Аннотация: Самостоятельный рассказ из серии о "Янусе". Небольшая экспедиция в "Асгард".
Провалы в памяти - дело наживное...
Кажется, обычно мне не было свойственно валяться под столом, забавляясь язычками пламени, пляшущими на кончиках моих пальцев: 'Та-та-там-пам-парам-пам-парам!..'. Огоньки послушно выплясывали под любую, приходящую мне в голову мелодию. Это было весело, но исподтишка тревожило. Крылось в таком положении вещей что-то ненормальное... Только, что именно? То, что я лежал под столом, или то, какие мелодии заставлял выплясывать послушные огоньки? Пожалуй, огоньки отвлекали от последовательной работы мысли, так что я велел им погаснуть, сел на полу и деловито огляделся. В комнате царил относительный порядок. Шкафы стояли на месте, горы какого-то хлама по углам тоже не вызывали ощущения неправильности. Ощущение неправильности вызывал опрокинутый стул. Я поднял его за ножку и поставил как следует. Ага. Вот как должно быть! Вдохновленный чувством внутреннего одобрения и ощущением, что это только начало, я поднялся на ноги и сам. Грандиозно! Стало ещё лучше. Но, казалось, это далеко не всё... Да, не всё. 'Но не в этой комнате', - пришло мне в голову, как только на глаза удачно подвернулась дверь. Подойдя, я беззаботно толкнул ее наружу, вышел в коридор и захлопнул створку за собой. Потом медленно повернулся и посмотрел на нее подозрительно, внезапно вспомнив, что эта дверь никогда не распахивалась ни наружу, ни внутрь, она должна была отъехать в стену. Гм... На моих пальцах снова раздраженно вспыхнули и погасли огоньки, когда я махнул рукой и направился по коридору наугад - куда-нибудь да приведет, иначе, зачем тут коридор?
Коридор вел к сияющей двери, вспугнувшей целую стайку заметавшихся неуловимых ассоциаций. Что я там когда-то слышал или читал о свете в конце тоннеля? Не помню... Значит, надо проверить лично. Когда я благополучно добрался до цели, за завесой будто померкшего сияния обнаружилось просторное помещение, залитое ярким, но уже не кажущимся ослепительным, светом, проникающим во все уголки сверкающего белизной зала со стенами, усеянными всевозможными датчиками. А посередине вместо центрального терминала... (ого, я помнил какой-то центральный терминал?) торчал здоровенный, этак в шесть или семь обхватов, древесный ствол. 'Шелестящая' крона взмывала ввысь сквозь опалесцирующий потолок, оставляя в пределах видимости лишь несколько мощных ветвей, усеянных листьями, похожими на полированные дощечки из малахита с позолотой - плотные и твердые, мелодично позванивающие безо всякого ветра... пощелкивающие, как древняя вычислительная машина, постукивающие, как костяшки еще более древних счёт.
- Эрвин! - окликнул приятный звонкий глас свыше, пока я ошарашенно разглядывал возникшее откуда ни возьмись сказочное дерево. 'Ух ты! - подумал я пораженно, - да ведь это, кажется, и есть мое имя!' И посмотрел вверх внимательнее.
На широкой величественной ветви, почти совсем скрытая густой поблескивающей малахитово-золотой листвой, сидела девушка, завидев которую, я сообразил, что тоже знаю ее имя.
- Антея! - удивился я. - Что ты там делаешь?
Антея держалась за ветку обеими руками и выглядела очень озадаченной. Похоже, она сама не знала, что там делает.
- Хочешь спуститься? - спросил я, протянув руку.
Антея кивнула и ловко спрыгнула вниз без моей помощи. Одета она была в длинное зеленое шелковое платье (в тон листве сказочного дерева), которое прямо на глазах, в воздухе, пока она еще не коснулась ногами пола, превратилось в нечто, напоминающее мундир: удобный черный китель с серебряным шнуром и золотым значком на груди и серые брюки. Что до самой Антеи, была она пышнокудрая и сероглазая, с очень правильными чертами лица. Но, снова уловив какую-то 'неправильность', я задумчиво присмотрелся к ее значку. Это было золотое яблоко. А должна быть золотая спираль, - вспомнил я. - Символ нашей станции.
