Время по капле утекает, и даже за все деньги не купить еще минуту...
(Sarah Brightman "Dust in the Wind").
Уже давно книги стали для меня истинной отрадой. Они дарят покой и наслаждение, заставляют страдать и ощущать одиночество. Мысленно выстраивать зачарованные дворцы, трепетать от образов и чувств, побывать доселе в невиданных мирах.
Я до сих пор продолжаю верить в сказки и, по-прежнему, забываю обо всем на свете, когда погружаюсь в хорошую книгу. Я люблю трагедию и большую любовь, люблю загадки прошлого и путы настоящего, невероятные события и парадоксальные случайности. А еще пытаюсь понять каждого персонажа: разобраться в его взаимоотношениях с другими, наблюдать за его самореализацией и верить, что он сможет пройти через все препятствия, построенные судьбой. Я стараюсь уделять большое внимание классике, а потому, беря в руки роман современного автора, нахожу в нем множество неуклюжих композиций, которые смутили бы любого заслуженного литератора. Я с интересом изучаю стиль каждого писателя и параллельно с этим ставлю себе мысленную галочку: какие фразы употребляются в тексте чаще остальных, что именно автор пытается донести до своего читателя, какие обороты предпочитает, и какая структура сюжета будет наилучшей в том или ином направлении литературы. В книгах присутствует и острый ум, и интрига, в которую попадаешь, как в капкан, и ответ на вопрос, почему мы вообще читаем.
Я обожаю работы Спаркса и Сигала, пропитанные чувственностью и гипнотической утонченностью, которые с первых строк берут за душу и не оставляют даже самого скептически настроенного критика равнодушным. Я не могу представить себе жизнь без этих приключений, без того чувства, которое испытываешь в первую долю секунды, переворачивая первую страницу: неосознанное, невообразимо пьянящие, манящие. Чувство, которое околдовывает и завораживает.
Но меня вели к этому. Еще несколько лет назад, книга, показалась бы глупостью. Тогда были другие предпочтения и интересы. Меня больше занимало телевидение или Интернет. Думаю, именно преподаватель русского и литературы научил меня получать такое удовольствие от чтения. Минуты и часы пролетали как во сне. Я завораживалась чтением: персонажи были такими реальными, как воздух, которым я дышала. И даже когда усталость и сон охватывали меня, я не хотела расставаться со сказочными героями, которые научили меня столь многому.
Я собиралась написать письмо.
Эта мысль давненько засела у меня в голове, и, возможно, было в ней что-то нелогичное и противоречивое, но...
Я взяла чистый лист бумаги и начала писать.
"Здравствуйте, дорогая Елена Владимировна...".
***
Это был обычный день, который не был ни колоритным, ни заманчивым. Все те же пасмурные лица на улицах, которые по утрам по струнке маршируют на работу или в страхе держатся за ручку классной комнаты, мол, как бы не отчитали за опоздание. Собственно так происходит всегда, когда в твоей жизни что-то меняется: жизнь вокруг тебя становится далекой и неинтересной. Вот и сейчас меня не покидало угнетающее чувство.
В одно мгновение мир обрел багровый цвет, таивший в себе горе, такой силы, что пропадало желание жить. Сразу захотелось уткнуться лицом в ладони и взвыть от обессиливающего отчаяния, но я до сих пор не сделала этого - передо мной все еще стояло ее лицо.
Ее взгляд проникал в саму душу и оставлял отголосок чего-то фантастического, больше похожего на мистику. И именно это создавало незабываемую атмосферу неизвестности. А когда она начинала говорить, меня пробирала легкая дрожь. Ее голос был мелодичен, уникален, наполнен таинственностью: в цепочке звуков была настоящая магия.
Как пережить то, что моего учителя больше нет? Как принять то, что человека, находившегося с тобой долгие годы больше нет?
Меня захлестнуло отчаяние, такое, что не продохнуть. От безысходности и беспричинной тоски, опустошающей душу...
Я практически физически ощутила, что за один день стала старше на несколько лет.
Двенадцатое апреля - День Космонавтики, день, когда я потеряла своего самого дорого и бесценного наставника.
Если бы я могла описать все, что ощущала. Помню только одно, как на похоронах я держала руку своей подруги. Крепко, будто боялась, что в любую секунду земля под ногами обрушиться, и я упаду в глубокую бездну, и никто не придет спасти меня.
Я не плакала, но все мое тело трепетало от накатившегося ужаса. Я настолько крепко сжимала кулаки, что на них побелели костяшки. Мой взгляд был устремлен в одну точку, и я все думала про себя, что бы было, если бы она осталась в живых?
