Аннотация: Если сталкиваешься с бредом и парадоксом, не спеши считать себя сумасшедшим. Может просто окружабшие тебя люди или сам мир сошли с ума.(Черновая зарисовка в стилистике Лавкрафта. Возможно допилю до полноценного рассказа, а может брошу как есть. Пока не решил)
Дом(Воспоминания, Вторая Попытка, Рокировка)
Смена уже заканчивалась, когда в кабинете Латыпова зазвонил старенький дребезжащий телефон. Участковый недовольно приподнял трубку и бросил обратно на рычаг, практически не переставая собираться домой. Он уже запихал рапорты себе в портфель и положил настольную рамку с чёрно-белой фотографией стеклом на стол, чтобы не упала и не разбилось случайно, когда уборщица будет мыть полы. Одну стеклянную пепельницу баба Глаша уже приговорила. По этому оставшуюся Латыпов прятал в стол, иногда даже забывая выкинуть окурки в урну.
Телефон зазвонил снова. На этот раз Латыпов решил его просто проигнорировать, и ускорил сборы, уже натягивая форменную куртку и фуражку. Но не успел он выскочить из кабинета как в дверь постучали.
- Блин! Не успел! - раздражённым шёпотом произнёс он, и, сокрушённо вешая фуражку обратно на вешалку, спросил, - Кто?
Дверь приоткрылась и в проёме показалась голова дежурного.
- Товарищ лейтенант, к тебе этот... внештатный просится. Я его матом послал, мол ты уже домой идёшь, но он сильно просится. Я подумал, вдруг чего правда серьёзное?
- Гадёныш, - произнёс участковый, и нервно цокнул языком, - Он пьяный?
- В том то и дело, что нет, - ответил дежурный. Он Устал стоять с головой просунутой в дверь и решил на половину войти, оставаясь одной ногой в коридоре, - Тык чё думаешь? Поговоришь с ним или прогнать на хрен?
- Трезвый? - Латыпов почесал лысеющую макушку, скорее спрашивая сам у себя, чем у дежурного, - Может и правда... Ладно, Саныч. Приведи его сюда. Побалакаем.
Дежурный кивнул и исчез в коридоре, а через секунду появился вместе с каким-то оборванным мужиком. Распухшее от обилия водки лицо гостя выглядело не наигранно испуганным. Если он и придуривался, то делал это хорошо.
Латыпов кивком поблагодарил дежурного, и когда тот закрыл за собой дверь, пригласил гостя сесть на стул перед столом, и сел сам. Прежде чем начать разговор, он вновь поставил перед собой рамку с фотографией двух малышей в пионерской форме. Посмотрел на неё, вздохнул и повернулся к гостю.
- Это твои ребята? - спросил посетитель.
- У меня нет детей, - отрубил Латыпов, сверля глазами собеседника,- Ну чё у тебя, Сидор?
Мужик виновато посмотрел на Латыпова и потёр искалеченной ладонью горло. У него не хватало двух пальцев на правой руке. Латыпов сделал вид, что не понимает жеста, и тогда гость решился намекнуть:
- Николаич, у тебя есть?
- Пришёл на хрен, я тебя спросил? - злясь сильнее осадил его Латыпов. Мужик испугался и резко втянул голову в плечи.
- Николаич, ты чё? - виновато спросил посетитель, - Я же по делу а не просто так. Ну говорить тяжко не опохмелившись, вот и спросил...
- Ты мать твою, начнёшь уже телиться? - не выдержал участковый и вскочил со стула. В конец перепуганный гость затараторил:
- Ты спрашивал кто чего видел-слышал о бабе пропавшей!
Латыпов хмыкнул и слегка успокоившись осел обратно на стул. Открыл ящик стола, достал оттуда пепельницу и пачку Примы. Швырнув их на стол, достал папиросу, и закурил не предложив посетителю. Сидор завистливо втянул табачный дым и потянувшись к пачке спросил:
- Можно?
- Здесь не курят, - ответил Латыпов затягиваясь и выпуская дым. Гость обречённо уронил руку на колени.
- Так чё там с бабой?
Сидор немного оживился и на его лице вновь проступили следы недавнего испуга и удивления.
- Так видели её.
- Живую, мёртвую? - нетерпеливо спросил Латыпов поглядывая на часы. Уже десять минут лишних просидели.
- Видели живую, как входила, и больше ни какую не видели.
