Пой песни ветра, слушай огонь, смори через воду! И ты услышишь, и ты увидишь, и тебя поймут! Есть только свет, есть только миг, есть только ты и великая нить - Нить паутины создателя! Через ветры забвения, через ветры смерти, через ветры ветров, проведёт тебя нить создателя. Пусть ты слеп, пусть ветер отнял твои глаза, он дал тебе взамен жемчужины! Они лучше глаз, они видят сквозь ветер, они слышат сквозь пустоту, они смотрят в прошлое, и показывают тебе будущее. Но нанижи их на нить, и они умрут, и не будет у тебя больше глаз... они сокровище, но на них нечего купить!
Из песней Ловцов Ветра
Лампочка резко сменила пурпурное свечение на переливчато-желтый свет неприятно мерцающих для глаза диодов. Оператор заслонил лицо тонкой дистрофичной рукой, и едва коснулся длинными пальцами нескольких клавиш на консоли. Свет сразу погас, и в наступившей непроницаемой темноте раздался приятный невыразительный женский голос машины:
- Содержимое бака 744/А - человек, самец. Биологический возраст - тридцать один год, возраст сознания - сто сорок восемь лет, номинальный возраст с учётом фазы хранения - двести семьдесят девять лет. Хозяин груза - Эмиссариат.
Служащий вздохнул. Этот пассажир был принят на борт еще, когда пра-прадед служащего только-только родился. Три поколения жителей Лайнера-планеты уже сменились, а он лежит тут, цел и не вредим, реликт забытой эпохи.
Оператор, ещё раз сверился с порядком распределения грузов, и заказов на транспортировку. Всё на удивление было верно, скорее исключение из правил. Обычно такие маленькие заказы пестрят несоответствиями накладных и чеков, но тут царил по истине космический порядок. Этот спящий при минусовой температуре человек, погружённый в непрерывный гипнотический транс, даже не ощущает своего положения. Он не знает, что его тело, запечатанное в баке с физраствором, приковано кандалами по рукам и ногам, чтобы он, не дай бог, во сне не выдернул из себя какую-нибудь трубку, повредив при этом внутренние органы, или прервав поток жизненных соков. Не знал, что ради того, чтобы он не задохнулся при посадке, или его сердце не разорвалось и не остановилось от перегрузки, его сейчас вращают в центрифуге с бешеной скоростью вокруг ядра гиганта лайнера-планеты, и всё ради того, чтобы создать хотя бы подобие планетарной гравитации.
Для сознания этого пассажира полёт протекает в удивительно комфортных условиях. Он дышит чистым воздухом родной планеты, посещает безумно дорогие рестораны, может быть, занимается любовью с красивейшими женщинами. И конечно непрерывно обучается. В программу гипнотического транса были заложены курсы трёх каких-то языков, фехтование, навыки пилотирования и вождения, курсы придворной интриги...
Оператор искренне удивился, найдя в списке курсы физических упражнений. Конечно, он знал о том, что к каждой мышце пассажира проведена игла с электродом, и каждую секунду электрический разряд заставляет их сокращаться, предотвращая дистрофию. Но это всё равно не то. Разве можно во сне научиться держать нож, или править планером, никогда не ощущая в луках тяжести рукояти или трепета крыльев на ветру? Чего стоят эти навыки лишенные мышечной памяти? Что этот пассажир потерял, согласившись на перелет, длящийся уже триста лет?
Увы, это не имело значения. Империя состояла из миров расположенных слишком далеко друг от друга, и такова была политика эмиссариата. Чиновники Империи обязаны были служить только на чужих планетах. По сути, рекрутов перевозили с одного края вселенной на другой. Только так было возможно удержать от распада и взаимной изоляции этот хрупкий институт.
Конечно, была и экономика! Лайнеры непрерывно курсировали между планетами, и их было настолько много, что, несмотря на расстояния и длительность пути, корабли с противоположного конца вселенной появлялись на орбите каждого населённого мира ни реже чем раз в несколько лет. Товары из дальних миров искусственно и порой насильно вливались в экономику Империи с одной лишь целью - сделать эти разбросанные кусочки человечества взаимозависимыми. Сплотить их на почве возникающих потребностей в уникальных товарах.
К сожалению это работало не всегда, и миры, которым нечего было предложить, неизбежно выпадали из этой системы, терялись, замыкались в глубокой изоляции, и канули в лету. Никто не знает об их судьбе, процветают ли они, или все давно лежат в руинах. Эмиссары и легаты считают такие планеты мёртвыми, или как они говорят - "Спящими", ожидающими, когда их снова пробудят к жизни. Но пока, ни один зонд-разведчик, изредка посещавший орбиты таких планет, по прошествии несколько веков, после потери контакта, не находил на них не то что разумной, а жизни вообще. На этих планетах не было "особых" товаров!
Именно такие товары и перевозил лайнер, в утробе которого, со скоростью одного удара в час, билось сердце нового сатрапа, которого должно было доставить на одну из проблемных планет. Этой остановки корабль достигнет через два года, а значит, пора начинать болезненное пробуждение. Для пассажира это будет кошмаром. По сути, ему предстоит заново родиться. И пусть, после электро-тренажёра у него будут даже уши накачены, ходить, дышать, есть, и пить, ему придётся учиться заново.
- Ты тоже товар, - подумал оператор, нажимая на кнопку слива жидкости, - такой же реликтовый товар, в уникальном экземпляре, связывающий шёлковой нитью в единое ожерелье бусинки миров. Кто-то поставляет на рынок космические корабли, кто-то бесценные минералы, кто-то лекарства или наркотики, а Имперская планета поставляет своих чиновников. Ну что же, вы нужны нам не менее чем мы вам! Таков девиз Империи!
Интересно, понимает ли этот пробуждающийся от наркотиков человек, то, что у него более нет пути назад? Как он мог согласиться, на подобную авантюру? Имел ли он вообще выбор?
- А, - отмахнулся от своих мыслей оператор, - это всё чушь! Он родился на одной планете, и сможет повидать сотни других! А вот я! Я навечно заперт в тюрьме своего лайнера, с тысячами своих братьев и сестер. Мы должны ему завидовать, а не жалеть! А впрочем, чем отличается наш лайнер от их планет? Только размером! Я здесь родился и вырос, здесь умру. Здесь заведу детей и буду счастлив. Здесь я свой! А эти странники, - они везде чужие!