- Спасибо, - сказала Антея. В ее голосе слышалась настоящая признательность, куда большая, чем это могло быть вызвано объективными причинами. Наверное, мое появление вывело ее из какого-то умственного тупика. - Едва завидела твою рыжую голову, так и вспомнила, как тебя зовут. Да и меня заодно - уже прогресс!
- Угу, - отозвался я и покосился на собственный значок - уж не превратился ли и он во что-то другое. И тут же про него забыл, наткнувшись взглядом на нечто куда более массивное - на золотой цепочке на моей груди висел довольно здоровенный золоченый рог - и как только умудрился раньше его не заметить? Или он возник буквально только что, как претерпело метаморфозу платье Антеи.
- Гьяллахорн, - возвестила Антея удовлетворенно, будто припечатав, и как-то радостно ткнула в рог пальцем. - Выходит, ты здесь Хеймдалль! Ну а я - Идунн, - она дотронулась до своего значка-яблока.
- Что-что?.. - протестующе переспросил я, не поспевая за такой прытью мысли. - Кажется, только что мы припомнили совсем другие имена! - Но и в этих что-то было, странно резонирующее.
- Мы в Асгарде, - губы Антеи смешливо дернулись в ответ на мой озадаченный взгляд. - Более или менее. Запутались в измерениях. И вот теперь вместо терминала у нас Иггдрасиль, а за иллюминаторами с ветки виден Биврёст. Там еще осталась моя корзинка с яблоками... Интересный эффект, правда? Думаю, скоро это пройдет. Перед экспериментами с вероятностями всегда главное - не забыть поставить таймер!
- Точно! - согласился я. Теперь ясно, откуда у меня возникали мысли, что что-то необычное для нас буквально в природе вещей. Мы ведь изучаем историю 'путешествуя во времени', а вернее - в особого рода измерениях-вероятностях, которых бесконечное множество. Есть способы максимально приблизить их к реальности - нашему реальному прошлому. А если не приближать - использовать недостаточно полные или откровенно недостоверные данные, то оказаться можно, строго говоря (да - именно строго), черт знает где. Похоже, именно это и произошло... мы ведь, кажется, пытались заглянуть в будущее? Видимо, не самая удачная вышла попытка. Не считая того, что вообще что-то удалось - это уже огромный успех. И теперь мы про это хотя бы помним.
Из коридора послышались новые голоса. В зал вошли двое: хмурый Гамлет с нелепо сидящим на буйных черных кудрях цветочным венком и моя сестрица Линор - на ее золотых волосах такой же венок смотрелся более гармонично.
- Фрейр и Фрейя, - изрекла Антея-Идунн как нечто само собой разумеющееся.
- А это что тут за осина вымахала? - вопросил Гамлет, неодобрительно воззрившись на дерево на месте центрального терминала.
- Иггдрасиль - это ясень, - заметила Антея.
- А откуда он тут? И с нами-то что?
- Мы пытались заглянуть в будущее, - напомнил я.
- А... - сварливо отозвался Гамлет. - Это многое объясняет.
- Но мы же точно вернемся? - поинтересовался он, требовательно поглядывая то на Линор, то на Антею - в том, что касалось технической стороны наших исследований, девушкам не было равных.
- Нет, конечно, - едко откликнулась Линор. Кажется, ее возмущала одинаковость их венков - на голову Гамлета она посматривала с явным расстройством. Хотя, как она узнала, если не смотрелась в зеркало или не пыталась снять венок?.. - Какая еще точность в экспериментах?
- Вопреки распространенному мнению, - в голосе Антеи зазвучали лекторские нотки, - забросить себя в будущее возможно - пара пустяков! Но трудно сделать этот процесс контролируемым, потому так трудно обойти встроенную аварийную систему безопасности - никогда не знаешь, в какое будущее попадешь и на что оно будет похоже.
- Учти, мы все слышали! - послышался новый голос, и в зал вошел Олаф, как-то неприкаянно помахивающий в воздухе боевым молотом. Забавно, даже волосы у него порыжели почти как у меня. Теперь он был Тором. Сразу за ним вошли Фризиан и мой отец. Худощавый Фризиан, заинтересованно посверкивающий яркими глазами по сторонам, с обычным для себя обманчиво-меланхоличным видом поглядывал все время и на свою правую кисть, будто закованную в латную рукавицу. А у отца появилась на лице диковинная повязка с бронзовым щитком, изукрашенным странным, похожим на стилизованное солнце, узором, прикрывающим его правую глазницу. Но его левый глаз, такой же зелено-карий как и всегда, был знакомо иронично прищурен, а темно-медные усы топорщились - он явно потешался над всем происходящим.
