Андрей Синичкин обвел взглядом кабинет. Одно и то же: стол, компьютер, жалюзи, аквариум. Типичный для «корпоративного самурая» пейзаж. За дверью секретарша, в тумбочке вискарь. Тоска, капитан...
– Что, не фонтан? – с ехидной интонацией бывшей жены спросил внутренний голос.
– Сгинь, зараза, – процедил Андрей сквозь зубы и потянул узел галстука.
– О девушках бы лучше подумал, – продолжил внутренний голос. – Выгляни в окно – какие там куколки ходят! А лучше прогуляйся после работы...
Синичкин выглянул. Насчет куколок внутренний голос ошибся – пятнадцатый этаж, в подробностях ничего не видно. Просто разноцветная мозаика: машины, люди, детские коляски.
Часом позже – когда рабочий день закончился – Синичкин вышел из офиса. Перед ним простирался вечерний Новосибирск: май, стеклопластик и сталь, заходящее солнце. Серо-бежевым стеклышком Андрей присоединился к людской россыпи. Чем хорош большой город – так это разнообразием в плане девушек. Синичкин отстраненно любовался многоликой красотой. Да и на него кидали заинтересованные взгляды: фигура спортивная, волосы еще свои, при модных очках и галстуке. Высокие блондинки (даже если они брюнетки) с голыми животиками, девушки-«гавроши» с короткими стрижками, тонкими шейками и хрупкими плечами, аппетитные пышечки... Не то, не то, не то.
Переходя дорогу, Синичкин привычно мазнул взглядом по архитектурной академии – там юность прошла. «И что? Прошлое и то, что сейчас со мной происходит, – все это уже моя судьба? И это все?!» – вдруг зло и требовательно спросил неизвестно кого Андрей. Внутренний голос без обычного ехидства откликнулся: «Да, друг ситцевый. Это все»
Синичкин прошел до площади Ленина. Скамейки около театра были заняты гуляющей публикой, вокруг них лениво топтались голуби, нагло цвели яблони. Показалось, что бронзовый Ильич хитро подмигнул ему. «Твою мать!» – подумал Андрей, развернулся и зашагал на стоянку. Сегодня ему показался навязчивым запах сандала, привычный в салоне «Авдотьи». Синичкин поморщился, дернул узел осточертевшего галстука, поворачивая ключ в замке зажигания, и поехал домой.
Так уж вышло: в какой-то момент (то ли месяц назад, то ли полгода) Андрею надоело всё и вся. Не радовали ни карьера, ни машина, ни новый спиннинг. Семья? Кончилась лет пять назад. Друзья? Одних потерял из виду, с другими после пары дежурных фраз говорить оказывалось не о чем. Тоска, капитан. А ведь раньше пела в душе ливерпульская пластинка. Да как пела!
В квартире его встретил Барс.
– Здорово, ротвейлерское мурло, – заявил Синичкин.
Пес в ответ облапил его и попытался лизнуть. Андрей потрепал животинку по ушам, снял собачьи лапы с плеч и прошел на кухню. Так, Барсу мясо, хозяину пиццу. Пока микроволновка жужжала, разогревая, Барс проглотил выданное и сел около миски – вдруг еще чем-нибудь угостят.
Неожиданно завибрировал холодильник, с лязгом и дребезгом. Удивленный Синичкин открыл его, и на пол выкатился металлический шарик размером с теннисный мяч. Шарик сам собой распахнулся, и оттуда выбрался маленький человечек. Зашипело – словно открывали большую бутылку лимонада – и гость начал увеличиваться. Через минуту перед Синичкиным оказался нормальных габаритов мужик. Лысый, глядит уверенно, одет в красный комбинезон с дурацкими аксельбантами и пуговицами желтого металла.
– Здравствуйте.
– Здрасте, – выдохнул ошарашенный Синичкин.
– Я представитель древнейшей цивилизации галактики номер...
«Лохотрон, развод, программа 'Розыгрыш'... » – пронеслось в голове у Синичкина.
– Ваша цивилизация по-русски говорит?
