсолютно всем присутствующим, даже случайно там оказавшемуся единственному во всём мире туристу-чукче.
   -Я безумно рад от имени всего великого аннунакского народа, - драл звездолётчик своё горло, - приветствовать здесь вас, и от души поздравить вашу уважаемую делегацию с прилётом нас, мудрых и всесильных аннунаков!..
   Он пораспинался там ещё какое-то время, выкрикивая совершенно общие популистские фразы в чисто нашем, земном, стало быть, духе. Некоторым немолодым присутствующим выступающий лектор поразительно напомнил в этот торжественный миг именно взбалмошного и вдохновенного Никиту Сергеевича, в момент его знаменитого выступления на трибуне ооновского съезда. Эти удивлённые старикашки даже пытались зажмуриваться и щипать себя за тощие ляжки и за прочие чувствительные места на предмет проверки реальности происходящего. Но всё было абсолютно явственно и происходило, при всей своей невероятности и странности, на самом-пресамом деле...
   Все без исключения собравшиеся жадно изучали взглядами огромного инопланетянина. Если бы не внушительный его рост и не цвет странной нибируанской кожи, то он решительно ничем бы не отличался от любого тутошнего забулдыги. Вот насчёт его кожи, и вправду обнаружились различия... Некоторые втайне ожидали, что Аннунак окажется белым там, или жёлтым, или даже чёрно-кофейным негром. Но нет! Цвет кожи прибывшего нибируанца оказался кирпично-красноватым, как будто бы он только что выскочил из перегретой парной бани. Вся щекастая харя была у него дико красною, руки до запястий тоже были того же непривычного цвета, а вот глаза зато были очень голубыми, и белки глаз почти белыми.
   Ничьи тайные расистские ожидания в отношении этого гуманоида, короче, полностью не оправдались.
   Между тем Аннунак уже закончил выступать, а то некоторые почувствовали себя словно на здешнем партийном собрании, а не на великом космическом саммите, и стали уже от торжественной болтовни пришельца слегка умариваться. Нибируанец попросил представить свою персону земной отборной знати, перед тем представившись сам. Его, как оказалось, звали забавным именем Щурщ. Без всяких там титулов и регалий - Щурщ, дескать, и дело с концом.
   Никто так толком и не допёр, то ли это имя у него было такое, а то ли некая должность или даже титул.
   Мировые лидеры тут же отделились от толпы и выстроились в рядок для представления своих особ небесному гостю...
   ...Тут нам придётся несколько отступить от репортажного нашего повествования, дабы рассказать вам поподробнее об участниках глобального сходняка. О, публика там собралась презанятная! Здесь находился и некоронованный пахан всея Земли мистер Барак На Баме, являвшийся предсиденем большой страны Самерики, личность в некотором отношении любопытная и редкая... Бараком На Баме его прозвали потому, что он с детских лет мечтал якобы построить некий барак на этом самом Баме. Но, к сожалению, пылкая мечта так и осталась мечтою, и Барак устроил в конце концов барак в одном очень белом доме, который многие почему-то называли чёрным домом, а некоторые даже домом жёлтым... А эта самая Самерика вообще-то держава была ужасно гордая и эгоистичная, за что её Самерикой-то и прозвали. Долгое время в этом оплоте мировой нравственности и цитадели вольного радикализма царил самый настоящий, оголтелый даже, белый расизм, странным образом гармонично сочетавшийся с вышеназванными высокими добродетелями. И вот теперь впервые там был выбран предсиденем человек-негр! Хотя нет, не негр, это название у них ныне бранное и нигде вообще не катит. Ахрякотызафакалец - вот как теперь в Самерике негров-то называют!.. Или как-то очень похоже на это название...
   И какая блошища их укусила бедных негров так непонятно называть! Чёрт даже того не знает...
   А может, это их главный государственный идол им такое переименование совершить приказал?
   Называется этот идол у них Гадом. Они так прямо и вопят, чуть что, в обалденном экстазе: "О, мой Гад! О, мой Гад!.." Чисто на него они умиляются и слезу с соплёю из анатомических отверстий испускают...
   А до этого Барака На Баме у них дважды предсидел некто мистер Бубуш. Мужиком он был крутым прям до блевоты, натурального изображал из себя голубоя или как там его, и чуть что было не по нём, как он - бубух сразу нехристям в морду! Отсюда, наверное, и Бубуш... Впрочем, некоторые ядовитые недоброжелатели вот чего про него утверждали: он, дескать сильно бухнуть обожал до своего предсиденья, и так мог, скотина, набубухаться, что его за эту привычку Бубушем и прозвали.
   Бубуш частенько с материковой Гроссией нахально задирался, но открыто бубухнуть по ней он опасался, потому как в ней бомбы невероятные были припрятаны, и они и сами могли по Бубушу бомбами этими бубухнуть. А Барак-то, не будь дурак, в первые же дни, как огрёб себе предсиденьческую власть, взял да в эту недружественную Гроссию и смотался, да и перетёр там наедине с гроссиянскими паханами. Они ему на самериканские непотребства глаза и раскрыли. Ты же, сказали они ему неполиткорректно, ведь негр, а Гроссия всегда за бедных негров горой стояла! Всю чёрную Ахрику их держава пухлыми своими грудями вскармливала, Ванжелу Демос от нападок расистов яро защищала, а книжицу "Хижина дяди Тома" все прям запоем читали у них в Гроссиянии...
   В этой Гроссии, по правде-то сказать, ежели трезво оценить окружающую обстановку, к этим запоям ну просто все склонны. Ага! Запои всякие - это гроссиянская национальная игра.
   Барак-то и чухнул враз. Да уж, смекнул он - и на кой нам с этой дружественной лично мне по духу Гроссией зазря цапаться? Моментально он от Гроссии и отстал и никаких прав наличности от неё более нагло не домогался.
   А затем его вообще Главным Миротворцем везде признали. Барак так о себе и сказал всем сомневающимся: я, дескать, главный на Земле миротворец, и баста! И тут же, без роздыху, начал парочку ужасных войн и огрёб нехилую премию за офигенное своё миротворство.
   Скажете, это лицемерие и наглый обман? Э, нет, не толерантно, уважаемые рассуждаете, совсем не толерантно! Вовсе же это и не так. У этих западенцев просто-напросто все ценности перевёрнуты кверху тормашками. Чёрное они норовят назвать белым, белое чёрным, коричневое голубым, а вредное полезным... У них даже короли частенько голяком расхаживают. При всём честном народе выходит такой бесшабашный короляка на подиум в чём его, подлеца, мама его родила. Ну, а вы знаете, какой видон они без камуфляжа из себя представляют - ножки тоненькие, как ходули, пузо во!.. А ещё и высыпания какие-то подозрительные на синюшной шкуре, бородавки вот такие, папилломы, чисто сосиски, в паху висят!.. Короче, срамота! А обыватель западный вокруг неистовствует и чуть ли не кипятком писает от восторга. "Шарман! - вопят все истошными голосами, - Дас ист фантастиш! Куул! Бис!.."
   Забава просто такая у них. Развлекаются виртуальными представлениями о липовой своей культуре и ни с чем вообще не сравнимой красоте...
   И про Гада этого своего обожаемого они замут сделали парадоксальный!
   В старину жил там где-то у них один парень. Против культурной дикости и сумасшедшего богатства он попытался было повыступать. Так они, подлые твари, на кресте его за это распяли! Парень убеждал их, что он будто бы из самого рая к ним туда заявился, и принёс им такую весть, что де в рай богатеям всяким и жуликам ну ни в жисть не пролезть. Да легче в угольное ушко верблюжью верёвку продеть, чем богатому хаму в рай пробраться, орал сей парень на улицах и площадях!.. И как вы думаете сии западенцы из этого щекотливого представления вышли, а? - А очень даже просто. Они не верёвку тоньше сделали, а игольное ушко, наоборот, увеличили! И теперь в это широкое ушище не только верблюжья верёвка легко проденется, но даже и сам верблюд шутя пролезет...
   Правда, как там насчёт попадания этих ловкачей в рай - этого я не знаю. Думаю только, что хитрый сей фокус у них не прошёл. Бог-то у нас не Микишка - Он, Батя, всё видит!
   А дальше по статусу у них шёл некто Обманэль Борзой. Этот сеньор считался Главным Паханом во всей Еврозоне, хотя некоторые поговаривали, что он де не настоящий пахан, а этакий зиц-председатель. Еврозона же - это большой такой лагерь евреинских многочисленных народов, а ещё колен, горбов, пяток, копыт и рогов. Чего только нету в этой Евряндии - каждой твари буквально по паре!
   Впрочем, об этом Обманэле сказать особо более и нечего - тип он действительно страшно скользкий и при всей своей вроде бы власти, на самом деле ни за что как будто и не отвечает.
   Третьей в списке представленных шла некая весьма влиятельная дама, у которой было погоняло А Не Голая Я Мурка. Она вообще-то назначена была в Еврозоне главной смотрящей. Официально же её называли обычной государственной канцеляршей, а страну её постоянного проживания прозвали Херваманеманией. Женщиной Не Голая эта Мурка была не дюже статной, смахивающей чем-то на этакую сытую хрюшку. Мордашка у неё была как бы таким корытцем, а губки собраны аккуратным бантиком. Протягивая для приветствия свою лапку каким-нибудь крекам или хирландцам с павлюками, она снисходительно сморщивала глазки и мурлыкала в полном соответствии с правилами политкорректности: "А Не Голая Я Мурка! Хер вам, а не мани!" Те, естественно, полагали, что второе слово обозначает страну ейного обитания, но оказывается, в этом слове был заложен ещё один, более глубокий смысл, о котором недалёкие бедноватые еврейцы совсем даже и не догадывались.
   Вослед за Муркой шёл ещё один деятель, первый министр с острова Великая Обритания по кличке В Камере Он... Они там вообще-то с большим юмором все на этом острове. Это надо же было пахана своего так назвать! Да ни в какой он, конечно же, не в камере - на воле, собака, гуляет, и ездит, пёс шелудивый, куда только душа пожелает! Эти обританцы, вообще-то, чего хотят, то и творят; ранее они полсвета внаглую обривали, и даже не обривали, а чисто живьём с народов недоразвитых шкуру сдирали.
   Теперь, правда, дела у них не так удачно, как встарь, заправляются, но имперской надменности и снобистского форсу у этих мистеров хоть отбавляй.
   За спесивым и щекастым обританцем шёл некто, похожий пуще всего на большую таксу. Это был предсидень Вранции мосье Царь Козы. Почему его называли Царём Козы, была полная загадка. Некоторые острословы делали нехорошие намёки насчёт осёдлывания им этой самой таинственной козы, но доказать никто ничего был не в силах. Поэтому констатируем просто факт таковского его наименования, и никаких намёков и пустых домыслов не будем тут на сей счёт допускать. Ну, а что касается его так сказать таксообразности, то он действительно был ужасно непоседлив и страшно подвижен, и в самом деле не упускал случая задавить какого-нибудь зазевавшегося барсучка.
   Потом, строго по иерархическому порядку, выступал первый министр Выталии по имени Бурлеск Конь. О, это была яркая личность во всех отношениях! Кроме, правда, владения этой вот самой презренной наличностью. Поговаривали, что его страна Выталия находится почти что на финансовой мели, и вот-вот отправится в еврозоновский общак клянчить себе какое-нибудь подаяние. Только вот Бурлеск от этой маленькой неприятности совсем не унывал, и вовсю ухлёстывал за разными молодыми сисястыми бабами.
   Ну а что касаемо сирой выталийской бедности, так её вытью и вою из-за обуявшего её страшного голода никто сильно не верил. Выталия ведь является родиной знаменитой мафии, а эти ушлые ребята нищими лохами вряд ли являются.
   Так, из Еврозоны мы теперь выходим и плавненько перемещаемся на восток. Там расположена на огромных просторах всем известная держава Гроссия, предсидень которой, господин Путь В Тину, как и положено бывшему разведчику, особо на рожон-то не лез и, стоя себе скромненько в сторонке, аналитически оценивал окружающую обстановку.
   Кроме него, там топтался ещё один предсидень, пан Я Не Ковач. Он представлял своей внушительной по габаритам персоной незалежалую державу Укралину, которую прозвали таким говорящим названием за то, что паны в ней ну всё почитай что уже покралы. Здороваясь с кем-нибудь из прочей знати, огромный и толстый предсидень грубо рявкал: "Я не Ковач!"
   Никто с ним, конечно же, не спорил, что он не ковач, но все подозревали, что что-то тут не так, и на всякий случай сторонились Я Не Ковача, чтобы их случайно как-нибудь не подковали.
   Затем шли чисто уже восточные деспоты, хитро замаскировавшиеся под пламенных даймневкратов. Даймневкратия же - это такой передовой строй, когда элита слёзно просит на выборах у народа разрешения этот народ нагло обокрасть. Они так и говорят своему калякторату, то есть тем, у кого только и есть одно право, что калякать, и вовсе не имеется права вякать: "Ну, дай мне вкраты! Дай! А то повешусь!"
   И те, бараны, им это право дают! Во же, право, недоделанные, а!
   В-общем, на Дальнем Востоке имеется такая знаменитая на весь свет держава как Скитай. Почему её называют Скитаем? А вот почему! Все-то окружающие страны по населению или вовсе маленькие, или не такие уж и большие. А зато в Скитае этом самом населения буквально несчитано. И если остальных с мелкими рыбёшками можно лишь сравнивать, то это государство только с китом и можно сравнить. Вот, значит, откуда и Скитай...
