Кошелева Виктория Сергеевна : другие произведения.

Любовь и карьера Елены Стрелецкой

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Невероятные приключения излишне самоуверенной девицы с фантастическим финалом.

  1.Страсти по Яну
  
  Анюта рыдала в три ручья, с всхлипываниями, надрывно и жутко, уткнувшись носом в плечо. Плечо, в меру округлое и изящное, являло собой ту тихую гавань, куда обычно стремятся потерпевшие любвекрушение. Упираться в него было удобно, а мягкая кофточка как губка впитывала неиссякаемые потоки влаги.
  Обладательница плеча и кофточки была от процесса не в восторге. Она сидела не шевелясь, потому как неприлично шевелиться, когда на тебе изливают душу. Однако новую кофточку было жаль, да и от завываний ухо стало побаливать.
  Хотя что это я? Она – это я. Я – это она. Елена Стрелецкая собственной персоной. Боюсь пошевелиться, чтобы ненароком не наступить на осколки разбитого сердца своей лучшей подруги Анечки Смирновой.
  – Как он мог? Аленка, ну как он мог?
  Мог он все. Как – уже неважно. Три месяца Анюта потратила на идеального Яна Игнатова и теперь расхлебывала последствия.
  Вернее, от них расхлебывалась моя кофточка.
  – Как он мог бросить меня ради этой безмозглой дуры?
  Смирнова взорвалась новой порцией слез, соплей и слов, а я улучила момент и ловко отодвинулась. Для подруги я готова на все, но мокрая кофта действовала на кожу и нервы.
  С Аней мы были знакомы четыре месяца. Родство душ, по ее версии, и общие неприятности, по моей, сблизили нас как сидение за одной партой или решеткой, хотя на первый взгляд между нами было мало общего. Я – эффектная, уверенная в себе девушка, а на Анюте косметолог с психоаналитиком могли бы сделать целое состояние.
  Но обстоятельства порой творят невозможное, и точки соприкосновения между мной и Аней находились с головокружительной скоростью. Компания "Звонтел" распахнула нам объятия в один день, усадила за соседние столы, вручила по телефону и заставила восемь часов в сутки твердить любопытным покупателям одеколона "Фрискин", что сей продукт мечта всех людей в мире.
  Или это был корм для кошек? Честное слово, не помню.
  Помимо неблагодарного труда и низкой зарплаты у нас с Анютой была еще одна проблема на двоих – отсутствие жилья. Она приехала в Москву из далекого городка с непроизносимым названием и пьющим населением, а мне тоже была нужна квартира. За обедом мы сели рядом, разработали беспроигрышный план действий и в тот же вечер сняли уютную двушку.
  Других подруг у меня не было, так что Смирнова автоматически стала лучшей. Мы расставались только по вечерам. Аня была ярым приверженцем телевизионно-диванного отдыха, и, просмотрев с ней в один присест неудобоваримый коктейль из сериалов бразильского и российского, я поняла, что лучше запишусь на курсы английского, а заодно вождения и дизайна интерьеров.
  Увлекательная вещь этот дизайн, скажу я вам. Нравится мне гораздо больше, чем телефонные разговоры ни о чем.
  Но не буду отвлекаться.
  Наша с Аней гармония продолжалась месяц, пока ее не омрачил сиятельный Ян.
  Кем Игнатов работал в "Звонтеле", понять было трудно. Но в отличие от нас, намертво прикованных к месту телефонными проводами, он обладал свободой передвижения, а также голливудской улыбкой, за душу берущим баритоном и томно-деструктивным взглядом. Прибавьте к этому глаза Антонио Бандераса и кудри Мэттью Макконахи и без труда поймете, почему все операторы женского пола моложе тридцати лет (а других в "Звонтеле" не водилось) были сражены наповал.
  Все, за исключением меня. Я не ела его глазами, не вздыхала, не мечтала, не интриговала и не ревновала. Вокруг меня бушевали страсти по Яну, а я словно валерьяны напилась.
  По законам жанра ему следовало влюбиться в меня и добиваться взаимности, используя весь диапазон средств высокопоставленного героя-любовника, от давления на жалость до злоупотребления служебным положением. Однако Игнатову проблемы были не нужны, и он остановился на Анечке, которая красотой не блистала, но была мила и податлива.
  Я с самого начала была настроена скептически, но Аня с охоткой примеряла бальное платье Золушки и отказывалась трезво смотреть на жизнь. Окончание сказки было не за горами. Наигравшись вволю с чувствами влюбленной простушки, соколик взмахнул крылами и скрылся за облаками с девицей, все достоинства которой исчерпывались ногами, наивностью и новизной.
  – Сволочь он последняя, Ленка. Идиот. – Аня бегала по комнате, размахивая руками. – Да за такую, как я, любой мужик с радостью удавится.
  С этим доводом трудно было согласиться, но я интуитивно чувствовала, что сейчас Ане не до правды.
  – Как я сразу не поняла, что он мерзавец? И чем я думала?
  Она на глазах превращалась из размазни в решительную женщину. Было чем полюбоваться.
  – И знаешь что, Ленка? – Она подбоченилась. – Я ему отомщу. Жестоко.
  Я улыбнулась. Стадия бесплодных слез сменилась жаждой деятельности. Какое облегчение.
  
  Мстить Анюта собралась экстравагантно и с выгодой для себя. Я и не ожидала от нее такой расчетливой изобретательности. Во время короткого жениховства щедрый Ян одарил ее немереным количеством золотых побрякушек, которые она гордо и оскорбленно швырнула ему в лицо при расставании. Как ни странно, Ян побрякушки забрал, чтобы, как подозревала Аня, презентовать их очередной пассии. Экономный господин, потому и богатый. Идея Анюты заключалась в изъятии вышеупомянутых ценностей из квартиры Яна. По счастливой случайности ключик от апартаментов швырнуть ему в лицо она позабыла, а так как Игнатов временно отсутствовал в Москве, Аня полагала, что без труда проникнет в его жилище и заберет то, что принадлежит ей по праву.
  – На память оставлю или продам, – срезюмировала она. – Деньги пригодятся. Одобряешь?
  Еще бы я не одобряла. Всегда предпочитаю действовать, а не киснуть.
  – Ох, Ленка, я знала, что на тебя можно положиться.
  Анюта подошла ближе и заглянула мне в глаза. Умильность ее взора настораживала.
  – Ты мне поможешь, да?
  
  Рассказывать о том, как Аня меня уговаривала, а я отпиралась, смысла нет. Важен итог. Уговорила. Не по-дружески будет отпускать ее одну. Мало ли что натворит в таком состоянии.
  К утру следующего дня простой, но выполнимый план был готов. Вряд ли Игнатов успел поведать охране и консьержу о разрыве с Аней. Мы легко проникнем внутрь, так как ее физиономия успела за последний месяц им примелькаться. Аня заберет свои украшения, оставит записку уничижительного содержания, и мы спокойно отправимся восвояси.
  
  Корректировать план пришлось на месте. Когда мы подходили к воротам элитного игнатовского дома, Анюта ойкнула, схватила меня за руку и потащила в сторону.
  – Кошмар, Ленк. На воротах охранник, с которым я несколько раз ругалась. Он меня без Яна не пропустит.
  Я попыталась воззвать к ее здравому смыслу. Подумаешь, ругалась. Сейчас мы идем по делу, и охранник не имеет никакого права...
  – Он не должен пропускать посторонних без предварительной договоренности с жильцами, – просветила меня Аня. – Конечно, это все время нарушается, но ради меня этот урод правилами не поступится. Что делать то?
  Вариантов было немного, и позорное бегство в них не числилось. Не в моих правилах отступать, да еще перед лицом какого-то охранника.
  
  – Коля, добрый вечер. Я Елена из группы "Шоу герлз онлайн". – Я просунула руку в окошечко будки, и мордатый Коля нерешительно пожал мне пальцы. Мой апломб и стильный прикид с кого хочешь спесь собьют. – Ян Афанасьевич говорил, что я все организационные вопросы могу решить с вами.
  Коля распахнул окошко пошире и высунул физиономию наружу. Лучше бы он этого не делал. Лишенный облагораживающего воздействия недомытого стекла, выглядел он непрезентабельно.
  – Это Игнатов из второй квартиры что ли?
  – Вы хотите сказать, что в вашем доме живет множество Янов? – скучным голосом осведомилась я. – Или что вы не знаете всех жильцов по имени-отчеству?
  – Нет, почему же. Знаю прекрасно.
  Коля побагровел, возмущенно выпрямился и шваркнулся макушкой о переборку.
  – Рада за вас. Завтра господин Игнатов устраивает у себя вечеринку, поэтому сегодня я буду заниматься подготовкой.
  – Так его же нет дома, – промямлил Коля. – Какая вечеринка?
  – Так я говорю: завтра. А готовить вечеринку в отсутствие хозяина квартиры нормальная практика. Или вы не в курсе?
  – В курсе, – кивнул Коля. – Но меня никто не предупреждал.
  – Забыл. Очень занятой человек, понимать надо. – Я вытащила ключ, который заблаговременно позаимствовала у Анечки. – Он бы не стал давать мне ключи, если бы не хотел, чтобы к его приезду все было готово, да? Но раз вы настаиваете, то готовиться будем завтра, а вечеринку перенесем. Под вашу личную ответственность.
  Коля изменился в лице и втянул голову обратно в будку, чиркнув ухом по оконной раме.
  – Да я что? Не понимаю что ли?
  Он произвел необходимые действия, и калиточка запищала, сигнализируя, что дорога свободна. Я прошла неторопливо, с достоинством, как и подобает солидной деловой женщине. Анюта проскользнула за мной, согнувшись в три погибели, и юркнула в зеленые насаждения.
  
  С консьержем разобрались еще быстрее. Чтобы не выходить из образа и не нарушать целостность легенды, переговорами вновь занялась я.
  – Представитель "Шоу герлз онлайн" Елена в квартиру Игнатова, – небрежно бросила я. – Завтрашнюю вечеринку будем готовить.
  Сытый и небдительный консьерж лениво кивнул и вернулся к своему телевизору. Ане даже сгибаться не пришлось, чтобы пройти незамеченной.
  – Ленка, ты гений, – тихо восхищалась она, пока мы шли по коридору. – Я уже думала, все пропало.
  Я усмехнулась. Глупости какие. Елена Стрелецкая не пропадает никогда и нигде.
  
  Четыре двери, отделявшие нас от вожделенного золота, были открыты нами с легкостью профессиональных взломщиков или законных квартировладельцев. Только последняя не поддавалась, сколько бы Аня ни крутила ключ и ни билась в нее плечом.
  – Сменил замок, гад.
  – Предусмотрительно, – заметила я. – И оперативно. Неужели он подозревал, на что ты способна?
  – Подозревал, да не все, – улыбнулась Аня и извлекла из кармана предмет, очень похожий на воровскую отмычку.
  
  Лирическое отступление №1.
  Я не знаю, как выглядят воровские отмычки. И при других обстоятельствах вряд ли сумела бы опознать ее среди, скажем, лобзиков или зубил. Но когда видишь, что человек ловко ковыряется в замке закрытой двери тонким металлическим предметом, то автоматически делаешь вывод, что это отмычка.
  
  – Прихватила на всякий случай, – довольно сказала Аня и распахнула передо мной дверь. – Никогда не знаешь, что может пригодиться.
  
  Описывать хоромы Яна я не буду, хотя они того стоили: вкус и немалые средства чувствовались в каждом предмете интерьера. Но восхищаться мебелью или цветовыми решениями мне было некогда. Всхлипнув, Анюта затрусила в спальню, и мне нужно было вовремя перехватить ее, чтобы предотвратить неизбежный приступ ностальгии. Мы пришли сюда дело делать, а не слезами захлебываться.
  Однако к моему удивлению слез в ближайшее время не предвиделось. Анюта стояла в углу у комода (из мореного дуба, конец XIX века) и задорно выгребала содержимое верхнего ящика в небольшой холщовый мешок. Еще одна из тех вещичек, что могут всегда пригодиться? Запасливая девочка.
  Покончив с первым ящиком, Аня перешла ко второму, а потом к третьему. Я настолько увлеклась разглядыванием комода, что напряглась лишь, когда она занялась четвертым.
  Я подошла к Ане как раз в тот момент, когда она засовывала в мешочек часы. Внушительные такие, с крупным циферблатом. Явно мужские.
  Это что за новости?
  Я глянула через Анино плечо. Запонки, булавки для галстука, несколько крупных купюр, перстень-печатка, ключи от машины...
  – Ты что делаешь? Это же не твое, а Игнатова.
  – Ну и что? – Анюта захлопнула ящик и бросилась к шкафу. – У него где-то шкатулочка была с всякими редкими вещичками.
  Пронять меня нелегко, но тут ножки мои подкосились, и я рухнула на шикарную красного дерева кровать Яна Афанасьевича.
  Анюта и ухом не повела. Рылась себе в шкафу и едва ли не мурлыкала от удовольствия.
  – Все здесь. Прелесть какая. Коллекционер ты мой ненаглядный. Представляешь, Лен, мужик, а бабские брюлики собирает. Колечки авторские, браслетики. Ну не урод? Зато как удобно. Все в одном месте, долго искать не надо.
  Она захлопнула дверцу шкафа, и резкий звук привел меня в чувство. Хватит валяться на вышитых льняных простынях господина Игнатова. Пора выручать его собственность.
  Я встала в дверях спальни.
  – Лен, ты чего? Пойдем, я прихватила все, что нужно. – Аня потрясла туго набитым мешочком. – С остальным связываться нет смысла. Не унесем.
  – Положи все обратно.
  – И не подумаю.
  – Это воровство. Преступление, между прочим.
  – Да что ты говоришь? – Она перекинула мешочек из одной руки в другую – А то, что он со мной сделал, это не преступление?
  – По Уголовному Кодексу нет.
  – А мне плевать на Кодекс. Отойди.
  Аня набычилась, но я не дрогнула. Агрессией меня не проймешь, но зарвавшуюся дурочку нужно было образумить.
  – Анют, послушай, тебя же поймают. Игнатов влиятельный человек, а ты никто.
  Она рассмеялась.
  – Спасибо на добром слове. Но не забудь, что если кого и поймают, так только тебя. Елену из группы... как там она? Ты была так добра, что сама подставилась. Я защищена по всем пунктам, подруга. Так что лучше не выкобенивайся, а слушайся. Со мной не пропадешь. Будем работать дружно, через пару месяцев свою квартирку купим.
  И похлопала меня по плечу, зараза.
  Уголовный Кодекс и господин Игнатов меня не страшат.
  Украшения и собственная квартирка не волнуют.
  Но предательства я не прощаю.
  – Лен, ты чего? – Аня попятилась. – Я ниче тебе говорить не стала, потому что знала, что ты заартачишься. Но ведь обделали все в лучшем виде. Тебя здесь никто не знает, меня не видел. Свалим из города, заживем как люди. Я и ключики от его мерса прихватила, так что через пару часов будем хрен знает где. Лен, в самом деле... Лен... брось глупостями заниматься...
  Оттеснить Аню к окну было нетрудно. Я на полголовы выше, да еще прибавьте девятисантиметровые каблуки. Одним словом, фигура внушительная. К тому же ярость благородная сделала из меня если не Супермена, то как минимум Рэмбо.
  Но и Аня не сплоховала, взяв за образец Нео или Человека-Паука.
  Мешочек в зубы, одной рукой окно нараспашку, другой от подоконника толкнуться...
  И лишь грязные подошвы кроссовок в воздухе мелькнули.
  Когда я выглянула из окна, Аня уже благополучно приземлилась и, махнув ручкой, побежала в неизвестном мне направлении.
  
  Узкая юбка плюс девять сантиметров каблуков равняется дура Лена Стрелецкая в совершенно неподходящей для погони одежде.
  Думала я как обычно недолго. Туфли подмышку, юбку... а порвется, и фиг с ней. Взлетаю над подоконником и бухаюсь о мать сыру землю. Первый этаж, несмертельно, но колено разбила.
  Анина куртка мелькнула за углом.
  Я бросилась в погоню. Ногам было холодно и сыро, зато бежалось быстро. Я догнала воровку на стоянке, где она металась между машинами.
  Ищет мерс Игнатова, понятное дело.
  Я перехватила ее у самой машины, когда ловкачка уже открывала дверцу.
  – Хорошо бегаешь, – усмехнулась Аня. – А туфли где потеряла, модница?
  Она нырнула на переднее сиденье, но я мертвой хваткой вцепилась в дверь.
  – А ну отпусти. Быстро дверь отпустила, дрянь.
  Мы молча и безуспешно перетягивали дверцу и продолжали бы делать это сколь угодно долго, если бы не вмешалось провидение в лице плюгавенького мужичка.
  Он вырулил на свободное место рядом с мерсом Яна и решил сказать крепкое мужское слово.
  – Что не поделили, девочки?
  Кто-то из нас двоих должен был сплоховать. Стыдно признаваться, но этим кем-то стала я. Зазевалась, отвлеклась на секунду. Аня захлопнула дверцу и была такова.
  – Может, такой симпатичной девушке нужно помочь? – Злосчастный мужичонка улыбался во весь рот и не подозревал, что я тоже могу сыграть роль провидения.
  Мужчина. Ключи. Открытая машина.
  Молниеносный бросок, и непутевый помощничек, приложившись головой о капот, потерял сознание, а я завладела ключами и устроилась за рулем его джипа.
  Размышлять о правомерности своих поступков было некогда.
  Сейчас требовалось догнать бывшую подругу, которая вышибла шлагбаум на глазах у растерянного Коли и скрылась в извилинах городских улиц.
  Я вставила ключ зажигания.
  
  Лирическое отступление №2.
  Простите, что на самом интересном месте. Я постараюсь как можно короче. К моменту этой дурацкой авантюры я целый месяц ходила на курсы вождения. В теории мне равных не было, а вот в практике... равных не было тоже. За руль меня пустили однажды, но инструктору этого хватило, чтобы поседеть и охрипнуть от ругательств.
  То есть вы понимаете, к чему я веду.
  
  Машина завелась чудом, затарахтела, родная. Так, справа педалька едем, слева – тормозим, а третья... третьей нет, ура. Рычаг, рычаг... дергаем. Куда дергаем? Неважно. Дергаем, и на правую педальку давим. Босой ногой.
  Поехала.
  Все, Анька, держись.
  
  Через минуту стало ясно, что мой инструктор полный бездарь. Я прирожденный водитель. Талантливый. Машина едет сама, чтобы управлять не надо никаких особых навыков. Руль влево – поворачиваем налево. Руль вправо – направо, соответственно. Хочешь побыстрее – жми на газ. Хочешь остановиться... а мне не нужно, я преступницу преследую.
  Как хищная птица летела я за Анькой по переулкам, закоулкам и тротуарам. Бордюры джип брал как нечего делать, разве что потряхивало слегка, а редкие пешеходы понимали важность моей миссии и проворно разбегались, не заставляя меня снижать скорость. Люблю сообразительных.
  Аня, к сожалению, к таким не относилась и сдаваться на мою милость не собиралась, в то время как любому разумному человеку было ясно, что я от нее мокрого места не оставлю, когда догоню.
  Она выкатилась на шоссе уже не знаю в надежде на что, и я впечатала голой стопой педальку в пол.
  Отличная тачка мне попалась. Не чета тем ржавым развалюхам, что в автошколе. Руль, правда, подрагивал и норовил из рук выскочить, а за рулем и весь джип кидало из стороны в сторону. Но шоссе было широким и безмашинным, так что никакой проблемы я в этом не видела.
  Мерс Яна заметно проигрывал. Хо-хо, еще чуть-чуть, и я вгрызусь
  Зубом
  Железным в
  Мякоть его
  Податливую.
  И Аньке все лохмы выдеру. Йооохууу...
  
  Вначале была яма, а потом обочина и дерево, хотя эту причинно-временную цепочку я выстроила позднее.
  Тогда, на дороге, вначале был стук, прыг и скок. Остатки обеда перевернулись в желудке, голова ударилась о крышу... И дерево исполинских размеров и нечеловеческой толщины вдруг явилось предо мною.
  
  Лирическое отступление №3.
  Убивать надо тех, кто высаживает деревья на проезжей части.
  
  Очнулась я банальненько: от шлепка по щеке и ледяного компресса на лбу. Открыла глаза, огляделась. Увидела Аню, плюгавенького мужичка из джипа и Яна. Поняла, что брежу, и снова вырубилась.
  И не приходила в себя до тех пор, пока мне под нос не сунули какую-то вонючую дрянь.
  – Крепкая у тебя голова, Ленка, – приветствовала меня Анюта. – Завидую.
  – Как себя чувствуете? – надо мной нависла физиономия плюгавенького. – Давайте пульс пощупаю.
  – Не ваше дело, – отрезала я. – Лапы уберите.
  Хотя за джип было немного неудобно.
  – Она еще и хамит. – Голос Яна на заднем плане. – Потрясающая женщина.
  Когда меня окончательно привели в чувство и вертикальное положение, выяснилось, что нахожусь я в чудной квартире Игнатова на той самой потрясающей кровати из красного дерева. Мне налили чайку с ромом, запечатали пластырем разбитый лоб, обложили подушками и объяснили ситуацию.
  – Вы, Леночка, только что успешно прошли испытания, которым мы подвергаем всех кандидатов. – Красавец Ян разгуливал по спальне точно лектор. – Хочу вас поздравить. Вы первая за этот год отлично справились со всеми заданиями.
  Да неужели? Хотелось бы подробностей.
  Они не заставили себя долго ждать.
  – Компания "Звонтел" создана нами, чтобы отбирать перспективных девушек для определенной работы. Нам необходимы конкретные качества: упорство, стойкость, некая безжалостность и последовательность в действиях. Умение добиваться цели, несмотря ни на что. И, конечно, красота.
  Пленительная улыбка в мою сторону.
  – Агент Смирнова разрабатывала одновременно несколько кандидаток, однако вы сразу были признаны наиболее перспективной. Вы замкнуты, но не стеснительны. Не болтливы, но с любым при необходимости наладите контакт. Не размениваетесь на мелочи. С пользой проводите свободное время, приобретаете новые навыки. К тому же красивы до неприличия. И... – очередная улыбка в тридцать два зуба, – комплиментоустойчивы, что большая редкость. Вы с лихвой оправдали наши ожидания. Ввязались в рисковую авантюру, чтобы помочь подруге. Проявили инициативу и выдержку. Не позволили жадности взять верх. Героически преследовали воровку из высоких побуждений. Или просто добро мое спасали, впечатление хотели на меня произвести?
  Отвечать не пришлось, хватило взгляда.
  – Да-да, понял. Ничего личного. Как раз то, что нужно. В погоне вы продемонстрировали ловкость, пренебрежение к опасности, азарт и холодный расчет. Сесть за руль, не умея водить машину, напасть на мужчину, чтобы завладеть его авто... Согласитесь, не каждая способна на такое. Наша лучшая кандидатка дошла лишь до прыжка из окна. Расцарапала руку и побежала к охраннику за пластырем. Остальные и этого не сумели. Одна вообще отказалась помогать Анне Игоревне. Вторая струсила на этапе охранника. Третья согласилась поделить награбленное. Сами видите, не ахти что. Вы, моя дорогая, наш изысканный бриллиант, наша надежда и ценная находка.
  – Давайте по делу. Голова болит.
  Ян посерьезнел.
  – За это вы мне и нравитесь, Леночка. Всегда в корень зрите. Итак, мы предлагаем вам работать на нашу организацию. Детали обсудим позднее, после вашего принципиального согласия. Сами понимаете, секретность. В общих чертах могу сказать, что вы будете работать на страну. На ее безопасность и процветание. Скорее всего, за границей. Язык перейдете изучать в нашу школу. С вождением тоже поможем. Будете выполнять задания, жить под прикрытием и получать хорошие деньги.
  – Очень хорошие, – подала голос Аня.
  – Не буду от вас скрывать, риск есть. Без него в нашем деле никуда. Но такая умная и находчивая женщина выпутается из любой ситуации. Я чувствую в вас большой потенциал. Обычная жизнь не для вас. Вы умрете от скуки. Я предлагаю вам жизнь, полную ярких красок и приключений. Вы будете как... как...
  – Джеймс Бонд в юбке, – подсказала Аня.
  – Правильно. Наша организация заботится о сотрудниках лучше родной матери. Вы будете жить как королева. Деньги для нас не вопрос. Нам важно плодотворное сотрудничество и забота друг о друге. Мы как одна большая семья.
  Аня и мужичонка подошли к Игнатову. Он по-отцовски обнял их за плечи.
  Одна большая семья.
  Меня чуть не разорвало от умиления. Как все славно. А когда я откажусь, то меня убьют и оставят разлагаться под этой антикварной кроватью.
  Не самая плохая участь.
  Но убивать не стали. Отпустили с миром.
  
  Аня подбросила меня до квартиры.
  – Может, передумаешь, Стрелецкая? Ты даже не знаешь, от чего отказываешься. У нас не жизнь, а сплошное кино.
  Я покачала головой.
  Было у меня в прошлой жизни похожее счастье.
  Так что я знаю, Анечка.
  
  А новую работу и квартиру пришлось искать в срочном порядке.
  
  2. Уроки вождения
  
  Летом полагается отдыхать всем, даже тем, кто в принципе не привык к отдыху. Подписываем у начальства долгожданное заявление на отпуск, пакуем вещички и на дачу/к морю/в горный поход/на диван к телевизору (нужное подчеркнуть).
  Дачи у меня нет и не предвидится, в горы лезть лень, лежания перед телевизором не приемлю, а отпуск, хвала заботливому Трудовому Кодексу, дали. Поэтому ничего не оставалось, кроме как спустить всю зарплату на купальники, решая между делом, где конкретно я буду их демонстрировать обалдевшей от нежданного счастья публике.
  Хотя какая разница? После приобретения восьми дизайнерских купальников мои золотовалютные резервы практически перестали существовать. А на какую путевку хватит отпускных? Или на третьесортную Европу, или на пятизвездочную Турцию. Сложный выбор для красивой и одинокой девушки. Коллеги хором сказали: Лувр подождет, и я купила две недели в роскошно-восточно-беломраморном отеле, звезд у которого было больше, чем на американском флаге.
  
  Его я увидела, как только вступила в кондиционированную прохладу холла после перебежки из автобуса до отеля под палящим июльским солнцем. Я вышагивала к белозубому юноше за стойкой администратора, он сидел на диванчике, скрестив ноги, и задумчиво прислушивался к колдовской дроби тугих струй по гранитной чаши фонтана.
  Я прошла мимо, он встал, и наши взгляды встретились. Ростом почти с меня, смуглый, черноволосый, удивительно знакомый. Густые брови, легкая небритость, заметная родинка на правой щеке у носа. Он улыбнулся интимно и нежно, как будто у журчащего фонтана ждал именно меня.
  Я улыбнулась в ответ. Он был дурманяще прекрасен. Хоть и не в моем вкусе.
  Через полчаса, когда я старательно раскладывала купальники в шкафу, в номер принесли корзину с охапкой благоухающих роз. Мой весьма приличный английский не помог выяснить ответственного за подношение. Посыльный глупо скалился, кланялся и успешно притворялся глухонемым.
  Я обследовала корзину и нашла карточку.
  For the most beautiful girl in the world. Enrique1.
  Как я могла не узнать его? Это же Он. Никто, кроме него. Коллеги, замрите в благоговейном ужасе. В первый день, и такой сногсшибательный поклонник. Не бармен, аниматор или охранник. Да вообще не турок, если на то пошло.
  
