Аннотация: Есть в наше время меценаты? Помогите стихам дойти до более широкого круга читателей. Эта подборка для знакомства.
Русь моя
Давно хочу издать сборник стихов, где тема, вынесенная в заголовок подборки, была бы основной. Да и просто опубликовать стихи в центральных журналах. К сожалению, живу далеко от литературных центров. Три книги удалось издать с помощью местных спонсоров. А вот эта мечта пока несбыточна. Если кто-то захочет помочь, увидев эту подборку, пишите.
Покосившиеся хаты, шапки снега набекрень... Новорусские палаты не вплетаются в плетень.
И несорванный подсолнух свесил голову от дум. Перемалывает молох подступившую беду.
"Гой, ты Русь моя, родная..." Плачь, поэт святой Руси! А от края и до края та же неба плещет синь.
Перезвоном тихим, нежным отдалённый благовест. Под покровом белоснежным позолотой - в небо - крест.
Ирина Котельникова *** Я из обоймы выпавший поэт. Живу в селе, в чудесном захолустье. Таким на литтусовках места нет, но "свято место" не бывает пусто. Багуловых рассветов тишина не пробудит невиданные страсти. Кодара величавая стена укрыла напрочь от лихой напасти наград и званий, где подхалимаж, и взгляд ножом летящий под лопатку... Я выпала из века. Я мираж, я облако над марью, над распадком. Часы мои безжалостно спешат. Неведом срок, но близится разлука, и на пределе строк звенит душа, как тетива натянутого лука.
Ирина Котельникова *** Дед юродивый заперт в дурдоме. Изловили в общественном месте. Отобрали в приёмной икону и сорвали намоленный крестик.
Пара дюжих качков-санитаров на кровати распяли беднягу. На рассвете дедули не стало, а у Бога прибавился ангел.
Ирина Котельникова *** Здравствуй, русское застолье! Разносолы не чета кабакам Первопрестольной! Кто сказал: мы - нищета?!
С первачом графинчик важный посерёдке, будто царь. Гнал его не на продажу Гришка - местный дед Щукарь.
Кличут так за прибаутки, за кухарство в сенокос. Не молчит он ни минутки: "Наливайте за колхоз!
За покойничка - по первой, а вторую - за меня! До сих пор в колхозы верим. Эх, робяты, вот жизня...".
Подцепил пластину сала: "Где там чашка холодца? Ешьте гости до отвала! Нам не воду пить с лица."
Огурцы пошли со хрустом, следом грузди. Не зевай! Позабыли вмиг о грустном. "Ну-ка, Марья, запевай!"
Подхватили песню бабы, и притихли мужики... Эвон, как выходит складно про деревню у реки!
А с плиты несут картошку - нашкворчилась, заждалась! "Дед Щукарь, бери гармошку! Хватит крыть ядрёну власть!"
и вприсядку кум с размаху уловчился в круг влететь. На груди рванул рубаху, и давай ответно петь!
Зазвенела в лад посуда. Разобьётся - не беда! На земле живём покуда, остальное-ерунда!
Пляшет русская деревня. Не судите мужиков! Пусть они в колхозы верят, им без веры нелегко.
Погуляют и за лямку. Ждёт подруженька -соха! Жизнь от мамки и до ямки, а деревня -на века!
Ирина Котельникова ***
Звезда-Полынь зависла над землёю, и разорвав планету, вскрыла ад. Наполнив мир Чернобыльскою болью, вдруг зазвучал встревожено набат.
Звон колокольный плыл вслед за волною, за облаком, несущим смертный дождь. Те дни недаром назовут войною, точнее слова здесь не подберёшь.
Ещё одно, как выстрел, ликвидатор... -С приказом ознакомлен? Выполняй! Из-под контроля вышел мирный атом. Ты - доброволец... Нас не обвиняй! -
Потоки лжи обрушились с экранов, запретным стало даже слово "смерть". -Что? Ликвидатор умер слишком рано? Был облучён? Об этом вслух не сметь!-
Бегут года - чернобыльские вехи - и двадцать пять, и пятьдесят, и сто... Забудем мы, напомнит скорбным эхом звезда-полынь, сияя над крестом.
