Жанр: психологический триллер / мистический реализм / молодёжный роман

Аннотация.

Варя обычная студентка с необычным даром: её сны пугающе реальны.

Однажды её замечают. Люди, которые живут по другим правилам тем, что действуют внутри системы снов. Так она узнаёт: её способности не случайны. Они редки и опасны.

Но в системе уже есть тот, кто нарушает баланс. Он проникает в чужие сны и превращает страх в оружие.

Варя оказывается втянута в игру, где грань между виной и справедливостью стирается,
а каждое вторжение в чужое сознание может оставить след или разрушить тебя.

И всё же именно в этом зыбком мире, между явью и сном, рождаются чувства, которым сложно найти место в реальности.

Добро пожаловать в пространство, где нельзя доверять ни чужим лицам, ни собственным мыслям.

Погрузись в мир, где сон пугающе похож на явь, а месть прячется под маской справедливости.

Но помни: однажды войдя в чужие кошмары, можно уже не проснуться.

Оглавление

СОМНАМБУЛА 1

Пролог. 4

Введение. 5

Часть I. Пробуждение 6

Часть II. Погружение. 74

Часть III. Расслоение 163

Часть IV. Сопротивление 256

Часть V. Перелом 320

Эпилог. 362

Кулон. 362

Всё не зря 363

Новый смысл 364

Чистый лист 365

След в темноте 366

Слова благодарности. 367

Фрагменты из Книги правил системы ОС. 367

БОНУС: плейлист, который идеально подчеркивает мир ОС, и переплетается с сюжетными линиями. 369

Пролог.

От лица случайного наблюдателя

Они снова пришли. Та же пара, тот же самый дальний столик в углу кафе. Я заметила их сразу таких сложно не запомнить. Они будто из другого мира. Сели, заказали кофе и булочки, разговаривали негромко, по-своему уютно.

Парень положил на стол правую руку перстень с крупным камнем заиграл в свете лампы. Девушка что-то увлечённо рассказывала, в её голосе слышалась решимость, глаза блестели от переполняющих чувств. Он слушал молча.

Тёмные очки скрывали взгляд, лицо напряжённое. Казалось, мысли его где-то далеко.
У их ног лежала большая овчарка. Она иногда поднимала голову, внимательно смотрела на хозяина, словно ждала прикосновения, потом снова укладывалась, тяжело вздыхая.

Я вытирала стаканы и всё равно продолжала следить за ними. Девушка аккуратно коснулась его руки той самой, с перстнем. Он поймал её ладонь, сказал что-то тихо, почти шёпотом, снял очки и положил рядом с собой. Я невольно замерла. Его глаза были холодного, голубого оттенка но пустые. Сразу стало тяжело на сердце. Раньше я думала, он просто играет в загадочного очки, молчание, поза. А теперь поняла, что ошиблась.

На глазах у девушки выступили слёзы, но в лице не было ни слабости, ни жалости к себе только решимость. Овчарка, почуяв напряжение, вскочила и залаяла, громко, тревожно. Кафе притихло все обернулись.

Я поняла, что пора вмешаться.

Простите, пожалуйста, успокойте собаку. Иначе мне придётся попросить вас уйти.

Он не сказал ни слова. Просто надел очки, достал купюру, оставил её на столе между чашками, взял поводок и вышел. Девушка осталась. Она опустила лицо в ладони, её плечи мелко дрожали.

Я подошла, села напротив, протянула салфетку.

С тобой всё в порядке, нужна помощь?

Она подняла на меня глаза удивлённые, растерянные. Несколько секунд смотрела, будто решала, можно ли мне доверять. Потом молча взяла салфетку и вытерла слёзы.

Введение.

Вы думаете, что во сне в полной безопасности? Что ваши мысли и фантазии принадлежат только вам? Как бы не так.

Есть те, кто умеет проникать в чужие сны. Они могут увидеть ваши тайные страхи, украсть самые сокровенные желания, оставить после себя пустоту, тревогу или беспричинную бессонницу. Они присваивают сюжеты, внушают эмоции, которых вы не испытывали, забирают энергию, оставляя взамен кошмары.

Знакомо ли вам это ощущение когда сон кажется до жути реальным? Когда просыпаешься с тяжестью в теле, с чувством, будто всю ночь провёл в каком-то ином мире, а не в постели? Если да, возможно, вы уже стали чьей-то жертвой.

Большинство людей не помнят свои сны. Утром они могут рассказать о чём-то странном или захватывающем, но к вечеру всё стёрто из памяти. Ночью же снова открываются двери в мир, где они беззащитны. Для одних сны просто отражение подсознания, для других способ познать себя, найти ответы. Но есть и такие, кому доступно большее полная свобода.

Человеческий мозг тайна, которую не спешит раскрывать даже сама природа. Учёные спорят, наблюдают, строят теории но настоящих ответов по-прежнему нет. Я не знаю, как это устроено. Не знаю, почему именно мне это доступно. Но я умею одно: менять сюжет сна в любой момент, одним усилием мысли перенестись в другое место, начать всё заново, выбрать иную линию.

Во сне я свободна.

Для меня это был побег. Я могла выбирать любые сценарии, теряться в бесконечных лабиринтах фантазий. Я думала, что этот мир принадлежит только мне.

Но я ошибалась.

Я не была здесь одна.

То, что начиналось как безобидная игра сновидений, в какой-то момент изменило мою реальность.

Впервые я осознала себя во сне ещё в детстве. Просто вдруг поняла: что-то не так. Всё вокруг было чересчур правильным словно кто-то старательно копировал реальность, но забыл про мелочи, из которых она состоит.
Но я не проснулась. Сон продолжался, и я могла делать всё, что хотела. Говорить с людьми, касаться предметов, принимать решения. Мир оставался твёрдым, естественным, настоящим почти таким же, как наяву. Разве что в нём не было случайностей. Всё происходило так, как должно было быть, без нелепых совпадений или странных несостыковок.

Я быстро поняла, что могу менять обстановку. Если представить перед собой длинный коридор с множеством дверей достаточно выбрать любую, и вот я уже в другом месте. Иногда это школа, иногда работа или двор из детства. Бывают встречи с людьми, которых я давно не видела, и разговоры, которые никогда не происходили в реальности, но почему-то кажутся важными.

Иногда случаются кошмары. Но они не пугают. Стоит напомнить себе, что это всего лишь сон, и страх исчезает. Ведь на самом деле ничего плохого не происходит.

Так было всегда.

И только теперь, оглядываясь назад, я понимаю, что должна была заподозрить неладное

Часть I. Пробуждение

-ВАРЯ-

Я живу одна в небольшой квартире на восьмом этаже обычного панельного дома.

Мама помогла подыскать этот вариант она работает риелтором и сразу поняла, что это подходящее место: тихий район, разумная цена и удобное расположение. До института недалеко пятнадцать минут на метро, и я на месте. Большую часть расходов она берёт на себя, и мы договорились её задача помочь мне на старте, моя хорошо учиться, чтобы в будущем стать полностью самостоятельной.

В квартире нет ничего лишнего только то, что мне действительно нужно. Для комфорта достаточно удобной кровати, мягкой подушки и тишины.

Телевизора у меня нет он мне без надобности. Я не люблю фоновый шум, пустые разговоры и чужие голоса, заполняющие пространство. Мне нравится, когда квартира наполнена моими собственными мыслями.

Иногда я выхожу с фотоаппаратом это моё личное.

Фотография для меня не способ заработать, а способ замереть в моменте. Почти как во сне. Только кадр остаётся навсегда, а сны всегда ускользают.

Иногда мои снимки кому-то нравятся настолько, что их хотят выкупить. Бывает, что меня зовут поснимать на мероприятиях свадьбы, вечеринки, выставки.

Я не стремлюсь к этому, но, если время позволяет соглашаюсь. Это хороший способ подзаработать. Но для меня фотография остаётся тем, с чего всё началось: не работой, не задачей, а чем-то личным. И я хочу, чтобы так и осталось.

Моя квартира напоминает фотолабораторию: на стенах развешаны мои любимые снимки тёмные силуэты деревьев на фоне вечернего неба, дождь, оставляющий размазанные блики на стекле, фонари, растворяющиеся в тумане. На полке возле окна стоят фотографии, которые я напечатала, но так и не смогла раздать или продать. Некоторые из них просто удачные кадры, другие хранят в себе воспоминания.

Я не люблю яркие цвета, но у меня есть слабость к фиолетовому. Поэтому в интерьере он присутствует везде: покрывало на кровати с глубоким сливовым оттенком, полупрозрачные лиловые шторы, которые мягко приглушают солнечный свет, небольшая лампа на столе с сиреневым абажуром.

В углу комнаты стоит письменный стол мой второй островок уюта после кровати. Здесь всегда лежит открытый дневник. Я веду его с детства, записываю мысли, сны, идеи для снимков. Иногда просто оставляю случайные заметки, которые потом перечитываю с удивлением, словно написала их не я. Дневник это единственный собеседник, с которым мне комфортно говорить о себе.

Рядом с ноутбуком всегда лежит мой фотоаппарат чёрный, тяжёлый, с потрёпанным ремешком. Он всегда готов к тому, чтобы в любой момент я схватила его и выбежала на улицу за удачным кадром. Я не любитель постановочных фото мне нравится ловить моменты, которые случаются сами по себе.

А ещё у меня есть кот. Ластик пушистый дымчато-серый комок, который считает, что это я живу у него, а не наоборот. Он любит прыгать на стол, укладываться прямо на клавиатуру или растягиваться рядом с дневником, словно намекая, что его жизнь гораздо интереснее, чем все мои записи. Я его не гоняю Ластик единственное существо, которое я рада видеть каждый день.

---

Я решила жить отдельно, когда поступила в экономический вуз.

Добираться от нашей квартиры до института нужно было почти через весь город каждый день по два часа в дороге. Это казалось бессмысленным и выматывающим.

Я поговорила с мамой, объяснила всё, и она меня поддержала. Мы вместе пришли к выводу, что переезд разумное решение. Так будет проще, удобнее и для меня, и для неё.

Я вполне могу справляться сама.

Но есть одна проблема.

Когда я засыпаю, моё тело иногда перестаёт мне подчиняться. Я могу встать с кровати и начать бесцельно бродить по квартире, не осознавая этого. Если дверь не заперта, если ключи остались в замке, я могу выйти на улицу и даже не заметить этого.

Моя мама называла это "моими ночными хождениями", а отец предпочитал вообще не говорить об этом. Сначала они думали, что я просто просыпаюсь и не до конца прихожу в себя. Но стоило им заглянуть мне в глаза, и вся иллюзия рассыпалась. Мои зрачки были пустыми, стеклянными, движения плавными, словно замедленными. Меня невозможно было разбудить словами, но, если кто-то трогал меня в этот момент я вздрагивала, начинала метаться и впадала в истерику, словно оказалась в ловушке между сном и реальностью.

Я прекрасно помню тот день, словно это было вчера.

Мне восемь. Я просыпаюсь от странного ощущения, будто кто-то стоит возле моей кровати и молча смотрит на меня. Я резко открываю глаза и вижу, как в комнате медленно двигаются тени. Они не похожи на привычные силуэты мебели, на отражения деревьев за окном, они плавно сгущаются, приобретая очертания людей высоких, худых, бесплотных, с лицами, скрытыми за мутной дымкой. Они не страшные сами по себе, но от их присутствия мне становится холодно и неуютно. Я встаю с кровати, делаю шаг назад, чувствуя босыми ступнями холод пола. Тени продолжают приближаться, молчаливые, настойчивые. Я не понимаю, что им нужно, но отчётливо ощущаю, что они хотят до меня дотронуться.

Кто вы? спрашиваю я едва слышно, но они не отвечают. Лишь плавно, неумолимо двигаются ко мне.

Я выбегаю из комнаты, сердце колотится в груди. Спотыкаясь, в темноте пробираюсь на кухню. Тени не отстают, они беззвучно следуют за мной, тянутся своими странными руками, лиц не разобрать, но в них нет ничего человеческого.

На кухне я инстинктивно хватаю со стола первый попавшийся предмет большой кухонный нож, тяжёлый, холодный, непривычный для моих детских рук. Я разворачиваюсь и вижу, как одна из теней тянется ко мне. Я не хочу их ранить, я просто хочу, чтобы они ушли, исчезли, оставили меня в покое.

Уходите! шепчу я отчаянно.

Но они не слушают. Они делают ещё один шаг вперёд, молча, настойчиво. Я не выдерживаю и бросаюсь к родителям, бегу в их комнату, падаю на колени возле кровати, сжимая нож так крепко, что пальцы немеют.

Папа! Мама! мой голос срывается, дрожит от страха.

Я пытаюсь докричаться, разбудить их, заставить их увидеть, что происходит, чтобы они защитили меня, чтобы сделали что-нибудь, чтобы остановили этих теней, которые хотят меня коснуться, которые следуют за мной, которые не отступают, но вместо этого просыпаюсь сама по-настоящему. Мне все же удалось закричать, они тоже проснулись, но я понимаю они не видят теней. Они видят только свою дочь, сидящую перед ними с ножом в руках.

Мама зажимает рот ладонью, чтобы сдержать крик. Папа поднимается, и я вижу в его глазах страх, отвращение, растерянность. Он смотрит на меня так, будто не узнаёт.

Я опускаю нож, не понимая, как объяснить им, что вижу нечто, чего не видят они.

Тени исчезают, растворяясь в утреннем свете, но я знаю они были здесь по-настоящему.

Через несколько часов отец собрал вещи и ушёл навсегда.

Мама проплакала весь день. Я не понимала, что я сделала, но чувствовала, что была причиной их разрыва.

После этого она изменила всё в доме. Никаких ножей на виду. Никаких острых предметов. Никаких спичек, таблеток или химикатов в открытом доступе. На окна поставили решётки. Все шкафы, полки и тумбочки стали запираться на ключ.

Иногда я чувствовала себя узницей.

Но со временем всё стало проще.

Мама привыкла. Она научилась не пугаться, если среди ночи я вставала и ходила по комнате, бормоча что-то себе под нос. Она знала, что через несколько минут я снова лягу в постель, укроюсь одеялом и усну до утра, как будто ничего не произошло. Ночные тени больше не возвращались, словно я приказала им исчезнуть, и они повиновались.

В школе мне не повезло.

Достаточно было один раз сказать кому-то о моём лунатизме и вот уже полшколы считает меня странной. Я быстро поняла, что людям неинтересно, кто ты на самом деле. Им интереснее ярлыки. Фрик. Сонная. Шиза. Я не пыталась оправдываться и не пыталась заводить друзей. Мне не нужно чужое одобрение.

Но больше всего меня злило, когда мама начинала рассказывать обо мне кому-то ещё.

Я запретила ей это. Раз и навсегда.

Это мой секрет.

Все это привело меня к тому, что я живу одна и учусь на третьем курсе юридического факультета. Всегда знала, что буду заниматься законом и правосудием. Меня раздражает, когда кто-то нарушает правила, когда кто-то использует свою силу ради власти, когда те, кто должен защищать, становятся нападающими. Я не могу с этим смириться. Может, это ирония человек, который сам не всегда контролирует своё тело, стремится контролировать порядок в обществе. Но внутри меня есть жажда справедливости, и я не умею закрывать на неё глаза.

Я никогда не была из тех девушек, за кем бегают парни. Внешность у меня самая обычная: серые глаза, прямой нос, немного пухлые губы. В каждой черте вроде бы ничего особенного но и ничего такого, что хотелось бы спрятать. Просто я.
Мама всегда говорила, что во мне есть что-то особенное. Я отмахивалась, думая, что это просто мамины нежности. Не верила ей тогда и позже тоже. Окружающие, кажется, не спешили заметить во мне что-то примечательное. Я умела быть незаметной это получалось у меня лучше всего.

В детстве мне казалось, что, когда я вырасту, что-то изменится. Что однажды я посмотрю в зеркало и увижу кого-то другого. Но этого не случилось. Всё те же чуть угловатые плечи, серьёзный взгляд, тёмные круги под глазами, которые остаются даже после сна.

Косметикой я не пользуюсь не потому, что против, просто мне это никогда не было близко. Я не чувствую потребности что-то выделять или скрывать. Мне достаточно того, как я выгляжу. Этого вполне хватает, чтобы быть собой. Я знаю, что многие люди воспринимают меня иначе, чем мне бы хотелось, но это уже давно не новость. Я привыкла и, наверное, даже смирилась.

-САША-

Мир снов это моя территория. Здесь всё подчиняется мне, и нет никаких ограничений, кроме тех, что я сам решу придумать. Я выстраиваю сценарии, которых никогда не случится в реальности: улицы городов, по которым никогда не ступит моя нога, ревущие моторы спорткаров, бешеная скорость, пронизывающий ветер и ощущение абсолютной свободы, от которого кружится голова. Здесь красивые девушки смотрят мне вслед, улыбаются, манят за собой, и я точно знаю это не жалость, не снисходительность, не сострадание. Здесь всё происходит так, как хочу именно я, а не так, как решила за меня судьба.

Потому что здесь я снова вижу.

В реальности для меня уже давно не существует красок, теней, бликов на асфальте после дождя. Там есть только бесконечная темнота и бесцветные силуэты. Но в мире осознанных снов (ОС) я снова различаю цвета глаз, вижу улыбки и изгибы губ, волосы девушек, развевающиеся на ветру, могу прикоснуться взглядом к линии плеча, к движению рук, увидеть улыбку, поймать ответный взгляд.

Мир снов стал для меня убежищем, наркотиком, который прочно вошёл в мою кровь, от которого невозможно отказаться, даже если я захочу. Я здесь полноценен, я здесь тот, кем всегда хотел быть. В этом и опасность, и бесконечная привлекательность ОС она даёт то, чего реальность лишила меня навсегда.

Я вошёл в систему давно. Слишком давно, чтобы помнить, какой она была до того, как обрела форму.
Есть кодекс.
Его не писали. Он сложился сам собой как отражение воли самой системы.
Он не о запретах. Он о балансе.
О том, чтобы не входить в чужие сюжеты без причины, не причинять вред,
не выдавать себя за того, кем не являешься.
Не потому что нельзя, а потому что если переступить система ответит.

Не сразу, но точно.

Я не совсем согласен с этим кодексом. Некоторые границы стоит переступать. Если цена возможность видеть, чувствовать и жить полноценно, я готов её заплатить.

Именно поэтому я возвращаюсь сюда снова и снова, раз за разом. И буду возвращаться, пока этот мир не поглотит меня полностью.

Не то чтобы я был преступником. Просто есть вещи, которые должны оставаться за пределами чужого контроля.

Как она. Девушка с длинными волосами и ясными глазами.

Она не вписывается в систему. Не подчиняется правилам. Не следует чужой воле. Не моя, не их, ничья.

Она не часть моего мира. Хотя могла бы стать.
Я не могу придумать её движения она всегда делает что-то своё.
Не могу удержать её образ он ускользает, меняется, не вписывается в границы, которые я пытаюсь для него очертить. Я не могу нарисовать её в своём сюжете,
потому что она слишком реальна. Слишком своя. Словно у неё есть собственная система и я в неё не вхожу. По всем признакам выходит одно: она онер.

Я почти уверен в этом.
Я наблюдаю за ней уже не первую ночь,
и с каждым разом убеждаюсь: она не случайный персонаж.
Но если это так почему её сознание всегда в одиночестве?
Почему рядом с ней нет ни знаков, ни следов других?

Иногда мне кажется
Она как чёрно-белый сюжет, который система заблокировала от остального мира.
Как онер, перешедшая черту. Павшая.

Та, кого система не уничтожила, а заточила в тишине.

Это объяснило бы её одиночество.
Но не объясняет другого: почему я здесь.
Почему я могу видеть её, чувствовать.
Почему её сюжет не отторгает меня.
Почему именно она кажется мне самой настоящей из всех, кого я когда-либо встречал.

Нет, причина явно в другом. Скорее всего, она просто не знает, кем является на самом деле. Не знает о своём даре, о своих возможностях, о том, что её сны могут быть не просто фантазиями, а настоящей территорией, где она способна управлять событиями и даже людьми. Она остаётся в полном неведении о том, какой силой обладает, и это делает её уязвимой перед теми, кто уже давно ищет таких, как она.

И вот вопрос имею ли я право раскрыть ей правду? Рассказать, кто она и на что способна? Не уверен. Я не могу предсказать последствия, не знаю, насколько это перевернёт её жизнь, и готова ли она принять такое знание. Возможно, это испугает её или, наоборот, толкнёт на необдуманные поступки. Я не готов взять на себя такую ответственность.

Я пытался распознать её сюжет, но он словно не держался в структуре.
Всё время уходил куда-то на стык сна и яви.
Это было не просто странно. Это было... как будто кто-то оставил дверь открытой в оба мира. Она не просто онер, она та, кого мы отчаянно и давно ищем сомнамбула.

И в одном я уверен точно я обязан защитить её. Хотя бы от тех, кого привык считать своими товарищами. Они слишком давно отчаялись, и стали жестоки в своих методах, чтобы разглядеть в ней личность, а не оружие, инструмент для достижения собственных целей. Я не позволю ей оказаться пешкой в чьей-то чужой игре.

Если уж я здесь оказался, значит, это не просто так. Значит, я могу что-то сделать. И я сделаю всё, чтобы уберечь её, даже если придётся пойти против собственных принципов и против тех, кого я всегда считал своими.

Она не принадлежит мне. Я знаю это, и от этого становится тоскливо и странно пусто. Я не выбирал её специально просто случайно столкнулся с её сознанием среди миллиардов других, и впервые ощутил, что хоть в чём-то мне по-настоящему повезло.

Поначалу мной двигало лишь любопытство. Я задавался простыми вопросами: какая она? Чем живёт, о чём думает? Но чем дольше я за ней наблюдал, тем больше замечал мелочи, детали, которые она сама вряд ли осознаёт.

Она задумчиво накручивает локон на палец, как будто решает что-то важное. Иногда прикусывает губу, словно нервничает или колеблется. В ней всегда есть дистанция, словно она держит часть себя в тени, вдали от посторонних взглядов.

Она однозначно не любит внимание. Она всегда чуть отстранена, будто живёт на грани двух миров того, что открывает всем, и того, что скрывает глубоко внутри себя.

И мне всё сильнее хочется понять:
Что же именно она скрывает?

---

Я толкнул дверь моего любимого кафе Легран плечом, как обычно чуть вбок, чуть вверх. Она скрипнула знакомо.

Запах кофе ударил в лицо первым. Обжарка. Молоко. Корица. Свежеиспечённый миндальный торт. Всё на месте. Всё на своих местах.

Слышно старый плейлист. Лёгкий джаз. Пианино, саксофон. Стук ложечек о чашки и негромкий смех.

Добрый вечер, Александр, отозвалась бариста.

Мне как всегда, кивнул я, улыбаясь в сторону её голоса.

А Декси? добавила она с теплотой, в голосе слышалась улыбка.

Я повернулся туда, где стояла собака, чувствуя её нетерпеливое дыхание рядом с ногой.

Декси, ты знаешь меню лучше меня. Выбирай.

Декси коротко, но уверенно тявкнула.

Я сдержал улыбку.

Бифштекс с кровью, пожалуйста, перевёл я с серьёзным лицом.

Слышал, как официантка тихо засмеялась, отходя к барной стойке.

Хорошо. Значит, сегодня всё спокойно. Можно расслабиться.

Я прошёл к дальнему столику у окна. Там, где всегда. Там, где стул чуть отодвинут, салфетница ровно по центру, а спинка не скрипит, если не наваливаться.

Моё место.

Пальцы провели по столешнице гладкая. Значит, Наташа сегодня на смене. У неё всегда безупречно, чисто до блеска.

Я сел. Декси привычно легла у ног, тихо выдохнув.

На мгновение я замер, позволяя звукам и запахам поглотить себя. А потом невольно вспомнил.

Первый день в Легране.

Я тогда недавно потерял зрение. Всё казалось чужим и враждебным. Шумы слишком резкими, запахи слишком сильными. Я зашёл в кафе и тут же задел напольный вазон с огромными листьями. Почувствовал, как растение качнулось, кто-то охнул. Сердце сжалось в груди, дыхание перехватило от растерянности и неловкости. Я шагнул вперёд и тут же плечом ударился о стойку администратора. Столкнулся с официанткой, пробормотал извинения. Декси тянула поводок, старалась провести меня к столику, но в тесном пространстве её навыков не хватало. Люди шарахались, шептались. Мне казалось, я слышу каждый их вздох, каждое неосторожное слово.

Я вышел тогда на улицу, вдохнул морозный воздух полной грудью и вдруг понял: если хочу сюда возвращаться, я должен превратить это место в сюжет. В свой личный, внутренний, понятный мне до мелочей.

Тем же вечером я позвонил Алене.

Мне нужна твоя помощь, сказал я, стараясь звучать спокойно. Хочу устроить ужин. Но не просто ужин. Мне нужен Легран в ОС.

Алена не стала расспрашивать. Она создала всё идеально. Мы вошли во сне в знакомое помещение только теперь я мог изучать его спокойно. Без стеснения. Без суеты.

Площадь. Количество столиков. Где стоят приборы, салфетки, барная стойка, вазон у входа. Где скрипит половица, где неровность паркета. Я касался стен, запоминал текстуру дерева, высоту мебели, расположение каждого объекта, каждую мелочь.

Мы повторяли это снова и снова, ночами. Пока однажды я не понял, что могу пройти по Леграну вслепую, не задев ни одного предмета.

С тех пор Легран действительно мой.

Не просто кафе.

Территория, где я не ограничен, где каждый сантиметр знаком и изучен. Где я ориентируюсь даже лучше, чем если бы видел.

Я вздохнул глубоко, отпуская воспоминания.

Вот ваш кофе, Александр, Наташа мягко поставила чашку передо мной. И бифштекс для твоей спутницы, добавила она с улыбкой.

Декси тихо тявкнула в благодарность.

Я улыбнулся, кивнул и взял чашку в руки, чувствуя тепло сквозь тонкий фарфор.

Сегодня всё спокойно. Сегодня всё на месте.

Моё место.

Где я могу просто сидеть.
Слушать.
Помнить.

Но есть и другое место.

Наполненное яркими цветами.

Свет как будто прошёл сквозь ткань.
Но он есть.

И там всё по-другому.
Там можно идти, не думая, что кого-то заденешь.
Там я могу двигаться быстро.
Думать медленно.
Там я свободен.

---

Я не сразу понял, что мир грёз можно использовать для чего-то большего, чем просто побег от реальности. Вначале мне было достаточно скорости.

Мой сон был прост: трасса, залитая светом ночных неоновых вывесок, узкие улочки, ветер, который будто пронизывал насквозь, даже если в реальности я сидел в тишине своей комнаты. Машина подо мной отзывалась малейшим движением рук. Я чувствовал её, будто это продолжение меня самого.

Не тормози, раздался голос в динамике.

Я усмехнулся. Конечно, это была она.

Аня всегда ехала рядом. Маневренная, ловкая, чуть ли не прилипшая к моей машине, будто на привязи. Мы мчались бок о бок, и её голос в гарнитуре звучал с нарастающим азартом.

Давай, покажи мне, кто тут лучший!

Я дал газу. Поворот, ещё один. Дома и уличные фонари сливались в размытую картину, но я не боялся. Здесь я видел. Здесь я мог всё.

Финишный флаг был в шаге. Аня вырвалась вперёд, но в последний момент я перехватил контроль, заставляя её машину уйти в резкий занос.

Ах ты ж... раздался её возмущённый смех.

Победа.

Я вышел из машины, стянул перчатки, поворачиваясь к ней. Она уже шла ко мне, смеясь, её темные волосы рассыпались по плечам, кожа светилась от жара гонки.

Это было грязно, Аня хлопнула меня кулаком по плечу.

Главное результат.

Она закатила глаза, но потом потянулась ко мне и притянула к себе за ворот рубашки.

Знаешь... я бы даже расстроилась, но мне нравится проигрывать тебе.

Я улыбнулся и наклонился к ней.

Здесь всё было просто. Здесь не было прошлого, не было реальности.

Только скорость, ветер и она, смеющаяся рядом.

Аня ничего не знала обо мне в реальной жизни. Для неё я был просто парнем, с которым можно веселиться в ОС, соревноваться, уединяться после каждой гонки. И её это устраивало.

Меня тоже.

До тех пор, пока реальность не спутала все карты.

Пока однажды Декси не принесла мне ту чёртову перчатку.

Воздух был влажным, холодным, пахло талой листвой, глиной и остатками недогоревшего дыма кто-то растапливал печь неподалёку. Асфальт под ногами поддавался чуть вязко, как будто ещё не проснулся после зимы.

Мы с Декси шли по своей обычной траектории: три круга вокруг парка, два возле спортивной площадки. Она бежала впереди, улавливая запахи, время от времени останавливаясь, чтобы что-то изучить.

И вдруг замерла.

Резко. Без команды.

Я остановился тоже. Прислушался.

Шуршание. Легкое царапанье когтей о гравий. Потом ткань. Она что-то рыла носом, но уже не играючи сосредоточенно, как будто по наитию. Декси фыркнула, тихо заворчала... и не сразу, а как будто взвесив, подхватила что-то зубами.

Учуяла что-то? Умница.

Покажешь?

Ответа не последовало. Вместо этого быстрые шаги. Она подошла и аккуратно ткнулась носом мне в руку. Не с суетой, а с настойчивостью.

Я поднял ладонь, давая ей команду дай, и почувствовал, как в пальцы скользнуло что-то мягкое, прохладное, пропитанное влагой. На ощупь кожа. Гладкая, чуть грубее по краям, с тонким швом, натянутым вдоль запястья. Я сжал находку в руке, осторожно проводя пальцами по поверхности, ощущая линии и изгибы. Пять пальцев, один чуть короче остальных. Перчатка. Женская. Я вдохнул глубже. Лаванда. И что-то, напоминающее кожу после долгого ношения живой запах, не стерильный. Тепло от пальцев, от запястья. Присутствие.

Ты считаешь, мне нужно взять это с собой? пробормотал я.

Декси тявкнула. Один раз. Потом второй.

Я усмехнулся, не ожидая, что внутри поднимется странное волнение.

Ты уверена?

Она снова тявкнула коротко, но в этот раз заскулила, тихо, почти с тревогой, и ткнулась лбом мне в колено.

Я взял перчатку, чуть крепче сжал её в руке.

Она не принадлежала этому месту. Я провёл большим пальцем по внутренней стороне перчатки, касаясь слегка утратившей мягкость подкладки. Ощущение странное почти интимное.

Что-то было не так. Не просто находка. Не просто вещь.

Это был след. Как приглашение. Или вызов.

Я убрал её в карман, чувствуя странное сопротивление внутри будто сейчас сделал шаг в чью-то историю, которой ещё не знал. Потом я просто пошёл дальше, следуя за шорохом лап Декси, её размеренным дыханием и собственным ощущением, что этот вечер стал чем-то большим, чем просто прогулка.

Сны незнакомки не сразу привлекли моё внимание. Они были ровными, без всплесков и драматичных образов. Квартиры, улицы, серые будни.

Я собирался забыть о ней.

Но не смог.

Меня что-то возвращало.

Просто интерес. Просто странная деталь, ничего больше. Я даже не думаю о ней. Только почему я снова здесь?

С каждым разом я начинал замечать больше: как она тихо вздыхает, как иногда вздрагивает, словно от холода, как её шаги меняются в зависимости от настроения мягкие, неторопливые, иногда чуть спешные, будто она хочет уйти от чего-то невидимого.

Я не знал, почему остаюсь, пытался забросить это занятие, но в душе появлялось чувство необъяснимой тоски. Я продолжал возвращаться, и незаметно для себя, превратил это в привычку.

-ВАРЯ-

Я бегу так быстро, как только могу, но ноги вязнут, запутываясь в чём-то невидимом, как будто воздух превратился в густой кисель, который не даёт продвинуться вперёд. Тьма вокруг становится гуще, прохладный ветер колючими иглами пронизывает кожу, сковывает дыхание. Слышен лишь звук моего прерывистого, сбивчивого дыхания и громкий, стремительный стук сердца.

Чувствую, как позади меня сгущается тьма. Что-то движется там, в темноте, бесшумно, неумолимо, и я знаю стоит мне обернуться, стоит бросить хотя бы короткий взгляд через плечо и оно настигнет меня. Я не знаю, что это, не знаю, почему оно охотится за мной, но оно там, и оно очень близко.

Дорога впереди пустынна, улицы бесконечно тянутся вперёд, а дома по сторонам безлюдны и слепы, окна закрыты плотными занавесками, двери заперты. Мне некуда спрятаться, не к кому обратиться за помощью. Лишь безразличные стены и тяжёлое, гулкое эхо моих шагов.

С каждым шагом пространство сжимается, словно сдавливая меня со всех сторон. Я задыхаюсь, и каждый вдох отзывается болью, лёгкие горят, воздуха становится всё меньше. Ноги больше не подчиняются мне, силы на исходе, и единственное, что заставляет меня двигаться вперёд, это ощущение близости преследователя.

Хочу закричать, позвать кого-то на помощь, но голос застревает в горле. Поворачиваю голову совсем чуть-чуть, едва заметно, только краем глаза пытаясь увидеть, что же это такое

И тут понимаю оно уже рядом. Я почти чувствую его дыхание, холодное, терпкое, словно оно уже дышит мне в затылок.

Я знаю точно если сейчас остановлюсь, повернусь полностью, посмотрю ему в глаза, это будет конец.

Собирая последние силы, я делаю ещё один рывок вперёд. Шаг, ещё шаг и вдруг земля исчезает из-под ног

Резко открываю глаза, срываясь с постели. Сердце бешено колотится, руки дрожат, пальцы сжимают край одеяла так крепко, что костяшки белеют.

Я уже не там, не во сне. Но ощущение преследования остаётся, липким страхом сковывает дыхание, словно я до сих пор бегу от того, что притаилось в темноте.

Но здесь, в комнате, тихо.

За окном льётся мягкий осенний свет, пробиваясь сквозь лиловые шторы. Он ложится на пол светлыми полосами, создавая иллюзию уюта.

Я провожу рукой по лицу, делаю глубокий вдох. Просто сон.

Через пару секунд приходит осознание реальности.

Я скидываю одеяло и босиком иду в ванную. Холодный кафель пробирает до костей, но я не спешу. Вода на лице окончательно возвращает меня в себя.

Чищу зубы, смотрю в зеркало. Та же самая я. Немного помятая, с тёмными кругами под глазами, но всё ещё та, кем проснулась.

С кухни раздаётся требовательное мяуканье.

Ластик требует завтрак.

Да-да, сейчас.

Он трётся о мои ноги, пока я наслаждаюсь утренней тишиной. Открываю холодильник, достаю корм, насыпаю в миску. Пока он довольно урчит, вгрызаясь в еду, включаю кофемашину и прислоняюсь к столешнице, наблюдая, как тёмная жидкость медленно стекает в кружку.

Аромат заполняет кухню. Горький. Глубокий. Пробуждающий.

Делаю первый глоток. Медленно, вдумчиво.

Свет за окном ещё блеклый, рассеянный, как будто день не до конца проснулся.

Я вспоминаю, какие сегодня пары, достаю лекции, пролистываю конспекты. В голове не задерживается ни строчки мысли текут в своём темпе.

Потом душ, простая сборка: светлые джинсы, молочный свитер, куртка, рюкзак через плечо, фотоаппарат в чехле.

Сегодня пары только вечером, значит, можно не спешить.

Я выхожу из дома ближе к полудню.

Осень накрыла город тонким туманом, воздух свежий, влажный, пропитанный запахом мокрой листвы и далёкого дыма.

В парке тихо. Мягкий свет просачивается сквозь облака, падает на скамейки, перила, лужи. Всё дышит в замедленном темпе.

Я люблю это время когда город ещё не проснулся до конца, но уже не спит.

Фотоаппарат в руке становится продолжением взгляда.

*Один кадр.

*Второй.

*Третий.

Я замечаю, как свет меняется становится теплее, чуть желтее, углы теней сдвигаются. Листья под ногами больше не хрустят, а шуршат.

Часы тянутся, и я иду, иду, пока ноги не начинают ныть, а плечо не затекает от рюкзака.

Я бродила по парку почти весь день.

Пора в институт.

Метро встречает меня привычной суетой, движением, звуками и запахами, которые я давно уже не замечаю. Я иду, словно сквозь прозрачный поток, среди толпы, в которой каждый занят чем-то своим: кто-то смеётся, кто-то раздражённо что-то выговаривает в трубку телефона, кто-то сосредоточенно перелистывает ленту соцсетей, полностью погружаясь в свой цифровой мир. Я отгорожена от них, от голосов, взглядов, случайных касаний. Наушники плотно сидят в ушах, музыка тихо звучит фоном, создавая кокон из своих мыслей, отделяя меня от реальности, которой я сегодня не хочу видеть.

Прохожу через автоматические двери, привычно занимаю место у окна и чувствую, как вагон дёргается, набирая скорость. Город за стеклом превращается в размытые линии и пятна, но я смотрю не туда моё сознание целиком занято другим.

Я думаю о фотографиях, о кадрах, которые я сделала недавно, о людях, пойманных случайным движением затвора, о лицах, замерших в мгновении. Я думаю о свете, о тенях, о ракурсах и о том, как порой кадр способен показать гораздо больше, чем мы можем увидеть в реальности.

Но почему-то именно сейчас я снова вспоминаю его тот самый момент из сна. Тот сон, в котором я была ребёнком, а он уходил, и за ним ползли тени. Почему я снова вспомнила их? Что это за тени, откуда они приходят, чего хотят? Они были со мной с самого детства, но я до сих пор не понимаю их природу, не понимаю их силу, и это пугает меня.

Пальцы машинально крутят кейс от наушников по кругу, пока в голове всплывают образы ночи, погоня, липкий страх. Я снова чувствую себя маленькой и беспомощной, но тут же одёргиваю себя, возвращая к реальности.

Музыка усиливается в ушах, заглушая внутренний шёпот.
Кажется, если прибавить громкость ещё чуть-чуть
мысли и вовсе растворятся, уступив место привычному ритму.

Вагон замедляет ход, дрожь пола стихает, и двери с тихим шипением распахиваются.
Поток людей выходит наружу медленно, с натужной синхронностью.
Я поднимаюсь, вливаюсь в это течение, перехожу дорогу, дышу в такт шагам,
словно мир сам ведёт меня вперёд, не спрашивая, готова ли я.

Солнечный свет рассыпается по асфальту.
Становится чуть теплее.
Город шумит обычной жизнью и это даёт иллюзию стабильности.

Через несколько минут передо мной уже здание института.
Обычное, знакомое до боли.

Как только я прохожу через проходную, шум коридора обрушивается на меня привычной волной: смех, разговоры, торопливые шаги, скрип подошв по гладкому кафелю, хлопанье дверей. На секунду я замираю, осматриваясь, и мой взгляд, будто подчиняясь собственной воле, сразу же выхватывает среди множества лиц именно его.

Дима Лукьянов.

Я замечаю его сразу, так было с первого курса и осталось до сих пор, словно он каким-то образом светится среди других, притягивая к себе внимание. Высокий, чуть растрёпанные тёмные волосы, уверенная улыбка и манера двигаться так, будто ему всё вокруг принадлежит. Глаза карие, глубокие, с хитрым прищуром в них всегда живой блеск и интерес к происходящему. Мне всегда казалось, что лёгкая небрежность, с которой он ведёт себя, притягивает к нему людей ещё сильнее.

Он стоит у окна, что-то рассказывает парню рядом с собой, улыбается, жестикулирует. Как всегда, спокоен, как всегда, уверен в себе. Мой желудок предательски сжимается, когда я встречаю его взгляд хотя он никогда не видел меня, не смотрел в мою сторону намеренно. Просто так получилось, что я привыкла наблюдать за ним издалека, из тени, не рассчитывая на взаимность, даже не надеясь на простое привет. Для него я была воздухом не потому, что мы враждовали, просто его взгляд никогда не останавливался на мне достаточно долго.

Я одёргиваю себя и отворачиваюсь, быстро шагаю к гардеробу, снимаю куртку и передаю её гардеробщице. Она улыбается мне привычно усталой, доброй улыбкой, я отвечаю ей, но мыслями всё ещё где-то далеко.

На секунду останавливаюсь у зеркала, поправляю выбившиеся пряди волос и резко вздыхаю, убеждая себя в том, что это глупо так цепляться за призрачный образ человека, который даже не знает моего имени.

Потом быстро прохожу к расписанию, мельком проверяю первую пару и направляюсь в лекционный зал. Устраиваюсь на своём привычном месте в последнем ряду, там, где никто не заметит, если я снова начну отвлекаться и витать в облаках.

Лекция уже началась, преподаватель монотонно бормочет что-то о правах граждан, я погружаюсь в полусонную скуку и начинаю машинально чертить в тетради бесконечные узоры.

Вдруг впереди раздаётся приглушённый голос. Я поднимаю взгляд и вижу, как Дима нервно роется в своём рюкзаке, затем раздражённо качает головой, что-то говорит соседу. Парень пожимает плечами, показывая пустые руки, а Дима недовольно хмурится.

Я опускаю глаза, продолжая рисовать завитки, уверенная, что это меня не касается, как вдруг его голос неожиданно звучит громче и ближе:

Эй, есть ручка? неожиданно доносится до меня голос Димы.

Я удивлённо поднимаю голову, уверенная, что он обращается к кому-то другому. Но он смотрит прямо на меня, выжидающе и спокойно, будто для него это абсолютно обычная просьба.

Да, конечно, произношу я, стараясь выглядеть равнодушной, хотя сердце почему-то ускорило темп. Просто неожиданность, говорю я себе.

Я поспешно заглядываю в сумку, быстро нахожу запасную ручку и протягиваю её ему, чувствуя, как жар разливается по щекам.

О, супер, спасибо.

Он легко улыбается, подмигивает, забирает ручку и отворачивается обратно.

Я смотрю на свою тетрадь, но узоры уже не получаются такими ровными.

Он только что заговорил со мной.

Как-то странно. Неожиданно.

Но всё же приятно.

---

Последняя пара тянулась бесконечно, будто преподаватель решил испытать нас на выносливость и посмотреть, кто сдастся первым. Я уже давно перестала следить за лекцией и мысленно переключилась на составление списка покупок на вечер: молоко, хлеб, сыр... Чуть не забыла кофе, его обязательно нужно взять, иначе завтра утром придётся снова бороться с тяжёлой головой и плохим настроением. В голове даже выстроился привычный маршрут: от метро свернуть налево, зайти в магазин возле остановки там свежее молоко, потом в маленький ларёк у дома за кофе, там всегда хороший выбор.

Когда, наконец, прозвенел звонок, в аудитории тут же поднялся привычный хаос. Застучали стулья, послышался скрип обуви, зашуршали сумки и тетради, голоса зазвучали громче, живее, свободнее всем хотелось поскорее сбросить с себя усталость дня и вырваться наружу.

Некоторые, самые нетерпеливые, уже минут десять как сидели на краешках стульев, натянув рюкзаки и сжимая сумки, готовые в любой миг сорваться к выходу и первыми оказаться у гардероба. Сейчас они стремительно покидали аудиторию, пытаясь обогнать друг друга.

Я не торопилась. Осталась на своём месте, чуть поёрзав, чувствуя, как задеревенели мышцы от долгого неподвижного сидения. С наслаждением потянулась, размяла шею и плечи, потом медленно и методично собрала вещи в рюкзак.

Выйду позже всех не страшно, мне уже не привыкать.

Коридор постепенно пустел. Я поднялась, закинула рюкзак на плечо и направилась к выходу, шагая осторожно и неторопливо.

Голова была тяжёлой, а мысли ленивыми, но в груди росло тихое облегчение: ещё один бесконечно длинный день закончился.

И вдруг замерла.

Фотоаппарат.

Сердце сжалось.

Как я могла о нем забыть?

Фотоаппарат единственное, что для меня по-настоящему важно.

Нельзя его потерять. Ни за что.

Я развернулась и быстро пошла обратно, сталкиваясь с тем, кто шел мне навстречу.

Сквозь толпу было невероятно сложно пробираться, и я уже ощущала, как внутри поднимается беспокойство. Дверь была приоткрыта хорошо, ещё не закрыли. Захожу, оглядываюсь. И тут замечаю: кто-то спит прямо за партой.

Я подошла ближе, наклонилась и осторожно дотронулась до локтя.

Эй, просыпайся, шепчу.

Парень шевельнулся, заморгал. Дима Лукьянов. Конечно.

В этот момент дверь резко захлопнулась.

Ээй! Мы ещё здесь! я бросилась к выходу, дёрнула ручку.

Заперто.

Снаружи раздался щелчок поворачивающегося ключа.

Я замерла, перевела взгляд на Диму.

Нас закрыли?

Он вскочил и рывком оказался у двери. С силой потянул на себя бесполезно. Она даже не дрогнула. Сплошное полотно без ручки снаружи, без щелей, без окошка словно специально созданное для того, чтобы держать нас взаперти.

Отлично, выдохнул он сквозь зубы. Просто замечательно.

Он несколько раз резко ударил кулаком по дереву. Громко. Резко. По коридору должно было отозваться эхо но не отозвалось. Было глухо, как в могиле.

Я тоже поднялась, подошла ближе. Дверь не поддавалась, как будто и не имела механизма изнутри.

Эй! Есть кто?! крикнул он, продолжая стучать.

Бесполезно, сказала я тихо, но он не остановился, продолжая барабанить по двери.

Угомонись! окликнула я громче. Никто не услышит. Все уже разошлись по домам. До проходной минимум два корпуса.

Он опёрся лбом о деревяную поверхность двери, выдохнул резко и устало.

Какого чёрта вообще запирают такие аудитории?

Понятия не имею.

Я потянулась к телефону Нет сети. Не одна палочка, не в режиме ожидания. Просто пустота.

Дим, у тебя ловит? без надежды спрашиваю я.

Да, конечно, сейчас вызову спутник на орбиту и попробую поймать сигнал, саркастически отвечает он, глядя на свой бесполезный экран.

Ну, идеально, выдохнула я. Прекрасно просто.

О да, ухмыльнулся Дима. Какой ужас. Тебе придется слушать моё нытье всю ночь.

Я смутилась.

Тебя будут искать?
Он лениво потянулся, взгляд скользнул по мне с плохо скрываемым интересом.
Сестра. Но вряд ли сообразит. Я редко ночую дома.
Он сделал паузу и прищурился:
А тебя?
Нет. Я живу одна, никто не хватится.

Ну тогда он подошёл ближе, тень от его фигуры легла на меня, может, не будем терять время зря?

Слова будто отозвались глухим ударом внутри.
Я попятилась, едва не наткнувшись на край парты.

Ты чего?..
Он сделал ещё шаг. Его тело было совсем рядом.
Он смотрел прямо в глаза не вызывающе, не насмешливо, а тихо, медленно, как будто проверял, где пройдёт граница.

А то что?.. голос стал ниже. Будешь кричать? Он склонил голову, в глазах вспыхнул тёмный огонёк. Ты не представляешь, как это заводит.

Внутри всё сжалось.
Я даже не поняла, что затаила дыхание.
Ощущение было такое, будто он сию секунду сократит дистанцию и коснётся.
Как вспышка тепло, паника, дрожь.

Ты что псих!?.. вырвалось у меня с раздражением.

Он замер. Взгляд сменился остыл, но не исчез.
Уголки губ приподнялись, и он легко отступил.

Расслабься, усмехнулся. Не в моём вкусе.

Ирония резанула по коже будто удар током.

Я выдохнула, на всякий случай отошла к своему месту. Проверяю сумку фотоаппарат на месте. Включаю его и начинаю листать снимки. Чувствую, как он подходит ближе, слишком близко.
Наклоняется над плечом, тень от его лица ложится на мои руки.

Подглядывать нехорошо, говорю, не оборачиваясь.

А ты у нас, оказывается, фотограф, тянет он, с искренним интересом, будто правда что-то понял про меня. Любопытно.

Я выключаю экран. Поворачиваюсь.

Дима приподнимает бровь, наклоняет голову чуть вбок, и на губах появляется его фирменная полуулыбка та, с которой он обычно побеждает.

Сфоткаешь меня?

При этом у него тот самый взгляд. Уверенный, почти ленивый.

Неудивительно, что половина универа по нему вздыхает.

Ты всегда так стараешься произвести впечатление?

Да ну что ты, это получается само собой.

Я фыркаю, отвожу глаза.
Нам тут сидеть, пока не откроют.
Да, он качает головой, медленно осматривая аудиторию. Не самое романтичное место для первого свидания.
Это не свидание.
Ещё не поздно передумать.

Я поворачиваюсь к нему с неприкрытым раздражением.

Ты будешь меня доставать всё это время?

Он улыбается, словно именно этого ждал.

Ну и что теперь? кидает он, растянувшись на полу. От секса ты отказалась. Значит остается только разговор.

А ты что, рассчитывал, что я сама на тебя наброшусь?

Он пожимает плечами, ухмыляясь.

Со мной такое бывало.

Прямо твой обычный вечер?

Ну типо того.

Я кривлю губы в усмешке.

Считай, что тебе досталась монашка.

И повезло же мне, что именно с тобой закрыли, вздыхает он театрально.

Мог бы сидеть тут один, если бы я фотоаппарат не оставила.

Он усмехается, не растерявшись.

Нашёл бы, чем заняться.

Я качаю головой, улыбка всё-таки прорывается. А через пару секунд и смех. Настоящий, лёгкий, как щелчок в темноте.

Он замирает, глядя на меня с искренним удивлением.

Оу. С чувством юмора у тебя всё в порядке.

Мы замолкаем. Минуты тянутся бесконечно долго. В тишине слышно, как гудит лампа над нашими головами. Я замечаю, что он время от времени косится на меня, словно решая для себя, стоит ли нарушить тишину.

Расскажи о себе, вдруг говорит он.

Я поднимаю бровь, разглядывая его с подозрением.

Лукьянов, ты что, правда хочешь узнать меня получше?

А почему бы и нет?

Я вздыхаю демонстративно, будто мне всё это уже надоело, хотя на самом деле внутри шевелится любопытство.

Ну и что ты хочешь узнать?

Он чуть наклоняет голову, как будто и сам не до конца понимает, зачем начал этот разговор.

Не знаю... Цвет назови.

Ответ приходит на ум моментально. Этот цвет всегда со мной.

Фиолетовый.

М-м, отзывается он, сдвигая брови. У меня синий.

Как небо?

Он улыбается уголком губ.

Как небо перед дождём.

Я хмыкаю, покачав головой, будто пробую это на вкус.

Какую музыку слушаешь?

Он чуть откидывается назад, закидывая руки за голову.

Всё подряд. Главное чтобы с ритмом и без нытья.

Любимый фильм? продолжаю я, стараясь сохранить непринуждённость.

Один дома. Он кивает, словно предупреждает реакцию. Не смейся.

Я удивлённо приподнимаю брови.

Почему? Это же культ.

Вот именно. Он будто выдыхает с облегчением.

А у тебя? спрашивает он теперь.

Я чуть улыбаюсь всплывает первое, что приходит в голову.

Фильм, где люди платят временем.

Он сразу узнаёт.

А, это где счётчик на руке.

Да. Там всё просто: тратишь умираешь.

На несколько секунд он замолкает. Смотрит внимательно, не в глаза, а будто чуть глубже, туда, где слова ещё не сказаны.

Сильно, произносит он наконец.

Я отвожу взгляд, уткнувшись в угол стола.

Иногда забываешь, что время тоже валюта.

Он смотрит на меня пару секунд, не мигая взгляд будто прощупывает границы. Потом медленно склоняется ближе, не касаясь, но сокращая расстояние настолько, что становится слышно, как он дышит.

Секрет хочешь?

Я приподнимаю брови, осторожно усмехаясь. В голосе лёгкость, но внутри всё сжимается.

Обычно после таких слов кого-то убивают.

Он качает головой, и в уголке губ появляется тень улыбки почти мальчишеская, почти доверчивая.

Только если ты пообещаешь потом свой.

Я замолкаю на пару секунд, разглядывая схему не стене будто пытаюсь найти там ответ.

А если мой не такой захватывающий?

Тогда я разочаруюсь, и ты будешь жить с этим вечность.

Я поджимаю губы, колеблюсь.

Любопытство побеждает.

Ладно. Говори.

Он делает короткую паузу.

Я боюсь темноты. Жестко. До сих пор.

Серьёзно?

Ага. С детства. У меня были жуткие сны. Мама не выключала ночник.

Сейчас включаешь?

Нет, но, если вдруг гаснет свет всё, крышу сносит.

Я смотрю на него чуть мягче и, стараясь скрыть улыбку, говорю:

Ладно. Спать будем со светом.

Его голос звучит иначе, будто это воспоминание вернуло его в далёкое прошлое. Я смотрю на него и вдруг понимаю, что вижу его таким впервые настоящим, уязвимым, без привычной бравады.

Он встряхивается и поднимает на меня взгляд:

Что ж, теперь твоя очередь.

Я колеблюсь несколько секунд, не зная, стоит ли открывать такую личную вещь, но всё же решаю, что будет лучше предупредить его на всякий случай:

А я хожу во сне.

Он замирает. Смотрит на меня, словно заново оценивая услышанное.

Как это? Лунатишь, что ли? Он хмурится, ненадолго замолкает, будто что-то прикидывает в уме. Взгляд становится сосредоточенным, почти настороженным.

Ты сомнамбула, произносит он, как бы сверяясь со своими мыслями.

Его улыбка становится шире, в глазах вспыхивает странный азарт.

Ты чего? я чувствую лёгкую тревогу, потому что не понимаю его реакцию.

Он оживляется, закидывает руки за голову, словно нашёл ответ на какую-то загадку:

Варя Ты знаешь, что таких людей, как ты, один процент на планете?

Я недоверчиво фыркаю.

Да ладно? С чего вдруг ты так подкован по вопросам лунатиков?

Потому что я чёртов профессионал, смеётся он. И ты даже не представляешь, какая это крутая информация...

Я хмурюсь, не понимая, к чему он ведёт.

Ответь на один вопрос, произносит он серьезно, почти шепотом. Мы с тобой раньше встречались?

Что? я моргаю. Ты издеваешься? Думаешь, я какая-то новенькая?

Он улыбается хитро, с тем самым выражением, которое появляется, когда он чувствует, что держит ситуацию в руках.

Ладно, протягивает он, и уголки его губ чуть приподнимаются. Попробуем по-другому.

Что попробуем? я щурюсь. Что это вообще было?

Он всё ещё не сводит с меня взгляда.

Бывает у тебя такое, медленно говорит он, что ты как будто во сне, но не спишь?

Я снова замялась. Неожиданно стало не по себе.

Иногда, говорю тихо. Я как будто там и тут одновременно. Не просыпаюсь до конца.

Он кивнул снова. Слишком быстро. Слишком точно.

А ты во сне помнишь, что делаешь?

Бывает, выдохнула я. Иногда даже понимаю, что это сон. И могу менять сюжеты.

Дима откинулся назад, уставился в потолок.
И я впервые заметила: он теперь смотрел не на меня.
А куда-то сквозь.

Я нахмурилась.
У тебя что, тоже так бывает?

Он не стал отвечать. Только усмехнулся, продолжая загадочно молчать, разглядывая потолок.

Я не понимаю, к чему ты клонишь, сказала я настойчивей. Что вообще такого?

Он медленно повернул голову, посмотрел внимательно, чуть дольше, чем это было удобно. Взгляд его стал серьёзным, сосредоточенным, почти профессиональным. Словно я уравнение, которое он только что решил, но пока не уверен, стоит ли произносить ответ.

Просто я а, ладно забудь.

Он откидывается назад, закрывает глаза довольный, как человек, получивший нужный ответ. А я всё ещё стою перед ним, чувствуя, что только что сдала какой-то экзамен, о существовании которого даже не подозревала.

Я понимаю: сказала слишком много. Лишнее. И теперь это звучит как ошибка.
Он, кажется, замечает, как я напряглась, и говорит уже спокойнее, мягко, почти по-доброму:

Да не парься ты так. Лучше выбери парту и отдохни.
Я всё ещё смотрю на него настороженно. Он ловит мой взгляд и добавляет с улыбкой, как бы невзначай:

Приставать не буду. Если хочешь, дам свой свитер будет удобнее.

Я не отвечаю сразу, пытаясь понять, где заканчивается его серьёзность и начинается привычная ему игра.

Он молча протягивает мне свитер. Серый, мягкий, чуть растянут у рукавов видно, любимая вещь. Я колеблюсь, но всё же принимаю.

Складываю свитер, не торопясь. Подкладываю под голову, как подушку.

От пряжи тянет его запахом тёплым, пряным. Что-то древесное, словно кора. И кожа не резкая, а будто тёплая от солнца.

Неожиданно становится легче.

Меньше одиночества. Меньше тревоги.

Я закрываю глаза. Сон подступает медленно, но уже без страха.

Я проснулась от скрипа двери.

Голова была тяжёлой, шея затекла, а правая рука предательски онемела. Я медленно подняла голову и наткнулась на взгляд нашего профессора.

Он растерянно хлопал глазами, глядя на нас, будто не верил своим глазам.

Что что здесь происходит?

Дима, сидевший за соседней партой, тоже начал просыпаться, потёр глаза и недовольно поморщился.

Мы я попыталась собраться с мыслями, но мозг отказывался работать.

Профессор ещё пару секунд смотрел на нас, потом устало выдохнул.

Ладно Ладно. Идите домой. Пары сегодня для вас отменяются.

Я едва смогла скрыть облегчение.

Дима же вскинул брови, но возражать не стал.

Как только дверь окончательно открыли, он исчез быстрее, чем я успела осознать, что вообще произошло.

Я только мельком увидела его силуэт в коридоре, а через секунду его уже не было.

В аудитории осталась только я помятая, сонная, не до конца осознающая реальность.

Я провела рукой по лицу, пытаясь собраться, но единственное, чего хотелось, умчаться домой и провалиться в нормальный сон.

Но сначала туалет.

Я медленно побрела в коридор, ощущая, как усталость тянет меня вниз, будто я несла на себе весь тяжкий груз этой ночи.

Зеркало подтвердило очевидное бледность, тени под глазами.
Я умылась, не глядя себе в глаза. Хотелось забыться. Уснуть дома уже по-настоящему.

Я включаю воду. Смотрю, как капли стекают с лица. И думаю о нём.

О себе.

О том, что, может быть, мы оба не спали этой ночью.

-САША-

Воздух наполнен влажной осенью, запах мокрой листвы смешивается с далёкими ароматами чужого ужина. Декси идёт рядом, её когти цокают по асфальту, дыхание ровное, размеренное.

Я знаю маршрут до последнего шага.

Мы гуляем по тем же самым местам, где каждая неровность дороги, каждый поворот и даже приглушённые звуки машин давно стали частью моей карты. Здесь ничто не мешает ориентироваться, и это делает прогулки настоящим отдыхом.

Собака останавливается, я немного натягиваю поводок, и мы сворачиваем к дому.

Как только дверь закрывается, тишина становится абсолютной.

Я снимаю куртку, вещаю на крючок, кладу ключи на привычное место, развязываю шнурки. Каждое движение доведено до автоматизма.

В моей квартире всегда порядок.

Каждая вещь находится там, где я её оставил. Я знаю своё пространство наизусть и не трачу время на поиски.

На кухне наливаю стакан воды, ощущая её прохладу в пальцах. Делаю глоток, несколько секунд стою, прислушиваясь к пустоте вокруг.

Потом направляюсь в спальню, включаю аудиокнигу.

Граф Монте-Кристо Дюма.

История о человеке, который лишился всего, но вернулся, чтобы изменить судьбу. История о мести, терпении и границах человеческой души.

Я ложусь, укрываюсь пледом.

Голос чтеца размеренно рассказывает о заключённом, мечтающем о свободе.

Закрываю глаза.

Когда я открываю их снова, я уже не в своей комнате.

Знакомый чёрный коридор.

Он ведёт в разные миры, чужие и свои, но сначала штаб.

Я делаю шаг вперёд.

Как только я захожу внутрь, коридор исчезает, растворяясь в пустоте.

На его месте появляется огромный, заброшенный театр.

Старые бархатные кресла, обтянутые тёмно-красной тканью, покрыты слоем пыли. Потолок теряется в темноте, но когда-то здесь горели люстры, освещая роскошь и блеск. Теперь только тени от прожекторов ложатся на сцену, создавая иллюзию присутствия.

Штаб Маска сна наша территория.

Здесь мы в безопасности.

Возле сцены стоит длинный стол, заваленный бумагами, картами снов, схемами переходов между мирами. Это наш центр управления.

У стола Джо и Дима.

Джо играет своей любимой монетой, перекатывает её между пальцами. Дима стоит рядом, разглядывает какие-то заметки.

Как только я делаю шаг, они оба поднимают головы.

Как удачно. Прямо к началу спектакля, отзывается Джо, бросает монету, она звенит в тишине театра и катится по дереву. Дима собирается поразить нас срочными новостями. Или хотя бы попытаться.

Я молча подхожу ближе.

Если они ждали меня, значит, это действительно важно.

Ну и что там за срочные новости? Слушаю внимательно.

Дима ухмыляется. В этот момент я ещё и подумать не мог, что случилось худшее из моих опасений.

Ребята, вы не поверите! Сомнамбула настоящая. Бродит во сне, осознается. Варвара Рейнер. И учится на моем курсе.

Дима говорил слишком громко. Слишком самоуверенно.

Представляешь, какая удача? Наконец-то мы её нашли. Втянуть девчонку в наше дело проще простого. Рассказать пару слезливых историй, и она у нас в кармане.

Звук его голоса разносится эхом по пустым стенам.

Боль.

Она приходит внезапно.

Не физическая, но от этого не менее реальная.

Я затаил дыхание, и только сейчас понимаю, что не дышу.

Вот оно.

Ты уверен? спросил Джо, и уставился на него любопытными глазами, голос его стал немного жёстче. Он никогда не любил поспешных выводов.

Абсолютно. Дима почти светился от удовольствия.

Я смотрю на него и понимаю он уже разложил всё по полочкам в своей голове. Ему не нужно проверять.

Это многое меняет! Сегодня же приведи её к нам.

Не вопрос. Дима пожимает плечами, словно это какая-то игра. Как нельзя кстати, у меня есть её шариковая ручка.

Мир сжимается. Я не позволю емуПришло время действовать.

Нет. Это сделаю я.

Я сам не узнаю свой голос он звучит резко, твёрдо, жёстче, чем я ожидал.

Дима замолкает.

Он удивлён.

Я тоже.

Но пути назад нет.

Джо смотрит прямо на меня, скрестив руки на груди. Его спокойный взгляд как лезвие.

Почему именно ты?

Я не отвожу глаз.

Я знал, что он доверяет мне больше, чем этому самодовольному кретину. Я знал, что он разрешит.

Потому что я нашел её раньше. Слова давались тяжело. Будто приходилось отрывать их от чего-то важного. Девушке будет проще довериться мне, чем ему.

А когда ты собирался нам об этом рассказать? Голос Джо был спокоен, но я знал, что внутри он не доволен.

Я выдержал его взгляд.

Когда бы убедился, что она нам подходит.

Дима фыркнул.

Конечно. Ведь вокруг так много сомнамбул. Выбирай, какую хочешь!

Заткни пасть, придурок. процедил я сквозь зубы, а потом резко поднял голову, встретившись с ним взглядом.

Дима усмехнулся, его безупречная улыбка сверкнула на фоне тусклого света.

Ну тихо-тихо. Чего так вспыхнул-то?

Он явно доволен. Видит, что задел меня.

Как же он меня бесит!

Ладно, давай посмотрим, как быстро она согласится. Честно, мне самому интересно.

Он хмыкнул, с вызовом глядя мне в глаза.

Мне хочется врезать ему.

Прямо здесь и сейчас.

Но я сжимаю кулаки в карманах.

Дима снова улыбается.

Он проверяет меня.

Испытывает.

Я не даю ему удовольствия видеть мою злость.

Просто киваю.

Завтра.

Джо всё ещё смотрит на меня, но я чувствую он принял решение.

Хорошо.

Это мой шанс.

И я не собираюсь его упустить.

Когда Джо и Дима исчезли, тишина накрыла штаб, как тяжёлое полотно.

Заброшенный театр будто остановился во времени.

Я медленно подошёл к столу, провёл рукой по его шероховатой поверхности. Дерево было прохладным, чуть влажным таким оно всегда казалось в этом мире, словно впитывало в себя сны, которыми здесь обменивались.

Пальцы нащупали спинку кресла, деревянную, тёплую от чужого прикосновения.

Дима только что сидел здесь, самоуверенный, довольный собой, будто уже знал, чем всё закончится.

Я сжал пальцы.

Мои мысли метались.

В этот момент взгляд зацепился за монету.

Она лежала орлом вверх, словно специально оставленная, как символ чьей-то правоты.

Я медленно накрыл её пальцами.

Гладкий металл прохладный, тяжёлый, но лёгкость этого жеста не приносит облегчения.

Я резко сжал монету, словно мог раздавить её между пальцев.

И со всей силы швырнул в зрительный зал.

Звонкий удар металла о камень разрезал воздух.

Монета покатилась между рядами, перескакивая с кресла на кресло, гулко перекатываясь, каждый звук эхом расходился в пустоте.

Я слушал, как она исчезает во мраке.

Слишком резко.

Слишком громко.

Слишком похоже на то, что сейчас творится у меня внутри.

---

Я шагал по комнате, будто надеясь, что, если пройду достаточно кругов, тревога рассеется. Но она лишь сжималась в тугой комок внутри.

Я должен решиться.

Сколько раз я уже был рядом, наблюдал за ней? Видел её сны, следил за каждым движением, запоминая, как она прикусывает губу, когда сосредоточена, как хмурится, обдумывая что-то важное. Но быть незримым это одно. Выйти из тени и сделать первый шаг совсем другое.

Она может прогнать меня.

Эта мысль возвращалась снова и снова, настойчивым эхом ударяясь о стены разума.

Я опустился на кровать и взял перчатку. Старая, уже почти потерявшая запах, но всё ещё тёплая её прикосновениями. Поднёс её к лицу, вдыхая едва уловимый аромат.

Личные вещи теряют силу. В конце концов, они всего лишь якоря. Несколько раз и всё, магия рассеивается. Но если приходить в чьи-то сны снова и снова, если ощущать чужие эмоции, слышать мысли, видеть страхи тогда создаётся настоящая связь. Тогда дорога в чужое сознание открывается сама.

Я слишком часто бывал там.

Слишком долго следил.

Слишком глубоко привязался.

Декси лежала у кровати, тихо дышала я различал ритм её дыхания, ровный, почти убаюкивающий. Стоило мне сжать перчатку, как мягка кожа скрипнула в ладони. Шорох движения, лёгкий цокот когтей по полу. Она подошла и ткнулась носом в мою ладонь тёплым, влажным прикосновением, будто спрашивала: Сейчас?

Я положил голову на подушку, думая о девушке, и вдруг ощутил, как веки налились тяжестью.

Она уже спит.

Дрема подкралась внезапно резкий знак, что вот-вот я окажусь в её мире.

Значит, время пришло.
Всё, что остаётся, шагнуть навстречу неизбежному.

Она выбирала один и тот же сценарий.

Меня всегда это выводило из себя. Что в нём особенного? Почему он?
Я привык, что сюжеты меняются, что можно импровизировать, путешествовать по разным уголкам системы, но этот оставался неизменным.

Я хотел узнать, что в нём такого.
И вот пришло время выйти из тени.

Перед шагом я сжал своё кольцо сильно, до боли в пальце.
Края впились в кожу, как якорь.
Я часто держался за него, чтобы не забыть, кто я.
Но сейчас чтобы напомнить себе:
я имею право появиться.

Декси стояла рядом со мной. Спокойная, внимательная, будто знала: нельзя вмешиваться. Только быть рядом. Только дышать рядом. Она не залаяла, не сдвинулась ни на шаг просто была. И это присутствие, странным образом, придавало мне сил.

