К востоку от Грушевого Ручья начинались земли, где наш благородный король Оберон ещё звался властелином, но власти его едва ли хватало, чтобы именем своим обеспечить безопасность собственного слуги. Октябрь по календарю христиан, месяц Листопад по салическому календарю. День медленно умирал, разрождаясь сумерками, как жена после тяжёлых родов - трудно и болезненно. Черная жирная земля напитана влагой туманов и мелких моросящих дождей. Но, обычно затянутое ртутными тучами, небо сегодня светится чистой бирюзой и ультрамарином. На его лазурном фоне ярко играют золотом, медью, топазом, яхонтом и гранатом осенние листья ещё не опавших крон. Самоцветы на угольно чёрных телах деревьев. Чёрных, словно напившихся темнотой от самой земли. На черных же ветвях сидели большие чёрные птицы с острыми клювами. Похожи и на грачей, и на воронов одновременно. Смотрели по сторонам настороженным взглядом по человечески умных, и от того пугающих глаз. Золотой Лес оправдывал своё название. Говорят, что деревья стоят яркими желто-рыже-алыми круглый год. Даже зимы здесь настолько мягкие, что морозов почти не бывает. И в христианский месяц Февраль, салический Снежень на деревьях Золотого леса могли распуститься почки. В прочем, эти россказни разносят многие бродячие торговцы и пилигримы, проходившие мимо леса. И мало кто, действительно побывавший там. Молодой муж поёжился и сильнее натянул подбитый собачьей шерстью капюшон, вглядываясь в чащобу Золотого Леса с безопасного левого берега Грушевого Ручья. Здесь не ощущалось власти его короля, зато отчётливо на другом берегу чувствовалась сила владычицы леса. И лишь текущая вода была в состоянии преградить ей путь. Казалось бы, если не ручей, это могущество хлынуло бы на пустующие здесь земли Оберона. Но то была не светлая сила, вопреки тому, что любили говорить барды. Человек в чёрной рясе и капюшоне, с повязкой на левом глазу, находясь так близко, мог почувствовать, насколько эта сила была красива, настолько же зловещая и пугающая. Казалось, сами деревья стонали от боли и кривились в судорогах под владычеством своей госпожи. И не слышно на другом берегу ни какого зверя или гада, ни в ветвях, ни на земле, ни под землёю. Ни дыхания, ни удара сердца, ни шороха. Лишь шелест листьев, вой ветра и давящее молчание единственных живых существ - крупных чёрных птиц. Нет! Пускай проезжих бардов, очаровала красота этой земли, застилая глаза и сердце, пускай пилигримы и купцы, даже христианские проповедники, восхищались землями Золотого Леса. Холодная красота могла очаровать лишь взор открытого ока мужа в чёрном капюшоне, но чары не проникали за броню его души, не в силах пробиться к его сердцу, а сердце ощущало чувства этой земли - холод, боль, страх, смешанные с очарованием перед величием и красотой. Вот, что было основой власти лесной госпожи. Какова земля, такова и её правительница, чьи чары сделали из Золотого Леса то, чем он являлся теперь. В прочем, до страданий страны и её жителей мужу в чёрном было не многим больше дела, чем до страданий от холода дикой кошки, свернувшейся меж веток, прямо над его головой. Понять землю и управляющую ею власть нужно лишь для того, чтобы понять её правительницу. А вот для чего это нужно? Молодой муж достал из кармана источник беспокойства своего господина. Небольшой кружочек металла. Рубленый из гривны червлёного золота с малой долей меди и серебра для прочности, ведь чистое золото быстро истирается по мере того, как к нему прикасаются пальцы очередных владельцев. На одной стороне монеты, ударом чекана выдавлен профиль прекрасной женщины. Божественной, как называли её барды. Что ж, если чеканка отражала хотя бы половину её красоты, эпитет был слишком блёклым, чтобы отразить реальную прелесть образа. На обратной стороне, штампом наковальни был выдавлен герб Золотого Леса и его владычицы - древо клёна и ворон в его ветвях. Золотые титании! Эти монеты и раньше были известны в землях королевства Оберона. Пара сотен ходила в обороте, завезённая