2.
То, что они говорят, и то, что делают, это ещё не свидетельство их мотивов. Странники-Сатрапы оторваны от всего, от прежней жизни, от всякого опыта, предшествующего их пробуждению. Не всякий имперский чиновник вспомнит после наркотического гипноза, хотя бы, как его зовут. Но каждый в совершенстве будет владеть языками своей новой планеты, её культурой и необходимыми навыками. Они просто выполняют свою программу, навязанную политикой "Нитки Жемчуга", но каковы их собственные мотив, желания и стремления? О!Они не редко идут в разрез с желаниями их хозяев.
Из доклада коллегии психологов в храме Огня-Логоса
- Мы прибываем к месту стоянки! - голос контролёра был на удивление возбуждённым и радостным, - Представляете? Мы подлетаем к Жемчужнице! Это же просто чудо!
Санек устало и бесцветно взглянул на маленького хрупкого человечка. Тонкие до опасности руки и ноги, по сути, кости обтянутые кожей и мышцами не толще листа плотной бумаги, хилая грудь и непропорциональный пузырь живота. Из спины торчат сотни спиц имплантатов-усилителей, крепящих позвоночник на внешний каркас экзоскелета. Вокруг него словно атмосфера над планетой, витало буроватое облако, источавшее резкий запах йода. Из вен обеих рук за плечи тянулись трубки с ярко-красной массой искусственного гемоглобина.
Дистрофия, лейкемия и стеклянная болезнь, - неизменные атрибуты космонавтов. Санек заметил ещё несколько изменений, относительно внешности не планетных жителей, например перепонки между пальцами рук, ступни, превращённые в короткие ласты, но их можно было списать на естественные мутации. Такие изменения были свои на каждом корабле.
Замкнутая система, изоляция. Вид идёт по собственной эволюционной дорожке. Во время сна, Санек общался с другими пассажирами, в их общем ментальном пространстве. Он слышал рассказы о странных обычаях космонавтов, в основном связанных с сексом. Самой популярной была байка о том, что когда два лайнера-планеты встречаются, коренное население обоих устраивает групповую оргию, в которой есть только один запрет, на спаривание с человеком со своего корабля.
Если учесть, что расписание всех рейсов заведено определённым порядком, и централизованно корректируется, возникали споры о евгенике и тайных планах Империи, по выведению новых рас людей. Но всё это около научный бред. Санек был самым старым пассажиром. Он болтался здесь по его собственным ощущениям уже около ста лет, и за всё это время, не видел не одного встречного лайнера. Хотя, что можно увидеть, сквозь программируемый бред наркотического гипноза?
От мыслей его снова отвлёк контролёр. До чего же радуется этот головастик! Раздражённо, Санек произнёс:
- Я то думал, для вас это обычные будни, одна планета, другая... Больше меньше и так по кругу.
- Да ты чего? - удивился паренёк. Он от изумления стянул с лысой головы пластиковую сеточку с металлическими бусинками электродов, и прежде чем опять надеть, обильно смазал лысину силиконовым гелем. К запаху йода и озона, добавилась силикатная кремнистая примесь. Космонавт выпучил свои жабьи глаза и обиженно произнёс:
- Это первая остановка за последние сто лет! Прошлую помнит ещё мой дед!
- Что за чушь? Мы всего-то сто лет летим!
Паренёк осторожно облетел пассажира, этот человек, сидящий сейчас в кресле пристёгнутым, чтобы не улететь в слабой гравитации, являл резкий контраст с нежным и хрупким существом космонавта. По меркам планетных жителей, он был хил и дрябл. На животе и бёдрах отложился жир - свидетельство неполадок в системе питания, но, тем не менее, он был мускулист и крепок. Толщина рук космонавта была сопоставима с толщиной пальцев пассажира.
- По правилам, вам об этом должен говорить психолог, но всё-таки вы Странник, а не простой турист, и потому... Проще говоря, этот только ваше сознание добиралось сюда сто лет. Ваша плоть двигалась в разы медленнее.
- Так, совсем не проще... - пробормотал, Санек, - я не понимаю, о чём вы говорите!
- Тут всё дело в ощущении времени. Вы ведь в школе учили что-то о космических парадоксах? Парадокс близнецов?
- Да, когда один близнец остаётся на планете, а другой летит на корабле в одну точку, потом обратно, планетный брат стареет, а летающий нет. Это понятно, но их сознание движется со скоростью равной скорости их тел.
- В это проще поверить, чем долго объяснять, - попытался отмахнуться контролёр.
- Нет уж! Раз начал, выкладывай всё! - напирал Санек.
- Давайте так! Я скажу только, сколько вы летели номинального времени, по меркам корабля, и насколько вы постарели, идёт?
- Ну, валяй, с паршивой овцы...
- Ваш полёт длился триста с лишним лет, и ваш организм постарел на десять лет, если считать средней продолжительностью жизни - сто лет.
Эти слова вогнали Санека в ступор. Контролёр испугался и заметно занервничал:
- Чёрт! Я же знал, что нельзя этого говорить! Кто же меня за язык то дёрнул? За порчу груза такие штрафы!
- Я не груз! - огрызнулся Санек.
- Но вообще-то пассажиры лежат в физ-гробах, и считаются временно мёртвой материей, так что формально, вы груз. Ваш собственник - Эмиссариат Империи.
- Проклятье! Мало того, было! Значит я не только реликтовый экземпляр, затрудняющийся с количеством свечей на именинном пироге! Теперь я ещё и чья-то собственность!
- Простите, а вы помните, что-нибудь из жизни до сна?
Санек, напрягся, и попытался произнести мысли в слух, чтобы запомнить их раньше, чем они потеряют очертания:
- Я Санек Кракове, Моя родина, страна на востоке... А, ты все равно не знаешь. На моей планете двадцать одна страна, и моя - самая большая и могущественная.
- Она торговала с Империей?
- Да. Мы сами считали себя частью Империи. У нас был даже сатрап - планетный наместник. Планетный! - Санек усмехнулся, - Его власть распространялась не дальше правительственных комитетов моей страны. Но он обещал нашим правителям постепенный захват мирового господства.