- Куда входила?
- Так в том то и дело. Пахом говорил, что видел, как баба твоя... то есть не твоя, а ту которую ищут, входила в дом, который между Садовой двадцать один и садовой двадцать семь.
Латыпов замер, и губы его жёстко сжались. Его лоб и лысеющая макушка побагровели.
Сидор от испуга упал со стула, но тут же сам остервенело закричал в ответ:
- Николаич, тихо! Тихо, тихо, Николаич! Слушай меня, на! Да послушай же ты! Я правду говорю!
- какую к чёрту правду, бухарик? Там пустырь уже лет двадцать. Дом он придумал...
- Да я тебе правду говорю! Заткнись и выслушай меня! Есть он этот дом! Есть, гад! Только заткнись и послушай меня полностью!
Убедившись, что Латыпов молчит, Сидор заговорил медленно и обстоятельно.
- Я и сам поначалу подумал, что Пахом с перепою бредит. Но он настаивал, и потащил меня смотреть. И вот тебе крест! Он там был! Был, говорю тебе! Стоял аккурат посреди этого пустыря. И ещё мы с Пахомом видели. Как туда парень какой-то заходил. Такой чернявый, кучерявый... Еврейчик, такой. И только мы с Пахомом пошли посмотреть, как дом пропал.
- Пропал, мать твою! - сплюнул на пол участковый и посмотрел на часы. Пол часа. Он снова посмотрел на Сидора, - говоришь, подошли, а дом пропал?
- Ага! - закивал головой гость.
- Пропал...
Когда Латыпов с Сидором прошли мимо дежурного на выход, дежурный успел заметить новый синяк под глазом у внештатного сотрудника, и усмехнулся.
Однако на следующее утро, ещё до того, как его сменил новый дежурный, в его комнатушку вломился Латыпов со словами:
- Сидора ещё не было?
- Да вроде нет. А что?
- Как увидишь его, позвони сразу мне, и сменщику своему скажи.
- Хорошо, - удивлённо ответил дежурный, ещё пару минут смотрел в спину торопившемуся в кабинет Латыпову.
Участковый же едва смог от нетерпения провернуть ключ в двери, и ворвавшись в кабинет ринулся к бюро, достав оттуда какие-то бумаги. Тут же вспомнив о двери, метнулся обратно, заперев её на ключ, и вновь вернулся к бумагам. Он разложил перед собой три ориентировки. Одна на А. Семёнова тридцати двух лет, без вести пропавшего. Вторая на И. Авдееву, и третья на М. Мирошниченко. Все трое без вести пропали и последний раз их видели на участке Латыпова. Следователь из гор отдела уже месяц выносил Латыпову мозг этими делами, названивая каждый день и спрашивая нет ли чего нового. И вот сегодня новая ориентировка от него.
Латыпов положил рядом четвёртый лист. Василий Моисеевич Конач. Семьдесят второго года рождения. Без вести пропал. С фотографии в ориентировке на Латыпова смотрел моложавый мужчина с чёрными кучерявыми волосами.
- Кучерявый еврейчик... - произнёс участковый, вспоминая слова алкаша, - Значит и правда видели.
Примерно после одиннадцати в кабинет позвонил сменившийся дежурный, и доложил о Сидоре. Латыпов поблагодарил его, и постарался как можно быстрее закончить с седевшими у него склочными супругами. Жена дописывала заявление за избиение, а муж с отсутствующим видом сидел рядом разглядывая потолок. Он даже не глядя подписал показания жены, как будто хотел, чтобы его поскорее посадили в обезьянник, лишь бы отделаться от супруги.
Наконец, разобравшись с ними, Латыпов вышел на улицу перед отделением, и оглянувшись увидел сидящего на лавочке Сидора. Тот потягивал вонючее пиво из пластиковой бутылки и блаженно улыбался прохожим.
- А вот и он. Герой частного сыска! - произнёс Латыпов, подходя к нему.
- И тебе не хворать. Ты как? Опохмеляешься сегодня?
- Опохмеляюсь.
- А хочешь вечером заложить?
- А есть чё?
- Будет. Только ты мне покажи, где вы с Пахомом паренька кучерявого в последний раз видели.
- Что? Поверил? - Сидор как-то странно изменился в лице и привстал, - Николаич, поверил таки!
