Аннотация: история о странном ночном путешествии,в которой в конце все становиться на свои места.
Ян Кош КНП пос
"Восточные ворота"
Дорога петляла и поднималась наверх. Я ехал, не сбавляя скорости, будто пытаясь догнать соскальзывающее с неба солнце, но мне это не удавалось и оно упрямо скрывалось за горизонтом, окрашивая небо во всевозможные оттенки оранжевого и красного. Хотелось спать, уходящий день был под завязку заполнен событиями, хотелось просто взять тайм-аут. Как же иногда не хватает обычного праздного безделья. Причем с одной единственной целью, что бы понять, как нуждаешься во всем, том бардаке, в котором варишься изо дня в день!
Машина была старая и в довесок не моя. Хотелось успеть вовремя, еще до темноты. По обе стороны от дороги тянулись косматые кусты и переплетенные гривами деревья. Со временем, мне пришлось включить фары и их свет скользил по асфальту освещая мне дорогу.
Из-за поворота выскочил грузовик, завизжали тормоза, я что силы сжал и вывернул руль, оказался на обочине. Грузовик с грохотом пронесся мимо. Я остановился и вышел. Прохладный вечерний воздух бережно перебирал волосы на моей голове, я старался дышать глубже, что бы унять сердце, которое понесло галопом. Достал сигарету. Вокруг стояла неподвижная тишина, разбавленная только звуком ветра. Я прошел несколько шагов по ходу движения, вглядываясь в роскошные заросли у дороги, вернулся обратно, прогулялся в другую сторону. За одним из кустов показался тусклый, зеленоватый огонек. Подгоняемый любопытством, я направился в его сторону, но заросли оказались совершенно непролазными. Постарался вернуться к автомобилю, но его не оказалось на месте. Я подумал, что отошел достаточно далеко и постарался не паниковать. Прошел по дороге взад и перед порядочное расстояние, но машины не нашел. Ветер стих и теперь единственный звук, который меня сопровождал, звук моих собственных шагов. Меня начало охватывать отчаяние, я надеялся, что дождусь проезжающую мимо машину и, остановленный мною, водитель усмехнувшись сообщит, что моя колымага стоит в полутора сотен шагов назад. Убедившись в тщетности поисков, я присел на камень, закурил. Оставалось ждать, что какой-нибудь проезжий подберет меня, хотя до конца надежда не покидала, ведь звук мотора не был слышен и была вероятность, что я просто заблудился, гоняясь за зеленым огоньком.
Спустя примерно четверть часа, послышался неожиданный звук. Цокот копыт по асфальту. Лошадь шла медленно и звук был отчетливым и громким. Показалась из-за поворота. На лошади был всадник. Длинные волосы, высокий лоб, борода. На нем бала странная одежда. Длинная холщевая рубаха и плащ, на ногах высокие ботинки до колен. От такого зрелища я вскочил с места. Всадник остановился, осмотрел меня:
-Тебе нужна помощь?
Я ответил не сразу:
-...да... я чуть не попал в аварию, у меня пропала машина и там было все и телефон, а мне нужно попасть в город.
Всадник понимающе кивнул:
-Пойдем со мной.
Он свернул с дороги и исчез в прорехе между кустов, которую я почему-то раньше не заметил, я последовал за ним. Мы вышли в поле. Внизу стелилась трава, в лунном свете она казалась серебристым ковром. Я шел за всадником, смотрел, как он медленно раскачивается в такт шагов лошади. Когда мы изрядно удалились от дороги, я спросил:
-Долго нам еще? Вы собственно кто?
Всадник обернулся:
-А на кого я по-твоему похож?
-На Оби ван Кеноби.
Не задумываясь, ответил я.
Всадник усмехнулся:
-Нет, я всего лишь Староста, сейчас ты уведешь Перекресток где я живу.
Я посмотрел вперед и с удивлением заметил приближающуюся к нам группу строений, объединенных стеной на манер средневекового замка. Удивился, что сразу не заметил ее.
Мы подошли к воротам. Староста спешился, подошел и постучал молотком в виде головы льва. Ворота открылись. Мы прошли в портал. Улицы этого поселения были освещены газовыми фонарями. Брусчатка засыпана соломой. Повсюду не высокие двух и одно этажные строения. Все разной причудливой формы. Украшенные искусной резьбой окна, массивные двери. На крышах, которые были повыше, в тусклом свете можно было разглядеть флюгер в виде петушка или кота, иногда обезьяны или дракона. Большинство строений были выполнены из природного камня, были приземистыми и широкими, крыши украшали трубы из которых шел дым. Мое приключение, по правде говоря, временно перестало меня волновать, меня увлекала сказочная архитектура поселка. Я жалел только о том, что со мной нет ни блокнота, ни альбома, что бы сделать, хотя бы несколько набросков.
Мы подошли к одному из строений, Староста вошел и предложил следовать за ним. Внутри оказалась довольно просторная комната. К моему величайшему восторгу в центре пылал камин, над огнем был подвешен медный чайник. Староста предложил мне присесть, поставил передо мной массивную глиняную кружку и наполним пахучим травяным отваром:
-Пей.