  Как выяснилось позднее, в отель я попала непростой. Помимо Энрике в то время там гостила пожилая испанская графиня с длинным крючковатым носом и пышным седым чубчиком, немецкий писатель, чья выдубленная на ветру физиономия была мне незнакома, но который свято блюл свое инкогнито, мисс какое-то южноамериканское государство и ее спонсор, джентльмен сочного оливкового цвета и необъятных размеров. Нерв чинопочитания у меня напрочь отсутствует, и громкими титулами меня не огорошить. Но когда я выходила на балкон, садилась на перила, вытягивала шею и видела аристократический профиль своей соседки, доньи графини, я чувствовала, что приобщаюсь к великому.
  Забегая вперед, скажу, что через пару дней мне это надоело. Графиня, нудная раба привычки, каждое утро выкуривала на балконе трубочку, и противный запах ее табака быстро отвадил меня от приобщения к чему бы то ни было.
  
  С Энрике я встретилась вечером, когда в декольтированном со всех сторон платье из голубого японского шелка спустилась по круглой лестнице на первый этаж. Тонкие каблуки моих босоножек цокали по мраморному полу, и женщины зеленели от зависти, а мужчины хватались за воротники рубашек, потому что хвататься за другое место в приличном обществе не принято. Энрике снова ждал меня у фонтана. В белоснежном костюме, стройный, широкоплечий, соблазняющий и соблазнительный. Зелень на лицах присутствующих дам сгустилась до насыщенного болотного оттенка. Мужчины, наоборот, расслабились. Правильно прикинули свои шансы.
  Он склонился над моей рукой, чуть коснулся ее сухими губами, прошептал:
  – Buenas noches, bella mia.2
  О, этот голос! Вкрадчивый, ласковый, как шаловливый морской ветерок, обдувающий разгоряченное лицо. Его можно слушать вечно, даже не понимая ни слова.
  Но не понимать вечно не пришлось. Энрике говорил по-английски не хуже меня, и уже через пять минут мы болтали обо всем на свете. Он рассказывал мне о жаркой Испании, что нежится в полуденной сиесте, о неумолимости моря и отчаянии ветра, о красоте лица и силе духа. Я молчала, но сердце мое говорило с ним и так же изнывало от ледяного дыхания одиночества и тосковало по красоте.
  Мы стали неразлучны. Утром мне неизменно приносили прекрасные цветы. Вечером в мою честь устраивались фейерверки, пелись серенады и зажигались бенгальские свечи. Днем мы заплывали далеко в море и смотрели в небо, раскинувшись на соленых волнах, или гоняли вдоль побережья на "феррари" Энрике. Иногда он сажал за руль меня, и я, которая четыре раза заваливала экзамен на права просто потому, что не могла завести машину, ни разу ни во что не врезалась и никого не убила.
  – Автомобиль как живое существо. Он требует ласки и понимания, – говорил Энрике, сидя на горячем полированном капоте. – Проведи по нему рукой, вдохни жарко-кожаный аромат салона, почувствуй вибрацию двигателя в своем теле. Слейся с ним воедино, отдайся ему. Пусть твои глаза станут его глазами, а его колеса – твоими ногами. Он подчинится тебе, если ты будешь принадлежать ему.
  Мне больше хотелось принадлежать Энрике, чем машине, но на тот момент выбора не было. Я садилась за руль, и дрожала, и училась, и ехала. Энрике был рядом и верил в меня. Совсем не так, как инструктор, который тоже был рядом, но боялся за свою шкуру.
  И пыль дорожная была в моих легких, и смех Энрике в ушах, и мчались мы вперед, не зная страха и ПДД...
  
  У машины он поцеловал меня в первый раз. И во второй, и в третий. С ног сшибают обычно удары, но никак не поцелуи, поэтому врать, что было сногсшибательно, не буду. Достойно, да. Умело. Романтично до одури. От избытка сахарной любовной лирики у меня даже волосы электризоваться стали.
  К интиму не спешили ни он, ни я. У нас была масса времени. Две недели. Вечность.
  К тому же я объективно не могла посягнуть на его целомудрие, так как не знала, где он живет. Точно не со мной в главном корпусе, а в одной из вилл на побережье. Но роли детектива и нежной возлюбленной плохо сочетаются между собой, и я решила оставить вопросы физиологического характера на совести Энрике и наслаждаться романтикой.
  Пусть сам решает, когда, как и где.
  Не обошлось, разумеется, и без кучки г... рязи. Южноамериканская волоокая дива несколько дней не сводила с Энрике глаз и попадалась нам повсюду, куда бы мы ни шли. Обычно я не переживаю из-за пустяков, но неприкрытая настойчивость девицы немного меня огорчала. С ее внешними данными она могла бы найти занятие поинтереснее, чем навязываться чужому мужчине.
  Но в Южной Америке, должно быть, это в порядке вещей. Однажды она усадила своего оливкоподобного спутника в шезлонг у бассейна и весь день ходила за Энрике по пятам, бормоча что-то мелодичным голосом на языке конкистадоров. Но он нахально делал вид, что не понимает, и подчеркнуто разговаривал только на языке королевы.
  В другой раз отличился немецкий писатель, который натолкнулся на наше убежище в зарослях фруктовых деревьев. Пробормотав что-то вроде "шанде"3, он прикрыл лицо руками и скрылся в ближайших зарослях. За свое инкогнито писатель мог и не волноваться. Мы были не в том состоянии и настроении, чтобы брать у него автографы и интересоваться творческими планами.
  Одна испанская графиня не доставляла нам никаких неудобств, хоть и жила со мной по соседству. Она не реагировала ни на мои откровенные купальники, ни на латинскую красоту Энрике, ни на любовные хоралы под окнами. В каком мире она жила, неизвестно, но нашим глазам неизменно представали лишь сверкающие бриллианты на ее шее, трубка в ее зубах и нос Полишинеля на ее лице.
  
  Но забудем о графине и вернемся к любви.
  Поездки наши и купания были чудесны, поцелуи в зарослях – многообещающи, глаза персонала лучились лестным пониманием. Цикады синхронно раскачивались на травинках и стрекотали в такт, лягушки высовывали головы из прудов и выквакивали любовные песни, черепашьи панцири добавляли барабанной дроби, а ящерицы в унисон сбрасывали хвосты нам под ноги. Звезды складывались в арки над нашими головами, а самолеты подмигивали огоньками: вперед, вперед, вперед.
  Томные взгляды, полуобнаженные груди, руки нескромные, нежные, страстные... Весь отель сошел с ума, а в центре сумасшествия кружились мы с Энрике.
  – Приходи ко мне сегодня ночью, в час, – шепнул он как-то. – Вторая вилла справа от главного выхода на пляж.
  Свершилось! Теперь я знаю, где он живет.
  И никуда, никуда ему от меня не скрыться.
  
  К свиданию я готовилась по всем правилам. Светская хроника приписывала Энрике немало побед, и я должна была занять достойное место в его донжуанском списке прекраснейших женщин планеты. Без десяти час я выскользнула из номера в самом изысканном и прозрачном из всех своих сарафанов. Пробежала освещенную центральную аллею, свернула в глухую темноту под алмазной россыпью звезд. От романтики происходящего сердчишко забилось бы даже у портновского манекена. Может, я и не умираю от любви, но приключение это запомню навечно.
  Во второй вилле справа от главного выхода на пляж свет не горел. Зато балконная дверь была распахнута, приглашая внутрь ночной ветерок с моря и меня.
  Я забралась в комнату, наощупь нашла двуспальную кровать, по-хозяйски устроилась на подушках. Простыни холодили тело и зажигали кровь. Глаза постепенно привыкали к мраку и улавливали интерьерные изыски, но поздний час и мерный плеск волн не способствовали сосредоточению. Незаметно для себя я задремала.
  Хотя как, интересно, можно задремать заметно для себя?
  
  Пробуждение было на редкость возбуждающим. Мужские руки скользнули по моему телу, и я открыла глаза.
  Пришел.
  Горячие губы на моей шее, лямка сарафана ползет вниз.
  Пальцы дотрагиваются до груди, сначала робко, потом увереннее, и я шепчу что-то, и совершенно неважно, что.
  Сражаюсь с тугими пуговицами рубашки, дрожу, кусаю губы. Он помогает мне, и вот уже его кожа обжигает меня.
  Какие широкие плечи... литые мышцы... я вдыхаю запах его тела и схожу с ума...
  Я не думала, что будет так.
  Если бы я знала, что будет так, я бы набросилась на него еще тогда, в машине.
  Как мы посмели столько времени потерять зря?
  Треск разрываемой ткани, и сарафана на мне больше нет. И я уже не я, а один сплошной инстинкт.
  Зачем любовь, когда есть желание? Плевать на душу, пусть тело правит бал!
  Я запустила пальцы в его густые волосы, изогнулась, прижалась губами к его уху.
  Ты просто чудо, Энрике.
  Должно быть, я все-таки произнесла это, потому что он еле слышно рассмеялся.
  – Ты тоже. Но я Дэниэл, а не Энрике.
  
  Если честно, в тот момент я даже не поняла слов. Зато услышала голос. Самый обычный мужской голос, не лишенный приятности, но совсем не тот вкрадчиво-завораживающий, ветеркоподобный.
  Для паники был повод, но не время. Я принялась действовать: дергаться, шипеть и лупить что есть мочи живую плоть. В результате схлопотала несильный подзатыльник и окончательно дорвала сарафан, так что когда мой горизонтальный визави догадался включить свет, украшали меня одни лишь кружевные трусики.
  Можете не сомневаться, ткани на них пошло по минимуму.
  Но я забыла обо всем на свете, когда увидела, кто сидит на моей кровати.
  То есть на кровати Энрике.
  То есть на неизвестно чьей кровати.
  – Что вы тут делаете? – возмущенно спросила я и королевским жестом попыталась натянуть на себя простыню.
  Трудно натягивать на себя то, на чем сидишь, поэтому с королевским жестом ничего не вышло. Но относительную приличность облика мне удалось обрести, и в беседу я ринулась более уверенно.
  – Я здесь живу, – спокойно пояснил он. – А вот что здесь делаете вы?
  Какое счастье, что я не смущаюсь ни при каких обстоятельствах, потому что ситуация как никогда располагала к сгоранию от стыда.
  Ночь, я практически без одежды, на кровати постороннего мужчины, с которым мы только что чуть было...
  О нет, об этом не будем.
  А напротив меня сидит тот самый немец, который инкогнито и "шанде", улыбается, паршивец, и хоть бы рубашку накинул на свой выразительный торс!
  Надо быть удивительно некомпетентной особой, чтобы перепутать виллы. Не ожидала я от себя такого. А бедный мой латинский мальчик, наверное, сидит у окна, и никто его не видит. Кроме серебряной луны.
  Лопнуть от злости можно.
  Но, собрав гормоны и нервы в кучку, я пришла к выводу, что у немца более серьезные причины для негодования, и снизошла до объяснения.
  – Я, должно быть, виллы перепутала. Мне нужна вторая справа от главного выхода на пляж.
  – Это она и есть, – улыбнулся писатель. – Вы пришли по адресу, чему я очень рад. Сюрприз неожиданный, но очень приятный.
  Нет, что он себе позволяет? Врет в лицо, делает непристойные намеки, рубашку никак не наденет.
  Может, он нарочно пробрался в номер Энрике. Мало ли маньяков на свете?
  Писатель он, видите ли. Прямой кандидат в маньяки.
  Не стесняясь в выражениях (чего уж там стесняться), я сообщила все, что думаю по этому поводу. И администрацией пригрозила, и международным скандалом. Полуизнасилование честной девушки в ее собственном номере, фактически в ее доме, обойдется ему недешево.
  – Это мой номер, красавица. И как еще я должен был вести себя, когда нашел вас на кровати? – внес свои коррективы противный немец. – Пять минут назад вы ничего не имели против так называемого изнасилования.
  Уел, как говорится. Не имела. Да и сейчас...
  Хм. Помни об Энрике, крошка. Таким мужчинам не изменяют даже в мыслях.
  Ладно. Извините за беспокойство, нам пора восвояси. Простыночку я с собой захвачу, можно?
  Он кивнул.
  Когда я неумело замоталась в простыню и стала похожа то ли на гейшу, то ли на гусеницу в коконе, писатель вздумал поиграть в джентльмена.
  – Позвольте, я хотя бы вас до номера провожу.
  Я положила руку на дверную ручку, он положил руку на мою руку.
  Тьфу, что за стиль? Никуда не годится.
  Он просто перехватил меня у двери. И был по-прежнему без рубашки, заметьте. Каков провожатый выискался.
  Сердце мое заколотилось, но я приказала ему заткнуться и вести себя как следует. Не сумело сразу разобраться, что к чему, не рыпайся.
  – Не надо меня никуда провожать, – гордо отказалась я. – Сама дойду. Меня ждут.
  – Во второй вилле справа? – усмехнулся он.
  Хам, хоть и писатель.
  
  Разумеется, я оставила его в номере и ушла. Если быть честной, постыдно сбежала. Искать, где на самом деле живет Энрике, и допытываться, почему мы не поняли друг друга, мне не хотелось. Романтический настрой был основательно сбит. Я, может, и не самый высокоморальный человек на свете, но и не компьютерная игра, которую начинают заново после того, как game over.
  Я привидением проскользнула мимо ресепшн, заперлась у себя в номере и погрузилась в сладкую эротическую грезу.
  А кто стал ее главным героем, не скажу.
  
  Утром, словно в отместку за грезы, цветов в номере не было. Обиделся мой Энрике. Как это по-мужски – не видеть ничего, кроме собственного эго. А ведь со мной могло что-нибудь случиться. Я могла упасть в неосвещенный бассейн и сломать ногу. Поскользнуться в ванной или получить удар током от неисправной розетки. Перепутать виллы, забраться не в тот номер.
  Если кому и нужно обижаться, так это мне. Но я все понимаю, не дуюсь, не хмурюсь и никого не лишаю цветов. Женщина – венец творения, бесспорно.
  Стук в дверь застиг меня в душе и мыльной пене. Кажется, я поторопилась обвинять Энрике в черствости. Это либо он со скандалом, либо коридорный с цветами. В любом случае сейчас произойдет кое-что интересное.
  Я накинула халатик и бросилась навстречу судьбе.
  На пороге стоял мой вчерашний недолюбовник. Голубоглазый, свеженький и, к сожалению, одетый.
  За простынкой пришел, должно быть. О рачительности и экономии его соотечественников я слышала немало.
  – Где он? – требовательно воскликнул немец.
  И ни "здравствуйте", ни "как спалось". Стоит только позволить мужчине вольности, и он начинает смотреть на тебя как на вещь.
  Одним смотрением дело не ограничилось. Писатель отодвинул меня в сторону и забегал по номеру, открывая все, что можно было открыть. Я была для него если не вещью, то, по крайней мере, предметом мебели.
  Подобное отношение действовало на нервы. Возбуждающе.
  – А кого вы, собственно говоря, ищете? – поинтересовалась я, когда он полез под кровать.
  – Родриго Гальвано!
  Кого-кого?
  Я и не подозревала, что немецкие мужчины до такой степени страстно-ревнивы.
  
  Покончив с осмотром и убедившись, что в номере нет ни Родриго, ни Гальвано, писатель несколько успокоился. И, невзирая на мои удивленные протесты, вздумал меня арестовать.
  Более того, у него это получилось.
  
  Через десять минут я сидела в душной служебной комнате. В белом отельном халатике. В полном отчаянии.
  Меня обвиняли в пособничестве опасному преступнику, попытке соблазнения офицера полиции и сопротивлении при аресте.
  С первым пунктом я была не согласна категорически. Я мирная туристка, а не бандитка.
  С последним – согласна на все сто. Щеку я ему расцарапала знатно.
  Со вторым... откуда мне было знать, что он офицер полиции?
  Мир играл со мной в перевертыши, причем я проигрывала по всем пунктам.
  Немецкий писатель оказался представителем Интерпола при исполнении обязанностей.
  Красотка из Латинской Америки – тайным агентом и телохранителем оливкового господина.
  Оливковый господин – французским богатеем и предполагаемой жертвой мошенника экстра-класса.
  Испанская графиня (какое облегчение для моей измученной психики!) – испанской графиней и реальной жертвой мошенника экстра-класса. По балкону из моего номера он пробрался к ней и, пока испанка похрапывала в постели, похитил бриллиантов на головокружительную сумму.
  Думаю, вы догадались, что Энрике оказался не Энрике, а известным вором Родриго Гальвано, за которым европейская полиция безуспешно гоняется уже лет шесть.
  Я же из скромной российской секретарши на отдыхе превратилась в сообщницу Гальвано, которая развратным поведением запудрила мозги доблестным полицейским и позволила преступнику избежать их цепких лап.
  Хуже всего, что я была не просто сообщницей, а пойманной сообщницей. Пока я развлекалась с мускулистым "писателем", Энрике прикарманил драгоценности и смылся, оставив меня в паутине позорных подозрений.
  Дэниэл нарисовал прелестную картинку того, чем мне грозят эти подозрения, если я не буду сотрудничать и не выложу всю правду об "Энрике". В нем и правда было что-то от писателя. В жанре хоррор.
  Но о чем я могла рассказать? О том, как пели цикады, или о том, как я отдавалась "феррари"?
  Меня бесстыдно подставили, и если мозговитый Интерпол не в силах этого осознать и доказать, никакие клятвы и заверения не помогут.
  
  Два дня меня продержали взаперти, а на третий выпустили, потому что не такие уж дураки работают в полиции, как нам иногда кажется. Дэниэл принес официальные извинения и проводил меня до аэропорта.
  – Мне жаль, что тогда мы не довели дело до конца, – были его прощальными словами.
  Мне тоже, Дэнни. Когда я в следующий раз впутаюсь в аферу с Интерполом и международными грабителями, то буду сначала следовать своим желаниями, а потом называть имена.
  
  На этом я сочла свой отпуск законченным. О том, что отдых получился очень удачным и материально выгодным, я узнала только дома.
  В зале ожидания, когда формальности были в прошлом, а посадка – в неопределенном будущем, ко мне подсел худенький темнокожий паренек в форме уборщика. Восторга я не испытала. Что за манеры у людей – садиться рядом со мной, когда вокруг полным-полно свободных мест.
  – Вам подарок, – сообщил он на ломаном английском. – Просили передать.
  И положил мне на колени видеокассету.
  С концертом Энрике Иглесиаса.
  Смуглый, черноволосый, с густыми бровями, легкой небритостью и родинкой на правой щеке смотрел на меня с обложки. Похож и не похож. У моего взгляд был выразительнее и губы полнее. Теперь бы я их не перепутала.
  В самолете я грустила и вспоминала.
  В такси по дороге домой услышала песню настоящего Энрике и так расчувствовалась, что попросила водителя выключить радио.
  А дома обнаружила, что коробка видеокассеты плотно набита крупными "евро" купюрами. Потрясающе щедрым оказался Энрике фальшивый. Зря я считала его эгоистом.
  
  Деньги я потратила без зазрения совести. Заслужила. Их как раз хватило на новый "пежо" и очередной экзамен в автошколе, который я блестяще выдержала. Я же научилась сливаться с машиной в единое целое и чувствовать вибрацию двигателя в своем теле.
  Спасибо, Энрике!
  
  3. Черно-белый Лексус
  
  Правый бок моего изящного "пежо" скользнул в паре сантиметров от главбуховского "форда", а левое зеркальце почти задело черный "лексус" шефа. Посягательство на квадратные метры асфальта VIP стоянки расценивалось в "ДекорАрте" как святотатство, но раскаяния или, на худой конец, страха перед неминуемым наказанием я не ощутила.
  Что они мне сделают? Выговор? Не смешите меня. Чем можно напугать человека, который сегодня увольняется?
  Я достала зеркальце и подкрасила бледные губы. Полночи не спала, злилась, и оттого накраситься пришлось сильнее обычного. Два года жизни я отдала "ДекорАрту", два года тяжелого и не всегда благодарного труда в надежде на то, что однажды шеф переведет меня из личных помощников в отдел дизайна. Он обещал. Говорил, что это нормальная практика для компании. А я верила и столько времени впустую любовалась его черными глазами.
  Лучше бы новую работу искала. Потому что вчера Наташка рассказала по большому секрету, что в дизайнерском отделе открылась вакансия и что шеф распорядился готовить приказ на Риту Плотникову.
  Вчерашние думы и бессонная ночь вылились в заявление, которое я положу сегодня на стол шефу. Нет, не положу, а гордо швырну. Пусть округляет свои прекрасные глаза, пускает в ход сексуальную хрипотцу, взывает к моим лучшим чувствам.
  Их у Елены Стрелецкой отродясь не водилось, ха-ха.
  
  Я взяла сумочку, осторожно открыла дверь, чтобы не повредить "лексус", поставила ногу на асфальт и завизжала на всю стоянку.
  Звучит глупо, согласна. Обычно я так не делаю, хоть и выгляжу как классическая блондинка за рулем, только рыжая. Просто на этот раз моя щиколотка коснулась чего-то пушистого, и я едва не наступила на... Кстати, на что?
  Я посмотрела вниз. О, небо, кошка. Вот напугала, паршивка.
  Кошек, как известно, полагается любить. Тем более котят. Такие они пушистенькие, мякенькие, хорошенькие. Киски, одним словом.
  Но у меня с животными отношения особые. Мы прекрасно сосуществуем как можно дальше друг от друга. Крошечный кот у моей машины представлял собой вопиющее нарушение раз и навсегда установленных правил.
  К тому же он был черным, а пренебрегать приметами в моем положении – верх беспечности.
  – Кыш, кыш, – шикнула я. – Иди отсюда.
  Котенок мяукнул. Ну что за напасть?
  Я присмотрелась к наглой зверюге. Белые пятна на лапах и животе недвусмысленно указывали на то, что примета силы не имеет, но отсутствие хвоста вызывало подозрения. Может быть, насчет бесхвостых кошек есть какое-нибудь более страшное поверье?
  Но в любом случае то, о чем не знаешь, тебе не вредит.
  Я вылезла из машины, стараясь не наступить на котенка, и заспешила к входной двери.
  Черно-белый негодяй мяукнул снова и побежал за мной.
  Я остановилась. Ему хватило наглости потереться о мои ноги и поделиться со мной солидным запасом длинной черно-белой шерсти.
  Не знаю, откуда взялся этот кот, но через минуту у меня возникло стойкое ощущение, что из цирка. Он буквально не давал мне шагу ступить. Лез под ноги, мяукал, терся. Если до сих пор его половая принадлежность была для меня тайной, то теперь не оставалось никаких сомнений. Так вести себя может только мужчина.
  От безысходности я решила воззвать к кошачьему разуму.
  – И что мне с тобой делать? – Я присела на корточки. – На работу с собой взять?
  Кот урчал как новенький холодильник и разве что не говорил: "возьмиии, возьмиии".
  В Уставе "ДекорАрта" отсутствовал пункт о недопустимости присутствия животных на рабочем месте сотрудника, что отнюдь не означало, что приносить котов в офис можно. Однако сегодня подходящий день для нарушения писаных и неписаных законов, да и настроение подходящее.
  Я открыла сумку и сунула котенка между папкой с заявлением и последним номером "Вашего Дома".
  – Сиди тихо, куцехвост.
  Он сидел.
  
  В приемной генерального директора "ДекорАрта" было пусто. Наташка как обычно еще не пришла, шефа раньше двенадцати ждать не стоило. Я по привычке проглядела ежедневник. Сегодня в 12.30 встреча с крутым парнем из "Стройфинанса", в 16.00 совещание с экономистами "ДекорАрта", а в 17.30 на прием просился главный бухгалтер. Не густо. Но переговоры со "Стройфинансом", скорее всего, затянутся, поэтому не следовало перегружать день встречами.
  Я сердито захлопнула ежедневник. Хватит. Целых два года я пахала как четверка лошадей и всерьез рассчитывала на порядочность Дружинина. Я бредила дизайном. Во сне набрасывала чудесные интерьеры. Питалась одними обещаниями. И теперь, когда у дизайнеров открывается вакансия, он отдает ее Ритке.
  Я за честность и справедливость во всем мире. Или хотя бы в отношении моей персоны.
  В сумке, которую я небрежно бросила на тумбочку, кто-то сдавленно мяукнул. Так сказать, напомнил о себе.
  О мама миа. Свежая кошатинка. Тоже жаждет честности и справедливости.
  Я вытряхнула котенка из сумки вместе с мятым журналом и разорванным заявлением. Изумительно. Я так и думала, что неуемная доброта ни к чему хорошему не приведет. Теперь заявление придется переписывать.
  Я выкинула обрывки бумаги в урну. Котенок с интересом принюхивался к темно-зеленому ковролину и чувствовал себя превосходно.
  По крайней мере, мне так показалось.
  
  Наташка прибежала в пятнадцать минут десятого, взъерошенная и запыхавшаяся.
  – Прости, Леночка, в метро сорок минут на станции простояли, представляешь?
  Я представляла лишь то, как Наташка похрапывает на кровати и не слышит будильник. Проблемы с метро, автобусами и лифтами случались в ее жизни каждый день и намного превышали норму бытовых неприятностей среднестатистического человека. Секретарю на ресепшн полагалось быть на работе в половине девятого, но в действительности мне приходилось брать на себя Наташкины обязанности до тех пор, пока та не соизволит появиться в офисе.
  – А ты как, Лен, все обдумала? Заявление написала? – бормотала Наташка, раздеваясь. – Как мне будет тебя не хватать, сил нет! Но ты права, совершенно права. Такое спускать нельзя. Ой! Что это?
  Последний возглас относился к котищу, который настолько освоился, что посмел забраться на мой стол и сесть между монитором и подставкой для ручек.
  – Кот, – спокойно ответила я.
  – Я вижу, что кот. Как он тут оказался?
  – Я принесла. Нашла на стоянке. Пусть побудет.
  – Ты что, чокнулась, Стрелецкая? – Наташка покрутила пальцем у виска. – Ему тут целый день придется сидеть. А есть он что будет? А в туалет куда ходить?
  Ох уж мне эти люди. Обожают раздувать неразрешимые проблемы из пустяков.
  – Придумаем что-нибудь. Ты посмотри, он дрессированный. Как в цирке.
  Для наглядности я поводила карандашом перед носом котенка, и тот замахал белыми лапами.
  Наташка не впечатлилась.
  – Так все кошки делают. Но этот и правда миленький. Чистенький, на уличного не похож. Как мы его назовем? Давай Офисом. Офис, офис, кис-кис.
  – Лучше Лексус, - почему-то родилось у меня.
  Наташкины круглые глаза округлились еще сильнее.
  – Лексус? Между прочим, у него "лексус" полностью черный.
  Она качнула головой в сторону дружининского кабинета.
  – К нему это не имеет никакого отношения.
  Наташка хмыкнула и с видом "так-я-тебе-и-поверила" села за стойку ресепшн.
  
