Ковалёв Максим Владимирович : другие произведения.

Один день одного гнома

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    В школе всадников крылатых ящеров Норгорда пора выпускных испытаний. И тут все вокруг словно сговорились сделать самый важный день в жизни Хэмфаст самым же безумным. Тролли напали на северные выработки. Отец и другие всадники готовятся к боевому вылету. Но кто гораздо опаснее троллей, так это люди. Вот только нынешний правитель желает вывести Норгорд из вековой обособленности и ратует за сближение с теми самыми людьми. Всё население Каменного города собирается на центральной площади в ожидании решений, принятых на созванном Совете Старейшин.

Один день одного гнома

   В подгорном мире не знают ни восходов, ни закатов, но смена дня и ночи происходит там так же, как на поверхности. Оно и понятно - гномы испокон веков живут бок о бок с людьми, и им пришлось подстраиваться под многие из их распорядков. Гномам, не людям. Ведь это они в данном раскладе являлись зависимой стороной. Во мраке каменных лабиринтов без закупок еды, тканей и мехов для пошива одежды, горящего масла, древесины и многого другого, доставляемого извне, было не выжить.
   Впрочем, благодаря вошедшему в поговорку трудолюбию и общности во всех начинаниях, вкупе с неизменным следованием заветам предков, гномы Норгорда обустроили своё существование с должным благополучием. Им имелось, что купить, и имелось, что предложить на продажу. Зачастую уже люди завидовали богатству подгорного народа и страшились его военной мощи.
   Так и было - ещё лет триста назад.
   Ныне же над гномьим царством нависла тень суровых времён. Что-то изменилось, что-то изжило себя, а что-то оказалось опрометчиво забытым. И только беды сыпались крушащими глыбами в пору обвала... Сменится ли упадок рассветом нового возвышения или окончательной тьмой, в коей канет бесследно великое племя кователей и рудокопов, - всё зависело от них самих. И впервые в этот тяжкий час в народе гномов не находилось единства.
   Но эта история не о том. Вернее, не совсем о том. Прежде всего, она о мечте. И... хотя, обо всём по порядку. Ведь, между тем...
   Между тем, в Норгорде наступало раннее утро. Утро первого дня осени.
   Однако для Хэмфаста оно являлось особенным по иной причине. Сегодня ещё совсем молодой гном должен был отправиться в свой выпускной полёт верхом на Кроуре. И если он справится, если не оплошает, то... У него начинало звенеть в голове, стоило лишь подумать об этом. А думал он постоянно. И сам себя ругал последними словами. В такой день как никогда следовало сохранять невозмутимый рассудок. Столько сил положено, столько пролито пота и, что уж скрывать, слёз за прошедшие годы учёбы. Потому неудачи не будет. Он её просто не переживёт.
   - Я полечу. Полечу, как ещё никто не летал, - прошептал гном, едва только раскрыв глаза.
   Те же слова он без конца твердил и во сне. Сам сон сразу забылся - не до глупых мечтаний. День хоть и длинный, и раньше вечера испытания не начнутся, но ещё многое предстояло сделать.
   Так чего же он всё не встаёт?
   Хэмфаст сбросил с себя колючее шерстяное одеяло и свесил ноги с узкой кровати. Первый гонг ещё не отзвучал, в доме все спали. В его комнатушке царил непроглядный мрак. Накопленное за ночь тепло быстро уходило. Гном поёжился. Он немного посидел, сгоняя остатки сна и слушая ватную тишину, потом поднялся. Серной спичкой зажёг лучину. Потянулся. Наклониться взад-вперёд, отжаться полсотни раз - что может быть лучше с утра, чем хорошая разминка? Пусть гномы-всадники не отличались завидным ростом и крепостью тела, зато в быстроте реакции с ними мало кто мог поспорить. Натянуть рубаху, штаны, всегдашнюю кожаную куртку с потёртой чешуёй на локтях, портянки и сбитые сапоги, а в довершении подпоясаться простым без украшений ремнём - иного пока не заслужил. Сунуть руку в карман, достать свисток на бечёвке, как и требуют традиции, вырезанный им самим, повесить на шею. Вроде всё.
   Одевшись, Хэмфаст заплёл волосы в короткую косицу. Вставать спозаранку давно стало для него привычным, хотя сегодня он проснулся даже раньше обычного.
   Прежде чем идти по делам, следовало подкрепиться.
   Брать с собой лучину он не стал. Зачем кого-то будить, другие ведь не виноваты, что ему не спится. Стараясь ступать как можно тише, Хэмфаст погрузился во тьму. Благо, жилища гномов, даже семейных, не отличались ни размерами, ни изысками убранства. Гладко обтёсанные стены и самая простая мебель. А прочие, по сути, только создающие нагромождение вещи, к чему они? Всё в доме, равно как и в жизни гнома, подчинялось строгому порядку.
   Он тягуче зевал, сворачивая в проход, ведущий к очагу. Там со вчерашнего должно было остаться что-нибудь съестное. Кусок твёрдого сыра, луковица да кружка брусничного морса - большего ему и не надо.
   Все зевки разом оборвал угол стены, твёрдым кулаком вдруг врезавшийся в правое плечо. Хэмфаст поморщился, растирая ушибленное место. Похоже, он, впрямь, ещё не до конца проснулся, если сбивает стены в собственном доме.
   Так, а это что такое?
   В конце короткого коридора виднелось свечение. Как оказалось, нынче не спалось не только ему.
   На их тесной кухоньке хозяйничал отец.
   - Проснулся уже. Есть будешь? Я тут погрел, что нашёл.
   Отец сидел за столом в углу. На потемневшей от давности лет дубовой столешнице стояла плошка с коптящей сальной свечой, дымящий чугунок, глиняный кувшин и возле него две кружки, а на белой салфетке лежала пара ломтей нарезанного хлеба. Муку для выпечки они закупали у людей.
   Хэмфаст умылся в кадушке и присел на скамью.
   - Ешь, - кивнул Глорин. - Потом поговорим.
   Гном пожал плечами и чуть заметно скривился - полученный ушиб сразу напомнил о себе. Он взял хлеба, придвинул чугунок подсохшей гречневой каши с жилистым мясом ящера и пещерными грибами. В кувшине нашлась простокваша. Ел он торопясь. Отец молчал, глядя в зев недавно протопленной печи, где багряно тлела россыпь углей, от которых шёл приятный ток тепла.
   Хэмфаст отложил ложку и одним глотком допил кислое молоко.
   - Всё уже? - Глорин повернулся к нему, поставил локти на столешницу, помял тщательно выбритый подбородок и уставился на сына. - Что, не спится? И коленки дрожат?
   - Я выспался. И коленки у меня не дрожат. Да и с чего бы?
   Обветренное лицо отца с горбатым носом и твёрдыми дугами надбровий в отсветах свечи казалось каким-то незнакомым. Да и вся эта их неожиданная беседа почему-то смущала Хэмфаста.
   Чего ему надо? - думал он. - Вопросы эти. Разве мне до пустой болтовни сейчас. А ему, похоже, нравится поддевать меня.
   - Сегодня ты полетишь. Помню, как я в твои годы сдавал экзамен со своим первым ящером Сморгом. Его пасть довольно скалилась, уж он-то был рад-радёшенек сбросить цепь! Мои же зубы стучали так, что это, наверное, слышал весь Загон. Те воспоминания откладываются на всю жизнь. Страшно было до жути! И колени у меня дрожали.
   - Отец, ты сто раз рассказывал эту историю. Вообще, мне надо...
   Хэмфаст поднялся из-за стола.
   - Подожди. Не сердись, - Глорин примирительно вскинул руку. - Я только хотел сказать, что у тебя всё получится. Твоему брату не суждено быть всадником от рождения, но у тебя есть все задатки. Ты станешь замечательным летуном. Лучше, чем я. А я, хочется верить, не последний в наших горах в этом деле. К тому же, мне скоро придётся, к-хм... спуститься с небес на землю.
   Обычно строгий, отягощённый заботами отец улыбнулся.
   - Не забудь сегодня, как следует выбриться, - добавил Глорин, стремясь сгладить возникшую натянутость. - Тебе это пора. Тем более перед первым полётом. Примета хорошая.
   Хэмфаст дотронулся до своего подбородка. Пальцы кольнуло щетиной. Про примету он помнил. Потому ещё ни разу в жизни и не брал в руки бритвы, хотя, как и остальные его сверстники, достигшие возраста совершеннолетия, имел на то полное право.
   Гладкие подбородки являлись гордостью мужей Норгорда, отличавшей их от других колен гномьего племени, обитавших в иных горах этого безграничного мира. Норгордец, вздумавший отпустить даже самую куцую бородку, посчитался бы не иначе, как повредившимся рассудком. Прочие могли сколь угодно глумиться над подобной щепетильностью. Верность традиции - вот, что имело значение, а мнение чужаков, тем более извне, никого не заботило. Однако Хэмфаст, рискуя навлечь на себя косые взгляды, "щеголял" с неподобающей порослью. Как бы глупо это ни звучало, он берёг её, чтобы расстаться с ней во вполне определённый день. Только попозже, ближе к самому вечеру.
   - Ладно, - сказал Хэмфаст. - Мне, правда, нужно идти.
   - До испытаний ещё увидимся. Если Совет не затянется. Но в Загоне уж точно. Может, вместе полетаем.
   Хэмфаст хмыкнул нехитрой шутке. Развернулся. И замер в проёме стены.
   - Отец, ты про какой совет говоришь?
   - Что? А, Совет... - По лицу Глорина скользнула тень. - На сегодня назначен Совет Старейшин. Вчера ты уже спал, когда мне сообщили. Пришли вести с севера. Тролли бесчинствуют. Ещё две выработки разорены. Все, кто на них работал, убиты - сорок два рудокопа и шестеро кобольдов. Так же десять гномок и четыре дитя. - Ладони отца сжались в кулаки. - Вожаки боевых крыльев будут на Совете держать слово. И слово наше будет жёстким.