Я принял угощение. Хозяин расположился в тяжелом кресле с резными ножками и спинкой, подлокотниками в виде грифонов, так же искусно вырезанных из дерева. Меня охватила не поддельная зависть, такое кресло украсило бы тронную залу дворца, какого-нибудь небольшого королевства.
Староста рассматривал меня. Я грел руки о чашку:
-Утром вы поможете мне выбраться на дорогу?
Он отрицательно покачал головой:
-Нет. Нет тут утра. Только ночь. Тут всегда ночь, она сменяется вечером, а потом снова возвращается.
Я отставил чашку:
-Я понимаю, вероятно, это какая-то метафора, но мне нужно попасть домой.
Староста понимающе кивнул:
-Кем ты работал? У тебя есть профессия?
-Я художник.
Он задумался:
-Сложно будет, но я постараюсь найти тебе жилье и работу, нельзя, же сидеть без дела.
Я переполошился:
-Зачем работу? Я не собираюсь тут оставаться! Я хочу уйти.
-Это понятно, но ты вошел и...
-Что "И"?
-И теперь просто так не выйти. То где ты находишься, мы зовем "Перекресток". Тут один вход и три выхода. Четыре пары ворот, расположенные по сторонам света, северные - это вход. Что бы выйти, нужно подойти к одному из трех ключников и ответить на два вопроса. Когда ответишь, он тебя выпустит.
-Что за викторина?
-Он спросит тебя: "Где ты находишься"? и "Чего ты хочешь"?
Я облегченно выдохнул:
-Ну, это же проще простого! Я нахожусь в этом самом Месте и хочу уйти.
Староста улыбнулся и покачал головой:
-Это не то. Прейдет момент и ты сам поймешь, что нужно ответить, поймешь как все просто и сложно одновременно. Тогда ты сможешь уйти. Когда поймешь, как называется Место, в которое ты попал и как отсюда выбраться, а пока я придумаю, чем тебя занять.
Я слушал его, и мне не хотелось верить в то, что все это происходит со мной и что это в принципе ПРОИСХОДИТ! Стараясь прийти в себя, я беспомощно шарил глазами по комнате. По всюду глиняная и деревянная посуда, деревянная мебель, прикрытая шкурами разных животных. Свет исходил от камина и керосиновой лампы на столе. В комнату вошла молодая девушка. На ней было платье из тонкого холста в низу виднелся кружевной подъюбник, темный фартук, шерстяная кофта. Длинные светлые волосы сплетены в косу. Голова покрыта косынкой, из-под которой выбивались отдельные пряди, в свете камина они походили на волшебное свечение. Девушка принесла с собой корзину, в которой лежали крупные красные яблоки. Она улыбнулась и поздоровалась кивком головы. Я ответил. Староста протянул руку и вытащил из корзины яблоко:
-Знакомься, это Лала. Она позаботится о тебе.
Лала поставила корзину:
-Я постелю тебе в этой комнате, хорошо?
-Хорошо. - я пожал плечами.
Девушка стала выставлять на стол посуду:
-Сейчас будем ужинать, все готово.
На столе появились два чугунка, источающих будоражащие во мне голод, запахи. Я старался не волноваться, надеясь, что попал в поселение каких-то староверов или заигравшихся толкинистов и с наступлением утра без проблем смогу выбраться, а сейчас, просто нужно принять правила, предложенной мне игры. После ужина я устроился на лежанке неподалеку от камина. Укрывшись шерстяным одеялом. От большого количества событий и усталости, меня клонило в сон. Сгорая в огне, потрескивали дрова, разболелась голова. Я пытался устроиться в постели так, что бы было легче. Головная боль сопровождалась гулом в ушах, который стал перерастать в нечто, похожее на голос. Слова звучали неразборчиво, но по интонации, было понятно, что в них содержится просьба , обращенная ко мне. Голос казался знакомым, но я не мог вспомнить его и разобрать слов. Казалось, что я барахтаюсь в воде, пытаясь ухватиться за что-то, но оно, упорно выскальзывает из рук. Я начинал паниковать. Голос становился все громче, к нему присоединялись другие, все сливалось в гомон и какофонию. Это становилось не выносимо, я обхватил голову руками и взвыл от боли. Ко мне подбежала Лала, обвязала голову мокрым полотенцем. Я зажмурился, вцепившись руками в одеяло. Голоса продолжали звучать. Появился Староста, положил руку ей на плечо:
-Ему совсем плохо, сходи-ка за Лекарем.
Она замоталась в кофту и выскочила на улицу. Через некоторое время мне стало легче, но голоса в голове звали и, казалось просили о чем-то.
В комнату вошел Лекарь. Это был высокий, грузный мужчина в возрасте с моржовыми усами, украшенными, как и волосы сединой. Длинная холщевая рубаха подхвачена широким поясом, темные штаны и короткие сапоги. По верх всего шерстяная вязанная жилетка. При нем был кожаный, потертый саквояж с затейливыми металлическими пряжками. Пристально осмотрел меня:
-Какие жалобы?