  Здесь необходимо кое-что пояснить. Максим Дружинин, гендир "ДекорАрта", был разведен и хорош собой, любил остроумную шутку и красивых женщин. Вся прекрасная половина компании была от него без ума. Кто-то отчаянно и серьезно, как Наташка Шахова, кто-то слегка и понарошку, как я. Сам Дружинин улыбался многим, но надежды не давал никому, что разжигало дух соперничества и поддерживало нас в отличной форме.
  
  – Ты бы лучше присмотрела своему Лексусу убежище, – бросила Наташка через десять минут. – Сейчас к нам люди пойдут, крик поднимется.
  Котенок старательно обкусывал листочки карликовой пальмы на подоконнике. Я стянула его на пол и кинула под свой стол, а коробками с бумагой загородила все пути отступления. Теперь, Лексус, ты в тюрьме. Как и я.
  
  Первой в приемную заскочила Ритка Плотникова. Я сделала вид, что у меня срочная работа, и застучала по клавиатуре. Но Рита пришла не ко мне, а к Наташке, за факсом из Питера.
  Слушая, как она жизнерадостно трещит, пересказывая Наташке последние сплетни "ДекорАрта", я исходила ядом. Чем, спрашивается, я хуже этой балаболки? Тем, что говорю меньше? Или выгляжу лучше? Какое отношение это имеет к дизайну, скажите на милость?
  Мои внутренние терзания были прерваны отчетливым "мяу". Ритка заозиралась по сторонам.
  – По-моему, кто-то мяукнул.
  – Это у меня аська так озвучивается, – нашлась я.
  – Правда? Здорово. А мне можно такую озвучку поставить?
  Риту от хамского ответа спасла кадровичка Марина Дмитриевна. Она вплыла в приемную, прижимая к внушительной груди кипу приказов на подпись шефу, пробормотала "доброе утро", ни к кому конкретно не обращаясь, и кинула документы мне на стол.
  – Мариночка Дмитриевна, а есть что-нибудь новенькое? – защебетала Ритка.
  – Есть, – пробасила кадровичка. – Для кое-кого готовится приятный сюрприз.
  Я поджала губы. Ритка подхватила кадровичку под руку и вышла с ней из приемной.
  – Что я тебе говорила? – воскликнула Наташка. – Приказ на Плотникову уже готов. Максим точно к ней неравнодушен. Я видела, как он однажды смотрел на нее в столовой.
  – Может быть, он просто хотел есть.
  – Очень смешно, – надулась Наташка. – Я в этих делах разбираюсь. Максим положил на Ритку глаз.
  – Меня это мало интересует.
  – Мяяуу, – подал голос котенок из-под стола. Я заглянула к нему.
  Кажется, кошек время от времени нужно кормить. Почему бы не сейчас?
  
  На кухне к счастью нашлась старая колбаса, которой Лексус, в отличие от меня, брезговать не стал. Кушал для голодного уличного кота на редкость интеллигентно: аккуратно и тихо, только ушами слегка поводил. Я даже засмотрелась.
  – Лен, тебя к телефону, – позвала Наташка из приемной.
  Я пулей вылетела из кухни. Привычку подчиняться в один день не вытравишь.
  Звонил Дружинин, чтобы предупредить, что встреча со "Стройфинансом" переносится на 11.30. Огого. Руки в ноги и по коням. Я забегала из приемной в кабинет шефа и обратно.
  Наташка была как всегда на подхвате, смотрела мне в рот и бегала за минералкой в ресторан на первом этаже. Когда бутылки были расставлены, проспекты, ручки и бумага разложены, а кондиционер поставлен на нужную температуру, я с чувством выполненного долга прикрыла за собой дверь дружининского кабинета.
  И застыла на месте с открытым ртом. Котище, предоставленный сам себе, снова забрался на мой стол. Он скреб когтистой лапой документы, считая, по всей видимости, что жидкости, которой они пропитались, недостаточно, чтобы их окончательно испортить.
  – Ах ты, паршивец!
  Паршивец почуял неладное, черно-белым вихрем слетел со стола и забился под шкаф.
  – Что случилось? – выскочила из кухни Наташка.
  Я молча смотрела на мокрые приказы Марины Дмитриевны, которые должна была подписать у шефа.
  Представляю его реакцию, если положить перед ним такое.
  – Гад, – охнула Наташка. – Знаешь, а ты крупно влипла. Марина тебя убьет.
  Я протерла стол и засунула испорченные документы в папку. Кадровичка "ДекорАрта" славилась жестким характером и неприступностью. Разговор предстоял не из приятных.
  
  Если очень нужно, я могу быть самым милым человеком на свете.
  – Марина Дмитриевна, можно к вам на минутку? – Я хлопала ресницами и улыбалась нежно-нежно.
  – Заходи, но ненадолго. Мне работать надо. Что у тебя?
  – Я... понимаете, Марина Дмитриевна, у нас случилась маленькая неприятность... Я поливала цветы и случайно пролила воду на ваши приказы. Мне так жаль.
  – Пролила воду? Ты издеваешься надо мной?
  – Простите. Я нечаянно.
  – Дай их сюда. – Марина Дмитриевна вырвала папку из моих рук. – Все придется переделывать. Себе только сделала хуже, Стрелецкая. Твой приказ теперь подождет до завтра.
  Стоп. О чем это она?
  – Ты разве не знаешь? Дружинин переводит тебя к дизайнерам. Хотел сегодня удивить. Но сегодня не получится! – мстительно добавила Марина Дмитриевна.
  Я так удивилась, что перестала нежно улыбаться.
  – Как меня? Но мне говорили, что к дизайнерам идет Рита Плотникова.
  – Кто мог сказать тебе такую чушь? У Плотниковой ни ума, ни таланта. Ею страшно недовольны.
  – Наташа сказала.
  – Шахова? – усмехнулась Марина Дмитриевна. – А ты ее больше слушай. Она сама к дизайнерам метит, но Максим Андреевич не согласен. Вот и приказ на тебя, сама посмотри.
  Кадровичка открыла папку и стала листать слипшиеся документы.
  – Чем это твоя вода пахнет? Вонь ужасная.
  Она сунула мне в руки приказ, где черным по белому была написана моя фамилия.
  Так. Тааак.
  
  До приемной я не дошла – долетела. Если бы не Лексус, чудовищное предательство Наташки осталось бы неразоблаченным. Неужели Шахова всерьез думала, что Дружинин позволит мне уволиться, а ее переведет? Воистину неизмеримы глубины человеческой глупости.
  Но благодаря кошачьей непосредственности Наташку вывели на чистую воду, заявление на увольнение попало в мусорное ведро, а я выяснила, что Дружинин меня еще как ценит.
  Охваченная противоестественным желанием расцеловать Лексуса, я ворвалась в приемную и чуть не столкнулась с Наташкой.
  – Где ты ходишь? Охранник с первого этажа звонил, шеф с гостем приехали!
  
  Я едва успела добежать до своего стола, когда на пороге возник Дружинин. Он придержал дверь, пропуская вперед высокого гостя, и я внутренне напряглась. Сегодняшнего посетителя мы окрестили крутым парнем из "Стройфинанса", потому что шеф нам все уши прожужжал о том, сколько всего хорошего для компании зависит от этого человека. И должность у него важная, и связи обширные, и возможности безграничные. Наташка умирала от желания увидеть его. И я умирала за компанию.
  К моему удивлению крутой парень из "Стройфинанса" походил скорее на интеллигентного молодого ученого, чем на человека с должностью, связями и возможностями. На полголовы выше Дружинина, он был его стройнее и шире в плечах. Я ощутила невольную обиду за шефа. На фоне гостя альфа-самец "ДекорАрта" заметно проигрывал.
  – Добрый день, – вежливо сказал гость.
  Наташка аж привстала.
  – Здравствуйте.
  Дружинин покосился на нас и пропустил крутого парня в кабинет.
  – Сюда, Антон, пожалуйста. Заходите.
  
  – Какой парень, обалдеть, – выдохнула Наташка.
  Парень как парень. Высокий, да. Красивый. В метро таких должно быть полным-полно, кому как не Наташке это знать?
  – Нет, кто бы мог подумать, что он так выглядит? Макс мог бы нас предупредить. Я бы юбку покороче надела, кофточку поэротичнее.
  – А как же Дружинин? – поддела ее я. – Он у тебя больше не котируется?
  – Дружинин – это по твоей части. Не я назвала кота Лексусом.
  Кот!
  Я похолодела.
  – А где он?
  – Понятия не имею. Под шкафом сидел, кажется.
  Мы одновременно оглянулись. Под шкафом было пусто.
  Я посмотрела под столом.
  Никого.
  – Гуляет где-нибудь, – сказала Наташка. – Может, на кухне пригрелся.
  Я не отрывала глаз от двери в кабинет шефа. Дружинин неплотно закрыл ее, и она чуть-чуть приоткрылась, оставив узкую щель. Со стороны это было практически незаметно, но я видела, что в эту щель вполне может проскользнуть какой-нибудь мелкий зверек.
  К примеру, один гадкий котенок.
  – А что если он в кабинете? – прошептала я.
  – У шефа?
  – Посмотри на дверь.
  Наташка перегнулась через стойку и тут же плюхнулась обратно на стул.
  – Ты что, не могла присмотреть за ним, пока я уходила?
  – Это же ты притащила кота, а не я. – Она пожала плечами. – Ты и отдувайся.
  – Надеешься, это поможет тебе получить повышение?
  – Ты о чем?
  – Не притворяйся. Марина показала мне приказ. Он на меня, а не Плотникову.
  – Правда? Поздравляю.
  – А ты утверждала, что уже готов приказ на Ритку.
  – Все еще может измениться, – усмехнулась Наташка. – Когда Максим узнает про котенка.
  Она торжествующе ткнула пальцем в дверь кабинета.
  Дрянь. Я схватилась за голову. С секунды на секунду ожидалось крушение карьеры, сопровождаемое потоками директорского гнева.
  А все потому, что кое-кому некстати вздумалось поиграть в защитника животных.
  
  Катастрофа разразилась через мгновение.
  – ЧТО ЭТО?! – раздался громовой рык Дружинина. – СТРЕЛЕЦКАЯ! НЕМЕДЛЕННО ИДИ СЮДА!
  Наташка улыбнулась во все свои тридцать два кривых зуба.
  – Вперед. Твой выход, Леночка.
  
  Я вошла в кабинет шефа, отчаянно надеясь на чудо.
  Может быть, Максиму потребовался срочный документ.
  Может быть, он хочет дать мне задание.
  Может быть, котенок ему понравится.
  – Стрелецкая, объясни мне, что это такое?
  В голосе Дружинина можно было ясно различить возмущение, ужас и страх. Он показывал на... ну, конечно же, на Лексуса, который сидел на середине директорского стола и громко урчал.
  Это он умеет, зараза. Я про кота.
  – Откуда кот взялся в моем кабинете?
  Врать я не люблю ни при каких обстоятельствах.
  – Я его принесла.
  На Дружинина было страшно смотреть. Я ждала продолжения и пыталась придумать ответ на логичное "зачем". Но, как это часто случается с серьезными людьми в нестандартных ситуациях, в голову Максима Андреевича лезли вопросы не по существу.
  – А хвост у него почему такой ужасный?
  Я посмотрела на широкий обрубочек, который бессовестный кот веером разложил на рекламных проспектах "ДекорАрта" в десяти сантиметрах от того места, где сидел побледневший высокий гость.
  – Не знаю. Может, отрезал кто. Сейчас не люди, а варвары.
  Лицо Дружинина медленно наливалось кровью.
  – Это порода такая, – вдруг сказал крутой парень из "Стройфинанса". – Курильский бобтейл, если я не ошибаюсь. Короткий хвост у них от природы. Апчхи... Простите.
  Он полез в карман, вытащил большой клетчатый платок и приложил его к носу.
  – Извините, пожалуйста... Апчхи... Апчхи...
  Глаза гостя заслезились. Он героически старался не чихать, но выходило плохо. Привлеченный странными звуками кот подошел к нему ближе.
  – Антон, что с вами? – наконец очнулся Дружинин. – Вам нехорошо?
  – У меня сильная аллергия на мех, – извиняющимся тоном пробормотал высокий гость. – Очень неудобно. Простите. Апчхи...
  Дружинин зыркнул на меня так, что я подхватила злосчастного зверя и пулей вылетела из кабинета. Наташка, подслушивавшая у двери, чуть не получила по лбу.
  – Сядь на место! – страшным голосом воскликнула я и плюхнулась в свое кресло.
  И вовремя. Потому что вслед за мной из приемной вывалился Дружинин, держа под руку чихающего и кашляющего Антона. Судя по всему, дела обстояли плачевно. Тот кусок лица высокого гостя, который виднелся из-под носового платка, был сочного багрового оттенка.
  – Ой, что случилось? – засуетилась Наташка. – Врача вызвать?
  – Нет, что вы, все в пор... Апчхи... – послышалось из-за платка.
  – Я сам! – рявкнул Дружинин, и Наташка застыла в полусогнутом состоянии.
  Сладкая парочка стремительно вылетела в коридор.
  – У него аллергия на кошек, – непринужденно пояснила я.
  – Да ты что? – ахнула Наташка. – Ну ты и вляпалась.
  На этот раз моя бывшая подруга совершенно права. Я не просто сдуру притащила в офис кота. Я сорвала важнейшие переговоры и подвергла угрозе здоровье перспективного партнера. За это могло быть только одно наказание.
  
  – Стрелецкая! Ты уволена!
  Стеклянная дверь приемной с противным звоном ударилась об стену. Дружинин подлетел к столу и навис надо мной как монстр из фильма ужасов.
  – Сегодня же... заявление на стол... все дела Шаховой... как посмела... чтоб духу твоего...
  Я едва разбирала, что он говорит.
  
  Новость о разразившемся скандале облетела "ДекорАрт" в считанные минуты. Но я не обращала внимания, с кем и почему перешептывается Наташка. Я методично приводила дела в порядок. К ударам судьбы мне не привыкать. День должен был стать плохим. Он таким и стал. Чему удивляться?
  Шкодливый Лексус мирно спал под столом.
  Без пяти шесть я положила на стол Дружинину свеженаписанное заявление об увольнении, сунула кота в сумку и вышла из приемной, кинув Наташке "пока". Та даже не пыталась скрыть радость.
  
  "Лексус", перегородивший выезд моему "пежо", я заметила издалека. Точно та же модель, что и у Дружинина, но не черный, а белый. Ох, кто-то сейчас по полной программе получит. И за приказ, и за Наташку, и за кота, и за увольнение, и за весь этот жутко неудачный день. Я ускорила шаг.
  Но когда я увидела, кто сидит в салоне, воинственности у меня поубавилось. К человеку из категории пострадавших следовало проявить милосердие.
  Из белого "лексуса" вылез крутой парень из "Стройфинанса", знаток кошачьих пород и аллергик.
  – Я взял на себя смелость подождать вас, – робко улыбнулся он. – Сегодня так все неудобно получилось.
  Вы не поверите, но я смутилась.
  – Да уж. Как вы себя чувствуете?
  – Спасибо, гораздо лучше. Доехал до ближайшей аптеки и купил лекарство.
  – Простите меня, пожалуйста.
  – Ну что вы, откуда вы могли знать. Кот был замечательный, но слишком пушистый. Кстати, меня зовут Антон.
  – Лена.
  – И вы часто ходите на работу с кошками, Лена?
  – Сегодня первый раз. И в последний.
  Антон нахмурился.
  – Вы хотите сказать, что...
  – Меня уволили.
  – Я завтра же поговорю с Максимом, – решительно сказал Антон. – Я не допущу, чтобы вас уволили из-за меня.
  Какая прелесть. За меня вообще кто-нибудь когда-нибудь заступался?
  – Нет-нет, ни в коем случае, – замахала руками я. – Я потеряла работу, зато животное приобрела. Этот кот редкая умница.
  – Как я вам завидую, – улыбнулся Антон. – С детства люблю кошек, но из-за этой проклятой аллергии приходится держаться от них подальше. Кстати, а где ваш?
  – Здесь. – Я похлопала по боку сумки.
  По подозрительно опавшему боку.
  Я открыла сумку. Все было на месте, кроме Лексуса.
  Сбежал, мерзавец. А ведь я его почти полюбила.
  – Да, не повезло, – кивнул Антон. – Но для меня так даже лучше. Не хотелось бы опять расклеиться перед вами.
  – Вы сейчас все равно по своим делам поедете.
  – А я хотел попросить вас составить мне компанию. Как насчет того, чтобы поужинать где-нибудь?
  У меня быстро-быстро забилось сердце.
  Я заглянула в ярко-голубые глаза Антона и поняла, что поспешила назвать сегодняшний день неудачным.
  
  4. Белая Девушка
  
  Каждый рабочий день после семи, когда добропорядочные сотрудники расходятся по домам, а в офисе остаются лишь бессемейные трудоголики, она начинает обход своих владений. Выходит из сырого подвала, бесшумно бродит по лестнице, гуляет по коридорам, касаясь рукой стены то здесь, то там. Заглядывает в кабинеты, обрывает листья у цветочков, шалит с папками, путает отчетность. Может поменять местами стулья или живописно развесить сменную обувь на потолке, раскидать чистые листы бумаги по полу и спрятать ручки. В крайнем гневе способна вывести из строя офисную технику или в лохмотья изрезать шторы. Ни замки, ни заслоны от нее не спасают, проходит прямо сквозь стены и окна.
  Но самая беда, если с кем из сотрудников столкнется.
  Василий, сисадмин, три месяца в больнице пролежал с нервным срывом после того, как заночевал в офисе. Сервер настроил, называется. Пришлось срочно искать ему замену.
  Аллочка, менеджер по продажам, отчет до девяти составляла, а потом две недели заикалась. Представляете, при ее то профессии? Клиенты были очень недовольны.
  Уборщице, тете Тасе, доплачиваем оклад, хоть и работает она спустя рукава. А как иначе работать при ее защитной методе? Тетя Тася драит пол, глядя себе под ноги, и не подымает глаз ни при каких условиях. Известное дело, никого не видишь, ничего не случается. Но только много ли так намоешь?
  Батюшку звали со святой водой, не раз звали. Он кадилом махал бойко, молитвы читал громко, деньги брал исправно. А она как была, так и осталась. Даже буйствовать больше не стала, словно ей все равно, батюшка, не батюшка. Поговаривали о том, чтобы и патера позвать, и раввина, и от буддистов кого-нибудь, но решили не впадать в ересь, а бороться с напастью подручными средствами.
  После серии экспериментов лучшим подручным средством была признана водка, и теперь каждый, кому приходилось работать сверхурочно, вооружался как минимум бутылкой. В результате количество трудоголиков стремительно падало, а алкоголиков – росло, что не могло не сказаться на процветании фирмы.
  Так мы и задумались о переезде. А все из-за нее, из-за Белой Девушки.
  
  Я едва подавила зевок. Можно подумать, что мы на сборище писателей-фантастов или в детском лагере у костра, а не на деловой встрече по поводу аренды офиса. "Стройфинансу" Антона стало тесно на старом месте, и он с моей помощью подыскивал что-нибудь более престижное и просторное.
  Трехэтажный особняк на Якиманке был идеален и с точки зрения престижа, и с точки зрения простора. Арендная плата оказалась против ожиданий не заоблачно высокой, а неправдоподобно низкой. Мы, разумеется, поинтересовались, почему. И получили в ответ получасовую лекцию о Белой Девушке.
  Диагноз ясен. Профессор, уводите больного.
  
  – Вижу, что Леночка мне не верит, и зря, – обиделся больной, он же Гречин Вячеслав Михайлович, генеральный директор фирмы "РубенКо" и законный владелец якиманковского особняка.
  Привлекательный и совсем не старый мужчина, а несет полную чушь. Хотя постойте. Что он там насчет водки говорил? Кажется, с диагнозом я ошиблась. Где тут ближайший вытрезвитель?
  – Легенда о Белой Девушке существует уже два десятка лет. Мне бы не хотелось, чтобы вы обвиняли меня потом в сокрытии фактов, поэтому позвольте рассказать вам все и сразу.
  Конечно. Например, как давно вы пьете?
  Антон пнул меня под столом, и я стерла с лица глумливое выражение. Нам действительно нужен этот особняк. Мы готовы арендовать его с девушками любого цвета кожи и библиотекой легенд впридачу.
  
  Легенда о Белой Девушке
  Звали ее при жизни Алина, и была она прекрасна как утренняя заря, отважна как голодная львица и умна как доктор наук. В конце восьмидесятых стала Алина помощницей известного в свое время и в своем месте Гривы Петрушевича, который одним из первых почуял, что перемены не за горами, основал торговую фирму и свел с пальцев наколки. Был Грива мужчиной видным, состоятельным, с женщинами благородным, и влюбилась девчонка до беспамятства. Влюбилась и была счастлива коротких четыре месяца, пока пронырливая Катька не покрутила перед носом женолюбивого Гривы узким задком.
  Умоляла Алина, плакала, но не внял Грива мольбам бывшей любовницы, так как страсть затмила его разум.
  А разум Алины затмила ревность.
  В подвале, среди тюков с товаром пригрозила она Гриве, что пойдет в органы и выведет на чистую воду его торговые махинации. Тогда вспомнил он славное прошлое, хватанул первое, что под руку попалось, и заставил навсегда умолкнуть Алину, прекрасную как заря, отважную как львица и глупую как влюбленная женщина. Тело ее, некогда желанное, а теперь бездыханное, закидал недокондиционным товаром, а сам отправился к узкозадой Катьке жизни радоваться.
  Радовались они, радовались, пока не пришло время платить по счетам. Очень скоро появилась в особняке Белая Девушка, фигурой точь-в-точь Алина, сама молочно-прозрачная, а лицо искаженное, кровью заляпанное. И нельзя было в лицо то смотреть и с ума не сойти. Бродила Алина по этажам, людей пугала, хулиганила, но самому Гриве пакости никакой не делала. Видать, любовь беззаветная и после смерти Алину не покинула.
  Катьке хуже всех пришлось. С тех пор как повадилась Белая Девушка их навещать, пошли у разлучницы чирьи по всему телу. Крупные, спелые, ни сесть, ни лечь, ни с любимым побаловаться. А лицо и вовсе как лунный кратер стало, только разноцветное. К врачам девка устала бегать. А толку то что? Бегай – не бегай, а морда как у крокодила.
  Выехал Грива из особняка от греха подальше, а Белая Девушка, к нечистому месту привязанная, осталась. Ходит, ищет любимого, да и о мести не забывает. Ни одна компания больше четырех месяцев продержаться не может; иные после первого сбегают. И если привидение белое в коридорах еще терпят, то как начнет женщина главного босса чирьями покрываться, фирма сразу и переезжает.
  Конец легенды
  
  Красивый рассказ получился. Качественный. И не знаешь, то ли на конкурс мистики его, то ли в смехопанораму.
  – А у вас, простите, кто пострадал от кожной болезни? – полюбопытствовала я у Гречина.
  – У жены прыщик на подбородке вскочил.
  Съезжать из-за прыщика? Надо было хоть одного фурункула дождаться.
  – С легендами, Леночка, не шутят, – покачал головой Гречин.
  А с женами тем более. Я поняла, Вячеслав Михайлович.
  
  Через неделю мы благополучно переехали и даже наняли новую секретаршу в помощь мне. Девочка попалась приятная, сообразительная, и я подумывала о том, чтобы слепить из нее себе замену. И пусть с Антоном у нас все сладко и гладко, я не хочу вечно быть его помощником. Подготовлю Юлю и уволюсь. Пусть Антоша кричит и обижается.
  Зря я, что ли, на дизайнера училась?
  
  Но расслабились мы слишком рано.
  Белая Девушка появилась на маленькой вечеринке в честь переезда. Из празднующих остались наиболее крепкие головы в количестве трех человек, и все трое на следующий день тряслись у меня в приемной и в деталях расписывали облик краснолицей и молочнотелой дамы. Мы с Антоном никому о легенде не заикнулись, и потому полное совпадение свидетельских показаний с рассказом Гречина настораживало.
  – Лен, а что если Белая Девушка на самом деле существует? – спросил Антон, когда бедолагам сделали выговор за злоупотребление на рабочем месте и выпроводили домой.
  – Давай вызовем охотников за привидениями.
  – Я серьезно. – Он подошел ко мне и заглянул в глаза. О, как хорошо я знаю этот взгляд! – Я же о тебе беспокоюсь. Помнишь, что Белая Девушка мстит женщине босса?
  Я провела рукой по щеке. Гладкая, как у младенца.
  – Видишь, пока никаких прыщей.
  – Это пока.
  Фу, какой позор. Дитя атомного века и НТР, а суеверен как деревенская бабка.
  
  Через пару дней о Белой Девушке знал весь офис.
  Любители задерживаться на работе исчезли как вид. Любители пионерлагерных костровых историй сочиняли новые подробности. Любители посплетничать с болезненным нетерпением ожидали фурункулезной россыпи на моем лице.
  Напряжение росло.
  Через неделю бухгалтер Людочка, вернувшись в офис за ключами от квартиры, углядела в конце коридора белесое пятно. Близорукость и нервная система, расшатанная мужем-скандалистом, сыграли с ней дурную шутку, и Людочка стремительно покинула особняк, позабыв о ключах. После бессонной ночи у соседки и ссоры с мужем, который заявился домой под утро, она написала заявление об уходе. Даже от щедрого повышения отказалась.
  Зато повышения потребовала уборщица тетя Тася, которую Гречин передал в наше распоряжение вместе с особняком. Антон согласился, не раздумывая, чем вызвал негодование у тех, чья зарплата сравнялась с тетитасиной. Но после истории с Колей Ковальским все пришли к выводу, что это справедливо и оправданно и что такая бесстрашная женщина заслуживает ежемесячной прибавки и молочного пайка.
  Как подобает настоящему непьющему мужчине, рационализатору и выпускнику технического ВУЗа, Коля в сверхъестественное не верил и на бабские пересуды в курилке внимания не обращал. Когда начальство приказало задержаться на работе, задержался. И был обнаружен тетей Тасей без сознания. Уборщица стала героиней дня и с упоением рассказывала всем желающим (коих набралось немало):
  – Заворачиваю за угол, а там он лежит. В лице ни кровиночки, глазки закатил. А вокруг бумажек всяких накидано. Понятное дело, думаю. Белая Девушка похулиганила. Страшно было, жуть. А что делать то? Спасать парня надо. Вот я и спасла.
  Спасательный прием тети Таси был примитивен, но эффективен. Она схватила свое ведро и выплеснула водичку на бездыханное Колино тело. Водичка впитала грязь практически со всего коридора, но Ковальский был не в том состоянии, чтобы протестовать. С тетитасиной помощью он добрел до выхода и помчался к врачу. Увольняться не стал, но больничный взял на неделю.
  Зато уволились двое из его отдела.
  