Я не знал, как она отреагирует.
Будет ли бояться.
Заметит ли меня вообще.

Но она подошла.
Посмотрела прямо в лицо.
Сказала:

Привет, незнакомец.

И поцеловала.
Прямо. Горячо. Неожиданно.

Не знаю, что было у неё в голове. Может, приняла за чей-то фоновый образ, может, во сне её инстинкты сработали иначе.

Но она не испугалась меня.

Чувство странное. Когда живёшь в постоянной тьме, любое прикосновение становится светом.

И да, я знаю, что это ничего не значит. Я не питаю иллюзий. В реальности всё иначе.

Я ушёл из семьи, потому что не хотел быть обузой. Родители этого не скажут, но я знаю, что это так.

Я не позволяю себе мечтать о нормальной жизни, потому что знаю, что мне в ней нет места.

Я не привязываюсь. Не создаю отношений.

Я держусь в стороне, потому что если подпустить кого-то ближе, то рано или поздно придётся столкнуться с реальностью.

Теперь она в опасности.
Я знал, что так будет они слишком долго искали её, чтобы теперь просто отпустить. Я мог бы молчать. Мог бы отвернуться, сделать вид, будто её никогда и не было в моей жизни. Но это невозможно. Уже нет.

Теперь я должен сказать правду, открыть перед ней дверь в наш мир пусть даже насильно. Если этого не сделаю я, сделает кто-то другой. Тот, для кого её судьба ничего не значит.

Она застала меня врасплох.

Но я не отстраняюсь.

Губы тёплые. Прикосновение чужое, но почему-то оно кажется единственно правильным.

На секунду я даже забываю зачем я здесь.

Но только на секунду.

Я контролирую себя, не двигаюсь, не позволяю этому моменту унести меня в ту бездну, где мне не место.

Грудь сжимается, пальцы чуть сильнее впиваются в её талию, как будто я должен запомнить этот момент навсегда.

Но разум возвращает контроль в тот же миг.

И пока она здесь, пока её сознание открыто, я использую момент.

Ты придёшь в Легран завтра. В восемь вечера.

Внушение ложится мягко, без нажима.

Она не запомнит мой голос. Просто придёт.

Я не в силах отпустить её, но тепло растворяется в пустоте.
Темнота.
Тишина.

Я резко просыпаюсь. Рядом тёплое дыхание.

Декси лежит у кровати, будто и не двигалась.

Сердце сбивается с ритма, в голове лёгкая мутность.

Но я знаю первый шаг сделан.

Завтра всё изменится.

-ВАРЯ-

Я открываю глаза. Без пятнадцати семь.

Ластик начал настойчиво мяукать раньше будильника, вырывая меня из сна, будто кто-то схватил за плечи и резко встряхнул. Я с трудом вдыхаю, словно выбираясь из-под воды.

Проклятая рутина снова тянет меня в реальность. Я не хочу вставать. Тело словно утопает в тёплом коконе сна, и я лежу неподвижно, уставившись в потолок.

Поцелуй всё ещё горит на губах.

Он был таким настоящим, таким живым, что я до сих пор ощущаю прикосновение чужих рук на своей талии, тепло его пальцев, лёгкое дыхание возле уха. На мгновение мне кажется, что если я сейчас закрою глаза он снова окажется рядом. Но нет.

Это был всего лишь сон.

Тогда почему я чувствую его тепло так отчётливо, так невыносимо близко? В реальности я бы никогда не решилась на такое. Я тень, невидимка для окружающих. Люди проходят мимо, не задерживая взгляд. Будто меня просто не существует. Но там, в этом коротком, безумном сне, он видел меня. Смотрел прямо на меня с пониманием, с удивлением, с теплом. И я не боялась.

Я переворачиваюсь на бок, зарываясь лицом в мягкую прохладу подушки. Сон постепенно отступает, но не исчезает полностью. Я ведь знала, что это неправда. Что там, во сне, я могу сделать что угодно, и это не будет иметь последствий. Без страха, без стыда.

И я сделала.

Я не знаю, кем был этот парень. Возможно, случайным образом, игрой моего подсознания, осколком забытых образов. Может, я сама его создала из одиночества, желания или просто усталости. Но в тот самый миг он был абсолютно реальным.

Резко сажусь на кровати и провожу ладонями по лицу, словно стирая остатки сна. Нужно записать. Пока всё ещё живо, пока не ушло совсем.

Дневник, как обычно, лежит на письменном столе рядом с ноутбуком. Я тянусь к нему, раскрываю на чистой странице и торопливо, почти лихорадочно начинаю выводить слова:

Сон. Старый двор. Качели. Ощущение чужого присутствия. Парень. Спокойный голос. Лохматая овчарка у ног. Я подхожу. Не боюсь. Поцелуй.

Ручка замирает над листом, а я продолжаю смотреть на свои записи, чувствуя, как снова щемит где-то в груди. Боже, как это было реально.

Листаю дневник назад, мельком пробегая по предыдущим страницам. Карандашные строки, короткие записи, бессвязные фразы. И вдруг взгляд цепляется за незнакомое.

Завтра. Кафе Легран. 20:00.

Я моргаю, словно пытаясь сбросить наваждение.

Я не помню, чтобы это писала. Сердце начинает биться чаще, холодок прокатывается по позвоночнику. Что за чёрт?

Закрываю глаза, пытаясь зацепиться за воспоминание, но оно уже ускользает, тает, растворяется как тёплый пар в утреннем воздухе.

В комнате снова мяукает Ластик, недовольный тем, что я до сих пор не наполнила его миску. Я глубоко вздыхаю и откидываю дневник обратно на стол, не глядя.

Что бы ни значила эта запись, сегодня вечером я узнаю.

---

Через несколько минут я наконец заставляю себя подняться. Пол прохладный, ищу тапочки, воздух в комнате свежий осень даёт о себе знать.

Я потягиваюсь, затем на автомате иду на кухню.

Алиса, включи что-нибудь спокойное.

Колонка мягко оживает приятными звуками, тёплыми и расслабленными.

На улице серо, но кухня наполнена уютным светом, отражающимся от фиолетового покрывала на стуле и чашки чая, оставленной с вечера.

Я открываю холодильник, достаю хлеб, сыр, помидор. Режу тонкие ломтики, накладываю друг на друга, собираю бутерброды. В кофемашине булькает вода, и вскоре воздух наполняется глубоким ароматом свежесваренного кофе.

Кухня тихая, почти интимная в своей размеренности.

Я ставлю миску с кормом на пол.

Ластик, завтрак.

Кот важно подходит, принюхивается, а потом начинает есть, будто делает одолжение.

Я сажусь за стол, обхватываю руками кружку, вдыхаю запах. Горький, терпкий, настоящий.

За окном унылая осень мокрые листья прилипают к тротуарам, воздух наполнен запахом сырости и дождя. Люди кутаются в куртки, кто-то бежит к автобусу, кто-то мрачно листает телефон.

Я смотрю в окно, но вижу не улицу.

Я снова там, на качелях. Он передо мной.

Горячее дыхание, его губы, настойчивые руки.

Я резко отхожу от стола и направляюсь в комнату.

Достаю из шкафа простую одежду чёрные джинсы, голубой свитер, удобные кроссовки. Привычный набор, не броский, но комфортный.

Волосы заплетаю в свободную косу, заправляя за уши пряди.

В последний момент добавляю тёплый желтый шарф осень не прощает ошибок.

Захватываю рюкзак, накидываю куртку и выхожу из квартиры.

Дорога.

Метро шумит, вибрирует, живёт.

Толпа двигается как единое целое, подчиняясь ритму, который я давно научилась игнорировать.

Наушники в ушах отгораживают меня от внешнего мира музыка мягко гасит чужие разговоры, звонкие объявления, шаги.

Я иду по платформе, чувствуя на себе привычное безразличие прохожих.

Но глаза сами выискивают в толпе кого-то, кого не должно здесь быть.

Высокий парень. Светлые волосы. Легкая щетина. Голубые глаза.

Его нет.

Я опускаю голову, делаю глубокий вдох. Не глупи. Это всего лишь сон.

Двери поезда открываются, толпа устремляется внутрь, затягивая меня в свою волнующуюся, беспокойную массу.

Я прислоняюсь к холодному стеклу, снова закрываю глаза.

На секунду мне кажется, что он рядом.

Но когда я смотрю в отражение напротив, вижу только себя.

После пар, как обычно Я отправляюсь в парк, чтобы снова заняться любимым делом. Я люблю ловить моменты.

Когда человек не позирует, не знает, что за ним наблюдают он настоящий.

Вот, например, эта пара.

Они сидят на лавочке в парке, молодые, улыбчивые, полностью погружённые друг в друга. Девушка что-то говорит, её глаза сверкают, она смеётся, поправляя волосы. Парень смотрит на неё так, словно весь мир перестал существовать.

Я прищуриваюсь, поднимаю камеру, настраиваю фокус.

*Щёлк!*

Снимок выходит идеальным искренность, тепло, эмоция, которая существует лишь в этот короткий миг.

Они не замечают меня.

Для них я невидимка.

Я остаюсь в тени, ловлю их движения, взгляды, эмоции.

*Щёлк!*

*Щёлк!*

Я наблюдаю, не нарушая их уединения. Они слишком заняты друг другом, чтобы увидеть меня, стоящую поодаль, с камерой в руках.

Мне не грустно, не завидно. Я просто замечаю.

Каждый человек по-своему уникален. В этом я никогда не сомневалась.

Вот только себя я так никогда не воспринимала.

Я закрываю объектив, прощаюсь со сценой, которую сохранила в кадре.

После съёмки я всегда отправляюсь в ближайшее кафе, чтобы перегрузить исходники на ноутбук, сделать выборку удачных кадров.

Мне нравится разглядывать людей на фотографиях, когда они об этом не знают. Они не пытаются быть лучше, не натягивают улыбки, не выпрямляют осанку. Они просто живут.

Я тоже живу. Но как будто не до конца.

Камера всегда между мной и миром, как тонкое стекло, через которое я наблюдаю за жизнью других.

Я иду из парка, привычно шагаю по тротуару.

У светофора жду зелёного сигнала, машинально наблюдая, как мимо проезжают автомобили.

На секунду ловлю своё отражение в боковом стекле.

Короткий взгляд и я уже не смотрю.

Переходя дорогу, поворачиваю налево.

И останавливаюсь напротив незнакомой вывески.

Кафе Легран.

Я невольно смотрю на часы.

20:00.

Странное совпадение.

Или нет?

Я задерживаюсь у входа.

Мягкий свет из окон, приглушённые голоса внутри, чувство уюта, к которому я не привыкла.

И решаю зайти.

Я сделала шаг внутрь, и вдруг на меня накатила волна дежавю.

Будто я уже была здесь, будто это место знало меня, а я его.

Оглядевшись, я увидела обычную картину: официанты снуют между столиками, гул голосов, звон бокалов, кофе-машина выпускает облачко пара. Никакой мистики.

Я села за ближайший столик у входа, взгляд пробежался по страницам меню, выхватывая знакомые названия. Хотелось чего-то тёплого, согревающего. Чего-то, что оставит сладкое послевкусие и наполнит этот вечер чем-то большим, чем просто усталость.

Вы уже выбрали? голос официантки прозвучал надо мной немного неожиданно.

Я подняла голову. Девушка смотрела внимательно, но без спешки, словно давая мне время.

Я хочу что-нибудь сладкое, сказала я, проведя пальцем по списку десертов. И что-нибудь тёплое.

Булочки с корицей? Их только что достали из печи, они мягкие, тёплые, с золотистой корочкой.

Я кивнула.

И облепиховый чай.

Отличный выбор, официантка улыбнулась. Принесу через пару минут.

Когда она ушла, я потянулась к рюкзаку, достала ноутбук и положила рядом фотоаппарат. Крышка объектива была немного прохладной, металл приятно лежал в руке.

Вытащив флешку, я вставила её в разъем.

На экране появились фотографии.

На первом снимке мостовая после дождя, свет фонарей отражается в лужах, словно в разбитом стекле.

Дальше переулок, почти пустой, лишь силуэт человека вдалеке.

Я пролистывала снимки один за другим, рассматривая детали. Где-то кадр казался слишком резким, где-то наоборот, размытым, но всё равно живым.

На одном из снимков я случайно поймала чьё-то отражение в витрине задумчивую девушку, которая даже не подозревала, что попала в объектив.

Я невольно улыбнулась.

Пальцы легко скользнули по тачпаду, привычно увеличивая кадр.

Я уже полностью погрузилась в снимки, когда вдруг почувствовала на себе чей-то взгляд.

Интуитивно подняла голову.

Возле столика у окна сидела собака. Крупная овчарка с густой рыжей шерстью и ясными, слишком внимательными глазами. Она не просто смотрела наблюдала, словно чего-то ждала.

Я невольно задержала взгляд. Что-то в её поведении было странным. Не тревожным скорее знакомым. Собака поднялась на лапы, медленно, почти грациозно, и сделала шаг вперёд, словно собираясь подойти ко мне. Но вдруг остановилась, оглянулась через плечо на кого-то позади себя и сразу же отступила назад.

Потом снова шаг. И снова заминка. Она заскулила коротко, почти неслышно и начала переминаться с лапы на лапу. Как будто говорила: Ну же. Ты знаешь, кто это. Подойди.

Я замерла.

Я знала эту собаку. Или, может, она знала меня.

У меня ёкнуло сердце.
Я тут же вспомнила сон.
Не может быть.
Взгляд метнулся к её хозяину.

Парень в чёрных зеркальных очках, в тёмной шляпе-трилби, пальто небрежно накинуто на плечи. В пальцах чашка кофе, рядом недоеденный круассан.

Я поняла. Он не смотрел он вслушивался.
И всё стало на свои места.
Он не видел. Но чувствовал.

Взгляд скользнул к собаке та сидела спокойно, будто ждала сигнала.
Никакой амуниции, только поводок в руке.

Я прищурилась.
Под очками и шляпой смутно знакомые черты.

Тот самый парень.
Только в моём сне он был другим. Без очков, без шляпы, не скрывался.
А овчарка просто собака. Не спутница, не тень часть мира, но не сигнал.

И всё же совпадения складывались в цепочку.

Слишком точную, чтобы остаться незамеченной.

Снова совпадение?

Я больше не верю в совпадения.

В горле пересохло.

В этот момент официантка поставила передо мной заказ.

Я оставила булочки и чай, взяв только ноутбук и сумку с фотоаппаратом. Я поднялась и медленно направилась к нему.
Не было смысла стесняться он всё равно не увидит.
И всё же внутри что-то дрогнуло, словно я делала шаг туда, откуда нет возврата.

Я осторожно подошла ближе, задержала дыхание и села напротив, стараясь не издать ни звука.

Привет, незнакомка, сказал он.

Я вздрогнула.

Тон был странным, двусмысленным.
Он будто повторил мою фразу.
Но как? Он не мог этого знать. Мы впервые встретились.
Я точно молчала.
Абсолютно.

А внутри всё остановилось.

Моя собака тебя выдала, произнёс он приятным мелодичным голосом, будто понял мою растерянность.

Я посмотрела на собаку.

Овчарка сидела напротив, наклонив голову, переводя взгляд с меня на него, будто анализировала.

Сидеть, Декси. Хорошая девочка.

Собака послушно опустилась, а он потрепал её за уши.

Я сглотнула.

Привет, прости, что нарушила твоё уединение. Мне показалось, что мы знакомы. Но, видимо, обозналась.

Я не привыкла заводить разговоры, не привыкла подходить к людям просто так.

Но этот человек уже сломал все правила.

Он слегка улыбнулся.

Варя, кажется? Если моя интуиция меня не подводит.

Я замерла.

Он назвал меня по имени.

Я никогда не говорила ему, как меня зовут.

Это уже не случайность.

Откуда ты знаешь моё имя? Кто-то рассказывал тебе обо мне? Мы вместе учимся?

Он сделал глоток кофе.

Неудобно признаваться, но я наблюдаю за тобой уже давно.

Я хмыкнула.

Давно наблюдаешь? Но я только зашла.

Он спокойно откусил круассан, как будто ничего особенного не сказал.

Кажется, мы ещё не знакомы. Я Саша.

Я чуть прищурилась, вглядываясь в его лицо.

Он был чересчур спокоен. Словно разговор о странностях это у него что-то вроде завтрака.

Один твой знакомый парень скажем, одолжил у тебя ручку.

Лукьянов? губы дрогнули. Он тебя послал?

Я должна была встать и уйти.

Но не смогла.
Кто ты?
Сноходец. Или, как мы это называем - онер.
Я склонила голову набок и нахмурилась.
Прости, кто?
Он слегка улыбнулся.
Я проникаю в чужие сны. Не просто как зритель как участник.

Тишина.

И могу брать с собой других.

Я замерла.

Сны.

Этот сон.

Я открыла рот, но слова не выходили.

То есть сегодня во сне был настоящий ты?

Да.

Шок накрыл меня двойной волной.

Почему ты не предупредил меня?

Он усмехнулся.

Так ты мне и слова не дала сказать.

Жар вспыхнул на щеках.

Я покраснела до корней волос, быстро опустила голову, хорошо, что он этого не видит.

Ладно, предположим на одну минуточку, что ты говоришь правду. Чего ты от меня хочешь?

Он откинулся на спинку стула, сложил руки на груди.

Этот парень, Дима.

Я насторожилась.

Он не так прост, как тебе кажется.

Саша говорил спокойно, будто нарочно давал мне время переварить.
Он тоже онер. Как ты и я. Осознаётся во снах.
Дима? уточнила я.
Он кивнул.
Его способность эмпатия.

Я только кивнула больше в знак того, что поняла.

Есть ещё один, добавил он после паузы.
Кто?
Его зовут Арчи.

Имя прозвучало ровно, но в голосе появилось что-то тяжелое.
Он не из тех, кого стоит недооценивать. Находит людей через сны.

Я ждала продолжения.

Если считает кого-то опасным запускает кошмар. Не один, а цепь.
И?
Люди теряют себя. Постепенно, но необратимо.

Холод пробежал по спине.
А я-то тут при чём?

Саша помолчал. Дольше, чем хотелось бы.
А потом спокойно, почти буднично:
Ты не просто видишь сны, Варя. Ты иначе в них живёшь.

Я почувствовала, как внутри всё сжалось.
Он не давил, не объяснял до конца но всё звучало слишком уверенно. Словно он не догадывался, а уже знал.

И? Что теперь? пробормотала я.

Ты можешь делать то, что не могут обычные онеры.

А с чего ты вообще взял, что я тоже онер? в моём голосе прозвучала ирония, но она звучала фальшиво даже для меня.

Он говорил спокойно, как будто просто перечислял факты:

Твои сны слишком реальны.
За тобой словно охотятся тени.

Сюжеты повторяются.
И ты не просыпаешься сразу. Ты дышишь во сне, как будто живёшь в нём по-настоящему.

Каждое его слово врезалось в мою грудную клетку.

Я отвела взгляд.

Ладно сказала я тише, чем хотела. Ладно, допустим.
Я прижала пальцы к вискам и задержала дыхание, как будто только так могла удержаться на месте.
Словно в теле включилась тревога, которую я не могла назвать.

Всё внутри боролось: отрицание, злость, страх.
И вместе с этим что-то ещё

И что я должна теперь делать?

Он склонил голову.

Сегодня во сне пойдёшь со мной, и я тебе покажу, как это - быть одной из нас.

Я хмыкнула, не решаясь ни согласиться, ни возразить.

Абсурд!

Но ты слушаешь, спокойно ответил он. Почти без улыбки.

На секунду я опустила глаза. Уголок моих губ дрогнул сам по себе.

Это была самая необычная ситуация в моей жизни.

И сколько нас таких, как ты и я?

Не очень много, в нашем городе всего несколько человек. Но таких как ты единицы во всем мире.

Я качнула головой.

Как ты узнал, что я буду здесь в это время?

Он загадочно улыбнулся.

Увидел во сне.

Я откинулась назад, закусила губу.

Он говорит слишком уверенно.

Слишком спокойно.

Я смотрю на него.

Он ждёт моего ответа.

Но я не хочу давать ему ответ прямо сейчас.

Я не доверяю ему.

Это слишком. Мне нужно хоть немного переварить всё это.

Я встаю.
Он не пытается меня удержать. И, пожалуй, это единственное, что удерживает меня от бегства.

Он ничего не говорит.

Только склоняет голову, будто принимает моё решение.

Я отворачиваюсь, чувствуя, как его внимание провожает меня до самого выхода.

Голова гудела. Я шла домой, словно в тумане, а в ушах всё ещё звучал его голос.

Онеры.

Люди, способные осознавать себя во сне. Проникать в чужое сознание. Вмешиваться в сны других, менять их, управлять ими.

Это вообще возможно?

Я попыталась воспроизвести в памяти каждый его жест, каждое слово, но всё казалось слишком странным, слишком невероятным. Это выходило за рамки привычного. Как будто меня выдернули из реальности и поместили в мир, о котором я даже не подозревала.

По дороге домой я шла медленно, как во сне. Ноги двигались сами по себе, а мысли всё ещё крутились где-то внутри разговора. Холодный воздух слегка освежал, но не рассеивал ту смутную тревогу, что осталась внутри после встречи. Всё казалось зыбким улицы, окна, люди. Я шла как будто в обратном направлении.

Дома я, наконец, закрыла за собой дверь и сбросила с себя одежду вместе с накопившейся за день усталостью. Умывшись, на секунду задержалась у зеркала отражение смотрело в ответ рассеянно, чуть уставшим взглядом. Вздохнув, я отвернулась и набрала ванну.

Горячая вода медленно затопила пространство, наполнила его паром и покоем. Я опустилась в воду и позволила телу раствориться в этом тепле пусть на мгновение.

Хотелось смыть с себя весь день: улицу, разговоры, напряжение, взгляды. Всё, что осталось снаружи.

Но внутри мысли не отпускали. Они цеплялись, выныривали, крутились в голове даже здесь, в тишине. Я закрыла глаза, но вместо покоя пришли образы, слова, лица. И никуда от них не деться, даже в воде.

Что теперь делать?

Как себя вести?

Завтра институт, завтра снова встречусь с Димой.

Я вспоминаю ту ночь в аудитории и наш разговор.

Тогда всё было случайно. Нас просто заперли вместе.

Но я сказала лишнего.

Неосмотрительно, слишком по-честному.

И теперь понимаю он всё понял уже тогда.

У него загорелись глаза.

Он зацепился за мои слова, и больше уже не отпускал.

Слишком многое совпало, чтобы продолжать делать вид, будто ничего не происходит.

А теперь я знаю правду.

Его интерес возник не на пустом месте.

И это пугает.

Я решила держаться от него подальше. Не задавать вопросов. Не показывать, что что-то изменилось.

Когда вода остыла, я медленно выбралась из ванны, надела тёплый махровый халат и пошла в комнату. Кот потянулся на подоконнике, зевнул и лениво спрыгнул ко мне на колени, когда я села за стол.

Я погладила его за ушком, провела пальцами по мягкой шерсти.

На столе лежал дневник.

Я взяла ручку, медленно вывела несколько строк.

Онеры. Осознанные сны. Проникновение в чужое сознание.

Неужели это правда?

Слова выглядели почти нелепыми на бумаге.

Но я вспомнила его голос.

Его уверенность.

Его отстраненные глаза, которые, казалось, видели больше, чем я.

Я положила ручку, закрыла дневник.

Мне нужен сон.

Но впервые за долгое время я боялась, что увижу во сне нечто большее, чем просто отражение своей жизни.

-САША-

Она пришла в кафе. Пришла именно так, как я и надеялся, и от этого почему-то внутри всё перевернулось, дыхание сбилось, стало трудно контролировать эмоции. Конечно, я всё просчитал. Кроме себя. Смешно, я ведь привык держать любую ситуацию под контролем, сохранять хладнокровие, но сейчас вся моя уверенность вдруг рассыпалась, стоило лишь услышать звук её шагов и тонкий аромат лаванды. Я должен был казаться сильным, уверенным. Должен был дать понять, что ей незачем сомневаться в правильности своего решения. Но внутри меня было столько сомнений и тревог, что я почти физически чувствовал, как тяжело мне даётся каждое слово.

А потом она заговорила. Голос. Не такой, как во сне там он был тише, почти шёпотом, и я тогда с трудом различал слова. А здесь чёткий, живой, ближе. Спокойный, без наигранности. Просто её голос. И это зацепило сильнее всего. Я услышал его среди гомона Леграна, сквозь звон чашек и тихие разговоры и они отступили на второй план. Такой не забудешь. И я точно захочу услышать его снова.

Безумно хотелось видеть её лицо, когда сказал правду о нас, о ней. Несколько секунд молчания растянулись до вечности. Наверное, она была в шоке, глаза округлились от удивления и непонимания. Я почти улыбнулся, представляя это. Было в ней что-то такое милое и непосредственное, особенно когда она начала шипеть на меня, словно маленький котёнок, которого разбудили в неподходящий момент. Это было так по-настоящему, так живо. Даже ощутил её стеснение, когда речь зашла о том поцелуе. Её голос чуть дрогнул, дыхание сбилось я уловил это мгновенно. Но я понимал, она всё ещё не доверяет мне. И это логично. Не каждый день узнаёшь нечто настолько шокирующее о самой себе. Я бы тоже не доверял, окажись на её месте. А что, если она откажется? Что если после сегодняшнего дня она просто больше не появится? Не придёт, исчезнет, как призрак, растворится в городе, и я потеряю её навсегда? Если так произойдёт, то в дело наверняка вмешается Лукьянов. Они ведь учатся вместе, пересекаются чаще, у него в реальности больше возможностей сблизиться с ней, найти подход. Эта мысль неприятно царапнула изнутри. Я только надеюсь, что Варя достаточно умна, чтобы не спутать близость с доверием. Хотя я прекрасно понимаю: сейчас Дима её единственная опора в реальности, единственный человек, которого она видит и слышит постоянно, и это играет не в мою пользу.

Арчи тоже не будет медлить. Он наверняка уже нашёл лазейку в её сознание. Его спрайты постоянно шпионят за нами, эти тёмные, скользкие существа, слепо повинующиеся его воле. Арчи захочет увидеть её ту самую девушку, которая может стать угрозой его превосходству. Я уверен, что он уже в панике. Он чувствует, как всё начинает выходить из-под контроля. Но Арчи осторожен. Он не станет действовать слишком открыто и напористо не сразу. Будет наблюдать, изучать, ждать подходящего момента. В каком-то смысле это даже может сыграть нам на руку. Чем больше она будет ощущать его присутствие, тем быстрее примет решение. Правильное решение. Встать на нашу сторону и наконец-то принять свой дар. Но всё это потом. Сейчас я сижу здесь, в пустом кафе, прислушиваюсь к затихающим шагам за дверью и пытаюсь усмирить бешеный стук сердца. Пальцы сами собой нащупывают кольцо сжимаю его, как делал это тысячу раз. Металл прохладный, шероховатый, чуть врезается в кожу. Кажется, если держать крепко, всё останется под контролем. Хоть что-то. Следующий шаг сделан. Что будет дальше зависит уже только от неё.

-ВАРЯ-

На следующий день в институте я стараюсь держаться в тени.

Я помню предупреждения Саши.

Я помню всё, что он сказал о Лукьянове.

Поэтому я не смотрю в его сторону. Не задерживаюсь рядом. Не даю повода заговорить.

Но это не значит, что Дима не замечает меня.

Я чувствую его взгляд пристальный, изучающий, словно он разгадывает загадку, о которой я не подозреваю.

Пару раз мне кажется, что он собирается подойти. Он замедляет шаг, словно прикидывая, что сказать, но я перехватываю инициативу. Быстро отворачиваюсь, ухожу, делаю вид, что не замечаю.

Лучший способ избежать разговора не оставить для него ни одной лазейки.

Возле входа в лекционный зал я замечаю их.

Наташа Полякова и Света Силантьева.

Длинноногие блондинки, похожие на двух кукол, вынутых из одной коробки: идеально уложенные волосы, безупречный макияж, одинаковые самодовольные улыбки. Они стоят близко друг к другу, переговариваются и время от времени хихикают.

Я не слышу слов, но по взглядам догадываюсь, о чём идёт речь.

Они обсуждают его.

Стоит мне приблизиться, как Наташа замолкает на полуслове.

Света громко, демонстративно зевает и начинает рассматривать свои ногти.

Что-то я устала от однообразия, протягивает она, проводя пальцем по кутикуле.

Не всем же повезло родиться интересными, подхватывает Наташа, едва заметно приподнимая бровь и оценивающе рассматривая меня.

Я встречаюсь с ней взглядом, но он скользит мимо, словно я для неё пустое место. Она уже потеряла ко мне интерес.

Я не отвечаю.

Просто прохожу мимо.

Просто делаю вид, что не слышала.

Просто смотрю на дверь деканата, где висит большое объявление:

В пятницу студенческая дискотека! яркая, броская надпись на доске объявлений звучит почти как приговор.

Я останавливаюсь перед доской и несколько секунд безучастно рассматриваю цветастые буквы, чувствуя, как в груди зарождается знакомое нежелание быть там, где собирается толпа. Уже собираюсь пройти мимо, но внезапно рядом возникает лаборантка со старших курсов. Высокая, важная, с таким выражением лица, будто от её решений зависит судьба всего института.

Она ловит мой взгляд, улыбаясь слишком радушно, чтобы это могло быть искренним.

Привет, обращается она ко мне, хотя я бы предпочла остаться незамеченной. Собираешься прийти?

Я поджимаю губы, стараясь выглядеть равнодушной:

Я не хожу на дискотеки, спасибо

Но договорить не успеваю она уже уверенно продолжает

Нам нужен фотограф. Я слышала, ты неплохо снимаешь. Пожалуйста, помоги. Столько дел, некогда искать кого-то ещё.

Отказать было бы просто и логично. Мне это не нужно, не интересно и совсем не хочется. Но вместо этого я почему-то тихо произношу:

Ладно, приду.

Пятница наступает слишком быстро.

Вечер. Я стою перед зеркалом, равнодушно пробегая взглядом по собственному отражению. На большее не трачу времени. В конце концов, какая разница, во что одет фотограф? Люди замечают снимки, а не того, кто их делает.

Волосы собираю в тугой хвост, надеваю черные джинсы, простую белую майку, на ноги кроссовки. Натягиваю куртку, наматываю шарф. Через плечо привычным движением перекидываю фотоаппарат, и выхожу из дома, стараясь не думать о том, что вечер предстоит длинный и шумный.

В вагоне метро тихо и сонно: люди вокруг либо задумчиво листают экраны своих телефонов, либо держатся за поручни, рассеянно глядя в никуда. Однообразный гул и лёгкое покачивание вагона навевают дремоту, и я невольно погружаюсь в свои мысли.

Рука машинально скользит по ремню фотоаппарата. Проверяю список в голове: батарея полностью заряжена, флешка свободна, ничего не забыла. Осталось только приехать, отснять и уйти желательно быстро.

Мысленно пробегаюсь по плану: начну с общей атмосферы яркий свет, сцена, танцпол, люди. Затем перейду к деталям эмоции, лица, движения. Репортажная съёмка требует внимательности, концентрации: главное вовремя нажать на спуск, поймать тот самый миг, который будет выглядеть живым.

Будет идеально закончить пораньше, до того как мероприятие перейдёт в ту стадию, когда люди уже не замечают, что кто-то их снимает.

Бросаю взгляд на экран телефона: до нужной станции ещё три остановки. Потом недолгий пеший путь и начнётся привычная суета, музыка, огни и движение.

Глубокий вдох.
Поскорее бы с этим закончить.

Выхожу в коридор, где толпятся студенты. Воздух наполнен смехом, возбужденными голосами, запахами парфюма и лака для волос.

Девчонки толпятся у большого зеркала. Кто-то поправляет стрелки, кто-то подкручивает ресницы, кто-то меняет оттенок помады прямо на ходу. Они переговариваются, смеются, сравнивают наряды, вспыхивают вспышками телефонов, ловя нужный ракурс для сториз.

Я прохожу мимо, не задерживаясь.

В актовом зале уже играет музыка.

Бас отдается в груди, вибрация проходит по полу. Свет дробится разноцветными бликами, отражаясь от стен, заливая подиум неоновыми вспышками. Танцы в самом разгаре: толпа двигается в такт, переплетение рук, смех, мелькающие силуэты.

Я ловлю моменты.

Камера становится продолжением моего взгляда. Щелчок и девушка в кружевном платье смеётся, запрокидывая голову. Щелчок и парень с непослушными кудрями наливает в пластиковый стакан что-то янтарное, подсвеченное огнями.

Я скрываюсь за объективом, прячась за привычным барьером.

Но вдруг вижу его.

Дима.

Он стоит в стороне, чуть покачиваясь, с полуулыбкой, в которой нет ничего от прежней лёгкости. В руке стакан. Голос кого-то рядом размывается в общем гуле, а он даже не пытается сосредоточиться, не пытается поддержать разговор.

Он пьян.

И я не знаю, что делать с этим знанием.

Он качает головой в такт музыке, расстёгивает пуговицы на рубашке, смеётся с друзьями.

И слишком поздно я понимаю, что он идёт прямо ко мне.

В этот момент заиграла медленная музыка, и ди-джей объявил:

Парни, приглашаем дам!

Дима останавливается прямо передо мной.

Потанцуем?

Голос небрежный, будто он даже не ждет отказа.

Я делаю шаг назад.

Прости, я не танцую. Я работаю.

Я показываю ему фотоаппарат, но он

Вырывает его у меня из рук.

Только после танца.

Я замираю.

Пожалуйста, отдай!

Он ухмыляется, подходит ближе.

Слишком близко.

Спиртовое амбре накрывает меня.

Как тебя там зовут?

Варя.

Я говорю тихо, почти бурчу, но он слышит.

Меня мутит от запаха алкоголя.

Дай мне фотоаппарат.

Сначала танец.

Рука на талии.

Я не могу отстраниться.

Его движения небрежные, шаткие, он едва держится на ногах.

Я чувствую взгляды на себе.

Мне кажется, что все смотрят только на нас.

Мне хочется исчезнуть.

Но я не могу управлять реальностью.

Я не могу разбудить себя.

Я не во сне.

Наконец музыка стихает.

Дима снимает с шеи мой фотоаппарат.

На, забирай, если сможешь.

Я тянусь, но он отводит руку назад и смеется, словно издевается.

Ладно, шучу, держи.

Он наконец возвращает фотоаппарат, и я, не раздумывая, поворачиваюсь к выходу.

Я разворачиваюсь и спешу прочь прямо к выходу.

Ночной воздух влажный, тяжелый, пахнет сыростью асфальта, мокрым железом и чем-то ржавым. Дождь то ли только что прошёл, то ли просто город живёт в этом вечном запахе промозглого бетона.

Мне всё равно.

Я просто хочу уйти. Забыть этот день, стереть его, вычистить из памяти, как грязное пятно с белой ткани.

Но за спиной хлопает дверь.

Шаги.

Громкие, злые, приближаются слишком быстро.

Слышь, овца!

Я замираю, чувствуя, как внутри что-то холодеет. Резко оборачиваюсь.

Наташа Полякова. Света Силантьева.

Они стоят под тусклым светом фонаря, лица напряжённые, перекошенные чем-то, чего я раньше у них не видела. Не просто раздражение. Злоба.

Что вам надо? мой голос звучит глухо, в горле першит.

Наташа не отвечает.

Рывок.

Резкая боль в груди.

Она хватает меня за футболку и дергает с такой силой, что ткань трещит, словно вот-вот разойдётся по швам.

Если я ещё раз увижу, что ты к нему подбираешься, я тебе всю твою страшную рожу расцарапаю!

Слова доходят до меня с запозданием, как сквозь вату. Всё происходит слишком быстро.

Света хватает меня за волосы.
Острая боль как будто когти впиваются в кожу.
Я вскрикиваю, пытаюсь вырваться без шансов. Грудь сдавливает, воздуха не хватает, дыхание сбивается. Всё сжимается, как будто меня затянуло в невидимую петлю.

Я в ловушке.

И вдруг

Лай.

Громкий, резкий, срывающийся с низкого утробного рычания.

Наташа застывает, её пальцы дрогнули. Света резко отпускает мои волосы.

Я падаю, спотыкаясь, хватая воздух рваным вдохом.

Из темноты появляется силуэт.

Овчарка.

Большая, с вздыбленной шерстью на загривке, с оскаленными зубами, её дыхание горячее и прерывистое.

Она делает шаг вперёд.

Рычание заполняет улицу, глухое, угрожающее, пробирающее до костей.

Света отшатывается, срывается с места.

Пошла к чёрту, тварь! Наташа выкрикивает это, но её голос срывается, в нём больше страха, чем злости.

Они бегут.

Я остаюсь сидеть на холодном асфальте, с трудом переводя дыхание.

Сердце глухо бьётся в рёбрах, пальцы дрожат.

Я поднимаю голову.

Овчарка уже рядом. Её тёплая морда касается моей ладони, шерсть жёсткая, но живая.

Спасибо, Декси

Я провожу рукой по её загривку.

Где твой хозяин?

Оглядываюсь.

Темно. Пусто.
Я провожу рукой по её загривку и снова шепчу:
Спасибо

Она не уходит.
Присела рядом, тяжело выдохнула.

Я чувствую её присутствие, как будто рядом не просто собака
а кто-то, кто видит насквозь.

Я медленно встаю и начинаю идти в сторону дома.
Не оборачиваюсь но слышу, как позади цокают лапы.
Декси идёт рядом, уверенно, почти гордо.

Ты что, пойдёшь со мной? спрашиваю, оборачиваясь.

Она гавкает один раз, коротко.
Я улыбаюсь, несмотря на усталость.
Ну спасибо тебе, Декси.

Так мы и шли вместе.
Мимо подъездов, тусклых фонарей, ветра, который бил в лицо.
Словно это была моя собака.
Словно я и правда была не одна.

У подъезда я присела на корточки и ещё раз провела ладонью по шерсти.

Всё, мы пришли. Беги домой.

Декси ткнулась носом в моё плечо, потерлась о колени.
А потом тявкнула, развернулась и скрылась за углом.

Я долго смотрела ей вслед.

Как только я зашла в квартиру и осталась одна, мой щит рухнул.

Грудь сжимает, как будто кто-то тяжелый сел прямо на рёбра.

Я закрываю за собой дверь, скидываю куртку. Не включая свет, дохожу до кровати и падаю.

Горло сжимается, плечи дрожат.

Рыдания прорываются резко, глухо, как будто я пыталась сдержать их всю дорогу.

Проходит почти час, прежде чем слёзы иссякают.

Прежде чем сон забирает меня в темноту.

От пережитого потрясения у меня появился новый сюжет с сегодняшней дискотекой, и я вижу свой новый сон. Музыка гудит, пробираясь под кожу, пульсируя внутри меня.

Свет мигает, рассыпаясь цветными бликами, скользя по полу, лицам, телам, растворяя границы.

Я стою в центре танцпола.

Посреди толпы студентов, но все же одна.

Я двигаюсь, позволяя ритму вести меня, позволяя себе раствориться в движении, в свободе.

Больше нет объектива, за которым можно спрятаться.
Нет тяжёлых взглядов, давящих на плечи.
Нет мыслей о том, кто что подумает.

Я танцую.

Забываю обо всём.

Это моя территория, и тут я выгляжу по-другому.

Больше не привычные футболка, джинсы и кроссовки.

Я улавливаю свое отражение в зеркалах, которые являются частью декора танцпола.

На мне длинное чёрное платье, лёгкое, обволакивающее кожу, подчёркивающее линию талии.

Глубокий черный цвет заставляет мои глаза казаться ещё ярче, ещё выразительнее.

На ногах тонкие босоножки на каблуках.

Я распустила волосы.

Они мягкими волнами касаются плеч, спадают по спине.

Я не прячусь.

Мне некого стесняться.

Этот мир мой.

Но именно в этот момент появляется он.

Дима.

Я чувствую его до того, как вижу.

Вижу боковым зрением он стоит у стойки, наблюдает.

Он смотрел так, будто уже знал, что он здесь хозяин.

Потом он присвистывает.

Детка

Голос разносится сквозь музыку.

Я резко замираю.

Дыхание сбивается.

Он делает шаг вперёд, двигается медленно, расковано, как всегда.

Что же ты сразу так не пришла?

Он говорит это с очевидным удовольствием.

Я чувствую, как кровь приливает к щекам.

Уходи.

Я говорю твёрдо, но голос звучит тише, чем хотелось бы.

Дима ухмыляется шире.

Сон твой, но разве ты против компании?

Я сжимаю кулаки.

Я не приглашала тебя.

Ты сама отдала мне свою ручку.

Он лениво достаёт из кармана мою же ручку.

Я резко сжимаю губы.

Вот чёрт.

Конечно.

Он проник в мой сон через мою вещь.

В этот момент, мне показалось, что рядом есть кто-то ещё незримый, кого невозможно сразу разглядеть.

Он приближается, я делаю шаг назад.

Но прежде, чем я успеваю снова сказать ему убирайся, всё пространство вокруг нас меняется.

Вспышка.

Мне не нужно гадать, я знаю, кто это.

Саша.

Он встает между нами, его лицо остаётся спокойным, но я чувствую напряжение.

Дима насмешливо щёлкает языком.

О, герой явился.

Он делает шаг назад, поднимает руки в притворной покорности.

Ладно, ладно, не будем портить даме вечер.

Его голос капает ядом.

Сегодня с тебя достаточно, милая.

Я вижу, как он исчезает, растворяясь в тени, оставляя после себя лишь отголосок своего присутствия.
Музыка стихает.
Я перевожу дыхание.
Но Саша остаётся.
Стоит передо мной.
Наблюдает.

Я чувствую, как внутри всё дрожит.
Но не от страха.
Не от гнева.

От чего-то большего.

Он больше не вернётся, говорит Саша тихо.
Цветные вспышки света отражаются в его глазах, делая взгляд ещё темнее.
Саша стоит так неподвижно, что кажется, даже сон замер.

Я вглядываюсь в него, не веря.
Как ты оказался здесь в нужный момент?
Он смотрит спокойно.
Я был тут с самого начала.

Я моргаю.
Не может быть. Я бы тебя заметила.
Он поднимает руку и показывает кольцо на пальце.
Это амулет. Знак наблюдателя.
Он позволяет мне быть в сюжете и остаться невидимым.
Только наблюдать. Не вмешиваться.

Я смотрю на кольцо, а потом на него.
И вдруг понимаю, что он был.
Он всегда был.
Смотрел. Ждал. Молчал.

Мурашки пробегают по коже от шеи до запястий.
Он знал мои сюжеты.
Мои страхи.
Мою тьму.
Он мог быть рядом, даже если я не чувствовала.

И становится неясно, кого на самом деле стоит бояться
его, или Диму.

Я делаю шаг назад.
В горле тесно.

Мир вдруг кажется слишком громким, слишком ярким, слишком близким.

Оставьте меня в покое! вырывается срывающимся голосом. Все.

Саша не отвечает.
Просто исчезает.
Как будто его и не было.
Только легкий отсвет на стекле и ощущение, что кто-то недавно стоял рядом.

А я остаюсь.

Сквозь толпу.
Сквозь жар.

Сквозь переливы света, будто кто-то разбил калейдоскоп прямо над головой.

Я иду.
Я кружусь.
Я бреду сквозь этот сон, как сквозь воспоминание, которое не просит быть понятым.

Музыка снова поднимается, нарастает, затмевает всё.
И только внутри звенящая пустота, в которой
никого больше нет.

Только я.
И мой собственный шум.

---

Я открываю глаза.
И сразу понимаю что-то не так.
Не просто сон. Это вмешательство.
Кто-то был у меня в голове.

Сердце даёт лишний удар.
Сознание не в безопасности.
Границы между я и не я будто больше нет.

Саша. Дима.
Они были во сне.

И теперь это не вопрос это факт.
Они онеры.
Они и правда умеют входить в чужие сны. И в этот раз выбрали меня.

Я резко сажусь в кровати, откидывая одеяло, как будто оно мешает дышать.
Лукьянов.
Чёрт бы его побрал.
Он знал, что делает. Манипулировал, провоцировал. Играл.
И, похоже, получал от этого удовольствие.

Кто бы мог подумать, что я стану для него удобной мишенью.
А, может, наживкой.
Что-то в этом есть ещё более отвратительное.

Я провожу рукой по лицу.
Голова гудит.
Мысли в кучу не собираются.
Но ясно одно: всё вышло из-под контроля.

Чего они от меня хотят?
Почему именно я?
Я жила своей жизнью. Никого не трогала. Не звала. Не лезла.
И вот они. Оба.
Словно рухнули с неба. Без предупреждения. Без объяснений.

А вдобавок эти девицы.
Наташа. Света.
Злые, завистливые.
Как будто я виновата в том, что у кого-то напротив меня что-то щёлкнуло в голове.
Словно я нарушила их уютную, вымученную реальность.

Я встаю. Всё ещё злая. Всё ещё взвинченная.
Но уже понимаю:
Теперь даже сны не мои.

Что бы ни происходило дальше прятаться больше нельзя.

Я подхожу к зеркалу и собираю волосы в хвост.
Может, это попытка доказать себе, что я всё ещё в порядке.
Может, просто хочется, чтобы это было видно.

В шкафу пусто, как всегда.
Я хватаю единственное чёрное платье простое, лаконичное.

Беру с собой вторую обувь классические лодочки, чтобы переобуть кроссовки.
Контраст резкий, как выстрел. И именно этого мне сейчас и нужно.

Как только я вхожу в институт
гул голосов, шёпот, приглушённый смех.
Все обсуждают дискотеку. Диму. Меня.
И я чувствую: история уже пошла по кругу.
Но теперь я в центре.
Не как жертва. Не как наблюдатель.

А как участник.

Я чувствую, как на меня смотрят, как кто-то косится, переговаривается, как в толпе мелькают усмешки.

Тошнит.

Я опускаю взгляд и прохожу мимо, стараясь не задерживаться. Просто сесть, просто отсидеть пары. Сажусь на заднюю парту дальше всех, где можно дышать. Через секунду кто-то плюхается рядом. Я даже не смотрю узнаю по движению, по едва уловимому запаху коры и чего-то пряного.

Сердце будто делает лишний удар. Дима.

Он сидит чуть сдержаннее, чем обычно. Не развалился, не подбросил ногу на ногу.

Просто сидит.
Варь...
Голос тихий, без понтов. Даже как будто виноватый.
Слушай, я вчера накосячил.
Пауза.
Почти ничего не помню. Надеюсь, не перегнул?

Я медленно поворачиваюсь.
Он действительно выглядит иначе. Ни тени ухмылки. Лоб нахмурен, плечи чуть ссутулены.
Всё нормально, говорю спокойно. Весело было. Особенно когда ты пытался украсть мой фотоаппарат.

Он моргает.
Серьёзно?..
Угу. И верни мою ручку.
Я скрещиваю руки, чуть подаюсь вперёд:
Кстати, как ты вообще запомнил моё имя?

Он улыбается уголком рта быстро, будто по инерции, и сразу гасит улыбку.
Да брось, я всегда знал, говорит коротко.
Сильно сказано.
Я поджимаю губы, но он уже копается в рюкзаке.
Вот, протягивает. Возвращаю.

Я беру ручку. Пальцы сжимаются крепче, чем нужно.
Мне показали пару фото в общем этого хватило, чтобы захотелось провалиться.
М, ясно.
Я убираю ручку в пенал.

Слушай, голос его снова мягче, но уже ближе к прежнему, может, после пар прогуляемся?

Я поднимаю бровь.
Ты серьёзно?
А почему нет?
А твоя фанатская база не сожжёт меня за это?

Он усмехается, наклоняясь ближе.
Моя база слишком занята собой, чтобы заметить, с кем я гуляю.

Уверен? я киваю в сторону. А вон та? Уж очень пристально смотрит.
Наташа. В глазах злость с примесью паники.
Дима бросает взгляд через плечо, спокойно.
Да плевать. Но что-то в его лице меняется. Мимолётно. Еле уловимо.

Молодые люди, у нас тут лекция, если вы не против. Разговоры после.

Я замолкаю.
Дима тоже. Он раздражённо откидывается на спинку стула, покачивая ногой под партой.

Всю лекцию он будто краем глаза следит за каждым моим вздохом.
Я делаю вид, что не замечаю. Стараюсь смотреть только в тетрадь, записывать каждое слово с доски, как будто в этом спасение.

Звонок.
Гул голосов, скрип стульев, кто-то зевает, кто-то уже в телефоне.
Половина аудитории высыпает в коридор.

Я встаю.
Дима не двигается с места.

Пропусти.
Он смотрит мне в лицо. Голос тихий:
Я без тебя не пойду.

От этих слов меня будто окатило ледяной водой.
Я не знала, чего он добивается прощения, близости, власти?
И от этого становилось страшнее.

Я выдыхаю сквозь зубы.
Не вмешивайся в мою жизнь.
Поднимаю палец, указывая прямо ему в грудь. Жест негромкий, но жесткий.
и не ходи за мной.

Он не отвечает.
Я беру сумку и ухожу, чувствуя на себе его взгляд тяжёлый, липкий, будто он всё ещё цепляется за меня, даже когда я ухожу.

---

Я шла, не разбирая дороги.
Просто уходила.
От слов, взглядов, от голосов, что шепчутся за спиной.
От странного Саши, от слишком уверенного Димы, от глупых девиц, от своего отражения в окне аудитории.

Я не знала, куда иду, но тело будто понимало нужно спрятаться. Где-нибудь. Пусть даже на краю мира. Ноги несли сами, пока не оказалась у старой оранжереи.
Почти заброшенная. Когда-то мама водила меня туда.
Сказала, что в этом месте растения растут, даже если ты их не видишь.
Что внутри всегда тепло, даже зимой.
И я свернула с тротуара.

Оранжерея всё ещё стояла.
Словно ждала.

Ржавые петли поддались не сразу дверь скрипнула, впуская запах пыли, увядших стеблей, влажного мха и стекла.

Внутри пахло забытым летом.
Я вошла.
Воздух был тяжёлый, но живой. Влажный. Словно тут кто-то только что плакал. Или смеялся.

Я прошла по узкой дорожке между рядами пустых цветочных ящиков.
Когда-то здесь росли лилии. Теперь сухая земля и тонкие, упрямо живые побеги, пробивающиеся из-под мусора.

Села на покосившуюся скамейку.
Молча.

Просто дышала.

Никаких онеров.
Никакой системы.
Никакой я сомнамбула, угроза, избранная, нужная кому-то.
Я просто человек. Уставший. Одинокий.
Я достала фотоаппарат.
Щёлк.

На снимке пятно света сквозь разбитое стекло, упавшее на сухую лозу.

Вот кто я, сказала я почти вслух. Пока ещё вот кто.

И в этот момент мне вдруг стало легче.
Совсем чуть-чуть.
Словно я снова отвоевала у этого мира крошечный клочок себя.

Я сделала ещё пару снимков.
Пыльное окно.
Сухой цветок, склонившийся набок, словно ему тоже всё надоело.
Луч света на полу.

Тени от старых решёток, вытянутые, как ноты.

Камера в руке казалась живой. Она щёлкала с лёгким усилием, будто понимала, что сейчас важен не результат а само движение, само фиксирование момента, когда внутри становится немного тише.

Когда я вышла на улицу, день уже клонился к вечеру.
Город шумел в своём ритме чужом, отстранённом. Машины проносились мимо, окна светились, кто-то смеялся в телефоне.

Я просто шла. Без цели. Без маршрута.
Просто бродила.
Как будто гуляла внутри себя.

На перекрёстке рядом тявкнула собака.
Я обернулась.
Не Декси.

Большая, рыжая, с весёлым ошейником и маленькими ушами. Она посмотрела на меня и тут же убежала к своему хозяину.

Внутри кольнуло что-то тёплое, и я улыбнулась себе печально.

Через квартал зашла в магазин.
Купила мороженое.
Просто так, без всякой причины.
На кассе долго рылась в карманах, пока не нашла мелочь. Продавец улыбнулся я ответила тем же.

Пока шла домой, съела половину, остальное растаяло, капнуло на куртку.
И почему-то это даже не расстроило.

Дома Ластик встретил меня с упрёком.
Я покормила его, включила музыку старый трек, почти забыла, как я его обожаю.
Потом станцевала прямо перед зеркалом, нелепо, без ритма, но с какой-то отчаянной лёгкостью, будто вытанцовывала весь накопившийся за день абсурд.

Остановилась. Подошла ближе.
Смотрела на себя.

Уставшие глаза. Легкая тень под ними.
Но я есть.
Живая. Настоящая.

Я смотрела на своё отражение и вдруг поняла, что не нужно никому ничего доказывать.
Просто быть.
Всё в порядке, сказала я.
Пока ничего страшного не случилось.

Ластик уже свернулся клубком у подушки.
Я легла рядом.
Тихо.
Без борьбы.
Без вопросов.

И позволила себе заснуть.

---

Этой ночью я снова оказалась в лабиринтах собственных снов, где время и пространство перестают значить что-либо. Я брожу по знакомым дорожкам своего детства: сначала я возвращаюсь в старый двор, где когда-то смеялась с друзьями, где каждое дерево и каждый забор хранят тёплые воспоминания о свободе. Здесь не было клеток, не было границ только простор, свежий воздух и тихое шуршание листьев под ногами.

Потом передо мной распахиваются двери бабушкиной дачи. Я вхожу в этот уютный домик, где стены пропитаны ароматом жасмина и свежеиспечённого пирога. Каждая комната как осколок прошлого, в котором я была счастливой, не чувствовала себя заключённой в своих собственных страхах. Здесь, в свете тёплых ламп, я вновь становлюсь той девочкой, которой, казалось, ничего не угрожало.

Но в этом сне всё перемешивается: где-то мелькают образы современности тени людей, которые могут являться онерами. Саша говорил, что нас много, тех кто способен проникать в чужие сны мы можем обмениваться знаниями и опытом. Он предупреждал об Арчи, сущности, которая насылает кошмары и сеет хаос в этом зыбком мире ОС.

В моём сне я вдруг начинаю размышлять о том, как проникнуть в чужой сон, как незаметно подсмотреть то, что скрыто от посторонних глаз. Может, в этом есть сила видеть правду, которую не замечают обычные люди. Кажется, что границы между мирами настолько тонки, что достаточно лёгкого прикосновения сознания, чтобы пересечь их, чтобы увидеть то, что прячется за маской обычности.

Я стою на пороге бабушкиной дачи, ощущая, как тёплые лучи закатного солнца смешиваются с холодом предчувствия. Мой взгляд пробирается по старинным фотографиям на стенах, словно я пытаюсь уловить отголоски забытого мира, в котором не было места страху. Здесь я могу быть собой, свободной и несломленной.

Я чувствую, как эти мысли сливаются с ароматом свежего хлеба и теплой древесины, как они вплетаются в узоры, вырисовывающиеся на полу старой дачи. Этот сон не просто побег. Я словно ищу в нём что-то. Что именно пока не понимаю, может это попытка найти ответ, способ проникнуть в тайны чужих миров и, может быть, увидеть истину.

И вот, когда всё вокруг кажется ясным и одновременно зыбким, я ощущаю, как сон начинает угасать. Последние образы мерцающая надпись, будто нарисованная на полях дневника:

Завтра. Кафе Легран. 20:00.

Эти слова, появившиеся на краях моего сознания, как приглашение к чему-то новому и неизведанному. Вдруг резко все начинает вращаться, свет меркнет, это пугает.

Я резко проснулась.
Как будто кто-то выдернул меня из сна за волосы.

В комнате было темно, но не просто темно плотно, как будто воздух наполнился чем-то вязким, липким, чужим.

Я села в кровати, не дыша. И тогда я увидела.
В дверном проёме фигуру. Мужскую. Неподвижную.

Он просто стоял. И смотрел.

Мои пальцы вцепились в простыню. Горло сжалось.
Я не могла пошевелиться только слышала, как гудит кровь в ушах.

Он не говорил ни слова.
Не делал ни шага.
Но я чувствовала он пришёл за мной. Он знал, что я проснулась. Знал, что я его вижу.

Медленно, с пугающим спокойствием он вошёл в комнату и остановился рядом.
Без слов.
Без тени сомнения.

А я не могла ни закричать, ни отвести взгляд.

На меня с высока смотрел мужчина: строгий, с хищными чертами лица, с зачесанными назад волосами, они придавали ему некую аристократичность. Глаза бездонные, как тьма. Но больше всего меня поразило его спокойствие. Как будто он всегда знал, что мы встретимся.

Арчи?.. Это вы?..
Мой голос дрогнул. Я не хотела, чтобы он услышал страх, но он наверняка уже почувствовал его.

Значит, эти мелкие шавки успели шепнуть тебе моё имя. Меня зовут Артур, но в системе снов меня все знают как Арчи.

Он говорил спокойно. Даже вкрадчиво. От этого становилось ещё страшнее.

Как вы вообще попали сюда?..
Я быстро осмотрела комнату. Вроде бы всё на месте дверь закрыта, окна целы. Но вокруг... всё чужое. Как будто кто-то трогал вещи, пока меня не было.

Арчи усмехнулся.
Серьёзно? Замки? Ты правда веришь, что они хоть что-то значат?.. Для меня?
Он шагнул ближе. Я сжалась, схватившись за край одеяла, словно могла спрятаться.

Зачем вы пришли?..
Он наклонил голову, будто прислушивался к моим мыслям.

Твой отец... начал он, но вдруг замолчал.
Потом медленно продолжил:
Он бросил тебя, верно?

Это не ваше дело.
Я сказала быстро. Слишком быстро.

Но это ведь болит, правда?
Он прошёлся пальцами по моему столу, поднял ручку.
Где он сейчас? Забыл, как ты выглядишь?.. А ты всё ещё хранишь его фотографии
Он посмотрел на меня в упор.
Отдай. Я сделаю так, что он почувствует то же, что чувствовала ты. Брошенность. Одиночество. Только... больнее.

Я помотала головой.
Нет. Нет, вы не тронете его.

Тогда это будешь ты.
Он сжал ручку. Треск. Пластик лопнул, как лёд под сапогом.
Я ведь честно предлагаю сделку.

Воздух покинул легкие.

Что вы хотите от меня?!
Голос сорвался. Я снова сжалась.

Всё просто.
Он говорил спокойно, будто речь шла о погоде.
Сила. Защита. Осознанность. Вместе мы можем больше, чем все эти жалкие онеры, прячущиеся по углам, как тараканы.

Мне ничего не нужно от вас.

Я попыталась звучать жёстко. Но внутри всё уже дрожало.

Он чуть склонился вперёд.
А они тебе нужны? Эти неудачники. Они боятся меня.

Я не знала, что сказать. Я просто смотрела.

Ты не такая, как они. Но ты ещё не готова. Это видно.

Эти слова прозвучали почти нежно. И именно от этого мне стало ещё холоднее.
Он подошёл ближе. Я отпрянула.
Твой выбор не созрел. Но ничего, я помогу тебе определиться быстрее.

Он делает шаг мне навстречу. Медленно. Неотвратимо.

И я вижу он тянет ко мне руки. Не просто жест это захват, это намерение сломать, подчинить, лишить воздуха.

Я отшатываюсь, но тело будто вросло в кровать.

Мышцы не слушаются. Руки не поднимаются.

Его пальцы всё ближе холодные, уверенные, жесткие.

И вот они уже на моей шее, сжимают, давят.

Я хочу закричать но из горла не выходит ни звука.

Только хрип. Только немой протест.

Глаза наливаются болью. Воздуха нет.

Лёгкие будто сворачиваются в ком, в груди огонь, пульс бьёт в виски, в губах металлический привкус ужаса.

Я извиваюсь тщетно. Всё словно замедлилось. Он смотрит мне в лицо, и в этих глазах нет ни жалости, ни гнева только ледяное превосходство.

И в тот миг, когда кажется ещё секунда, и я исчезну

всё рвётся.

Я вскакиваю в постели. Хватаю ртом воздух.

Пульс лупит в горле, будто сердце пересело повыше, прямо под кожу.

Щипаю себя за руку резко, до красной боли. Реальность не отпускает. Страх всё ещё здесь.

Руки дрожат. Я включаю ночник.

Тёплый свет заливает комнату, но не даёт ощущения безопасности.

Оглядываюсь. Никого.

Только темнота за гранью света, и в ней отголосок его взгляда.

Только...

На столе лежит моя ручка, целая.

Я закрываю глаза и выдыхаю.

Что это было? Он превратил мой сон в кошмар? Похоже, что до этого я испытала ложное пробуждение.

Я проснулась так резко, словно меня вытолкнули из темноты сна в холодную реальность. Сердце билось быстро, неровно, а в ушах ещё звенел отголосок кошмара. Я сжала пальцы в простынях, стараясь успокоиться, но тревога не отпускала.

Комната была тихой. Слишком тихой.

Но что-то было не так.

Арчи.

Я всё ещё чувствовала его присутствие будто он был здесь, в тени, наблюдал за мной.

Я глубоко вдохнула, пытаясь выгнать из головы этот бред. Это был сон. Всего лишь сон.

Но я должна убедиться.

Сбрасываю одеяло, встаю, прохладный пол сразу же пробирает до костей. Осторожно подхожу к двери и провожу ладонью по замку. Закрыто.

Но ведь тогда тоже было закрыто.

Тревога скребётся где-то в груди. Мне нужно больше уверенности.

Я медленно поворачиваю ключ, проверяя ещё раз. Щелчок. Всё в порядке.

Но нет. Этого мало.

Я открываю дверь и выхожу в подъезд.

Тусклый свет лампочки лениво освещает лестничную площадку. Воздух пахнет старым деревом перил и слабым ароматом чьей-то давней еды. Тихо.

И вдруг рядом скрипит дверь.

Я вздрагиваю, сердце на мгновение замирает, но тут же успокаивается.

Из-за порога выглядывает тётя Валя.

Махровый халат в розах, недовольное лицо, тёплые домашние тапочки. Она щурится на меня, скрестив руки на груди.

Варвара, девочка, ты это чего тут стоишь, как тень непрекаянная?

Я прокашливаюсь, пытаясь быстро придумать что-то правдоподобное.

Просто воздухом подышать.

Тётя Валя закатывает глаза, качает головой.

Воздухом, ага. Дышать. Ночью. В коридоре. Ты хоть слышала, что сама сказала?

Я не нахожу, что ответить, а она уже прищурилась ещё сильнее.

Кошмары?

Я молчу.

Ну конечно, кошмары. Молодёжь нынче такая нервная. Ладно, хочешь чайку с мятой? Говорят, успокаивает.

Спасибо, тётя Валь, но нет. Я пойду спать.

Она долго смотрит на меня, будто раздумывая, насколько глубоко стоит копать. Потом вздыхает.

Ну как знаешь. Только давай без этих ваших ужасов. А то я тут дверь открою, а ты опять стоишь, как привидение. Мне, между прочим, стареть рано, а седых волос уже хватает.

Я улыбаюсь.

Спокойной ночи, тёть Валь.

И тебе, Варвара. Только не летай по ночам, ладно?

Она ещё раз оглядывает меня с головы до ног, цокает языком и скрывается за дверью.

Я тоже ухожу в свою квартиру.

Поворачиваю ключ в замке.

Раз, два, три.

Теперь точно заперто. Прячу ключ в тайник.

Ложусь в постель, натягиваю одеяло до подбородка.

Но даже с закрытыми глазами я чувствую тревога не уходит.

Будто за дверью, там, в темноте, кто-то всё ещё ждёт, когда я снова усну.

На моём лбу проступил холодный пот. Он ведь не остался, но точно ещё вернется. А я снова должна выбирать и не знаю, на чью сторону встать. Решаю, что завтра попытаюсь найти Сашу снова, чтобы все обсудить. Кажется, он предлагал мне свою помощь, но я не знаю кому из них действительно могу доверять. Возможно, что я в большой опасности.

---

С самого утра мысли путались в голове, мешая сосредоточиться на чём-то конкретном. Я снова и снова вспоминала Арчи: его пристальный взгляд, голос, холодные слова, от которых внутри всё сжималось, но почему-то я не могла выбросить их из памяти. Он говорил странные вещи, говорил уверенно, спокойно, будто прекрасно понимал, что происходит, и от этого мне становилось ещё страшнее.

Мне было не по себе, и я решила, что должна немедленно рассказать об этом Диме. Он хотя бы знает больше меня, он поймёт, подскажет, объяснит, что это всё значит. Но, едва придя в институт, я сразу ощутила, что что-то не так: среди привычной толпы лиц нигде его не было. На первой паре я несколько раз обернулась, снова и снова осматривала аудиторию, будто он мог вдруг появиться, но он так и не пришёл. Его отсутствие заставило тревогу внутри меня расти ещё быстрее. Куда он пропал именно сегодня? Может быть, случилось что-то серьёзное?

Я провела весь день в каком-то странном оцепенении, не способная сосредоточиться ни на лекциях, ни на разговорах. Мысли раз за разом возвращались к Арчи и к прошлой ночи. Страх не уходил, липко и холодно скользя по позвоночнику всякий раз, когда я вспоминала его взгляд. Что, если он говорил правду? Что, если всё, что он говорил, реально?

Чем ближе был вечер, тем невыносимее становилось ждать. Я должна была найти Сашу, увидеть его своими глазами, убедиться, что он действительно существует, что это не очередная игра моего сознания. Внутренний голос шептал, что я не найду его снова, что прошлый раз был лишь случайностью, обманом, ловушкой, а значит, я останусь одна со всем этим кошмаром, с этим чувством беспомощности, которое никак не проходило.

Я не знала, кому доверять. Если Дима исчез, а Саша опять не появится, значит, я действительно осталась одна, и единственный человек, который утверждает, что понимает, что происходит это Арчи. Человек, которого я боюсь, человек, которому нельзя верить, но который говорит слишком уверенно, чтобы это было ложью.

Весь день прошёл как в тумане. На последней паре я уже не слышала преподавателя, не понимала ни слова, лишь считала минуты до того момента, как смогу отправиться в кафе Легран. Я боялась, что приду туда, а там будет пустота и тишина, и моё ожидание станет бессмысленным. Но ещё сильнее я боялась не пойти, потому что тогда я потеряю последнюю надежду.

Едва прозвенел звонок, я стремительно вышла из аудитории, быстро накинула куртку и двинулась по улице в сторону кафе. Небо над головой было серым, тяжёлым, низко нависшим, воздух пах мокрым асфальтом и осенней сыростью. Я шла быстро, нервно оглядываясь, боясь заметить слежку, боясь вновь увидеть что-то странное или пугающее, что могло бы разрушить моё и без того хрупкое состояние.

Сердце билось учащённо и тревожно, будто я снова оказалась в том самом кошмаре, где за мной гонятся тени, от которых невозможно скрыться. Я буквально влетела в кафе, остановилась на пороге, слегка задыхаясь от тревоги и быстрого шага. Помещение было почти пустым, тихая музыка едва слышно струилась из колонок, кофе пах успокаивающе и знакомо, но это не приносило облегчения. Я медленно огляделась по сторонам, вглядываясь в дальний уголок, где тогда сидел он. Но там никого не было. Его нет. И я замерла, чувствуя, как внутри всё обрывается, превращаясь в холодный комок страха и одиночества. Нахлынувшее разочарование сжимает грудь. А что, если он больше не придёт? Я хочу его увидеть. Нет, не просто увидеть убедиться, что он настоящий. Что всё это не просто один бесконечный кошмар, из которого невозможно выйти. Ладно, попробую его подождать, вдруг он приходит сюда, чтобы отдохнуть после прогулки.

Меня располагают за столиком ближе к входу, чтобы точно не упустить его приход. Заказываю себе имбирный чай и сладкие булочки. Достаю свой телефон, чтобы немного отвлечься на соцсети, обновляю ленту, ничего нового. Рассматриваю свои фотографии в галерее, меня больше всего привлекают пейзажи, я часто фотографирую людей в парке, водную гладь пруда, уточек, кувшинки, закатное солнце.