Я пожал плечами, тяжело дыша:
-Даже не знаю, как сказать... я слышу голоса, особенно когда пытаюсь спать.
Лекарь отмахнулся:
-Пустяки, все тут слышат голоса, еще что?
Я боялся, что сказанное мною удивит его, но удивиться пришлось мне:
-Что значит "все"?
-То и значит! Все.
-И вы?
-Я? Нет. Я тут на постоянном поселении, только те, кого приводит Староста. Только они. Он тебя тоже привел, так ведь?
-Да.
-Что с голосами? Слышат-то все, но со временем у многих проходит, а некоторые слышат тихо и редко, но есть те, кто просто на стену от этой болтовни лезут. Тебе помочь? Я могу от этого избавить или облегчить, это не проблема.
Я задумался и кивнул. Лекарь выбрал массивный деревянный стул и поставил посередине комнаты:
-Сядь.
Лала помогла мне устроиться на стуле. Положив руки на подлокотники. Лекарь раскрыл саквояж и, покопавшись в нем, выудил четыре коротких ремешка:
-Представь, что ты на электрическом стуле...
-Я такое представлять не собираюсь.
-Ладно, просто сиди спокойно.
Он пристегнул мои ноги к передним ножкам, а руки к подлокотникам, сильно затянув пряжки. Снял мой ремень и пристегнул меня к спинке стула. Протянул короткую деревянную, обработанную палочку, жестом показав, что ее нужно зажать между зубов. Принялся рыться в саквояже. Расстелил на столе белый отрез ткани и выложил на нем различные инструменты, в свете камина они поблескивали, казалось, крошечные огоньки танцуют на их стальной поверхности. Он подозвал Лалу и попросил принести чистых полотенец. Меня эти приготовления, по правде говоря, несколько озадачили и начали пугать. Одно из принесенных Лалой полотенец Лекарь скрутил жгутом и завязал мне глаза. Я больше ни чего не видел, слышать мог только потрескивание дров в камине и возню Лекаря в его, казалось, бездонном саквояже. Из-за деревяшки во рту по подбородку текла слюна, я почувствовал как затекают руки от ремешков. Он подошел ко мне, я слышал его дыхание, разгреб волосы чуть выше левого виска:
-Потерпи, сейчас, что бы утихомирить голоса, я проделаю отверстие в твоей голове.
Я дернулся, но понял, что не смогу встать, протестовать было поздно. Сильной и уверенной рукой Лекарь, обхватив мою голову, притиснул к себе, я почувствовал резкую, не выносимую боль, а может она таковой и не была, а гормоном роста для нее послужил мой страх. Я застонал и потерял сознание.
Очнулся уже на кровати. Рядом сидела Лала и протирала влажным полотенцем мое лицо:
-Все будет хорошо, это же Лекарь, он свое дело знает.
К моему удивлению, стало, и правда, легче. Я поднял руку, потрогал голову, лоб и виски стягивала широкая повязка. Подошел Лекарь:
-Теперь будет потише. - повернулся к Лале - Дня два не давай ему есть соли. Перевязку делать будешь каждый день и голову, и руку.
-Руку? - Удивился я, только сейчас почувствовав ноющую боль в левой руке. Кисть оказалась перевязанной. Лекарь кивнул:
-Пришлось ампутировать мизинец, по медицинским показаниям.
Я подорвался в кровати:
-По каким еще показаниям? Что за чушь, что тут происходит?
Лекарь придирчиво протирал и складывал инструменты, обернулся:
-Кто из нас тут медик? Кому лучше знать?
-Отрезать человеку палец, только по тому, что вы называетесь врачом?
-Да! - Лекарь удивленно пожал плечами - А что тебя собственно удивляет?
Я пытался успокоиться, начинала болеть голова:
-Если вы не понимаете, то объяснять бесполезно.
Лекарь, уходя, обернулся:
-Кстати, то, что у тебя сломаны три ребра, тоже можно пережить.
Я уронил голову на подушку, меня трясло от бессилия. Я проклял минуту, когда согласился на помощь Лекаря. Он ушел и я был весьма рад этому. Злоба закипала во мне, мешая дышать, отключая способность соображать адекватно. Рядом была Лала, она протянула мне чашку с травяным отваром:
-Это нужно выпить, что бы заснуть, хорошо?
Я за несколько глотков осушил чашку, надеясь на то, что засну, как можно скорее, а проснувшись, окажусь в привычном и так доставшем меня своим не совершенством мире.
Утро оказалось вечером и проникло в мое сознание со свежим дуновением из распахнутого окна. Рука болела, ребра ныли. Голоса в голове притихли, мое состояние напоминало обычное похмелье. В какую-то секунду мне показалось, что все произошедшее со мной, всего лишь пьяный бред и я несказанно обрадовался этому. Но появилась Лала с очередной кружкой отвара, который, похоже, в этих местах был универсальным средством.
Она помогла мне подняться, после очередной порции снадобья, я почувствовал себя легче, боль притупилась. Пришел Староста, у него в руках было ружье. Он передал его мне:
-Я нашел тебе занятие, поселку нужен охотник, ты умеешь стрелять?