Помянем всех - кто выжил, и не выжил. За здравие - свечу. За - упокой. Идёт герой! Склонитесь, люди, ниже! Он - ликвидатор, люди! Он - святой!
Не на земле - давно записан в Святцах, шагнувший по приказу прямо в ад. Живым и мёртвым - слава вам, ребята. Мы помним вас! А выше нет наград.
Ирина Котельникова *** Треск сушняка в лесу, как выстрел бьёт вхолостую - на испуг. Взметнулась белка, чтобы скрыться. Затих вдруг дятла перестук.
Смешные... Это просто ветка! Какие могут быть враги! В крови таёжные заветы - я родилась среди тайги.
Шаман-гора и оберегом, и тайным знанием была. Здесь самородки мыли деды почти у самого села.
Но улеглись былые бури. Ржавеет драга под бугром. Золотари навек уснули, и смыт Витимом отчий дом.
Треск сушняка. Иду тропою, порою видимой едва. Душа наполнена покоем, и ясно всё, как дважды-два.
Ирина Котельникова *** Доколе воспевать пустые хаты, да буйство разжиревшей лебеды? Россия -мать, не ты ль душой богата, не ты ли выходила из беды? Мозолистыми пальцами крестила поля и живность, хату и детей. Порою крепким словом поносила борцов безумных, призрачных идей. Вмиг поседев, смотрела, как срывали с твоих церквей кресты, колокола... Но ты же не сдавалась, выживала, в соху впрягаясь, манны не ждала. И в лихолетье подрастали дети. Каких поэтов за руку вела! Так почему же поле стало степью, А у детей другие есть дела? Выходишь вечерами на просёлок, а за спиной деревня без людей. Прости, Россия! Нынче о весёлом мне не поётся.Я не лиходей. Вот под окошком сломлена берёза, черёмуха засохла по весне... Россия -мать, прости меня за слёзы, я плачу лишь с тобой наедине. Давай-ка, мамка, стол накрой, как прежде, добавь душистых трав в целебный чай. Никто, как ты, не приласкает нежно. Я навсегда приехала - встречай!
Ирина Котельникова *** Однажды вы прочтёте эти строки в тетради или сборнике посмертном. Не ходят долго по земле пророки, которым имя краткое - поэты.
Сжигает их безжалостно эпоха. Так травы жжёт асфальтовая лава. Не признают в отечестве пророка. Банально... Ни виновных нет, ни правых...
А он не ждёт людского всепрощенья. На "Ты" поэт с Прощением Небесным. Познав при жизни тайну воскрешенья, с улыбкой грустной путь проходит крестный.
Наступит день, и он уйдёт до срока, на полстроке шагнув в лучи рассвета. Уйдёт с Земли поэт с душой пророка... Уйдёт с Земли пророк с душой поэта...
Ирина Котельникова *** Сегодня день Крещения Господня. У "иордани" шумная толпа. Вот в "серебро" окрашенный по моде, подъехал прямо к проруби пикап.
Поставили в палатке чудо-печку... Ковровою дорожкою ведут хозяина, и окунают в речку, создав из тел - не подступить - редут.
Бесстрастным оком осветили вспышки цепь до пупа и золочённый крест, с открытым ртом стоящего мальчишку, что по-пластунски к проруби пролез.
Сегодня день Крещения Господня...
Ирина Котельникова *** Бреду по просторам безлюдным, в душе неизбывная грусть. Печальны твои незабудки, моя синеокая Русь.
Печальны твои деревеньки, иссякли твои рдники. Давно не слышны твои песни, давно здесь не шьют рушники.
Над белым заброшенным храмом давно не звонят звонари. В несмятые росные травы давно не идут косари.
Прости нас, Россия, прости нас! - За то, что забыли родство, за то, что забыли, как синий цветёт незабудки цветок.
Мы родом из детства, деревни, где храм над святым родником, где радуга в кронах деревьев повисла цветным рушником...
Ирина Котельникова *** Кружево наличников, голубые ставенки, в деревеньку русскую забрела я странником. У плетня скамеечка притулилась ласково: - Привечай, хозяюшка, хлебушком, да сказкою. Про цветочек аленький, царство тридевятое расскажи мне, бабушка, за чаёчком с мятою. Расскажи про чудище, да напой старинную, русскую мелодию, заунывно длинную. За окном румянится зорюшка-вечерница, мне сегодня, бабушка, в сказки больше верится, в ивушки плакучие вдоль-над речкой плавною, в домик твой приветливый с голубыми ставнями, в палисад с черёмухой, да с лесной смородиной, в деревеньку русскую в самом сердце Родины.