  – Елена, с этим нужно что-то делать. – Антон нервничал и почесывал запястье. – Гречин нас предупреждал, зря мы его не послушали.
  Массовая истерия, не более того.
  – Из-за этой истерии у меня скоро все сотрудники разбегутся.
  Новых наберем.
  – А Белая Девушка то никуда не денется!
  О, господи, и с этим мужчиной я сплю.
  
  Паника продолжалась и в приемной. Умницу Юлю била мелкая дрожь.
  – Леночка, мне сегодня до девяти нужно будет задержаться. Антон Юрьевич предупредил, у него важная встреча. Что если я с Белой Девушкой столкнусь?
  – Предложишь ей чай и печенье.
  – Лен, я серьезно!
  – Тогда святую воду или чеснок.
  Она даже не улыбнулась. Терпеть не могу людей без чувства юмора.
  
  Когда я уходила домой, Юля окончательно перестала соображать. Она заперлась на кухне и загремела бутылками. Похоже, соотношение между тругодоликами и алкоголиками в нашей компании тоже стало меняться в пользу последних.
  – Я же говорил, что ничего хорошего из этого не выйдет, – мрачно бросил Антон мне на прощание. – А ты загорелась: особняк, особняк.
  Что спорить с дураком?
  Как будто мне был нужен офис в центре за копейки.
  
  Вопреки Юлиным страхам совещание прошло мирно. Белая Девушка смилостивилась и решила не лишать меня помощницы и надежды на скорое увольнение.
  Три дня мы жили спокойно, и Антон стал поговаривать о том, что уборщица тетя Тася получает бессовестно много за свой некачественный труд. Но в пятницу Белая Девушка взялась за старое и до увольнения напугала Варвару из отдела рекламы. К тому же краешек ее белого платья углядела Юля, которой снова пришлось задержаться, и моя опора и гарантия свободы тоже принялась сочинять заявление.
  – Через месяц съезжаем, – решил Антон. – Провались он пропадом, этот особняк с призраками.
  "Через месяц" Юлю не устраивало. Она хотела уйти прямо сейчас.
  Но это категорически не устраивало меня.
  
  – Я разберусь с Белой Девушкой.
  Антон вытаращил глаза и лишился половины своей мужской привлекательности.
  – Я не верю в привидения и ничего на свете не боюсь. Кто-то должен разобраться с этим безобразием.
  Антон, как и полагается джентльмену, поотговаривал меня для приличия, а потом поцеловал и благословил на подвиг.
  Каждому хочется трехэтажный особняк на Якиманке задешево и WhiteGirlfree.
  
  Я придумала себе бессмысленное неотложное дело и в шесть часов спровадила Юлю домой. До половины седьмого стояла у окна и махала ручкой уходящим сотрудникам. В семь прогулялась по этажам и убедилась, что никого не осталось.
  Жаль. Было бы забавно, если бы за Белую Девушку приняли меня.
  В начале восьмого я спустилась в подвал.
  А что, вы думали, я буду сидеть на месте и прислушиваться к каждому шороху?
  Я домой хочу. Мне привидение караулить недосуг.
  
  Ключиком от подвала я не без труда разжилась еще днем.
  – Подвалом давно никто не пользовался, – сообщил мне охранник. – Сами понимаете.
  Для давно неиспользуемого подвала ключ в замке повернулся на удивление легко, а сама дверь и не скрипнула.
  Беспрепятственно сквозь стены проходит, говорите? Ну-ну.
  
  В подвале было темно, но не темнее, чем под землей. Фонарик я прихватила мощный, на зрение тоже не жалуюсь. Тщательный осмотр показал: подвал грязный и захламленный, но среди хлама и грязи есть узкая дорожка, что ведет к дверце на противоположной от входа стороне.
  Чудеса, не правда ли?
  
  Разыскивать второй ключ я не пошла. Залезла в гору рухляди рядом с дверью, приказала себе не дышать и стала подсчитывать сумму, которую Антон выдаст мне в качестве компенсации за испорченную одежду. Даже с учетом сезонной скидки вышло прилично. А куда деваться? Привидения бесплатно не ловятся.
  Время за занимательной математикой пролетело быстро. Шум шагов и открывающейся двери застал меня на середине вычисления максимальной скорости расходования заработной платы.
  Я дождалась, пока входная дверь захлопнется, а посетитель дотопает до меня.
  Дождалась, пока откроется вторая дверь.
  И включила фонарик, когда моя жертва закончила свои темные (точнее, белые) делишки в тайной комнате и вышла.
  Видок у жертвы был еще тот. Жертвенный.
  Длинное белое довольно бесформенное тело. Волосы под цвет. Рана кровавая на лбу. И лицо красненькое. Э-э... выразительное.
  Шагнула ко мне Белая Девушка, руки протянула. Тело ее заколыхалось, смрадом на меня повеяло.
  – А ну без фокусов, – скомандовала я. – Руки вверх и шагом марш к выходу.
  
  Говорят, что пьяные и собаки на уверенных людей не бросаются. Теперь в эту группу можно смело включать и привидения. Белая Девушка остановилась, понурилась и затрусила в нужном мне направлении.
  Да здравствуют сила духа и властные интонации.
  
  В освещенном коридоре труп Алины выглядел чуть менее хлестко, но все равно впечатляюще. Я засмотрелась на сочащуюся из раны кровь и зацепила ногой ведро, которое упало и гулко покатилось по коридору. А еще у стены красовались тощая швабра (чтобы полы мыть, не женщина) и небольшая тележка с грудой одноразовых тряпок и резиновых перчаток.
  Айяяяй. Я сурово покачала головой.
  Белая Девушка пожала плечами и натурально засмущалась.
  
  Потом мы пили на кухне чай и разговаривали. Не с Белой Девушкой, конечно, а с тетей Тасей. Я то непривередлива и есть могу в любой обстановке, но тете Тасе было тяжело с комфортом пить чай в пластиковой маске.
  – А как иначе, Аленка, прибавки добиться? – вопрошала она, угощаясь сдобным печеньем. – Особенно уборщице. Я тут без малого двадцать лет работаю и на жизнь не жалуюсь. Кормит меня девочка, хорошо кормит.
  И она любовно похлопала по кровавой маске.
  Эх, люблю изобретательных.
  – Не маска вас кормит, Таисия Андреевна, а голова. Прекрасная у вас легенда получилась. Душевная.
  Тетя Тася усмехнулась.
  – Основана на реальных событиях. Кокнул Грива Алинку, да не до конца. Она в мешках отлежалась и из подвала выбралась. В Белую Девушку поигралась, Катьке порошка для морды подсыпала и Гриву из особняка выжила. Так легенда в памяти застряла, а правду никто и не узнал.
  – Почему никто? Вы узнали.
  – А что узнавать то было, Аленушка? Это меня тогда Грива по голове приложил и к другой переметнулся, помоложе. Алина Васильева я по паспорту. Не веришь, в личное дело загляни.
  Ну что за чудесная бабка! И денег зарабатывает втрое больше любой московской уборщицы, и на взрослых мужиков ужас наводит, и в легенду при жизни попала.
  Учитесь.
  
  – А как же фурункулез, Таисия Андреевна? С Катькой все ясно, а с остальными? Или порошка на всех хватило?
  – Да разве я чудовище какое? Слухов хватало. Кому охота проверять на себе, сработает ли чирьевая угроза? Жены и любовницы начальников такой крик поднимали, когда о Белой Девушке узнавали, любо-дорого послушать. А мне веселее. Люди вокруг новые все время, и зарплата растет.
  Она еще и психолог. Потрясающе.
  
  Жаль только, что решила тетя Тася завязать как с уборкой помещений, так и с игрой в привидения.
  – Денег скопила уйму, поживу теперь по-человечески. Для начала в Италию махну на месяц, а дальше посмотрим. Как уволюсь, расскажи своим правду, пусть работают спокойно. И за личико не опасайся, такую красоту ничем не испортишь.
  Тетя Тася стала первым человеком, с которым мне действительно было жаль расставаться. Я и солидную прибавку ей от имени Антона пообещала, и заманчивую должность экскурсовода по особняку. С такой фантазией и артистизмом мы на туристах состояние заработаем.
  Не согласилась.
  – Устала я на одном месте жить. И о прошлом хватит думать. Ты, Алена, себе это тоже на заметку возьми. Сердце, оно живучее. Вначале ноет, потом застывает. А потом заново цветет.
  Я запомню, тетя Тася. Да вот незадача. Цвести у меня нечему.
  
  Дальше нас с Антоном тетитасин рассказ не пошел. Еще не хватало, чтобы прознал Гречин и повысил нам арендную плату. Особо впечатлительным сотрудникам мы сообщили, что за бешеные деньги провели сеанс экзорцизма, и Белая Девушка навсегда упокоилась там, где полагается.
  Мол, работайте хорошо, ваше начальство заботится о вас.
  Кое-кто не поверил, но прошел месяц, а Белая Девушка так и не появилась, несмотря на то, что каждый день в офисе кто-нибудь оставался сверхурочно. Юля даже жаловаться начала, мол, никакой личной жизни, один труд круглые сутки.
  Мир и спокойствие воцарились в особняке. Юля работала все лучше и лучше, я просматривала вакансии дизайнеров и предвкушала время, когда нас с Антоном не будет связывать ничего, кроме бурного пятничного секса.
  Проблемы его компании в ущерб моим профессиональным амбициям мне порядком надоели.
  
  Удача улыбается упорным. Имея за плечами одни курсы по дизайну интерьера и нулевой опыт работы по специальности, я получила должность в приличной дизайнерской конторе. Личное обаяние и бездна вкуса победили диплом и трудовую книжку.
  Сегодня же с Антоном попрощаюсь.
  
  Но на работе ждал меня кошмар.
  Скукожившись в тугой комок, лицо закрыв руками, рыдала горько Юля.
  В приемной было пусто.
  К счастью.
  Да что же снова здесь стряслось?
  Я осторожно потрясла ее за плечи.
  – Ты увольняться часом не решила?
  Ее мычание напоминало "нет". Хотя и "да" напоминало тоже.
  Стрелецкая, без паники. Ты сможешь.
  – С любым вопросом разберемся вместе. Я лютых призраков гоняю как котят.
  От Юлиного воя заложило уши.
  Как жаль, что подчиненных бить нельзя.
  
  – Юль, заканчивай. Сейчас весь офис сбежится.
  Я думала, придется ее ударить, однако и простая угроза подействовала. Она скорбно выпрямилась и убрала руки.
  Ох ты ж.
  Не сильна я в описаниях, но попробую. Представьте себе цветовую гамму от бледно-розового до насыщенного желтого. Осенний багрянец, пурпур королевских мантий, мерцание рубина, сок граната. И нежность персика, и резкость янтаря, и цедры апельсиновой оттенок.
  А также множество прыщей всех размеров и стадий вызревания. Особенно в глаза бросался один на лбу, раздувшийся, зрелый, достойный фотографии в медицинском справочнике. Он был наполнен содержимым под завязку и так и просился под нож хирурга.
  Я ее предупреждала, что не стоит обедать в забегаловке напротив. Доэкономилась.
  Комментарии не требовались. Юля все поняла по выражению моего лица и зарыдала втрое громче.
  – Успокойся и беги к врачу, – посоветовала я. – От прыщей еще никто не умирал. Даже от таких.
  И побыстрее, дорогая. Ты нам весь офис можешь перепачкать.
  
  А вечером Антон меня обрадовал. Я протянула ему заявление и приготовилась отстаивать свое право на свободу. Но меня никто не собирался удерживать.
  – Я согласен. – Антон размашисто подписал заявление. – Ты неординарная, талантливая женщина. Ты заслуживаешь большего, чем работа в "Стройфинансе". Я не смею тебе мешать.
  Его уступчивость пробудила во мне отголосок былой симпатии. Елена Стрелецкая умеет быть благодарной.
  Я села на ручку его кресла и обняла его за плечи. Точнее, попыталась. Антон отстранился, не успела я до него дотронуться.
  – Не надо, Лена.
  Как интересно. Похоже, разговор только начинается. Я с нетерпением ждала продолжения.
  – Я чувствую, что наши отношения губят твою карьеру.
  Меня бросают. Неожиданно, но мило.
  Хотелось бы знать, кто она.
  Ой, мама. Кажется, я знаю.
  – Лен, ты не думай, у меня никого нет. – Голос Антона звенел от искренности. – Я за честность во всем. Я бы никогда не стал тебе изменять. Ты мне веришь?
  Я да. Но кое-кто не поверил.
  Интересно, что в конечном итоге окажется сильнее, прыщи или любовь?
  
  И все же сколько в этом мире удивительного.
  
  5. МаксиПоц
  
  Воображение мое как свободная сильная птица взмывает над землей и не знает препятствий. В работе, безусловно, вещь полезная. Именно благодаря ему я стала тем, кем стала, и могу свысока поглядывать на тех, чья фантазия едва машет коротеньким крылышками и не отрывается от пола ни на сантиметр.
  То есть на подавляющее большинство.
  Но порой хочется, чтобы воображение из птицы превратилось в вышколенную скаковую лошадь. Вот этот барьер мы возьмем, а этот не будем. Просто потому, что за ним лужа, полная жирной черной грязи, а наездник меньше всего хочет обляпаться.
  Иными словами, думать надо, куда тебя могут завести грандиозные идеи, и вовремя эти идеи придерживать.
  
  Началось все с презентации новой коллекции одежды молодого, подающего надежды дизайнера Максима Поцаковского. Три предыдущих коллекции до сих пор пылились на складе, и Максим понимал, что эта четвертая станет решающей. Либо он оправдает надежды и найдет свою нишу на модном рынке Москвы, либо признает, что дальше надежд дело не пошло, и вернется вице-президентом в нефтяную контору папочки перебирать скучные бумажки. Под авторитарное папино крыло Максиму не хотелось. Ему хотелось самостоятельности и статуса в мире высокой моды. То, что для этого нужны как минимум талант и работоспособность, Поцаковский-младший в расчет не принимал. Он хотел шить платья, и он их шил. Годились эти платья, в крайнем случае, на униформу для богадельни, а в потенциале могли напугать до беспамятства моль в шкафу. Но Максим объяснял свои провалы происками недоброжелателей, продолжал щедро тратить отцовские денежки и планировал с четвертой попытки поставить Москву на колени перед истинным гением иголки и нитки.
  Отведенный на презентацию бюджет недвусмысленно заявлял, что Максим идет ва-банк и шутки шутить не намерен. Солидная доля полагалась компании, которая будет заниматься оформлением презентации, и как раз здесь на сцену вышла я. Выгодный заказ на оформление интерьера отвоевала "Интерbeauty" в лице генерального директора Захарова Игорь Палыча. А так как лучшего дизайнера, чем я, у нас нет и не будет, меня отрядили ублажать серьезного клиента.
  И тут я совершила роковую ошибку.
  Я дала себе волю.
  
  Презентация коллекции под незатейливым, но броским названием МаксиПоц должна была состояться на территории закрытого завода, в огромном цехе. Новые платья, полная противоположность былым творениям Поцаковского, изобиловали блестками, камнями и яркими расцветками. Они бы моль уже не испугали. Они бы ее ослепили.
  Как следствие, Поцаковский жаждал, чтобы весь интерьер искрился и сиял. Средневековый индийский раджа зачах бы от зависти, если бы одним глазком заглянул в планы Максима. Я тактично намекнула, что коллекция рискует потеряться на фоне роскошных драпировок, переливающихся подвесок и светильников, но наш герой показал себя специалистом не только по дизайну, но и по рекламе.
  – Не потеряется. Мы везде развесим надписи с моим именем и призывами "Покупайте МаксиПоц" и "МаксиПоц – писк моды". Здорово, да?
  Если не строгое предупреждение Захарова, что с Поцаковским следует вести себя корректно и подобострастно, я бы нашла, что сказать. И о плакатах в интерьере шахского дворца, и о предсмертном стоне моды, который Максим ошибочно принял за писк.
  Но я вовремя вспомнила грозные слова босса и сумму договора и принялась за дело.
  Юное дизайнерское дарование и МаксиПоц могут веселить публику сколько угодно. Моя работа будет безупречна.
  
  Скажу без ложной скромности, клиент остался доволен. Да что там Поцаковский! Я бы поразила и придирчивого персидского шаха. Роскошь была восточной, но не вульгарной, и мои стены смотрелись гораздо выигрышнее, чем манекенщицы в пестрых Максовых одежках. Я присутствовала на презентации и собственными глазами видела, как гости восхищенно созерцали декорированный тканями потолок, в то время как по подиуму плыла жемчужина коллекции, модель под романтическим названием "Уклейка в тесте". А "Иллюзия шелка", целиком слепленная из пайеток и призванная шокировать пресыщенную публику, вообще осталась незамеченной. "Иллюзию" спустили на качелях с потолка, и стена за ней пришла в движение. Я создала феерию из красок, смонтировала целую вселенную из бархата и фонариков. Фотоаппараты защелкали как бешеные, снимая не "Иллюзию", а стену за ней. Я скромно пряталась за колонной и упивалась собственной находчивостью.
  Какой успех.
  
  Максим в канареечной рубашке и брюках со шлейфом метался за кулисами в полнейшем отчаянии.
  – Все пропало! Я никому не интересен! Я создал шедевры. Шедевры! А они нос воротят. Что же им нужно?
  Не думаю, что он хотел услышать правду.
  Я предложила не вдаваться в преждевременную панику и подождать немного. Не зря я не спала три ночи, создавая свой шедевр. Чем больше гости изучают стены, тем лучше. В порыве вдохновения я вспомнила о спорной теории двадцать пятого кадра и создала особый product placement, в интерьере. На всем заводе вы не нашли бы ни одного призыва покупать МаксиПоц, но строгий императив присутствовал повсюду. Название коллекции высвечивалось фонариками непосредственно в подсознание. Мириады тканевых лепестков пели "купи, купи, купи". Рисунок драпировок восхвалял достоинства новой коллекции. Сопровождающая музыка высмеивала всех, кто еще не купил ни одной вещи с лейблом МаксиПоц. Стулья отказывались входить в контакт с любой одеждой, произведенной не великим Поцаковским.
  Как оказалось, программировать людей нетрудно. Нужна фантазия, смелость и немного специальных знаний. И после показа все гости, наплевав на вкус, здравый смысл и состояние кошельков, набросились на МаксиПоц как стервятники на труп.
  Коллекция была распродана подчистую. Максим упился шампанским до потери сознания и шлейфа с брюк, и мне пришлось везти его домой и укладывать в постель.
  В "Интерbeauty" до последнего заботятся о выгодных клиентах.
  Максим, к сожалению, принял корпоративную политику за личную инициативу, назвал меня лапулей-красотулей и попытался на деле доказать, что совсем не пьян. Пришлось прибегнуть к грубой силе и понадеяться на то, что утром проспавшийся модельер не вспомнит, откуда у него шишка на лбу.
  
  Однако я поторопилась распрощаться с Поцаковским. Он появился у нас через месяц, помятый и грустный. Феноменальный успех МаксиПоца ограничился днем презентации. С тех пор ни одно платье не было продано, а ведь швеи трудились круглосуточно и требовали оплаты. Пораскинув тем, что осталось от мозгов после беспробудного празднования, Максим решил, что к загадкам презентации я имею прямое отношение, и пришел выяснить, в чем дело.
  Я охотно рассказала. Пусть знает, есть дизайн и есть Дизайн.
  Но если бы я догадалась, чем эта откровенность для меня обернется, я бы язык попридержала. Поцаковский перестал считать себя гением, зато уверовал в мою гениальность и задумал ею воспользоваться. Он тут же заключил с Захаровым новый договор и побежал готовить мешки для денег.
  А наш блистательный босс поставил меня перед фактом. В моей должностной инструкции негласно появилась новая обязанность: тайное зомбирование клиентов на предмет покупки трудов Максима Поцаковского.
  По такому случаю Захаров расщедрился даже на признание моих выдающихся способностей.
  – Лена, вы же у нас талант, работаете с VIP клиентами. Втихую закрутите в обойном рисуночке рекламу Поцаковского, никто и не поймет, что к чему. А носить будут только этот максибац или как там его. Клиентам все равно, на что деньги тратить, а нам прямая прибыль.
  К моей чести должна признать, что поначалу в серьезность намерений Захарова я не поверила. Профессиональная этика и репутация не могут быть пустым звуком для современного бизнесмена.
  – Вы знаете, сколько нам заплатит Максим за каждого клиента? – Босс сиял и потирал ручонки. – Естественно, не через кассу, а лично мне и вам.
  Не зря я его презирала с первой минуты в "Интерbeauty". Ничтожный стяжатель.
  – Так что с завтрашнего дня и начнете. Что там у вас на очереди? – Захаров заглянул в бумаги. – Загородный коттедж Аллы Смирновской? Отлично, как раз то, что нужно. Богатая дамочка – находка для Поцаковского. И для нас.
  Плевок значительно бы украсил физиономию Захарова, но я пока не могла позволить себе роскошь откровенности.
  Я вежливо отказалась.
  – Не будьте дурой. – Изысканности боссу было не занимать. – Мы с вами озолотимся.
  И опозоримся в глазах всего мира.
  – Дебаты закончены, Стрелецкая. Или вы делаете то, что я говорю, и получаете свою долю. Или работы дизайнера вам не видать ни в одной компании Москвы.
  
  Жалка фигура человечка, который машет узким кулачком в спину победившему противнику: ты у меня еще попляшешь! Я в такого превращаться не буду.
  Я просто запомню.
  
  Алла Смирновская оказалась женщиной привлекательной и самостоятельной, и обманывать ее было пошло. Но Захаров клятвенно пообещал, что лично проверит качество работы. И если госпожа Смирновская не появится в бутике Поцаковского в течение ближайшей недели, с меня живьем снимут шкуру.
  Угрозы как средство управления персоналом не потеряли свою эффективность и в двадцать первом веке. Я бродила за Смирновской по коттеджу, записывала ее пожелания и придумывала выход из ситуации.
  Я могу сделать то, что требует Захаров, и презирать себя до конца веков.
  Я могу наплевать на его указания и поставить крест на своей карьере.
  Я могу обмануть...
  Над последним стоило поразмыслить.
  
  Мы с Аллой подружились, насколько могут подружиться исполнитель и заказчик. В коттедж она заглядывала не контролировать ход работ, а общаться со мной. Мы часто пили чай, болтали обо всем. О моде, политике, мужчинах, вкусах, моде, красоте, удаче, моде, косметике, ночной жизни, сексе, моде.
  И обо всем другом, включая моду.
  Через две недели Алла прониклась уверенностью, что за Максимом Поцаковским будущее. Я не хотела портить ее дом потребительским программированием, но должна была заставить ее примерить что-то из МаксиПоц хоть раз. И положилась на свое красноречие.
  Максим черпает вдохновение в тонких космических энергиях.
  Почетно признавать непризнанного гения.
  Он для тех, кто способен выйти за рамки и расширить горизонты.
  Он не меняет красоту на деньги, он приобщает к сказке.
  Одежда Поцаковского – печать искусства на презренном теле.
  Дарует радость и удачу.
  
  Короче, платье Алла все-таки купила. Ту самую "Иллюзию" без шелка. Ей нужно было во что-то нарядить манекен в гостиной. Я предлагала фурисодэ4, чтобы оттенить нежно-розовые стены и подчеркнуть утонченность интерьера. Однако Алла рассудила иначе, и выбрала нагромождение пайеток, чтобы сажать неугодных гостей напротив и доводить их до нервного срыва. По долгу службы Алле приходилось общаться с множеством неприятных людей, и она нуждалась в эффективных средствах устрашения. Я напомнила ей, что Россия подписала Женевскую конвенцию о запрете пыток, но Алла меня высмеяла:
  – Я имею дело с такими крокодилами, что о гуманности говорить не приходится.
  Немного поразмыслив, я с Аллой согласилась. Наш дорогой директор "Интерbeauty", к примеру, вполне заслуживает пару часиков наедине с творением Максима.
  
  Когда я доложила Захарову о результатах, он пришел в восторг. "Иллюзия" стоила немало, и Поцаковскому придется раскошелиться, чтобы вознаградить нас за усилия.
  Я была готова сама заплатить, лишь бы мне больше не пришлось петь дифирамбы сомнительным трудам Максима. Не все клиенты будут так сговорчивы, как Алла, и рано или поздно я буду выбирать между принципами и любимой работой.
  Кроме как на чудо надеяться было не на что.
  Но лучшие чудеса – те, к которым прикладывает руку человек.
  Макс Поцаковский-старший, нефтяной магнат, был приглашен на новоселье к Аллочке Смирновской. В списке любимцев Аллы его имя стояло последним, и потому намерением хозяйки он одним из первых в полной мере прочувствовал воспитательный эффект "Иллюзии шелка". Конечно, нервы Поцаковского были крепче, чем у банкирши Попякиной, которая после десяти минут созерцания наряда потребовала стакан ледяной воды и нюхательные соли. Но и несгибаемый олигарх, как отметили пристрастные наблюдатели, то и дело бледнел, утирал лысину носовым платочком и подрагивал, глядя на игру пайеток.
  Алла не раз поздравила себя с удачным приобретением.
  
  Прощаясь с хозяйкой в конце вечер, старший Поцаковский набрался храбрости поинтересоваться, чей сумасшедший ум сотворил для Аллы столь выдающуюся деталь интерьера.
  Она ответила. Бедняге пришлось пить нитроглицерин.
  Что было дальше, можно догадаться. Бездушный нефтяник лишил сыночка финансирования, и модный дом Максима Поцаковского закрылся, я надеюсь, навсегда. Презренный договор с "Интерbeauty" был расторгнут, и я вздохнула с облегчением, избавившись от дамоклова меча бездарности над шеей. Коллекцию МаксиПоц передали в Мегу со скидкой в девяносто процентов.
  
  Я туда заглянула на днях, кстати. Уродство полнейшее, конечно. Но парочку вещей я почему-то купила.
  Они же приобщают к сказке. Даруют радость и удачу. Границы расширяют и так далее.
  Ладно, вру. Не парочку, а тройку.
  Ну хорошо, хорошо. Четыре платья, сарафан, три блузки, восемь юбок, пять шарфов.
  Мамочки. И что теперь мне делать с этой кучей барахла?
  
  6. SPA за все, или Эффект Бабочкина
  
  День рождения в нашей компании – это торты, шампанское, сальные поцелуи и бесполезные подарки вроде сто пятьдесят шестой подставки под сотовый или аляповатой рамки для фотографий. Я не люблю застольных лицемерий и по возможности держусь подальше как от мирных чаепитий в бухгалтерии, так и от коньячных оргий у дизайнеров. Но раз в году наступает день, когда не спасет ни разболевшийся зуб, ни свидание с Леонардо Ди Каприо, ни приезд единственной тетушки из Мелитополя, ни любой другой предлог, который способна исторгнуть моя неистощимая фантазия.
  Да-да, вы все правильно поняли.
  С собственного дня рождения не отпросишься.
  Его можно было бы проигнорировать, если бы не Бабочкин Владимир Яковлевич, директор по персоналу. У нас за глаза его зовут "Три Б": болтун, балбес и бабник. Своей единственной обязанностью он считает отслеживание местных праздников и строгое соблюдение принципа "родился – налей". В "Интерbeauty" это называется сплочением команды и позволяет Бабочкину ежеквартально получать солидную премию.
  Неутолимая жажда, терзающая нашего директора по персоналу, служила гарантией того, что и мне не избежать общей участи. За четыре дня до даты, указанной в моем паспорте, Бабочкин должным образом проинформировал всех, что близится возможность выпить за мой счет. То есть за мое здоровье. Дизайнерский отдел оживился. По углам шуршали и шушукались, а стоило мне повернуть голову, как наступала гробовая тишина.
  Как будто я не знаю, о чем речь.
  Мой первый день рождения в "Интерbeauty". Очень трогательно.
  Давайте о нем забудем.
  