- Да не в твои бредни про дом исчезающий. Пропал три дня назад паренёк вот этот, - Латыпов достал из портфеля бумажку и протянул Сидору, - вы же его видели. Так?
- Точно! - кивнул Сидор, - Он это.
- Я не знаю, чего вам с пьяни примерещилось, но люди в этом месте точно пропадают. Именно в этом. Следователь из гор. Отдела считает, что у нас маньяк завёлся. Если он в этом районе ошивается, можно облаву устроить и сцапать урода.
- А тебе звёздочку дадут? - спросил Сидор.
- Может и дадут, - ответил Латыпов, пряча ориентировку обратно в портфель, - а может и не дадут. Пошли. Показывай.
Они двинулись пешком в сторону брошенных домов и бараков. Шахтёрский городишко в котором жил и работал Латыпов расползался в ширь одноэтажной или двухэтажной барачной застройкой следуя за выработками каменного угля. Старые районы были заложены ещё в конце девятнадцатого века. И в массе своей представляли скопления одноэтажных бараков из красного кирпича и саманных хат. Попадались и капитальные строения оставленные потомкам промышленниками Парамоновыми. Старое здание школы для шахтёров, клуб, особняк зятя Парамонова.
Но со временем этот район опустел. Уголь в пласте закончился и заложили новую шахту в другой стороне. Народ постепенно переезжал, пока окраина не опустела полностью, превратившись полу заброшенные трущобы. В арарийных бараках всё ещё жили люди. Пенсионеры и алкоголики вроде Сидора. Но большая часть домов стояла брошенной. Крыши кое где обвалились, а в иных местах и вовсе отсутствовали, а стены почернели от огня. Бомжи часто греясь в брошенных домах разводили костры и иногда напившись, устраивали пожары, к которых сами и горели.
Латыпов как-то привык к этому. Нет, он не считал такое запустение и деградацию нормой. Он помнил, как выглядел микрорайон в советское время, когда ещё работала школа, а в ныне аварийном доме Скочинского находился музей шахтёрской истории.
Но плесень и гниль распространяются постепенно. Медленно, каждый день. Муторно, буднично. И к этому привыкаешь. Латыпов привык. Они с Сидором прошли мимо остова сгоревшего дома. Участковый на секунду остановился и вздрогнул, посмотрев в чёрные пустые окна.
- Что-то случилось? - спросил Сидор, - А я кажется помню этот дом. Тут в восемьдесят девятом сгорели...
- Ну хорошо, - обижено пробубнил мужик и поплёлся к заветному месту. Вскоре они вышли к балке, где дорога, сначала приподнимаясь на холмик, резко опускалась вниз. Дальше улица заканчивалась Остановкой для электричек. Когда шахта здесь ещё работала, остановка была довольно оживлённой. Но сейчас электрички тут почти не останавливались, один единственный поезд делал остановку в шесть утра, на пути в областной центр и вторую возвращаясь обратно. По этому иногда на остановку всё же ходили люди.
Латыпов подумал, что остановку следовало бы отменить хотя бы ради безопасности людей. Идти в темноте через балку и брошенные дома... для маньяка лучше и придумать нельзя.
Вместе с Сидором они поднялись на пригорок, и тут Сидор закричал:
- Николаич, смотри! Смотри скорее, Николаич! Вон он! Стоит падла! Стоит, а ты не верил!
Латыпов посмотрел на холмик с другой стороны балки и обомлел. Дом и правда стоял там. Хотя его и в помине не было. Сколько себя помнил участковый, На той стороне балки всегда был пустырь и остатки фундамента старого дома. Но сейчас он видел его собственными глазами. Обшитый облезлыми потемневшими досками, с шиферной крышей поросшей мхом, закрытыми ставнями, и резным крыльцом. Зелёная краска облупилась на заборе, крыльце и ставнях. Шифер кое где проломился от времени. Этот дом был старым и стоял здесь давно. Он не мог быть построен вчера или неделю назад, пока Латыпов не видел. Судя по виду, он был тут всегда, хотя ещё пару дней назад, участковый был готов поклясться в обратном.
Сидор с слишком возбудился. Он так обрадовался, что дом не оказался его галлюцинацией, что тут же рванул к нему со всех ног, пока тот стоял материальным, словно боясь, что он окажется миражом.
