В зал их вводили ровно по десять, остальные ждали своей очереди под плотными сводами паланкинов, поставленных на землю. Весьма сомнительное удовольствие - день начался рано и оказался дождливым. За несколько часов сидения под проливным дождем, не имея возможности даже выпрямить спину, девушки начали жаловаться, кто-то плакал. Дочь господина Аркиэня, например, раздражали подушки, на которых она сидела. Сухих уже не осталось, а просить что-то у молчаливой соседки казалось бестактным. Девушка напротив молча смотрела в окно. Горечь, которую не могли описать слова, стекала по бледным щекам редкими каплями.
- Как думаешь, может, проще покончить с собой?
Дочь Аркиэня встрепенулась. Нет, она не была болтушкой, но молчать уже вторые сутки было для нее пыткой.
- Я думаю, мы должны выжить. Все. Назло семьям, евнухам и императору.
Личико соседки все-таки отвернулось от окна. Она оказалась очень миловидной девушкой, с округлым алым ротиком, похожим на цветок, и огромными глазами-вишнями, обрамленными ресничками-иголочками.
- Назло семьям? - Округлый ротик приоткрылся, принимая форму круга и делая ее похожей на фарфоровую куклу.
- Мне происходящее напоминает лошадиную ярмарку - нам заглядывают в рот, проверяя зубы, гоняют, проверяя выносливость, зовут врача проверить здоровье, а потом покупают или нет: тех кого уже заклеймили чужим клеймом - отправляют домой. А тех кто оказался с браком - отправляют на забой. Но, знаешь, в чем вся мерзость происходящего? Не в том, что нас покупают. А в том, что нас продают. Продают семьи: отцы и матери, которых мы любим, братья и сестры, которых мы обожали все детство. Это они выставили нас на продажу и теперь ждут, что мы будем помогать им!
- Но нас не продают! Император сам забирает нас...
Слабая попытка защитить родных оборвалась, когда собеседница звонко засмеялась.
- Ты в это веришь? Много невест из твоей провинции остались после первого смотра? Почему выгнали остальных? Кому-то повезло родиться уродками, но ведь большинство получили уродства совсем недавно - один или два года назад! Но не ты и не я. И не сотни других. А знаешь, почему? Потому, что ты не нужна дома. Или нужна во Дворце больше, чем дома. Потому что во Дворце ты будешь приносить деньги, связи, сплетни... Нас готовили к этой ярмарке много лет. И теперь каждая из нас встанет перед евнухами и скажет, что она мечтает стать женой императора!
На ресницах обеих девушек повисли слезы.
- Ты злая, - просто сказала девушка с круглым ротиком.
- Я знаю. Просто не хочу возвращаться домой.
И девушки снова замолчали, слушая, как по их юным жизням поет свою песню дождь. Серые тучи все еще бродили по серебрянному небу, словно палачи, выбирая очередную жертву, когда невесты вышли из паланкина. Мокрые испачканные подолы липли к ногам, заставляя дрожать от холода.
Старуха-лекарка внимательно осматривала каждую кандидатку, каждой клала руку на живот и одобрительно кивала. Наконец, она дошла до миниатюрной брюнетки с глазами цвета воды. Молодая женщина задрожала. Будучи старше других, это был ее второй смотр, она знала, чего ждать. Девушка попятилась, закрывая руками живот, бессвязно бормоча что-то, в то время как старуха громко крикнула, подзывая стражу:
- Блудливая!
Все девять девушек вздрогнули и в ужасе посмотрели на товарку. В чьих-то глазах зажегся огонек сочувствия, в чьих-то - презрения. Но равнодушных не осталось. Неосмотрительной невесте осталось жить несколько минут.
Страх отнял последние силы у несчастной. Она упала в ноги старухе, крича, что не верила, что пройдет второй смотр, ведь у нее уже два сына, что она не блудливая, а законная жена какого-то чиновника...
Стражники подняли ее и вынесли во двор. Вскоре крики прекратились.
"Ей было двадцать пять. Ровно двадцать пять. Десять лет назад ее не выбрали, и семья решила избавиться... Бедняжка!" Дочь господина Аркиэня зябко поежилась, прекрасно понимая, что это ждет ее, если она не оправдает надежд матери и брата. До двадцати пяти невесты императора не могут выходить замуж, если их не выбрал император. Нет, если бы она была уродлива или не могла иметь детей, или еще что-то такое, то ей дали бы это право. Но, раз она здесь, то император лично не захотел ее в гарем. А семья продала ее кому-то, чтобы упрочить свое положение...
Горячая слеза покатилась по бледной от ненависти щеке, когда волшебница-повитуха коснулась ее живота и одобрительно кивнула.
Не так много невест понимали, что гарем - золотая клетка, в которую их отдали, лишь бы не кормить. Дочь господина Аркиэня знала это давно.