- Война без войны?
- Да. Товары вместо снарядов. Когда я был маленьким, у нас уже появились такие вещи как Зелье, - наркотик, позволяющий связывать мозг и компьютерные системы напрямую. Помню тогда разорялись производители всей этой электронной шушеры. Мониторы и клавиатуры лежали на полках. Люди брали только системный процессор и капельницу с зельем.
- Да, зелье это ценный продукт, - согласился контролёр, - вы знаете, что он продлевает жизнь и ускоряет мыслительные процессы?
- Да, так говорилось в рекламе, но я мало в это верю.
- Напрасно, именно благодаря зелью вы сейчас стоите на пороге другого мира. Мира на миллионы жизней далёкого от вашей родной планеты, стоите молодой и полный сил! Без зелья империя развалилась бы, потому как ни один человек не смог бы совершить перелёт в течение одной жизни. Вы понимаете это?
- Да, я понимаю. Без зелья был бы не возможен процесс программируемого сна. И Эмисариат не мог бы штамповать своих сатрапов.
- Вы понимаете, что есть суть имперской политики?
- Да. "Вы нужны нам, не менее чем мы вам". Экономика... Взаимосвязь между удалёнными мирами, и так далее...
- Это определения из учебников, но вы сами их понимаете?
Санек зло посмотрел на контролёра. Затем ухмыльнулся и произнёс:
- Так ты же сам и есть психолог?
- Нет, вы ошибаетесь. Я контролёр, я проверяю результаты программ вводимых в ваш активный сон. Давайте не будем больше отвлекаться, и так, вы понимаете?
- Да. Я понимаю. Эта политика сродни бизнес-плану уличного торговца героином. Сначала человека соблазняют нереальными возможностями. Ему дают попробовать наркотик, - товары. Эти товары особенные. Они могут быть произведены только на одной планете. Один уникальный товар - одна уникальная планета. У меня есть героин, у тебя кокаин, но мы оба очень плотно сидим на обоих наркотиках, и если их поток иссякнет, ломка может привести к смерти.
- Грубо, но в целом верно. Однако лучше выбирать более приятные слова. Сами имперские представители называют это политикой "жемчужной нити". Каждый мир, на котором есть чудо человеческой жизни, это сияющий перл. А наши торговые связи это шёлковая нить, на которую нанизаны эти жемчужины. И пока нить крепка, ожерелье сияет своей красотой, но если нить разорвётся хотя бы в одном месте, рассыплется всё ожерелье.
- Моя формулировка сочнее, - возразил Санек.
- Вы знаете, какова цель вашего полёта?
- Нет.
- Ну что же. Скажите, вот вы упомянули о зелье, а вы знаете ещё товары, столь же значимые, а возможно и более нужные?
- Ну, например, синяя медь, имперские чиновники, ещё какая-то бурда. Я не интересуюсь подобными вопросами.
- Что вы знаете о жемчуге?
- Вы имеете в виду бусинки, которые моллюски выращивают в своих раковинах?
- Я имею в виду, жемчуг, производимый на планете Арахна. Техническое название Фото-Регенты.
- Впервые слышу.
- Ну что ж, похоже, курс истории не влез в ваш мозг. Скажите, а чем вы занимались во сне?
- Стрельбой из лука, фехтованием на ножах, альпинизмом, летал на планете...
- А языки? А экономика? А культурология?
- О, это слишком скучно, к тому же, мне никто не сказал, что я обязан посещать все занятия.
- Проклятье! Надеюсь, вас не признают производственным браком! Ну да ладно. Рас уж вы настолько ленивы, я восполню ваши пробелы в истории.
Арахна - планета пригодная для земных форм жизни, была колонизирована потомками второй волны Исхода несколько тысяч лет назад. Название происходит от имени мифической греческой ткачихи, за дерзость превращённую богами в паука. Доминирующая форма жизни - арахниды, в основном пауки.
Но это не главное. На Арахне добывают жемчуг. А жемчуг, это основа всей империи!
- И чем же он так хорош?
- Скажи, ты знаешь, сколько лет идёт радио сигнал от одной планеты к другой?
- Зависит от расстояния. Ну, пусть будет около получаса.
- А от одной звезды до другой?
- О, десятки лет!
- Может ли существовать империя, если послание с одного её конца летит на другой десятилетиями?
- Думаю, нет.
- Правильно думаешь. А что обладает максимальной скоростью в нашей вселенной?
- Скоростью света? Пожалуй, только сам свет! - усмехнулся Санек.
- Вот именно! - возликовал контролёр, - Кодированный световой сигнал! Они пронизывают всю нашу вселенную, и их скорости, позволяют в течение нескольких часов, а максимум дней, передать необходимую информацию на огромные расстояния. И всё это благодаря уникальным свойствам Фото-Регентов. Помимо этого, регенты необходимы для навигации, они улавливают мельчайшие искажения в любом диапазоне светового излучения и способны самостоятельно их обрабатывать. Эти предметы способны к обучению, и автономной работе. Это готовый многоцелевой узел! Ну и помимо прочего, при реакциях на свету, они выделяют большое количество энергии и озона.
Наш корабль-планета, между прочим, имеет нить в сорок одну жемчужину! Это позволяет нам двигаться...
- Мне плевать! - прервал его Санек, - Мне плевать, что вам там, позволяют эти ваши регенты. Скажи мне только одно, где-нибудь способны производить механические аналоги этих штук?
- Эти разработки были запрещены в соответствии с политикой...
- Я понял, можешь не продолжать! Черт, значит, я лечу на Арахну?
- Именно.
- В каком качестве?
- Вы её новый сатрап!
3.
Мы с гордостью говорим, что наши технологии поработили менее развитые цивилизации, однако забываем при этом, что в равной мере технологии поработили и нас самих!
Из доклада на ассамблее мастеровых Урбануса
Санек Кракове, верховный сатрап Арахны, ещё несколько часов назад грезивший в наркотическом трансе, будучи с головой, погружённым в зелье, ныне сидел в удобном анатомическом кресле, мягко удерживающим его эластичными лентами. Он чувствовал себя довольно таки плохо. Зелье медленно покидало его организм, оставляя после себя зияющую пустоту в сознании. Санек больше не мог управлять скоростями и потоками своих мыслей. Он не успевал за происходящими вокруг событиями. Эта новая реальность характерно отличалась от той, что он знал в своих сновидениях, и отличалась не в лучшую сторону.