В кафе заходят посетители, я стараюсь рассматривать их незаметно, прислушаюсь к их разговорам, как вдруг я замечаю его. Саша, как всегда, в сопровождении свой верной спутницы Декси походит к самому дальнему столику в углу и присаживается за него. Я обомлела, наблюдая за его уверенными движениями, он явно чувствует себя здесь комфортно. Недолго думая, я прошу пересадить меня к нему за столик. Официантка сильно удивляется, но помогает перенести мой заказ. Саша сразу же понимает, что это я, мне даже ничего не приходится говорить, как я слышу:

Я знал, что ты придёшь, его голос спокойный, но в нём есть что-то, от чего по коже бегут мурашки. Уверенность. Стабильность. Почти как стена, за которой можно спрятаться.

Как спалось?

Я невольно выдыхаю. Слишком громко.

Спалось мягко говоря, ужасно, говорю я, и мой голос предательски дрожит.

Кошмар?

Я киваю, но тут же осекаюсь.
Да. Он приходил. Арчи.

Саша молчит. Тишина между нами не пугает. Напротив, она как плед: укрывает.

Он ужасен, наконец выдыхаю я. Я не знаю, как теперь жить. Это было не просто страшно. Он был рядом. Смотрел. Молчал. Как будто он знал меня лучше, чем я сама.

Саша слегка наклоняет голову.

Да, наш Арчи умеет произвести впечатление, его голос почти сухой, но я слышу, что он сдерживается.

Почему он нашёл меня? Я чувствую, как внутри меня нарастает паника. Почему именно сейчас? Почему он не дал о себе знать раньше, если так сильно хотел я не знаю взять меня в союзники?

Саша медленно поворачивает ко мне лицо, в тени своей чёрной шляпы. Сквозь зеркальные стёкла не видно глаз только моё отражение, искажённое, словно я смотрю на себя из другого мира. Его лицо сосредоточенное, почти острое.

Лукьянов отдал тебе ручку?

Я киваю и быстро добавляю:
Да. У меня с собой. В сумке.

Вот тебе и ответ, спокойно говорит он. Это был его маячок.

Обычная ручка?

Не совсем. Он использовал её как якорь. Через такие вещи Арчи и проникает. Это была дверь. И ты её не закрыла.

Я молчу. Не потому, что не понимаю, а потому, что понимаю слишком хорошо.

Значит Дима?.. я запинаюсь. Он заодно с ним?

Саша слегка качает головой.
Нет. Он не знал. Но он дал ему ключ. Пусть и неосознанно.

Я опускаю глаза.
Медленно открываю сумку. Нащупываю ручку.
Холодная.
Как чужая. Как будто в ней осталась чья-то тень.

Чёрт выдыхаю я. Я думала, что это просто вещь.

Саша не отвечает сразу. Потом тихо произносит:

Мы все в начале так думаем.

Я сжимаю её, ощущаю знакомый пластик. Обычная вещь и в то же время чужая. Противная. Как будто кто-то другой держал её до меня слишком долго.

В голове вспыхивает тот самый образ Арчи, стоящий в дверном проёме. Его тень. Его взгляд. Я резко швыряю ручку на стол, как будто она и правда могла обжечь.

Так это работает? голос сорвался. Через вещи?

Саша чуть качает головой, спокойно, почти отстранённо:

С помощью личных предметов мы можем попасть в чужой сон. Принять участие, иногда незаметно. Иногда... только наблюдать.

Его пальцы нащупывают кольцо, начинают медленно, нервно его прокручивать словно нужно чем-то занять руки, лишь бы не выдать себя словами.

Я попыталась рассмотреть кольцо получше. Оно было большое, серебряное, с налётом, словно почерневшее от времени. Его украшал чёрный ромбик строгий, почти старинный, и в свете лампы он странно переливался, как будто хранил внутри не отражение, а что-то живое.

Значит ты наблюдал за мной? спрашиваю быстро, резко.

Он не сразу отвечает.

Да. Один раз случайно, произносит он наконец, не поднимая головы. Тогда я ещё не знал, что это ты. Декси она принесла твою перчатку. Я не сразу понял, чья она. Просто зацепился за неё.

Я смотрю на него. Он всё ещё крутит кольцо. Не делает ни одного лишнего жеста. Не защищается. Просто ждёт, приму ли я это.

Этот мужчина Арчи он сказал, что может научить меня быть сильнее. Что он понимает мою боль лучше других.
Я замолкаю на секунду.
Он не казался чудовищем. Даже наоборот спокойный, уверенный. Как будто он верит, что делает все правильно.

Саша сразу отвечает:
Не обманывай себя. Он знает, кем стал. И ему это удобно.
Он говорит ровно, без пафоса.

У всех нас есть своя боль внутри, Варя. У онеров тем более. Но вопрос в том, что мы с этим делаем.
Он делает паузу.
Арчи выбрал самое простое. Проникать в чужую жизнь, как будто это его право. Лезет в голову, якобы ради помощи, а потом оставляет после себя разруху.

Я молчу, в груди всё сжимается.
Смотрю на него и вдруг ловлю себя на мысли.
Он тоже был в моих снах. Следил. Без разрешения.
Говорил, что просто наблюдал.
Но разве это не одно и то же?

Меня передергивает.
А ты сам ты не вмешиваешься в чужую жизнь без спроса?

Он отвечает не сразу. Уголок его губ слегка дёргается почти усмешка.
Вмешиваюсь, спокойно признаёт он. Иногда. Когда считаю нужным.

Он расправляет плечи и добавляет:
Но я никогда не маскирую это под заботу. И уж точно не лезу с предложениями устранить боль.

Его тон жёсткий, ровный.
Я не святой, Варя. Но я не манипулирую.

Я наблюдаю, и не могу от этого отказаться.

Я резко встаю, стул скрипит по полу.

Спасибо за правду. Мой голос звучит отстранено.

Уже готова сбежать? Ты даже не притронулась к чаю.

Я попробую справиться сама.

Это бесполезно. Он уже был у тебя дома. Думаешь он реально тебя отпустит?

Я сжимаю челюсть и говорю чуть громче, чем мне бы хотелось:

А ты не был?

Саша усмехается, делает глоток кофе.

А ты как думаешь?

Его спокойствие раздражает. Я хватаю сумку и направляюсь к выходу.

Мы ещё увидимся, кидает он мне вслед.

К несчастью.

Я выхожу из кафе, ботинки глухо шлёпают по лужам, но я не замечаю сырости. Внутри всё уже кипит. Эта партия ещё не сыграна до конца.

Я сижу на краю кровати, комкая в руках край покрывала, и чувствую, как сердце бьётся тревожно и неритмично, будто бы я пробежала долгую дистанцию. В голове беспорядочно роятся мысли, которые я никак не могу уложить в логичную цепочку.

Саша предложил научить меня управлять снами, объяснить, что значит быть онером. Но готова ли я к этому? Нужно ли мне всё это, нужно ли вообще доверять ему, человеку, о котором я ничего не знаю? Что если это просто очередная ловушка, в которую я сама себя загоняю?

Но голос разума тут же отзывается другой мыслью: я ведь уже в ловушке. Арчи найдёт меня снова, рано или поздно он доберётся до меня и сломает. Он заставит меня жить в постоянном страхе, заставит каждый раз вздрагивать от любого шороха, оглядываться, боясь заметить тень за спиной.

Я закрываю глаза и чувствую, как подступают слёзы. Нет, так больше нельзя. Нельзя жить, боясь собственного отражения в зеркале, бояться заснуть, бояться проснуться. Саша говорил, что я могу защищать себя сама, что я такая же, как они онер. Что дар, которым я владею, не наказание, а часть меня, моя сила.

Может, пора перестать убегать от самой себя? Что если всё, чего я боюсь, можно превратить в оружие? Что если мне действительно стоит попробовать? Не убегать, не прятаться, а понять, принять и научиться управлять этим. Ведь Саша уже показал, что знает, как помочь мне.

Но я снова колеблюсь. Я не уверена, кто я на самом деле та, что боится, или та, что может противостоять собственным страхам.

Закрываю лицо руками, ощущая, как прохладные ладони пытаются успокоить горячие щёки.

Я должна попробовать. Хотя бы ради того, чтобы больше не оглядываться, не замирать в ужасе при виде теней, не бояться закрывать глаза и не бояться заснуть.

Пусть это риск. Пусть это неизвестность. Но лучше рискнуть довериться ему, этому странному парню, которого я почти не знаю, чем ждать, пока страх окончательно завладеет мной.

Но вдруг внутри снова холодеет от сомнений. А если я ошибаюсь? Кто сможет защитить меня от них, если это не Саша, не Дима?

Никто. Только я сама.

Сжимаю кулаки, делаю глубокий вдох.

Я сделаю это. Сделаю шаг навстречу неизвестности.

Потому что иначе страх никогда не уйдёт, он только будет расти, поглощать и разрушать.

Я открою глаза. Я пойду навстречу тому, что принадлежит мне по праву.

Моему дару.

Моей силе.

---

На следующий день после института я взяла фотоаппарат и отправилась в парк просто подышать, отвлечься, поймать тишину. Парк был пустынным. Только редкие прохожие бродили между деревьями, кто-то торопился, кто-то лениво крутил в руках бумажный стаканчик с кофе. Я шла медленно, без цели, наслаждаясь моментом тишины. Воздух пах влажной землёй, немного прелыми листьями и чем-то сладким, может, сгущёнкой из вафельных рожков, которые продавали у входа.

Я свернула за угол и увидела девушку, сидящую на лавке.

Она рассыпала крошки перед собой, и вокруг неё уже собралась целая стая голубей.

Узкие плечи, стройная фигура, светлые волосы с короткой стрижкой до плеч в ней было что-то лёгкое, почти воздушное. Мягкий взгляд скользнул по мне, тёплый и немного задумчивый, как у человека, который умеет видеть больше, чем просто улицу перед собой.

Маша?

Она широко улыбнулась, узнавая меня:

О, Варюш, привет! Давно не виделись.

Я присела рядом и посмотрела на её запас хлебных крошек, который явно превышал норму для обычной прогулки.

Ты всё ещё их кормишь?

Конечно! Это же голубиная терапия, ты не понимаешь!

Я наблюдала, как один особенно наглый голубь залез прямо ей на колено, требуя ещё еды.

И как, помогает?

О, ещё как! Маша гордо посмотрела на стаю, окружавшую её, словно королеву. У голубей своя философия. Например, если я вдруг чувствую, что жизнь зашла в тупик, знаешь, что мне помогает?

Она взяла горсть крошек и высыпала их прямо себе на ладонь.

Кормить их? предположила я.

Смотри, как они это делают.

Голуби тут же кинулись на её ладонь, топчась друг по другу, махая крыльями, создавая хаос из мелькающих лапок и перьев.

Видишь? сказала Маша, отряхивая руки. Вот так и мы, люди. Мы все мечемся, цепляемся за что-то, боремся за своё место, хватаем крошки, которые нам подкидывает судьба.

Я посмотрела на стаю голубей. Как они рванулись за крошками, как они бились за еду, не видя ничего вокруг, кроме цели.

Точно так же онеры рвутся за чужими снами.

Мы ищем ответы. Мы ищем силу. Мы пытаемся выжить в том, что нам кажется важным, а на самом деле просто куски хлеба, которые кто-то бросил на нашу ладонь.

Я задумалась. Арчи тоже видит мир так как хаос, где сильные должны забирать своё, а слабые просто разбегаются в стороны.

И что, думаешь, они понимают, что делают? спросила я.

Маша пожала плечами.

Наверное, нет. Они просто действуют инстинктивно.

Я снова посмотрела на голубей. Точно так же, как и мы.

Саша, Дима, я сама. Мы все следуем инстинктам, своему пониманию справедливости. Мы все боимся, что, если отпустим этот кусочек хлеба останемся ни с чем.

А Арчи? Он тоже когда-то был среди нас. Только он решил, что не хочет быть голубем.

Он хочет быть тем, кто разбрасывает крошки.

Мурашки пробежали по коже.

А что, если кто-то их напугает? спросила я, глядя на голубей.

Они взлетят, просто сказала Маша.

Но вернутся?

Она улыбнулась:

Конечно. Они всегда возвращаются.

Я задумалась. Онеры, попав в этот мир, больше не могут уйти. Как бы мы ни боялись, какие бы ошибки ни совершали мы всегда возвращаемся.

В этот момент вдалеке ласково тявкнула собака. Я вздрогнула, обернулась и увидела знакомую фигуру.

Саша шёл неспешно, с лёгким наклоном головы, будто прислушивался к звукам улицы. Его шаги были уверенными, ровными ни тени суеты. Пальто до середины бедра подчёркивало прямую посадку, крепкие плечи и собранную фигуру. Всё в нём было выдержанным от походки до спокойной уверенности, с которой он пересекал пространство. Я застыла на секунду, будто мир сжался до его шагов.

Тёмная шляпа отбрасывала мягкую тень на лицо, а в зеркальных очках отражались золотые листья, качающиеся на ветру. В его облике не было ни показной важности, ни пафоса только спокойствие, внутренний ритм, которому он никогда не изменял.

Я попрощалась с Машей и поспешила нагнать своих новых товарищей.

Саша остановился на миг, когда понял, что кто-то догнал его и теперь идёт с ним в ногу. Декси сначала убежала вперёд, но потом вернулась, виляя хвостом, приветствуя меня.

Привет, рад тебе, хорошо, что ты бываешь тут.

Иногда. Здесь тише, чем везде.

Я провожу рукой по шерсти Декси. Мне хочется спрятаться от всех.

Ты все ещё думаешь, что сможешь спрятаться?

Его голос звучит ровно, без насмешки, но в нём есть что-то, от чего меня пробирает холод.

Мы остановились возле пруда.

Я просто не знаю, что делать. Я смотрю на воду, на отражение веток в тёмной глади. Я не знаю, можно ли вам доверять. Тебе, Диме, всем этим людям.

Но доверять Арчи тебе можно?

Тишина. Я сжимаю пальцы, чувствуя на них влагу от холодного пота. Нет, Арчи последнее существо, которому можно доверять. Но это не делает Сашу моим безоговорочным союзником. Он тоже манипулирует. Просто иначе.

Я сажусь на лавочку и скрещиваю руки на груди. Он садится рядом, не торопит меня. Спокойно откидывается на спинку лавки, проводит пальцами по подбородку, где светлая щетина едва заметно поблёскивает в свете солнца. Его движения неторопливы, почти ленивы как у человека, который умеет быть в тишине и не требует слов. Декси весело бегает вдоль берега пруда, пытаясь поймать плавающих уток. Птицы пугаются и поспешно разлетаются в разные стороны, а довольная собака пытается их догнать. Ну хоть кто-то здесь счастлив.

Саша нарушил паузу первый и сказал:

Если ты не примешь этот мир, он всё равно не оставит тебя. Это не вопрос выбора. Это вопрос того, как ты с ним справишься.

А если я не хочу быть его частью? Я поворачиваю голову, пытаясь поймать его выражение лица. Но он не видит моего взгляда.

Тогда у тебя два варианта. Либо ты борешься, либо ты становишься одной из жертв.

Мои плечи опускаются. Это не переговоры. Это реальность. Саша тянется к карману куртки, достаёт что-то маленькое и держит в руке. Я замечаю тёплый блеск металла. Он разворачивает ладонь.

Это моя зажигалка. Возьми.

Я моргаю. Он что, предлагает мне сигарету?

Ты куришь?

Он усмехается, качает головой.

Нет. Но эта вещица со мной с тех пор, как я потерял зрение. Не знаю, зачем я её держу.

Наверное, напоминание. Я не вижу огонь, но знаю, что он есть.

Я медленно беру зажигалку. Она немного тёплая от его руки. Тяжёлая, металлическая, с выбитой на корпусе буквой "G".

Что означает гравировка?

Грачёв. Моя фамилия.

Что мне с ней делать?

Это твой ответ. Если ты её выбросишь, считай, что нас никогда не было. Если оставишь значит, ты с нами.

Мне хочется вернуть её обратно, сказать, что это нелепо. Но металл греется в ладони, словно напоминая, что выбора уже нет. Как чья-то рука. Как чьё-то доверие, которое нельзя уронить.

Ладно. Я убираю зажигалку в карман. Я с вами.

Саша кивает. Он не говорит добро пожаловать, не улыбается, не делает торжественных пауз. Просто встаёт, подзывает Декси, словно всё уже решено.

Джо будет рад. Завтра встретимся в Шервуде.

Я моргаю, пытаясь осмыслить услышанное.

Джо? Кто это?

Наш главный, ещё один онер.

Я слегка опускаю плечи конечно, ещё один. Почему меня это удивляет?

До этого момента мир онеров для меня состоял только из трех человек, но теперь он становится больше. Это не просто редкий дар или странное совпадение. Это целое сообщество.

И какой он? спрашиваю я.

Самый строгий, но справедливый онер во всём мире. Думаю, он тебе понравится.

Джо я пробую имя на слух, нахожу в нём что-то непривычное. Это странное имя, как считаешь?

Его зовут Данис Боджоев. Но звучит слишком пафосно, так что мы сократили до Джо. Он сопротивлялся, но потом привык.

Интересно

Я повторяю это имя про себя, ощущая, как границы привычной реальности снова раздвигаются.

Солнце коснулось горизонта, и я поняла, что перестала ощущать течение времени. Ладно, уже поздно, нам пора по домам.

Саша уходит первым, но мне кажется, что именно я следую за ним. Я сжимаю зажигалку в кармане, а в груди тянущее чувство. Всё изменилось. Я уже не та, что была до этой встречи. Впервые за долгое время у меня есть ответ. Даже если он мне не нравится.

---

Я ожидала чего угодно от загадочного Шервуда.

Тёмный подвал, скрытый за массивной металлической дверью. Или, наоборот, напыщенное место с витринами, полными сверкающих безделушек, которые продают туристам под видом уникальных артефактов.

Но Шервуд оказался совсем другим.

Лавка выглядела старой, будто забытая на этой улице лет на пятьдесят. Вывеска с тёмно-золотыми буквами облупилась по краям, витрина была запылённой, но сквозь мутное стекло виднелись амулеты, украшения и странные предметы, смысл которых я пока не понимала.

Саша толкнул дверь, и в нос ударил терпкий запах трав, смешанный с чем-то смолистым, пряным, напоминающим старые книги и ночной лес.

Проходи, сказал он, не оборачиваясь.

Я сделала шаг вперёд.

Время здесь будто замедлилось.

Полки вдоль стен были заставлены деревянными шкатулками, стеклянными баночками, потемневшими от времени книгами, амулетами самых разных форм и размеров. В дальнем углу мерцала настольная лампа, отбрасывая длинные, кривые тени.

За прилавком стоял мужчина.

Высокий, с чёткими, будто вырезанными чертами, он смотрел на меня с лёгким прищуром. В его взгляде читалась усталость не физическая, а та, что приходит с опытом. Будто он уже видел слишком многое и теперь лишь наблюдал, не спеша делать выводы.

Мягкие карие глаза оттеняли это выражение странным теплом, как будто он умел одновременно настораживать и успокаивать. Волосы тёмно-русые, зачесанные назад, аккуратные, с лёгким блеском. Длинные ресницы отбрасывали на скулы тонкую тень, и в улыбке, неожиданно доброй, не было ни тени фальши.

Ты, должно быть, Варя. Я кивнула. Почему-то внутри всё сжалось словно я попалась на месте, где мне быть не следовало.

Джо, представился он, хотя я и так знала.

Саша спокойно добавил:

Она согласилась помочь.

Джо склонил голову набок, разглядывая меня с новым интересом.

Неужели ты никогда не догадывалась, что являешься онером?

Я покачала головой.

До недавнего времени я вообще не знала, что такие люди существуют.

Его взгляд стал чуть внимательнее.

Никогда не засыпала с чужими вещами в руках?

Я резко вдохнула. Слова сорвались прежде, чем я успела их обдумать:

Родители прятали от меня все вещи в квартире. Они боялись, что я могу кому-то навредить.

Молчание.

Я услышала, как Саша слегка повёл плечами, будто собирался что-то сказать, но передумал.

Джо медленно кивнул, словно одной загадкой стало меньше.

Значит, судьба уберегла тебя от дара, пока не настал нужный момент, пробормотал он, и в его голосе прозвучало что-то задумчивое.

Саша лишь пожал плечами, но я почувствовала, что он что-то знает.

Я глубоко вдохнула, с силой прогоняя из мыслей неприятное ощущение.

Эти амулеты я огляделась, переводя разговор. Что они делают?

Джо легко потянулся к полке, взял с неё небольшой серебряный диск.

Этот, например, помогает не теряться в чужих снах. Он повернул его в пальцах, затем достал ещё один, с тёмным камнем. А этот защищает от хаотичных вторжений.

Я внимательно следила, как он выкладывает амулеты передо мной, один за другим.

Вдруг я заметила, что на амулетах везде встречается символ.

Что означает этот знак?

Джо взял компас, который лежал к нему ближе всего и указал на символ, я разглядела его внимательнее: это был ромб, в котором находился глаз со спиральным завитком вместо зрачка.

Это особый знак онеров. С его помощью энергия будто настраивается как если бы ты подбирала частоту, чтобы оживить амулет.

Что-то ёкнуло внутри.

Этот символ казался странно знакомым.

Я вспомнила перстень на руке Саши массивный, серебряный, почерневший от времени. Тогда, в кафе, я заметила чёрный ромб, переливающийся в свете лампы, но не придала значения

Теперь всё встало на место.

А мне? Мне нужен какой-то?

Джо усмехнулся и, не колеблясь, достал из кармана маленький гладкий камень, с мягким серебристо-серым отливом.

Лунный камень. Проводник.

Я взяла его, и едва он коснулся моей ладони, внутри что-то дрогнуло.

Камень был прохладным, но под кожей разлилось странное ощущение будто внутри него теплилась слабая пульсация, почти как сердцебиение.

Я сжала пальцы.

Проводник куда?

Джо склонился чуть ближе, и теперь в его взгляде не осталось ни тени шутки.

В Маску сна.

Я вскинула брови.

Это что?

Штаб онеров, коротко ответил он.

Я поймала его взгляд и вдруг ощутила, что внутри стало странно холодно.

Приходи сегодня в полночь, его голос был ровным, но в нём чувствовался оттенок скрытого предупреждения. Нам нужно проверить твою неуязвимость.

Когда дверь лавки тихо закрылась за моей спиной, я стояла на улице ещё несколько секунд, разглядывая лунный камень в своей ладони. Серебристый блеск на мгновение показался мне живым, будто его освещала не солнечная улица, а луна, пробивающаяся сквозь ветви деревьев. Я сжала пальцы крепче, стараясь сохранить это странное ощущение.

Воздух снаружи казался прохладным и влажным после тяжёлого аромата лавки. Улица выглядела совсем иначе слишком обычной, слишком повседневной, чтобы поверить, что за тонким слоем реальности скрывается нечто большее. Нечто, в чём я теперь оказалась по самые уши.

Я посмотрела на Сашу. Он стоял, чуть приподняв голову, словно слушал городские звуки, которых я не замечала: шелест листвы, глухие голоса прохожих, далёкий гул машин. Казалось, что он здесь, но его мысли далеко отсюда.

Ты знал, что он мне его даст? спросила я негромко.

Саша чуть улыбнулся, опуская голову и поворачиваясь ко мне.

У Джо на всех есть свои планы.

Мне показалось, что он хочет добавить ещё что-то, но почему-то промолчал. Я не стала настаивать. Нам обоим нужно было время.

До полуночи несколько часов, продолжила я осторожно, вслушиваясь в свои ощущения, пытаясь понять, как всё изменится этой ночью. Что мне делать до проверки?

Саша задумчиво пожал плечами:

Попробуй просто отдохнуть и не думать об этом. Чем больше напрягаешься, тем сложнее контролировать себя в ОС.

Я вздохнула, отводя взгляд. Легко сказать не думать. Сейчас мои мысли кружили, как обезумевшая стая птиц, и от этого кружилась голова.

Мы шли молча, и казалось, что мои ноги сами выбирают маршрут по знакомым улицам, освобождая сознание от необходимости контролировать путь. Я старалась удержать себя от того, чтобы снова и снова прокручивать в голове события последних дней. Родители, прятавшие от меня вещи Саша, наблюдавший за мной в чужих снах Дима, внезапно ворвавшийся в мою жизнь, которая стала уже слишком запутанной, чтобы усложнять её ещё больше.

Ты будешь там сегодня? спросила я осторожно, и тут же пожалела о своём вопросе. Он прозвучал слишком уязвимо.

Саша едва заметно усмехнулся и остановился.

Я всегда там.

Его голос звучал спокойно, почти бесстрастно, но в этих словах сквозило нечто, заставившее моё сердце ускорить ритм. Я хотела что-то ответить, но слова застряли в горле. Вместо этого я лишь кивнула, чувствуя себя неловко от собственной неуверенности.

Мы подошли к дому. Саша молча замер, будто выжидая, когда я сделаю следующий шаг сама.

Увидимся в Маске сна, произнесла я тихо, заставляя себя улыбнуться увереннее, чем чувствовала себя на самом деле.

Он ответил слабым кивком и отвернулся, направляясь в сторону кафе Легран. Я проводила его взглядом, пока его фигура не растворилась в толпе прохожих.

Вернувшись домой, я закрыла дверь и оперлась о неё спиной, выдыхая скопившееся напряжение. В квартире было тихо и спокойно, но во мне бушевала настоящая буря. Я направилась в свою комнату, по пути бросая взгляд на знакомые стены и мебель, которые сегодня казались странно чужими.

Опустившись на кровать, я достала лунный камень и поднесла его к глазам. Поверхность была гладкой и прохладной, словно отполированной волнами. Он лежал в руке, идеально вписываясь в линию моей ладони, будто всегда принадлежал мне. Сердце камня билось в такт моему собственному сердцу, и я почувствовала необъяснимую связь, словно между нами существовала невидимая нить.

Я глубоко вздохнула и легла на спину, уставившись в потолок. Где-то далеко за окном слышались голоса детей, лай собак, гул машин. Жизнь текла своим обычным чередом, совершенно не подозревая, что для меня она уже никогда не станет прежней.

До полуночи оставалось несколько часов. Несколько часов до того, как моя жизнь окончательно перевернётся.

Не думать, напомнила я себе слова Саши. Просто не думать.

Но мысли всё равно возвращались. Я закрыла глаза, чувствуя, как сон медленно и осторожно окутывает меня, и подумала, что, возможно, Саша был прав.

Порой лучше всего просто отпустить.

На этот раз сон пришёл быстро и неожиданно мягко словно сама система ОС решила дать мне возможность набраться сил перед испытанием, что ждало впереди.

Часть II. Погружение.

-САША-

Я уже успел привыкнуть к её постоянному присутствию в моих мыслях, к тому, что она всегда где-то рядом словно неуловимая тень, образ на краю сознания. Но сейчас она снова слишком близко. Теперь я вижу её своими глазами ясно, отчётливо, и от этого становится как-то странно и непривычно, будто я впервые оказался с ней в одном пространстве на самом деле.

Её взгляд встречается с моим, и я невольно вспоминаю тот самый момент с поцелуем, от которого пытаюсь избавиться уже несколько дней. Я резко встряхиваю головой, прогоняя эту мысль, но уже слишком поздно Варя всё заметила.

Она внимательно разглядывает меня, словно пытается увидеть впервые. В её глазах читается искренний интерес, смешанный с лёгким удивлением, от которого мне становится не по себе. Обычно люди смотрят на меня с осторожностью, но её взгляд иной живой, открытый, любопытный.

На ней белый топик с тонкими лямками, джинсы, плотно облегающие стройные ноги, и простые белые кроссовки будто она собиралась на обычную прогулку, а не в мир, где каждое движение может стоить слишком дорого. Этот контраст цепляет. В её облике нет ни пафоса, ни защиты только простота, которая обезоруживает.

Я первым отвожу глаза, притворяясь, что мне безразлично её присутствие.

Театр? спросила Варя, оборачиваясь.
Что это за место? Оно что-то значило для кого-то из вас?

Джо стоял чуть поодаль, в тени ложи.
Он медленно вышел вперёд, ступая тихо, словно знал, что этот пол держит не только вес, но и память.

Да, ответил он. Это место важно для меня.

Он обвёл взглядом сцену.
Когда-то я участвовал в постановках. Играл. Жил этим.
Пауза.
Театр это единственное место, где можно быть кем угодно и при этом, как ни странно, оставаться собой.

Он усмехнулся.
Вот я и решил, что это идеальное место для штаба онеров.

Она смотрела на сцену.
Старые декорации, обветшалые, но живые, где всё имело значение.

Джо добавил, почти как шутку, но не совсем:
Каждый онер актёр. Только сцена у нас другая. И ставки чуть выше.

Интересно, и с чего начнем? сказала Варя, глядя на него.

Джо скрещивает руки на груди и говорит чётко, без лишних эмоций:

Сань, пришло время проверить её способности.

Я замираю, задерживая дыхание.

Ну, вот оно.

Приехали.

Конечно, я ожидал этого, но совсем не собирался становиться нянькой для сомны.

Ну хорошо, проверяйте. Я пожимаю плечами, демонстративно не смотря на Варю. Пусть идёт с Алёной.

На секунду замечаю, как Варя чуть заметно напрягается, но продолжаю равнодушно:

Димка наш тоже, кажется, не занят. Пусть сделает хоть что-то полезное с момента своей последней миссии.

Нет, Саш, ты не понял. Джо смотрит прямо мне в глаза, его голос становится твёрже. Идёшь ты и Варя.

Я морщусь, наконец смотрю на неё прямо:

Что? Ну почему? Потом резко добавляю, прищурившись: Это ты его попросила?!

Она фыркает, явно задетая:

Конечно. Прям в слезах умоляла.

Она скрещивает руки на груди, губы её искривлены в усмешке. Меня почему-то бесит эта реакция. Слишком самоуверенная. Слишком живая.

Джо громко хлопает в ладони, прерывая нарастающее напряжение:

Так, стоп, ребят. Его голос звучит твёрдо и жёстко. Потом будете выяснять свои отношения. На кону наша безопасность.

Варя мгновенно переключается на него:

Ну и какой у нас план?

В её голосе нет страха или беспокойства, только неподдельный интерес и азарт, как будто она собирается отправиться не на сложную проверку своих способностей, а на увлекательную экскурсию. Она с любопытством начинает осматривать штаб, скользит пальцами по старой мебели, перебирает бумаги на столе, изучает театральные маски на стенах. В её движениях нет скованности или испуга ей это действительно нравится.

Я хмурюсь, наблюдая за ней.

Она слишком легко сюда влилась. И это меня почему-то раздражает и тревожит одновременно.

Я не должен подпускать её слишком близко.

Но, кажется, уже поздно.

Джо кладёт на стол фотографию и сверху аккуратно бросает расстёгнутую запонку. Металл глухо стукается о деревянную поверхность, и я невольно фокусируюсь на предмете, чувствуя, как что-то внутри неприятно сжимается.

Вы двое проникаете в сценарий, Джо говорит это так спокойно, будто речь идёт о чём-то совершенно обычном. Ваша цель он.

Я смотрю на фотографию. Незнакомое лицо, обычный мужчина, средних лет, с уставшим взглядом и натянутой улыбкой. Не скажешь по виду, что он может быть опасным. Скорее, похож на типичного офисного работника рубашка, галстук, слегка усталые глаза. Что ему от нас нужно?

Варя разглядывает фотографию внимательно, чуть наклонив голову набок, словно пытается найти в лице мужчины ответ на тот же вопрос, что вертится в моей голове.

Джо продолжает: Вам нужно попасть в момент, когда он открывает свою базу данных. И заставить его вбить пароль на компьютере.

Он выдерживает короткую паузу и резко смотрит на Варю:

Варя, ты должна записать пароль точь-в-точь в своём реальном блокноте дома.

Варя растерянно моргает, словно пытаясь осознать услышанное, затем вскидывает взгляд:

Почему именно я?

Я едва сдерживаю усмешку. Отличный вопрос.

Почему с этим не может справиться Саша? быстро добавляет она, кивнув на меня.

Я чуть напрягаюсь, ощущая, что сейчас будет подвох.

Без тебя не сможет, голос Джо становится ниже и серьёзнее. Он медленно кладёт ладонь на стол, закрывая фотографию. Рядом с ним всегда его секретарь. Она не человек. Это спрайт.

Варя резко замирает, на её лице мелькает испуг вперемешку с любопытством.

Спрайт?.. переспрашивает она. Это типа... дух или что-то вроде того?
Она пытается шутить, но голос звучит тише обычного.

Почти, говорит Джо. Они не живые в привычном смысле. Это порождения системы ОС. Тени, которые получили форму.

Они принадлежат хозяину сна?

У спрайтов нет хозяев. Они присутствуют в любых сновидениях как молчаливые стражи. Чаще всего принимают форму людей как образы во сне. Их задача моментально реагировать на чужое вмешательство.

Как это работает?

Варя задаёт вопросы слишком много и слишком уверенно.
Джо доволен.
А мне это почему-то не нравится.

Если Саша подойдет слишком близко и попытается подглядеть пароль, спрайт среагирует мгновенно. Сработает как мышеловка для онеров.

Он снова делает паузу, усиливая эффект от слов:

Варя, только ты сможешь остаться незамеченной.

Поняла.

Она делает глубокий вдох, слегка кивая, и я вижу, как напряжение спадает с её плеч.

Я снова смотрю на неё. Она приняла решение быстро быстрее, чем ожидал. В её глазах уже нет страха, только решительность, и меня почему-то это раздражает. Ей, кажется, нравится быть здесь, в центре всех этих событий, разбираться в них, быть частью команды. Как будто она всегда этого хотела, но просто сама не осознавала.

Кто этот мужчина? внезапно спрашивает Варя.

Человек, который накопал про нас слишком много информации, спокойно отвечает Джо.

Варя поднимает глаза:

Он может нам навредить?

Джо коротко кивает:

Ещё как. Он хочет использовать онеров ради своей выгоды.

Она делает глубокий вдох, слегка кивая. Потом неожиданно спрашивает:

Он сможет вспомнить, что произошло во сне? Что мы вмешивались?

Джо качает головой:

Скорее всего, нет. Он проснётся с неприятным чувством, что что-то не так. Но детали сна всегда ускользают. Для обычного человека такие воспоминания неуловимы и стираются сразу же после пробуждения, оставляя лишь лёгкую тревогу.

И что нам нужно сделать конкретно? голос Вари уже увереннее, глаза горят интересом.

Раздобыть пароль, терпеливо повторяет Джо, словно инструктируя ученика перед сложным экзаменом.

Мы с Варей снова переглядываемся. Всё ясно. Задача оказалась сложнее, чем я думал.

Так, Джо резко хлопает в ладони, выводя нас из задумчивости, быстро пожмите друг другу руки и представьте, что вы лучшие друзья.

Варя смотрит на меня слегка насмешливо, а я недовольно морщусь. Меньше всего сейчас хочется изображать дружбу.

Я неохотно протягиваю руку, и Варя коротко пожимает её. Её пальцы теплые и слегка влажные. Я тут же отдёргиваю руку, стараясь скрыть смятение.

Джо удовлетворённо кивает:

Ну и отлично. А теперь за дело. Завтра доложите.

Он нетерпеливо показывает на дверь:

Исчезните.

---

Варя стоит рядом, плечом к плечу слишком близко. Наши пальцы переплетены, чтобы не потеряться при перемещении, и я остро чувствую её тепло. Оно сбивает с толку, мешает сосредоточиться.

Её дыхание ровное, почти уверенное будто она знает, что будет дальше. Когда всё вокруг начинает расплываться, её пальцы слегка ослабевают, словно она собирается отпустить.

Я машинально сжимаю ладонь чуть крепче. Инстинкт.

Глупо. Но она не убирает руку.

Мы рядом с толпой, на фоне рассвета. Голубое небо начинает светлеть, и я, сам того не желая, отмечаю, как солнечный луч скользит по её волосам. Но я тут не за этим.

Проверяю, нашла ли она того, кого мы ищем. Она незаметно для всех показывает мне знак, что увидела его. Варя тянет меня за собой, пробираясь сквозь толпу и останавливается позади мрачного человека, который является нашей целью. Далее мой выход:

Не подскажете, который час?

Что?! - Мужчина в дорогом костюме смотрит на меня удивлёнными глазами, ещё секунда, и он понимает кто я. Его лицо искажается от страха.

Бу! Это вторжение!

Он делает шаг в сторону и переходит на бег, но это уже бесполезно, я установил с ним контакт, и теперь он в моей власти.

Стоит только мысленно подумать о цели, и перед нами открываются различные варианты его сюжетов, нам нужен только один. Разные двери проносятся мимо нас, как в калейдоскопе, но его личная вещь помогает сузить поиск, и мы втроём оказываемся в холле его бизнес-центра. Через секунду я не понимаю, как мы оказываемся в лифте. Вместе с нами тот самый тип, уже совершенно спокойно, нажимает на кнопку нужного ему этажа.

Мы что в лифте!? Ненавижу лифты.

В этот момент двери открываются, и в лифт набивается человек 10 - не меньше.

Тесно. Душно. Люди давят, нас сжимает, будто мы единое целое. Я чувствую её дыхание у себя под подбородком. Слишком близко. Я напрягаюсь, хочу отодвинуться. Но не могу.

Вдруг все люди исчезают, а мы продолжаем стоять так дальше - очень близко друг к другу, хотя в этом уже нет никакой необходимости.

Почему мы не пошли по лестнице - отчаянно шепчу ей на ухо.

Что за бред? Какая разница!?

В следующий раз, предупреди меня, хорошо!?

Предупредить о чем!?

О лифте, ненавижу лифты, они постоянно застревают и увозят не туда куда нужно.

Поняла, в следующий раз будет лестница.

Наконец я делаю шаг назад, и между нами образуется холодное пространство.

Лифт плавно замер, и двери медленно открылись, пропуская нас в гулкий коридор, наполненный приглушённым гомоном голосов и чёткими, торопливыми шагами. Я шагнул вперёд, тут же почувствовав, как пространство заполняется людьми, лицами, голосами. Но всё это казалось далёким, словно происходило за тонким стеклом.

Я украдкой взглянул на Варю она стояла рядом, напряжённая, собранная, словно натянутая струна, готовая в любой момент зазвучать. В этом напряжении угадывалось нечто большее, чем простое волнение перед первой миссией. Я чувствовал, как её тепло осторожно касается моего плеча, как едва заметно сбивается её дыхание.

Варя сделала короткий жест, почти незаметный, нашла. Сердце забилось быстрее, тревога отступила на второй план. Теперь главное быть осторожными, выдержать сценарий до конца. Я молча кивнул ей в ответ, и мы направились вслед за целью, незаметно растворяясь в потоке.

Мужчина двигался быстро и нервно, почти не замечая окружающих. Мы последовали за ним, как тени, сливаясь с серым фоном офисного коридора. Я видел его со спины широкие плечи, идеально выглаженный костюм, уверенная походка. Ничего необычного, кроме напряжения, явно выдававшего, что его гнетёт нечто большее, чем просто рабочие задачи.

Он резко свернул в кабинет и плотно прикрыл за собой дверь. Мы замерли на секунду, ловя момент. Я чувствовал, как Варя напряглась, будто решая, готова ли она сделать следующий шаг. Она бросила на меня короткий взгляд, вопросительный и чуть тревожный. Я кивнул, подбадривая, но сам не мог приблизиться слишком близко рядом с целью была секретарша, опасный спрайт, готовый в любой момент почуять нас.

Варя сделала вдох и решительно вошла в кабинет. Я остался за дверью, невидимый для всех в этом сюжете. Через узкую щель я видел, как она спокойно, с деловитой сосредоточенностью подошла к его столу, начала перебирать бумаги, выполнять привычные для ассистента действия, полностью погружаясь в роль. Она не выдала себя ничем, ни дрожью пальцев, ни взглядами по сторонам уверенность её движений поражала.

Секретарша не подозревала подвоха, продолжала равнодушно сидеть, задумчиво листая какой-то документ, и не обращала на Варю никакого внимания. Сердце моё билось чуть громче от напряжения вот он, ключевой момент, малейшая ошибка разрушит всё.

Но Варя не ошиблась. Она чуть склонилась, осторожно что-то шепнула на ухо мужчине, внимательно следя за каждым его движением. Мужчина напрягся, замер на секунду, но затем резко потянулся к клавиатуре и нервно набрал пароль. Я затаил дыхание, Варя внимательно наблюдала за каждой цифрой, за каждым символом, и затем записала его в свой блокнот.

Она выпрямилась, на мгновение взглянула в мою сторону, дав понять дело сделано. Я почувствовал лёгкое облегчение, но не позволил себе расслабиться до конца. Варя направилась к двери, её движения были естественными и спокойными, но, когда она поравнялась со мной, я увидел, как дрогнули её пальцы, на мгновение выдав внутреннее волнение.

Всё, уходим, тихо шепнула она.

Я молча последовал за ней, чувствуя, как пространство вокруг снова становится привычным, чужие голоса и шаги вновь обретают свою обычную резкость, возвращая нас в мир ОС.

Когда мы спускались по лестнице, я не удержался и бросил на неё удивлённый взгляд.

Как ты это сделала?

Варя чуть улыбнулась, будто сама удивляясь произошедшему.

Просто сосредоточилась на цели.

Я покачал головой, не скрывая восхищения. Джо был прав в этой девушке действительно скрывался огромный потенциал. Теперь наши шансы выстоять против Арчи казались намного реальнее, и я знал, что мы сделали важный шаг.

Она взглянула на меня, и на мгновение в её глазах промелькнуло что-то живое и яркое.

Спасибо, что подстраховал сказала она с легкой улыбкой, и я видел, что за ней кроется искренность и благодарность.

Я хотел что-то ответить, но лишь кивнул. Слишком много всего промелькнуло между нами за эти минуты.

Мы вышли на улицу.

Сразу почувствовал воздух стал другим. Не просто прохладным или свежим он был густым, влажным, будто на нас опустился невидимый купол. Как в тропическом лесу перед ливнем.

Дышать было тяжело.

Не физически ощущение шло глубже, будто сопротивление возникло в самой ткани сна.

Варя замедлила шаг, остановилась рядом.

Странно пробормотала она, глядя вверх. В начале дышать было легче.

Я кивнул.

Потому что тогда мы ещё не нарушали правила.

Она обернулась.

Что?

Мы вмешались в чужой сюжет. Система такое не одобряет.

Молчит. Пытается осмыслить.

То есть... она видит нас?

Я покачал головой.

Не видит. Чувствует. Это не камера наблюдения. Это... как организм. Ты как заноза. Она знает, что что-то не так, и пытается уладить ситуацию.

Варя побледнела.

И что теперь будет?

Пока ничего. Мы слегка провинились.

Если не продолжим усугублять положение через пару дней должно отпустить.

А если продолжим?

Я пожал плечами.

Она продолжит наказывать.

Варя смотрит вперёд, но я знаю на самом деле в себя.

В ней сейчас впервые срабатывает понимание, что ОС не просто среда, не место силы. Это живая система. И куда менее терпеливая, чем кажется.

Мы молча пошли дальше, чувствуя, как миссия, ставшая нашей первой общей победой, незаметно сблизила нас чуть сильнее, чем мы были готовы признать.

-ВАРЯ-

Я переступаю порог Шервуда, и с первого же шага атмосфера этого места обволакивает меня, мягко и обманчиво успокаивая. В воздухе пахнет старым деревом и свечами, откуда-то из глубины лавки тонкой нитью тянется аромат сухих трав, смешанный с запахом пыльных книг и воска. Кажется, будто реальный мир остаётся за дверью, теряя свою силу. Но я знаю, что это чувство иллюзорно, оно обманчиво, потому что я только что пересекла черту, о которой ещё вчера даже не подозревала.

В руке я сжимаю блокнот. Он почти ничего не весит, но сейчас его тяжесть давит на меня больше, чем если бы я держала в руках что-то по-настоящему тяжёлое. Я украла чужой пароль. Я сделала это сознательно, осознанно, переступив собственные моральные границы.

За стойкой меня уже ждёт Джо. Его глаза горят нетерпением, он смотрит на меня, едва сдерживая себя. Я кладу блокнот на деревянную поверхность, стараясь выглядеть спокойной, но пальцы сами собой дрожат.

Ну? Джо чуть наклоняется вперёд.

Я делаю вдох, чтобы успокоить голос:

Кажется, всё сработало.

Его глаза вспыхивают триумфом, словно я только что подтвердила что-то крайне важное, решающее. Вчера он выглядел сдержанным, невозмутимым, будто знал ответы заранее и ничем нельзя было его удивить, но сейчас в его взгляде появляется что-то новое, живое, почти опасное в своей радости.

Идём, говорит он коротко и уверенно.

Я следую за ним, стараясь унять собственные сомнения. Внутри снова растёт тревога, и я никак не могу от неё избавиться.

Джо останавливается у стола, быстро открывает блокнот и останавливает взгляд на первой строчке. Он не прикасается к странице сразу, только смотрит на меня внимательно, изучающе, словно ожидая, что я скажу что-то ещё, что изменит его представление обо мне.

Ты записала пароль именно здесь? уточняет он тихо, и его голос звучит как-то по-другому, сдавленно и напряжённо.

Я молча киваю.

Отлично, шепчет он, раскрывая блокнот на нужной странице. Его пальцы застывают на первом символе пароля, и я вижу, как на его лице отражается едва заметное волнение.

Он садится за компьютер, медленно и тщательно набирает комбинацию символов. Я чувствую, как сердце замирает, пока он делает это, а затем резко нажимает Enter.

Пауза. Экран вспыхивает мягким светом, появляется надпись: Доступ разрешён.

Я невольно выдыхаю, Джо облегчённо откидывается на спинку кресла и на мгновение прикрывает глаза, словно смакуя победу.

Потрясающе произносит он почти шёпотом, а потом медленно поворачивается ко мне. Его глаза теперь горят восторгом, он улыбается, как человек, получивший лучший подарок на свете. Ты даже не представляешь, Варя, насколько это важно.

Я молчу. Мои пальцы сжимаются сильнее, я чувствую, как ногти впиваются в ладони.

Джо вскакивает, сгорая от нетерпения и эмоций, прохаживается туда-сюда по комнате и, повернувшись ко мне, неожиданно произносит:

Ты понимаешь, что это значит?

Я снова молчу. Но мой взгляд, кажется, отвечает за меня, потому что он улыбается ещё шире и продолжает:

Ты не просто проверила себя, ты стала нашим главным оружием против Арчи.

Оружие. Я замираю, ощущая, как это слово ранит меня, въедается в сознание.

Ты точно хочешь это использовать? спрашиваю я тихо, почти шёпотом.

Джо останавливается, смотрит мне прямо в глаза, не отводя взгляда:

Варя, у нас нет выбора. Ты теперь часть этого. Ты ключ.

Я отвожу глаза. Кулаки разжимаются, пальцы дрожат. Я не собиралась становиться ничьим оружием, не хотела переходить черту, но кажется, уже поздно.

Слишком поздно, чтобы отступать.

Джо попросил меня прийти в Маску сна, чтобы обсудить стратегию, и я согласилась. Он напомнил: обычное время сбора полночь.

Я выхожу из Шервуда, и дверь за мной тихо щёлкает, отрезая тёплый полумрак лавки от внешнего мира. Сырой, прохладный ветер сразу обжигает щёки, заставляя глубже натянуть капюшон. Шум вечернего города кажется теперь слишком громким, резким, посторонним, будто я слышу его впервые за целую вечность, хотя провела там не больше часа.

Онер. Слово непривычно крутится в голове, звучит странно, почти чуждо, но с каждым повторением становится всё более понятным, всё более родным. Я повторяю его про себя, медленно, по буквам, и мне хочется улыбнуться, хотя я не уверена, приятно ли это осознание или, наоборот, пугает меня до дрожи.

Вокруг течёт обычный людской поток. Все куда-то спешат, несут пакеты из магазинов, о чём-то говорят, смеются, хмурятся, живут обычной, человеческой жизнью. Такой же, какой жила я совсем недавно.

Но теперь всё изменилось.

Меня передёргивает. Это одновременно пугает и завораживает.

Теперь я больше, чем Варя Рейнер студентка, фотограф, незаметная девушка, которую никто особо не замечает в толпе. Теперь я онер, человек, способный проникать в сознание других людей, видеть чужие сны. Теперь я часть их тайного мира, о котором нельзя говорить, которым нельзя делиться. Я всё ещё не знаю, хорошо это или плохо, но уже поздно сомневаться.

Теперь я одна из них.

Внутри странно, пусто, одновременно волнительно и страшно. Я остановилась у перекрёстка, пропуская машины, и задумчиво наблюдаю за толпой. Кто-то проходит совсем рядом, почти касаясь плечом, и я вдруг понимаю, что я для этих людей по-прежнему прозрачна, неразличима, ничем не примечательна. Они не замечают меня, как не заметили бы лёгкий порыв ветра или тень, мелькнувшую на стене.

Я улыбаюсь своим мыслям, слегка грустно и иронично. Интересно, что они почувствовали бы, если бы узнали, что прямо сейчас рядом проходит человек, способный незаметно пробраться в их сознание? Что мимо идёт девушка, способная увидеть их самые потаённые страхи, их сны и воспоминания, скрытые от всех?

Я снова улыбаюсь, ускоряя шаг.

Теперь я сама проводник в другие миры.

Я поднималась домой по лестнице, чувствуя, как тяжесть усталости с каждым шагом наваливается всё сильнее.

Голова гудела.

Мысли не укладывались в порядок слишком много нового, слишком многое требовало осмысления. В голове всё ещё звучал голос Джо. Я видела, как во сне меняются сюжеты, как колеблется грань между иллюзией и реальностью.

Мой мир стал шире. И опаснее.

Я нащупала в кармане ключи, собираясь быстрее скрыться за дверью, но не успела.

Рядом щёлкнул замок, дверь соседней квартиры приоткрылась, и из-за неё выглянула тётя Валя.

Варвара, её глаза тут же сощурились. У тебя что, опять бессонница? Или ты шпионишь?

Добрый вечер, тёть Валь.

Какой тебе вечер, деточка? Время-то за полночь.

Я устало потерла лоб. Честно говоря, не проверяла часы.

Засиделась, пробормотала я, стараясь поскорее закончить разговор.

Ага, ага. Вечно ты то засидишься, то загуляешься, то ещё что. Она чуть склонила голову набок, будто разглядывала меня пристальнее. Глаза-то у тебя какие нехорошие.

Я нахмурилась.

Какие?

Слишком сосредоточенные. Как у человека, который что-то скрывает.

Я едва не закатила глаза.

Усталые, тётя Валя. Просто усталые.

Она цокнула языком, сложила руки на груди.

Ладно, ладно. Только смотри. Тайны дело хорошее, но, знаешь, иногда лучше делиться. А то так и ходишь, как натянутая струна.

Я только усмехнулась.

Спасибо за совет.

Не благодарят за такие советы, она поджала губы. Они либо работают, либо нет.

Я уже потянулась к дверной ручке, но она вдруг добавила:

Только вот, девочка, если ночью плохо спится, может, это не твои мысли тебя мучают, а кто-то другой?

Я замерла.

Тёплый подъезд вдруг показался на пару градусов холоднее.

Я сглотнула, но кивнула:

Спокойной ночи, тёть Валь.

Она взглянула на меня долгим, чуть хитрым взглядом, но только махнула рукой:

Спи уж, спи. Только без этих ваших грёз.

Она закрыла дверь.

Я зашла в квартиру, наконец-то заперлась, но почему-то её слова продолжали звучать у меня в голове.

---

Этой ночью я снова привычно бродила в мире снов.

Сначала обычные сцены: старый двор, качели, уличные фонари, отблески прошлого. Потом бабушкина дача, запах свежескошенной травы, тепло солнечных лучей, скользящих по деревянному полу.

Это место всегда было для меня символом свободы. Единственным, где я чувствовала себя защищённой, даже если весь остальной мир рушился.

Ветер лениво колышет ветви деревьев, пробираясь в густую листву, и золотистые пятна солнечного света дрожат на тёмных досках веранды. Я ощущаю тонкий аромат жасмина, смешанный с лёгкой прохладой уходящего дня. Всё здесь кажется реальным, но стоит задуматься и реальность начинает зыбко расплываться, напоминая, что это всего лишь сон

Но теперь мне кажется, что кто-то здесь есть.

Я оборачиваюсь Саша.

Он стоит в тени большого дуба, спокойно наблюдает за мной. На нём белая рубашка с чуть расстёгнутым воротом и небрежно закатанными рукавами, свободные тёмные брюки подчёркивают его лёгкий, но собранный вид. Светлые волосы растрёпаны, будто он только что провёл рукой по голове в этом есть неряшливость, но она ему идёт. Даже придаёт особое обаяние, как случайный штрих на картине, который делает её живой.

Голубые глаза, внимательные, проницательные, ловят мой взгляд и в этом взгляде нет ни вопроса, ни осуждения. Только тишина, в которой можно спрятаться.

Я видел Джо, он в восторге. Пароль подошёл. Браво, говорит Саша.

Я улыбаюсь:

А ты думал, я его придумала?

Он чуть склоняет голову, уголки губ едва заметно приподнимаются:

Ну не совсем, отвечает он. Всякое бывает. Всё прошло слишком гладко.

Значит, я хорошо учусь?

Скорее, у тебя природный талант.

Он делает несколько шагов ко мне спокойно, не нарушая границ. Рядом идёт Декси, такая же сосредоточенная, как и он.

Впереди не просто миссии, говорит он. Впереди битва за систему ОС.

Я хмурюсь:

Ты говоришь так, будто она тебе дороже всего. Почему?

Потому что это мой мир. Настоящий.

Я не сдерживаю удивления:

Потому что ты не видишь? Ты выбрал этот мир, потому что отказался от реального?

Он не отвечает сразу. Его лицо остаётся спокойным, но голос становится ниже, почти интимным:

Ты боишься темноты?

Я немного сбиваюсь.

Иногда, признаюсь я. В детстве мне казалось, что в темноте кто-то есть.

Он медленно кивает, словно уже не раз это слышал.

А теперь представь: темнота это не ночь, не чёрный цвет. Это... ничто.

Ты открываешь глаза, а там нет ни света, ни теней. Будто взгляд исчез.

Но самое странное ты всё равно ищешь. Смотришь внутрь и ничего не отзывается. Просто пустота.

Он замолкает. Декси замирает рядом, словно чувствуя, что это не просто разговор.

И в этой пустоте всегда кто-то есть, продолжает он. Ты слышишь дыхание, шаги, чувствуешь, что кто-то рядом.

Но не знаешь, кто именно. Один человек. Или несколько.

И ты не понимаешь, пришли ли они помочь или прячут камень за спиной.

Он делает паузу.

Я вспоминаю слова Димы.

Он тоже боится темноты.

Но у него есть способ защититься его эмпатия.

А у Саши нет.

И от этого мне становится не по себе.

Неужели кто-то посмел воспользоваться твоей слабостью?

Он резко хмурится.

Слабостью?

Я понимаю, что выбрала неправильное слово, но исправиться уже поздно.

Знаешь, однажды в Легране один парнишка специально поставил стул в проход, чтобы посмотреть, как я навернусь. Как тебе такое?

Что?!

Я возмущена.

И чем всё закончилось?

Он ухмыляется.

Декси спасла меня. Она залаяла, как только я встал с места. Я тут же сообразил, что нужно вести себя осторожно. Прощупал преграду, чтобы не сделать сальто через стул.

Я выдыхаю с облегчением.

Ты не думал его проучить?

Думал. Даже пожалел, что не могу насыпать ему парочку скрепок.

Я моргаю.

Скрепок?

А, это я так называю предметы, которые Арчи использует для заражения чужого сознания.

Как это работает?

Тебе мама в детстве говорила, что нельзя брать чужие вещи?

Конечно!

Вот так он и передаёт свою энергию. Онеры, такие как я, Джо и Дима, забирают частички энергии людей, когда берут их вещи. А Арчи научился делать наоборот он заражает предмет своими спрайтами и подбрасывает его обратно, чтобы создать мост в чужое сознание, вызывая кошмары.

Я уже почувствовала это на себе, вспоминаю ту жуткую ночь, когда он проник в мои сны с помощью шариковой ручки.

Но есть одно отличие между нами и Арчи, продолжает Саша. Мы придерживаемся Кодекса Онеров.

Я поднимаю брови.

Кодекс?

Да. У нас есть пять правил.

Он загибает пальцы.

1. Не вреди людям нельзя создавать кошмары, внушать страх или манипулировать чужим сознанием.

2. Не используй дар в корыстных целях онеры не зарабатывают на своих способностях и не используют их ради выгоды.

3. Сон принадлежит только его хозяину нельзя менять сюжеты, находясь в чужом сознании.

4. Помоги другому онеру, если он попал в беду, как в системе ОС, так и в реальности.

5. Не говори об онерах никому постороннему раскрытие информации ставит под угрозу всех, кто связан с миром снов.

Почему правила именно такие? снова спрашиваю я, чувствуя себя ребёнком, который никак не может перестать задавать вопросы.

Помнишь, я уже рассказывал. ОС это как живой организм, голос Саши звучит спокойно, но за этой ровностью скрывается что-то большее. Она чувствует дисбаланс в своём пространстве, и, если нарушить хоть одно правило, она постепенно начнёт подавать сигналы, словно предупреждая: остановись, дальше будет хуже.

Я вспомнила, как мне было тяжело дышать после первой миссии.

Лёгкое дуновение ветра проносится по саду, едва касаясь моей кожи.

Как понять, что ты уже на грани? спрашиваю я, уловив тревожную нотку в его голосе.

Твои сюжеты станут чёрно-белыми, отвечает он. Это значит, что будет ещё одно нарушение, и ОС примет более жёсткие меры.

Я хмурюсь, взгляд машинально опускается к кончикам моих пальцев, которыми я комкаю край ткани своего платья. В груди нарастает беспокойство

Система может защитить себя? произношу я медленно.

Да, отвечает Саша, слегка отстраняясь. Она зацикливает сюжеты, в которых нарушен баланс, и блокирует способности онера, изолируя его от других.

Лёгкий порыв ветра заставляет листву дрожать, отражаясь тонкой прохладой.

В горле пересыхает.

Тогда почему она не блокирует Арчи?

Он смог защититься.

Мои пальцы сжимаются крепче, ногти впиваются в ладонь.

Каким образом?

Саша ненадолго задерживает дыхание, прежде чем ответить:

О, у него есть особый амулет. Кулон, который подарила ему мама.

Я замираю. Где-то на границе сна раздаётся отдалённый всплеск воды, как будто кто-то бросил камень в пруд.

Где она сейчас? Она знает, чем он занимается? спрашиваю я, но мой голос звучит странно.

Саша качает головой.

Она погибла при пожаре, когда он был ребёнком.

Моё сердце пропускает удар. Я сглатываю, чувствуя, как к горлу подступает вязкий комок.

Арчи младший брат Джо.

Я не понимаю, почему это вызывает у меня легкий шок. Вокруг становится тише, ветер стихает, словно мир вокруг нас затаил дыхание.

Что?! слова вырываются прежде, чем я успеваю их осознать.

Саша не моргает, его лицо остаётся невозмутимым, но в напряжении его плеч я замечаю что-то похожее на ожидание.

Почему они такие разные?

Арчи рос в детском доме. А Джо усыновили дядя и тётя.

В воздухе повисает неестественная тишина. Я чувствую, как холодок пронизывает кончики моих пальцев

Почему они не забрали их обоих?

Арчи сомнамбула, как и ты.

Я замерла.

Нет.

Мой разум отказывается это принимать.

Что?!

Я смотрю на Сашу, но он не выглядит так, будто шутит. В горле пересыхает, я с трудом

Ты серьёзно?

Слова звучат глухо, отстранённо. Как будто их произносит кто-то другой.

Я не хочу в это верить.

Арчи. Такой же, как я.

Я подношу руку к виску, чувствуя резкую пульсацию в голове. Всё переворачивается с ног на голову.

Я не одна такая.

Но почему именно он?

Почему не кто-то другой?

Саша молчит, давая мне время осознать.

Я не знаю, как с этим справиться.

До этого момента мой дар был загадкой, тайной, чем-то, что делало меня особенной и даже уникальной.

Но теперь

Я и он одно и то же?

Нет. Нет!

Я вспоминаю кошмары, которые он насылает. Вспоминаю свою беспомощность перед ним.

А что, если

Что, если я тоже могу стать такой?

Что, если разница между нами только в выборе?

Меня бросает в жар.

Я перевожу дыхание, но лёгкие будто не вбирают воздух.

Почему ты не сказал мне раньше? шепчу я.

Голос едва слышен.

Саша отвечает не сразу.

Не был уверен, что ты готова услышать.

Я обнимаю себя за плечи, словно пытаясь сохранить рассудок.

Небо над головой стало мрачным, подул слабый холодный ветер.

Я вижу, как на садовой дорожке дрожат капли росы в свете последнего солнечного луча.

Я я не знаю, что думать.

Саша наклоняет голову.

Это ничего не меняет, Варя.

Я смотрю на него.

Ты правда так думаешь?

Потому что для меня это всё меняет.

Так почему его боялись дядя и тетя?

Они считали, что он виноват в пожаре, в котором погибла их мать.

Внутри что-то сжимается. В голове вспыхивает картина: огонь пожирает стены, охватывает комнату, танцует на обоях, оставляя за собой угольные следы. Крики, запах гари, лопающиеся от жара оконные стёкла

Я вспоминаю тот момент, когда проснулась с ножом в руках у кровати родителей, с каким страхом смотрел на меня отец.

Если он сомнамбула, и смог защитить себя, значит система бессильна против него?

Да.

Его голос звучит спокойно, но в этом спокойствии чувствуется что-то давящее, скрытое между строк.

Как же он управляет кошмарами?

С помощью спрайтов.

Я начинаю нервно накручивать локон на палец.

Почему они подчиняются ему?

Сухость во рту мешает говорить.

Сомнамбула такая же аномалия в системе ОС, как и спрайты. Только сильнее. Энергетически. Поэтому они воспринимают его как своего. Как хозяина.

Они шпионят для него, следят за чужими снами питаются эмоциями.

Воздух становится гуще. Как будто что-то невидимое вплетается в ткань реальности, пропитывая её липким ощущением тревоги.

Мне стоит бояться системы ОС?

Саша качает головой.

Нет. Если ты не будешь нарушать правила, она тебя не тронет.

А тебя самого часто атакуют спрайты?

Меня не так часто, в основном, я пользуюсь режимом наблюдателя.

А вот к Димке у них особая любовь. Они постоянно его мучают.

Почему так происходит?

Он усмехается.

Потому что у него сильные эмоции. Они питаются гневом, страхом, болью, а у Димы их предостаточно.

Я смотрю на него:

Вы с Димой в одной команде. Вы друзья? Просто вы совсем разные.

Он слегка улыбается:

Нас всех связывает Алёна. Она сестра Димы и встречается с Джо.

А мы с ней дружим с детства.

Алена. Какая она?

Саша улыбается.

Ты сама увидишь. Она тебе понравится.

Мы ведь встретимся с тобой здесь снова?

Я произношу это легко, почти не задумываясь, пока разглядываю цветущие кусты в своём сне. В воздухе витает лёгкий аромат жасмина, солнечные лучи пробиваются сквозь листву, отбрасывая мягкие тени на дорожки сада.

Я знаю, что это всего лишь ОС, но сейчас мне здесь спокойно. И рядом с Сашей тоже.

Он дает ответ не сразу, будто этот вопрос его чем-то зацепил.

Конечно, скоро нам предстоит приступить к тренировкам, мы будем постоянно видеться в Маске сна.

Отлично. А потом вернёмся сюда вдвоём?

Зачем?

Я поворачиваюсь к нему, пожимаю плечами.

Просто. Мне интересно. Ты знаешь об ОС гораздо больше, чем я. Мне хотелось бы лучше понять, как здесь всё устроено.

Ты и так уже понимаешь больше, чем многие.

Но не всё.

Он коротко усмехается.

Никто не понимает всё.

Ты сейчас говоришь как Джо.

Привычка.

Мне безумно интересно узнать ещё больше информации, и у меня неожиданно появляется новый интересный вопрос.

А может случиться так, что система ОС исчезнет?
Нет, это невозможно.

Я вскидываю бровь.

Почему ты так уверен?

Саша слегка наклоняет голову, словно оценивая, насколько я готова услышать ответ.

Ты знаешь, что в любой момент времени на планете спит примерно треть всего населения? Это около 2,5 миллиардов человек.

Я моргаю.

И что?

Система питается их снами. Она состоит из миллиардов сюжетов, переплетённых между собой. Пока люди спят, она жива.

Я обдумываю его слова, перекатывая их в голове, как гладкий камешек в ладони.

То есть мы можем попасть в эти сюжеты, просто используя личную вещь?

Именно. Личная вещь несёт на себе отпечаток владельца, его энергию. Это как ключ к его сознанию.

Значит, любой человек может стать онером, если захочет?

Саша отрицательно качает головой.

Нет. Некоторые из нас проводили исследования Всё дело в строении мозга. У одних людей есть эта предрасположенность, у других нет. В основном это передаётся генетически.

Я прикусываю губу.

А сомнамбулы? Мы ведь другие. Чем я отличаюсь от тебя?

Он делает паузу, подбирая слова.

Твой мозг тоже устроен иначе. Только аномалия ещё глубже. Когда ты спишь, твоё сознание не полностью соединяется с ОС. Часть тебя остаётся в реальности. Поэтому ты можешь вставать, ходить, брать предметы

Где-то в глубине меня вспыхивает понимание.

Так вот в чём дело

Я рассеянно оглядываюсь по сторонам, как будто этот ответ должен был оставить след в окружающем мире. Но всё остаётся по-прежнему.

Только теперь я чувствую себя иначе.

Я усаживаюсь на садовую скамейку, чуть откидываюсь назад, глядя на небо.

Ты вообще часто встречаешься с кем-то здесь просто так? Без важной цели?

Саша немного поворачивает голову в мою сторону.

Не особо.

Почему?

Он на секунду задумывается.

Не вижу в этом смысла. ОС это место для отдыха и развлечений, но она не должна влиять на мою реальность.

Я хмыкаю.

Но ты ведь сам говоришь, что живёшь здесь вместо реальности.

Это очень тонкая грань для понимания и восприятия.

Я внимательно смотрю на него.

Но ведь мы друзья, верно?

Я не знаю, почему этот вопрос для меня важен.

Может, потому что рядом с ним я не чувствую себя одинокой, даже в мире, который всегда был только моим.

Он не отвечает сразу.

Конечно, друзья, говорит наконец, его голос спокоен. Просто в ОС не стоит привязываться к кому-то.

Ты всегда держишь дистанцию?

Так проще.

Я замечаю, как он напрягся, но старается этого не показывать.

Проще для кого?

Он не отвечает.

Только чуть опускает голову, будто смотрит в себя, а не на меня.

Я медленно понимаю смысл его слов. Он не может позволить себе мечтать о нормальной жизни. Не привязывается.

Это производит на меня неизгладимое впечатление.

Я делаю вдох, раскрываю губы, чтобы сказать что-то важное, но слова застывают на языке. Замечаю, как он чуть отворачивается, будто почувствовав моё намерение.

И тут же понимаю, что он прав.

Наверное, мне действительно не стоило этого спрашивать.

Давай останемся на той границе, где нам обоим безопасно, наконец произносит он негромко, и в его голосе я слышу ту самую привычную, почти болезненную дистанцию. Ты осваиваешь ОС, я тебе помогаю. Всё просто.

Просто.

Я смотрю на него, пытаясь отыскать в его чертах хоть намёк на то, что, между нами, всё ещё осталось что-то живое. Но вместо этого вижу лишь спокойствие, которое он так тщательно создаёт, скрывая истинные чувства за безупречной маской равнодушия.