Ирина Котельникова *** Для чего мы живём и срастаемся с болью, счёт давно потеряв незажившим рубцам? Мы в театре абсурда не справились с ролью и кричим: "Подлецы!" мы в лицо подлецам.
Для чего мы живём - рядовые, пехота? Нам неведомо чувство с названием "страх", и шипят нам вослед: "Бунтари! Донкихоты!" Наши жизни давно на небесных весах.
Наши души не здесь. Потому-что до срока Оборвётся контрольным и жизнь, и строка. И вздохнёт кто-то громко: не стало пророка... А в кармане предательски дрогнет рука.
Для чего мы живём?
Ирина Котельникова *** Да! Ты выжила там, где выжжено, там, где вера рассыпалась в прах, где врагами становятся ближние, и слова запеклись на губах.
Да, ты выжила. Стон подушкою зажимала, превысив порог... Спотыкались года на окружности, и больнее был каждый урок,
за который оценки не ставятся, лишь зарубки на сердце сильней... Только раз, на пределе усталости, ты шагнула по пеплу полей.
Горсть земли разминая до выдоха, разрешила заплакать себе. Не найдя в безысходности выхода, кулаком брешь пробила в судьбе,
и узнала знакомую звонницу там, за этим проломом в стене... И увидела: батюшка молится, и поклоны кладёт в тишине...
Ирина Котельникова
*** Во мне заплакала деревня, во мне заплакали поля, во мне заплакали деревья - вдоль тихой речки тополя.
Деревня плакала, как мама, тихонько, скорбно, не ропща. И стало горько, что так мало её сумел я навещать.
Во мне заплакала деревня, и васильков заплакал цвет, и в речку смытые деревья, и дом, где мамы больше нет.
Букет цветочков ярко-синих несу на старенький погост. Прости меня, моя Россия, за то, что я в деревне - гость.
Ирина Котельникова
*** Просыпается по солнышку деревенька, не спеша. Раскрывается до донышка деревенская душа.
На востоке зорька сочная, словно щёки молодух. Тополя - шеренгой "срочников" на высоком берегу.
Над полями мягко ластится розоватой дымкой марь. Под стрехой гнездится ласточка. Всё привычно. Всё, как встарь.
Но подступит расставание не на год - на целый век. Всё длиннее расстояния до родных полей и рек,
до ромашковой околицы, где деды замашут вслед. Нагостятся внучки - школьницы, а в деревне школы нет.
И напрасно за автобусом будет мчаться старый пёс. Он не знает, что на глобусе нет деревни, где он рос.
Просыпается по солнышку деревенька, не спеша. И болит, болит - до донышка деревенская душа.
Ирина Котельникова
*** Усталые глаза и руки со вздутыми узлами жил. В окно, поглядывая грустно, старик всё думает "про жизнь".
Старуха померла некстати... Сегодня ровно сорок дней. А ведь была такою статной, не замечал болезни в ней!
Легла тихонечко под вечер, сказала: "Трепетно в груди. Ты не топи сегодня печку, присядь со мною, посиди".
А он ещё и возмутился: Чего старухе, мол, взбредёт! Вот из-за дров и не простился, не думал, что сейчас помрёт.
Глядит в окно старик, не видя, слезами застлан белый свет. Сидит и думает о жизни, а жизни будто бы и нет...
Ирина Котельникова *** Терпкий запах дорожной полыни и кладби'щ позабытых кресты... Просолёным подкатит, нахлынет... В троеперстье - невольно - персты.
Зовом предков взбунтуются вены, колокольным ударят - в виски! Русь... Россия... ты ждёшь перемены? Домовину ли ладишь с тоски?
В узелок ли запрятала саван, да пучок поминальных свечей? Тут и там купола - под сусальным... И сусальная лживость речей.
За тебя на амвонах: "И присно"! На тебя - кабинетная рать... Русь, Россия! Не думай о тризне. Слышишь, Мамка! Не смей умирать!
