Воронов черная стая, тихо кружит над землею,
Я на них снизу взираю, глаза я рукой не прикрою,
Кружатся, черные птицы, с небом и снегом сливаясь,
Кружит в их стае и Падший, над миром моим насмехаясь.

Я призываю движеньем руки, где измучены вены,
Чтоб он спустился на землю, там, где решеткою стены,
Чтоб проронил своим криком, мне пару фраз об измене,
Чтоб подарил, для себя же, мне темное вдохновение.

Воронов черная стая, тихо кружит над землею,
Я вот уже на пороге, Падшего дом предо мною,
Я захожу и без страха в черное все окунаюсь,
В истинной цели прихода, врядли когда-то признаюсь.

Падший встречает привычно, в чужом умирающем теле,
Мысли его как обычно, там, где поют менестрели,
Я опускаюсь напрасно, в кресло, где падали боги,
И согреваю в камине, вечно продрогшие ноги.

Ну, расскажи мне, родная, что на душе наболело,
Падший к признанию взывает, душу живую и тело,
Я без боязни признаюсь, не утаю я не слова,
Падший навеки со мною, так указал в договоре.

Друг мой, ах, странное чудо, зло ведь бывает и рядом,
Я как всегда восхищаюсь, злым разрушающим взглядом,
И ведь спасти не сумеет, добрая славная сила,
Мне зло навечно роднее, зло - мой любимый, мой милый.