Всю жизнь я делю ее с другим, и всю жизнь он побеждает. Трудно бороться с памятником.
И все-таки она моя в самом что ни на есть простом и прямом смысле: она спит со мной все эти годы, она, черт побери, все эти годы отдается мне, и сейчас она уснула, потому что я утомил ее. Я, а не он - он же памятник, от него в постели никакого проку.
А любит она до сих пор его.
Меня она, конечно, тоже любит, и в некотором роде куда основательнее - вот же она, уткнулась мне в плечо и дышит. И она никогда не называет меня его именем в минуту страсти - тем более что в физическом смысле я единственный ее мужчина. Но во сне она иной раз начинает метаться, скрипеть зубами, плакать (наяву она никогда не плачет, даже на его похоронах глаза ее оставались сухими) - и шептать его имя.
Я ничего не могу с этим поделать. Только разбудить - как сейчас.
Тише, милая.
Я здесь.
Ее прислали ко мне на корабль - тогда я командовал "Аргусом" - сразу после выпуска. Я попытался отвертеться от желторотого лейтенантика, тем более от девчонки, но адмирал покрутил пальцем у виска и сказал: "Ты знаешь, кто эта девочка? Ее фамилия тебе ничего не говорит?" Я посмотрел внимательнее текст приказа и понял, что влип. Единственная дочь императора - ужас, ужас! Возиться с избалованным созданием, которое будет хлопать глазами, ничего не соображать и чуть что - грозить папой! Но деваться было некуда. Оставалось только щелкнуть каблуками и ждать неминуемой напасти.
Как говорится, попытаться расслабиться и получить удовольствие.
Но она оказалась совсем не такая.
Серьезный ребенок, старательный, послушный, разумный. Типичная отличница, решил я - и снова ошибся. В ней оказался стальной стержень. Если она считала что-то неправильным, она упиралась лапками и твердо держалась своего мнения. И - что меня просто восхитило - никакого снобизма. Со всеми ровна и приветлива, но без фамильярности. И никакого кокетства - деловитость и аккуратность.
Светлое, доброе, вызывающее уважение и симпатию существо.
И надо же было, чтобы эту чудесную девочку переехал, не заметив, мой однокашник Алекс!..
Нет, не так. Переехал, заметив. Более того - заметив, попытался обойти ее десятой дорогой. Но ему не дали.
В тот раз мы зашли к Уокеру посмотреть кой-какие запчасти и немного развеяться. Первое, что я увидел, оглядевшись, - "Сильвану" у соседнего причала. "Опять Алекс ввязался во что-то подозрительное", - подумал я, потому что если он привел "Сильвану" к Уокеру, значит, его механики не могут справиться с ремонтом сами. А у Алекса всегда были лучшие механики в империи - да пожалуй и в мире, кроме разве что гильдейских. Где еще он мог умудриться побить свой корабль, как не в очередной авантюре?
Так или иначе, старинный приятель мой был здесь, и я немедленно отправился его искать. Мы не виделись несколько месяцев, я соскучился по его угрюмой физиономии. Девчушка держалась чуть позади меня и старалась поменьше вертеть головой, но я знал, что ее гложет любопытство. В доках Уокера есть на что поглазеть.
Алекс, что неудивительно, обнаружился в хозяйском кабинете. Что еще менее удивительно, он помаленьку накачивался спиртным - судя по всему, коньяком. Он поднялся нам навстречу из низкого мягкого кресла - и я услышал за левым плечом, тихонько: "ох...". Девочка оценила гибкость движения и красивое хмурое лицо. Он всегда был красив; теперь же, изрядно побитый жизнью, приобрел в придачу к красоте некую мрачную весомость. Он произнес банальное: "Здравствуй, Винс" - и вдруг замолчал, глядя на моего лейтенанта. На его лице на мгновение застыло непонятное мне выражение - казалось, его крепко стукнули по голове, и мир никак не может перестать кружиться перед его глазами. Потом веки опустились, а когда поднялись - он больше не смотрел на нее. Он не видел ее в упор. Мы разговаривали о чем-то, делились новостями, чокались, лейтенант Форрестер изредка вставляла словцо - он умудрялся игнорировать ее, ни на секунду не перестав быть вежливым. И тянул коньяк, как воду, не пьянея.