   Хэмфаст закрыл рот. Тролли льют кровь в пределах их гор! Куда катится мир? Мало отовсюду слышатся стенаний о закате гномьего царства, и вот ещё повод страдальцам (лентяям и пьяницам) посетовать на неблагосклонность судьбы, отвернувшейся от некогда славного Норгорда.
   Но убийства! Рудокопы, женщины и дети.
   Детей в Норгорде всегда рождалось мало, особенно девочек, и со временем, по словам мудрых старух, положение только ухудшалось. Потому молодняк берегли, как самое ценное, что есть у народа. А тут сразу четыре смерти, и не от каких-то болезней, с чем ещё можно смериться. Да была б его воля, он немедля отправился бы истреблять зеленокожих отродий, лезущих к ним из своих вонючих болот. Всех подчистую!.. Может, скоро так и будет!
   - Что окаменел? - вырвал его из краткого ступора всё понимающий голос отца. - У тебя же дел выше гор. Или нет?
   - Да, да, - отозвался Хэмфаст, чувствуя, как опадает, вскипевшая было волна праведного гнева. О чём он думает? Размечтался! Едва ли ни завтра уже собрался лететь на войну. О том пусть достойные воины думают, а не всякие сопляки. - Я пойду.
   Глорин кивнул, не отрывая тяжёлого взора от своих кулаков на изрезанной ножом столешнице.
   Хэмфаст ещё раз мельком глянул на сгорбленную фигуру отца. Его тень горбилась рядом на стене, только раза в два большая. Стараясь не шуметь и более не натыкаться на углы, он прокрался к наружной двери и вышел из дома. В этот миг под сводами пещеры разнёсся протяжный гулкий звон. Одинарный. Переотражённое эхо заметалось по сторонам, так что его услышал бы каждый, даже сквозь крепкий сон. Хранители отбивали первый гонг - утренний или, как его ещё называли, пробуждающий, дававший зачин новому трудовому дню.
   До того, как идти в Загон, Хэмфаст хотел немного прогуляться в тишине, пока остальной народ только просыпался. Собраться с мыслями. Настроиться. Успокоиться, в конце концов. Что бы он ни говорил отцу, колени его дрожали.
   Но успокоиться не получилось. От того задуманная прогулка обернулась бесцельным шатанием по ещё пустующим туннелям, где встречались лишь одинокие фигуры фонарщиков, подливающих в светильники масло. Скоро отзвучал и второй гонг, сзывающий работников в мастерские и цеха. А значит, хватит бездельничать.
  
   По утрам голодные ящеры поднимали такой вопль, что, если их во время не покормить, можно было оглохнуть. Хэмфаст сам ухаживал за Кроуром. Подобные тесные отношения - некоторые усмехались, что не слишком ли тесные? - связывали гнома и его горгулью третий год. Ещё первогодкой он участвовал в рискованном изъятии Кроура из гнезда не слишком заботливой, зато крайне свирепой матери, устроенного на склонах Бездонной Глотки. Поход в горгулье ущелье являлся для учеников школы своего рода посвящением. В нём их сопровождали опытные охотники и учитель Трор. В остальные дни соваться в тот район всем, кроме охотников, настрого запрещалось.
   Кроур любил, когда Хэмфаст приносил ему угощения, всему прочему предпочитая живых мышей. По случаю столь важного дня гном припас для друга целую крысу. Пора было дарить подарок.
   Загон располагался не так далеко. Хэмфасту пришлось пройти лишь малую часть лабиринта улочек меж громоздящихся друг на друга зданий, образующих Каменный город, с расходящейся от него во все стороны сетью туннелей, избороздивших чрево горного массива. Этот путь он мог бы проделать и с закрытыми глазами.
   Некоторые утверждали, что Загон Сухой Реки похож на гигантские пчелиные соты, высеченные прямо в скале. Только вместо капли мёда в каждой ячейке заключалась свирепая (если не знать к ней подхода) чешуйчатая тварь. Хэмфаст находил такое сравнение весьма точным. Действительно, их Загон состоял из сотен небольших клетей, расположенных в строгом порядке и связанных ходами коридоров. Коридоры выстраивались в ярусы, протянувшиеся в глубине отвесных склонов ущелья, по дну которого некогда текла горная река. В своё время гномы отвели реку в новое русло, а прежнее заложили и приспособили для содержания ящеров.
   Хэмфаст шагал полутёмным туннелем. Из бокового прохода, который он только что миновал, донеслись отзвуки ударов металла о металл. Там, похоже, работали всю ночь напролёт. Светильники на стенах по мере приближения к поверхности почти все исчезли. Здесь использовалось наружное освещение, приходящее через прорубленные в своде световоды. Правда, сейчас те едва светились блеклой предутренней зарёй. Когда-то большие световоды с системами зеркал думали устроить и в главных пещерах, но прежние их правители, не желая ослаблять защищённость Каменного города "сквозными дырами", так и не решились на данное введение.
   Как и следовало ожидать, Загон уже пробудился. О чём и говорил шквал воплей, слышимый ещё на подходе к нему.
   Поддавшись нетерпению, гном сорвался на бег.
   Кроме его непосредственных обитателей, в Загоне имелось ещё одно чудо. По крайней мере, Хэмфаст воспринимал его именно так. И не уставал ему удивляться.
   Это чудо называлось небом.
   Когда туннель заканчивался, выводя из каменной тесноты на кажущийся вовсе безграничным простор и глаза слепило солнце, зависшее в прозрачно-голубой вышине, он каждый раз застывал на месте, чуть растерянный, чуть оглушённый, с гулко бьющимся сердцем. Хэмфаста завораживало это пустое, ничем не ограниченное пространство, столь отличное от родных пещер.
   Небо страшило, но и тянуло к себе.
   Поначалу он стоял с запрокинутой головой до тех пор, пока не начинало сводить шею. Разглядывал неспешно ползущие над миром громадины облаков и кажущиеся непривычными горы, если смотреть на них снаружи, - изломанные бурые хребты со слепящими шапками снега, а под ними обласканные лучами солнца укромные изумрудные долины. Плавно скользили в вышине птицы, и временами над горами проплывали торговые дирижабли его народа: медлительные, в сравнении с теми же птахами, величавые - воздушные корабли с раздутыми парусами. В дальней части Загона, словно башня, сложенная из огромных балок-костей, на уступе скалы вздымалась Вышка. С неё взлетали всадники, несущие дозор, и туда же приземлялись вестовые курьеры. Внизу в особо охраняемых пещерах был устроен боевой арсенал их Загона.
   Когда-нибудь с Вышки взлетит и он сам.
   И птицы и дирижабли - но особенно птицы! - представлялись такими свободными в своём полёте, что слёзы наворачивались на глазах. Хэмфаст вызнал всё, что сумел, об этих чудесных созданиях; то были сущие крохи. Но уже вечером он разделит с ними их голубое море. Он взлетит на Кроуре к самому солнцу и коснётся клубящегося бока тучи. Он станет лучшим всадником своего народа. Народа, которому Творец определил низменное обитание во тьме пещер и который единственный, вопреки всем устоям, покорил небеса.
   Глаза постепенно привыкали к свету. Под ревущее приветствие двух сотен глоток и упругие хлопки крыльев Хэмфаст сбежал по каменной лестнице от выхода из туннеля ко дну ущелья. В нос ударила волна кислого запаха, свидетельствующая о тесном проживании в одном месте множества диких животных. Гном улыбался, сам о том не подозревая.
   Справа и слева над ним возносились вертикальные склоны с рядами клетей. Входы в них отгораживались железными решётками с механизмами, позволявшими открывать и закрывать их снаружи. За решётками метались чешуйчатые силуэты. Эхо ущелья умножало вопли ящеров, сливая их в одну сводящую с ума песнь. И лишь немногие могли понять всю заключённую в ней прелесть.
   Ложе реки было выровнено, образуя широкую площадку, идущую чуть под уклоном, как когда-то тёк водный поток. Здесь будущие всадники учились объезжать ящеров в приземных тренировках. Сами горгульи при этом удерживались цепями, так что выше полудюжины метров ни одна из них с испуганно восседающим на её спине учеником взлететь не могла. Площадку на всякий случай ещё застилали мешками с соломой. Отсюда же из глубины ущелья они наблюдали за полётами ящеров, выпускаемых поразмять крылья, но всегда возвращавшихся к своим кормушкам.
   На этот день занятий в школе не планировалось. Учебный год остался позади, лишь выпускникам ещё предстояло сдать экзамен. Но младшие всё равно придут в Загон, чтобы заботиться о его обитателях и чтобы поддержать товарищей.
   Поглощённый мечтаниями, Хэмфаст пересёк учебную площадку, направляясь к первому слева проходу в склоне ущелья. Полукруглая арка и он вновь оказался в сумраке; стёртые ступени в толще скалы убегали круто вверх - предстоял небольшой подъём. Вопли ящеров звучали беспрерывно. Где-то среди них затесался и зов его Кроура.
   Поднявшись на третий ярус, Хэмфаст завернул в подсобку, где хранились пустые корзины, мётлы и прочий хлам. Обратно он вышел, держа под мышкой деревянный ящик, из которого доносилось тихое царапанье. Теперь гном улыбался ещё шире.
   Изгибающийся на сотни метров пологой дугою коридор, в правой стене которого располагались следующие друг за другом решётки, он прошёл меньше чем на четверть. Дальше следовали давно пустующие клети. И на протяжении всего пути из-за толстых прутьев за ним следили хищно прищуренные взгляды. Одна или две головы каждого ящера поворачивались вослед. Разевались вытянутые, усеянные мелкими зубами пасти, из них высовывались раздвоенные языки. Гибкие хвосты подёргивались в ожидании кормёжки. Резкие вопли резали слух, а густой дух, делавшийся здесь особенно явственным, заставлял непроизвольно морщиться.