Латыпов спохватился, и кинулся за ним, но Сидор бежал гораздо быстрее, словно не чувствовал усталости, когда взбирался на противоположный склон. На секунду, когда Латыпов оказался на самом дне балки он потерял из виду и Сидора и дом, и поначалу даже не заметил, когда возбуждённые крики алкаша смолкли. Но когда он наконец достиг вершины, его ноги подкосились и участковый упал на колени.
Дома не было. На пустыре виднелись только торчавшие из земли камни фунданмента.
- Сидор! Сидор, ты где!
Ответа не последовало. Латыпову это не понравилось, и он закричал ещё громче, - Сидор, хорош хернёй маяться! Выходи, алкаш, мать твою!
Он искал его ещё четыре или пять часов, пока не начало темнеть. И уже в сумерках устав от бесплодных поисков пошёл домо й. Обратной дорогой он вновь прошёл мимо обгоревшего дома, но теперь постарался миновать это место как можно быстрее, по возможности не заглядывая в чёрные окна.
На следующий день Латыпов искал Сидора по всему микрорайону, но все соседи и знакомые алкоголика смотрели на участкового как на идиота и решительно не понимали о ком он говорит, или делали вид, что не понимали. А через три дня на стол участковому легла новая ориентировка.
Силоров Лаврентий Яковлевич. Сорок седьмого года рождения. Пропал без вести. Сначала Латыпов толком даже не обратил внимания на фотографию, в суете ежедневных обязанностей. Но когда выдалась свободная минутка и он сортировал бумаги на своём столе, участковый чуть внимательнее взглянул на фотографию и чуть не разорвал её от изумления. Лицо смотревшее с фото было интеллигентным аккуратно выбритым. На нём было не было ни тени испитой опухлости. И из-за этого Латыпов его сначала даже и не узнал. Но это был он. Сидор. Правда в ориентировке был указан совсем другой адрес. Повинуясь инстинкту гончей, участковый решил плюнуть на свои ежедневные обязанности, и быстро собравшись помчался по указанному в ориентировке адресу.
Дверь открыла не молодая женщина. Увидев милиционера она словно одновременно и обрадовалась и испугалась. Но отвечая на её немой вопрос, он ответил:
- Нет, пока не нашли. Но вы не бойтесь. Это может означать, что он всё ещё жив. А, разрешите узнать, вы кем пропавшему приходитесь.
- Я? Я -- жена. А вы пришли про Лазаря спрашивать?
- Если можно.
- Конечно, конечно заходите.
Женщина пропустила Латыпова в квартиру. И он тут же почувствовал себя гостем в музее. Почти все стены свободные от мебели были покрыты картинами. На многих была изображена хозяйка. В юном возрасте, зрелом, очевидно самый последний портрет в точности изображал её нынешнюю, со всеми морщинками и пятнышками на коже, но столько любви и нежности было в этой работе, что старушка казалась красивее многих молодых женщин, виденных Латыповым.
- Это всё картины Лазаря, - сказала хозяйка, - Он всю жизнь был плодовитым художником. И даже когда Союз распался, его приглашали работать...
- Никогда бы не подумал, что он мог с такой рукой... - произнёс Латыпов, - То есть я вообще не мог подумать, что он...
И тут участковый увидел их фотографию. Она была сделана совсем недавно.
- Это наш сын на юбилей снимал, - сказала женщина.
Сначала Латыпов не поверил глазам. Может она более ранняя? Но нет. В уголке есть дата. Фото сделано неделю назад. Как загипнотизированный, Латыпов смотрел на правую руку этого другого Сидора. На ней было пять пальцев.
- Не может быть! - шёпотом произнёс участковый.
- Вы что-то нашли? - участливо спросила хозяйка.
- Кажется нашёл, - ответил Латыпов и поспешил уйти. Он не мог понять, что происходит. Может это просто помешательство? Может проблемы не в окружающей реальности, а в его голове? Нужно как-то проверить. И с этими мыслями, он достал из портфеля другую ориентировку, поймал скучающего таксиста, и поехал по указанному на бумаге адресу.
Василий Моисеевич Конач, жил в центре. Дома Латыпова встретили его молодая жена и дочка. Но здесь участковый не заметил ничего не обычного. Всё было как нужно. Но как оно должно было бы быть? Он даже не знал. Не с чем было сравнить. Ведь никогда прежде, он не видел этого человека. Попрощавшись, он вышел во двор, где его окрикнула досужая старушка у подъезда.
- Ты кудой ходил, родимый? Чё случилось у нас в доме?