-Один мой приятель занимается стендовой стрельбой, он пару раз брал меня с собой...
-Это уже что-то. Выйдешь отсюда, свернешь на право, пройдешь до конца улицы, увидишь постройку, над входом которой весят витые рога, войдешь, скажешь, что я послал тебя охотиться, понял?
Я кивнул. Лала вытирала руки о фартук, она занималась готовкой:
-Он еще слаб, для любой работы, может, хотя бы, завтра?
Староста покачал головой:
-Нет, пусть идет, если, что мы можем позвать Лекаря.
Я встал и направился к выходу:
-Не стоит беспокоиться, я хорошо себя чувствую, в Лекаре не нуждаюсь, это точно!
Староста усмехнулся мне в след.
Я дошел до конца улицы, в тупике стояло приземистое строение. Над входом висели рога, не ведомого мне зверя, огромные, закрученные, не менее полутора метров длинной. Как я не силился, не мог даже предположить как выглядел их предыдущий владелец. Бронзовая дверная ручка была выполнена в виде головы орла. Я постучал и вошел. На столе горели свечи, потрескивал камин, около которого, были небрежно свалены в кучу дрова. Около камина сидел хозяин. Повсюду разливался горьковатый запах кофе. Он приподнял надвинутую на глаза войлочную шапку с широкими полями, улыбнулся, увидев в моих руках ружье:
-На конец, прислали кого-то еще, а то право, не с кем поболтать.
Я улыбнулся в ответ. Он постучал рукой по медному кофейнику:
-Кофе?
Я с радостью согласился, признаться по правде, травяной отвар мне порядком надоел. Я пил кофе и разглядывал свое ружье. То, из чего мне доводилось стрелять раньше, было безликим, спортивным инвентарем, это больше походило на произведение искусства, изготовленное штучно. Приклад, украшенный резьбой, чеканка с дубовыми листьями на металлических элементах, длинное изящное дуло, изогнутый курок. Этим оружием можно было любоваться.
Угостивший меня кофеем хозяин, с пониманием кивнул:
-Местный оружейник, знает толк в своем деле, что не говори. Еще она безотказно бьет. Зови меня Марк, я смотрю, твоя одежда ни куда не годится, нужно найти тебе, что-то подходящее.
Вдруг меня посетила мысль:
-Чтобы охотиться, мы выйдем за пределы поселка?
-Да. - он рылся в большом деревянном, окованном витыми перекладинами сундуке. - Да, выйдем(тут же рассмеялся) если ты планируешь дать деру, то ничего не получится. Перекресток тебя не отпустит. Поверь мне.
-Давно ты тут?
-Пару месяцев. Знаешь, я, в начале, всячески изгалялся, стараясь сбежать, а потом Староста поставил меня на должность охотника и я передумал, решил, пусть все идет своим чередом. Мне по-своему, не хочется уходить. Тут я чувствую себя нужным. Я делаю конкретное дело. Что-то не абстрактное, я приношу мясо, его готовят и едят, не будет меня, не будет сытного ужина, все сразу почувствуют мое отсутствие. Когда кто-то видит меня, думает, вот, это охотник, этот парень вчера подстрелил оленя и принес кроликов из силков, правда здорово, что он есть? Понимаешь, тут я ЕСТЬ! Там я просто очередное ничто, гайка, которая, если выпадет, то никто этого не заметит, кроме, разве, что гаек, закрученных по близости.
Марк снабдил меня штанами из плотной, грубой ткани. Высокие ботинки, оказались мне точно в пору. Шерстяной свитер с высоким воротом, кожаная куртка, еще мне досталась пара тонких, но прочных кожаных перчаток и небольшая шерстяная шапка, которая, едва прикрывала повязку. Сумка, патроны и нож. Прежде, чем я смог возразить, мои прежние вещи отправились в камин.
Мы направились к одним из ворот. Ключник кивнул, приветствуя нас, снял с крючка пару масляных фонарей:
-Удачной охоты.
Мы поблагодарили его и вышли. В плотную к воротам располагался лес. Густые, мохнатые еловые лапы, запах мха, влажный густой воздух. Лес окутывала темнота. Я держал фонарь перед собой. Это была, как и все в поселке, довольно изящная вещь на длинной тонкой витой ручке. Фонарь светил на удивление ярко, но свет не проникал далеко. Марк похлопал меня по плечу:
-Вперед! Тут ты точно не заблудишься, можешь даже не стараться запоминать дорогу.