Тогда я понял наконец.
Когда я увидел ее впервые, мне показалась знакомой ее мордаха. Я немного удивился, потом ее личико примелькалось, и я об этом мимолетном впечатлении забыл. И вспомнил, только заметив реакцию Алекса.
И осознал масштаб катастрофы.
Мне стало ясно, кого напоминала мне эта славная девчушка. Конечно же, Алекс уловил сходство с первого взгляда. Как еще он не раздавил свой стакан, когда у него перехватило дыхание от внезапного узнавания!..
Собственно, я ведь из тех немногих, кто помнит его физиономию совсем другой. Сияющая улыбка парнишки, жизнь которого прекрасна, работа - лучше не придумаешь, любовь - на всю катушку и небо вокруг яркое и синее. Он даже ходил тогда - летая. И девушку его я помню. Ей было столько же лет, сколько сейчас моему лейтенанту. У нее было такое же нежное личико. И такие же волосы. Только глаза у нее были карие, а у моего лейтенанта - серо-зеленые.
И ничего удивительного - они двоюродные сестры.
Мы не раз еще сталкивались с Алексом то тут, то там, но теперь я прикладывал все силы, чтобы он и она встречались как можно реже. Ей - ни к чему подпадать под его обаяние. Ему - ни к чему трепать нервы, они не железные.
Будь проклят тот, кто додумался перевести ее на его корабль.
Как только этих двоих заперли в одном объеме, случилось неизбежное - то, чего я и опасался. Она влюбилась без памяти. Он перегрелся, как паровой котел. На грани взрыва долго балансировать невозможно. Подозреваю, что если бы наш мир не перевернулся вверх дном, его перевернул бы Алекс, пытаясь успокоиться. Впрочем... он именно это и сделал.
После его гибели она не сломалась только потому, что некогда было ломаться. Слишком многое пришлось делать, слишком велика была ответственность. Вздохнуть и то некогда было. Головокружительный взлет с "Сильваны" на трон - глобальные перемены во всем мире - и долгое, упорное возвращение на "Сильвану". Многим хотелось бы видеть ее навсегда в императорской шкуре, но она снова уперлась лапками - она всегда это умела, - и добилась таки своего. Альянс научился обходиться без нее.
А я разучился.
Я приручал ее долго и упорно. Она сопротивлялась. Я вел ее куда-нибудь развеяться - она шла со мной, она говорила со мной, она даже улыбалась, но каждое второе слово в ее речи было "Алекс", а улыбка дрожала. Я видел, как она прикусывает язык, чтобы не говорить о нем. Как она становится все суше, резче и жестче, - она наращивала броню на сердце. Я пытался по кусочку крошить проклятый панцирь, с каждым днем привязываясь к ней все сильнее и сильнее, пока совсем не лишился разума. Я наделал бы глупостей, но однажды мне повезло - она отозвалась на мой порыв.
С тех пор мы вместе... если это можно так назвать. Вот она, прижалась ко мне и спит. Завтра она улетит в свой Дизит и снова пропадет на месяц, на два, а то и на полгода. Кто будит ее от ее кошмаров там? Я давно не прошу ее остаться - знаю, это бесполезно. Хорошо уж то, что она возвращается ко мне снова и снова.
Когда она усыновила своего Стэна, я испугался, что потерял ее навсегда. Теперь каждое второе слово стало - Стэн. Алекса она больше не упоминает - но мальчишка носит его фамилию. Мой вечный соперник, став памятником, обзавелся от нее ребенком. Я - нет. Я только человек, где уж мне. Довольствуйся тем, что есть.