Следующие несколько дней для Туи прошли в тумане. В полном смысле этого слова. Периодически сероватая пелена застилала ей глаза, поднимая из глубин души ужас и растерянность. Алексу сообщать Перепетуя не хотела, опасаясь его предсказуемого гнева. Иногда, когда зрение нарушалось в неудобные моменты, казалось просто необходимым позвонить Фрамму и сказать, кто он есть по сути своей - эгоист и гад. Но потом боевое настроение проходило, возникали сомнения: а зачем, все равно ему стыдно не будет, только позлорадствует...
Химик позвонил сам. Причем в самый неудачный (для него) момент. Пелена как раз только рассеялась, причем возникла она именно тогда, когда посетитель затребовал книжку из собрания сочинений в серой обложке с серыми же буквами, причем номер тома был написан латинскими цифрами. Только на четвертый раз библиотекарше удалось принести искомый том, хорошо, что читатель оказался терпеливый и разборок не устроил.
Фрамм, как обычно начал с претензий:
- Позвольте вам напомнить, уважаемая Умная, что мы давно уже не проводили экспериментов. Надеюсь, ваш эскулап уже обследовал вас достаточно тщательно и может дать добро? Или пара капелек так подорвали ваше здоровье, что...
Тут Перепетуя оторвалась на славу и закатила феерический скандалище горе-ученому.
- Вольф Генрихович, идите к черту со своими экспериментами. Я не хотела говорить, но ваши капли практически лишили меня зрения. Несколько дней назад я совершенно ослепла минут на десять. А сейчас у меня перед глазами пелена, и я не знаю...
- Вы все врете, такого не может быть! - завопил химик, - Вы, наверно, еще какие-нибудь наркотики употребляете!
- Ничего я не употребляю! Я пока не говорила Алексу, боялась за вас, но если вы...
- Не говорили?! Это хорошо, и не говорите. Не надо доктора беспокоить. У меня есть антидот для...
- Антидот?! Вы хотите сказать, что знали об опасности зелья? - изумилась Перепетуя.
- Ну... Это... Я... В общем... Первые подопытные мыши почему-то умирали... Но я модифицировал состав, и содержание токсинов в нем стало минимальным. Возможно, нейтрализующий раствор содержит недостаточно антидота, и токсины накапливаются... Я вам привезу сегодня препарат, и мы забудем этот маленький инцидент, договорились?
- Хорошо. Но везите не домой, а к библиотеке. Не хочу, чтобы кто-то видел вас.
- Как скажете, - тут же согласился Фрамм.
Он приехал ровно к закрытию библиотеки. Привез пузырек и пипетку. Спрятались в соседнем дворе-колодце, и Вольф закапал Туе по несколько капель в каждый глаз. Уселись на скамейке ждать результат. Глаза немного пощипало, потом вроде как опять появилась пелена, но тут же разошлась. Летний вечер засиял яркими красками. Увидев, что выражение лица Умной становится менее напряженным, химик заискивающе попросил:
- Вы ведь не скажете никому, да? Человечество такое неблагодарное, многие великие открытия бывали загублены из-за совершеннейшей ерунды, и я не хотел бы, чтобы и мне... Ведь не скажете, да?
Перепетуя оглядела Фрамма с головы до ног, про себя думая: "Вот уж точно эгоистичная скотина, плевать ему и на меня, и на других, только о своих колбах и пробирках печется", и ответила, медленно и многозначительно выговаривая каждое слово:
- Хорошо, я обещаю пока молчать. Но вы должны доработать свое зелье, чтобы...
- Да-да-да, конечно, я все понимаю, - Вольф Генрихович согласно закивал головой, - сделаю в лучшем виде.
- Отлично... И да, надеюсь, эксперименты закончены?
- Но что мы скажем остальным. Нельзя же...
Тут Туя была согласна. Один бог знает, что выкинет Алекс, если узнает о слепоте, хоть и временной.
- Давайте вы скажете, что у вас появилась гениальная идея, как улучшить раствор, и вы немедленно прекращаете эксперименты, так как...
- Вот так, ни с того ни с сего? Они не поверят!
- Еще как поверят! Все считают вас слегка чокнутым, так что...
- Это ты чокнутая, - разозлился химик, - и...
- Будете выпендриваться, скажу всем правду.
- Ну хорошо, я скажу, что прекращаю эксперименты, чтобы улучшить раствор, - кисло согласился Вольф.
Разошлись по домам. Фрамм несчастный и злой, Туя же, напротив, счастливая и довольная завершением авантюры, в которую ввязалась, находясь явно не в своем уме. Настроение ее при приближении к дому все улучшалось и улучшалось, она предвкушала тихий вечер в компании с Алексом...