Я стал пробираться в глубь, свет фонаря являл мне причудливые растения и насекомых. Все было покрыто слоем мха, тончайшего, как паутина. Его пушистые залежи были повсюду! Клубились под ногами, поднимались по стволам деревьев вверх, свисали с ветвей косматыми прядями. Я углублялся все дальше и дальше, блуждал примерно час, а вышел прямо к воротам, это меня удивило, как казалось, я шел исключительно прямо. Я снова пошел в лес, на этот раз, задавшись целью, сделать все, что бы по максимуму удаляться от входа в поселок. Снова вышел к воротам. Пушистый, похожий на сладкую вату мох сохранял мои следы, я блуждал, надеясь, что он сохранит след какого-нибудь животного, но безрезультатно. Около широкого дерева с сухими массивными ветками, я решил отдохнуть. Поставил фонарь и присел. Вокруг было темно, тот маленький мирок, границы которого определял свет моего фонаря, кишил жуками, крошечными птичками, мелкими зверьками. Я старался не шевелиться, что бы стать частью этого и посмотреть, как ведет себя лес в отсутствие в нем человека. Закрыл глаза, полагаясь только на слух. Я чувствовал, как болели мои ребра, постарался устроиться поудобнее. Ныла рука, но со временем все эти ощущения стали отступать на второй план, звуки стали громче и отчетливее. Я чувствовал, как расправляясь, пушистый мох покрывал меня, обволакивая теплом и влагой. Чувствовал, как по моей ноге, перебирая лапками, ползет большой жук. Вот он замешкался около колена, раскрыл панцирь, расправил крылья и взлетел. Я сидел не двигаясь, сжимая лежащее на коленях ружье. Где-то, совсем по близости, послышалось движение. Звук приближался, было понятно, что приближается что-то большое. Я подумал, что не поинтересовался у Марка, как в лесу обстоит вопрос с хищниками, открыл глаза, будто вынырнув из какого-то другого мира, имя которому "спокойствие". Передо мной стоял молодой олень, вероятно, его привлек свет моего фонаря, а тишина подсказала, что опасности нет. Я смотрел в глаза животному, которое без опаски стояло передо мной. Сжал дуло ружья. К этому времени мох почти полностью окутал меня, прикрыв даже часть лица. Олень сделал шаг вперед и наклонился пытаясь лучше разглядеть свою находку, я мог видеть свое отражение в его больших любопытных глазах, слышал его дыхание, подергивались уши, можно было разглядеть каждую отдельную ворсинку на его морде. Я не мог решиться выстрелить, просто не мог. Ружье было холодным и влажным, разжал руки, услышав, что-то олень обернулся и отступил, сделал несколько шагов назад, удалился в чащу, покинув крохотный мирок моего фонаря.
Я облегченно вздохнул. Головная боль возвращалась. Боль перерастала в гул, гул, превращался в голоса, голоса звали, чего-то прося, что-то требуя, но я не мог разобрать ни слова. Это становилось не выносимо, гармония была нарушена. Я встал разорвав путы воздушного мха. Пошатываясь, направился к воротам. Не помню сколько я шел и сколько раз останавливался, когда становилось совсем не выносимо, но пришел в себя я уже по другую сторону ворот. Рядом сидел ключник, я лежал на соломе около его сторожки. Пытаясь встать на ноги, я заметил Марка. Он улыбнулся:
-Как ты? Идти сможешь? Может обратиться к Лекарю?
Это подействовало на меня ободряюще:
-Нет, Лекарь не к чему, все хорошо. Правда!
-Пойдем, я отведу тебя к Старосте, тебе придется пока жить у него, мне кажется, что охота, это не твое. Вещи оставь себе, если только он найдет тебе другое занятие и потребуется что-то другое, можешь вернуть...
Он привел меня к дому, у двери была Лала, она подметала порог, улыбнулась, увидев нас.
До ужина я провалялся на своей лежанке. Болели ребра и рука. Лала сделала мне перевязку, сложила грязные бинты, для стирки, приготовила отвар. Пришел староста и мы сели за стол.
Лала поставила передо мной миску с тушеной картошкой и куском мяса. Староста оттолкнул миску в сторону:
-Дай ему только картофель. Он не будет есть мясо, пока не научиться его приносить или делать хоть что-то полезное!
Я не стал возражать. Опустошив свою миску, сразу постарался убраться в угол на лежанку, что бы меньше попадаться Старосте на глаза. Перед сном Лала принесла мне отвар. Она присела, с любопытством меня разглядывая:
-Не переживай, он найдет тебе занятие, так иногда бывает.
-А мне обязательно чем-то заниматься, может, просто, пусть выпустит и я пойду своей дорогой?
-В том-то и дело, что он может только сопроводить тебя вовнутрь. Выйти ты должен сам, когда поймешь как. По крайней мере, тут ни кто не оставался, все рано или поздно уходят. - Она положила руку мне на лоб, попробовала тыльной стороной ладони щеки. - у тебя жар.
-Снова отвар? Может, сделать сразу целую ванну, и замочить меня там целиком на денек другой?
Она рассмеялась, вошел староста, поставил около моей лежанки топор:
-Завтра пойдешь к прачке и будешь рубать дрова для котла. Хоть с этим- то можно справиться?
Я виновато улыбнулся:
-Думаю, да.
Проснувшись, я отправился в прачечную, приняв очередную дозу отвара. Когда оставалось пройти не более полусотни шагов, мне навстречу вышел Лекарь. Я не особо обрадовался этой встрече, но поздоровался и на всякий случай сказал, что чувствую себя на удивление хорошо. Он был примерно на голову выше меня и раза в два с половиной тяжелее, услышав мой отчет о самочувствии рассмеялся , от чего все его огромное тело сотряслось, а усы шевелились:
-Я слышал, Староста определил тебя на работу в прачечную. Что думаешь, справишься?
-Думаю да. - проворчал я.
Лекарь придирчиво осмотрел мою повязку на голове:
-Я зайду на днях, проверить, как твоя голова. По глазам вижу, спишь ты не лучшим образом, похоже голоса тебя не отпускают.
Я промолчал. Он хохотнул и направился проч.
В прачечной трудилась пухленькая, веселая женщина в белом переднике и белом чепце. Она заразительно смеялась при каждом удобном случае. Я был послан на задний двор. Там были сложены дрова в сарайчике и я переносил их к большой колоде и раскалывал топором. После, относил их через заднюю дверь в помещение. Просторная комната, большую часть которой занимал котел, большой бурлящий, в нем беспрерывно закипала вода. Я подбрасывал расколотые поленья в топку и снова возвращался в сарай. Повсюду пенилось мыло, все было завешено чистым выстиранным пастельным бельем. Мне нравилось, то чем я занимался. Только, через пару часов стало совсем тяжело. Если с тем что болели ребра и рука, я мог как-то мириться, то головная боль становилась просто не выносимой. Я принес очередную охапку дров и сложил их около топки, прикрыл чугунную дверку, еще успею подкинуть. Внизу, через решетку поблескивали огоньки. Подумав, что в полнее могу выделить себе пару минут на отдых, я присел, облокотившись о стену. Всматриваясь в отблески. Меня сковало странное чувство отрешенности и спокойствия. Я прикрыл глаза и постарался внушить себе мысль о том, что не чувствую ни какой боли, что сейчас встану и снова отправлюсь в сарай за новыми поленьями, что бы превратить их в дровишки и так снова и снова, изредка выгребая золу и наблюдая, как дерево превращается ни в что. Оцепенение прогнал крик прачки, вероятно я сам того не заметил, но прошло довольно много времени и печь потухла. Ее нужно было растапливать снова. Я выбежал во двор за поленьями.
Когда я вернулся в дом Старосты, то на ужин снова получил только кашу, вопросов с моей стороны это не вызвало. Он смотрел на меня с нескрываемым раздражением:
-Что же мне с тобой делать? Ты не годишься даже на такую примитивную работу. Я давно не встречал ни кого, кому не мог найти занятия два раза к ряду.
Лала передала ему хлеб:
-Сегодня от нас ушел смотритель за книгами, может...
Староста вздохнул:
-Похоже, это его последний шанс, ты же с книгами умеешь обращаться?
Я обрадовался такой новости, мне, как показалось, несказанно повезло. Я любил книги и с детства знал, что свяжу свою жизнь именно с ними. Если даже не стану писателем, то обязательно буду работать в издательстве.
Лала тоже обрадовалась, повернулась ко мне:
-Правда хорошо, мне казалось это поднимет тебе настроение.
-Да. Спасибо, я сделаю все, что бы это стало моей работой.
Староста скептически замотал головой:
-Ой, ли!
Без стука отварилась дверь, вошел Лекарь. Я придвинул к себе тарелку и стал есть с, как мне казалось, весьма беспечным видом. Лекарь поставил саквояж на стол. Поздоровавшись, он подошел ко мне, обхватил голову рукой, стащил повязку и воткнул какой-то инструмент в еще довольно свежую рану. Я взвыл от боли, он тут же отпустил меня. Я почувствовал. Как по уху и шее течет кровь. Мой мучитель кивнул Лале:
-Перевяжи, просто времени нет, спешу. Так заскочил на пару минут. Я встретил его сегодня, смотрю, выглядит неважнецки, думаю рана начала затягиваться, нужно что-то с этим делать. Вот зашел.
Лала бинтовала мне голову:
-Спасибо, вам.
Лекарь откланялся, взял со стола кусок хлеба и вышел. Признаться по правде, мне стало легче. Боль, постоянно меня сопровождавшая отступила, голоса приутихли. Было не понятно, как это работает, но оно работало.
После ужина, я сидел на лежанке и смотрел на огонь. Староста удалился, сказав, что должен привести нового поселенца. Наверное, так же он когда-то уходил за мной. Пришла Лала и присела рядом:
-Что ты делаешь?
-Так, ничего... ты давно тут?
-Около месяца. Я уже привыкла. Тяжелее всего было смириться с тем, что тут не бывает дня. - Она опустила глаза, но тут же снова повеселела. - я принесла тебе вот это.
Лала протянула небольшую стопку листов желтоватой бумаги с неровными краями. Это была бумага ручной работы, я сталкивался с таким, когда учился и позже. Я взял их и не смог скрыть радость:
-Где ты их раздобыла?
Лала была довольна, что ее подарок пришелся мне по вкусу:
-Еще, я из березовых веточек сделала уголь. Запекла в печке в песке.
Протянула несколько тонких размером с карандаш углей.
