Аннотация: Короче, дальше пойдёт замес, и кровища, а это как бы вступление. Вообще, думаю, как-нить на выходных слепить из этих черновичков один полноценный рассказ.
Тит 4. Сказание о Гаралингах. Неоконченная песнь об обещании Геммы.
Эта песня из цикла о первых князьях Гарагата высечена на стене коридора, что служит королевским трактом на пути в верхние области. Руны без рисунков и барельефов начертаны подле небольшого селения, что зовётся Походным Приютом. Говорят, будто слова высек собственным резцом сам Немой Мойр, после того, как он отправился в добровольное изгнание из столицы к Предвратным Залам и проходил мимо этих мест. Но это не более чем ложь, которой трактирщики потчуют паломников и зевак, завлекая гостей. Мойр в своём изгнании никогда не проходил торными путями и не останавливался в придорожных селениях. После воцарения Гары и Морры он сгинул в пустошах в полной безвестности, и никто не знает, где лежат его кости. Имя автора сиих слов доподлинно неизвестно никому. По хронологии, она идёт после сказания о Гейсе Гары, и рассказывается в ней следующее:
В лабиринтах, что тянутся между Залом Крови и Грибным Лесом, есть пещера с горизонтальными штольнями. Очень удобная и сухая, несмотря на то, что в её конце в тупике есть пролом, ведущий к руслу подземной реки. Река слегка обмелела и ныне занимает лишь половину прежнего русла, в прочем, и во времена основания Гарагата она уже не доставала до потолка своего канала. Однако благодаря ней, пещеры хорошо проветривались нагнетаемым через канал воздухом.
Боковые проходы пещеры имеют множество ответвлений в виде камер и гротов, больших и малых, словно комнаты в огромном доме, соединённые коридорами.
Пещера зовётся Походным Приютом. И многие столетия она оправдывала однажды данное ей имя.
К сожалению, соседствующие с ней лабиринты бедны дичью, а в тесных коридорах и меленьких камерах трудно разводить зверей или грибницы. Да и для грибниц здесь слишком сухо, а камень чересчур прочный, чтобы споры могли укорениться.
От того это место никогда не становилось постоянным домом для кого-либо из Гоблингов, но они всегда находили здесь укрытие от дорожных невзгод, спокойный ночлег и нехитрую трапезу. Благо, до Зала Крови и Холодных Гротов, где хранились большие запасы еды, можно было пройти по безопасному проходу за один день туда и обратно.
Во время Расцвета Гарагата Походный Приют стал промежуточным форпостом Гаралингов на пути от Зала Времени в Предвратные залы. Здесь располагался небольшой гарнизон, в основном состоявший из охотников и разведчиков, отбывавших воинскую повинность, охраняя дорогу и путников, а так же королевская гостиница, лазарет и таверна, где до сих пор потчуют отменной брагой из мухоморов, после которой посетители часто из таверны перебирались в лазарет.
После битвы в Зале Крови Походный Приют стал временным домом для двадцати из пятидесяти тысяч людей народа Гоба. Больше эти пещеры просто не могли в себя вместить.
Здесь в основном расположились женщины с маленькими детьми, старики и раненые. Те, кто не мог быстро идти и задерживал продвижение армии. Находились здесь и воины, защищавшие пещеру и её обитателей.
Защитниками были легкораненые, из тех, кто не утратил способность носить оружия. И среди них Мойр - немой волынщик.
Гортань музыканта так и не восстановилась, и никогда он уже до конца своей долгой жизни не произнёс ни слова. Но зато, он вновь мог играть на флейте и волынке. И долго-долго просиживал он у входа в пещеру на своём посту, оглашая окрестности печальной мелодией волынки. И скалы звенели, вторя его мелодии, ведь играл он столь чудесно, что даже камни были растроганы его музыкой, и дрожали в такт песне. Что уж говорить о человеческих сердцах? Люди говорят, что в душе хоть раз услышавшего музыку Мойра рождается любовь, рождается и крепнет, чтобы однажды выплеснуться на близкого человека. И лишь князь Гара, слушая его волынку, оставался твёрже и суше, чем камни пещер, ведь над ним довлел гейс Грима Зверобора.
Князь Гара Безродный, Грим Зверобор, Харад Кистень, князь Горо Травник и другие вожди Гоблингов находились во втором лагере в небольшой пещерной крепости возле Грибного Леса - очередного просторного зала, лежащего на пути Гоблингов. Они готовились к новой битве, обещавшей быть не легче предыдущей, ведь Грибной Лес представлял собой вытянутый изогнутый зал от края до края поросший огромной грибницей, образовавшей настоящие дебри. В такой местности, что рысаки, что нетопыри, что другие, более ужасные твари могли легко разгромить огромные армии, в десятки раз большие воинства Гоблингов.