   Под голодные стенания Хэмфаст добрался до нужной клети.
   Его тёмно-серый Кроур был сегодня на удивление смирен. Лежал у стены на соломенной подстилке, поджав крылья к бокам, и даже не пожелал подняться, как все остальные, лишь повернул морду с трепещущими ноздрями. Горгулья учуяла принесённый ей гостинец, но и это не вызвало бурных восторгов.
   - Эй, приятель, ты что такой вялый?
   Отложив ящик в сторону, Хэмфаст протянул руку меж прутьев. Он не любил использовать свисток, когда можно было обойтись без него. Кроур всё же встал, вперевалку приблизился к решётке, позволив ладони гнома погладить мягкую чешую у себя под подбородком и меж бугорков-рожек на лбу. Раскосые изумрудные глаза затянуло прозрачное третье веко. Затянуло и сразу убралось. Горгулья печально посмотрела в лицо хозяина, хотя, вернее будет сказать, - друга.
   С его питомцем творилось что-то неладное. Странно... Разве что вкусное угощение растормошит соню!
   Хэмфаст схватил с пола ящик. И тут же пожалел о спешке. Правое плечо отозвалось болью, словно в него всадили раскалённый докрасна гвоздь. Едва сдержав стон, гном крепче прижал ящик к груди. Глупый ушиб продолжал напоминать о себе. Впрочем, о нём ли сейчас беспокоиться? Если горгулья заболела, им не позволят подняться в воздух. Ему придётся ждать ещё целый год, чтобы сдать экзамен. Нет-нет-нет, такого не может случиться!
   - Ты здоров. Просто, немного не в духе, - убеждая то ли самого себя, то ли горгулью, сказал гном. - Смотри, что я тебе принёс!
   Он приоткрыл крышку ящика, собираясь вытащить крысу за хвост. Вот только сегодня всё не заладилось с самого утра.
   Зубастая гадина не желала становиться чьим-то завтраком. Извернувшись в узком пространстве, она попыталась цапнуть Хэмфаста за палец. Да ещё Кроур, захотев-таки получить угощенье, издал надрывный вопль. Не ожидавший того гном, едва не выпрыгнул из собственных штанов. Ящик взмыл из его рук в воздух. И даже тогда он сумел бы его поймать, но...
   - Хэмфаст! Ты что тут делаешь?
   Раздавшийся за спиною голос, окончательно сбил с толку. Не пойманный ящик треснулся об пол. Крышка отлетела в сторону. Мохнатое тело с длинным розовым хвостом вырвалось из заточения и дало стрекоча вдоль коридора. Обитатели клетей, мимо которых проносилась ошалевшая от чудесного спасения крыса, видя такое лакомство вблизи от себя, но всё же вне их досягаемости, ошалели не меньше её. Поднявшийся гомон, казалось, разбудит самих духов гор, пребывающих во сне со времён сотворения мира. Лишь когда хвостатая благополучно скрылась за лестничным пролётом, горгульи поумерили свой охотничий пыл.
   - Это была каменная крыса? Никогда не видал таких огромных. Здорово!
   Коренастый розовощёкий гном стоял позади Хэмфаста и улыбался. Одет он был в шерстяную рубаху с вышивкой у ворота и на манжетах, просторные штаны, широкий пояс и новые добротные сапоги. Вся его плотно сбитая фигура лучилась жизнелюбием. В каждой руке он держал по ведру с горгульей кормёжкой.
   - Лучше бы ты, Ёрин, как раз подумал, прежде чем орать.
   Обиженный тем, что остался без угощения, Кроур вернулся на соломенную подстилку, улёгся, глядя на скалы через прутья решётки на противоположной стене. Хэмфаст не стал снова подзывать его. Вцепившись в решётку на своей стороне клети, он гадал, за какие же грехи боги прогневались на него в такой-то день.
   - Что-то твой Кроур выглядит не особо. - Молчание никогда не славилось среди достоинств Ёрина. - Вон мой Скопчик сожрал два ведра и ещё бы съел, да учитель Трор говорит, что он и так слишком отъевшийся и, удивительно, как от земли отрывается. Да с такой-то нагрузкой! - Ёрин хлопнул себя по пузу. - А твой что-то хандрит. Может у него заворот кишок? У горгулий ведь всё, как у нас. У меня, когда живот болит, тоже ни на что, кроме как полежать, сил нету.
   Сказать на это Хэмфасту было нечего, да Ёрин и не ждал от него объяснений. Ему хватило тех, что он сам для себя уже определил.
   Хэмфаст отпустил решётку. Пусть Кроур отдыхает. Он к нему ещё заглянет. Там и выяснится, в порядке ящер или впрямь заболел. Хотя Трору следовало бы сообщить - в вопросах здоровья горгулий учитель был строг, как ни в чём другом. И потому легко мог не допустить Кроура до полётов. Из лучших побуждений конечно.
   Гном бросил последний взгляд на своего ящера.
   - По-моему, с ним всё в порядке. Когда придёт время, он проявит себя в лучшем виде. Я в нём уверен.
   - А я уверен в моём Скопчике. И на испытании мы с ним такое покажем - закачаетесь! - не преминул добавить Ёрин. - Дед обещал прийти посмотреть. Да если бы эти тролли видели, на что мы способны, мигом бы разбежались по своим болотам!
   - Ты тоже слышал о новых нападениях?
   Приятель хмыкнул:
   - О том уж всем известно. У нас ближайший из Загонов - нам первыми держать удар. Вожаки крыльев на сегодняшнем Совете будут требовать общего вылета. И, скорее всего, с огненными бомбами! Вот тогда зеленокожие и пожалеют, что в их тупые бошки пришла мысль забраться к нам в горы. Работы на выработках надо возобновлять, тамошние золотые жилы одни из богатейших.
   Слухи бегут впереди ног. Впрочем, Ёрин приходился внуком самому Барахиру Суровому - выборочному правителю Норгорда, и кому, как не "особе приближённой", быть в курсе всех дел.
   Весть об огненных бомбах вызвала у Хэмфаста испарину на лбу.
   - Ладно, пошли кормёжку разносить, - сказал Ёрин. - Все наши уже при деле. Иначе эти глотки рвать не перестанут.
   Вскоре они оба таскали вёдра с неаппетитно пахнущей смесью требухи и прочих объедков. Мельтешение в клетях достигло своего пика. Ящеры жаждали есть и ничто иное их не волновало.
  
   Загон Сухой Реки являлся самым крупным в Норгорде. Тут содержались как матёрые боевые звери, так и молодняк, только учащийся держаться в воздухе. В трёх школах при Загонах состояло сорок учеников. Немного. Зато это были самые способные, самые стойкие и... самые подходящие.
   Быть всадником и участвовать в сражениях верхом на крылатом ящере мечтал каждый юный гном. Ежегодно попасть в школу пытались сотни, но лишь единицы проходили вступительный отбор. Учителя ориентировались в первую очередь на физические задатки претендента. Тот должен был обладать малым ростом, сноровкой, выносливостью и умением сдерживать "желудочные позывы". Для выявления стойкости последнего рода применялась специальная сфера из металлической сетки, свободно вращающаяся в нескольких направлениях. Испытуемого за руки и за ноги закрепляли внутри, и далее он крутился как мышь, угодившая в катящийся с горы бочонок. Ох, и не многим удавалось после такого быстро прийти в чувство, не говоря уж о сохранении чистоты своей одежды. Хэмфаст перенёс встречу с головокруткой без особых последствий. Отец тогда убил уйму времени на его домашнюю подготовку.
   А ещё требовалось приблизиться к живой горгулье - шипящей бестии с оскаленной пастью, взобраться на неё и прокатиться верхом по учебной площадке. Страсть, да и только!
   Хотя для знающих это выглядело скорее забавно, чем пугающе. В Загоне, где обучался Хэмфаст, роль горгульи для претендентов исполнял старый и смирный ящер по кличке Эхо, некогда принадлежавший учителю Трору, а теперь доживающий свой век, как тренировочный экспонат при их школе.
   Счастливчики, выдержавшие все "издевательства", поступали на первый год обучения. Семьи, к которым принадлежали будущие всадники, приобретали значимое уважение в глазах соседей.
   ...Хэмфаст вывалил полное ведро в кормушку и ногою задвинул её внутрь последней по счёту клети. Болотного цвета Зурд с уже заметно поблёкшей от прожитых лет чешуёй - стоило гному с ведром подойти к решётке, не сводящий с него взгляда, - набросился на еду, словно его не кормили целую вечность. Хозяином ящера был Двалин Камнеголовый, и скоро им предстояло отправиться в очередной вылет. Сколько они их уже налетали? Сотни? Двалин с Зурдом парили в небесах ни первый десяток лет.
   Его Кроур был детёнышем Зурда. А значит, крепким потомством, и может, когда-нибудь он ещё превзойдёт своего родителя.
   Решив завернуть к Кроуру на обратном пути, гном до боли закусил губу. К еде, принесённой ему первому (отцовскому Грому второму), ящер так и не притронулся. По-прежнему лежал у стены и вроде дремал. Хэмфаст потопал обратно.
   Взрослым горгульям полагалась двойная порция. Зайдя в Большую пещеру за вторым ведром кормёжки для Зурда, Хэмфаст столкнулся с Ульхом.
   Пятнадцать учеников школы Загона Сухой Реки работали все вместе, так что в том не было ничего необычного. Но только не для Хэмфаста и только не в данном случае. Всякий раз при одном виде Ульха его охватывало волнение. Объяснение тому имелось простое - Ульх был гномкой. И звали его, то есть её, на самом деле Ульхой, но то являлось великой тайной, а Хэмфаст был единственным в неё посвящённым.
