Рядовой Нил Брейли, прищурившись, посмотрел на небо и протяжно зевнул. Ещё нестерпимо хотелось почесаться, но, чтобы добраться до зудящего места на груди, нужно... В общем, нужно было постараться, а эти столичные индюки и так поглядывали на него с превосходством и насмешкой... Правда, в последнем он не был уверен, иначе рассказал бы (кулаком!) этим хлыщам, что насмехаться над северянином чревато для зубов. Но уж очень часто любили его невольные компаньоны по смене шептаться, поглядывая искоса в его сторону. В конце концов, он даже сообщил об этом своему командиру, капралу Дори Дилейши, хмурому и молчаливому, но весьма опытному ветерану с шикарными вислыми усами. Дори на слова подчинённого лишь выразительно глянул - но так, что отпала всякая охота продолжать разговор.
В общем, щурился он на небо исключительно для солидности, ибо было ему всего лишь шестнадцать вёсен. И Нилу казалось, что именно так глядят бывалые солдаты. Почему на небо? Да оттого, что тучи обложили его, а Нила ещё его бабка учила по цвету определять, скоро ли вода прольётся на землю. Судя по всему, скоро. Но наверняка парень не стал бы это утверждать - как-то затёрлись в памяти наставления крепкой и властной старушенции, которую он не видел с тех пор, как подался подростком в Северную стражу, в "белки" барона РоДайли, который, поговаривали, с самим герцогом Панориком, братом короля, был дружен, и являлся весомой (землями и личной гвардией), наравне с герцогом РоСвейши, фигурой Севера. Понятное дело, что юного Брейли не сразу взяли в полноценные ратники, и пришлось провести три года в учебном лагере, трудиться и тренироваться, чтобы к шестнадцатилетнему возрасту пройти посвящение в воины и стать настоящей "белкой".
И тут же, как говорится, не успело ещё обсохнуть вино на губах, как многие дружины северных баронов: и Белок, и Рысей, и Лис, и даже Медведей сорвал с насиженных мест приказ короля. И вот они здесь, в самом крупном, заветном и сказочном городе королевства, его одноимённой столице... А Нил так толком ничего и не увидел. Мало того, что в сам город они вошли ночью, так и гнали их больше недели. А последние трое суток командиры вообще стали урывать время ночного сна, а последние приёмы пищи проходили сухим пайком практически на ходу.
О, как он вымотался за этот свой первый поход! Не было сил даже смотреть по сторонам. Радовало лишь то, что не только он один, как ему казалось, устал - ветераны тоже начали ворчать - но так, тихо, чтобы не привлекать ненужного внимания вконец озверевших сержантов и офицеров.
Он вновь с подвыванием зевнул, чуть не вывихнув от энтузиазма челюсть - дико хотелось спать. И его мало волновало, что стражники, в помощь которым их отрядили, тоже всю ночь не спали - пусть тоже зевают, коль хотят. Только рожи такие недовольные не надо делать, когда сам дракон властно разводит челюсти.
Им, "белкам", ещё повезло. Их поставили вместе с малочисленными стражниками блокировать подходы к Западным воротам. Вон, "волков", говорят, отправили выбивать откуда-то взявшихся в городе верховых "тёмных", а "медведей" - в порт, то ли договариваться, то ли брать в клинки разбуянившееся морское братство. Одним "лисам", небось, неплохо в самой королевской резиденции - их-то наверняка уже накормили горячим... Хотя, ходят слухи, что самого Элия, короля-то уже нету в живых. Мол, сама старшая дочь прирезала. Да ещё и кровь отцову пила, чтобы быть ещё страшнее... Что ж это деется в их славном королевстве? Ужель прав старый сказочник "белок", сержант в отставке, а ныне почётный кашевар Гремли, когда говорил, что в столице нужен глаз да глаз, ибо на подлость, именуемую ими шалостью, способен местный люд оттого, что в столице до сих пор привечают колдовство поганое, именуемое магией. Вот у них, в северных лесах и предгорьях святые отцы крепко за этим смотрят и калёным железом выжигают зло. Дикие ли шалят, "тёмные" - редкими, небольшими семьями просачиваются, либо коль свои глупостями балуются, сразу выдвигается отряд, усиленный десятком отцов-воинов (да, и такие монастыри у них стали появляться в последнее время). Они на севере давно научены горьким опытом! Последний прорыв вон случился около девяти лет назад, когда пострадали роды РоГичи - РоШайни. Ничего, отбились всем миром. С тех пор правила на северной границе ещё больше ужесточились.
Нил нехотя, чтобы чуть размяться и прогнать сон, прошёл вдоль баррикады, организованной, нужно сказать, очень грамотно: четыре локтя в высоту и столько же в длину щиты из толстых необструганных досок с небольшими окошками - бойницами (парень даже удивился: сколько такой щит будет весить?), соединяющиеся цепями и опирающиеся на невысокие козлы, по которым и бродили постовые. Вся эта съёмная при необходимости преграда перегораживала улицу поперёк, оставляя посредине в три локтя проезд, сейчас блокированный повозкой. Которую легко было сдвинуть благодаря тут же привязанному и пасущемуся у предусмотрительно приготовленной торбы с овсом мерина.
Сейчас, ввиду того, что наступило временное затишье, на козлах торчало трое "белок" из числа самых молодых. Остальные схоронились в ближайших домах, чтобы по первому сигналу дежурного тут же прибыть. Да внизу, у повозки, двое стражников, нарушая устав караульной службы, не обращая никакого внимания на окружающее, бросали кости (ну и косились, естественно, на него).
К стражникам, кстати, у Нила выработалось двоякое отношение. Иногда, уставая от бесконечной игры и постоянного кочевания агров из одного кармана в другой и в связи с этим вяло текущей ругни, они баловали парня байками. И, несмотря на то, что в большинство из них верилось с трудом, слушать было интересно - скучно всё-таки. Вот, например, они уверяли, что, то ли в их смену, то ли раньше - этот момент был упущен в рассказе, они остановили двадцать настоящих амазонок, подчинённых ужасной принцессе Лидии. И чудом смогли их одолеть, ибо подчиняться законной власти те наотрез отказались. Хорошо хоть стояла поблизости целая конная сотня какого-то преданного дворянина, поэтому ценой гибели десятка солдат удалось их повязать. И помять слегка. Ну, тех, кто выжил - уж больно осерчали защитники законности. И каково было удивление стражников и солдат барона, когда в караване амазонок были обнаружены здоровые бочки с вином. Вначале думали, что в них кровь - стали поговаривать, что Лидия для пущей злости потчует своих ближних человечьей жидкостью. А после драки с этими, казалось, молоденькими девчонками, так владевшими своими саблями, что многие были склонны поверить в обряд с кровью. Но нашёлся храбрец, что снял пробу и, довольный, подтвердил, что там вино. Причём, очень хорошее. Конечно, львиную долю благотворной жидкости забрал себе дворянин со своими офицерами и командирами стражников, а потом вместе с уцелевшими лейтенантами (даже такие у них были!) амазонок (простых-то оставили себе, так сказать, для нужд рядового состава) и полными бутылями вина отправили в подарок самому коменданту РоШакли - говорят, он мужик, что надо и верно оценит такое подношение. Ну и простым стражникам тоже кое-что перепало - рассказчики так аппетитно начинали чмокать губами, что у Нила непроизвольно слюни текли.
Ещё они говорили, что если он, "северный герой" (так и называли, отчего у Рейли сам собой задирался подбородок) будет вести себя верно, то и агры будут к нему благосклонны. И парень смекнул, что к чему, при очередном прохождении их поста каких-то беженцев. Вместо бумаги, подтверждающей право на выезд из города, в руки стражников перекочевала энная сумма в увесистом кошеле. На сомнения молодого северянина, правильно ли они поступают, пропуская, возможно, что и врагов короны, ушлые стражники ответили, что враги это или нет, а у Западных ворот разберутся наверняка, а их дело быть бдительными и звать начальство в том случае, если будет ехать нелояльный дворянин или, к примеру, предавший своего сюзерена королевский гвардеец.
Нил после таких разговоров конечно же получал богатую пищу для размышлений. К примеру, раньше в рассказах бывалых солдат королевская гвардия представала этакой элитой, в которую шли дворянские сынки, лучшие из лучших, и сравниться с ними могли лишь ближники самих баронов. Что ж, проворонили убийцу - сами виноваты... И то сказать - как не пропустить к отцу родную дочь? А может они заодно с ней были?
Всё это было из разряда предположений. Но вот, что щекотало воображение северянина - это амазонки. В рассказе стражников он усомнился в некоторых моментах, о которых, впрочем, предпочёл умолчать. Его смутила такая комбинация: амазонки - бочки вина. Будучи северянином, он предпочитал более крепкий напиток, нежели перебродивший сок винограда, и знал, что при случае их женщины могли опрокинуть чарочку - это даже полезно для крепости тела. Но больше - ни-ни. Человек, а тем более женщина становится предсказуемо глупой (иногда это полезно) и ещё более слабой. И Нил сомневался в возможностях выпивать большие объёмы хмельного напитка каким-то изнеженным благородным барышням. Небось, стражники сами и выдумали эту историю, чтобы налакаться - по рожам же видно, что это те ещё пройдохи и пропойцы.
Второй момент. Двадцать юных девиц, оказывающие серьёзное сопротивление матёрым всадникам - солдатам дворянина, наверняка в латных доспехах, с тяжёлыми мечами, пиками и арбалетами - полные враки. Не может такого быть. Как говорил старик Гремли: у женщин Единым такие кости созданы, чтобы падать на спину перед мужиками, а не соревноваться с ними в силе. Хитрости - да, в женщинах хватает, это отрицать юный Нил, уже успевший на родине в борделе оставить пару монет, не собирался. Но хитрость и изворотливость сами по себе не могут нарастить соответствующие мышцы, чтобы не только удержать щит, меч, копьё, но и эффективно ими орудовать. Вон, он сам три года не разгибался, чтобы ему только доверили (!) личный меч и щит. А то какие-то избалованные красавицы! Опять выдумали эти городские историю, только для того, чтобы под шумок беспорядка в столице проверить мягкость форм молодых дворянок... М-да, приз однозначно достойный вранья... Вот только если они пьют кровь, не вредно ли, гм, общение с ними мужчинам? Говорят, что такие ведьмы легко могут сделать так, что дракон, отведав ведьминого лона, превращается в сухой бобовый стручок. И кроме как на сладкие колдовские посулы уж больше и не реагирует больше ни на что. Хорошо если по малой нужде нормально функционирует...
Фу ты, страхи какие! Нил сдвинул шлем на лоб и почесал затылок, благо не стал набрасывать кольчужный капюшон. Хорошо, капрал не видит, а то влепил бы плетей.
На лицо упали первые капли дождя, и северянин горько вздохнул - на скорую смену не стоило и рассчитывать, никто из ветеранов под дождь не пойдёт. Такова уж доля молодых солдат - терпеть невзгоды службы. И, следуя примеру стражников, набросил на голову капюшон плаща с изображённой на спине в прыжке белкой.
В конце улицы показались неспешно едущие всадники. За ними вроде как виднелась пара крытых повозок. Очередной караван? Нил склонился вниз и окликнул стражу, предупреждая о подходе гостей. Те недовольно глянули в его сторону, словно это он виноват в появлении людей, решили пройти ещё один кон игры.
Странные люди, - в который раз подумал Нил. Казалось бы, любое новое лицо на их кордоне - потенциальный заработок (даже ему обещана пара монет!). Ан нет, эти парни всё время предпочитают бросать кости. А новые проезжающие их только отвлекают. Можно подумать, что смысл жизни исключительно в игре!
С полсотни всадников, укрытых плащами, вооружены, но будто расслаблены - мечи в ножнах, только пики у некоторых в руках, щиты за спинами. Сразу видно, опытные бойцы. Вот только понять принадлежность не получается - плащи обезличены, никаких штандартов и гербов, во всяком случае на виду. Может чья-то наёмная охрана? Но выправка военная. Вон как всё чётко и слажено.
Нил не заметил ни одного командного жеста (хотя они наверняка были), когда едущий в авангарде десяток остановился, едущая за ним повозка продвинулась чуть вперёд и притормозила почему-то вполоборота, а трое всадников неторопливо продолжили путь к проходу, возле которого уже появилась парочка стражников, на время оставивших препирания по поводу честности друг друга.
О чём там шептался свесившийся с коня всадник со стражами, Нил не слышал, да это и не важно, главное произошло: вместительный, с характерным звяканьем мешочек перекочевал в цепкие руки и словно бы растворился в рукаве. Быстрая - в пару ударов сердца оценка взятки, радостный оскал удовлетворённых стражей, повелительный кивок всадника, и караван пришёл в движение.
Брейли, лениво следивший за происходящим, подумал, что что-то много проходящих, и стоило бы предупредить капрала... Но и куш, видимо, неплохой перепал. Да и держались эти чересчур уверенно, независимо - вряд ли так себя ведут гонимые преступники.
О, а вот и капрал Дори с парочкой рядовых. Судя по недовольным лицам солдат, получили они неплохой нагоняй. Всё ясно - Дилейши с очередной проверкой караулов в чём-то уличил этих двоих. Нил невольно подтянулся, изображая примерного истукана - часового.