   Имя же скитайских предсиденей вообще никто из прочей шоблы не мог толком запомнить, потому как скитайский язык больше похож на птичье какое-то чириканье а не на обычный язык. Ну, вот представится вам некий китаец: я де Ся Ся Мясь Му Сю Сясь! И чего вы из этих звуков запомните, а? - Вот то-то и оно то - ни хре-на! Из-за этого скитайских вождей называли просто Скитайцами.
   Единственным таким вождём, которого неплохо в своё время все запомнили, был у них некто Малый Задун или Мыло В Заду. Что-то короче похожее... Этот вот Задун действительно был популярен, поэтому-то и остался он в народной памяти, а прочие скитайцы не осталися.
   Там же ошивался и ещё один восточный лидер, из страны Японья. Страна эта позадальняя, мало кто там бывал, поэтому думали про неё так: наверное, там водится множество пони! Имя этого мелкого по фигуре лидерка, из-за японийского иероглифического басурманства тоже никто толком не знал. Тем более что они, японийские эти лидеры, менялись там ну словно перчатки у ветреной дамочки. Япониец, короче, и всё. Чего зря мудровать-то...
   Также там присутствовала и парочка-другая вождей из довольно экзотических стран. Из государства Буран прилетел на мероприятие предсидень Ах Мама Да Я Не Жадный. Бураном их страну назвали за то, что она буром пёрла на саму Самерику с их неисчислимыми крылатыми и бескрылыми ракетами. А этот Ах Мама Да Я Не Жадный точно не был жадным, поскольку не скупился на агрессивные обещания стереть с мировой карты близлежащее наглое, с его точки зрения, и очень вредное государство Израй.
   Этого Израя никто не любил из прочей компании. Он казался себе на уме, этаким, знаете ли, хитрованом. Маленькое такое государствишко, в лупу его даже приходилось на карте разглядывать, а гонору и высокомерия у этих израйцев - ого-го! Прямо через край!.. По старинным, и даже ветхим ихним преданиям, предков этого народа, мужика какого-то и его бабу, будто бы сам Господь, осерчав, выгнал из рая. Поэтому их и стали называть израйцами, а не как-нибудь иначе. А вот за что их оттуда наладили, того в мелких подробностях никто вообще не знал. Предполагали лишь, что то ли они чего-то в раю том украли, то ли у них кто-то чего-то украл, или, может, обвёл их хитро вокруг пальца - шут их там разберёт!
   Хотя, если судить, как этот шустрый народец ловко везде насобачился устраиваться, второй вариант возможен был вряд ли. Наверное, всё ж они чего не положено у боженьки уворовали...
   Да они, они - это уж как пить дать!
   А что касаемо их первого министра, коего звали Не Та Ляха, так тут такую про него рассказывают историю... Как-то во младенчестве этот самый будущий министр умыкнул у папаши своего бутылочку коньяку и так, зараза, этим коньяком он назюзюкался, что буквально ни в зуб ногой! Папаша, как это дело унюхал, так чисто, значит, осатанел: схватил он ремень да по старинушке сынка лядова по заднице им как огреет. А тот завизжал, будто его там режут, и вопит папику: не та, мол, ляха, папаха! Ну, папик, не будь дурак, и по второй ляхе его прижарил, а потом, чтобы не ошибиться, так по обеим ляхам отпрыска нахлестал, что тот с неделю спал кверху задом, мучаясь при том коньячными кошмарами...
   И да ну их, этих горластых израйцев! Пущай с ними Ах Мама Да Я Не Жадный разбирается...
   Предпоследним имел честь быть представленным Великому Аннунаку некий Булла Бюль Бюль из государства Тютюритстан. Он тоже на несчастный Израй клыки в последнее время стал оскаливать, но невзлюбил, притом сильно невзлюбил, и нежадный этот Буран. Он крепко верил в Бога Валлаха, а Бога Ваху и Бога Васуса отчего-то недолюбливал... Этот Булла, как в старые добрые времена, готов был внутренне всё неверное Валлаху население повырезать на фиг, а собственных баб облачить в специальные намордники, чтобы они, наверное, мужиков тютюристанских в бешенстве не покусали, но... боялся! Он боялся, что Еврозона назовёт его диким татаром и спустит на него всех своих борзых собак, а вернее, борзых журналюг. Журналюги - это такая особо выведенная порода людоедов, которые могли затравить любого дикого татара. Затравить прямо насмерть, ага!
   Поэтому Булла Бюль Бюль пока помалкивал в тряпочку и научился даже по евреинскому обычаю мило улыбаться.
   Ну и, наконец, к Аннунаку был подведён сеньор Ух И Бурчала, предсидень далёкой страны Ввенуссулей. Этот истый мачо Ух И Бурчала малым был жутко отчаянным и в прошлом, как поговаривают, служил даже в десанте. Он на самого Бубуша нагло бурчать не боялся и ругал его почём зря всякими обидными словами. И ещё он почти дружил с Путём в Тину, и так Бубушу и заявлял: да мы с Путей враз тебя, гад, завалим, ежели ты посмеешь к моей нефти грабли свои нахально протягивать!
   Сейчас-то сеньор Бурчала малость поутих: слаб, говорят, стал здоровьем, но остатки некоторого влияния он ещё сохранял...
   Мы создадим неполную картину произошедшего, если немного не упомянем также и кое-кого из лиц, не приглашённых на это великое мероприятие. Во-первых батьку Глюк-Кукишенко никто из знати не удосужился в Блатвию позвать. Он служил батькой в стране Белая Грусть и служил, надо отдать ему должное, старательно. Его западенцы уже давно остервенелым диким татаром окрестили и зело чуралися закадычную дружбу с ним повести. Правда вот, как на какой-нибудь пустынный Курак или сильно нецивилизованный Ахвамдристан, они на Белую Грусть наваливаться не стали, поскольку в этой евреинской республике нефтью, газом или там анашой даже и не пахло. Поэтому-то белые грусты и ходили такие грустные, что обделила их мать-природа треклятыми углеводородами. Глюк-Кукишенко же до того сильно на западную знать обиделся, что его на саммит этот не вызвали, что впал незамедлительно в нервический раж и... объявил всем странам экономическое вечное эмбарго!
   Правда, никаких ответных санкций в отношении вспыльчивого батьки не последовало, потому что у него тоже имелся запасец крылатых и бескрылых ракеток, а это, как всем известно, неслабый супротив всяческих притязаний аргумент.
   Но батька это так... Он вообще-то в дико культурном западенском обществе считался грубым изгоем. А был у них, кроме изгоя, и любимчик ещё один, тоже известнейший даймневкрат, которого они пригласить на саммит просто-напросто побоялись. Звали этого известного товарища батоно Нахалим Собаку Швырь. Он предсидел в горной стране под названием Кукурузия, которую он всеми силами пытался почему-то переименовать в Заржавию.
   Насчёт того, почему он был батоно, так это потому, наверное, что он батоны обожал кушать. А фамилия у него была Собаку Швырь оттого, как все знатоки полагали, что он видно швырнул куда-то свою собаку...
   А может быть, и не свою... А может быть, и не собаку... А может быть, не швырнул её, а ширнул... А ещё может быть, что не собаку он ширнул, а сам малость ширнулся...
   Ну а кроме батонов, он обожал ещё при всём честном народе и парочку модных галстуков с аппетитом скушать. Вот из-за этой его подозрительной привычки несчастного Нахалима в Блатвию и не пригласили. А ну как, с опаской рассудили мировые лидеры, Великий Аннунак тоже при галстуке вдруг окажется? И только, значит, Собаку Швыря к нему представлять подведут, как тот, не сдержавшись - хвать гостенька зубами за галстук!.. Это же чёрт знает что может из сей необдуманной выходки получиться! Не разберёт неопытный Аннунак ещё в горячке, что там да как, подумает спереляку, что это террористический акт супротив него тут замышляют или, не приведи господи, его самого сожрать пытаются - да и пожгёт их всех своими космическими лучами!
   Поэтому и дали Собаке Швырю в этом деле полную отставку, несмотря на все его истерические по сему поводу вопли и причитания.
   И, наверное, правильно, а?..
   Короче, вот такая там была собрана элита мировая. Ну, чисто политические сливки там находилися, едрыш им всем в дышло! Сливки, естественно, не свежие, а сильно прокисшие.
   Почему прокисшие, спросите? А во-от!.. Прокисло у них, оказывается, всё их моральное нутро, которое ранее стыдом и совестью называли, а когда оно стало пованивать, то его переименовали в политкорректность и в толерантство.
   Вот случился тут недавно курьёз один показательный, который предельно ясно сию кодлу смердячую отхарактеризовал...
   Некий влиятельный весьма князь одного из государств в Мавристане, под названием Поливия, потому что там была пустыня и приходилося поля поливать постоянно, был безжалостно подвергнут коварными западенцами не даймневкратичному суду мистера Линча. Звали этого затравленного князя Мурмур Котафий. Он был страшно богат, потому что лично качал нефть из своих пустынных запасов... Мурмур этот был довольно-таки странным, явно с определённым таким прибабахом - но вот не жадным же, не жадным, факт! И с народом своим он щедро весьма прибылями делился, совсем не так, как, скажем, в Укралине или в тоже шибко нефтеносной Гроссии. Да и вечно нищим западенским лидерам большие куши в долг он отваливал.
   А лидеры эти оказались хитрыми. Они обожали читать одного гроссиянского писателя по фамилии Достоянский. А Достоянский сочинил однажды роман про некоего студента-лоботряса, который сильно как-то раз поиздержался и набрал сдуру долгов у старухи одной, у процентщицы. Так он что, паразит, удумал-то, а?! Чтоб должок старухе не отдавать, он взял топор да - хрясь им старой по шарабану!
   И отдавать ничего не пришлось, слава Ваху с Васусом и с Валахом!
   Ну а Котафий-то по национальности был из племени пустынных бабуинов, шибкой грамотностью он не отличался, Достоянского этого не читал, вот и понадавал кому надо и кому не надо немерено аж серебра да злата. А они, хитрованы беспредельные, раз его - и к стенке!
   Не своими, естественно руками это дельце они обтяпали - других бабуинов для этого наняли, из враждебных Котафию бабуинских стад.
   Особо же в этом беспределе Царь Козы постарался. Он блеял на всех перекрёстках и орал на всю округу, что этот Котафий вовсе ему и не друг, а чисто дикий татар какой-то - он своих басурманов утесняет де нещадно, не даёт им, бедным, правом наличности нагло распоряжаться, и оскорбляет, мол, даже самого Валлаха!
   Хэ, так ему и поверили, таксофону порхающему!
   Не, наружно, естественно, поверили буквально все, даже фанатически, можно сказать, поверили, но внутренне, само собою, не поверила даже реальная собачья такса, а не то чтобы ушлый политик с дикого Запада.
   И что же там по большому счёту произошло, а? А произошло то, что под предлогом борьбы со злыми бабуинами за права наличности добрых бабуинов, вознамерились просто-напросто западенские хищные лидеры нефтюшку поливийскую под шумок прихватизировать.
   И удалось ведь, едрыш им в дышло - осчастливили они таки заблудших во грехе бабуинов своей даймневкратической культуральностью. Тю-тю, поливийская теперь нефтюшка - ужо её даймневкраты покралы!
   Кстати, чтобы подвести под это тухлое дело последний штрих, я вам расскажу про подельницу Барака На Баме, некую известную миссис по имени Хилая Клизьма. Она дистанционно изволила наблюдать, как этого Котафия бабуины злые кончают, и так сему зрелищу порадовалась, что во всеуслышанье воскликнула: "Ква-а-а-а!!!" Так прямо и проквакала: "Ква-а-а-а!!!" А личико у неё полное такое, как словно бы луна, ага, и губёшки эдак в сторону поехали-поехали... Ну здорово собою она в эту минуту напомнила одного маленького пупырчатого зверька, которого все в руки брать опасаются, чтобы потом бородавками не покрыться. И миллионы телезрителей, видя эту неподдельную радость миссис Клизьмы, вот что про себя решили: "А ведь это и впрямь не баба, а самая настоящая жа... жалостливая страшно женщина!"
   И, наверное, они были в чём-то правы, а? Вам так, уважаемый читатель, не кажется?
   Итак, мы возвращаемся, наконец, от наших баранов к нашему непосредственному и главному повествованию...
   Весёлый Великий Аннунак в этот миг широко и лучезарно улыбнулся. В этом буйволе, к вящему удовольствию собравшейся земной публики, обнаружилась жизнерадостная сангвиническая натура, которая всем без исключения дико импонировала.
   -Дорогие мои! О, друзья!.. - обратился к окружающим нибируанец, - Вы, я думаю, сильно удивлены вашим сходством с нами, с великими аннунаками? Ведь правда?.. О, не удивляйтесь, пожалуйста! Потому что это именно мы сотворили вас по своему образу и подобию, а не кто-либо из прочего космического сброда. Мы смешали третью часть благородных аннунакских генов с двумя третями - в равных, естественно, долях - недостаточно благородных генов свиньи и обезьяны. И получись от этой скрупулёзной операции ни кто иные, как вы, дорогие друзья!
   Толстый космонавт громко и предовольно тут рассмеялся. Людская толпа почему-то рассмеялась тоже.
   -Поэтому, - продолжал вещать Щурщ, - самая лучшая часть вашего естества - это, конечно же, аннунакская часть, и никакая другая. А оставшимся чертам вашего сборного характера вы обязаны вышеназванным земным млекопитающим. Надеюсь, я излагаю вам ясно? Вопросы по существу у кого-нибудь есть?
   Вопросов ни у кого не имелось.
   Никто ведь не был в состоянии задавать какие-либо вопросы, поскольку вся публика взорвалась бесшабашным хохотом. Это было, конечно, очень странным, но примерно треть смеявшихся испускала из себя звонкие, заливистые звуки, а две оставшихся трети - в равных примерно пропорциях - или визжали, будто их там режут или колют, или этак гортанно похрюкивали...