   - Доброе утро, Хэмфаст. Тебя всё не видно, и я уж подумала, не проспал ли ты.
   - И тебе тоже доброго, Ульх...а, - ответил гном, взгляд которого сам собою стал коситься куда-то по сторонам. - Снова здесь.
   - Холю и лелею наших зверушек. - Ульха продемонстрировала свои узкие заляпанные горгульим завтраком ладони.
   Невысокий рост, волосы, сплетённые в две коротких косы. Красивые соломенные волосы. Мешковатая одежда скрывала женственные очертания (природная худоба была ей даже к лицу), а взятая на вооружение мальчишечья манера поведения и - что самое невероятное! - местопребывание, никого не заставили бы помыслить, что под личиной усердно таскающего вёдра первогодки скрывается взбалмошная деваха. Деваха, каким-то чудом сумевшая пройти отбор, обойдя других претендентов, готовых рвать жилы за место в школе, и далее умудряющаяся изо дня в день сбегать из своего заточения, чтобы посещать Загон.
   Сейчас в пещере никого кроме них не было, и Ульха могла не выдерживать строгую маскировку.
   - Ты играешь в рисковую игру. Сама знаешь, если всё раскроется, тебе несдобровать.
   - Уж это по меньшей мере. Но ещё некоторое время я у вас погощу - ведь здесь так интересно!
   Хэмфаст промолчал, хотя ему имелось, что ответить, и что бы он не произнёс вслух. Ближайшие полсотни лет своей жизни точно. А вот потом... но до того ещё надо дожить. И сохранить тайну. Что представлялось главной трудностью в их общении с Ульхой.
   - Я закончила, а ты своих покормил? - видя, что он стоит, как воды в рот набрав, гномка перевела разговор.
   - Я? Почти. - Хэмфаст мельком взглянул в лицо собеседницы. - Ещё разок сбегаю к Зурду и всё.
   - Давай. После встретимся на площадке.
   Ульха улыбнулась ему и направилась из пещеры. У выхода она столкнулась с двумя гномами, но те, о чём-то споря, едва заметили её.
   - Хэмфаст, ты освободился? - вошедший Ёрин отвлёкся лишь на секунду, чтобы кивнуть ему. Он и Блум побросали уже вымытые вёдра в угол, продолжая доказывать друг другу собственную правоту.
   Вздохнув, гном потащился вглубь пещеры. Там стоял необхватных размеров чан, над которым нависали уходящие вверх и дальше сквозь стену желоба. Через них из помещения за пределами Загона сливались ежедневно свозимые со всего Каменного города пищевые отходы, составлявшие основную часть питания ящеров. Набрав ведро из почти опустевшей ёмкости и попутно вымазав все штаны, он пошёл докармливать Зурда. Пещера между тем заполнялась завершившими свои дела и от того весело гомонящими учениками. Вошло двое учителей - Трор с толстяком Бельмоном, увлечённые беседой. Главной темой всех разговоров было нападение позабывших всякий страх троллей.
   Стараясь никого не запачкать, Хэмфаст выбрался наружу.
  
   Находясь в закутке между Большой пещерой и ещё одной, используемой во время экзамена, раздетый до пояса, Хэмфаст склонялся над струёй вода, бьющей из железной трубы, торчащей прямо из скалы. Стоило повернуть небольшой рычажок и плескайся, сколько хочешь, не нужно никаких корыт. Вода шла стылая, но смыть с себя грязь и пот было приятно. А к холоду гномы привычны, уж этим их не испугаешь.
   Фыркая и обтираясь, он отступил от источника. Его место тут же занял кто-то ещё. Значит, он провозился не дольше всех.
   Чтобы согреться Хэмфаст стал махать руками. Но упражнение пришлось сразу прекратить и причин тому оказалось аж две. Первая - опять заныло плечо, о котором за работой он успел забыть. А вторая, заставившая его, между прочим, пискляво взвизгнуть, предстала в виде пригоршни ледяной воды, вылитой ему на голую спину.
   Да что за балбес...
   Лишь теперь гном удосужился взглянуть на подошедшего к источнику следом за ним. Мерзавец же разглядывал его, самую что ни есть наиглупейшую физиономию, едва сдерживаясь от приступа хохота. Конечно, им оказалась Ульха. Подстерегла, когда он меньше всего ожидал, и провела одну из своих шуточек. Вполне в её духе. Пора бы уже перестать каждый раз так искренне удивляться.
   Собственно, их "близкое" знакомство случилось при схожих обстоятельствах. Только тогда Хэмфаст не стал молча сносить издёвку дурашливого первогодки, а решил сразу разъяснить тому, чего не следует делать в пределах школы. Да и вообще нигде. Если бы он знал, к чему это приведёт, то... то ничего бы не изменил. Может, лишь повёл бы себя чуть более сдержанно.
   Ульха всё же прыснула. Хэмфаст старался не слишком ёжиться от щекочущих струй, успевших затечь в штаны.
   - Теперь весь чистый, - заключила гномка.
   - А если бы кто увидел твои выходки, что бы он подумал?
   - Ооооо! Он бы столько всего мог навыдумывать! Но правды всё равно не узнал. Успокойся. Все ушли в Овальный зал. Собрание вот-вот начнётся. А пока там бушуют жуткие споры!
   - И обсуждают отнюдь не выпускные испытания.
   Ему вспомнилась сгорбленная фигура отца за столом.
   - Ну, ты идёшь, или как?
   - Иду. Дай хоть рубаху натянуть.
   Ульха окинула взором его крепкую, начавшую покрываться настоящим мужским волосом грудь. Хэмфаст сглотнул вставший в горле ком. Руки как назло всё не попадали в рукава. Застёгивать куртку и приглаживать волосы пришлось на ходу.
   - Опять не побрился. До самого вечера тянуть будешь? - Ульха заговорщицки подмигнула ему.
   Они шагали в тени скал, плывущих над ними серыми утёсами. Гномка запрокинула голову, пытаясь что-то увидеть наверху.
   - Какое небо сегодня чистое - в самый раз для полётов! Я бы всё отдала за один-единственный полёт. А ты?
   - Угу, - промычал Хэмфаст, вовсе не глядя на небесную синь.
   Наевшись, горгульи утихли. После кормёжки ящеры любили подремать, растянувшись на соломенных подстилках. Вместо воплей Загон наполнился шипящими шорохами, создающими в изложине ущелья ощущение чего-то огромного, живого, дышащего.
   До зала, как подумалось гному, они добрались слишком быстро. Хэмфаст слушал болтовню Ульхи, а сам смотрел на её ладонь, такую близкую к его собственной, но в реальности такую далёкую. Ни одной мысли, что гномки вовсе не должно быть здесь и сейчас, у него, вопреки обычному, не возникало.
   Овальный зал гудел, как эхо близкой лавины. Необтёсанный свод поднимался здесь на десяток метров, поддерживаемый парой квадратных колонн. Проникающие через окна солнечные копья выхватывали свисающие сосульки сталактитов; меж них вились в танце хороводы пылинок. Четыре ряда каменных скамей у дальней от входа стены пустовали, никого не было и на учительской кафедре. Народ толпился в центре зала.
   - ...будут скидывать огненные бомбы. Все крылья разом.
   - Тролли сразу дадут дёру! Это ж их обычный приём.
   - ...выжечь напрочь болота, чтоб не плодились!
   - Отец, значит, говорит: сильно повод не дёргай, а то горгулья и сбросить может.
   - ...и хирд выступит! Я точно слышал!
   Никем не замеченные, они пристроились к гомонящему кружку. Теперь Хэмфаст шёл первым, а гномка поотстав, будто они явились не вместе.
   - Ходят слухи, что это шоалонские маги надоумили троллей напасть. Запудрили мозги и даже оружие им дали. - Ёрин стоял в плотном окружении, занимаясь любимым делом - доносил до общего внимания последние новости. - Я сам в то не особо верю. Эти твари настолько дикие, что никого слушать не станут, а скорее сразу схарчат. Но от людей ничего хорошего ждать не приходится. Дед, кстати, рассказал, что они к нам с посольством собираются и... Эй, Хэмфаст, иди сюда! Вот послушай, что выясняется.
   - Я тебя ещё от площадки наслушался. А где учителя? Собрание отменили что ли?
   - У них забот и без нас хватает, когда в горах такое творится. Дед вчера говорил отцу...
   Что достославный Барахир Суровый говорил отцу Ёрина, не менее достославному Млунгу Пивное Брюхо, Хэмфаст так и не узнал. Сознание его отстранилось от царящей вокруг суеты. Одна словно бы смазанная мысль, что с утра навязчиво крутилась в голове, всплыла вдруг на самую поверхность.
   Если всех волнуют лишь решения Совета, то волнует ли хоть кого-то предстоящий экзамен?
   Рядом кричали, толкались, махали руками... И только голос наконец появившегося учителя сумел навести должный порядок.
   - Рассаживаемся, рассаживаемся! Все по своим местам.
   Трор в неизменной, вытертой до дыр жилетке из горгульей кожи, прихрамывая, проследовал к деревянной кафедре. Его басовитый, привыкший прежде выкрикивать команды в мешанине боя голос гулко раскатился под сводом пещеры.
   Ученики поспешили к скамьям. Выпускники заняли лучшие места на нижнем ряду, поближе к кафедре. Справа от Хэмфаста сел Ёрин, а вот слева устроилась Ульха, хотя первогодкам полагалось сидеть наверху. Впрочем, в витавшем напряжении, в том числе и от ожидания слов учителя, нарушение осталось без внимания и нахального юнца не согнали.
   - Расселись? - Трор оглядел их из-под насупленных бровей. Откашлялся в кулак. - Как всем известно, на сегодня назначены выпускные полёты. В этом году у нас целых пятеро выпускников. Тех, кого я назову, просьба встать. Ёрин Бельзубах.