купцами, коим посчастливилось пройти чрез Золотой Лес, не смотря на негласный запрет. Тогда никто не интересовался, из какого золота отчеканены эти деньги. Да и Оберону не было нужды ссориться, со строптивым вассалом, возжелавшим чеканить собственную монету. Однако, в последнее время ситуация медленно начала меняться. На рынках королевства всё чаще начали расплачиваться золотыми титаниями. А кое-где титании даже потеснили золотые обероны, ведь твёрдость в их сплаве придавали медь и серебро, а не медь с оловом, как в оберонах. Да и вес золота в титаниях немного увеличивался. И это при том, что Золотой Лес был по-прежнему закрыт для большинства торговцев, кроме избранных доверенных агентов, и практически всех путников от бродяг-попрошаек, до странствующих святых и владык. А значит, через торговлю, пошлины и подношения драгоценный металл никак не мог попасть в её страну. А тем временем, золотые монеты из леса начали превращаться в проблему для торговли и благополучия короля Оберона. Купцы всё с меньшей охотой продавали товар за обероны, отдавая предпочтение полновесным титаниям. И пока проблема не успела стать серьёзной, её нужно было решить. Откуда хозяйка Золотого Леса берёт золото для своих монет, да ещё в таком количестве? И что так тщательно прячется за границами её владений? Насколько надёжна защита и велико могущество лесной правительницы? И можно ли с ней договориться, не прибегая к силе? А если нет, сколько сил и какая мощь может потребоваться, чтобы поставить её на колени? Муж в чёрном капюшоне усмехнулся и подбросил монету в воздухе. - Орёл или решка? - поймал не лету, развернул ладонь... профиль красавицы. - К чёрту! Гадай не гадай, а работа себя сама не делает! С этими словами он спрятал монету в кармане рясы, и поправил повязку на левом глазу, саму же рясу подобрал так, чтобы её полы свисали не ниже чем на ширину ладони от колен, и перепоясался витым кожаным шнурком. Вместо моста через ручей вел брод с торчащими из воды скользкими валунами, а мочить одежду в такой холодный день Чёрному Капюшону вовсе не хотелось. Для верности, он проверил спрятанный под рясой бронзовый нож с костяной рукояткой. Меча молодой мужчина не носил. Не видел в нем проку, да и пользоваться не умел. Меч - это тот же нож, только большой, неудобный и тяжёлый. Его не спрячешь, быстро не выхватишь, в тесноте толком не размахнёшься, да и мяса за столом им себе не отрежешь. Нет! Мечи годятся только чтобы вояки ими из далека пугали друг друга и бедных селян. А он не собирался кого либо пугать или выглядеть воинственно. Напротив, стоит попытаться произвести приятное впечатление спокойного мирного человека, в определённый момент. Чтобы отогнать зверя будет довольно посоха вырезанного из ореха. От злого духа или чар, морока - слова молитвы из требника на поясе, от человека - хорошо подвешенный язык, но на крайний случай спрятанный за пазухой нож с костяной рукояткой. Мужчина в черном капюшоне перекрестился, взял ореховый посох в правую руку, требник в кожаном переплёте в левую, и начал бегом свой нелёгкий путь через Грушевый ручей. Перепрыгивая горной серной с одного скользкого камня на другой, балансируя, посохом и книгой в вытянутых руках. - Снизойди к моей мольбе святый Христофор, покровитель мостов и переправ! - скороговоркой выпалил клирик. Черные птицы занервничали, подняли гвалт. Огромной тёмной тучей, словно саранча, они поднялись в небо. Но прежде, чем пернатые шпионы достигли переправы, черный священник юркнул от брода под ветви золотого леса и растворился на фоне чернильных земли и деревьев. Птицы, злобно каркая, носились вокруг, как тёмный водоворот, в небе над переправой, но так и не смогли разглядеть спрятавшегося священника. Раздосадованные тем, что их провел какой-то человек, птицы вымещали ярость друг на друге. Сшибались в воздухе, устраивая кровавые драки, заклёвывая друг друга насмерть. Наконец они успокоились, и часть пернатых отправилась в глубь леса, очевидно, чтобы доложить своей госпоже о случившемся. Часть