Конечно, выдыхаю я почти шёпотом, и от этого конечно внутри становится пусто и холодно.

Я вдруг ясно ощущаю, как между нами вырастает невидимая преграда, едва ощутимая, словно тонкая стеклянная стена, которую уже не разрушить.

Завтра суббота, приходи в Шервуд, говорит он уже другим, ровным голосом, словно наши слова только что ничего не значили. Обсудим дальнейшую стратегию. Будут все члены группы.

Саша произносит это спокойно, даже обыденно, но я чувствую за этими словами прячется нечто большее, какой-то глубинный подтекст, который я не могу разгадать сейчас. Хочу спросить почему именно сейчас, почему именно завтра? Что такого произошло, что он решил создать эту дистанцию?

Но не успеваю. Он делает шаг назад, и его фигура тает прямо на моих глазах, растворяясь в пустоте, оставляя после себя лишь прозрачный след, как туман, тающий под утренним солнцем.

Я моргаю, пытаясь удержать его образ, но тщетно. Остаюсь одна в этом пустом саду, где ещё минуту назад витал запах жасмина и тепла, а сейчас лишь холодный ветер шевелит листья, словно напоминая, что всё хорошее здесь лишь иллюзия.

Вот и всё.
Я снова одна.
Как всегда.
Как и должно быть.

Что ж, моё привычное состояние.

Я провожу взглядом пустую тропинку, где недавно стоял Саша. Теперь нет даже тени его присутствия.

Пусть уходит. Так проще.

Вздыхаю глубже, заставляя себя не цепляться за пустоту, не искать его снова в собственных мыслях.

Суббота.
Шервуд.
Группа.

Слова висят в воздухе, размытые, как следы на запотевшем зеркале, которые хочется стереть рукой, но страшно, что тогда они исчезнут навсегда.

Я должна там быть.

Но почему-то кажется, что, когда я приду, обратного пути уже не будет.

---

Я просыпаюсь медленно, словно между снами и реальностью нет чёткой границы.

Сначала тишина.

Потом ощущение, что что-то важное только что ускользнуло.

Я лежу, уставившись в потолок, позволяя мыслям собраться воедино.

Сон.

Разговор с Сашей.

Не стоит привязываться.

Почему это задело меня сильнее, чем должно?

Я отворачиваюсь на бок, натягиваю одеяло до плеч, но мысли не отпускают.

Саша вёл себя так, словно не хотел, чтобы я искала с ним встречи.

Но тогда зачем вообще тратит на меня своё время и помогает?

Я вспомнила, как он произнёс это с привычным спокойствием, но что-то в его голосе мне не понравилось.

Отстранённость.

Его защита.

Как будто, если позволить кому-то подойти ближе, он потеряет что-то важное.

Я вздыхаю и резко отбрасываю одеяло.

Хватит об этом думать.

Суббота.

Сегодня встреча в Шервуде.

Я иду на кухню, завариваю кофе, машинально делаю себе бутерброд. С каждым глотком сон становится всё более размытым, но осадок остаётся.

Я допиваю кофе, заглядываю в окно. Небо затянуто серыми тучами, воздух давит перед грозой.

Беру зонт на всякий случай.

И отправляюсь в путь.

Шервуд неформальный штаб онеров, скрытый за вывеской лавки амулетов.

На первый взгляд обычный магазинчик эзотерики: полки, уставленные камнями, деревянные фигурки, ловцы снов, коробки с благовониями.

Но если пройти дальше, за тяжёлую бархатную штору, открывается другая часть помещения небольшая, но уютная комната со столом, старыми кожаными креслами и стенами, на которых висят карты ОС и рисунки символов.

Когда я вхожу, все уже здесь.

Джо стоит у стола, задумчиво перебирая монету в руках.

Саша сидит в углу, Декси, как всегда, лежит у его ног, мордой на лапах.

Дима с ленивым интересом рассматривает стеклянные витрины, явно ожидая чего-то.

Но кроме них здесь ещё двое новых.

Одна из них сразу привлекает внимание.

Она красивая, высокая, с длинными тёмными волосами, которые свободно ниспадают на плечи, и живыми карими глазами. В них внимательность и лёгкая игривость, но я сразу замечаю в её чертах что-то знакомое.

Точно.

Её профиль, манера слегка прищуриваться, когда она оценивает ситуацию

Я перевожу взгляд на Диму и тут же понимаю, в чём дело.

Они похожи.

Не один в один, но общие черты есть, и теперь, когда я их увидела рядом, сходство кажется очевидным.

Варя! радостно восклицает она, делая шаг мне навстречу.

Я Алена. Джо уже столько про тебя рассказывал!

Она открытая, энергичная, сразу берёт меня за руки.

Он так рад, что ты у нас есть. Говорит, теперь у нас появился настоящий шанс.

Я бросаю быстрый взгляд на Диму.

Он фыркает, отводит взгляд в сторону, но я вижу, что краем глаза всё-таки следит за разговором.

Ты его сестра? спрашиваю, кивая в сторону Димы.

Алена смеётся.

Да. Дима не любит об этом говорить, но мы действительно родные.

Я-то не против, вставляет Дима, просто предпочитаю не афишировать. А то вдруг репутация пострадает.

Да уж, страшное дело, если все узнают, что у тебя есть нормальная сестра, ухмыляется Алена.

Дима театрально закатывает глаза.

Вот видишь, Варя? Всегда пытается меня подколоть.

И правильно делает, неожиданно произносит Саша.

Все поворачиваются к нему, и я тоже.

Саша сидит расслабленно, но в его голосе слышится еле заметная насмешка.

Кто-то же должен уравновешивать твоё эго, Лукьянов.

Дима складывает руки на груди, изображая оскорблённую невинность.

Эго? Моё эго? Я просто человек, который ценит себя.

Громкие слова для того, кто недавно напился так, что едва стоял на ногах, сухо комментирует Саша, почесывая Декси за ухом.

Я невольно улыбаюсь.

Ну, спасибо за поддержку, Саш, Дима картинно отворачивается. А я-то думал, ты будешь нейтральным.

Я и так максимально сдержался, отвечает тот, не поднимая головы.

Алена с интересом переводит взгляд с брата на Сашу, затем на меня.

Знаешь, я рада, что ты здесь. Джо уже давно не выглядел таким воодушевлённым.

Я перевожу взгляд на Джо.

Он стоит с привычно сосредоточенным выражением лица, но в его взгляде действительно есть что-то новое решительность, уверенность, как будто он видит перед собой ясный путь.

Ты действительно важна для нас, говорит он. Но ещё важнее то, что мы должны сделать.

Я замечаю, как Дима скептически ухмыляется, и понимаю, что сейчас будет очередная реплика.

Ну-ну, не нагнетай, а то она сбежит, как только узнает, какой у нас план.

Я фыркаю.

Если после знакомства с тобой я не сбежала, то уже ничего не страшно.

Дима смеётся, а второй парень с патлатой шевелюрой стоит рядом, будто извиняется за своё присутствие, как будто случайно оказался здесь вместо кого-то другого. Он среднего роста, но с такими длинными руками и ногами, что кажется нескладным. Движется с опозданием то ли задумчивость мешает, то ли тело ещё не привыкло к себе. Пока Джо говорит, он рассеянно трёт переносицу, а потом задевает спиной полку она дрожит, звенит, но не падает.

Волосы то и дело падают на глаза, но он даже не думает их поправить.

В нём есть что-то ускользающее. Как у тех, кто всегда с краю, но видит больше, чем те, кто в центре.

Ну, а кто это у нас? говорит он с легким, нарочитым пафосом.

Влад, представляется он сам, слегка приподнимая бровь. Джо нашёл меня пару месяцев назад.

И теперь он мечтает быть его точной копией, закатывает глаза Дима.

Не точной копией, а лучшей версией, важно уточняет Влад, даже не улыбнувшись.

Ну, удачи тебе, Дима фыркает. Джо устало вздыхает, но не комментирует.

Ладно, хватит. Давайте к делу, его голос становится серьёзным, и разговор мгновенно сбрасывает обороты.

Он кладёт на стол карту со стратегией и схемами символическую. Красные линии выделяют ключевые точки, и я чувствую тревожное предчувствие.

Дима сделал своё дело, говорит Джо. Он получил самый мощный эмоциональный сюжет Арчи.

Мы все наклоняемся ближе к столу, где Джо развернул карту ОС.

Тонкие энергетические линии, сплетённые в замысловатый узор, ведут к центральной точке, обведённой красным.

Сюжет.

Главный кошмар Арчи.

Какой именно?

Джо переводит взгляд на меня.

Горящий дом.

Внутри что-то сжимается.

Я слышала эту историю от Саши.

Пожар.

Мать, погибшая в огне.

Арчи, которого обвинили.

И теперь этот сюжет ключ.

Я поднимаю глаза на Джо.

Этот сон важен не только для его брата, но и для него самого.

Я пытаюсь представить, что он чувствует, но его лицо остаётся бесстрастным.

Наша задача проникнуть туда всем вместе, попытаться пройти защиту спрайтов. Нам нужно добраться до главной фигуры этого сна мамы.

Я перевожу взгляд на Джо, всматриваюсь в его черты, словно надеясь увидеть сомнение.

Но он твёрд.

Зачем?

Система ОС уже видит Арчи как угрозу, поясняет он. Но она не может его блокировать. Его защищает амулет.

Амулет?

Да. Кулон, который подарила ему мама. Он делает его неуязвимым для карательных мер системы.

Я молчу, переваривая информацию. Она совпадет с тем, что раньше рассказал Саша.

Все это время он носит её подарок.

Тот самый.

После всего, что произошло.

Мы должны заставить его снять амулет добровольно. И во сне, и в реальности одновременно, иначе ничего не получится.

Я чувствую, как что-то внутри холодеет.

Но как?

Джо пристально смотрит на карту, затем его взгляд снова встречается с моим.

Эмоции.

Я молча наблюдаю за ним дальше.

Мы должны изменить сюжет так, чтобы он увидел свою мать, чтобы он почувствовал её.

Я кладу руки на стол, сцепив пальцы, чтобы не выдать напряжения.

И?

И это выбьет его из равновесия.

Я не отрываю взгляда от Джо, но периферийным зрением замечаю Диму, который только молча ухмыляется.

Насколько?

Настолько, что он потеряет контроль.

И что тогда?

Тогда система ОС сама его обезвредит.

Я смотрю на карту, пытаюсь осмыслить всё сразу.

Арчи.

Тот, кто кажется неуязвимым, может быть сломлен.

Я чувствую нарастающее беспокойство.

Неосознанно ищу глазами Сашу.

Его одобрение. Его реакцию.

Но он не видит моего взгляда.

Он просто сидит в своём углу, в привычной отстранённой тишине, скрестив руки на груди.

И я не знаю, что он думает.

Перед глазами всплывает Арчи в огне.

Его мать.

Горящий дом.

Что-то в этом плане казалось мне неправильным.

Но назад пути уже не было.

Я не свожу глаз с карты, но внутри чувствую растущее напряжение.

Всё это слишком личное, слишком сильное.

Я перевожу взгляд на Джо.

Саша рассказал мне, что Арчи твой брат.

Я произношу это не как вопрос, а как факт, и вижу, как его пальцы чуть сильнее сжимают край стола.

Да.

Его голос остаётся ровным, но я чувствую он напряжён.

Ты действительно уверен, что сможешь отдать его на растерзание системе ОС?

Несколько секунд тишины.

А потом Джо поднимает глаза.

Да, я уверен, что смогу.

Он говорит это твёрдо, без колебаний.

Пора положить конец всему, что он сделал. Если не мы, то другие онеры сделают это за нас. И не факт, что никто из нас при этом не пострадает. Уже ходят слухи о недовольствах от других сообществ, что мы ничего не можем сделать, это подрывает нашу репутацию.

Я молча перевариваю его слова, но что-то внутри не даёт мне покоя. Чувство тревоги медленно разрастается, цепляясь за сознание.

Что станет с Арчи в реальности, если система его заблокирует?

Джо ненадолго замирает, словно обдумывая ответ, затем медленно хмурит брови и смотрит на меня внимательнее.

Он погрузится в литургический сон. Что-то вроде комы.

Моё дыхание сбивается.

Что?! я выпрямляюсь, чувствуя, как внутри поднимается холодная волна ужаса. Разве такое возможно? Литургический сон это редкость, почти миф!

Выходит, система куда опаснее, чем я думала.

Джо спокойно кивает.

Да, Варя. Все онеры знают, чем грозит нарушение правил. Так что будь осторожна.

Подробности плана всё ещё крутятся у меня в голове, но один вопрос не даёт мне покоя.

Если ты его брат Где ты был в момент пожара?

Джо молчит.

Я жду. Напряжение растёт, но он не сразу отрывает взгляд от карты. Его пальцы медленно скользят по бумаге, словно он мыслями где-то очень далеко.

Наконец он говорит ровно, но в его голосе слышится что-то тяжёлое:

Я был там.

Я напрягаюсь.

Но в сюжете Арчи меня нет.

Я моргаю.

Почему?

Джо вздыхает.

Если один онер видит другого во сне, это означает только одно он делает паузу, прежде чем продолжить: они находятся в одном сюжете и осознают это.

Я хмурюсь, осознавая, что это значит.

Но сюжет пожара это же копия того, что произошло в реальности?

Да, Джо коротко кивает. Дима скопировал этот сценарий, чтобы мы могли изучить детали, отработать стратегию, прежде чем попадём в реальный сюжет Арчи, где сможем подловить его.

Я задерживаю дыхание.

Но Арчи он не видит этот копированный сюжет?

Нет, Джо качает головой. Он существует отдельно. Арчи не знает, что он у нас.

Меня передёргивает.

Но его оригинальный сюжет сохранился?

Да, Джо слегка сужает глаза. Он по-прежнему там, внутри системы ОС. Мы придём туда, когда будем готовы.

Я сглатываю.

Значит, он даже не подозревает, что мы изучаем его прошлое.

Я провожу пальцами по виску, ощущая пульсацию в голове.

То есть, в его сне тебя не было с самого начала?

Именно. Джо смотрит на меня внимательно. Я был там в реальности, но в его воспоминаниях меня нет.

Я вцепляюсь пальцами в край стола.

Он видел себя там одного. Всегда.

Это и стало его реальностью.

Меня бросает в жар.

Я перевожу дыхание, но лёгкие будто не вбирают воздух.

Значит мы сможем заманить его в этот момент?

Джо медленно улыбается.

Да, Варя. Мы выманим его туда.

Я замечаю движение сбоку Саша едва заметно наклоняет голову, прислушиваясь к разговору.

Я медленно моргаю, чувствуя, как внутри складывается тревожная цепочка.

Джо был в момент пожара в доме.

Значит, он должен был запомнить всё, что произошло. Но тогда почему Дима искал этот сюжет?

Если ты был там почему Дима охотился за сюжетом? мой голос звучит спокойнее, чем я ожидала. У тебя его нет?

Джо на секунду задерживает взгляд на карте, а затем медленно отводит глаза.

Я отключился из-за угарного газа слишком быстро.

Я напрягаю пальцы, чувствуя, как внутри всё сжимается.

Значит, этот сюжет не зафиксирован в твоём сознании.

Нет.

Тишина становится ощутимой, как давление воздуха перед грозой.

Комната словно сжимается, наполняясь чем-то тяжёлым, невыразимым, но значимым.

Где-то глубоко внутри просыпается неприятное чувство тревожное, липкое, настойчивое.

Сегодня в полночь встречаемся в маске сна, кроме тебя, Влад, голос Джо звучит ровно, уверенно. Оттуда начнём репетицию.

Влад подаётся вперёд, не скрывая недовольства.

Почему? Я тоже хочу помочь!

Джо переводит на него взгляд, чуть приподнимает бровь.

Поможешь, произносит он без лишних эмоций. Твоя задача проследить, чтобы Арчи не заподозрил, что мы задумали.

Влад недовольно сжимает губы, но спорить не решается.

Я перевожу взгляд на карту.

Теперь это не просто план. Это уже реальность.

-САША-

Все разошлись.

Дверь лавки закрылась с глухим звоном колокольчика, оставляя за собой короткое эхо. В помещении воцарилась плотная, вязкая тишина, словно пространство выдохнуло,

освободившись от присутствия людей.

Воздух пах сухими травами, древесной пылью и чем-то ещё терпким, пряным, напоминающим забытые воспоминания.

Я остался.

Сел у дальней стены, вытянув ноги, и погрузился в молчание. Декси устроилась рядом, медленно дышала, разминая лапы, но не двигалась. Она, как и я, не торопилась уходить.

Но вот кто-то ещё не ушёл.

Ну чего ты такой мрачный, Грачик? голос Димы раздался лениво, растягивая слова, будто он только что проснулся после долгого сна.

Я слышу, как он закидывает ногу на подлокотник кресла. Как запрокидывает голову назад, рисуя картину полного равнодушия.

Тонкий спектакль.

Я не отвечаю.

О чём задумался? Или просто депрессия по расписанию?

Я вдыхаю глубже, выдерживая паузу.

Не твоё дело.

Голос ровный. Холодный.

Оу, может, влюбился? Дима хмыкает, качает головой. Гроза всех сомнамбул, а сидит такой тихий. Странное дело, Сань, мог бы постараться разглядеть очевидное. Интересно, насколько лучше всё видно там?

Он ищет слабое место.

Проверяет.

Испытывает.

Не вижу в этом смысла.

Голос всё ещё спокоен.

Но я знаю, что Дима чувствует в нём едва уловимую жёсткость.

Слышу, как он ухмыляется. Знает, что задел.

Ага, а ещё ты не видишь, как на тебя смотрят. Это уже диагноз.

Я поворачиваю голову в сторону его голоса.

А ты видишь?

Дима уверенно отвечает.

Конечно. Он растягивает слова с самодовольствием, но я чувствую напряжение в голосе. Я вообще вижу всё. В отличие от некоторых.

Я поворачиваюсь в другую сторону.

Если бы ты видел всё, то не задавал бы столько глупых вопросов.

Дима картинно вздыхает.

Оу, Грачев даёт сдачи? Ну всё, теперь можно умирать спокойно.

Он смеётся, но в этом смехе нет настоящей лёгкости.

Он не получил нужной реакции.

Он хотел удара, но его кулак ушёл в пустоту.

На какое-то мгновение между нами повисает натянутая тишина.

И вот тогда он меняет тактику.

Знаешь, есть такие люди, рядом с которыми тепло, даже если они сами холодные, как лёд

Пауза.

Но ты ведь даже не пытаешься быть рядом.

Я не реагирую.

Ты правда думаешь, что можешь привлечь её?

Я ничего не говорю.

Дима щёлкает языком.

Я слышу его разочарование.

Он встаёт, потягивается, словно это был просто разговор ради забавы.

Ладно, играй дальше в свою ледяную неприступность.

Он хмыкает, стучит кулаком по спинке моего кресла.

Но помни: если кто-то слишком долго делает вид, что ему всё равно в конце концов, он проиграет.

Он уходит.

Я слышу, как он замер на секунду у двери.

Его дыхание ровное, но напряжённое.

Ему хотелось услышать хоть что-то.

Но он не получил нужного ответа.

Дверь закрывается.

Тишина становится глубже.

Декси приподнимает голову, и касается моей руки влажным носом. Я провожу ладонью по её шерсти, чувствую её движение, слышу, как она зевает.

Но она не встаёт.

Я тоже.

-ВАРЯ-

Мы с Аленой вышли из Шервуда, и прохладный воздух сразу ударил в лицо. Город дышал ночной сыростью, мокрый асфальт поблёскивал в свете фонарей, отражая силуэты прохожих. Где-то вдалеке звучала музыка из открытых окон, растворяясь в гуле машин.

Я натянула капюшон, сунула руки в карманы, и мы зашагали по улице.

Алёна шла рядом, чуть задумавшись, с лёгкой улыбкой, словно вспоминая что-то далёкое, но приятное.

Ты когда-нибудь задумывалась, каким был Джо до того, как стал лидером? вдруг спросила она.

Я удивлённо посмотрела на неё.

Честно говоря, нет. Он всегда выглядел так, будто знает, что делает.

Да, а знаешь, почему?

Я покачала головой.

Потому что он научился быть таким.

Я остановилась, накрутила прядь волос на палец, словно собираясь с мыслями.

Когда я впервые с ним познакомилась, он уже умел контролировать себя, но я видела, что скрывается за этим.

Ты встретила его в реальности?

Да. Через форум про осознанные сны.

Я удивлённо вскинула брови.

Ты серьёзно?

Абсолютно.

Она усмехнулась.

Тогда я активно изучала психологию и интересовалась ОС. Мне казалось, что через сны можно глубже понять человеческую психику, разобраться в подсознании. А потом появился он.

Я слушала внимательно.

Он просто написал тебе?

Нет, я наткнулась на его пост. Он рассказывал о том, как осознанные сновидения можно использовать для изучения личности. Что с помощью ОС можно не только управлять снами, но и видеть то, что человек скрывает даже от самого себя.

Я задумалась.

Звучит похоже на его стиль.

Да, он всегда умел говорить так, чтобы тебя цепляло.

Алена сделала паузу, словно прокручивала в голове воспоминания.

Я написала ему, мы начали общаться. А потом встретились в реальности. Он сразу предложил мне провести эксперимент использовать мои способности не просто для погружения в сны, а как инструмент для изучения психологии.

Ты согласилась?

Конечно. Я уже тогда понимала, что он не обычный онер. Он знал нечто большее.

Я молчала, представляя этот момент.

Мы много разговаривали. Всё началось с теории, но потом он стал показывать мне, как именно это работает.

Она чуть улыбнулась.

Он уже тогда умел направлять, знаешь? Не просто говорить, а вести за собой.

Я кивнула. Мне это казалось логичным.

А потом у меня в голове вспыхнул вопрос.

Подожди, но, если онеры не могут рассказывать о себе обычным людям как вы поняли, что вы оба онеры?

Алена рассмеялась.

Ой, Варя, ты разве не знаешь про позывной?

Я нахмурилась.

Нет. Я ведь только недавно узнала о существовании онеров вообще.

Алена восторженно махнула рукой:

Ну, тогда смотри! У нас есть своего рода пароль-позывной. Если мы хотим проверить, принадлежит ли человек к онерам, мы спрашиваем: Мы встречались раньше?

Она наклонилась ближе, глаза её сверкнули азартом.

Если человек в теме, он ответит одним из двух способов. Если он хочет подружиться, то скажет: Выбирай сюжет!, если нет Не в этом сюжете!

Я моргнула.

Ты шутишь?

Совершенно серьёзно. Ещё можно просто коснуться двумя пальцами виска, если вы не можете говорить или не знаете языка. Так мы узнаем друг друга и во сне, и в реальности.

Так просто? Гениально.

Да-да, я тоже так подумала! она хихикнула. И представляешь, когда я впервые увидела Джо, он спросил меня: Мы раньше встречались?, и я ответила: Не в этом сюжете!

Я широко раскрыла глаза.

Что?!

Ну да, я думала, что он какой-то подозрительный тип, который просто хочет со мной заговорить! Алёна рассмеялась. Но он был настойчив, и в итоге мы всё же продолжили знакомство.

Я покачала головой.

Так, погодите выходит, это стандартная проверка абсолютно всех онеров?

Верно! Теперь ты знаешь, как проверять своих!

Я попробовала повторить жест Алены и коснулась двумя пальцами виска, слегка наклонив голову в бок.

Я хмыкнула, чувствуя, как внутри что-то щёлкнуло, как будто ещё одно знание об онерах упало в копилку.

Я не просто услышала это. Теперь это часть меня.

А когда он рассказал тебе про Арчи?

Алена нахмурилась.

Не сразу. Мы встречались уже несколько месяцев, прежде чем он доверился мне настолько.

Она посмотрела вдаль, будто снова увидела тот момент.

Я помню, как мы сидели в кафе. Он долго молчал, а потом вдруг сказал: У меня есть брат.

И?

Я поняла, что это не просто история о семье. Это было что-то тёмное, тяжёлое.

Перед глазами сразу встал Джо, который вдруг срывает с себя броню и говорит о самом главном.

После этого ты осталась с ним?

Да. Я знала, что он не остановится, пока не найдёт способ решить свою проблему, а я не могу позволить ему бороться в одиночку.

Мы свернули за угол, улица опустела, лишь редкие машины проносились мимо.

Я переваривала услышанное.

Теперь я видела Джо по-другому.

Он не всегда был лидером.

Он создал себя сам.

А как появился Саша? спросила я.

Алена усмехнулась.

Саша мой друг детства. Нас объединила природа онеров.

Я снова удивилась.

То есть ты познакомила его с Джо?

Да. Я знала, что у него есть ценный дар тайного наблюдателя. Тогда я уже полностью доверяла Джо и знала, что он поможет ему.

Я кивнула.

А Дима?

Алена вздохнула.

Ну, тут сложнее. Дима мой младший брат, и он никогда не любил чувствовать себя второстепенным.

Я вдруг поняла, почему между Димой и Сашей столько напряжения.

То есть ты связующее звено?

Выходит, так.

А каким Саша был в детстве? спрашиваю я, глядя на Алену. Он всегда был таким мрачным и отстранённым?

Алена усмехается, качает головой.

О нет, совсем не таким, её голос звучит тепло, с ноткой ностальгии. Он был жизнерадостным, азартным, вечно искал приключений. Нам не сиделось на месте, мы постоянно попадали в передряги.

Я подаюсь вперёд, ловя её настроение.

Правда? Совсем не похоже на него.

Да уж. Сейчас, наверное, трудно представить, но он был тем ещё сорванцом, Алёна улыбается, но в её взгляде мелькает что-то грустное. А потом

Она делает короткую паузу, взгляд скользит куда-то в сторону.

Потом он потерял зрение, и всё изменилось. После этого он словно перестал быть самим собой. Будто часть его исчезла вместе с этим.

Я замечаю, как уголки её губ слегка опускаются, а в голосе появляется тень печали.

Внутри что-то сжимается.

Алена глубоко вдыхает, но её лёгкая улыбка уже не такая искренняя.

Я решаю не продолжать этот разговор, не хочу, чтобы она подумала, что мне жаль Сашу. Ему не нужна жалость.

Знаешь, я совсем не ожидала, что у вас был такой бешеный детский дуэт, с лёгким смешком говорю я, намеренно меняя тему.

Алена моргает, потом улыбается шире, прогоняя остатки грусти.

Ещё какой! Могли бы снимать собственный боевик про нас.

Она смеётся, и я чувствую, как напряжение между нами растворяется.

Я улыбнулась, но внутри осталась какая-то тяжесть.

Теперь я знала историю Джо, Саши, Димы, Алены.

И теперь я ещё отчётливее понимала, что я тоже стала частью этой истории.

Мы с Аленой шли дальше, и я глубже втянула прохладный воздух. В нём смешались запахи ночного города, влажного камня и чего-то тёплого, словно отголосок сна, который ещё не до конца растворился. Я шагала дальше, ощущая себя чуть легче, чем минуту назад.

А сколько всего онеров на планете? спросила я, будто между делом, но внутри чувствовала, что этот вопрос важнее, чем хотелось бы признать.

Алена усмехнулась, глядя перед собой.

Ну, если сравнивать с населением Земли, то нас ничтожно мало, она сделала паузу, как будто нарочно растягивая момент. Но, если ты придёшь в Лимберу, ты обалдеешь, как нас много!

Я резко повернула голову к ней.

Что за Лимбера?

Алена остановилась и посмотрела на меня с такой улыбкой, будто только что нашла спрятанный клад.

Ты хочешь сказать, Саша не рассказал тебе, где проводит все ночи напролёт?!

Я нахмурилась.

Нет Он как-то забыл об этом упомянуть.

Ух ты! Алена всплеснула руками, глаза загорелись азартом. Значит, я первая, кто покажет тебе Лимберу! Сегодня ночью, перед встречей в Маске сна, приходи в мой сюжет, я покажу тебе легендарное место!

Я уже хотела согласиться, но что-то заставило меня притормозить.

Но мне нужна твоя личная вещь.

Алена кивнула, не задумываясь.

Верно.

Она потянулась к карману и достала маленькое карманное зеркальце. В свете уличных фонарей на его поверхности блеснул мягкий, серебристый свет, и мне на секунду показалось, что в отражении что-то промелькнуло то, чего я не могла объяснить.

Я приняла зеркальце. Оно было приятно холодным в ладони.

Алена лукаво улыбнулась.

До встречи в Лимбере.

С этими словами она растворилась в темноте, а я осталась стоять, сжимая в руке её зеркальце, словно ключ от двери, за которой скрывалась целая вселенная.

---

Я засыпаю, сжимая в ладони зеркальце. Оно кажется тёплым, будто внутри него хранится чья-то энергия. Глаза смыкаются, реальность отступает, и в следующий миг

Вспышка.

Передо мной открывается длинный коридор, уходящий в бесконечность. Пол напоминает чёрное стекло, стены дышат мягким светом, словно состоят из тонких слоёв сна, вибрирующих и переливающихся, как морская гладь на рассвете.

Вдоль коридора сотни дверей. Одна из них приоткрыта.

Я делаю шаг внутрь.

Это сюжет Алены. Рабочий кабинет психолога мягкий свет лампы, стопки бумаг, приглушённый запах кофе и книжных страниц. За столом сидит сама Алена: перебирает документы, что-то чертит на полях, а потом поднимает голову. Её губы расплываются в широкой улыбке.

Варя, привет! Ну что, ты готова отправиться в Лимберу?

Конечно! отвечаю я, чувствуя, как внутри всё сжимается от предвкушения.

Алена протягивает мне руку.

Я беру её ладонь, и мир разрывается вспышкой света.

И вот мы стоим посреди оживлённой улицы, созданной прямо внутри системы ОС.

Лимбера.

Я оглядываюсь вокруг и не верю своим глазам.

Мимо нас проходят люди, сотни людей, тысячи лиц, таких же осознанных, как я, таких же онеров. Они идут целенаправленно, непринуждённо, кто-то что-то обсуждает, кто-то смеётся, кто-то стоит в стороне, внимательно наблюдая за окружающим миром. Среди них подростки и старики, мужчины и женщины, люди разных национальностей, кто-то одет как из будущего, кто-то как из далёкого прошлого.

Но этот мир...

Он странный.

Здания здесь слишком высокие, слишком стройные, словно вытянутые вверх самой мыслью, желанием вырваться за границы возможного. Фасады переливаются, их невозможно точно зафиксировать если не смотреть прямо, угол обзора улавливает едва заметные изменения, словно город дышит, живёт, сам решает, как выглядеть в этот момент. Окна не просто светятся в их глубине движутся тени, сюжеты, истории.

Небо над нами похоже на густую бархатную ткань, но внутри неё мерцают звёзды, которые движутся быстрее, чем в реальном мире. Где-то вдалеке слышна музыка, но она странная, будто состоит из отголосков снов, воспоминаний, шёпота мыслей, которые обретают форму здесь, в Лимбере.

Я вдыхаю.

Воздух здесь... другой. Он не холодный, не тёплый он идеальный, наполненный лёгкостью, словно в него добавили ощущение полёта.

Я делаю шаг вперёд, и земля под ногами слегка пружинит, словно город сам адаптируется ко мне, подстраивается.

Ничего себе... выдыхаю я.

Алена с довольной улыбкой наблюдает за моей реакцией.

Выглядит масштабно! наконец нахожу я в себе силы заговорить. Каковы её границы?

Алена загадочно усмехается.

Никто не знает этого на самом деле.

Я перевожу на неё взгляд.

Как это?

Лимбера состоит из множества соединённых сюжетов разных онеров, объясняет

Алена, проводя рукой в воздухе, и на её ладони вспыхивают мерцающие нити, словно модель нервной системы. Она как артерия, опоясывающая весь земной шар. Кто-то создаёт новый участок, кто-то перестраивает старый. Но её нельзя увидеть целиком, нельзя измерить.

Но это же... Я пытаюсь подобрать слова, но всё кажется недостаточно сильным, чтобы передать эмоции. Это невероятно.

Огромные переходы между уровнями лестницы, мосты, порталы, ведущие в другие пространства. Над нами проплывают воздушные платформы, на которых онеры обсуждают свои дела. Вдалеке я вижу вход в Зал сюжетов место, где можно пережить чью-то историю, как если бы она была твоей собственной.

Кто-то играет в схватку за осознание на арене, окружённой зрителями, два онера пытаются вытолкнуть друг друга из сна, но без насилия, только силой воли.

Я в абсолютном шоке. Это за пределами воображения.

Я иду вперёд и вдруг осознаю, что мои шаги не отдаются эхом. Здесь нет настоящего звука шагов, словно земля просто принимает меня, не оказывая сопротивления. Я наклоняюсь, касаюсь пальцами поверхности она слегка поддаётся, словно дышит.

Я чувствую, как Лимбера пульсирует, живёт. Это не просто место. Это целый мир.

И я в нём.

Я всё ещё стою, пытаясь переварить увиденное.

Люди проходят мимо, не замечая моего ошеломлённого взгляда. Вдалеке слышны смех, переговоры, отголоски музыки, вспышки света откуда-то сверху возможно, это открываются новые сюжеты.

Алена берёт меня за руку и тянет вперёд, ведя по мостовой, которая кажется чуть мягче, чем должна быть, будто она подстраивается под наши шаги.

Ну что, впечатляет?

Да это вообще за гранью. Я верчу головой, не зная, за что зацепиться взглядом. Скажи, а куда мы идём?

Алена хмыкает.

Я устрою тебе настоящий тур. Нам надо пройтись по центральной площади, там пересекаются почти все основные сюжетные потоки. Потом заглянем в Зал Сюжетов, это одно из самых странных мест в Лимбере. Там можно пережить чужую историю, как если бы это была твоя собственная.

Я глотаю воздух.

Типа влезть в чужие воспоминания?

Не совсем. Ты проживаешь сюжет, но не становишься этим человеком. Это как бы... режим наблюдателя, но с полным погружением.

Звучит жутко.

Не жутко, а захватывающе! Но туда позже. Алена ведёт меня дальше, не сбавляя шага. Потом сходим в Теневой Зал. Это место, где можно увидеть отголоски снов, которые когда-то были частью Лимберы, но исчезли. Иногда там появляются следы онеров, которые давно пропали...

Меня передёргивает.

Ты имеешь в виду... мёртвых онеров?

Алена кивает.

Иногда Лимбера их помнит. Но это редкость.

Я сглатываю.

Ладно, а ещё что?

Ещё есть Игровая зона, там проходят дуэли на осознание, кто-то проверяет, насколько он устойчив в кошмарах. Но тебе понравится кое-что другое...

Она вдруг резко останавливается и смотрит вдаль, туда, где улица расширяется, сливаясь с широкой магистралью, созданной прямо внутри ОС.

И вот там, среди других онеров, я вижу его.

Саша.

Он сидит в гоночной тачке, её тёмный кузов слегка отражает мерцающий свет Лимберы. Машина будто создана по законам сна идеальные линии, плавное движение, звук мотора, который не гудит, а вибрирует в унисон с этим местом.

Он не гоняет, нет. Он скользит, идеально вписываясь в ритм города, словно сам становится его частью.

Я замираю, но Алена лишь ухмыляется.

Ну что, теперь поняла, где он проводит ночи напролёт?

---

Я оглядываюсь, замечая небольшое скопление онеров неподалёку. Они образовали круг вокруг площадки, в центре которой двое стоят напротив друг друга, держась за руки. Их взгляды напряжённые, сосредоточенные, будто они пытаются заглянуть в самую глубину сознания друг друга.

А что делают вон те онеры? спрашиваю я, кивая в их сторону.

Алена берёт меня за руку и тянет ближе, пробираясь сквозь толпу.

Это один из видов дуэли, поясняет она. Они пытаются внушить друг другу команду с помощью голоса сна.

Я моргаю.

Как это работает?

Алена усмехается.

Один онер посылает импульс мысли другому. Если тот начинает выполнять странные команды он проиграл.

Я наблюдаю, как один из участников вдруг делает шаг назад, не отрывая рук от соперника, а затем резко садится на корточки, будто его что-то заставило.

Толпа вокруг взрывается криками кто-то смеётся, кто-то подбадривает проигравшего, но все явно довольны увиденным.

Алена качает головой.

Видишь? Он не устоял. Теперь он должен признать поражение.

Но мой взгляд цепляется за другую площадку, чуть дальше. Там, сидя друг напротив друга, два онера словно соревнуются в армрестлинге, только вот их руки едва соприкасаются.

И всё же, что-то происходит.

Воздух над ними дрожит, а вся обстановка вокруг начинает меняться.

То небо над ними на мгновение становится серым и дождливым, то резко взрывается ярким летним солнцем, а затем падает снег, покрывая площадку инеем.

А эти? Что делают они?

Алена следует за моим взглядом и с лёгкой улыбкой поясняет:

Они пытаются сменить сюжет в этом участке на свой. Кто установит свой сюжет тот и выиграл.

Я заворожённо наблюдаю, как мир вокруг них пульсирует, ломается и перестраивается, словно кто-то быстро щёлкает переключателем времён года.

А что будет с сюжетом, который выиграл?

Алена бросает на меня взгляд, в котором читается лёгкое восхищение она явно рада, что я интересуюсь этим миром.

Он навсегда останется в Лимбере.

Я перевожу взгляд на окружающее пространство здесь, в этом городе сна, в этом хаотичном, но упорядоченном мире, живут не просто онеры, а их следы, их истории.

Знаешь, продолжает Алена, тут есть такие места, где можно попасть в прошлые века. Сюжеты самых первых онеров до сих пор здесь.

Я оглядываюсь с новым осознанием.

Лимбера это не просто место.

Это живая история снов, где каждый может оставить свой след.

Внезапно один из онеров опускает руку, его лицо слегка искажено напряжением, а второй поднимается, вскидывая руки вверх в победном жесте.

Вокруг раздаются одобрительные возгласы, кто-то хлопает, кто-то качает головой, восхищённо переговариваясь.

Кажется, он смог закрепить свой сюжет.

Я смотрю вверх и вижу, как окружающий мир перестаёт изменяться небо теперь стабильно, а обстановка окончательно застывает в его финальной форме.

Но тут я ловлю обрывки чужого разговора в толпе:

Надо же, почти побил рекорд!

Рекорд?

Я оглядываюсь и, не раздумывая, обращаюсь к ближайшему онеру.

Извините, а что за рекорд?

Парень, к которому я обратилась, усмехается и оценивающе смотрит на меня.

О, вы видимо новенькая!

Я молча киваю.

Все онеры пытаются побить рекорд Александра Грачева.

Я замираю.

Ему нет равных в силе осознанности в этой части Лимберы, продолжает он. Он устанавливает свой сюжет за 8 секунд.

Я моргаю, чувствуя, как слова эхом раскатываются в сознании.

Саша.

Я невольно смотрю на небо, на сцену, которая только что изменилась, на онеров, которые соревнуются, снова и снова пробуя свои силы.

И он не принимает вызовы, добавляет кто-то ещё. Все хотят его победить, но он как будто вне игры.
Неудивительно, если у тебя нет соперников, пожимает плечами парень.

Я невольно смотрю на небо, на сцену, которая только что изменилась, на онеров, которые соревнуются, снова и снова пробуя свои силы.

И осознаю.

Здесь, в Лимбере, он легенда.

Алена вдруг оборачивается ко мне с лукавой улыбкой.

Хочешь попробовать со мной?

Я моргаю, переводя взгляд с площадки на неё.

Ты серьёзно?

Конечно. Но лучше начинать с голоса сна это проще для новичка.

Я чувствую, как внутри меня загорается азарт.

Давай! Что нужно делать?

Алена крепче берёт меня за руки.

Давай я покажу. Просто расслабься и слушай.

Я делаю глубокий вдох, сосредотачиваюсь, и вдруг ощущаю лёгкий импульс в голове, словно кто-то нежно постучал по сознанию.

И в этот момент внутри появляется ясная мысль.

Подпрыгни.

Прежде чем я успеваю осознать, мои ноги сами отталкиваются от земли, и я слегка подскакиваю вверх.

Алена взрывается смехом.

Ахахаха, Варя, ну что это?! Ты даже не попыталась сопротивляться!

Я приземляюсь, моргаю и осознаю, что только что послушалась команды, даже не задумавшись.

Это было... странно.

Это было слишком легко! Алена качает головой, всё ещё смеясь. Попытайся хотя бы немного сопротивляться, иначе тебя будут обыгрывать все подряд!

Я сжимаю губы, чувствуя укол гордости.

Ладно. Давай ещё раз. На этот раз я не сдамся так быстро.

Алена ухмыляется.

Вот это другой разговор.

Я выдохнула и чуть сильнее сжала её ладони.

Алена стояла напротив, самодовольно ухмыляясь.

К нам подошёл кто-то ещё.

О, привет, девчонки. Развлекаетесь без меня?

Я подняла взгляд Дима.

Он стоял рядом, сложив руки на груди, и смотрел на нас с таким выражением, будто только что застал детей за игрой в песочнице.

Я закатила глаза.

Да, Лукьянов, мы решили, что нам срочно нужно немного унижения, и Алёна прекрасно с этим справилась.

Алена хихикнула.

Ещё бы.

Дима ухмыльнулся.

О, бедняжка. Хочешь, я тебя утешу?

Я резко выпрямилась.

Нет, хочу дуэль.

Он замер, прищурившись.

Ты хочешь, чтобы я тебя размазал?

Ты боишься, что я тебе наваляю?

Я видела, как его губы приподнялись в ухмылке.

Ладно, Рейнер, но ты же понимаешь, что я не просто сильнее. Я лучше.

Так давай это проверим.

Алена присвистнула.

Ну-ну, удачи.

Я фыркнула.

Дима выдохнул с видом усталости, но взгляд говорил обратное.

Ладно.

Мы вышли на площадку дуэлей, где земля под ногами была податливой, как гладь воды, а воздух чуть мерцал от напряжения чужих эмоций, оставшихся в этом месте.

Я протянула руки.

Дима взял меня за запястья, и в этот момент всё изменилось.

Пульс эмоций ударил мне в грудь.

Он не тратил время сразу выпустил в меня чувство уверенности, самоуверенности, ощущения, что я контролирую всё.

Я чувствовала, как моё тело расслабляется, как улыбка сама тянется к губам.

Не так ли, Рейнер? его голос был низким, мягким, обволакивающим.

Я сорвала эмоцию, словно рванула с себя невидимую ткань, и в ответ послала ему неуверенность.

Лёгкую, дрожащую, едва уловимую.

Но он почувствовал.

Я увидела, как на его лице промелькнуло напряжение.

Такое себе, выдохнул он. Я лучше.

Он резко сменил тактику.

Вдруг всё внутри меня перевернулось теперь я чувствовала глухую тоску.

Не просто грусть. Пустоту.

Такую, от которой хочется закрыть глаза и просто не думать.

Ох ты ж... выдохнула я, мои пальцы дрогнули в его ладонях.

Ну что, Рейнер?

Его голос звучал нежно, но внутри него была скрытая ловушка.

Я отказывалась проигрывать.

Я собралась, выбросила тоску прочь и послала в ответ... раздражение.

Резкое, раздражающее, как муха, бьющаяся о стекло, как невыносимая капля, падающая в тишине.

Дима дрогнул.

Вот так, да? он моргнул, сделав шаг назад.

Я почувствовала, что победила.

Но он вдруг ухмыльнулся.

А теперь попробуй вот это.

Всё внутри меня вспыхнуло эмоцией горячей, яркой, пробирающей насквозь.

Желание.

Жар, эмоция, которая заставляет думать только об одном.

Мои пальцы дрогнули, и я чуть не отпустила его руки.

О, так ты тоже не умеешь играть честно, Лукьянов? мой голос сорвался.

Дима ухмыльнулся.

Я играю только на победу, Рейнер.

Но я не собиралась сдаваться.

Я перехватила его эмоцию и сделала её другой.

Я послала ему нежность.

Тёплую, мягкую, непрошенную.

В глазах Димы что-то дрогнуло.

Как тебе? прошептала я.

Мы стояли друг против друга, не разжимая рук.

А потом он выдохнул, сдался первым и отступил.

Чёрт, Рейнер, а ты опасная.

Я улыбнулась.

А ты только сейчас это понял?

Я улыбнулась, чувствуя, как моё дыхание чуть сбилось после последнего импульса.

Дима всё ещё держал меня за запястья, его взгляд был затенённым, будто он до конца не понял, что сейчас произошло.

Но он быстро взял себя в руки.

Ладно, Рейнер, хорош.

Я моргнула.

Что, уже сдаёшься?

Он фыркнул, качая головой.

Я даю тебе фору, иначе ты бы осталась здесь, залипнув в своих эмоциях.

Я прищурилась.

Ты просто не хочешь признать, что я выиграла.

Конечно, не хочу, потому что это неправда.

Я ухмыльнулась, но он внезапно отпустил мои руки и хлопнул в ладони.

Всё, хватит с тебя. Нам пора в штаб, все уже ждут.

Я нахмурилась.

Как всегда, убегаешь, когда проигрываешь?

Нет, просто в отличие от тебя, я умею держать баланс между развлечениями и делами, он усмехнулся. А ты только что провалила тест на концентрацию.

Я фыркнула.

Ты хочешь сказать, что всё это была проверка?

Я хочу сказать, что ты слишком легко теряешься в своих эмоциях, Рейнер.

Он развернулся и сделал пару шагов в сторону выхода с площадки.

Я посмотрела на его спину, на его расслабленную походку, но чувствовала, что он всё ещё напряжён.

Он чувствовал то же, что и я.

Но, конечно, он никогда не скажет этого вслух.

Я выдохнула и пошла за ним.

Штаб.

Что ж, пора снова возвращаться к делам.

-САША-

Я ждал этой ночи, но теперь, когда она наступила, внутри росло странное напряжение. Не страх, а что-то другое ощущение, что всё идёт слишком быстро. До встречи в штабе ещё оставалось время, и я решаю получить дозу адреналина, как в былые времена.

Мир Лимберы был стабилен ночная трасса, рёв мотора, огни города, размытые скоростью. Я знал этот сюжет до мельчайших деталей: ветер, свобода, бесконечная дорога.

Я почувствовал её присутствие ещё до того, как она заговорила.

Но теперь всё пошло по-другому.

Саш, куда ты пропал?

Я не замедлил ход, продолжал вести машину, но знал, что она рядом.

Аня всегда находила способ появиться там, где ей нужно.

Давно тебя не видела. Её голос был лёгким, но в нём сквозило что-то острое, оценивающее.

Я чуть нахмурился.

Что случилось? в её тоне появилось лёгкое недоумение, замаскированное под безразличие.

Я не ответил сразу, но всё же бросил ей короткий взгляд.

Она стояла у обочины трассы, сложив руки на груди, с лёгкой ухмылкой.

Чёрные кожаные леггинсы, короткая куртка, небрежный хвост.

Привычный образ.

Но что-то в ней изменилось.

Ничего, ответил я ровно.

Ничего? Она приподняла бровь. Тогда почему ты больше не появляешься?

Я развернул руль, входя в плавный поворот, чувствуя, как напряжение в воздухе сгущается.

Просто неинтересно.

Неинтересно? её голос изменился, в нём мелькнуло раздражение. Ну, знаешь Это уже оскорбительно.

Я притормозил, заглушил мотор.

Открыл дверь.

Холодный воздух хлынул в салон.

Вышел.

Аня наблюдала за мной, скрестив руки, её губы сложились в тонкую усмешку.

Раньше тебе нравилось.

Я пожал плечами.

Раньше многое было по-другому.

Она склонила голову, взгляд её стал острее.

Я поняла. В голосе появилась насмешка. У тебя кто-то появился.

Я не ответил.

Но она поняла.

Её губы дрогнули, словно она смаковала этот момент.

Так и знала. Она шагнула ближе, её ботинки хрустнули по гравию. Саш, ты ведь понимаешь, что вряд ли найдёшь девушку, которая будет терпеть все твои странные выходки?

Я усмехнулся.

Но промолчал.

Она перехватила это молчание и использовала его.

Ты всегда был сложным. Она медленно провела пальцами по воротнику своей куртки. Мы столько времени провели вместе, я знаю тебя, как никто. Думаешь, кто-то ещё выдержит твои загоны?

Я медленно вдохнул. Возможно.

Она слегка наклонила голову, внимательно глядя на меня, будто ожидала другого ответа. Ты действительно в это веришь?

Я смотрел прямо в её глаза, чувствуя, как знакомое напряжение сжимает грудь. Да.

На мгновение наступила тяжёлая тишина. Аня замерла, плечи едва уловимо напряглись, но почти сразу она вернула себе контроль и выдавила короткую ухмылку.

Что ж, удачи, Грачёв. Она сделала шаг назад, и мир вокруг неё начал терять контуры. Но однажды ты проснёшься и поймёшь, что никому не нужен. Совсем никому.

Я ничего не ответил. Слова повисли в воздухе, тяжёлые и едкие, как дым.

Она не попрощалась. Просто повернулась и исчезла, будто её никогда здесь не было. Я сел обратно в машину, завёл мотор и резко дал газу, пытаясь заглушить глухую боль, которая росла внутри, расползалась по груди, разъедая дыхание.

Дорога растянулась передо мной в бесконечную полосу, темнота за окном сливалась с мыслями, образуя одно бесформенное пятно. Я никогда не был жесток к тем, кто входил в мою жизнь. Никогда не требовал, не обещал. Я просто молчал, чтобы никто не успел привыкнуть. Отстранялся, чтобы никто не успел довериться. Это не были загоны или причуды это была моя единственная возможность оставаться собой. Потому что стоит позволить кому-то приблизиться чуть ближе, и уже невозможно отступить без боли. Без вины. Без страха разрушить чьи-то ожидания.

Я никогда не хотел становиться частью чужого мира настолько, чтобы потом не суметь выйти из него без потерь. Моё одиночество было не выбором, а необходимостью, инстинктом самосохранения.

Но Варя

Она была другой.

Её появление словно трещина в той стене, которую я строил годами. Её мир оказался настолько близок моему, что теперь я больше не мог игнорировать это. Я не хотел, чтобы ей приходилось терпеть мою замкнутость, моё упорное молчание, моё неумение быть рядом так, как это делают другие. Но ещё больше я не хотел, чтобы она ушла. Чтобы однажды она посмотрела на меня так же, как Аня, с горечью и разочарованием, поняв, что я не способен дать то, чего она ждёт.

Я просто хотел, чтобы Варя никогда не почувствовала то, что сейчас чувствовал я сам, острую, безжалостную боль человека, обречённого на одиночество.

Потому что с Варей всё иначе.

Слишком иначе.

Я представил, как Варя в это же время у себя дома, лежит на постели и перебирает в пальцах амулет. Зажимает его, как спасательный круг, делает глубокий вдох, будто давая себе время собраться.

Пора отправляться в "Маску сна".

Мы с Джо сидели в полутени, ближе к сцене. Он лениво крутил в пальцах монету, я слушал, как скрипит кресло где-то в глубине зала. Театр, как всегда, дышал старыми масками и тишиной, которую даже ОС не могла до конца приглушить.

Я ждал. Ждал её.

И когда скрипнули двери и в зал, почти одновременно, вошли сразу трое Варя, Алена и Дима, смеющиеся, болтающие, переглядывающиеся, внутри что-то сжалось.

Алена сказала что-то Диме, он рассмеялся в ответ, Варя толкнула их обоих в бок и фыркнула, как будто они знали друг друга сто лет.

Я поднялся с кресла, прищурился.
Что это было вообще?

Вы такие весёлые. Что я пропустил?

Варя улыбнулась, глаза блестели. Она вспыхнула, как от вдохновения.
Алена только что показала мне Лимберу! почти выкрикнула она. Это было это было невероятно! Почему ты сразу не рассказал?

Улыбка на её лице настоящая. Искреннее счастье, как у человека, которому открыли дверь в другой мир.

Я смотрел на неё и не знал, что ответить.

У меня даже дыхание на секунду сбилось.

Я... начал я, но язык стал чужим.
Я ведь правда не подумал. Точнее, думал, но не решился. Хотел, чтобы она вошла туда сама. Или, может, просто боялся, что не примут.

А теперь она стояла тут, ослепительно живая, как будто всё стало на свои места, и я вдруг почувствовал себя не на месте.

Дима кинул взгляд в мою сторону почти торжествующий, но вежливый. Алена улыбнулась мягко, с каким-то почти защитным теплом.

Я снова посмотрел на Варю. И не знал радоваться мне за неё или сжиматься изнутри от ощущения, что я стал лишним в чём-то, что раньше было только моим.

Лимбера. Она приняла её. Без меня.

Итак, сказал Джо, поднимаясь на сцену. Теперь, когда все в сборе, пора действовать...

Он не успел договорить.

Тихий хлопок как будто кто-то ударил в ладоши, но глухо, с отголоском сна раздался у задней кулисы. Я сразу насторожился. В Маске сна никто не приходит вот так, без предупреждения.

Из-за занавеса вышла Аня, смело и уверенно, как будто принадлежала этому месту. Она шла уверенно не спеша, но точно, как будто знала: её появление произведёт эффект. И наслаждалась этим.

Какое у вас тут сборище, её голос раздался от двери, мягкий, ленивый, с оттенком насмешки. Тайное общество или что-то серьёзнее?

Я отвернулся.

Дима вскинул голову, скользнул по ней ленивым взглядом, но не сказал ни слова.

Джо напрягся, его пальцы чуть сжались, но он пока не вмешивался.

А вот Варя

Я почувствовал её реакцию, даже не глядя.

Воздух в комнате изменился.

Аня прошла вперёд, легко, не торопясь, и, словно по привычке, положила мне руку на плечо.

Я не изменился в лице.

Просто убрал её руку.

Медленно.

Без двусмысленности.

Её бровь едва заметно дёрнулась вверх.

Но она ничего не сказала.

Варя это заметила.

Я знал.

И что же вы тут обсуждаете? Аня скользнула взглядом по комнате, будто всё это её не касалось. Или это секретная информация?

Тебе знать не обязательно, коротко сказал я.

Она ухмыльнулась.

Оу, как официально. Она улыбнулась, но в её глазах не было тепла.

Я выдержал её взгляд.

Мы тут без зрителей.

Она склонила голову набок, прищурилась, словно изучая меня заново.

Как жаль. её голос стал мягче, но цепче. Я просто соскучилась.

Я молча ждал.

Аня сделала ещё шаг вперёд.

Слишком близко.

Ты и правда изменился, Саш. Её голос звучал почти задумчиво.

Раньше ты был другим.

Я не ответил.

Она медленно оглядела комнату.

Её взгляд остановился на Варе.

Так вот, значит, где ты теперь проводишь время.

Я не двинулся.

Аня улыбнулась Варе.

Оценивающе.

Насмешливо.

Надеюсь, тебе с ним не скучно, девочка.

Тишина.

Я сжал пальцы в кулак.

Аня. Мой голос прозвучал ровно, но жёстко. Хватит.

Она посмотрела мне в глаза.

Проверяла.

Затем вздохнула.

Ну ладно. Её губы дрогнули в призрачной ухмылке. Не скучайте тут.

Она развернулась.

И ушла.

Но после неё в комнате осталась тишина.

Я чувствовал на себе взгляд Вари.

Но не смотрел в её сторону.

Всё нормально?

Она кивает, но я слышу, как сбивается её дыхание.

Тогда пошли.

Я осторожно беру её за руку, не задумываясь, зачем. Просто так нужно.

Джо уже стоит рядом, сдержанный, сосредоточенный. Дима, как обычно, кажется слишком расслабленным, словно это просто ещё одна игра. Алена переводит взгляд с меня на Варю, будто пытается прочитать эмоции обоих.

Мы замыкаем круг, соединяя руки.

Контакт установлен.

Прыжок.

Мир вспыхивает огнём.

В воздухе висит запах гари, вокруг толпа: кто-то в панике кричит, кто-то пытается помочь, но большинство просто смотрят, не зная, что делать.

Пламя пожирает здание, и я вижу, как Джо пристально следит за ним.

Держитесь вместе, говорит он. Здесь полно спрайтов.

Он жёстче обычного. Я чувствую, как его напряжение передаётся даже сквозь его внешнюю хладнокровность.

Дима отделяется от нас, шагает в сторону, и я тут же замечаю движение в толпе. Несколько человек, стоявших неподалёку, разворачиваются и идут за ним.

Это спрайты, шепчет Варя. Они не видят нас?

Пока ты рядом нет.

Она сжимает мои пальцы крепче.

Тогда идём.

Мы пробираемся к дому, двигаясь вдоль стены, пока Джо не даёт знак. Всё ещё держась за руки, мы переступаем порог, чувствуя, как воздух внутри накаляется.

Запах гари становится сильнее. Мы всё ещё держимся друг за друга, чувствуя защиту, но Варя вдруг делает резкое движение, вырывая ладонь из моей.

После этого она громко чихает, привлекая внимание спрайтов.

Я тянусь к ней, но уже поздно.

Мир мгновенно меняется.

Двое людей возле входа, которые раньше просто стояли в тени, поворачивают головы в нашу сторону.

Я чувствую, как пространство вокруг сжимается, как натянутая струна.

Они моментально реагируют на всех нас.

Беги! успевает крикнуть Джо, но уже слишком поздно.

Рывок и мы снова падаем в маску сна.

Я резко открываю глаза. Возвращение всегда ощущается одинаково как резкий удар по сознанию.

Серьёзно?! голос Джо наполнен раздражением.

Извините, тихо отвечает Варя. Это было неожиданно.

Ну ничего, это только начало, пожимает плечами Алена.

Теперь мы знаем, что громкие звуки их привлекают не меньше, чем мы сами, комментирует Дима.

Джо скрещивает руки на груди. Я чувствую его раздражение, слышу, как он скрипит зубами.

Мы пробуем снова.

Я смотрю на Варю.

Ты в порядке?

Она поднимает на меня глаза.

Да.

Я чувствую её решимость.

Мы возвращаемся.

Снова прыжок.

Мы попадаем на второй этаж, пробираемся по горящему коридору.

Треск и снова провал.

Ещё одна попытка.

Мы идём дальше, почти доходим до нужной комнаты.

Но внезапно одно неверное движение и нас снова выбрасывает.

Раз за разом мы падаем в маску сна.

Джо теряет терпение.

Это бесполезно!

Мы только начали, говорю я.

У нас нет на это времени!

Тем не менее нужно взять тайм-аут и разработать новую стратегию.

Я слышу, как он раздражённо выдыхает, но не спорит.

---

Следующей ночью мы не начинаем тренировку сразу.

Мы садимся вокруг стола, на котором разложена схема сна Арчи. Джо водит пальцем по бумаге, будто прослеживает невидимые линии системы ОС.

Просто пробраться в дом не получилось, говорит он, глядя на нас. В прошлый раз мы зашли слишком прямолинейно, и система нас вычислила. Нужно действовать иначе.

Как? спрашивает Варя.

Я слышу в её голосе нетерпение, но ещё больше решимость.

Джо делает паузу.

Нам нужны три вещи: отвлечение, маскировка и контроль.

Разделяемся? уточняет Алена.

Да.

Он смотрит на меня и Диму.

Дима отвлекает спрайтов, но теперь не просто уводит их за собой, а создаёт рядом новый сюжет.

Какой?

Беспорядки. Паника. Ещё один источник страха. Спрайты на такое ведутся.

Дима ухмыляется.

Значит, я устрою маленький хаос. Как всегда, это мне по душе.

Саша, твоя задача вести Варю. Она защитит нас, но мы не должны полагаться только на её способность. Ты ориентируешься в пространстве ОС лучше всех.

Я коротко киваю.

А ты?

Я буду искать слабое место. Система ОС всё ещё считает меня участником этого кошмара. Возможно, у меня есть лазейки.

Джо переводит взгляд на Алену.

Алена, ты ключевая часть операции.

Она поднимает голову, её карие глаза блестят воодушевлением.

Когда мы доберёмся до мамы, ты снимешь амулет и примешь свой истинный облик.

Варя слегка хмурится.

Истинный?

Алена расстёгивает браслет, и в этот момент перед нами появляется маленькая девочка её копия, но в возрасте восьми лет.

Амулет держит мой взрослый облик в системе снов, говорит она, и звонкий детский голос только подчёркивает, что без него всё было бы иначе. Без браслета я здесь выгляжу как ребёнок.

Я слышу, как Варя задерживает дыхание.

Ты выведешь её на улицу, продолжает Джо. Мама должна встретиться со своим порочным сыном. Это выбьет его из равновесия.

Я смотрю на Варю и чувствую, что она хочет спросить, зачем это нужно.

Но она уже понимает.

Как только пространство вокруг нас меняется, я ощущаю реальность сна.

Джо не ошибся сюжет поддаётся.

Огонь ревёт, дым стелется по земле, но мы не просто пробираемся сквозь хаос.

Мы внутри него.

Дима закрыл глаза, сосредоточился. Пространство за его спиной дрогнуло и через секунду в переулке вспыхнула драка. Люди закричали, начали бегать. Звуки разбитого стекла резали уши. Спрайты мигом свернули в ту сторону.

Я смотрю вниз и вижу на себе форму пожарного.

Работает, шепчет Варя.

Она перевоплотила нас в участников сюжета.

Спрайты не видят нас как посторонних, потому что теперь мы часть сюжета.

Ведите себя естественно, предупреждает Джо.

Он указывает на Варю.

Ты держишь контроль. Если хоть один из нас начнёт действовать не по роли, система поймёт, что что-то не так.

Я сжимаю кулаки.

Это не обычное проникновение.

Это тонкая игра, баланс на грани между реальностью и фантазией.

Но это даёт нам шанс.

Мы движемся вперёд, но теперь всё иначе.

Спрайты не реагируют на нас, потому что мы не идём против сюжета.

Они видят пожарных, помогающих спасать людей.

Мы пробираемся в дом.

На втором этаже мы слышим крики.

Я знаю, что они иллюзорные, но не могу их игнорировать.

Варя резко оборачивается.

Кто-то зовёт на помощь.

Это часть сна. Мы не можем помочь.

Но она колеблется.

И в этот момент что-то меняется.

Треск.

Как будто сама ткань сна дрожит.

Чёрт шепчет Джо.

Я слышу тихий рёв.

Спрайты почуяли аномалию.

Они начинают двигаться.

Но теперь они знают, кого искать.

Я хватаю Варю за руку.

Нужно уходить!

Но слишком поздно.

Возвращение резкое, как удар в грудь.

Мы снова в маске сна, сидим вокруг стола.

Джо бьёт кулаком по поверхности.

Мы были так близко!

Алена качает головой.

Но это был прорыв. В этот раз мы хотя добрались до нужной комнаты.

Джо выпрямляется.

Ничего, мы уже знаем, чего ожидать. Завтра снова попробуем.

Варя стоит чуть поодаль, руки скрещены на груди, лицо сосредоточено но я вижу: она недовольна. И не только тренировкой.

Она переживает.

Я знаю почему. Мы не решили проблему быстро, как хотелось. Сомнамбула ключевая фигура, но не волшебная таблетка.

Рядом с Варей появился Дима. И сразу же начал свою игру на публику, конечно же.

Я замер.

Ну что, Варя, признайся, тебе меня не хватало там, в доме? с усмешкой протянул он, потягиваясь, словно только что хорошенько размялся после напряжённой тренировки.

Варя даже не повернулась к нему, но я заметил, как слегка напряглись её плечи. Значит, задело.

Я даже этого не заметила, бросила она коротко.

Дима прищурился. Вместо того чтобы оставить её в покое, он продолжил тем же лениво-насмешливым тоном:

Может, стоит разнообразить свои сны, что интересного в одних тренировках? Он наклонился ближе, словно собирался сказать что-то очень личное. Не хочешь ли потренироваться ещё в чём-нибудь в моих сюжетах?

Алёна, стоявшая рядом со мной, поджала губы, но промолчала.

Я видел, как лицо Вари застыло на долю секунды, прежде чем она медленно повернулась к нему.

Лукьянов, её голос звучал ровно, почти безэмоционально, но это только усиливало эффект. Да что с тобой вечно происходит?

Дима едва заметно дёрнул бровью, но тут же вернул себе свою непроницаемую ухмылку.

Да ладно, Варь, я просто

Не смей ходить за мной.

Она сказала это глухо, но твёрдо, и в её голосе не было ни капли сомнения.

На этот раз Дима действительно замер на секунду. Он понимал, что мы с Аленой слышим каждое слово.

И ему это не нравилось.

Вот как ты теперь со мной?

Варя смотрела на него спокойно, без тени эмоций.

Оставь свои выходки для Поляковой.

Я видел, как в глазах Димы мелькнуло раздражение. Теперь он уже не выглядел таким самодовольным.

Да расслабься ты, Варь, выдавил он, но голос уже не был таким беззаботным.

Она просто отвернулась. Разговор был окончен.

Дима окинул нас взглядом явно недовольный тем, как вышло.

Увидимся завтра в институте, бросил он, подмигивая Варе, а затем посмотрел на меня.

Я не отреагировал.

Никаких эмоций. Никаких жестов. Только пустой взгляд, который говорил больше, чем слова.

Алена негромко вздохнула.

Когда-нибудь он научится не нарываться.

Сомневаюсь, отозвался я.

Варя стояла с каменным лицом, но я знал, что внутри у неё всё кипело.

Я быстро оценил ситуацию. Мне тут больше делать нечего.

Прощальный жест рукой и я покидаю маску сна.

Но даже выйдя из системы, я всё ещё ощущал остаточное напряжение.

-ВАРЯ-

Я собиралась уйти следом за Сашей, но вдруг чувствую лёгкое касание на плече.

Останься.

Я оборачиваюсь.

Алена. В своём обычном облике.

В её взгляде нет ни осуждения, ни давления только спокойствие и сосредоточенность.

Мне нужно с тобой поговорить.

Я нахмурилась.

О чём?

Алена не отвечает сразу, а просто жестом указывает мне пройти глубже в Маску сна.

Я следую за ней, ощущая, как внутри нарастает напряжение.

Когда мы останавливаемся, Алена сложила руки на груди, глубоко вдохнула.

Я не собираюсь читать тебе нотации, она внимательно смотрит на меня, изучая. Но как психолог я кое-что вижу.

Я напряглась.

Например?

Ты не до конца понимаешь, в какую игру втянута.

Алена ненадолго замолкает, будто подбирает нужные слова.

Я не люблю вмешиваться в чужие дела, продолжает она наконец. Но я всё же переживаю за брата.

Я моргаю, удивлённая.

За Диму?

Алена усмехается, чуть склонив голову набок.

А за кого ещё?

Послушай, между нами ничего нет.

Угу, я вижу.

Она выдерживает паузу, давая мне осознать её слова.

Тебе придется принять тот факт, что вы в одной команде.

Я удивлённо вскидываю брови.

Я бы посоветовала тебе относиться к нему более лояльно.

Теперь её взгляд становится чуть строже.

Ты видишь Диму таким, каким он выглядит сейчас. Харизматичный, самоуверенный, напыщенный Но ты правда думаешь, что он всегда был таким?

Я пожимаю плечами.

Ну, наверное, нет.

Алена чуть улыбается, но в её глазах мелькает что-то печальное.

Когда Дима был ребёнком, он был другим.

Она отводит взгляд, словно погружаясь в воспоминания.

Он ведь эмпат, а это значит, что он чувствует людей лучше, чем они сами. Это не только дар, это наказание.

Я молчу.

В детстве он переживал за всех вокруг. Он чувствовал чужую боль, чужие страхи, чужие обиды как свои собственные. Он не мог отключить этот поток.

Алена слегка качает головой.

А потом понял, что легче жить иначе.

Я прищурилась.

Прятаться за маской самовлюблённого подонка?

Алена усмехается.

Можно сказать и так.

Я киваю, но почему-то не чувствую облегчения.

Теперь мне кажется, что я вижу Диму по-другому.

Но не знаю, что с этим делать.