  Но нет, неумолим бег времени. И мои коллеги. В свой час расставлены бокалы на бумажной скатерти, а низкокалорийные торты соблазняют сидящих на диете женщин и раздражают голодных мужчин.
  Всем хочется, чтобы скорее началось, мне – чтобы скорее кончилось.
  – Дорогая Леночка! Мы долго думали, что можно подарить такой необыкновенной девушке.
  А, может, обойдемся поздравлениями? Я не обижусь, честное слово.
  – Мы бы очень хотели, чтобы наш подарок запомнился тебе надолго и чтобы весь год тебя согревало воспоминание о нем.
  Гости как назло столпились у двери. Терпи, Стрелецкая. Сбежать не получится.
  – Поэтому мы решили подарить тебе...
  Так, чем сегодня я обрадую свое мусорное ведро?
  – День в СПА салоне!
  Все хлопают и лезут целоваться. Я бормочу "спасибо" и почти не притворяюсь обрадованной.
  Нет, правда, все могло быть гораздо хуже.
  
  От нечего делать в субботу решила попробовать подарок. Надеюсь, доброжелательные коллеги не заказали варку в котле живьем.
  Не заказали. Меня мяли, растирали, намазывали, покалывали, потаптывали, развлекали и расслабляли. Я наслушалась комплиментов по поводу своей внешности на всю оставшуюся жизнь, и также на всю жизнь толстухи, чье дряблое тело возлежало на соседнем столе и вызывало у массажистки похожие восторги.
  Интересно, сколько стоит восхваление клиента по прайсу.
  
  Очередным номером программы стала грязевая маска. Точнее, минеральная грязь с добавлением масла жожоба и ослинника для антистрессовой процедуры.
  Грязевая дамочка вылила мне на голову массу информации, а на лицо и тело – просто массу из... вы представляете, что можно ожидать от сочетания грязи и таинственного ослинника. Пахло и выглядело оно так, что об антистрессовом эффекте говорить не приходилось.
  Я озвучила протест. Не люблю, когда от меня воняет.
  Протест отклонили.
  – Это недолго, всего на полчасика, – утешил ласковый голос, а нежные руки подоткнули под меня мягкую простыню. – Наслаждайтесь.
  Я закрыла глаза. Наслаждение получалось с отчетливым душком, но хоть вздремну.
  
  Время безнадежно увязло в грязи на моем лице. Десять минут или час, секунда или год? Кто его знает. Шевелиться было лень, и спеленатой куклой я продолжала витать в межпланетном вакууме.
  – А ну быстро все на пол! Руки за голову!
  Я сорвалась с околонирванной орбиты и больно стукнулась об острую грань реальности.
  Послышался грохот разбивающегося стекла, кто-то громко и энергично выматерился.
  Я так и знала, что у этого ослинника есть побочные эффекты. У кого-то из клиенток сдали нервы.
  – Я сказал, не двигаться!
  Что-то обо что-то ударилось, кто-то всхлипнул. Кажется, ослинник тут не причем.
  Мужские голоса. Крики. Беготня.
  Простите, но на плановую процедуру это никак не походит.
  Я осторожно приоткрыла один глаз и увидела подтянутую мужскую талию и узкие бедра, перехваченные кожаным ремнем.
  Эге, непорядочек. Мы здесь лежим, все из себя некрасивые, неодетые, сил набираемся. Кто посмел пустить мужчину в комнату?
  – Лежи, сука, чтоб тебя не видно было!
  Мужская талия метнулась в сторону, послышался удар и женский вскрик.
  – Молчи, дрянь!
  Понятно. Мужчина зашел сам.
  Да не один.
  
  Через минуту мое сознание прояснилось настолько, что сумело правильно обработать скудную информацию, поступавшую сквозь грязевую преграду. В комнату, где я и еще три гражданки познавали пользу грязетерапии, ворвались двое. Персонал повалили на пол, нам приказали не двигаться, разбили шкаф с косметическими новинками и кого-то ударили.
  Средь бела дня в мирный SPA салон нагрянули бандиты. Потрясающе. Требуют обслуживания вне очереди? Или принципиально грабят полуобнаженных женщин?
  Они были так любезны, что быстро рассеяли пелену тайны.
  – Ну вот что, крошка.
  Это он мне?
  – У одного хорошего человека кончилось терпение. И больше ждать он не хочет. Сейчас ты сядешь, возьмешь ручку и подпишешь все документы.
  А я то полагала, что у меня безопасная профессия. На что только не идут клиенты, чтобы заполучить талантливого дизайнера.
  Я провела рукой по лицу. Как можно что-то подписывать в таком виде?
  – Морду можешь не умывать, – загоготали бандиты. – Ты нам и такая нравишься.
  Какое феноменальное хамство. Они думают заставить меня работать?
  Ничего не выйдет.
  Я сжала губы, скрестила руки на груди и представила себя мумией в египетской гробнице.
  Лежу, сохну, никого не трогаю. Но горе тому, кто осмелится потревожить мой покой!
  – Не буду я ничего подписывать, – раздался твердый женский голос. – Это мой магазин.
  Мумия расслабилась. Кажется, я поторопилась причислить себя к жертвам.
  – Был твой, дорогуша. Подписывай.
  Пауза, исполненная самого драматичного напряжения.
  – Нет.
  Отважно, но недальновидно. Роль пойманного партизана только на первый взгляд эффектна. В действительности она чревата лишней болью и до добра не доводит.
  – Смотри, Шрам, она еще сопротивляется. Думает, мы переговоры переговаривать пришли. Болтовня закончилась, куколка. Ты щас быстро все подписываешь, и мы уходим. А ты останешься с подружками красоту наводить. И не тяни давай. Мы и разозлиться можем. Подружкам точно не понравится.
  Чпок. Рука мазнула меня по щеке, сдирая защитную корку грязи. Я вовремя вспомнила о мумии и не шевельнулась.
  – Ну что за умница. Люблю таких. – Судя по колебанию воздуха, лицо бандита в неприятной близости от меня. – Молодец, знаешь, как себя вести. Но запомни, детка, если эта свинья жирная не подпишет то, что нужно, я те такую красоту устрою, мало не покажется.
  От его прогорклого дыхания могло бы скиснуть молоко. Я хотела испугаться, но не сумела. Как можно всерьез воспринимать угрозы от людей, которые так пахнут?
  Владелица магазина была не столь привередлива и решила, что можно.
  – Звери вы, а не люди! – запричитала она. – Тюрьма по вам плачет. Дождетесь вы со своим боссом, вот увидите!
  Бандиты дружно загоготали. Бессильные угрозы лишь греют жестокое сердце.
  – Ох, напугала. Поднимайся давай. И делай то, что требуется.
  Скрип кушетки и тягостные вздохи сказали мне, что жертва выкинула белый флаг. Досадная история близилась к предсказуемому финалу, и разумнее всего было забыть о бандитской выходке и вернуться в грязевую дремоту. Наказывать зло – прерогатива государства и героев-одиночек.
  А что, я разве не тяну на героиню?
  Я широко открыла глаза и за полсекунды оценила обстановку.
  Первый бандит стоит согнувшись над соседней кушеткой, и его весьма аппетитная пятая точка находится аккурат на уровне моих ног.
  Где второй, не вижу, но неважно. Нас в комнате пять человек. Как-нибудь справимся с двумя уродами.
  План получился не без недостатков, но апгрейдить его было некогда. Бандиты удачно отвлеклись на бумажную волокиту и прозевали ростки сопротивления.
  Я запустила обратный беззвучный отсчет.
  Три, два, один.
  Поехали, друзья.
  – Пиши, не отвлекайся, – рявкнул бандит, не подозревая, что его уязвимый тыл уже на линии огня.
  Ноги мои, стройные, упругие, мускулистые, спружинили и как снаряд из пушечного жерла рванули вершить правосудие. Ярость плюс физподготовка плюс удобное стратегическое положение плюс эффект неожиданности равнялись изумительному пинку в бандитский зад. Отличный получился пинок. Красивый. Он как колокол свободы вселил надежду в угнетенных, и они восстали против обидчиков единым фронтом.
  Бандит номер раз пролетел приличное расстояние и шлепнулся лицом в осколки шкафной дверцы.
  Бандит номер два оторопел на мгновение и получил кулаком в висок. Кулак принадлежал владелице магазина, которая не растерялась и грамотно скорректировала мой план. Я узнала в ней толстуху из массажного кабинета и восхитилась бойцовским духом в горах плоти.
  Через пару минут бандиты были связаны, милиция – вызвана. Нам оставалось привести себя в порядок и ожидать заслуженных наград.
  Награда превзошла все ожидания.
  Нас показали по ТВ.
  
  Программу "Дежурный дня" на хвосте принесли милиционеры. Служители закона снимали показания, телевизионщики – очередной горячий сюжет для вечернего выпуска.
  Я бы предпочла воздержаться от участия и в том, и в другом, но ветерана сопротивления и красивую женщину никто не пожелал отпустить. Пришлось расписаться в протоколе, по второму разу намазать лицо грязью и завернуться в простыню.
  Как сложно и противоречиво телевизионное искусство. События, которые в реальном времени заняли не больше десяти минут, растянулись на часы. То крупногабаритная владелица магазина собой бандитов загородит. То моя простынка соскользнет, превращая криминальную передачу в кино для взрослых. Толстухе досталась ругань, мне – улыбки. Мужской инстинкт ничем не вытравишь.
  И это, пожалуй, хорошо.
  
  После съемок руководство салона заманило нас в угол и, рассыпаясь в извинениях, пообещало месяц бесплатных процедур.
  SPAсибо, конечно, но мне с лихвой хватило одного визита.
  
  А вечером мне позвонил сам Кочетов. Я не из тех, кого легко удивить, но известные режиссеры до сих пор ни разу не пытались войти со мной в контакт.
  И пригласить на главную роль.
  Кочетов увидел меня в "Дежурном дня" и поразился до глубины души. Такая женщина и не в кино? Надо немедленно исправить.
  Другая на моем месте упала бы от экстаза в обморок. Я даже бровью не повела. Кочетов так Кочетов. Когда знаешь себе цену, подарки судьбы – в порядке вещей.
  
  Ранним воскресным утром я прибыла на встречу с Кочетовым. Когда я вошла в его кабинет, он сидел в кресле развалясь и меланхолично разминал сигару. Я его сразу узнала. Вальяжный мужчина с маленькой бородкой и глазами навыкате, чтобы смущать молоденьких актрис.
  – Вы кто? – буркнул Феллини местного разлива.
  Я хоть и молода, но не актриса. И чтоб меня смутить, нужен совсем другой типаж.
  – Да-да, Елена из салона красоты. Точеные плечи и чудная грудь. Они то мне и нужны.
  Простите, мне они нужны тоже.
  Но Кочетов не собирался меня расчленять. Он хотел воспользоваться моим телом. Актриса, играющая главную роль в его новом фильме, встретила высокоморального миллиардера и наотрез отказалась сниматься в эротической сцене, чтобы не спугнуть богатую добычу. Дескать, таких мужчин голой задницей на экране не тревожат.
  То, что встревожен именитый режиссер, ее не волновало.
  – И тут вы, Леночка, прекрасны и совсем как героиня. Я случайно включил телевизор, увидел вас в простыне и понял, что это знак. Вы созданы для этой роли. Вы должны у меня сниматься.
  Лестное предложение. Но откуда я возьму свободное время на целый фильм?
  Кочетов поморщился.
  – Я говорю не о фильме, а всего лишь об одной сцене. Той самой, с интимом.
  Не впечатляет. Я рассчитывала, что киногеничная внешность и артистизм в каждом жесте обеспечат мне роль, достойную Оскара.
  Но Кочетов как все мужчины слеп и не разглядел бриллиант под маской грязи.
  Я пас.
  – Но, Леночка, так не бывает, чтобы сразу и на главную роль.
  Со мной бывает все.
  – После съемок у меня перед вами откроются все дороги.
  Они и так открыты передо мной.
  – В эротических сценах нет абсолютно ничего зазорного.
  А что если и на моем горизонте замаячит стыдливый олигарх?
  – Вас никто не узнает. На экране будет только ваше тело.
  Тем более зачем мне это?
  – Вашим партнером по сцене будет Игорь Чулков.
  У меня перехватило дыхание.
  Кочетов понял, что выиграл.
  Игорь Чулков. Фамилия не секси, но он сам... Мечта и сказка. Огненный вихрь сладострастия с глазами наивного ребенка. Тарзан, Ален Делон и Золушкин Принц в одном лице. До какой же степени нужно любить деньги, чтобы отказаться полежать в постели с таким мужчиной?
  Это не я буду дублершей. Это та дурочка будет дублировать меня во всех скучных сценах, где между героиней и героем расстояние не меньше метра.
  
  Мы с Кочетовым подмахнули договорчик, и окрыленную меня повели готовиться к съемкам. В процессе я прослушала постельный отрывок из сценария и поразилась образности сценариста. Нам с Игорем придется постараться, чтобы достойно воплотить полет его фантазии.
  Скорей бы.
  
  Меня накрасили и причесали, завернули в нежно-розовое полотенце и посадили в кресло. Кресло стояло у кровати, а сама кровать – в павильоне номер пять кинокомпании "КоКоФилмз". Под полотенцем у меня ничего не было, и в предвкушении лакомого зрелища съемочная группа нарезала круги по площадке. Я не смущалась. Какое мне дело до прислуги, когда вот-вот нагрянет хозяин?
  Но хозяин задерживался. Уже гример в третий раз пощекотал меня кисточками, и режиссер дважды мимо пробежал, и оператор подошел позубоскалить, а Германа все нет.
  Где мой Чулков, я вас спрашиваю?
  Ко мне подсел Кочетов с испариной на лбу и нежностью во взоре.
  – Простите, Лена, Игоря не будет. Он заболел. Но не волнуйтесь, сцену мы все равно отснимем. С дублером.
  Бедняга Кочетов и не подозревал, что находился на волосок от гибели. Была б я в платье, а не в полотенце, я бы ему устроила.
  – Так что готовьтесь, минут через пять начнем.
  Начнете. Без меня.
  – Лена, вы подписали договор. Ведите себя прилично и не заставляйте меня применять силу.
  Он засмеялся и похлопал меня по голому плечику.
  – Я понимаю ваше разочарование. Но Чулкову тоже будет плохо, когда он поймет, какую женщину прозевал.
  Немедля растерзать нахала мне помешало появление дублера. Мужчинка средних лет и выдающейся стати, на Чулкова похож лишь ростом и мускулатурой груди. В остальном – жалкая пародия на героя моих ночных грез и оскорбление хорошему вкусу. Длинный нос перебит, через слюнявую губу шрам, кожа рыхлая и угреватая, улыбка продемонстрировала отсутствие переднего зуба.
  Вдобавок напоминает мне кого-то. Довольно неприятного.
  И с этим типом я, пусть даже на широком экране и без лица?
  Избавьте. Я пока не утратила самоуважения.
  – Привет, красотка. – Тип плюхнулся на кровать рядом со мной. – Чую, мы с тобой сработаемся.
  Этот голос. И запах изо рта. Я что, схожу с ума?
  – Не ожидала, что так скоро встретимся?
  Он захихикал мерзко и знакомо, и я оцепенела.
  SPAсите, кто-нибудь!
  В ответ меня ослепили яркими фонарями.
  – Ну что, готовы? – крикнул Кочетов из-за стены света. – Начинайте, ребята. И понежнее.
  Ко мне потянулись влажные губищи, а руку стиснули железные пальцы.
  – Эй, Лена, что с тобой?
  И правда, хватит столбняков. Один раз я этого парня одолела. Справлюсь и сейчас.
  Я извернулась и с чувством цапнула его за руку. Он взвыл не своим голосом.
  А если уточнить, то голосом Ларисы Бобкиной, секретарши "Интерbeauty".
  
  Ларисино лицо пульсировало страхом и непониманием.
  – Ты меня чуть не укусила, Стрелецкая.
  Я огляделась. Просторный светлый кабинет, столы и календарики на стенах. Из-за кадки с фикусом выглядывает чей-то любопытный глаз. До дня рождения еще неделя, и СПА салон с ослинником и грязью, и "КоКоФилмз" с кроватью и полотенцем исчезают в дымке послеобеденного сна.
  О, счастье.
  И какой позор. Сплю на работе и кусаю коллег. Опасное и бессмысленное дело. Пусть Ларису хорошим человеком не назовешь, но если кусать каждую сволочь, недолго и без яда остаться.
  Я извинилась, как положено. Сослалась на бессонную ночь, работу и кошмарный сон. Лариса сделала вид, что поверила. Я прикинула, сколько удовольствия она получит, обсуждая с подругами мое неадекватное поведение, и решила, что ничего ей не должна.
  
  Осталось разобраться с днем рождения. Когда подсознание шлет такие сигналы, нужно принимать меры. Если изъять из кадрового обращение мое личное дело, никто не осознает, что год прошел, а выпивку Стрелецкая не ставила.
  Вы скажете, дурацкий план? Только не с нашим директором по персоналу. У него можно из-под носа вынести весь кабинет. Главное, не трогать компьютер с запасом стратегических игр и шкаф с подаренным спиртным.
  Он и не заметит, что кто-то рылся в архиве.
  
  Полдня я караулила Бабочкина у кабинета. Ждала, когда он наиграется в online игры и наболтается по аське с полным комплектом любовниц. Я знала, ближе к вечеру ему захочется реального общения, и он отправится в турне по отделам мешать работать нормальным людям.
  Естественно, запирать дверь он не будет. Зачем, раз основная ценность – запас элитного виски – хранится в закрытом на ключ шкафчике?
  
  Найти личное дело Елены Стрелецкой и добежать до шредера в коридоре было легко и для интеллекта необременительно. Я отправляла в прожорливое брюшко немецкого аппарата один лист за другим и радовалась собственной предусмотрительности и находчивости. Мне больше не угрожают подарки, поцелуи и бандиты. Я снова не часть коллектива. Ура.
  – Работаете, Леночка?
  Я вздрогнула. Вот незадача. Как я могла не услышать его шагов? Обычно Бабочкин топает как ежик и сопит как Дарт Вейдер, и вся компания в курсе, что шествует по коридору никто иной, как господин директор по персоналу.
  Но я не паникую.
  – Да, Владимир Яковлевич. Закрываю проект, избавляюсь от лишних документов.
  Нагло запихиваю в шредер последний лист и поворачиваюсь...
  Нос длинный. В уголках рта копится слюна. Вся кожа в акне.
  Нет перелома, шрама, и дыры в зубах, а в остальном вот оно, чудовище из послеобеденного кошмара. Мой неудавшийся захватчик и партнер.
  То-то он мне знакомым показался.
  – Правильно, Леночка. Проекты надо закрывать своевременно. – Бабочкин игриво подмигнул. – Чтобы ничто не помешало нам отметить праздник, да? Я уже уточнил, через неделю выпьем за твое здоровье!
  
  И пустая папка выпала из моих рук.
  
  7. Дизайнер по вызову
  
  Той зимой я носила красное, предпочитала японский глинтвейн, курила сигареты с мундштуком и причесывалась под Аву Гарднер. Такова моя жизненная философия со школьной скамьи: чем паршивее на душе, тем ярче наряды. Идеальный отвлекающий маневр для любителей лезть мне в душу и сочувствовать. Кому придет в голову, что такой женщине может быть плохо?
  А мне было не просто плохо, а отвратительно. Для начала меня бросил любовник (Тридцать два года, не женат, менеджер по закупкам с окладом... не будем о грустном, вялый секс через три дня на четвертый... об этом не будем тоже). Я два месяца планировала с ним порвать. Два месяца! Чего ждала, спрашивается? Пока он подготовит запасной аэродром и оставит меня утешаться мыслью о том, что уж этот разрыв точно не на моей совести?
  Хотя из-за одного Темы я бы не стала превращаться в ходячий костер. Были неприятности покрупнее, посолиднее. К примеру, Захаров Игорь Палыч (53 года, женат, трое детей, рост 169 см, вес 98 кг). Ах, да, забыла главное. Мой босс. Генеральный директор компании по дизайну интерьера "ИнтерBeauty", в которой я проработала на тот момент больше полугода. Занималась самыми серьезными клиентами и проблемными заказами, за что имела: личный кабинет, свободный график работы и возможность одеваться по собственному усмотрению, а не так, как диктует мелкой офисной сошке его величество дресс-код.
  Я не хвастаюсь, я констатирую факты. Елена Стрелецкая – гордость, надежда и главный козырь "ИнтерBeauty". Аминь.
  Однако для господина Захарова я была как бельмо на глазу. Уволить он меня не мог, кишка тонка, но ставить палки в колеса моей карьеры – это сколько угодно. Придирался, лишал бонусов, обходил с повышением, настраивал клиентов против меня. Другая на моем месте давно бы ушла, но я не сдаюсь без боя.
  Не то чтобы Захаров когда-то приставал ко мне и напоролся на отказ, нет. В таком случае все было бы намного проще. Спать с ним, разумеется, я бы не стала, не моя весовая категория, зато причина его неприязни была бы ясна. Но Захаров – тот самый идеальный семьянин, в которого не веришь, пока не встретишь во плоти. За время работы в "ИнтерBeauty" ни разу не был уличен в интрижке или флирте, хотя секретарш подбирал исключительно по двум критериям: личико как у Барби, бюст как у Памелы. Все в компании знают, что Игорь Палыч безупречен. Он гордо стоит на недосягаемом пьедестале моногамии, и лишь легкий ветерок изредка колышет его белоснежные крылья.
  То есть моя неприступность была ему по барабану. Что еще могло ему не нравиться? Моя манера одеваться? Курить? Разговаривать? Гадать было бесполезно. Захаров меня ненавидел и пытался избавиться от меня при каждом удобном случае. Только удобных случаев представлялось ой как мало, потому что Елена Стрелецкая – гордость, надежда...
  Одним словом, смотри выше.
  Но в тот день у него был превосходный повод как минимум сделать мне замечание. Я ждала клиента. В кафе. С японским глинтвейном. Вся в красном с головы до ног. Босс считает, что первая встреча должна происходить обязательно в офисе, а представитель "ИнтерBeauty" – являть собой картинку из пособия "Деловой стиль или как одеваться, чтобы не выглядеть лучше клиента". Я люблю демонстрировать, что его точка зрения – не единственно правильная. И незаметный костюмчик мышиного цвета скорее отпугнет клиента, чем великолепие моего броского наряда.
  Впрочем, я отклоняюсь. Тем зимним вечером, слякотным и бесснежным, я сидела за столиком в "Планете Суши", листала журнальчик, потягивала глинтвейн и ждала клиентку. Делать мне было нечего (не Тему же вспоминать?), и я решила немного поработать. Клиентка позвонила в конце рабочего дня, представилась то ли Лялей, то ли Алей и настояла на немедленной встрече. Упомянула о моей непревзойденной репутации в области дизайна, пообещала полную свободу творчества и согласилась подбросить меня домой. Мой "пежо" вторую неделю был в сервисе, и не знаю, что больше повлияло на мой ответ – желание заполучить выгодный заказ или страх перед давкой московского метро в час пик.
  Хотя я не до конца искренна. Была еще одна причина. Место креативного директора "ИнтерBeauty", которое давно бы стало моим, если бы не Захаров. Мы были созданы друг для друга, эта должность и я. Но из-за предвзятого отношения босса мне приходилось снова и снова доказывать, что нестандартное мышление, творческий подход, безграничная фантазия, умение общаться с людьми и управлять ими – это все обо мне. Новый клиент был для меня очередным шансом достучаться до глубоко спрятанного мозга высокого начальства.
  
  Клиентка опоздала на пятнадцать минут. Она выглядела иначе, чем я себе представляла, хотя определять облик людей по голосу – гиблое дело. Обладательница стальных ноток может оказаться очаровательной инженю, а нежный девичий голосок – принадлежать громадной тетке предпенсионного возраста. Сегодняшнюю клиентку я рисовала себе скучающей холеной дамой лет пятидесяти с акриловыми ногтями и утянутой шеей, а она оказалась бойкой девицей не старше тридцати пяти с жиденькими обесцвеченными волосами, глазами слегка навыкате и неожиданно подростковыми прыщами на щеках.
  Я была разочарована. Эта дамочка меньше всего походила на человека, способного оценить интерьер, оформленный со вкусом.
  Она плюхнулась на стул рядом со мной, провела рукой по лбу, улыбнулась.
  – Привет. Я Лиля. Здорово, что ты раньше пришла. Я думала, придется тебя ждать.
  Значит, все-таки Лиля, а не Аля или Ляля. И с часами у нее не все в порядке.
  – Добрый вечер, – нейтрально поздоровалась я. Тыканья от незнакомых не люблю, но если клиент желает перейти к неформальному общению, препятствовать не стану.
  Лиля окинула меня откровенно оценивающим взглядом.
  – Классно выглядишь. Сразу бросаешься в глаза.
  О ней я такого сказать не могла. Черные кожаные брюки и короткий темный пуховик с капюшоном позволили бы ей с легкостью затеряться в толпе.
  – Профессия обязывает, – ответила я.
  Она понимающе усмехнулась.
  – Говорят, ты лучшая в своем деле.
  – Стараюсь.
  – Ну что, едем? – Лиля встала и с чувством потянулась. – Целый день за рулем, все тело затекло. Тебя щас подкину и дальше поскачу.
  