Вдруг его взгляд зацепился за некую деталь - кусок жёлто-красной ткани, виднеющийся под плащом одного из проезжающих внизу вслед за первой повозкой всадника... Потом - настороженное девичье лицо, выглядывающее из-за полога повозки. Его поразила жёсткость взгляда на в принципе очень даже милом личике. Ещё несколько раннее незамеченных деталей - Нил всегда отличался наблюдательностью - на севере никак нельзя иначе.
Разум ещё только пытался собрать увиденное воедино, а рот открылся в истерическом крике:
- Осторожно! Гвардия...
Он ещё пытался сообщить об амазонках, но уже не успел - арбалетный болт пробил гортань.
Но главное он уже сделал: краем угасающего сознания слышал тревожные сигналы, поднимающие людей, и усиливающийся лязг схватки.
* * *
Глава 1.
С самого утра погода не заладилась. Свинцовые тучи обложили небо, провисли, и вот-вот должны были разродиться дождём. Несильный северо-восточный ветерок заметал землю, крутился, вороша мусор. И пасмурное состояние природы отзеркаливалось соответствующим настроением.
Худук кутался в длиннополую вязаную кофту, любезно выданную служанкой постоялого двора - девушка таким образом пыталась задобрить вредного "тёмного". Гоблин, мысленно усмехаясь, пробурчал нечто одобрительное, хотя изначально, с рассветом покидая дом и заступая на дежурство, это казалось ему лишним: тёплый поддоспешник, кольчуга, а поверху ещё кожаная куртка с металлическими вставками не очень располагали к дополнительной одежде, тем более, что в котомку он взял-таки скатанный плащ, но... Как это ни странно звучит, а сам Худук по отношению к посторонним людям, не относящимся к членам его команды, вообще считал подобное чувство слабостью, гоблин испытал к пугливой служанке мимолётную благодарность.
И ведь она была права! Походив какое-то время в том, в чём пришёл, на условном рубеже обороны, он понял, что озяб, и размотал свёрток, прихваченный с собой. Возможно, это было скорее следствием внутреннего беспокойства, нежели температуры воздуха, ибо здоровые драконы, братья-кузнецы Хван и Рвач и тройка ещё каких-то мастеровых, державших длинные пики и короткие мечи вполне уверенно, несмотря на отсутствие тёплой одежды под добротными кольчугами, признаков замерзания не демонстрировали. Не говоря уже про Рохлю, которого буквально пришлось заставлять надеть кожаную безрукавку, которую он одевал в случае возможной драки. И ведь всё равно поступил по своему, наглец! Рубаху снял, а безрукавку надел на голое тело!
Чувствуя, что начинает злиться, Худук счёл за благо отойти в сторонку: голый живот с жёстким рыжим ковром волос воспитанника, и звук, который получался при соприкосновении когтей с кожей при почёсывании - всё это ещё более нарушало и так не бесконечное терпение гоблина.
Он ясно понимал, что весь его вид с торчащими ушами, вислым носом и волочащимися по земле полами кофты был донельзя смешной. Но... начхать ему было на это. Тем не менее, был рад, что невольные компаньоны по дежурству никак не используют столь удачный повод и не утруждают языки язвительными фразами в сторону гоблина. Только кузнецы изредка нет да нет, бросали на парочку "тёмных" угрюмые взгляды, явно записав их в разряд обузы, нежели реальной силы. Худук не счёл необходимым их разубеждать - настроение и так не к дракону, чтобы ввязываться в словесную перепалку без последствий.
А вообще, раннее утро не было расцвечено особой разговорчивостью: жители Ремесленного квартала в основном помалкивали, иногда перебрасываясь короткими фразами, гоблин с троллем тоже будто воды в рот набрали. Зато с другой стороны канала доносилась вся гамма звуков бунтующего города: воинственные вопли, крики боли, грохот, лязг, а зарева пожаров и мечущиеся тени дополняли картину, рисуемую воображением.
Предыдущая ночная смена успела в красках описать то, что они натерпелись. В основном, конечно, пострадали уши и воображение, - посмеивался про себя Худук, ибо никаких серьёзных столкновений не произошло: ватаги, пытавшиеся пересечь мост, при виде препятствия в виде парочки сцепленных телег и выглядывающих из-за них на фоне горящих костров очень даже недобро настроенных молодцов, благоразумно предпочитали убраться по добру по здорову. Не считать же за серьёзное происшествие - появление двух пьяных расхристанных стражников, в наглую попытавшихся преодолеть кордон. Их быстро утихомирили, но количество вина в крови превышало все разумные пределы, ибо горе защитники простых граждан Агробара расплакались и, исходя слезами, чуть ли не на коленях просили не отдавать их на растерзание толпы. Неизвестно, что же так подкосило очень даже здоровых и крепких мужиков: алкоголь или страх, которого они натерпелись, но сердобольные часовые решили оставить парочку в районе (и даже кто-то увёл их к себе на постой), руководствуясь принципом: проспятся - пригодятся. Тем более никаких толп в поле зрения не было, по крайней мере, пока. А оружие мужики сохранили при себе, что говорило о многом. Просто при штурме баррикады о нём попросту забыли, рассчитывая больше на скорость. К сожалению, подвела координация - а то лови потом этих чумных драконов по всему Ремесленному, будоража спящие, несмотря на тревожные вести из центра, улицы. Так что в полку потенциальных защитников скорее всего прибыло.
Под утро страсти, как понял гоблин, поутихли. Но не до конца. Поэтому очередной женский истерический крик, от которого дёрнулись и крепче ухватились за оружие мастеровые, навёл его на невесёлые думы. Не сказать, что изначально, особенно с самого раннего утра, затемно, не выспавшись, ему было весело. Просто в голове, как ни странно, обычно всегда наполненной всякой всячиной, не всегда безвредной для окружающих, на этот раз было пусто, словно в горшочке из-под каши, из которого выбрали даже пригарочек. И не человеческая самочка, которую, небось, сейчас тискало разошедшееся от безнаказанности городское отребье была тому причиной. А его товарищи.
В который раз Худук, не сложившийся шаман, не удавшийся полноценный член своего племени, по собственной дурости покинувший его, а с течением времени и благодаря некоторым обстоятельствам в лице одного немаленького рыжего тролля, так и не вернувшийся в лоно семьи, злобный зеленокожий низкорослик, которым родители пугали детей не только в "светлых" семьях, но и в людских, никогда не жаловавшийся на память, когда дело касалось мести и люто ненавидевший уруков, "тёмных" собратьев за чрезмерную кровожадность, при этом с удовольствием прибегавший к жестокости по отношению к врагам, подумал о прихотливости судьбы. Ведь именно так легли кости и капризный драконий хвост, что самыми близкими ему существами (кроме, естественно, Рохли) стали зануда и чистоплюй эльф, скряга и тормоз гном и... человек. Кто бы ему сказал об этом, когда он молодым козликом скакал по родным Закатным горам, а ноздрями вынюхивал редкую, но вкусно пахнущую лаванду, то в первую очередь он свернул бы шутнику нос, а потом бы уже ржал по факту опухшей рожи, ибо был скор и на руку, и на язык. Но такова правда жизни... И теперь не находил себе места, переживая(!) о Ройчи, Ностромо и Листочке.
Второго и третьего, не взирая на противоположный его племени (да вообще-то и противопоказанный) цвет и постоянные, не совсем корректные шутки... уважал, и, не дай дракон с ними что-нибудь случится, он обязался бы ответить обидчикам страшной и болезненной карой. Если разобраться, как бы это ни смешно звучало, он не мыслил своей дальнейшей жизни без них. А вот сейчас они затерялись где-то там, в этом проклятом Агробаре, казалось бы, благополучном, но в одночасье вспыхнувшем, словно сухая лучина. Причём, человек и эльф накануне беспорядков направились именно в королевский дворец на не совсем обязательную встречу с местным хлыщом, неким маркизом, которого они имели неосторожность спасти из лап уруков. Сохранили ему жизнь на свою голову. За что благодарный дворянин и заставил их торчать лишние несколько дней в столице, а вдобавок натравил ещё и королевских дознавателей. Разумом-то гоблин понимал необходимость и неизбежность таких шагов маркиза, пытающегося расследовать такое странное и страшное событие, как появление крупного боевого отряда "тёмных" посреди мирного королевства, но... А сейчас, спустя небольшое количество дней дворцового переворота, убийства короля и полноценных погромов и грабежей, этот эпизод уже не казался экстраординарным. Худук только надеялся, что приставучий маркиз, позвавший его друзей в столь опасное время, в полной мере хлебнул неприятностей. Да-да, вот и они, мысли чистой незамутнённой вредности.
А ведь его интуиция, подкреплённая некоторыми, не самыми плохими колдовскими данными потомственного шамана прямо-таки кричала об опасности. Но он не смог настоять после кровавой встречи с уруками на том, что следует уходить из королевства или хотя бы двигаться к цели краешком агробарских земель. И теперь, вспоминая их конечный пункт следования, он понимал, что достаточно было выйти к побережью Внутренного моря и сесть на любой приглянувшийся корабль, следующий в нужном им направлении. Для этого совсем не надо было тащиться в столицу королевства, пусть и имеющую огромный порт. Лучше б они незаметно покинули не очень гостеприимную компанию вербарского барона ВерТиссайи с его пехотинцами и тихонько сбежали. В том, что они смогли бы уйти вместе со своим фургоном, он нисколько не сомневался и поэтому не понимал, почему Ройчи, интуиция которого была тоже достаточно отточена беспокойной наёмнической жизнью, засомневался и не стал менять маршрут. И они, словно овцы на заклание, притащились в этот гадюшник.
Худук аж зубами заскрипел, представив на минуту, как теряет тех, кто делил с ним кров, еду, прикрывал спину, с кем он пережил немало волнительных и опасных событий, в конце концов, кто был его боевым товарищем. Представив только на мгновение, как они с троллем остаются одни во враждебном по отношению к "тёмным" обществе (к слову сказать, на землях "тёмных" их тоже вряд ли ждали с распростёртыми объятьями и откупоренными бочками пива), как когда-то до встречи с наёмниками, его пробила крупная дрожь. То чувство одиночества и постоянной беззащитности перед окружающим, казалось, пропитало его, словно вонь долго ношенной одежды и немытого тела. Это было ужасно. И неважно, что, несмотря на маленький рост и комичные с точки зрения людей черты лица, внешне он выглядел уверенным и достаточно опасным, чтобы боялись его задевать различные переростки. Он совсем не хотел возвращать то непростое время, не взирая на то, что малыш Рохля вырос и стал в три раза выше и в два раза шире. Просто он уже отвык чувствовать себя загнанным зверем, и вновь вспоминать те ощущения не имел ни малейшего желания. За годы скитаний, даже с учётом порой очень опасных заданий, в компании товарищей ему было спокойней.
- Ма-а-ма, дрожишь, жрать охота?
Худук вздрогнул от неожиданно пророкотавшего над головой голоса.
- Тьфу ты, дракон переросток! - в сердцах воскликнул гоблин, привлекая недовольные взгляды людей, с трудом унимая зачастившее сердце.
Расслабился, как есть расслабился. Если вон рыжий дылда подкрался незаметно. К нему, гоблину, народ которого считается поставщиком лучших разведчиков!
- Ты тише умеешь говорить, чудо безразмерное? - проворчал по привычке, с удовольствием лицезрея обнажённые пластины крепкого живота, нависшие над ним. Словно гранитные плиты, - подумалось в восхищении.
Пришлось задрать голову, чтобы встретиться с маленькими глазками на несимметрично небольшой рыжей голове. В них светилась забота, и Худук ощутил, как внутри растекается тепло, растапливая ледяную пружину переживаний.
- Это ра-а-зве громко-о, жрать охота? - искренне удивился Рохля. Хотя по постоянной присказке его так и следовало назвать: Жратьохота.
Действительно, он был столь прожорлив, утроба так бездонна, что даже на спор Худук не стал бы выяснять её примерные размеры, ибо была велика вероятность разориться на одних только продуктах. Что поделать: молодой растущий организм.
- Малыш, где твой шлем? - чересчур ласково поинтересовался гоблин, хватая ладонью за указательный палец тролля и подтягивая его к себе.
Неловко склоняясь к Худуку, Рохля умудрился ещё и виновато потупиться. Получив крепкий, но, честно говоря, для тролля Закатных гор едва заметный подзатыльник (не зря говорят, что кожа и кости снежного тролля могут поспорить крепостью с чёрным дубом), он выпрямился и обиженно насупился.
- Ну-ну, - усмехнулся гоблин, - не надо делать вид, будто я тебя лишил бочонка пива.
Нужно сказать, что этот напиток большой "тёмный" очень уважал и при должном настроении мог запросто разорить небольшой (по размерам подвала) трактир, зайдя в него по-дружески и без денег. И то сказать, не всякому достанет смелости такому здоровяку напомнить о том, что за всё нужно платить. К тому же внушительную стать и пудовые кулаки дополняли трёхсантиметровые клыки, нежно прижимающие верхнюю губу и... нехорошая, вполне реальная слава "тёмных".