Не тут-то было. В квартире ее ждал сюрприз. На кухне, под бдительным оком Капитолины, сидел с кислым лицом Збышек - друг Кары Пузик, и ел гречневую кашу. Баба Капа наставляла:
- Збигнев Янович, ешьте-ешьте, это вам не горькая овсянка, а вкусно - самая полезная наша исконно русская крупа на всей земле.
Увидев девушку, поляк радостно подскочил и закричал:
- Полла, cześć! Tak dobrze cię widzieć. Ta okropna stara kobieta... wzięła mnie w niewolę. Muszę z tobą porozmawiać, to bardzo ważne...
Туя прервала его:
- Збышек, милый, я не слова не поняла, я же не знаю польский.
- Tak... Przepraszam. Да... Нужен поговорить z tobą. Есть то важно. То есть o pierścieniu.
- О чем? - Перепетуя замотала головой, - Не понимать.
Збышек сложил пальцы правой руки колечком и обхватил ими палец на левой руке:
- О pierścieniu. Кара straciła go tu. Пот"еряла u ciebie. W mieszkaniu. В жилье. Осенём.
- О перстеньке каком-то он лопочет, - встряла Мухина.
До Туи начало доходить, о чем речь: "Кольцо! Блин, а куда мы с Муркой его засунули? Сто раз собиралась спросить, и сто раз забывала!" Поскольку разговор явно не предназначался для чужих ушей, а баба Капа за спиной Збышека стояла в позе гончей, учуявшей добычу, девушка взяла пана за руку и утащила к себе в комнату.
- Ты говоришь о кольце? С синим таким камнем?
Теперь уже поляк, вытянув шею как гусак, пытался понять, что ему говорят, но получалось не очень. Перепетуя взяла бумагу, карандаш и нарисовала кольцо, которое выпало из кармана Кариного жакетика. Лицо Збышека просветлело, и он закивал головой:
- Tak, to jest właśnie pierścień. Gdzie to jest? Где он есть?
Туя смутилась: хотела бы она знать "где он есть"? Но какого беса Кара отказалась от кольца? Теперь подослала гураля своего без звонка, без предупреждения. Тут определенно существует некая тайна! Надо расколоть Збышека...А если капнуть зе... Нет! Никаких зелий, хватит уже, наигралась.
"Буду колоть так, собственными силами, без всякого чародейства", - решила Умная, и, улыбнувшись в тридцать два зуба, заявила:
- Перстень у меня... В банке лежать. Чтобы не украл никто. Я честно Карине отдавать, а она почему-то отказалась признавать. Говорить: нет!
Збышек явно не понял Туину речь, но закивал головой:
- Давай mi go.
- Сейчас не могу, - для большей убедительности Туя отрицательно замотала головой. Потом нарисовала на листе дом и написала: "Bank".
- Rozumiem... Понимать... Kiedy... Когда дать мне?
- Завтра, - ответила Умная, потом написала на листке рядом со зданием банка завтрашнее число.
Збышек кивнул:
- Dobrze, - и собрался уходить.
Перепетуя схватила его за руку:
- Постой... А скажи, откуда у Кары это кольцо?
- Nie rozumiem, - вдруг чего-то испугался пан.
"А он не так уж и не понимает русский", - подумала Умная и пошла на шантаж:
- Не скажешь, не отдам кольцо!
- Nie rozumiem, - снова повторил поляк, упрямо поджав губы.
Туя задумалась, потом открыла на компе переводчик, набрала в одном окошке: "Откуда у Кары кольцо? Я должна знать. Иначе не отдам". Во втором окошке тут же возникло: "Skąd wziął się pierścień? Muszę wiedzieć. W przeciwnym razie nie dam." Девушка ткнула в надпись пальцем, попутно размышляя, что в червячках польских букв не опознает имя подруги, и пес его знает, что там переводчик напереводил. Говорят, он иногда такое выдает... В приличном обществе сказать стыдно...
Збышек нахмурился, прочитал текст на экране, потом улыбнулся и ткнул себя пальцем в грудь:
- Zrobiłem... Dla Kariny.
Мозг Умной выстроил цепочку: Зробилем - роба - работать. Значит пан сделал кольцо для Пузик. Тогда следующий вопрос:
- А почему она отказалась от кольца?
Пан Збигнев опять не понимал её. Пришлось ещё раз обращаться к переводчику. Но лучше не стало. Видимо, переводчик был обучен какому-то другому польскому языку, который Збышек не знал.