   Ёрин заёрзал на скамье. Всегдашняя улыбка сошла с румяного лица. Пока Хэмфаст не толкнул его в бок, тот не поднимался.
   Трор предпочёл не заметить случившейся заминки.
   - Скорвуд Тортарах.
   Скорвуд не замешкался. Но и его лицо отчего-то потеряло цвет.
   - Трит Трогруд.
   Трит поднялся, спокойно посмотрев на большеголового, со спадающими за спину седовато-рыжими косами учителя.
   - Блум Бульбах.
   Блум встал, озираясь, словно ища поддержки у окружающих.
   В Овальном зале установилась тишина. А пылинки продолжали своё кружение в солнечных лучах.
   - И, Хэмфаст Глорд, - закончил перечислять Трор.
   Ульха коснулась его руки, но Хэмфаст столь резко вскочил со скамьи, что не почувствовал её пальцев.
   Пятеро гномов замерли под взглядами товарищей. Учитель выждал несколько томительных секунд, теребя выбритый до синевы подбородок.
   - Надеюсь, каждый из вас достойно пройдёт испытание. В наше время хорошие всадники нужны Норгорду как никогда. Садитесь.
   Они с облегчением уселись обратно.
   - День сегодня особенный, но работы в Загоне, само собой, выполняются в обычном порядке. Лишь названные мною могут быть свободны до вечера. За их ящерами присмотрят другие. Выпускникам даётся время собраться с духом. - Трор глянул на сжавшегося Ёрина. - На этом всё. Увидимся, как пробьёт полуденный гонг.
   Учитель задумался о чём-то ещё, но, так ничего больше не сказав, спустился с кафедры и поковылял из пещеры. Не успел он скрыться из виду, как Овальный зал вновь утонул в гомоне.
   - И ведь даже не обмолвился о Совете! - Ёрин вернулся к своей роли; пережитое волнение было им благополучно забыто. - Всадники нужны Норгорду как никогда - это и так понятно. Хотя я сам слышал, как они с директором Первохом обсуждали утром, что не скажется ли проведение Совета на экзамене.
   Хэмфаст, в отличие от прочих не покинувший скамьи, стоило учителю удалиться, встрепенулся.
   - Ты о чём? Как проведение Совета может сказаться на полётах?
   Ёрин прервался на полуслове. Вопрос поставил оратора в тупик. Из которого тот, к своему удовольствию, быстро нашёл выход.
   - А почему нет? Допустим, на Совете постановят немедленно отправить крылья на север. Это ж настоящая война, которой сколько лет уже не случалось! Разве кому-то тогда захочется с нами возиться? Сомневаюсь. Я постараюсь узнать у отца первые подробности, как только он выйдет из зала Душа Гор.
   Всезнайка мог нести обычную свою болтовню, но добываемые им сведения зачастую подтверждались. Хэмфаст ощутил горечь во рту. Похоже, лишь исход Совета мог развеять все опасения. Либо подтвердить худшие из них.
   Совет Старейшин по заведённой традиции начинался сразу после полуденного гонга. Проходил он за закрытыми дверьми и на голодный желудок, чтобы совещающимся лучше думалось. Сколько на то потребуется времени, учитывая, что вопросы ставились не из простых? - гадаешь, не гадаешь, всё равно не отгадаешь.
   Между тем разговор в зале, как и предмет обсуждения, сменил направление и явно прибавил в остроте. Хэмфаст попытался понять, кто и что уже успел наговорить, пока он витал в своих думах.
   Главными заводилами выступали всё тот же неугомонный Ёрин и, неожиданно, молчун Трит. Остальные обступившие их ученики - и Ульха среди них! - бурно реагировали на речи спорщиков. Говорили о людях. Вернее, о запутанных отношениях граничащего с Норгордом Шоалона и подгорного народа. Более благодатной темы для препирательств нельзя было и представить.
   Хэмфаст протолкался ближе к центру столпотворения и к кое-кому всюду сующему свой длинный нос.
   - Это трусость! Я бы даже сказал - предательство!
   Ёрин разошёлся не на шутку - лицо раскраснелось, а сжатые кулаки так и жаждут представить свои, гораздо более весомые доводы, нежели простые слова.
   - Всего лишь здравый смысл. - Трит, как оппонент, неизменно держал себя в руках. Но те, кто хорошо знал его, видели, что и он взведён не меньше Ёрина. - Чем раньше это поймут старейшины, тем для всех нас будет лучше.
   - Я же говорю - предатель! Слышал бы это мой дед!
   - При желании ты можешь передать ему всё дословно.
   - Я не доносчик и становиться им не намерен! - Желваки Ёрина окаменели. - Каждый из нас голову сложить готов за выживание Норгорда, а он, значит, чуть поприжало, сразу переметнуться рад?
   - Не перевирай моих слов. - Трит старался не повышать голоса, и остальным волей-неволей приходилось унимать свои крики, чтобы слышать его. - В одном я с тобой, Ёрин, всё же соглашусь. Ты сказал, что каждый из нас готов сложить голову за выживание Норгорда. И то истинная правда, все это подтвердят. - Трит широким жестом обвёл народ, многие согласно закивали. - Но! Если у меня будет выбор, я лучше сложу голову не за выживание, а за достойную жизнь и процветание гномов Норгорда. В этом отличие того, за что радеешь ты, и того, о чём говорю я.
   - И ты предлагаешь, - подхватил внук правителя, - в залог этого твоего процветания предать память предков? Предлагаешь нам, вольному народу, признать над собой власть шоалонского царька и его прихвостней магов?
   - Отчасти, - не стал вилять Трит. По залу прошёл вздох возмущения. Впрочем, рассудительности в голосе Трита он не убавил: - Но лишь отчасти. Повторяю ещё раз: без людей, без сотрудничества с ними - особенно касаемо Шоалона, как нашего непосредственного соседа, - нам не обойтись. Все мы знает о тех бедах, что висят над Норгордом тяжким бременем. Если ничего не менять, в скором времени они утянет нас в небытиё!
   Хэмфаст потёр ладонью чуть разболевшийся висок. Сам он не был мастаком говорить речей, но и к полным глупцам себя не относил. За каждым из спорщиков стояла своя правда. Только вот, чья правда сильнее? Хотя, на первый взгляд и думать нечего - слова Ёрина были всем им ближе. Но лишь на первый взгляд.
   Они слушали с всё возрастающим участием.
   - Норгорд никогда ни у кого не ходил в подчинении, и мы тем гордимся! - не сбавлял обличительных оборотов Ёрин. Большинство было на его стороне, потому он чувствовал крайнюю необходимость выйти из спора победителем. Для него, как для сына гор, в поднятом вопросе не существовало двойных мнений. - Да, нам приходится терпеть многие лишения. Но к тому мы давно привычны! Гномы Норгорда своей стойкостью и воинской славой, своими изобретениями, которым завидует весь остальной мир, обеспечивают себе независимость. Так было испокон веков, так будет и впредь!
   Именно! Тут даже нечего добавить. Они знали, чем сильны.
   Лишь только Ёрин умолк, заговорил Трит. И заговорил не об их силе, а об их слабости.
   - Ещё раз повторю - ты во многом прав. Но ты, как и многие, смотришь лишь на вершину горы, не видя под слоем породы корней, что держат эту самую гору. Норгорд велик и крепок, что ни единожды доказывал. Но всё наше величие и вся наша крепость не защищают нас от вымирания. Из года в год происходящего, непрерывного вымирания. И того, полагаю, никто не станет отрицать.
   В Овальном зале установилось затишье. Словно и не было недавнего шумного оживления.
   Почесать языками они любили всегда. Но сегодняшние споры отличались серьёзностью, по сравнению с обычным, мало что значащим трёпом. Только и день нынче был не будничный. А судьба родных гор волновала всякого гнома, сколь бы лет ему не исполнилось от роду.
   Трит продолжил. Ёрин раздувал щёки, сам пока взяв передышку, вернее, его к тому вынудили.
   - Пустею дома наших соседей и целые селения. Мы вымираем, - говорил худой и высокий для всадника гном, едва ни на голову возвышаясь над всеми ими. - Единственная возможность переломить такое положение мне видится в укреплении связей с поверхностью. И нашем собственном выходе в Большой Мир.
   Ёрин хотел что-то возразить, но Трит властно поднял руку, прося не перебивать его и это, что удивительно, подействовало.
   - Да, когда-то наш народ мог в полной мере обеспечить себя. Или же имел в достатке, что предложить на продажу, и за это купить всё необходимое: мясо, зерно, ткани, строительную древесину. Отец Гор щедро делился с нами дарами земли. Сейчас же, и это тоже ни для кого не секрет, рудные жилы истончаются, а многие вовсе показали дно. Как глубоко кобольды не вгрызаются в толщу скал, и они не находят новых месторождений. Незавидное положение с золотыми приисками. Не говоря уж о запасах мифрила и кобольдинов, которых всегда было раз два и обчёлся. Если так и продолжится, кобольды вовсе могут уйти. Что им тогда здесь делать - они свободные поселенцы. В любой момент подадутся, к примеру, на юг, говорят, тамошние гора богаты и почти нетронуты. Без кобольдов же, кто полезет в ледяной мрак на нижних уровнях?
   Все молчали. С правдой разве поспоришь.
   - Что мы можем предложить людям кроме железа? Да, есть драгоценные камни помимо кобольдинов, но их в Норгорде добывается мало. Строительный щебень? Он стоит медяки.
   - А горгульи кожи? А торговые дирижабли? Ими-то Шоалон пользуется постоянно!
   Возмущённые голоса перекрыли речь Трита. Но и к тому он оказался готов. Неужели, вправду, готовился? Просиживать штаны в читальнях и донимать учителей разными вопросами он всегда был любитель.