- Мне неудобно - о, - протянул рыжий жалобно, старательно понижая голос, что выходило у него с переменным успехом.
- Не вредничай, малыш, - строго сказал Худук, уперев руки в бока, что в сползшей безразмерной кофте, выглядело скорее комично, нежели грозно. - Неудобно, это когда ты мечом получаешь по голове и тебе нарушают причёску или того хуже, отрезают ухо. И когда через раз ты станешь слышать, что тебя зовут к столу, вот тогда и поймёшь, что старших надо слушаться - они зла тебе не желают... Но будет поздно, потому что полезных советов ты будешь слышать в два раза меньше...
- Не на-а-до ухо-о, - испуганно протянул тролль.
Несколько мгновений Худук раскачивался с пяток на носки, довольный произведённым эффектом. Вот, что значит воспитательный момент! Это при том, что Рохлю напугать практически невозможно. Да он просто не знает, что такое страх!
- То-то же. Надевай свой чугунок! - рявкнул гоблин, демонстративно отворачиваясь. - Объясняйся потом перед друзьями за каждую царапину на твоём юном лице, - проворчал про себя.
И наткнулся на укоризненные взгляды мастеровых. Один из кузнецов, вроде как старший брат, Хван, проговорил сиплым голосом.
- Нельзя ли потише?
- А вы что, боитесь, что убийцы, грабители и насильники сбегутся со всего Агробара сюда? - тут же отреагировал гоблин, ловя взгляд мужчины и нахально улыбаясь.
Но тот спорить со злобным недомерком не пожелал и отвернулся, сокрушённо покачав головой.
У Худука стремительно улучшалось настроение. Он самодовольно посмотрел вслед поспешившему ретироваться в сторонку троллю, таки нахлобучившему на голову конусообразную кастрюлю, и снова примостился на раннее облюбованную колоду, используемую им в качестве табурета.
Несмотря на то, что вроде как согрелся, он вновь закутался в кофту. Было действительно как-то приятно ощущать пусть и слегка колющуюся одёжку, которую кропотливо и, возможно, что и с любовью связала человеческая женщина. Гоблинихи его рода не занимались вязанием. В их племени всё было подчинено практичности суровой жизни в горах, и одежда изготавливалась из кожи. Крепко, надёжно, удобно.
Он окинул внимательным взглядом окружающее пространство и пришёл к неприятному выводу, что их заслон на пути возможных мародёров, погромщиков и ещё невесть каких драконов сродни шёлковой заслонки на пути стихии. И количество (пожалуй, что и качество) бойцов оставляет желать лучшего. А хлипкая преграда в виде парочки скреплённых цепями телег вряд ли остановит кого-то серьёзно настроенного... М-да, да и неплохо было бы пустить дозоры вдоль канала, который при должном старании и подготовке (а в ширину он был локтей в пятнадцать и вниз, дол воды локтей шесть) можно было преодолеть. Худук зябко поёжился, представив настоящую разъярённую толпу человек этак в сто, вооружённую не дрекольем, а вполне действенным оружием. Или хотя бы полусотню пехотинцев пусть даже в лёгких доспехах, дисциплинированных и опытных - так это и штурмом будет назвать сложно, скорее уж: нож, входящий в масло.
Худук на дежурство набился не от скуки, а чтобы хоть как-то чувствовать и контролировать происходящее. А твердокаменный Гарч, на лице которого при заявленном желании гоблина не дрогнул ни мускул, но явно ощутилось недоверие к "тёмным", после недолгих раздумий согласился. Худуку показалось, что он верно угадал причину, повлиявшую на положительный ответ: чтобы он и Рохля пореже крутились под ногами у своенравного и не любящего никаких вольностей хозяина постоялого двора. Но хитрый жук Гарч выдвинул встречное условие, пожелав разделить по разным дежурным сменам неудобную парочку. Тут уж гоблин встал грудью. Пришлось взять в кулак природную язвительность и глухо ворочающуюся внутри злость (естественная реакция Худука, когда ему кажется, что хотят обидеть его рыжего), и использовать всё красноречие и недюжинный актёрский талант, чтобы переубедить собеседника в неверности его идей, объяснить, что простодушный "малыш" (в этом месте у Гарча скептически поднялась бровь) нуждается в постоянной опеке и заботе. Тут уж невозмутимость хозяина постоялого двора и негласного координатора - руководителя - командира сил обороны Ремесленного квартала таки дала трещину, и он бросил недоумённый взгляд на почти шестилоктевую в высоту и трёхлоктевую в ширину фигуру, скромно стоящую в сторонке. Затем молча развернулся и ушёл в дом. А Худук сделал однозначный вывод, что его подвижный язык в который раз одержал победу. И вот они на границе района, пока что остающегося островком спокойствия, в самом опасном его месте - мосту через канал, а он, гоблин Худук ломает глаза в надежде лицезреть в тающих сумерках фигуры возвращающихся товарищей.
"Тёмный" так вошёл в образ, так напрягал зрение, что чуть слёзы не выступили, а на улице напротив померещилось какое-то движение. Он непроизвольно моргнул - как бы он ни сверлил пространство глазами, как бы ни кичился остротой взгляда и его несомненно лучшим качеством (хоть днём, хоть ночью), нежели людское, пронзать материальные объекты или преодолевать чересчур уж большое расстояние он не мог. Тем не менее, Худук встал и прошёл вперёд, пока не упёрся в шероховатый бок транспортного средства - так сказать, желая наверняка удостовериться в своей ошибке.
Но, как выяснилось, "тёмному" ничего не почудилось, и остальные часовые, отреагировавшие на порыв гоблина вялым интересом, проследив за его взглядом, невольно крепче перехватили оружие и подобрались. К ним из серой мглы улицы напротив, не спеша, абсолютно неторопливо приближались всадники. Семеро.
Вначале проступили конские головы двух первых наездников, затем их тёмные силуэты с матово поблёскивающими конусами шлемов и едва шевелящимися (словно уставшими) полами плащей. Далее следовали фигуры мужчин рангом повыше, что можно было определить по качеству доспехов, стати жеребцов, а самое главное по что-то означающим знакам, висящим на цепочках на груди. Худук понял, что к ним залетели птицы высокого полёта. И будь на то их воля, без учёта опыта и возможностей "тёмных", преодолели бы они этот заслон, как некую досадную помеху. Замыкала эту небольшую колонну ещё тройка бойцов.
В приближении этого отряда была какая-то неотвратимость и опасность. Будь Худук более впечатлителен, он бы, пожалуй, начал нервничать и украдкой оттирать о штаны потеющие ладони. Но так как в сложных ситуациях он наоборот, отличался хладнокровием, то всякие там "кажется" его не волновали. Тем более своим (опять же!) "отменным" зрением он увидел, что приближающиеся люди достаточно потрёпанные и усталые, поэтому вряд ли будут сильно качать права и по возможности постараются решить дело миром.
Следует отдать должное братьям - кузнецам - ни толики слабины в их крепких, коренастых фигурах, твёрдо стоящих за баррикадой, гоблин не узрел. То ли это была чрезмерная самоуверенность, которая зиждилась на фактах, не известных Худуку, то ли подобная манера поведения была вообще присуща им, не взирая на лица, стоящие перед ними (есть такой тип разумных - среди "тёмных" их предостаточно - что и перед хранителями - старейшинами - князьями - королями неохотно гнут шеи), то ли огонь кузнечного горна окончательно и бесповоротно выплавил их мозги и таким образом повлиял на их линию поведения. Как бы то ни было, но Худук сразу зауважал этих молчунов, несмотря на то, что в их отношениях изначально затесалась неприязнь. Вспыхнувшее чувство, естественно, ни в коем случае в будущем - буде выпадет такая оказия - не помешает ему, злобному и мелкому существу, устроить гадость, пакость или неприятность. Так, просто, для профилактики. Искусства ради.
Всадники остановились локтях в двадцати, вперёд выдвинулся один из передних воинов. Невозмутимые, можно даже сказать, равнодушные лица, если бы не цепкие, всё замечающие взгляды бойцов. Серьёзные ребята. Но парочка в центре была поинтересней. Высокий седовласый и мрачный мужчина с властным и усталым взглядом под поднятым забралом шлема, дворянской цепью, изображением перечёркнутой стрелами башни на бордово-красном сюрко и молодой простоволосый человек с надменно поджатыми губами, в котором, несмотря на разницу в годах, виделись похожие черты. Сын? Вряд ли. Но точно родственник. Больше похож на бастарда.
Худук на мгновение задержал взгляд на втором и недовольно нахмурился: именно от такого типа людей, абсолютно уверенных в своей неповторимости и непогрешимости (а Худук, изрядно истоптавший дороги людских королевств с полным на то основанием мог считать себя в этом вопросе экспертом, и в этом блондине с тонкими аристократичными чертами лица просматривался необходимый типаж), равно как и исключительности по праву рождения, чаще всего следовало ожидать неприятностей таким, как он с Рохлей.
- Почему закрыт проезд? - донёсся до гоблина вполне резонный вопрос, заданный негромким хриплым голосом.
Тройка подмастерьев, расположившаяся полукругом за спинами кузнецов, напряглась. Гоблин обратил внимание, что ближний к нему, невысокий парень в длинной, не по его фигуре кольчуге, болтающейся и звякающей при каждом его переступании с ноги на ногу, надетой поверх серой туники, втянул в плечи голову в шлеме - блине с широкими полями, а кончик пики, за которую он хватался, словно за спасительную соломинку, подрагивает, как от сильного ветра.
Однако, серьёзно трусит человечек, - с удовольствием подумал Худук. Хоть бы не напрудил со страху парняга. Впрочем, мокрые штаны - это ещё не повод покидать пост. А ему, гоблину, отличный повод для насмешек, - он аж закатил глаза от предвкушения. Вот, что значит трепетное отношение к благородным!
Но Хван, видно, подобным пиететом не страдал, поэтому прозвучал вежливый, но твёрдый ответ:
- Ремесленный квартал перешёл к самообороне. Если вы по-прежнему настаиваете на проезде, то будьте милостивы, назовитесь, изложите причины, по которым хотите к нам попасть, или хотя бы имя того, кто может за вас поручиться.
Брови гоблина недоумённо полезли на лоб. Нужно сказать, что всё на лице (голове) зеленокожего "тёмного" было подвижно, живо реагировало на малейшую смену картинки, и было подчинено демонстрации окружающим "высокого" мнения. В общем, кузнец порадовал его красноречием и гладкостью изложения требований. И с этого момента нужно было быть внимательным, ведь развитие событий может быть очень интересным, а гоблин, будучи чрезвычайно любопытным существом, всегда тонко ощущал незримые, возможные перемены в обстановке. Он потихоньку справа начал приближаться к баррикаде, оставив приятную во всех смыслах кофту на нагретой собственной задницей колоде. Так, на всякий случай. Он заметил, что подобное же проделал Рохля, но с другой стороны. Кстати, их перемещения не были не замечены солдатами, и Худуку показалось, что их взгляды стали чуточку злее. Или это говорила в нём паранойя, пустившая буйные ростки ещё в те времена, когда он в одиночестве воспитывал рыжего и склонен был в любом встречном видеть недруга, а со временем попадания в дружную компанию наёмников, поутихшая. Видимо, не до конца.
- Да как ты смеешь... мужик, сам не представившись, требовать ответы у... - неожиданно вспыхнул молодой человек, приближённый к знатному господину.
Доспехи его, как обратил внимание Худук, особой вычурностью не отличались, нежели у пожилого дворянина. Да, добротные, да, крепкие и - между прочим (!) - битые, в бурых пятнах крови, а сюрко того же бордового цвета сверкало серьёзными прорехами. Зато с рыцарской цепью на груди. Любопытный родственник.
Но господин невозмутимо поднял руку, разом прервав словесный поток несдержанного попутчика, праведный гнев которого всё равно продолжил свой благодатный путь, заставляя алеть щёки и сверкать глаза.
Какой экспрессивный экземпляр благородного, - Худук прищурился, взгляд его приобрёл подобие прицела. Хотя данный объект, имеющий судя по всему высокого покровителя, в неясных в связи с беспорядками обстоятельствах... пожалуй, что и не стоит дразнить. Как говорится, не бей дракона по носу, если не хочешь быть зажаренным...
Но у гоблина уже и так зарождалось на кончике языка нечто весьма едкое... К примеру: если он с таким презрением произнёс вполне однозначное определение "мужик", то, будучи таким, хм, хорошеньким (внешне), уж не баба ли он?
- Тише, Тьяри, - прогудел мрачный господин, не сводя пристального, но спокойного, с проглядывающей усталостью и тоской, что ли, взгляда с ремесленника, преградившего ему путь. - Времена нынче опасные, и добрые горожане Агробара, сумевшие отстоять покой домашних очагов в своём праве, - он вздохнул, словно произнесённые слова потребовали от него определённых усилий. - Я - граф Дремайр РоАйци, и мне не от кого скрываться...