"Ладно, - мрачно подумала Перепетуя, - Колумб как-то с индейцами договорился, хотя английский и индейский не похожи, неужто я с братом-поляком не сумею объясниться?"
- Кара сказал мне, что кольцо нет ее, - коверкая русский язык начала она, - я искать кольцо тут, звонить Кара, она не хочет кольцо. Почему?
Збышек вздохнул:
- Przemyt. Не можно брать pierścień przez granicę. Trzeba zapłacić. Nie chciałem.
- Пшымыт? Что это значит?
Пан замялся, потом - по примеру собеседницы - обратился к переводчику
- Контрабанда? - прочитала Туя, - Ну и что? Я не разумею.
- Давал go dla niej, a ona jest głupią kobietą, plakać и wideć mnie у полицай у турма, - Збигнев сложил пальцы решеткой и приложил их к правому глазу.
- Все с вами ясно. Один контрабандист, вторая истеричка. Завтра приходи вечером, - и девушка добавила на бумажке рядом с датой - 22-00. И для верности нарисовала часы, стрелки которых были на десяти и двенадцати.
Поляк кивнул и вышел.
Колечко на память
Умная набросилась на явившуюся из театра Вейник как ястреб на кролика.
- Давай, вспоминай скорее, куда мы кольцо дели?
- Какое кольцо? - изумилась Мария Аркадьевна.
- Каринино!
- О чем ты? Дай хоть чаю выпить, - Мурка слила утреннюю заварку в чашку и плеснула туда же кипятка, - устала как собака.
- Нет, давай сразу коньяку, он сосуды расширяет и на память лучше действует.
- Ого! - изумилась Мурка, - Какой сдвиг в мировоззрении, не боишься, что мы сопьемся?
- Боюсь, но дело важное.
- Хорошо, идем ко мне, у меня - на твоё счастье - есть бутылочка заначенная. От Назара.
Уютно устроившись на диванчике, разлили, выпили свой коронный - "за нас красивых". Пять минут подождали. Память не возвращалась. Туя не могла вспомнить, куда дели кольцо, а Мурка - о каком вообще кольце идет речь.
Снова разлили, выпили традиционный - "за нас умных". Через пять минут засомневались, что тост вообще был за них, ибо явное наличие склероза было знаком скорее отсутствия ума, чем его присутствия.
И снова выпили. Пошли разговоры за жизнь, за философию и прочая нетрезвая ерунда, кольцо было забыто.
Алекс приехал в самый разгар банкета, когда обе дамы уже - как говорится - лыко не вязали. Получив свою порцию коньяку, он отставил рюмку и поинтересовался:
- За что пьем?
- Не за что, а почему, - разъяснила Туя.
- И почему?
Девушки уставились друг на друга в немом изумлении. Потом Мурка ткнула пальцем в Перепетую:
- Это ты предложила. Ты же что-то потеряла.
-Я?! Потеряла? Ничего я не теряла, - Умная снисходительно улыбнулась.
- Я пришла, - терпеливо сказала Мария Аркадьевна, - ты на меня налетела, мол, куда я дела?
- не было такого, - уверенно мотнула головой Туя.
- Да точно было.
- Так, - вступил в беседу Алекс, - где у вас закуска?
Барышни молчали, внимательно разглядывая друг друга. Видимо, пытались вникнуть в смысл слова "закуска". Доктор вздохнул и вышел. Вернулся он с бутербродами, нарезанным яблоком и листочком, на котором были нарисованы кольцо, банк, написана уже сегодняшняя дата и 22-00. Передав бумажку Умной, он поинтересовался (с нотками ревности в голосе):
- У тебя вечером свидание?
Возлюбленная пристально изучала свои записи секунд тридцать. Ей мешала навалившаяся сверху Мура, которая пыталась выдрать листок из Туиных руки и требовала:
- Дай посмотреть!
После очередного неудачного маха подруги Умную осенило, она схватила Вейник за плечи и заверещала:
- Кольцо, Збышек, Карина, что мне делать? Где перщень? Розумеешь?
Мурка вскочила на ноги и ленинским жестом простерла руку в окно:
- Тамара!
- Точно, за портретом! - просияла Перепетуя, - Ура!
Подруги схватились за руки, стали кружиться и прыгать, вопя:
- Тамара, Тамара!
Алекс ничего не понимал, но упоминание поляка и москвички кажется успокоило его. Наверху залаяла собака. Изобразив друг другу жестами: "Тс-с-с", девушки решили срочно идти вызволять кольцо.