   Переждав, пока народец чуток угомонится и разрядится, пришелец энергично обратился к встречающей стороне:
   -Итак, со вступительной частью, я полагаю, мы, наконец, закончили? Какие у вас далее намечены мероприятия по случаю моего знакомства с вашим городком?
   -О, уважаемый Великий Аннунак, - влез в разговор блатышский предсидень, фамилию которого никто не знал, - у нас принято так: всех своих дорогих гостей мы перво-наперво водим в Музей Покупации.
   Судя по явно скисшей физиономии Щурща, это предложение, изошедшее из уст сановного блатыша, ему не слишком-то и понравилось.
   -По правде сказать, - замялся слегка Аннунак, - я эти все музеи с выставками в придачу не очень как-то уваживаю. Скажу вам больше - будь на то моя воля, так я бы их все бульдозерами посносил к такой-сякой фатерматэри...
   Но, поскольку в туземной толпе сделалось некоторое смятение, вызванное, без сомнения, очевидным непониманием ею культуральных предпочтений Великого Аннунака, то Щурщ принуждён был с походом в Музей всё же согласиться.
   -Ладно, что уж там, - махнул он рукою, - раз у вас эдак принято, то, так и быть, ведите меня туда. Только сперва попить мне чего-нибудь дайте, а то я чего-то испытываю жажду...
   -Воды, воды! - завопили тотчас западенские лидеры, - Несите гостю воду!
   -Э, нет - стоп! - покачал пальцем перед своим мясистым лицом нибируанский гость, - Воду вы сами лакайте, если желаете! У нас на Нибиру этой воды хоть залейся. Аж под ногами везде хлюпает... А у вас это... - и он сделал паузу, словно бы что-то вспоминая, - я слыхал, что лакагольные напитки ещё употребляют, а? Хотелось бы чего-нибуть этакого попробовать, а то у нас на Нибиру лет с тыщу уже как чёртов сухой закон царит...
   Просьба господина Аннунака вызвала в собравшихся неподдельную животную радость. Ещё бы - это же какой шанс представился угодить представителю иноземной расы!
   -Пива, пива сюда господину нибируанцу! - заорали в один голос и блатыши и иностранцы.
   Пиво вмиг доставили.
   -Это что тут у вас? - не слишком решительно уставился Аннунак на поднос с пивными бокалами, - Действительно с лакаголью бурда, или как?
   Все согласно закивали головами - мол, не извольте беспокоиться, дорогой нибируанец - всё у нас как положено, совершенно без никакого обману!
   Щурщ взял бокальчик двумя громадными пальчиками, недоверчиво понюхал его и... осторожно влил себе в пасть. Слегка пополоскав пивом зубы, он совершил, наконец, громкий глоток и обвёл окружающих ничего не понимающим взглядом.
   -Не разобрал с первого разу, - сообщил он толпе без всякого выражения, после чего отправил себе в утробу все без исключения остальные бокалы.
   Публика нервно ждала реакции. "А ну, как этому Аннунаку да не понравится то, что он лакает?" - озабоченно гадали окружающие.
   Но, к их счастью, блатвийское пиво Щурщу понравилось. Даже очень понравилось! Он широко улыбнулся и громко отрыгнул пивные пары, чем вновь весь народец туземный сильно повеселил.
   -Так, - хозяйским тоном наказал великан, - пока мы в музей этот ваш смотаемся, лёты лудзу раскатать тут небольшую полянку! Столик мне соорудите из прочных брёвнышек, стульчик сделайте такой же, и принесите жратвы побольше. Да!.. И не забудьте пивка сюда бочонок доставить! Да и кружечку мне бы пообъёмистей не помешало бы...
   -Ну что, потопали что ли, или будем и дальше тут сопли жевать! - обернулся он решительно к кучке знати, и, кивнув предсиденю Блатвии, приказал ему властно: Веди давай, Сусанин!
   Вся небольшая делегации во главе с самим Великим Аннунаком направилась по главной улице с оркестром в направлении национально-значимого музея. А позади них вмиг закипела подготовительная к пиру работа. Блатвийский же народ, как это было и ранее всегда, был оттеснён полицаями в сторону и к лицезрению посещения пришельцем их главного музея допущен не был.
   А вот уже и он, музей! Оказалось, что влезть в дверной проём габаритному гостю было не так уж и легко. Но очень весёлый, а от выпитого пива ставший заметно развязнее инопланетянин, справился с этой нелёгкой задачей просто играючи и шутя. Он, не долго думая, и вовсе, казалось, не заботясь о своём высочайшем статусе, тут же встал на карачки и бочком-бочком - со скрипом в помещение музея пролез.
   Только вот внутри сего культурального объекта ему чего-то не слишком сильно понравилось. Аннунак явно там скучал и даже широко зевал, когда служитель музея пылко рассказывал ему о страшных злодеяниях, допущенных в адрес бедных тутошних обывателей со стороны дикой орды неких восточных варваров.
   А минут этак через двадцать, когда нудная лекция уже закончилась, и пузатый гость пропихался вон, Щурщ таким вот образом освещал свои впечатления от посещения музея:
   -А с какой такой стати вы этот сарай Музеем Покупации назвали, а? Вовсе же ни одна собака вас и не думала покупать. Вы же сами этим советикам даром отдались!.. Да ежели хотите знать, - добавил он в энтузиазме, - всей этой вашей Блатвии красная цена... - и он сызнова принялся тыкать себе в лапу пальцем, - Так... Ага, точно. Шестьсот шестьдесят два рубля! Плюс тридцать три копейки вдобавок. И ни копейкой больше, ферштейн?!
   Он так, ко всеобщему удивлению, и сказал: "рубля" и "копейки", а не еврика там, не дуляра, и не яньманя. Этим он поверг окружающих, особенно спесивых западенцев и не менее спесивых туземцев, в горестное весьма уныние и в тёмную непонятку. Один лишь предсидень Путь В Тину заметно этак приободрился и даже набрался наглости вот что спросить у космического странника:
   -А скажите, пожалуйста, многоуважаемый Великий Аннунак - какие такие рубли и копейки вы имели в своём галактическом виду? Часом, не наши ли, не горссиянские?
   Путь В Тину уже было намеревался всю эту занудливую Блатвию купить между делом со всеми её, так сказать, потрохами, поскольку кое-какие карманные денежки в виде гроссийских рубликов у него имелись, а зато у прочей шатии-братии таковых не водилося ни шиша.
   Щурщ аж пырснул со смеху, услышав этот дурацкий, направленный к себе, вопрос.
   -А какие по-твоему я должен был иметь? - ухмыльнулся он, стрельнув на Путя глазами, - Ясно же какие - нибируанские! А ты на какие подумал, дурила? На свои штоль, на деревянные?
   И он до того заразительно там заржал, что его тут же в этом гоготе все прочие поддержали.
   Кроме уязвлённого Путя В Тину, разумеется. Тот лишь покраснел, словно рак, и вымучил на своём невзрачном личике хиленькую улыбочку. Ему было ужасно досадно не за свой ляп, а за то что эту занозистую Блатвию пока купить ему было не по карману. "Ничего-ничего, - мысленно стал он себя успокаивать, - Это только пока не удалось. Мы не гордые, подождём..."
   Чтобы хоть как-то отвлечь направленное к себе издевательское внимание, Путь В Тину прокашлялся в кулачок и вежливо спросил у Аннунака:
   -А скажите, Великий Аннунак, ваши нибируанские рубли, очевидно, имеют золотое покрытие?
   -Нет, серебряное, - ответил, сощурившись, Щурщ, - Что мы, по твоему, дураки золото на деньги тратить! Оно нам для распыления в атмосфере надобно, а иначе нам всем там кирдык. У нас на Нибиру вообще золота ни шиша нету. Зато у вас - о-о-о! У вас его много...
   -А сколько много, вы не подскажете? - продолжал въедливый Путь В Тину пытать нибируанца.
   -Хм, - усмехнулся тот, - могу и сказать... Мы насчёт золотишка всё про всех знаем... - и он опять стал ковырять в своей огромной ладони. Многие увидели, что он не просто так в ней ковыряет, а там у него появлялся небольшой этакий экранчик, посредством которого он сведения, коню понятно, с какой-то базы данных и черпал...
   -Ага, вот, - закончил подсчёты инопланетный гость, - Итак, золотишка у вас припрятано... ровно тридцать три тыщи тонн с копейками. Хэ! И ещё тринадцать тыщ тонн притырили для себя всякие здешние прохиндеи.
   Он довольно хохотнул. Прочие тоже хохотнули, но не так довольно.
   -А знаете, как мы ваше золото считаем, а? - разоткровенничался словоохотливый Аннунак, - Сейчас расскажу... В последний наш к вам прилёт мы заставили один местный народец соорудить большущую пирамиду. Тогда у них правил некий парень по имени Хлопец. Вот под эту-то пирамидку мы свой счётный аппаратик-то и заныкали. Хэ-хэ! Он всё золото, вами добытое, посчитал - от него золотишко-то не упрячешь!
   -А кстати, - похмурел на рожу Щурщара, - не советую вам эту пирамидку подкапывать. Так долбанёт вас нашим космическим электричеством, что сто лет после того шейк плясать будете. Надеюсь, я понятно выразил свою мысль?
   Вся камарилья, и впрямь уже было помышлявшая аппаратик аннунакский на фиг раскопать, тут же подхалимски закивала головами, давая этим понять, что она к аннунакской небесной власти полностью и преданно лояльна.
   -Вы у нас молодцы, - похвалил Великий Аннунак собравшуюся знать, - много золота для нас накопали. Я говорю для нас, поскольку оно ведь вовсе не ваше, а наше. Вы только временно в своих закромах его храните... А вы думали, за каким таким хреном мы с визитом вежливости к вам заявились?
   Последний вопрос был, конечно же, риторическим и ответа на себя не подразумевал.
   -Ну что, земляне, - воскликнул в этот миг весельчак-аннунак, - не пора ли вам и честь знать? Как там у нас насчёт жрачки?
   И вся толпа быстро потопала обратно, едва-едва поспевая за гренадёрским шагом Великого Аннунака.
   Когда же они вернулись на прежнее место, то обнаружили вот что: прямо на асфальте посреди площади был сооружён огромный циклопический стол, и к нему оказался приставлен такой же громадный стул. На столе же были выставлены в огромных тазах следующие яства: знаменитый на весь белый свет салат оливье, гроссийские пельмени в немалом количестве, жареные индюшки, наваленные в горку на блюде, салаты всяких других марок, а также на великом подносе красовалась небольшая жареная свинья. Тут же близ стола покоилась на асфальте открытая бочечка с хмельным пивом. За неимением нужной по величине ложки, на столе валялся обыкновенный половник, а вместо бокала там же стоял эмалированный ночной горшок - естественно, новый, а не пользованный... С этим горшком вышла отдельная история, поскольку нужного по размеру бокала найти так скоро не удалось, и все уже впали в жуткую от того панику, если бы не один находчивый ментяра. Он шустро смотался в ближайший хозяйственный магазин, где этот самый горшок для государственных нужд и реквизировал.
   Аннунак громко крякнул, углядев приятную для себя картину предстоящего праздника живота; он прегромко хлопнул ладонью о ладонь и энергично затем потёр их с сильным шумом трущейся великанской кожи. Затем он плюхнулся на стол толстым своим задом и с таким завидным аппетитом принялся уписывать выставленные яства, что окружающие только диву дались.
   Сидевшие напротив Щурща на скамьях мировые лидеры широко пооткрывали свои рты. Такое умопомрачительное и захватывающее зрелище некоторые из них видели лишь на соревнованиях по поеданию сосисок и прочей снеди. А предсидень Путь В Тину отчего-то припомнил знаменитого Федю из фильма "Операция Ы", когда тот изволил со смаком отобедать во время обеденного строительного перерыва.
   Через пять-шесть минут с большей частью выставленной еды было покончено. Объевшийся Щурщ довольно откинулся от стола, с шумом икнул, потом рыгнул и, зачерпнув горшок пива, отправил его вослед оливье и свинине.
   Ел, кстати, там один лишь этот обжористый пришелец. Прочие из приглашённой публики только лишь глотали слюни и старательно делали вид, что они сидят на диете. Наконец, гостеприимные хозяева покормили и их: какая-то девушка в национальной одежде разнесла по рядам мировой знати тарелочку печенушек-пипаркукас, которых вышло на рыло ровным счётом по три штучки.
   Между тем, видно было даже невооружённым глазом, что Великий Аннунак весьма изрядно уже набрался. В его поведении появились те же самые, хорошо всем известные черты, которые появляются после принятия горячительного и веселительного у практически любого местного ханыги. Нервная система не привыкшего к лакаголю гостя стала понемногу выходить из строя. Щурщ мало-помалу впадал в физиологическое раздражение. Его небольшие, по сравнению с внушительной харей, глазёнки затуманились и сильно налились кровью.
   Внезапно он стукнул кулаком по столу, так что вся стоявшая на нём посуда подскочила на воздух.
   -Почему молчим, земляные твари?! - взревел он яро, - Почему меня, Великого Аннунака, не славим как полагается?! А?!!!
   Вспышка инопланетного гнева была столь ужасна и внезапна, что повергла местную публику в глубочайший шок. И, естественно, в трепет. Наступила зловещая предгрозовая тишина.
  
  
  

Внимание! Это сатира, а не сладенько-сиропный юморок!

В тексте произведения могут находиться не совсем политкорректные и совсем не толерантные выражения и слова!

  

Нибиру или прибытие Великого Аннунака на планету Земля.

Часть вторая.

Краткое содержание первой части:

   " На планету Земля прибывает........Великий Аннунак, который....... Землянам.......и......поэтому........а....................он.......................................... а они..................!................................и,........................................................................................................................................... таким образом..................................................всем...кирдык!.......................................................Ура!" (остальное вырезано цензурой)
  

<<<<<<<<<<<<<<<<<<<<

   -А ну-ка подать сюда тутошнего царька! - не терпящим возражений голосом приказал Аннунак, - Ну! Живо!
   Коллективная душа блатыша съёжилась, как шагреневая кожа, и переместилась из области грудины в более низкие части организма. Никто из собравшихся не ожидал такого внезапного приступа гнева от, казалось бы, вполне мирного и весёлого пришельца. Торжествовала лишь микроскопическая по размерам секта трезвенников, ещё раз наглядно убедившаяся, теперь уже на примере космического пришельца, что пить - это не здорово и нехорошо. Но таковых было слишком мало.
   Трясущийся от ужаса предсидень Блатвии на негнущихся деревянных ногах прошествовал к столу - хотелось бы даже сказать, к трону - зловещего Аннунака, и принялся что-то бессвязно лепетать, как бы докладывая о своём нижайшем появлении пред грозными очами Небесного Начальника.
   -Ты хто такой, а? - строго спросил его Аннунак, - Чей холоп будешь?
   Блатыш хотел было сначала, как это он и привык делать всегда, чего-то такое пришельцу соврать, но вдруг услышал у себя в мозгах посторонний властный голос. Кто-то похожий по прононсу на робота металлически-скрежещуще ему порекомендовал: "Не сметь врать Аннунаку! За первое непослушание полагается разряд тока малой дозы!"
   У Икса аж глаза полезли на лысый лоб от этой нежданной новости. Он уже было подумывал, что от всей этой гуманоидной передряги чуток там рехнулся, но тот же самый противный голос его вмиг вразумил, проорав ему прямо в мозг: "Отвечай Аннунаку, идиот! Время не ждёт!.."
   -А-а-а-а... - открыл Икс пересохший рот, но развить мысль так и не смог, закончив предложение так: Я-я-а-а-а...
   Несильный разряд электрического тока заставил его подскочить и моментально привёл его в чувство. Предсидень быстро назвался, поклонившись Аннунаку аж до самой заасфальтированной земли, что вызвало в его радикулите активизирующее оживление. Но звук блатышской фамилии не произвёл на отуманенное лакоголем сознание Щурща никакого вообще впечатления: он, звук, просто вошёл ему в кору головного мозга, и тут же бесследно провалился куда-то в подвалы бездонного подсознания.
   -Чо! Не понял... - скривился недружественный гость. - Ты чьих, говорю, будешь, а?
   -Я зверюгинский холоп, - честно признался высокопоставленный чиновник, - Я на Зверюгию работаю...
   Зверюгия - это была такая страна за морем, которая, словно ушлый паучишка мелкую мошку, ухватила эту самую Блатвию в свои острые коготочки и теперь преспокойненько высасывала из влипшей в дерьмо страны питательные финансовые соки.
   -Ах, вона, значит, как! - недружелюбно восклинул нибируанец, - Сей же час повинись пред народом блатышским в своей зверюгинской неполиткорректной ангажированности! Ну - я жду!
   Находящийся в предынфарктном состоянии местный предсидень безвольно рухнул перед собравшейся толпой на колени, и сипло забормотал:
   -Аз есмь... Иже херувимы... - у него тут из глаз хлынули обильные слёзы, - Житие мое! Ы-ы-ы-ы!...
   -Какое ещё житие твое, пёс смердячий?! - мгновенно взорвался гневом Аннунак, - Клянись народу, что в грехах своих ты каешься! Землю блатвийскую, падла, жри!
   Подобострастно исполняя верховную монаршую волю, господин Икс живо припал к земной тверди, и попытался было отгрызть от площади кусок асфальта... Раздался всем слышимый хруст. Икс ошарашено воссел на колени, поковырялся во рту и вытащил оттуда сломанный от усердия зуб.
   Толпа дико неистовствовала.
   Щурщ тогда резко привстал, быстро подковылял к обезумевшему блатвийцу, схватил его за шиворот и рывком поставил на ноги.
   -Молодец! Хвалю! - широко улыбаясь, поздравил он зверюгинского засланца, - Объявляю тебе нибируанскую благодарность!
   Он отнял громадную руку от шиворота Икса и тут же хлопнул ею ему по плечу, так вот эмоционально выражая свою словесную благодарность. Икс сызнова брякнулся на твёрдый асфальт, но теперь уже не по своей воле, а под воздействием мировых физических законов, и отчего-то истошно заорал, схватившись другою рукою за ключично-плечевую область.
   -Эй, там! - скомандовал лихой Аннунак, - Прихлебатели! Окажите помощь своему начальнику!
   Стонущего и охающего Икса быстро подхватили на руки и унесли к стоящей неподалеку машине реанимации. Та включила сирену и стремительно умчалась в неизвестном направлении. А преисполненный решимости вершить суд и справедливость Щурщ тут же потребовал к себе заместителя выбывшего из строя Икса. Тот было попытался в этой суматохе удрать, но был вскорости схвачен бдительной охраной и доставлен по назначению к трону Главного Небесного Инспектора.
   -Фамилия! - сухо потребовал Щурщ.
   И хотя Игрек моментально свою фамилию произнёс, таинственный эффект выпадения её из памяти инопланетянина повторился в точности также, как и в первый раз.
   Щурщ не знал, к чему бы ему придраться, поскольку господин Игрек являл своим уничижительным видом совершенную, даже космически-совершенную лояльность.
   Тогда он пошёл издалека:
   -Мы, аннунаки, - гордо он сказал, - построили у себя на планете самый высший и развитый в нашей Галактике общественный строй. Вот спроси у меня, какой у нас строй! Давай, спроси!..
   Игрек сглотнул загустевшую слюну и вытолкнул из своего ротового отверстия вопрос об аннунакском общественном строе, являвшем собою вселенское, без всякого сомнения, совершенство.
   Для придания текущему моменту пущей важности Великий Аннунак даже встал.
   -У нас, - гордо начал он и сделал артистическую паузу, - У нас - коммунизм!!!
   Начавшая было опять слегка пошумливать публика моментально смолкла. Все впились в подурневшее от услышанной вести личико Игрека.
   - А у вас какой строй, а? - требовательно прогремел нибируанец, - Какой строй, я тебя спрашиваю, несчастный!
   На бедного вспотевшего Игрека было жалко даже смотреть.
   -Ка... Ка... - попытался он сформулировать свой ответ, притом желая обернуть смысл ответа в обёртку политкорректности, - Ка... Ка...
   -Кто кака? - посуровел пришелец и даже от неожиданности сел, - Это я что ли?!!
   Тут уж несчастный премьер не выдержал свалившегося на него бремени стресса: он резко побледнел, охнул, потом схватился рукою за сердце или за желудок и, как подрубленный, рухнул на асфальт. А через минуту-другую уже вторая карета реанимации уносила его в обитель местных эскулапов.
   Когорта туземных начальников редела прямо на глазах. Порядок, наводимый поддатым Щурщом, оказался для чувствительной туземной души слишком уж радикальным. Но, к величайшему счастью для местной облажавшейся бюрократии, там оказалась вторая предсиденьческая заместительница - приятная во многих отношениях дама, по фамилии Балаболкина. В отличие от первых двух лиц блатышского государства, её неплохо все знали и хорошо её имя запоминали. Эта Балаболкина служила спикером в туземном блябляменте, то есть она вставляла пики в тучные бока любителей произносить спитчи, в пику, значит, их излишней говорливости и любви ни о чём постебаться. И хотя она внешне сильно походила на женщину, но на самом деле внутри она была бультерьер. Или даже бультозавр...
   Тут недавно приключилась одна забавная история, о которой я должен вам обязательно рассказать. В Блатышии произошли выборы, которые выиграла партия, решившая со всеми без исключения политкорректно соглашаться. Вот спросит, к примеру, эта партия у другой партии: а сколько будет дважды, уважаемая оппонентка, два? А та партия ей специально ответит неправильно: пять! не четыре, прошу заметить, а именно пять - мы де так считаем! Верно, согласится согласистская партия, совершенно с вами я согласна!.. Лидером в этой согласной со всем на свете партии был один милый парень, настоящий потомственный в сорока пяти поколениях интеллигент. Его так и звали Мил. Мил Кукишков... Он действительно был культурным интеллигентом, поскольку поругался по матушке в прямом эфире один-единственный только разик. Да и то, как поругался-то - ну чепуха же это! Всего лишь двадцать или тридцать непечатных словечек слетели с его мягких губок, и даже не во весь голос, а шёпотом. Никто вообще-то ничего и не разобрал, только шу-шу-шу, и всё. Пришлось аппаратурой эти звуки усиливать, чтобы хоть кто-то что-то там услышал... Так вот, вышел у нашей спикерной дамы с этим Кукишковым небольшой скандалец, а Балаболкина возьми да и вбуравься неожиданно бедному интеллигенту прямиком в печень. Ну, разве не бультозавр, а! Вбуравилась она, значит, пареньку в область печени, и, пользуясь тем, что его организм был сильно ослаблен марафонскими променадами, так насквозь обескураженного лидера и прогрызла, выйдя наружу где-то в районе Кукишковского копчика или даже пониже.
   Все и увидели, что Кукишков этот, Мил, внутри, блин, совсем не железобетонно-твёрдый, каким и положено быть политику в даймневкратических джунглях, а этак сильно оказался пустоват и наполнен невесомыми, и даже довольно-таки инертными какими-то газами.
   Вот такая это Балаболкина была бультозаврша!..
   -Разрешите доложить, господин Великий Аннунак? - выпалила громким голосом спикерша и подошла к столу Щурщя чётким строевым шагом.
   -Докладывай.
   -Сообщаю Вашему Аннунакскому Величеству, что у нас в Блатышии строй, - тут она сделала небольшую паузу, а потом чуть ли не истерически выкрикнула: Коммунистический!!!
   -О-о! - только и мог воскликнуть удивлённый нибируанец.
   -Так точно - коммунистический строй... у нас! - очень уверенно продолжала болтать Балаболкина, - Мы, блатыши, спокон веку за светлый коммунизм горой прямо стоим! Это наши розовые стрелки Владимира Ильича Налевина от разной швали беззаветно уберегали!
   -Как?! - не веря своим ушам, воскликнул Великий Аннунак, - Неужели самого великого Налевина?!
   Он тут же сунул руку себе за пазуху и, немного там покопавшись, вынул оттуда пластиковую карточку, на которой был изображён ни кто иной, как товарищ Налевин, толкавший, стоя на броневике, революционную пламенную речь. Щурщ умильно поглядел на вождя партии ГБСС, как оказалось, имевшей галактическую, а может даже быть, и вселенскую славу.
   -Вот это был человек! - задумчиво и печально произнёс расчувствовавшийся внеземлянец, - Не уберегли вы сокола нашего! Не углядели! Хы!..
   Его красные от выпитого пива глаза наполнились предательской влагой. А в подобострастной душе спикерши Блатвии в это время быстро происходили какие-то алхимические трансмутации... Она вспоминала, словно в скоростном калейдоскопе, собственное детство с октябрёнским значком на груди, потом торжественное хождение строем с пионерским галстуком на девчоночьей шее, затем сменившееся годами юности с алым комсомольским значком на уже девичьей выпуклой груди. Ярый антикоммунизм, властно пленявший её последние десятилетия, был мгновенно побеждён в духовной борьбе добра и зла, и крепко в её душе он оказался повязан. Она тоже всплакнула, но не от печали и горя, а от великой пролетарской радости нового приобщения к бессмертной коммунистической идее.
   -У нас здесь в городе Дрыге тоже имеется памятник великому вождю Налевину! - в горячке воспоминаний выпалила она, позабыв, как её заблудшие во грехе капитализма соратники снесли этот памятник к такой-сякой бабушке уж лет с двадцать как тому назад.
   Весть о существовании Налевинского памятника, и не где-нибудь вдалеке, а прямо тут рядом, необыкновенно взволновала кипучего нибируанца. Он тут же пожелал этот памятник осмотреть и отдать долг уважения космическому вождю Налевину.
   Только тут до Балаболкиной наконец дошло, что она дала очень крепкого маху. "Ведь это же катастрофа! - молнией пронеслось у неё в мозгах, - Это же полный аллес капут обрисовался на горизонте!.." Надо было срочно что-то предпринимать, чтобы избежать ею же расставленного капкана. Необходимо было как-то отвлечь внимание Аннунака от несуществующего в природе чёртового памятника. Хотя бы на короткое время отвлечь... Но как, как это в таком цейтноте сделать?..
   И тут обмишурившуюся спикершу осенило - Гроссия!!! Вот же извечная причина всех блатышских бед, на которую нужно было в пожарном порядке перевести стрелки! Да, обрадовалась хитрая баба: пока гроссийский предсидень будет выпутываться из паутины лживой хрени, нужно будет в спешном порядке соорудить временный памятник на месте памятника старого...
   -Это они вот дедушку Налевина укокошили! - истерически взвизгнув, указала Балаболкина на съёжившегося от неожиданности Путя В Тину, - Они-они!.. Не любили они революцию нашу! Ох, и не любили! Революционерами они только притворялись, да! Ведь среди истинных, пламенных налевинцев гроссиянца ну ни одного не было! Голимин этот козлобородый не в счёт - он был идиот!.. Лишь геройские блатыши и горсточка ещё израйцев несли факел коммунизма в тёмные народные массы!