Однако, Гара, Грим и Горо часто отлучались из крепости, чтобы придти в Походный Приют. Горо, чтобы навестить дочерей и помочь больным своим искусством травника и врачевателя. Грим, чтобы увидеть Гро, своего младшего брата, спящего колдовским сном. Гара же не ведал сам, зачем приходил сюда, ведь у него не было семьи или родных, кого он мог проведать. Он старался, приходить лишь тогда, когда в приюте не было Грима или Горо, ибо не желал встречаться с обоими иначе, как для решения дел войны и похода.
В такие моменты Гара навещал то Гро, то Мойра, и последнего чаще всего. По долгу князь сидел подле музыканта и слушал его печальную мелодию.
И однажды Гара увидел девушку, что сновала по Приюту, заботясь о раненых воинах с нежностью и усердием. Девушка не отличалась особенной красотой, но то, как она говорила с ранеными, с какой искренней заботой относилась к ним и другим окружающим, с какой нежностью она занималась с оставленными под её присмотром детьми, всё это осеняло её образ ярче, чем чары лучших красавиц.
В тот же миг Гара отвернулся, давя в душе всколыхнувшуюся было искру. Он помнил о гейсе.
Но девушка заметила его, сидящего у входа подле Мойра, и прячущего лицо под плащом из шкуры большой летучей мыши. В этот миг Гара выглядел не героем, а жалким побитым бродягой, грязным, уставшим, не выспавшимся, с тенью на лице, обрамлённом свалявшимися в колтуны от грязи и крови волосами. Она решила, что это очередной раненый воин со стыда отворачивается к стене, чтобы никто не видел его страданий. И тогда она сама подошла к нему и заговорила:
- Кто ты, Воин? Что за недуг или рана тебя жжёт? Не прячь лица, позволь тебе помочь!
Она протянула руку, чтобы коснуться его лба, но воин отстранил её грубым властным жестом, произнеся:
- Я Гара Безродный, один из выбранных Гоб Лингами в князья. И если ты слушаешь, о чём шепчутся сплетники, то знаешь - от моего недуга есть лишь одно лекарство, и ты не в силах мне его дать.
- Гара!? - в удивлении воскликнула девушка, - Конечно, я слышала о тебе и твоей ссоре с Гримом. Неужели до сих пор он тебя не простил, несмотря на советы и просьбы моего отца и других вождей?
- Твоего отца? - удивился Гара, - Кто ты?
- Я Гемма, старшая из дочерей Горо. Наша мать умеет рожать только дочерей. И в надежде обзавестись сыном, родители дали жизнь девяти дочерям. Увы, все мы не оправдали ожиданий отца. Впрочем, Горо добрый человек, и мы никогда не чувствовали, чтобы он тяготился нами.
- Вам так повезло с отцом, как вы даже и представить не можете, - отвечал Гара, - А ему чертовски повезло с детьми, во много раз больше чем, если бы у него родился мальчик. Уж поверь мне, я по своей шкуре знаю, о чём говорю.
Что же до Грима... Он простит меня лишь тогда, когда Гро очнётся ото сна. По этому прошу, тебя Гемма дочь Горо, заботиться о мальчике и исцелить его. Тогда спадёт с меня проклятье, и я полюблю тебя, и попрошу твоей руки у твоего отца. А пока, мне нужно вернуться в крепость.
И Гара ушел, оставив ошеломлённую Гемму у входа в Приют.
Мойр смотрел на них грустными глазами, и играл на волынке. Он знал. Пусть Гара и сказал, что полюбит Гемму, как только с него будет снят Гейс, молодой князь уходил прочь, уже неся в сердце искру любви к доброй девушке.
Гемма... на языке Гоб Лингов это слово означало самоцвет, сияющий драгоценный камень.
Тем временем, в полудне пути через лабиринт от Походного Приюта в пещерной крепости собрались и трудились двадцать тысяч человек. То были юноши и девушки уже перешагнувшие за порог детства, но ещё не достигшие зрелости, а так же женщины, не обременённые заботами о малых детях. Эти люди могли передвигаться так же быстро, как и воины, и даже были способны в случае необходимости держать оружие и самостоятельно себя защитить. А защищаться было от кого, даже во время маршей и походов по зачищенным прежде лабиринтам и коридорам, проверенным разведчиками и воинами.
Рысаки часто делали подкопы к тем тропам, какими часто пользовались люди, и из засады нападали сворой на одиноких или малочисленных путников. Эти твари, несмотря на свои размеры, были очень гибкими, способными мгновенно пролезть в любую нору или щель.
Помимо рысаков в окрестностях Грибного Леса водился иной крупный зверь. Гоб Линги прозвали его Скальный Зев. Никто не видел его полностью, и даже многое повидавшие охотники с трудом представляли себе, что же это за тварь. Зев прогрызал себе путь в мягких скалах. По этому он жил лишь в тех местах, где порода была размягчена корнями грибницы. Здесь не редкими были обвалы, и зев, зачастую, был их причиной. Охотился он двумя способами, либо обрушив на жертву свод в коридоре, либо затаившись в норе на полу или в стене зала и хватая жертву из засады. Отличить зева в норе от скалы невозможно. Охотники видели его только как внезапно открывающуюся прямо в скале пасть, от того и прозвали зверя Скальным Зевом. Чтобы не попасть в ловушку Гоблинги кидали впереди себя камушки, пытаясь спровоцировать и выманить их звуком тварь из засады.
И когда Гара шёл от Приюта с огромными бурдюками воды за спиной, он повстречал отряд мальчиков, в сопровождении двух разведчиков из полутысячи Харада Кистеня. Они шли из Зала Крови, неся на плечах связки рысачих костей. Кости после разделки туш так и лежали курганом посреди зала.
Гара очень удивился, зачем им понадобились кости. Но разведчик пожал плечами, и сказал лишь, что Харад что-то придумал, и ему понадобилось много костей. Они возвращаются с таким грузом уже второй раз. В отличие от мяса, кости таскать проще, они не так сильно привлекают своим запахом хищников, и охраны нужно меньше. Гара присоединился к отряду и с ними вернулся в крепость без приключений.
Пещерная крепость представляла собой большой грот с множеством камер-комнат и просторным центральным сводом. Его стены состояли из прочного базальта, в котором грибница не смогла укорениться и сделать его мягким.
Входы и выходы были заложены стенами из сухой каменной кладки, в которых оставляли одну, закрывающуюся большим камнем, дверь и бойницы.
Там Гара опорожнил принесенные из Приюта бурдюки в общий бассейн, куда таскали воду из окрестных источников, но чаще из Походного приюта. Отсутствие источника в крепости было большой проблемой, особенно в случае осады, но зато здесь было одновременно безопасно от рысаков и зевов и в тоже время близко к Грибному Лесу. Отсюда Гоблинги собирались выступить в поход и вступить в бой с врагом.
Но прежде, они хотели разведать, что творится в Опутанном грибницей зале, и какие враги могут там ждать. Прежде здесь ходили лишь малые отряды охотников, и было это давно, ныне, через этот зал предстояло провести целый народ.
Проходя по гроту, Гара увидел Харада, в окружении подручных, занятых своим ремеслом. Они пилили и резали рысачьи кости на пластинки, а Харад нанизывал их вместе на плетённые кожаные шнуры, сплетая отдельные пластинки в полотно, так что верхний ряд перекрывал нижний, а одна пластинка в ряду, перекрывала идущую следом, как рыбья чешуя. И Гара не мало удивился такому занятию.
Когда Гоблинги впервые увидели рысаков, они изумились невероятной гибкости этих худых стройных тварей с узкими мордами на длинных шеях. Охотники даже по ошибке решили, что у рысаков мягкие кости, или хрящи вместо костей. Но дело оказалось не в костях, а в том, как они крепились друг к другу. Сами же кости были невероятно крепкими, настолько, что разрезать их можно было только когтями самих рысаков. Ими то мастеровые Харада и пользовались вместо резаков.
Когда Харад Кистень сплёл три первые чешуи, он подарил две князьям Горо и Гаре, а одну отдал Гриму Зверобору.
Трое вождей примерили новую броню. Прежде доспехами им служили лишь куртки и плащи, сшитые из звериных шкур.
Горо остался доволен бронёй. Она закрывала и спину, и грудь, и живот, даже бёдро до колена. Можно было привязать и наплечники, но они мешали свободно поднимать руки, потому от них отказались, оставив небольшие лямки, чтобы закрепить доспех на плечах, и прикрыть ключицы.
Мудрый князь при всех обратился к Хараду словами:
- Искусный кустарь, тебе следует зваться не Харад Кистень, а Харад Мастер! Ибо умение твое велико, а разум непрестанно ищет новые пути! Твой дар сбережёт мою жизнь и здоровье, и в пору не тебе меня называть князем, мне тебя!
Вождь был столь тронут благодарностью князя, что не нашёл ответа, и низко поклонился своему предводителю. С тех пор Харад возвысился среди Гоблингов, и многие воины просились под его руку, чтобы получить в дар из рук Харада доспех. Теперь его звали не иначе, как Харад Бронник, и почитали наравне с Гарой.