Помимо психологической ломки, он также испытывал жёсткую боль метаболической. Увещевания токсиколога, что это состояние нужно перетерпеть, попросту не действовали. Терпеть такое было нельзя! Посему, сейчас будущий сатрап целой планеты сидел в мягком кресле, опутанный сетью пластичных ремешков, подобно паутине, заменившей ему смирительную рубашку.
И сквозь боль, его сознание приходило в норму. В комнате были часы, настроенные на условное время. В одном стандартном часе шестьдесят стандартных минут. Стандартный час отличался от часа его родной планеты на восемнадцать процентов, он был короче. Хотя сейчас, Санек уже не мог, определить по ощущениям, сколько длился час в те далёкие времена.
Освещение было скудным, очевидно такое же его ждёт в новой сатрапии. Холодно. Вентиляторы слишком сильно дуют, густой поток воздуха можно ощутить кожей. Он мешает дыханию. Постепенно эти параметры корректируются. Всё становилось темнее, ветер сильнее. В нём появилась острая пыль, поток стал настолько быстрым, что лёгкие не могли справиться с усилием, и втянуть в себя хоть немного воздуха. В трущихся друг о друга слоях сухого воздуха раздавались щелчки и трескотня электрических разрядов.
Внезапно всё стихло, и наступившая тишина больно ударила по органам чувств, особенно по слуху. Но тишина продолжалась не долго, вскоре вихрь снова овладел маленьким пространством.
Спустя восемь стандартных дней, космонавты открыли эту капсулу. С минуту они смотрели своими выпученными лягушачьими глазами в тусклые стеклянные зрачки Санека, пытаясь, определись его душевное состояние.
- Кажется, он не свихнулся, - произнёс один из докторов.
- Он хотя бы не умер, как остальные запасные чиновники, - отвечал второй доктор.
Как остальные? Мозг Санека вдруг начал работать в аналитическом режиме. Остальные? Нет сомнений. Космические перелёты слишком опасны. Телесное здоровье, психика... Отправлять одного человека рискованно. Это как искусственное оплодотворение. Врач подсаживает в материнское лоно сразу несколько зародышей, в надежде, что хоть кто-то выживет. А, что было бы, если бы выжили все? Кто-то стал бы главным, а остальные его сотрудниками? Нет! Думаю, лишних просто бы усыпили.
Они бы спали до тех пор, пока корабль не достигнет следующей планеты. И всё это время, их мозг вбирал бы новую информацию о новой вероятной сатрапии.
- Сколько лет длится перелёт от одной планеты к другой? - вдруг отчётливо спросил Санек у врачей.
- Зависит от расстояния. Между ближайшими - двадцать, может тридцать лет.
- Сколько занимает путь от моей планеты до этой?
- Сто пятьдесят стандартных лет.
- Тогда какого хрена я триста лет пропитывался зельем? - закричал Санек.
- Это нормально, - спокойным голосом отозвался один из докторов, - естественная реакция. Всё пройдёт, как только ты ступишь ногами на свою новую планету. У тебя снова будет дом...
- У меня нет дома! Я - чиновник имперской администрации. Я - собственность Эмиссариата Империи! Я новый правитель целой планеты!
- Истерика продолжается!
- Это нормально... Подождём ещё немного.
4.
Масса Арахны превосходит массу стандартных планет подходящих для жизни человека, естественно её гравитация сильнее допустимого уровня. Но благодаря сверх быстрому вращению планеты вокруг своей оси момент инерции компенсирует избыток гравитации. Будь эта планета немного легче, и её атмосферу сорвало и унесло бы в космос. Удивительно, от каких мелочей иной раз зависит возможность существования жизни.
Из доклада на ассамблее мастеровых Урбануса
Санек ждал в приёмной зале орбитальной станции. На его удивление маленькая станция внутри была гораздо просторней, хотя ее, конечно, не сравнить с просторами того огромного корабля-планеты, на котором он прибыл сюда. Сатрап был одет в форму девятого легиона. Того самого имперского легиона, который два столетия назад осуществил успешное вторжение и завоевание планеты.
Эта форма была чертовски удобной и приятной на ощупь. Полуспортивного кроя, маскирующая истинные параметры фигуры, создавая эффект крупного, мускулистого человека. Она была фиолетовой с рельефными золотыми швами. В обеих руках маневровые ветрогоны, чтобы быстрее передвигаться в невесомости. На поясе висели ножны с ножом. Нож был примечательно прост. Пластиковая чёрная рукоятка, отлитая по слепку кисти, светло голубое лезвие с молочным отливом. Чем-то он напоминал обычный кухонный нож из нержавеющей стали.
Сатрап парил перед огромным окном из стеклянного листа, толщиной в двадцать сантиметров. Удивительно, что при такой массивности, стекло не утратило прозрачности, и не искажало изображения. А, может, и искажало.
Поверхность планеты была серой. Невыносимо серой и скучной. Сплошное газовое месиво. Было просто удивительно, что за такими плотными облаками кто-то углядел твёрдое ядро. Арахна вполне могла остаться очередным газопылевым шарообразным облаком на картах и в астрономических каталогах империи.
Используя ветрогоны, сатрап подлетел к экрану, обслуживающему один из Фото-Регентов станции. Легкое касание пальцев, и стеклянная панель вывела проекцию различных спектров. Сатрап, стал разглядывать планету во всех возможных вариациях, и, наконец, нашёл режим, при котором атмосфера была совершенно прозрачной. Его взору предстала поверхность более всего напоминающая шкуру огромного морского ежа, сплошь покрытую иглами многочисленных горных пиков. Таких конических гор он никогда не видел. Их рельеф был явно отшлифован ветрами. Горы, горы, горы...
Поверхность ядра оказалась такой же скучной, как и поверхность атмосферы. За полчаса непрерывного разглядывания, Санек нашёл только три мелких города и с десяток едва различимых деревень. Лишь один город вызывал ассоциацию с промышленным центром, он был раза в три крупнее всех остальных городов вместе взятых, и именно рядом с ним отчётливо виднелся металлический квадрат имперской крепости.