Мура принялась искать свечу, Перепетуя пошла к себе за ключом, Алекс убыл в туалет. Когда он вернулся, библиотекарша с костюмершей, похрапывая, спали вповалку на диване. Лешер слегка потормошил обеих, услышал напутствие и совет: "Иди в баню", "На подрамнике", и выдвинулся к Тамаре Владимировне, в комнате которой никогда не был. Повозившись с замком, офтальмолог включил на минуту верхний свет, осмотрелся, оценил обстановку и дальше действовал в темноте, освещая путь фонариком в мобильном телефоне.
"Как они умудрились засунуть его туда?" - недоумевал доктор, с трудом оторвав тяжелую раму от стены и просунув пальцы в щель. Аккуратно пальпируя деревяшку справа налево, он пытался нащупать кольцо. "Нет, только не это" - подумал следопыт, но было поздно: искомый объект звякнул, покатился и затих непонятно где. Алекс опустился на четвереньки и стал ползать по полу, поминая рогатого и шаря рукой по паркету. Время шло. "Как бы не провозится до утра, к восьми на работу", - подумал он, и замер.
Кто-то шёл по коридору, потом взялся за ручку. Лешер ящерицей скользнул под стол, накрытый скатертью, дверь скрипнула, и в комнату кто-то вошел со словами:
- Это что же, я не закрыла? Надо будет средство от памяти у Полечкиного доктора попросить.
"Капитолина Игнатьевна", - сообразил Алекс и затаил дыхание.
Баба Капа щёлкнула выключателем, прошаркала к портрету и заговорила с ним:
- Тамара Владимировна, здравствуйте, голубушка! Не спите? Извиняйте, за позднее беспокойство, но кроме вас не с кем и посоветоваться. Вся извертелась я в постели. Девицы мои по наклонной катятся: пьют как сапожники. А Аполлинария с поляком этим Збигневом Яновичем, тем, которого по весне-то побили, помните, говорила вам, москвичка эта шебутная еще у Полечки гостевала, боюсь, контрабандой занялась. Сообразила я сегодня, что не иначе мафия его тогда отлупила, что ж еще от бандитов ждать-то, нравы у них известные. Так он пришёл к Полечке и перстень какой-то требовал. А она, бедняжка, и не поняла, о чем он речь-то ведет. Боюсь, поставит он ее на этот, как его... Щёчик. А с нее и взять-то нечего, сиротка она, матерью-отцом брошенная. Что предпринять, голубушка, подскажите, а то пропадём в бездне греха, сил нет эту троицу в узде держать.
Алекс, не особо вслушиваясь в поток речи, осматривал пол, стараясь обнаружить потеряшку. И едва не застонал от досады: кольцо нахально поблескивало синим в пяти сантиметрах от Капиной левой пятки. "Ждать или не ждать, пока она уйдет, вот в чем вопрос?" - доктор впал в философские размышления, прикидывая, как можно дотянуться до цели и остаться не замеченным. Из идей была только одна кочерга, наличие которой в городской комнате вызывало большие сомнения. Алекс переместился к другому краю стола, выглянул из-под скатерти и зажмурился. В двадцати сантиметрах от него, рядом со старинной печью, украшенной бело-голубыми изразцами на витом чугунном столбике красовался полный набор истопника: совок для углей, метелка, щипцы и искомая кочерга. Первая мысль была: "Мираж? Я брежу?". Лешер открыл глаза. Чугунные инструменты не исчезли. Алекс осторожно снял шуровку с крючка... Вдруг внутри похолодело, откуда-то сзади раздался глас:
- Идите спать, не надумывайте, я всё контролирую, всё!
Доктор сжался в комок в своем укрытии и уставился на Мухину, а та, как ни в чем не бывало, ответила:
- Благодарствую, голубушка! - и шаркнула ногой в изящном книксене.
Ее левая нога описала неровный полукруг, тапка при этом слетела и вместе с Кариным кольцом точным пасом под стол шлепнулась прямо Лешеру в колени.
- А? Что это? - вышла из транса Капа, обнаружила, что она наполовину босая, и стала оглядываться в поисках своей обуви.
Алекс обреченно подумал: "Хана, сейчас бабушка заглянет под крышку и ... крышка". Капитолина приподняла край скатерти... Доктор пополз под дальний угол стола, совсем забыв про кочергу, лежавшую у него на коленях. Железяка соскользнула и с легким звоном шмякнулась к ногам Капитолины Игнатьевны. Капа тут же ее схватила и, бормоча: "Спасибо, голубушка Тамара Владимировна, спина-то мне покоя не дает, радикулит проклятущий замучил", начала шуровать под столом. Пребольно получив пару раз по ногам, офтальмолог очнулся и подсунул тапку под чугунный крючок. Получив свою обувь, Капитолина просунула в нее ногу и прошаркала из комнаты, бормоча: "Святая женщина, при жизни о людЯх пеклась, и после смерти заботится". Дверь она закрыть, к счастью, забыла.