Варя, я не прошу тебя пожалеть его, вдруг говорит Алена.

Я поднимаю на неё взгляд.

Но ты должна знать, что за этим образом стоит что-то настоящее.

Я опускаю глаза.

Как будто это что-то меняет.

Она вздыхает.

Иногда понимание уже первый шаг.

Она слегка улыбается, но тут же меняет тему:

А теперь о другом.

Я чуть нахмурилась.

О чём?

Саша.

Я замерла.

А с ним что?

Алена склоняет голову набок, её взгляд становится внимательнее, мягче.

Я считаю, что он к тебе неравнодушен.

Я фыркнула, но чувствую, как внутри что-то неприятно сжалось.

Ему вообще никто не интересен.

Алена улыбается.

Это ложь.

Я пожимаю плечами, стараясь казаться равнодушной.

Он меня даже не замечает.

Ты правда так думаешь?

Она спрашивает спокойно, но в этом вопросе есть вызов.

Вся эта игра со стороны Димы это способ задеть Сашу и его чувства.

Я фыркнула.

Да он просто выпендривается, как обычно.

Ты видела, как Саша слушает тебя? Как напрягается, когда тебя задевают? Как ты для него точка ориентира в любом помещении?

Я сжала губы и начала нервно перебирать край рукава.

Ты много придумываешь.

Алена усмехается.

Я психолог, Варя. Я не придумываю. Я наблюдаю.

Я покачала головой, но чувствовала, как её слова застревают в мыслях, как иголки.

Просто подумай об этом, ладно? мягко сказала она.

Я кивнула, но знала и так уже слишком много думаю.

Именно это и пугало.

---

После последних событий, я начала относиться к Диме проще. Я больше не пыталась его избегать, не вставала демонстративно из-за стола, когда он садился рядом, не игнорировала его попытки завести разговор.

Мы оба были онерами, частью одной команды, но это было единственное, что нас связывало.

Но сокурсники восприняли это иначе.

Ты видела? Они снова сидят вместе! донеслось откуда-то сбоку.

Я устало вздохнула.

После дискотеки слухи про нас с Димой набирали обороты.

Наташа Полякова с подругами буквально кипела от злости, когда видела нас в одной компании. Её раздражение стало почти ощутимым, когда перед лекцией Дима сел рядом со мной и спокойно закинул руку на спинку моего стула, как будто это было в порядке вещей.

Чего такая хмурая? спросил он, замечая моё недовольство.

Меня раздражает, что вокруг все чего-то ждут.

А чего они ждут? усмехнулся он, перегибаясь через парту.

Что мы с тобой начнём целоваться прямо на глазах у всей аудитории.

Дима хмыкнул.

Ну, если хочешь, я, конечно, не против...

Я посмотрела так, что он сам понял хватит.

Шучу, шучу! он поднял руки в защитном жесте. Но раз уж нас всё равно записали в парочку, может, и правда сходим куда-нибудь после пар?

И куда ты меня зовёшь?

Ну, я думал, просто прогуляемся. Погода хорошая, компания у тебя что надо

Я пожала плечами.

Ладно. Только без этих твоих штучек.

Обещаю быть джентльменом.

Я не была уверена, зачем согласилась. Может, хотела убедиться, что Дима просто друг. Может, хотелось понять почему он меня добивается, когда вокруг него всегда полно девушек.

А может, я просто не хотела возвращаться домой.

Мы вышли из института. Осень уже начала покрывать город прохладой, но воздух был свежий, приятный.

Думаю, пора менять твой имидж. Дима засунул руки в карманы и чуть повернул голову ко мне.

Что не так с моим имиджем?

Ты слишком незаметная. Нужно добавить яркости. Может, красная помада?

Я усмехнулась.

Зачем? Чтобы соответствовать твоему вкусу?

Вообще, да. Он широко улыбнулся. Разве это не веский аргумент?

Очень убедительно, конечно, но, пожалуй, нет.

Дима только покачал головой, будто не понимал, как можно не поддаваться его чарам.

Тебе со мной ведь интересно, да? спросил он чуть позже, когда мы шли вдоль парка.

Да.

Он довольно улыбнулся.

Но не так, как ты думаешь.

Как же?

Я задумалась.

Ты классный. Весёлый. Ты знаешь, как общаться с людьми. Но мне кажется, мы говорим на разных языках.

Поясни.

У нас просто нет общих интересов, кроме онеров.

Дима прищурился.

Может, потому что Саша твой личный интерес?

Меня это задело, хотя я и сама не знала, почему.

При чём тут он?

Просто ты часто смотришь в сторону, когда я его упоминаю.

Я промолчала.

Дима усмехнулся.

Ну ладно, не буду загонять тебя в угол. Пока.

Я закатила глаза.

Ты как будто специально ищешь в этом подтекст.

А его нет?

Я пожала плечами.

Знаешь, а ведь я думала, что мы наконец-то начали нормально общаться.

Мы и общаемся нормально. Просто я предпочитаю быть честным.

Я остановилась и посмотрела на него.

Он подошёл ко мне слишком близко, нарушая моё личное пространство. В этот момент я подумала, что Полякова за это готова душу продать самому дьяволу, а мне все равно. Почему упоминание Саши так резко изменило моё настроение? Я представила его прямо сейчас на месте Димы, и почувствовала, как внутренности сжались от волнения. Мне пришлось немного его оттолкнуть.

Дим, ты классный. Ты правда хороший друг. Но только друг. И ничего больше.

Он сузил глаза и посмотрел на меня будто с укором, пару секунд молчал, затем кивнул, словно оценивал ситуацию.

Ну это мы ещё посмотрим, так даже интереснее!

Я отметила про себя, что для него это не конец, а начало какого-то нового приключения.

Кажется, он и правда не собирается сдаваться, но это уже не моя проблема, верно было бы полагать, что моя проблема прямо сейчас сидит и пьет кофе в Легране... И даже не догадывается, что сейчас происходит со мной и моими эмоциями.

---

Я попрощалась с Димой, поблагодарив его за то, что проводил меня до дома, и вошла в подъезд. Лифт отозвался тихим звуком, поднимаясь на восьмой этаж, и я автоматически повернула налево, к двери своей квартиры. Ключ легко повернулся в замке, дверь открылась привычным скрипом. Дом встретил меня тихим мурлыканьем кота, который тут же принялся тереться о ноги, напоминая, что его ужин важнее всего на свете.

Сейчас, сейчас, тихо произнесла я, снимая куртку и разуваясь.

Пока кот лениво ел, я следила за его плавными движениями и слушала, как шуршит корм в миске. Переодевшись в домашнюю одежду, полила цветы, чувствуя, как прохладная вода мягко ложится на листья. Всё это было таким знакомым, обыденным словно мир ОС, который вошёл в мою жизнь всего несколько дней назад, существовал отдельно, в другом измерении. Но именно он сейчас заполнял каждую свободную щель в мыслях.

Я умывалась, глядя на своё отражение в зеркале. Онер. Я теперь одна из них. Одна из тех, кто умеет ходить по снам осознанно, создавать миры, управлять сюжетами. И есть целый мир таких же, как я. Лимбера Я улыбнулась себе, вспоминая это удивительное место. Оно было ярким, невероятным, полным жизни. Настоящим, хоть и созданным из снов. Красочным и увлекательным словно отражение всех наших желаний, скрытых надежд, страхов, воплощённых в чём-то прекрасном и странном.

Пока я готовила ужин, разбирая на столе старые фотографии, мысли снова возвращались к системе ОС. Она была живой, это ощущалось каждой клеткой. Постоянно балансировала, искала слабые места, словно пыталась подсказать нам что-то, направить, не навязываясь, но и не отпуская совсем. Я вспомнила, как впервые столкнулась со спрайтами иммунной системой этого удивительного мира. Они не были злонамеренными, хотя и выглядели порой пугающе. Всего лишь хранители, следящие за тем, чтобы никто не нарушал порядок сюжетов и не вредил снам обычных людей.

Руки перебирали снимки, но мысли уже уносились дальше, к последним событиям. Дима сумел скопировать сюжет Арчи. Это был прорыв. Мы могли незаметно вмешиваться в его кошмар, изменять детали, не привлекая внимания хозяина. Вспомнились спрайты из того кошмара, их резкие, быстрые движения, толпой окружившие Диму. Наверное, ему сейчас непросто. Я ощутила лёгкую тревогу и тут же её отбросила. Дима справится, он всегда справляется.

Я взяла одну из фотографий и остановилась, задумавшись. Саша. Он всегда был таким серьёзным, спокойным, расчётливым. Холодный разум, постоянный контроль, точно так же, как и Джо. В них обоих была уверенность, глубина, которую я пока только начинала понимать. И рядом с ними Алена казалась особенно светлой и лёгкой, как солнце после долгого дождя.

Мне было хорошо рядом с ней. Стоило только заговорить с Аленой, и все мои проблемы вдруг казались не такими уж серьёзными. Её голос, её искренняя улыбка и забота разгоняли любые тучи. Я вспомнила, как она рассказывала про брата, про то, как искренне и глубоко переживает за него, несмотря на все его странности и порой несносный характер. Вспомнила, как тепло она говорила о Саше, которого знала всю жизнь. Внутри меня что-то дрогнуло, отзываясь неожиданной тоской.

Мне вдруг стало немного завидно, что между ними была такая долгая, прочная связь. Связь, которой у меня пока не было ни с кем. Я почувствовала, как сердце сжалось в груди, и призналась себе я хотела бы попробовать стать ближе к нему. К человеку, чья отстранённость одновременно притягивала и тревожила.

Я продолжала перебирать снимки: Бабушка у печки. Птичья клетка без птицы. Блики на воде. Обжитые стены. Всё как будто из старого сна, где каждый кадр дышит памятью.

И вдруг взгляд падает на него. Пожилой мужчина в поезде. Смотрит в окно. Пейзаж за стеклом расплывается, как акварель под дождём. Переворачиваю фото, моим почерком подпись: Ефим Михайлович.

Я помню тот момент прошлым летом возвращалась от бабушки, сидела напротив. Он был молчалив, чуть рассеян, почти прозрачен. И вдруг поднял глаза и спросил:

Мы раньше не встречались?

А потом приложил два пальца к виску.

Я тогда только улыбнулась: милый, немного странный. Ну, возраст, Альцгеймер, что с него взять. Я кивнула, сделав вид, что не поняла. А он ещё попросил:

Сфотографируй меня. На память.

Я щёлкнула. Забыла.

Но сейчас

Я смотрела на этот снимок, и мне казалось, что внутри меня что-то оборвалось.

Мы раньше не встречались?
Пальцы к виску
Сон Мои шаги по проходу Его глаза
Кодовая фраза.
Та самая.

Меня словно ударило током.
Жар прилил к лицу, по спине пробежал озноб.

Господи. Это был онер!

Он видел, как я встала ночью и с мутными глазами бродила по вагону. Он всё понял.
И ничего не сказал.

Только утром, как бы между делом:
Вещи оставляй подальше. Можешь не объяснять. Я всё понимаю.

Он всё понял, ещё тогда. И ничего не сказал. Не испугал. Не вмешался. Просто дал мне сделать снимок. Как будто оставил знак.

Я прижала фотографию к груди. Пульс в висках. Всё слилось: поезд, ночь, его глаза, мои шаги по проходу. И я знала, что должна сделать.

Ночью я легла спать с фотографией.

И попала в тот самый поезд. Всё было как тогда: лёгкий гул колёс, приглушённый свет, пустые сиденья. Он сидел у окна. Тот же взгляд. Та же фланелевая рубашка в клетку. Он смотрел на пейзаж, как на реку времени.

Я села напротив. Поезд покачивался, как будто всё ещё вёз кого-то куда-то.

Ефим Михайлович?

А ты, стало быть, Варя. Я рад этой встрече.
Почему вы тогда ничего не сказали?

Он посмотрел в окно. За стеклом скользили серые поля, словно наполовину стёртые воспоминания.
Потому что ты спала.
Пауза.
А будить не всегда значит помогать. Иногда значит терять.

Я сжала фотографию в кармане.
Но вы знали.

Конечно.

Он улыбнулся чуть шире, и в этой улыбке было столько нежности, словно он ждал этого разговора годами.
Я видел, как ты встала, как шла по вагону, как смотрела в темноту и искала то, чему ещё не могла дать название.
Он сделал вдох.
Я замерла.

Он не смотрел на меня, его взгляд был устремлён в окно, но я знала, что он всё видит.

Тогда я подумал: вот и она.

Слова повисли в воздухе, как тепло от руки, которая коснулась твоего плеча, а потом ушла.

Та, что найдёт меня, не зная, что ищет.
Он едва заметно усмехнулся.
Та, у кого ключ в ладони, но она всё равно называет его просто фотографией.

Я тихо выдохнула.
Я всё это время не понимала.

Этого и не требовалось.
Он наконец посмотрел на меня. Глаза были ясными, светлыми, но в них жила усталость старого сна.
Ты пришла.
Пауза.
Остальное потом.
Он отвернулся и просто продолжил смотреть в окно, словно и правда ждал не ответов, а рассвета.
У меня уже давно не было попутчиков.

Он слегка повернул голову, словно прислушиваясь к гулу поезда.
Никто давно меня не навещает. Каждую ночь я предпочитаю ехать здесь. Так... тише.

Я прикусила губу.
Но почему вы не в Лимбере? Там ведь другие онеры.

Он снова улыбнулся. Но как-то... по-своему.
Словно человек, который уже всё это видел и не спешит спорить.

Лимбера для молодых.
Покачал головой.
Мне там нечего делать. Я не ищу испытаний. Не стремлюсь к познанию. Я просто хочу покоя.

Он посмотрел в окно, и голос его стал почти прозрачным:

Здесь я знаю маршрут.
Поезд идёт.
Сны проносятся мимо, как пейзажи.
А мне...достаточно просто сидеть. Смотреть. И иногда говорить с кем-то, кто забыл, что может остановиться.

---

Тусклый свет лампы ложится на страницы, очерчивая блеклые строки учебника. В библиотеке тихо, приглушённые шёпоты студентов сливаются в однообразный фон, который успокаивает. Здесь всегда пахнет бумагой, слегка пожелтевшей от времени, и чернилами, которые растекаются по листам, когда торопишься записывать мысли.

Я сижу, окружённая стопкой книг, передо мной список вопросов к зачёту, испещрённый пометками. Конспекты раскиданы на столе, карандаш уже успел стереться с одного конца. Я черкаю что-то в тетради, сверяя информацию, пытаясь не упустить важные моменты.

И тут напротив меня кто-то садится.

Я поднимаю голову.

Лукьянов, устало произношу я, но в голосе чувствуется раздражение. Ты что, следишь за мной?

Он ухмыляется, разваливаясь на стуле так, будто мы в кафе, а не в библиотеке.

Варюш, ну для чего такие громкие обвинения? Он сцепляет пальцы в замок, кокетливо опираясь подбородком на руки.

Только не говори, будто библиотека это неотъемлемая часть твоей жизни.

Я прищуриваюсь.

Он демонстративно берёт первую попавшуюся книгу со стола, лениво пролистывает страницы, будто проверяя, что там написано, затем щёлкает языком и откидывается назад.

Конечно. Я вообще-то люблю не только с девушками время проводить, но и почитать.

Он бросает на меня быстрый взгляд, в котором скользит что-то насмешливое.

А здесь можно совместить два хороших дела одновременно.

Я закатываю глаза и делаю вид, что его здесь нет.

В этот момент радио, которое тихо бубнило в дальнем углу библиотеки, сменило фон на серьёзный голос диктора:

Последние новости. На этой неделе были госпитализированы ещё двое человек с признаками острого психоза. Симптомы идентичны тем, что наблюдались у предыдущих пострадавших. Пациенты жалуются на повторяющиеся ночные кошмары, в которых видят свои глубочайшие страхи. Причина загадочного "сонного вируса" пока остаётся неизвестной

Я резко поднимаю глаза.

Дима тоже застыл, смотрит на меня.

Все его показное веселье, напускная расслабленность исчезли в один момент.

Мы переглядываемся, как будто в этот миг воздух вокруг стал гуще, тягучее.

Беседа, которая ещё минуту назад носила флер иронии, приобрела совсем другой оттенок.

Думаешь, это Арчи? тихо спрашиваю я.

Дима не сразу отвечает, но в его глазах уже нет сомнений.

Я уверен.

Его голос звучит низко и глухо.

Мы молчим, и мне кажется, что библиотека вдруг стала слишком тихой.

Теперь даже гулкие шаги библиотекаря за стойкой звучат глуше, как будто реальность на мгновение потеряла резкость.

Я вдыхаю глубже, пытаясь собраться.

В этот момент мой телефон завибрировал.

Я машинально потянулась к нему, ожидая спам или очередное напоминание от университета.

Но как только на экране появилось сообщение, что-то внутри меня сжалось.

Площадь перед институтом. Нам нужно поговорить. Речь об Арчи.

Без имени. Без номера. Просто текст.

Я перечитываю его снова. Затем ещё раз.

Арчи?

Кто это написал? Почему так открыто?

Внутри зашевелилось беспокойство, пальцы сжались на корпусе телефона.

Я резко поднимаю взгляд на Лукьянова и ставлю его перед фактом.

Дим, мне нужно, чтобы ты пошёл со мной. Прямо сейчас.

Он моргнул, не ожидая такого напора, но уже через секунду ухмыльнулся.

Ух ты, какая резвая. Ничего себе, наконец-то устала сдерживаться? в его голосе скользнула самодовольная усмешка. Может, прямо здесь, за книжным стеллажом?

Я закатила глаза.

Придурок, ты вообще о чём-нибудь ещё думаешь?

Ладно-ладно, он хмыкнул, но теперь внимательно посмотрел на меня. Что случилось?

Я перевожу взгляд на экран телефона, показываю сообщение.

Мне написали. Какой-то незнакомец. Про Арчи.

На короткий момент наступает тишина.

Я вижу, как его улыбка медленно исчезает.

Ты уверена, что это не ловушка?

Я выдыхаю, потому что нет, не уверена.

Поэтому мне и нужна твоя компания.

Он недолго смотрит на меня, затем резко встаёт, встряхивая плечами, словно сбрасывая остатки легкомыслия.

Убедила.

Фонари заливают пространство тёплым светом, отбрасывая длинные тени. Я нервно оглядываюсь. Кажется, что кто-то смотрит на меня из темноты, но я не могу поймать этот взгляд.

Дима идёт рядом, насвистывая, делая вид, что ему всё равно.

Как думаешь, если нас убьют, об этом расскажут по новостям? лениво спрашивает он.

Замолчи.

Да шучу я, он хмыкает, но я чувствую, как его плечи напряжены. Он тоже чувствует что-то.

Я сбиваюсь на полшага, дыхание сбивается вместе с ним.

Что? спрашиваю я, но мой голос звучит тише, чем я хотела.

Дима не отвечает сразу.

Он смотрит куда-то вперёд, но не глазами он чувствует.

Я знаю этот его взгляд отстранённый, сканирующий, словно он прислушивается к тому, чего нельзя услышать.

Ты боишься.

Это не вопрос.

Это констатация факта.

Я сжимаю пальцы на телефоне, но молчу.

Сильнее, чем ты хочешь показать, добавляет он. Сильнее, чем ты думаешь.

Я отрываю взгляд от темноты впереди и смотрю на него.

Я чувствую тебя, Рейнер. Всегда чувствую.

Ему страшно.

Но не за себя.

За меня.

Дима делает шаг чуть ближе, вставая так, чтобы я невольно оказалась за его плечом.

Не нравится мне это.

Его голос звучит глухо, напряжённо.

Пытаюсь пошутить.

Не удивлена.

Я серьёзно.

Он сдерживает порыв схватить за локоть, развернуть.

Но не делает этого.

Знает: я не отступлю.

Шаг вперёд.

Пошли.

Дима замирает на секунду.

Чувствует мой страх как свой.

И всё же идёт за мной.

Из толпы выходит мужчина.

Костюм. Чистые ботинки. Уверенная походка. Он не ищет меня он уже знает, где я.

Варвара Рейнер.

Не вопрос. Констатация.

Кто спрашивает?

Он не отвечает сразу, внимательно изучая меня. Затем, будто бы нехотя, говорит:

Давай обойдёмся без фамильярностей.

Он убирает руки в карманы, наклоняет голову, будто примеряя, как лучше подать следующую фразу.

Кто-то очень внимательно следит за Шервудом.

Я ничего не говорю.

Этот кто-то заметил тебя. И теперь у меня есть работа.

Дима напрягается рядом.

Ты детектив?

Мужчина слегка усмехается.

Зови меня наблюдателем.

Он достаёт телефон и, не говоря ни слова, прокручивает несколько фотографий.

На экране я. Выходящая из Шервуда.

Нехорошее место, он поднимает взгляд. Там происходят странные вещи. И ты в этом замешана.

Я не отвечаю, только сжимаю руки в карманы, чтобы он не увидел, как дрожат пальцы.

Допустим, я просто купила там чай.

Он усмехается.

Допустим, ты была там в момент, когда слетела база данных.

Холод прокатывается по спине.

И что теперь?

Он достаёт из кармана что-то плоское, вручает мне.

Конверт.

Я не открываю его. Мне и так ясно, что внутри.

Сделка, Варвара. Ты рассказываешь мне об онерах. Я передаю информацию нужным людям. Ты выходишь чистой.

Я усмехаюсь и отдаю конверт ему обратно.

Вы правда думаете, что я вам что-то скажу?

Он чуть склоняет голову.

Я думаю, что ты уже сказала слишком много.

Он не двигается, но пространство вокруг будто сжимается.

Видишь ли Те, кто влипает в эту историю, редко остаются в стороне. Они либо становятся частью игры, либо он слегка разводит руками, словно давая мне самой додумать конец фразы.

Либо что?

Он молчит.

Но я знаю ответ.

Я делаю шаг назад.

Ты зря тратишь время.

Он смотрит мне прямо в глаза.

Я не трачу время. Я предупреждаю.

Разворачивается и уходит, растворяясь в тенях.

Дима смотрит ему вслед.

Этот тип мне не нравится.

Я сглатываю.

Мне тоже.

Но, кажется, теперь он не единственный, кто за мной наблюдает.

---

Я хожу по комнате, шаг за шагом, туда-сюда, чувствуя, как мысли закручиваются в тугой узел.

Только что я не могла думать ни о чём другом, кроме зачёта, а теперь

Теперь всё это кажется таким ничтожным.

Я прокручиваю в голове каждое слово детектива, каждую паузу, каждый его взгляд.

Как он узнал про меня?
Почему именно я?
Что он знает на самом деле?

Я делаю резкий вдох, останавливаюсь у окна и смотрю на улицу. Внизу всё по-прежнему обыденно машины, люди, кто-то спешит, кто-то лениво топчется у остановки.

Обычный город.

Но я уже не чувствую себя частью этого мира.

Слишком многое изменилось.

Слишком многое поставлено на карту.

Чёрт.

Я не могу сидеть здесь и ждать.

Я должна пойти в Шервуд.

Я должна увидеть Джо.

С глазу на глаз.

Слишком много вопросов.

И мне нужны ответы.

Я кидаю взгляд на куртку, висящую на вешалке.

Только один способ их получить.

Я хватаю вещи и выхожу, из квартиры, но тревога не отпускает.

Что-то не так.

Воздух в подъезде кажется слишком плотным, свет на лестничной площадке мерцает, бросая длинные, искажённые тени на стены.

Я напряжённо вдыхаю, чувствуя, как внутри всё сжимается.

Тихий звук.

Я вздрагиваю.

Шаги.

Где-то внизу.

Ритмичные, приглушённые, но не такие, как у обычного соседа.

Я замираю, вслушиваясь.

Сердце пугающе гулко бьётся в груди.

Кто-то идёт по лестнице.

Я делаю полшага назад.

Если это он, если кто-то следил за мной

Мысли в голове разрываются паникой, холод пробегает по позвоночнику.

Я уже тянусь обратно к дверной ручке, уже почти разворачиваюсь, чтобы запереться в квартире, но

Ох ты ж, чтоб мне пусто было!

Я дёргаюсь так резко, что чуть не влетаю в стену.

Снизу на восьмой этаж медленно взбирается тётя Валя наша соседка-пенсионерка.

Её платок сбился, на лице червонные пятна, а дыхание Да она еле дышит!

Лифт, чтоб его! жалобно возмущается она, хватаясь за перила. Опять не работает! Ну что за безобразие!

Я пытаюсь замедлить бешеный ритм сердца, делаю резкий выдох и подхожу к ней.

Т-тётя Валя Вы меня чуть до инфаркта не довели!

Я?! она широко раскрывает глаза, потом пожимает плечами. Так это ты тут в темноте стоишь, как привидение! Чего шарахаешься, а?!

Я моргаю, чувствуя, как к горлу подступает нервный смех.

Я эээ

Смотри на неё! она фыркает, махая рукой. Молодая, сильная, а боится! Вот я сейчас точно помру тут на лестнице вот тогда будет причина для испуга!

Она облокачивается на стену, делая тяжёлый вдох.

Восемь этажей, Варвара! Восемь! драматично разводит руками. Ты не представляешь, каково это, когда твои колени уже проклинают тебя на четвёртом!

Тётя Валя, вам нельзя так подниматься! я трогаю её за плечо, испугавшись, что она и правда сейчас упадёт.

Она отмахивается.

Что делать-то?! Крылья не выросли, на лифте не судьба, вот и топай, как царь в гору!

Я бы вас встретила!

Ну так давай, встреть меня уже, а?! Возьми хоть сумку, раз ты тут стоишь!

Я быстро хватаю её авоську, ощущая, как сердце ещё немного колотится, но уже не от страха, а от смеха.

Вы легендарная женщина, тётя Валя, я клянусь.

Она фыркнула.

Ты мне лучше стакан воды потом принеси, вот это будет клятва, а то я тут второй раз родилась!

Я смеюсь, и тревога отступает.

По крайней мере на этот момент.

После того, как дверь тёти Вали закрылась, я на секунду задержалась у её порога, прислушиваясь.

Тишина.

Но меня это не успокаивало.

Я осторожно начала спускаться по лестнице, вглядываясь в темноту между пролётами, высматривая хоть какой-то тревожный знак. Тени от редких ламп на стенах казались вытянутыми, чужими, как будто кто-то прятался в них, стоило только моргнуть.

Я торопливо вдохнула, выкидывая глупые мысли из головы.

Скорее на улицу. Там хотя бы есть пространство, есть люди.

Как только я вышла за дверь подъезда, холодный осенний воздух тут же пробрался под куртку, заставляя меня сильнее сжать лямки рюкзака.

Не тормози. Не оглядывайся.

Я бросилась к автобусной остановке, стараясь держаться в потоке людей.

Время будто застыло.

Минуты тянулись медленно, пока я вглядывалась в дорогу, в огни фар, в силуэты машин.

Наконец автобус показался вдалеке.

Я почувствовала облегчение, но оно было ложным.

Когда зашла внутрь, ощущение тревоги не исчезло.

Я заняла место у окна, краем глаза осматривая пассажиров.

Их лица казались странными, подозрительными, хотя, возможно, это просто игра моего воображения.

Но внутри что-то тянуло, как интуитивный сигнал тревоги.

Я чувствовала на себе чей-то взгляд.

Пристальный. Давящий.

Осторожно повернув голову, я оглядела салон.

Люди. Обычные люди.

Мужчина в пальто смотрит в телефон, подростки в конце салона смеются, пожилая женщина что-то нашёптывает себе под нос.

Никто не смотрит на меня.

Или просто делают вид, что не смотрят.

Я вцепилась пальцами в рукав куртки, опустила взгляд, но продолжала время от времени коситься в окно, следя за мелькающими городскими пейзажами.

Осталось полчаса.

Полчаса, чтобы разобраться в своих мыслях.

Как только я распахнула дверь Шервуда, меня накрыло волной знакомых запахов: сушёные травы, старая бумага, что-то смолистое, напоминающее раскалённый песок. Воздух здесь всегда казался плотным, насыщенным, будто впитывал в себя все слова, сказанные в этих стенах.

Джо стоял за прилавком, перебирая деревянные бусины, но, увидев меня, замер. Он сразу понял: я пришла не за покупкой.

Варя, голос у него спокойный, но я вижу, как напрягаются пальцы. Что случилось?

Я закрываю за собой дверь и делаю шаг вперёд, чувствуя, как в груди поднимается гнев.

Меня нашёл частный детектив.

Джо молчит. Лицо остаётся непроницаемым, но я вижу, как его взгляд становится жёстче.

Он знает про Шервуд, продолжаю я. У него фотографии. Я на них выхожу из лавки сразу после утечки данных.

Я жду хоть какой-то реакции удивления, раздражения, чего угодно, но Джо только вздыхает, сцепляя пальцы в замок.

Он предложил тебе сделку?

Да. Деньги за информацию об онерах.

И ты отказалась.

Конечно.

Джо коротко кивает, словно это само собой разумеющееся.

Он не остановится, я пристально смотрю на него. Кто он? Почему этот человек так одержим ОС?

Джо отводит взгляд, и у меня внутри всё холодеет. Он знает.

Это связано с Арчи.

Я ощущаю, как воздух в комнате становится тяжелее.

Что?

Я давно подозревал, что Арчи не просто каратель плохих родителей, голос Джо становится ниже, резче. Теперь у нас есть доказательства.

В каком смысле?

Он медлит. Не потому, что не хочет говорить. Потому что даже для него это звучит слишком неправильно.

Он продаёт секреты.

Я моргаю.

Что?

Арчи стал информатором этого бизнесмена, Джо говорит ровно, но я чувствую под этим железным тоном сдерживаемый гнев. Он использует спрайтов, чтобы вытаскивать информацию из людей. Пароли, счета, личные данные. Всё, что можно продать, всё, на чём можно заработать.

Я ощущаю, как внутри что-то крошится.

Я думала, что он борется за справедливость. Что он мстит.

Это лишь одна сторона монеты. Джо опирается руками на прилавок. власть,

которую дал ему кулон, подтолкнула его на более прибыльный путь.

Я закрываю глаза.

Теперь он не просто угроза для неугодных, шепчу я.

Теперь он угроза для всех, подтверждает Джо.

Тишина, которая следует за этим, слишком тяжёлая.

Сквозь стекло лавки доносится гул мотора. Дальний свет фар вспыхивает на миг и исчезает за поворотом.

Это не просто наша война, голос Джо звучит ровно, но в нём есть что-то новое. Если Арчи продолжит работать с этим человеком, если ОС превратится в инструмент шантажа

Он не договаривает.

Я делаю шаг вперед.

Мы должны остановить его, говорю я, но даже сама слышу, как дрожит мой голос.

Верно, нельзя тянуть, продолжаем наши тренировки сегодня в полночь.

---

Огонь жадно пожирал стены дома, лизал потрескавшиеся обои, оставлял на них чёрные, болезненные следы. Дым тяжело давил на лёгкие, проникал в горло, глаза слезились, и я почти перестала различать силуэты впереди. Перед нами узкая лестница на второй этаж, оттуда доносились сдавленные всхлипывания, от которых внутри холодело.

Быстрее, коротко бросил Джо, времени мало.

Он первым сделал шаг, ступая осторожно, словно опасаясь скрипа каждой ступеньки. За ним двигалась Алена, и я невольно ухватилась за край её рукава, чтобы не потеряться в едком мареве.

Саша шёл сзади, чуть напряжённый, молчаливый, будто он находился в другом, только ему известном мире.

Когда мы достигли второго этажа, жар усилился, стал нестерпимым. Огонь бушевал здесь сильнее, яростнее. Сквозь потрескивание горящих стен до нас донёсся тихий, надрывный плач женщины. Звук этот пробирал насквозь, бил в самое сердце.

Мы остановились у полуоткрытой двери. Джо чуть помедлил, собираясь с духом, затем толкнул её сильнее. Комната открылась полностью, явив нам страшную картину.

Женщина, мать Арчи и Джо, сидела на полу у кровати. Её лицо исказила мука, глаза расширились от ужаса, в них отражались огненные отблески, делая её взгляд безумным, потерянным. Она сжимала в руках детские вещи, беззвучно плакала, раскачиваясь вперёд-назад.

Нам пора, мягко произнесла Алена, приближаясь и осторожно касаясь её плеча. Здесь опасно.

Женщина отдёрнулась, подняла на нас глаза, полные боли и отчаяния.

Я не могу уйти, не могу без детей Они Они где-то здесь

Её голос сорвался, превратился в надрывный крик, от которого меня пробрала дрожь.

Пожалуйста, почти взмолилась я, не узнавая собственного голоса. Пойдёмте сейчас же!

Алена резко преобразилась, её силуэт сжался, сменившись детским образом. Теперь перед женщиной стоял ребёнок, маленькая девочка, растерянно тянущаяся к ней ладонью.

Пожалуйста, помогите мне, всхлипнула девочка-Алена, голос дрожал, глаза блестели от слёз. Я боюсь.

Женщина замерла, словно её сознание зацепилось за этот образ. Затем словно очнулась, инстинктивно обхватила девочку за плечи и кивнула, вставая на ноги.

Но в тот момент, когда мы уже почти вывели её за порог, она вдруг замерла, словно поражённая ударом.

Дети! закричала она в ужасе. Мои дети остались внутри! Я не могу не могу их оставить!

Она резко развернулась и бросилась обратно, не давая нам её удержать.

Нет! вскрикнул Джо, бросаясь следом, но было слишком поздно.

Система задрожала. Я ощутила это по тому, как исказился воздух, как резко потемнело пространство вокруг нас.

Спрайты! коротко бросил Саша, всматриваясь в клубящийся дым.

Я заметила их поздно. Тёмные силуэты уже скользили к нам, безликие, лишённые эмоций, беспощадные. Я инстинктивно шагнула вперёд, пытаясь заблокировать их, но поняла слишком поздно.

Они почувствовали нас.

Сюжет рушился на глазах, как карточный домик, и в следующий миг я ощутила резкий рывок назад, мир завертелся, и я снова оказалась в маске сна.

Вокруг привычная тишина театра, пахнет старой пылью, сыростью и воском свечей. Мягкий полумрак приглушает эмоции, но не скрывает разочарования, зависшего между нами после очередной провальной попытки.

Джо стоит у стола, опершись руками о его поверхность, глаза его закрыты. Он собирается с мыслями, будто бы подбирает слова так, чтобы никого не ранить. Алена смотрит куда-то в сторону, кусая губу, Дима, нервно перебирая пальцами волосы, молчит и сдерживает раздражение. Я чувствую тяжесть своего дыхания и понимаю, что устала от повторяющихся неудач.

Пустота. Тишина. Только тяжёлое дыхание и голос Джо, звучащий глухо, подавленно:

Снова провал. Мы не учли её материнский инстинкт.

Алена молчала, не возвращаясь в свой прежний облик. Я чувствовала её вину, её бессилие. Саша стоял в стороне, молча наблюдая за мной. Его взгляд был холодным и непроницаемым, как всегда.

Вы все слишком давите на сюжет, наконец говорит Джо, открывая глаза. Голос звучит устало, но спокойно и уверенно. Чем сильнее вы пытаетесь изменить её поведение, тем яростнее система сопротивляется.

Дима вскидывает руки, не выдерживая:

Но я и так отвлекаю этих тварей на улице, что мне ещё делать?!

Джо медленно качает головой:

Ты делаешь всё правильно. Проблема не в тебе. Нам надо понять, как выманить её, не ломая ход сюжета.

Я сглатываю. Образ женщины, её искажённое слезами лицо, отчаянный взгляд, который она бросила в сторону детской комнаты, не идёт из головы.

Она не уйдёт без детей, говорю я негромко. Никогда не уйдёт.

Да, подтверждает Джо, наконец открывая глаза и смотря прямо на меня. Это и есть ключевой момент, из-за которого нас снова и снова выбрасывает обратно.

Внутри меня просыпается странное чувство вины и беспомощности. Я отвожу взгляд, и он невольно цепляется за фигуру Саши. Он стоит чуть в стороне, прислонившись плечом к стене. Его лицо не выражает абсолютно ничего. Он безучастен, как всегда после того, как заканчивается задание. Это выводит меня из себя сильнее, чем хотелось бы признать.

Может, хватит уже перебирать ошибки? вдруг резко говорю я. Нам нужен другой подход.

Джо смотрит на меня:

И какой, Варя?

Я замолкаю.

Чувствую, как Саша медленно поворачивается ко мне. Взгляд чужой, отстранённый, будто видит меня впервые.

Внутри закипает обида. Хочется сорваться но слова застревают.

Я не знаю, выдыхаю. Но снова лезть к ней в комнату бессмысленно. Она мать. А мы никто.

Дима бросает взгляд в сторону, усмехается:

Может, кто-нибудь объяснит ей, что другой подход это не план?

Варя права, отзывается Саша. Холодно, равнодушно, как лёд. Но если у неё есть идеи, пусть говорит.

Все молчат.

Я чувствую его взгляд тяжёлый, как приговор, и ещё больнее от того, что он смотрит сквозь меня.

Спасибо за поддержку, бросаю резко.

Саша никак не реагирует. Он снова замыкается, его черты лица становятся ещё более непроницаемыми.

Возможно, дело не в подходе, а в эмоциях. Нужно понять её глубже, а не просто вести её наружу. Найти что-то, за что она сможет зацепиться.

Например? Джо поворачивается ко мне.

Например я задумалась. Сначала дать ей почувствовать, что дети уже в безопасности. Иллюзию, что она успела их вывести.

Джо задумался, слегка прищурившись.

Это возможно. Сложно, но возможно.

Стоит попробовать, говорит Алена с воодушевлением.

Хорошо, на сегодня закончим. Подумайте об этом. Завтра сделаем ещё одну попытку.

Джо кивает, и исчезает, отталкиваясь от стола.

Дима следующий встаёт, демонстративно оглядывает нас, явно раздражённый:

Отлично. Тогда я пошёл. Завтра буду готов снова играть в приманку.

Он отворачивается и исчезает из маски сна.

Алена бросает на меня сочувствующий взгляд и следует за братом.

Остаётся только Саша.

Он стоит чуть в стороне, молчит, руки в карманах, взгляд мимо.

Будто всё происходящее к нему не имеет никакого отношения.

Я делаю пару шагов и не узнаю собственного голоса:

Саш Я меньше всего ожидала равнодушия от тебя. Это ведь ты втянул меня во всё это, разве не так? А теперь стоишь и делаешь вид, что тебе всё равно.

Он поднимает голову.

Лицо спокойное, почти пустое. Ни раздражения, ни усталости. Только ровная маска.

Мне не обязательно делать вид, говорит он чётко, будто читает с листа. У меня было задание привлечь тебя в команду. Задание выполнено. Ты справилась. Все довольны. Остальное не имеет значения.

Я приближаюсь.

Ты серьёзно?

Он смотрит на меня долго. Прищурено. Спокойно.

Как будто за стеклом.

Серьёзнее некуда.

Ты помогла. Спасибо. Дальше по списку.

Он делает короткий жест рукой отсекающий, как финальная точка в разговоре.

Не ищи там, где ничего нет.

Доброй ночи.

И исчезает.

Без пафоса. Без шороха. Просто уходит.

А я стою на месте,

потому что внутри вдруг стало так тихо,

будто он забрал с собой даже воздух.

---

Я просыпаюсь медленно, с ощущением, будто ночь была слишком короткой, а мысли всё ещё не здесь.

Голова тяжёлая, как будто что-то не отпускает.

Сквозь приоткрытые шторы пробиваются серые зимние лучи, окрашивая комнату в тусклый, почти металлический свет.

Воскресенье.

Сегодня можно никуда не спешить. Можно остаться дома. Просто остаться.

Я глубоко вдыхаю, скидываю одеяло и сажусь на кровати, потирая лицо.

Мысли цепляются, как репей одна за другой:

Маска сна. Очередная неудачная тренировка. Тишина Джо.

И Саша.

Его голос ровный, отстранённый: Не ищи там, где ничего нет.

Как шип под кожу.

Внутри на секунду всё замирает обида, злость, тишина.

Я резко выдыхаю и качаю головой, будто стряхивая это:

Хватит. Не сейчас.

И так слишком много. Всё слишком тонко, слишком близко.

Нужно отвлечься. Просто сделать шаг хоть какой-то.

Когда в последний раз я вообще оставалась наедине с собой?

Без вопросов. Без сна. Без него.

Даже не помню, когда в последний раз брала в руки фотоаппарат.

Я совсем забросила свою привычную жизнь, своё единственное увлечение фиксировать мир таким, каким я его вижу.

Открываю ноутбук, запускаю папку с архивами снимков. Экран озаряется сотнями крошечных миниатюр, и я непроизвольно улыбаюсь.

Вот осенний парк, свет в окнах ночного города, мокрый тротуар, отражающий огни, чей-то случайный силуэт на фоне неоновой вывески

Теряюсь в фотографиях, пока живот не напоминает о себе голодным урчанием.

Пора завтракать.

Иду на кухню, ставлю воду на чай, ловлю своим взглядом вечно недовольного кота, который сажается у миски и пристально смотрит на меня.

Да-да, я поняла, ты тут голодаешь и страдаешь, вздыхаю я, насыпая корм.

Кот долго принюхивается, а затем снисходительно начинает есть, будто дарует мне прощение.

Я готовлю себе завтрак, намазывая тосты сыром, наливаю чай, и в этот момент звонит телефон.

Я смотрю на экран и чувствую, как внутри что-то тёплое сжимается.

Мама.

Я торопливо вытираю руки о полотенце, нажимаю ответить.

Привет, мам.

Доча, привет! Как ты там? Как учеба?

Я замираю, понимая, что за всеми этими событиями совсем забыла ей звонить.

Всё хорошо, быстро отвечаю я. Я сдала все зачёты, экзамены, наконец-то могу нормально выдохнуть.

Вот и молодец, в голосе мамы слышится улыбка.

Я откусываю тост, слушая, как она рассказывает что-то о жизни, о том, что соседка снова пересолила суп, что в магазине под домом перестали продавать её любимый чай.

Обычные вещи.

Тёплые, привычные.

Ты же приедешь на Новый год? спрашивает она.

Я улыбаюсь, кивая, будто она может это увидеть.

Конечно. Я обещаю.

Мама довольна.

Но тут вопрос, который я не ожидала:

Ну и как там у тебя с личной жизнью? Никого не нашла?

Я открываю рот, чтобы ответить, но внезапно первым делом думаю о Саше.

Это осознание режет, как вспышка.

Я даже забываю сделать привычный вдох-выдох.

Но потом быстро беру себя в руки, будто могу убедить саму себя, что ничего не произошло.

Нет, мам, всё по-прежнему.

Эх, ну ладно, слышится в ответ. Значит, твой человек ещё где-то там.

Я улыбаюсь, но внутри что-то не даёт мне покоя.

Мама продолжает болтать, а я улавливаю внутри что-то скользкое, необъяснимое.

Как будто мой человек рядом. Уже здесь.

Но стоит. Молчит.

И я не знаю, что ещё должна сделать, чтобы вывести его из равновесия.

Я могла бы отпустить.

Просто закрыть тему, не возвращаться. Жить дальше.

Но стоило остаться одной, как мысли поднимались снова. Тихо, как вода холодная, липкая, неумолимая.

Дима. С его самодовольной ухмылкой и фразой, которую он бросил будто между прочим:

Саша твой личный интерес.

Потом Алена, тише, но с уверенностью:

Он неравнодушен к тебе.

И Саша.

С его ледяным:

Не ищи там, где ничего нет.

Кто-то из них врёт. Или все по-своему правы.

И только я стою посередине, не зная, кому верить.

Я столько раз прокручивала это в голове, пыталась раскладывать всё по полочкам, анализировать, но чем глубже уходила в размышления, тем яснее понимала, что никакого анализа здесь не нужно.

Ответ был прост.

Саша для меня по-настоящему важен.

Я ощущаю это в его присутствии в том, как его голос невидимой нитью тянется ко мне даже в самом обычном разговоре. В том, как сердце глухо стучит в рёбра, когда я замечаю его профиль, его непроницаемое выражение лица, которое почему-то цепляет больше, чем тысячи улыбок других людей.

Это странно. Раздражающе, мучительно странно.

Но я не могу это отрицать.

А если Алена права? Если Дима прав?

Если он действительно что-то чувствует почему солгал?

Я сжимаю пальцы на рукаве, ловлю дыхание, чтобы не дать эмоциям разлиться слишком широко.

Мне нужна правда, какой бы она ни была.

Нужно вытащить его чувства наружу.

Они должны стать неоспоримыми.

Должны прозвучать.

Чтобы уже ни он, ни я не могли сделать вид, что ничего не происходит.

И у меня был способ его получить.

Дима эмпат.

Он улавливает эмоции других людей так, словно они принадлежат ему. Я видела, как он это делает с хищным любопытством всматривается в людей, считывая их чувства быстрее, чем они сами их осознают.

Он видит то, что человек скрывает даже от самого себя.

Но чтобы воспользоваться этим, мне нужно было что-то принадлежащее Саше.

Отдать ему Сашину зажигалку, нет это подарок, символ моего согласия ни за что, она моя! Нужно что-то, что не жалко отдавать насовсем.

Что-то, что он держал в руках долго.

Я перебирала варианты, но ничего толком не шло в голову. И тут я вспомнила.

Кафе.

Саша всегда приходит туда. Садится у дальнего окна, заказывает кофе. И всегда крутит в руках что-то чашку, ложку, край салфетки.

Журавлики.

Я видела, как он их складывает механически, не задумываясь, без единого лишнего движения. Иногда оставляет их на столе, иногда забирает с собой.

Но один раз он точно забудет.

И тогда у меня появится шанс.

Вечером я накинула куртку, сунула фотоаппарат в карман просто на случай, если мне понадобится чем-то занять руки.

Сердце билось чуть быстрее обычного.

Я шла проверять чувства.

Но не только его.

Свои тоже.

Кафе Легран

Тёплый воздух, запах кофе и карамели, тихие разговоры.

Легран жил своей обычной жизнью мягкой, убаюкивающей, словно специально созданной для тех, кто хочет спрятаться от города хотя бы на полчаса.

Саша снова сидел у окна, как будто и не уходил отсюда после прошлой встречи. Аромат кофе окутывал его, как продолжение тишины внутри. Рядом с ним, свернувшись калачиком, спала Декси её дыхание было ровным, спокойным.

Она подняла голову, зевнула, поправляя уши, и тут же заметила меня.

Я замерла, жестом показала: тихо.

Декси, словно поняв всё, снова улеглась, но хвост у неё дрожал в ней, как и во мне, жила странная смесь преданности и тревоги.

Саша машинально погладил её по загривку.

Но при этом напрягся.

Не резко. Почти незаметно. Но я заметила.

Он перебирал салфетку кончиками пальцев, медленно, почти задумчиво.

Но движения были чуть резче, чем обычно.

Пальцы сжимали бумагу с усилием, которого не должно было быть.

Он поджал губы не в раздражении, нет.

Скорее так, как поджимают губы те, кто пытается не сказать лишнего. Или слишком много.

Его здесь не было.

Он был где-то внутри себя. Там, куда мне не оставили ключа.

Я остановилась у стойки, делая вид, что рассматриваю витрину с десертами, но на самом деле смотрела на него.

И ждала.

Момента. Шанса. Чуда.

Он доел ужин, подозвал официанта, расплатился.

Прежде чем встать, его пальцы едва коснулись журавлика, сложенного из салфетки.

Касание небрежное, но точное. Как проверка. Как жест, который ничего не значит и значит всё.

Он чуть дольше задержал руку на столе.

А потом ушёл.

Я не пошла за ним.

Я просто осталась в аромате карамели, в шорохе бумажного журавлика,

и в молчании, которое всё сказало за него.

Когда официантка подошла к его столику, я не дала ей времени убрать всё.

Медленно провела пальцами по столешнице, будто просто проходя мимо.

Журавлик.

Я взяла его.

Салфетка ещё хранила тепло его рук.

Я закрыла глаза, сжимая её в ладони.

Теперь у меня была его личная вещь.

Оставалось только отдать её Диме.

И встретиться с правдой лицом к лицу.

---

Лекция тянется бесконечно, и моё внимание уже давно уплывает куда-то далеко за пределы аудитории. За окном моросит серый, унылый дождь, капли лениво стекают по стеклу, размывая очертания улицы. Голос преподавателя звучит монотонно, убаюкивающе, и я с трудом заставляю себя держать ручку над тетрадью, делая вид, что сосредоточена. На полях давно появились абстрактные узоры следы моих беспокойных мыслей.

Но всё это не важно. Важно другое.

Я жду.

Жду одного единственного момента.

И знаю, что ждать осталось недолго.

Я почти чувствую его взгляд. Дима Лукьянов сидит всего в нескольких рядах от меня, расслабленно развалившись на стуле, словно здесь его ничто не заботит. Кажется, что он даже не слушает лекцию, но это не имеет значения. Главное, что он здесь.

В какой-то момент он чуть поворачивает голову, делая вид, будто что-то ищет взглядом в аудитории. Я ловлю этот миг и медленно поднимаю глаза, мягко, едва заметно подмигивая ему.

Он замечает. Я вижу, как меняется его выражение лица. Брови удивлённо приподнимаются, и на губах возникает знакомая ухмылка, в которой читается нескрываемый интерес. Рыбка съела наживку.

Я едва заметно улыбаюсь и снова перевожу взгляд на окно, делая вид, будто произошедшее не значит ничего особенного.

Когда звенит звонок, шум в аудитории мгновенно нарастает. Студенты встают, задвигают стулья, оживлённо переговариваясь, собирают вещи, спеша на перемену.

Я не тороплюсь. Собираю тетрадь и ручку, выхожу в коридор и направляюсь в столовую.

Там уже шумно, оживлённо студенты наполняют зал голосами и смехом, в воздухе витают запахи свежей выпечки, обжаренных зёрен и чего-то сладкого.

Я беру чашку и сажусь у окна. Отсюда открывается вид на двор института, на мокрый асфальт и серое небо, затянутое низкими облаками. Я делаю осторожный глоток кофе, ощущая, как его тепло постепенно растекается внутри. И тут рядом со мной появляется Дима неожиданно, но предсказуемо, с той же уверенной улыбкой, которая почему-то всегда его сопровождает.

Привет, красотка. Можно? спрашивает он легко, даже не дожидаясь ответа, уже опускаясь на стул напротив.

Молча киваю и делаю ещё один глоток кофе, будто его появление совершенно меня не волнует. Дима достаёт телефон, лениво листает ленту новостей, иногда хмыкая, словно пытаясь привлечь моё внимание. Но я уже готова к этому.

Рядом с моей чашкой лежит сложенный бумажный журавлик из салфетки, и именно он сейчас моя главная приманка.

Вижу, как Дима мельком бросает взгляд на журавлика, потом снова в телефон, потом снова на журавлика.

О, ты умеешь делать оригами? наконец спрашивает он, отодвигая телефон чуть в сторону.

Я пожимаю плечами, делая вид, что это сущая мелочь.

Да, мама научила. Хорошо отвлекает, когда нечем заняться.

Он кивает, улыбка на его лице становится чуть шире.

Ты сегодня какая-то загадочная, произносит он, наклоняясь чуть ближе и рассматривая меня с любопытством.

Разве? я равнодушно пожимаю плечами.

Ну да, он чуть качает головой, обычно ты не такая... спокойная.

Пожимаю плечами снова, продолжая пить кофе.

Просто устала.

Замечаю, как он мельком снова бросает взгляд на журавлика, его пальцы слегка касаются края салфетки, будто бы невзначай. Он не признаётся, что чувствует от неё энергию, но я знаю, что его это притягивает.

Я не говорю ничего больше. Просто допиваю кофе и медленно встаю.

Мне пора, произношу я, слегка отодвигая чашку и делая вид, что журавлик для меня совершенно не важен.

Дима едва заметно напрягается, явно ожидая, что я заберу его. Но я прохожу мимо, будто забыв про салфетку, и чувствую, как его взгляд провожает меня.

Проходя мимо зеркала на выходе, я замечаю, что он уже спрятал журавлика в карман куртки, и улыбаюсь своему отражению.

Отлично, дело сделано.

---

Волнение жгло изнутри, как нетерпеливое пламя, заставляя сердце биться быстрее.

Я чувствовала это весь день.

С самого утра, с первых шагов по институтскому коридору, когда мысли упорно возвращались к тому, что случится этой ночью.

Ловушка захлопнулась.

Журавлик был у Димы.

Теперь оставалось только ждать.

Я представляла, как он примет его в руки, почувствует тепло, пропитанное чужими эмоциями, и

Его реакция будет мгновенной.

Дима не умеет молчать. Когда он что-то чувствует, особенно если это сильное, пронзительное, личное он говорит.

Я знала, что он скажет.

И знала, что это изменит всё.

На лекциях я не могла сосредоточиться. Слова преподавателя казались глухим фоном, люди вокруг размытыми силуэтами.

Меня что-то спрашивали, но я едва слушала, только кивала в ответ.

Мир будто отодвинулся.

Все эмоции, мысли, даже воздух вокруг дрожал от предчувствия.

Каждый раз, когда я смотрела на Диму, сидящего через несколько рядов, у меня возникало ощущение, что в нём что-то закипает, нарастает.

Он был слишком молчалив.

Его обычная лёгкость, ухмылки, быстрые замечания исчезли.

Я видела, как он напряжённо сжимает пальцы, как будто в них до сих пор чувствует чужую боль.

Он не скажет об этом здесь.

Не при всех.

Но в Маске сна он точно не выдержит.

Там слова вырываются сами, потому что эмоции во снах сильнее, честнее, откровеннее, чем в реальности.

Мне казалось, что мир затаил дыхание. Я засыпала с ощущением чего-то большого, надвигающегося не беды, нет. Откровения. Как будто ещё чуть-чуть, и тайна, которая давно ходила кругами вокруг меня, сама выйдет на свет.

Я знала: скоро. Скоро я узнаю, что он чувствует.

Сон пришёл легко, будто сам ждал, когда я его позову. Маска Сна встретила меня беззвучно полумраком, мягким светом свечей и запахом пыли от старых театральных кресел. Тишина здесь всегда казалась не пустотой, а чем-то живым как шёпот сцены перед выходом.

Джо сидел за длинным столом, уткнувшись в карты снов. Его лицо было сосредоточено, движения точны, словно он нащупывал путь вслепую. Я прошла мимо него, он даже не поднял глаз, только слегка кивнул. Рядом, чуть в стороне, сидел Саша.

Он вертел кольцо на пальце.

Пальцы ловко прокручивали его то влево, то вправо, не торопясь. Его глаза были опущены, лицо спокойное, даже отрешённое. Но я заметила, как он чуть сжал губы, будто ловил себя на чём-то. Он пытался не смотреть на меня. И у него это получалось.

Я стояла напротив, сохранив молчание. Мы ждали остальных. Никто не говорил. Только Джо что-то помечал карандашом.

И вдруг я перестала ощущать время.

Саша всё так же, беззвучно, прокручивал кольцо. Свет от свечей на столе падал на его волосы светлые, чуть растрёпанные, будто кто-то успел коснуться их до того, как я вошла. Он не двигался, только плечи медленно поднимались и опускались в спокойном ритме дыхания.

Я не могла отвести взгляд. Не потому что хотела разглядеть а потому что во мне всё замерло. Он просто сидел. Просто был. И в этом было что-то слишком настоящее.

Широкие плечи, ровная спина, чуть склонённая голова. Сдержанная сила, которой не нужно было себя доказывать. Не герой. Не ангел. Не образ. Мужчина, к которому хочется подойти, прикоснуться, остаться рядом. Он повернул голову. Не ко мне. Просто слегка как будто уловил движение воздуха, как будто почувствовал, что я смотрю.

Сердце стукнуло и сразу ушло куда-то в горло.

Я сидела, не дыша, и хотела остаться в этом мгновении.

Просто быть рядом.

Просто быть.

-САША-

Я лежу на спине, слушая ночную тишину.

Где-то внизу заглушили мотор, шаги растворились в темноте. Комната пропитана привычными запахами древесная нота старой мебели, тёплый мех Декси у кровати, слабый аромат кофе, оставшийся с ужина.

Я не двигаюсь.

Жду, пока дрема подкрадётся, затянет сознание в мир, где мне снова придётся столкнуться с неизбежным.

Сегодня ночью мы снова попробуем перехитрить спрайтов.

Очередная попытка добраться до Арчи.

Я должен сосредоточиться. Продумать возможные ошибки. Подготовиться.

Но мысли не держатся на этом.

Они упорно возвращаются к ней.

Снова увижу Варю.

Снова придётся делать вид, что мне безразлично.

Что её присутствие не вызывает во мне ничего.

Я научился прятаться за стенами.

Научился не выдавать себя.

Но каждый раз, когда мы встречаемся в мире сна, всё будто натягивается до предела.

Словно достаточно одного неосторожного взгляда и всё рассыпится.

Я медленно выдыхаю.

Тело расслабляется, дрема окутывает меня, погружая в сон.

Лёгкая дрожь в висках, тишина, что давит изнутри, и потом знакомое пространство Маски Сна.

В этот раз я оказался здесь почти сразу. Штаб был погружён в полумрак, свет от свечей казался чужим, отражённым от чьих-то посторонних мыслей. У стола, склонившись над ватманами, сидел Джо. Он даже не поднял головы, когда я вошёл, только приподнял два пальца к виску. Я ответил тем же он улыбнулся уголками губ, но продолжил чертить свои замысловатые линии.

Я сел в старое кресло с деревянными подлокотниками. Поза привычная, почти укрытие. Я ждал.

И надеялся, что она не придёт слишком скоро.

Когда Варя появилась не резко, не театрально, просто ступила в сюжет, я почувствовал это не глазами, а спиной. Как смену давления, как холодный ток по позвоночнику.

Я сделал вид, что не заметил. Смотрел вбок, как будто просто думаю. Как будто присутствие рядом ничего не меняет.

Но рука сама собой потянулась к кольцу. Скользнула по его холодной поверхности жест, который я ненавидел за его бессилие. Будто мог взять и исчезнуть. Будто мог спрятаться.

Минуты тянулись мучительно. Я не слышал шагов, не чувствовал движений, только её взгляд. Он прожигал. Он держал. Я чувствовал, как мышцы напряжены до боли, как пальцы сжимаются в кулак, как сердце глухо стучит будто отбивает что-то, что я не хочу слышать.

Я боялся обернуться. Боялся, что встречусь с её глазами и не смогу сохранить это лицо безразличное, спокойное, холодное. Потому что я не был ни тем, ни другим.

Потом в комнату вошла Алена. Пространство будто сразу отозвалось стало светлее и живее. Я чуть выдохнул. Через несколько секунд на сцене показался Дима, но я уловил его шаги раньше и сразу понял, в каком он состоянии.

Дима шёл, как будто вёл за собой весь мир. Легко, нагло, громко. Его энергия лязгала, как оружие на параде. И я уже знал сейчас он ударит.

Вот это, друзья мои, уже интересно! выпаливает он, размахивая бумажным журавликом.

Мир вокруг сужается. Пространство больше не дышит.

Он лениво перебрасывает журавлика из одной руки в другую, словно играет.

Саня, ты ведь не думал, что твой милый сувенир останется незамеченным?

Я не отвечаю. Просто сжимаю кольцо. До боли. До побелевших пальцев.

Я раздобыл очень интересную информацию, продолжает он с тем самым, ленивым, отравленным тоном. Наш молчаливый рыцарь влюбился в прекрасную принцессу. Только вот пауза, долгий взгляд на меня, сам боится этого больше всех.

Я чувствую, как всё внутри превращается в камень.

Он говорит и говорит. Слова льются, будто ножи, обёрнутые в бархат. Он наслаждается этим. Варя смотрит. Молчит. Но в глазах догадка. Понимание. Оголённый нерв.

Она знает, что Дима не врёт.

Я даже не надеялся, что ты удержишь язык за зубами. мой голос холодный, отрывистый.

Дима ухмыляется.

А зачем? Тут такая романтичная история! Принцесса, рыцарь, мрачный замок. Варя, смотри не попадись, а то он утащит тебя в свои грёзы и не выпустит.

Он говорит это с насмешкой, но в словах звучит нечто большее.

Не много ли ты на себя берешь?

О, так ты хочешь, чтобы я заткнулся? он поворачивается ко мне с видом искреннего удивления. Ну уж нет, мы все тут учимся честности, верно?

Он усмехается и делает шаг ближе к Варе.

Не переживай, я не позволю ему это сделать.

Я замираю.

Встретимся завтра после пар? он говорит это так легко, как будто всё, что только что произошло, не имеет никакого значения.

Варя смотрит прямо на меня.

В её глазах немой вопрос.

Провожу рукой по лицу. Медленно.

Как будто ты сама не догадалась.

Она не отводит взгляда.

Почему ты мне не сказал? её голос глухой, но твёрдый.

Я поворачиваюсь к ней.

Медлю секунду. Потом резко встаю.

Стул скрипит, как нервы. Я подхожу ближе один шаг, второй.

Останавливаюсь перед ней.

Глаза в глаза.

И как я должен был это сделать? выстреливаю. Голос глухой, с хрипотцой, будто выдавливаю слова сквозь зубы.

Поднимаю руку и резким движением очерчиваю воздух между нами как будто вырезаю пространство, в котором она теперь должна слушать.

Привет, Варя, я парень из твоего сна. Ах да, это был не просто сон.

Всё пошло к чертям. С тех самых пор как впервые увидел тебя.

Она моргает, будто я ударил.

Не рукой словами.

Лицо будто застыло, и я не понимаю:

она сейчас сорвётся или уйдёт.

Ты издеваешься?

Её голос глухой, с напряжением в горле, как будто она удерживает не слёзы гнев.

Зачем ты это говоришь вот так?

Молчание. Тяжёлое, как камень.

Она делает полшага ко мне но не приближается.

Смотрит.

Что с тобой? Я тебя не узнаю.

Слова рвутся сдержанно, почти шёпотом, но в них

треск.

И я вижу в глазах у неё всё на грани.

Не истерика. Не сцена.

Настоящая боль. Та, которую никто не должен видеть.

В наше пространство врывается Дима.

Громко. Специально. С вызовом.

Ох, я вам не мешаю? тянет он, как будто наслаждается моментом. Голос сладкий, тягучий Хотя, по-моему, вы и без меня отлично справляетесь. Я же, как вы помните, всего лишь фон. Пустое место.

Он подходит ближе, слишком близко,

останавливается и вдруг резко толкает меня в плечо.

Нехотя отхожу на шаг.

Он добился этого.

Варенька, произносит он с нажимом, с ленивой полуулыбкой, будто заранее наслаждается каждым своим словом, раз уж Саня всё ещё в своей любимой позе мученика, позволь, я расставлю точки.

Он делает паузу театрально, уверенно. Почти с заботой, но эта забота с привкусом яда.

Считай, что я спасаю тебя от будущих разочарований. Один раз и по-хорошему.

Я отворачиваюсь, но поздно. Он уже вошёл в раж.

Саша застрял. Он не умеет существовать в реальности. С людьми. С тобой.

Дима на секунду замолкает, а потом бросает:

Когда все засыпают он наконец-то просыпается.

Всё, что у него по-настоящему есть только сны.

А ты, Варя, реальность. А с реальностью он не справляется.

Я услышал вздох сожаления со стороны Вари.

Я не реагирую, хотя внутри всё закипает.

И это не я говорю, а твой журавлик. Он крутит оригами перед моим лицом, медленно, насмешливо.

Я напрягаюсь ещё сильнее.

Ты используешь свои способности, чтобы лезть туда, куда тебя не просят.

А ты используешь свои, чтобы прятаться.

Я готов врезать ему прямо сейчас, размазать как насекомое по стене, но прежде, чем успеваю ещё что-то сказать, раздаётся голос Джо:

Всё. Хватит.

Он яростно бросает на нас тяжёлый взгляд.

Советую сосредоточиться. Напоминаю, что у нас вообще-то важная миссия, от которой зависит всё!

Я пытаюсь переключиться.

Но Варя незаметно смахивает слезу.

Я замечаю.

И в этот момент мне хочется исчезнуть.

Всё, чего я боялся, случилось. И теперь я сам причина её боли.

---

Наше мрачное настроение прервал звук падения чего-то в пустоте. Влад вернулся слишком шумно. Слишком быстро. Слишком виновато.

Он переминался с ноги на ногу, будто школьник перед разъярённым учителем.

Эээ Всё под контролем! выдал он с натянутой улыбкой.

Джо медленно повернулся к нему, и мне даже показалось, что воздух в комнате стал тяжелее.

Говори.

Короче Всё шло отлично! Я был вообще невидимкой! Он ни о чём не догадывается

Что ты сделал, Влад? спросил я, уже зная, что сейчас услышу.

Ну он потёр шею, виновато косился на нас. Кажется, за мной увязались эти

Какие эти? Джо говорил ровно, но его пальцы слегка дрогнули.

Ну, спрайты.

Варя напряглась.

Ты привёл за собой спрайтов?!

Да ладно вам, их всего двое, Влад попытался хохотнуть, но никто не ответил.

Я почувствовал это первым.

Воздух в комнате загустел.

Мир замер, стал вязким, словно кто-то натянул паутину между нами и реальностью.

А потом они появились.

Из темноты, из пустых углов, откуда-то с потолка, где секунду назад точно ничего не было.

Спрайты.

Чёрные, с дымчатыми телами и пустыми глазницами. Они соскользнули вниз, быстро, резко, без единого звука.

Я напрягся, готовый к выбросу.

Но они не атаковали.

Они остановились.

Их пустые лица медленно повернулись к Варе.

Я сжал кулаки.

Они смотрели на неё. Ждали.

Но она не понимала.

Варя слегка подалась назад, будто чувствовала силу, но не знала, что с ней делать.

И тогда тени, дрогнув, начали исчезать.

Растворяться, будто испарения.

Они уходили сами.

Джо молчал.

Дима молчал.

Даже Влад, кажется, замер, будто только что увидел нечто из другой вселенной.

А потом тишину разорвал голос Джо.

Ты идиот, Влад.

Его слова прозвучали резко, обрушившись на Влада, как удар плети.

Ты с нами никуда не идёшь. Остаёшься здесь и не трогаешь ничего, пока мы не вернёмся.

Но я

Заткнись.

Влад захлопнул рот.

Джо обвёл всех взглядом, напряжённым, выверенным.

Мы уходим. Сейчас.

Я знал, что это значит.

Миссия началась.

Джо достал часы.

Я слышал, как тикает его карманный амулет, и раньше не обращал на это внимания. Но сейчас, в этой тяжёлой тишине, звук вдруг стал чётче.

Щелчок.

Я поймал едва заметное движение его пальцев, когда он щёлкнул крышкой и глянул на циферблат.

Варя тут же повернулась к нему.

У тебя здесь работают часы?

Джо не отвёл взгляда от циферблата, будто действительно сверялся со временем. Потом, с лёгкой усмешкой, закрыл крышку и медленно убрал амулет обратно в карман.

Это мой способ убедиться, что я ещё во сне. Стрелки всегда идут в обратную сторону.

Он поднял голову и посмотрел прямо на Варю.

Иногда я смотрю на них просто по привычке. Чтобы успокоиться.

Она нахмурилась, но не спросила ничего.

Я тоже ничего не сказал.

Но уловил лёгкое изменение в дыхании Джо. Как будто ему и правда нужно было напоминание, что он всё ещё здесь.

Всё ещё с нами.

Всё ещё живой.

Варя отвела взгляд.

А Джо лишь усмехнулся.

Щёлк.

И часы снова исчезли в кармане.

Мы двигались осторожно, будто по натянутому канату, затаив дыхание, стараясь не потревожить хрупкий баланс сна.

Этот раз был иным.

Чёткий план, никакой импровизации. Ни одного лишнего движения, ни одного случайного звука.

Но даже несмотря на нашу осторожность, воздух вокруг уже был заряжен напряжением.

Я почувствовал это первым.