же продолжала неустанно кружить над местом переправы, выискивая непрошеного гостя. Но всё тщетно! Священник же, тем временем не поднимая головы, лежал между корней древнего дуба с сердцем готовым ударами пробить грудную клетку. И сам он в своей рясе укрытый с ног до головы был похож на один из дубовых корней. Страх раздирал его душу. Не двигайся или всё пропало! Чертовски трудно замереть, и затаить дыхание, когда хочется бежать и кричать! Нужно было ждать. Ждать, пока пернатые не улетят искать его в другое место. Тогда можно будет подняться, и с благословением святого Даниила, заступника следопытов и трапперов, продолжить путь! Да! Не легко служить сразу двум господам - богу и королю-язычнику. Грех жаловаться. Он сам согласился на условия сделки. Когда больше половины пернатых исчезло в глубине леса, а оставшиеся, расселись всей сворой на ветвях нависших над ручьём ив, священник осмелился приподнять капюшон над глазами и осмотреться. Убедившись в том, что остался незамеченным, он по-пластунски пополз прочь от этого места в глубь леса. Проползав с добрую сотню саженей в таком положении, он посчитал, что, наконец, миновал опасную границу и тут уже можно идти пешком, а не ползком. Поразмыслив, и за одно окинув взглядом окружавшие его деревья, священник поднялся на ноги, прислушиваясь. Шелеста крыльев или карканья нигде не слышно, зато впереди журчит вода. И это точно не Грушевый ручей, а мелкая лесная речушка. - Аминь! То, что мне нужно! - радостно воскликнул клирик, и извлёк из-под рясы небольшое круглое сито в один локоть шириной. Ручеёк отыскался сразу за холмом поросшим тополями. Мелкая, но быстрая речушка глубиной по колено.- Ну-с! Приступим! Благослови меня святой Николай, податель даров, покровитель кладоискателей! - с этими словами он уселся у берега на корточки и зачерпнул ситом песок со дна реки. Пару минут усиленно поработал руками, промывая песчинки и пристально вглядываясь в блестящие крупинки...
Ничего! Обычный речной песок! Ну да ладно! С первого раза никогда не получается. И он снова зачерпнул песок, и снова, и снова... Спустя два часа сумерки полностью уступили место ночи, и разглядеть, что-либо в кромешной тьме стало невозможно. Клирик с досадой плюнул в речку. Нет в ней никакого золота. Было бы его много, за два часа непрерывной работы, хоть одна крупинка золотого песка да попалась бы! - Ну, ладно! - с досадой подумал священник, отойдя под склон холма и укладываясь спать в его ложбинке, - Бог даст, завтра повезёт! После чего с головой завернулся в рясу и уснул. Во сне священнику явились смутные образы. Он видел, странных птиц, слетающих с ветки на ветку. И птицы те вроде бы оставались обычными грачами и воронами, но в тоже время виделись гротескными человеческими фигурами с уродливыми вытянутыми мордами, и четырёхпалыми руками. Слитые в едино образы, словно души или призраки этих существ были человеческими, а тела птичьими. И фантомы просто не умещались в этих слишком тесных для них телах. Гротескные твари издавали почти человеческие вопли, скликая друг друга. Они всё ближе подкрадывались по веткам над спящим священником, пока одна из фигур не уселась прямо над ним, и, свесив на бок нечеловечью голову, пристально посмотрела на черного священника, в самую его тёмную душу, глубоко-глубоко. Зрачки её расширились, и страх из них ,как вода, потёк в сознание человека, заполняя ледяным холодом сосуд сердца до краёв, сжав его в когтях птичьей лапы. И вот сердце замерло... остановилось... секунда, две! - Я не умру! - подумал священник, - я не умру! И в этот миг внезапно проснулась его воля! Во сне ли, наяву? Он поднял к зверю руку, раскрыл ладонь и прокричал: - Изыди! Призрак сморщился, словно от отвращения, и зажмурил свои ледяные глаза. Заклинание подействовало. - Повелеваю, Изыди! Убирайся вон! Проклятье! На тебя - проклятье, проклятье, проклятье! Слова и жесты священника отразились гримасой боли на морде нелюдя. Он взвыл пронзительным человеческим воплем и взмыл вверх. От крика