   - Есть горгульи - наша гордость, наша сила! Есть дирижабли, что шьются из их шкур, для быстрого перевоза товаров на большие расстояния. Отец Гор даровал нам господство над ящерами, за что мы не устаём возносить Ему хвалу. Но, долго ли продлится это наше господство? Долго ли ещё маги и умники из Шоалона не научатся сами выращивать ящеров? Случись такое, и нам нечем будет ответить им. Мы скорее даже станем мешать им в овладении небом.
   Перешёптывания:
   - Говорят, маги уже вывели из яиц первых горгулий.
   - Враньё!
   - Кто знает, кто знает.
   Ёрин безмолвствовал, хотя ему, если он ещё хотел переломить ход спора в свою пользу, как раз следовало бы вмешаться.
   - Но! У нас есть то, что может быть потребно как вельможам, так и селянам людских стран. Очень заманчивые для них предложения.
   - Паровозные телеги и механические машины! - крикнул кто-то.
   - Наши эликсиры, - подхватил другой.
   - Секрет взрывных смесей, - едва слышно добавил третий.
   Хэмфаст натужно сглотнул. Ему было не по себе.
   - Люди постоянно множатся, - развивал свою мысль Трит. - Им требуется всё больше земель для постройки домов и распашки полей. Их селения уже стоят у подножия Норгорда. А кто поручится, что в скором времени им не потребуются и сами горы? Людям нужна технология. Примитивность, что используется ими, давно себя изжила. От того они и вынуждены добывать себе пропитание за счёт расселения. Вы скажите, а как же магия? Магов мало и ни один из них не снизойдёт до помощи обычным крестьянам и ремесленникам. Технология - вот решение, которого так жаждут люди!
   - По-твоему, мы должны отдать людям свои изобретения?
   Из речи Ёрина ушла былая уверенность и, как он не пытался, вернуть её ему не удавалось.
   - Не отдать, - уточнил Трит без всякого поучения в голосе, - а продать. Выгодно продать. Не трястись над "секретами", а пустить их в оборот. Что и делают наши соплеменники, живущие среди людей.
   - Отщепенцы и изгои!
   - Да, они - имеющие семьи и хороший доход в людских селениях. Нам есть чему у них поучиться. Мы станем для людей нужными. Войдём в их мир, как его равная часть... Взглянем правде в лицо, - Большой Мир принадлежит людям. Пытаясь и дальне не замечать этого, прячась от этого, мы себя же обрекаем на беду.
   Ёрин слепо бросился в атаку. Ничего иного ему не оставалось.
   - Твой путь погибелен! Даже более, чем наше нынешнее существование. Люди с радостью примут наши технологии - ещё бы! Они охочи до чужого добра. Но освоив их, они тут же вышвырнут нас на свалку, как бесполезный хлам! Вот тогда и наступит конец Норгорда. Это ты предлагаешь, мудрый Трит?
   - Люди никогда не станут столь же искусными мастерами, как гномы, - поспешил уточнить его оппонент.
   - Что-то я в это слабо верю, - хмыкнул Ёрин, вновь нащупав твердь под ногами. - Люди ко всему приспосабливаются быстрее всех прочих.
   - И что тогда? Оставить всё как есть? Медленно вымирать, дожидаясь, когда шоалонцы сами придут к нам с огнём и мечом, чтобы изгнать из пещер жалкие остатки гномьего племени?
   - Пусть приходят и отведают наших топоров! Уж топоров у нас на всех хватит!
   - Глупец!
   - Предатель! Ни один истинный гном никогда не примет те условия, что предлагаешь ты. Уж лучше умереть свободными с не посрамленной честью, чем...
   Ульха прильнула к уху Хэмфаста:
   - На сыне Барахира горы отдохнули, зато внуку досталось всё дедово рвение за правое дело.
   Хэмфасту тоже хотелось возражать и доказывать. Вот только, кому именно возражать и что доказывать? Разгорячённые мысли метались в голове, не находя выхода. А кулаки сжимались всё крепче, так что побелели костяшки пальцев.
   Спор между тем скатился к заурядному "кто кого перекричит".
   - Кто бы брался рассуждать о будущем Норгорда, да только не безродный выскочка!
   - А разве родство с кем бы то ни было означает, что тебе передаётся его мудрость? Если она, конечно, имеется у него самого.
   Школа ходила ходуном. Никогда прежде даже самые жаркие их пересуды не грозили вылиться в потасовку. Но, всё ведь когда-то случается впервые. Хэмфаст не знал, насколько ещё хватит его выдержки, прежде чем и он начнёт распихивать всех, требуя права высказаться. Ему было, что сказать!
   А вот гномка ждать не стала.
   - Я согласен с Тритом! - умудрившись перекричать толпу, возопил Ульх, врываясь в центр круга, к пыхтящим там лицом к лицу спорщикам. - Мы вымираем! А кто до сих пор сомневается в этом, пусть вспомнит, как часто у нас появляются дети. Как вынуждены жить наши матери и сёстры! Жить в постоянном страхе, борющемся в них с мечтою родить здоровое дитя. А лучше двух или трёх!
   Желание что-то кому-до доказывать разом оставило Хэмфаста.
   На Ульха тут же зашикали: малец-зелёный, а тоже вперёд лезет, да ещё о нелёгкой доли гномок судить берётся. Кто-то засмеялся. Но вот и смех, и ругань схлынули, а осадок никуда не делся. Народ выпустил пар и готов был вернуться к серьёзному разговору.
   И вправду, кто из них не тревожился за здоровье без того малого числа гномок? Кто не помнил вечно бледные лица своих матерей? В особенности, если у него имелся брат или сестра. Хэмфаст помнил... Замужним гномкам приходилось принимать особые снадобья, и не сказать, чтобы те были совсем безвредны. Но лучше так, чем внезапно зародить новую жизнь. Страх смерти во время родов снился гномкам в ночных кошмарах, преследуя их всю жизнь, пока не уходил по естественным причинам.
   Дети в Норгорде являлись величайшим счастьем, но и бичом.
   Трит произнёс с лёгким пренебрежением:
   - Проблема с рождаемостью более чем серьёзна. Я о том уже сказал. К чему и дальше разводить бестолковые крики? Очевидно, что технологии могут перевернуть мир лю...
   Возмущению Ульхи не было придела:
   - Бестолковые крики?! Это вы орёте тут друг на друга как горластые тролли. Люди! Да какое нам до них дело, если у нас своих проблем выше гор. Их и надо решать в первую голову! Рассуждать с умным видом может кто угодно, а всамделишно попытаться что-то изменить, это вам слабо? Хотя бы выступить за уравнивание гномок в правах! Ни у одного другого народа, да что говорить - даже ни в одном из наших собственных селений нет таких издевательских порядков, какие заведены в Каменном городе! Вместо того, чтобы с самого рождения сидеть под замком, как в темнице, и сходить с ума от безделья, гномки могли бы принести столько пользы.
   Хэмфаст попытался оттащить дурёху в толпу. Его старания ни к чему не привели. Ульху он знал всего ничего, но уже успел понять - по-другому с ней не бывает. Гномка дорвалась до общего внимания и теперь желала высказать годами копившиеся обиды.
   Он взмолился Отцу Гор образумить сумасшедшую. А что он ещё мог сделать? Если только...
   - Все наши споры - ерунда! - объявил гном во всеуслышание. Слова подбирались с трудом, но основная идея уже сложилась в его голове. - Всё, что бы мы тут не наговорили, - лишь пустое сотрясание воздуха. Старейшины никогда не прислушаются к нам. Вместо разглагольствований лучше бы заняться чем-то полезным.
   На него уставились, как на врага гномьего народа. Ёрин, Трит, Ульха - все. Глаза гномки под короткой чёлкой недобро сверкали.
   - Вот потому-то из века в век у нас ничего не меняется! - огрызнулась она. - Мы маленькие и наш голос ничего не значит, чего же вякать, так что ли? А то, что эти старейшины давно заржавели в своём ничегонеделание, никого не волнует. Я не намерена молчать, в отличие от всех прочих!
   Не намерена.
   Земля качнулась у Хэмфаста под ногами. Это конец... Неужели никто не заметил случившейся "оговорки"? Нет? Но, стоит ей оговориться ещё раз, истина всплывёт наверняка.
   - Даже на старейшин замахнулся, ничего не боится. А кто собственно такой? - зашушукались голоса.
   - Ещё воинами называетесь! - гнула своё Ульха. - Бреетесь! Летать хотите! Да если бы мы все вместе прямо сейчас пошли и заявили, что требуем изменить никчёмные устои, то и Совет не смог бы от нас отмахнуться!
   - Давай уйдём. - Хэмфаст потянул Ульху за руку. Словами тут не помочь, только прямым воздействием.
   - Отстать! Я хочу говорить, и я буду говорить!
   Бросить всё и будь, что будет, - ищет глупая бед, так найдёт!.. Но в следующую секунду он уже тащил упирающуюся гномку за собой. Вослед им раздавался смех. Ульха пыталась отвечать. Хэмфаст крепче сжимал её локоть и, не оглядываясь, шёл к выходу из пещеры. Свалилась на него забота! И зачем оно ему надо?
   Наконец Овальный зал с его ором остались позади. Лишь удалившись на безопасное расстояние, он отважился заговорить с разъярённой как горгулья гномкой. Благо, Загон сегодня был пустее обычного - в день испытаний всадники старались не появляться здесь без крайней необходимости.
   - Успокоилась?
   - Отпусти! Мне больно! Дурак!
   Он разжал хватку, мельком взглянув в пышущее гневом лицо.
   - Не кричи так громко. Твоя взбалмошность тебя погубит.
   - Уж позволь мне самой решать!