Оглядевшись, Олаф пристроил свой молот у стеночки.
- Очнулся с ним в руках, - пояснил он, - решил не бросать где попало, а кого-нибудь встретить и спросить, что за дичь тут творится. Сперва повстречал Одина, - Олаф сделал полуреверанс в сторону отца, - а потом и Тюра, - кивок в сторону Фризиана, все-таки же уныло разглядывающего свою руку. - И мы поняли, что у нас за диагноз.
- Это не перчатка, - со вздохом проговорил Фризиан, не отрывая взгляда от 'стальной рукавицы'. - По крайней мере, она не снимается.
- Найти бы тутошнего Фенрира, - сочувственно сказал Олаф, - да и дать бы ему промеж ушей!
Его слова вызвали во мне странное чувство неприятия. В конце концов, какие еще Фенриры? Временный эффект, все пройдет само. А мы все ещё на своей родной станции. Мы были достаточно осторожны, чтобы сохранить главный ориентир и не оказаться где-то слишком далеко или в какой-то серьезной опасности.
- А на сколько мы обычно ставим таймер? - уточнил отец у Антеи.
- Больше чем на два часа еще не ставили, - ответствовала Антея.
- Хорошо, - одобрил отец-Один. - Вряд ли за пару часов тут что-то случится.
- Очень на это надеюсь, - проворчал Гамлет-Фрейр и, обиженно посмотрев на боевой молот Олафа - наверняка он казался ему более достойным божественным атрибутом, раздраженно сдернул с головы венок и швырнул его в угол.
Я заворожено проследил за этим полетом. Как и все остальные. Было в нем что-то... святотатственное? В этом мире, как будто, это что-то значило, если верить своим новым инстинктам.
Едва смятый венок коснулся пола, ударил гром.
Свет померк, всё сооружение, как бы оно ни называлось, станцией 'Янус' или Асгардом, содрогнулось до основания, 'до печенок', возможно - до самых корней Иггдрасиля, но каким-то чудом не раскололось. Я кинулся к ближайшему иллюминатору, отчего-то в полной уверенности, что некое космическое безобразие происходит не внутри, а вовне. Увиденное меня захватило и потрясло - неожиданно - своей красотой.
За иллюминаторами сверкала радуга, казалось, наша станция парила в облаках среди этого переливающегося разноцветного сияния, да и сами иллюминаторы превратились скорее в широкие окна. Приглядевшись, я понял, что это даже не окна. Повернул медную ручку, распахнул стеклянную дверь, не обращая внимания на предостерегающие крики сзади, и шагнул на балкон, будто сплетенный из ажурной бронзовой паутины, впустив в легкие окутавший меня ветер - ощутив пьянящее чувство, будто стоял на носу или мачте несущегося на всех парусах корабля. Радуга плескалась под ногами, как море, над 'морем' дул по-настоящему радужный бриз - наполненный смесью цветочных медовых ароматов и свежестью горного потока, будто под радугой бил гигантский водопад. На лицо и руки падали мелкие радужные брызги. Биврёст - радужный мост! Я посмотрел вверх, и восхищенное опьянение с меня будто сдуло ледяным порывом ветра. Небо над нами напоминало медленно кружащийся черный водоворот с алыми всполохами. Свинцовые тучи, больше похожие на черные скалы, завораживающе вращались - будто зловещие жернова. Разве таким тяжелым тучам не место скорее под нами, чем над нами? - попробовал мысленно запротестовать я. Но снизу еще лилось сияние, а вверху уже воцарилась тьма.
Поблизости, с некоторым опозданием, послышались тревожные возгласы и приглушенная ругань Олафа - это добрались до балконов остальные. Кто-то нетерпеливо толкнул меня под локоть, похоже, это был Гамлет. Спиной я почувствовал и присутствие Линор, прежде чем услышал ее изумленный вздох.
- Что это, черт побери? - воскликнул Гамлет.