– Нет. Мы пользуемся лингвомодификаторами, – заявил гость и вытащил из-за уха штекер сантиметра в три длиной. Он показал штекер Андрею и пристроил обратно, а затем продолжил:
– Случайная бесповторная выборка определила здесь точку высадки межпланетного корабля «Холивар»...
Контактёр оказался убедителен. Или просто хотелось ему поверить. Как бы то ни было, Синичкин ликовал. Вот оно! Приключение! Братья по разуму приглашают к себе для обмена опытом. Многих приглашают: из всяких галактик, с разных планет. Такие вот не жадные. Если понравится – там и остаться можно будет. Гость показал Андрею «менталфильм» о своей планете. Нашлепка размером с монету на висок, легкое прикосновение пальцем – и перед глазами кадры. Разве здесь лучше? Всем чужой и никому не близкий. Никому не должен, и перед ним никто не в долгу (пять сотен, которые остались за Евсеевым после партии в преф, не в счет). Он полетит и увидит космос, и вращающиеся башни увидит, и две зеленые луны. Будет у него, Синичкина Андрея, настоящее приключение – не в казино или борделе. Настоящее.
– Я согласен.
– Это правильно, – кивнул гость.
– А что из... э-э-э ... земных вещей мне у вас понадобится?
– Ничего.
Взгляд Синичкина упал на пса. Барс вильнул хвостом.
– А его можно взять с собой?
– Нет. «Холивар» не увезет двоих, – отрапортовал инопланетный гость.
– Вот дела... Жаль, – вздохнул Синичкин. – Значит, мне собаку надо пристроить.
– Займитесь пристройкой животного, – заявил гость и предложил. – Пока вы работаете, я могу прочесть вводную лекцию.
Андрей кивнул, разглядывая в мобильнике список телефонных номеров.
– Ырх – старая планета, где живут мудрые существа, – бойко заговорил пришелец. – Несовершенство двуполых рас давно изжито нашим обществом в пределах галактики...
– Совсем изжито? – удивился Андрей.
– Полностью. Граждане галактики могут посвятить все время продуктивному труду, не отвлекаясь на бессмысленные процессы эмоционального обмена.
– А дети?
– Дети? – гость задумался.
– Потомство, – подсказал Синичкин. – Новые граждане.
– Существуют специальные инкубаторы, о которых я расскажу вам немного позже.
– И дружба у вас не принята?
– В нашем обществе упразднены эмоциональные привязанности. Они мешают гражданам галактики развивать свой интеллектуальный потенциал и...
Бывает, что человек, размышляя об одном, на самом деле думает о другом. На поверхности – правильные мысли, выраженные нужными словами, а под всем этим – разное: без слов, без знаков препинания, нечто бесформенно-иррациональное. Андрей вспомнил «менталфильм». Небо, меняющее цвет с янтарно-оранжевого на сиреневый. Две луны, зеленые, как тарелки светофора, а солнца не бывает. Города, города – вверх, вглубь и вширь. Медленно вращаются сверкающие цилиндры зданий, на вид – обычный стеклопластик, такой же, как и здесь. Разноцветные лица (привычные «белые», ярко-синие, темно-коричневые), заросшие мехом длинноносые морды, покрытые чешуей физиономии. Туда-сюда шныряют маленькие вертолеты. Все оживлены, сразу видно – заняты делом, спешат.
Андрей очнулся и посмотрел на увлеченного рассказом гражданина галактики, перевел взгляд на Барса.
– Знаете что? Летите без меня.
Когда удивленный гость откланялся (уменьшился, забрался в шарик, тот захлопнулся и просто исчез), Андрей взял с полки в коридоре поводок и крикнул Барсу:
– Гулять пойдем!
Они вышли на улицу. Оказывается, прошел дождь, и солнце опять выглянуло. Небо подняло бровь радуги, на земле разлеглись дородные, ленивые лужи. Синичкина окружили-обволокли запахи умытого города: мокрого асфальта, цветущих яблонь. Он шел и напевал про себя: «Ви а лив ин зе йеллоу сабмарин, йеллоу сабмарин ...»