Терпкий запах - горчащей - навечно, и в глазах неизбывная грусть. Ты, как в песне - от речки, от печки - будешь в сердце, страдалица Русь.
Ирина Котельникова
*** Пыльная дороженька, да палящий зной. Полюшко заросшее красной лебедой. Не стремится к небушку хлебный колосок. Горюшко крестьянское - на зубах песок. Плачь, моя Россиюшка, плачь, деревня-мать! Не видать работничков, хлеба не видать. Загубили полюшко, загубили Русь - в деревнях заброшенных поселилась грусть. Грусть-тоска печальная бродит по дворам, за пустыми хатами - лишь полынь-трава. Ох, не мне народное горе воспевать! Только где ж другую мне Родину сыскать? Деревенька русская, здесь я родилась. Поле моё - полюшко, хоть венком укрась - васильками синими, полевым вьюнком. Мне б запеть народную, только в горле - ком...
Пыльная дороженька, да палящий зной...
Ирина Котельникова *** Копейкой жизнь летит стремглав под гору. Ребром вопрос встал быть или не быть. Одна цена и радости, и горю. Боюсь - мне не допеть, не долюбить. Закрутит ночь и судный день не нужен. Суть бытия в ночи обнажена. Два пальца в мозг, чтоб вытошнило душу! Пока жива - копейка ей цена. В цене сейчас посмертные поэты, как не крути - они обречены... Пока жива, разменною монетой не предлагай назначенной цены...
Ирина Котельникова *** Когда поэт становится бомжом, как восхвалять и воспевать Россию? Она вот здесь - за чьим-то гаражом? А может там - за чьим-то магазином? Богатая и нищая страна, где прошлое под грифами "секретно", где никогда не кончится война, хотя давно у власти нет Советов. Но в каждом дуле ядрышки свинца, и не спасёт броня бронежилета. Глядят из-под тернового венца на мир глаза бездомного поэта...
Ирина Котельникова *** На каждую деревню свой чудак. Без чудака деревня - не деревня. По-чудному работает, "не так", а результат - селу на удивленье.
Обрядит кружевом резным он дом, диковинное выточит крылечко, да завершит крылатым всё коньком. Он - не Емеля сказочный на печке.
Строгает, пилит, режет для красы. Чудит! Какая точность в русском слове. Живёт чудак, и чудо на Руси деревни русской - крепкая основа.
Ирина Котельникова
*** На опечаленных равнинах стернина с грязью пополам. Повтором к песне журавлиной звонят в селе колокола. Спешат к заутрене старушки, из грязи тянут башмаки, и в жестяной церковной кружке звенят всё глуше медяки. Они помянут близких, дальних под крик прощальный журавлей, а снег торжественно-печальный укроет месиво полей, и белым саваном он ляжет на деревенские дома... И та, что первой выйдет, скажет: "Ну, слава Господу! Зима!"
Ирина Котельникова
*** За рассветами,да за туманами, за прошедшей недавно грозой, за цветущими в поле дурманами порасхлёстано небо лозой.
И кручинится доля-неволюшка в позабытой, забитой навек, деревушке за бывшим - за полюшком каплей мака на мокрой траве.
И не высказать вслух, и не выплакать, заполынились в горле слова... Я хлебами бы полюшко выткала, да потрёпана ветром канва...
Ирина Котельникова
*** Коснулась Русь души поэта полями, синим васильком и, будто сотканным из света, прозрачным тихим ручейком.
Коснулась радостью ребёнка, что оседлал ивовый прут и игогокает так звонко - цыплята россыпью бегут.
Грозится бабушка с авоськой: - Ах, ты пострел, да я тебя... - И в той угрозе нету злости, ведь на Руси шлепок - любя.
Люблю я Русь! Я не лукавлю. Я не для рифмы говорю. Дитём беспечным, васильками - она во мне. Я Русь люблю!
Ирина Котельникова
*** Остановись, мгновенье, не спеши. Мне по душе вот это захолустье, где тишина, не видно ни души, но, как в былине, веет духом русским.
Хлебами пахнет, что стоят в печи и молоком от дремлющей коровы, и дёгтем тем, что чистят кирзачи, и мажут заржавевшие засовы.
