Холм казался подходящим. Брат Пак устроился в промытой дождём впадине, где его практически не было видно со стороны. Для верности, он снял свой подбитый шерстью плащ с капюшоном и растянул на ветвях кустарника прямо над впадиной.
Вышло вполне приличное убежище от ветра и даже мелкого дождя, но главное - от чужих глаз. Полюбовавшись с минуту на навес, священник закатил рукава рясы и приступил к работе. Орудуя короткой лопаткой и каменотёсным молоточком, он углубился в холм на локоть. Землю тщательно просеивал, камни дробил молотком и рассматривал. Затем снова брался за лопату. И так пока сгущающиеся,сумерки не заставили его остановиться.
Солнце ещё сидело на верхушках позолоченных деревьев, но его света уже было недостаточно, чтобы разглядеть золотую песчинку в просеянной земле. Зажечь светильник Пак побоялся. Его могли заметить зачарованные чёрные птицы, что превращаются в чёрных людей. Всё что священник смог найти уместилось у него на ладони. Он сгрёб находки в кожаный кошелёк. Инструменты собрал в заплечный мешок.
- Заночевать здесь? Или вернуться в землянку Даны? Хм... Нет, возвращаться нельзя. Если о землянке знают, меня там могут схватить, если не знают, я могу привести птицелюдов за собой... Значит спать буду здесь!
Но, словно в ответ на его разговор с самим собой, ветер пригнал на небо тёмные облака. Начал срываться редкий дождь. Но капли падали крупные, хлёсткие, обещающие сильный ливень. Навес из плаща от такого не спасёт. Пак недовольно поёжился. Быстро собрав все свои пожитки, он двинулся прочь, кутаясь в плащ и рясу.
Неподалёку он видел бьющий из-под холма родник, дающий начало ручью. Священник решил, что если идти вдоль ручья с питьевой водой, он обязательно найдёт деревню или хутор, где можно переночевать. За одно там можно будет развести огонь и расплавить сегодняшний улов, посмотреть, что за рыбка попалась.
Пак оказался прав, через четверть часа быстрой ходьбы среди сумрачного леса на берегу ручья показались хижины. Обрадовавшись скорому ночлегу, клиник прибавил ширины шагу. Но вскоре заметил - что-то не так. От хижин и шалашей не пахло жильём. В воздухе не витали запахи дыма от очагов, приготавливаемой пищи. Не слышно было лая собак, голосов детей.
Пак поубавил скорость своих шагов, и поудобнее перехватил ореховый пояс обеими руками. Он приготовился, встретить что-то незнакомое и опасное. Нечто, что заставило жителей бросить дома. Но хутор встретил его мертвой тишиной и пустотой.
Построенные из жердей и прута хижины, прикопанные землёй, стояли с распахнутыми дверями и качающимися на ветру ставнями. Ветер разворошил крытые тёрном и сосновыми лапами крыши. Навесы для сена завалились без ухода человека, в опустевших ямах для зерна шуршали отощавшие мыши.
Однако, было видно - люди покинули хутор не так давно. Многие вещи были брошены так, словно хозяин просто отложил их чтобы продолжить работу чуть позже. В дома явно собирались вернуться, но что-то помешало жителям это сделать.
Улица брошенного хутора пугала Брата Пака, но он решил остаться здесь. Дождь постепенно усиливался. Клирик выбрал хижину у которой стены из плетня не покосились, и крыша осталась целой. Он закрыл ставни, чтобы ветер не трепал их, и не задувал внутрь. Обыскав соседние дома, Пак нашёл несколько сухих поленьев для очага, вязанку хвороста и огниво. В одном из шалашей нашёлся закупоренный глиняный горшочек с овсом, до которого не добрались мыши.Пока ливень не замутил ручей, Брат Пак поспешил отмыть от пепла найденный в очаге полузасыпанный золой медный котелок, и тут же наполнил его чистой водой. Когда, священник забежал в дом, за его спиной хлынул ливень.
- Успел вовремя! -присвистнул Пак, глядя в дверной проём. Не долго думая, клирик закрыл двери на засов, и убедившись в своей безопасности, отправился к очагу колдовать над дровами. Доставшаяся Паку хижина была больше землянки Даны. Это был дом с четырьмя стенами, а двухскатная крыша опиралась на четыре вкопанных в землю деревянных столба. Кажется, они были сделаны из стволов ясеня. На эти же столбы опирались стены сплетённые из прочных жердей и лозы, как стенки корзины. Снаружи на стены была присыпана земля, высотой почти до самых окон, а изнутри на стенах висели полотна плотной ткани, защищая внутренности дома и его обитателей от ветра.