- Ложная урбанизация, - отметил про себя сатрап, - Планета одного города. Такие миры, не смотря на свою огромность, бывают невероятно тесными. Действительно, жалкая планета!
Он снова прильнул к экрану. Рядом с главным городом, он увидел длинную наклонную полосу. Возможно аэродром. Вокруг этой полосы суетились машины, было заметно движение составов поездов. Они все обслуживали готовившийся к старту огромный самолёт. Прикинув масштаб, сатрап изумился, этот самолёт был больше некоторых ракетоносителей, какие ему приходилось видеть.
Наконец движение на аэродроме прекратилось, и механическая птица пришла в движение. Это произошло без вспышки реактивного факела. И как сатрап не старался, он никак не мог найти на этой гладкой, аэродинамической конструкции ни намёка на двигатель. Тем не менее, аппарат разогнался на рельсовых полозьях, и по наклонной траектории понесся над пиками гор. Самолёт разогнался очень быстро. И, к очередному удивлению сатрапа, уже через два часа, он обогнул планету вокруг, на курсе, параллельном экватору. Через четыре часа, аппарат вошёл в суборбитальные разряжённые слои атмосферы. Наконец оторвавшись от созерцания планеты, сатрап удалился в свои апартаменты. Он теперь знал, что через восемь часов, орбитальный корабль с Арахны выйдет на расчетную траекторию и состыкуется с имперской станцией.
Уже долгое время, на небосводе Арахны катилась новая металлическая луна. Тяжёлый корабль лайнера почти неделю прилип гранью своей гигантской сферы к крошечному шарику станции, ожидая грузов, и готовясь через месяц нырнуть в окно, между звёздными системами, чтобы, воспользовавшись гравитационным мостиком, сэкономить немного топлива, для спекуляционной торговли. Навигаторы и диспетчеры с нетерпением ждали стыковки с планетарным грузовым кораблём. Корабельный торговец уже приготовил основные товары, предназначенные для монопольной торговли: Несколько цистерн с "Зельем", "Синей Медью", "Меркурием", менее важные экзотические товары, такие как столетние вина и коньяки с других планет, инопланетные кушанья, ткани, механизмы предметы искусства, роскоши.
Он уже прикинул в уме, сколько "Жемчуга" удастся выменять на эти товары даже по фиксированным имперским ценам, не говоря уже о возможности поторговаться и спекулировать. Но даже перспектива выменять лишнюю жемчужину не застилала перед его взором необходимость выторговать немного Арахнийского шёлка и знаменитого паучьего мяса. Торговец знал, что паучье мясо является сильным наркотиком, действие которого способно прервать зависимость от Зелья, и только по этой причине, оно считается запрещённым для торговли. Даже вывоз его за пределы планеты может грозить огромными штрафами кораблю, вплоть до конфискации и изгнания команды в космос без скафандров.
Но, тем не менее, за килограмм такого мяса на Дубль Нуклиде - единственной планете, верфи которой поставляют империи межзвёздные корабли-планеты, можно было приобрести готовый модуль с замкнутым экологическим циклом, рассчитанным на проживание около трёхсот человек.
Детей рождается много, а старики стали жить дольше. Корабли нужно расширять и увеличивать. А увеличив массу корабля, нужно будет в свою очередь увеличивать мощность двигателей. Лишние траты неизбежны! В наших коммерческих книгах всякий пятый знак после запятой - это право на существование скольких-то человеческих жизней.
Внезапно двери камеры распахнулись с обеих сторон: со стороны корабля и орбитальной станции. У той двери, что вела в глубины лайнера, стоял невысокий человек со злым взглядом, одетый в тёмно-лиловую военную форму. Чёрные и золотые элементы, чередовавшиеся в определённом порядке, определяли его как полковника-легата имперского легиона. Его глаза и часть лица прятались за огромными темными очками, круглыми и непроницаемо чёрными, как у сварщика. Это был Санек.
Со стороны же орбитального транспорта в камеру медленно проплыл бледный человечек, облачённый в красное с оранжевым пышное платье. Мозг Санека сразу определил статус тонкого человека - наемный учёный - Дзушии. Красный шёлк - символ государственной службы Урбануса. Оранжевый - что значит оранжевый?
Он никак не мог вспомнить, его даже не удивляло, откуда он знает такие слова как дзушии и Урбанус. И тут же он решился спросить у пришельца:
- Что такое Урбанус?
Услышав вопрос, пришелец до крайности изумился, он посмотрел на торговца, затем на военного, словно спрашивая - это вообще кто? Но в какой-то момент человек в красном понял, что ему придётся таки иметь дело с этим странным воякой, и тоном учителя обращающегося к шкодливому ребёнку-ученику внятно произнёс на имперском языке:
- Урбанус в переводе с Шии - Страна городов, или если употребляется в отношении народа - горожане. Правда, это не совсем верно, ведь более двадцати процентов урбанусов живут в сельской местности.
- Кто ты такой, и что означает оранжевый цвет в твоем платье?
- Я Ологос - огнепоклонник, оранжевый цвет определяет мою принадлежность к данному этносу. Мы не урбанусы, но служим их бюрократии. Иметь в своём штате чиновников Огнепоклонников считается хорошим тоном.
- Что такое Шии?
- Самый древний язык, употребляющийся на нашей земле. Это священный язык...
- Шии адди! - Язык ветра! - перевёл Санек, - звуки, имитирующие шепот воздушных течений. Только на этом языке должно петь Песни Ветра!
- Так вы все знаете? - человек в красном скорчил обиженную гримасу, - тогда нечего приставать с глупыми расспросами! Мы тут должны делом заниматься!
После слов, он громко хлопнул в ладоши, и вслед за этим сигналом несколько человек в тёмно-малиновой рабочей одежде принялись перетаскивать небольшие шёлковые мешки в камеру для торговли.
Торговец лайнера тут же открыл один из мешков. От увиденного у него перехватило дыхание. Столько сокровищ!
- В каждом мешка тысяча жемчужин, - произнёс чиновник урбануса, - мы будем проверять все?