Доктор ещё минут пять под столом осматривал кольцо, осмысливал пережитое, потом тихо вылез и отправился к Мурке. Действовал быстро: залпом выпил коньяк, положил перстень в рюмку, взял спящую невесту на руки и перенёс в ее комнату. Там бокал с ценным содержимым он поставил на середину стола, сверху прикрыл листком, на котором написал: "См.ниже", с чувством удовлетворения, лёг и тут же уснул в обнимку с Перепетуей.
Условленная встреча состоялась как было означено в двадцать два ноль-ноль следующего дня. На ней в качестве свидетелей присутствовали Мурка и Алекс. Контрабандное кольцо было передано Збышеку, он его опознал, убрал в маленькую коробочку и расцеловал девушек - Мурку в обе щеки, а Тую только в одну и очень аккуратно, смущенно поглядывая на Алекса. За дружбу народов были выпиты пару чашек чаю и съедено содержимое двух коробок конфет. Поляк, правда, предлагал что-нибудь покрепче, но русская сторона переговорщиков категорически отказалась.
Химчистка
В субботу захотелось праздника. Поэтому к двум часам дня на столе в Муркиной комнате источали ароматы, порождая у присутствующих гиперсаливацию:
борщ в большой супнице с розами (одолженной у Капитолины Игнатьевны - по уверениям старушки прямо из закромов дореволюционного владельца дома);
картошка, запеченная со специями, на квадратном блюде (которое тоже было бабы Капино);
мясо по-французски в большой сковороде (с антипригарным покрытием фирмы Т***);
свежий черный хлеб на стеклянной тарелке (жаропрочной, можно использовать в СВЧ-печи);
имбирное печенье в хрустальной вазочке (из наследства Муркиной бабушки);
медовые пряники в фарфоровой миске (из местного сетевого магазинчика);
чернослив в шоколаде (в коробке);
чай с бергамотом в чайнике со стрекозой (опять от бабы Капы);
огромный арбуз на жосткинском подносе (купленном Туей на блошином рынке на Удельной и подаренном Мурке);
персики вперемешку с нектаринами в плетеной корзинке (принесенной Муркой из театра, в ней приме С*** подарили цветы).
На диване сидели Назар Тихонович с Марией Аркадьевной, Перепетуя Всеволодовна с книжкой и господин Крапивин с новеньким планшетом. Студент время от времени пытался передвинуться поближе к столу, но Назар сурово пресекал его поползновения. Ждали Лешера. Доктор запаздывал.
Трель звонка прозвучала небесной музыкой. Слава тут же переместился к столу и начал наливать себе борщ, Мурка бросилась поправлять столовые приборы, а Перепетуя побежала открывать дверь. Вернулась она через минуту с крайне обескураженным видом. За спиной ее маячил Вольф Генрихович Фрамм, щегольски одетый - вельветовый приталенный пиджак в пару к джинсам, на шее белое шелковое кашне с бирюзовыми турецкими огурцами. В противовес Туе лицо его выражало крайнюю степень довольства собой.
- О, я гляжу, вы, господа, обедать собираетесь? Надеюсь, у вас найдется тарелка супа для бедного химика? - голос Фрамма в полном согласии с видом звучал самоуверенно и даже нагло.
- Милости просим, - сухо ответила (на правах хозяйки) Мура.
Вольф уселся за стол, налил себе борщ, щедро сдобрил его сметаной и начал есть, не обращая внимания на замешательство хозяев. Назар с интересом пару минут наблюдал за незваным гостем, прищурив глаза, потом тоже сел за стол. Мурка тут же подала ему тарелку с супом. После чего налила борщ себе и Перепетуе. Умная собралась было отказаться, но тут снова прозвенел звонок. На сей раз это оказался долгожданный Алекс.
Обед прошел практически в полной тишине. Иногда только Фрамм весьма ехидно комментировал качество блюд. Мурка пыталась было ответить ему, но замолкала под суровым взглядом Янина.
Когда трапеза была закончена, и девушки убрали посуду, Назар подошел к химику и с ехидной усмешкой поинтересовался:
- Ну-с, господин Фрамм, и чем же вызван ваш столь неожиданный визит? Я так понимаю, вы не просто так сюда явились.
Вольф довольно улыбнулся, запустил руку в карман пиджака и извлек на свет божий маленькую флешку:
- Вот, извольте посмотреть... Вы в прошлый раз так расписывали опасность ужасной шайки... Запугали меня до полусмерти... Право же... Я не понимаю, зачем это нужно было. Единственное объяснение, которое мне приходит на ум - вы ведете какую-то нечестную игру...
- Стоп, Вольф Генрихович, - прервал речь химика Назар, - мы вас не запугивали. Шайка действительно крайне опасная. И...
- Я вас умоляю, не надо держать меня за полного идиота, - разозлился Фрамм, - видел я вашу шайку. Сборище идиотов во главе со старой бабищей... Кому они могут быть опасны?
- Вы видели членов банды и ее главаря? - у Назара отвисла челюсть.
- Да, видел. И все записал. Можете сами посмотреть.
- Я не понимаю, - растерялся Янин, - каким образом вы у них оказались? Мы слушали ваши телефонные переговоры, они вам не звонили.
- Я им оставил свою электронную почту, они мне написали и назначили встречу у Мариинского театра, - пожал плечами химик.
- И вы поехали, не предупредив меня? - разведчик готов был впасть в гнев.
- Да. И как видите, ничего со мной не случилось. У Мариинки меня посадили в машину, завязали глаза, потом возили минут тридцать. Совсем идиоты, город совершенно не знают!
- Это почему вы так решили? - поинтересовался Янин.
- Да потому что квартира "шефа" в десяти минутах от места встречи, зачем было полчаса кататься? Дебилы... Будете запись смотреть? Или вам не интересно?
Славик разместил планшет так, чтобы всем было видно. Судя по всему, камеру Фрамм закрепил на уровне груди, причем для конспирации прикрыл ее кашне, поэтому в кадре периодически мелькали турецкие огурцы.
Запись начиналась с момента выхода из лифта. Вольфа сопровождали два типа. Гуськом (пленник посередине) спустились на один пролёт по лестнице. На экране поочередно возникали: чугунные завитушки перил, затылок высокого, плечистого субъекта в коричневом костюме и (когда химик оборачивался) круглый живот второго. Дошли до металлической двери. Высокий полез в карман за ключами, но они категорически не хотели выниматься. Химик незаметно поднялся на пару ступенек, и его камера запечатлела потную физиономию второго...
- Полкин хахаль, - завопил Слава и добавил, посмотрев на Алекса, - бывший. Все узнали Кардымона. Кажется, он раздобрел ещё больше. Его лицо плавно переходило в красную шею, нависающую тестообразными складками над коричневым (как и у первого бандита) костюмом. Первый бандит дернул ключи сильнее, в недрах кармана что-то хрястнуло, и связка со звоном шмякнулась на пол. Мужчина, нецензурно выругался, нагнулся чтобы её поднять, и на экране планшета появилось перевёрнутое, злобное лицо Альтса Геймера. Сзади доносились ехидные замечания Юрия Евгеньевича.
Химик проследовал за высоким и оказался в большой комнате, обставленной в том же стиле, что и прихожая - много золота, мрамора, хрусталя и дорогих тканей.
"Знакомая обстановочка. Вазочки китайской в углу не хватает. Ай-ай-ай, разбил, наверное", - усмехнулась про себя Умная.
У дивана находилась жирная туша, наряженная в свински розовый с зелеными и голубыми цветами шелковый халат. Накинутый на голову капюшоном скрывал лицо субъекта. Существо в халатике - властно и резко - прошипело низким голосом:
- Мне уже смертельно... слышите - смертельно надоело ходить разукрашенной как клоун. Даю вам полчаса...
- Мадам, - прервал суровую речь химик (а Туя отметила: "Это женщина"), - вы можете командовать своим мужем, но не мной. И слушайте внимательно... надеюсь, у вас есть хотя бы десять классов образования?
- Што-о-о? Причем здесь мое образование?! - взревела туша голосом, который уже точно определялся как женский (Мурка шепотом прокомментировала: "Практически колоратурное сопрано, во диапазон у тетки, наша прима от зависти сдохла бы").
- У вас есть среднее образование? - терпеливо повторил Вольф.
- Есть и среднее, и высшее, но...
- Отлично! Тогда вы знаете, что некоторые химические процессы требуют времени. Так вот, мы сегодня имеем дело...
- Какого черта? - совсем взбеленилась дама, - Вы меня химии учить собираетесь сейчас? Быстро очищайте краску и валите. Или...