Пол в доме земляной. Очаг - обложенная камнем яма посредине. Трубы и дымохода нет, хижина топилась "по-чёрному", только отверстия в стенах под самым коньком крыши выпускали дым. Пак, долго провозившись с огнивом, наконец смог поймать искру на трут и раздуть огонёк. Вскоре очаг снова затеплился огнём, а в медном котелке на треноге уже варилась овсяная каша. Кроватей в доме не было, зато были широкие лавки вдоль стен. Одну такую пак подтащил поближе к огню и разложил на ней, как на столе приспособления для плавки. Вскоре в керамический тигль отправились кусочки руды и песчинки найденные в речном песке, а сам тигль отправлен в огонь. Камешки раскалялись, трескались, крошились от жара, плавились. Священник внимательно наблюдал за метаморфозами в тигле, следя за ним тщательнее, чем за кипящим котелком каши. Наконец, он достал раскалённый до красна тигль и вылил расплавленное содержимое в формочку для гривны. Полученная капля едва ли заполняла её на одну пятую. Затем Пак вытряхнул из тигля остатки шлака и помешал почти готовую кашу. За это время металл в формочке должен был остыть. Пак не глядел в формочку до последнего, наконец он зажмурился, перекрестился и повернулся к лавке. Резким движением открыл глаза...
- Дьявольщина!
В форме было что угодно, но только не золото. Серовато-белый металл с лёгкой желтинкой скорее от примеси меди, чем золота.
Пак попробовал кусочек металла руками, помял в пальцах, попробовал на зуб.
- Кажется олово... даже не серебро! - и так мало за два дня работы! Чёрт! Простите меня непорочная дева и святые заступники! Олово это тоже не плохо, но его слишком мало, чтобы добыча окупилась. Хотя его можно было бы копать.
Чёрт! Что-то как-то слишком это всё! Мёртвые деревни и безжизненные пустоши не похожи на пейзаж процветающей страны, владычица которой может в больших количествах чеканить чистейшую золотую монету. Как-то это всё слишком! И жутковато в придачу! Пак вдруг резко вскинул голову и замер прислушиваясь. Что-то на улице. Зверь или птица? Если воины-оборотни, то сбежать не выйдет, в доме одна дверь и слишком маленькие окна.
Тогда Брат Пак решил, что подожжет дом, если солдаты ворвутся внутрь, и возможно тогда ему удастся в суматохе проскочить мимо них? Он сел быстро собрал все свои вещи, и сел за очагом, напротив порога, держа наготове пылающую головню и свой ореховый посох. Священник уже приметил пук сухой травы в кровле, прямо над дверью. Вот куда он зашвырнёт головню, и обрушит огонь на бесовские головы, как святой... черт, из головы вылетело! Но какой-то святой точно призывал огонь с небес на своих врагов! На улице вновь раздался шорох, сквозь шум дождя.
- Черт! А я надеялся что в такую ночь они не смогут летать, сатанинское отродье! Значит пришли по земле в человеческом обличье!
Пак устремил всё внимание на дверь. Засов хлипкий, можно выбить и с одного хорошего удара. Если ворвутся, то оттуда. Шорох раздался вновь у самой двери на пороге. И тут в дверь постучали. Пак даже слегка удивился. Он не ожидал от врагов учтивости. В дверь постучали снова, и на сей раз послышался голос похожий на человеческий.
Пак и не думал отвечать. Напротив, раскрыв висевшую на поясе книгу на нужной молитве, он начал яростно совершать крестное знамение и мысленно читать по очереди: "Отче наш", "Даруй заступничество" и "Изгони лукавого". Пак был уверен, никакой это не человек. В такую ночь просится в дом может лишь нечистая сила, а нечисти за прошедшие дни он видел достаточно. Нельзя откликаться. Кем бы ни была эта тварь, она не может войти в дом, пока её не позовут. Это заложено в её природе. Всякую границу она может пересечь лишь по приглашению, будь то порог дома, текущая вода у брода или грань между миром живых и мёртвых. Лишь человек и зверь могут переступать эти границы не глядя, но за это они платят своей смертностью, а у бессмертия своя цена. Стук в дверь и крики повторились настойчивее. На этот раз Пак услышал человеческую речь:
- Хозяева? Хозяева!? Я вижу огонь в доме! Пустите гостя!
"Ишь какой наглый черт!" - изумился Пак, - "Просит, а сам буд-то угрожает! Был бы человеком - пошёл бы в любой другой дом и переждал бы дождь. Нет же, скотина! Ломится в единственный запертый. Хрен тебе, а не впустить!"
Священник мысленно воззвал ко всем святым и заступникам и перекрестил дверь. Стук раздался ещё раз и прекратился! Не было слышно ни удаляющихся шагов, ни шороха. Просто вдруг перед дверью никого не стало. Пересилив страх Пак подошёл к двери. На всякий случай, он посыпал солью и пеплом из очага порог, чтобы нечистый не смог пересечь эту линию, и осторожно приоткрыл дверь. За порогом бушевал ливень и тьма сгустилась - хоть глаз выколи! Но больше никого рядом.
- Точно! Нечисть! - прошептал Пак, и резко захлопнул дверь, поспешив запереть засов. В добавок, для верности, он придвинул к двери набитый истлевшими тряпками ларец и одну из лавок.
- Да что творится с этой страной? Может владычица Титания своих призраков за золото продает? Если найдётся покупатель, она и впрямь может озолотиться! Чтоб столько нечисти на такой маленький кусочек леса... да их можно пачками продавать по цене одного! Стоп, а чего палёным пахнет? Черт! Каша!