- Рагнарёк, - спокойно ответил ему отец с соседнего балкона. Рядом с ним стояла пораженно глядящая вверх Антея-Идунн. Ее волосы вдруг показались мне седыми, будто запорошенными снегом или пеплом. - Что ещё в таком контексте могло позиционироваться нашим 'коллективным полусознательным', как будущее?
- Конец света, - констатировал я - ответ просто напрашивался.
- Но ведь Рагнарёк - не просто конец света, - рассудительно подал голос Фризиан-Тюр с балкона справа. - Должна быть последняя битва!
- И гибель богов, - мрачно произнесла Антея.
- То есть, нас всех должен кто-то поубивать, - подытожил Олаф-Тор. - Так, я на минутку, захвачу свой Мьёльнир на всякий пожарный!
Я с трудом оторвался от созерцания творящейся наверху психоделики и все-таки перевел взгляд вниз. На радужный мост, по которому плыла или карабкалась крошечная разлапистая черная клякса. Когда я пытался вглядеться в нее, у меня как будто двоилось в глазах. Я попытался сосредоточиться и...
- Что это за штука? - выпалил Гамлет, вдруг заинтересовавшийся, куда же это я смотрю, и почему смотрю вниз, а не вверх, как другие.
- Нагльфар, - ответил я почти автоматически. - Корабль из ногтей мертвецов...
- Нагльфар?! - Гамлет буквально подскочил на месте. - Эта штука на самом деле плывет сюда?! Чего же ты ждешь? Ты же Хеймдалль! Ты должен протрубить в рог!..
- Прекрати истерику! - рявкнул я с внезапным диким раздражением. По небесам снова прокатился оглушительный гром, черные тучи-жернова нависли гораздо ближе, будто обрушившись на несколько ярусов вниз, алое зарево в них разлилось охватившим весь горизонт закатом, легло на искаженное гневом лицо Гамлета.
- Ах, истерику?.. Тогда я сам!.. - В образе Гамлета на мгновение отчетливо проступило что-то волчье, голос сорвался на рык, лязгнули клыки, глаза зажглись желтым огнем. Вот, стало быть, как!
- Назад! - Я отпрянул и поднял руку, уже не зло, просто предупреждающе. Да и кому понравится, что рядом щелкают волчьими клыками?
- Почему? - спросил Гамлет, вдруг недоумевающе остановившись. Он понял или почувствовал, что я не шучу, не угрожаю, а предупреждаю о настоящей опасности, которой он еще не видит. Увидел. - Ох... - изумленно выдохнул Гамлет.
- Вот почему! - кивнул я: на моих пальцах плясали языки пламени.
Кто-то ещё сдавленно охнул.
- Что это значит? - пораженно вопросил Гамлет. - Ты что же, не Хеймдалль?.. Тогда кто?.. Локи?..
- Боюсь, не исключено.
- Вот же, ёжкин кот, угораздило... - выразительно, но сдержанно и очень трезво сказал с соседнего балкона Олаф, снова вышедший на него со своим боевым молотом.
- Не только я. Вы все такие же. Не только то, чем кажетесь.
- Спокойно! - пропыхтел Олаф с искренним беспокойством. - Только не затевай 'перебранку' и все будет хорошо!
Левой рукой я неосознанно придерживался за перила и вдруг почувствовал, что они стали обжигающе холодными, мгновенно заледенев. Я отдернул руку, мысленно отметив, что за покрытые изморозью перила продолжает, как ни в чем не бывало, ничего не заметив, держаться Линор. Вот только венок на ее голове - увял и покрылся инеем.
- Не будет, - возразил я. - Попробуйте на минутку озвереть, только осторожно, и посмотрите, что будет.
- Как же это сделать по заказу? - воскликнула непонимающе Линор.
- Вот так, - я кивнул на заледеневшие перила. - Это же делаешь ты. Потому, что ты не только Фрейя. Ты еще и Хель.
- Ой... - Линор поспешно отдернула руки от перил. В ее глазах мелькнуло понимание, вдруг она заговорила очень быстро: - Когда я очнулась, все кругом было во льду! Но потом покрылось цветами... А Гамлет - значит, мне не померещилось только что...
- Что на мгновение он стал волком? Нет, тебе не померещилось!
- Что именно? - с жадным интересом спросил Гамлет.