Многозначительная тишина, последовавшая за этим, дала возможность невольным слушателям осмыслить сказанное, а пытливый взгляд, быстрой змейкой оббежавший лица защитников Ремесленного квартала, с удивлением притормозивший на огромном снежном тролле, подтвердил понимание ситуации.
Даже гоблин, не очень разбиравшийся в хитросплетениях дворянских родов Агробара, был наслышан, что вроде как лорд РоАйци, Владетель Восточного предела - один из заговорщиков и инициаторов дворцового переворота и убийства короля Элия Четвёртого Великолепного РоБеруши. Впрочем, пока что ни один живой (!) свидетель событий во дворце не смог добраться до квартала. А слухи... Слухи - такой снежный ком, стронуть с места который достаточно одним дуновением. Однако два факта, достаточно интригующих, повторялись довольно часто: лорда РоАйци в городе никто не видел (но такая фигура при желании легко могла не афишировать своего появления), и второе: некоторые гвардейские части и подразделения егерей Восточного предела видели на пути следования к королевскому дворцу.
Что это за РоАйци, Худук не знал. Что не помешало моментально сформировать в голове несколько интересных вопросов. В каком родстве эти два носителя одной фамилии? Если связь существует, то какова роль в происходящем конкретно вот этого человека (при том, что даже полное незнание о происках "родственника" вряд ли снимает с графа подозрение и дамоклов меч расплаты)? И последнее: как бы то ни было, РоАйци - это сейчас та фамилия, которая привлекает самое пристальное внимание... и соответствующие неприятности.
- Мы знаем, кто вы, милорд, - кузнец уважительно склонил голову, а гоблин расслышал в не очень приятном голосе ремесленника почтительные нотки. - Но... - замялся неожиданно тот, не находя слов для продолжения, - мы, - развёл руки, показывая на стоящих рядом людей, по касательной зацепив и "тёмных", отчего Худук мысленно усмехнулся подобной иронии судьбы, - без разрешения совета ремесленников не имеем права пропускать кого-либо на нашу территорию. Даже столь знатную особу. Если ваша светлость немного обождёт, то скоро придёт человек, в силах которого дать добро на ваш проезд, - он подозвал того, трусящего подмастерье и шепнул ему на ухо.
Тот понятливо закивал головой, словно восточная игрушка болванчик, и резво сорвался с места. Путь его лежал до ближайшего дома, где спало несколько мальчишек - посыльных с чёткими инструкциями, куда бежать и где кого искать.
Понятное дело, что человек, выносящий вердикт по этому, на первый взгляд пустячному вопросу, может подойти не сам. Но вновь прибывшие с пониманием отнеслись к манёврам кузнеца (разве что кроме возмущённо заёрзавшего на коне блондина), и со стоическим видом остались в сёдлах.
А вообще гоблин поразился дипломатичности простого кузнеца. Или не совсем простого? Конечно же тот слукавил, говоря о том, что пропускают исключительно по "высочайшему" разрешению. Пока что из того потока беженцев, что прошёл через их кордон, они завернули только несколько чересчур уж подозрительных личностей, а семьи со скарбом да женщин с детьми даже без подтверждения родственных или в крайнем случае дружеских связей пропускали запросто. Ясно, что группы людей, состоящие в основном из мужчин, вооружённых как попало с бесформенными мешками за спиной и в одежде сплошь в бурых пятнах к категории беженцев не относились. Но, честно сказать, мародеры и компании явных "ночных" побаивались приближаться к Ремесленному. Может у здешних обитателей слава крепких и бескомпромиссных людей, Худук не знал, да его в общем-то и не очень это интересовало. А вот то, как Хван постарался оттянуть принятие решения, ему понравилось. Конечно, брать на себя такую ответственность и пропускать дворянина, несущего гипотетическую угрозу их спокойствию, кузнец, да и никто из них не мог. Какого дракона им нужно привлекать враждебное внимание? Проще всего - с точки зрения Худука - было отправить эту группку прочь, предварительно придумав вескую причину в виде приспущенных штанов и голой задницы. Но перевороты, мятежи и прочие бедствия имеют свойство заканчиваться (как и всё хорошее, впрочем), и ещё неизвестно, в какой близости к королевской особе окажется тот или иной выживший благородный. И не будет ли у него хорошая память, а нрав - злым.
- Ваше светлость, а как оно там? - неожиданно подал голос второй кузнец, такой же грубый, как у брата, но ещё более низкий и от этого менее внятный, и в нём различались явно непривычные почтительно-просительные нотки.
Гоблин вспомнил, как братья тихо - так им казалось - спорили. Сутью же перепалки, как понял Худук было убытие из квартала кого-то из близких родственников, и теперь тот, что помолчаливее, пытался продавить решение: бросить пост и уйти на поиск. Но встретил горячее сопротивление. А выглядело это достаточно любопытно: два здоровых, косматых, набычившихся мужика стоят друг напротив друга, сжимая - разжимая впечатляющие кулаки (оружие предусмотрительно скромно стояло в сторонке). Кто-то один из них ронял слово, больше похожее на рычание, через пару ударов сердца второй отвечал, и, кажется, сам воздух загустел между ними. И так длилось довольно долго - гоблин даже перестал за ними наблюдать, пока через время не увидел, как мастеровые - родственники неподвижно стоят в позах образцовых часовых. Видно, благоразумие победило. И вот сейчас инициатор похода хотел наверное услышать что-то обнадёживающее, задав вот так просто вопрос дворянину. Худук не думал, что ремесленник рылом вышел, чтобы с графьями общаться. Но обстановка, как говорится, способствовала.
РоАйци очнулся от своих тяжёлых дум, скользнувшее на грани восприятия недоумение тут же спряталось за непроницаемой мрачностью и отстранённостью. Блондин Тьяри зашевелился рядом, раздувая породистые ноздри. Граф бросил на него короткий упреждающий взгляд (вот это взаимопонимание! - восхитился Худук) и наконец-то опустил холодный взгляд на вопрошающего. Несколько ударов сердца утюжил кузнеца, а потом лицо его вдруг как-то прояснилось от осознания вопроса, факта ужасов на улицах, и немного смягчилось.
- Плохо, - коротко, ёмко и ясно выразился граф, и вновь, словно потеряв интерес к происходящему, погрузился в свои тягостные, неприятные мысли.
Опешивший кузнец несколько раз хлопнул впустую ртом - он-то надеялся на более развёрнутый ответ. Но не учёл тот момент, что в потенциальном собеседнике не трактирный товарищ, чуточку сочувствующий, имеющий богатую фантазию и хорошо подвешенный язык, а знатный дворянин, причём не в лучшем расположении духа. Тем не менее, он разродился не очень внятным, но впечатляющим вопросом:
- А-а-а...
Который, впрочем, тут же был прерван. Молодой Тьяри, резко дёрнув удила и загнав бедному, захрипевшему жеребцу в бока шпоры, быстро и довольно ловко обогнув впереди находящегося воина, приблизился к баррикаде, чуть свесившись вперёд, игнорируя дрогнувшее жало пики, что замерло в опасной близости от лица, прошипел в лицо побледневшего кузнеца:
- Тебе ясно сказали, что плохо! Или дать развёрнутую картину массовых убийств и прочих злодеяний против короны?! - он прожигал бешенными глазами бедного мастерового.
- Нет, ваша милость, - пролепетал тот, но тут же взял себя в руки, выпятил вперёд нижнюю челюсть, упрямо продолжил: - Но вы могли хотя бы кратко рассказать, что творится в столице... - ненадолго хватило твёрдости, его вновь отбросило к просительным интонациям. - Люди, что бегут к нам, ничего толком не могут поведать - у страха глаза велики. А вы всё-таки дворяне...
Можно было легко продолжить эту логическую цепочку грубой лести, мол, благородные - это умные, образованные, не поддающиеся панике, приходящие на помощь слабым, адекватно реагирующие на обстановку, держащие слово, не знающие страха. Продолжать можно было долго. Но молодой благородный перечеркнул всё это одной единственной фразой:
- Мы ни-че-го вам не должны! - отчеканил он и высокомерно выпрямился в седле, продолжая исходить неправедным (отчего-то хочется так сказать) гневом на совершенно незнакомых и абсолютно не виноватых в их неприятностях людей.
Защитники Ремесленного квартала потеряли дар речи, неловко топчась на месте, словно отчитанные за провинность ученики. Только старший кузнец спокойно и ободряюще положил на плечо брату руку. Граф заломил бровь, на мгновение покинув свои думы, но никак не прокомментировал происходящее. Да в глазах воинов эскорта мелькнуло неодобрение. Но к чему оно относилось: поведению молодого попутчика графа или глупости посмевших заговорить с дворянами ремесленников, Худук так и не понял. Но несправедливость сложившейся ситуации задела гоблина за живое.
- Конечно ничего. Потому что только молокосос не знает, что такое ответственность, - прозвучал его полный яда и сарказма голос. - Когда только ветреная юбка - и то не любого качества - способна подвигнуть на некий поступок, который ни к долгу, ни к ответственности - ни к чему значимому в жизни не имеет никакого отношения...
Худук и сам не понял, отчего его так понесло. По большому счёту, ему было до дракона, как общаются между собой люди, и воспитание молодых заносчивых щенков - не его стезя. Но то ли присутствие рядом внимательно слушающего Рохли, то ли он одурел от бездействия, то ли так уж взбесил юнец, едва влезший на четырёхногое животное и взявший в руки острую железную палку, которой даже в зубах поковыряться без пореза не может, подтолкнули его на столь высокопарные пафосные слова. Может, хотел задеть этого Тьяри? Но клокотавшая внутри ярость вместо холодного и расчётливого разума, необходимого для вынесения верных фраз, говорила о том, что не всё так просто. Наверное отзеркалилась ситуация его и друзей - наёмников, по отношению к которым он испытывал пресловутую ответственность. Точно также, как дворяне должны защищать простых людей, а не нести чушь, прямо заявляющую о себялюбии, гордыне и эгоизме.
Но, вообще-то, подобные речи не были характерны для мелкого "тёмного", склонного скорее к прямолинейным "драконам", от которых уши девственниц приобретают помидорный оттенок (кстати, самый верный способ определить оных). Поэтому, когда не до конца осознавший сказанное - вообще произошедшее в целом - блондин ожёг чёрными глазами гоблина, то тот отбросил в сторону умные слова, и прямо в бледное лицо высказался по простому:
- Хлопец, тебе что, яйца натирают, что ты ведёшь себя, как наскипидаренный дракон? Так у нас есть инструменты, что могут тебе помочь: наковальня и молот! Шарики больше мешать не будут. Да и под задницу блинчики подкладывать удобней - всё ж остатки ценного хозяйства в надёжном месте...
Гоблин разошёлся, при этом злость куда-то ушла, и он с полным удовлетворением наблюдал за метаморфозами на лице молодого дворянина.
Назвать "хлопцем" двадцатилетнего благородного было очень приятно. Не девка же он, в конце концов? Ну а всё остальное было всего лишь импровизацией на заданную тему, и Худук, всегда критически относившийся к своим высказываниям, вынес вердикт: средненько, не очень интересно, но и не стыдно. Но, судя по вытянувшимся лицам, причём с обеих сторон баррикады, стало ясно, что он не до конца понят слушателями.
Налившееся дурной кровью лицо Тьяри уже не являло собой образец высокородной утонченности. Бегающий в замешательстве взгляд, отвисшая челюсть. Пожалуй, он вряд ли когда-либо попадал в такое непростое положение, и не знал, как быть: зарубить наглеца мешали телеги. Да и неизвестно, как отреагируют защитники Ремесленного квартала на эту эскападу. Но больше всего дворянина пугала перспектива погони за юрким зеленокожим - если он не с первого удара укоротит того. Более идиотской картины не придумаешь: дворянин в полном доспехе, бегущий (или скачущий) за беззащитным, пусть и злобным мелким существом. Хуже только на мух да комаров охотиться с мечом.
Следует, однако, отдать ему должное, краснорожий блондин не долго изображал рыбу, выброшенную на берег. Несмотря на патовость ситуации, он смог взять себя в руки, и вскоре Худук лицезрел холодное, бесстрастное лицо Тьяри. Что это ему стоило, гоблина не интересовало - он не собирался уважать его всего лишь за это, ибо для того, чтобы быть нормальным человеком, этого было недостаточно. Умение знати в положении, когда пахнет жареным, прятаться за невозмутимостью, никого не могло удивить.
Тонкие губы под худой кисточкой усов искривились, явив крепкие белые зубы (Худук не смог отказать себе в удовольствии провести мысленно логическую цепочку: зубы - сапог, причём не важно, оббитый ли это металлической набойкой носок или каблук).
- "Тёмный"... Очень интересно, что ты делаешь в столице, когда твои собратья потрошат мирных горожан, - произнёс он абсолютно ровным голосом, потом, чуть повернув голову, как бы объяснил напряжённым братьям - кузнецам. - В Агробаре бесчинствует большой отряд "тёмных" всадников... - многозначительная пауза. - Нам, к несчастью, пришлось с ними пересечься и... мы потеряли несколько хороших воинов.
Как удачно вывернулся! "Потеряли", а не неслись, сломя голову, держась за конские хвосты... Но откуда здесь, в крупном людском городе "тёмные"? Большой отряд?..