Пак бросился к забытому котелку и обжигаясь снял его с огня. - Сгорела зараза!
По утру ливень утих, и над пропитанной влагой землёй поднялся белёсый туман. Солнца не было видно. Не пели птицы. А единственным звуком, разбудившем Пака, было урчание его желудка. Сгоревшая накануне овсянка не пошла священнику впрок. Нутро требовало хлеба и мяса. Пак открыл глаза. Огонь давно потух в очаге. Крыша хижины из соломы и дёрна пропиталась водой насквозь, и маленькие капельки падали со страпил тут и там. В хижине по утру оказалось сыро, холодно и неуютно. Клирик поёжился под меховым плащом и быстро поднялся с широкой лавки. Потянулся. Поболтал голыми ногами свесив их с лавки вниз.
Чем сегодня заниматься, он совершенно не представлял. Неделя отведённая на его миссию ещё не завершилась, но до намеченного срока оставалось уже не более пяти дней. А сегодня ни промывать песок в мутных после дождя реках, ни уж тем более копаться в холмах при такой грязи не получится. Да и завтра вся эта грязь не успеет высохнуть. Три дня Пак уже потратил на рудную разведку и всё тщетно. Если и есть в этой земле золото, то оно скорее всего собрано в одной самородной жиле, и нет следов ведущих к ней.
- А что? - подумал вслух Пак, - Почему бы и нет? Может действительно, они случайно нашли такую жилу? Вот только в таком случае, я могу сотню лет бродить по лесу с ситом и киркой, так ничего и не найдя! Живот Пака оборвал мысли хозяина протяжным гулким урчанием. Священник завыл и согнулся пополам, обхватив руками колени.
- Святые угодники! Может вернуться к Дане? Она хоть и ведьма, но готовит вкуснее стряпух Оберона. Нет! Зайду к ней, когда буду убираться из этого леса. И заберу её с собой! Но людей мне найти нужно! За пару монет мне что-нибудь да продадут... Надеюсь оленину... или рыбу... курица тоже подойдёт... яичница на худой конец!
Встряхнувшись, Пак потянулся к сапогам и портянкам сушившимся у дотлевающего очага. Быстро обмотав ступни сухой тканью, он сунул ноги в сапоги и слез с лавки. Заплечный мешок собран ещё с вечера. Клирик мигом влез руками в лямки. Проверил нож за пазухой. Пристегнул к поясу увесистый требник в обложке с медными окладами. Готовый к новому дню, он с посохом в руках отворил дверь. И тут же на него пахнуло ещё большими сыростью и холодом. Земля превратилась в сплошную вязкую жижу покрытую опавшими листьями и зеркальцами луж. Крупные капли продолжали сыпаться с веток деревьев, а густой туман непроглядной мглой окутал весь хутор, так что не было видно даже соседней хижины.
- Зараза! - выругался Клирик, - Чума! Ну на хер! Сегодня объявляю субботу, божий день! Буду сидеть дома!
Но стоило его ругани утихнуть, как за околицей хутора раздался протяжный человеческий вой и птичье карканье вторило ему. Пак поджал губы и истово перекрестился. Он тут же вспомнил ночную нечисть, ломившуюся в дом. Да ещё и птицы! Эта тварь привела их к дому.
- Да сколько же ещё нечисти служит лесной владычице? - шепотом произнёс священник, - Идите к дьяволу! Я пошёл отсюда! Суббота отменяется! И Пак рванул со всех ног прочь, проваливаясь в грязь по лодыжку.
- Во дурак! - лишь сейчас сообразил клирик, - Грёбанные следы! Грёбаная грязь! Тут собак не нужно, чтоб найти меня! Придётся идти по ближайшему ручью! И на кой я только всё ночь сапоги сушил?
Ближайший ручей бежал в двух сотнях шагов от Хутора, тот самый, по которому Пак пришёл в это место. Ночной ливень превратил спокойный ручеёк в мутный бурлящий поток. Клирику не очень хотелось в него лезть. Но встречаться с нечестивым воинством лесной хозяйки хотелось ещё меньше.
- А! Дьявольщина! - шепнул Пак и прыгнул в воду. Холодная и грязная, она в миг заполнила Паковы сапоги, и насквозь пропитала полы рясы и плаща.Для скорости, клирик побежал по течению, чтобы поток гнал его в спину. От холода ноги сводило судорогами. Пак споткнулся и упал. Поток накрыл его с головой и потащил клирика на середину ручья. Священник больше не управлял своим движением, сведённые судорогой ноги не слушались, руки барахтаясь, не могли схватиться хоть за что-то, или хотя бы помочь отгрести ближе к берегу. Он не мог поднять голову над водой, не мог глотнуть воздуха. Беспомощен! Паника!
- Что? Что делать? Как?
Вдруг что-то с силой ударило Пака по голове. Камень на дне ручья. Вода вокруг окрасилась в красное , в глазах потемнело. Пузыри воздуха вырвались из безвольно раскрывшегося рта. - Это всё? - мелькнуло в голове, и Пак провалился,в ничто.