Говорят, что от тех времён в Гарагате пошёл обычай, когда к бедному юноше приходит возраст, и он по своему желанию или по приглашению феодала отправлялся в крепость, хозяин крепости, если желал видеть юношу в своём войске, был обязан дать ему доспех и два копья. И лишь после этого, феодал замка становился сюзереном юноши, а тот в свою очередь вассалом господина. Когда юноша уходил из войска, или отправлялся на службу к другому феодалу, он не имел права уйти, пока не вернёт господину копья и доспех. Если же богатый юноша желал откупиться от службы, он обязан был купить свою свободу, подарив феодалу взамен себя кольчугу.
Гара, получив чешую, ответил Хараду, подарив ему свой шлем, выточенный из черепа упыря - большой летучей мыши которую князь своими руками задушил в Битве Крови. Ведь Гара терпеть не мог оставаться в долгу перед кем бы то ни было. Таков был его дурной нрав, и так он поступал даже с близкими друзьями.
Грим же, получив подарок, долго с недовольным видом его примерял. А когда, наконец, одел, стал пробовать двигаться в нём, принимая разные позы. Он страстно хотел найти изъян и неудобство, чтобы ткнуть в них Харада, и бросить доспех в лицо. Ведь Харад был другом Гары, и в ссоре вождей принял его сторону. Но чешуя Харада Бронника была ладной, лёгкой, гибкой и не стесняла движения. Грим не нашёл ничего сказать, кроме как:
- Если бы ты раньше сделал свою чёртову броню, мой брат был бы сейчас со мной!
Харад в ответ просто подал плечами и ушёл, не ожидая благодарности или примирения. Похоже, единственным, кто мог заставить поссорившихся вождей сражаться плечом к плечу был многоопытный князь Горо Травник.
Горо был обеспокоен ссорой столь могучих воинов и искал пути к их примирению, хотя бы на время похода. Но он так и не смог проникнуть в тайну сна юного Гро, брата Грима, не смотря на всё своё искусство врачевания и колдовства. И если уж не смог устранить причину ссоры, то попытался сгладить её. Но всякий раз, когда он сводил вождей вместе, за трапезой, или на совете, вспыхивала перебранка и ссора разгоралась жарче.
Горо заметил, что Гара не обращает на Грима внимания, и старается игнорировать нападки, сдерживая гнев в себе. Грим же напротив, искал всякий раз повод для оскорбления или драки.
И тогда Горо решил обуздать склочный нрав Грима. Он пригласил вождя в уединённую пещеру, скрытую от чужих глаз и ушей и заговорил:
- Славный Грим Зверобор, Грим Берсеркер, ведаешь ли ты, что скорбь о брате застилает тебе глаза, хотя брат твой жив! И скорбь твоя источник многих бед свершившихся, и тех, что ещё ждут своего свершения.
- Можно ли назвать жизнью то, что случилось с моим братом? - в горячности спрашивал Грим, - Мой князь и названный отец, тебе ли не знать, что это во сто крат ужасней смерти. Призрачная надежда, что ждёт душу, хоть разум и знает наперёд - он никогда не встанет! Не проснётся!
- Оплакивая одну жизнь, ты подвергаешь опасности сотни других! А может и тысячи! И сейчас, когда на счету каждый воин, и смерть одного бойца, всё равно, что смерть сотни женщин и детей, ты в своём упрямстве желаешь обречь их на гибель?
Гро твой единственный родственник, и вся твоя любовь и скорбь принадлежит лишь ему. Но тогда я дам тебе нового родственника.
- О чём ты говоришь? Это дурная шутка!
- Я говорю о своей дочери. У меня их восемь, и пять из них уже на выданье, а три скоро войдут в возраст. Ты ещё не женат, хотя твои ровесники давно учат сыновей обращаться с кинжалом и пращёй. Скажи, кого ты пожелаешь взять в жены, и я отдам тебе её без выкупа, а ты взамен обещаешь мне беспрекословное подчинение, как сын отцу. И до поры, по моему приказу ты забудешь о ссоре!
- Тогда, Князь, я слышал, что одна из твоих дочерей заботится о моём брате. Я слышал, что нет никого, столь нежного и заботливого. Всякий раз, как я приходил навестить Гро, она пряталась от меня. Но рассказов мне было достаточно, чтобы полюбить эту девушку!
- Ты говоришь о Гемме, моей старшей дочери. Что ж так тому и быть. Я клянусь отдать её тебе в жены. Ты заберёшь ее, как только мы войдём в последний зал!
Увы, на этом месте сказание обрывается. Что-то остановило руку с резцом, или часть стены обвалилась. А может надпись уничтожили "Бородатые" в своём необузданном варварстве. Других записанных копий этого текста нет, а песни что поются музыкантами у очагов, представляют собой лишь фрагменты сказания, превращённые в законченные баллады. И в них нет окончания, ведь о том, что было после поведано и в других песнях.