Мы снова здесь. Опять этот сюжет, снова запах дыма, гарь, разъедающая лёгкие, и жар, который нестерпимо обжигает кожу, напоминая о реальности происходящего. Дом дрожит под натиском огня, деревянные ступеньки трещат, и каждое движение кажется ошибкой, способной обрушить всё вокруг.

Я осторожно иду вслед за Джо, Аленой и Варей. На улице Дима всё ещё отвлекает спрайтов, его эмоции пульсируют в пространстве, завлекая их, не позволяя заметить нас.

На втором этаже становится почти нечем дышать. Пахнет горелой тканью и раскалённой краской. В груди давит, глаза слезятся от едкого дыма. Мы наконец останавливаемся у полуоткрытой двери спальни, и я слышу, как Джо чуть задержал дыхание. Он снова здесь, снова на пороге собственного кошмара, и каждый раз он будто заново переживает его.

В спальне женщина тихо плачет, раскачиваясь на полу, прижимая к груди детские вещи. Её лицо искажено отчаянием, потерянностью, абсолютным непониманием происходящего.

Алёна, давай, голос Джо негромкий, но твёрдый.

Алена делает шаг вперёд и в ту же секунду меняется. Теперь она снова ребёнок напуганная маленькая девочка с большими глазами, блестящими от слёз.

Помогите мне, пожалуйста, тонкий голос Алены прерывается всхлипом. Мне страшно. Там пожар. Два мальчика уже на улице, они плачут, зовут вас

Женщина резко поднимает голову, её лицо застывает в недоумении, растерянности.

Кто ты, девочка? Откуда ты взялась здесь?

Я пришла помочь, всхлипывает Алена, протягивая к ней дрожащие ладошки. Ваши мальчики уже на улице, они плачут, хотят к вам. Пожалуйста, выведите меня к ним

Женщина на мгновение молчит, её лицо искажается мукой сомнений, она крепче сжимает детские вещи, прижимая их к груди. Но взгляд её цепляется за испуганную девочку, стоящую перед ней, и инстинкт защиты оказывается сильнее страха.

Она медленно встаёт, подхватывая Алену на руки, прижимая её к груди, словно боится отпустить даже на секунду.

Пойдём, милая, пойдём шепчет она, почти теряя голос от волнения и дыма.

Мы двигаемся вниз, осторожно, но быстро, ощущая, как горящий дом сопротивляется, пытается удержать нас. Я слышу, как где-то вдалеке Дима борется со спрайтами, отвлекая их на себя, но пока всё спокойно. Пока что они ничего не заметили.

Я бросаю короткий взгляд на Варю. Её профиль напряжён, она держится уверенно, не показывая страха, хотя я точно знаю, что он есть.

Осторожно, тихо говорю я, касаясь её локтя.

Она едва заметно вздрагивает, но не отстраняется. Мои пальцы задерживаются чуть дольше, чем нужно, но я быстро убираю руку. Сейчас не время.

Мы спускаемся вниз, чувствуя, как стены начинают дрожать всё сильнее. Пламя рвётся наружу, словно пытаясь поглотить нас вместе с сюжетом. Последние шаги, ещё немного

И вот мы уже на улице.

Холодный воздух бьёт в лицо, очищая лёгкие от дыма, заставляя вздохнуть полной грудью. Женщина дрожит, всё ещё крепко прижимая к себе Алену.

Я вижу, как Джо на мгновение прикрывает глаза. Он сдерживает эмоции, но плечи его едва заметно дрожат. Для него это больше, чем просто победа.

Получилось, наконец выдыхает он, стараясь держать голос ровным. На сегодня всё.

Я отвожу взгляд. Не хочу видеть, как ему тяжело. И снова встречаюсь глазами с Варей.

Она смотрит на меня, и её взгляд пронизывает насквозь. Ожидание? Вопрос? Или что-то другое, что я не могу себе позволить увидеть?

Я заставляю себя отвернуться. Строю привычную холодность, натягиваю маску безразличия. Мне нельзя поддаваться эмоциям. Не сейчас, не здесь.

И всё же, пока сюжет растворяется, и мы возвращаемся в штаб, я чувствую, как её взгляд остаётся со мной до последнего момента.

Воздух Маски сна был густым, пропитанным пылью и старым деревом, но сейчас он казался чистейшим кислородом после дыма.

Я моргнул, глотая прохладный воздух.

Пальцы дрожали.

Мы это сделали.

И тут я услышал смех.

Джо.

Он смеялся.

Глухой, вырванный из горла смех не насмешливый, не жестокий. Он смеялся от облегчения.

Мы сделали это.

Он шагнул в центр зала, всё ещё улыбаясь.

Я впервые видел его таким.

Чисто, без сбоев, без внимания системы. Мы переиграли их.

Он повернулся к нам, в глазах светилась гордость.

Завтра обсуждаем следующий шаг.

Варя всё ещё тяжело дышала, её руки сжимали ткань рукавов.

Но в её глазах было нечто большее, чем просто облегчение.

Я тоже это чувствовал.

Это было только начало.

Джо медленно выдохнул, провёл рукой по волосам.

А теперь всем отдыхать.

Я кивнул.

Но внутри меня не было покоя.

Я знал, что ночь только начинается.

---

После того тяжёлого разговора

После того, как Дима снова влез не в своё дело

Я понимал, что недосказанность между нами повлияет на общее дело. Нельзя было так рисковать.

Нам нужно было всё обсудить.

Не в Маске сна, где границы реальности размыты и всё кажется проще, чем есть на самом деле.

Варь, подожди.

Она оборачивается, замирает и выжидающе смотрит на меня.

Нам нужно поговорить. Наедине.

В этот момент сбоку раздается короткий смешок сдержанный, но злой.

Я поворачиваю голову Дима фыркает и закатывает глаза.

На его лице читается раздражение, почти злость, как будто он заранее знает, о чём пойдёт разговор, и ему это невыносимо.

Но он не говорит ни слова. Только резко отворачивается, словно нас больше не существует.

Варя на секунду замирает, словно почувствовав этот взгляд.

Но потом уверенно берёт протянутую руку.

Перемещение было мгновенным.

Я выбираю сюжет, который должен сгладить обстановку.

Чтобы мы оба могли выдохнуть.

Чтобы снова чувствовать себя рядом комфортно.

Тихое, уединённое место. Окрашенное закатным светом, оно дышало покоем.

Этот сюжет я выбрал не просто так. Он был наполнен тем светом, который Варя так любит.

Красиво. Где мы?

Она смотрит на заходящее солнце, которое медленно опускается за горизонт, окрашивая небо густыми оттенками золотого и алого.

Лёгкий ветер разносит запах тёплой земли и дикой травы, касается прядей её волос.

Начинаю невольно разглядывать девушку.

В лучах уходящего солнца она выглядит особенно живой, настоящей.

Хочу показать тебе свою коллекцию.

Ого, у тебя есть хобби, о котором я ещё не знаю?

Она оглянулась с интересом, а потом перевела взгляд на горизонт, где солнце медленно опускалось за линию гор.

Есть люди, которые собирают марки, фигурки, всякую ерунду я делаю шаг к краю пологого холма, внизу мерцает спокойное озеро, отражая последние солнечные лучи. А я собираю закаты.

Она подходит ближе.

Мне хотелось протянуть руку, прикоснуться, провести пальцами по её щеке, но я сдержался.

Чувствую её тепло рядом.

Чувствую, как изменилась её аура.

Слишком пронизывающая.

Она ждёт.

Кажется, знаю, чего она хочет.

Но я не могу этого дать.

Прячу руки в карманы, делая вид, что ничего не изменилось, что всё как раньше.

Смотрю на горизонт. Не знаю с чего стоит начать и выдаю первые мысли, которые появляются в голове.

Тебе не кажется, что для Джо это не просто миссия по поимке Арчи, а нечто большее?

Что ты имеешь в виду? она смотрит на меня внимательными глазами.

Ведь он сейчас смог спасти свою маму из того пожара, все могло быть иначе. Он живет с этими мыслями с самого детства.

Хм, да, ты прав. Так ты об этом хотел поговорить?

Нет, но я не знаю с чего начать.

Варя отвернулась, разглядывая как солнце продолжает прятаться за горные вершины.

О чём ты на самом деле думаешь? её голос мягкий, но настойчивый.

Конечно, я думаю о тебе.

О том, что теперь, когда ты знаешь, между нами нет больше защитной тишины.

О том, что ты ждёшь.

Но я не могу.

Не имею права.

Но вместо этого отвечаю:

Жалею, что не смогу увидеть настоящий закат своими глазами в реальном мире.

Она поворачивается ко мне, её взгляд немного печальный.

Думаешь, он выглядит как-то по-другому?

Я уверен. Я пожимаю плечами. Каждый человек видит красоту по-своему. Чем глубже и интереснее душа, тем ярче мир вокруг.

Она улыбается.

Но знаешь, этот закат ничем не отличается от тех, что видела я.

Я тоже улыбаюсь.

Знаю. Этот закат я забрал из твоих сюжетов.

Она моргает. Тишина между нами легла на несколько секунд.

Правда?

Да. Он был самым лучшим, что я видел когда-либо.

Она приподняла бровь.

Таким же прекрасным, как ты.

Лёгкий вздох, сбившееся дыхание.

Это Это лучший комплимент из всех, что я слышала.

Что-то изменилось в её выражении лица.

Не просто благодарность за слова.

Ожидание.

Надежда.

Шаг ближе.

Ветер забрасывает пряди её волос ко мне на плечо.

Секунды растянулись, напряжение заполнило пространство.

Она ждала.

Но ответа не последовало.

Искренность в её глазах становилась только болезненнее.

Ей хотелось верить, что это возможно нечто большее. Что реальность не сломает хрупкость этого момента.

Она думает, что сможет вытащить меня, заставить жить, но что она сделает, когда поймёт, что я сам оттуда сбежал?

Но правда была слишком жестокой.

Она живёт в иллюзиях так же, как и я.

Но я осознаю их, а она ещё нет. Там в реальности я всего лишь своё жалкое подобие.

Она заслуживает большего.

Шаг назад. Сжимаю пальцы до боли ритмичной, почти успокаивающей.

Она дышит неровно. Молчит.

Тень ложится между нами, отрезая меня от света.

Здесь она не может взглянуть мне в глаза так, как нужно. Так, чтобы понять всё.

Она хочет реальности?

Она её получит.

Перед тем как исчезнуть, я говорю ей на прощание:

Не здесь. Не сейчас.

Пауза.

Продолжим разговор завтра в Легране. Приходи вечером как обычно.

Слова были брошены глухо, словно печать, фиксирующая конец момента.

И я оставляю её одну в лучах закатного солнца.

-ВАРЯ-

Я просыпаюсь с тяжестью в груди.

Сон ещё тёплыми волнами отзывается под кожей, а внутри будто что-то трепещет, ломкое, уязвимое.

Саша любит меня.

Я повторяю это про себя, проверяя, как звучит.

Но боится.

Это он поставил этот барьер, он сам держит его между нами, словно убеждает себя, что так будет лучше.

Как же глупо.

Как же несправедливо.

Моё сердце болезненно сжимается. Я не могу этого позволить.

Он мне нужен.

Таким, какой есть. В реальности, без остатка и каких-либо условий.

Со всей своей замкнутостью, принципами, упрямством.

Я знаю, что будет трудно, знаю, что реальность давит на него сильнее, чем я могу представить.

Но я готова.

Он пригласил меня в Легран, значит, он сам дал мне этот шанс.

Я не могу его упустить.

День проходит в размытой дымке.

В институте я почти ничего не слышу на лекциях слова преподавателей теряются где-то между мыслями о сегодняшнем вечере.

Дима пару раз пытается поймать мой взгляд, но я делаю вид, что не замечаю.

Я не в настроении слушать его язвительные замечания, не хочу выяснять, что именно он вынес из вчерашнего разговора.

Пару раз он подходит ближе, но я резко разворачиваюсь, прячась в потоке студентов.

Его голос где-то позади, но я даже не оборачиваюсь.

Просто выхожу на улицу, вдыхаю осенний воздух, пропитанный запахом мокрых листьев и свежего асфальта.

Город пахнет дождём.

Я иду без цели.

Обычно в такие моменты я фотографирую: ищу интересные сцены, лица, улавливаю момент.

Но сегодня не хочется.

Камера тяжело висит на плече, но я не поднимаю её.

Мир вокруг кажется слишком серым.

Люди проходят мимо, смеются, говорят по телефону, кто-то ловит такси, кто-то перебегает дорогу на мигающий сигнал светофора.

Обычный день.

Но не для меня.

Я ловлю себя на том, что подсознательно жду.

Когда солнце наклонится к горизонту.

Когда воздух наполнится запахом вечернего кофе.

Когда в Легране за дальним столиком у окна появится он.

Я прихожу раньше назначенного времени.

Внутри тепло, пахнет свежесваренным кофе и чем-то сладким, напоминающим ваниль.

Гул голосов, звон посуды, приглушённый смех.

Сажусь за столик, немного в стороне, так, чтобы видеть вход.

Сердце бьётся слишком быстро.

Сегодня я не позволю ему уйти в темноту.

Когда Саша заходит в кафе, я замечаю его мгновенно.

Он движется к своему привычному столику у окна, его шаги чёткие, уверенные, но в них чувствуется что-то сдержанное. Декси идёт рядом, чуть опережая, направляя его через ряды столиков.

Я поднимаюсь.

Делаю шаг. Потом ещё один.

Он знает, что я рядом.

Когда я подхожу, он медленно поворачивает голову в мою сторону.

Ты хотел поговорить. Я слушаю, говорю я твёрдо, сразу перехватывая инициативу. Только давай сразу к делу. Я знаю, что ты боишься. Но мы вместе справимся. Не волнуйся обо мне. Я готова.

Саша сидит неподвижно.

Я чувствую, что его напряжение растёт.

Тот парень, которого ты видишь во сне, говорит он медленно. Это не я, понимаешь?

Я вздрагиваю.

Что?

Это другой человек. Тот, кто живёт полной жизнью, кто видит всё вокруг, кто может смотреть тебе в глаза, замечать, как ты улыбаешься, как морщишь нос, когда о чём-то задумалась.

Я напрягаюсь.

Саша

Сейчас перед тобой только половина меня, Варя. Я не вижу тебя. Я не знаю, какое у тебя сейчас выражение лица. Накручиваешь ли ты локон на палец, как обычно, или кусая губу, пытаешься подобрать нужные слова.

Его голос становится тише, почти глухой.

Я обязан это видеть, чтобы чувствовать, что живу по-настоящему. А вместо этого я просто слушаю аудиоверсию собственной жизни.

Я тянусь к нему, не раздумывая.

Дай мне свою руку.

Саша на мгновение колеблется, но всё же медленно поднимает руку, раскрывая ладонь.

Ты доверяешь мне?

Я едва касаюсь его пальцев, затем осторожно очерчиваю кончики, линию ладони.

Чувствуешь?

Он не отвечает.

Это реально, Саша. Только здесь и сейчас. В мире грёз это всего лишь иллюзия.

Я делаю паузу, всматриваясь в него.

Тебе нравится ощущать мою ладонь? Чувствовать её тепло?

Он напрягается ещё сильнее.

Для меня реальность это мир грёз, глухо отвечает он, убирая руку. Только там я вижу вещи такими, какие они есть.

Нет, Саша. Ты ошибаешься.

Я не даю ему сбежать в защитную раковину.

Мир грёз показывает тебе только картинку, которой тебе не хватает. Но настоящий мир здесь, наяву.

Я вижу, как его пальцы сжимаются в кулак.

Саша резко снимает очки и швыряет их на стол.

Я замираю.

Голубые глаза смотрят на меня прямо, но будто сквозь меня.

Потерянные. Злые. Опустошённые.

Ну что? голос напряжённый, будто он держит внутри себя крик. Я тебе нравлюсь таким? Достойный кандидат?

Гул в ушах.

Тяжесть в груди.

Декси вскакивает, резко тянет поводок, громко лает, словно пытаясь разрядить воздух между нами.

Люди за соседними столиками поворачиваются в нашу сторону.

К нам подходит официантка.

Я вижу, что она новенькая, её лицо кажется смутно знакомым я уже видела её пару раз.

Простите, пожалуйста, успокойте собаку. Иначе мне придется попросить вас уйти.

Саша сжимает челюсти. Молча достаёт из кармана купюру, бросает её между чашками, надевает очки, берёт поводок и уходит, не оборачиваясь.

Эм я... официантка виновато смотрит на меня и на посетителей вокруг.

Они-то знают.

Знают, что это его место.

Но она, видимо, пока нет.

Я остаюсь сидеть, приклеенная к месту.

В горле ком, в глазах жжёт.

Я не попыталась его остановить.

Не смогла.

Просто смотрела, как он уходит.

Я роняю лицо в ладони, и волна непролитых слёз вырывается наружу, сметая всё, что я успела в себе сдержать.

Официантка медленно подсаживается ко мне, мнётся, потом протягивает салфетку.

С тобой всё в порядке, нужна помощь?

Я поднимаю на неё взгляд.

Приятное лицо. Тёплый голос.

Принимаю салфетку и вытираю лицо.

Но я не в силах объяснить, что со мной.

Всё хорошо. Правда.

Она не верит, но кивает.

Я чувствую, что мир вокруг стал тише, но внутри звенит пустота.

Саша ушёл. А с ним что-то важное.

Настроение безнадёжно разбито.

Возвращаться домой единственный вариант.

Я выхожу из Леграна, словно выброшенная за пределы чьей-то чужой реальности.

Дверь за спиной плавно захлопывается, и тёплый свет кафе остается внутри, отрезая меня от прошлого момента, от слов, что ещё недавно звучали, от встречи, которую я так сильно ждала

Холод встречает меня мгновенно.

Морозный воздух прорывается в лёгкие, обжигает их изнутри, смешивается с судорожным дыханием.

Я делаю шаг вперёд, замедляюсь.

По всему городу падает первый снег.

Он укрывает улицы ровным белым покрывалом, ложится на крыши машин, собирается в рыхлые сугробы вдоль дороги.

В другой день это могло бы быть красиво.

В другой день это могло бы быть даже волшебно.

Но сейчас

Мои слёзы превращаются в кусачие льдинки, будто зима забирает их себе, чтобы сделать боль ещё ощутимее.

Я не знаю, как быть.

Будто последняя надежда потеряна.

Я не могу перестать думать о том, что он сделал.

О том, что я ждала ждала до последнего.

Я сжимаю руки в карманы, пальцы зарываются в подкладку куртки, пытаясь найти опору хотя бы там.

Я не могу больше быть одна в этом сне наяву, где реальность рушит всё, что казалось возможным.

Мне нужен кто-то, кто поймёт.

Кто-то, кто знает Сашу лучше, чем я.

Кто-то, кто знает, как вытащить его из этой чертовой стены молчания.

Алена.

Она всегда была рядом.

Не только для меня, но и для него.

Она видела больше, чем кто-либо. Она знает его настоящего.

Может быть он её послушает?

Может быть она поможет мне разобраться?

Я резко останавливаюсь посреди улицы, чувствуя, как снежинки тают на моём лице, смешиваясь с последними слезами.

Выхватываю телефон, нажимаю вызов.

Слушаю гудки.

Кажется, каждый из них звучит как вечность.

Пожалуйста, Алена, ответь.

Варя?

Я выдыхаю, но голос всё равно звучит надломлено.

Я только что говорила с Сашей.

Пауза.

И?

Я сжимаю пальцы на телефоне.

Кажется, я всё испортила.

Алена молчит пару секунд, затем спрашивает:

Что он сказал?

Я прикрываю глаза.

Что это всё ошибка. Он был резок. Прямолинеен. Как будто пытался разорвать всё окончательно.

Я слышу её вздох.

И ты не знаешь, что теперь делать.

Да.

Я сглатываю, чувствуя, как ком подступает к горлу.

Я пыталась бороться за это. Но он не оставил мне ни единого шанса.

На том конце провода тишина.

А потом её голос становится твёрдым:

Я с ним поговорю завтра, мне известно где он проводит свои одинокие вечера.

-САША-

Кофе ещё не остыл до конца, я продолжаю держать чашку в руках, сосредотачиваясь на ощущении тёплой керамики под пальцами.

Запах духов Алёны я уловил ещё до того, как она села напротив.

Чувствую её пристальный взгляд, слышу вздох будто она уже заранее понимает, насколько этот разговор будет бесполезным.

Саш.

Я не отвечаю.

Она ждёт, но терпение у неё короткое.

Как ты мог поступить так с ней? Она любит тебя.

Я сжимаю пальцы на чашке.

Не говори глупости.

Алена резко выдыхает, двигает чашку, но не пьёт.

Ты знаешь, что это правда. И знаешь, что ранишь её.

Я молчу.

Ты ведь всё видел, да? Как Дима ведёт себя с ней. Как смотрит.

Мои губы сжимаются в тонкую линию.

Я видел.

Алена продолжает наступать.

И что ты почувствовал?

Я знаю, что она видит больше, чем говорит. Но я не позволю ей вытянуть это из меня.

Ничего.

Она усмехается.

Да ну?

Твой братец ведет умелую игру. Он не делал бы этого без уверенности, что она испытывает чувства к нему.

Рука тянется к кольцу привычный жест. Но моя подруга прекрасно понимает, что он значит. И я просто барабаню пальцами по столу.

В голосе Алены появляется напряжение.

Серьёзно? Ты действительно в это веришь?

Я хмурюсь.

Я видел это в наших совместных сюжетах.

Ты видел только то, что хотел увидеть.

Тишина между нами натягивается, как струна.

Тогда почему он ходит сам не свой, а она ведёт себя так, будто его вообще не существует?

Я ничего не отвечаю.

Ты ведь знаешь ответ.

Я улыбаюсь безрадостно, качаю головой.

Неважно. Это не меняет ничего.

Саш, ты в бешенстве. Но подумай хорошенько: если ты будешь продолжать себя так вести, ты её потеряешь.

Я глухо смеюсь, но в этом смехе нет ничего весёлого.

Нельзя потерять того, кто никогда и не был твоим.

Алена долго молчит.

Ты действительно в это веришь? Или просто слишком боишься признаться, что хочешь её, но не можешь себе этого позволить?

Я замираю.

На долю секунды.

Этого достаточно, чтобы она поняла.

Я снова беру чашку в руки, как будто это может защитить меня от реальности.

Позволь мне самому разобраться со своей жизнью, ладно? голос звучит ровно, но я чувствую, что он звенит от усталости. Мне никто не нужен.

Голос Алёны становится тише, но острее.

Знаешь, что забавно?

Я поднимаю голову.

Ты врёшь не только мне. Ты врёшь себе.

Она встаёт, скрипя стулом, задерживается на секунду, как будто ждёт, но я не говорю ни слова.

И однажды эта ложь задушит тебя.

Она уходит. Слушаю её удаляющиеся шаги.

Я знаю, что Алена права. Каждое её слово это лезвие, режущее ту защиту, что я выстроил вокруг себя. Но если я признаю это мне придётся признать всё остальное. А я не готов.

Громко хлопает дверь. Остаётся только это гнетущее чувство в груди. Я остаюсь сидеть один в своей собственной персональной темноте.

Часть III. Расслоение

-ВАРЯ-

Вечером мы снова в Шервуде, чтобы обсудить дальнейшую стратегию.

Джо окинул нас ободряющим взглядом.

Отлично поработали, ребята

Алена и Варя вывели маму на улицу, не привлекая внимания спрайтов. Теперь у нас новая задача. Нужно внедриться в сознание Арчи, и в нужный момент соединить сюжеты, выманить его так, чтобы он ни о чем не подозревал.

Провал будет стоить нам очень дорого.

У кого-то есть идеи, как мы это сделаем?

Повисло долгое молчание. Саша, Дима, Алена, Джо, все словно только и ждали моего дальнейшего ответа.

У меня есть предложение. - Мой голос звучит достаточно уверенно.

Внимательно слушаем.

Я пойду к Арчи и скажу, что готова к нему присоединиться.

Джо задумчиво крутит монету в пальцах, словно взвешивает все возможные исходы. Затем он резко ловит её на ладонь и пристально смотрит на меня.

Это слишком рискованно, Варя. Его голос спокоен, но в нём чувствуется напряжение. Но, возможно, единственный способ.

Саша, сидящий рядом, сжимает подлокотник кресла так, что костяшки белеют.

Как ты заставишь его действовать по своему желанию? Он не идиот. Его голос жёсткий.

Я знаю, киваю я. Но он не привык, что кто-то делает выбор в его пользу. Если я приду к нему сама, он захочет поверить.

Дима фыркает, скрещивает руки на груди.

Да ну? И что ты скажешь?

Что я разочаровалась в вас. Что вы ограничили меня, не дали использовать мои способности в полную силу.

Джо сдвигает брови.

Этого недостаточно.

Я добавлю, что мне нужен простор для действий. Что вы хотите использовать меня как инструмент, а он единственный, кто видит мой настоящий потенциал.

Дима качает головой.

Он не дурак, Варя. Он обязательно проверит тебя.

Я готова.

Как? настаивает он.

Он попросит доказательство.

Какое?

Например, натравить спрайтов на кого-то из вас.

Саша резко поднимает голову.

И что ты будешь делать?

Выполню его приказ.

В комнате повисает тяжёлая тишина.

Варя начинает Саша, но я перебиваю.

Если я не сделаю этого, он поймёт, что я лгу.

Джо снова перебирает монету, взглядом выискивая слабые места в моей логике.

Кто готов пожертвовать собой? Дима усмехается, но в его голосе нет веселья.

Думаешь, он даст возможность выбирать? произносит Джо, кидая мне испытующий взгляд.

Скорее всего, нет. Я сглатываю. Значит, все должны быть готовы.

Саша резко встаёт.

Это безумие!

Это единственный способ, твёрдо отвечает Джо.

Я перевожу взгляд на него.

Как мне его найти?

Он немного медлит, затем кивает.

У меня есть его личная вещь.

Джо тянется к внутреннему карману куртки и достаёт старую, слегка потрёпанную фотографию.

Я беру её осторожно, чувствуя хрупкость воспоминаний. Хрупкость того, что когда-то было семьёй. На снимке двое мальчишек, лет десяти. Один с лукавой улыбкой, со взъерошенными волосами узнаю Джо. А рядом с ним другой. Серьёзный, смотрит исподлобья. Лицо ещё детское, но в глазах уже читается холодное безразличие. Арчи.

Откуда у тебя это?

Осталась с детства, у него есть такая же.

Я провожу пальцем по выцветшему краю.

Этого хватит?

Вполне. Ты сможешь его найти.

Я сжимаю фотографию в ладони.

Саша отворачивается, но я чувствую его напряжение.

Ты всё равно против? спрашиваю я у него.

Я против того, что ты лезешь в пасть к зверю, рассчитывая, что он не сомкнёт челюсти.

Что волнуешься, Грачев? подумала я, но где-то глубоко внутри стало чуть теплее.

Я улыбаюсь.

Тогда остаётся только надеяться, что я успею вытащить руку раньше.

Джо кивает, и монета снова исчезает в его пальцах.

Тут вмешивается Алена:

Варь, попробуй давить на него с психологической точки зрения, начни восхищаться его темными делами, и возможно он купится.

У меня тоже были такие мысли, есть пара идей.

Удачи, Варя. Если всё пойдёт не так, тебе понадобится план Б. говорит Джо.

Он у меня есть.

Какой?

Я смотрю на фотографию, затем перевожу взгляд на него.

Импровизация.

Выхожу из Шервуда, оставляя за спиной тёплый свет лавки и запах старых книг, дерева и чего-то травяного, едва уловимого.

Дверь плавно закрывается, отрезая меня от разговора, от всего, что было сказано внутри.

Я шагаю в холодный вечер, и снежный воздух тут же обволакивает лицо, пробирается под куртку, остужая разгорячённые мысли.

Улицы уже усыпаны снегом ровным, мягким. Машины и крыши домов замело, деревья осели под тонким слоем белого серебра.

Я иду, оставляя следы на свежем снегу, и не знаю, что чувствую.

В голове крутятся обрывки мыслей, слова, лица, эмоции.

Я опускаю голову, смотрю, как носки сапог разрезают снежное покрывало, но мысли не отпускают.

Я стараюсь собрать всё воедино, но чем больше думаю, тем больше всё путается.

Что теперь?

Где грань между мной и этим миром?

Я уже не просто наблюдатель, не случайный человек, попавший в чужую игру.

Я внутри неё.

Я часть этой истории.

Сама выбрала этот путь.

Теперь всё становится слишком личным.

Как долго я могу ждать?

Как долго я могу надеяться, что что-то изменится?

Я запрокидываю голову вверх, наблюдая, как снежинки падают с темного неба, растворяясь на ресницах.

Мир кажется беззвучным, мягким, невесомым.

Но внутри слишком громко.

Слишком остро.

Я знаю, что идти к Арчи это полное безумие. Но разве у меня есть другой выбор?
Мое решение связано уже не только с общей целью.
Я иду, потому что хочу увидеть, как ОН отреагирует.
Хочу проверить, насколько далеко зайдёт его самоконтроль.
Как сильно он сможет сжимать подлокотник кресла, прежде чем пальцы откажутся подчиняться.
Как долго он сможет делать вид, что всё это просто часть плана.

Я знаю его.

Знаю, что он услышит каждое моё слово, каждый шаг.
Что внутри него всё уже натянуто до предела.
Но пока он не скажет ничего, пока не сделает ни шага я продолжу.

Потому что я не могу застрять в этом разбитом состоянии.
Не могу бесконечно прокручивать в голове его слова, его жесты, его молчание.
Мне нужно переключиться.

И поимка Арчи это наиболее удачное решение.
Это не просто миссия.
Это возможность вырваться из этой петли.
Пусть хоть это будет под моим контролем.

Пусть он видит, что я не боюсь.
Пусть знает, что я могу пойти до конца.
Что я могу справиться без него.

Что я выберу риск, если это единственный способ добраться до правды.

Но вопрос в другом.
Выдержит ли он?

Я перестаю думать.

Просто иду домой.

Один шаг за другим.

Пока мысли не растворятся в снежной тишине.

---

Фотография лежит передо мной.

Небольшой снимок, потрёпанный по краям, с бледными цветами, которые делают его похожим на кадр из старого фильма.

Арчи.

Он смотрит в камеру, но его взгляд не фиксирует ничего конкретного, будто он где-то далеко в своих мыслях, в другом времени, в ином мире.

Я вглядываюсь в его лицо, изучаю каждую деталь: очерченные скулы, напряжённые губы, лёгкую тень под глазами, выдающую хроническую усталость.

И мне страшно.

Не тот страх, что выбивает землю из-под ног.

Нет. Это другой страх.

Холодный. Рациональный.

Страх ошибиться.

Пауза перед бездной

Я должна попасть в его сон.

Я должна сделать то, что никто из нас не делал раньше.

Проникнуть в его сознание.

Попытаться понять.

Попытаться перехитрить.

Я кладу руку на фотографию, кончиками пальцев касаясь глянцевой поверхности.

Сердце сжимается.

Я не хочу.

Хочется просто встать и уйти.

Сказать, что я не могу, что это слишком опасно, что я недостаточно сильна, недостаточно умна, недостаточно хладнокровна, чтобы сыграть эту роль.

И в какой-то момент я правда собираюсь передумать.

Но потом я вспоминаю.

Что стоит на кону

Джо.

Я вспоминаю его взгляд, полный горечи и вины, когда он говорил об Арчи. О брате, которого он потерял.

Алена.

Как она сжимала кулаки, когда рассказывала о детях, которых мучают кошмары, о тех, кого Арчи уже сломал.

Саша.

Как он напрягался каждый раз, когда речь заходила о нашей миссии. О том, что нужно остановить его любой ценой.

И Дима.

Как он с горькой усмешкой говорил мне: ты ведь понимаешь, что теперь ты единственная, кто может это сделать?

Это больше, чем я.

Больше, чем мой страх.

Я должна это сделать.

Я выпрямляюсь, убираю волосы за ухо, закрываю глаза и репетирую.

Как я начну разговор?

Какой должна быть моя интонация?

Твёрдая? Нет, слишком уверенно он сразу почувствует подвох.

Тихая? Нет, слишком очевидно.

Просто естественная.

Я медленно выдыхаю, пробую произнести слова:

Арчи ты ведь хочешь, чтобы тебя поняли?

Нет, слишком прямо.

Я пробую снова.

Я хочу услышать твою сторону. Позволь мне её услышать.

Лучше.

Я тренирую голос, контролирую дыхание, слежу за интонацией.

Это не просто разговор.

Это игра.

И в ней нет права на ошибку.

Я снова смотрю на фотографию.

И теперь я знаю, что сделаю это.

Мир вокруг исчезает, будто меня затягивает воронка.

Я стою в длинном коридоре, полупустом и гулком. Тёмные стены, редкие лампы, их слабый свет дрожит на потрескавшемся полу.

В конце коридора мерцает что-то

Мрачный чёрно-белый сюжет.

Как будто кто-то убрал цвета.

Я делаю шаг вперёд и слышу тихий звон звук, с которым сталкиваются стеклянные витрины.

Передо мной ломбард.

Арчи сидит за стойкой, окружённый чужими вещами, и медленно перебирает их в пальцах.

Он разглядывает их с пустым, безразличным взглядом, будто давно уже потерял интерес.

Я глубоко вдыхаю и делаю шаг внутрь.

Дверной колокольчик не звенит, это явно не Шервуд.

Он поднимает голову и смотрит прямо на меня.

Думал, что ты появишься быстрее.

Голос звучит низко, с ленивой усмешкой, но я чувствую напряжение.

Признаюсь, я тебя ждал.

Я молчу.

Просто подхожу ближе и медленно провожу пальцами по стеклу витрины, разглядывая вещи.

Браслеты, кулоны, фотографии, часы.

Чужая жизнь под стеклом.

Где это мы? мой голос звучит ровно, но внутри я горю.

Добро пожаловать ко мне на работу. Арчи чуть склоняет голову набок. У тебя интересные привычки. Приходить самой.

Я чувствую, как он изучает меня, ловит малейшее движение.

Ты быстро разгадала мой подклад в виде ручки.

Он кидает на меня лукавый взгляд.

А как ко мне попала? Ах, да. Брат помог. Хочет устроить переговоры, но сам, конечно, струсил прийти.

Я резко смотрю на него.

Нет.

Арчи замирает.

Я выпрямляюсь, отрывая ладонь от витрины, и смотрю на него спокойно.

Я пришла сама. Они не знают, что я здесь.

В его глазах мелькает лёгкое удивление, но он быстро прячет его за ленивым прищуром.

Ушла, значит?

Пусть сами решают свои проблемы.

Я поворачиваюсь к витрине, чтобы скрыть дрожь в голосе.

Они действительно меня не понимают.

Тишина.

Я чувствую, что он слушает.

Мне рассказали, что ты тоже сомнамбула.

Я слышу его усмешку, прежде чем он отвечает.

А вот это интересно.

Это зацепило меня.

Я провожу пальцем по старому карманному фонарику за стеклом.

Потому что теперь я понимаю, что только ты можешь понять меня.

Арчи медленно встаёт.

Я слышу, как его пальцы постукивают по столешнице.

Только я?

Только ты.

Он улыбается, подходит ко мне ближе.

Арчи делает жест рукой, приглашая меня пройти за стойку.

Иди сюда.

Я делаю осторожный шаг. Затем ещё один.

Что-то меняется.

Как будто пространство здесь другое, воздух гуще, время течёт медленнее.

Я чувствую, что перехожу границу.

Арчи наклоняется вперёд, его голос становится ниже, тише, словно говорит со мной на языке, который доступен только двоим.

Видишь эту витрину?

Я киваю, взгляд сам собой цепляется за вещи за стеклом.

Здесь не просто предметы. Здесь судьбы. Люди приносят их в отчаянии, когда у них ничего не остаётся.

Я молчу, но он продолжает, будто читает мысли.

Каждый предмет это чей-то страх. Чья-то боль. Чья-то слабость.

Он достаёт из кармана жемчужные бусы и медленно крутит их между пальцами.

Думаешь, можно сделать человека слабее, чем он есть?

Я поднимаю на него взгляд.

Что ты имеешь в виду?

Положи руку на стекло.

Я делаю это.

Оно холодное, почти ледяное.

Теперь представь человека, который потерял эту вещь.

Я медлю.

Арчи терпеливо ждёт.

Представь его страх. Представь, что он не знает, как дальше жить.

Я моргаю.

Бусы в его руке переливаются в слабом свете.

Теперь реши, что он увидит сегодня ночью.

Я вздрагиваю.

Что?

Он смотрит на меня внимательно, изучающе.

Выбери. Просто сделай выбор.

Он протягивает мне бусы.

Я чувствую, как пальцы дрожат, но всё равно беру их.

Выбор.

Чужая судьба.

Всё так просто?

Что мы будем с ними делать?

Хочешь узнать?

Он бросает взгляд на остальные вещи за стеклом.

Ну что же, кто не рискует, тот не пьет шампанского. В любом случае это будет весело!

Я медленно киваю.

Давай я покажу тебе, как легко вершить истинное правосудие.

Он снова смотрит на меня, оценивающе, словно взвешивает.

Ты ведь учишься на юридическом?

Я чувствую, как внутри всё сжимается.

Он всё про меня знает.

Да.

Законы? Ха! Думаешь, они работают?

В его голосе звучит странное удовлетворение.

С таким правосудием ты захочешь наказывать сама, так же, как и я.

Я делаю вдох.

Ты думаешь, у меня хватит на это решимости?

Арчи чуть наклоняет голову набок, словно оценивает меня снова.

Думаю, ты даже не представляешь, на что способна.

В его глазах уверенность.

Я делаю шаг ближе.

Докажи.

И Арчи улыбается.

Я чувствую запах металла, старой бумаги и чего-то тёплого, пыльного. Запах вещей, что сменили слишком много рук, вобрали в себя чьи-то страхи, сожаления, потери.

Я тоже хочу управлять спрайтами, научи меня как.

Арчи чуть склоняет голову набок, будто раздумывает.

Хочешь узнать?

Я киваю.

Он закрывает глаза.

Вокруг становится слишком тихо, словно воздух вытягивают из комнаты. Тишина сгущается, давит, оседает невидимой тяжестью на плечи.

И вдруг движение в тени за спиной Арчи.

Сначала это едва уловимая рябь в воздухе, нечто зыбкое, словно колебание жара над раскалённым асфальтом. Но затем оно начинает сгущаться, словно сама темнота уплотняется, становится осязаемой.

Фигура появляется постепенно сначала тонкие очертания, как марионетка из сажи, подвешенная в пустоте. Её очертания нестабильны, будто нарисованы угольком на стекле, который вот-вот сотрётся.

Тень открывает глаза.

Чёрные точки на белках без радужки. Они неподвижны, и всё же в них есть нечто живое, осмысленное.

Меня пробирает холод. Как будто из воздуха исчезает вся теплота, и вместо неё остаётся лишь вязкая пустота.

Проявись, негромко говорит Арчи.

Тень откликается мгновенно.

Словно волна пробегает по её телу, и оно начинает обретать плоть. Очертания становятся чётче.

Бледная кожа, почти прозрачная, под которой угадываются тёмные прожилки. Черты лица проступают постепенно слишком гладкие, слишком симметричные, будто не принадлежат реальному человеку.

Его улыбка растягивается шире, чем должна.

Она не зловещая, не оскал зверя, но в ней есть нечто, что заставляет меня напрячься.

Спрайт не двигается.

Он не мигает, не дышит, но я чувствую его присутствие.

Он смотрит прямо на меня.

Изучает.

Оценивает.

Это наша гостья, спокойно говорит Арчи. Покажи ей, кого мы накажем сегодня ночью.

Спрайт медленно отворачивает голову, его взгляд в пустоту мёртвый, но осознанный.

Мир вокруг меня искажается, затем исчезает.

Резкое ощущение падения, сжатие пространства, и вот я уже в чужом сознании.

Детская комната. Вокруг разбросаны игрушки: кубики, плюшевые мишки, машинки, солдатики.

Тусклый свет. Горит лишь старый ночник на стене с облупившейся краской, мебель с вытертыми углами.

На полу тонкая ткань ковра, в воздухе запах пыли и чего-то прелого.

В углу стоит ребёнок.

Лицом ко мне, маленький, с опущенными плечами. Он утыкается в стену, плачет, потом разворачивается и жалобно тянет ручки к маме, словно хочет найти в её словах прощение.

Но женщина нависает над ним, её поза напряжённая, в голосе холод, но я не слышу слов. Только вижу, как её губы шевелятся, и от этого почему-то становится ещё хуже.

Я знаю, что она говорит.

Ты снова это сделал?

Я сколько раз тебе говорила?

Не выходи, пока не скажу.

Спрайт движется.

Я замираю.

Он появляется у спины ребёнка, сливается с его тенью, а потом медленно поднимает голову.

Женщина на мгновение теряет нить речи.

Её осанка становится чуть менее уверенной.

Она моргает.

Но взгляд спрайта уже поймал её.

Он не двигается.

Просто смотрит.

Глаза расширяются.

Женщина вздрагивает, будто что-то холодное пробежало по её спине.

В комнате становится темнее.

Лампочка мигает.

Она пытается отвернуться, но не может.

Мир вокруг дрожит, предметы начинают осыпаться прахом, как трухлявое дерево, разрушаются, едва она к ним прикасается.

Женщина делает шаг назад.

Ещё один.

И вдруг комната рушится, проваливаясь в пустоту.

Она вскрикивает.

Ребёнка больше нет.

Лишь тьма.

И спрайт, который по-прежнему стоит перед ней, наблюдая.

Женщина падает на колени с гримасой ужаса на лице.

И исчезает.

Видимо она проснулась, потому что я сразу возвращаюсь в исходную точку ломбарда.

Воздух вокруг кажется тяжёлым, давящим, его невозможно вдохнуть до конца.

Арчи сидит напротив, спокойно наблюдая.

Ну как? Тебе понравилось?

Я не отвечаю.

Что-то в груди сжимается.

Перед глазами снова всплывает ребёнок в углу.

Я сама стоящая перед папой, слышащая его голос, его раздражение, холодные слова.

Ты опять?

Почему ты не можешь быть как все?

Я прикусываю губу и сжимаю кулаки.

Я не просила, чтобы мне это показывали.

Не просила, чтобы этот образ так глубоко засел в сознании.

Что? Жалко? Арчи наблюдает за мной с лёгкой ухмылкой.

Я поднимаю на него глаза.

Нет, выдыхаю я. Не жалко.

Ложь.

Но мне нужно было это сказать.

Я не могу показать слабость.

Не могу.

Арчи смотрит чуть дольше, будто проверяет, но потом довольно улыбается.

Вот и правильно.

Спрайт стоит в тени, неподвижный.

Ждёт следующего приказа, и Арчи отдает его:

Оставайся с этой глупой мамашей, и лениво добавляет. Пусть не сможет и рта раскрыть, чтобы снова наорать на ребёнка.

Я смотрю на него, словно у него вместо головы выросли рога, но возражать не смею.

Нельзя.

Я чувствую, как что-то просыпается во мне.

Странное, опасное чувство.

Смешанное с силой.

Ну что, Варя, пришло время отомстить твоим обидчикам.

Арчи слегка склонил голову, изучая мою реакцию.

Я прищурилась, позволив себе задуматься.

У меня их так много, что даже не знаю, с кого начать.

Слова звучат легко, но я чувствую, как сильно они пульсируют внутри меня.

Это правда.

Сколько раз я хотела, чтобы они замолчали?

Чтобы меня не трогали?

Чтобы я не слышала их насмешек?

Я чувствую, как тёмная дрожь проходит по телу, словно я сказала вслух то, что всегда боялась признать.

Я опускаю веки, ощущая под кожей что-то новое.

И тихо, но твёрдо произношу:

Тень, проявись.

Арчи выпрямляется, приподнимает бровь. Его улыбка чуть шире, но в глазах внимательность, словно он действительно не ожидал, что я сделаю это.

Вокруг меня что-то меняется.

Я чувствую движение в воздухе, оно медленное, вязкое, словно пространство меня слушает.

И вот

Тень рождается рядом со мной.

Сначала размытая рябь, как отражение в дрожащей воде.

Потом тёмный силуэт, вырезанный из реальности.

Мой собственный спрайт.

Он открывает глаза.

И в этот миг мир внутри меня рушится.

Я вижу её.

Её лицо.

Наташа Полякова.

Моё сознание выбрало её.

Передо мной стоит девушка, слишком похожая на неё.

Я смотрю на неё долго, молча.

А потом улыбаюсь.

Ну привет, Наташа.

В этот миг мне нужно лишь одно.

Её личная вещь.

Стоило мне об этом подумать, как я просыпаюсь.

В холодном поту.

Сердце колотится.

Я понимаю, что только что сделала.

Я только что запустила что-то, что уже не смогу остановить!

---

Я иду по коридору института слишком быстро, почти не замечая окружающих.

В голове всё ещё пульсирует ощущение сна.

Спрайт.

Наташа.

Мир вокруг кажется слишком ярким, после чёрно-белого, зыбкого ломбардного сна.

Я ищу Диму.

Где он?

Обычно сам меня находит, а теперь, когда нужен, пропал.

Наконец, замечаю знакомую фигуру в конце коридора, возле окна.

Он стоит, лениво прислонившись к подоконнику, переговариваясь с каким-то парнем.

Но я уже направляюсь прямо к нему.

Дима замечает меня раньше, чем я успеваю что-то сказать.

Прищуривается.

Ты как будто всю ночь не спала, бросает, оглядывая меня с головы до ног. У тебя вид странный.

Дима

Подожди, он вскидывает ладонь. Ты даже не отрицаешь.

Я закатываю глаза.

Неважно.

О, ну конечно. А ещё, он с интересом наклоняет голову, в твоих глазах что-то странное.

Я знаю, что он чувствует.

Азарт.

Осторожное возбуждение, предвкушение.

Он прав.

Я сделала первый шаг.

Я хочу сделать второй.

Как прошла встреча с Арчи? он скрещивает руки на груди, выжидая.

Я пожимаю плечами, делая вид, что это пустяки.

Лучше некуда.

И?

Он дал мне задание.

Охренеть.

Я смотрю прямо ему в глаза.

Мне нужна личная вещь Наташи Поляковой.

Дима перестаёт ухмыляться.

Что?

Ты слышал.

Варя он смотрит на меня так, словно я только что предложила прыгнуть с крыши. Ты же шутишь.

Не шучу.

Нет.

Он морщится, отрывается от подоконника.

Это уже ненормально.

Мне нужна её вещь, Дима.

Варь, он говорит тише, но голос твёрдый. Нет.

Я раздражённо выдыхаю и хватаю его за руку.

Приближаюсь.

Слишком близко.

Он чувствует это.

Я знаю.

Он напрягается.

Я поднимаю голову, смотрю прямо в его глаза.

Голос меняется.

Становится мягким.

Просьба, почти шёпот.

Дима

Его зрачки слегка расширяются.

Ну пожалуйста.

Он моргает.

Варя

Ради меня.

Я чувствую его колебание.

Он стоит, будто не знает, что делать.

Я всё ещё держу его за руку.

Дима прикусывает губу, потом медленно ухмыляется.

Вещь Наташи, говоришь? его голос вдруг становится нарочито задумчивым. Лифчик подойдёт?

Я фыркаю и пихаю его в плечо.

Ему это нравится.

Я вижу это в его глазах.

Словно я ревную.

Он ухмыляется шире.

Ого, да ты прям среагировала, протягивает он. Приятно осознавать, что я не пустое место.

Дима! я закатываю глаза, но уголки губ чуть дрожат.

Чёрт.

Он выигрывает в этой игре.

Он опускает голову, вздыхает.

А потом хрипло говорит:

Ладно, но ты мне должна.

Я улыбаюсь.

Студенты толпой высыпали на улицу, гудя, смеясь, сжимая пальцами телефоны и натягивая шарфы повыше. Дыхание превращалось в пар, а воздух щипал щеки зима уже полностью вступила в свои права.

Я осталась у выхода, обхватив себя руками, пытаясь не слишком заметно поёживаться от холода. Димы всё ещё не было.

И вдруг мимо прошла Наташа Полякова.

Она сияла. Смеялась, откидывая голову, болтая что-то подружкам. Её длинные волосы переливались на свету, выбиваясь из под пушистого капюшона, глаза блестели от счастья.

Давай, красотка. Радуйся. Пока ещё можешь.

Я опустила взгляд, но внутри что-то неприятно сжалось.

Замёрзла?

Я вздрогнула.

Дима.

Он стоял передо мной, ухмыляясь, глаза блестели от веселья. В его руке что-то было.

Лови, он протянул мне блестящую заколку.

Я моргнула.

Ты что, сорвал её с головы?

Он картинно вздохнул, пряча улыбку.

Ну, пришлось пойти на хитрости. Ради тебя, малышка.

Я взяла заколку. Холодный металл, гладкий, изогнутый такая безобидная вещица. Но я знала, что в ней есть частица Наташи. Достаточно.

Держи себя в руках, Дима наклонился чуть ближе, понизил голос. И, кстати, веди себя прилично. Я отвечаю за свои поступки перед Джо и онерами. Если что-то пойдёт не так

Я закатила глаза.

Не волнуйся так за свою подружку. Ну, приснится ей пара страшилок. Пусть увидит, как Димочка её больше не хочет и всё.

Я знала, что говорю слишком легко. Что это не просто игра. Но уже поздно. Уже всё решено.

Дима фыркнул.

Ну, вообще-то это реально так.

Я приподняла бровь.

Он усмехнулся, глядя на меня пристально, будто проверяя, как я отреагирую.

Ладно, будь аккуратна.

Он развернулся и исчез в толпе.

Я посмотрела на заколку в своей ладони.

Я покрутила её в пальцах. Она казалась лёгкой, но мне вдруг стало тяжело. Эта вещь была частью Наташи. Частью её жизни. И теперь частью моего выбора.

---

Сначала я долго не могла решиться.

Весь вечер я держала эту мысль на расстоянии как животное, которого подкармливаешь, но не пускаешь в дом. Я говорила себе: мне это не нужно. Говорила, что я выше этого. Что это Арчи мстит. Я не такая.

Но мысль всё равно возвращалась.

Каждый раз, когда я вспоминала, как Наташа смеялась.
Как смотрела сквозь меня, как будто я не человек, а ошибка в воздухе.
Как выливала яд с таким удовольствием, будто это был парфюм.

Я пыталась быть выше этого.
Но в какой-то момент поняла, что просто притворяюсь сильной, потому что не знаю, как ответить.

А теперь знаю.

Справедливость странное слово.
Но если у тебя есть инструмент, то не использовать его тоже становится выбором.

Я не хочу её ломать. Не хочу отомстить.
Я просто хочу, чтобы она почувствовала, каково это быть по ту сторону.
Когда тебя унижают, плюют на твои чувства, отыгрываются, выставляются за счет тебя, словно ты не человек, а грязь.

Я долго смотрела на её заколку. Не брала её в руки.
Боялась, что если прикоснусь, то захочу слишком сильно.
И это станет правдой, которую уже нельзя будет отменить.

Но всё же взяла.

Мелкая вещица. Тонкий металл.
Но как много он значит теперь.

Заколка холодит ладонь, как крошечное лезвие.
И это ощущение странно приятно.
Как якорь.
Как доказательство того, что я не сдалась. Что я могу. Что у меня есть сила.

Всё это время я наблюдала. Терпела. Пыталась понять.
Но сегодня я не ищу понимания.
Сегодня я отвечаю.

Арчи не верит, что я способна на это.
И, может быть, мне действительно нужно это не ради него.
А ради себя. Ради того, чтобы понять, на что я способна. Кто я в этом новом мире
судья?
прокурор?
Или всё-таки палач?

Я хочу увидеть её страх.
Не просто реакцию. А то первое, настоящее отражение себя в чужих зрачках.
Я больше не безоружна.
У меня есть доступ.
Есть сюжет.
Есть спрайт.

Я не из тех, кто бьёт первым.
Но если удар нанесён, я научусь отвечать.
По их правилам. Или по своим.

Я засыпаю, сжимая в пальцах заветную заколку.

Мне больше не страшно.
Я иду туда не как жертва.
Не просто как онер.
Я иду как сомнамбула.

Глаза закрываются.
Мир исчезает.
Провал.
И я уже там.

В коридоре института. Всё до мелочей знакомо пол блестит, как будто его только что вымыли, на стенах висят те же дурацкие мотивационные плакаты.
Но теперь я не просто участница.
Я та, кто пишет сюжет.

Я двигаюсь, но никто не замечает меня.

Мимо проходят студенты, обсуждают что-то, смеются, но я словно призрак среди них.

И вдруг вижу её.

Наташа Полякова.

Она идёт по коридору, окружённая свитой. Голова гордо вскинута, волосы рассыпаются по плечам, губы растянуты в уверенной улыбке.

Такая красивая.

Такая неприкасаемая.

Пока ещё.

Я смотрю на неё и сжимаю пальцы.

Время пришло.

Покажи ей, какая она на самом деле, шепчу в пустоту.

Тьма за моей спиной вздрагивает.

Спрайт выходит из тени, но я даже не смотрю на него.

Я знаю, что он здесь.

Он понял приказ.

Наташа подходит к раздевалке.

Она снимает с крючка куртку, но это не её куртка.

Ткань затёрта, покрыта пятнами, мех на капюшоне свалялся в комки.

Она замирает.

Рядом кто-то кашляет.

Незнакомый парень приближается, кладёт руки ей на плечи, его лицо в тени.

Ну же, примеряй, тебе идёт.

И прежде чем она успевает отстраниться, он натягивает грязную куртку ей на плечи.

Наташа резко оборачивается.

Но он уже ведёт её к зеркалу.

Она смотрит в отражение.

И замирает.

В зеркале не она.

Перед ней стоит спрайт.

Но он меняется.

Сначала черты лица её точная копия.

Но потом

Кожа становится дряблой, волосы редкими, на лбу проступают глубокие морщины.

Глаза

Нет, это не её глаза.

Это пустота.

Нет нет! Это не я!

Она отшатывается, но из зеркала спрайт повторяет каждое движение.

Его улыбка становится шире, слишком широкой.

Она делает шаг назад.

За её спиной тишина.

Подруги отворачиваются.

Толпа расступается.

Но не уходит.

Они смотрят.

Просто смотрят.

И смеются.

Смех сначала тихий.

Но он нарастает.

Громче.

Громче.

ГРОМЧЕ.

Она зажимает уши.

Хватит!

Но смех не прекращается.

Я не такая! Я не уродина! Я красивая!

Она срывает куртку.

И тут же понимает.

На ней ничего больше нет.

Только нижнее бельё.

Смех взрывается.

Подруги уходят, даже не взглянув на неё.

Толпа улюлюкает.

Она пытается прикрыться руками, но ничего не помогает.

Словно все стены разом рухнули.

Больше не за кем спрятаться.

Только она.

И её страх.

Её тело дёргается.

Она просыпается.

Я чувствую, как сон рушится, развеивается, превращается в пустоту.

Открываю глаза.

На губах едва заметная улыбка.

Я чувствую, как внутри меня что-то ликует. Это правильно. Это справедливо.

В груди пульсирует странное, новое чувство. Не просто триумф. Удовольствие.

Сладких снов, Полякова.

Тьма не исчезает, наоборот сгущается.

Я резко поворачиваю голову.

В дверном проёме он.

Арчи.

Он облокотился на косяк, чуть склонив голову набок.

Глаза его лениво поблёскивают, губы тронуты лукавой усмешкой.

Он хлопает в ладоши.

Наигранно, громко.

Как учитель, оценивающий своего самого талантливого ученика.

Браво, деточка.

Я не двигаюсь.

Всё внутри напряжено, но я держу себя в руках.

Арчи медленно делает шаг вперёд, продолжая говорить.

Ты отличный ученик.

Он останавливается, заглядывает мне в глаза.

И плохой онер.

Я затаиваю дыхание.

Почти такой же, как и я.

Он проходит мимо меня, направляется к зеркалу, в котором ещё дрожит отражение Наташи.

Спрайт по-прежнему стоит в пустоте.

Ждёт приказа.

Ты, конечно, ещё не достигла совершенства Арчи касается стекла пальцем, и изображение в нём гаснет, будто его стёрли. Но у тебя есть потенциал.

Он поворачивается ко мне.

И как тебе ощущение власти?

Я сглатываю, но голос звучит ровно.

Непривычно.

Его усмешка ширится.

Да ладно. Неужели ты мне сейчас скажешь, что испытывала угрызения совести?

Я молчу.

Потому что не знаю.

Арчи наклоняется ближе, его голос становится чуть ниже.

Ты ведь почувствовала это, да?

Я сжимаю одеяло в руках.

Что?

Он скользит пальцами по подбородку, будто размышляет.

То самое. Когда страх другого человека принадлежит тебе. Когда ты причина.

Я резко поворачиваюсь к нему.

Я просто показала ей, кто она есть на самом деле.

А кто решает, какая она на самом деле?

Он смотрит внимательно.

Ты?

Я замираю.

Арчи улыбается.

Ты ещё не осознала, насколько велика твоя власть.

Он отходит от зеркала, делает круг, будто размышляя вслух.

Но знаешь, что самое забавное?

Я напряжённо слежу за ним.

Ты уже не вернёшься назад.

Он вдруг резко оказывается рядом, его голос звучит прямо у моего уха.

Я не двигаюсь. Но сердце предательски бьётся сильнее.

Арчи замечает это. Он всегда замечает.

Один раз почувствовав это, ты не сможешь забыть.

Я чувствую, как холодок пробегает по спине.

Он прав.

Я чувствовала.

В тот момент, когда Наташа дрожала, когда её отражение исчезало, когда толпа смеялась

Я чувствовала это.

И мне не было плохо.

Арчи смотрит на меня, чуть склонив голову.

Ну что, Варя? Готова узнать, на что ты способна?

Он протягивает руку.

Пора идти дальше.

Я смотрю на него.

А затемя колеблюсь всего несколько секунд, но принимаю его руку.

Мир снова меняется, и я проваливаюсь в другой сюжет.

Сначала темнота.

Глухая, вязкая, как штормовое облако.

А потом тишина.

Не та, что бывает в уютных местах, где покой согревает.

Это другая.

Тяжёлая. Пустая.

Я слышу приглушённый детский смех. Он странный, словно играет на фоне, записанный на старую плёнку.

Затем вижу коридор.

Серые стены, выцветшие обои, где когда-то был узор, но теперь он стерся, оставляя лишь грязные пятна.

Пол из потёртого линолеума, по которому тянутся длинные чёрные полосы от обуви.

Голые лампочки под потолком тусклые, мигающие.

Я поворачиваю голову и смотрю в окно.

За стеклом туман.

Мир за этим зданием не существует.

Я чувствую давящее одиночество.

Ребёнок пробегает мимо меня, но его шаги глухие, будто приглушённые ватой.

Я вижу его спину, тонкие лопатки под растянутой рубашкой. Он вбегает в комнату, где сидят другие дети.

Они не разговаривают.

Просто смотрят перед собой, будто ждут чего-то.

Я понимаю.

Это детдом.

Посмотри на них.

Я вздрагиваю.

Арчи стоит рядом, наблюдая за детьми с оценивающим выражением лица.

Он медленно идёт вперёд, проходя между кроватями, и жестом приглашает меня следовать за ним.

Я делаю шаг.

Ощущение, будто воздух здесь гуще.

Будто стены слишком узкие.

Когда-то среди них был я. Маленький. Брошенный. Изгой.

Он не говорит с болью.

Не говорит с ненавистью.

Просто констатирует факт.

Он смотрит не на меня. А сквозь.

Словно всё это уже не важно. Словно он не ждёт ни сочувствия, ни осуждения.

Надо мной издевались, пришивали одеяло к простыне, чтобы я не вставал. Боялись моих брождений во сне.

Я смотрю на детей.

Никто не улыбается.

Они просто сидят.

Один из них крутит в руках разбитую машинку.

Девочка держит потерянную пуговицу.

Мальчик перебирает в пальцах рваный шнурок от ботинка.

Больше у них ничего нет.

Я чувствую, как что-то внутри меня болезненно сжимается.

Тесно.

Тихо.

Я смотрю на Арчи.

А воспитатели?

Его губы дёргаются в усмешке.

Они тоже боялись.

Он вдруг останавливается перед одной из кроватей и медленно присаживается на корточки.

Я смотрю туда же.

На кровати никого нет, но не сложно представить себе, как это было.

Ребёнок.

Чёрные растрёпанные волосы.

Закрытые глаза.

Тонкие пальцы, сжимающие край одеяла.

Но я заставил их бояться ещё больше.

Он произносит это мягко, почти без эмоций.

Я вдруг вспоминаю себя. Маленькую. Стоящую в углу.

Меня не били. Меня не запирали. Но я знаю, что значит быть одной.

Я не знаю, что сказать.

Что-то здесь неправильно.

Не потому, что это неправда.

А потому что правда.

Потому что я вижу это глазами самого Арчи.

Вижу, каким он был.

Вижу, каким он стал.

Вижу пустоту между этими двумя точками.

И не знаю, что с этим делать.

---

Арчи прервал свой мрачный сюжет, и мы снова вернулись в мою квартиру, где в зеркальном отражении все ещё мерцал силуэт спрайта в образе Поляковой.

Спрайт растворился, оставляя за собой пустоту не следа, не тени, только смутное чувство чужого присутствия, которое исчезло так же быстро, как появилось.

Но я чувствовала.

Как он ждал команду.

Как он искал слабость.

Как он подчинился мне.

Я поворачиваюсь к Арчи. Он спокойный, невозмутимый, но я вижу, что он ждёт моего вопроса.

Это захватывает, говорю я, стараясь не выдать слишком большого интереса. Использовать их. Контролировать.

Его губы дрогнули в улыбке едва заметной, но достаточно, чтобы понять, что он доволен.

Ты начинаешь чувствовать их природу.

Но ты идёшь дальше. Гораздо дальше, чем просто использовать их, я всматриваюсь в него, пытаясь понять, как именно он с ними связан. Они тебя слушаются. Не просто выполняют команды. Они как будто признают тебя. Почему?

Арчи наклоняет голову, его глаза мерцают в полумраке.

Потому что я сильнее их.

Я сжимаю губы.

Они что, чувствуют силу?

Он усмехается, но в этой усмешке нет насмешки только холодная уверенность.

Они чувствуют власть.

Я медлю, но задаю вопрос, который крутится в голове:

Но если это так, почему они не нападают на тебя? На меня? Разве мы не такие же, как все онеры?

Его улыбка становится шире, но глаза холодные, безжалостные.

Нет, Варя. Мы не такие, как они.

Он делает медленный шаг ближе, словно создаёт невидимую границу, переступить которую мне решать самой.

Спрайты служат тем, кто сильнее.

Ты имеешь в виду?

Они видят аномалию.

Я сглатываю, потому что начинаю понимать.

Арчи кивает, будто подтверждая мои мысли.

Система создаёт их, чтобы охранять равновесие. Они существуют, чтобы держать хаос под контролем. Но когда хаос становится сильнее их самих

Он замолкает, позволяя мне самой додумать окончание.

И я догадываюсь.

Они подчиняются тому, кто сам может их разрушить, шепчу я.

Арчи довольно улыбается, как учитель, чьё лучшее объяснение тот момент, когда ученик понял всё сам.

Вот именно.

Я чувствую холодок по коже, но это не страх.

Это предвкушение.

Значит, они признают сомнамбулу как высшую аномалию?

Разве тебе ещё нужно подтверждение?

Я молчу.

Ведь у меня оно уже есть.

Ты хочешь понять, как они работают? голос Арчи ровный, почти ленивый, но в нём скрыто что-то глубже приглашение.

Я киваю, но он внимательно изучает моё лицо, будто ищет колебание.

Тогда испытай это на себе.

Я замираю.

Что?

Он делает шаг ко мне, но медленно, без угрозы он даёт мне самой выбрать, отступить или остаться.

Ты спрашивала, почему они не нападают на нас. Всё просто. Они не видят в нас жертв.

Я не моргаю, но чувствую, как внутри всё напрягается.

И что? мой голос звучит ровно, но пальцы непроизвольно сжимаются.

Арчи слегка наклоняет голову, его взгляд тяжелеет.

Но если позволить им подойти ближе, они покажут тебе, что такое страх.

Я не сразу нахожу, что ответить.

Ты предлагаешь добровольно впустить его?

Он едва заметно улыбается.

Ты же не боишься?

Я ощущаю, как холодок пробегает по спине, но сдерживаю дыхание, не давая ему увидеть этого.

Нет.

Докажи.

Он поднимает руку, и воздух рядом дрожит.

Из тени выступает спрайт медленно, без резких движений, словно сам ждет моего согласия.

Просто впусти его в свой разум, Варя, голос Арчи почти ласковый, будто он ведёт меня за грань, но не толкает.

Я не могу отступить.

Не могу показать, что мне страшно.

Я сжимаю губы, делаю медленный вдох.

И не сопротивляюсь.

Спрайт медленно двинулся вперёд.

Чёрная зыбкая тень тянулась ко мне, двигаясь беззвучно, словно жидкий дым, который вот-вот проникнет в поры моей кожи.

Я позволила.

И в этот момент меня прорезало.

Не боль, не ужас.

А чужое присутствие, ищущее, скользкое, влажное, как дыхание чего-то нечеловеческого.

Спрайт нырнул вглубь, и я увидела...

Свой собственный кошмар:

Кошмар пустоты

Я знаю это место.

Кафе.

Я знаю этот столик у окна. Я знаю, какой здесь всегда уютный полумрак, как мягко приглушённые лампы заливают пространство янтарным светом, искажающим время, превращая минуты в часы. Я знаю, что на столе всегда стоит чашка кофе, чёрного, без сахара, остывающего ровно настолько, чтобы его можно было пить небольшими глотками, неторопливо, растягивая удовольствие.

Я знаю, кто должен здесь сидеть.

Но стул пуст.

Пустота врезается в пространство, нарушая идеальную картину. Всё кажется таким же, как всегда, но теперь здесь чего-то не хватает. Или кого-то.

Я смотрю по сторонам. Люди живут своей жизнью кто-то сидит за соседним столиком, перелистывая газету, официанты скользят между рядами, ловко балансируя с подносами, кто-то тихо смеётся, переговариваясь с другом. Их голоса неразборчивы, словно размазаны невидимой рукой, и в этом разговорном гуле нет того, кого я ищу.

Я пытаюсь понять, в чём дело.

Может, я пришла слишком рано? Может, он просто задерживается?

Я смотрю на чашку кофе.

Она остывает.

Но ведь кто-то должен был её заказать.

Я смотрю на часы, но стрелки не двигаются.

Я оглядываюсь, но в лицах вокруг не нахожу ни единой знакомой черты.

Я ищу снова.

И снова.

И снова.

Но его нет.

И вдруг я понимаю, что его и не было.

Он не опоздал.

Он не задержался.

Он не придёт.

Никогда.

Пустота прорастает внутри, заполняя собой грудную клетку, проскальзывая между рёбер, сдавливая сердце холодной ладонью. Я ощущаю, как воздух в кафе становится гуще, плотнее, как стены будто приближаются, а приглушённый свет теперь кажется слишком тёплым, слишком тягучим, слишком вязким.

Я сижу одна за столиком, который больше никому не нужен.

Мир продолжает жить, не замечая, что меня больше нет.

Тишина давит, пропитывает пространство, забирается под кожу.

Я сжимаю пальцы, чувствуя под ладонью гладкую поверхность столешницы, пытаясь зацепиться хоть за что-то реальное, но это не помогает.

Потому что теперь я знаю.

В этом сне я всегда одна.

Пустота, которая не отпускает

Я резко зажмурилась и открыла глаза.

Ломбард.

Воздух тяжёлый, застоявшийся, пахнет сырой пылью, словно стены впитывали её годами, удерживая в себе следы всех тех, кто когда-либо здесь был. Пространство кажется чужим, холодным, неправильным как будто я до сих пор не до конца здесь.

