Трамвай встряхивало на каждом стыке рельс. Звенело и грохотало. Люди, распиравшие его изнутри, никак не препятствовали возникновению шума. Очевидно, дребезжало снаружи. Даже кондуктор, способный просочиться куда угодно, подарил себе минуту отдыха. Он висел схваченный могучими телами трудящихся Балтийского завода. Многотысячный рабочий штат этого гиганта судостроения хотел ехать домой на трамвае. И ничто не могло помешать ему. В такого рода стесняющих обстоятельствах главная проблема не незаметность. Сложность в том, что запрессованный в брусок из человеческих тел, заполнив собой все впадины в стене из вошедших до, и зацементированный вошедшими после, вы не найдете десяти свободных сантиметров чтобы повернуть кисть с зажатым в пальцах лезвием. Сумочка останется неповрежденной. И вы без ужина ляжете в узкую как пирога кровать. А ночью, встряхиваясь и дребезжа, набитый призраками до отказа, не останавливаясь, промчится он, оставив две паралельные вмятины в мягкой материи вашего или, может, коллективного уже подсознания.