-Ты просто прелесть! - Не сдержался я.
Лала радостно хлопала в ладоши. Я устроился поудобнее:
-Можешь посидеть спокойно?
Она с готовностью приняла, как ей казалось, позу в которой выглядела, наиболее выгодно. Я принялся рисовать. Вошел староста. Мы притихли. Он опустив голову, рухнул на стул, положил локоть на стол. Лала привстала:
-А где новый гость?
-Я опоздал... теперь это уже не моя забота. Иди к себе.
Лала отправилась в свою комнату. Кроме просторной кухни - гостиной в доме были еще две комнаты. Одну занимал Староста, вторую Лала.
Я отложил бумагу:
-Что значит "опоздал"?
-Значит, не успел.
Он встал и ушел захлопнув за собой дверь. Почему-то стало тоскливо и тяжело.
Я улегся на лежанке, припрятав под подушку бумагу и бережно завернув в лоскуток угли. Голова не болела и я постарался уснуть, пока голоса и боль не вернулись снова.
Проснувшись и выпив свою порцию отвара, я получил у старосты ключи, направился к библиотеке.
Это было небольшое двухэтажное строение в другом конце поселка. Черепичную крышу украшал флюгер изображающий смотрящую в даль обезьяну. Входная дверь набрана из широких толстых досок. Со временем они ссохлись и между появились щели. Ручка - большое бронзовое кольцо, дверной молоток, как и флюгер выполнен в виде обезьяны. Я не стал стучать, ведь и меня были ключи. Первый этаж больше напоминал жилище, камин, не большой столик, покрытые шерстяными одеялами кресла. Мне на встречу с фонарем в руках вышел небольшого роста человек, скорее карлик. Его голова была перевязана большим носовым платком с узлом на лбу, шерстяной пиджачок, подпоясан куском клетчатого пледа, штанишки почти не видны под толстыми шерстяными носками, на ногах туфли и калоши. Это был первый обитатель поселка в туфлях, все ходили в сапогах или ботинках, даже Лала носила грубые башмаки на толстой подошве. Он критически меня осмотрел:
-Тебе, чего, колонча?
Я такой постановки вопроса не ожидал, похоже мой новый знакомый решил напасть первым. Я присел и поболтал перед его несуразно большим лицом связкой ключей:
-Я новый смотритель за книгами! А ты кто?
Он продолжал оглядывать меня, будто решая, достоин ли я знать его имя:
-Зови меня Платон. Я из постоянных. Работаю тут, пойдем, покажу, что ты будешь делать.
Он развернулся и стал проворно и неуклюже взбираться по кованной винтовой лестнице. Я последовал за ним:
-Ты не спросишь, как меня зовут?
-Больно надо!
В комнате стоял стол. Большой, массивный с резными элементами. Он выглядел огромным и не подъемным. Казалось он стоит тут со дня постройки здания и ни кто, ни разу не решился его сдвигать с места. Повсюду были книги, на полках и стеллажах. Все они были аккуратно расставлены. Платон принес мне одну из них:
-Эта будет первой! Тебе нужно ее переписать. - он принес другую аналогичного размера. - Переписать вот сюда! Смотри, аккуратно и внимательно, это книга, а не записка на кухне!
Платон был строг и напыщен, напоминал филина.
Я уселся в удобный, под стать столу стул с красным бархатным сидением.
Стол был специально предназначен для того, что бы сидя за ним, переписывать книги. Открыл первоисточник и свой экземпляр. Обе книги оказались совершенно чистыми. Страницы были пусты. Я вопросительно уставился на Платона. Он подкатил глаза так, будто я не умел пользоваться ложкой. Прихрамывая, обошел стол и открыл верхний ящик. В нем лежала только пара очков. Круглые стекла, витиеватые дужки. Он протянул их мне:
-Это, что бы видеть надпись.
Я надел очки, посмотрел в книгу, страницы были покрыты красивыми мудреными знаками, но я даже не мог предположить, что это за язык. По краю тянулся изящный цветочный орнамент с незатейливым ритмом.
Я снова обратился к Платону:
-Я не знаю этого языка.
Платон в точности повторил свои действия, но открыл второй ящик. Вторая пара очков была со странными мутными линзами, но я надел их. Видно не было ничего. Шутки ради, вслед за ними натянул первые. К моему величайшему изумлению, я смог читать! Я не только видел написанное, мог его читать и понимал. Удивленно посмотрел на Платона, тот устало выдохнул, снова обошел стол и придвинул ко мне перо и тушь. Я взял перо, начал с заглавной буквы, но чернила исчезали, едва коснувшись бумаги. Платон с готовностью обошел стол и открыл третий ящик. Появилась третья пара очков, их линзы были прозрачными, но странной вогнутой формы. Я посмотрел на Платона:
-Их тоже нужно надеть?
Он кивнул со нисхождением, изображая сочувствие к моему слабоумию. Я надел третью пару и смог видеть то, что пишу.
