Ночное шоссе. Дан замер у двери автобуса, на мгновение с особой остротой воспринимая все окружающее. Мягкое мерцание золотистых огней заправки, молчаливые монументы колонок, никем не востребованных в этот час. Кольцо фонарей, окружающее заправку, будто бы очерчивало границы золотистого, но пустынного мира, за которым разбегались невидимые сейчас холмы и долины, поля и расчерчивающие их полоски деревьев. И конечно еще было ночное шоссе, убегающее в серо-синюю даль предрассветного мира. Ночная прохлада еще наслаждалась полной своей властью, поэтому пришлось съежиться, чтоб легкая ветровка хоть немного прикрыла шею.
Пассажиры автобуса столпились за углом магазинчика, там, по-видимому, находился туалет. Сонные и неторопливые, они почти не нарушали царившей вокруг тишины. Водитель курил в стороне, изредка наклоняясь и рассматривая что-то под ногами. У него было такое неприметное лицо, что это бросалось в глаза. Когда-то Дану нравилось так играть, восстанавливая в памяти случайно замеченное лицо до мельчайших подробностей и потом сравнивая с оригиналом - все ли правильно. Но водитель обладал совершенно не запоминающейся внешностью. Дан бросил на него еще один взгляд и отвернулся, щурясь на монотонно-желтые фонари.
Как ни странно, именно холодный воздух развеял остатки депрессии и накатила вполне здоровая сонливость. Старенький автобус, знававший еще, видно, расцвет советских времен, источал боком легкое тепло, так что Дан придвинулся к нему, снова возвращаясь взглядом к водителю. Тот докурил наконец, и теперь двинулся к пассажирам. Значит скоро ехать. Дан вздохнул, и окунулся в душное тепло салона автобуса с запахом женских духов и отчего-то - котлет. Можно было занять место и в хорошем автобусе, но... Вдруг пришел бы хозяин этого места?
**
Гладкие страницы, по которым так приятно скользить пальцами. Прохладная бумага нагревается от кожи, и кажется, будто белые крылья у человека на рисунке излучают тепло.
Ангелы.
- Мама, кто такие ангелы?
- Божьи помощники, зайка. Вестники и исполнители воли его...
- Откуда у них крылья? Они могут летать?
- Конечно могут. Крылья даны им богом.
- И я хочу...
- Хочешь исполнять волю господа нашего? Ах, солнышко...
- Крылья. Крылья хочу.
- Зачем тебе крылья, зайка?
Бумага почти горячая под ладонью, и уже не такая ровная, она пошла крохотными волночками от чуть влажной ладошки. Кажется, крылья вот-вот затрепещут...
- Хочу такие...
**
Укачало. Первое, что почувствовал Дан, открывая глаза и щурясь на холодный свет пасмурного утра - тошнота. Автобус снова стоял, но видно остановился всего на минуту, чтоб забрать пару просто одетых теток с огромными сумками. Тетки изо всех сил старались не шуметь, но голоса все равно прорывались в сонное еще сознание резкими нотами, а по салону распространялся запах влажной одежды и соленых огурцов. Освещение водитель все еще не погасил, и несколько лампочек под потолком уныло мерцали блекло-желтым.
Щелчок - и в наушниках снова ритмично завибрировала музыка. Дан сощурился на пейзаж за окном, отмечая легкий моросящий дождик и почти степную скудость южных равнин. Автобус недовольно заворчал, набирая ход, нырнул в полумрак путепровода, и на несколько мгновений пыльные окна автобуса стали зеркалами, отражая сонные лица пассажиров и салон автобуса. Дан улыбнулся своему отражению, и круглолицый человек в окне улыбнулся ему в ответ. Непослушная прядка светлых волос колечком упала на лоб - и Дан нетерпеливо смахнул ее назад, отворачиваясь от своего отражения. Хорошая внешность. Колоритный вышел бы ангел.
Рядом плюхнулся пацан лет пятнадцати, наклонился вперед, заглядывая в окно, хотел подвинуться, но видно передумал. Дан с интересом принялся рассматривать соседа, размышляя о достоинствах своего положения. Опасность его уже не пугала. Давно. С неделю точно. Пацан же тем временем выудил из кармана телефон и полностью сосредоточился на нем.
**
- Вставай, Даниил.