Горчащею полынью на губах, ошкуренными брёвнами для сруба, горячим потом сброшенных рубах - нехитрой прозой деревенских будней.
Остановись, мгновенье, не спеши. Как хороша российская глубинка, здесь тишина, не видно ни души, и веет духом древности былинной.
Ирина Котельникова *** Провинция, провинция С ромашковой околицей, Берёзкой над криницею, Да песенным раздольюшком.
Деревня - это личное! С соседкой бабой Валею, И в кружеве наличников Цветущею геранию.
Сидят впригляд за внуками И спорят о политике Два деда с самокрутками На лавке за калиткою.
Рубашки побелевшие От солнышка покосного И руки, изболевшие От жилочек - до косточек.
И баба Валя ойкает, Гремя в печи ухватами, Всю жизнь на ферме с дойкою, Всю жизнь ходила в ватниках.
Но выйдет в круг с частушками, Чуть пригубив наливочки, - Эх, ноженьки, натружены, Какие вы счастливые!
Гуляй, моя провинция, Пляши, моя Заречная, Я здесь не заграничная, Я русская, запечная!
Эх, с охами, да вздохами С утра до ночи крутишься, Как жизнь то нас мудохает, А мы в ответ ей - кукишем! -
Провинция, провинция... Ромашки за околицей... Берёзка над криницею... Баб Валино раздольюшко! Январь 2008г.
Ирина Котельникова *** По-над полюшком, по-над реченькой в травы горькие выплесни грусть. Надышись - луговыми, запечная, неуёмная, Матушка-Русь. Ты подставь лицо ветру-солнышку, семицветную - в косы вплети, почерпни родниковую - с донышка, лихолетье - святой - окропи. Расстели вдоль дорог - земляничные, перелески грибные раскинь. Не сравнится с тобой заграничное! Здесь и в небе особая синь! Не грусти же, родная, в заброшенных... Уезжают с насиженных мест. Но над речкою, лугом некошенным, слышишь, Мамка, звучит благовест! Возвращается исподволь - богово в деревенском укладе простом. И девчонка бежит босоногая, руки тонкие - в небо - крестом...
Ирина Котельникова *** Вам заплатили, господа, за карк на митингах "народных"? У вас закончилась еда? Вы жить хотите, как Мавроди?
Несёте гордо, словно флаг, бельё исподнее, не крест -вы. И, кто не рядом, тот вам враг. А за бугром ликует пресса:
"Восстали! Бунт!!!" Рот до ушей у кукловодов. Не приснилось! Вновь превращается в мишень, и с грязью смешана Россия.
А где же были вы вчера, когда в деревнях пели мамки о подмосковных вечерах, а поутру впрягались в лямки?
Вы хлеб растили, господа? В деревне митинги не в моде. Здесь матом кроют иногда не власть имущих. Непогоду.
Цена буханки не в рублях! В рубахах потных и мозолях! В спектаклях ваших и ролях мужик провалится позорно.
С трибуны в поле убежит, когда земля поспеет к севу. Вы - на словах, а тот мужик душой страдает за "Расею"!
Вам заплатили, господа?..
Ирина Котельникова *** С лихвою век подсыпал горьких ягод. Не подсластить, пока не донесёшь, не утрясти корзину на ухабах, он горстью щедрой довершит ещё.
Не убежать за сотни километров туда, где тишь, да Божья благодать. Безлюдных мест не сыщешь на планете, успели всё купить-перепродать.
Потоки вездесущего эфира давно смердят от жёлтого вранья. Екклесиаст сказал,что будет - было! Но нет его. Не станет и меня.
Песчаный холмик вырастет над прошлым. Душа -на взлёт, а прах не оживёт. Другой подхватит найденную ношу, не ведая, что горечь перебьёт.
Ирина Котельникова
*** Заплесневелую краюху сгрызёт с водою пополам. А тот, кто пороху не нюхал, проскочит мимо - "по делам", не замечая рваной шляпы, в честь Дня Победы - медяков...
В отчеты, где сплошные ляпы, не впишут нищих стариков...
Ирина Котельникова *** В забайкальских просторах, далеко от столиц, в эвенкийских узорах, в перелётности птиц, в танце гордого стерха - неизбывная грусть. Оторочена мехом Забайкальская Русь.