Играла бы она нам на гитаре или перечитывала стихи Высоцкового, рассуждала бы на тему любви и ненависти, посмеивалась бы над нашими глупыми орфографическими ошибками, рассказывала бы про свой любимый Париж и вспоминала бы, как потерялась в Петергофе, пытаясь отыскать нас, словно заботливая мать?
Обнимала бы нас, когда через несколько лет мы заканчивали бы школу, сожалела бы о том, как ей будет не хватать наших хулиганских выходок, гордилась бы мной, когда я написала свою первую серьезную работу, похвалила бы за проделанный труд?
Увидела бы я на ее лице ту улыбку, которая так напоминала Рождественский подарок? Пересказывала бы она мне последние прочитанные ею книжные новинки, делались бы она со мной впечатлениями об этих историях? Сидели бы мы вместе за партой, перечитывая Пушкина и Лермонтова?
По щеке делала свой первый забег прохладная зеркальная слеза, затем еще и еще, и это продолжалось до тех пор, пока я не начинала понимать, что жидкость застилает темной пеленой глаза, и что все это не сон, посланный мне в наказание. И это было самым страшным: мне было стыдно за свои слезы. Горло больно сдавливало, и я никак не могла проглотить комок, от которого становилось сложнее дышать.
Я видела каменные лица ее детей, и внутри все перевернулось, когда я подумала о своей собственной маме.
Моя голова была чистой, как лист бумаги, и я не могла больше думать. Я просто крепко сжимала, державшую меня руку.
Мечты, до которых нельзя дотянуться. Судьбы, которые нельзя изменить.
***
Сгустившиеся сумерки не могли скрыть тревоги в моих глазах. Забавно, но всего несколько секунд назад со мной было все в порядке. Мутное солнце растекалось жидкой медью по нежно-розоватому небу, и укрывало мир своим драгоценным спокойствием, в котором так нуждалась я.
Тем не менее, на моих губах блуждала улыбка. Не так долго осталось дожидаться летних каникул. В последние время я изо всех сил старалась сдерживать этот неугомонный крик души, и все чаще задумывалась над тем, чем буду заниматься в приближающийся отдых.
- Спасибо, Жень, что согласилась пойти со мной, - сказала я.
- Нет проблем, - спокойно ответила она, - мне все равно особо нечем было заняться, так что я рада, что ты вывела меня.
Немного помолчав, она спросила:
- А все же зачем мы пошли в Кремль?
Я пожала плечами:
- Не знаю, может потому, что отсюда открываются такие пейзажи, которые можно увидеть только во снах.
- Ну это уж ты загнула!
Мы молча посмотрели друг на друга и одновременно подмигнули, как будто понимали все без слов.
- Слушай, а ты умеешь бумажные самолетики делать? - задала я встречный вопрос.
- Не особо, если честно.
- А если постараться?
Под ногами лежали деревянные половицы - мы проходили через малоизвестный мост влюбленных, на котором уже были навешаны записочки и ленточки, и множество замочков в форме сердечка.
- Если постараться, то можно все, - прокомментировала она.
Мы поднялись по каменной лестнице и, сделав последние усилие, оказались на самой вершине.
Я кивнула в знак одобрения и достала из сумки свое заветное письмо.
Я неотрывно наблюдала за ее движением рук и кинула взгляд на небо, которое притягивало своей трогательностью, и почувствовала, как внутри растекается что-то теплое и невероятно нежное.
- Вроде готово, - сказала Женя, продемонстрировав проделанную работу.
- Отлично, осталась только подписать.
В моих руках была та же ручка, которой я накануне писала письмо.
- Долговой Елене Владимировне, - прочитала моя собеседница и понимающе взглянула на меня, не сказав больше ни слова.
Я встала и, размахнувшись, отправила свое послание на небеса. Ветер подхватил небесный кораблик и направил его в пушистые облака, в самую высь неба.
Между нами проскользнул волшебный призрак тишины, потому мы просидели так какое-то время.
Наконец я сказала, совсем тихо, почти шепотом:
- Уверена, она обязательно его получит.
Я тяжело вздохнула и улыбнулась.
Теплые солнечные лучи коснулись меня, и, сделав несколько шагов вдоль высоких каменных стен, я сказала:
- Ну что, идем?
- Ага...
Бросив последний взгляд в небесную высь, я подумала про себя, что планета по имени Елена не погасла, а рассыпалась на миллионы сияющих звезд, одна из которых досталась мне и будет со мной до тех пор, пока не перестанет биться мое сердце.
Памяти дорого учителя русского языка и литературы Долговой Елены Владимировны.