Я стою на том же месте, где была.

Но что-то не так.

Сон не уходит.

Он растворяется в реальности, словно липкий осадок на языке после выпитого слишком крепкого кофе, как невыносимое эхо, которое повторяется снова и снова. Я ощущаю его на коже, в рёбрах, внутри себя, где-то глубоко, как ощущение падения, когда ты просыпаешься, но не до конца.

Я не сразу замечаю Арчи.

Но он здесь.

Он стоит напротив, внимательно следит за мной, изучает, наслаждается моментом.

Я не знаю, сколько секунд меня не было.

Он тоже не знает, что я увидела.

Но он видел мою реакцию.

Видел, как мои пальцы чуть дрогнули, сжались в кулак, как уголок губ дёрнулся на мгновение, словно я хотела что-то сказать, но передумала.

И его улыбка становится шире.

Он делает медленный, плавный вдох, будто смакуя это мгновение.

Мне нравится наблюдать за моментом, когда люди понимают, что они не такие уж бесстрашные.

Голос спокойный, ровный, но в нём есть что-то липкое, почти ласковое он не угрожает, он наслаждается.

Я выпрямляюсь.

Я чувствую, как что-то внутри меня сопротивляется, пытается прийти в себя, но тени сна ещё держат меня в своей хватке.

Я и не говорила, что бесстрашная.

Арчи медленно кивает, его взгляд цепляется за каждую деталь моего лица, он запоминает.

Но теперь ты знаешь, что такое настоящий страх.

Я киваю, но молча.

Слова бессмысленны.

Потому что внутри...

Я всё ещё там.

Но передо мной Арчи.

Он внимательно смотрит на меня, его глаза чуть прищурены, будто он пытается разглядеть, что осталось от меня после этого кошмара.

И вдруг он говорит просто, без напряжения, почти лениво:

Ну, что ты видела?

Я на секунду зависаю.

Внутри что-то кипит, хочется просто не отвечать, уйти, забыть этот чёртов сон.

Но я уже играю в его игру.

Я делаю вдох чуть дольше, чем нужно, чтобы он заметил задержку, но не понял её смысл.

Я завалила все экзамены на сессии.

Тишина.

Арчи моргает.

А потом

Он всхрапывает от неожиданности.

И через секунду его разрывает на смех.

Настоящий, искренний, громкий, почти истеричный смех, не его обычная усмешка, не холодная насмешка, а искреннее веселье.

Он запрокидывает голову, на его лице отражается абсолютное изумление, а затем он снова смотрит на меня, всё ещё скалясь.

Что?!

Он тянет это слово, как будто не может поверить в то, что услышал.

Спрайт вытаскивает из тебя самые потаённые страхи, вытаскивает наружу то, что прячется глубже всего, и ты говоришь мне экзамены?!

Он снова смеётся, но теперь уже иначе.

Он щурится, изучая меня, ищет во мне изъян.

Скрываешь?

Я не реагирую, просто спокойно смотрю на него, сдерживая дыхание, стараясь не моргнуть, не отвести взгляд, не выдать себя.

Он качает головой, всё ещё ухмыляясь.

Ну ладно. Надеюсь, там был я.

Он специально произносит это медленно, наблюдая за моей реакцией.

Я не отвечаю.

Но внутри...

Кафе всё ещё стоит перед глазами.

Чашка кофе остывает.

Стол пуст.

Никто не придёт.

Теперь ты понимаешь, как продешевила со своей подружкой Поляковой?

Голос Арчи прозвучал почти весело, с той ленивой лёгкостью, с которой он обычно отпускает насмешки, не придавая им особого значения.

Я моргнула, но не позволила себе удивления.

Что?

Он сложил руки на груди, продолжая изучать мою реакцию, а затем, слегка ухмыляясь, покачал головой.

Ты могла бы сделать с ней что-то более ужасное, если бы позволила своему спрайту хорошенько её изучить.

Холод разлился по позвоночнику.

Я не дернулась, не отпрянула, не показала ни единого признака шока.

Но внутри что-то сдавило.

Полякова, конечно, та ещё стерва, но даже она не заслуживала большего наказания, чем то, что уже получила презрение и насмешки, которыми её осыпали в институте.

Это было достаточно.

Но Арчи думал иначе.

Он сделал шаг ко мне, его голос стал чуть ниже, чуть мягче, как будто он открывал передо мной нечто действительно ценное.

Следующий урок, Варя.

Я почувствовала, как моё дыхание на мгновение остановилось в груди.

Иди снова к ней. Ты ведь хочешь знать, что она чувствует, правда? Узнать её слабости. Или ты боишься, что в глубине души ты не лучше её?

В его глазах загорелся азарт, и я поняла, что для него это не просто приказ.

Это была проверка.

Сделай так, чтобы она пожалела, что вообще знает твоё имя.

Я не ответила сразу.

Потому что, если бы я заговорила, он мог бы услышать не ту интонацию, не ту эмоцию, не ту реакцию.

Но внутри меня что-то сжалось.

Я думала, что он просто играет в учителя.

Но его уроки это не обучение.

Это способ сломать тебя.

---

Я очнулась не от сна, а от холода. Щека лежала на полу. В уголке губ что-то солёное.

Я проснулась не в постели. Сердце стучало быстро, глупо, как у зверя, загнанного в ловушку.

Под пальцами шов ковра. Меня окружает только холодный воздух. Сколько я так лежала? Кто я сейчас та, что спала, или та, что теперь проснулась? Но самое страшное я всё ещё сжимаю её заколку.

Заколка Наташи.

Словно холодный кусок металла прилип к моей ладони, оставляя на коже отпечаток прошедшей ночи.

Я смотрю на неё, и в голове снова вспышками вспоминаются сцены сна как Арчи забавлялся, как ловко управлял мной, подталкивая к тому, что я не хотела осознавать.

Он хозяин.

Он вёл меня, он развлекался.

Я сделала первый шаг.

Он ждёт второго.

Но заслуживает ли она этого?

Вдруг заколка кажется мне змеёй, и я резко выбрасываю её подальше от себя.

Металл тихо звякает, падая чуть дальше от ковра, и в этот момент через занавеску пробивается луч фонаря, выхватывая поблескивающий металл из темноты.

Он заставляет меня вспомнить.

Все ужасы прошедшей ночи.

Я медленно моргаю, ощущая, как тяжесть сна ещё давит на виски, как сознание не может отличить, где заканчивается ОС и начинается реальность.

Я бродила.

Я встала среди ночи и не вернулась обратно в кровать.

Я проснулась здесь, на полу.

Как маленькая потерянная девочка, которой никто не объяснил, где её дом.

Я обхватываю себя руками, упираюсь подбородком в колени и медленно раскачиваюсь вперёд-назад.

Арчи играет.

Он хочет увидеть, как далеко я зайду.

Как далеко я позволю себе зайти.

Он не просит.

Он подталкивает.

И теперь в этой игре есть человек, который действительно подвергается опасности.

Я встаю.

Движения механические, лишённые осмысленности, как если бы моё тело просто выполняло заложенную в него программу.

Вода в раковине стекает серебряными каплями, журчит, смывая липкость ночи с моей кожи.

Паста пенится во рту, резкий мятный вкус отдаёт металлическим привкусом, словно я жую гвозди.

Я мою руки дольше, чем нужно, будто могу смыть изнутри то, что осело на душе.

Кот трётся о мои ноги, его тёплая шерсть слегка пощекотала лодыжки, но я почти не чувствую этого.

Просто насыпаю корм в миску. Глухой перестук гранул единственное, что звучит в комнате. Глоток кофе обжигает горло, и в этот момент я осознаю, что за все эти утренние действия ни разу не посмотрела в зеркало.

Я боюсь увидеть своё отражение.

Беру рюкзак, проверяю телефон, но не читаю сообщения.

Просто выключаю экран, собираюсь и выхожу.

Метро качается в привычном ритме.

Люди говорят, шуршат пакетами, перебирают экраны телефонов.

Но я никого не слышу.

Институт встречает меня привычным шумом голоса студентов смешиваются с эхом шагов, дверей, смеха, недовольных реплик.

Я перехожу проходную, чувствуя, как пальцы бессознательно сжимают лямки рюкзака.

Всё внутри напряжено, сконцентрировано.

Я не просто пришла на пары.

Я ищу её.

Стягиваю куртку в гардеробе, небрежно перекидываю её через руку, прохожу чуть дальше, пробегаю глазами по толпе.

Где ты?

Сердце стучит в такт шагам, когда взгляд наконец выхватывает её из массы студентов.

Наташа.

Она выглядит как всегда та же уверенность в осанке, тот же слегка прищуренный взгляд.

Но сегодня что-то не так.

Её волосы собраны в небрежный пучок, как будто утром у неё не было времени нормально собраться.

На коже чуть больше бледности, чем обычно.

Но главное тени под глазами.

Темноватые, едва заметные, но они там.

Я наблюдаю.

Она плохо спала.

Я выхожу из-за колонны, набираюсь смелости, делаю шаг ближе.

Она чувствует взгляд.

Разворачивается резко, и я замечаю, как её пальцы сжимают лямку сумки чуть сильнее, чем нужно.

На секунду мне показывается, что в её взгляде скользнула тревога.

Но нет.

Она быстро собирается.

И хищно улыбается.

Чего уставилась, чучело?!

Слова хлещут по лицу, как резкая пощёчина.

Тон привычно ядовитый, но в нём есть ещё кое-что.

Раздражение.

Злость.

Я не двигаюсь.

Наташа делает вид, что всё по-прежнему, что я для неё никто.

Пошла вон отсюда.

Голос срывается на чуть более резкий, чем обычно.

И вот этот момент.

Тот самый.

Когда всё внутри щёлкает.

Когда решение принимается окончательно.

Хорошо, Наташа, шепчу я.

Голос ровный, спокойный, почти задумчивый.

Такие, как она, не должны вызывать жалость.

Не должны вызывать сомнения.

Тем более ради высокой цели.

Я поворачиваюсь и ухожу, чувствуя её взгляд мне в спину.

Она даже не подозревает, что сделала только что.

Сама подтолкнула меня идти дальше.

Перемена.

Вокруг шум, смех, шаги, хлопки учебников о парты. Коридор живёт своей хаотичной жизнью, но я почти не слышу его.

Я провожу ладонью по уставшему лицу, задерживаю дыхание.

Но меня уже заметили.

Ну что, как там наш Арчи?

Я поднимаю взгляд исподлобья, хмурюсь, встречая ухмыляющегося Диму.

Конечно. Кто же ещё.

А ты как думаешь? мой голос колкий, как ржавый гвоздь.

Дима наклоняет голову, лениво разглядывая меня.

Ну, ты не выглядишь отдохнувшей.

Я прикрываю глаза, перед тем как вздохнуть сквозь зубы.

Спасибо за комплимент, Лукьянов.

Он фыркает, скрещивает руки на груди.

Всегда пожалуйста.

Я пожимаю плечами, отводя взгляд.

Шёл бы ты лучше к Поляковой, ей сейчас поддержка нужнее, чем мне.

Дима замолкает, и я чувствую его взгляд.

Надеюсь, ты с ней аккуратно обошлась.

Я чуть приподнимаю брови, небрежно бросаю:

Более чем.

Он прищуривается, будто проверяя мои слова на прочность, но ничего не говорит.

В этот момент в толпе мелькает знакомый силуэт Наташа.

Дима разворачивается и без лишних слов уходит следом за ней.

Я скрещиваю руки, смотрю ему вслед, чувствую, как губы сами шепчут:

Давай, уходи Больно ты мне нужен.

Но отчего-то взгляд за ним задерживается дольше, чем я бы хотела.

---

Заколка Наташи лежит на полу, там, куда я её бросила этим утром.

Металл блестит в тусклом свете, ловит на себе отблеск фонаря за окном.

Я смотрю на неё, и внутри что-то сжимается.

Я могла бы просто не поднимать её.

Пройти мимо.

Оставить её на полу, в прошлом.

Но рука уже тянется сама.

Пальцы сжимают холодный металл.

Я зажимаю её в ладони, будто проверяя, ощущаю тяжесть чужой вещи.

Закрываю глаза.

И дрема тут же накрывает меня.

Мир исчезает, затягивая меня в чужой сюжет.

Сон

Я вижу её.

Наташа идёт по улице, ровная осанка, подбородок чуть вздёрнут.

Вокруг полуденный город, с огнями рекламы, тёплыми отблесками витрин.

Она не спешит.

Её каблуки ровно отстукивают по мостовой, а взгляд то и дело цепляется за витринные стёкла.

Она разглядывает себя.

Каждое отражение.

Каждое движение.

Её пальцы лениво касаются волос, глаза оценивают линии лица, осанку.

Она выбирает себя.

Я смотрю за ней из-за стекла, словно сама стала частью этой витрины.

Наташа проходит мимо, не подозревая, что я здесь.

Что я вижу её настоящую.

И сон начинает разворачиваться дальше...

День был знойным и ярким, от солнца слепило глаза, но её это не волновало она привыкла чувствовать себя владычицей мира, человеком, который управляет, а не подчиняется.

И вдруг глухой хруст каблук сломался.

Она тихо выругалась, наклоняясь, чтобы проверить повреждение.

В этот момент из-под тени дерева появилась я.

Я вышла медленно, почти незаметно, но она сразу почувствовала моё присутствие.

Наташа подняла голову, её губы уже были готовы изогнуться в насмешке, но вместо этого она замерла.

Я была не одна.

Рядом со мной, чуть позади, стояла тёмная сущность, неясная, живая, движущаяся дымкой в свете фонарей.

Спрайт.

Я посмотрела на неё.

За работу.

Сущность рассыпалась в воздухе.

Она не нападала, она просачивалась в сознание Наташи, как ртуть, как газ, как самый тонкий яд, который невозможно почувствовать, пока не станет слишком поздно.

Наташа не успела даже вздохнуть, как её глаза расширились.

День сменился ночью. Лучи фонаря стали рваными, как будто кто-то резал свет ножом. Воздух сгустился, стал вязким, почти живым. Звуки исчезли даже её собственное дыхание затихло в тишине

Мир исказился, как будто время сжалось, скомкалось, перевернулось.

Луна полная, улица пустая, воздух давит, словно стены сузились.

Из-за гаражей вышли двое.

Они уже рядом.

Ты же любишь внимание, правда?

Я замерла.

Я знала, что это сон.

Я знала, что всё это иллюзия.

Но когда Наташу резко развернули к стене, когда её запястья были схвачены чужими руками, когда её тело оказалось в ловушке, сдавленное чужим дыханием, мой желудок сжался в комок.

Больно.

Но боль не самое страшное.

Страшнее всего бессилие.

Она пыталась закричать, но голос застрял в горле, как кость. Её руки дернулись, но не сдвинулись с места, словно тело больше ей не принадлежало. Её прижали прямо к стене, один крепко сжал её руки, второй схватил её за ноги, фиксируя, не оставляя ни единого шанса пошевелиться, вырваться, ударить.

Я почувствовала, как мой взгляд дрогнул, как пальцы сжались в кулаки.

Я хотела отвернуться.

Но не могла.

Я чувствовала, как мой взгляд дрогнул. Мне нужно было отвернуться. Мне нужно было выйти из этого сна. Но спрайт стоял рядом. Он видел меня. Он знал. И я знала.
Я не могу уйти. Я не могу её спасти. Я ничего не могу сделать.

Потому что это был её страх.

Её ужас.

Её кошмар.

Но сейчас он принадлежал и мне.

Я чувствовала, как он растекается по коже, просачивается под рёбра, цепляется за сознание.

Спрайт ждал.

Он изучал меня.

Как Арчи.

Как хищник, который знает, что человек сломается не в момент нападения, а в тот миг, когда поймёт, что ничего не может изменить.

И я осознала это.

Я не могу ничего изменить.

---

Я продолжаю спать.

Кошмар Наташи распадается, растворяется, как раскрошившийся мел. Пространство гаснет на секунду, и я оказываюсь во дворе.

Мой стандартный сюжет.
Качели, облезлая карусель, потрескавшиеся бортики песочницы. Раньше здесь было ярко, безопасно. Сейчас всё будто выцвело как старая фотография.

Система ОС замечает меня.
Я чувствую её присутствие в воздухе, в ржавом скрипе качелей, в том, как мерцают окна девятиэтажки. Она смотрит. Она ждёт, как я себя поведу.

Пространство слегка мерцает, будто кто-то играет со светом, крутя невидимый тумблер.

И тогда я слышу голос.

Варя.

Резкий, глухой, тяжёлый, как металлический удар.

Я разворачиваюсь.

Саша.

Он стоит у края двора, рядом с ним Декси. Её уши прижаты, шерсть на загривке вздыблена. Она чувствует угрозу.

Варя, повторяет он.

В голосе настоящая боль.

Ты перешла черту.

Я сжимаю кулаки, холод пробегает по спине.

Я должна!

Голос звучит резко, как защита. Как атака.

Я делаю это не ради себя!

Саша делает шаг вперёд.

Не лги.

Я замираю.

Я не ожидал от тебя

Он не заканчивает фразу, но я слышу её конец внутри себя.

Я не ожидал от тебя этого.

Что-то в груди болезненно сжимается.

Глаза начинают щипать.

Он молчит.

Но молчание хуже слов.

Он стоит прямо передо мной. Такой реальный. Такой живой. Я знаю, что, если протяну руку, смогу коснуться его пальцев. Сжать их.

Но он осуждает меня.

И это режет.

Острая, холодная боль, похожая на ту, что бывает в детстве, когда тебе говорят, что ты кого-то разочаровал.

Но теперь всё изменилось.

Теперь я не ребёнок.

Я не могу позволить ему говорить так со мной.

Я не могу позволить себе колебаться.

Решение приходит мгновенно.

Как будто это даже не я решаю.

Спрайт сгущается рядом.

Он моментально реагирует на вторжение.

Секунды.

Мгновение.

Саша исчезает.

Будто его никогда не было.

Декси взвизгивает, а затем тьма убирает и её тоже.

Я остаюсь одна.

Коридоры ОС дрожат, словно воздух потерял равновесие.

Я убрала Сашу.

Как Арчи.

Как Арчи убирает своих врагов.

Но Саша

Саша не мой враг.

Я не звала, не приказывала.
Но боль была слишком сильной.
Слишком глубокой.
И спрайт сорвался.

Он был рядом всё это время где-то в тени, за гранью, наготове.
И он сделал то, для чего был создан.
Устранил угрозу.
Быстро. Беззвучно. Без сомнений.

Я даже не успела вдохнуть.
Пространство дрожит.

Система отзывается, как капля в пруду.
Но поздно.
Слишком поздно.

Я чувствую, как воздух становится другим.
Мир словно отступает от меня.
Как будто сам двор боится.
Не его. Меня.

Спрайт всё ещё где-то рядом.
Не спрашивает, не ждёт.
Он уже часть меня.
И, может быть, всегда был.

Сюжет меняется, и я иду туда, где могу быть услышана.

Купе было, как всегда, полупустым.
Мягкий свет, шорох поезда, тишина между стуками колёс.
Я стояла в проходе, сжимая пальцы в кулаки, пытаясь держаться, но, когда увидела его. Ефим Михайлович сидел у окна, как будто он всегда здесь
всё посыпалось.

Я села напротив, не выдержала опустила голову, закрыла лицо ладонями.
Глаза горели, дыхание сбилось, и я вдруг почувствовала, как горько стыдно быть живой.

Что тебя расстроило? спросил он спокойно.
Голос его был тот же, что и всегда.
Мягкий, стариковский, с паузой на каждое слово.
Он не торопил. Он не давил.
Он просто был рядом.

Я я сглотнула. Я перешла черту.
Слова давались трудно.
Я наслала кошмар. На сокурсницу. Я видела её страх. Самый страшный.
На неё напали двое, а я стояла и ничего не сделала.

Я ждала, что он поморщится.
Что отвернётся.
Что скажет: так нельзя.

Но он лишь кивнул. Легко, коротко.
Каждый из нас хоть раз переходил черту.

Он сделал вдох. Окно отражало его лицо, но взгляд был обращён внутрь.
Каждый. Даже тот, кто потом учит других.

Но это неправильно, прошептала я.

Конечно. Он не стал спорить. Но ты ведь знаешь, что это было неправильно.
Я подняла глаза.
Он смотрел прямо на меня, без осуждения.
Главное не то, что ты сделала.
А то, что ты почувствовала после.

Он немного помолчал, прежде чем добавить:
Мы совершаем страшные поступки, Варя, когда перестаём чувствовать.

А ты сейчас чувствуешь. Значит, ты не утонула.

И в этот момент мне стало чуть легче.
Совсем чуть.
Но достаточно, чтобы снова дышать.

Он откинулся на спинку сиденья, закрыл глаза на пару секунд будто вспоминал нечто далёкое, стертое, но не исчезнувшее.

Когда-то начал он, не глядя на меня, я тоже стоял и не сделал ничего.
Пауза.
Был мальчик. Его травили. Каждый день. Я знал об этом. Видел, как это ломает его. Он приходил в ОС как в спасение. Но даже там не мог сбежать.
Я молчал.
Почему? спросила я почти шёпотом.

Он открыл глаза.
Потому что думал, что не моё дело. Что я не имею права вмешиваться в чужой сюжет.
Он повернулся ко мне, и впервые в его взгляде не было вечной невозмутимости
была боль.
Старая. Согретая временем, но не исчезнувшая.
Через два месяца этот мальчик исчез. Совсем. Ни снов, ни реальности. Только пустота.

Он опустил голову.
Иногда я думаю: если бы тогда я хотя бы сел рядом просто сел, как ты сейчас
Может, и он бы остался.

Я слушала, и внутри меня что-то сжималось.

Но вы не знали, попыталась я. Вы не могли предугадать.
Он покачал головой.
Не знал. Но чувствовал. А это важнее.

Он посмотрел на меня снова, и взгляд его стал твёрже, спокойнее.
Ты не бог, Варя. Ты не спасёшь всех.

Но ты можешь не потерять себя.
А это уже редкость.

Он чуть улыбнулся.
Я жду тебя не потому, что ты сильная. А потому, что ты настоящая.
А настоящие редко возвращаются во второй раз.

Мы долго молчали.
Поезд стучал равномерно, будто отбивал время, которое я уже упустила.

Я сделала это, сказала я наконец.

Ефим Михайлович не двигался. Ждал.

Я заблокировала его.
Сашу.
Как это делает Арчи.

Слова звучали тускло, как будто я проглатывала их наполовину.

Я не дала ему добраться до меня.
Не позволила остановить.
Он хотел поговорить.
Хотел знать, где я, что со мной.
А я просто
выключила его.

Я стиснула кулаки на коленях.

Голос дрогнул.

Потому что иначе я бы сорвалась.
Потому что он всё ещё держит меня.
А я не могу позволить себе остановиться. Ни сейчас. Ни позже.

Пауза.

Но теперь, когда это сделано...
Я чувствую.

Я провела ладонью по груди боль.
Словно в груди что-то трещит. Медленно.

Внутри меня что-то раскололось.

Что-то, чего уже не вернуть.

Я выдохнула. Слова слетели почти шёпотом:

Поздно.

Ефим Михайлович молчал.

Посмотрел на меня так, будто видел не меня,

а ту самую девочку, которая стояла в коридоре вагона той ночью: с мутным взглядом, сжатыми губами, на грани.

И только потом произнёс:

Нет. Поздно это когда ты уже не чувствуешь, что потеряла.

Когда всё внутри онемело.

А если болит

это не потому, что ты сломалась.

А потому что ты растешь.

Больно значит, тебе не всё равно.

Я пришла в себя внезапно не от сна, а от странного покачивания в теле.

Стояла. Посреди комнаты.

Без мысли, без памяти, без дыхания.

Руки были опущены, пальцы мёрзлые. Под ногами паркет, холодный и чужой. Вокруг ни света, ни движения. Только шорох за окном и тиканье часов, доносящееся, кажется, из другой жизни.

Я не знала, как сюда попала. Сколько так стояла? Что видела?

Во рту металлический привкус, на коже липкая дрожь.

Мне хотелось дотянуться до стены, до чего-то настоящего, но казалось если я сделаю хоть шаг, всё исчезнет.

И я просто стояла.

Как будто ждала чего-то. Или кого-то.

А потом увидела своё отражение в тёмном окне. И отшатнулась.

Потому что не сразу узнала его.

-САША-

Я до сих пор не понимаю, как это произошло.

Сижу на полу, прислонившись спиной к кровати, пальцы медленно скользят по шерсти Декси. Она тёплая, но я чувствую, как напряжены её мышцы, как сбивается дыхание, как она то и дело поджимает лапы, будто тоже хочет спрятаться от того, чего не видит.

Она чувствует, что что-то не так.

Чувствует меня.

Ты представляешь, Декси

Голос глухой, будто я говорю издалека, не себе, не ей, просто в пустоту.

Декси напрягается, её уши дёргаются, но она не отстраняется, остаётся рядом.

Она сделала это.

Я провожу рукой по лицу, стирая пустоту с кожи, пытаюсь собраться, но внутри всё сжалось в комок, так туго, что даже дышать трудно.

Она натравила на меня спрайта.

Декси тихо скулит. Я чувствую, как её морда осторожно утыкается мне в ладонь, шерсть тёплая, чуть взъерошенная.

Она понимает.

В отличие от Вари.

Я вскакиваю.

Резко, неосознанно, будто тело больше не хочет терпеть это оцепенение.

Воздух в комнате густой, тёплый, но я знаю стоит выйти за дверь, и его сменит зимний холод.

Ошибкой было отправить её к Арчи.
Ошибкой было верить, что она не изменится.

Я надеваю куртку, руки сами находят поводок, Декси тут же поднимается, лапы мягко ступают по полу.

Она ждёт.

Мы выходим.

Я отправляюсь в лавку Джо. Нам нужно поговорить наедине. Что я жду от этого разговора? Поддержки, понимания? Сам не знаю, но не могу сидеть сложа руки.

Зима встречает меня резким запахом холода.

Мороз въедается в кожу, дышать становится тяжелее, воздух внутри лёгких кажется сухим и колким, как иглы.

Под ботинками хрустит снег, чуть рыхлый, свежевыпавший, он цепляется за подошвы, налипает, и я чувствую, как тонкий слой льда тянется под ним, предательски скользкий.

Ветер пронизывает насквозь, пробирается под воротник, тянет за волосы, словно пытается сорвать остатки сна с моей кожи.

Запах

Холодное железо.

Мокрый камень.

Где-то вдали слабый оттенок дыма может, кто-то курит за углом или у входа в метро.

Я знаю этот город по запахам.

По шуму машин, который дрожит в воздухе, по приглушённым голосам людей, прорывающимся сквозь гул улицы.

Я чувствую зиму.

Чувствую, как она ощетинилась холодом, как снег скрывает под собой лёд и грязь, как сквозь него пробивается запах мокрого асфальта там, где растоптали белизну.

Декси идёт рядом, её лапы мягко шлёпают по снегу, оставляя едва слышимые следы.

Я чувствую, как поводок чуть натягивается.

Она ждёт.

Ждёт, когда я скажу, куда идти.

Но мои мысли только о ней.

Я нажимал на тормоза.

Она убрала их совсем.

Она натравила на меня спрайта.

На меня.

Я сжимаю челюсти.

Ошибкой было ждать.

Теперь вопрос не в том, вернётся ли она.

Вопрос в том, останется ли от неё хоть что-то, когда это случится.

Шервуд пахнет травами, деревом, чем-то терпким.

Как только я открываю дверь, я знаю, что Джо ждал меня.

Он не удивлён.

Грачёв.

Его голос ровный, спокойный.

Я замираю.

Что-то срочное?

Я перехватываю поводок, сглатываю.

Варя использовала против меня спрайта.

Секунда тишины.

Но не удивления.

Я чувствую, как в груди что-то сжимается.

Мы все знали, что так будет.

Я напрягаюсь.

И мы будем просто наблюдать?

Джо кладёт что-то на прилавок, звук металла по дереву это его привычная монета.

Да. В конце концов, ты в этом профи.

Я вскипаю.

Секунда и я уже делаю шаг вперёд, воздух обжигает лёгкие, запах бумаги и металла разъедает меня изнутри.

Это вынужденные меры, Сань.

Она не должна была заходить так далеко.

Джо не отвечает.

Она доводит свою однокурсницу. Она ломает невинного человека.

Он молчит.

Я почти кричу:

Ты сам знаешь, что делает Арчи! Он не просто играет. Он ломает людей!

Мои собственные слова отдаются внутри.

Он меняет их.

И вот теперь я вижу.

Вижу, что Джо это тоже знает.

Но он не останавливает её.

Мы сделали ставку на неё.

Это риск получить ещё одну опасную сомнамбулу.

Джо даже не колеблется.

Да. Это возможно.

Простота этих слов разбивает меня изнутри.

Моё сердце грохочет.

Я сжимаю кулаки, пытаясь удержаться на месте.

Ты правда считаешь, что она справится? Что она не сломается?

Джо вздыхает.

Но его голос твёрдый.

Всё зависит от неё.

Он переводит взгляд на меня.

И от тебя тоже.

Я замираю.

Я?

Он даёт мне секунду осмыслить.

Затем ещё тише:

Ты можешь поддержать её вместо того, чтобы осуждать.

Мысли ломаются.

Сам не понимаю, верю ли в это.

Декси прижимается к ноге, шерсть дрожит.

Молчу слов всё равно нет.

Но одно ясно: я не позволю, чтобы она осталась в этом одна.

---

Я не должен был подпускать её так близко.

Не должен был даже запоминать, как она смотрит, как хмурит брови, как поворачивает голову, когда пытается что-то не показать.

Но я всё это помню. До чертовых деталей.

И чем чаще вижу её лицо пусть даже только внутри головы тем сильнее понимаю: я теряю контроль.

Самое паршивое я давно это понял.

И всё равно продолжал следить, защищать, вглядываться, будто искал повод остаться рядом.

Варя не заслуживала всего этого.

Она не выбирала ни ночные провалы, ни столкновение с Арчи, ни мир, где тонешь даже во сне.

Я сам притащил её туда.

Я.

Или нет?

Срываю эту мысль, как занозу.

Нет. Не я. Это Лукьянов начал. Это он втянул её вслепую, поставил под удар, сделал пешкой. Я просто не позволил ему забрать, то, что должно было по праву принадлежать мне первое прикосновение к ней.

Сколько раз я представлял, как делаю шаг в её сторону? Блокирую работу амулета, и она видит меня. Получается я не просто пытался защитить её?

Чёрт.

Плохо получилось, да.

Достаточно. Хватит.

Думай о чём угодно, только не о ней.

Я заставляю себя поднять глаза.

Горизонт Лимберы знакомый до отвращения. Башни, купола, ступени. Как будто вырезано из памяти.

Может, я бы пришёл сюда даже не глядя, как умею.

Но даже здесь, в этом вымороженном спокойствии, её образ не отпускает.

Он не вспыхивает он тлеет.

Как запоздалое эхо, как тонкий шрам, который не болит, но чувствуется каждым прикосновением.

Не голос. Не взгляд. А само её присутствие.

Как будто стоит за спиной. Тихо. Не дыша.

Нет. Хватит. Исчезни.

Я опускаю голову. Ладонь тянется к лицу, стирая остатки этих мыслей, будто можно вытереть из памяти.

Нужно собраться.

Найти себя вне неё.

Без этой связи, что сначала казалась случайной, а потом привычкой.

А теперь стала чем-то гораздо хуже.

Зависимостью.

Я ведь умел жить до неё.

Правда?

Правда?

Я делаю вдох. Глубокий. Слишком резкий.

Выдох через зубы.

Резко закрываю глаза.

Надо вернуться.

К прежнему себе.

Пусть хоть немного. Пусть хоть на шаг.

Пусть хоть на мгновение почувствовать себя тем, кто не дрожит, когда слышит её имя.

Я делаю шаг в сторону знакомых башен.

Воздух в Лимбере сегодня пропитан азартом. Мерцающие неоновые огни, музыка, смесь адреналина и нереальности, словно весь мир сделан из электричества и предвкушения. Гонки вот-вот начнутся. На стартовой линии уже собирается толпа. Шумно, ярко, хаотично именно так, как нужно сейчас моим нервам.

Сань! голос Игоря, хриплый и всегда радостный. Ты сегодня как, смотришь или с нами?

Хватит уже хмуриться, Грачёв! Серёга хлопает по плечу. Выплесни негатив, а то скоро насквозь прожжёшь взглядом всю Лимберу.

Я чувствую, как начинает гореть кровь. Адреналин уже побежал по венам, и я киваю, соглашаясь без слов. Сейчас не время для раздумий.

На старте привычная толкотня. Онеры разминаются, проверяют крепления на запястьях, кто-то даже снимает обувь, чтобы лучше чувствовать нестабильную трассу. Я вслушиваюсь в гул голосов, впитываю его, позволяю слиться с собственным бешеным ритмом.

Внимание! Старт через три два один

Рёв мотора мгновенно разрывает воздух, и машина срывается с места, будто выстрел. Трасса вздрагивает, словно живое существо, расстилаясь передо мной многоуровневым вихрем: острые повороты, разлетающиеся искры, виражи на грани гравитации, тоннели, бьющие светом по глазам, и ограждения, которые в любой момент могут превратиться в смертельную ловушку. Всё это мелькает, смещается, сливается в одну пульсирующую ленту скорости и риска.

Каждое движение выверено до предела, каждое нажатие на педаль, каждое усилие на руле становится почти бессознательным продолжением тела. Я не думаю я действую. Не анализирую просто вжимаюсь в траекторию, нащупывая грани между контролем и срывом. Машина живёт вместе со мной: рычит, скользит, вгрызается в повороты, выпрямляется, взлетает на перепадах скорости, как если бы понимала, что нет времени на сомнение.

Впереди появляется резкий поворот, который нужно брать почти вслепую я вхожу в него без торможения, на пределе сцепления, с заносом, который мог бы стать фатальным, но в последний момент удаётся выровнять корпус, и я снова выхожу на прямую, вырываясь вперёд.

Где-то по бокам маячат другие машины, но я их не вижу только ощущаю фоном, как шум крови в ушах. Соперники существуют, но не имеют значения: здесь и сейчас важна только трасса, только линия движения, только след, который я оставляю на этом бешеном полотне, и то, как точно я укладываюсь в него.

Скорость возрастает. Тело почти перестаёт подчиняться. Адреналин выбрасывает тепло в ладони, в шею, в грудную клетку. Внутри разгорается нечто похожее на ярость но не внешнюю, а внутреннюю, ту, что не требует адресата. Я отпускаю всё: мысли, страх, ожидания, ошибки. Ничего не существует, кроме прямой и точки, к которой я мчусь.

Финиш возникает внезапно вспышкой, как если бы в небе разрядился электрический шторм. Машина пересекает черту, и всё вокруг будто замирает на одну неполную секунду.

Потом приходит звук: рев толпы, грохот голосов, оглушающее, живое, почти телесное ликование. Имя кто-то выкрикивает, потом подхватывают остальные, и сквозь раскалённый металл и запах озона я вылезаю из машины.

Я стою, тяжело дыша, чувствуя, как в теле ещё вибрирует скорость. Победа накрывает не триумфом, а почти физическим облегчением как будто внутри был зажатый механизм, который наконец отпустило.

Вдруг чьи-то руки обхватывают мою шею, горячее дыхание скользит по щеке. Аня. Её голос смеётся, щекочет ухо:

Ты был потрясающим! Просто огонь, Грачёв!

Её губы быстро находят мои, я не сопротивляюсь, позволяю ей это сделать на глазах у всех. Пусть смотрят, пусть думают что хотят, мне всё равно. Сейчас я на волне победы, на пределе ощущений, и уже не могу остановиться.

Я хватаю её за руку, выдергиваю из толпы и увлекаю за собой в ближайший сюжет знакомая дверь, мягкий свет спальни, шум арены за спиной стихает.

Я бросаю её на кровать, она смотрит на меня с вызовом, улыбаясь уголками губ. Её дыхание сбито от адреналина, от возбуждения, от того, что она ждала этого давно. Я расстёгиваю молнию на её комбинезоне, обнажая плечи, ключицы, мягкую, гладкую кожу. Губами скольжу вниз по её шее, её тело под моими руками выгибается, трепещет, подстраивается под меня.

Но в голове снова вспыхивает Варя. Я резко зажмуриваюсь, пытаясь вытеснить её из мыслей. Целую сильнее, почти агрессивно, пытаясь заглушить образ. Но не помогает. Всё внутри противится, тело будто чужое, я не могу взять контроль над собой.

Аня, почувствовав моё замешательство, перехватывает инициативу. Резко переворачивает меня на спину, садится сверху, улыбаясь и тяжело дыша. Её пальцы ловко расстёгивают мою рубашку, ладони скользят по груди и это невыносимо.

Я хватаю её за запястья, слишком резко, слишком сильно. Она вздрагивает, непонимающе смотрит в глаза:

Что случилось, Саш?

Я молчу. С трудом сглатываю комок в горле, отталкиваю её от себя, почти грубо сбрасываю с кровати. Я не могу сейчас объяснять, не могу смотреть в её глаза. Вскакиваю на ноги, мечусь по комнате, провожу руками по волосам, вдыхая воздух через сжатые зубы. Гнев захлёстывает так, что я теряю способность нормально думать.

Саш голос её дрожит, в нём боль и обида. Ты чего?

Я не отвечаю. Просто стою, закрыв глаза, дышу, пока сердце не перестаёт разрывать грудь изнутри.

Просыпаюсь резко, словно выныриваю из воды. В комнате тихо, слышно лишь моё дыхание. Рядом чувствую Декси она настороженно наблюдает, слегка касается носом моей руки. Я сжимаю кулак, прижимаю его ко лбу и закрываю глаза.

Что я творю, чёрт возьми?

Внутри меня зияет пустота, чёрная дыра, в которую я проваливаюсь всё глубже. Мне хочется разбить что-то, порвать, сломать. Но вокруг лишь тишина и моя собственная бессильная злость.

И снова перед глазами Варя.

Она там, в голове, прочно закрепилась, пустила корни. И что бы я ни делал, я не могу её вырвать.

Чёрт.

Декси тихонько ложится у моих ног, не шевелясь, чувствуя моё настроение.

Я один.
Опять один.
И не представляю, как выбраться из всего этого.

-ВАРЯ-

После всего, что случилось с Поляковой, я больше не чувствовала вины.
Была только осознанная лёгкость. Такая, какую испытываешь после долгой, изматывающей правды, которую наконец решаешься сказать пусть даже шёпотом, даже во сне.
Мне казалось, что я отвоевала кусочек себя обратно.
Доказала не только другим, но и себе.

Оказалось, что месть тоже может быть искусством.
Я вошла во вкус. И в этом было что-то опасное.
Я знала, что балансирую между праведным гневом и той тенью, которая делает Арчи тем, кто он есть.
Но мне не хотелось останавливаться.

Я спускалась по лестнице института к гардеробу, и не сразу заметила его.

Он стоял, опираясь на перила у лестницы, как будто просто кого-то ждал. Тот же старый плащ, тот же непримечательный вид. Детектив.
Но глаза внимательные. Слишком внимательные.

Хороший день, сказал он как бы между прочим. Особенно если тебе есть что праздновать.

Я замерла на полпути к выходу.

Оглянулась никого. Только вахтёр внизу крутит ручку термоса.

Вы подкараулили меня?

Он пожал плечами, не спеша.
Институт место публичное. Никто тебя не прятал.

Вам не кажется, что это переходит границы?

Границы, Варя, он шагнул ближе, это то, что ты начала стирать сама.

Теперь ты не просто студентка. Ты уже кое-что умеешь.

Я молчала.

Не волнуйся, продолжил он. Я не за этим. Заказчик всё ещё лоялен. Даже, можно сказать, великодушен.
Готов забыть о странных снах.
О друзьях, которые появляются из ниоткуда.

Он выдержал паузу.

Нужно просто один раз помочь.

Сердце глухо стукнуло.
Он смотрел на меня спокойно, с усталой, почти отеческой добротой.

Скоро будут объявлены результаты конкурса на главного застройщика новой части города.
Четыре фирмы в финале.
Нужно всего лишь посмотреть их сметы.
Найти, переписать итоговые суммы и всё.
Никто не пострадает.
Это не кровь. Это бумага.

Нет, сказала я твёрдо, без паузы. Я не играю в такие игры.

Он вздохнул.
Я бы на твоём месте не делал резких движений.

Если ты соглашаешься один раз, то уже не свободен, ответила я. Я не хочу жить оглядываясь назад.

Оглядываться, Варя, всё равно придётся.
Почему?
Потому что кто-то уже идёт за нами.

Он не улыбался. Не угрожал. Просто стоял рядом, как будто разговаривал со старой знакомой.

А если вдруг ты передумаешь дай знать Я всегда рядом.
Это пугает.
Так и должно быть.

Он не попрощался. Просто развернулся и пошёл вверх по лестнице, как будто он преподаватель, а я опоздавшая студентка.

Я стояла внизу.
Пальцы дрожали, но я крепче сжала лямки рюкзака.

Если они добрались сюда, значит, это серьёзно.
Меня не просто проверяют. Меня изучают.
Если я хоть раз ошибусь, всё, что я узнала, все, кто мне дорог, могут исчезнуть.

Никаких ошибок.
Никаких компромиссов.
Больше никогда.

Я стояла у выхода, как будто меня только что выставили за дверь собственного дома. Пульс гудел в ушах. Он исчез, но осадок остался густой, как холодный дым. Мне хотелось что-то сделать. Хоть что-то.

Припугнуть его, например.
Отправить в сон, в котором он теряет контроль.
Показать, что я не пешка.

Но
У меня ничего нет.

Ни его фотографии.
Ни имени.
Ни личных вещей, за которые можно было бы зацепиться. Он словно знал, как прятаться. Ускользающий, без запаха, без следа.

Мда. Тупик.

Он угрожал. Пусть вежливо, но угрожал.
Сказал: оглянись.
Теперь я даже в институте чувствую, что под ногами у меня не пол, а хрупкая грань между свободой и клеткой.

Я должна защититься.
Если он появится снова мне нужен способ.
Я могу
Я могу сделать то, что делает Арчи.

Подбросить подклад.

Предмет, якорь, скрепка, пуговица любая вещь, через которую можно запустить крючок для моих спрайтов.
Пустить по венам сна.

Только я не знаю, как это работает.
Я хочу точный, выверенный ответ. Как у него.

И вот тут
В голове, среди этой какофонии мыслей, вспыхивает искра.
Глупая. Безумная. Опасная.
Но слишком стройная, чтобы отмахнуться от неё.

Попросить Арчи.

Не напрямую, конечно.
Тонко. С намёком. Под видом любопытства.
Он ведь думает, что я на его стороне. Он считает меня потенциальной союзницей.
И, если я попрошу не как ученица, а как соратница возможно, он поделится.

А я
Я узнаю, как работает этот механизм изнутри.
Я научусь.
И, возможно, в нужный момент применю его против него самого.

---

Ломбард встречает меня запахом пыли, старой древесины и чего-то металлического, холодного, будто застрявшего во времени. Здесь всё кажется неподвижным, застывшим между прошлым и будущим, между тем, что люди принесли сюда в надежде что-то получить, и тем, что навсегда осталось здесь, забытым, ненужным.

Арчи сидит за прилавком, безмятежный, лениво перебирая что-то в руках монету, зажигалку, медальон, неважно. Его взгляд поднимается на меня ровно в тот момент, когда я переступаю порог, как будто он чувствует моё присутствие раньше, чем видит.

Варя, тянет он, слегка прищурившись. Ты ведь пришла не просто так?

Я делаю медленный вдох, прокручивая в голове слова, которые мне нужно сказать. Они должны звучать убедительно, решительно, естественно, чтобы он поверил.

Мне кажется, моя соседка бьёт своего ребёнка.

Он не моргает, его взгляд слегка теплеет, но в нём скользит что-то хищное, что-то, что прячется в полумраке, выжидая, наблюдая.

Продолжай.

Я хочу её наказать. Но я не знаю, как мне раздобыть её личную вещь.

Тишина замирает между нами, воздух становится тягучим, пропитанным чем-то невидимым. А потом Арчи медленно выдыхает и улыбается.

Браво, Варя.

Он поднимается из-за стойки, плавно, без резких движений, словно актёр, выходящий на сцену, когда наступает его очередь.

Ты меня радуешь.

Он подходит ближе, кладёт ладонь на прилавок, слегка наклоняясь ко мне, и его голос становится тёплым, мягким, обволакивающим, почти ласковым.

Ты становишься моими вторыми ушами и глазами. Вместе мы сможем больше.

Я сохраняю спокойное выражение лица, но внутри меня охватывает озноб. Он верит. Он видит во мне себя.

Я научу тебя.

Арчи откидывается назад, убирает волосы с глаз, как будто готов показать мне нечто священное, тайное, неведомое другим.

Тебе необязательно брать её личную вещь. Подкинь ей свою.

Я моргаю, изображая заинтересованность.

Как это работает?

Его улыбка чуть шире, но не самодовольная вдохновлённая.

Ты должна заставить её взаимодействовать с предметом. Пусть он станет её частью, как если бы это действительно было её.

Он делает паузу, наслаждаясь моментом, позволяя информации осесть во мне, как яду, который впитывается не сразу, а медленно, постепенно, незаметно.

Выбери вещь. Нечто личное.

Он касается своей запонки, своей монеты, своих колец, показывая, что личная вещь это не просто предмет, а часть тебя.

Засни с ней. Пусть она пропитается тобой.

Мои пальцы дрожат, но я сжимаю их в кулак, чтобы не выдать себя.

Но как же прикрепить спрайта к вещи?

Он смотрит на меня с интересом, будто ждал этого вопроса.

Когда ляжешь спать, держи вещь в своих руках, его голос опускается, как туман на воду мягко и неотвратимо. Ты окажешься в собственном сюжете, и предмет проявится у тебя во сне. Тогда позови спрайта. Покажи ему вещь и прикажи стать с ней одним целым. Не бойся он поймёт.

Он делает шаг ближе, его голос становится тише, интимнее:

Твоя метка останется на этой вещи. И когда ты проснёшься она будет другой. Незаметно, но по-настоящему. Она создаст мост. Связь. Энергетическую петлю. И если человек подержит её в руках хотя бы мгновение считай, что он уже заразился.

Он отступает, довольный, как учитель, что впервые рассказал ученице настоящую формулу.

Подкинь её в почтовый ящик, в карман, в сумку неважно. Пусть она возьмёт. Пусть подумает, что это случайность. Пусть примет. Пусть станет частью.

Его глаза горят.

А потом просто жди.

Я не дышу. Вокруг будто сгущается воздух, туже затягиваются тени, ломбард перестаёт быть просто местом.

Я понимаю он полностью доверяет мне.
Я понимаю он видит во мне себя.

Но самое страшное. Мне нравится узнавать все больше и больше о своих способностях.

---

Дима встречает меня сразу после лекций, вытянув руки за голову, словно просто так оказался рядом, без всякой цели.
Но я знаю, что это не случайность.

Ну что, Рейнер, готова выполнять обещание? его голос ленивый, но я чувствую в нём скрытый интерес.

Я останавливаюсь, сдвигаю брови.
Какое ещё обещание?

Он усмехается, наклоняя голову набок.
Ты серьёзно? Не прикидывайся.

Я жду пояснений, но Дима явно получает удовольствие, затягивая момент.
Мы договорились, что ты будешь должна.

Я напрягаюсь.

Внутри пробегает лёгкий, тревожный укол, но я заставляю себя не реагировать.
Я вспоминаю тот день.
Помню, как без раздумий попросила его достать вещь Наташи, как играла с его доверием, манипулировала, давила на слабые места.
Я не задумывалась о последствиях.

Дима начинаю я, но он лишь вскидывает руку, резко пресекая мои попытки избежать разговора.

Нет-нет, не отмазывайся, легко бросает он, но в его словах есть что-то твёрдое, настойчивое. Я достал для тебя вещь Поляковой. Ты воспользовалась этим, устроила ей такой ад, что теперь она в тёмные углы без оглядки не заходит.

Я знаю, что он прав.
Я вижу Наташу в институте она изменилась.
Плечи напряжены, взгляд скачет по сторонам, её движения больше не такие уверенные, как раньше.
Она сломлена.
И я это сделала.

Но я не позволяю себе думать об этом.

Я не позволяю себе чувствовать.

И ты считаешь, что этого достаточно, чтобы я тебе что-то задолжала? мой голос звучит спокойнее, чем я чувствую внутри.

Дима усмехается, склоняя голову ближе.
Ну да, я так считаю. Я заслужил вечер с тобой.

Я чувствую, как внутри меня что-то сжимается.
Не от страха.
От осознания.

Я играла с ним так же, как сейчас играет со мной Арчи.
Я использовала его, а теперь он использует этот долг, чтобы получить своё.

Я должна отказаться.
Но я не делаю этого.
Я смотрю ему прямо в глаза.

Хорошо. Где встречаемся?

Он довольно улыбается.
Сегодня в восемь. Уверен, я тебя впечатлю.

Я киваю, но внутри меня что-то скребётся.
Я не могу понять, это чувство вины или просто инстинктивное предчувствие, что этот вечер изменит что-то большее, чем я готова признать.

Вечер медленно подкрадывается к окну, сминая контуры зданий и превращая улицы в стеклянные отражения фонарей.

Я открываю шкаф, не зная, чего хочу от этой встречи.

Показаться безразличной? Выглядеть сильной? Или просто спрятаться за чем-то, что не выдаст, как дрожат внутри мысли?

Перебираю плечиками пальцы касаются рубашки, лёгкой блузки, джинсов

Ничто не кажется уместным. Всё или слишком нарочито, или слишком небрежно.

Я не хочу играть. Не хочу выдавать больше, чем чувствую.

В итоге закрываю шкаф и остаюсь в том, в чём была весь день мягкое голубое вязаное платье, простое, но уютное, чуть облегающее фигуру.

Оно не говорит ничего, но и не молчит.

Ровно столько, сколько нужно.

Перед зеркалом быстро закалываю волосы в высокую прическу даже не ради эффекта, а чтобы собраться, собрать себя, не дать распасться по дороге.

Смотрю на своё отражение.

Нейтрально.

Спокойно.

Сдержанно.

И всё равно внутри что-то шевелится.

Не страх. Не интерес. Что-то другое.

Как будто я иду в место, откуда уже не вернусь прежней.

Бар оказался в боковой улочке, утопающей в мягком неоновом свете и отражениях витрин. Здание выглядело почти неприметным, если не считать вывеску с матовыми буквами и приглушённым, желтоватым светом, струящимся изнутри.

Он ждал меня у входа, облокотившись о дверной косяк так, будто просто отдыхал, но глаза выдали, что он следил за каждым моим шагом.

Минуту в минуту, усмехнулся он, выпрямляясь. Люблю пунктуальность.

Я кивнула. Ни улыбки, ни жеста просто движение головы, которое могло значить что угодно.

Он распахнул передо мной дверь, пропуская вперёд с театральной галантностью, и я шагнула внутрь.

Тут же меня окутал плотный, будто вязкий воздух, пахнущий сладковатыми специями, алкоголем и чем-то ещё едва уловимым, но навязчивым. Музыка играла громче, чем я ожидала. Не джаз, не лоу-фай, не фон. Что-то рваное, неустойчивое, электронное. Мелодии не было, был ритм пульсирующий, не дающий сосредоточиться.

В этом было что-то неуютное чужое.

Сюда, мягко сказал он, провёл меня к гардеробу.

Словно между делом, Дима помог снять куртку, легко коснувшись плеч.

Пальцы были тёплыми. Его жест был выверенным, но я вздрогнула, едва ощутимо.

Не от холода.

Впечатляюще, проговорил он, чуть опуская взгляд.

Что именно?

То, как тебе удаётся выглядеть просто и при этом с умыслом.

Я сделала вид, что не услышала.

Он снова усмехнулся, как будто ожидал этого.

Я заметила, что он явно постарался. Чёрная рубашка сидела идеально, подчёркивая широкие плечи, плавную линию шеи, делая глаза темнее, глубже. Он выглядел чётко продуманным.

Слишком точным.

Как оружие, собранное с особым удовольствием.

Я почувствовала, как внутри медленно поднимается настороженность.

Мой позвоночник стал чуть жёстче, шаг чуть менее свободным.

Здесь не было запаха кофе, булочек, смешанных голосов и приглушённой тишины.

Здесь было всё не то.

Всё чересчур.

Он обернулся, увидел мой взгляд, словно уловил что-то.

Всё в порядке?

Да, ответила я. Слишком быстро.

Это место давило.

Не громко, не открыто но точно.

Как будто я пришла не туда. Или не с тем человеком.

Как будто сейчас совершается что-то неправильное.

Но уже поздно разворачиваться.

Я смотрела на него и видела, как он доволен.

Улыбка, взгляд, лёгкость в движении. Он наслаждается моментом.

А я играю в согласие.

Холодной кожей, чужим голосом.

Потому что знаю, за что плачу.

Мы садимся за стол у окна. Внутри бар светлый, но не слишком будто пытается быть уютным, но не настаивает. Дима делает вид, что просто осматривается, но я чувствую, как он изучает меня, мой вид, мою реакцию.

Подходит официант молодой, в чёрной футболке с логотипом и усталым лицом.

Добрый вечер. Что-нибудь выбрали?

Дима берёт меню, быстро просматривает.

Мне курицу с запечёнными овощами и бокал белого. А тебе?

Он смотрит на меня не то с ожиданием, не то с лёгкой насмешкой, будто проверяет, насколько я позволю себе быть в моменте.

Я салат Цезарь. И сок, яблочный.

Официант кивает и уходит, и на секунду становится тише, будто мы остались в каком-то своём пузыре.

Безопасный выбор, замечает Дима, глядя на меня чуть сбоку.

Не голодна.

А я думал, ты всё-таки захочешь десерт после всего, что было.

Пока не заслужила.

Он улыбается краем губ. Не флиртует. Просто запоминает.

Я отвожу взгляд. Меню всё ещё лежит передо мной, но я не открывала его ни разу.

Ну и как у тебя дела с Арчи? он наклоняется чуть ближе. На каком этапе этот безумный процесс?

Я пожимаю плечами, перебирая салфетку.

Я уже глубоко в его доверии. Он почти ничем от меня не закрывается. Думаю, скоро узнаю всё, что нужно.

Дима задумчиво кивает и улыбается:

А ты уверена, что он не пытается переиграть тебя?

Не уверена, но рискнуть стоит. Я делаю паузу, вспоминая. Тот самый детектив снова объявился.

Дима приподнимает брови, серьёзность проступает сквозь его обычную улыбку:

Ты шутишь? Где?

В институте. Представляешь? Пришёл как ни в чём не бывало. Я невольно вздыхаю. Он хотел, чтобы я украла какие-то данные из смет, пытался угрожать. Сказал, чтобы я оглядывалась чаще.

Дима качает головой с неприкрытым раздражением:

Он нарывается. Может, его тоже спрайтом прижать?

Я улыбаюсь его азарту и качаю головой:

Увы, у меня на него ничего нет. Ни фото, ни имени. Только старый плащ и противный взгляд.

Дима фыркает и делает глоток своего кофе.

Значит, просто будем осторожнее.

Он смотрит куда-то в сторону, ненадолго замолкая. Я вдруг понимаю, что его интерес вовсе не притворный. В нём есть что-то настоящее.

Слушай, Варь, а расскажи мне лучше о себе, внезапно произносит он, переводя взгляд обратно на меня. О своём детстве, например. Что там было у маленькой Варвары Рейнер?

Я улыбаюсь немного растерянно, будто не готовая к такой резкой смене темы.

Да ничего особенного, вздыхаю я, разглядывая свой бокал. Отец ушёл, когда мне было восемь. Просто ушёл и всё. Ни разу не позвонил, не поздравил, не спросил, как я там, жива ли вообще. Словно меня и не было никогда.

Дима смотрит внимательно, чуть грустно, и я чувствую необходимость добавить что-то позитивное:

Зато мама всегда была рядом. С ней мне повезло. Она и сейчас помогает, пока я учусь. Я ведь скоро диплом получу и буду настоящим юристом.

Дима мягко улыбается, не отводя взгляда:

Значит, скоро откроем свою адвокатскую контору?

Смотря какие у тебя планы, отвечаю я с лёгкой иронией. Ладно, теперь твоя очередь. Что там у Димы Лукьянова в детстве было?

Дима усмехается, качает головой, разыгрывая драму:

Ой, у меня всё было прекрасно. Родители чудесные люди, только понимали меня чуть хуже, чем китайский язык. С отцом вообще вечная война. Но сестра спасала. Она псих, но очень полезный псих.

Я улыбаюсь, представляя Алену:

Да, Алена у тебя особенная.

Это точно, смеётся он. Психолог, кстати. Именно она меня вытащила в систему. Показала Лимберу, объяснила, как справляться с этим проклятым даром эмпата.

Я наклоняюсь чуть ближе, интерес просыпается сам собой:

И как? Получилось?

Дима слегка пожимает плечами:

Ну, я ещё не сошёл с ума окончательно, значит, да.

Ты часто там бываешь? В Лимбере? спрашиваю я осторожно.

Он на секунду задумывается и неожиданно говорит чуть серьёзнее:

Раньше да. Часто. Но потом понял, что для меня это не так важно. Понимаешь, Лимбера это красиво, зрелищно. Можно выпустить пар, помериться силами, покрасоваться перед другими Но это не моё.

Он резко замолкает, и я внезапно вспоминаю Сашу. Для него Лимбера дом. Мир, где он становится целым. А Дима словно специально подчёркивает, что он живёт здесь, в реальности. Как будто хочет убедить меня, что здесь настоящее, а там только иллюзия.

Я молчу, а он наклоняется ближе. Его голос становится тише, теплее:

Знаешь, Варь, я давно хотел кое-что тебе сказать.

Что именно? спрашиваю я, чувствуя, как внутри всё настораживается.

Ты мне нравишься, произносит он просто и без ухмылки. Давно и сильно. И я думаю, ты это уже поняла.

Я улыбаюсь, пытаясь скрыть напряжение, но голос слегка дрожит:

Что-то такое я подозревала.
Он говорит это спокойно, с расстановкой.
Сначала я играл. Но теперь

Он накрывает мою руку своей ладонью. Тишина между нами наполнена звоном бокалов, голосами вокруг и моими хаотичными мыслями. Я смотрю в его глаза, и понимаю сейчас нужно ответить. Что-то внутри меня болезненно сжимается. Не от страха, а от странного, неясного ощущения выбора.

И в этот момент меня пробирает холод.

Я хочу большего.

Тишина.

Я ощущаю его прикосновение. Оно не грубое, но оно властное.

Дима

Нет. Он перебивает, сжимая мою ладонь чуть крепче. Дай мне свой шанс.

Я вижу напряжение в его челюсти.
Вижу тот едва уловимый блеск эмоций в глазах, когда человек понимает: он на грани.

Что он может либо выиграть, либо потерять.

Ты хороший друг, Дим, но Я делаю вдох, а потом выдыхаю, принимая решение.
Я не испытываю к тебе тех чувств, на которые ты рассчитываешь.

Тишина.

Он смотрит на меня, не двигаясь.
Секунда.
Другая.

А потом смысл моих слов наконец доходит до него.

Его лицо меняется.

Подожди он облизывает губы, нахмурившись. Ты отказываешься?

Я киваю.

И в этот момент в его взгляде что-то вспыхивает.

Ах вот в чём дело.

Он не моргает.

Ты выбрала его.

Я чувствую, как холод прокатывается по позвоночнику.

Дим, я

Почему? он почти шепчет. Что в нём такого?

Я отвожу взгляд.

Почему он?

Он напряжённо выдыхает, а затем бросает, уже громче, раздражённо:

Он ничего тебе не даёт. Его нет рядом. Он замкнутый, он вечно отдаляется. Он никогда не выберет реальность.

Дима резко проводит ладонью по волосам.

Он даже себе не принадлежит, а ты зачем-то цепляешься за него, как за последнюю надежду!

Я стискиваю зубы.

Мне не нужно ничего.

Я делаю паузу.

Я просто люблю его.

Дима замолкает.

А потом его взгляд темнеет.

Он резко ударяет кулаком по столу.
Стаканы вздрагивают, один из них опрокидывается, жидкость тонкой полоской растекается по дереву.

Нет.

Он не принимает моего ответа.

Так не должно быть.

Он резко хватает меня за руку, крепко, грубо.

Отпусти меня, Дима.

Но он только смеётся.
Коротко. Холодно.

Отпустить? его голос опускается на опасный шёпот.

Я чувствую, как он приближается.

Как его дыхание касается моей кожи.

Нет, Варь.
Он замолкает на секунду, затем выдыхает, медленно, отчётливо:
Я знаю, что сделаю.

Я смотрю в его глаза.

Я его уничтожу.

Холодное, почти мертвенное спокойствие в его голосе заставляет меня на секунду задержать дыхание.

Кровь застывает в венах.

А потом

Гнев вспыхивает во мне, горячий, раскаляющий пальцы.

Ты не посмеешь.

Он ухмыляется.

Думаешь, я не смогу?

Если ты хоть пальцем его тронешь

Я встаю.
Медленно.

Я сама тебя уничтожу.

Дима моргает.

А затем улыбается.

Широко. Лениво.
Как будто я сказала нечто забавное.

Маленький птенчик, а такой грозный его губы почти касаются моего уха, голос опускается до едва различимого шёпота. Даже любопытно посмотреть, как ты это сделаешь.

Я не дрогнула.

Я чувствую, как напряжение заполняет воздух.

Давай. Посмотри!

Он смотрит прямо в мои глаза.
И я вижу, как его самоуверенность чуть дрогнула.
Я резко встаю из-за стола и делаю шаг назад.

Мои слова разрезают пространство.

Кажется, спрайты испытывают к тебе особенное влечение.

Он замирает.

В его глазах темнеет что-то, чего не было секунду назад.
Он понимает, что я говорю не просто так.

Я разворачиваюсь и ухожу прочь.

Но знаю

Это ещё не конец.

-САША-

Система ОС дрожит, будто чувствует чужака.

Я понимаю, что он здесь, ещё до того, как он проявляется.

Воздух становится густым, будто перед грозой.
Тени в углах комнаты вытягиваются неправильно, словно что-то скользит внутри них, готовое вырваться наружу. И вот он появляется. Дима. Самоуверенный. Злой.

С ухмылкой, которую хочется сбить.

Он не просто вошёл в мой сон.
Он разорвал границы, вторгся без приглашения, сломал дверь, даже не постучав.

Какого чёрта ты здесь делаешь? я сужаю глаза. Я тебя не звал.

Лукьянов делает шаг вперёд, небрежно засовывая руки в карманы.

Очень хочется посмотреть, кого она предпочла мне.

Его голос небрежный, но внутри него кипит гнев.

Что в тебе особенного?

Я ухмыляюсь.

Решил убедиться, что соперник не настолько жалкий, чтобы было не так обидно проиграть?

Он щурится, но я вижу, как его губы дёргаются в нервной усмешке.

Ошибаешься. Я ещё не проиграл.

Дима делает ещё один шаг.
Воздух вокруг него дрожит.
Система чувствует его.
Чужака.

Он здесь лишний.

Почему же ты не пришел в Легран, чтобы упростить себе задачу?

Я не люблю бить людей, которые слабее меня. Это не в моих правилах.

Я откидываюсь на спинку кресла.

Хочешь тут со мной подраться?

Я усмехаюсь, но голос звучит холодно.

Тогда иди сюда.

Дима не колеблется.

Он бросается вперёд.

Но система ОС реагирует.

Его движения замедляются, будто воздух стал густым, как патока.
Тени вокруг дрожат, словно что-то невидимое дёргает его назад.

Он чужой.
Он здесь не хозяин.

Дима пытается ударить, но кулак проходит сквозь воздух, будто мир просто отказывается его признавать.

Я отступаю вбок.

Промах.

Он не успевает среагировать.

Я наношу резкий удар в челюсть.

Дима пошатывается.

Ещё один под дых.

Он оседает на колени.

Громкий судорожный вдох.

Очень кстати.

Я давно хотел выместить свои эмоции по-настоящему.

Я вижу, как его лицо искажается от злости и боли.

Хороший удар, скотина, выдыхает он, вытирая губы, на которых уже проступает кровь.

Но даже в этом положении он ухмыляется.

Правила нарушены, Дима.

Система давит на него тяжестью сна.

Воздух искрит, как перед выбросом электричества.

Я вижу, как из стен тянутся тени, как пространство сжимается, выдавливая его прочь.

Он понимает, что теряет контроль.

Я тебе отвечу, но другим способом.

Голос дрожит.

Я заберу её. В качестве трофея.

Я ухмыляюсь.

Посмотрим, будет ли тебе хватать, зная, что она хочет не тебя.

На миг в его глазах мелькает что-то похожее на боль.

Но он не даёт этому закрепиться.

Не сомневайся.

Он поднимается, выпрямляется, вновь обретая самообладание.

Она меня захочет.

Система начинает его стирать.

Его образ становится размытым.

Девчонка уже почти грезит обо мне.

Вокруг всё дрожит.

Сон начал его выталкивать.

Разрешаю тебе понаблюдать за нами пару сюжетов вместо телевизора. Ах, да, ты же его не смотришь.

Голос его уже искажён, как эхо в пустоте.

Я не отвечаю.

И прежде, чем я успеваю что-либо сказать, мир под ним дёргается, разрывается, как испорченная киноплёнка.

Он теряет равновесие.

Что его голос искажается, дрожит, как эхо в пустоте.

Я смотрю на него. Система не ждёт.

Диму выбрасывает прочь без предупреждения.

В последний миг он успевает ухмыльнуться, прежде чем исчезнуть. Мир захлопывается за ним, как ловушка.

Тишина. Я сжимаю кулаки в ярости. Стекла на окнах начинают трескаться, пространство слегка деформируется. Чувствую, как в груди нарастает гнев.

Но ещё больше сомнения. Что, если Дима прав? Если её сердце разрывается между нами? Смог бы я это выдержать? Потому что часть меня всё ещё боится узнать правду.

---

Коридор института бурлил голосами.
Смех, гул шагов, звонкий лязг шкафчиков обычная суета между парами.

Я шла быстрым шагом, пока не заметила его.

Дима.

Он стоял возле входа деканата, привалившись к стене плечом, беспечно, расслабленно, как будто мир вращался вокруг него.

Но я знала, что это ложь.

Перед ним, сияя довольной улыбкой, стояла Наташа Полякова.

Я замедлила шаг.

Только не это.

Я должна была пройти мимо.

Но тогда я услышала.

Ты ведь знаешь, что мне всегда нравились уверенные девушки, милая.

Я стиснула зубы.

Не останавливайся.

Просто иди дальше.

Ты и раньше этого не скрывал, голос Наташи был сладким, обволакивающим.

Она играла в игру, которую Дима только что начал.

Он наклонился ближе, будто доверяя что-то личное.

Но, кажется, я всё же делал ставку не на ту.

Я сделала шаг вперёд.

А потом ещё один.

Медленно, бесшумно, но Дима почувствовал.

Я знала это по тому, как изменилось его дыхание.

Он говорил не для неё.

Он говорил для меня.

Проверял.

Испытывал.

И ты решил исправить свою ошибку? Наташа провела пальцем по его запястью.

Он позволил.

Даже улыбнулся.

Вполне возможно.

Я замерла у окна, сделав вид, что смотрю на улицу.

Но каждое слово разбивалось внутри меня, как волна о камни.

Что он пытается доказать?

Что он может забыть меня за одну ночь?

Что Варя не единственная в его жизни?

Я не должна злиться.

Я не имею права злиться.

Но внутри что-то царапало, вырывалось, оставляя следы.

Наташа смеялась, не подозревая, что она не главная героиня этого спектакля.

Она была лишь инструментом.

Разменной монетой.

И я знала это так же хорошо, как и он.