Не спеша вывел титул, шмуцтитул. Дальше пошло быстрее. Я в скорости заметил, что меня увлекла не только сама работа, но и сама книга. Это было произведение, которое можно было отнести по жанру к рыцарскому роману. Повествовало о героических подвигах некого рыцаря, который весьма сильно жаждал победить дракона, но к его великому сожалению в тех места таковые не водились и ему приходилось перебиваться мелкими случайными подвигами. Автор обладал не только прекрасным слогом, но и отменным чувством юмора. Я даже не заметил, как появился Платон. Он открыл нижний ящик и достал очередную пару очков, стал скептически оценивать мою работу, сравнивая две книги. Я возмутился:
-В этих очках, что можно и читать и писать?
Платон приподнял бровь:
-Да.
Снова углубился в чтение. Моему возмущению не было предела:
-Почему, ты не дал их мне?
-Ты не просил! Иди домой, может, успеешь к ужину.
Я направился к дому Старосты. Его не было, Лала сказала, что он привел нового поселенца и разместил в доме Лекаря и сейчас находится там. Мне заочно было жалко того бедолагу, представлялись те, еще не изведанные мною, методы терапии Лекаря. Мы ужинали вдвоем, сегодня мне полагалось мясо и хлеб. Я рассказывал Лале о приключениях рыцаря из книги, которую переписывал, изрядно сдабривая своими комментариями и она от души смеялась. После, я помог ей убрать со стола и снова принялся рисовать. Готовый рисунок Лала рассматривала, пересев к огню. Она улыбалась, я смотрел, как от горячего воздуха колышутся ее выбившиеся из под косынки волосы. Она пожелала мне "доброй ночи" и, забрав рисунок, ушла к себе. Сегодня мне было гораздо легче уснуть, я был спокоен. Последующие дни потянулись одинаково, но мне не хотелось разрушать это однообразие, так, как оно было весьма приятным. Я уходил в библиотеку, переписывал книги, возвращался к ужину, после мы болтали с Лалой или я пересказывал очередной книжный сюжет. Староста, похоже, был мною доволен. Платон оставался все таким же ворчуном и занудой, но меня это не беспокоило. Иногда заходил Лекарь, я обреченно снимал повязку, зная, что это неотвратимо и его забота о дырке в моей голове носит регулярный характер.
Мы с Лалой ужинали вдвоем. Я развлекал ее историями из книг и она восторженно слушала меня. После, убрав со стола, мы привычно перебрались на мою лежанку, я рисовал, а она сидела рядом. В моих рисунках застывали причудливые строения поселка, флюгеры, лица его жителей. Она неподдельно радовалась, когда узнавала кого-то еще до того, как я завершал работу.
Лала рассказывала о том, чем занималась в течении дня и новости, которые, признаться по правде, не отличались особым разнообразием. Она опустила глаза:
-Помнишь, Марка? Охотника?
-Да.
-Он сегодня не вернулся. Его забрал лес. Так бывает. Часто. Охотники остаются в лесу. Когда Староста назначил тебя на эту работу, я боялась за тебя. Ты тоже мог там остаться.
-Почему?
-Так бывает, я не знаю. Спроси у Старосты или еще у кого.
Она сбросила башмаки. Я разглядывал в свете камина и тусклой лампы ее ножки. Аккуратные маленькие ступни, узкие лодыжки, крохотные пальчики. Они казались мне красивыми. Безумно захотелось дотронуться. Не задумываясь, я провел рукой, едва касаясь, по ее ступне вверх, вернулся тыльной стороной к пальцам, коснулся ладонью гладкой маленькой пятки. Провел по впадине с обратной стороны. Она притихла, наблюдая за мной. Я бережно перебирал ее маленькие пальчики. Лала вытянула ножку и она выскользнула из под кружевного подъюбника почти до колена. Я погладил ее, пачкая измазанной в уголь рукой. Хлопнула дверь. Вошел Староста, он не добро посмотрел на нас:
-Лала, иди к себе.
Она встала и, не прощаясь, вышла. Он снял плащ, бросил на резное кресло и присел около меня на лежанку:
-Я хочу, что бы ты понял одну простую вещь. Это Перекресток. Тут ни чего нет постоянного. Все временно, все приходят и уходят, кто-то на несколько часов, кто-то на месяцы, но не остается ни кто. Ты уйдешь и она уйдет. Разница только в том, в какие ворота.
-И что?
Он встал, налил себе в кружку чай:
-С завтрашнего дня, ты живешь в библиотеке.
Уходя, я собрал свои вещи, их оказалось не много, принадлежности для рисования и кое-что из одежды. Лалу я не видел. Платона не особо вдохновляло то, что я буду жить с ним. Он ворчал и перечислял бесконечные правила:
-Посуду ставить на место. Лампу высоко не оставлять. Мебель не двигать. Кружки ставить ручкой направо и так далее и тому подобное. Я предпочел поселиться не внизу, а в помещении библиотеке на втором этаже. В свободное от работы время, я мог просто читать, благо для этого требовались всего две пары очков.
Однажды, закончив переписывать очередную книгу, я стоял, прислонившись к окну, и разглядывал освещенную газовыми фонарями улицу. Платон поменял книги и подошел ко мне: