Кошкаров Андрей Александрович : другие произведения.

Оборотень

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    В рассказе противопоставлены два героя: суеверный старик Порфирий, видивший якобы оборотней и научный работник Аркаша. Вместе они собираются в лес, чтобы увидеть оборотня и доказать друг другу свою правату

ОБОРОтень

  

часть I

Рассказ Порфирия

  
  
   В комнате было ещё светло. Вечерний свет летнего солнца лился из окна на подоконник, на половик, кровать, на стену, освещая ковёр и старые фотографии, по старинке висевшие над комодом. Я сидел в этой небольшой комнате на старом стуле, каких уже давно не делают, и, облокотившись на стол локтем, рассматривал интерьер моего соседа Владимировича, Порфирием его звали. В нашей деревне ему ещё прозвище дали: бегунок. Это потому, что он весь день бегает туда-сюда, чем-то всё время занят: то коз пасет, то, глядишь, он уже в магазин идёт.... А ему уже 70 лет! Но возраст ему, видно, не помеха. Этот маленький, добрый, интересный, оживлённый старик любил очень поболтать, но больше не с кем, как с соседями, т.к. своей жене, Прасковье Федотовне, он уже надоел со своими рассказами, и она подолгу с ним не говорила. "Опять ты свои басни",- хмыкала она. "Ты просто не видела и не веришь, а я видел!"- отвечал он ей. Да и сам-то я не верю ему, но слушаю с ажиотажем и удивлением - вот меня и тянет посидеть у Порфирия в его уютной лачужке вечерком за чаем.
   Немного согнувшись и поглаживая белую бороду, из сеней зашёл Порфирий.
  -- Вот, жена ховорит, что завтра ночью будут заморозки. Ховорит, мол, по радио передавали.... Мало ли чё там передают, верь им! Но скорей всехо будут.... Вон, небо как усеяно звёздами.
   Старик, охая, сел рядом со мной.
  -- Пока жена там нам с тобой чай хотовит, да ещё чехо, мы поболтаем с тобой. Так на чём мы с тобой вчера остановились?
  -- Да, вот, вы, Порфирий Владимирович, говорили, что оборотни существуют, а я не верю.
   Это я сказал, чтобы подзадорить его. У меня получилось.
  -- Э-э-э, брат, есть всё же они, - начал он с волнением, - есть! Ты поверь мне. Я видел, видел, не ложь тебе ховорю, - разгорячился старик. - В нашем лесу видел, на Ольховском болоте, хде просеки крестом. Как раз там-то и встретил - лошадь то была.
  -- Наверное, покос там был, да вы настоящую лошадь-то видели, - не соглашался я.
  -- Нет, нет, нет! Ольховское болото очень далеко, очень далеко. Какой может быть покос!
  -- Да что людям стоит туда добраться на лошади-то!?
  -- Но она была белой, как облако!
  -- Лошади белые тоже бывают, - раздувал я спор.
  -- А как тохда объяснить то, что она плыла по воздуху?
  -- Ну, этому у меня объяснений нет. Вам почудилось, наверно. Вчера же мне рассказывали, что блудили, проголодались. Вот и помутилась голова у вас, а ночью и не такое привидится!
  -- Так ведь лошадь потом в женщину превратилась. Я ж тебе ешо не рассказывал тохо! Слухай, бестолковая твоя башка, шо люди-то толкуют, издревле было известно про них, окаянных, всё бы вам не верить....
   Дверь со скрипом отворилась - в избу вошла Прасковья Федотовна.
  -- Ишь, чего раскричались. Принеси-ка, Порфирий, самовар.
   Прасковья поставила на стол три кружки и вышла вслед за мужем в сени. Теперь её голос доносился из сеней как-то басовитей и громче. Она бранила мужа за то, что он мне наговорил "чепуху-чепухову", как говорила она. Улыбаясь, в избу вошёл Порфирий, неся в руках медный самовар.