Мерцание, серебристые отсветы по стенам спальни. Ночь, дышавшая морозной испариной на стекло, потеряла свои оттенки, но не обретя взамен цвета. Блики серебра трепещут на одеяле, странными прохладными прикосновениями ощущаются на не скрытых одеялом плечах.
- Вставай, Даниил!
Растерянно помотать головой, прогоняя остатки сна, недоуменно уставиться на серебристое нечто.
Крылья.
Серебряные крылья над размытым силуэтом, закрывающим окно, только по бокам его в уголках окна - темные кусочки ночного неба.
- Чего?.. - растерянность и недоумение. Только взгляд прикован к сложенным за спиной крыльям. Такие раскрыть - и лететь в темное февральское небо...
- Ты был избран. Ты хотел этого. Давай руку, - из слепяще-серебристого протянулась почти реальная рука. Почти. Что-то было не совсем так. Что-то насторожило...
- Зачем?
Несколько секунд недоуменной хрустальной тишины, и мамин голос из-за двери:
- Даник, у тебя все хорошо?.. С кем ты разговариваешь?
Этот голос не разрушил хрустальной тишины. Слишком хрупкой, но такой надежной. Рука по-прежнему была протянута. Даже если сон - все равно шанс. Шанс. Шанс на что?..
Вспомнил: служение.
- Иди ты к черту!
Дверь с легким скрипом петель - давно пора было смазать - раскрылась в темноту и тишину.
- Даник... Ты где?
**
Этот город - один из десятка похожих, что Дан уже видел. Разумеется, все они были разными. Разумеется, и люди везде были разными, но каждый раз, вот так, покидая автобус или поезд, он на что-то надеялся.
Ближе к полудню ветер растерял свою холодною злость, смягчился, и теперь всего лишь ласково гладил по щекам. Только если зайти куда-то между домами, на сквозняк - можно было получить пощечину от ветра. А Дану и не были нужны широкие улицы. Это все он уже видел. Ноги сами несли его вглубь незнакомого города, обделенного растительностью и по-южному пыльного, шумного, светлого. Прохожие не сторонились его, они просто шли по своим делам. Им ли было догадаться...
Дан резко остановился, завороженно глядя через арку в небольшой дворик. Невысокий свод арки скрывал большую часть дома там, внутри, но тот небольшой кусочек - край щербатого крыльца и деревянной двери подъезда - казался необычным. Может быть из-за нее?
Девушка - лица было не рассмотреть, танцевала на площадке крыльца. Легкий - слишком легкий для этой погоды - свитерок мягко обнимал точеную фигурку, спускаясь до середины бедра, обтягивающие серые джинсы продолжали его дело, открывая внизу только носочки миниатюрных туфель. И короткие черные волосы с множеством золотистых прядок, и одежда девушки никак не шли к завораживающе-плавным движениям танца, но казалось, что так и должно быть. Изящная фигурка выгибалась, скользила чуть в сторону, и снова возвращалась, тонкие запястья порхали, и казалось, что ладони-бабочки живут своей собственной жизнью. Казалось, волшебство окружает дворик, да и саму девушку, казалось - вот-вот произойдет что-то необыкновенное, и может быть только для него, Дана...
**
Мать нервно набирает номер за номером, пальцы слегка дрожат.
- ...Где же он? Да-да... Спасибо, я ей тоже позвоню...
- Мам, прекрати, - Дан сидит рядом, скрестив ноги, обреченно касаясь ее колена.
Два раза на кнопку сброса. Листает телефонную книжку, и снова отбивает неведомую мелодию пикающими кнопками телефона. Холодно.
Встать и принести теплую мамину накидку. Осторожно накрыть плечи.
Не заметила.
- Майя? Здравствуй.. Да, это я. Нет... Вадик дома? А...
- Мама...
Безнадежно.
**
Мотнув головой, Дан стряхнул наваждение, и быстрым шагом преодолел расстояние до арки, тут же получив легкую оплеуху от ветра, скользнул вдоль прохлады кирпичных стен, и наконец увидел дворик целиком.
Не было никакого волшебства. Чуть левее арки на натянутых между старющими бетонными столбами веревках полоскались давно не белоснежные простыни. Несколько ворон почему-то молча дрались над коркой хлеба справа от крыльца, и пыльный двор не обращал никакого внимания на посетителя. Девушка уже покинула крыльцо, и теперь сидела в компании полудюжины подростков: естественный румянец от танца почти перекрыл яркие блики румян на щеках, волосы растрепались, тонкие пальцы сжимают за горлышко бутылку с пивом. Из мобильного чуть слышно доносится музыка - видимо под нее и танцевала незнакомка.
