Пишу тебе в тоске безмерной: уж очень соскучился я по тебе. Но не печалься за меня - не хочу видеть тебя грустной. Быть может, мы скоро увидимся...
Вечер, и, как всегда, я сижу в плетёном кресле на веранде у окна. Ты ведь помнишь моё любимое кресло? А каштан у окна? Его уже нет - сломала пронесшаяся над городом буря... Так вот, сижу на веранде, читать не могу - болят глаза от долгого напряжения, и газета выскользнула на пол. Пусть беспорядок. Мне-то что с этого?.. Закрыл я глаза, и явилась передо мной ты, такая красивая, какой я увидел тебя в первый раз.
Светлая - светлая, не бледная. Нежная кожа чуть розовела на щеках, родинка на подбородке. И огромные салатовые глаза. Порой в них вселялся бесёнок. Помнишь, как ты, несколько капризно надув губки, обратилась ко мне: 'А вы что же, молодой человек, не проведёте меня домой?' Я впервые тогда обратил на тебя внимание. И нехотя - я вовсе не желал провожать кого-либо - поплёлся с тобой по тёмным переулкам городка... Эта прогулка - одно из ярких моих воспоминаний: высокий хмурый парень с руками в карманах и молчаливый, как собака, и девушка, живая и любопытная, которой порядком надоел этот недотрога - но и не желая отказать себе в удовольствии посмеяться - скользят, словно тени в ночи. Ты здорово подшутила надо мной, шалунья, когда завела в неизвестный мне пригород и, толком не попрощавшись, растворилась в чёрной подворотне. Лишь глубокой ночью я попал домой, ужасно раздражённый и злой...
Я немного расчувствовался, вспоминая ту ночь. И тут же, подчиняясь импульсу, взял ручку и пододвинул бумагу, желая написать тебе. Как в те 'старые добрые' времена, когда я учился и был вдали от тебя. Наши письма... Это был глоток свежего воздуха. Сколько раз я писал тебе: 'Любимая', 'Люблю тебя', 'Жизнь моя', и не казался себе банальным и сентиментальным. Кажется, это было совсем недавно... Но жизнь - это горная река.
Взял в руки ручку, и в голове воцарился хаос. О многом хочется рассказать, но рассказчик из меня никудышный. Ты уж прости. Посмейся с моих слов, если хочешь. Только я не устану говорить: 'Люблю тебя'. Ты помнишь то письмо, в котором были только эти слова? Может оно ещё сохранилось?
Ведь благодаря тебе я обрёл смысл жизни и понял, что счастье, это не только слово, не книжный вымысел...
Извини, я опять немного разволновался... Так, о чём тебе рассказать?.. Погода у нас неустойчивая. Лето обещали не очень тёплое, так оно и вышло: день - два светит солнце, душно, хоть на улицу не выходи, а затем на небо наплывают лохматые, грязные тучи, и поднимается холодный ветер. Начинается дождь, на который лучше смотреть, находясь в доме, в тепле, укрыв ноги шерстяным одеялом. Тяжёлые серые капли падают с небес, гулко стуча по подоконнику и размывая стекло. На улице появляются новые озёра и реки с притоками, ручейки, словно трещины, разбивают асфальт. Можно бесконечно наблюдать за этим половодьем. Под забором обычно скапливается много воды - после того, как проложили асфальт, вся вода стекает ко мне во двор. Руки не доходят сделать насыпь... Но больше, конечно, мне нравится солнышко. Тогда я удобно устраиваюсь в нашей беседке, порядком потрёпанной теперь, под виноградом, с книгой в руках, среди пчёл и птиц. А Аристократ, огромная лохматая дворняга, ложится у моих ног, лениво отгоняя мух. Вообще-то я зову его коротко - Ари, с ударением на 'и', на французский манер. Это уже старый и дряхлый пёс. Сейчас он с трудом приносит мне тапочки, не то чтобы покачаться в снегу или загнать зайца. Ему также, как и мне, уже не нравится холод. Я уже не помню, когда он последний раз лаял. Не на кого. Гостей у меня почти не бывает. Почтальон иногда заходит выпить чашку чая с печеньем, которое я пеку. Потреплемся мы о том, о сём, о войнах в мире, о новом министре, о подорожании на хлеб, без особого, впрочем, энтузиазма, так, по привычке. Да и не интересовался я особенно такими вещами раньше... А друзья... Рассеялись где-то по белому свету. Пишут иногда... Кому хочется приезжать в такую глухомань по цивилизованным меркам... Тяжело провести границу между другом, настоящим и единственным, возможно, и просто знакомым. Да, Ари? - это я псу. Он встрепенулся, может доктор решил зайти ко мне, пропустить рюмочку... Нет, показалось. Да, друзья... растворились они во времени и пространстве. Недавно перечитывал стихи одного моего хорошего друга. Помнишь Гребу? Крепко сбитый парень с обаятельной улыбкой; веявшее от него спокойствие притупляло нервозность и суету окружающих, в глубоких, серых глазах возникали неожиданные и прекрасные образы, доступные не каждому, но столь же лёгкие и прозрачные, как и само мироздание. Он увлекался Иосифом Бродским и писал свои стихи. Как я был счастлив, получив распечатку с компьютера его строк. И как не мог понять их ценности. Оперённые фразы, завернутые в кружева размышлений, форма простая и единственная - чистая глубокая поэзия. Я не был настоящим ценителем 'красивой' поэзии, мне больше подходила прямая мысль, логически построенная, импрессионистическая. Но, боже, как здорово он писал. Это волшебные строки:
Большую любовь отрыдала весна,
Отыграли белые свадьбы сады,
Лето зеленит перспективу окна,
Ветер ночами лежит у воды.
В солнечных ваннах сохнут поля,
Пока леса отдают урожай,
Пылью окутывается земля,
Вольным ветром омытый край.
Синь оттеняет луга облаков,
Воздух считает надои дождей,
По вечерам колокольцы коров
Звонят молитву парных детей.
Сейчас Греба обитает где-то в столице, ведёт богемный образ жизни.
Как ты заметила, я изменился с тех 'давних' пор, и хоть остался всё тем же любителем фантазии, мне не чуждо стало земное, красивое.
Я тоже, в пору юности души, 'поиска себя' пытался упорядочивать ямб и набрасывать неловкие строки на древнегреческий миф. Если б ты знала, как я робел, отдавая свои 'вымученные' стихи тебе, Любимая моя. Какие же они были глупые и сентиментальные... Было время - был я молод. Это...
(О - о - ох...)
Прости, Солнышко моё... Мне вновь стало немного худо... Подожди чуть-чуть... Я приму лекарство - и всё пройдёт...
Ари скулит, сучий пёс. Я прогнал его. Пусть остынет под ветром.
Он не виноват, но я не могу выносить его жалостливого взгляда. Он совсем от старости испортился. У глаз появились тёмные блестящие канавки. По ночам начинает выть.
Ночи жутко холодные. Я не могу уснуть и ворочаюсь до утра на скрипучем диване. Какие-то тёмные тени возятся у окон, скребутся, скребутся, скребутся... Иногда целую ночь горит свет, иногда работает магнитофон...
Эти чёртовы докторишки что-то утаивают. Но меня не проведёшь. Обычный медосмотр. Ха! Я чувствую, что скоро сдохну...
Сигаретку бы сейчас выкурить...
Ох, прости меня, наговорил я здесь глупостей. Не слушай. Не верь, пожалуйста, а? Мне так будет спокойней. Просто мне ужасно не хватает тебя, до боли в сердце. Огромные тяжёлые тиски сдавливают виски, и я начинаю кричать, кричать, кричать... А Ари испуганно носится по дому, воет и скулит. До чего умная собака...
Однажды я чуть не сошёл с ума. Ночью. Просыпаюсь и в полусне слышу, как кто-то дышит мне в плечо. Вначале я испугался: откуда в этом доме ещё кто-то? Тогда я понял, что это ты пришла ко мне в кровать. Судорога блаженства прокатилась по моему телу, я прижался к тебе, стал гладить твои тёплые бёдра, целовать губы, грудь. Ты нежно улыбалась мне в темноте, блестели глаза, а в мои губы как всегда вплетались шёлковые волосы. Я прошептал: 'Моя дикая, страстная кошечка, ты всё ещё хочешь меня?' И ты ответила: 'Да, милый. Ведь поэтому пришла к тебе...А ещё я пришла чтобы сказать, как соскучилась по тебе, по твоим сильным рукам, мягким губам и твоей любви'. От радости у меня перехватило дыхание, какой-то комок сдавил горло, и потекли слёзы. Я положил голову тебе на колени, и мои слёзы впитала твоя кожа. Ты стала успокаивать меня, гладить по голове, говорила мне ласковые слова, а потом запела колыбельную. Тихо, нежно убаюкивая. 'Спи, мой котик...' И я уснул. Утром проснулся и вспомнил о тебе. Не было и следа твоего. Только серые пятна на подушке от слёз... Да и не могло быть никаких твоих следов!!!
Ты Не Могла Ко Мне Прийти!
ты рядом
ты где-то рядом...
Я просыпаюсь
рука хватает воздух
холодный
рано утром
Нет!
нет? Горечь разочарованья
вернуться, вернуться, вернуться
в тепло постели неуютной...
ты рядом
ты где-то рядом
Прости...
Когда-то время было короче, а тени исчезали быстрее мысли. Мы встречались с тобой под кронами ласковых деревьев. Как абстрактно это сейчас звучит: 'мы', 'встречались', 'ласковые деревья'... Но хорошо, что есть Память. Это якорь, за который я цепляюсь длинными, очень длинными днями и ночами. От вспышки интереса - к памяти. Как мало мне осталось... жить...воспоминаний. Наши поцелуи, дуновенье ветра - абстракция; дикая, выжигающая внутренности боль - реальность.
Но с другой стороны, это окно, каштан, Ари, солнце и дождь - это прекрасно.
Да, Любимая моя, я стал понимать это с некоторых пор.
Но отчего эта жуткая боль отбирает у меня окружающее?!
Наша сумасшедшая действительность отняла у меня тебя. И в те редкие минуты, когда я засыпаю, мне снится один и тот же кошмар: ты под колёсами автомобиля, уже мёртвая и бесформенная, и долгая мрачная процессия куда-то... - ты на серой машине, и я вижу твой острый мраморный профиль... Я не могу понять, куда ты от меня уехала. Зачем увезли тебя?! Кто этого захотел?!
Ты слышишь меня, Любимая? Почему твой свет не греет меня, полюбившего тебя навсегда? Почему ты не освещаешь меня своей улыбкой, обаянием, Солнышко моё?!
О, бездонная пропасть времени, сколько ещё мне ждать?!