  Машина клиентки была на удивление непрезентабельна: древняя иномарка с помятым крылом и сильно тонированными стеклами.
  – Моя в ремонте, – пояснила Лиля. – Впилилась на светофоре мерсу в задницу, представляешь?
  Я представляла. Сама недавно пострадала от чересчур резвой автолюбительницы и уже вторую неделю была лишена свободы передвижения. Общая проблема настроила меня на более мирный лад. Лиля не виновата ни в том, как она выглядит и разговаривает, ни в том, на чем ездит. Я должна не замечать ее недостатки, а настраиваться на ее волну. Умение выполнить желание клиента заключается в умении это самое желание понять.
  – Если ты не против, я бы хотела выяснить некоторые детали, – осторожно начала я, когда мы выехали на кольцо.
  По моим прикидкам до Лесной, 39 ехать было минут десять – пятнадцать, не дольше, так что надо было брать быка за рога.
  – Твое право, – хмыкнула Лиля. – Валяй.
  – Если я правильно поняла, речь идет о квартире, да?
  Она кивнула.
  – А сколько комнат?
  – Это важно?
  – Конечно, важно. Чем больше комнат, тем больше работы. И тем дороже, – добавила я после маленькой паузы.
  Надеюсь, Лиля осознает стоимость услуг высококлассного дизайнера.
  – Ничего себе размах, – присвистнула она. – Чувствуется серьезное отношение. Мне нравится.
  – Спасибо.
  – О деньгах не беспокойся, хозяин человек состоятельный. Если угодишь ему, то заплатит, сколько скажешь.
  Это объяснило и фамильярность, и одежду, и прическу. Раз мой клиент – Лилин хозяин, то она кто-нибудь вроде помощницы или домработницы. Я успокоилась.
  – А ты случайно не в курсе, есть ли у него какие-то особенные пожелания? – спросила я.
  – Он лучше сам расскажет. Можешь быть уверена, в особенных пожеланиях недостатка не будет. Ты же вроде как раз по ним специализируешься?
  Косой взгляд в мою сторону. Черт, не терплю сомнений в своей компетентности. Тем более от кого-то с россыпью пубертатных прыщей.
  – Я не просто специализируюсь. Я обожаю особенные пожелания. Для меня очень важен постоянный креатив в работе. Если ты понимаешь, о чем я.
  – Еще бы не понимать, – хохотнула Лиля и повернула к метро.
  – Эй, а сюда то нам зачем? – напряглась я.
  – Нужно заскочить в одно местечко. Совсем ненадолго, не переживай.
  Она притормозила у ряда магазинчиков и включила аварийку.
  – Хочешь со мной?
  Превращаться в девочку на побегушках я не собиралась.
  – Я лучше в машине посижу.
  – Как знаешь, там может быть интересно.
  Лиля хлопнула дверцей и неторопливо пошла к магазинам. Что ей нужно? – гадала я. Цветы? Свежий хлеб? Баночка колы?
  Мама миа. Я не поверила собственным глазам, когда увидела, что она заходит в Интим Шоп.
  На месте ее хозяина я бы постаралась избавиться от столь сомнительной помощницы. Заниматься вопросами своей интимной жизни в рабочее время не станет ни один уважающий себя специалист.
  
  – Держи. Хочешь посмотреть?
  Лиля нырнула в машину и кинула мне на колени пакет с покупками, из которого выпала коробка. Я взяла ее и прочитала надпись. "Анальные шарики".
  – Это все тебе?
  – Неа. Хозяин попросил купить.
  Коробка вывалилась у меня из рук. Кажется, мне предстоит иметь дело с человеком очень свободных взглядов. Не каждый допустит, чтобы его дизайнер с первого дня работы знала, что он пользуется анальными шариками.
  Я решила прояснить что-нибудь относительно этой таинственной личности. Раз Лиля позволила мне узнать насчет шариков, из всего остального она не будет делать секрета.
  – А сколько ему лет?
  – Хозяину? Точно не знаю, но уже не мальчик. Лет пятьдесят есть, наверное.
  Пятьдесят лет и свободные взгляды? – подумала я. Не самое правдоподобное сочетание. Надеюсь, он не захочет, чтобы я развесила эти шарики на люстрах.
  Я задумалась и не заметила, как Лиля свернула с Грузинского Вала в переулок. Промелькнул дорожный указатель с надписью, и до меня дошло, что мы едем в совершенно противоположную сторону.
  – Лиль, а ты с дороги не сбилась?
  – Нет. Первый поворот налево, и мы на месте.
  – Разве Лесная не в другой стороне?
  Светофор переключился на зеленый, и Лиля повернула, нагло подрезав черный "фольксваген".
  – А зачем нам Лесная? Сегодня хозяин здесь зависает.
  – То есть на Лесную мы поедем после?
  – Понятия не имею. – Лиля въехала во двор ближайшего дома. – У него там тоже база есть?
  – Какая база? Там его квартира находится. Улица Лесная, дом тридцать девять. Мы сегодня о ней говорили.
  – Ну не знаю, о чем вы там говорили, но мы с тобой приехали. Кондратьевский средний переулок, дом один. – Она заглушила мотор. – Подмажь физиономию и вылезай. Хозяин ждать не любит.
  Я не шевельнулась. Была парочка пунктов, нуждавшихся в прояснении.
  – Лиля, давайте кое-что уточним, прежде чем я пойду на встречу с клиентом. – От волнения я стала называть ее на "вы". – По телефону мы с вами несколько часов назад обсуждали квартиру на Лесной улице. Сейчас получается, что речь шла о Кондратьевском переулке. Что-то изменилось за это время?
  – Ниче мы с тобой не обсуждали сегодня, – нахмурилась Лиля. – Как договорились неделю назад, так и все.
  У меня мороз побежал по коже. Захотелось удариться в панику и завизжать, но я взяла себя в руки.
  – Хорошо, может быть, я разговаривала не с вами. Но сегодня я планировала осмотреть квартиру на Лесной, определиться с примерной стоимостью и началом работ...
  – Каких еще работ? – перебила меня Лиля. Теперь и она стала заметно волноваться.
  – По отделке интерьера, – проблеяла я, уже зная, что мой ответ приведет Лилю в бешенство.
  Я не ошиблась.
  – Какой, мать твою, интерьер? – Она схватила пакет из секс-шопа, который по-прежнему лежал у меня на коленях. – Это, по-твоему, зачем? Для интерьера?
  – Откуда я знаю? Это ты купила, а не я. По-моему, мы стали жертвами ужасного недоразумения...
  Я взялась за ручку, но Лиля щелкнула кнопкой и заблокировала двери.
  – Погоди, мы не закончили, – прошипела она. – Ты вообще кто такая? Как зовут?
  – Стрелецкая Елена, ведущий дизайнер компании "ИнтерBeauty", – отрапортовала я. – А ты за кого меня приняла?
  Лиля откинулась на спинку сиденья и принялась ржать. Не смеяться или хохотать, а именно ржать как гиена. Я попыталась открыть дверь, но не тут то было. Лилина развалюха была оснащена настоящим блокиратором, и выбраться из машины без ее согласия я не могла.
  – Может, хватит, а? Открой дверь.
  Но Лиля не реагировала. Она трясла волосенками, похлопывала себя по тощим ляжкам и бормотала что-то вроде "ну надо же... кто ж думал... такая фифа…"
  Через пару минут приступ пошел на спад. Она утерла слезы, по-деловому оглядела себя в зеркальце заднего вида, убрала пальцем подтеки туши.
  – Знаешь, детка, а ты крупно попала. – Она повернулась ко мне и усмехнулась. – Через десять минут в этом доме один крутой мужик ждет Ариану, роскошную специалистку по садо-мазо и прочим примабасам. Огромную любительницу красных тряпок, между прочим. Я должна была забрать ее из "Планеты Суши" в половине десятого. Сечешь?
  Вы не поверите, но мне даже не было страшно. Только смешно. Как подумаю, о чем мы с Лилей болтали всю дорогу... И ведь не сомневались, что прекрасно понимаем друг друга.
  Теперь была моя очередь смеяться, и я стесняться не стала. Продлила свою жизнь настолько, насколько смогла, и хохотала до слез и размазанной туши как Лиля. Видимо, вышло очень заразно, потому что она подхватила, и уже не одна, а две гиены гоготали за тонированными стеклами старой иномарки. Представляю, что подумали случайные прохожие.
  – И что делать будем? – спросила Лиля, вытирая остатки туши во второй раз.
  – Я поеду домой, а т-ты – за А-арианой... – Я все никак не могла успокоиться. – Мне больше не повезло. Моя клиентка меня вряд ли дожидается. Значит, завтра мне предстоят разборки с начальством.
  Лиля резко посерьезнела.
  – Так не пойдет. Хозяин разозлится.
  – Объяснишь ему, в чем дело. Посмеетесь вместе.
  – Посмеяться с ним? Не, ты не сечешь, подруга. Это же монстр. Он меня на куски порвет, если я облажаюсь.
  – А если позвонить Ариане и попросить ее приехать как можно скорее?
  Лиля глянула на часы.
  – Думаешь, она доедет сюда за пять минут?
  – Тогда не знаю. – Я развела руками. – Варианты кончились.
  Лиля не ответила. Она внимательно смотрела на меня, и какая-та гнусная мыслишка шевелилась на дне ее выпуклых бесцветных глазищ. Очень мне это не понравилось.
  – Может, ты прикинешься Арианой?
  – Чтоо?
  – Ну... ты красивая, вся в красном, вести себя умеешь. Вообщем, клевая...
  Вздумала подкупить меня комплиментами. Ага, нашла дуру.
  – Что ты теряешь, а? Повеселишь старого козла, сама развлечешься. Приятный вечерок и куча денег в кармане. Я даже свой процент брать не буду. Все, что хозяин даст, себе возьмешь.
  У меня вырвался нервный смешок.
  – Это ж какое для тебя приключение! – Лиля продолжала с упорством истинного сейлс-менеджера. – Все подружки обзавидуются. А своему парню ничего не скажешь. Пусть доволен будет, что такая красотка с ним время проводит.
  – У меня нет парня, – машинально сказала я. – Он меня бросил.
  – Да ты что? – поразилась Лиля. Очень натурально поразилась. – Он полный кретин. Но тогда ты ниче не теряешь, да? Не надо ни перед кем оправдываться. Свободная женщина, что хочешь, то и делаешь.
  – Лиля, тебе в торговлю идти надо. Очень убедительно получается.
  – А я чем занимаюсь? – хмыкнула она. – Что скажешь, по рукам?
  – Нет.
  – Блин! Ну ты и стерва, Ленка. Трудно помочь? У меня щас сплошные проблемы, денег всем должна, а ты самого перспективного клиента меня лишаешь. Если я его хоть раз подведу, он больше не захочет иметь со мной дела.
  Мне было жаль ее. В чисто профессиональном плане. Но это ничего не меняло.
  – Это исключено. Ни с каким старым козлом я спать не буду. Тем более за деньги.
  – Так спать, может, и не придется!
  – Да?
  Лиля почуяла слабинку и принялась упрашивать с удвоенной силой.
  – Он с шести вечера развлекается с тремя девицами, которые под малолеток косят. Его любимый тип. А ты нужна только, чтоб перчику подбавить. Хлыстом помахать, наручники на всех понадевать. Понимаешь? Не захочешь спать, не надо. Огреешь его как следует, он и забалдеет. А деньги очень крутые.
  Она назвала сумму. Я призадумалась. Клиентку я все равно потеряла, процент от гонорара тоже. Забавно было бы компенсировать потерю за один вечер.
  Хотя нет, не таким способом.
  – Неужели тебе ни капли неинтересно? – вкрадчиво спросила Лиля, видя, что денежная морковка осла не вдохновила. – Ты современная девушка, ниче не боишься. Зато будет что вспомнить.
  В этом был некоторый смысл.
  – Я же вижу, что тебе щас не очень сладко, – с дьявольской проницательностью угадала она, – а тут отличный способ встряхнуться и начать все заново. Ну как? И меня выручишь...
  Честное слово, до сих пор не знаю, почему я согласилась.
  Но я согласилась.
  
  Лиля проводила меня до квартиры, подобострастно заглядывая в лицо и уверяя, что все будет "пучком". Я смутно подозревала, что ее "пучок" сильно отличается от моего, но усилием воли приказала себе не нервничать.
  Из любой ситуации есть выход. В крайнем случае, через окно.
  Дверь нам открыла полупьяная девица в лифчике и коротких шортах. Ее длинные волосы были всклокочены, из прикушенной губы неэстетично сочилась кровь. Увидев меня, девица сделала круглые глаза и попыталась отойти в сторону, что в узком коридоре было не так просто сделать. Ее реакция меня порадовала. Раз Ариану здесь боятся, то и задерживать не станут.
  Из глубины квартиры доносился гам типичного притона вроде тех, что показывают в "Криминале": грохотание музыки, визг девиц, мужские выкрики. Не разуваясь, я пошла на шум.
  Коридор заканчивался большой комнатой, когда-то красиво и хорошо обставленной, а теперь обветшалой и загаженной. На низком журнальном столике были расставлены тарелки с бутербродами, вазы с фруктами, пустые и полные бутылки вперемешку. Битое стекло опасно блестело на полу. Громко кричал телевизор. Одна девушка, завернувшись в занавеску, прохаживалась вдоль окна. Вторая, практически без одежды, сидела на голых коленях грузного немолодого мужчины. Все трое заливисто хохотали и говорили одновременно. Все трое были пьяны, но не настолько, чтобы проигнорировать мое появление.
  Девица в занавеске приветственно помахала мне рукой.
  Девица на коленях прильнула к мужчине, демонстрируя, что она первой заняла место в секторе VIP.
  Мужчина смотрел на меня так, как будто я была Красной Смертью, и серел на глазах.
  – С-стрелецкая, ч-что т-ты т-тут д-делаешь? – пролепетал он, одновременно пытаясь спихнуть с коленей красотку и прикрыться диванной подушкой. Наивный. Мог бы не беспокоиться, смотреть там было абсолютно не на что.
  – Зашла на огонек, Игорь Палыч, – любезно сказала я. – Приятного всем вечера.
  У Захарова нервно задергалась щека, и мне стало жаль его. Этого еще не хватало. Вначале Лилю пожалела, потом его. Опасное чувство. Куда оно заведет меня в следующий раз?
  Через десять минут я сидела в попутке, которая везла меня домой. Не знаю, смог ли Игорь Палыч продолжить веселую вечеринку после моего скоропалительного ухода. Я не пробыла в квартире и трех минут, об обещанном вознаграждении не заикнулась, но что-то подсказывало мне, что я испортила Захарову весь fuc... простите, fun.
  
  После этой незапланированной, но без сомнения приятной для обеих сторон встречи отношение Игорь Палыча ко мне изменилось до неузнаваемости. Вместо родной дочери я ему, конечно, не стала, но с мелкими бессмысленными придирками было покончено. Желанная должность креативного директора оказалась у меня в кармане. Ни о каком шантаже речи не шло, я для этого слишком хорошо воспитана. Должно быть, Игорь Палыч наконец оценил меня по достоинству.
  И можете поверить, моя головокружительная карьера только начиналась.
  
  8. Кролик Добрый, Кролик Злой
  
  Из кармана Кирилла торчали женские кружевные трусики. Такие хорошенькие нежно-розовые стринги. Он разгуливал по кабинету, весь во власти очередной гениальной идеи, а я сидела на диванчике и не сводила глаз с его трусов.
  То есть не с его, конечно, а с тех, что из кармана торчали.
  Кто-то скажет, ничего особенного. Подумаешь, трусы. Но я не привыкла к тому, что среди белого рабочего дня по офису бродят заместители директора, украшенные женским нижним бельем. На Кирилле был неплохой строгий костюмчик в мелкую полоску, и розовое кружево на темно-синем фоне смотрелось пикантно, но неуместно.
  – Понимаешь, Лена, мы теряем одиннадцать процентов только потому, что не желаем работать с поставщиками напрямую. Ты представляешь, сколько это получается за год в масштабах всей компании?
  Да-да, представляю. Заказов много. Если прикинуть грубо, то одиннадцать процентов в итоге дадут... Где он эти трусики раздобыл, интересно. Наш ягненочек осваивает прелести офисного секса?
  – Я думаю, надо составить докладную записку для директора. Все посчитать и наглядно показать упущенную выгоду. Босс цифры любит, пусть поизучает.
  Захаров любит цифры? По-моему, он в табличке из трех строк разобраться не может. Но Кириллу виднее, как никак родной племянник.
  – Я тут набросал план записки, посмотришь? Ох, куда же я его подевал...
  Он рылся в бумагах, раскиданных по столу. Я милосердно отвела глаза и спрятала улыбку. В этом весь Кирилл. Несобранный, рассеянный, забывчивый. Горе-заместитель и хороший человек. Все в компании любят его, включая меня. В наше время доброта и порядочность встречаются настолько редко, что начинаешь их ценить даже в комплекте с пивным брюшком и редеющей макушкой.
  – Вот нашел. Взгляни, пожалуйста. Может быть, что-нибудь добавишь.
  Кирилл протянул мне изрядно помятый лист. Было приятно, не скрою. Формально я простой дизайнер, а он – заместитель директора по развитию. Но наша компания нравится мне именно отсутствием формализма. Если у тебя есть голова на плечах, это ценят, невзирая на должность. Один наш большой босс господин Захаров не таков, но о нем я расскажу как-нибудь в другой раз.
  Я сосредоточилась на записке, стараясь не коситься в сторону розового пятна на пиджаке Кирилла.
  – Что скажешь?
  Лучше ты скажи, с кого трусики снял.
  – М-м. Неплохо.
  Цифры и буквы расплывались перед глазами. Сосредоточиться в обстановке, проникнутой игривостью нижнего белья, было невозможно.
  – Если хочешь, я скину тебе текст записки. Можешь добавить туда все, что считаешь нужным.
  Я подняла на Кирилла честные глаза и только самым краешком глянула на трусики. Прямо хоть по офису иди и прикидывай, на ком теоретически могли бы быть розовые стринги.
  Но, конечно, я сознаю оказанную мне честь. Не каждый замдиректора будет давать текст докладной записки на правку рядовому сотруднику.
  – Спасибо, присылай.
  Я встала. Говорить больше было не о чем, разве что Кирилл захочет обсудить подробности своей офисно-интимной жизни. Но надеяться на это не стоило. Даже если из кармана мужчины свисают трусики, распространяться об их обладательнице – моветон чистой воды.
  – Когда тебе нужна окончательная версия? – уточнила я.
  – Сегодня, завтра... Когда сможешь. Не торопись.
  Голубые глаза Кирилла лучились сердечностью без единой примеси, и мне стало стыдно. Радоваться нужно за хорошего человека, у которого наметились существенные сдвиги в личной жизни. И предупредить не мешало бы, что еще чуть-чуть, и вычислять потенциальную кандидатку будет уже весь офис.
  – Лен, что-то не так?
  Я кивнула. Век себе не прощу, если сделаю вид, что ничего особенного не случилось.
  – У тебя там... – Я аккуратненько ткнула пальчиком в область правого кармана.
  Кирилл опустил голову. Я внутренне напряглась. Вдруг разоткровенничается?
  – А, это, – рассмеялся он без тени смущения. – Репетирую, как видишь.
  Кирилл подцепил трусики одним пальцем, потянул и... к розовой тряпочке была привязана синяя, к синей – зеленая, к зеленой – красная, к красной – голубая в горошек, и так все цвета радуги по очереди. Тряпичная кучка у его ног росла, а он все вытаскивал и вытаскивал новые образчики текстильной промышленности.
  Когда из кармана был извлечен последний, ярко-оранжевый лоскут, Кирилл спросил меня с видом малыша, слепившего первый песочный куличик:
  – Ну как, получается у меня?
  – Д-да,– промямлила я. Честное слово, лучше бы трусики оказались трусиками.
  – Дина говорит, что я отличный фокусник, – гордо заявил Кирилл и только сейчас заметил мою растерянную физиономию. – Ты же понимаешь, да? На корпоративном спектакле.
  Дина. Фокусник. Корпоративный спектакль.
  До меня дошло.
  
  Каждый год наша компания с пафосом отмечает день основания. Устраивается корпоративная вечеринка, приглашаются гости, и бухгалтерия хватается за голову, когда приходится оплачивать счета. Впрочем, на следующий день за голову хватаются все – похмелье. Но в этом году от традиционного сценария решили немного отойти. Нет, количество спиртного оставили прежним, а вот в культурной программе с подачи Дины произошли коренные изменения. Скрестив советские традиции художественной самодеятельности и новомодный team-building, она задумала шоу-программу с участием работников компании. Мол, свежо, оригинально и способствует сплочению команды и раскрытию душевных качеств в нестандартных условиях.
  Ха-ха. Я сразу самоустранилась. Не имею привычки участвовать в глупостях, особенно если они исходят от таких, как Дина.
  Она появилась у нас недавно, месяца два-три назад. И не понравилась мне с первого взгляда. Помнится, я поздравила себя с тем, что по работе нам пересекаться не придется. Дина – HR менеджер, я – дизайнер, причем не из простых, а из тех, которым закон не писан. Трудовой Кодекс в том числе.
  Ценный специалист, одним словом, и Дине не по зубам.
  А взялась она за работу рьяно. Быстро спелась с большим боссом и принялась перекраивать порядки компании на свой лад. Как положено, врагов завела уйму, да и поклонниками обросла, что с ее данными неудивительно. Длинноногая, ухоженная, одинокая. Еще одна рыжеволосая стерва в "Интерbeauty".
  У меня волосы тоже благородно отливают рыжиной, поэтому и говорю еще одна.
  
  Кирилл тем временем успел подобрать с пола содержимое своего кармана.
  – А ты не хочешь поучаствовать?
  Ни за что.
  – Мне кажется, у тебя бы здорово получилось.
  Мне тоже, но лесть не поможет.
  – Сегодня мы будем обсуждать окончательный состав, приходи. Дина говорит, что роли для всех найдутся.
  Какое великодушие. Горячие слезы благодарности струятся по моим нежным щекам.
  – Нам бы пригодилась твоя креативность.
  Дешевых комплиментов не нужно, но все равно спасибо.
  – Я не знаю, Кирилл. Репетировать, наверное, придется много, у меня ни на что времени не хватит.
  – Дина так и предполагала, но я подумал, что ты заинтересуешься.
  Дина предполагала? Мило.
  – Во сколько вы собираетесь? – холодно уточнила я.
  – В шесть. В комнате для переговоров.
  – Я приду.
  Мой ядовитый тон Кирилл воспринял со свойственным ему позитивом.
  – Здорово. Тогда до вечера, да?
  Ага. До вечера. Кажется, предполагающую Дину ждет небольшой сюрприз.
  
  Ровно в шесть я вошла в комнату для переговоров. Во главе стола сидела, естественно, Дина. Хороша как всегда: декольте, стрижка и маникюр в идеальном порядке. Для завершенности образа не хватало хлыста, дикого зверя и фотографа из Hustler.
  Хотя дикий зверь, пожалуй, имелся. По правую Динину руку в кресле развалился Андрей Семенович, начальник хозотдела. Был он два метра ростом, грузен, неопрятен и хамоват, из-за вечно спутанных густых волос имел прозвище Львище, обладал противоестественной склонностью к виски White Horse и Дине. Сейчас под воздействием первого он заметно кренился ко второму, что не могло не радовать меня и не раздражать ее.
  Кроме Дины и любителя виски в комнате находились: секретарша Лариса, Вадим и Дима, подчиненные Кирилла, пара девочек из моего отдела и Татьяна Сергеевна, бухгалтер. Энтузиастов у нас в "Интерbeauty" негусто.
  – О, Леночка, какая приятная неожиданность. Я была уверена, что ты не сможешь подойти.
  У слабого человека кровь бы в жилах застыла от любезности Дины. Но меня не проймешь ни гримасой, ни стервозинкой. Сама умею не хуже.
  – Как видишь, смогла. – Я села напротив. – Как идет подготовка?
  – Прекрасно. Список гостей составили. Все важные постоянные клиенты приглашены.
  – Надеюсь, после они не откажутся от сотрудничества с нами.
  – Не откажутся, если ты не будешь мешать.
  Как видите, добросердечием в отношениях мы похвастаться не могли. Однако в тот момент мы обе не подозревали, что настоящая война впереди.
  Первой ласточкой стало появление Кирилла.
  Вернее, реакция Дины на его появление.
  Ноздри ее затрепетали, стан изогнулся, по рыжим волосам поскакали искорки. Кирилл рот не успел раскрыть, а она уже отодвинула для него кресло и призывно замахала ручкой.
  Меня нелегко удивить, но тут я лишилась дара речи. Наш добрый, милый мальчик, которому мы все в "Интерbeauty" как матери, и эта... эта...
  Но горячиться не стоило. Чувства Кирилл скрывать не умеет, и сейчас на его добродушном лице ничего особенного не читалось. Ни восторга, ни радости, ни примитивного вожделения. Стрелы охотницы бесхитростную жертву не задели.
  Пока не задели.
  – Что ж, давайте приступим. – Дина пододвинула кресло поближе к столу и открыла свою папочку. – Продолжительность шоу тридцать минут. Согласовано с Игорем Палычем. Личность ведущего уточняется. Я планировала взять Кирилла...
  Сладчайшая улыбка в его сторону.
  – Но потом мы решили, что фокусник из него получится более эффектный.
  – Может быть, Лену попросим? – заикнулся Кирилл.
  Девочки из моего отдела и его орлы поддержали.
  – Ведущий-мужчина придает мероприятию больше солидности, – процедила Дина. – К тому же я не уверена, что Лена сможет выделить нам достаточно времени. Мы знаем, как она занята.
  Вы посмотрите, какое нахальство. Она все решила за меня. Хотелось бы узнать, какую роль наш массовик-затейник выделила для себя.
  – Я буду ассистенткой Кирилла, – белозубо улыбнулась Дина. – Ты же понимаешь, фокуснику без ассистентки никуда.
  Но поняла я только, как улыбается оголодавшая пантера, встретив в прерии юную наивную косулю. Сравнение банальное, но правдивое. Кирилл в амплуа косули смотрелся органично, однако сама идея мне категорически не нравилась.
  – Из Дины прекрасная ассистентка, – ляпнул Кирилл, и сердце мое жалостливо пискнуло. Малыш бездумно шагал к пропасти, а я ничего, абсолютно ничего не могла сделать.
  Ничего? Это мы еще посмотрим.
  – Татьяна Сергеевна, я подготовила для вас смету. Захаров видел, одобрил. – Дина протянула бухгалтеру документы. – Средства нам нужны завтра, пора закупать костюмы и реквизит. Андрей Семеныч, насчет вас с Ларисой я договорилась. Чудовище утверждено. Дима, Вадик, будете за кулисами все координировать, вас на сцену выпускать нельзя...
  – Дина, а незанятые роли у нас есть?
  Для Кирилла у нее нашлись совсем другие интонации: нежные, воркующие.
  – Да, есть. Кролик, Мухомор и Дуб.
  Я была бы не я, если бы не рассмеялась. Взглянуть бы одним глазком на сценарий, поднять настроение. Но тут Кирилл спросил:
  – Лен, тебя ничего не интересует?
  И я подавилась смехом.
  Кролик, Дуб или Мухомор? Богатый выбор.
  – Кирилл, Лене не до нас. У нее слишком много важных проектов.
  Нет, с такими заботливыми врагами и в друзьях нет необходимости. Но Дина зря рассчитывает, что я воздержусь от участия и позволю ей охмурять Кирилла.
  Лена Стрелецкая товарищей в беде не бросает.
  – Почему же не до вас? – жизнерадостно отозвалась я. – Всегда рада помочь коллегам. Но не знаю, что выбрать. Все очень заманчиво.
  – Становись Кроликом, – посоветовал народ. – У него роль самая большая. И костюмчик красивый.
  Мешок из меха и уши на проволоке?
  – Купальник с хвостиком, туфли на каблуках и перчатки, – без выражения перечислила Дина. – И ушки на проволоке, конечно.
  Как в "Бриджит Джонс"? Да я просто создана для такого костюма. Я о нем мечтала с тех пор, как фильм посмотрела. Он мне по ночам снится. Я согласна!
  В "Интерbeauty" меня знают исключительно как талантливого дизайнера. Пришла пора продемонстрировать фигурку.
  
  На последующих репетициях я убедилась, что поступила правильно. Если бы не мое присутствие, коварная карьеристка изнасиловала бы беднягу Кирилла прямо в конференц-зале. Когда они в паре работали на сцене, на фоне ее фокусов его пассы смотрелись бледновато. Что такое, скажем, голубь в цилиндре по сравнению с крутым поворотом Дининого бедра, когда она проходит мимо Кирилла и старается к нему прижаться?
  Голубь, кстати, обгадил всю шелковую подкладку цилиндра, так что его пришлось выкинуть, голубя выпустить, а от номера отказаться. Второй цилиндр с боем внесли в смету и рисковать им не смели.
  Моя роль была проста до неприличия. Я была Кроликом Добрым, который, в отличие от Кролика Злого, козней не строил, а мирно скакал по полянке среди мухоморов и дубов, напевая песенки. Глубокий смысл его появления на сцене от меня постоянно ускользал, как и суть постановки в целом, но я не расстраивалась. В конце концов, я там не театральным критиком подвизалась, а свирепым драконом-маменькой.
  Настроение Дины ухудшалось от репетиции к репетиции. В основном, благодаря мне. Я все время подворачивалась им с Кириллом под руки, под ноги и прочие части тела. Он не возражал, Дина бесилась, а на большее я не рассчитывала. Теперь бы еще дожить до корпоратива, порадовать зрителей откровенным кроличьим нарядом, и программа добрых дел на ближайшее полугодие, считай, выполнена.
  Помните, что там у нас насчет добрых дел и дороги в ад? Верная поговорка. Я ее собственной шкурой прочувствовала.
  Как оно обычно бывает, началось все с мелочи. Заказанные Диной костюмы и декорации были доставлены за два часа до спектакля, когда вся женская половина "Интерbeauty" уже в панике создавала имитацию весеннего леса из офисных принадлежностей. Как объяснила Дина, накладочка вышла.
  И вышла она не только с датой. Купальник с пушистым хвостиком вместо моего сорок четвертого почему-то оказался на два размера меньше. Я сделала попытку облачиться в него, но он намертво застрял в области бедер и на мои дальнейшие рывки реагировал угрожающим потрескиванием.
  – Я была уверена, что подойдет, – пожала плечами Дина. – Придется устроить маленькую рокировку. Костюм Доброго Кролика надену я.
  Я и не удивилась, когда купальник без проблем налез на ее тощее тело.
  – Роль я знаю, так что не беспокойся, – бросила она, любуясь на себя в зеркале, которое Кирилл приволок в нашу импровизированную гримерку за сценой. – Ассистенткой я могу быть и в костюме Кролика. Так даже интереснее.
  А я? Я свободна? Обидно, что не предстану перед коллегами во всей красе, но зато и песенки дурацкие петь не придется. Нельзя же иметь все...
  – А ты будешь Злым Кроликом, – продолжила Дина. – Вернее, половиной. У Лариски кто-то заболел, ей срочно пришлось уехать.
  – Но...
  – Не переживай, справишься. Там просто. И Львище в курсе. Подскажет, если что.
  Информация сопровождалась такой обворожительной улыбкой, что я прозрела. Дина вовсе не хотела отвадить меня от спектакля. Она хотела заманить меня в лапы Андрея Семеновича и выставить на посмешище. В то время как она будет демонстрировать ляжки в черных колготках, мне придется задыхаться в затхлой шкуре Злого Кролика и терпеть на талии потные руки завхоза!
  Я что, не сказала, что Злой Кролик по адскому замыслу Дины был четырехногим и двусоставным? Тогда говорю: он был настоящим чудовищем на четырех лапах, темно-серым, мохнатым, вонючим, с неподъемной головой и гигантскими зубами.
  И давайте не будем о командном духе и жертвах ради искусства. Я видела, как Лариса и Львище репетировали. Она была головой, он – всем остальным и без зазрения совести хватал ее за выступающие части тела. И это без костюма. Представляете, что будет в нем?
  – Что, испугалась? Можешь не участвовать, обойдемся без тебя.
  Кулачок уткнулся в бедро, длиннющая нога выставлена вперед, губы презрительно кривятся.
  Она победила? Думает, что победила меня?
  – Не волнуйся. – Я потянулась к косматой кроличьей голове. – Мой Злобный Кролик будет являться тебе в кошмарах.
  – Девочки, через две минуты начинаем. – Кирилл заглянул в гримерку. – Я слышал насчет костюма и Ларисы. Мне жаль, что так получилось, Лен.
  То есть всем уже было известно, что костюм мне не подойдет и Лариски не будет. Отличная подготовка, Диночка.
  Я посильнее сжала серый ворс и улыбнулась Кириллу.
  – Ничего страшного. Я справлюсь.
  
  Лучше бы я себя не обманывала. Через десять минут Кирилл и Дина блистали на сцене, а я стояла за кулисами, жалкая и покинутая. Голова кролика дурно пахла и все время съезжала вниз. Чтобы видеть хоть что-то, я сдвинула ее на затылок и обозревала окрестности сквозь зубы, а не глаза. Туловище кролика, унылое и безнадежно пустое, болталось за моей спиной. Его предполагаемая начинка рыхлой кучей валялась в углу. Львище где-то раздобыл бутылку White Horse и упился до бесчувственного состояния, уменьшив и без того пострадавшую популяцию кроликов на спектакле. Не знаю, зачем рыжей сволочи понадобилось подстраивать еще и это, но если она хотела сломить меня, у нее получилось.
  Я сломалась. Хотелось брякнуться на пол и забиться в истерике, выть в полный голос и молотить кулаками по всему подряд. Останавливало одно – за кулисами было тесновато, а истерить в непосредственной близости от храпящего завхоза, честное слово, глупо.
  
  Кирилл и Дина покончили со своими картами, шариками и носовыми платками. Она осталась на сцене исполнять мою роль, а он побежал за кулисы и врезался в меня.
  – Лена, что такое? Ты не готова?
  Его голос был полон сочувствия. Я громко и постыдно всхлипнула и показала на одурманенную спиртным половину кролика.
  Кирилл ругнулся и почесал затылок.
  – У тебя когда выход?
  – Через минуту.
  – Успеем.
  Роскошный черный плащ фокусника и цилиндр полетели в угол к Львищу, а сам Кирилл за считанные секунды влез в мою задницу.
  Простите, в кроличью.
  – Как, нормально? – раздался его шепот где-то в районе моей талии.
  Я с усилием оглянулась. Серая шкура туго натянулась на спине Кирилла, проплешины на боках залоснились, заиграли жизнью. Видеть это было радостно, и когда Дима махнул мне с другой стороны кулис, я бодро зашагала вперед, к ярко освещенному пятачку с бутафорской травкой.
  Контакт между половинами Кролика был найден не сразу. Для начала Кирилл боднул меня в поясницу.
  – Держись за меня, – прошипела я, и его руки послушно легли на мою талию.
  Ощущение было ничего себе, приятное. Жаль, сконцентрироваться на нем было нельзя. С горем пополам мы извлекли длинное тело Злого Кролика из-за кулис и застыли на месте. Я а) не знала, куда идти и что делать б) почти ничего сквозь кроличьи зубы не видела. Моя вторая половина тем более не могла мне ничем помочь.
  – Ты иди, я за тобой, – прошелестело у меня за спиной.
  Иду.
  Как впоследствии рассказывали свидетели, коих набрался полный зал, Злой Кролик, пошатываясь и вихляя задом, добрел до другого конца сцены. По пути избежал столкновения с Дубом, который успел вовремя отскочить в сторону, и сшиб Мухомор, который зазевался и не заметил приближение мощного кроличьего крупа.
  Зачем этот Кролик живет на свете или хотя бы зачем он вышел на сцену? – спросил себя каждый зритель и вразумительного ответа не получил. Потому что, постояв в задумчивости над телом сбитого Мухомора, Злой Кролик дал задний ход, споткнулся о собственные ноги, зашатался и рухнул с громким треском, явив восхищенной публике свои внутренности.
  Зал громыхнул хохотом. Мне было не до смеха. Я ушибла локоть и коленку, а тяжелая голова пребольно ударила меня по затылку. За страдания мне не досталось даже секунды сомнительной славы: так как коллапс Кролика случился рядом с кулисами, я рухнула прямо в них и зрителями была незамечена.
  Зато задняя часть Кролика целиком осталась на сцене и сорвала бешеные аплодисменты. Кирилл выпутался из остатков шкуры, раскланялся и бочком протиснулся за кулисы, где на полу были распростерты мы с головой Кролика.
  – Ты жива, Лена?
  Кирилл склонился надо мной. Трудно было найти более подходящий момент, чтобы зареветь.
  Он сел рядом.
  – Ты что, не надо... Нелепо вышло, но смешно.
  – Я знала, что не стоит в это ввязываться, – всхлипывала я. – Дина специально все подстроила. И купальник маленький заказала, и виски Львищу подсунула... Она хотела меня полной дурой выставить и выставила...
  – Динка не имеет отношения к виски. Это из моего личного запаса. – Кирилл на меня не смотрел, разминал кроличью шкуру и отщипывал от нее микроскопические кусочки. – Не мог же я допустить, чтобы Львище лез к тебе, как к Анечке. К тому же я подумал, что из нас получится хорошая команда.
  – Изумительная команда. Чуть не убили друг друга.
  – Прости. – Пальцы Кирилла с удвоенным усердием рвали мех. – Я все сделал не так. Но ничего лучшего мне в голову не пришло... Подумал, что это нас сблизит... Что мне будет легче...
  Ненавижу мямлей.
  – Что будет легче? И оставь шкуру в покое, пожалуйста.
  Кирилл вздрогнул и уставился на свои руки так, как будто впервые увидел их.
  – Ты меня очень нравишься, Лен. – Он впервые посмотрел мне прямо в глаза. – Но на работе разве что-то получится? Я в этих вопросах небольшой специалист... Так обрадовался, когда ты согласилась участвовать в шоу. Подумал, что в неформальной обстановке ты посмотришь на меня с другой стороны. И, может быть, эта сторона тебе понравится... Но как обычно я все испортил. Прости.
  Иногда я бываю на редкость несообразительна, но это быстро проходит. И сейчас я точно знала, что слова не нужны. И что кулисы, где воняет перегаром, а по полу разбросаны клочья темно-серой шкуры Злого Кролика, лучшее место для первого поцелуя.
  
  9. Приз достается победителю
  
  Роскошный мужчина Константин Георгос появился в "Интерbeauty" ближе к полудню и спровоцировал затяжной столбняк у трех зрелых и непристроенных девушек, которые по несчастливой случайности встретились с ним в коридоре. Реакция их была стандартной, для Косты привычной: выпученные глаза и отвисшие челюсти, поэтому он, скорее всего, ничего не заметил и не понял, что в один миг стал легендой компании. По кабинетам не один день бродили россказни о том, как неземной красоты чернобровый супер-секси двухметровый идеал мужчины прошествовал к этой злючке Стрелецкой и провел с ней наедине два с половиной часа. Выводы, к которым брожение гормонов подтолкнуло моих дорогих коллег, были легкообъяснимы и смехотворны.
  Я знойных красавцев уважаю, однако на тот момент у меня были дела поинтереснее, чем заниматься с Костой упоительно-безумным сексом на безбрежном и гладком столе для переговоров.
  К примеру, обсуждение плана сотрудничества между "Интерbeauty" и всемирно известным "ЛогоДизайном", который недавно открыл представительство в Москве. Коста Георгос был директором московского офиса и талантливым дизайнером, что, впрочем, не мешало ему оставаться неотразимым соблазнителем.
  Но некоторым людям невозможно ничего объяснить. Кирилл, мой заместитель, любовник и, как он наивно полагает, любимый мужчина, ворвался в кабинет через пять минут после того, как ушел Коста, и напыщенно потребовал объяснений.
  Вы можете такое себе представить? Он требует объяснений. От меня.
  – Кто это был? С кем ты в кабинете закрывалась? Я его видел, так что не отрицай! Такой долговязый, черный, лохматый и носатый.
  Надо же. А я всегда считала, что мелочная зависть – всецело женская прерогатива, и мужчины до нее не опускаются. У Кирилла плешь на макушке, носик пуговкой и солидная талия в виде компенсации за маленький рост. Как вы считаете, это достаточный повод называть стройного брюнета с густой шевелюрой и благородным профилем лохматым, носатым и долговязым?
  Я проигнорировала ревнивые завывания Кирилла и в двух словах растолковала ему, кто такой господин Георгос и что нам даст партнерский контракт с "ЛогоДизайном".
  – Все равно ты должна была устроить общее совещание, – упрямо сказал он. – Я бы тебе помог.
  И как я не сообразила? Очень нуждаюсь в помощнике, который занимает высокий пост в компании исключительно благодаря родственным связям с генеральным директором. И который услышал о существовании "ЛогоДизайна" секунду назад.
  Есть у меня недостаток. Люблю профессионалов.
  Тем более сейчас, когда босс всея "Интерbeauty" не только надолго избавил офис от своего бесполезного присутствия, но и признал мои неоспоримые достоинства. Захаров Игорь Палыч загремел в больницу с сердечным приступом, а на царстве оставил не любимого и единственного племянника Кирюшу, а креативного директора Елену Стрелецкую.
  Не надо гаденьких усмешечек. Наши тонкие и нелегкие отношения с господином Захаровым тут не причем. У него просто не было выбора. Захаров понял, что Кирилл разорит компанию быстрее, чем он пропьет все выписанные лекарства, и передал бразды правления в мои крепкие ручки.
  Кирилл пришел в бешенство. Естественно, в формате плюшевого зайчика. Он не стал похож на голодного льва, у которого из-под носа увели кусок сочного мяса, или на свирепого быка с кольцом в носу и кровавой пеленой в глазах.
  Он побледнел, насупился и два дня со мной не разговаривал.
  К сожалению, на третий день заговорил. У меня в то время было столько работы, что я прекрасно обошлась бы без ежечасных звонков Кирилла и вопросов "как ты там, солнышко?"
  И без нелепых приступов ревности.
  Таких, как сегодня.
  
  – Ты бесчувственное чудовище! – воскликнул Кирилл, когда я обстоятельно пояснила ему, что на отношения между "Интерbeauty" и "ЛогоДизайном" никак не влияет то, что глаза Косты впитали в себя томленье южной ночи, а от его улыбки разум любой женщины уходит в отпуск и начинает паковать чемоданы для поездки в Грецию.
  Увы, честность в этом мире не в чести.
  
  К моему великому разочарованию, истерика Кирилла не затянулась. Через полчаса мне в кабинет торжественно внесли гигантскую корзину роз и лилий и поставили в углу, благоухать и провоцировать головную боль.
  Может, я и бесчувственное чудовище, но с органами чувств у меня все в порядке. Тяжелый запах одурманил меня уже через пару минут. Если бы не баснословная стоимость корзины, я бы решила, что девушки "Интерbeauty" задумали свести меня с ума столь экстравагантным способом.
  Однако я и не подозревала, что розы и лилии это цветочки, а ягодки толпятся за дверью, в приемной.
  Я вышла из кабинета с кошельком и мирным намерением пообедать в соседнем ресторанчике. То, что творилось в приемной, отбило у меня аппетит на ближайшую неделю.
  В середине комнаты полукругом стояли незнакомые мне вислоусые господа в живописных народных костюмах. На головах – сомбреро, в руках – ну назовем это гитары. За музыкантами образовался более внушительный полукруг из ошарашенных сотрудников "Интерbeauty". Вместо того чтобы трудиться на благо компании, они собрались в приемной и глазели на представление.
  Им было на что поглазеть.
  Кирилл. Во фраке. На одном колене. Стоял передо мной.
  А за его спиной музыканты наигрывали волнующий мотивчик.
  Мне захотелось запереться в своем кабинете и заткнуть уши.
  Пожалуйста, пусть это будет галлюцинацией. Могу же я сойти с ума на время от перенапряжения. Когда человек столько работает, неудивительно, что его посещают страшные видения.
  Но глупая надежда не оправдалась. Это безобразие творилось на самом деле.
  Кирилл протянул ко мне руки и разразился самой патетической речью, которую я когда-либо слышала из его уст.
  Цитировать не буду. Предел есть даже у моей выдержки. Но суть сводилась к тому, что мне на полном серьезе предложили руку, сердце и кольцо с бриллиантом впридачу.
  Жаль, что нельзя было выбрать что-то одно. Кольцо мне понравилось. Согласиться что ли на недельку-другую? Бриллиантом полюбоваться?
  Лиричная мелодия оборвалась на самой лиричной ноте. Усачи опустили гитарки и выжидательно уставились на меня. Как и весь офис. И Кирилл.
  Точно. Я должна что-то ответить.
  Честнее всего было бы отказаться и пойти обедать, но позорить Кирилла не хотелось. Я сегодня в "Интерbeauty", а завтра где угодно. Передо мной открыты все двери. А Кирилла больше никуда не возьмут штаны просиживать.
  Пришлось врать. Чуть ли не впервые в жизни.
  Хорошо, Кирилл, я согласна.
  Скажите, разве бесчувственное чудовище способно из чистого альтруизма повесить такой груз себе на шею?
  
  После так называемой помолвки жизнь моя сильно осложнилась. Кирилл требовал любви и внимания, а у меня на руках была "Интерbeauty", переговоры с Костой и конкурс "Дизайнер Года". Я искала талантливый персонал, увольняла нерадивых, добивалась выгодных условий от "ЛогоДизайна" и готовилась к конкурсу.
  Часто встречалась с Костой. А куда деваться? Многие вопросы нуждались в обдумывании и многоуровневом подходе. То, что не решалось за обедом, решалось за ужином. То, что не давалось во время переговоров, неожиданно находилось в картинной галерее или театре. Мы обсуждали дела, повышали свой культурный уровень и доставляли окружающим эстетическое наслаждение. С красивым мужчиной куда как приятнее показываться на людях, чем с некрасивым.
  Кирилл психовал и брызгал слюной. Он уверял, что Коста лелеет относительно меня грязные планы. Я отвечала, что обеими руками поддерживаю любой грязный план, предполагающий наше с Костой участие. Не я успела обрадоваться тому, что Кирилл обиделся, как он решил "войти в мое положение" и приписать оскорбительную откровенность нервному предконкурсному напряжению.
  Эх, надо было ему чистосердечно признаться, что мечтаю затащить Косту в постель.
  
  А до "Дизайнера Года" тем временем оставалась ровно одна неделя. В прошлом году приз достался не мне. По идиотским правилам, непонятно кем установленным, слушатели дизайнерских курсов не имеют право участвовать в конкурсе. Но на этот раз нет никаких сомнений, что в диплом победителя впишут мое имя. Грустно, что серьезных соперников нет, и оттого нет соревновательного азарта. Обычно дышащие в спину конкуренты не дают лидеру расслабляться. Мне же можно спокойно лежать на травке и разглядывать безоблачное небо. Потому что золотая медаль уже у меня на шее, в то время как остальные соискатели едва-едва первый круг пробежали.
  Коста, кстати, тоже участвует. Компании уровня "ЛогоДизайна" нельзя оставаться в стороне от подобных мероприятий. Положение обязывает.
  Надеюсь, престиж его всемирно известной конторы не пострадает, когда первый приз уйдет в "Интерbeauty".
  
  Я успевала везде и все. Времени не оставалось лишь на Кирилла, который по-прежнему страстно жаждал осчастливить меня матримониальными узами.
  Насильно осчастливить.
  Он витал в облаках, подбирал ленточки в тон на свадебный лимузин и не злился, когда я нечаянно называла его Костой.
  Я специально называла его Костой, но он все равно не злился.
  Мои расчеты на то, что Кирилл сбежит, не оправдались. Он всерьез решил превратиться в ангела и, кажется, уже начал отращивать крылья. Одного он так и не понял: в том кусочке мироздания, где командует Елена Стрелецкая, никому нет места.
  
  Но разборки подождут. Конкурс важнее просвещения Кирилла. Слишком много надежд на него возлагается.
  На конкурс, разумеется. Не на Кирилла.
  
  Для участия в "Дизайнере Года" нужно было проделать немалую подготовительную работу. Разработать оригинальный дизайн для комнаты с заданными параметрами, собрать портфолио из прошлых проектов, неофициально похвастаться количеством клиентов, отзывами и личными достижениями. Мне было что показать. Судите сами. Меньше, чем за год пройден путь от помощника дизайнера до креативного директора, а большинство заказчиков компании доверяют свои драгоценные дома исключительно Елене Стрелецкой.
  Лестно, но хочется чего-то новенького. После конкурса моя жизнь изменится.
  Я как следует постараюсь для этого. Превзойду саму себя. Чтобы после одного взгляда на проект специалисты могли сказать: да, это Стрелецкая. Только она в состоянии создать такую гармонию чистых красок. Только у нее цвета разговаривают, а каждый пуфик настолько на своем месте, что даже чуть сдвинуть его – святотатство и безвкусица. Дизайн интерьера – тоже искусство, и я заставляю людей грустить, радоваться, вспоминать светлое или плакать из-за того, что безвозвратно утрачено. Я сама умираю и возрождаюсь в каждом проекте.
  Так к чему удивляться моим невероятным успехам? Я отдаю себя и взамен получаю признание. Неравноценный обмен, я знаю. Но что еще вы можете предложить мне?
  Ничего.
  
  День конкурса я встретила прекрасной, бесстрастной и счастливой. Приятно, когда исполняются мечты. Еще шажок-другой, и вожделенные высоты распахнут мне гостеприимные объятия.
  Кирилл моей уверенности не разделял.
  – У тебя очень серьезные соперники, Лен. Дай я еще раз взгляну на твои планы. Может, этот шкаф все-таки сделать повыше?
  И этот человек собрался на мне жениться.
  – Ты в меня не веришь?
  Мой зайчик тут же испугался.
  – Верю, конечно. Но мне так хочется, чтобы ты победила. И для "Интерbeauty" это новый виток развития.
  О да, как раз об "Интерbeauty" я думаю больше всего.
  
  Как я ни сопротивлялась, Кирилл отвез меня на конкурс и остался "поболеть".
  – Я хочу поддержать тебя.
  Он оказал бы мне гораздо лучшую поддержку, если бы поехал на работу. Я чувствовала, что ничего хорошего из его присутствия не выйдет.
  И не ошиблась.
  Причиной конфликта стал все тот же Коста, который подошел к нам в фойе и, не стесняясь никого, взял меня за подбородок и поцеловал в губы.
  Не то чтобы взасос, но и не по-дружески небрежно. Такой хороший, внятный поцелуй опытных мужских губ, поцелуй-подарок и провокатор. Все было по правилам: и дрожь под коленками (у меня), и тонкий пьянящий аромат одеколона (от него).
  Великолепный способ взбодриться перед трудным днем, между прочим. Мы с Костой всегда так делаем. А если окружающим это не по вкусу... что ж я отлично могу обойтись без всех, кто меня окружает.
  
  – И после этого ты будешь утверждать, что между вами ничего нет? – зашипел Кирилл, когда Коста отошел.
  Заметьте, после, а не до. Какое благоразумие – выливать претензии на голову слабой женщины и держаться подальше от предполагаемого соперника, которому ты едва до плеча достаешь.
  – У нас нормальные рабочие отношения, – повторила я в сотый раз. – Отстань.
  Но отстал Кирилл лишь с началом конкурса. Участники занялись делом, а лица заинтересованные, но не имеющие непосредственного отношения к дизайну, переместились за пределы зала.
  Я извлекала из памяти домашние наброски и поражалась волшебству своей фантазии. После меня в дизайне интерьера начнется новая эра, где посредственность уступит место таланту, а красота и функциональность будут неразделимы.
  
  Земля вертится быстрее, когда занимаешься любимым делом, и отведенные на задание четыре часа пролетели как мгновение. Судьи отправились на совещание, а будущие лауреаты засели в баре, отмечать. Все, как при вручении Оскаров, было известно наперед. Конечно, когда ведущий выкрикнет имя победителя на весь зал, я удивлюсь, зальюсь слезами радости и выплесну в микрофон поток причитающихся благодарностей. Ну а тем временем, почему бы не поднять бокальчик за успех?
  Жаль только, с Костой не удалось пообщаться, обменяться впечатлениями. Кирилл был уверен, что мне достаточно его общества и загонял меня в укромные углы словно овчарка непослушную овцу.
  Как я от него устала.
  
  Шампанское в баре закончилось быстро, а за ним и мои мучения. На сцене судьи, в зале – изнемогающие толпы. Я практически счастлива, и если бы Кирилл потной ладонью не тискал мои пальцы, счастье было бы полным.
  Успех все ближе. Это не ловкие пальцы шоумена вскрывают запечатанный конверт, это мечта сбывается на глазах.
  – Итак, первое место присуждается...
  Я напряглась, чтобы вскочить, когда моя фамилия взорвет зал аплодисментами.
  – Константину Георгосу, компания "ЛогоДизайн"!
  И зал взрывается, но не для меня, а для Косты, который с грацией королевы красоты выходит к сцене.
  
  Самым отвратительным было то, что, по мнению Кирилла, я нуждалась в утешении. Он возмущался глупостью судей, сетовал на рок и расположение звезд, гладил меня по спине и то и дело целовал в щеку. И даже утверждал, что обжалует решение комиссии. Мол, у "Интерbeauty" есть связи в определенных кругах, и он этого так не оставит.
  Горе мое. Зачем я с ним связалась?
  Кирилл не умолкал, валил все в кучу. Престиж компании и вселенскую несправедливость, продажность судей и белоснежный костюм Косты. К чему терзать собственные связки и уши слушателей, когда принципы развития вселенной тебе все равно неясны и бессильный гнев ничего не прибавит и не убавит?
  
  Мы вернулись на работу, и я занялась делами. Захаров обещался выйти завтра, и я хотела все привести в порядок. Пусть убедится, что талант дизайнера и способности администратора отлично сочетаются.
  
  Кирилл зашел в мой кабинет под вечер. Осунувшийся, бледный, чем-то явно потрясенный.
  – Я только что от Аксенова, – замогильным голосом произнес он.
  Я не прониклась. Понятия не имею, кто такой Аксенов.
  – Он координатор конкурса. Я хотел выяснить у него, почему так паскудно обошлись с твоей гениальной работой. И что такого сотворил грек, чтобы получить первое место.
  Как глупо и недостойно.
  Нет ничего более жалкого, чем обида проигравшего.
  – Аксенов показал мне конкурсные работы. Твою и Георгоса.
  Вот негодяй. Он же не имеет права.
  У Кирилла задрожали губы.
  – Проект Георгоса на сто процентов совпадает с тем, что ты готовила для конкурса. Я узнал и шкаф тот, и цвет розовый с лиловым. Как это могло произойти?
  Откуда я знаю? Промышленный шпионаж или чтение мыслей. Нас с Костой посетила одна и та же идея. С соратниками такое часто случается.
  – Скажи, что это совпадение, – настаивал Кирилл. – Или нечестная игра грека. Скажи, что ты здесь не причем. И я не задам тебе больше ни одного вопроса.
  Не понимаю, о чем он говорит. И пафос ему очень не к лицу.
  – Ты... ты предательница!
  Какие громкие слова.
  – Я не желаю иметь с тобой ничего общего! Между нами все конечно!
  Он выбежал, не забыв громко хлопнуть дверью. Я не могла поверить собственному везению. Удивительно. То, что не смогла ревность, сумела принципиальность. Мы с Костой об этом и не думали.
  Я сняла кольцо, поиграла светом на бриллиантовых гранях и положила его обратно в бархатную коробочку.
  С помолвкой, к счастью, покончено.
  
