Степь имени Ленина. Началом ее был бег -
       Не менее упоительный, чем, скажем, первый снег
       Для Наташи Ростовой, - лошади, на коей пёр печенег,
       И товарки ее с хазаром на потной спине.
       Это ведь счастье - перебирать вдвойне
       Задними и передними, ну прямо как во сне
       Штампуя подковой версты. Так топал для Индры Вишну.
       Затаивший на сердце думу хищну,
       Печенег, цедя "Раздавлю, как вишню!",
       Продолжал делать степь, ища по кустам хазар.
       Те тоже над ней работали, за гектаром гектар,
       Взаимно стуча копытами, дабы начать базар.
       Но в силу закона, гласящего, что "дней бык пег",
       Все это нагромождение телег,
       Из-за них высунувшийся Олег,
       Святослав и другие, ратных вкусивши нег,
       Отправились на ночлег.
       А степь осталась. Чтобы ветром обжечь щеку.
       Чтобы на время дать спрятаться мужику.
       Без нее замерзать негде было бы ямщику.
       И где ж без нее тушканчику взяться за скок-поскок,
       А суслику вглубь лопатить не то глину, не то песок -
       Вот, мол, и адресок?
       Если б не степь, я не встретил бы журавля,
       В серой пачке под медленное тра-ля-ля,
       С шеей, словно мачта у корабля,
       Но заканчивающаяся бушпритом.
       Наконец, где еще облакам, плывущим к бриттам,
       Так отточить умение тенью скользить по бритым
       Скулам морского лика? Ощупывая муляж
       Атлантического из глины, тень падает на Ламанш
       И накрывает викинга. Но хоть встань, хоть ляжь,
       Эйрик - копия наш Мулдаш.