- Мадам, - терпеливо (и уже с нотой издевки) повторил Фрамм, - слушайте внимательно. Иначе останетесь на всю жизнь как клоун. Понятно? Так вот... Некоторые химические процессы требуют времени. Я сейчас нанесу растворитель на вашу кожу и волосы. И оставлю ровно на пятнадцать минут. Потом вы пойдете в душ, и все смоете. Без - упаси вас бог - мыла. После чего я снова нанесу растворитель. И мы будем повторять это до тех пор, пока краска на вас не станет менее интенсивного цвета. На волосах это будет бледно-оранжевый, а на коже сиреневый. После чего я нанесу нейтрализатор. И оставлю его на тридцать минут. И эти тридцать минут вы будете сидеть неподвижно, как статуя. После чего два дня не будете мыться, не то снова покраситесь. Вам понятно? Не слышу.
- Да, понятно, - ответила "розовый халатик", уже явно совладав с эмоциями. Но от холодной стали, прозвучавшей в ее голосе, Туе стало страшно.
"Неужели Вольф не видит, что это очень опасная женщина?" - изумленно подумала она и уставилась на химика. Он почувствовал взгляд и надменно хмыкнул.
Тем временем "кино" в планшете продолжалось (хотя и с перерывами на просмотр турецких огурцов). Химик наклонился над столом и стал бренчать пузырьками и склянками. В уголке камеры было видно, как два коричневых костюма ходят по комнате туда-сюда, а "халатик" сидит на диване. Кроме шелкового одеяния в один момент в кадр попал кусок прически - ярко-оранжевого, как апельсин, цвета.
Процедура обесцвечивания заняла два с лишним часа, все это время Вольф суетился вокруг "пострадавших", намазывая их волосы и кожу растворителем и комментируя свои действия самым язвительным образом (причем большая часть его реплик предназначалась "розовому халатику"):
- Мадам, вы не на базаре, не давите бюстом...
- Не вертите головой, шейку поломаете...
- Будьте добры ручку, мой друг, я ее позолочу. То есть намажу...
Вдруг тётка взвизгнула как поросёнок:
- Ай, волосы, - и злобно прорычала, - Осторррожно, мне больно.
- Мадам, я и так нежен как тайский массажист, - ехидно пропел Фрамм, - но отдохните пока, я займусь вашими мужчинами, - и он обратился к Геймеру, - наклонитесь слегка, дайте мне вашу грудь. Не стесняйтесь, я нормальной ориентации...
- Уже помылись, мадам? Отлично, продолжим. Будьте добры, приподнимите ножку... Ну еще немного, постарайтесь уж. Я понимаю, что вы не девочка, но и я не мальчик по полу тут ползать...
- А теперь халатик сдвиньте, будьте добры... Что вы ломаетесь как невеста в первую брачную ночь, хотите фиолетовой остаться в интересных местах?
К удивлению зрителей, члены шайки на откровенное хамство Фрамма не отвечали, иногда только слышался скрип чьих-то зубов, хруст разрываемых бумажек (мелкие белые отрывки которых иногда попадали в кадр), тихое сдавленное похихикивание Юрика, напоминавшее бульканье, и его странные реплики:
- Маман, я ведь предупреждал, что ваша страсть к антиквариату до добра не доведет...
- Говорил я вам: не надо всякую гадость на себя лить, а вы трындели: "Ах, Emporio Armani девяносто восьмой год, ах, какой баллончик..."
- Мамусик, хи-хи, а тут-то зачем опрыскиваться было, ну вы и проказница...
Шеф что-то шипела в ответ, но разобрать можно было только обсценную лексику.
- Я не поняла, а почему Юрик называет ее ма... - вступила было Туя, но ее обшипели не хуже шефа, и она замолчала.
Сеанс продолжился. Дама в халатике пострадала сильнее всех, создавалось такое впечатление, что она нарочно опрыскала себя химиковой краской. У мужчин были испачканы руки, а у Альтса еще почему-то и грудь. Компаньоны напряженно следили, ожидая, когда же наконец увидят лицо загадочного "шефа". Но Вольф, откровенно говоря, не был мастером секретной съемки. В кадр попадали руки, плечи, затылок, филейная часть "шефа". Но по этим кускам опознать главаря банды, даже если присутствующие были с ним знакомы, не было никакой возможности.
И вот финальный аккорд - нанесение нейтрализатора. Вольф сложил свои склянки и собрался уходить. Но на прощание напомнил:
- Итак, господа... и дама. Вы должны сидеть неподвижно ровно полчаса. Вам понятно?
- Да, понятно, - кисло ответил Кардымон.
- Вы уже уходите? - ледяным голосом поинтересовалась дама, - Может, чаю попьете? С пирожными? У меня есть в холодильнике из "Севера". Не стесняйтесь, прошу вас.