- Постой, - Худук непроизвольно сжал кулаки, - уж не уруки ли это были?!
К своим, так называемым "тёмным собратьям", у гоблина были давние непримиримые счёты. И только замешательством, вызванным отвратительной новостью, можно было объяснить то, что Худук не заметил мимолётную удовлетворённую улыбку на устах молодого человека.
- Любопытное всеведение, - прозвучал негромкий, но с ноткой ликования голос. Все взгляды, даже графа, были направлены на гоблина. И если в лицах воинов равнодушие с толикой злости было вниманием палачей, скрупулёзно и ответственно выполняющих свою работу, то у защитников, как-то вдруг подавшихся от него и Рохли, было напряжённое ожидание. Что-то он пропустил. Или не заметил. - Сдаётся мне, перед нами самый настоящий шпион врагов королевства, как внутренних, организовавших кровавый переворот, так и внешних, к которым несомненно мы можем отнести означенных уруков, чьи очень хорошо организованные и недурно вооружённые отряды вносят сумятицу и панику в жизнь столицы и мешают организовываться её защитникам.
- Минуточку, - Худук решительно поднял руку, - ещё чуть-чуть, и этот дракон обвинит меня в убийстве самого короля...
- Любопытное предположение, - ещё шире улыбнулся Тьяри. Худук обратил внимание, что глаза того оставались неподвижны, лишь губы красиво оттягивались к скулам, обнажая - демонстрируя - зубы, отнюдь не как декоративное украшение лица.
- Между прочим, перед тобой, "тёмный", ни много, ни мало, дворянин королевства, в котором ты находишься, посвящённый в рыцари сэр Тьяри РоАйруци, - донёсся насмешливый рокочущий голос - это оживился граф, его бороду прорезала кривая улыбка. - И если у тебя не найдётся внятных свидетелей, где ты находился некоторое время назад, то... - он сделал театральную паузу, подобную той, что предшествует прихлопыванию надоедливого комара, - останется твоё слово против слова дворянина.
От такой наглости Худук просто опешил. И главное, ему легко могут не дать оправдаться. Вон, даже товарищи по дежурству смотрят косо, вряд ли от них будет помощь, хорошо если нож в спину не загонят. Гоблин горько усмехнулся - опять всё как всегда: "тёмного" проще прибить, нежели разбираться, ведь всё равно с него, по мнению рядового (и не только) человека лишь неприятности. Нет рядом товарищей: Ройчи и "светлых" Ностромо и Листочка, что одним своим видом могли подтвердить их с Рохлей благонадёжность. Ладно бы только он попадал в гипотетические неприятности, но ведь рыжий неизбежно вмешается и...
По спине скользнул холодок - он заметил, как напружинились и подали чуть вперёд коней воины графа. Худук не боялся как такового столкновения - несмотря на размеры, гоблины трусами не были. А ведь он, в отличие от сородичей, прошёл за не очень длинную по гоблинским меркам жизнь достаточно испытаний, чтобы не бояться никого и ничего. Тем более, это простые люди, не подкреплённые никакими магическими или колдовскими данными. Но сейчас такое время, что любое действие может иметь далеко идущие последствия. То бишь, даже победа вряд ли облегчит жизнь "тёмным". Короче, сора им ни к чему. Просто этот молодой, недавно вылупившийся из коровьей лепёшки дракон нашёл себе объект для сбрасывания плохого настроения и негативных эмоций... Он ещё не знает, с кем связался! Наёмник по имени Худук - ещё тот крепкий орешек, разбивший черепушки многим заносчивым болванам.
- Ваша светлость, - неожиданно подал голос тот из братьев, кто по молчаливому согласию остальных исполнял роль главного, - не стоит совершать опрометчивых поступков, - он тяжело вздохнул и твёрдо продолжил. - Мне кажется, сэр РоАйруци... мог ошибиться, так как я почти уверен, что этот гоблин к беспорядкам в столице не имеет никакого отношения.
Худук видел профиль лица говорившего с крупными чертами лица и торчащими из бороды и из-под шлема чёрными, слегка курчавящимися волосами. В связи с посетившим его чувством благодарности, он испытывал двоякие ощущения. Это было удивление, что кто-то заступился за него и неудовольствие, ибо благодарность - это та монета, которую стоит возвращать. Тем не менее, он был рад, что люди, в отличие от "светлых", да и "тёмных" продолжают баловать его своей непредсказуемостью. Это говорило о том, что будущее - за ними.
- Согласен, - неожиданно ответил граф, он потянулся, упираясь руками о переднюю луку седла, и вновь принял расслабленную позу; больше никаких движений он не делал, но его воины заметно расслабились, а молодой человек, недовольно поджав губы, нехотя тронул коня обратно. - Это мой племянник, - соизволил объяснить граф и, наклонившись, похлопал его по плечу, на что тот отреагировал вполне нормальной, но сдержанной улыбкой. - Сын моей любимой сестры. С поспешностью, присущей молодость, выносит суждения и приговоры всему, что попадает в поле его зрения, - мягкость в голосе РоАйци была столь непривычна созданному образу, что уши гоблина, два внушительных локатора, насторожено замерли. - Говоришь, мастеровой, что можешь засвидетельствовать безобидность зеленокожего? - вдруг резко сменил тему благородный и остро, без всяких семейных сюсюканий, посмотрел на невольного защитника гоблина.
А тот уверенно предугадавший перемену, даже не обиделся на оскорбительное "зеленокожего". Какие-то слова переживёт - он их сам может насыпать три телеги с хвостиком. А вот дворяне эти, ой, какие непростые.
Но запугать кузнеца было не так просто.
- Есть люди, у которых гоблин был на виду, - расплывчато произнёс мастеровой, посмотрел на брата, застывшего в угрюмом молчании - новость о гоняющих по столице "тёмных", а тем более уруков, известных своей жестокостью, колдовство которых было завязано исключительно на крови, отнюдь не улучшило его настроения, затем быстро оглянулся назад, в надежде увидеть подмогу в лице более компетентного руководящего лица.
По тому, с каким облегчением выдохнул ремесленник, гоблин понял, что помощь близка, и гроза, по крайней мере немедленная, отсрочена. Но Худук не собирался прощать этому юному дракону с рыцарской цепью на шее, попытку навредить ему, а впоследствии и троллю. Да и тот, судя по взгляду, которым он сверлил "тёмного" тоже ничего забывать не собирался. Ничего-ничего, игра в гляделки - любимое занятие гоблина. Вот только он ещё чуть-чуть приблизится, и в полной мере воспользуется своими возможностями, доставшимися по наследству от отца-шамана. Всего лишь маленькое воздействие, и человек, не имеющий соответствующей защиты, амулетика от "тёмной" магии, очень скоро захочет в кустики. По очень серьёзному поводу. И как можно быстрее, иначе... иначе конфуз обеспечен.
Наконец появилась запыхавшаяся делегация из цеховых старшин, а спустя пару ударов сердца подъехал на телеге и Гарч, который из-за своей ноги не мог участвовать в забеге, тем не менее, именно он растолкал настороженно застывших пожилых людей, усиленных (на всякий случай) десятком мужчин, весьма серьёзно обвешанных железом.
Тролль, ясно почувствовавший разлившееся в пространстве напряжение и нервозность, сделал однозначный вывод, что виной всему гоблин, поэтому стоило вниманию переключиться на других, поспешил присоединиться к своему мелкому товарищу.
Худук и Рохля, оттёртые нагрянувшими людьми, среди которых, впрочем, затесалась парочка гномов в качестве силовой поддержки, с интересом наблюдали за развитием событий.
Хозяин постоялого двора, на котором поселились наёмники, явно был в авторитете. В чём, в чём, а в его умении держать в порядке, а вернее, в кулаке всё, что попадало в сферу его внимания, гоблин не сомневался. Даже он, зная свои недостатки (капризность и специфическое чувство юмора), предпочитал избегать прямых встреч с этим, словно вырезанным из камня человеком, предполагая не нужный ни ему, ни его друзьям на данный момент конфликт - Гарч не терпел непредсказуемых разумных и неконтролируемых ситуаций. Это при том, что "тёмный" не то что не видел того, что называется, "в деле", но и не слышал даже громкого слова от него. Но догадывался, что "последний аргумент" для ослушника может быть очень неприятным, если не, гм, последним. Понятное дело, что человек, под крышей которого маркиз РоПеруши поселил компанию наёмников, вряд ли покусится на их жизнь, но вылететь из достаточно уютного, сытного, а самое главное, бесплатного жилья, а то и из Ремесленного квартала было очень реально. И наверняка глупо, особенно во время беспорядков и выяснения отношений между знатью.
Гарч, оставив свою телегу, уверенно прохромал к баррикаде, одним взглядом оценил чуть подавшихся назад, сгруппировавшихся вокруг господина гостей, моментально принял решение (ни у кого не спросив совета; цеховые старшины при этом выглядели отнюдь не обиженно или недовольно), по взмаху его руки мужчины отомкнули цепи и отодвинули в сторону одну из телег. В образовавшийся проход он и протиснулся. Не обращая никакого внимания на напрягшихся телохранителей, уверенно прошёл прямо к графу. Глядя снизу вверх, обозначил поклон (в этом месте Худук не выдержал и восхищённо цокнул языком, что в установившейся тишине прозвучало достаточно ясно и привлекло внимание собравшихся вооружённых жителей района). Но совсем не неодобрительное, а очень даже наоборот. Со сдержанными улыбками, этак свысока - мол, знай наших, они посмотрели на мелкого "тёмного", их неожиданного союзника. Совсем не как на неприятное недоразумение.
Между тем подобравшийся РоАйци, по жесту которого все, кроме племянника, разъехались по сторонам, спрыгнул с вороного жеребца, отдал поводья стоявшему рядом Тьяри и подошёл к Гарчу.
О чём они говорили, даже гоблин со своим острым слухом не мог сказать. Длилась эта в основном односторонняя беседа минут десять. Говорил граф, видно, что стараясь быть сдержанным, но эмоции нет-нет, но пробивались в гневно обострившемся лице. Гарч же слушал, чуть склонив голову набок, и задумчиво будто бы изучал мостовую, изредка поднимая глаза и задавая наводящий вопрос. Все терпеливо переминались с ноги на ногу, ожидая решения.
Худук, не теряя времени, отыскал понравившуюся кофту, завернулся в неё, сладко зевнул, бросил оценивающий взгляд на небо - по идее должно быть тепло: серые тучи нехотя расступались перед уверенным приближением солнца. Ожидание всегда не очень легко ему давалось - он предпочитал сидению на месте движение. То ли дело Рохля - замер в свободной позе лицом к переговорщикам - ни лишнего шевеления, словно уснул, впечатляющие, оголённые по плечи ручищи свободно свисают ль тела, и голова дубины с ростом среднего человека мирно покоится на брусчатке. Он так долго мог простоять, иногда меняя положение тела. При этом, дай установку - и муха рядом не пролетит - тут же отхватит дубиной по голове. Идеальный часовой!
Вскоре всё пришло в движение. Телеги растянули, и небольшой вооружённый отряд из семи человек пополнил ряды Ремесленного квартала. Чему, честно говоря, ясно оценивая грядущие искушения, Худук был рад. Ведь, в конце концов, у него был один незаконченный разговор.
Великая вещь - перспектива. Это так вдохновляет! А то в Ремесленном при всём его нынешнем благополучии так скучно... пока.
Но особенно радовал озабоченный, рыскающий взгляд молодого рыцаря Тьяри РоАйруци - сдаётся, он больше всех заинтересован в скорейшем прибытии хоть на какое-то место.
* * *
Глава 2.
Дрова в очаге весело потрескивали. Не то чтобы было холодно, но если вначале огонь нужен был для врачебных целей, то сейчас от него просто шло ощущение уюта, что ли. Листочек в какой-то сладкой полудрёме, когда ноют и одновременно отходят натруженные мышцы, следил за озорным подвижным язычком, терпеливо истачивающим верхнюю плашку. О, как же это чудесно: просто сидеть и заполнять пустую голову благодатным теплом огня, когда проблемы выживания, неясного будущего и не нужной совершенно ответственности остались с другой стороны дверей.
Раздался едва слышимый вздох, и эльф, чуть встрепенувшись, перевёл взгляд на источник звука. Пожалуй, новый объект внимания мог конкурировать не только с пламенем, но и с текущей водой, и с ночным небом вместе взятыми. Он бы и не отводил взгляд, но было два "но". Во-первых, было как-то не очень прилично пялиться, несмотря на то, что он видел Её (а объектом наблюдения была именно девушка) в разных ситуациях, а несколько весьма горячих поцелуев, что она подарила, до сих пор будоражили воображение и настойчиво теребили память. При этом следует учесть, что не слишком распространённое мнение, будто эльфы, пресыщенные утончённой красотой своих женщин, падки и не очень разборчивы в выборе человеческих самок, в корне неверно. Наоборот, если взгляд упал на "неэльфийку", это говорило о том, что она ещё прекрасней...