- Конечно! - откликнулся торговец, - а вы думали, мы поверим вам на слово?
Через минуту маленькая комната наполнилась корабельными счетоводами. Было определено точное количество жемчуга в партии, его стоимость по номинальной цене установленной единым имперским тарифным списком, а также рыночная стоимость. Счетоводы с обеих сторон принялись совместно определять товарные эквиваленты, сопоставляя цены на другие товары, для честной торговли.
Однако когда торговая цена была определена, разразился скандал. Планетяне и корабельщики схлестнулись в яростном споре, смысла которого сатрап не понимал. В суматохе к нему приблизился один из служащих в красной с черными вставками и полосами шелковой куртке.
Окинув молодого парня взглядом, сатрап различил в крое одежды и рисунке цветных полос отличительные знаки военного офицера, рангом не ниже имперского полковника-кастеляна. Это было лишь на одну ступень ниже собственного звания сатрапа.
Красный офицер таким же образом определил статус сатрапа, и, приблизившись на расстояние вытянутой руки, протянул Санеку свернутую в трубочку бумагу. Санек принял послание, и, оглядев его, удивился, обнаружив на письме сургучную печать. Еще больше он удивился, когда развернул свиток и увидел изящный шрифт, явно рукописный. Послание было выведено тушью тонкой кисточкой. Сатрап ощупал бумагу. Она была хорошего качества, но по структуре можно было догадаться, она изготовлена не на заводе, а скорее на мануфактуре, если только не совсем вручную.
- Я не единственный реликт! - подумал Санек, принимаясь за чтение. Содержание письма было следующее:
Достопочтенный Сатрап, человек, вручивший вам это послание - Грант Шади, пилот планера и телохранитель. Примите его в качестве подарка от Светлейшего нашего истинного Бога, Тирана Урбануса! Он получил приказ самого Бога угождать вам во всем и служить как самому Богу.
Этот человек доставит вас в нужное место на планете, как только вы соизволите спуститься с орбитальной станции. Надеюсь на благотворное сотрудничество.
Мажордом Бога, Уие Вой
Закончив читать, Санек спросил у своего нового адъютанта, указывая на спорящих торговцев:
- Чего раскричались эти галки?
- Люди с корабля пытаются продать нам товары, которые нам не нужны, и в тоже время отказываются продавать то, что нам действительно нужно.
- И какие же товары вам не нужны?
- Эта зелёная дрянь и дешевые камни.
- Зелье и синяя медь? - сатрап искренне удивился, но в душе одобрил действия планетных властей, - у них есть свои мозги! - подумал он про себя. Однако это не то, чего ждут от него хозяева империи. Санек закрыл веками свои ярко-зелёные светящиеся глаза. Его тело всё ещё было нашпиговано Зельем, как фаршированный гусь яблоками. Если бы кто-то додумался бы переключить камеры наблюдения в нужный режим спектра, они бы увидели, как странная волна, подобно зелёному облаку, расходится сейчас от головы сатрапа. Зелье вместо крови прилило к извилинам его мозга, и его сознание заработало в удивительном ритме.
Сатрап раскрыл глаза. В них больше не было зрачков и белков, сплошная изумрудная поверхность, просвечивающая даже сквозь черные стёкла очков. Он видел электронные структуры, логические схемы, токи электронов, преобразуемые трансляторами в потоки информации. Под действием Зелья, мозг сатрапа воспринял машинный код. Теперь он видел не потоки частиц, а бешено мечущиеся ряды нулей и единиц. Ещё одно ментальное погружение в лингвистические дебри логических устройств, и, наконец, Сатрап начал воспринимать информацию, видя её, как воды в стремительных ручьях. Но он мог не только её воспринимать, он мог управлять ею, так, как не мог бы ни один хакер-зельеман. Столетия полного погружения в сосуд с наркотиком, столетия непрерывной работы мозга в режиме программируемого сна, это оставило свой сильный отпечаток.
Операторы и программисты корабля с ужасом осознали, на постах по всей сфере искусственной планеты, что они теряют контроль над лайнером, над каждой системой, под сокрушительным ударом хакерской атаки.
Пронзительный звук, раздавшийся в торговой камере, заставил корабельщиков и планетян прекратить свой спор, и заткнуть уши. В следующую секунду звук стих, и раздался наполненный электронным скрипом голос сатрапа:
- Мне плевать, на то, какие товары вам нужны! Вы приобретёте те товары, которые в первую очередь прописаны в торговых соглашениях! На планету будут доставлены зелье, меркурий и синяя медь! На корабль - жемчуг! И всё в соответствии с имперскими нормами!
- Это не возможно! - гордо заявил начальник торговцев с Арахны, - Мы руководствуемся собственными интересами и здравым смыслом! Тем более что этот грязный зелёный наркотик запрещён нашим богом!
- Я ваш новый бог! - заявил сатрап. В следующую секунду металлическая сфера планеты-корабля содрогнулась. Через иллюминатор было отчетливо видно, как раскрылось жерло многокилометровой шахты ведущей в ядро корабля. Из динамиков раздался металлический голос автоматики:
- Меркурий нагрет! На оболочке ядра образованна точка напряжения!
- Это же ядерный ускоритель! - взревел один из корабельщиков, - Если оболочка прорвется, нас всех размажет по полу! Нельзя разгоняться с места до световой скорости!
- Не волнуйся! Обитатели корабля выживут! - произнёс сатрап, - Выживут и арахнийцы, но не все. Направленная волна излучения от разогретого ядра из меркурия расплавит атмосферу прямо над вашей столицей до состояния плазмы. Это гарантия полного уничтожения. Скалы рассыплют в песок! Песок спечется в гладкое стекло! Ваш бог достаточно могущественен, чтобы выжить после этого?
- Ядерное оружие запрещено законами империи! - прохрипел чиновник-огнепоклонник.
- Я - закон Империи! - надменно ответил сатрап, - Вы купите столько, сколько должны, и продадите столько, сколько обязаны!
В следующую секунду, сатрап ощутил острие стилета, приставленное к его спине. Это тот самый красный полковник, которого ему подарил Тиран Урбануса. Военный наклонился к уху сатрапа и произнёс:
- Я бы убил тебя прямо сейчас, но тогда некому будет потушить фитиль у этой бомбы!