священник проснулся. Он подскочил на своем земляном ложе и сразу же посмотрел вверх. Никаких монстров или призраков. Лишь три грача опасливо посматривали на него с ветвей. Их было слишком мало, чтобы навредить священнику, по этому птицы не спешили на него нападать. - Значит, вы можете убить меня только во сне своей жалкой силой? - злорадно подумал священник, ухмыляясь, глядя на птиц. И тут произошло нечто странное. Словно услышав его глумливые мысли, три птицы плавно слетели на нижние ветки и внезапно спрыгнули на землю. В падении они потяжелели и раздались в размерах. Завеса чёрных перьев скрывала их мгновенную метаморфозу. Но когда твари коснулись ногами земли и выпрямились, перед сидящим на земле священником оказались три чёрных воина фигурами и ростом схожие с людьми. С плеч до колен укрытые в черные, оперённые по краю плащи, на головах костяные шлемы с раскрытыми птичьими крыльями и клювастыми масками забрал, за которыми не видно лиц. В каждой руке по изогнутому, словно когти, костяному кинжалу. - Вашу мать! - только и смог произнести клирик, и, не дожидаясь, что будет дальше, вскочил зайцем, подхватил с земли сито, посох, и бросился наутёк. Воины в чёрном кинулись за ним. Почему-то они не спешили превратиться обратно в птиц, а на земле их ноги явно уступали в скорости священнику. Клирик пользовался этой удачей, пользовался не жалея ног и дыхания. С кочки на кочку, между деревьев, из стороны в сторону, прыжком через ручей, влетел в дерево, отшатнулся, не упал, снова бежать! Нагнулся под веткой, споткнулся об камень, покатился кубарем, вскочил и снова в бег! Казалось, он бежит уже вечность, сжавшиеся лёгкие просто не могли расправиться и втянуть воздух, сердце било кровью по голове изнутри, колени ослабли, потяжелели и начали дрожать, в боку нестерпимо закололо. Вроде враги отстали далеко, но они скоро нагонят, а продолжить гонку клирик больше не мог. В отчаянии он остановился, упершись на ствол каштана, огляделся и увидел своё спасение! Правда, не сразу он разглядел его в холме напротив. Приглядевшись, священник увидел, что отвесная часть склона выложена каменной кладкой, как будто кто-то вырыл в холме нору и заложил стеной вход. Впрочем, вскоре, клирик увидел и дверь. Широкий плоский камень отвалился в сторону и у порога землянки показалась женщина с корзиной луковых кожурок. Шкурки она высыпала прямо под порог, спрятав их в ямке под камнем, и уже собиралась задвинуть камень на место, когда невесть откуда подбежавший человек в черном капюшоне втолкнул её внутрь, влетел следом сам и задвинул кусок известняка на место, оставив маленькую щёлочку, чтобы смотреть одним глазком. - Ты кто? - ошарашено прошептала девушка. Священник сделал ей знак не шуметь, и прильнул к щели в кладке. - Что такое? Дикие звери? У меня есть топор! - Да нет, - прошептал клирик, - Эти хуже зверей! Девушка тоже прислонилась щекой к камню и заглянула в щель. В этот момент вдалеке среди деревьев показались три тёмных силуэта. - Воины госпожи? Ты от них бежал?! А ну пошёл к чёрту! Что ты натворил? Если они хотят тебя убить они и меня убьют! Выкатывайся, или я... где мой топор? Не долго думая, священник выхватил свой нож, и, схватив девицу за пепельные волосы, приставил остриё к её горлу. - Тихо, заклинаю именем Господа и Оберона! Иначе возьму грех на душу! Девушка сразу замерла и замолчала. Черные воины тем временем прошли дальше. Они потеряли след. Слишком часто клирик петлял между деревьев из стороны в сторону. Кажется, они застряли около того мелкого ручейка шириной с локоть и, не увидев следов на другом берегу, решили, что беглец пошёл по руслу. Тогда они направились вдоль него, двое в одну сторону, один в другую. - Кажись, пронесло! Слава Божьей Матери! - выдохнул священнослужитель и отпустил девушку - Прошу прощения за грубость, я не хотел вам вреда. Просто не знал, как убедить вас не шуметь... - Пошёл вон! - зашипела девушка в ярости. Она отскочила к дальней стене и схватила маленький кремнёвый топорик. - Так может, позовёшь