Несколько секунд химик колебался, а потом решительно отказался:
- Нет-нет, благодарю.
- Если не хотите пирожных, может, котлеты по-киевски? Или бифштекс? - завлекала "шефиня" и продекламировала (напыщенно и абсолютно не к месту):
Слава вам, идущие обедать миллионы!
И уже успевшие наесться тысячи!
Выдумавшие каши, бифштексы, бульоны
и тысячи блюдищ всяческой пищи.
Но Вольф не поддался, кинул на прощанье:
- Если будут проблемы, пишите-звоните, - и быстро вышел.
На экране замелькали турецкие огурцы, перила лестницы, двери квартир. Химик явно бежал. Потом гулкий стук закрывшейся двери в парадную и бормотание Фрамма: "Жирная тупица... Еще и стихи сочиняет... И это шеф банды? Совсем Янин..."
На этом запись заканчивалась. Минуту все молчали. Потом Назар, не уточняя, в чем он "совсем", поинтересовался:
- Когда все это произошло?
- Только что. Я прямо от них.
- А... Простите... Эта неподвижность при нейтрализации действительно важна?
- Нет, конечно, - пожал плечами Вольф, - вы меня так запугали, что я решил таким образом обезопасить себя. Но, кажется, зря. И от чая я напрасно отказался... И пирож...
- Ну да... Я думаю, Вольф Генрихович, это было бы последнее чаепитие в вашей жизни, - жестко прервал его Янин, - вы видели "шефа", узнали адрес квартиры, надеюсь, сможете его воспроизвести? - Назар протянул химику блокнот и ручку, - Пишите. Этого достаточно, чтобы не оставить вас в живых ни при каких условиях. И, я думаю, после "нейтрализации" они первым делом помчатся к вам домой.
- Шутите? - не поверил химик.
- Ничуть. Все очень серьезно. Я думаю, пора вызывать спецназ. Пока они еще не очухались...
"Человек из органов" вышел в коридор и сделал звонок по телефону. Когда он вернулся Вольф с бравадой сказал:
- Я у них прихватил одну штуку. Еще когда пришел... В прихожей валялась. На всякий случай. Думаю, вдруг убивать будут, так я просто не дамся.
- Что за штука? - удивился Назар.
- А вот, - и химик полез в карман штанов и выложил на стол нечто бронзовое.
- Вашего прадеда? - удивился химик, - А как она у них оказалась?
- Сперли, - пожала плечами девушка, - Примерно так же, как и вы. Кардымон приходил в гости и спер.
- Да.... Странные у вас гости, - брезгливо поморщился Фрамм.
- Я его к себе не приглашала, мне его навязали.
- Так, господа, - прервал их Назар, - у нас мало времени. Я на квартиру к "шефу". А вы, Вольф Генрихович, подождите меня здесь, береженого бог бережет.
Фрамм взглянул на часы:
- У меня еще масса дел дома. Рассиживаться у Умной я не намерен.
Янин обратился к Алексу и Славе:
- Проводите нашего дорогого героя домой и побудьте с ним моего приезда. Не возражаете?
- Ещё чего, я сам, - начал было артачиться Фрамм, но Янин посмотрел на него сурово, и химик замолк.
Назар пожал всем мужчинам руки, поцеловал Муру, кивнул Туе, шепнул Алексу: "Идите пешком, чем дольше, тем лучше", - собрался на выход, но неожиданно вернулся с вопросом:
- Мне кажется, или в дужке очков Вольфа Генриховича торчит рыжий волос?
Все уставились на химика, который тут же сдернул очки и забормотал:
- Я вообще линзы ношу, но сейчас насморк подцепил, не иначе это ваш Анский меня заразил... Во время простуды линзы нельзя, - Вольф вертел очки в руках, пытаясь найти компрометирующую его волосину.
Янин сжал Фраммовы запястья как наручниками и скомандовал:
- Тут и правда волос вместе с луковицей. Отлично. Маша, быстро пинцет и баночку. Нужно сохранить "подарочек" от шефа.
Мария Аркадьевна принесла требуемое, вынула волос, упаковала. Назар убрал трофей в карман. И быстро вышел из комнаты.
Гоп-стоп, мы подошли из-за угла...
Когда разведчик ушел, Вольф начал собираться. Алекс и Вячеслав, чтобы потянуть время, допили чай, девушки скопировали "кино" на планшет.
- Вольф Генрихович, а квартира, где вы снимали, случайно не на Пряжке? - поинтересовался Лешер.
- Угадали.
- Между прочим, - сказала Туя, - это та квартира, где я... ну... отравила Альтса.