  Я засиделась на работе допоздна. Никогда не думала, что подводить итоги так сложно. Раньше я срывалась с места и вольной пташкой летела туда, куда несли меня ветер и желание. Сейчас я поняла, что нужно ставить точку, прежде чем прощаться и двигаться дальше.
  
  На следующее утро меня ожидал тяжелый разговор с Захаровым.
  Точнее, Захарова ожидал тяжелый разговор со мной.
  Длинный список моих грехов пополнился изменой интересам компании и низким моральным обликом. По версии Захарова, я польстилась на огненные очи Константина и втихую отдала ему свой выигрышный проект.
  Как я понимаю, в силу недюжинного темперамента, Игорь Палыч не может вообразить иной подоплеки, кроме сексуальной.
  Я в бесполезные споры не вступаю и потому ничего не отрицала. Захаров думает о выгоде для "Интерbeauty", я – о своей. О чем нам разговаривать?
  – Я бы с большим удовольствием расстался с тобой, – буркнул он напоследок. – Если бы мог.
  Как приятно радовать босса.
  – Не переживайте, Игорь Палыч. Я ухожу сама.
  
  Потом было много криков и выяснений. И просьб, и угроз, и обещаний. Меня не просто не хотели отпускать. Меня категорически отказывались отпускать.
  Но все это потом. А в тот момент Захаров удачно изобразил из себя остолбеневшего деревянного идола.
  – Куда уходишь?
  В английское представительство "ЛогоДизайна".
  
  Есть люди, вроде Косты, с которыми находишь общий язык с первой минуты знакомства. Мы сразу поняли устремленья душ друг друга. Мне пришло время уехать, ему – закрепить позиции "ЛогоДизайна" в Москве. Мы совершили дружественный обмен. Я без проблем обеспечила Косте первое место на конкурсе, он мне – рекомендацию в лондонский офис "ЛогоДизайн". Солидным бонусом для меня стало легкое избавление от горе-жениха. А Коста потребовал у лондонского начальства отпустить в Москву голубоглазого Джонни Кармайкла, великолепного художника и алмаз Костиного сердца. Начальство не сопротивлялось. Ведь взамен он обеспечил им лучшего дизайнера тысячелетия.
  
  Коста единственный пришел в аэропорт проводить меня. О лучшем провожатом я и мечтать не могла. Я увезу в Лондон не московский смог и суету, а влажный блеск глаз красавца грека.
  – Если бы ты, Элена, осталась в Москве, я бы на время изменил привычкам, – сказал он на прощание. – Из нас бы получилась прекрасная пара.
  Спасибо, Коста. Но не будем изменять природу. В конце концов, каждый из нас получил, что хотел.
  Ты – голубоглазого Джонни. Я – новый шанс и мир у ног.
  
  Вы говорите, боги чересчур щедры ко мне?
  О нет. Они всего лишь искупают свою вину.
  Но есть то, что искупить невозможно.
  
  10. Особенный
  
  Вы ничего о нас не знаете. Мы знаем о вас то, что нам нужно. Многие тысячелетия мы живем на Земле бок о бок, точнее вы сверху, мы снизу.
  И забудьте о пошлости, потому что вы живете на земле, а мы под землей.
  Предвижу массу вопросов. Кто мы такие? Предлагаю остановиться на том, что люди. Неважно, как мы называем себя, потому что к нашей работе это не имеет отношения. А все, что не имеет к ней отношения, для нас не существует.
  Что мы делаем? Блюдем порядок во вселенной, вернее, в небольшой ее части. Рутинная работенка, и оплачивается так себе, а уж об отпусках и больничных мы и не слышали. Но мы не жалуемся, потому что работа есть работа и мы живем только для того, чтобы ее делать.
  Нужны подробности? Это не так просто. Займет слишком много места и времени. Мы занимаемся всем. Гармонизацией пустот в земной коре, распределением метеоритных траекторий, обеспечением циклов развития растительного покрова. Предупреждением фатальных для планеты повреждений, структуризацией небесных тел, в том числе из других вселенных, смешением природных красок. Я предупреждала, всего не перечислишь. К тому же мне приходится оперировать вашими понятиями, а вы практически ни о чем не имеете понятия. Если говорить коротко – мы делаем все, чтобы вселенная функционировала, а если порой выходит не так, как надо... что ж, совершенство и для нас желанно, но недостижимо.
  Почему вы до сих пор на нас не натолкнулись? Сложно сказать. С вашими геологическими разведками и метрополитенами вы подобрались достаточно близко. Но нас это не беспокоит, потому что мы находимся в немного иной реальности. Заметили разницу? Не в параллельной, а немного иной. Мы очень близко, и у нас полно точек соприкосновения, но не рассчитывайте, что однажды ваша бурильная машинка пробьет стену нашего учреждения, и какой-нибудь измотанный инженер увидит гигантский зал с множеством коричневых картонных перегородок, а за ними – нас.
  Даже не надейтесь. У вас есть лишь один шанс получить о нас хоть какое-то представление – поверить мне.
  Я бы на вашем месте верить не стала. Мы не укладываемся ни в одну религиозно-мифологическую концепцию мира. Мы не феи и не боги, не эльфы и уж ни в коем случае не гномы. У любого профессора из ваших волосы бы встали дыбом, если бы он попытался нас классифицировать. Вот на этом и остановимся. Пусть мы будем вне категорий и классов, хорошо? Мы выглядим почти так же, как вы, за одним крошечным исключением.
  Мы выбираем внешний облик сами.
  Например, в ваших терминах я – приятная девушка лет двадцати пяти, с рыжими волосами и серо-зелеными глазами. Всегда такой была и всегда такой буду. Я не нуждаюсь в кремах от морщин и мезотерапии, а также в фитнесе, йоге, аквааэробике и прочем ассортименте спортивных клубов. Мой партнер по ледниковому контролю – седовласый старец в белоснежном одеянии, подпоясанном веревкой. В свою единственную командировку к вам он умудрился подцепить увлечение фэнтези и провозгласил себя волшебником.
  В ваших глазах он такой и есть. Волшебник. И мы все тоже.
  Численность наша неизменна. Мы не рождаемся и не рожаем, хоть и храним условное разделение на мужчин и женщин. Тем более у нас нет времени на бурление страстей и философские вопросы о том, откуда мы беремся. Мы просто были, есть и будем до тех пор, пока материальный мир не потеряет значения. Пожалуй, Высшие, владеющие ответами на все вопросы, знают о нас то, чего не знаем мы. Но Высших не тревожат пустяками, а лишь с благоговением прислушиваются к тому, что они считают нужным сообщить.
  Чистейшая необходимость – основа нашего существования, и Высшие ни на йоту не отступают от нее.
  Представьте себе зал. Пустой и бесконечный. Ввысь уходящие стены и потолок, скрытый от самого зоркого глаза. И эхо, отлетающее от золотой облицовки. Тут мы общаемся с Высшими. Нет, не богами. Ибо они не только внимают нам, но и говорят с нами. Пусть мы их не видим, но слышим их голоса, несущие нам мудрость, помощь и верные решения.
  Высшие – единственное, из-за чего вам стоит по-настоящему завидовать нам. Им под силу разрешить любую проблему. Они никогда не торопятся и не страдают субъективностью, их выход из ситуации всегда лучший. И с ними не поспоришь.
  У нас нет родителей, зато есть Высшие, и мы как младенцы в их руках.
  Но в отличие от ваших родителей они не знают, что такое любовь.
  
  Моя единственная и последняя земная командировка пришлась на лето. Внешние датчики засекли незапланированное тело в моем секторе видимого неба. Оно могло оказаться чем угодно, от ошибки в расчетах до сигналов с границ области нашего влияния. Информации, поступавшей к нам, было недостаточно для определения, и Высшие признали необходимость моего личного вмешательства.
  Меня отправили наверх.
  Все через тот же Золотой Зал, который связывает наш мир с вами и позволяет Высшим влиять на ткани мироздания. Процесс переброски не из приятных, но много времени не занимает. Земная секунда, и путешествие к месту назначения окончено. Возвращение происходит так же просто. Мы всегда на связи с Высшими, и когда приходит срок, они затягивают нас обратно.
  
  Но в тот день до возвращения было далеко. Я стояла у станции метро и щурилась от яркого солнца. Воздух пах едой и гарью, на перекрестке рядом автомобили сбились в привычную кучу, а парень в давно нестиранной футболке с черепами налетел на меня и, не извинившись, помчался дальше.
  Я была в Москве и с неожиданным удовольствием прислушивалась и присматривалась к тому, о чем до сих пор знала лишь в теории.
  От солнца жарко. Люди очень разные. Перегораживать вход в метрополитен неразумно, все толкают. В животе урчит, нужно подкрепиться.
  Я подошла к киоску, купила пирожок и съела его тут же, за пластиковым столиком, который был до середины залит чаем. Потом нашла скамейку в тени дерева, села и заглянула в свою сумочку. Насчет ее содержимого можно было не волноваться. Кошелек с местными деньгами, расческа, косметичка, паспорт. Неизвестно, сколько мне придется пробыть в городе, прежде чем задание будет выполнение. Высшие побеспокоились обо всем. Я превратилась в россиянку до кончиков ногтей: я знаю русский и как ездить в метро, кто президент и сколько дней в году. И скорее выйду на улицу без одежды, чем без пудреницы.
  Хотя, конечно, это шутка. Я не имею права выделяться, а голая девушка без сомнения привлечет к себе внимание на улицах Москвы.
  Я привлекала внимание и в одежде. За тот час, что я просидела на скамейке, ко мне шесть раз подходили разновозрастные юноши и просили телефончик. Я поняла свою ошибку уже после первого. Для этой командировки лучше подошла бы другая оболочка, более простая и незаметная. Увы, сожалеть было поздно. На земле я скована физическими условностями вашего мира и не могу по собственному желанию изменить форму глаз или обхват бедер. Я сравнивала себя с женщинами, идущими мимо, и понимала, что перестаралась с самосовершенствованием. Видимые недостатки никак бы не повлияли на мою трудоспособность, но позволили бы затеряться в толпе. Теперь мне оставалось надеяться лишь на то, что выполнение задания не займет много времени, и неумеренное внимание мужчин не успеет досадить мне.
  Сейчас я вспоминаю свои тогдашние мысли и не могу удержаться от улыбки. Я не пробыла на земле и двух часов, а уже успела заразиться вирусами тщеславия и кокетства. Мы от них абсолютно свободны, но в вашей атмосфере, должно быть, зараза разлита щедро.
  Вслед за тщеславием подтянулась лень. Я находила удовольствие не просто в наблюдении, но и в ничегонеделании. Чем ближе к вечеру, тем ласковее становилось солнце, а среди желающих заполучить номер моего несуществующего телефона все чаще попадались по-настоящему симпатичные мужчины. Я поняла, что ваша природа ничуть не хуже нашей фантазии, и обрадовалась будущим сюрпризам.
  Как удивительно, что радоваться можно не только выполненной работе.
  
  До вечера я выбирала место для наблюдения за объектом. Предварительные расчеты показали, что лучшим вариантом стала бы площадка в соседнем парке. Но мы упустили из виду строительную активность людей, и площадка слева от входа оказалась занятой приземистым серым зданием. Новую исходную точку пришлось прикидывать на глазок, уж очень не хотелось лезть на крышу.
  А с точки открывался такой вид, что я не то что о работе, но и о Золотом Зале забыла. Густая сочная трава вниз с холма сбегает, в извилистой речке растворяется. Небо предзакатное так низко, что, кажется, захочешь – рукой дотронешься. Колокольня передо мной плывет с облаками, а вдали дома мелкие, убогие, но даже они не мешают. Здесь каждый человек – как повелитель мира. Держит руки на сердце вселенной и дышит с ней одной грудью.
  Счастливые вы. Для нас красота – определенный набор знаков, характеристик и условий. Для вас – все это.
  – А почему такая красавица одна?
  Не знает границ людская благожелательность. Не успеешь почувствовать себя властелином мира, как дружеская рука из чистых побуждений скидывает тебя с трона в грязь.
  Чтоб не заносился.
  Я повернула голову. Невысокий парень в расстегнутой рубашке сиял улыбкой энтузиаста или идиота. К тому же он нетвердо держался на ногах, что насторожило даже меня, не знавшую в то время о расслабляющем действии алкоголя.
  – Идемте к нам. Посидим, выпьем. У нас весело.
  Он махнул рукой в сторону "нас", на кучку отдыхающих в траве.
  Кучка помахала в ответ.
  – Спасибо, я уже ухожу.
  – Ну девушка...
  Окончания фразы я не разобрала. Стремительно темнело, и мне нужно было торопиться с заданием.
  
  Как мы и подозревали, злого умысла в неясном объекте не было. Залетное Х-облако из соседней системы, неуловимое для человеческой аппаратуры и путающее наши сенсоры, которые принимают его за разновидность Z. Беда с этими Х-облаками. Мы неоднократно подавали заявку на контроль дестабилизирующих образований внесистемного происхождения и сами принимали меры, но отдельные экземпляры все равно умудряются прорываться сквозь защитные барьеры.
  Х-облака в большинстве своем безобидны, но устрашающи на вид. Представляю, какая паника поднялась бы, если бы люди умели их регистрировать. Метеорит им показался бы не страшнее пляжной гальки.
  Но, к счастью, облако незамеченным промчится сквозь Землю, и не сегодня-завтра исчезнет из наших отчетов.
  Можно было возвращаться домой.
  
  Трудно сказать, почему я не сделала этого немедленно. Так просто настроиться на волну приема, закрыть глаза и открыть их в Золотом Зале, под аккомпанемент живительных голосов Высших.
  Если бы я поступила по протоколу, я бы по-прежнему поддерживала целостность небесной картины и рисовала звездные маршруты.
  А вы не читали бы сейчас мою историю.
  
  Но в тот вечер мной овладело совершенно невинное и нерациональное желание.
  Мне захотелось прокатиться на метро.
  Вы понимаете, для нас само слово "хотеть" по сути не имеет смысла. Зачем нам желания? Они вносят сумятицу в привычный распорядок и отвлекают от работы. Но здесь, на Земле все иначе, и я могла смело испытывать голод и жажду, радость и раздражение. Могла желать и удовлетворять свои желания.
  В любом случае час-другой земного времени в нашем измерении ничего не значит. Как, впрочем, и год. Как люди обустроили земной подземный мир?
  Взгляну одним глазком.
  
  В метро было прохладно, ароматно и непривычно тесно. Я на секунду ощутила отпечатки многих тысяч тел, что прошли до меня сегодня через этот турникет, и закрылась от лишней информации. Вы умудряетесь на всем оставлять следы своих забот.
  Угрюмая женщина на входе хмуро бросила мне:
  – Через две минуты последний поезд в центр.
  Мне все равно, куда и когда едет последний поезд, и потому ее слова для меня пусты и бесполезны. Как легко ваши предложения теряют смысл. И как часто вам не хватает точных знаний.
  Поезд приехал не через две минуты, а гораздо позже. Шумный, пыльный состав принес с собой затхлость подземелья и воздух, в котором я тщетно старалась уловить знакомые нотки. Проскрежетал по рельсам, с грохотом распахнул передо мной двери.
  Вагон на удивление шумел. Тренькала гитара, и мужской голос выводил невнятные, но громкие рулады. Люди, стоявшие на платформе рядом со мной, проворно побежали к другому вагону. Я ничего тревожного не почувствовала и вошла.
  
  Их было пятеро. Три девушки, два парня. Один наигрывал на гитаре простенький мотивчик. Девчонка рядом с ним покачивалась в такт. Второй парень сидел напротив, между двух других девушек, которые льнули к нему и беспрестанно хохотали. Он зачем-то поднял голову, когда я проходила мимо, и наши глаза встретились.
  Меня вдруг оглушила тишина. Исчезло грохотание вагона, и бренчание гитары, и неестественно заливистый смех. Я знаю, каково это, находиться в абсолютном вакууме и ничего, кроме биения собственного сердца, не ощущать. Но я и подумать не могла, что в вакууме можно оказаться вдвоем.
  И ощущать не только свое сердце.
  Я даже не могла сказать, красив он или нет. Улыбка открытая, детская, светлые волосы лезут на лоб. В голубых глазах изумление пополам с радостью, как будто... Нет, никаких "как будто". Он на самом деле... Я... Мы...
  Что происходит?
  
  Вагонный шум обрушился на меня так же внезапно, как и тишина. Мгновение съежилось в маленький искристый шарик и повисло между нами. Тайна на двоих. Как упоительно и странно быть не одной, а с кем-то.
  Я кое-как добрела до двери, вцепилась в поручень. Уставилась на мелькание темных труб за грязным стеклом.
  Гитара смолкла. Женский голос недовольно воскликнул:
  – Эй, ты куда?
  Шаги.
  – Простите, девушка, мы с вами раньше нигде не встречались?
  Удивительно, как вы, люди, неумело перекладываете намерения в слова. Он знал, что никогда меня не видел, но нуждался в бессмысленной формулировке, чтобы начать разговор.
  Ради него я приняла правила.
  – Вряд ли. Я первый день в Москве.
  – Может быть, в Питере? – предположил он. – Я часто там бываю.
  – Исключено. Ни разу не была в Питере.
  Он удивился.
  – Правда? Это надо срочно исправлять. Я еду послезавтра. Хотите со мной?
  Да.
  
  Мы разговаривали, а его друзья наивно пытались привлечь наше внимание. Одна из девушек встала и подошла к нему, подергала за рукав. Я замечала это краем глаза. Он не видел ничего. Для него существовала одна я, и, честное слово, я ничего не имела против.
  Он спросил, как меня зовут, и я мысленно ругнула себя за то, что не посмотрела в паспорте на имя. Назвала первое, что пришло на ум. Не будет он проверять, в самом деле.
  Да и не так уж мы нуждались в именах.
  
  – Станция Третьяковская, – объявила механическая женщина. – Уважаемые пассажиры, при выходе из вагона не забывайте свои вещи.
  – Моя станция, – сказал он. – А тебе куда?
  – Мне все равно.
  Лишь бы с тобой.
  
  Он махнул рукой друзьям, и мы едва успели проскочить сквозь закрывающиеся двери.
  А дальше мы гуляли, держась за руки, бегали по улицам до колотья в боку, смеялись и болтали ни о чем. Сидели на скамейке, обнявшись, и он рассказывал мне о созвездиях, причем врал безбожно. Я не поправляла. Какую романтическую дымку придумали люди для звезд, оказывается. Зачем им сказки, не знаю, но звучали они красиво, и верить в них было легко.
  Он задавал мне много вопросов, но отвечала я сдержанно и неохотно. Лжи он не заслуживал, а к правде не был готов. Так хорошо, что он не стал настаивать, и мне не пришлось ничего выдумывать. Зато я рассказала ему о Z-облаке, об ужасах, которые оно может принести, о способах борьбы с ним.
  – Ты фантазерка, – улыбнулся он.
  Я согласилась. Пусть будет так.
  
  Он жил недалеко, в большом каменном доме, на первом этаже. Войти спокойно мы не смогли: он оставил ключ в сумке, а сумку – в метро, у друга с гитарой. Он вспомнил об этом лишь у двери и обозвал себя растяпой. Но форточка в комнате оказалась открытой, и мы бесшумно влезли в окно.
  Мы пили чай и хохотали над нашим подвигом, пока разбуженные и рассерженные соседи сверху не постучали по батарее. И чудом было сдерживать смех, и переглядываться, и прыскать ненароком, жечь свечки и капать воском на пальцы, рыскать по квартире в поисках единственной коробки с конфетами, и шуршать фантиками, и чувствовать вкус шоколада на губах друг друга.
  Я осталась у него. И на следующую ночь. И на ту, что была после. Мы ездили вместе в Питер и гуляли по Москве. Влезали в форточку, когда было скучно входить через дверь, спорили о том, до чего нам не было никакого дела. Он был так близко, что от счастья я забывала дышать. А когда он уходил – дышать я не могла вообще.
  Он учился на художника и был, как и я, творцом мира. Все гнался за цветом, который не давался ему, и неохотно показывал мне свои ни на что не похожие рассветы. Как бесконечно мало он умел. И как бесконечно много. Я знала, что ему понравилось бы создавать краски утреннего неба не на холсте, а вживую.
  Иногда я вспоминала о работе. Когда он спал, и я не глупела от его взгляда. Бедный мальчик, он не сомневался, что нас ждет вечность нежности. Он и представить себе не мог, что такое моя вечность по сравнению с его.
  Я должна была что-то выбрать, определиться. К примеру, вернуться, не сказав ему ни слова. Быть без него? Нет, невозможно. Мы неразлучны-неразрывны, с первой секунды и до бесконечности веков. Мы только вместе. Здесь или там.
  Остаться на Земле? Нарушить все условия, пренебречь наставлениями и принципами? Чем дольше я здесь нахожусь, тем тяжелее. Я чужая. Мне не хватает работы, и Золотого Зала, и ободряющего совета Высших.
  Они бы подсказали, что делать. Нашли бы лучшее решение.
  Конечно!
  
  Я закрыла глаза, сосредоточилась и очутилась в Золотом Зале. Мирно поблескивали стены, обволакивая меня энергией приветствия. Приятно возвращаться домой, когда тебя так ждут.
  Мне не пришлось ни о чем спрашивать. У Высших уже были готовые ответы.
  Расскажи ему, он поймет.
  Он не такой, как все.
  Особенный.
  Он пойдет за тобой, куда угодно.
  Не откажется от тебя.
  Зови его.
  
  Передо мной всплыли стены квартиры в мелкий цветочек и его бледное встревоженное лицо.
  – Где ты была?
  Хотела бы я посмотреть на себя его глазами. Что он увидел? Как тень уплотняется и становится мной? Или как мириады бесцветных капель превращаются в мое лицо и тело?
  – Мне приснился кошмар. Как будто я просыпаюсь, а тебя рядом нет.
  Он внимательно смотрел на меня.
  – Ты ведь никуда не уйдешь?
  Я не знала, с чего начать. Как объяснить то, что в принципе необъяснимо. Но добрая воля Высших была со мной, терпеливо подводила к единственно правильному поступку. Скрытность приведет к непониманию. Откровенность – к вечному счастью.
  И все же я медлила.
  – Что-то случилось? – Он придвинулся ближе и обнял меня. – Ты можешь рассказать мне о чем угодно. Я все пойму.
  Ох уж мне эта людская самонадеянность. Даже ты не свободен от нее, любимый мой. Поймешь ли?
  
  И я рассказала ему обо всем. О Золотом Зале и Высших. О жизни без конца и начала. Об ошибках в расчетах и прокладывании будущего. О кипящих недрах и блестящей россыпи звезд. О неограниченных возможностях и строго определенных обязанностях. О целесообразности, необходимости и любви, которая привела меня в эту комнату, а куда приведет его, решать только ему.
  Он слушал молча. Вначале с улыбкой, потом сосредоточенно и хмуро. Вертел в руках и взвешивал слова, раскладывал их по мешкам, прятал в глубины памяти.
  Я не хотела ни о чем его просить.
  Но как я боялась, что моя любовь сильнее.
  
  Когда я закончила, он спросил меня:
  – Ты в любом случае должна вернуться?
  – Да. Там мое место. Но ты… ты свободен выбирать.
  – Жить без тебя? Ну нет.
  Он рассмеялся, и я рассмеялась вместе с ним, хотя для нас обоих было бы лучше, если бы он отнесся к моим словам серьезнее.
  – Ты думаешь, что у меня получится? Я же ничего толком не умею.
  – У тебя получится все, если ты станешь одним из нас.
  – Если? Разве я не сказал, что согласен?
  Он поцеловал меня, и я вдруг осознала, что плачу. Разве можно плакать, когда сбывается самое заветное желание?
  Как это по-человечески неразумно.
  
  Путешествовать вдвоем оказалось легче, чем я думала. Его страх я ощущала по тому, как сильно он вцепился в мою руку. Я знала, что это ненадолго. Золотой Зал околдует его, и напряжение уйдет, растворится в чарующей теплоте.
  – Какая красота, – выдохнул он и разжал пальцы.
  На меня повеяло холодом. Я не могла поверить собственным глазам. Блестящие пластины потускнели, свет померк, на зов никто не откликался. Размеры Зала и его пустота давили на меня, и я корчилась от боли.
  – Это невероятно, – прошептал он.
  Я заметила на его лице отблеск золотистого сияния и поняла, что происходит. Разве я не в Золотом Зале, где Высшие даруют абсолютное знание?
  Если есть необходимость, конечно.
  Он истончался и бледнел, и хоть я еще различала очертания его фигуры, но дотронуться до него не могла. Я стискивала пальцы изо всех сил, но он ускользал; кричала до хрипоты и видела, как крик мой вязнет в пространстве и не доходит до него. Я обнимала его, а хватала за плечи себя. Он был еще рядом, но уже не со мной.
  Стены Золотого Зала надвигались на меня, бесстрастные, неумолимые, потерявшие для меня свет. Меня изгоняли из мира, которому я принадлежала. Он был им нужен. Он особенный. Мое предназначение заключалось не в том, чтобы следить за звездами, а в том, чтобы найти его и привести. И уступить ему свое место.
  Число наше неизменно. Как я могла забыть, что для Высших нет любви и блага, а есть только дело? Они распорядились мной так, как диктовала целесообразность, и я должна была спокойно принять свой жребий.
  Твой долг исполнен. Будь довольна.
  Но долг не делает людей счастливыми, а я теперь человек.
  
  Меня вышвырнуло обратно в его квартиру. В комнате было темно, и я испугалась, что теперь мрак будет постоянно преследовать меня. Но оказалось, что это всего лишь плотные шторы, а за окном рассвет. В воздухе плясали едва видимые золотистые частицы, и я знала, что это он уже начал поиски своего особенного цвета.
  Несколько дней я никуда не выходила. Рассматривала его фотографии и всерьез думала о том, чтобы умереть. Хвала Высшим, теперь мне это доступно. Я смертна, как все люди, и проблема только выбрать любой из ста тысяч способов перестать быть и страдать.
  Но кто сказал, что за гранью будет легче? На том свете нам не встретиться. В нашем мире... в их мире нет смерти, ада и рая. Нет искупления, любви и боли, отчаяния, надежды, страха.
  У меня тоже ни любви, ни надежды. Зато все остальное в полном комплекте.
  А также имя, паспорт с нужным штампом прописки в каком-то далеком городе, немного наличных. Его съемная квартира, оплаченная на три месяца вперед. И страстное желание ничего не чувствовать. Защититься от воспоминаний.
  Неплохой задел для новой жизни, вам не кажется?
   Так исчезла я, и появилась Елена Стрелецкая.
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"