Дима наклонился, что-то прошептал ей на ухо.

Она захлопала ресницами, довольно улыбнулась.

И только тогда он взглянул на меня.

Непрямо.

Боковым зрением, будто случайно.

Как будто это я была его главной аудиторией.

Но я не дала ему этого удовольствия.

Я отвернулась.

Развернулась и пошла прочь, прежде чем он увидит, что я сжала кулаки.

Прежде чем я сама успею осознать, что его игра сработала.

-ВАРЯ-

Я не спешу.

После лекций не поворачиваю к остановке, не ищу глазами такси, не вытаскиваю телефон, чтобы проверить сообщения.

Я просто иду.

Медленно, никуда не торопясь, словно дорога сама знает, куда мне нужно, даже если я не уверена.

Вокруг шумит город.

Где-то гудит перекрёсток, машины с хрустом тормозят у светофора, слабые солнечные лучи прорываются сквозь дымку на небе, рисуя на снегу длинные полосы.

На детской площадке несколько ребят лепят снеговика.

Один из них падает, громко смеясь, и тут же летит в него снежок.

Кто-то визжит, кто-то смеётся так, как умеют только дети с полной уверенностью, что ничего плохого с ними не случится.

Им тепло, даже несмотря на мороз.

Я останавливаюсь на тротуаре, чуть в стороне, и просто смотрю.

Снег прилип им на шапки, на ресницы, на плечи, но они не обращают внимания будто не чувствуют холода, будто он не касается их.

В этом что-то завораживающе простое: как будто мир ещё не успел сломать их привычку радоваться.

А у меня всё наоборот.

Внутри пусто, как после грозы, когда небо ещё держит облака, но гром уже отгремел.

Никакой вспышки, никакого яркого взрыва просто опустошение, которое не выкрикнешь.

Просто понимание: нет смысла возвращаться в ту точку, где что-то закончилось.

Я думаю о Диме.

О его голосе, об этой неестественной лёгкости, с которой он смотрел на Наташу.

Стало даже как-то обидно не за себя, а за то, что он оказался таким предсказуемым.

Таким слабым и одновременно опасным.

Я не злюсь.

Я просто устала.

А дальше только дорога.

Мимо магазинов, где мигают новогодние витрины, мимо кафе, где пар стекает по запотевшим окнам, мимо людей, у которых сегодня нет миссии, нет спрайтов, нет скрытой войны.

Я прохожу сквозь всё это, как через пейзаж чужого фильма, который играет на фоне моей собственной тишины.

Я вспоминаю об Арчи.

О том, что он будет ждать.

Что он думает я уже на крючке.

Что я, возможно, всё ближе к нему.

И именно поэтому должна быть сильнее, чем он рассчитывает.

Снег хрустит под ногами.

Мне нужно немного остыть.

Немного послушать этот мир, в котором всё продолжается даже если внутри что-то остановилось.

Я иду дальше, не поворачивая головы, не проверяя, смотрит ли кто-то вслед.

Мне не нужно подтверждение.

Я просто знаю:

впереди мой шаг.

Моя линия.

И мой путь, в котором я больше не позволю никому сбить меня с ритма.

---

Я стою посреди двора своего детства.

Пейзаж вокруг кажется слишком блеклым, слишком ровным, словно стертые временем воспоминания. Качели, на которых я когда-то каталась, слегка раскачиваются под порывами ветра. Разбитые трещины на асфальте, облупленные стены, серый бетон. Все замерло. Только я и Арчи.

Давай, Варенька, сделаем шаг дальше, его голос мягкий, тягучий, с ленивыми нотками насмешки. Ты ведь знаешь, кто следующий?

Отец.

Мне не нужно слышать это слово, чтобы понять. Оно уже звучит в моей голове.

Я молча смотрю на качели, где когда-то сидела с мамой, чувствую, как холодок пробегает по спине.

Арчи подходит ближе, и я ощущаю его присутствие за спиной, хотя он не касается меня.

Ты справилась с этой пустышкой Поляковой. Его голос скользит, будто масло по стеклу. А твой папаша заслуживает большего. Он предал вас. Давно. Он даже не помнит, как выглядела его дочь, верно?

Что-то внутри меня медленно сжимается.

Наташа была другой.

Но отец

К горлу подступает что-то тяжёлое. Как будто я снова маленькая, стою в дверях и смотрю, как он уходит.

Отец это пустота. Это молчание. Это тень на фоне жизни.

Но Арчи не даёт мне уйти в себя.

Просто дай мне его вещь, и я покажу тебе, как легко отправить его в кошмар, его голос почти ласковый, обволакивающий. Как заставить его проснуться в холодном поту и почувствовать то, что чувствовала ты.

Я медлю.

Но потом киваю.

Неуверенно.

Неохотно.

Арчи довольно улыбается.

И в этот момент краски меркнут.

Я моргаю.

Земля под ногами дрожит, будто глубокий гул пронёсся через почву.

И тут же резкий, гулкий звук первых капель дождя.

Я поднимаю голову.

Сначала падает одна капля.

Потом ещё.

И вдруг с неба начинает хлестать вода, затапливая тротуары, захлёстывая двор, как разбушевавшееся море.

Я вскидываю руки, защищая лицо от ледяных потоков.

Но вода льёт отовсюду с крыш, из воздуховодов, из стен.

Она собирается лужами, потом поднимается, как будто двор медленно тонет.

Чёрт! восклицаю я, чувствуя, как сердце сжимается от тревоги.

Холод воды пробирается сквозь обувь, воздух наполняется запахом сырости.

Арчи стоит, заложив руки за спину.

Спокоен.

Удовлетворён.

Я знаю, что с тобой происходит, говорит он спокойно, почти весело.

Я сжимаю зубы.

Это система?

Она борется с нарушителем.

Я ловлю его взгляд, в груди всё переворачивается.

Со мной?

Арчи ухмыляется.

В отличие от меня, ты уязвима. Система не может меня блокировать. Ну, не в полной мере. Он делает паузу, будто растягивая эффект. А вот тебя может зациклить прямо в этом потопе.

Я стискиваю кулаки. В голове проносится:

Как и тебя в твоем кошмарном пожаре.

Эта мысль пронзает меня, как молния.

Арчи смотрит на меня, словно пытается прочесть мои мысли.

Он не отводит глаз, пока медленно расстёгивает верхнюю пуговицу рубашки.

Достаёт кулон, и я вижу, как тонкая золотая цепочка плавно скользит между его пальцев, ловя редкие проблески света. На конце свисает небольшой камень, похожий на застывшую каплю янтаря гладкий, тёплый, с глубиной, в которой угадываются смутные тени. Он словно хранит внутри себя отблески далёкого солнечного света, пойманного когда-то давным-давно.

При каждом движении Арчи в камне будто вспыхивают крошечные искры, и кажется, что он живёт своей собственной, тайной жизнью.

Как свет фонарика в густой темноте.

Этот амулет защита, говорит Арчи. Он не только скрывает нас от системы, но и даёт силу.

Когда мы были детьми, мама дала каждому из нас по кулону, чтобы мы не боялись спать по ночам.

Я всматриваюсь в его лицо.

Там нет насмешки.

Я носил его всегда. Долго не понимал, что он даёт мне больше, чем просто спокойный сон.

Он сжимает кулон в ладони, его голос становится тише:

С ним я знал, что мама всегда рядом.

Я отвожу взгляд, чувствуя, как от этих слов внутри что-то переворачивается.

Но Арчи уже снова улыбается.

Я сглатываю.

Но ты ведь сказал, что такой же есть у Джо?

Хм, а ты быстро соображаешь.

Арчи довольно улыбается.

Джо хранит свой в штабе. В сейфе.

Я снова смотрю на него.

Он качает головой.

Ты должна достать его.

Я моргаю.

Я?

Ты.

Я не отвечаю сразу.

Этот кулон сделает тебя по-настоящему свободной, без него ты не сможешь продолжать игру.

Арчи делает шаг ко мне, его голос становится мягким, почти шёпотом:

Странно, что Джо сам тебе его не дал.

Внутри меня что-то сжимается.

Почему?

Неужели ты и в самом деле сама пришла

Я напрягаюсь.

Он смотрит на меня пристально, но в его глазах больше нет прежней осторожности.

Он верит мне.

Почти.

Тебе нужна помощь, чтобы достать его?

Я чувствую, как накатывает напряжение.

Я знаю, что он скажет дальше.

Твой спрайт может выяснить, где он его прячет.

Я не двигаюсь.

Если он сам тебе не скажет мы найдём его слабое место.

Он улыбается.

Каждый человек ломается, если правильно нажать.

Я смотрю на него.

Но уже знаю ответ.

Джо отдаст мне кулон сам.

Я не буду причинять ему вред.

Я медленно киваю.

Я подумаю, как это сделать.

Арчи довольно улыбается.

Вот и правильно.

Но я уже чувствую, как что-то внутри меня кричит.

---

Я смотрю на своё отражение и не узнаю себя.

Прежняя Варя исчезла.

Куда-то делась та девушка, что пряталась за объективом камеры, боялась насмешек, держала дистанцию с людьми. Теперь на меня смотрит кто-то другой с тенью усталости под глазами, с новым выражением лица, с тяжестью в плечах, которая появилась всего за несколько дней.

Что со мной случилось?

Я закрываю глаза и вдыхаю. Мне нужно прийти в себя.

Сегодня я не иду в институт. Просто не могу. Я говорю себе, что заболела, что мне нездоровится, но на самом деле причина глубже.

Арчи

Я чувствую, как его слова до сих пор пульсируют в голове. Он слишком убедителен, слишком настойчив, слишком опасен. Если я продолжу идти по этому пути одна, я рискую зайти слишком далеко.

Мне нужен Джо.

К вечеру я заставляю себя подняться и направляюсь в Шервуд.

Звон колокольчика встречает меня, когда я вхожу в лавку.

Запах сухих трав, нагретых стеклянных витрин, аромат дерева и чего-то неуловимого, магического здесь всегда пахнет по-особенному.

Джо сразу замечает меня. Он сидит за прилавком, склонившись над каким-то амулетом, но, когда я делаю шаг вперёд, он откладывает работу и смотрит прямо мне в глаза.

Наконец-то, его голос спокоен, но я слышу, что он напряжён. Как обстоят дела?

Я прохожу ближе, касаясь прохладной деревянной стойки кончиками пальцев.

Он поверил, говорю я.

Джо медлит, всматривается в меня.

Ты уверена?

Я пришла без кулона. Он воспринял это как промах с вашей стороны.

Джо молчит. Я знаю, о чём он думает. Он взвешивает все риски.

А теперь, если хочешь, чтобы я продолжала, добавляю я, дай мне кулон.

Тишина.

Я чувствую, как в нём идёт борьба.

Варя он вздыхает и опускает взгляд.

Я знаю, что он боится. Он видит, как я изменилась. Видит, что я играю в слишком опасную игру.

Но выхода нет.

Это единственная лазейка, чтобы добраться до Арчи.

Наконец Джо медленно встаёт.

Я наблюдаю, как он подходит к старому сейфу в углу.

Металл глухо лязгает, когда он открывает дверцу.

Запах лавки будто меняется появляется что-то медовое, почти знакомое.

Он вынимает изнутри небольшую шкатулку, открывает её и достаёт кулон.

Как будто вспоминается не твой собственный сон, а чужая нежность.

Я затаиваю дыхание.

В реальности он просто красивый тонкая золотая цепочка с янтарной каплей. Камень гладкий, тёплый, он ловит свет свечей в лавке, но пока не светится.

Я протягиваю руку, и Джо вкладывает его в мою ладонь, но его пальцы немного задерживаются на цепочке. Я понимаю, как тяжело ему расстаться с ним.

Я смотрю на кулон, как на лекарство.

Что-то внутри меня сжимается.

Этот кулон Я понимаю, что он нужен мне. Что без него я уже не справлюсь.

Джо внимательно наблюдает за мной.

Варя его голос мягче, тише. Это кулон моей мамы. Всё, что осталось у меня.

Я поднимаю на него взгляд.

Он смотрит внимательно, серьёзно, словно хочет запомнить этот момент целиком, не только то, как я стою перед ним, но и как дышу, как держу кулон в ладони.

Береги его, тихо говорит он. Она бы хотела, чтобы его носил тот, кто однажды спасёт нас всех.

Я сжимаю кулон. Камень тёплый, живой.

Но мне нужно сказать главное, пока мы одни.

Джо спрайты Арчи следят за мной. Постоянно.

Он не отводит взгляда. Не удивляется. Просто слушает.

Мне нужно, чтобы он поверил, что я украла кулон. Чтобы всё выглядело как предательство.

Понял, коротко кивает Джо. Если ты придёшь в мой сюжет я всё скажу как надо.

Спасибо, выдыхаю я, затем просто надеваю кулон себе на шею, и чувствую, как место, где прислоняется камень к груди наполняется теплом.

С этого момента я уверена - назад пути нет.

---

Я выхожу из Шервуда, крепче сжимая в руке кулон. Он кажется тяжёлым, не просто украшение, а нечто большее. Теперь у меня есть защита. Теперь никто не сможет добраться до меня.

На улице темно, воздух напитан сыростью, пахнет мокрым асфальтом и прелой листвой. Фонари лениво разбрызгивают жёлтый свет по тротуару, машины проносятся мимо, и я иду быстро, почти на автомате, чувствуя, как внутри всё ещё перекатывается эхо последних событий.

Я делаю шаг в сторону переулка, срезая путь к дому.

И в этот момент тень отделяется от стены.

Рывок.

Чьи-то сильные руки хватают меня сзади, пальцы впиваются в плечи, тряпичная, пахнущая потом и сигаретами ладонь накрывает рот.

Воздух уходит из лёгких.

Я дергаюсь, но захват слишком жёсткий. Кто-то рывком отрывает меня от земли, прижимает к груди.

Запах кожаной куртки. Тяжёлый, удушливый, кислый.

Спокойно, деточка.

Голос холодный, мужской, с оттенком насмешки.

Рядом шорох ткани, второй человек, его рука цепко ловит моё запястье.

Они ждали меня.

Хлопает дверца.

Меня швыряют на сиденье. Я пытаюсь развернуться, но кто-то надавливает на плечи, удерживая.

Тебя просили по-хорошему. Раз не хочешь по-хорошему, будет по-плохому.

Сердце глухо ударяет в рёбра, но я не кричу. Бесполезно.

Руки чужие, грубые, лезут в карманы. Телефон, кошелёк, студенческий всё вытаскивают за секунды.

Всё? спрашивает кто-то второй, голос ниже, резкий.

Всё.

Кулон остаётся на шее.

Они не догадались.

Я чувствую, как машина трогается, колёса мягко скользят по мокрому асфальту, а я делаю глубокий вдох, стараясь держать дыхание ровным.

Страх должен быть.

Но его нет.

Я уже прикрепила спрайтов к своим вещам.

И теперь они у них.

Я закрываю глаза.

Считаю удары сердца.

Раз.

Два.

Три.

Меня вытаскивают из машины. Кто-то грубо дёргает за руку, волочит в сторону чёрного входа.

Спускаемся вниз.

Гулкие шаги по бетонной лестнице, сырость въедается в кожу, воздух пахнет плесенью.

Где-то впереди хлопает железная дверь.

Меня бросают на холодный пол.

Жди здесь, говорит один из них.

Железо захлопывается. Замок щёлкает.

Я сижу в темноте, скрестив руки на груди, прислонившись спиной к холодной стене.

В подвале сыро, пахнет старым бетоном, плесенью и чем-то ржавым. В тишине слышно, как по трубам наверху лениво прокатывается вода.

Я жду.

Они придут. Они хотят, чтобы я боялась.

Но я не боюсь.

Замок снаружи щёлкает, и дверь открывается.

Я не двигаюсь, не поднимаю головы сразу.

Тяжёлые шаги, глухой скрип металла, и вот он ставит стул прямо напротив меня и садится.

Я поднимаю взгляд.

Тот самый бизнесмен.

Я не удивлена.

Он смотрит на меня спокойно, с ленивой уверенностью человека, который привык управлять миром вокруг себя.

Ну что, а теперь ты будешь делать, что я тебе скажу.

Говорит это как данность, как что-то неизбежное.

Я качаю головой, усмехаюсь.

Чего ты хочешь?

Он улыбается.

Я знаю о тебе всё. Где живёшь, где учишься. Где твоя мать. Даже историю твоей болезни.

Я напрягаюсь, но не подаю виду.

Сомнамбулизм, да? Как и у Арчи. Моего бывшего партнёра по бизнесу.

Он смотрит на меня с любопытством, как будто изучает новую инвестицию.

Это очень интересно. Он больше не информирует меня, но теперь ты будешь делать за него эту работу.

Он делает паузу, выжидая.

Согласишься добровольно не обижу тебя. Даже денег дам.

Я смотрю на него, холодно, ровно, с презрением.

Я не буду этого делать.

Я не моргаю. Он тоже.

Несколько секунд только тишина.

Потом он вздыхает, пожимает плечами.

Ну, посиди тогда тут одна в темноте несколько дней.

Его голос такой же спокойный, как будто речь идёт не о похищении человека, а о запертой в офисе бумаге.

Посмотрим, как ты заговоришь через неделю.

Он встаёт, отодвигает стул, идёт к выходу.

Дверь снова закрывается.

Замок щёлкает.

Время здесь тянется, как старый жёваный пластик липкое, растянутое, безвкусное. Я не знаю, сколько минут прошло с тех пор, как дверь закрылась. Десять? Двадцать? Час? В темноте не за что зацепиться.

Я слушаю. Каждый звук, даже самый слабый, разрезает тишину, как нож по стеклу. Где-то наверху проносится машина её гулкий рёв скользит по трубам, затихая где-то в бетонных недрах. Кап кап кап вода сочится из трубы в дальнем углу, и этот звук становится единственным ориентиром в пустоте.

Я медленно веду пальцами по стене. Шероховатый бетон, холодный, влажный, в трещинах как будто этот подвал дышит, как будто он сам хочет меня проглотить.

Ощущение сдавливает грудную клетку не страх, нет. Скорее осознание того, как мал человек в полной темноте. Без ориентиров, без звуков, без времени.

Но ведь он живёт в этом.

Саша.
Я резко выдыхаю.
Он не просто находится в темноте это его реальность.
Она для него не преграда, не угроза, не ловушка.

И если он может, я тоже могу.

Я касаюсь кулона. Его тёплая поверхность единственное доказательство того, что я всё ещё здесь, что я не растворилась в этом подземелье, не стала частью вечного гудения труб.

Дышу. Медленно.
Один вдох. Два. Три.

Страх это просто тень.

А в тенях я научилась ходить лучше, чем кто-либо.

Кажется, прошла вечность.
Но за дверью всё ещё тишина.

Я успокаиваюсь, позволяя этой мысли согреть меня, как кулон у груди.
Посмотрим, кто сломается первым.

Я медленно поднимаюсь на локтях, ощущая, как моё тело дрожит но не от страха.

Я наклоняю голову и медленно улыбаюсь.

Долго ли ты сам продержишься без сна?

Что же, удачи тебе, мистер Бессонница.

---

Темнота не давит.

Я чувствую себя не пленницей, а охотницей.

Этот человек он думает, что может владеть судьбами.
Покупать. Продавать. Подчинять.

Но сегодня он поймёт, что такое настоящий страх.

Я прикрываю глаза.

Я уже там.

Бумаги на столе.
Чёткий ритм голосов.
Стрелка часов передвигается ровно, размеренно, будто подчёркивая его контроль над ситуацией.

Он сидит в центре конференц-зала.
Одет безупречно. Костюм сидит идеально, рукава накрахмалены, галстук завязан точно по центру.
Власть чувствуется в каждом движении.
Он говорит, и люди слушают.
Они кивают, записывают, соглашаются.

Но что-то не так.

Впервые он это чувствует.

Что-то искажает воздух.

Еле уловимое движение на периферии зрения.
Кто-то сидит слишком неподвижно.
Другой человек не моргает слишком долго.

И вот

Один из сотрудников разворачивает голову под неестественным углом.

Он не двигает плечами.
Не меняет выражение лица.

Просто медленно поворачивает голову.

Голова на секунду замирает, а потом проворачивается дальше, делая полный круг.

И тут он замечает главное.

У него нет лица. Лицо стёрто. Просто гладкая поверхность.

Холодный пот проступает на висках.

Второй человек поднимается со стула.
Его движения рваные, будто куклу дёргают за нитки.

И у него тоже нет лица. И ещё один. И ещё.

Весь зал превращается в безликие фигуры.

Они поднимаются одновременно.

Он резко вскакивает, стул гулко отбрасывается назад.
Виски пульсируют. Это не может быть реальным, но фигуры двигаются к нему.

Они тянутся пальцами к его глазам. К его рту. К его дыханию.

Он хочет закричать но не может. Лёгкие не слушаются. И тут он просыпается.

Тишина.

Темнота тягучая, вязкая, давящая.

Он резко дёргается, хватаясь за одеяло.
Его грудь вздымается в лихорадочном дыхании.

Дом. Он дома. Он в безопасности.

Рука дрожит, когда он тянется к ночнику.
Кнопка щёлкает, тусклый свет разливается по комнате.

Кровать, тумбочка, фигурка на полке.

Всё на месте.

Он медленно откидывается назад, пытаясь выровнять дыхание.

Но тут он замирает.

Видит.

Меня.

Я стою в углу комнаты, сливаясь с тенями. Вижу, как меняется его лицо.

Из ошеломления в страх. Он не верит.

Его руки судорожно сжимают простынь.

Как ты выбралась?!

Его голос ломкий, срывающийся, дрожащий.

Я чувствую каждую крупицу ужаса в его дыхании.

И мне это нравится.

Я помню

Я помню тот момент.

Как проснулась и увидела его.

Арчи.

Как он стоял в полумраке.

Как улыбался.

Как я не могла дышать от одного его взгляда.

Как я знала, что теперь принадлежу ему.

Тогда я была жертвой.

Но теперь?

Теперь я смотрю на этого человека с таким же холодным, ленивым, насмешливым взглядом.

Теперь я контролирую его страх.

Теперь он чувствует то же, что чувствовала я.

Беспомощность.

Безысходность.

И мне нравится это чувство.

Я делаю шаг вперёд.

Он вжимается в матрас, лицо бледное, напряжённое.

Теперь он на моём месте.

Я улыбаюсь, и медленно протягиваю руку. Тень за моей спиной оживает. Она сгущается, формируется, тянется. Из глубины выходит спрайт.

Он чёрный, безликий, голодный. Пальцы спрайта касаются воздуха, двигаются к его лицу. Он не может пошевелиться. Он не может закричать. Его глаза расширены.

Он понимает, что сейчас начнётся самое страшное.

Я наклоняюсь ближе. Мои губы почти касаются воздуха.

Голос звучит спокойно, как команда из другого мира.

Приступай.

Спрайт входит в его голову.

Я не знаю, что он ему показывает, не хочу знать.

Наш почтенный господин дёрнулся, как тряпичная кукла, осел и мир исчез вместе с ним. Я теряю его из сюжета.

Я проваливаюсь.

Следующий момент декорации меняются.

Тьма вокруг меня растворяется.

Но улыбка ещё остаётся.

---

Я снова оказываюсь в Ломбарде Арчи.

Чёрно-белый мир не отторгает меня напротив, он впитывает, принимая, как будто я всегда была его частью. Мои сюжеты, потерявшие краски, теперь сливаются с этим местом так естественно, что становится страшно. Не от чуждости от совпадения.

Пахнет пылью, старым деревом и ржавыми монетами. Запах памяти, запах забвения. Вещи на полках чужие судьбы, брошенные воспоминания. Всё затаилось в полусвете, будто ждёт, когда его коснутся.

Я поднимаю глаза.

Арчи сидит за стойкой. Перебирает в пальцах что-то металлическое пуговицу, скрепку, цепочку. Мелочи, которые когда-то принадлежали кому-то живому. Он знает, что я пришла. Замечаю по тому, как чуть приподнимается уголок его губ.

Какая бодрая, Варя, произносит он лениво, и всё же в голосе что-то меняется. Как будто он не может поверить, что это действительно я. Что мы снова в одном кадре.

Я качаю головой. Голос не сразу находит дорогу наружу будто всё ещё отзывается дрожью от подвала, от его слов, от себя самой.

Бодрая это мягко сказано.

Он кивает, изображая заинтересованность. Потом резко встаёт, обходит стойку и как бы невзначай касается моего плеча кулаком слегка, но в этом жесте больше, чем просто одобрение. Как старший брат, которым он никогда не был.

Ну-ка, рассказывай.

И я рассказываю.

Как пахло в подвале. Как стены давили. Как он человек с голосом радиоведущего и глазами продавца душ предлагал цену за мои услуги информатора. Как я смеялась ему в лицо, а потом вошла в его сон. И всё перевернула.

Пока я говорю, Арчи не перебивает. Только смотрит. Сначала с интересом, потом с восхищением. Его улыбка расползается медленно, как пятно на старой ткани. Глаза блестят.

Когда я заканчиваю, он смеётся.

Смеётся так, что отдаётся эхом во всей комнате.

Ему нравится это.

Очень хорошо справилась, говорит он, сверкнув глазами. Прямо очень хорошо.

Я смотрю на него внимательно.

Арчи, ты знаешь этого человека. Объяснись.

Смех исчезает с его лица.

Он меняется.

Выражение становится задумчивым, губы сжимаются в тонкую линию.

Это ошибка моего прошлого.

Я жду.

Арчи скрещивает руки и напрягается.

Пётр Николаев, наконец говорит он. Когда-то я решил ему помочь.

Я моргаю.

Ты? Помочь?

Арчи усмехается, но без привычной насмешки.

Да. Он был меценатом, жертвовал деньги в детский дом, где я вырос. Я видел в нём человека, который действительно мог изменить что-то в этом мире.

Он откидывается назад, накручивает рукав пиджака.

Но он оказался таким же, как и все. Алчным. Захотел больше. Власти, денег, информации. Помогал детдому, как позже я узнал, из-за пиара.

Арчи качает головой, в глазах усталость, но не сожаление.

Я знал, что однажды он принесёт мне проблемы. Поэтому общался с ним анонимно, тайными сообщениями. Но, видимо, он нашёл способ меня вычислить.

Я вспоминаю, как Николаев смотрел на меня, когда сказал: "Сомнамбула, как Арчи."

Он не доволен тем, что ты больше не работаешь на него.

Арчи фыркает и криво ухмыляется, перебирая что-то в ладони.

Ага. И решил подчинить себе сомнамбулу.

Он приподнимает брови и вдруг выдыхает короткий, сдавленный смешок. Потом ещё один. Смех нарастает, прорываясь всё громче, как будто он не может остановиться не хочет.

Даже девчонка справилась! выдыхает он сквозь смех. Ты только вдумайся...

Он откидывается на спинку стула, хлопает ладонью по стойке не теряя контроля, а подчёркивая его. Смеётся хрипло, сдавленно, почти зло. Смех идёт из глубины, тяжёлый, вязкий как топь, в которую он втягивает всех, кто пытался его переиграть.

Молодец, Варя, наконец произносит он, вытирая угол глаза. Вот это я понимаю.

Я смотрю на него молча. Дрожь после подвала ещё не ушла, а он ведёт себя так, будто мы просто обсуждаем спектакль.

Помоги мне, Арчи.

Он поворачивается. Улыбка остаётся, но в глазах теперь холодный блеск.

Кулон у тебя? спрашивает он, как бы между прочим, но голос стал чуть ниже, чуть внимательнее.

Я молча киваю и достаю его из-за ворота свитера. Камень вспыхивает в полумраке, как живая искра.

Глаза Арчи резко вспыхивают удивлением почти настоящим.

Так быстро достала.

Я знала, где Джо его прячет. Отвлекла его и стащила.

Я говорю ровно, спокойно, будто это было делом минутным.

Он должен поверить и он верит.

Отличная работа, Варя, медленно произносит Арчи, глядя на кулон так, словно видит не вещь, а силу. С этим кулоном тебе теперь нечего бояться. С ним ты способна на всё. С ним ты главная в мире ОС.

Я смотрю на него, стараясь не дышать слишком громко.

И что теперь? Что мне делать?

Он приближается. Его голос снова становится тёплым, почти ласковым, но в этом тепле сталь.

Просто продолжай в том же духе. И жди.

Пауза.

Поверь моему опыту Он не только тебя отпустит. Он начнёт бояться темноты.

Я смотрю на Арчи, на его ленивую ухмылку, на то, как он вертит в пальцах пуговицу, словно это просто очередной кусок металла, не имеющий значения. Но его голос В нём что-то есть. В тот момент, когда он сказал, что хотел помочь меценату, когда его лицо на долю секунды стало серьёзнее, когда в глазах мелькнуло что-то похожее на разочарование? Нет, не просто разочарование. Потерянная вера.

Я пытаюсь представить этого человека другим. Арчи, который действительно верил, что может изменить мир. Который не просто пользовался системой, не просто получал выгоду, а пытался что-то исправить.

Но как?

Я вспоминаю его методы. Он мучал людей, сводил их с ума, превращал кошмары в пытки. Всё ради того, чтобы угодить этому Николаеву? Или он тогда ещё думал, что делает что-то правильное?

Моё сердце сжимается.

Нет. Он не был ни добрым, ни великодушным.

Он не открывал больницы. Не спасал бездомных детей.

Он просто вписался в чужую легенду

легенду богатого подонка,

который хотел казаться великим меценатом,

а на деле покупал себе красивый имидж.

И Арчи

Он ему помогал..

Я делаю медленный вдох, пытаясь разжать пальцы.

Если он когда-то и пытался быть хорошим то каким способом? Запугивая, ломая людей, играя в Бога? Если он пытался сделать мир лучше, то ценой чужих страданий.

Я смотрю на него, и что-то внутри меня дрожит.

А если бы он встретил другого человека? Того, кто действительно хотел бы помочь, а не только делать вид? Тогда бы он изменился?

Или в нём всегда это было?

Тень, хищный оскал, эта игра, в которой он не умеет просто давать он умеет только забирать.

Я вспоминаю, как он смеялся, когда узнал, что я справилась с Николаевым. Как его глаза вспыхнули азартом.

Да, он когда-то пытался.

Но теперь ему нравится быть монстром.

А что, если и мне понравиться? Где эта грань?

---

Иногда мне кажется, что прошла ещё одна ночь.

Но я не уверена. Здесь нет времени.

Только бетон. Только капли. Только тишина, в которой мысли становятся громче дыхания.

Иногда дверь наверху едва приоткрывается скрип короткий, сдержанный и на ступеньки ставят стакан воды и пару кусков хлеба.

Без слов, без шагов.

Видимо, морить голодом цели нет. Значит, я нужна живая.

Я пытаюсь держать голову прямо, но она всё чаще склоняется к коленям.

Сон приходит рывками, как сбой системы отключения короткие, скомканные.

Сознание висит между провалом и просветом, между воспоминанием и иллюзией.

Я боюсь потерять контроль даже на мгновение.

Что сейчас делает Саша?

Наверное, сидит в Легране, как всегда.

Пьёт кофе. Перебирает салфетку.

Может, сложил из неё журавлика просто по привычке.

И, возможно, если задержался чуть дольше обычного, то это тоже просто привычка.

Наверное, он даже не заметил, что я исчезла.

Или заметил и решил не вмешиваться.

Он ведь умеет отпускать.

Лучше всех.

Я почти слышу его голос спокойный, ровный, сдержанный.

Такой голос не закричит, даже если сердце сжимается до точки.

Он просто молчит.

Так, как молчит сейчас вся эта комната.

А Дима?..

Я думаю о нём и не знаю, злюсь ли или уже устала.

У него теперь точно есть чем заняться.

Полякова. Её жалобы, её паузы, её нужда быть услышанной.

Он ведь любит внимание.

Наверное, ему приятно быть тем, кто поддерживает пусть даже ту, кто когда-то ломал других.

Я не ревную.

Я просто не верю, что кто-то, увидев, как ты горишь, будет ждать, когда ты выберешься из пепла.

Все хотят быть рядом, когда ты уже целая.

А не когда с тебя осыпается пыль.

И Джо

Он должен оставаться выше всего этого.

Я не хочу, чтобы он видел меня вот так.

Сломленной. Грязной.

С пустым взглядом, сбившимся дыханием и запястьями, которые до сих пор ноют от захвата.

Я больше не та, кого он впервые увидел в Шервуде.

Я теперь на одной ступени с Арчи.

Не потому что хочу.

А потому что иначе не выжить.

Я смотрю в ту же бездну и не моргаю.

И если я упаду, то только по своей воле.

Я справлюсь сама.

Не потому, что я сильная.

А потому что не позволю себе быть слабой.

Мне просто нужно немного времени.

И немного темноты.

Здесь, под землёй, где всё на своих местах.

Где никто не увидит, как я собираю себя по кусочкам.

Где нет никого, кто скажет: Ты могла бы попросить помощи.

Могла бы.

Но не буду.

Тепло кулона у груди еле заметно пульсирует.

И вдруг я чувствую, как веки начинают тяжелеть.

Не резко. Медленно. Почти лениво.

Так приходит не сон дрема.

Он заснул.

Николаев.

Ну надо же.

Видимо, даже энергетики когда-нибудь сдают позиции.

Никто не может не спать вечно.

Даже те, кто привык платить за бессонницу деньгами, а не страхом.

Все ломаются.

Рано или поздно.

Я выдыхаю в темноту.

Улыбаюсь.

Что ж...

Продолжим наше веселье.

-САША-

Я жду.

Внутри Маски сна тихо.

Полумрак, пустые кресла, занавес, который давно никто не трогал.

Всё застыло, как будто само место устало или ждёт, как и я.

Воздух тяжёлый.

Не жарко, но как будто не хватает кислорода.

Кажется, будто стены впитывают напряжение и не отдают его обратно.

Это должно было быть нашим штабом.

Местом, где мы собираемся, чтобы работать вместе.

Но каждый раз что-то не складывается.

Каждый сам по себе даже когда рядом.

Рядом со мной Джо и Алена.

Джо стучит пальцем по подлокотнику, но это не ритм, а нервный тик. Алена сидит слишком неподвижно, её пальцы вцепились в запястья, будто она пытается удержать себя от чего-то страшного.

Влад метается по комнате, его движения резкие, неровные, как у человека, который слишком долго подавлял панику и теперь уже не может.

...Нет, ну я серьёзно, я слышал. Его будто бы видели в двух местах одновременно!

Он оглядывается, его тень мелькает на стенах, как будто их тут двое.

Говорят, Арчи теперь может быть в нескольких снах сразу. Одновременно.

Я чувствую, как сжимается воздух.

Джо усмехается, но его пальцы застывают.

Арчи всегда мог делать невозможное, его голос ниже, чем обычно. Но это уже паранойя, Влад.

Я тоже чувствую это.

Что-то не так.

Слишком много молчания.

И тут распахивается дверь.

Дима.

Он стоит в проёме.

Он не двигается.

Воздух становится другим.

Слишком плотным. Слишком холодным.

Я не моргаю.

Дима делает два шага вперёд, его тень раскалывает комнату.

Варя.

Джо резко меняется в лице.

Что с ней?

Дима не сразу отвечает. Он сжимает челюсти так сильно, что скулы проступают под кожей.

Её нет.

Тишина.

Но это не пустая тишина.

Это такая, которая приходит перед штормом.

Что значит "нет"?

Дима говорит резко, срывая слова, как будто они рвутся из него помимо воли.

Она не появляется в институте уже неделю. Никто её не видел. Соседка говорит, что тоже не видела.

Я не двигаюсь.

Но внутри всё плавится.

Гнев.

Злость.

Беспомощность.

Чую, тут без того детектива не обошлось, Дима говорит сквозь зубы. Тем, который пытался её купить.

Джо наклоняется вперёд, пальцы сдавливают край сиденья так, что ткань морщится под рукой.

Ты уверен?

Дима молчит.

Но мне и так ясно.

Говорят, её давно не было в институте.

Соседка не видела.

Фигурирует тот самый детектив.

Слова липнут к ушам, но не проходят дальше.

Что-то внутри начинает сжиматься.

Но я уже не слышу их.

Потому что моё сознание уже застыло на одном моменте "Варя пропала".

Я пытаюсь войти в её сюжет.

Но его нет.

Я чувствую, как меня отталкивает пустота, как меня просто не впускают.

Я пробую зацепиться за что-то, что связано с ней её сны, её эмоции, её прошлые сюжеты.

Ничего.

ОС глухо молчит.

Я вижу в темноте очертания людей, но её там нет.

Она либо не спит, либо заякорена в чужом сознании.
Я не могу к ней прорваться.
Я не могу её увидеть.

Но в реальности я и так не вижу.

И это впервые за долгое время делает меня по-настоящему беспомощным.

Чёрт, Алена переводит дыхание, её взгляд снова падает на меня. Саша, ты...

Я знаю, что она видит.

На мне нет лица.

Но мне плевать.

Я сжимаю кулаки.

Тени вокруг сгущаются.

Воздух дрожит.

Влад нервно переминается с ноги на ногу.

Он что-то вспомнил.

Э-э вообще-то... его голос дрожит, он поднимает руку. Я был в Альтере. Ну... типа случайно...

Все поворачиваются к нему.

Джо медленно щурится.

И?..

Влад сглатывает.

Я слышал слухи, что Альтера стала шире, пополнилась чужими страхами.

Некоторые обсуждали, что Варя она пугала какого-то мужчину.

Тишина.

Но я её не слышу.

Что? голос Димы звучит глухо, как эхо в пустой комнате.

Она кого она пугала?

Влад растерянно пожимает плечами.

Не знаю. Какой-то странный человек. Никто его раньше не видел.

В голове разлетаются осколки мыслей.

Я не понимаю.

Варя не могла

или могла?

Алена теряет голос на секунду, но потом её лицо оживает гневом.

И ты решил, что об этом можно не докладывать?!

Влад поднимает руки, пытается оправдаться.

Я думал, это часть плана! Я думал, вы все в курсе!

Я сейчас разобью что-нибудь.

Что угодно.

Влад, ты идиот.

Джо встаёт.

Его движения резкие, как вспышка.

Маска сна кажется тише, чем когда-либо.

Я чувствую, как воздух сжимается.

Но больше ничего не чувствую.

Только злость.

Если Варя действительно там

Если она действительно в ловушке

Я не знаю, как помочь ей в реальном мире.

И это бесит сильнее всего.

Лукьянов вспыхивает словно спичка.

Я тебе говорю, её нет уже неделю!

Алена прикрывает рот рукой, её глаза бегают между мной и Джо, как будто она надеется, что кто-то из нас сейчас скажет, что это просто ошибка.

Я молчу. В голове глухая, давящая пустота.

Это не похоже на Варю.

Она могла уйти, могла скрыться, но не могла исчезнуть без следа на неделю.

Если это связано с тем детективом голос Димы дрожит, но не от страха, а от злости. Мы должны

Должны что? Джо хмурится, его взгляд холодный, сосредоточенный. Ты уверен, что она не просто

Дима стоит рядом с Джо, его скулы напряжены, но я не собираюсь ждать, пока он потеряется в своих домыслах.

Я хватаю его за воротник и резко тяну на себя.

Ты был рядом с ней чаще всех, говорю я, ровно, без эмоций. Когда ты в последний раз с ней разговаривал?

Я он моргает, сбитый с толку. Перед тем, как она исчезла, но

Нет "но"! мой голос становится резче. Я не имею права быть беспомощным. Ты сказал, что она не появлялась неделю. Кто последний видел её? Кто её искал? Кто-то вообще что-то сделал?!

И тут Дима дёргается.

Он моргает, его лицо резко меняется.

Рука тянется к карману, но это не он управляет движением его выталкивает в реальность.

-ВАРЯ-

Тишина стоит тяжёлая, не похожая на покой это не та тишина, в которой дышится легче, а та, в которой будто кто-то затаился совсем рядом и готов броситься в следующий миг.

Где-то наверху слышны шаги неуверенные, сбивчивые, как у человека, потерявшего равновесие не только телом, но и разумом.

Он спускается по лестнице, с каждым шагом словно цепляясь за воздух,

и дыхание его отдаётся глухим эхом хриплое, натужное, слишком громкое для пустого дома.

Я стою на месте и не двигаюсь, не потому что не могу, а потому что в такие моменты лучше просто ждать.

Дверь резко открывается, в проёме он.

Пётр Николаев.

Он уже не тот человек, которого я видела неделю назад.

Пиджак висит на нём, как на вешалке; лицо осунулось, щёки впали,

а кожа на скулах натянулась, будто пергамент, пересохший от времени.

Под глазами синие тени, будто от ударов, которых никто не наносил.

Он серый. Серый до кончиков пальцев, до волос, до пыли под ногтями.

В руке у него пистолет, но он дрожит вместе с ним не как человек, готовый стрелять, а как тот, кто держится за иллюзию контроля. Это уже не угроза, а жест отчаяния.

Прошла неделя. Семь ночей, в которых он не спал по-настоящему: только закрывал глаза и снова проваливался в их лица, в спрайтов, в собственный страх. Я использовала каждую из этих ночей.

Сначала это были обрывки шаги в пустой комнате, отражение, которое смотрело на него дольше, чем положено, и незнакомый голос в телефонной трубке. Потом пришли образы те, кого он боялся видеть, и те, перед кем хотел бы оправдаться.

Я действовала точно и дозированно: не пугала подтачивала. Спрайты не нападали, они просто стояли рядом, и он знал, что не может их прогнать. Мне даже не пришлось особенно стараться у него оказалось слишком много скелетов в шкафу. Спрайты нашли их всех.

Они вытаскивали прошлое на свет молча, методично, пока он не начал бояться даже собственных воспоминаний. Он пытался проснуться, но сон держал крепче. Он понял, что всё это не случайность, не болезнь. Это я.

И теперь он здесь. Серый, опустошённый, с пистолетом, который не может удержать.

А я просто смотрю.

Он делает два шатких шага, пистолет направлен прямо мне в грудь, но даже не фиксируется на одной точке.

Умри исчадие ада.

Голос слабый, сломанный, как нитка, которую вот-вот порвёт.

Я не боюсь.

Я даже не притворяюсь.

Я просто смотрю.

Наклоняю голову, медленно, будто разглядываю что-то несущественное.

Вижу, как капля пота стекает по его виску.

Как его палец напрягается на спусковом крючке.

Я улыбаюсь.

Ты думаешь, я оставлю тебя после смерти?

Он вздрагивает.

Я делаю шаг вперёд.

Медленный, тяжёлый.

Мои кошмары будут преследовать тебя.

Он сглатывает.

Каждую ночь.

Пистолет дёргается.

До тех пор, пока ты сам не выбьешь себе мозги.

Он вскрикивает.

Это ложь!

Палец сжимает спусковой крючок.

А ты проверь!

Щёлк.

Но не выстрел.

Пистолет медленно опускается.

Его плечи дёргаются.

Шаг назад.

Ещё один.

Он срывается с места и бежит.

Через секунду он влетает обратно.

Глаза горят паникой, руки дрожат.

Он швыряет мне в лицо рюкзак.

Кошелёк, телефон, документы всё рассыпается по грязному полу, как мусор, от которого он хочет избавиться.

Забирай! Всё забирай и убирайся!

Он орёт так, будто этим криком может меня остановить или напугать.

Но мне не страшно.

Я спокойно наклоняюсь, собираю вещи по одной, словно у меня ещё есть время.

Молча застёгиваю рюкзак, не глядя на него.

И выпрямляюсь.

Я не говорю ни слова.

Просто ухожу.

Поначалу шагом, потом перехожу на бег.

Бегу, пока небо над головой не возвращается, пока тяжёлый бетон подвала не сменяется асфальтом и ночным воздухом.

Холодный ветер врезается в грудь, и я глотаю его, как спасение.

Город шумит: фары, голоса, проносящиеся мимо машины и никто не знает, что только что произошло.

Я ставлю руки на колени, тяжело дышу, и вместе с воздухом внутрь входит что-то острое, живое, почти обжигающее.

По коже пробегает жар, напряжение не отпускает, но внутри пусто.

Я свободна.

Но не верю, что это конец.

---

Я всё ещё бегу.

Асфальт скользкий, тускло блестит от наледи,

фонари отражаются в размытых пятнах инея, как в запотевшем стекле.

Воздух тяжёлый и острый с каждым вдохом режет горло,

будто внутри разрастается ледяная щепка.

Я не думаю, не вижу, не чувствую.

Просто бегу.

Ноги подкашиваются, мышцы ноют, колени подгибаются. Мой рюкзак бьёт по спине, тяжёлый, чужой, словно это не мои вещи, а обломки той, кем я была ещё вчера.

Шаг. Ещё шаг.

Но тело сдаёт.

Я резко останавливаюсь, ступни скользят по наледи, и я чуть не падаю.

Сгибаюсь, упираясь ладонями в колени, и какое-то время просто дышу коротко, судорожно, тяжело.

Воздух рвёт горло, сердце гудит в висках, будто оттуда вот-вот сорвётся.

Я жива. Но рядом никого. Я одна.

Пальцы судорожно тянутся к рюкзаку, нащупывают телефон. Достаю, дрожащими руками нажимаю кнопку.

Ничего.

Чёрный экран.

Чёрт ну же, давай

Жму сильнее, зубы сжимаются, пальцы белеют.

И вдруг жизнь.

Тусклый свет экрана вырывается из темноты, отражается в моих расширенных зрачках.

Один процент.

Боже.

Моё сердце пропускает удар.

Я даже не думаю.

Просто набираю.

Дима.

Гудки.

Один.

Второй.

Третий.

Ну же, Лукьянов

Гудки.

Тяжесть накатывает, мир сужается в чёрную точку. Если он не ответит

Щелчок.

Алло?!

Его голос врывается, как разряд электричества.

Я живу.

Варя?! Где ты?!

Я открываю рот, но на секунду не могу выдавить ни звука. Горло перехватывает, в груди всё сжимается.

Жива, но чёрт, у меня мало времени. Мало заряда. Забери меня. Я я не знаю, где я.

Я судорожно верчу головой, но уличные фонари, тёмные витрины магазинов, одинаковые фасады домов всё сливается в одно пятно.

Ты в городе?!

Да!

Смотри на таблички домов!

Я ищу. Лихорадочно, взгляд скачет, фокус теряется, но я вижу.

Солнечная, 15.

Что ещё?!

Дома, высотки какие-то

Ладно. Жди. Я скоро.

Сколько?!

Минут двадцать.

Я закрываю глаза, телефон скользит из пальцев.

Экран гаснет.

Связь оборвана.

Но Дима едет.

Я прижимаю телефон к груди, как будто это может защитить меня.

ДВАДЦАТЬ МИНУТ

На улице пусто.

Я не знаю, который час, но ночная тишина висит густо, тяжело, будто пропитывает кожу.

Я кутаюсь в куртку, но она не спасает.

Нос замёрз, пальцы онемели. Я пытаюсь их согреть, но чувствую только липкую влагу на ладонях.

Я устала.

Тело дрожит от холода, но я не могу никуда уйти. Если я двинусь с места, если сверну в переулок или зайду в чужой подъезд, он просто не найдёт меня.

Потерпи, Варя ещё чуть-чуть

Я говорю это вслух.

Мой голос звучит чужим.

Минуты текут.

Мир будто замедляется.

Я шатаюсь. Всё расплывается.

И тут

Фары.

Свет бьёт в глаза, и я зажмуриваюсь, машинально отступая назад.

Машина резко тормозит, мотор замирает, хлопает дверца.

Я вижу, как из света выходит он тёмная фигура на фоне сверкающей пустоты.

Варя

Его голос прорезает ночь, и в этом звуке всё: тревога, надежда, жизнь.

Я не двигаюсь.

Он подходит ближе.

И его пальцы касаются моей руки.

Тёплые. Настоящие.

Пытаюсь что-то сказать что со мной всё в порядке, что я держусь,

но горло сжимается, дыхание сбивается.

Воздух вдруг становится слишком тяжёлым.

Я смотрю на него в последний раз и падаю ему в руки.

Темнота мягко накрывает, как одеяло.

ТЕПЛО.

Я очнулась от ощущения чужого присутствия.

Сердце резко сжалось, выбивая меня из забвения.

Где я?

Я резко поднимаюсь, взгляд мечется в темноте.

Комната. Полумрак.

Я не одна.

Рядом сидит Алена.

Она молча наблюдает за мной.

В её глазах тревога, но как только она видит, что я пришла в себя, лицо её смягчается.

Ты в безопасности, говорит она. Всё хорошо.

Я не верю.

Я всё ещё слышу гул машин за окном.

Чувствую холод на коже.

Где-то в груди застрял страх, он не уходит, он всё ещё там.

Я резко сжимаю пальцы в кулак.

Медленно вдыхаю.

И выдыхаю.

Я свободна.

Где я?..

Голос хрипит, словно меня вытащили из чёрной бездны и резко включили обратно в реальность. Горло пересохшее, язык будто ватный, а воздух кажется слишком тёплым, непривычным после холода улицы.

Комната плывёт.

Я моргаю, пытаясь сфокусироваться. Медленный, тяжёлый миг.

Обои. Стол. Полка с книгами.

Я не знаю это место.

Но потом

Я понимаю.

Я у Лукьяновых.

В груди что-то сжимается глупое, неуместное чувство.

То ли облегчение, то ли стыд, то ли просто желание спрятаться с головой под одеяло. Я машинально осматриваю себя одежда на месте.

Ну хоть одета, бормочу я, пытаясь выдавить неуклюжую шутку, лишь бы заполнить тишину.

Алена фыркает, уголки губ чуть приподнимаются.

Дима, конечно, парень с характером но не до такой же степени.

И тут в дверном проёме появляется он.

Я чувствую его присутствие раньше, чем вижу.

Вот ты какого мнения обо мне, Рейнер? его голос лениво-обиженный, но я сразу понимаю, что это игра. Настоящее прячется за словами.

Я моргаю, фокусируясь на нём.

Дима выглядит разбитым.

Глаза чуть покрасневшие, будто не спал несколько ночей. Футболка мятая, волосы растрёпаны так, словно он провёл в этом состоянии уже слишком долго.

Он переживал.

Но, конечно, Дима Лукьянов не скажет этого вслух.

Ты была в таком состоянии, что, знаешь ли, это не очень-то возбуждает.

Я фыркаю, но замечаю, как его пальцы дёрнулись.

Что-то там, под этой маской сарказма, не даёт ему расслабиться.

Алена встаёт, бросает на меня быстрый взгляд.

Я пойду сделаю чай.

И уходит, оставляя нас наедине.

Дима подходит ближе.

Он не садится на стул.

Нет.

Он опускается прямо на пол, прислоняясь спиной к кровати, на уровне моего плеча.

Его рука находит мою.

Просто берёт.

Не требовательно, не резко.

Просто крепко, тепло.

Ты нас напугала, тихо говорит он.

Не волновался. Не переживал.

Напугала.

Я сглатываю.

Горячие пальцы окутывают мои холодные.

Я уже хотел звонить по моргам.

Щелчок внутри.

Я улыбаюсь. Это плохо, наверное, но я улыбаюсь.

Я восстала из мёртвых, чтобы продолжать донимать тебя, Лукьянов.

Он поворачивает голову, хмыкает.

Ладно. Донимай.

Я приподнимаю бровь.

Серьёзно? Ты разрешаешь?

Он жмурится на секунду, словно собирается с силами.

А потом

Улыбается.

Да.

В другой руке он вертит что-то крошечное. Пальцы перебирают, как будто боятся отпустить. Пластик чуть поскрипывает.

Я приподнимаюсь, прошептав:

Что это?

Он вскидывает взгляд, чуть удивлённый, что я заговорила. Затем опускает глаза обратно на свою ладонь. Там фигурка. Маленький человечек, как будто из Лего. Потёртый, один глаз почти стёрся. Но костюм как у супергероя.

А, это отвечает он с лёгкой заминкой. У него нет имени. Просто Герой.

Я улыбаюсь. Тихо. Почти нежно.

Любимая игрушка из детства?

Он кивает, и на лице мелькает что-то неожиданно тёплое. Как будто кто-то потрогал струну глубоко внутри.

Даже больше. Это мой амулет. Джо доработал его и поместил знак онера. Он помогает мне лучше чувствовать сосредоточиться. В ОС, когда всё может ускользнуть, он держит меня. Усиливает. Иногда будто подсказывает. Благодаря ему я нашёл тот нужный сюжет, который Джо искал в архивах Арчи. Так что Герой всегда приходит на помощь.

Я смотрю на него, не отводя взгляда. В этом человеке столько противоположностей. Грубость и нежность, самоуверенность и тревога, огонь и холод. И память. О том мальчике, который хотел быть сильным.

Я тихо говорю:

Значит, он и правда Герой.

Дима ухмыляется, чуть лукаво, чуть грустно:

Ну иногда он ещё любит ныть, путаться под ногами и делать глупости. Но всё равно полезный тип. Прям как я.

И мне на секунду становится так тепло, как будто всё плохое осталось за дверью.

---

Я просыпаюсь в тишине.

Не в обычной в той, что кажется чужой.

Словно мир замер, затаился, не решаясь ко мне прикоснуться.

Я не знаю, снилось ли мне что-то.

В голове пусто. Ни образов, ни голосов, ни теней.

Возможно, никаких снов и не было.

Возможно, я выгорела настолько,

что даже система отпустила меня

как будто мозг просто выключился,

и всё исчезло.

Ни ОС, ни страхов, ни меня.

Просто тьма.

Я медленно открываю глаза, сначала не до конца понимая, где я. Потолок чужой ровный, без знакомых трещин и пятен, которые я привыкла разглядывать каждое утро. Несколько секунд уходят на то, чтобы осознать: это комната Димы. Я осторожно сажусь на кровати, проводя рукой по мягкому покрывалу, и внимательно оглядываюсь.

Вокруг всё незнакомое и странно мужское. Минимум вещей, ничего лишнего, всё лаконично и строго. Воздух наполнен лёгким, едва заметным ароматом его парфюма знакомым, чуть терпким и притягательным. Странное ощущение. Будто я случайно оказалась там, где быть не должна, на запретной территории, где правит другая энергия, другие правила.

Встаю и делаю несколько неуверенных шагов по комнате. Ноги слабые, тело ещё помнит боль и усталость, но любопытство оказывается сильнее. Подхожу к столу, где аккуратной стопкой сложены книги, конспекты, а чуть дальше несколько фотографий в рамках.

Беру в руки ближайшую: Дима и Алена. Маленькие, смешные, лет по десять, наверное. Алена с задорной улыбкой обнимает его за шею, он вроде бы морщится, пытается казаться взрослым и независимым, но глаза выдают его с головой. Тёплые, живые, с искорками смеха. Я невольно улыбаюсь и ставлю фото обратно. Вот он, настоящий Лукьянов. Таким он мне нравится больше всего, но сам почему-то тщательно это скрывает за своим образом крутого парня.

Поднимаю взгляд выше и замираю от неожиданности. На полке над столом ровным рядом выстроены разные мелкие предметы: браслетик из бисера, маленький зеркальный брелок, несколько заколок и даже миниатюрный плюшевый мишка. Я приглядываюсь внимательнее и вдруг понимаю: это всё женские вещи. Вещи из чужих сюжетов, его личные трофеи онера. Сердце стучит чаще. Вот так сюрприз, Лукьянов Настоящая коллекция женских разбитых надежд, словно он хранил память обо всех тех, в чьи сны когда-либо проникал. От одной этой мысли становится неловко и одновременно тревожно: хорошо, хоть моей ручки среди этих экспонатов нет! Не знаю, как бы я это пережила.

Покачав головой, отхожу от стола и снова осматриваюсь. Комната Димы кажется более взрослой и самостоятельной, чем я ожидала. Подхожу к окну, осторожно отвожу край шторы. Вид открывается на тихий двор и серые многоэтажки вдали. Интересно, он тоже так стоит здесь каждый вечер, перед тем как лечь спать? Я представляю, как он спокойно смотрит на огни фонарей, думает о чём-то своём, важном, личном, и вдруг с неожиданной чёткостью понимаю, как легко могла бы вписаться в эту картину. Стоять рядом с ним. Чувствовать тепло его рук на талии, когда он подходит сзади, прижимается подбородком к плечу и шепчет что-то тихое и смешное, что предназначено только мне

Я резко одёргиваю себя. Абсурд! Просто эффект слабости после всего, что случилось. Эти мысли чужие и неправильные. Я встряхиваю головой, заставляя себя отойти от окна, чтобы прогнать наваждение.

Взгляд падает на аккуратно сложенные на кресле вещи. Алена оставила их для меня. Чистая футболка, джинсы простые, удобные, именно то, что сейчас нужно. Хорошо, что у нас похожий размер. Я с облегчением выдыхаю, ощутив, как уютно пахнет свежестью эта одежда, и решительно беру её в руки.

Но сначала нужно в душ смыть с себя остатки тревог, чужих взглядов и прикосновений, вернуть себе прежнее состояние.
Нужно стать собой снова, вернуться к привычной жизни, какой бы она ни была теперь.
Хотя бы на это утро, хотя бы здесь, в чужой, но такой странно уютной мужской комнате.

Меня любезно проводили в душевую.
Я прекрасно понимаю, что это всё Димины уловки дать мне почувствовать себя комфортно, спокойно. Но как можно расслабиться, когда за тонкой дверью ощущается его присутствие настолько явственно, будто он стоит прямо за моей спиной и не сводит с меня глаз?

Я делаю глубокий вдох, чувствуя, как горячие капли воды скользят по коже, но даже здесь я не могу избавиться от мысли, что он рядом.

Я выхожу из ванной, волосы влажные, капли медленно стекают по ключицам, а на мне одно только полотенце. И он прямо здесь, словно ждал именно этого момента.

Дима.

Стоит в дверном проёме, руки скрещены на груди так сильно, что я различаю напряжённые мышцы, проступающие под тканью футболки. Он пристально смотрит на меня, и в его глазах полыхает дикое желание, что моё дыхание сбивается, а в горле пересыхает.

Его взгляд скользит по моим плечам, ключицам, по мокрым прядям волос словно он мысленно уже коснулся меня. Я вижу, как он стискивает зубы, как едва заметно напрягается линия его челюсти, и понимаю: он держится из последних сил.

Мы молчим. Его дыхание становится глубже, он медленно сглатывает, будто собирает остатки самообладания но внешне спокоен, почти холоден.

Всё в порядке? тихо спрашивает он, почти равнодушно, будто ему всё равно. Но глаза... Глаза выдают его с головой - контроль давно выскользнул из его рук.

Пауза.

Если ты хоть кому-то проболтаешься, что я у тебя ночевала, клянусь, я убью тебя, Лукьянов.

Мой голос ровный. Без эмоций.

Но я жду.

Потом прищуриваюсь, наклоняю голову.

И не спрайтами. Просто задушу.

Дима хмурится.

Ему не смешно.

Переживаешь за Грачева? Или за свою репутацию?

Я ничего не отвечаю.

Потому что не хочу знать, что именно он хочет услышать.

В этот момент Алена хватает меня за руку.

Давай, пошли завтракать.

Она не даёт мне выбрать.

Не даёт мне задержаться в этом разговоре.

Просто тянет за собой, уверенно, решительно.

Я не сопротивляюсь.

Кухня.

Стол.

Тёплый свет, запах кофе и чего-то почти нормального.

Иногда мне кажется, что больше всего онёров объединяет не дар, не ОС, не амулеты а кофе.

Словно нам больше других нужна подзарядка после ночных прогулок.

Или просто маленький якорь в реальности чтобы не забыть, где ты на самом деле.

Я сижу, в то время как Алена берёт телефон.

Алло

Голос у неё мягкий.

Но собранный.

Да, мы нашли её. Она у нас. Спокойно, с ней всё в порядке, она цела.

И тут по моей спине пробегает холод.

Я узнаю этот голос на другом конце линии.

Я не слышу слов.

Только чувствую.

Тянущее, тяжёлое напряжение.

Как будто кто-то схватил меня за руку издалека.

Саша.

-САША-

Я просыпаюсь резко.

Ощущение, будто меня кто-то толкнул в грудь. Сердце колотится слишком быстро, дыхание сбито, ладони сжаты в кулак. В комнате тихо, но в этом молчании слишком много смысла.

Я моргаю.

Но передо мной всё так же пусто.

Темнота.

Я тянусь к тумбочке, нахожу телефон, пальцы скользят по стеклу. Кнопка включения, вибрация 04:47.

Сон больше не вернётся.

Я провожу рукой по лицу, с усилием сжимаю переносицу.

Варя пропала.

Эта мысль не даёт мне покоя.

Я не могу просто сидеть и ничего не делать.

Я тянусь к телефону, нащупываю контакт. Алена.

Гудки тянутся слишком долго.

Саша?

Она взяла трубку сразу.

Ты знаешь, что с Варей?

Голос Алены дрогнул.

Она позвонила брату, он поехал за ней.

Дима.

Конечно.

Я молчу слишком долго, но Алена не торопится прервать тишину.

Как только узнаешь что-то, скажи мне, наконец говорю я.

Хорошо.

Я кладу трубку.

Пальцы сжимаются вокруг телефона так сильно, что скрипит пластик, но отпустить значит признать, что я ничего не могу изменить.

Я не поеду за ней.

Не пойду искать.

Не потому, что не хочу потому что это не даст ей ровным счётом ничего.

Я вдыхаю медленно, глубоко, будто этим можно выгнать злость.

"Ты нужен ей в системе. Не здесь. Не сейчас."

Знаю.

Понимаю.

Но легче не становится.

Утро.

Я не выдерживаю.

Снова набираю Алену.

Первый гудок. Второй.

Она отвечает сразу.

Она в порядке, говорит Алена. Голос ровный, спокойный. Рядом со мной. Всё хорошо.

Я выдыхаю.

Напряжение не уходит совсем, но чуть отпускает.

Я прослежу, чтобы всё было нормально.

Говорит тихо, но этого достаточно.

Я киваю хотя она этого не видит.

Спасибо.

Кладу трубку.

Дыхание выравнивается, но легче не становится.

Просто пауза. Ни покоя, ни тишины.

Туда я не пойду.

Не сейчас.

Не потому, что не могу потому что не позволю себе появиться вторым.

Там уже Лукьянов.

Он, наверное, вполне доволен.

В нужное время, в нужном месте.

Позвали его.

Может, он уже рассказывает, как всё развернул.

Как оказался рядом, когда нужно.

И слушать его сейчас последнее, на что у меня хватит сил.

Мне нельзя торопиться.

Я просто дождусь следующей ночи.

Она будет там.

Я увижу её сам.

Правильно, Декси?

Собака поскуливает, ткнувшись холодным носом мне в ладонь.

Я провожу рукой по её шерсти, сильнее, чем обычно.

Пошли прогуляемся, девочка.

Но ожидание оказалось труднее, чем я предполагал.

-ВАРЯ-

Внутри все замерло, едва до меня донёсся его голос из трубки. Я почувствовала, как что-то оборвалось внутри, сжалось и замерло на вдохе, но тут же заставила себя отвернуться. Нет, только не сейчас. Сейчас это слишком больно. Слишком близко.

Пора возвращаться, говорю я тихо, поднимаясь со стула. Голос звучит почти спокойно, но внутри всё ещё дрожит. Я пойду.

Дима вскидывает на меня взгляд, чуть хмурится, делает шаг навстречу:

Погоди. Я провожу.

Я качаю головой, мягко, но твёрдо:

Нет, Дим, правда, не стоит. Всё хорошо, я сама доберусь.

Он смотрит внимательно, упрямо, как всегда, не желая принимать моё решение. Но тут Алёна аккуратно берёт его за руку и легко сжимает пальцы этот жест тихий и незаметный, но Дима сразу понимает. Он молча отступает, его плечи расслабляются, взгляд смягчается.

Будь осторожна! произносит он наконец. Голос звучит напряжённо, и я чувствую его желание поспорить, остановить, переубедить, но сейчас он отступил. Ради меня.

Я тихо киваю и выхожу из квартиры. Лестничная клетка тёмная, прохладная, пахнет сыростью и зимой. Я осторожно спускаюсь по ступенькам, слыша, как с каждым шагом стихает их голос за спиной.

На улице меня сразу же обнимает прохладный воздух. Я глубоко вдыхаю мороз, чувствуя, как он остужает горячий комок в груди. Заснеженные улицы безлюдны, мягкий снег хрустит под ногами, звук шагов отражается глухо, словно я иду по тонкой грани между прошлым и настоящим.

Я иду медленно, позволяя мыслям бежать свободно, возвращая себя в ту последнюю неделю. Как сидела в темноте, стиснув зубы, с каждым днём теряя саму себя по кусочку. Как насылала на человека кошмары, как вытягивала его страхи, словно ядовитые нити, заставляя его кричать, молить о пощаде. Сначала я чувствовала странное удовлетворение, почти эйфорию, от своей силы, от того, как ломался его дух. Но скоро пришло отвращение, тошнотворное и душное, и я уже едва могла смотреть на него, на себя, на свои руки, способные приносить такую боль.

Я была вынуждена продолжать, чтобы выбраться. Я убеждала себя в этом, с каждым днём всё отчаяннее. И сейчас, в тишине ночных улиц, приходит горькое осознание: кто виноват во всём этом?

Саша.

Это он втянул меня в этот мир. Он показал мне этот путь. А потом оставил идти одной, спотыкаться, падать. Пусть не притворяется невинным, пусть не строит из себя того, кто не знал, что так будет. Он знал. Он чувствовал. И бросил меня.

Я иду, не замечая слёз, медленно катящихся по щекам, смешивающихся с колючими снежинками. Когда добираюсь до своего подъезда, пальцы почти не чувствуют холода, я открываю дверь подъезда и медленно поднимаюсь наверх, шаг за шагом возвращаясь в свою жизнь.

Когда я вошла в квартиру, сперва было слишком тихо.

Потом слабое, хрипловатое мрр, как будто выдавленное изнутри.

Ластик? я бросилась вглубь квартиры, оставив обувь где попало. Ластик!

Он лежал, свернувшись на полу в прихожей, рядом с пустой миской. Шерсть слиплась, глаза тусклые. Он даже не поднялся, только чуть повернул голову. И это было хуже любых кошачьих истерик он не ругался, не жаловался, он смирился.

Я упала на колени, прижалась к нему.

Господи шепчу. Прости. Прости, малыш.

Он издал хриплый звук и слабо ткнулся мордой в мою руку. Я слышу, как у меня кровь стучит в ушах, как подступает то самое чувство холодное, обжигающее изнутри. Если бы он держал меня ещё день... если бы я не вернулась сегодня

Он бы умер. Один.

От этой мысли я задыхаюсь. Слёзы капают на его шерсть, а он всё ещё пытается потереться щекой, как будто успокаивает меня.

Я бросаюсь на кухню, лихорадочно насыпаю корм, наливаю воды. Он приходит, но ест медленно, осторожно, будто не верит, что всё это снова для него.

Потом вспоминаю в ванной, в углу, ведро с водой для цветов, которое я всегда оставляю на случай отключений. Он пил оттуда. Только это и спасло. Он выжил.

Я опускаюсь на пол рядом с ним. Он ест, шумно глотая, шерсть на шее слегка подрагивает. Я глажу его, чуть дрожа. Ластик урчит, еле слышно, но живо.

Ты же ждал меня, да? Ждал

Я не знаю, сколько сижу так на холодном полу, прижимая к себе истощённого кота, пока мир наконец не возвращается.

И тогда я понимаю, что всё закончилось.

Я дома.

Я жива.

А он ждал меня. До конца.

-САША-

Я брожу по своим сюжетам.

Жду.

Знаю, что она скоро заснёт. Чувствую это.

Держусь в местах, которые могут её зацепить, настраиваюсь на её волну.

Задерживаюсь на закате.

На том самом закате из её сюжетов.

Солнце медленно опускается за горный хребет, окрашивая небо в оранжево-розовые оттенки, подсвечивая пушистые облака, которые похожи на тонкие мазки кисти.