на помощь воинов? - язвительно спросил священник. Он заметил, как боится девушка солдат в чёрном, и решил воспользоваться этим, - А что будет, если я их позову? - Замолчи! Тише! - девушка, угрожающе замахнувшись топориком. - Если сейчас уйду, меня заметят. Когда шёл сюда, я запутал следы. Они потеряли меня у ручья и вряд ли смогут найти, но если я уйду сейчас, то мои следы четко будут видны, и они приведут к твоему дому! - Чего ты хочешь? - спросила девушка злобно, но опустила оружие и попятилась. Священник уверенно прошел в глубь землянки и осмотрел её убранство. Три стены были земляными, слегка укреплёнными от осыпания редким плетением из прутьев. В выкопанных нишах стояли высокие корзины из ивового прута, наполненные припасами. Напротив двери, в земляной стене прокопан наверх, выложенный камнем колодец, через который в землянку проникал свет, а на его дне был устроен очаг с жаркими углями. Лишь наружная стена сложена из камня сухой кладкой. Дверью служил камень, похожий на неваляшку. Его легко было отодвинуть, и он всегда сам вставал на своё место. От того кладка казалась сплошной, а изнутри камень можно было подпереть, заперев дверь. Священник поспешил именно это и сделать. Он нашёл каменный клинышек и закрепил им дверной камень. - Так! Теперь можно отдохнуть! - священник спрятал нож за пазухой, и, нагло пройдя мимо девушки, вальяжно плюхнулся на дощатый помост, застланный сухим сеном и медвежьей шкурой, - Ты здесь спишь? Мне нравится! Так! Чего же я хочу? Во-первых, переждать здесь пока меня ищут, во-вторых, спокойно выспаться, не боясь, что ночью меня зарежут, и, в-третьих, наесться, не боясь, что меня отравят! Ты можешь мне это дать? - И утром ты уйдешь? - Если ты так пожелаешь, - кивнул священник, - Правда, если ты захочешь помогать мне и дальше, я не буду возражать. - Ха! Губу раскатывать ты мастер! - усмехнулась девчонка, и отшвырнула топорик в угол, - Ты кто такой на мою голову? - Меня зовут брат Пак! - парень откинул капюшон с постриженной русой головы, перетянутой повязкой через левый глаз, и широко улыбнулся. Я служитель церкви Христовой, и посланник короля Оберона! Приятно познакомиться, юная селянка! А ты откроешь мне своё имя? - Дана. Меня зовут Дана. - Дана... Дух охоты, - произнёс священник, - Прекрасная Дана, если ты названа в честь духа охоты, и живёшь посреди леса одна, наверняка ты охотница и браконьер! Верно? По этому боишься воинов владычицы? Значит, наверняка у тебя найдется жаркое! Не отвертишься, я видел, как ты выбрасывала луковую шелуху! Точно в луке мясо мариновала! Тащи сюда, горячее? Сырое? Дана молча отошла к одной из ниш и, вернувшись, сунула Паку в руки глиняный горшок. Священник нетерпеливо открыл крышку и сунул в горшок нос. - Это что за на хрен? - Лук. А разве не видно? - Я не понял, а мясо где? Дана отошла в угол землянки и вернулась с самодельным луком и пучком камышовых стрел. Она швырнула их на колени священнику, сказав при этом: - Вон лес с дичью, вот стрелы. Где дверь помнишь? - Не. Ну, лук, так лук! - буркнул Пак и полез пальцами в горшок, - Я что? Я против лука ничего не говорил! Прежде чем отправить пахнущее уксусом луковое колечко в рот, священник достал из кармана кусочек белоснежной кости, похожей на волчий зуб и поводил им над едой. Девушка с любопытством посмотрела на манипуляции клирика. - Что это? - спросила она, ткнув пальцем в косточку. - Рог единорога. - Его же используют для поиска ядов. Ты мне не доверяешь? Я приютила тебя! - Ой, ли! Знаю я цену такому гостеприимству! Не раз просыпался голым и нищим, после "доброго" приюта. Хорошо, что просыпался! Если белый рог потемнеет, значит в еде яд. - Да белый он! Белый! - обиженно фыркнула Дана. - И верно... вроде чисто, - неуверенно произнёс Пак и отправил луковое колечко в рот, - и вкусно! Дана, ты отлично готовишь! Странно, что тебя до сих пор не сосватали! Лицом молода и красива, телом ладна, готовишь отменно... характер у тебя, что ли тяжёлый? Пак устроился поудобнее. Скинул плащ с