Сатрап ухмыльнулся, он обернулся в сторону Огнепоклонника и требовательно произнёс:
- Я жду твоего решения!
Чиновник, сохраняя внешнее спокойствие, снисходительно махнул рукой в знак согласия, будто бы ему и дела нет до ядерной бомбардировки его родной планеты. Красный полковник, глядя на чиновника, презрительно фыркнул:
- Огнепоклонники...
Санек улыбнулся, он закрыл жерло атомного вулкана и восстановил равновесие систем планеты-корабля. Торговля продолжилась тихо. Обе стороны с опасением поглядывали на Сатрапа, всё ещё прибывающего в наркотическом трансе от переизбытка Зелья. Он мог в любой момент возобновить хакерскую атаку на системы корабля. Равно как и полковник урбанус в любой момент мог пронзить своим стилетом сердце демона-сатрапа.
Когда торг основными товарами был окончен, и часть мешков с жемчугом оказалась в руках корабельщиков, в трюмы орбитального корабля Арахнийцев по трубам хлынул поток зеленой жижи. Сатрап удовлетворённо хмыкнул. Его зелень ушла с его глаз, и кожа его из бледно-желтой вновь стала розовой, как и положено человеку с красной кровью.
Полковник нехотя убрал стилет в ножны. Сатрап обернулся к нему и, широко улыбнувшись, спросил:
- Тебя зовут Грант Шади? Ты урбанус?
- Грант - это мой титул, - отозвался молодой полковник, - Мое имя Шади Шууд, я урбанус по отцу.
- А мать?
- Не твое дело, Сатрап!
- Так ты разговариваешь с правителем планеты и своим новым хозяином?
- Ты чуть не убил всех моих друзей и родных, чуть не разрушил мой дом! Едва ли такой ублюдок достоин, править целой планетой! Однако я получил приказ от своего Бога. И я обязан повиноваться.
- Ты прав. Мне нравится, как ты мыслишь, и говоришь, - произнес сатрап, не мало удивив своего нового слугу, - теперь идём отсюда. Ты спустишь меня на поверхность.
Глава 2. Ветер
1.
Цивилизация явно ненавидит сама себя! Она словно змея, кусающая свой хвост! Все её стремления и изыскания, все новшества непременно служат уничтожению самой цивилизации и её носителей. И лишь сдерживающие механизмы, проявляющиеся в действиях и философии ретроградов, позволяют избежать губительных последствий "неконтролируемых мутаций" прогресса. Пусть это парадоксально, но для того, чтобы развитие неуклонно продолжалось, его необходимо тормозить!
Из доклада на ассамблее мастеровых Урбануса
Шади Шууд был первым сыном Вула Шууда, мелкого помещика державшего картофельные поля на окраинах одного провинциального городка. Вул Шууд не от хорошей жизни пошёл на службу в армию Урбануса. Он целыми днями пропадал в армейских мастерских и гаражах, спал дома через день, иной раз по нескольку месяцев пропадал в командировках на базах лежащих в землях пожирателей пауков. Несколько раз ему грозили судом и тюрьмой, обвиняя его в тех преступлениях, что совершали его начальники. Но всё же, его не убили пожиратели и не посадили чиновники. Отслужив более двадцати лет, он, наконец, обрел покой мирной жизни и грамоту Гранта - самый низкий титул в феодальной иерархии Урбануса.
Как полагалось по феодальным законам, титул отца перешел только к старшему сыну, как только тот достиг двадцати лет. Следуя всё тем же законам, это должно было понимать так: все последующие дети принадлежали родителям. Они были наследниками земель, домов и квартир, машин и сбережений.
Старший же сын - собственность Бога, живого Бога Тирана Урбануса! Это была последняя плата, которую семья Шууд заплатила за свое процветание. Шади Шууд стал вассалом.
До своего призыва он успел пройти обучение в университете Логоса, под руководством учителей Огнепоклонников. Там он обрёл знания, выгодно оттенявшие его на фоне менее образованных штампованных специалистов из школ Урбануса. Там же он впал в опасное для души состояние странной апатии и непрекращающейся меланхолии.
Вспоминая о годах проведённых в университете и своих учителях, он то и дело словно выплёвывал одно только слово:
- Огнепоклонники! - Словно бы это было ругательство. Отчего он так презирал своих учителей? Этого он никому не рассказывал. И знавшие его люди приписывали это примитивному расизму.
Получив титул Гранта, Шади отправился в одно из поместий своего командира, где и нес службу. По началу простого мечника. Чуть позже образование и природные таланты продвинули его на пост логиста. На новой должности раскрылись его таланты в стратегии и экономике. И вновь его повысили, на этот раз в должность мажордома. Постепенно хозяйство поместья стало терпеть небольшие убытки. Шади с трудом мог кричать на своих подчинённых, ему не удавалось заставить их выполнять свои обязанности. Однако при этом в его голову пришла умная мысль. Он нанял одного здорового мечника работать своим голосом. Чужая глотка нецензурно изрыгающая приказания Шади оказалась очень эффективной. Вскоре поместье начало приносить устойчивый доход не только обеспечивавший нужды его обитателей, но и дававший прибыль.
От должности начальника поместья и первого офицерского чина Шади Шууда отделяли лишь техническая неграмотность и не умение пилотировать машины или планеры.
- Я один из лучших фехтовальщиков! - говорил он своему командиру, - Я справляюсь с хозяйством форпоста не хуже чем мажордомы самого бога! И вы это сами знаете! Дайте мне под команду этот форпост! Я могу быть командиром!
- Без знания техники? - ехидно отвечал ему командир, - едва ли ты сможешь защитить свою крепость, свои коммуникации. Как ты поведёшь войска в бой, если элементарно не умеешь водить пленер? А если даже и сможешь? Что если что-то в машине сломается? Ты будешь обузой своим людям! Ты на своем месте, мажордом!
Это были пустые отговорки, по крайней мере, Шади считал так. Просто командир не хотел терять хорошего управляющего. Феодала вполне устраивали растущие доходы небольшого поместья.
