молчи, Элиза, смотри на восток, держи непокорный зеленый стебель,
лишнего шага не позволяй себе, не разрешай себе лишнего вдоха,
молись, Элиза, о том чтобы там, на небе ли,
под землею ли - было не так уж плохо.
Элиза, лето такое яркое, а пальцы так горячи, что спицы
едва не вспыхнут, не рухнут тебе на колени углем и пеплом,
молчи, Элиза, молчи и смотри, не опускай ресницы,
смотри, пока не ослепла,
пока не оглохла, пока наизнанку не вывернуло от укола
смертельной стужи под ребра, беды подземельной, неисправимой,
молчи, Элиза, под самым сердцем похорони свой голос
и боль прокатится мимо.
Элиза, небо такое белое, как будто стертое, такое страшное,
смиряй в ладонях крапивное пламя, застынь под июньским ливнем.
держи своей немотой неистовой, рукою легкой, зеленой пряжей,
держи, ты сильная...
а если не выйдет, если не сможешь, нить расплетется, сломаются спицы,
иди к реке, где последняя лодка о сходни стирает привязь,
увидишь двенадцать теней крылатых, родных до боли, заглянешь в лица,
протянешь руки, рванешься, вскрикнешь -
тогда и наговоритесь...