капюшоном на постель и заплечный мешок стянув со спины поставил на пол. - Давай я уберу, - сказала Дана и подняла мешок с пола. Пак резко вскочил, попытавшись вырвать укладку из рук девушки. - Не трогай! Только и успел выкрикнуть. Дана, от неожиданности, дёрнула лямку и из раскрывшегося мешка посыпались вещи: сито с крупным плетением, и ещё одно с плетением по-мельче, каменотёсный молоточек и ручная лопатка с окованной бронзой кромкой, чашки и цепочки подвесных весов со свинцовыми гирьками, маленький керамический тигль для плавки мягких металлов и ручные мехи. У своих ног, Дана подобрала и подняла откатившуюся глиняную формочку для отливки. Она повертела формочку перед глазами и посмотрела на священника. - Это мера для золотой гривны? Верно? И на ней клеймо Оберона. А это всё... Ты... Ты точно умрёшь не своей смертью! Если тебя просто поймают, то могут только бросить в темницу, если преступление мелкое. Но если тебя поймают и найдут при тебе всё это... - Я знаю... - Тогда зачем? Твоему Богу так нужно золото? - Золото нужно не богу, а земным владыкам, - с грустью в голосе произнёс Пак, - Но мне, чтобы нести слово божие в этих языческих землях, нужно покровительство здешних владык. А король Оберон предложил вполне сносные условия сделки. - И твой бог тебе этого не запрещает? - Ну... - Пак почесал подбородок, - Надеюсь, с ним я тоже смогу договориться... Как и с Обероном. Ладно, мне нужно поспать. Можно я устроюсь на твоей постели? Если не боишься, можешь ложиться рядом. Я дал обет безбрачия, приставать не буду. - Тогда какой смысл с тобой рядом ложиться? - Как знаешь, не просись потом погреться об мой тёплый зад! - священник стащил тяжёлые сапоги, сорвал с уставших ног портянки, сбросил чёрную рясу, на пол же полетели требник посох и ножны с ножом. Пак сладко потянулся, освободившись от гнёта одежды, и завернувшись в медвежью шкуру, тихо засопел. Дана, хмыкнув, ногой столкнула возмутившегося было брата Пака с середины постели на край, и сама улеглась спиной к гостю, отвоевав у него половину шкуры. Дотлевающий огарок лучины слабо треснул и упал в подставленную плошку с водой. Уголёк зашипел пару секунд и замолчал. Землянку окутала темнота. На утро их разбудило пение синиц и яркие лучи золотого солнца вместе с холодным утренним ветром ворвавшиеся в землянку через потайные оконца в кладке. Брат Пак сладко потянулся и провёл ладонью по шелковистым волосам Даны. Ему почему-то именно сейчас нестерпимо захотелось погладить девушку по голове. Та ответила кошачьим мурлыканьем на его ласки. Но внезапно Пак нащупал то, чего не заметил прошедшей ночью. Под густыми пепельными волосами девушки его пальцы коснулись мягких заострённых ушек с кисточками на конце, как у рыси. Священник не подал виду, но насторожился, и на всякий случай, провёл ладонью по гибкой спине Даны до самого низа - хвост! Там был рысий хвост. "Ведьма!" - подумал брат Пак, - "ведьма или оборотень! Не иначе! Вот от чего красивая девчонка живёт в лесу одна и прячется ото всех! Вот почему она боится солдат владычицы" - Ты только сейчас заметил? - засмеявшись спросила девушка, поймав руку Пака на своём хвосте, - Все мужчины такие невнимательные? Или ночью твой ясный глаз ослепила тьма, а осязание - страсть? - Наверное ты права! - вздохнув, сказал священник и повернул девушку лицом к себе, - Кошачьи глаза! Ты точно рысь! Прекрасная рысь... - Ты правда считаешь меня красивой? - Да! - Достаточно красивой, чтобы забыть о своих обетах? - Этой ночью, мне хватило твоей красоты... - Я говорю не об одной ночи! - перебила его девушка, - Я говорю о всех ночах и днях! Ты хочешь остаться со мной? Забудешь о своем боге и о проклятом золоте? Пак смутился и отвернулся, молча глядя в бревенчатый потолок. Наконец, он произнёс: - Я, всё таки, священник. Пастырь божий... Дана звонко рассмеялась. Она откинула медвежью шкуру, и нагая встала с постели, подставляя гибкое белое тело золотым лучам света. Пак нервно сглотнул, не в силах отвести от неё взгляда. Он попытался нащупать на груди цепочку с распятием, но нательный крест валялся на полу рядом с рясой и требником. Девушка повернула лицо к солнцу зажмурилась. Священник мысленно приготовился к самому худшему, что может произойти, но опасения и страх оказались напрасны. Он понял это как только прекрасное лицо девушки в ореоле утреннего света с улыбкой повернулось к нему. И она запела:
Bittida en morgon innan solen upprann Innan foglarna bЖrjade sjunga Bergatroliet friade till fager ungersven Hon hade en falskeliger tunga С утра, когда еще не грянул птичий хор, Когда солнце еще не всходило, Вдруг одна троллиха спустилась с темных гор И лживо она говорила: Herr Mannelig herr Mannelig trolofven i mig FЖrdet jag bjuder sЕ gerna I kunnen vДl svara endast ja eller nej Om i viljen eller ej - Херр Маннелиг, херр Маннелиг, женись-ка на мне За всё, что тебе подарю я. Хочешь или нет, а мне нужен твой ответ: Или "да", или "нет". Eder vill jag gifva de gЕngare tolf Som gЕ uti rosendelunde Aldrig har det varit nЕgon sadel uppЕ dem Ejheller betsel uti munnen Дам тебе двенадцать златогривых лошадей, Что пасутся в розовых кущах, Никто на них ни разу не езживал в седле, Трензелями им зубы не плющил. Херр Маннелиг, херр Маннелиг, женись-ка на мне За всё, что тебе подарю я. Хочешь или нет, а мне нужен твой ответ: Или "да", или "нет". Eder vill jag gifva de qvarnarna tolf Som stЕ mellan TillЖ och TernЖ Stenarna de Дro af rЖdaste gull Och hjulen silfverbeslagna Дам тебе двенадцать мельниц, что стоят Там и сям между Тиллё и Тернё, Жернова из меди на солнце горят, Серебро на колесах бесценно. Херр Маннелиг, херр Маннелиг, женись-ка на мне За всё, что тебе подарю я. Хочешь или нет, а мне нужен твой ответ: Или "да", или "нет". Eder vill jag gifva fЖrgyllande svДrd Som klingar utaf femton guldringar Och strida huru I strida vill Stridplatsen skolen i vДl vinna Дам тебе заветный меч-кладенец, На котором есть руны защиты И пятнадцать звенящих золотых колец, - Будешь ты героем каждой битвы. Херр Маннелиг, херр Маннелиг, женись-ка на мне За всё, что тебе подарю я. Хочешь или нет, а мне нужен твой ответ: Или "да", или "нет". Eder vill gifva en skjorta sЕ ny den bДsta I lysten att slita Inte Дr hon sЖmnad av nЕl eller trЕ Men virkat av silket det hvita Дам тебе рубашку из тонкого сукна, Что белей прошлогоднего снега, Не иголкой и не ниткой создана она - Она соткана магией света. Херр Маннелиг, херр Маннелиг, женись-ка на мне За всё, что тебе подарю я. Хочешь или нет, а мне нужен твой ответ: Или "да", или "нет". SЕdana gЕfvor toge jag vДl emot Om du vore en kristelig qvinna Men nu sЕ Дr du det vДrsta bergatroll Af Neckens och djДvulens stДmma - Все эти подарки можно было б похвалить, Будь ты женщиной и христианкой... Но ведь ты троллиха, пришедшая с горы, Не нужна ты мне даже и нах%й! - Херр Маннелиг, херр Маннелиг, женись-ка на мне За всё, что тебе подарю я. Хочешь или нет, а мне нужен твой ответ: Или "да", или "нет". Bergatrollet ut pЕ dЖrren sprang Hon rister och jДmrar sig svЕra Hade jag fЕtt den fager ungersven SЕ hade jag mistat min plЕga Herr Mannelig herr Mannelig trolofven i mig FЖrdet jag bjuder sЕ gerna I kunnen vДl svara endast ja eller nej Om i viljen eller ej И ушла троллиха, только лишь возле дверей Вдруг ужасно она застонала: - Если б получила парня я себе, Я бы больше тогда не страдала! Херр Маннелиг, херр Маннелиг, женись-ка на мне За всё, что тебе подарю я. Хочешь или нет, а мне нужен твой ответ: Или "да", или "нет".(Прим: перевод стихов Амодея Майского. В данном литературном переводе баллады автор попытался максимально приближенно передать оттенки текста. Так как в старо-норвежском слово "явулен" (Дьявол) считается матерным, и ответ рыцаря в целом не вписывается ни в какие рамки приличия)
Закончив петь, она посмотрела на священника и расхохоталась. - Кто ты? - в изумлении спросил Пак, приподнимаясь на постели. - Ты ведь знаешь. Я - Дана, лесной дух охоты. А ты, Гер Маннелинг, ты женишься на мне? Или тебе не позволит твой бог?