Что же касается Шади, его интерес к управлению хозяйственными делами быстро иссякал по мере того, как нарастало количество конфликтов с подчинёнными. Наладив некую систему действий через человека-голос, он просто поддерживал её в рабочем состоянии, тем самым, освободив себе немного свободного времени. Рост прибыли остановился, но какое-то время он держался на прежнем уровне. Голос становился всё более жадным и требовал большую долю жалования за свои услуги. Однажды человек работавший Голосом Шади просто-напросто отнял у гранта его должность, сместив Шууда на должность собственного советника.
Теперь бывший Мажордом все меньше внимания уделял хозяйству, отдавая предпочтение изучению разнородных трактатов о приёмах владения различным оружием. Очень скоро он перешёл от простых ножей и кинжалов к более изощрённым видам вооружений созданных техническими умами Урбануса. Новое увлечение захватило ум молодого Гранта, и однажды, командир, проверяя дела в своём поместье, ужаснулся начавшему твориться там бардаку.
Он приказал схватить распоясавшегося гранта своим стражникам. И те, выхватив длинные узкие ножи, бросились выполнять приказ своего господина. Солдаты окружили дом Шади, и когда тот появился в двери, угрожающе направили свои ножи ему в грудь. Но не успели солдаты и шагу сделать по направлению к провинившемуся, как острая боль пронзила их запястья.
Шади стоял в дверях не шевелясь, словно боялся сделать малейшее движение, и он на самом деле боялся это сделать. Пять человек упали на землю молча, испытывая сильнейший шок. Их руки просто отвалились, разбрызгивая из ровно обрезанных культей кровавые капли. Остальные дико взвыли, уронив ослабевшими руками оружие и судорожно зажимая глубокие порезы.
Никто даже не смог увидеть, чем эти увечья были нанесены, словно это была магия. И все в ужасе бежали прочь. Шади же так и остался стоять в дверях. Он стоял ещё долго, не шевелясь, стараясь даже не дышать.
Когда за ним пришли другие солдаты, он спокойно позволил им себя арестовать. Воины в красных шёлковых куртках скрутили его руки за спиной, разорвали на нём его малиновый халат гранта. Они отвели Шади в сторону и с головой макнули его в грязь, и продолжали макать, пока рваные клочья его платья не потеряли вид и цвет. Голый человек не имел статуса в обществе Урбануса.
Захлёбываясь в зловонной луже, Шади успел подглядеть, как высокий человек в тёмно-красном приталенном точно по фигуре костюме, с широкими черными вертикальными полосами на груди, спине и бёдрах - по две справа и с лева, поднял на полу у дверного проёма дома Шади какую-то катушку. Этот человек, носивший костюм ворлака - высокого командира - лёгким движением тряхнул катушку и нажал на кнопку в её центре.
Шади зажмурился, он боялся вновь увидеть тот ужас, боялся, что на его глазах, этот высокий офицер вдруг распадётся на несколько кровоточащих кусков. В воздухе раздалось металлическое жужжание. Но когда Шади открыл глаза, ворлак спокойно стоял на пороге, ни единого пореза на его шёлковой куртке. Офицер усмехнулся, он подошёл к лежащему в грязи Шади, и, подкинув на ладони плоскую круглую катушку, произнёс:
- Эти штуки не просто так называются запрёщенными!
2.
Странники враждебны той планете, на которой они находятся. Ведь их цель не благополучие и процветание планеты, а благополучие всей империи в целом. А это зачастую противоречит друг другу. Странники обязаны следить за тем, чтобы экономика подконтрольных сообществ была насыщена товарами "жемчужной нити", даже если эти товары оказывают пагубное влияние на сообщества и порождают уродливые социальные структуры. Это плата за целостность человеческого мира в бесконечно огромном космическом пространстве, и не все готовы её платить.
Из курса обучения сатрапов в системе программируемого сна
Санек Кракове сидел за столом и пытался выпить немного кофе. Горячий напиток никак не хотел выливаться из чашки, иной раз, растекаясь в воздухе пульсирующими бурыми шариками. Соседи по кафетерию, легко встряхивая свои чашки, ловко ловили эти шарики ртом, не испытывая никаких затруднений. Санека же прелести невесомости начинали бесить.
Работники станции искоса посматривали на него, помня недавнюю вспышку ярости сатрапа. Они тихо ели нехитрую пищу, смотрели, как сатрап мучается со своим обжигающе горячим напитком, но ничего не делали и даже не пытались помочь сатрапу или подсказать.
Наконец Санек оставил кружку в покое, но он всё ещё был окружён бурлящим туманом из капелек кофе, подобно планете окружённой атмосферой.
Минуту спустя в комнату вошёл полковник Шууд. Молодой человек удивлённо посмотрел на сатрапа, плавающего в коричневом пряном облаке, но ничего не сказал, хотя злорадная улыбка на его лице говорила красноречивее слов.
Шади взял вафельное полотенце у стойки с напитками, и, макнув его в кофейное облако, оттянул горячую влагу от своего хозяина. Ткань быстро впитала в себя жидкость.
- Мы можем спускаться, - бесцветно произнёс молодой офицер, - корзина готова, парашют уложен.
- Слава богу! - тихо прошептал, почти себе под нос, Санек. - Я хочу, наконец, ощутить тяжесть в теле. И ветер на своём лице, и вкус озона на языке, после промелькнувшей молнии! Чёрт! Я хочу нырнуть в ветра Арахны!
- Разве вы здесь уже бывали? - безразлично спросил Шади.
- Только в своих снах.
Они проследовали по узким коридорам станции, ловя в иллюминаторах взглядом гладкую стальную поверхность корабля-планеты.
- Говорят, на других планетах есть луны, - уронил мимоходом Шади.
- Да, есть, - также небрежно ответил Санек.
- И их видно на небе?
- Ночью. Иногда днём, но чаще ночью. А что видно на вашем небе?
Шади глубоко вздохнул. Он бросил печальный взгляд на далёкую сферу корабля-планеты. На секунду он остановился в проходе, загородив собой путь Санеку.
- В чём дело? - удивлённо спросил Сатрап.
- Ни в чём, - спохватившись, ответил Шади, но, всё же подходя к дверям шлюза, спросил, пока рядом не было работников станции:
- Вы помните свою планету?
- Смутно. Это было очень давно. Почему ты спрашиваешь?