На мгновение она поднимает голову, взгляд останавливается на Дане, и он замирает, не смея поверить счастью. С такого расстояния подведенные карандашом глаза девушки кажутся черными. Губы ее тронула мягкая улыбка, но уже в следующий момент Дан понял свою ошибку. Едва не задев его плечом, мимо прошел коренастый парень с длинными, собранными в хвост волосами.
Дан развернулся, и пошел прочь быстрым шагом. На стене в арке в глаза бросился серебристый блик, но стоило сфокусировать взгляд, и оказалось, что это всего лишь табличка. "Улица Социалистическая 5-а" - всего лишь.
Лимит волшебства исчерпан.
**
Несколько теплых вещей в рюкзаке, хотя в этом нет необходимости. Он может взять любую понравившуюся вещь. Даже и делал это, но потом надоело. Что толку в дорогих тряпках, модных аксессуарах или даже драгоценностях, если некому это оценить? Даже и деньги уже не нужны.
Уже.
Вот рюкзак - да, взял удобный. И качественные джинсы. И пару свитеров - только необходимое. Остальное - не важно. Вот с жильем всегда трудней. В гостиницах не ждут таких, как он. Свободные комнаты заперты, приходится брать ключи, и каждый раз закусывать губу от противного ощущения, что вот-вот кто-то схватит за шиворот, как нашкодившего котенка.
Хотя б тот же самый ангел.
Почему он не видит? И бог... Его помощью, все-таки.
Дни тянутся невыносимо медленно, но все-таки каждый из них рано или поздно заканчивается. Нет цели - вот что страшно. Цели теперь и быть не может. Разве что искать.
А если закрыть глаза, представляется обеспокоенное мамино лицо с покрасневшими глазами. Она даже записку не видела. Не могла увидеть.
**
Дворики мелькали перед глазами, но рассматривать детали не хотелось. А одно время ему нравилось просто рассматривать окружающее. Иногда даже казалось, что он попал в какое-то знакомое, но давно забытое место. Еще немного, пара мгновений - и вспомнит. Еще немного.
Но сейчас дворики мелькали, до тошноты похожие друг на друга. Сумерки весной не растягиваются надолго, и в какое-то мгновение просто замечаешь, что уже зажигаются фонари. Желтые их шапки разбегаются улочками, убаюкивают и манят несбывшимся теплом.
Дан прошел еще пару кварталов, постепенно сбавляя ход. Злость улеглась, и он теперь даже не мог понять, на кого злился. На ангела, наверное, которые бросил его здесь. Или на себя. На самую банальную в этом мире фразу. Ну кто, спрашивается, обращает внимание, когда его посылают к черту?
Бред.
Дан затормозил у небольшого бара. Главное, что привлекло его в разноцветных неоновых надписях: "24 часа". Вот и отлично, неохота идти в гостиницу. Он вошел, сразу окунаясь в теплое море света, запахов, человеческих голосов. Как ни странно, именно в таких местах он не чувствовал себя одиноким.
Он по-хозяйски проскользнул за стойку, выловил одну из бутылок и чистый бокал. На кухню не пошел - не хотелось. Набрал с нижней полки чипсов и орешков, и ушел за самый дальний столик.
**
Каково это, когда тебя никто не видит? Это очень просто. Пугающе просто и слишком реально, чтобы даже подумать, будто это дурной сон.
Сначала невидимость казалась благом. Едва ли не благословением. Забавно было шутить над людьми, которые не догадывались о его присутствии. Забавно было даже просто брать в магазине вещи, которые нравятся. Продукты... Никто ничего не замечал. Принимали как есть. Даже если тронуть человека за плечо, он не замечал этого. Если положить на колени какую-то вещь - просто заметит позже. Максимум удивится: откуда это оно здесь взялось. Даже написанного увидеть не может.
Кем выдумана эта изощренная пытка одиночеством? В любой толпе всего лишь призрак.. Но и мира призраков он тоже не видит. Да может и нет его. Только горьковато-соленый привкус своей обособленности. Хотел? Получи. Все, о чем может сгоряча мечтать едва вышедший из подросткового возраста парень. Но все это - слишком. Чересчур много. Чересчур настоящее.
Остается только отчаяние, когда близкие люди проходят мимо. Когда те самые близкие страдают, думая, что ты пропал. Страшное и неприятное: "пропал без вести". А мать еще и думает, что сбежал. Винит себя... Да и правильно, в общем-то, она подумала. Пришлось ведь в итоге сбежать. Чтоб не видеть ее отчаяния. Заплаканных глаз. Хождения по ночам со стаканом холодной воды.
Может быть однажды еще появится возможность...
**
Только когда официантка разбила стакан, Дан вскинулся, и понял, что все-таки заснул. Заснул, опустив голову на сложенные руки, от чего теперь болели и шея, и плечи. За широкими, затененными окнами бара было не разобрать, то ли ночь, то ли уже рассвет, только непроглядная темнота. В помещении остались только два парня, которые тихо разговаривали за столиком в противоположном углу помещения. Официантка и бармен вяло переругивались, не стесняясь в выражениях, что заставило Дана усмехнуться. Поморщившись, он потянулся, расправляя затекшие плечи, и отправился за добавкой к уже выпитому. В его положении можно и напиться - никто не заметит.
Но стоило ему зайти за барную стойку, как какое-то предчувствие заставило резко выпрямиться и обежать кафешку взглядом. Парни за дальним столиком. Они смотрели в сторону Дана, замерев вполоборота на своих стульях.
Дан оглянулся на полки с предлагаемым товаром за спиной у себя. Странно, но там не было ничего, что могло бы привлечь подобное внимание. Потом один из парней махнул рукой. Дан покосился на всякий случай на копошащегося рядом бармена с бокалами в руках. Тот не подал вида, что видел жест. Еще несколько секунд парень недоверчиво рассматривал все также сидящих незнакомцев, а потом осторожно, делая вид, что ему просто по пути, пошел в сторону незнакомцев. Один из них - уже другой - повторил жест товарища, снова махнув рукой. Не оставалось сомнений, к кому они обращались.
Дан, не спрашивая разрешения, плюхнулся на свободный стул рядом с незнакомцами. Один из них выглядел едва ли старше его, другому же оказалось около тридцати. Тот, что постарше, встал и протянул руку Дану. Губы его быстро задвигались, однако ни звука не раздалось. Дан изумленно мотнул головой, пожимая его руку - холодную и гладкую, как у манекена. Прикасавшуюся к этой руке ладонь сразу же захотелось спрятать в карман, отогреть, прогнать ощущение неживой материи...
Парни покивали друг другу, и один из них начал рыться в карманах. Плодом его поисков стала пачка сигарет и ручка-брелок. Он принялся быстро и неровно царапать слова на одной из сторон пачки.
**
Воспоминания беспорядочным потоком, перемежающиеся с неумолимо текущим настоящим. Но ни одно из них теперь вернуть нельзя. Как нельзя и исправить что-либо из прошлого. Даже из недавнего прошлого.
Почему ангелы не возвращаются?
Почему шанс дается только единожды, а пропавших без вести никто не ищет?
Слишком много кандидатур, видно, на место ангела. А крылья...
**
- Потерянные. Все мы - потерянные, забытые между мирами. Знаешь, сколько таких?
Жека, высокий мужчина с прозрачно-голубыми глазами и лицом, покрытым шрамами, нервно побарабанил пальцами по колену. Впереди и чуть справа тротуар пологим спуском бегал вниз, к давно заброшенной новостройке. Этот дом вывели в шестнадцать этажей, и теперь он далеко смотрел неуютными серыми глазами пустых оконных и дверных проемов. Еще чуть дальше стояла пятиэтажка, из которой давно выселили всех жильцов, да так и не снесли... А чуть левее та же участь постигла маленькое и совсем уже ветхое здание школы. Пустой стадион напрасно топорщился обилием турников и снарядов по периметру - здесь давно не было людей. Настоящих людей.
Дан видел, как возле недостроенной высотки копошилось несколько детей, а возле пятиэтажки и подавно кипела жизнь. Очень своеобразная жизнь.
- Откуда они все узнали об этом месте? - Дан не отводил взгляда от остроконечных осколков стекла в оконных рамах школы.
- Постепенно как-то само вышло. Одни могут видеть друг друга, другие - слышать. Иные даже могут соприкоснуться - им хорошо, это хоть подобие настоящего контакта...
- Глупо. Главное - видеть, - Дан упрямо тряхнул светлыми волосами. Его собеседник снова побарабанил пальцами по колену.
- Главное - найти выход, Дан. Идем.
В напряженном молчании они спустились по дорожке вниз, к домам. Слишком много нового сразу обрушилось на Дана. Но уже то что его хоть кто-то в этом мире видит, несказанно радовало. А что до того, кто именно его видит... Приходилось верить тому, что раньше показалось бы фантастикой или дешевой газетной подставой.
Жека первым нарушил тишину, заговорив спокойно, будто беседа и не прерывалась:
- Призраков мы видим. Но не слышим. То что тебе повезло еще и касаться их - необычно... Но ты и сам необычный. Коматозников, которые как я очнулись от летаргии здесь, за границей мира людей, видят только призраки. Зато слышат все... Не считая людей. А есть еще духи.
- Те же призраки что ли?
- Нет. Духи неосязаемы, и даже не всегда видимы. Их можно только услышать.. Но они упрямо верят в то, что еще живы.
- Как выйти из этого междумирья? - Дан забежал вперед, заглядывая в глаза Жеки. Тот опустил голову.
- У каждого свой выход. А подсказать никто не может, - помолчав, он тихо добавил: - Иные тут уже по сотне лет обретаются. Другие же пропадают спустя неделю... Говорят, есть истина, ведущая в лучшие миры. В жизнь. Ищи ее.
Обогнув Дана, мужчина быстро пошел прочь.
**
А что крылья? Серебристые, могучие, изящные. Кто знает, как они на самом деле поднимают ввысь своего владельца. Может быть, это тоже лишь мираж, а настоящая - только благодать Божья. И воля Его, передаваемая посланниками.
Слишком много этих "может быть", допущений... А еще больше - этих странных, потерянных существ. Забытых между мирами, на земле, но не с людьми. Отживших жизнь, но не попавших в пункт назначения.
И каждому нужна истина, чтоб пройти дальше. Истина, которую кто и нашел - не рассказал. Или она и впрямь для каждого своя? По итогам жизни прожитой, по результатам свершенных дел... Хочешь - не хочешь, а приходится взрослеть - прямо сейчас, потому что "потом" может обернуться вообще неизвестно чем.
**
Женщина развешивала белье на балконе первого этажа. Это было очень странное зрелище, будто бы она показывала пантомиму. И то, про белье Дан догадался только потом, когда, заглянув сквозь решетчатые перила, увидел на табуретке забытый, видно, кем-то из строителей побитый ржавчиной таз. Женщина мерно вынимала невидимое белье, тяжело встряхивала, разводила руки, расправляя, и закидывала на столь же нематериальную веревку. Просто женщина средних лет, с ничем не примечательным лицом и округлыми маленькими руками. Дан замер, и сам вначале не понял, о чем думает.
Как она попала сюда? Судя по тому, как ладони ее иногда проскальзывали сквозь стенки таза - она была духом. Значит где-то уже упокоилось ее тело, хотя сама она еще не поверила в это. Достаточно молодая для смерти. Как? Почему? И как вышло, что она заблудилась?
- Простите... - Дан напряженно замер, подняв лицо к женщине, и спрятав руки в карманы.
- Что, милый? - женщина с готовностью перегнулась через перила, ее длинная юбка из легкой ткани развевалась от едва заметного ветра, не сдерживаемая реальной оградой, и это было фантастическим зрелищем. А еще она напомнила маму - чем-то неуловимым.
- Давно вы здесь? - внезапно севшим голосом спросил Дан. Женщина в задумчивости приложила пальцы к губам и подняла взгляд к серому весеннему небу.
- Ясик уж подрос хорошо... Годков пять-шесть пожалуй! Ты ищешь кого-то? - заботливо поинтересовалась она, наклоняясь еще ниже. В следующее мгновение откуда-то из серой бетонной коробки недостроенной квартиры раздался детский голос, и женщина резко обернулась. Она помахала Дану, мельком улыбнувшись, и ушла в комнату, а из пустого дверного проема тут же высунулась взлохмаченная голова мальчишки лет десяти. Он глянул любопытными глазами, и тут же беззаботно выдал:
- Наша школа самая лучшая! - и коротко кивнул в сторону заброшенного П-образного здания за стадионом.
**
Удивительно, как обычная жизнь в мгновение ока может поменяться. И наоборот. Иногда нечто непривычное и даже неприемлемое ранее вдруг становится привычным, даже обыденным. У многих так бывает. Может быть именно это связывает потерянных с миром людей.
Ну и конечно - человечность. То немногое, что остается им.
Ну и конечно - какая уж тут обыденная жизнь, кажется вначале, а вот проходит день... И еще один... И еще парочка... И тут вдруг понимаешь, что втянулся. И на какое-то мгновение хочется даже остаться... И тогда становится страшно. А изменить все так легко... Но в лучшую ли сторону?
**
- Жека! - Дан догнал знакомого возле одного из парадных пятиэтажки. Тот обернулся с удивленно-радостной улыбкой. Самое удивительное во всех потерянных было то, что они всегда искренне радовались друг другу. Целую неделю Дан не уставал поражаться этому. Но его отлично приняли в одной из квартир этого дома, устроив в свободной комнате, где от съехавших жильцов даже остался старенький диван.
- А, ангел, - Жека помахал рукой, дожидаясь, когда Дан подойдет поближе. За необычную историю его тут так и прозвали - ангелом.
- Поговорить с тобой хотел.
- Идем домой? - совершенно серьезно глянул знакомый.
- Нет, - Дан мотнул головой, - Где-то на улице.
И они пошли прогулочным шагом, не выбирая особо направления. Жека глубоко засунул руки в карманы немодной матерчатой куртки, и задумчиво барабанил там пальцами, отчего карманы вздымались волночками. Он слушал не перебивая, лишь иногда косясь на Дана. Потом просто легко дотронувшись до его плеча, изменил направление прогулки. В воцарившемся молчании они дошли до стадиона. Жека покрутил головой, и махнул рукой в сторону небольшого полукруга металлической "радуги", где в одиночестве чуть покачивалась хрупкая фигурка. Когда подошли ближе, стало видно, что это девушка: короткие черные волосы со множеством золотистых прядок, от миниатюрных ушек сбегают вниз черные проводки наушников, неизменные серые джинсы.
- Я ее знаю, - изумленно воскликнул Дан. Девушка, словно почувствовав взгляд, обернулась. Несколько секунд они просто смотрели друг на друга.
- Привет, - серьезно и как-то даже грустно сказала она, по-дружески кивнув Жеке.
- Она... То есть, ты... Ты тоже..? - Дан пытался подобрать слова, одновременно силясь понять, к какой категории потерянных она принадлежит.
- Я тоже рада познакомиться, - словно потеряв интерес, девушка прикрыла глаза, снова начиная покачиваться в такт музыке.
- Извини, - пробормотал парень, окончательно смутившись.
- Я не за этим тебя сюда привел, - Жека осторожно взял тонкую кисть девушки, и развернул, демонстрируя внутреннюю сторону запястья. - Она не наша. Не потерянная. Она человек. Еще человек. Но какая-то часть ее потерялось.
Дан как завороженный смотрел на неровный белый шрам, перечеркнувший чуточку смугловатую кожу.
**
Если даже предположить, что смерть того, кто "не до конца умер" - вернет его одному из миров, или, на худой конец, отправит в рай... Если предположить. А что если это ошибка? Что если смерть вовсе и не выход?
Жизнь. Жизнь вопреки всему. Не та, что не имеет цели, нет.
Жизнь, в которой человек сам добивается поставленных целей.
Человек.
И не важно, видят ли его другие, слышат ли его слова...
Не недоангел. Не призрак. Не дух. Потерянный, но человек.
И если есть шанс вернуться в мир - человек его найдет.
**
Девушка поежилась, от начавшего моросить мелкого дождика, но уходить явно не собиралась. Жека куда-то пропал, видно решив, что он здесь лишний. Дан потоптался еще с полминуты, и неожиданно для себя попросил:
- Подвинься.
Девушка покосилась на ставшие уже влажными перекладины "радуги", но молча сдвинулась, освобождая место. Тишина совершенно не давила, и несколько минут Дан рассматривал серое небо, чуть щурясь только от падающих крохотных капелек. Соседка легонько толкнула его в бок:
- Ты ж новенький здесь... Чем планируешь заниматься?
Дан закрыл глаза, чуть заметно улыбаясь. Все, что он раньше думал, что понял, решил, вывел в странную формулу, уместилось в одном слове:
- Жить.
Несколько секунд девушка без улыбки рассматривала его, затем кивнула: