Аннотация: Даймон фон Инфернберг и Лионель ле Гранд оказываются у одного знаменитого ресторана. Лучше бы они прошли мимо.
Лионель ле Гранд развлекается или "Было дело в Г..."
- Вы только посмотрите, куда нас занесло, - повторил Лионель, указывая на красивейший двухэтажный дом, который помещался в глубине голого сада, отделённого от улицы резною чугунной решёткой. Небольшая площадка перед домом под парусиновым тентом была аккуратно заасфальтирована и представляла собой уютную веранду, заставленную светлыми столиками и лёгкими стульями. Столики эти были отнюдь не свободны, почти за всеми ними сидели люди - если так можно называть мирных обитателей Хёлльмунда, и люди эти предавались очень приятному занятию - наслаждались обильной трапезой, с видимым удовольствием вкушая изысканные яства и запивая их превосходнейшими напитками, как прохладительными, так и теми, что характеризуют словом "покрепче". При этом они не забывали вести и всячески поддерживать оживлённую и увлекательную беседу, бойко обмениваясь друг с другом последними новостями и сплетнями, будоражащими развитое воображение жителей Тёмного королевства. Впрочем, что именно обсуждали сидящие за столиками люди, принцы слышать не могли. До Лионеля и Даймона доносился лишь общий, невнятный гул, из которого иногда вырывались отдельные слова, произнесённые в излишнем волнении или особом возбуждении.
- Так, - тяжело промолвил Даймон фон Инфернберг. Похоже, появление возле двухэтажного дома совсем не входило в его планы, а даже наоборот, и теперь четвёртый принц Тьмы, судя по всему, совершенно не разделял веселья своего спутника.
- Послушайте, давайте продолжим наш путь, благо, что нас ожидает интереснейшая тема, и спокойно пройдём мимо этого особняка, не обратив на него и толики нашего внимания. Право слово, Лионель, подумайте - "феномен Редворта"...
- Именно, именно "феномен Редворта" - как-то нехорошо рассмеялся ле Гранд, - какое чудеснейшее совпадение. Вам не кажется, Инфернберг, что это знак свыше?
- Нет, не кажется, - возразил Даймон, - у Джесса нет власти над Хёлльмундом, а Покровитель не дружен с небесами. Бросьте эту мистику и оставьте посетителей ресторана...
- Не просто ресторана, не просто, - прервал фон Инфернберга первый принц Тьмы, - лучшего ресторана Хёлльмунда. И лучшего не потому, что размещается он в двух больших залах со сводчатыми потолками, расписанными лиловыми лошадьми с ниневийскими гривами. И не потому, что на каждом столике помещается лампа, покрытая шалью, кого этим сейчас удивишь. И даже не потому, что качеством провизии бьёт он любой другой ресторан как хочет, и провизию эту отпускают по самой сходной и отнюдь не обременительной цене. Последнее, к слову сказать, скорее умаляет репутацию ресторана в глазах некоторых граждан нашего королевства. Нет, лучшим этот ресторан считается совсем по другой причине.
- Я знаю эту причину, - бесстрастно произнёс фон Инфернберг, - а потому и предлагаю мирно продолжить нашу прогулку.
- Сожалею, но вынужден с вами не согласиться, - вежливо ответил Лионель, - я не могу оставить без внимания столь знаменитое заведение. К тому же, наш променад самым положительным образом повлиял на мой аппетит. Мне, почему то, захотелось слегка перекусить.
- Вы уже почтили его своим присутствием, ещё и трёх недель не прошло, - сделал последнюю попытку остановить ле Гранда ландграф Инфернберга.
- Ну и что с того? - пожал плечами первый принц Тьмы. И не вдаваясь в дальнейшую дискуссию, Лионель ле Гранд решительно зашагал к решётчатым воротам.
- Как знаете, - негромко сказал Даймон фон Инфернберг, последовав после некоторого раздумья за спутником, но, почему-то, не пытаясь его догнать, а так и оставаясь на несколько шагов позади.
Прямо у входа на веранду на добротном, явно ручной работы стуле сидела красивая светловолосая девушка с весёлым румянцем на нежных щеках. Перед нею на массивном, вырезанном из дуба столе лежала роскошная, в сафьяновом переплёте книга, в которую девушка записывала всех входивших в ресторан. При виде неотвратимо приближавшегося первого принца Тьмы девушка испуганно вздрогнула. Странные перемены произошли на её лице. Бесследно пропал весёлый румянец, исчезла с губ приветливая, задорная улыбка, в изумрудных глазах заплясал нешуточный страх, и промелькнула тоскливая обречённость. Последующая фраза, очевидно, стоила девушке немалых усилий.
- Ваши удостоверения, - пролепетала она, причём если слово "ваши" прозвучало более или менее отчётливо, то слово "удостоверения" разобрать было решительно невозможно, как будто девушка специально пыталась вымолвить его так, чтобы смысл этого слова не дошёл до того, к кому оно было обращено. Увы, следует признать, её старания оказались совершенно напрасными. Первый принц Тьмы потому и был первым, что слышал и понимал абсолютно всё.
При этих, в общем-то, вежливо произнесённых словах, по телу девушки пробежала крупная дрожь. И без того бледное лицо приобрело какой-то мертвенно-зелёный оттенок.
- Вы в ресторан? - еле слышно прошептала она, и по её тону было совершенно очевидно, что девушка очень, очень хочет, чтобы на этот вопрос был дан отрицательный ответ. Похоже, внутри неё ещё теплилась надежда, что первый принц Тьмы подошёл к ней лишь затем, чтобы узнать кратчайшую дорогу к городской библиотеке или, на худой конец, перекинуться парой слов о погоде и прочих забавных пустяках. Надежда всегда умирает последней.
- Безусловно, - с достоинством ответил ле Гранд. А иногда её просто убивают.
- Тогда покажите ваши удостоверения, - обречённо вздыхая, и умоляюще глядя на принца, ещё раз повторила несчастная красавица.
- Какие удостоверения? - в свою очередь повторился Лионель.
- Что вы - писатели, - испуганно зажмурилась девушка и стремительно, не дожидаясь ответной реакции, нырнула под стол.
- Всякий раз одно и то же, - укоризненно покачал головой ле Гранд, - что же... так тому и быть.
Как уже говорилось, стол, под которым поспешила укрыться бедная девушка, казался очень солидным, необычайно крепким и мощным, а потому заинтересованный наблюдатель, окажись он в эту секунду у решётчатых ворот, успел бы заметить почти неуловимое, небрежное движение левой брови Лионеля ле Гранда, после которого дубовый стол с необычайно сильным треском и грохотом разлетелся в мелкие щепки, словно от прямого попадания снаряда, выпущенного из дальнобойной крупнокалиберной гаубицы. Лишившаяся таким образом в мгновение ока своего укрытия светловолосая красавица тут же уткнулась лицом в асфальт и, закрыв голову руками, в страхе заверещала:
- Ой-ой-ой, пожалуйста!!!
Что именно хотела она сказать этой фразой для нас с тобой, читатель, по-видимому, навсегда останется неразрешимой загадкой. Согласись, слова, произнесённые ею, можно трактовать по-разному, при этом их смысл и значение будут различаться весьма и весьма существенно. Впрочем, наши рассуждения - не более чем пустые гипотезы, не имеющие к дальнейшему развитию событий ни малейшего отношения. Ибо Лионель ле Гранд, не обращая более на трясущуюся от страха девушку никакого внимания, расслабленной и небрежной походкой направился прямо к светлым лёгким столикам, за которыми наслаждались радостями жизни те, кому, похоже, не посчастливилось в этот день посетить прославленный и легендарный ресторан.
- Здорово, други! - донёсся до сидевших за столиками радостный голос первого принца Тьмы.
Как только эти слова достигли ушей многочисленных завсегдатаев ресторана, все разговоры за столиками мгновенно прекратились, словно по волшебству. На веранде воцарилась зловещая тишина. Это мрачное безмолвие не предвещало ничего хорошего, ибо по выражению лиц посетителей ресторана было очевидно, что никто из них не собирается отвечать на дружеское приветствие Лионеля. И подобная бестактность, по-видимому, имела единственное разумное объяснение - никто из сидевших за столами дружеским приветствием обращение ле Гранда не счёл. Следует также добавить, что ещё большую жуткость наступившему на веранде молчанию придавало то, что сопровождалось оно совершенным бездействием всех находившихся на ней. Создавалось какое-то неприятное и вместе с тем поразительное ощущение того, что на этом, в сущности, крошечном пятачке пространства остановилось само время. И именно поэтому почтенной наружности господин, нанизавший на вилку солёный грибочек, был не в силах отправить его в рот, а несколько развязного вида молодых граждан, уже поднёсших к губам бокалы с искрившимся в них шампанским, так и не решались осушить их.
Но, разумеется, подобное безобразие, а только так и можно охарактеризовать любые шутки и фокусы с четвёртым измерением, не имело права продолжаться слишком долго. Затянувшаяся пауза становилась невыносимой и грозила обернуться нелепым и отвратительным фарсом. Необходимо, просто необходимо было предпринять самые решительные меры, чтобы выйти из создавшегося положения, и кому, кому как не самому могущественному и великому из участников этой сцены следовало сделать первый шаг в правильном направлении. Лионель ле Гранд никогда не прятался за чужие спины и всегда с достоинством принимал вызовы судьбы. Ведь именно поэтому он и считался первым принцем Тьмы. Да вы и сами это знаете.
Убедившись, что никому из посетителей ресторана даже в голову не приходит светлая мысль вежливо ответить на его искреннее приветствие, Лионель ле Гранд повёл себя так, как повёла бы себя в подобной ситуации действительно великая и незаурядная личность. Не выказав ни малейшего возмущения столь открытой неприязни со стороны сидевших за столиками и, одновременно, нисколько не смутившись оказанному ему приёму, первый принц Тьмы улыбнулся грустной, понимающей улыбкой и, широко разведя руки, сделал ещё один шаг навстречу своим не слишком многословным собеседникам. И как вы уже догадались, это был именно тот самый шаг... в абсолютно правильном направлении.
И рассеялись чары, и разрушилось колдовство. Со звоном упала прямо на тарелку вилка с нанизанным на ней грибочком, полилось на белоснежную скатерть искрящееся шампанское, всё за столиками пришло в движение, и движение весьма и весьма оживлённое. И вот уже залихватского вида и самой отчаянной наружности гражданин (даже и не знаю, что именно мешает мне назвать его господином), залпом опрокинув стопочку "беленькой", восклицает во всю силу могучих и развитых лёгких:
- Твою мать!
Прорвало плотину. Как по команде, почти одновременно начали вскакивать со своих мест люди, бросаясь, кто куда, но главным образом к дверям, ведущим внутрь дома. Кто-то, наиболее нервный и впечатлительный, бежал к ней со всех ног, кто-то, опытней и осторожней, добирался до неё ползком, прикрывая голову и стараясь не попадать на открытое пространство. Некоторые, по-видимому, самые бесстрашные, укрылись за опрокинутыми столиками, почему-то не принимая в расчёт участь дубового стола у входа на веранду.
А между тем на площадку обрушилась буря. Хотя нет, пожалуй, ближе к истине будет назвать это канонадой. Несколько дивизионов крупнокалиберной артиллерии повели меткий и всесокрушающий огонь по заранее пристрелянной местности, так что ни один выпущенный ими снаряд не пролетал мимо указанной цели. Споро работали заряжающие, знали прекрасно своё дело наводчики и корректировщики огня, чётко отдавали команду "пли" командиры орудий и батарей. Распускались в небе над верандой изумительной красоты цветы разрывов, и с диким, протяжным воем летела вниз смертоносная шрапнель, круша мебель и дырявя скатерти и салфетки. Сносили всё на своём пути частые залпы картечи, вдребезги разбивая дорогую фарфоровую и хрустальную посуду. Опрокидывали, разносили в щепки стулья и столы фугасы и осколочные, рождали всепожирающее пламя врезающиеся в асфальт зажигательные снаряды. Горе, горе тем, кто понадеялся на скорость и опрометчиво пробовал бежать в этом бушующем море огненных разрывов и хаосе ужасных разрушений. Безжалостно сбивало их с ног, волокло по земле, подбрасывало в воздух и швыряло об стены двухэтажного красивейшего дома. Некоторым, особо удачливым из них, посчастливилось врезаться в окна, и счастливчики эти под жалобный звон разбитого стекла влетали внутрь ресторана в залы, украшенные лиловыми лошадьми, и там рождая панику и ощущение некоторого дискомфорта. Тем же, кто добирался до спасительных дверей ползком, повезло больше. Пусть их и обдало осколками разбитой посуды, заляпало ошмётками блюд и закусок, а также накрыло настоящим ливнем из щепок, серебряных вилок, ножей и ложек, избежали они самого худшего. Но, увы, и им путь к отступлению оказался отрезан. Лежали они без движения на асфальте, прикрыв головы и обречённо ожидая, когда очередной снаряд разорвётся прямо возле них. Что может быть хуже ощущения собственного бессилия и беспомощности?
Ну а как же те, кто храбро и отважно укрылся за опрокинутыми столами и, надо же, похоже, приготовился дать отпор не на шутку разошедшемуся Первому принцу Тьмы?
Да-да, нашлись среди посетителей ресторана смельчаки, которые поняли, что спасение их заключается лишь в мече, и чья гордая, непокорная натура настоятельно требовала ответить, со всей возможной силой, всеми доступными средствами ответить на жуткий разор, творимый Лионелем ле Грандом. А может, чувствовали они свою персональную ответственность за судьбы менее мужественных и более слабых товарищей и коллег, и поэтому решили вызвать жестокий и всесокрушающий огонь на себя? Кто знает, читатель, кто способен разобраться до конца в тёмных лабиринтах писательской души?
И вот уже, повинуясь таинственному зову не то совести, не то гражданского долга, не то обыкновенного человеческого достоинства, какая собственно разница. Главное - вот уже держит в руке извлечённый из заплечной кобуры грозный вороненый маузер высоченный бритый мужчина суровой и смелой наружности, умело укрывшийся от снарядов первого принца Тьмы за опрокинутым столом, на котором ещё совсем недавно мирно возлежало деликатесное кушанье из нежного мяса рябчиков и десерт из кругами нарезанных долек большого сочного ананаса. Держит, крепко сжимая рифленую рукоять прославленного оружия, с кривой, не сулящей ничего доброго усмешкой, обращаясь к нему - единственному залогу безопасности хозяина и его друзей:
- Ну что, твоё слово, приятель...
И палец жмёт на спусковой крючок ещё и ещё, и гулким разрывам снарядов не удаётся заглушить сухой треск частой и бешеной стрельбы. И высекают искры пули, выпущенные из маузера, в десятке другом сантиметрах от Лионеля ле Гранда, врезаясь во что-то невидимое, но, похоже, совершенно непреодолимое и абсолютно непроницаемое. Вреда они первому принцу Тьмы, естественно, никакого не причиняют, но обращают на себя его внимание, отвлекая взор Лионеля от несчастных, ничком лежащих на асфальте веранды. И на злосчастный столик, за которым столь грамотно укрылся отчаянный храбрец, один за другим обрушиваются страшной мощи заряды чистой разрушительной энергии. Но странное дело - хотя столик этот на первый взгляд выглядит довольно хлипким по сравнению с солидным дубовым столом, за которым пыталась укрыться бедная девушка-привратница, но. Да, отлетают от столика мелкие осколки, разлетаясь во все стороны, задевая и раня всех, кто встретился у них на пути, покрывается его поверхность паутиной мелких трещин, берущих начало, чуть ли не из его геометрического центра. Но разрушить, разнести столик в пыль и щепки у ле Гранда не получается. Очередное прямое попадание мужественно выдерживает он, позволяя высокому бритому мужчине до конца разрядить обойму маузера в первого принца Тьмы, чтобы затем, ловко перезарядив оружие, снова продолжить, пусть и неравную, но, всё же, честную огневую дуэль. Воистину, Хёлльмунд, ты полон истинных чудес!
Но не только владелец вороненого маузера осмелился вступить в открытое противоборство с грозным принцем Тьмы. Есть, есть у отчаянного смельчака столь же бесстрашные, как и он, союзники, чья храбрость ни в чём не уступит мужеству бритого высокого господина. На противоположном конце веранды, за наспех сооружённой из нескольких столиков и стульев баррикадой, укрылся элегантной, но чрезвычайно дерзкой наружности джентльмен, сжимающий в левой руке револьвер системы "Наган", а в правой - пистолет "ТТ". Ведя огонь по первому принцу Тьмы из обоих стволов одновременно, который, впрочем, никакого ущерба, как и пули "Маузера", Лионелю ле Гранду не причинял, сей элегантный джентльмен сопровождал стрельбу с двух рук одним и тем же восклицанием, кое он произносил вслух с завидным постоянством:
- Господа, да это же Разгром! Настоящий форменный Разгром!!
И в его сторону было выпущено несколько разрушительных зарядов, потрясших до основания импровизированную баррикаду, но так и не сумевших по совершенно загадочной причине, разметать её в клочья. При очередном попадании, дерзкий джентльмен поспешно нырял вниз, полностью укрываясь за столь хрупкой и ненадёжной на первый взгляд преградой, чтобы затем, резко вынырнув из-за неё, продолжить яростный обстрел распоясавшегося венценосного дебошира. Стрельба эта если и затихала, то ровно настолько, сколько требовалось джентльмену на перезарядку револьвера (обойма "ТТ" менялась почти мгновенно).