- Змеиная чешуя вместо кожи, - с иронией заметил Фризиан. - Надо же! А ведь по всем традициям Тор и змей Ёрмундгад должны убить друг друга!
- Как Хеймдалль и Локи, - кивнул я.
- Вот она - диалектика! - восхитился Фризиан и вдруг издал азартный волчий вой...
Гамлет вздрогнул, я тоже слегка призадумался.
- Фенрир? - произнес он неуверенно. - Но кто из нас?..
- Скорее всего, я Гарм, а не Фенрир, - мгновенно определился Фризиан. - Это он должен проглотить Тюра, насколько я помню. Мда... Забавненько!
- Но ведь Фрейра убил огненный великан Сурт? - растерянно переспросил Гамлет.
Слева далеко вперед вырвалась струя пламени, будто из огнемета. Я расслышал негромкий смех отца.
- Нет, похоже, что Сурт все-таки я, - сказал он. - Что-то мне подсказывало, что лучше не открывать правый глаз в помещении...
- Ясно, - задумчиво пробормотала Линор. - В конце концов, так или иначе, сами себя или друг друга - просто противоположности. Все равно взаимное истребление!
- Это и будет нашим концом света, - согласился я. - Самоубийство. Так что предпочитаю подождать, пока не сработает таймер, а не трубить в рог - понятия не имею, что при этом произойдет - раздвоимся мы окончательно и поубиваем сами себя, или даже не раздвоимся, а рассыплемся на целое 'воинство мертвых': как минимум на всех, кого мы помним и знаем по всей истории, как-то не хочется рисковать. В конце концов, - я кивнул вниз, на далекую кляксу. - Там тоже плывем мы. По этому самому 'морю', на этом самом 'корабле'.
- И почему это сакральное знание первым пришло к тебе? - продолжил возмущаться Гамлет-Фрейр.
- Так ведь Хеймдалль всё же, - усмехнулась Антея-Идунн. - Особенная чувствительность к границам, надо полагать.
- Я с самого начала подозревал, что могу быть не им: едва очнулся - увидел эти огоньки. Навели на размышления.
- А я тогда кто? - неуверенно проговорила Антея. - Уж извините, 'озвереть' у меня не получается. Но просто интересно...
- Вёльва! - сказал я первое пришедшее в голову, вдруг вспомнив ее поседевшие на время волосы. - 'Вещать ли мне дальше?' Кто у нас самая умная? Не расстаёшься с терминалом, даже если он превращается в Иггдрасиль.
Все дружно рассмеялись.
- А кто-нибудь помнит, как называется наша станция? - как бы между прочим полюбопытствовал отец.
- 'Янус', - ответил Гамлет. - Бог входов и выходов, всякого начала и календаря...
- А кроме того, - прибавил отец, кивнув, - именно этот бог славится тем, что совершенно буквально двуличен. Пусть он совсем из другого пантеона!
- Значит, смысл только в этом? - грустно спросил Гамлет. - Только в том, что так смешались наши воспоминания, мысли, представления и фантазии?
- Может быть, все гораздо глубже, как во всех играх бессознательного, - пожал плечами отец-Один. - А может, это и есть настоящее положение вещей?
- В каком смысле? - Гамлет удивленно поднял брови.
- Во всех, - отец беззаботно повернулся и вернулся с балкона в зал.
Подумав, что таймер может сработать в любое время, мы последовали за ним, закрыв за собой все 'балконные двери'. Кто их знает, вдруг они станут вновь иллюминаторами, 'упустив из виду', что мы еще снаружи, или просто останутся открытыми, когда все закончится, а атмосферы на Луне все еще нет как нет.
А потом был мерный гул приборов, раскрытые капсулы, похожие на яичные скорлупки из кладки мирового змея, немного головной боли и общей вялости. И как-то странно смотрелся за окнами скучный лунный пейзаж, и еще более странно выглядел появившийся на месте звенящего золотистой листвой Иггдрасиля центральный терминал. Не хватало радужного сияния Биврёста, пляшущих огоньков, зарева на тучах, слишком явно напоминающих об опасности, и слишком явного проявления двойственности... а в остальном - все осталось на месте: и опасность, и двойственность, и удивительная легкость, с какой можно уничтожить всё, вовсе того не желая, даже, может быть, желая спасти. Всегда - всего лишь в одном шаге от конца света.