- А вы не знаете? Сосед ваш пропал.
- Вася? Да, я знаю. Неделю его нет. А ты его квартиру осматривал?
- Ну да. С семьёй...
- С какой семьёй? - подозрительно спросила старуха, - че ты несёшь? Это я старая могу в маразм впадать, а ты то ежо молодой. У Васьки с помину семьи никакой не было. Гулял он с девкой одной в молодости. Да потом связался дурак с компанией. Закрыли его на два года, а невеста его убёгла к другому.
- Что за? - Латыпов в этот миг уверился, что понял происходящее, - Ну конечно. Это мошенники! Они отнимают квартиры! Дома, какие то придумал. Уже умом трогаюсь.
Вернувшись в подъезд он начал опрашивать соседей, но все как один утверждали, что Конач с семьёй здесь жил давно и женаты они были уже много лет. Один из соседей спросил:
- А кто это вам такую глупость сказал?
- Да, вот бабушка у подъезда...
-А! Господи. Серафима Сергеевна? Да у неё же маразм последней стадии. Нашли кого слушать.
Для верности, Латыпов вернулся в квартиру Коначей и проверил документы и паспорт жены. Всё было верно. Они женаты с девяносто второго года. И дочери уже восемь лет.
- Да что же это такое? - в смущении произнёс Латыпов, и попросив прощения, покинул квартиру Коначей.
- Что это может быть? Думал он про себя, бродя по городу словно зомби без цели. Он не заметил сам, как пешком дошёл до старого района шахтёрских бараков. И очнулся только проходя вновь мимо того обгоревшего дома с провалившейся крышей. Он остановился прямо перед ним и встал, как вкопанный. Так прошло минут двадцать.
Мимо проходившая старушка увидев его подошла и спросила:
- Вы Латыповых ищите? Родственник?
- Я? Да, я Латыпов... - растерявшись ответил участковый.
- Ну, я так и поняла. Шо бачу, ты шем-то на Николая похож. Видно шо Латыпов. Так это, Николай с егойной семьёй здесь уж лет двадцать не живут. Вот як пожар случился, так и бросили хату и даже восстанавливать не стали. Тут у их ихний сынок сгорел, царствие небесное. Двое мальчиков у их було. Младшенький и на годик старшенький. Так одного вытащили, а другого не смогли. Не знаю, шо у них приключилося, шо хата загорелась. Ну, вот так как-то...
- Бабушка.
- Чавой?
- А вот за балкой перед остановкой электрички дом раньше стоял. Там фундамент от него остался.
- Стоял, - согласилась бабушка, - Да, стоял. Иногда стоит, но чаще стоял.
- Чего? - переспросил Латыпов.
- А шо ты спрашивал? Я забыла? Я это, пойду ужо к соседке Ефросинью смотреть. Эти кина всякие мне не нравятся, а Ефросинью смотреть я люблю и больше ничего.
Участковый понял, что ничего больше от старухи не добьётся. Он повернулся в сторону балки и решительно зашагал вперёд. В его голове закралась какая-то догадка. Но она пока не оформилась. Была не явной. Но ровно до тех пор, пока он не увидел его. Дом стоял там, где в прошлый раз он видел его вместе с Сидором.
По телу его прошла дрожь. Он боялся. Боялся и надеялся. Да. Теперь он понимал. Стало ясно, почему был таким радостным Сидор, когда взбегал по склону балки вверх.
Латыпов уверенно поднимался, боясь, что дом исчезнет, так же как в прошлый раз, стоит лишь взобраться на холм. Но он стоял там. Старый, мёртвый. Участковый приоткрыл скрипучую калитку, осторожно поднялся по гнилому крыльцу, опробовал дверь. Она отворилась со скрипом, но легко, раскрыв беспросветно чёрный зев двери. И Латыпов шагнул внутрь.
На следующий день на проходной отделения милиции появился человек средних лет со слегка лысеющей головой. Обратившись к дежурному он спросил:
- Подскажите, а Сергей Николаевич Латыпов здесь работает?
- Да, а зачем он вам нужен?
- Понимаете, он два дня дома не появлялся. На мобильный не отвечает. На работе он давно был?
- Кстати, да, - задумавшись почесал подбородок дежурный, - Прогуливает.
- Так может в розыск его объявить? Он же всё таки ваш, свой. Или подскажите где заявление написать.