Точно посередине между высоким бритым господином и элегантным, дерзким джентльменом, за примерно дюжиной перевёрнутых стульев и опрокинутым столом, на котором каких-то десять минут насад мирно и чинно покоился жареный гусь, засели двое нахального вида молодых людей, в одинаковых дивного отлива костюмах в яблоках. Ни у одного из них, к сожалению, а может и, наоборот, к счастью, не было огнестрельного оружия, а потому юные храбрецы, посчитав недопустимым оставить товарищей один на один с грозным и безжалостным врагом, швыряли в ле Гранда всё, что подворачивалось им под руки. С жалобным звоном отлетело от невидимой стены огромное сверкающее блюдо, обрушенное молодыми людьми на первого принца Тьмы. Увы, не смогли также пробить защиту Лионеля и несколько, одной за другой метко пущенных в голову ле Гранда медалей за спасение утопающих. Тогда, по-видимому, убедившись, что все их действия бесплодны и не приносят никакого результата, молодые люди решили пойти на самые отчаянные меры. Один из них извлёк из внутреннего кармана пиджака опасную бритву, раскрыл её, давая возможность внимательному наблюдателю заметить, что её отточенное лезвие покрыто какими-то странными пятнами бурого цвета, более всего напоминающими засохшую, впрочем, не станем отбирать у экспертов-криминалистов их хлеб. Выждав подходящий момент, молодой человек глубоко вздохнул и, широко размахнувшись, запустил бритву в Лионеля ле Гранда, чьё внимание в этот момент было полностью обращено на дерзкого и элегантного джентльмена, как раз вынырнувшего из-за баррикады и вновь открывшего пальбу. И чудо свершилось. Бритве удалось то, что оказалось не по плечу и зубам ни пулям "Маузера", "Нагана" и "ТТ", ни сверкающему блюду и медалям за спасение утопающих. Её потускневшее от бурых пятен лезвие с невероятной лёгкостью рассекло доселе непреодолимую преграду и непременно глубоко полоснуло бы по горлу Первого принца Тьмы, если бы Лионель, в самый последний момент узревший летящую опасность, не проявил завидную реакцию и не увернулся изящным и стремительным движением в сторону. Естественно, после такого фортеля разъярённый Первый принц Тьмы всё внимание обратил на дерзкую парочку, обрушив на их, не самое надёжное укрытие, всю огневую мощь. И заверяю тебя, читатель, что в итоге молодым людям пришлось бы очень и очень плохо, если бы в этот критический для всех посетителей ресторана миг...
И было в этот страшный миг явление на веранде. Появился на ней черноглазый красавец с кинжальной бородой, опоясанный широким кожаным поясом, из-за которого торчали рукояти пистолетов, и с алым шёлковым платком на вороного крыла волосах. И стоял он отважно в полный рост, не обращая внимания на рвущиеся снаряды, как не обращал когда-то внимания на проносящиеся мимо ядра, когда его бриг под чёрным гробовым флагом с адамовой головой сходился в смертельном единоборстве с очередным испанским галеоном или французским фрегатом. Знал, знал бесстрашный капитан, что от судьбы не уйдёшь и её не обманешь, и что всегда, слышите, всегда следует надеяться, что твой черед ещё не настал.
Окинув острым, внимательным взором площадку и оценив весь масштаб творящегося на ней безобразия, командир брига медленно извлёк из кармана шитого золотом камзола серебряную боцманскую дудку, столь же неторопливо поднёс её к губам, и пронзительная тревожная трель разорвала воздух над злосчастной верандой. И сразу же возле отважного капитана закрутились в зловещем и яростном танце два чёрных вихря, будто предвещая что-то тревожное и явно недоброе. На губах черноглазого красавца заиграла довольная улыбка.
- Кавалерия прибыла, - холодно произнёс Даймон фон Инфернберг, и было ясно, что четвёртому принцу Тьмы прекрасно известно, кто сейчас появится на разорённой веранде. Похоже, ландграф Инфернберга не ожидал ничего хорошего. Разминаясь на ходу, хрустя костяшками пальцев, Даймон фон Инфернберг не спеша подошёл к Лионелю и, расправив плечи, встал рядом с ним. По-видимому, приближалась гроза.