  -- Чайку сейчас попьём с тобой, Аркаша, - подмигнул он мне.
   Вслед за ним в избу вошла Прасковья с серьёзным лицом. Через несколько минут мы все уже сидели за столом и пили горячий чай из именного самовара. Краник то влево, то вправо вертелся, пока мы приятно беседовали.
   Уже скоро солнце не озаряло комнату, время пролетело незаметно. Не включая свет, мы сидели в сумерках, пока совсем не стемнело. К тому времени, когда Прасковья, как обычно, ушла к соседке посплетничать, наш спор с Порфирием зашёл далеко. Порфирий Владимирович в пример своей правоты рассказал мне подробно случай, что произошёл с ним двадцать лет назад, когда он заблудился в лесу:
   "Начало смеркаться. Надо бы домой выбираться, подумал я. Охляделся вокрух: совсем незнакомый сосновый бор. От страха, что я заблудился, как вроде, всё позабыл. Откудова я шёл, куда сейчас идти? - вот, что было страшно-то! И пошел я, значить, наухад. Шёл, шёл и на тебе вдрух - тропинка какая-то! Вот я обрадовался поначалу! А потом, вот ты грех, куда идти-то, думаю, вправо или, может быть, влево? Ай, думаю, пойду наухад. Ну и пошел налево, чёрт меня попутал. Шёл я минут тридцать хде-то, а уже темняя в лесу становилось, но дороху ещё можно было разхлядеть. Я тохда вообще расстроился, никохда ведь в лесу ночью не оставался, страшно, леший меня бери. Где-то ещё филин ухает, то по верхушкам деревьев как есть кто-то пробежит. Страх на меня всё это нахоняет и сердце колотится. Шёл, значить, и вижу: перекрестье на пути. Вот как леший кружит меня, думаю, путает меня, чтоб я не выбрался из места этохо проклятохо! Утомился я, присел на пенек возле. Всё, думаю, придется точно в лесу ночевать. Я прислушался: тихо. Посмотрел перед собой и обомлел, мать честная: лошадь стоит, и своим правым хлазом на меня смотрит, как будто насквозь сверлит. Жутковато стало. Я подумал: оборотень. Вдрух лошадь как растворилась. Посмотрел вправо - снова она чуть поодаль хвостом машет. Тут закурил я, может не так страшно-то будет. Смотрю: лошадь исчезла. Решил костёр разжёчь у перекрёстка, пока не темно совсем, да и озяб уж я. Разжег костер - не так страшно стало, но похлядываю по сторонам. И вдрух, откуда ни возьмись - женщина сидит напротив, красивая, с длинными волосами и карты раскладывает, а глазами на меня похлядывает. Опять жутковато мне, не по себе как-то. Перекрестился - не стало её. Ну, думаю, лукавый! И тихо крухом до тохо, что сердце слышно, как бьётся. Потом пригрелся у костра и уснул напрочь. Прямо повалило меня с ног от усталости. Утром проснулся: рядом костёр дымится, корзина с грибами стоит. Через пять часов уже дома был. Утром по солнцу дороху нашел уж. На восток пошёл, на солнце, коли утром прошлохо дня, кохды в лес пошёл, оно позади было те, помнил. В трёх соснах заблудился! И леший плутал и оборотня встретил...".
   Уже в одиннадцать часов вышел я от старика. Темно было. Пошёл по улице домой. Воздух чистый. Дышится легко! Небо звёздами усеяно, как Порфирий говорил. Какой прекрасный вечер! Да холодно, правда, руки зябнут немного. Договорились мы с ним завтра идти в пять часов в лес, вечером.
   С мыслями о рассказанном я зашел в свой дом, закрыв ограду и сарай, и бухнулся на кровать, да так и уснул.
  
  
  
  
  
  
  
  

часть II

Встреча с оборотнем

  
   Вечером в пять часов, как и обещал, зашёл за мной мой сосед.
  -- Эх, здорово! - сказал он. - Моей Федотовне не хотелось меня отпускать, да вот снарядила и корзинку с едой прихотовила, меня ж не переспорить.
  -- Боится, что заблудимся?
  -- На тебя надеется.
   Я достал из кармана компас, чтоб убедиться, что он на месте:
  -- Компас я всегда с собой беру, но я не знаю, где такое Ольховское болотце.
  -- Ха, это целое болотище! - Порфирий даже изменился в лице, видно, вспомнив про свой случай.
  -- Ну, пойдемте, Порфирий, не будем спорить, - одернулся я.
  -- Ты палатку с собой возьми, переночуем на болоте. Я-то жену свою предупредил, что, мол, останемся ночевать, а ты как?
  -- А мне кого предупреждать-то? Один я здесь, гощу, так сказать, отдыхаю. А зачем с ночевкой?
  -- Устанем - обратно не дойти. Возьми, не велик груз, приходится, небось.
   Я взял палатку, и мы уже вышли вместе с Владимировичем на крыльцо, когда я вовремя вспомнил, что забыл взять тент от дождя. Он уже был приготовлен с вечера. Вернувшись обратно, я услышал лукавый голос:
  -- Ты, Аркаша, испухался, небось, вчера? В лес не хлядно идти, а?
  -- Я и не боюсь ничего, про что вы? - смутился я, зная, на что намекает старик.
  -- Да про оборотня!
  -- Так ведь его все равно не существует, - не уступал я.
  -- Не будем спорить.... Закрывай свою квартиру, и пошлепаем.
   И вот мы идем по уличной дороге. Уже через несколько минут, пройдя наш маленький поселок, мы вышли к сосновому бору. Только зашли в лес - сразу на глаза попались сыроежки, повыскакивали из травы. Мы тут и стали собирать грибы. Казалось, совсем недолго собирали, а небо уже успело затянуть тучами, не известно, откуда взявшимися в такую не предвещавшую осадков жаркую погоду. Вдруг солнце скрылось, я посмотрел на небо:
  -- По-моему, дождь собирается, - сказал я старику.
  -- А ты об этом не знал?
  -- Нет.
  -- И ничехо с собой не взял?
  -- Нет.
  -- Но ничехо, чуток, Аркаша, помочит тебя. А дождик моросящий будет....
  -- Откуда, Порфирий, вы все знаете?
  -- Секрет такой. Не скажу, - улыбнулся Порфирий.
   А в лесу хорошо, тихо. Хочется не нарушать этой тишины, но, шагая по траве, то по земле, где прячутся грузди, под ногами, нет-нет, да тре­снет какая-нибудь сухая палочка. Пока мы шли, собирая грузди, не заметили, как на лес надвинулись синие, темные тучи. Мне не хотелось мокнуть под дождем, а дождь, казалось, будет ой-ёй-ёй.
  -- Да, придется нам помокнуть, - сказал я вслух.
  -- Нет, не придется, - ответил мне старик. - Дождичек небольшой, моросящий будет.
  -- Давайте поспорим, что дождь сейчас, как из ведра польет! - возмутился я.
  -- Нет, моросить будет, - ехидничал Порфирий.
  -- Хорошо, поспорим, - ответил я ему, и мне стало смешно, так как ясно: будет бешеный дождище.
  -- Прекрасно. Если будет моросить десяти минут, дойдем до самохо болота.
   На том и поспорили. Я себя твердо чувствовал победителем. Через минуту начало моросить. Черные, толстые тучи покрывали небо, а дождь моросил. Я уже стал нервничать. Дождь шел минуту, пять, десять... пятнадцать...
  -- Похоже, вы угадали, - огорчился я.
  -- Значит, и палатка приходится! - повеселел мой друг.
   Я уж ничего не ответил.
   Прошло три часа. Дождик уже давно перестал, прибил всю пыль. Я немного утомился ходьбой, а Порфирий все также бодро шагал по лесной тропе.
  -- Сколько еще осталось идти? - спросил я у него.
  -- Что устал? А полпути только прошли.
  -- Как? Так мы к двенадцати на Ольховском болоте-то будем. Уже девять часов!
   Порфирий промолчал, а я не стал спорить. И мы шли еще долго, все дальше удаляясь от дома. И чем глубже мы уходили в лес, тем чаще и чаще я смотрел на компас, проверяя каждое направление, которое мы меняли, следуя незнакомым для меня тропам. И только Порфирий шел уверенно, зная эти места, как свои пять пальцев. И только поэтому я был спокоен и следовал за ним, зная, что он - хороший следопыт.
   Казалось, что начинало темнеть, не столь, правда, заметно, как это бывает зимой. Птицы стали замолкать, лес готовился к ночи. Чем темнее становилось в лесу, тем страшнее было идти, тем более места не­знакомые. Когда мы стали подходить к Ольховскому, наши корзины были уже полнехонькие. Что только мы не насобирали. И грибов всяких раз­ных, и ягод. Еле дотащились, в общем. Утомились, да еще и проголодались. Ноги подкашивались от семичасовой ходьбы, в глазах рябило. Но я еще что-то видел. Пересекать болото мы не стали и решили сделать привал.
   Хотелось бы рассказать о местности, в которой мы оказались. Вот что я увидел. Далеко вперед простирается настоящее болото, поросшее осокой, багульником и рогозом. Перед ним - перекрестье тропинок, где стоит старый, дряхлый пень. А рядом с ним растет ель. Место было "замечательное". Справа от нас, слева, позади - кругом густой лес, а прямо - топкое болото. Мы остановились у ели, сбросили свою поклажу наземь и облегченно вздохнули.
   "Вот этот пенек, на котором я сидел всю ночь двадцать лет назад", - сказал Порфирий. - Издряб уж весь. Этот старый, дряхлый, корявый пень мне не приглянулся. Ничего в нем не было красивого, его кора уже еле держалась, окутывая его труху. Сердцевины вообще не было. Форма его напоминала что-то жуткое, не­понятное.
  -- Здесь и остановимся. Доставай еду, - скомандовал Порфирий.
   Он присел у ели и достал из корзины скатерть. На нее мы выложили еду, и, пока совсем не стемнело, пошли собирать валежник. Я весь продрог и хотел согреться у лесного костра, поэтому сразу же пошел по тропинке, в левый сосновый бор, где как раз было много сухих веток. Насобирав полную охапку, я скорей побежал обратно. Порфирий с голодухи уже усердно ел. Принесенные кучи я положил рядом, и сел с Порфирием за компанию кушать. Пока мы трапезничали, я осмотрел округу. Был я здесь первый раз, конечно. Это было незнакомое, да еще и далекое от дома место, какое я вижу, наверное, в первый и последний раз. Уж так долго мы сюда добирались, что, вряд ли соберусь когда-нибудь на это болото костянику собирать. Говорят, что это место - обитание нечистой силы. Да вроде бы все как обычно, ничего такого страшного нет, только никого нигде нет. Я на мгновенье перестал жеваться и прислушался: шуршат листья на деревьях, сова кричит, ветки где-то ломаются. Страх, который всю дорогу пытался внушить мне Порфирий, все же немного стал сковывать, как и появившийся холодок с болотной сыростью. Вечерний туман, как будто с верхушек деревьев, стал оседать ниже и ниже к земле, покрывая осоку и рогоз капельками росы. Руки начали зябнуть, но есть хотелось больше, чем согреться. И, пока мы ели, я всё время смотрел по сторонам, да прислушивался к звукам. И лес-то вокруг какой-то жутковатый мне тогда показался, тихий, густой. Я посмотрел на компас. Стрелка показала в сторону соснового бора слева, где я валежник собирал. Это был густой лес, ни одного просвета не увидел. Там был север.... А пришли мы с запада. Там лес более редкий, березы да сосны, кое-где и осины, помню, попадались. Тропинка, по которой мы пришли, шла дальше через болото, но потом, было видно, она исчезала среди многочисленных кочек. С севера на юг ее пересекала просека. Южнее по бокам ее возрос густой и высокий осинник вперемешку с кустами шиповника, а сама дорога, покрытая не то пылью, не то песком, поднималась на небольшую возвышенность и продолжалась дальше, куда уже не было видно.
   Настали неожиданно сумерки. Я даже не заметил, как темнота окутала лес. Пора было уже разжигать костер....
  -- А спички вы взяли? - спросил я испуганно у старика, который что-то как вроде потерял, шарил в карманах.
  -- Нет, - ответил тот.
   И сердце мое в ужасе заколотилось.
  -- Как? не взяли?
  -- Да нет, взял я, только потерял хде-то....
  -- Потеряли?
  -- Потерял, Аркаша, - тихо пролепетал он.
  -- Так что же нам теперь делать?
  -- Искать!
  -- Где?
  -- В траве у пенька, здесь хде-то.
  -- Ну, вы, вы так можете до смерти напугать! - с облегчением громко сказал я, и голос мой раздался по всей округе, отразился в соснах и вернулся ко мне страхом.
  -- Ах, вот они. Ха-ха, не переживай! Сейчас костер разведем и палатку можно ставить.
   Сердце мое успокоилось, когда Порфирий закурил, и дымок сигареты потянулся кверху. Владимирович поглядел на меня.
  -- А вы уже не боитесь оборотня, как я смотрю, - сказал я.
  -- По-моему за нами кто-то наблюдает, - неожиданно сказал старик, как будто хитрил.
  -- Да? И где же? - весело ответил я, улыбаясь его шутке.
   Под влиянием какого-то непонятного чувства я посмотрел вправо и понял, что старик не шутил. На дороге, в ста метрах от нас, в густом вечернем тумане, как есть, стояла лошадь. У меня сердце в пятки ушло. Белая лошадь в тумане.... Стоит тихо, неподвижно. Что это?
  -- Смотрите, - окликнул я старика шепотом, чтобы он подтвердил, что там кто-то или что-то есть, и указал на лошадь.
   Старик обомлел.
  -- Это оборотень! Ох, схинь, схинь, нечистая, - и он замахал руками.
  -- Порфирий, вы что испугались? - я не подавал вида, что и мне не по себе.
   Он, всматриваясь в фигуру лошади, с трудом перевел взгляд на меня. Я решил успокоить его, хотя сам был в недоумении:
  -- Это же обыкновенная лошадь! - а сам глазам своим не верил.
  -- За восемнадцать-то километров? - содрогнулся он.
   Я и сам содрогнулся вроде, но моя не вера победила.
  -- Пойдемте к ней и узнаем, кто это или что это... - сказал я, немного осмелев, когда разум вернулся ко мне.
   Лошадь махнула хвостом, когда я чуть привстал.
  -- Аркаша, - проскрипел сквозь зубы Порфирий, - ты, похоже, спятил, это же оборотень! Вот сейчас, тохо и хляди, он в кохо-то обратится.
  -- Не шутите!
  -- Я...
  -- Тс-с-с, не спугните лошадь. Пойдемте, Порфирий. Это наверняка не призрак никакой.
  -- Нет, нет, я лучше разожху костер! Призраки боятся охня!
  -- Нет же, идемте! Можно подумать, вы боитесь больше меня!
  -- Ну, э-э-э, ладно.
  -- Пойдем тихо, - предупредил я.
   Мы встали и медленно пошли, запнувшись некстати в сумерках о корни пенька. Только мы начали приближаться к кобыле, как она на всех четырех помчалась по тропке от нас. Да как! Этого не может быть! Она побежала галопом и, при этом, не было слышно топота копыт! Как только это заметил Порфирий, у него вырвалось:
  -- Я же ховорил, это оборотень! Совсем не слышно скачет! А пыли, пыли-то нет! Вон, под землю уходит. Хляди-ка, хляди-ка, Аркаша.... Не надо доказательств. Все уже ясно.
   Старик задрожал, отчего мне стало не по себе.
  -- Пока ничего не ясно, - промолвил я, смотря, как лошадь исчезает за тропинкой. - Пошли скорей за ней. "Хм, пыли нет?! Так ведь дождь был!" - подумал я.
   Мы поспешили догнать ее. Я волочил за собой старика. Когда мы поднялись на пригорок, перед нами открылась такая картина: тропа, по которой бежала кобыла, уходила резко вниз.
  -- Видишь, Порфирий? Эта лошадь просто скакала с горки, поэтому нам показалось, что она постепенно ушла под землю. На самом деле все не так, - старался объяснить ему я.
   Старик стоял недвижим.
  -- А хде же лошадь? Все это очень странно. Аркаша, ты мне холову не морочь. Если ты считаешь, что это лошадь, то....
   Владимирович в ужасе затрясся и ничего не смог произнести более. Я его понял: да, тропка как будто резко заканчивается через несколько метров, впереди - очередной осинник - тупик.
  -- Нет, это точно оборотень, - в задумчивости сказал старик.
   Прошла минута молчания. Старик все смотрел по сторонам, а я молча размышлял. Потом включил карманный фонарик, который пришелся как раз кстати, и осветил им тропу.
  -- Как же, как же тохда лошадь тихо, совсем не слышно бежала? - начал Порфирий с ожидаемого мной вопроса.
  -- Очень просто! - довольно сказал я. - Видите, на тропе толстый слой песка. Когда она по нему бежала, стук копыт заглушался...
   Старик чуток подумал и хотел возразить, но вдруг неожиданно из кустов, слева от тропинки, послышался какой-то писк, перепугавший нас с Порфирием донельзя. Мы оба насторожились и приготовились к чему-то еще новому и непредсказуемому. Видно было, что Порфирий испугался, у меня тоже сердце заколотилось. Мало ли что ночью может случиться, тем более в лесу. Бывало, так люди пугались, что оставались заиками. Мы стояли, не двигаясь. Луч фонарика я навел на кусты, где раздался писк. Неожиданно, виляя хвостиком, из зарослей шиповника вышла к нам на тропу маленькая собачонка.
  -- Оборотень! - сразу брякнул старик. - Лошадь превратилась в собачку!
   Ужас слышался в голосе Порфирия. Меня пробрал пот. Я был крайне удивлен. Мало того, лошадь очутилась в столь глухом месте, но это ладно, потерялась, может быть, так еще и собачка откуда-то взялась. "Может, люди по близости где-нибудь", - проскочило в голове, - "или это просто брошенная собачка? Совсем не понятно". Мои размышления тогда зашли в тупик. Естественно, Порфирий уже не поверил бы, что это была обыкновенная лошадь, но я сдаваться не мог. Надо было успокоить старика как-то.
   Делая вид, что ничего особенного не произошло, я наклонился к черной собачке и погладил ее по шерстке. В свете фонарика ее глаза отливали желтым свечением. Для Порфирия это явление показалось странным, но не для меня.
  -- Убедился? Это оборотень! - утвердительно нелепо засопел он. - Ты сейчас не собачку хладишь, а.... Брось ее, пойдем отсюда, темно уже стало.
   От этих слов у меня побежали по спине мурашки. Я резко с отвращением оттолкнул собачонку и встал с корточек. Старик изо всех сил затопал ногами, и она убежала обратно в заросли. Мы быстро вернулись к пеньку, где лежали наши вещи. Старик сразу же поджег кучку лежащих веток. Разгорелось пламя - стало тепло. Я сел на пенек и протянул озябшие руки к огню. Согревшись, я установил неподалеку палатку и накрыл ее сверху тентом. Не раз уже бывало, что ночной дождь просачивался сквозь складки старого брезента и капал в лицо, так что тент и в этот раз мог бы помочь. Я натянул его между деревьев над палаткой.
  -- Порфирий, - сказал я после долгого молчания, - а ты заметил на песке следы, оставленные лошадью?
  -- Нет, не заметил, - ответил он.
  -- А я заметил и скажу вот что: копыта у лошади подкованы. Ты думаешь, что оборотень может оставлять следы?
  -- Не знаю, Аркаша. Эта история какая-то непонятная....

* * *

   Потухает наш костерок. Пламя уже чуть-чуть показывает свои язычки. Тишина кругом, все погружено в темноту лесной ночи и синий туман. Кроны деревьев покачивает легким ветром, шуршит листва.... Меня тянет спать, глаза сами закрываются. Я лег на траву, посмотрел на ночное небо. Как-то рассеяно увидел созвездие большой медведицы и...
  -- Пошли спать, Аркаша, - разбудил меня старик, а то так и уснешь на траве.
   Я нехотя встал.
  -- Пойдем, - ответил я Порфирию.
   Мы забрались в палатку и легли в спальные мешки. Уснул моментально. Ночью, сквозь сон, я слышал, что шел дождь, стучал по тенту. "Все-таки хорошо, пригодился" - промелькнуло тогда в голове, и это все, что я помню.

часть III

Загадка раскрыта

  
   Утром я проснулся первым. Вышел из палатки: везде сырость, на траве переливаются в лучах солнца капельки росы. Ах, как хорошо дышится! Времени было десять. Я прошелся по просеке туда-сюда. Никаких следов. Дождь все смыл, и следов Порфирию не показать.... Оставался невыясненным вопрос, куда исчезла вчера лошадь и откуда взялась собачка. Я пошел по тропе на юг, перевалил за пригорок и спустился к осиннику, думая, что это тупик. Но что я увидел! Тропа, по которой вчера бежала лошадь, также как и резко спускалась, резко уходила влево. Оказывается, она не кончалась, как мы вчера подумали. Я пошел по ней дальше. Еще несколько метров тропа была покрыта песком, а потом вдалеке показался черный грунт. На нем я и обнаружил следы лошади и подкованные. Следы все равно куда-нибудь приведут, и я пошел дальше. Двадцать минут - и оказался на небольшой поляне. Посреди нее стояло четыре пихты с пышными кронами. Около них что-то чернело. Я подошел ближе. И какая радость меня тогда взяла, когда я увидел тлеющие головешки. Я стал исследовать место, читая по оставленным следам действия, которые происходили ночью. Здесь, видно, кто-то был. Ясно - люди. Вот здесь они жгли костер, он еще тлеет, правда залит водой, здесь на жердине они сидели, курили, о чем-то разговаривали, окурков набросали. А это что? Остатки от куропатки. Значит, эти
люди - охотники. Куропатку они съели, а остатки кто-то обглодал, значит, собака ими занималась. Наверное, борзая так бы могла обглодать. Да, вот большие следы. Но на костях есть и следы зубов поменьше. На маленькую собачку, что из кустов на нас выбежала, вполне похоже. Ну-ка, ну-ка... Точно! Конечно, следы лошадей, заполненные дождевой водой. Так. Следы у этой пихты и у этой, кора у обеих повреждена - сюда их привязывали. Значит, даже не одна лошадь! Ну, теперь все понятно. Никто нам вчера не показался, а все было, как есть. Странно, почему мы не слышали ржанья? А дым? По-моему, ветер вчера был северный?! Если так, то дыма и не почувствовали, понятное дело, поляна-то южнее....
   Я вернулся обратно к палатке. С момента моего исчезновения прошло где-то минут пятьдесят. Порфирий к тому времени только просыпался, еще не успел меня потерять. Я поспешил сообщить ему, что это был не оборотень. Он, конечно, не поверил. Тогда я уговорил его пройтись до обнаруженной мной поляны. Там я показал ему следы лошадей и даже потом сам обнаружил маленькие следы собачки. Они были почти незаметны. Вот такая история.

* * *

   Я и Порфирий Владимирович этот случай до сих пор помним. В то утро мы, кстати, насобирали много костяники, а домой пришли только под вечер.
   Уже сколько лет прошло, а мы часто по вечерам вспоминаем "нашего оборотня", и даже спорим, и все еще доказываем друг другу, и опять остаемся при своих мнениях.
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"