Именно это случилось, когда волею судьбы или случайности он лицезрел это чудо, в конечном итоге оказавшееся ни много, ни мало ближайшей подругой наследной принцессы королевства, амазонкой, что выражалось в дополнительной экспрессии, одевании мужских нарядов и более-менее приличном владении оружием, основным из которого был принят не рыцарский двуручник, пехотный полуторник или короткий меч, а сабля восточного наездника. Оттого Листочек и не роптал открыто, когда случай забросил их компанию в Агробар, столицу одноименного королевства. Как серьёзный ценитель женской красоты и в какой-то мере фаталист, он принял факт "небольшого" изменения маршрута и незапланированной остановки в крупном портовом городе как данность. Но стоило повстречаться с удивительным существом, полонившим его мысли, как все их неприятности и приключения последнего времени ушли на второй план. Что, конечно же, было замечено друзьями, особенно въедливым гоблином (в них просто говорила чёрная зависть на невозможность вот так безоглядно влюбиться в единожды виденную девушку!). Зануды и лицемеры, апологеты практичности и рациональности, им просто недоступны высокие чувства! Всё то время после неожиданной встречи эльф маялся и действительно вёл себя заторможено, грезя наяву, поэтому за предложение Ройчи - кому-либо (обращение к "светлым" - тащить "тёмных" в королевский дворец, где их не очень жаловали, было бы неразумно) составить ему компанию, он ухватился обеими руками. И использовал свой шанс на все сто! Учитывая печальные события, произошедшие в то самое время, когда два друга - наёмника находились в королевской резиденции, как то: дворцовый переворот и убийство самого короля, а также кровавые, безжалостные действия захватчиков, то нахождение интересующей его дамы, её спасение с последующим бегством можно смело назвать чудом. Не сказать, что сами перипетии этого тяжёлого дня были чем-то экстраординарным в беспокойной жизни наёмников. Но и назвать их простыми язык не повернётся.
Во-вторых, Листочек опасался, что чутко спавшая девушка вдруг проснётся и поймает его за... подглядыванием... А он испытывал нешуточное смущение, несмотря на весь свой богатый опыт покорения дамских сердец. Отчего-то ему казалось, что их встреча - не рядовой случай. И, стыдно признаться, он не приложил никаких усилий, чтобы форсировать события и не довести отношения до логического финала. Кто-то может сказать, что не было ни времени, ни возможности, ни сил, но он-то, высокорождённый, с лёгкой примесью человеческой крови, который год бродящий по землям людей, мог быть перед собой откровенным: и время, и возможности, а главное, силы, были в наличии. Тем не менее, что бы в конечном итоге не было причиной такого поведения, вёл он себя максимально пассивно. В тоже время тщательно оберегая сосуд своих вздохов и будущего наполнения цветами и прочими атрибутами любви от всяческих неприятностей, сопутствующих мятежу.
И главное, когда была возможность уйти с принцессами с вполне приличным эскортом из гвардейцев, она, ненаглядная Оливия, предпочла остаться с ним (Ройчи, а также парочку едва живых егерей, составлявших ему компанию при покидании дворцового комплекса, он в расклад не принимал абсолютно). В этом, совершенно нелогичном поступке (хотя, чему тут удивляться: женщина и логика - понятия несовместимые и порой взаимоисключающие) он усматривал интерес некой чрезвычайно привлекательной особы к нему. Ибо простая благодарность "за спасение" не покрывала всех издержек того опасного путешествия по восставшему городу.
И вот сейчас, нет-нет, он да и поглядывал краешком восхищённого взгляда высокорождённого, не страдающего отсутствием зоркости и фиксирующим в памяти все милые черты.
Оливия, изрядно намаявшись за сумасшедший день и ночь, лежала в паре локтей от него, забывшись в беспокойном сне. Белокурые локоны невыразимо прелестно обрамляли нежное личико, особо непослушная прядь, пробравшись к самим чуть приоткрытым губам, колыхалась в такт дыханию, и эльф в приступе какой-то сумасшедшей зависти или ревности хотел бы оказаться на её месте. Ладошка покоилась под щекой и кончик тонкого, слегка курносого и искусно вырезанного носа упирался в неё, рождая очаровательную морщинку. Веки едва заметно вздрагивали, словно их хозяйка продолжала рассматривать некий сюжет. Хотелось сказать: натерпелась, бедняжка, но это, увы, была бы не вся правда. Да, девушке пришлось непросто, но ни "бедняжкой", ни "несчастной" Оливия, герцогская дочь и правая рука (если судьба всё-таки будет благосклонна) будущей королевы не могла быть в принципе. Ни толики качеств, выдающих слабость в таком ракурсе. Да, она могла быть капризной, своенравной, где-то легкомысленной, чересчур раскрепощённой, но отнюдь не покорной судьбе. Такой пример: едва не изнасилованная, она встретила эльфа оценивающим твёрдым взглядом и... арбалетным болтом. При этом ни слезинки по поводу смерти находящихся вокруг неё на тот момент людей не было, как не было мольбы, отчаяния - или чего-то подобного. Конечно, Оливия не была такой уж непробиваемой и чёрствой, просто её сознание и в этом случае нашло оригинальный выход: она напилась до беспамятства, и какую-то малую часть дворцовых коридоров преодолела на руках эльфа.
А далее... Под гостеприимно предложенным пледом находились мягко овальные холмы. И пусть говорят, что каждая женщина отнюдь не квадратна и совсем не повторяет ровность горизонта, Листочек даже здесь усматривал особую приятность в рельефе груди, несомненную соблазнительность, взлетающую после пологой нижней точки талии линию бедра, неспешно округляющуюся к коленкам... Ну, и так далее - в данном направлении искусства эльф мог быть бесконечно терпелив и изворотлив.
Он наконец-то оторвался от вида спящей девушки. Пусть глаза и насытились вдоволь, а резервуары восхищения только-только на донышке покрылись превозносящими эпитетами и плодами созерцания, но сложность их нынешнего положения, да и обыкновенная осторожность требовали не погружаться окончательно и бесповоротно в чувства, вряд ли способствующие выживанию.
За зашторенным окном угадывался свет позднего утра или полдника. Творящийся на улице беспредел и произвол легко выдавали доносящиеся звуки: крики, топот, лязг.
Эльф вздохнул осуждающе: как-то все эти мятежи проходят у людей грубо и... некрасиво, что ли. Не сказать, что история высокорождённых не изобиловала подобными событиями, но проходили они пусть и не менее жестоко, зато не в пример тише (вообще эльфов сложно представить носящимися с красными рожами, выпученными глазами, словно заведённых, постоянно поминающих "драконов" - ну, вроде двуногой свиньи, поражённой бешенством) и гораздо эстетичней. Высокорождённый не может вылить на себя ведро крови и чувствовать себя при этом прекрасно, или визжать до последнего смертного мига так, что не только дети, но и бывалые взрослые в радиусе квартала наделают в штаны. Заработают бессонницу и нервный тик. Конечно, будь его воля, Листочек, не взирая на избранную стезю наёмника, обходил все эти войны десятой дорогой - ну не нравилось ему всё, связанное со смертью. При этом точно знал, что легко и равнодушно вынес бы окончательный приговор, не предполагающий исправления (и лично привёл его в исполнение) всем тем насильникам и убийцам, что сейчас бродили по стонущему городу. Но так - издалека, из лука пощёлкал бы их. Как старушка на завалинке семечки. Любуясь при этом закатом и вдыхая чудесный аромат липы.
За стеной шелестели тихие голоса - это Ройчи пытался обосновать радушным хозяевам, точнее, хозяину, ибо миловидная Тарья всё время скромно молчала или сбегала на кухню по каким-то своим хозяйственным заботам, необходимость оставить у них так и не пришедшего в сознание и мечущегося в бреду егерь-сержанта ДиОдори. Ставшая перед ними дилемма была до банальности проста: им, наёмникам, изрядно засветившимся при покидании дворца и Оливии, однозначно известной в высшем и не только обществе Агробара, очень нужно было уйти как можно дальше от королевской резиденции, именно от которой при всех повсеместных беспорядках и изобилии локальных столкновений в столице, как говорится, шли круги на воде. Но при этом о быстром и не привлекающем внимания движении, при наличии тяжелораненого, не могло быть и речи. После изучения, зашивания и обработки многочисленных ран, которыми занялся Ройчи, он после лишь устало покачал головой - всё это были временные действия и без хорошего целителя или длительного немагического врачевания с постоянным уходом, не могло быть и речи о выздоровлении егеря. В общем, нужно было делать выбор, и Ройчи, посоветовавшись предварительно с Листочком, попытался найти компромисс в виде посильной помощи хозяев, приютивших их в трудную минуту, и, если честно, спасших от очередных неминуемых неприятностей.
Они уже хорошенько отошли от дворца, в одночасье превратившегося в ловушку для преданных действующей королевской династии РоБерушей людей, везя на единственном коне бессознательного ДиОдори, и, в принципе, всё шло достаточно удачно с точки зрения эльфа - а Ройчи был с ним согласен, что это не было везением чистой воды. Просто группки мародёров и погромщиков, посмевших выйти на улицу то ли по приказу мятежников, по ли по собственному почину, странную группку, от которой веяло опасностью и кровью, игнорировали - жертв можно было найти и побеззащитней, а покуражиться - себе дороже; как говорится, лезвие в боку - это не совсем та добыча, ради которой стоит оставлять дом и выходить в безумную ночь. А редкие группки - полноценными отрядами их язык не повернулся бы назвать - солдат самых разных гербов и принадлежности (хотя в основном главенствовали зелёные цвета "грифонов" Владетеля Восточного предела лорда РоАйци), выглядели скорее растеряно, нежели воинственно или уверенно. При этом держались они максимально компактно, словно предвосхищая неожиданное нападение. В общем, в городе царило полное безвластие: королевских стражников и гвардейцев, кого не отправили в лагерь за столицей, как пополнение армии РоДизайши, готовившейся в поход на восставших шалюров (ещё те драконы, не вовремя взбунтовавшиеся и начавшие резню на западной границе) либо выбили, либо заперли в казармах, а мятежники, кем бы они не были, совершившие дворцовый переворот, организовать эффективное патрулирование ещё не успели. Наверняка въездные ворота и основные важные точки столицы ими контролировались, но город-то большой, а количество сил и их координация - процесс, часто зависящий от случайностей. При наличии, конечно, хороших командиров и руководителей. Это не умение убить в угоду амбициям сколько-то тысяч жителей, в основном мирных, тут нужно уметь думать головой. Но конечно же появление патрулей и отрядов, наводящих порядок и фильтрующих горожан - дело времени.
Так что поначалу продвигалась их небольшая группка вперёд довольно успешно. Но был один фактор, всё-таки изрядно мешающий их "невидимости". Этот "фактор" был очень самоуверен, чтобы чувствовать себя свободно на улице и безмятежно смотреть в не совсем благородные лица. Мало того, яркая, привлекающая ненужное внимание внешность девушки, а это была конечно же Оливия, оставляла недвусмысленный жирный след для возможной погони. Как бы то ни было, ни Ройчи, ни Листочек, ни тем более Стил, второй из уцелевших егерей и добровольно взявший на себя заботу о старшем товарище, решили пока не обращать на это внимания - авось обойдётся. Увы, не обошлось.
Большая вооружённая группа, перегородившая неширокую улицу, судя по десятку трупов, двум дрожащим женщинам в изорванных платьях и изобилию пустых пивных и винных бочонков, уже давненько развлекающаяся здесь, остановила их. И потребовала за "безболезненный" проход женщину, то бишь Оливию, иначе...
Насмешливый тон и слова, которыми они обозвали оную (необходимую для сохранения жизней жертву), крайне возмутили её. Что только вызвало ещё один взрыв смеха и создание вслух очерёдности для близкого общения со "строптивой драконицей". По манере поведения и речи, наглости и уверенности, зелёным нарукавным повязкам или шейным платкам, Листочек сделал вывод, что верховодят в этой сборной команде "ночные", причём именно те, что относились к группировке Бешенного, криминального авторитета, выступившего на стороне мятежников и непосредственно приложившего руку к беспорядкам.
Их было более трёх десятков, и Листочек не сомневался, что они с Ройчи легко прошли бы сквозь этих пьяных драконов. Но несколько моментов делали это решение более сложным, чем на первый взгляд. Лишний шум, лишняя молва - а гарантировать, что никто из этих отбросов общества не уйдёт и не растрезвонит о подозрительных бойцах, и как следствие - ясный след (впрочем, не следовало забывать и о запуганных обывателях, нет-нет, да и поглядывающих в щёлочки ставней). Плюс ко всему раненый товарищ и одна очень привлекательная особа, за которыми нужны глаз да глаз. К тому же никто не гарантирован от удачно пущенного метательного снаряда. Было бы чрезвычайно обидно пройти ужасы коридоров королевского дворца и загнуться на свободе, случайно попавшись на глаза швали.
Но Ройчи подобными сомнениями не терзался, а поразмыслив несколько мгновений, уверенно вложил меч в ножны и бесстрашно, словно не верил в возможность подлого удара исподтишка, направился к кучковавшейся группке, возле которой отирался оратор - юморист, и куда направлялись взоры всех бандитов, прежде чем начинать смеяться.
Слова наёмника прозвучали, как гром среди ясного неба для всех. Даже эльф, в принципе готовый к выходкам Ройчи, вначале словно поперхнулся, а только после постарался хладнокровно сдержать невольно пробудившийся в душе гнев. Что уж говорить об опешивших "ночных" или... Оливии?
- Мне надо три первых номера, что будут общаться с красоткой. Сделка должна быть честной, поэтому я чувствую необходимость донести некоторые сведения о товаре.
Вперёд выдвинулся невысокий угрюмый крепыш. Татуировка в виде скорпионьего жала, выходящая с шеи на щеку ясно говорила, что этот "меченный" комфортно чувствует себя в не бедном квартале столицы и не боится никаких неожиданностей.
- Ну, говори сюда, солдат, не ошибёшься. Порадуешь информацией, так и быть, сможешь присоединиться к нам, - он немигающим оценивающим взглядом скользнул за его спину. - Только не обессудь, если что, товарищ он твой или нет, а "светлого" придётся отдать нам сверх указанной платы.
От этих слов у эльфа пробежал холодок по спине, а невозмутимость дала трещину - он невольно прищурился, словно найдя подходящую цель.
На мгновенье мелькнул профиль Ройчи и его глаз, горящий каким-то злым весельем - таким образом он посмеивался над ним, своим товарищем. Потом несколько вальяжно, но настойчиво бросил:
- Прошу прощения, господа, первые три номера, пожалуйте ко мне. Остальные - не важно. Поверьте, оно того стоит.
Недовольные независимым поведением человека, но заинтригованные его словами, к нему сделали шаг навстречу сразу шестеро, но потом кто-то из главарей сообразил, что их больше, чем трое и негромко шикнул.
На что Ройчи небрежно махнул рукой и прокомментировал вслух, продолжая идти:
- Если это по старшинству, то пусть подходят тоже.
Так они и сблизились: русоволосый странный солдат с длинной косой, по повадкам похожий на наёмника и тройка колоритных "ночных", действительно внешне столь отталкивающих и пугающих, что даже днём с ними было бы неприятно пересекаться. Сзади, за главарями, приотстав на несколько шагов шли ещё трое, больше похожих на телохранителей.
- Говори, - нетерпеливо бросил невысокий со скорпионьим жалом, он не сводил заинтересованного взгляда с яростного лица белокурой красавицы - если раньше он равнодушно отнёсся к намечающейся забаве своих людей, то сейчас понял, что ни в коем случае не лишит себя удовольствия... А может даже и оставит девчонку себе, если конечно, слова незнакомца не повлияют неизвестным образом на его решение.
Он перевёл вопросительный взгляд, и в следующее мгновение захлебнулся кровью. Это был один из коронных выпадов Ройчи. Впрочем, неприятных сюрпризов в запасе человека для потенциальных покойников хватало. Двое других главарей не надолго пережили товарища: ещё два росчерка мечом - и всё, хотя бандиты рефлекторно успели чуть податься в стороны, но удары РОйчи наносил на упреждение.
Пришло время следующих, - как с мимолётной иронией подумал эльф, - в порядке очереди. Бандиты, хвалёные "ночные", кичащиеся своей отменной реакцией и бойцовскими качествами перед настоящим бойцом выглядели будто крестьяне, впервые взявшие в руки оружие.
- Говори остальным, чтобы перешли вот на эту сторону, - ровно произнёс Ройчи, упирая кончик меча в шейную ложбинку последнего из шестерки. Тот послушно сделал страшные глаза, и неожиданно присмиревшие бандиты, не поворачиваясь спинами, неторопливо стали смещаться. - Молодцы, - улыбнулся поощрительно, едва уловимо коснулся левой рукой перевязи на груди, не убирая меч в правой от шеи "ночного", в кисти мелькнул клинок, резкий взмах, и один из бандитов с ножом в глазу повалился на мостовую, а из его рук выпал арбалет. - Эх, жаль, нет времени, - посмотрел он многообещающе в глаза "ночному", - а то б я остался на время для разъяснительной беседы. Кончил бы вас всех, - произнёс негромко и чуть ли не ласково, отчего на широком, с залысинами лбу заложника неожиданно возник и неспешно заструился пот, а дыхание стало сиплым и прерывистым. - Не дразните меня, а то придется поменять планы, - веско продолжил он. - Пусть все заходят вон в ту дверь и изображают мышек.
Пока "ночные", насторожено поглядывая в их сторону, выполняли указания, Ройчи шуганул испуганно жавшихся под стеной женщин прочь и кивнул своим, чтобы проходили. Отчего "ночные", казалось бы, отличавшиеся буйным нравом не предприняли попытки достать наглого вольного солдата, Листочек, так и не потративший ни одной стрелы и удерживающий в руке метательный нож, с которым был дружен, но не столь уверенно, как с луком - таким образом страхуя товарища, идущего напролом, не знал. То ли была столь сильна дисциплина и подчинение старшим, то ли мужчина, почти мгновенно убивший неплохих авторитетных бойцов, сумел произвести впечатление - неважно, главное, что "общение" двух групп больше не нарушилось никакими эксцессами.
Ройчи, проводив взглядом последнего, скрывшегося за дверью мародёра, какого-то доходягу, тем не менее, волокущего за собой на цепи шар размером с кулак и сантиметровыми иглами, неторопливо убрал меч в ножны, и быстро, рукоятью кинжала выключил заложника, можно сказать, бережно и точно, хотя с точки зрения эльфа миндальничать с подобными людьми не стоит, и лично он чуть бы усилил нажим - до проломления височной кости. Но у товарища были свои представления об обхождении с кем-либо. Иногда он был до невозможности мягкосердечен, а бывало, до такой степени жесток (этакая равнодушная необходимость), что у эльфа волосы дыбом становились. Одно он знал точно: всё равно это не был выбор по настроению, а действия и поступки согласно каким-то закономерностям, принципам, состоящим из множества пунктов, среди которых были мораль, совесть, цинизм, любопытство, знание и понимание натуры разумного - и многое другое. А также немаловажное значение имела эмоциональная подоплёка того или иного действия.
Ройчи уже почти догнал их, заходящих за поворот, когда раздалось несколько характерных хлопков, и наёмник вдруг резко сместился в сторону.
Листочек и Стил обеспокоенно оглянулись. Оливия же не обратила внимания на этот момент, погружённая в мрачные мысли, так не характерные для неё, отчего чистое чело избороздили непривычные морщинки.
- Хорошо стреляют, - криво ухмыльнулся Ройчи, сбавив ход и походя к ним.
- А ты ещё жалеешь их, - сердито произнёс эльф.
Фраза прозвучала двусмысленно, тем не менее, он понял по хмыканью егеря, что тот воспринял слова высокорождённого как шутку с долей правды. Тот был восхищён наёмником, а это говорило о том, что Ройчи продемонстрировал то, на что способен. Ведь не просто так он с группой деморализованных и потерявших всякую надежду на достойный уход, бывших пленных солдат восточного предела, умудрился пробраться к северным воротам, захватить их каким-то образом, вызвать помощь гвардейцев и удерживать позицию, пока те не подошли. Это подвиг! При этом из егерей (насколько помнил эльф, их было одиннадцать) выжило двое, один из которых, сержант, был условно живым. Листочек был бы не против послушать как-нибудь эту историю.
- Если б они поступили иначе, я бы в них разочаровался, - непонятно ответил тот, беря под уздцы коня и прибавляя скорости в их движении. - Я ожидал этого, - пояснил. - Трусливые в прямом столкновении, и бьющие из-за угла в спину. Главное, что вы успели уйти из зоны обстрела.
На самом деле Листочек не сомневался, что человек до конца контролировал ситуацию. Подставленная под болт спина - либо отвлекающий манёвр, либо следствие небрежения противником, либо кураж, либо очередной выплеск адреналина.
- Но поторопиться стоит - скоро они наберутся храбрости, а спускать такое унижение "ночные", чувствующие себя хозяевами положения, вряд ли станут. Тем более, что есть наверняка те, кто спросит, что же они сделали, чтобы восстановить "справедливость", - в голосе наёмника послышалась издёвка. - Трусость у них не в почёте. Поэтому надо отрываться, а то они могут сесть нам на хвост, и, подкопив по пути силёнок, станут наглеть, что при всём при том, что мы их не боимся, но останавливаться позволить себе не можем. Либо ищем альтернативный путь - уходим в сторону, путаем преследователей, в надежде, что этот район - не их вотчина, они всего лишь, так сказать, гости, и не знают каждый закуток, и ищем место, где можем пересидеть всплеск внимания. - Он помолчал несколько мгновений и со вздохом добавил. - Лично мне нравится больше первый вариант, но, боюсь, что нам не дадут его реализовать.
Листочек не стал уточнять, как можно "путать следы" среди каменных и деревянных коробок, дабы не прослыть консервативным, отсталым высокрождённым, разбирающимся только в листочка, почках и цветочках. Остальные тоже были сосредоточены на движении - усталость от практически бессонной ночи (у наёмников точно) давала о себе знать. Оливия наконец осознала, что не стоит всем встречным демонстрировать свою привлекательность - это не дворец, не особняк кого-нибудь из знати, и набросила на голову капюшон.
В этом она вся: может подкрасться и одарить таким многообещающим поцелуем, что у невозмутимого эльфа щёки будут алеть, а может отвергнуть элементарную помощь, вдруг вспомнив, что она - амазонка, то есть существо, ни в чём не уступающее мужчине (а то и превосходящее!). Впрочем, даже во втором случае она не теряла своего обаяния и симпатичности.
Судьба внесла свои коррективы в принятие решения: свернув в неширокий проулок и пропетляв по нему сколько-то сот локтей, они обнаружили баррикаду из различной мебели, и поспешно отпрянули назад.
Листочек, последовав примеру Ройчи, выглянул осторожно и стал изучать неожиданное препятствие. Сама по себе баррикада была не очень сложна - для любого двуногого перескочит её - на раз-два, Но вокруг неё, как было видно, бродило около десятка солдат, проверять принадлежность которых не было никакого желания. И вообще, от агробарских солдат эльф подустал: уж очень активно они друг на друга набрасываются: пехота на кавалерию, стража на гвардию, воины владетелей друг на друга. Такое ощущение, что их стравливают между собой... Да и коня с тяжело раненым вряд ли проведёшь через такое препятствие. А в окнах домов, выходящих на проулок, наверняка сидят арбалетчики и лучники.
- Может попытаемся договориться, - внесла предложение бледная Оливия - возвращение назад по проулку её отнюдь не вдохновляло.
- Ты узнала их? - довольно равнодушно уточнил человек, тоже оглядываясь назад на пройдённый путь.
- Вроде чья-то гвардия, - произнесла неуверенно. - Но точно не наша, - Ройчи перевёл взгляд на неё. - Те воины, что не ушли с отцом, остались в особняке, который находится в противоположной стороне, - объяснила.
Мужчина с интересом посмотрел на неё.
- И много их?
- Кого? Тех, что остались, или тех, что ушли?
- Оставшихся, - терпеливо уточнил мужчина.
- Полагаю, что пара десятков. Зачем больше на охрану пустующего дома? Просто территория большая, сад, озерцо...
- М-да, маловато. Не факт, что эти солдаты, - сказал, снова выглядывая, - являются теми, за кого себя выдают. Доверие к костру сохраняется до первого пожара, - неожиданно ввернул. - А если у каждого встречного за пазухой камень, то лучше сразу стать строителем дорог, нежели миротворцем, - повернулся к ним. - Возвращаемся, пока наши "друзья" из "ночных" не заблокировали нас здесь, - увидев отчаянный вздох девушки, улыбнулся. - Оливия, - сделал строгое лицо, - не забывайте, что вы слеплены из иного теста, нежели простые домохозяйки! У вас железные нервы, двужильное тело и непробиваемая голова, ведь вы стали на ратный путь, по ошибке истоптанный хиляками мужчинами. - Она сердито глянула на него, но пока промолчала. - Хотелось бы добавить к вышесказанному такую банальность: вы, будучи амазонкой, должны стойко переносить тяготы и невзгоды на пути к славе. Но считаю это чересчур жестоким, ибо такую приятную девушку, как вы, нужно посадить в укромном месте в кадку вместо цветка и поливать словами, воспевающими красоту...
Оливия изумлённо изогнула бровь, не в силах определить - действительно ли это над ней издеваются или это такой изощрённый комплимент, который ей едва ли нужен.
- К чему всё это? - всё-таки не выдержала и спросила, вместо спланированного чуть раннее гордого и независимого вида.
- Да так, - пожал плечами наёмник, подмигнул укоризненно глядящему эльфу. - Просто язык зачесался, вот я и потёр его о зубы. А так ничего существенного.
Девушка мгновенно вскипела - терпение по нынешним временам - очень редкая монета.
- А вам не говорили, господин наёмник, что вы - невоспитанный хам?!
- А хамы бывают воспитанные? Отчего же, говорили, и не раз, - он лучезарно улыбнулся ей. - Прошу простить, ваша милость, мой несносный язык, - церемонно поклонился, и миролюбиво продолжил. - Тут недалеко совсем я видел подходящую калитку, которой, думаю, нам стоит воспользоваться, пока сюда не нагрянули заинтересованные любители лёгкой наживы и мигрени в отрубленной голове.
Стил, отправленный назад на разведку, примчался запыхавшись и подтвердил опасения наёмника: по проулку очень уверенно шло около десятка вооружённых людей, среди которых были замечены и знакомые лица. А перед ними в паре шагов двигалось несколько коренастых, неплохо экипированных бойцов, очень уж напоминающих орков. И вот это уже было серьёзно, ибо "тёмные" - это не те противники, которые будут отступать... без веской причины. Тем более на глазах у людей.
В общем, глазастый Ройчи оказался прав, и они двинулись хитросплетением дорожек и тропинок внутренних двориков, благо они не заканчивались глухими стенами и тупиками. Но это не значит, что их путь с конём и раненым был прост.
И вот в какой-то момент, в каком-то саду им навстречу попался Руар, какой-то чиновник не самого высокого ранга, мужчина под тридцать и хозяин ближайшего дома. Естественно, он узнал Оливию... и тут же предложил помощь. А у них просто не оказалось сил, чтобы отказаться. Вот таким образом они и оказались в уютном семейном гнёздышке одних из бесконечного множества семейств РоДизайши.
Что ещё надо? Таз для омовения, чистая постель, простая, но неимоверно вкусная еда, непритязательная, но добротная и более соответствующая моменту (касается Оливии) одежда (впрочем, амазонка наотрез отказалась менять штаны и куртку на платье).
...Листочек дёрнулся от шороха и приоткрыл глаза, рука же автоматически потянулась к мечу, прислонённому рядом. Это был Ройчи, тихо, стараясь не разбудить уставшую воительницу, мостился в соседнее кресло. Эльфа таки сморило, хотя он твёрдо намеревался дождаться результатов разговора Ройчи с Руаром РоДизайши.
Поймав вопросительный взгляд товарищ, человек вздохнул, но ответил.
- Согласились. И не конь был в том основным аргументом. Наш гостеприимный хозяин считает, что это - его долг, - Ройчи скривился и дёрнул плечом, как бы говоря, что ему причины до одного места, на котором исключительно хорошо думается. - Но с ними остаётся Стил. Наш юный егерь, - а он действительно был самым молодым в отряде смертников, захватывавших северные ворота королевской резиденции, - не пожелал оставлять своего командира. Хозяева только обрадовались, - он устало отбросил голову на спинку кресла. - Слава Единому, что хозяйка решила посидеть у тела раненого, пока Стил хоть чуть-чуть поспит. А Руар приглянет за окрестностями.
Листочек вопросительно изогнул бровь.
- Доверяешь?
- Да, - прошептал человек, закрывая глаза.
* * *
Глава 3.
Едущие посредине улицы всадники напоминали призраков, даже скрип колёс перегруженных повозок и цокот копыт по мостовой звучали как-то глухо. Под утро город немного утихомирился: убийцы и насильники натешились, грабители и мародёры подустали и с рассветом стали осторожней. Сейчас стали выползать только те, кто не пострадал, но при этом чувствовал себя ущемлённым, не поучаствовав в дележе добра соседей. Но эти были чересчур пугливы. Тем не менее, расслабляться не стоило - злая стрела из подворотни или чердака легко могла принести неприятность, а то и смерть.
Ночь была чересчур длинна, чтобы можно было выкроить время на отдых. Но, даже вырвавшись из ловушки и спасши при этом принцесс, отряд не знал покоя - разошедшиеся "ночные" и новоцерковники, будто сошедшие с ума от свободы и опьяневшие от крови, бросались на явно опасный отряд. И клали головы. Капитан королевской гвардии РоГичи порадовался бы этому: не нужно искать и гоняться за городскими выродками - драконами, они сами идут под нож. Но при этом подвергались опасности жизни пассажиров фургонов, а в стычках его гвардейцы получали ранения и уставали, а ведь защитников королевского рода РоБеруши и так не очень много осталось в этом внезапно враждебном городе. Вон, пару человек пришлось отправить в повозку к Его Преосвященству - вдруг кардинал найдёт силы и поможет им чем-то.
Он посмотрел на небо, и на лицо упали первые капли дождя и, сняв перчатки, удовольствием растёр их, пытаясь таким образом взбодриться.
Вообще, дождь им на руку - он невесело мысленно усмехнулся. Агробару бы, а не только им сейчас, не повредил хороший затяжной ливень, чтобы потушить вспыхнувшие или тлеющие - склады в порту продолжали коптить - пожары и смыть с улиц всю нечисть, мразь и драконов, что по недоразумению были причислены к роду разумных.
Скоро им предстояло более серьёзное испытание - выставленная застава на пути к Западным воротам. Предположение о том, что мятежники не продумали этот вопрос не подтвердилось. Мало того, объезжать препятствие, находившееся впереди не было никакого смысла - все улицы, так или иначе выходящие на вербарский тракт, были перекрыты. Кто-то неглупый смог это спланировать. Не только убийство короля, зачистку гвардейцев - "чаек", а чуть позже и их убийц. Кто же это?
Мысленно перебирая великие семьи и знатных дворян, выходило так, что пострадали все. Но РоГичи не верил, что произошедшее - дело загребущих рук соседей, той же воинственной Тарии или позиционирующего братский союз Вербара. Не в том дело, что слова - это всего лишь непыльная работа языка и лицемерие, поселившееся в верхних посольских этажах - это дань профессии, просто никто из посторонних не мог совершить то, что произошло, привести в движение столь разные силы агробарского общества и разных вотчин. Это кто-то свой. И очень могущественный.
Ладно, проблемы нужно решать по мере их появления. Главное, что они успели вывезти принцесс. А значит, для королевства ещё не всё потеряно. Ведь будет знамя, объединяющее настороженный запад, находящийся в состоянии постоянной войны восток, консервативный север, вольнолюбивый юг и зажравшийся от давно не случавшихся встрясок центр, а не хлипкое лоскутное одеяло - будет будущее...
Что-то он раньше времени размечтался. Для начала нужно пройти заставу, о чём он, впрочем, не очень переживал. Вот потом шли ворота, и вряд ли золото сможет повлиять на дежурных офицеров - кому нужны агры, когда остался без головы? Вот там, думал он, придётся прорываться с боем... И сам себя назначил в команду потенциальных смертников, что станут штурмовать и удерживать ворота, когда остальные будут уходить. В этом он видел свой долг.
Зябко повёл плечами. Нетрудно выглядеть железным снаружи - дворцовая школа владения собой давала о себе знать. Сложно поддерживать это состояние изнутри. Ведь маленькие червячки сомнений неизменно находили щели, чтобы просочиться и впрыснуть яд неуверенности. Конечно, он давил их латной перчаткой, выкорчёвывал ростки верным мечом, но находясь уже давно в напряжении, начал понемногу уставать. И, естественно, защита слабла и истончалась.
К нему подъехал один из разведчиков, ехавший впереди, и предупредил, что за следующим поворотом они окажутся ввиду заставы. Капитан поднял руку с раскрытой ладонью, призывая ко вниманию и усилению осторожности, потом переглянулся с ехавшим рядом маркизом. Бледное лицо Фиори РоПеруши с модными щеголеватыми усиками было напряжено, но ответный кивок был уверенным и твёрдым. РоГичи чуть усмехнулся краешком губ, на что маркиз ответил таким же понимающим, слегка оттаявшим взглядом. Они давно знали друг друга и не раз участвовали в совместных походах, поэтому не взирая на различие в социальном статусе и небольшой разнице в возрасте, прекрасно понимали друг друга. И так было гораздо легче - делить ответственность на двоих. Сзади в ограниченных пространствах повозок, где даже пошевелится было проблематично, ехали люди, от которых зависело будущее королевства. Во всяком случае, капитану так хотелось думать.
Щиты, этакий высокий съёмный забор, перегораживающий улицу, вырастали из пелены усиливающегося дождя.
Так любопытно: ни одного лишнего звука, кроме действительно успокаивающего дождевого шелеста и цоканья подков. После изобилующих самыми громкими и, как правило, не очень приятными звуками суток это... гм, звучало непривычно. И ни одного постороннего человека - РоГичи был уверен, что за ними обязательно наблюдают, но так: очень осторожно, чтобы случайно не попасться на глаза.
Парочка стражников, вышедшая встретить их, была донельзя классическим образчиком часовых - мздоимцев, что капитан даже не улыбнулся. Несмотря на то, что стоящие были сейчас на другой стороне, так сказать, баррикад, тем не менее они оставались агробарцами, и если бы не обстоятельства, РоГичи не поленился остановиться на полчасика и провести инспекцию с неизбежной в этом случае "разъяснительной" беседой. Он грустно подумал, что вот из таких мелочей и складывается большая беда.
Стражники не подвели его и отыграли свою роль, как по нотам, и даже - после перекочевавшего золота - клятвенно пообещали не тревожить уснувшего после трудной ночи купца и его семейство.
Змея их каравана постепенно втягивалась за преграду, когда капитан таки обратил внимание на солдат, помимо стражников РоШакли торчавших на постах. Его уколол неприятный холодок. Это были "белки" - личная дружина барона РоКлари.
Что за несправедливость! Его первая жена была из северных баронств, и он очень хорошо знал "лис", занимавших и "чистивших" сейчас королевский дворец, и "рысей". С "белками", естественно, тоже пересекался. В основном, с их сеньором, весёлым и толстым (знатным любителем пива) бароном.
Слева появилось ещё несколько "белок". Усатый капрал бросил на проезжавших мимо короткий, но цепкий взгляд и снова повернулся к подчинённым, вытянувшимся перед ним. РоГичи с облегчением выдохнул - вот такие настоящие бойцы легко могут выявить обман...
- Осторожно!.. Гвардия и...
Разнёсшийся высокий юношеский крик, вначале пустивший петуха, а потом и вовсе оборванный, прозвучал в этом сонном и влажном царстве, словно гром среди ясного неба. Эхо ещё пошло гулять по улице, отскакивая от каменных стен, будто от берегов, а здесь уже всё пришло в движение.
Ушлый капрал первым делом сдёрнул с пояса небольшой инструмент, распространённый на севере, наравне с барабанами передающий сигналы и команды - и теперь зазвучал знакомый капитану тревожный и пронзительный визг тревоги. Один из гвардейцев, склонившись в седле, попытался достать сигнальщика, но того прикрыл рядовой. Схватился за перерубленное плечо, повалился, а капрал, ловко вернув дудку на пояс, с совершенно бесстрастным выражением на лице подскочил к крутившемуся рядом наезднику, хладнокровно уклонился от прямого удара, сблизился, ухватился правой рукой за край седла, в мгновение ока взлетел на коня. Опомнившись, гвардеец попытался резким ударом шлема назад поранить или хотя бы как-то задеть наглеца, но тот вновь ускользнул. В следующее мгновение нож оказался напротив горла королевского солдата...
РоГичи оказался рядом и его удар плашмя мечом прервал убийственное движение капрала "белок". Он надеялся, что успел и нож не прикончил его бойца, хотя вид того, склонившегося к холке коня был не очень обнадёживающим - сквозь пальцы руки, держащейся за шею, капала кровь. А северянин, покачнувшись, стал заваливаться набок, и, цепляясь за всадника, потянул плащ. И вот уже на всеобщем обозрении - белокрылая "чайка" на жёлто-красном фоне...
Капитан выругался сквозь зубы, привстал на стременах, пытаясь оценить ситуацию. И снова помянул дракона.
С обоих сторон улицы появлялись всё новые и новые воины с "белкой" на плащах и туниках, а гвардейцы, моментально выстроившие заслон вокруг повозок, всё больше и больше втягивались в затяжную схватку. Были уже павшие с обоих сторон, и хоть "белки" не успели полностью экипироваться в силу внезапности нападения, натянуть доспехи и кольчуги, дрались они отчаянно. Причём, что тоже было характерно для северян, практически молча (не считая отрывистых команд, доносящихся из-за спин атакующих), спешили навстречу противнику, разве что рычали сквозь зубы.
Врагами этих, конечно же, честных воинов, выполнявших свой долг и приказ, у РоГичи не повернулся бы назвать язык. Это не ряженые преступники в составе стражи РоШакли, это обыкновенные парни из северных селений, прошедшие суровую школу баронских лесных лагерей и ставшие настоящими солдатами. Почти тоже, что и в гвардии, с той лишь разницей, что у одних это часто происходило на паркете, в тепле и на виду милых юных дворянок, а у других воля закалялась холодными неприветливыми чащами, а дома их ждали простые, но от этого отнюдь не теряющие очарование и привлекательность, отношения с местными девчонками.
Капитан даже на какой-то момент растерялся - ну не мог он резать своих! При этом ясно осознавая, что каждое мгновение промедления затягивает петлю на них.
Звонкий мощный удар чуть не свернул ему шею - арбалетный болт. Едва не сверзившись с коня, он с трудом выпрямился. Слава Единому, стрела скользнула по шлему, сбросив и порвав капюшон, а то быть бы ему уже дохлым со сломанными позвонками.