   Тут в нестройной когорте мировой элитной кодлы раздался глухой шум и недовольный ропот. А Не Голая Я Мурка, как и положено смотрящей по Еврозоне, первою подала свой голос:
   -А мы, херваманеманцы, комарада Налевина и его соратников пуще блатышей с израйцами даже оберегали! - громко завопила она, перехватывая бразды правления у этой низкоранговой мамзели, - Мы даже вагоны с революционерами опломбировали, чтобы в чёртову Гроссию их целенькими довезти! И вообще... - гордо приосанилась главная канцелярша, - Основоположники коммунизма Макс с Ангельсом в нашей стране проживали, а не где-нибудь ещё!
   -О, Макс! О, Ангельс!.. - ещё умильнее заблажил Великий Аннунак. Он опять полез к себе за пазуху и вытащил на свет божий ещё две карточки, на этот раз с вышеназванными Ангельсом и Максом. Растопырив все три карточки в своей ручище наподобие игральных карт, будто бы он собрался поиграть там в буру или в дурака, Аннунак с жаром поцеловал всю троицу в различные места, а затем сложил их в стопочку и, приложив к самому сердцу, благоговейно закатил кверху глазки.
   По его грубой, но рассопливевшейся в этот момент роже, скатилась скупая мужская слеза.
   Впрочем, как и положено нормальному экстраверту, он не слишком долго там млел и всяко сожалел. Шумно вздохнув, Аннунак отогнал неприятные ретро-воспоминания, затем поочерёдно с присвистом высморкался прямо на площадь, помял двумя пальцами свой курносый нос и, потянувшись к стоящей неподалёку Балаболкиной, вытер испачканные соплями пальцы об её модное платье.
   Затем Великий Аннунак зачерпнул себе горшочек пивка и, пока Балаболкина отдавала втихаря распоряжения насчёт памятника, он с чувством и расстановкой, картинно оттопырив мизинец, опорожнил горшок до самого дна. После этого он поставил посуду на стол и, отыскав глазами весьма неприметного среди других Путя В Тину, поманил его к себе.
   Мужественно, как разведчику и полагается, превозмогая напавшую на него робость и даже страх, тот быстро и почти не угодливо подбежал к охамевшему вконец нибируанцу.
   -Слушаю вас, господин Великий Аннунак! - произнёс он тоном, заметно отличавшимся от тона, с каким он выступал с трибун всевозможных организаций.
   -Ты коммунист, или хто? - с холодным спокойствием спросил Путя В Тину инопланетный гость, - Отвечай как на духу, а то я в детскую присыпку тебя сотру!
   Тут у гроссиянского пахана в голове заболмотал механический истукан, грозя ему ужасными карами за возможное враньё и обман.
   -Я коммунист... бывший... - тихо промямлил сразу завявший Путь В Тину.
   -Что?!!! - аж подскочил на ноги взбешённый Аннунак и будто пригвоздил Путя к позорному столбу своим пальцем, - Предатель!!!
   -Нет-нет, что вы - вы неправильно меня поняли! - испуганно затараторил инспектируемый Путь В Тину, - Я просто не успел договорить! Я хотел сказать, что я есть коммунист бывший, сущий и грядущий во веки веков, аминь!
   В этот самый момент его нехило долбануло космическим электричеством, так что остатки жиденьких его волосишек встопорщились дыбом, а серые глазёнки на пол-яблока вылезли из своих орбит.
   -Врёт он! Врёт! Нагло и неполиткорректно врёт! - мгновенно среагировали на выкручиванья своего собрата элитные даймневкраты и скрытые дикие татары, - Они в девяностых годах развели у себя оголтелую реакцию и все налевинские памятники вдрызг там поразбивали!
   Щурщ громко кашлянул. Он пытливо посмотрел на стоящего перед ним Путя В Тину, но непроницаемое для гипноза лицо шпиона не выдало бурление внутри него просящегося наружу недопереваренного завтрака. Глаза у предсиденя Гроссии скосились к самому носу. Лицо его посерело. Он удивительно напоминал в этот миг самого себя, когда он выстаивал церковную службу со свечкою в руках в каком-нибудь современном гроссиянском капище.
   Так и не сумев преодолеть броню душевной защиты бравого разведчика, Щурщ быстро раскрыл свою ведьмачью ладонь и довольно долго тыкал в неё пальцем. И чем больше он таким образом технодействовал, тем больше по ходу дела багровел и распалялся гневом...
   -Так и есть - соврал, шпионская морда! - наконец, процедил он, и его сощурившиеся глазёнки, казалось, метнули в изобличённого предателя языки пламени.
   Путю В Тину стало вдруг дурно. Он даже покачнулся от нахлынувшего на него головокружения и чуть было там не упал, но всё же каким-то чудом остался таки стоять на дрожащих ногах.
   Его спас переменчивый характер несносного Аннунака. Внезапно тот откинулся назад, его рожа быстро разгладилась, и верзила зажигательно расхохотался. Окружившая площадь толпа с облегчением вздохнула.
   -Слышь ты, пластун, - опять с юмором спросил Аннунак Путюню, - так за сколько миллиардиков серебреников ты коммунизм наш вселенский продал, а?
   -За тридцать миллиардов, Великий Аннунак! - бесцветно отрапортовал допрашиваемый.
   -Ну и ладненько, что сознался, - умиротворённо продолжал нибируанец, - серебреники по прибытии на родину сдашь своему напарнику. Как там бишь его? Недоведев, что ли?
   -Истинно так, ваша милость - премьер Недоведев.
   -Ну что ж, Путяра, - задумчиво почесал Щурщ свою носяру, - за враньё накажу, на первый раз, тебя я мягко. Сдашь этому Недоведеву все свои государственные дела - пусть он идейки свои гениальные до конца доводит. Ну, там, что у него было намечено из главного? Пельмени в бубль-кексы переименовать, а матрёшек в барбёшек, да?
   -Истинная правда, Великий Аннунак - точно так!
   -Вот пущай и разруливает... Мальчонка он шустрый, бойкий. С этими переименованиями у него же непочатый край работы. Да!.. У вас там, как я узнал, имеется один выдающийся манижор по имени Чуй Кассу. Так пусть Недоведев поручит ему должность главного манижора, этак... поближе где-нибудь к государственной кассе. Уверяю - проблем с кассой у вас в Гроссиянии не будет больше никогда. Нет кассы - нет проблемы, ведь верно! А ты, полковник Путь В Тину... нет, капитан Путь В Тину... нет, лейтенант... младший лейтенант... отправляйся затем арбайтен в эту свою любимую Херваманеманию. Я тебя туда младшим штирлицем назначаю. Язык, к счастью, ты знаешь... Кру-у-гом! На место передислокации шаго-ом ар-р-рш! Левой, левой, ать-два-три!..
   Путь В Тину вышагивал энергично, высоко задирая ноги и оттягивая носочки. Окружающая же толпа буквально писалась от сладостного восторга. Ещё бы - враг покидал их территорию посрамлённым и униженным пониже грязи, что заставляло обывателей визжать и исходить садистическими архимиазмами.
   "А ну его, этого Аннунака на... - мысленно воскликнул разжалованный, но, после раздавшегося у него в мозгу строгого механического предупреждения, домыслил своё пожелание так: Ну его на всё хорошее и охрененно ху... художественно великолепное!"
   По мере удаления от треклятой площади он начал интенсивно вспоминать всякие шифры, имена оставшихся на прошлом месте работы законспирированных агентов, а также явки и пароли... "Всё ведь возвращается на круги своя, - успокоил он себя вполне философски, - Всё путём!.."
   А в это время к Щурщу вернулось на ум то, что он хотел сделать.
   -Где находится памятник Налевину? - строго спросил он у стоявшей в угодливой позе спикерши. И только она открыла было рот для произнесения исчерпывающего на сёй счёт ответа, как её неожиданно перебили.
   -Ай эм сорри, ай эм вэри сорри! - зашепелявил вдруг представитель Обритании В Камере Он, - Ай эм вэри вэри сорри!
   Он поднялся со скамейки и, сопровождаемый внимательным взглядом попивавшего пивко Аннунака, а также взглядами других коммунистических товарищей, направился торопливой походкой прямиком к Смилде. Дойдя до памятника, В камере Он в спешке расстегнул ширинку на штанах и выпустил тугую пенную струю на холодные гранитные камни. "Оу, йес! - покряхтывая, пробормотал он, с выражением очевидного блаженства на упитанной физиономии, - Ит ис брилиэнт!"
   А, надо вам сказать, что эти обританцы прямо затерроризировали бедную Смилду своим бессовестным писаньем. Даже не все обританцы, а та часть её наглых граждан, которые называли себя ангелочанами. Ангелия - это якобы наилучшая часть Обритании, хотя, если судить по выходкам её обитателей, это навряд ли было так... Да никакие они вообще-то и не ангелы, а сущие, наоборот, рыжие дьяволы!.. Едва лишь свободолюбивая республика Блатвия вырвалась из жёстких гроссиянских объятий, как она тут же с плачем и хныканьем запросилась в невероятно мягкую и любезную Еврозону. И вот же вышел парадокс-то - за нахождение в гроссиянской зоне блатышам даже щедро весьма приплачивали, а за приём в Евреинскую зону уже с них запросили внушительную плату. Блатыши в горении фанатического нетерпения буквально исподнее с себя сняли, но приданое за свою страну-невесту еврейцам этим заплатили. И что? Оказалось, по прошествии некоторого времени, что она ещё Еврозоне коварной и должна! Как это вам?! Нормально?!.. Только поистине феноменальная гордость и прямо-таки ослиное упрямство блатвийцев не позволили им признать факт своего очевидного облажания и сидения в сей клятой зоне у самой вонючей параши.
   А эти дьяволы с туманной Ангелии ещё и пари стали заключать друг с другом насчёт, значит, поливания символа блатышского государства из своих, так сказать, природных шлангов, а также последующего за этим процессом собственного утекания от Смилдиных толстозадых охранников. И многим таким ссунам действительно удрать удавалось. Но были также и на этом сраме, а вернее, ссаме, попавшиеся. На данный момент статистика местной полицарни выдала такие ошеломляющие цифры: шестьсот шестьдесят два протокола на бесстыжих этих дьяволочан!
   Вот и в душе В Камере Она взбурлило что-то чисто ангелочанское. Он заключил пари с сидящим рядом Царём Козы, что непременно "сделает это!" - и, рыжий лисовин, таки и вправду сделал!
   Ведь он пользовался дипломатической неприкосновенностью, и опасаться запротоколирования своего непотребства ему было нечего.
   Дурной же пример, как все знают, имеет неприятное свойство заражать окружающих. И в данном конкретном случае заражённым оказался ни кто иной, как сам Щурщ.
   -Я тоже писать хочу! - заявил он тоном, не терпящим никаких возражений, - У меня от этого вашего пива аж мочевой пузырь в пузе лопается...
   Сказал, и грузно потопал по направлению к опоганенному памятнику.
   Подойдя же, поддатый Аннунак тоже расстегнул ширинку у себя на комбинезоне, долго в ней копался, слегонца при этом пританцовывая, а когда, наконец, достал из широких штанин то, из чего поливают памятники, то все окружающие зеваки непроизвольно ахнули.
   Эта штука была у Щурща такой большой, что, глядя на неё, у некоторых знатоков человеческой анатомии даже закрались сомнения. А может, подумали эти знатоки, великие аннунаки вовсе никакие и не млекопитающие, а самые настоящие членистоногие, а?
   Бесстыжий же нибируанец не обращал, казалось, ни малейщего внимания на повышенное, напротив, внимание к своей персоне. Он напудил преогромнейшую лужищу переработанного аннунакским организмом блатвийского пива, и даже громко испортил воздух, напустив вокруг себя столько ядовитых брюшных газов, что некоторые экзальтированные и не эмансипированные дамочки, вдохнув их случайно в себя, тут же хлопнулись в обморок.
   А у некоторых особо въедливых индивидуумов даже закралась крамольная мыслишка: а не сделаны ли эти самые аннунаки тоже их каких-нибудь галактических свиней? Но эти неполиткорректные мыслишки мгновенно были испепелены разрядами космического электричества, и все сразу поняли, что аннунаки сделаны из совсем других, очень милых и благородных инопланетных животных.
   Потряхивая своё внушительное хозяйство, Аннунак по-хозяйски оглядывал памятник.
   -Что это за баба такая? - заинтересованно спросил он, - Померла давно?
   Все слегка стушевались. А Балаболкина, стоя от огромного бздуна на безопасном от газов расстоянии, поспешила со своими на сей счёт объяснениями.
   -Это памятник Свободы! - с достоинством защебетала она, повыпучив от микроскопического возмущения подкрашенные тушью глазки - Она, Свобода, так сказать, не умерла, а пока ещё живая. И даже, в некотором смысле, живее всех живых...
   -Что за чушь ты там балаболишь? - перебил бестактный Щурщ культурную Балаболкину, - Живым памятники на Нибиру никто не ставит! А если имеется памятник, то, значит, сдохла эта ваша Свобода! Или, скажешь, я не прав?
   Последний вопрос из уст пьяного Аннунака прозвучал довольно угрожающе.
   -Э-э-э... - замялась было сконфуженная дама, но спорить с великаном благоразумно не стала. - Вы совершенно правы, Великий Аннунак! Совершенно! Если дело касается живых людей, то это так и есть. Но... это памятник не живому человеку, а, так сказать, некоей идее. Идее Свободы, которая вдохновляла нас на борьбу против иноземного гнёта...
   -А-а, так бы сразу и сказала, - закончив, наконец, упрятывать своё хозяйство, проворчал нибируанец, - Если памятник идее, то его ставить не возбраняется. Выходит, вы тут, на Земле, всё ещё идолопоклонники? Интересно, интересно! А ведь наши религасты несколько добротных религий в прошлый свой раз как будто вам оставили? И где же они подевались, а? Вы их, получается, за борт, а сами опять в первобытную дикость впали?
   Видно было, что Аннунаку этому абсолютно наплевать на дремучие верования землян, и что он бурчит так само, как бы по инерции раскрученного занудства и придирок. Поэтому, перескочив через лужу процеженного через себя пива, грузный верзила вновь широко улыбнулся и во всеуслышание заявил:
   -Ну, да ничего. Это дело вполне поправимое. Мы вам тут новую религию с собой привезли. Вот такая религия! - и он продемонстрировал свой обоссанный большой палец, а затем успокаивающе добавил: БэУ, правда, поскольку мы её недавно из употребления у себя вывели, но вам, я уверен, она пригодится. Вещь качественная, нибируанская...
   Рот словоохотливого острослова практически не закрывался. Он болтал и болтал о всякой всячине, покуда их высокая делегация не достигла, наконец, вожделённого Щурщём Налевинского памятника.
   А с памятником вышло вот что...
   Спецслужбисты, получившие строжайший приказ руководительницы государства о водружении хоть какого-нибудь эрзац-памятника на пустующее прежнее место, тут же привели в боевую готовность свою смекалку и принялись лихорадочно осматривать окружающих зевак на предмет обнаружения среди них возможного Налевинского двойника.
   К великому их счастью, эти поиски увенчались неожиданным и полным успехом: был выловлен некий субъект, ну о-о-чень смахивавший собою на чёртового Налевина. Этим мужиком, совершенно конечно же случайно, оказался активный член местной националистической партии, который буквально на дух не переносил ничего гроссиянского, а об этом Налевине и слышать даже не мог без нервического какого-нибудь припадка. Узнав, какую рольку ему предлагают сыграть безмозглые эцилопы, он сначала даже онемел от возмущения, а потом принялся изрыгать из себя такие в их адрес ругательства, что те даже заслушались попервоначалу, внимая в свои уши музыку заковыристой брани.
   Потом, правда, они сильно и очень больно поколотили псевдо-Налевина, и, помахивая перед притихшим националистом заряженным пистолетом, очень быстро перевербовали его в свою реалистическую веру. Эрзац-Налевин был тут же догола раздет и немедленно покрашен из пульверизатора сияющей золотой краской. Вместо отсутствующего постамента, его водрузили на перевёрнутый каменный мусорник, сунули ему в руку ильичёвскую мятую кепку, и поставили в нужную позу пламенного революционного оратора. По приближении коммунистического фанатика Аннунака мужику запретили даже дышать и приказали полностью там замереть, словно он и впрямь был не живым, а каменным.
   В скором времени Великий Аннунак с толпою сопровождающих его лиц прибыли по месту их следования. Щурщ сначала прищурился, узрев наяву золотого "Налевина", а потом распахнул свои глаза аж до самого отказа и недоумённо сказал:
   -Э-э, какой у вас памятник-то маленький. Отчего это у вас так, а?
   -Да это мы решили приблизить великий образ Налевина к обычному образу рядового человека, - пояснила, не моргнув даже глазом, языкастая Балаболкина, - Налевин же был страшным коммунистом. Он радел за прочную смычку вождей с массами мирового бедного пролетариата.
   -А-а, тогда понятно, - удовлетворённо промолвил Аннунак, взявшись рукою за подбородок и внимательно изучая неподвижный "памятник", а после умильного недолгого лицезрения оного восторженно добавил: Ну, как живой, а!..
   Все же элитарии, обступившие со всех сторон эту халтуру, с видом офигенных знатоков и больших умников закивали головами и одобрительно весьма забормотали.
   -А золотой он у вас почему же? - продолжал допытываться въедливый Щурщ.
   -А это как бы солнце мирового коммунизма олицетворяет, - брякнула спикерша первое, что пришло ей в башку, - Как бы этакое духовное величие и богатство носителя коммунистической идеи...
   -Да, это тоже верно, - охотно согласился Щурщ, слегка поражённый неожиданной мудростью земных людей, но всё-таки продолжал допытываться: А голый он у вас почему, а?
   -А голый он потому... - начала было бойко Балаболкина, но неожиданно запнулась. "Чёрт, не могли в пальто его одеть, бараны грёбаные! - мысленно обругала она своих подчинённых, - И зачем он, в самом деле, голый-то?.."
   И тут её осенило.
   -Он голый потому, - с гордостью заявила она, - что настоящий коммунист последнюю рубашку и даже трусы с себя снимет, чтобы отдать их голодающему и жаждущему. Вот!
   -О-о! - воскликнул согласно нибируанец, - Замечательно! Очень глубоко и символично! Ничего не скажешь - молодцы!
   И он собрался было уже уходить...
   А несчастный позолоченный националист тем временем с огромным трудом выдерживал стоечку каменного статиста. Дышать вполдуха он кое-как ещё научился, но у него ужасно чесался нос, а руки и ноги буквально от неподвижности онемели. И вдруг... какая-то жутко вреднющая антикоммунистическая муха задумала, неожиданно для "памятника", пробраться ему в ноздрю. Липовый Налевин собрал в кулак всю свою закалённую идейной борьбой волю, но всё-таки под конец не сдержался...
   Памятник вдруг оглушительно чихнул, а затем ещё и ругнулся. Подлая нахальная муха улетела к чёрту, а Налевин сызнова закаменел в энергично-призывающей своей революционной позе.
   Аннунак застыл на месте, словно и он, вместе с обожаемым им Налевиным, превратился в каменный памятник. На короткое время образовалась совершенная тишина, будто само время остановило внезапно свой бег и кануло в тягучую вечность. Толпа судорожно замерла. Мировая знать чуть было не дала дуба. У сороки Балаболкиной, кажется, отсох язык.
   -Что, что это было? - наконец, очухался Щурщ, с опаской указывая на памятник пальцем, - Похоже, что он... чихнул?
   Но к спикерше уже вернулось её прежнее присутствие духа.
   -Вам показалось, - уверенно заявила она, - Вы просто много пивка употребили, Великий Аннунак. Наверное, у вас от этого начинается "белая горячка"...
   -А что такое "белая горячка"?
   -Ну... это когда от перепою частично, и даже полностью, сходят с ума, - чуть ли даже не ласково проворковала Балаболкина и поглядела на встревоженного Щурща с почти материнским сочувствием, - Тогда всякие глюки начинают мерещиться... Иногда и то покажется, что и представить себе невозможно...
   Аннунак мрачнел всё больше и больше... Он зажмурился и постоял так несколько секунд, а потом открыл свои буркалы и с опаской уставился на памятник, ожидая, что тот сейчас оживёт и врежет ему ногой по мотне комбинезона.
   Но памятник больше не шевелился.
   -Давай-ка, пошли отсюда, - заторопился заметно протрезвевший Щурщ, - хватит тут часами на безмозглый памятник пялиться...
   И вся разношёрстная делегация заторопилась обратно, что вызвало в душе многих, особенно в душе Балаболкиной, облегчение и радость.
   Но больше всех радовался уходу Аннунака золотой голый "памятник". По мере удаления пришельца в душе лже-Налевина росла гордость за свою страну, что она, эта страна, ещё рождает таких беззаветно преданных ей героев, каким являлся ни кто иной, как он... Ему уже мерещилась оглушительно торжественная церемония, посвящённая награждению спасителя отечества Орденом Трёх, Четырёх, а может даже быть, и Пяти Звёзд...
   Экс-Налевину захотелось ещё разок взглянуть на одураченного им Аннунака, и он обернулся назад, одновременно стыдливо прикрывая ильичёвской кепкой область обнажённого паха.
   Только вот чёрт же его дёрнул обернуться именно в этот, а не в какой-то другой, момент! Ведь именно в это же мгновение обернуться захотелось почему-то и Щурщу. Обеспокоенный нибируанец захотел просто-напросто убедиться, что приступ "белой горячки" у него не такой уж и сильный и в нибируанский дурдом ему покамест отправляться было рано. И!..
   Увидев, что памятник обернулся ему вослед и как-то уж очень недружелюбно на него поглядывает, Аннунак придушенно вскрикнул и громко пукнул. Но этого было мало! Зловредный "Налевин" неожиданно тоже заорал благим матом, потом шустро соскочил с пьедестала и, сверкая золотым задом, с невероятной скоростью умчался куда-то вдаль... Через секунду в противоположном направлении стремительно летел великанского роста струхнувший гуманоид, подпрыгивая на каждом третьем шаге, словно заяц-беляк, и истошно при том на всю округу вопя...
   Вся же малорослая мировая камарилья, тоже громко отчего-то взгорланив, бросилась вослед за мчащимся Аннунаком.
   "Всё, я пропал! - молнией озарилась мысль в мозгах у нибируанина, - Это она, проклятая "белая горячка!.."
   Прибежав в очень скором времени на место пира и, по счастью, так никого по пути и не задавив, обескураженный Щурщ плюхнулся на свой стул и принялся шумно отдышиваться... Через минуту там появилась и запыхавшаяся Балаболкина, а также и остальные высокие и не очень высокие зарубежные гости. Самым же последним добрался до финиша грузный, как бегемот, Я Не Ковач.
   -А ну-ка, живо лечите меня! - впал космический странник в нешутейную ярость, - У меня началась чёртова "белая горячка"!..
   Все пришли от этой просьбы в немалое замешательство, даже и смышлёная до сей поры Балаболкина. Но зашедших в тупик вождей, как это и всегда было в истории, спас простой народ. Неожиданно какой-то шутник выкрикнул из толпы, что для эффективного лечения "белой горячки" в пиво непременно надо подмешать водки.
   Этот экстравагантный способ лечения сразу же заинтересовал расстроенного Щурща. Он тут же потребовал приготовить ему целительное снадобье, и из ближайшего магазина был быстро доставлен ящик с жоревом.
   Влив бутылку белого яда в горшок и долив его затем до краёв пенным пивом, Великий Аннунак осторожно пригубил лекарственный напиток, затем почмокал довольно губами и... вылакал объёмистый горшок до самого дна.
   Хорошее настроение вернулось к нему очень скоро. Он глупо хохотнул, потом гортанно непонятно матернулся, и не торопясь обвёл столпившихся политиков мутным пьяным взором.
   -Эй, чего это вы такие хмурые, когда я весёлый? - снова хохотнув, спросил окружающих Щурщ. - Ну и рожи сквасили... Словно на похоронах... Ну-ка, - и он хлопнул в ладоши, - Включите мне музыку! Этих... музыкантов хочу. Непременно музыкантов! Ти-ля-ля...
   Военный оркестр мгновенно грянул какой-то марш, подозрительно похожий на укралинский глупак, чем тут же заставил жаждущего веселухи Щурща резво привскочить на ноги и незамедлительно пуститься в пляс. Оказалось, что он глупак плясал просто блестяще. Вне всякого сомнения, третируемый западниками глупак, кроме Укралины, был ещё и нибируанским народным танцем...
   Но постепенно музыка менялась... Аннунак, по-видимому, обладал каким-то галактическим гипнозом: его мыслительно-образные волны воздействовали непонятным способом на мозги оркестрантов. Мелодия сделалась намного живее, пока не трансформировалась, наконец, в какую-то разнузданную космическую какофонию, ввергая пляшущего Аннунака в неистовый прямо раж и кураж. Его мясистые подвижные члены принялись выкаблучивать до того лихие и замысловатые штуки и па, что толпа от хохота буквально ревела и стонала.
   Мировые лидеры поражались. Это надо же, думали они - до чего классно может плясать человек!..
   Всем очень и очень понравился этот отвязно-залихватский нибируанский танец, представлявший из себя смесь ламбады, хип-хопа, шейка, брейк-данса, а также вышеназванного уже глупака.
   Проплясав так без роздыху минуты три, грузный Щурщ заметно этак притомился. Пот лил с него градом, а красная и так его физиономия заметно побурела. Наконец, он решил закончить своё сольное представление и в изнеможении плюхнулся на стул.
   -Танцуют все! - слегка отдышавшись, приказал он товарищам по коммунистической партии и, ухмыльнувшись, для пущего, видно, эффекту добавил: Кто не танцует - того убью!
   Мировые лидеры подскочили на ноги, будто подхваченные буйным ветром осенние листья. Ослушаться хама-великана у них не было никаких душевных и духовных сил. Правда, у Не Голой Мурки прошелестело в голове всем известное немецкое непечатное выражение, что-то похожее на "шмайзе", А у Царя Козы пробурчало не менее известное уже ихнее выражение, что-то навроде слова "морда"; только эти неполиткорректные думки в отношении звёздного концертмейстера сразу же были отслежены загадочными мозговыми церберами, и их носителей долбануло нешуточным током. Царь Козы с Не Голой Муркой тут же судорожно вцепились друг в дружку и показали восторженной публике чудеса акробатического рок-н-ролла.
   Оставшуюся же в одиночестве представительницу женского пола Балаболкину мгновенно ухватил реактивный Не Та Ляха, предоставив прочим придурочным клоунам кривляться там на свой лад.
   Предсидень Я Не Ковач, к своему стыду, глупака плясать не умел. Но, потоптавшись и покружившись там, словно медведь на арене, он вдруг уловил на себе чёрт знает что означающий прищуренный взгляд Щурща, отчего сильно перепугался и... пошёл зажигать в присядку!
   Раздался явственно слышимый резкий треск. Все подумали, что у Я Не Ковача лопнули штаны на толстых ляжках, однако, принюхавшись, определили, что треск произвели не только лопнувшие штаны, но и могучий организм самого Я Не Ковача. Это выскочило наружу питательное укралинское сало, превращённое чудодеем-предсиденем частично в газообразное состояние. Все сразу же поняли насчёт Я Не Ковача, что он действительно вовсе не ковач, а самый настоящий пер... перманентный пламенный коммунист!
   К счастью, дунувший порыв ветра отнёс в сторону плоды труда перетруженного янековачского туловища.
   Но, к сожалению, далее восторгать окружающих своим офигенным плясовым мастерством укралинский пахан более не смог. Проклятый радикулит властно вступил ему в спину и поверг гиганта на асфальт танцплощадки. Стонущего и скрюченного, его с натугою унесли санитары, и ещё одна машина "скорой помощи", ревя, умчалась вдаль.
   Толпа же блатвийских зевак не только неистово радовалась, но и радостно неистовствовала.
   Очень многие из них и сами там плясали. И даже двое часовых, охранявших каменную Смилду от похитителей, неожиданно побросали свои винтовки и показали публике такую джигу с лезгинкой, что даже сам Щурщ сему зрелищу зело восхитился.
   Помаленьку все до единого участники межпланетной дискотеки здорово притомились и принуждены были вскоре остановиться для восстановления зашкаленного пульса и запаленного дыхания. И пока Великий Аннунак был занят приготовлением и в самом деле оказавшегося чудодейственным лечебного снадобья, слишком уж болтливая Балаболкина обратилась к нему с такими словами:
   -Уважаемый Великий Аннунак, скажите пожалуйста, а какой такой коммунизм вы у себя построили - развитой или окончательный?
   Насупившийся Щурщ поначалу ничего ей не ответил. Он с шумом выдохнул из себя воздух и плавно, без единой остановочки, употребил внутрь горшок снадобья. Потом он крякнул, сморщился своей красной рожей, передёрнул плечами и отвечал любопытной туземке так:
   -У нас на Нибиру коммунизм... - и он тупо обвёл глазами притихших политиков, - капиталистический!
   Все от неожиданности ахнули.
   -Да-да, капиталистический, - уверенно подтвердил знаток галактического обществоведения, после чего добавил нечто ещё более странное: С феодально-рабовладельческим уклоном. Во!
   И он задрал вверх указательный палец, словно показывая, что сам Валлах ему не даст соврать.
   -Гениально! - завопила полуистерически весьма подхалимистая спикерша и заколотила что было сил в ладоши. - Совершенно, нет - божественно гениально! Вот в чём была наша ошибка: мы, олухи, строя у себя коммунизм, использовали для его построения лишь три общественные формации. А о капитализме ведь мы забыли! - и она ещё пуще заколотила в ладоши, - Слава аннунакским гениальным друзьям! Слава мировому, укомплектованному полностью, коммунизму!..
   Она бы и далее там в бурном своём экстазе орала, если бы сморщившийся вдруг Щурщ не надел ей на голову пустого горшка. Огорошенная горшком спикерша тут же прикусила свой длинный язык и, сконфуженная, с горшком на голове, моментально примолкла.
   Блуждающий без всякого смысла взгляд Аннунака внезапно остановился на курчавом Бараке На Баме. Он уставился на него, словно увидел впервые и, согнув палец, подманил самериканского предсиденя к себе.
   -Негр? - без всякого даже намёка на толерантную политкорректность спросил нибируанец Барака На Баме.
   -Никак нет! - смело ответил тот и сильно побледнел, стараясь, подобно хамелеону, поменять окрас кожи.
   -А хто же ты тогда, а?
   -Ахрякатыфакалец!
   Глаза у плохо вязавшего лыко Аннунака полезли на лоб. Он вдруг набычился от злости и стукнул кулаком по столу.
   -Я?!.. Хряка?!.. Факалец?!.. - обиженно и одновременно возмущённо выпалил он, - Да я тебя!!!..
   Пошарив вокруг глазами, он наткнулся взором на свой горшок, по-прежнему надетый на голову Балаболкиной и, схватив его неуклюжим движением, запустил жестяное изделие в съёжившегося от страха Барака.
   Пьяный прицел оказался сильно неточен. Горшок пролетел мимо и врезался в дальнюю витрину, вдребезги расколотив стекло.
   Барак На Баме благоразумно не стал убегать. Он рухнул, как подкошенный, на четвереньки и принял позу покорности представителя отряда приматов, вжавшись лбом в твёрдый асфальт и высоко оттопырив задницу.
   Очевидно, аннунаки тоже были приматами. Лицезрение пресмыкающегося перед ним бедолаги Барака понемногу успокоило отравленные радикальным лечением нервы Щурща.
   -Встать! - приказал он властно. - Слушай вот сюда, - и Щурщ показал на свою слюнявую пасть, - Меня в школе учили так: в вашей Ахрике живут негры, в Европе - обитают европеды, в Самерике - сбренды, а в Чумазии эти самые... как их...
   -Чумазики! - раздался голос из толпы.
   -Верно, чумазики... Поэтому, за то, что ты посмел мне тут перечить, я тебя это... - и Щурщ ненадолго задумался, - понижаю тебя, негр, в твоей должности и назначаю тебя... временно назначаю тебя... Ахриканским Главным Вождём! Хэх! А теперь можешь радоваться, дурила!
   Барак На Баме, скрепя сердце, изобразил на лице дикую ахриканскую радость, при этом отчего-то заулюлюкав на манер не негров, а самериканских индейцев. В этот радостный миг ему в ум из тёмных подвалов подсознания всплыло одно популярное во всём цивилизованном мире выражение, похожее на что-то вроде "а мне по факелу!", но новый Вождь Всея Ахрики благоразумно затолкал это неполиткорректное выражение обратно в подвалы и мысленно, но очень громко произнёс: "Ай лав ю! Й-е-е!"
   -Скажите пожалуйста, Великий аннунак, - устав радоваться, спросил он у Щурща, оказавшегося, как это ни странно, банальным таки диким татаром, - а кому я должен сдать свои дела? Я так полагаю, что миссис Хилой Клизьме, да?
   Несколько секунд Щурщ смотрел на него, как баран на новые ворота. А потом он возразил на это предложение и возразил, собак... то есть сокол, сокол ясный, очень категорически.
   -Хилой Клизьме?! - воскликнул он возмущённо, - Бабе?!.. Да ты чё, совсем что ли айкью своё пропил! Да разве ты не знаешь, что ни одна баба творить новое и великое по своим конструктивным особенностям совершенно не в состоянии! Они же сплошь все плагиаторши и компиляторши буквоедствующие, а нам, мужикам, высокое творчество подавай, а не сю-сю-пу-сю-сю там всякое!
   И он решительно отрезал:
   -На фиг!!..
   Миллионы же вскормленных и взлелеенных даймневкратической политкорректностью феминисток и ненавистниц подгузников и плиты, огорчённо в этот момент поняли: а ведь эти космические аннунаки махровыми гендерными шовинистами оказалися, махровее и отъявленнее, как говорится, и не бывает! Ой-ёй-ёй, схватились они за голову, а потом подумали, тяжко вздохнули и... потопали скрести на кухню закопчённые за годы вольной дури кастрюли.
   -Ну, тогда я не знаю...- развёл руками Барак На Баме, - неужели опять Бубушу власть придётся передавать!
   -Кому-кому? - ещё кислее скривился Щурщ, - Бубушу?! Да ты что, с дуба что ли обрушился - Бубушу?! Ему же самое место в наркологической лечебнице околачиваться, а не в в предсиденьском кресле обретаться!
   И он опять отрезал, даже порезче отрезал, чем в прошлый раз:
   -На фиг!!!..
   И в этот миг его вдруг осенило - Путь в Тину!..
   Вот кто хвалёной Самерикой поплёвывая управит!
   По трезвому - хотя какое тут к шуту трезвое! - рассуждению, в Херваманемании Путь В Тину быстро же засветится и всё дело завалит. Дисквалифицировался полковник-наш-лейтенант, понимаешь! А зато в Самерике ему будет где разгуляться: одну вертикаль власти года четыре придётся сооружать... Ну да ничего, удовлетворённо подумал нибируанский распорядитель - Путя и не с такой хреновиной справлялся. Создаст себе партию "Единая Самерика" - и всё будет вэри вэлл!
   Великий Аннунак подробно, насколько позволяло ему пошатнувшееся здоровье, проинструктировал разжалованного Барака насчёт Путя, затем приказал ему обернуться вокруг себя и велел улепётывать оттуда строевым шагом прямиком, значит, к своему персональному ероплану.
   После этого руководящего важного акта аннунакский большой начальник явно заскучал. А поскольку без улетевшего на фиг горшка пить пиво ему было не из чего, то он выдул из горла бутылку шнапса и как-то незаметно сызнова впал в глухую ярость.
   - А ну - зрелища мне теперь показывайте! - объявил он следующий номер программы, - Хочу сильно зрелищ кровавых!
   Все лидеры ужасно перепугались, но оказалось, что тоскующий Аннунак задумал всего-навсего стравить оставшихся элитариев в вольных боях. Он разбил предсиденей и премьеров на пары и велел им ожесточённейше друг с дружкою драться на потеху, значит, этому пьяному космонавту.
   По жребию первыми вышли на арену, то есть на местный асфальт, буранец Ах Мама Да Я Не Жадный и представитель Вранции Царь Козы. Противники вполне стоили один другого и по виду напоминали двух огромных человекообразных крыс. Правда, нецивилизованный буранец мобилизовал вдруг из самой глубины своего дикого организма прямо-таки маниакальную кровожадность. Он, видите ли, углядел в оппонирующем ему Царе Козы все анатомические признаки ненавистных любому буранцу израйцев. Не Жадный стал вдруг походить на лютого и хищного крысолова, подкрадывающегося к своей жертве, чтобы её закусать и сожрать. Почуяв неладное, перетрухнувший до самых пяток Царь Козы начал вдруг быстро выделывать руками какие-то странные заковыристые штуки, давая этим понять буранскому зверю, что он якобы владеет изощрёнными приёмами тайной борьбы баритсу, которой владел в совершенстве полоумный профессор Мориарти, посмевший сражаться даже с самим великим Шерлоком Холмсом...
   Но, на беду несчастного вранцуза, потомок падишахов про Шерлока Холмса не ведал, фильмы о нём не смотрел, поэтому он вовсе даже не испугался странных рукомаханий своего врага, а взял и нырнул ему щучкой в ноги. В короткой и яростной схватке атакующий осилил-таки защищающегося, затем опрокинул его кверху задом и... впился Царю Козы зубами в ляжку!
   Вопль загрызаемого насмерть Козлиного Царя пронзил все окрестности и устремился даже к небесам. Но холодные небеса оказались глухи к его крику, также же как и собравшаяся толпа, которая, по своему обыкновению, жутко неистовствовала.
   Позорный акт разыгрываемого на глазах даймневкратической общественности первобытного каннибализма неожиданно для всех пресёк Не Та Ляха. Очевидно, в нём взыграла кровная солидарность с лишившимся части своей ляхи Царём Козы. Не Та Ляха незаметно подскочил к борющимся и ребром ладони по затылку ударил Не Жадного крысолова, вырубив его этим ударом на фиг.
   Счёт в негласной войне Бурана с Израем стал один ноль в пользу хитроумного Израя.
   Через пару минут обоих пострадавших единоборцев увозили ревущие и сверкающие мигалками машины реанимации.
   Следующей парой сражающихся оказались мачо Ух И Бурчала и любитель экзотических пари В Камере Он. Соперники тоже вполне стоили друг друга, а вернее будет сказать, враг врага: оба были весьма немалого веса и роста. Но, к великому огорчению болельщика-аннунака, битва титанов длилась слишком мало. Ух И Бурчала, как то и положено бравому десантнику, мощным скулокрушащим ударом по челюсти выбил из своего недостаточно тренированного противника его чванливое сознание.
   -Это вам должок за Фулкляндские острова! - ядовито процедил Ух И Бурчала, когда В Камере Она уносили с поля боя санитары.
   На мгновение придя в себя, вырубленный обританец поднял голову и удивлённо произнёс:
   -Но ведь это не ввенуссулейские, а албертинские острова!
   На что Ух И Бурчала заявил ещё более ядовито:
   -Вы нам с Путей ещё и за Кукрым ответите, гады!
   Услышав этот непонятный упрёк, на В Камере Она сызнова снизошёл глубокий обморок.
   Настала очередь драться насмерть Скитайцу и Японийцу. Скитаец в совершенстве постиг приёмы национальной борьбы суши, А япониец в два раза совершеннее освоил японийскую борьбу корыто. Сушист и корытист с умопомрачительно-устрашающими криками кинулись навстречу друг другу и оба одновременно ударили своего врага ногою в пах.
   Оба, к счастью, очень точно и, главное, сильно попали!
   Пришлось для их эвакуации подгонять ещё две машины реанимации.
   Из всей доблестной когорты мировой политической кулисы осталась лишь жалкая кучечка недоделанных инвалидов: зиц-председатель Борзой, молодящийся старикашка Бурлеск Конь, виртуальный султан Булла Бюль Бюль и, естественно, представитель ушлого Израя. Возможного среди них победителя уже поджидал в финале грозный и по-спортивному раззадоренный Ух И Бурчала, который пританцовывал там и ловко бился со своей тенью, чем сильно пугал этих оставшихся не очень мачо.
   Булла Бюль Бюль начал уже как-то странно поглядывать на Не Ту Ляху и машинально пошаривать при этом возле левого своего бедра, словно бы там висел у него дамасской стали тютюристанский ятаган. Ужасной кровавой развязки предстоящих боёв, казалось, избежать было невозможно, но тут в совершенно дезорганизованных мозгах Щурща произошёл очередной загогулистый заскок.
   -А теперь... пусть бабы между собой дерутся! - с трудом ворочая языком проворчал не такой уж и великий в этом состоянии Аннунак, - Хочу двух баб!..
   Ничего не поделаешь - пришлось нашей Балаболкиной выходить на гладиаторский поединок против А Не Голой Мурки... Хотя, наверное, всё же наоборот - Не Голой Мурке пришлось выходить супротив атлетичной и крепкой Балаболкиной. Оценив физические данные и стальную решимость своей оппонентши, государственная канцелярша пришла в неописуемый ужас. Она совершенно правильно поняла, что для неё означают разгорающиеся, словно уголья, глаза блатышской дамы. Ещё бы! Семьсот лет беспардонного кровопийства и самого дикого татарства соотечественников Мурки над несчастной Блатвией требовали немедленного и лютого отмщения. Мурка отчётливо осознала, что её ожидает судьба куда как страшнейшая, чем постигшая недавно господина Кукишкова. Балаболкина, трансмутирующая у всех на глазах опять в бультозавра, собиралась порвать свою врагиню ровно на семьсот окровавленных лоскутков.
   Придушенно вскрикнув, А Не Голая Я Мурка припала к стопам Великого Аннунака.
   -Не велите казнить, Великий Аннунак, - во весь голос завопила она, - Велите слово мне молвить!
   Совсем уже осоловевший от проклятого лакоголя Щурщ смотрел на происходящее одним лишь глазом. Он поочерёдно открывал то левый, то правый глазик, чтобы не дать им обоим слипнуться и более не открываться.
   -Мо... молви, - оттопырив губу, выдавил он из себя.
   -Посмотрите на неё! - вытянула Мурка палец в сторону Балаболкиной, - Посмотрите на эту оборотиху!.. Я, к вашему сведению, обладаю сильным даром предсказания. Да! Я прозреваю будущее, ожидающее вас, великих аннунаков, на этой негостеприимной земле...
   -Ну-у... и чего ты там про... прозверяешь? - ещё замогильнее вопросил Щурщ.
   -А то и прозреваю, Великий Аннунак, что эти самые нетолерантные блатыши всем вам в паспорт запишут, что вы являетесь нелояльными альянсами, понаставят вам туда всяких круглых унизительных печатей, а ещё... ещё... - Мурка тут лихорадочно задумалась и вдруг вскричала: А ещё они вас объявят варварийскими покупантами, вот!
   -Что-о?!!! - вскричал тут Щурщ, будто ему шило кто всунул в задницу, - Мы, аннунаки - покупанты?!!! - и он грохнул кулаком по столу, - Никогда ни одна собака аннунаков покупантами не смела называть! Потому что мы отродясь ничего ни у кого не покупали! Мы - обдиранты и ограбанты, вот кто мы такие!
   -А они назовут! - подпустила ему шпильку коварная канцелярша. - Я их, голубчиков, насквозь вижу!
   Тут Великий Аннунак внезапно присел и стянул со своей ножищи огромный башмак.
   -Я вам покажу кузькину мать! - взревел он, стуча башмаком по краю стола, - Я вам задам, разтакую вашу бабушку! Всех этим... антигуманным дустом потравляем на фиг, если не научитесь у меня живо антитолерантности!
   Устав буянить, он снова плюхнулся на стул и, показав пальцем на собравшихся блатвиянцев, постановил:
   -Всю эту кодлу выселить из нашей страны в три дня! Вре... время пошло...
   -А куда прикажете выселить, Великий Аннунак? - угодливо изогнулась Мурка, ехидно поглядывая на остолбеневшую Балаболкину.
   -Ку... куда хотите, - махнул тот рукою, - мне по бара.. по парабабану.
   -К нам нельзя! - проснулся тут вовремя зиц-председатель Борзой, - У нас на Еврозоне все нары... то есть, все площадя заняты. Какие будут ваши предложения, комарады даймневкраты?
   -В Гроссию их!.. - одновременно проорали все западенцы, включая даже и Буллу Бюль Бюля. - В Сибирь-матушку этих блатвиянцев!..
   По толпе пронёсся стон. Вот такой: О-о-о-о-о-о-о-о-о-о-о!..
   Это был стон вековечной боли перманентно угнетаемого блатышского народа.
   Однако Щурщу такое переселенческое предложение понравилось. Для того, чтобы отметить достигнутый консенсус, он предложил выпить всем из братской чаши. Но, поскольку братской чаши под рукой у него не нашлось, то Щурщ решил использовать вместо неё свой стоптанный, видавший космические виды башмак. Правда, из башмака просачивались какие-то гнилостные отвратительные миазмы. Когда довольный Щурщ влил туда бутылочку шнапса, внутри что-то зашипело и зашкворчало, и из чобота повалил сизый ядовитый пар.
   Пришлось ему доливать башмак из пивной бочки.
   Первой было доверено хлебануть из башмака Мурке, как разрулившей это трудное тухлое дело. С позеленевшей рожей она сделала несколько глотков, потом оттуда отвяла и... кинулась в сторону блевать! Но остальные были не так слабы. К примеру, Булла Бюль Бюль, человек, как всем известно, строгих нравственных правил, как прилип к братской "чаше", так даже не желал от неё отрываться. И покуда ревнивый Щурщ не отпихнул его к такой бабушке, Булла успел чуть ли не треть содержимого вылакать, гад.
   Остальное допил сам Великий Аннунак. А допив, совершенно потерял способность соображать и даже связно изъясняться. Он рухнул на стул, пьяно чего-то бормотнул, очевидно, по-нибируански матернулся, а потом принялся глупо хвастаться.
   -Да я, - с трудом оформляя в звуки слова, орал Щурщара, - да я, если хотите знать, это... этот самый... да... как его... а, главный нирибуан... нибирунасский маршал... Меня сам генералиссимус... как там его... гелиринисиму Ращмерщощ ужасно ценит. Он мне говорит как-то раз: слушай, Щурщ, а ты... ик!.. голова... А я ему: а ты, герилинисимус, жо... жо... па... папа ты наш. А он мне: иди-ка ты, Щурщ, на... ах... а...
   И тут последние остатки сознания покинули бедную Щурщеву башку. Он ещё раз громко икнул и... ткнулся мордой в остатки оливьянского салата.
   Наступила мёртвая тишина.
   Ничего себе, встреча цивилизаций получилась, думали собравшиеся зрители! Это же скандал, а не встреча! Надо же - напоили представителя гуманоидной инопланетной расы! И как напоили - вусмерть же буквально!
   Никто не знал, что делать дальше.
   И в эту роковую минуту, бразды правления взяла в свои руки А Не Голая Я Мурка. Как и положено смотрящей по Еврозоне, она сложила руку козырьком и принялась зорко обозревать окрестности. Ничего подозрительного и даже стоящего внимания не обнаружив, она перевела взгляд в небеса и вдруг заорала, ткнув пальцем в небо и, естественно, в него попав:
   -Ахтунг! Ахтунг! Их зырен айне гроссен, блин, машин вэри шнелль сюда опустирен! - и добавила на не менее чистом еврозоновском языке: Вилл би нам всем аллес кирдык будет наступайт!
   А в самом конце присовокупила ещё одну фразу, смысл которой был намного менее ясен собравшимся гражданам: Шмайзе-блин-доннер-морда-а-мне-на-факел-твой бабушька!
   Все быстро задрали головы ввысь и вот что там увидели: из хмурой тучи, постоянно висящей на дежурстве над мрачной и пасмурной Блатвией, вынырнул большой летательный аппарат. Он не спеша снизился и вскоре плавно опустился возле первого аппарата. Все замерли, ожидая, кто же посетил их на этот раз...
   Прошла томительная долгая минута. Наконец, овальная дверца поехала в сторону, и... на свет божий вышел ещё один Аннунак!
   Он был громадного, по сравнению даже со Щурщём, роста. На голове у него был круглый непроницаемый скафандр, а мощное тело облегала... хм, это было странно, конечно - не комбинезонистая одёжа, а роскошная космическая шинель, расшитая золотом и сверкающими каменьями.
   Незнакомый Аннунак поднял руки к скафандру и неторопливо снял его с себя. Все ахнули, потому что перед ними стоял... вылитый генералиссимус Неусталин!
   Был в Гроссии один вождь по имени Неусталин, который вообще не уставал и совсем не спал по ночам. Он был ужасным диким татаром, самым татаристым диким татаром за всю дикотатарийскую длинную историю. Очень многие его помнили и поминали разными словами, в диапазоне от восхищения до ужаснейших даже проклятий.
   Аннунакский же Неусталин был истинным богатырём. Его густые волосы оказались расчёсаны назад, усы торчали в стороны, как у таракана, а глаза метали молнии испепеляющего огня. Огонь, естественно, предназначался не землянам, а Великому Аннунаку, храпевшему на всю округу подобно завязшему в грязи трактору.
   Далее между аннунаками произошёл странный весьма диалог. Разговаривали они не по-нашему, а по-нибируански, и их язак более походил на рычание двух ссорящихся львов или на гавканье двух огромных собак. Итак, сначала вослед галактическому Неусталину вышли ещё два аннунака, мощных таких и статных, по телосложению гораздо крупнее невысокого, как оказалось, Щурща. Для понятности я буду давать параллельный перевод аннунакской речи, поскольку собравшиеся на встречу с инопланетянами земляне не понимали в этой перебранке инопланетян буквально ни черта...
   -Аш хну, штранд рап, мыршарац! (А ну, встать, мерзавец!) - взорвался прибывший, и как видно, больший, чем Щурщ, начальник.
   Услышав громоподобный сей окрик, Великий Аннунак отлепил свою морду от тазика с салатом, продрал глаза и, увидев стоящего перед ним великана, гортанно ругнулся. Он быстро, насколько мог, встал и, покачиваясь и пытаясь шагать по-строевому, подвалил к нему на доклад.
   -Мух тух жах пердух прабух нахуярк, ах тух, хурларва, тащгурдых мах! (Я тебя за пробами воздуха посылал, а ты, скотина, прохлаждаешься тут!) - раздражённо прорявкал новоприбывший.
   Щурщ принял стоечку смирно и даже отклонился назад, стараясь видно, чтобы начальник не унюхал шедшего из его пасти запаха.
   -Дарбаёрб кошмарщ! - начал он докладывать, - мудрыщ Щурщ пробухур пердух прохуряхур! Аллахур пизхурдях! (Товарищ маршал! Прапорщик Щурщ пробы воздуха взял! Всё в порядке!)
   -Нах тух пурдырва жущ завхарва, мудрыщ! (Мы вас полдня уже вызываем, прапорщик!) Какурва хрешмарвах нахщ гарлахва? (Почему не отвечаете?)
   Щурщ изобразил на своём облепленном оливьянским салатом мурле неподдельное удивление. Он недоумённо поднёс к уху левую ладонь и потряс её, словно желая услышать позвякивание каких-то разбитых склянок.
   -Ух, паскурдярв! (О, чёрт!) - пробормотал он смущённо, - Зассулярвах бухлорщ... Ух, тыщ ишмаху - бухлярвах зассулорщ! (Ливом запил. Ой, то есть - пивом залил!) Хырмындыр курварщ! ( выражение не переводится!)
   Тут маршал, наконец, что-то заподозрил. Он подошёл к качавшемуся, словно шибанутая кегля. Щурщу и шумно занюхал его красную рожу. Возмущению крутого начальника не было границ. Побагровев в два раза сильнее своего естественного окраса, он буквально взорвался от ярости:
   -Дах тух ужрахур, мурдахурв!!! Тух насрашур нух хан чепухреннщур! ( Да ты напился, негодяй! Ты нарушил наши великие законы!)
   Щурщ не отвечал. Он лишь стоял, выпучив глаза, и старался не упасть.
   -Обсердюх, дарбаёрб мудрыщ! (Стыдно, товарищ прапорщик!) - презрительно скривившись, провозгласил маршал и кивнул своим подчинённым: Нахуярварх этух пирдармурдах! (Уберите этого... нарушителя дисциплины!) Ух кутузярвах гавгармахур дрыщарву! (В карцер его, собаку поганую!)
   Два аннунакских амбала подхватили сопротивляющегося прапорщика под белы его рученьки и поволокли его к кораблю. Тот мычал и упирался, но принуждён был всё же подчиниться грубой физической силе. Бывший Великий Аннунак поджал ноги и позволил внести себя в проём двери, горланя пьяным голосом на чистом гроссиянском языке: "Врагу не сдаё-о-тся наш го-ордый "Варя-аг"!...Ы-ы-ы-ы...А-а-а-а..."
   Тут его запихали куда-то вовнутрь помещения, и наступила тишина.
   Аннунакский маршал разгладил своё суровое лицо, широко улыбнулся собравшимся блатвиянцам, а также тем, кто наблюдал за этим историческим репортажем по телевизору, и громко воскликнул уже всем понятным голосом:
   -Дорогие друзья! Земляне! Братья и сёстры по космическому разуму!..
   Наступила немая сцена. Все хорошо помнили, что точно такими же словами приветствовал их и проштрафившийся Великий Аннунак. " Ой, что-то будет!.." - пронеслось в мыслях у миллиардов землян.
   Кто-то хлопнул в ладоши, и этот хлопок столкнул лавину громоподобных аплодисментов.
   На Земле начиналась новая, Аннунакская Эра...
  
  
   Смейтесь, господа и дамы! Смейтесь!.. Мыльные пузыри гордости и спеси лопаются от весёлого и смелого смеха!
   Ничего не бойтесь и смейтесь!
   Смейтесь...
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   22
  
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"