   Хэмфаст снова посмотрел на неё. Он ждал продолжения криков, может даже тумаков. Но, ни того, ни другого не последовало.
   - Я ухожу. Всего хорошего.
   Ульха развернулась на широких каблуках своих мужицких сапог, так что косы полетели в разлёт, и устремилась к ближайшей арке в склоне ущелья. Он проводил её взглядом, зло сплюнул и тоже зашагал прочь от пещеры, из которой вновь доносился галдёж. Ни Ёрин, ни Трит не желали сдаваться. После краткого отдыха спорщики бросились в бой с новыми силами. Бестолочи!
   Впечатывая ступни в безропотные камни, Хэмфаст направился... да хоть бы в город.
  
   Блуждая по улицам, а затем пройдя через южный туннель, он, сам того не заметив, оказался у цеха, где работал брат. В Каменном городе, как говорится, всё было под рукой.
   Кузницу заполнял оглушающий грохот - трудовой день пребывал в разгаре. Удары молотов о наковальни, шипение и клубы пара от раскалённых заготовок, опускаемых в бочки с водой, окрики мастеров, шелест задуваемого под напором воздуха для охлаждения разгорячённых тел. Кузничный цех многоуважаемого Эурона Олмерха был не из самых крупных, но из числа лучших точно. Изделия с клеймом в виде боевого топора, раскалывающего надвое гранитный валун (древний символ гномов Норгорда), а под ним меньшая по размеру стилизованная голова горгульи (личная печать семьи Олмерхов), пользовались заслуженным спросом. Стала бы выработка больше в три раза и её раскупали бы без задержек.
   Хэмфаст миновал широкий проход. На него тут же пахнуло зноем. Волосы растрепал поток воздуха, исходящий из труб у свода. Его здесь хорошо знали, так что на шляющегося школяра никто не обращал внимания. У противоположной стены пещеры стояла массивная конструкция, что неизменно притягивала к себе его взгляд. Брат объяснил - этот механизм работал на пару и служил для обработки больших заготовок. Долбилка тяжеловесно содрогалась, пыхтела и громыхала так, что закладывало уши.
   Лавируя среди потных тел в кожаных фартуках, пробираясь меж наковален, сокрушительные удары молотов по которым выбивали снопы искр, уворачиваясь от ворчащих на него работяг, тащивших охапки железных прутьев, Хэмфаст пересёк пространство цеха.
   Бородир пятнадцатый год ходил в подмастерьях и скоро надеялся получить звание мастера первой категории. Брат без видимых усилий орудовал полупудовым молотом. Помощник с всклокоченными волосами держал перед ним заготовку топора. Боевого гномьего топора. Некогда бесформенный кусок металла уже приобрёл знакомые очертания, но работы предстояло ещё много.
   Отложив инструмент и сняв рукавицы, Бородир потянулся к висящему рядом на опорном столбе бурдюку. Сделал несколько глотков, плеснул воды на лицо, утёрся обрывком не особо чистой ветоши. И только сейчас заметил наблюдающего за ним брата.
   Кто-то со стороны навряд ли бы догадался, что они родня. Бородир был старше - мать долго не решалась завести второго ребёнка. Он возвышался над Хэмфастом на добрые полторы головы, а в плечах мог поспорить со шкафом. В школы Загонов не брали кого попало, равно как и в кузницы. Хотя многим из всадников подрабатывали в свободное от полётов время в мастерских или где-то ещё, особенно семейным.
   - Чего припёрся? Заняться что ли нечем?
   Голос кузнеца звучал грубо и басисто. Обычный голос обычного гнома-здоровяка. В цехе, где стоял адский грохот, он более походил на рёв. Но, не смотря на не самое приветливое обращение, Хэмфаст видел, что Бородир рад его приходу.
   - В общем да! - отозвался младший, тоже срываясь на крик. - Просто зашёл узнать, как дела.
   - Сегодня летишь? Смотрите, задайте там зеленокожим! Мы на вас рассчитываем.
   - Кто бы нас пустил, - с показным сожалением вздохнул Хэмфаст. - А то тварям пришлось бы погорячее, чем у вас в горне!
   Бородир фыркнул, встряхивая плечами и разминая мышцы.
   - Эй, чего уши развесил! - крикнул он прислушивающемуся к их разговору помощнику. - Заготовка совсем остыла. Неси и прогрей, как следует. Сейчас продолжим.
   Паренёк вскинул взгляд на наставника, щека с крупной родинкой недовольно дёрнулась. Но в следующее мгновение он уже подхватил длинными клещами будущий топор и ушёл с ним к ряду пышущих жаром горнов, подобных распахнутым драконьим пастям.
   - Маешься от ожидания?
   - Немного, - признался Хэмфаст. - В школе только споры да крики, не дадут в тишине посидеть.
   - Здесь не лучше. Ну, не в смысле шума. Работы непочатый край, а они знай, лясы точат. И мастера ведь тоже!
   За то время, что Хэмфаст находился в кузнице, он не заметил, чтобы кто-то прохлаждался без дела. Мастера раздавали указания, подмастерья и простые работяги под их строгим надзором ещё усерднее молотили по наковальням и засыпали уголь в горны. Но брату виднее, что к чему в их хозяйстве.
   - О чём спорят? - Интересно было узнать, сильно ли различались взгляды на нынешнюю ситуацию в школе и в цеху.
   - Да всё об одном, - махнул лапищей Бородир, приваливаясь к каменному столбу, на котором крепился фонарь. - О Совете и о новой войне с троллями. Ещё о визите шоалонцев.
   - Шоалонцев? - Ёрин тоже вроде об этом упоминал.
   Бородир не без удовольствия рассказал, что ему было известно о гостях. Пусть они сидят тут в духоте да грохоте, но и до них доходят последние новости.
   - Говорят, явятся. Их может ещё и на Совет пригласят. Но такое нашему мудрому правителю уж точно с рук не сойдёт. Мало он что ли чудит? Хотя в том, что людей привечает, он, как раз, и прав.
   - То есть? - не понял Хэмфаст.
   Брат пожал плечами:
   - А чего? Мы продаём товары, они покупают. Пока мы даём то, что потребно им, они дают то, что потребно нам. Вот и выходит, что подмасливать шоалонцев для правителя нынче первая обязанность.
   - И этот туда же. - Но, стоило ли ждать иного от кузнеца, главная забота которого сделать побольше товара, после чего продать его подороже. Продать людям, продать Шоалону.
   - Говори громче, не мямли!
   - Что у вас о войне с троллями слышно?!
   - В первый раз что ли! Пошлют крылья, отец пятки уродам подпалит, они ещё лет на тридцать затихнут. А как снова дурить начнут, опять лететь придётся. Эх, о том разве нужно голову ломать.
   Хэмфасту убийства и грабёж представлялись чем-то более значимым. А тут оказывается, вовсе не о том нужно "голову ломать". Похоже, перегретый воздух, которым дышать-то можно было через раз, сказывался на мозгах работяг не лучшим образом. Но сообщать о том Бородиру было не обязательно.
   - И о чём же нам нужно, по-твоему, голову ломать?
   Старший хмуро посмотрел на младшего. Прядь волос упала на глаза, кузнец отбросил её за висок. Заодно утёр нос.
   - Скажу, коль сам додумать не в силах. Тролли - мелочёвка. Это даже не бравшему в руки бритвы юнцу понятно. Нам их нападки, что горному козлу укус блохи - больно, но не смертельно. А вот охотников, что следят за принявшимся чесаться животным, не замечающим более ничего вокруг, - их должно бояться козлу. Понял или ещё образчик дать?
   Горные козлы. Ещё бы сравнил себя с теми же зеленокожими, похож ведь! И спорить с этой оглоблей бесполезно. Кузнецы - они как камень, то есть непрошибаемые.
   - Люди. Шоалонцы. Ты про них говоришь?
   - Может и про них. Своим котелком повари, иначе толку не будет. А пустых слухов я разносить не привык.
   - Уже поварил!
   И зачем он пришёл сюда? Лучше бы сходил посмотреть, что там с Кроуром. Впрочем, ему было, чем возразить.
   - Что-то я не пойму, то ты всеми руками за дружбу с людьми, то намекаешь, будто они только и ждут момента прихлопнуть нас. Уж ты определись, а то путаница какая-то выходит.
   Бородир свёл брови. Хэмфаст подумал, что не дождётся ответа или дождётся, но тогда главным станет быстро найти путь к отступлению из кузницы.
   - То-то и оно, - глядя на свои мозолистые ладони, произнёс брат. - И подмасливать мы их должны, дружбу водя, но и камень за пазухой держать. У них-то он покрупнее нашего будет.
   Вокруг пело свою песнь железо, поднимались и опускались молоты, бегали взмыленные подмастерья. От горнов тянуло жаром, сверху, перебивая поток тепла, срывались остужающие струи. Работа в цеху, чтобы не говорил Бородир, кипела, каждый знал своё дело и выполнял его с отдачей. По-другому гномы работать не умели.
   - Вон, твой помощник возвращается, - кивнул Хэмфаст на спешащего к ним парня с раскалённой докрасна заготовкой в клещах. Зашёл, называется, поболтать по-братски.
   - Заказов много и пустобрёхом их не выполнить, - примирительно сказал Бородир. А затем, вдруг погрустнев, добавил: - Навалилось что-то всё. Неспокойность эта надоела, знал бы как... Ну, ладно, мне пора. Передай матери, я, наверно, приду на обед.
   Подошедший помощник водрузил заготовку на наковальню. Бородир натянул рукавицы. Посторонних, в общем, просят удалиться.
   Только оказавшись снаружи, Хэмфаст понял, до чего приятной может быть простая тишина. Он брёл, не обращая внимания на встречных, глядя себе под ноги. Заказов много, сказал брат. Почти на каждой наковальне, что огибал Хэмфаст, покидая кузницу, он видел разной степени готовности боевые топоры, клинки и наконечники стрел. Не косы, не скобяную утварь и не сбруи для горгулий или людских лошадей. Нынче в цеху Эурона Олмерха ковали оружие. Работа шла бойко, долбилка и та грохотала без отдыха.
  
   Каменный город всё же был настоящим городом, пусть в данном случае это определение и подходило с натяжкой. Горы - не равнины, на которых сруби лес, проложи дороги и строй в своё удовольствие, где вздумается. Горы диктовали условия, мало соотносящиеся с жизнью на поверхности. Тем не менее, гномьи селения рассыпались по всему Норгордскому хребту. Собственно, где находились богатые залежи, там и возникали разработки, позже обрастающие жилыми постройками.
   Единственный город Норгорда размещался в горном лоне, в пространстве нескольких гигантских сообщающихся пещер, чьи своды терялись во мраке, а крепящие их колонны, что не смогли бы обхватить, взявшись за руки, три десятка гномов, были подобны легендарным столпам Мирового Свода. И для местного населения это не звучало лишь красивой сказкой - их "небо" истинно покоилось на скальных основах.
   Вечная беззвёздная тьма над головой. А под ней: площади, освещённые масляными фонарями, залы для проведения советов и залы для отдыха, паровые бани и кабаки (в которых подавали превосходное пиво), хранилища знаний и водораспределитель, мастерские и цеха, конторы управленцев и казармы стражей порядка. В Каменном городе имелось всё необходимое для жизни. Человек извне без света солнца, без небесной выси, без зелени травы под ногами, в окружении одних лишь холодных серых стен навряд ли бы смог обитать здесь. Гномы же довольствовались тем, чем обладали.
   Зал Душа Гор, служащий для заседаний Совета Старейшин, был устроен неподалёку от Золотых Чертогов правителя и являлся своего рода сердцем Каменного города. А значит и всего Норгорда. Но кроме него здесь хватало и других красот. Храм Миа - духа Земли и её сына - Горного Владыки, Отца Гор. Статуи древних правителей на центральной площади, там же торговые ряды. Загон горгулий со станцией дирижаблей - это уже на поверхности. Для какого-нибудь рудокопа с окраины, не видящего изо дня в день ничего, кроме своей шахты, ну ещё вагонеток для перевозки руды, такое великолепие стало бы в диковинку. А вот жители "столицы" редко смотрели по сторонам, спеша по своим делам.
   Хэмфаст шагал по гладко обтёсанным бессчётным множеством подошв плитам одной из главных улиц. Кто-то обгонял его, толкаясь локтями, изредка он сам огибал зазевавшихся прохожих и медленно катящиеся тележки. Из лавок доносились зазывания торговцев, предлагающих купить их товар по лучшим ценам, из закусочных вились, дразня нос, манящие запахи. У храма Миа Всеобщей Матери раздавался тяжёлый грохот - там возводили то ли мастерскую по выделке горгульих кож, то ли лавку по продаже одежды и обуви, пошитых из этих кож. Интересно было бы глянуть, как работают строители. Но не сейчас.
   Ай-яй!
   На углу постирочной случился небольшой конфуз. Хэмфаст столкнулся с облачённым в старомодный кафтан гномом, несущим доверху наполненную одеждой корзину. Погрузившись в свои не слишком весёлые мысли, он не видел идущего прямо на него соплеменника, а тот, раскрасневшийся и пыхтящий, не видел Хэмфаста - да вообще ничего не видел из-за груды вещей, прижимаемых к объёмистому брюху. Хлоп! Ай! Что за... Простите-пожалуйста... Корзина полетела на камни - грязные рубахи, штаны и серые от долгого ношения портянки брызнули во все стороны. Хэмфаст кинулся собирать вещи. Краснолицый старикан ворчал: "Ходят бездельники... да в наше время... от того и все беды!", одаривая нерадивого юнца, ползающего перед ним на коленях, гневным взором. Хэмфаст постарался как мог сгладить неприятность и поскорее исчез из виду.
  
   Вскоре шума поубавилось, навстречу более никто не попадался. Загон находился в стороне от основных дорог и жилых улиц. Оно и понятно - кто бы захотел с утра пораньше слушать голодные стенания ящеров.
   Полумрак туннеля светлел. Сквозь запах горелого масла, с рождения знакомый каждому гному, пробились порывы пьянящего своею свежестью ветра с перевалов. Хэмфаст вышел из каменного зева горы под свет солнца. Зажмурился и запрокинул голову. Над Норгордом в синем-пресинем небе плыли облака. Клочки мягкого пуха. Медлительные и такие спокойные. Уж их-то ничто не могло растревожить в целом мире, кроме, пожалуй, ураганного ветра. К счастью, сегодня его не намечалось.
   Привходящая лестница из восьмидесяти ступеней. Сколько раз за последние годы ему довелось подняться и спуститься по ней? От того дня, когда отец впервые привёл его в Загон, до нынешнего, когда он будет держать выпускной экзамен. Вопли ящеров заполнили уши - настолько привычные, что почти не замечаемые. Загон пустовал. Полуденный гонг ещё не отзвучал, и другие ученики пока не вернулись.
   Вот и хорошо.
   Пройдя учебную площадку, Хэмфаст свернул в нужную арку. Поднялся на третий ярус. И остановился, только сейчас заметив, что его левая штанина вымарана в чём-то буром. И где же он умудрился так? Бурый налёт на поверку оказался мыльным порошком, а заполучить добрую пригоршню его себе на одежду он мог лишь при неудачном столкновении с тем толстяком. Мелочи.
   Горгульи, чьи клети располагались на этом ярусе, заливались протяжными визгами, чуя его и думая, что он несёт им кормёжку. Хэмфаст отряхнулся и хотел идти дальше. Но не сдвинулся с места. Над ними шёл ещё один ярус, где клети пустовали уже многие десятилетия. И там, на точно такой же лестничной площадке, стояли двое. Трор с директором Первохох. Он узнал их голоса. Хотя не само присутствие учителей заставило его затаиться, а разговор, что они вели между собой, полагая, что находятся в уединении. Хэмфаст случайно уловил краткую часть, и того хвалило, чтобы его поднятая нога опустилась обратно на камень ступени.
   Трор и Первох говорили об экзамене и возможных проблемах с полётами. Хэмфаст задрал голову, словно это могло помочь ему лучше разбирать слова. Если бы его застали за подобным занятием, скорбных последствий было бы не избежать. Но, но... Сам собою вспомнился Ёрин. Может тот что-то где-то и слышал краем уха, он же мог получить достоверные сведения прямо "из первых уст"!
   - Дела всё... кх-кх... хуже и хуже, - не торопясь, как и всегда, говорил Первох. - Правитель в конец разругался со старейшинами. Верховный Хранитель Памяти Предков Хворон Седовласый, не стесняясь в выражениях, вещает о "постигшем Барахира слабоумии". Он и те, кто его поддерживает, не одобряют политики на сближение с Шоалоном. Но когда Барахира интересовало чьё-либо мнение, кроме собственного? А тут нападение на выработки, и уже на следующий день посольский визит. Барахир согласился принять людей, хотя большинство старейшин было против. На сегодняшнем Совете может случиться "взрыв". К тому давно всё шло.
   - Да, да, да, - пробурчал Трор. Сейчас он, наверное, привалился плечом к стене, больная нога не даёт подолгу стоять, а ладони теребят подбородок. - Разговоры ходят разные. Все грызутся за каменный трон, и никому нет дела до школы. Э-хе-хе... Дожили, называется. Думаешь, могут вовсе отменить?
   - Ни разу при моём руководстве такого не случалось. Даже во времена дедов, когда войны с тем же Шоалоном велись едва ли не беспрерывно, день выпускных полётов всегда считался праздничным. Посмотреть на молодых всадников сходилось полгорода. Все работы откладывались в сторону. Сражения и те прекращались, пусть на один этот день, но прекращались! Кх-кх... Тогда традиции чтились строго. Нынче ни в чём нельзя быть уверенным.
   - Сам помню, какая собралась толпа на нас смотреть. До сих пор мороз по коже. Взлетел я, и солнце прямо в глаза ударило - чуть не свалился. Но кое-как развернул ящера и... км... И что ж мы теперь?
   - На Совете решат, дозволить проведение экзамена или нет, - чуть помолчав, продолжил Первох. - Если у них вообще до этого дойдёт. А пока будем готовиться в обычном порядке. Может, всё и утрясётся. Но что-то у меня плохие предчувствия. Вот простыл ещё.
   - Так прилёг бы, отдохнул.
   - Успеется... кх-кх. Узнаем, чем Совет кончится, там, как бы всем нам не пришлось отдохнуть.
   Трор не ответил. Вместо голосов донеслись приглушённые шарканья. Хэмфаст с запозданием сообразил, что если бы учителя спускались по лестнице, его бы уже застали на месте "преступления". Но Трор с Первохом, очевидно, ушли по коридору четвёртого яруса. Там имелся проход к нескольким обставленным пещерам, где они проводили свободное от занятий время, а Трор так и вовсе жил постоянно.
   Хэмфаст шумно выдохнул. Оказывается, он всё это время затаивал дыхание, боясь выдать себя малейшим звуком. Гном пошёл мимо взирающих на него сквозь прутья решёток прищуренных глаз. Из раскрытых пастей исходило шипение. Ящеров расстроило, что кормить их пока никто не собирается. Хэмфаст держался середины коридора, как требовали правила. Делал это совершенно машинально.
   Утро выдалось богатым на малоприятные события. Он чувствовал себя усталым, его тянуло в сон. Тоже заболел что ли? В школе ругань, Ульха на пару с братом, точно сговорившись, испытывают его терпение, и возможная отмена экзамена - тут недолго слечь... Хэмфаст зло потёр виски, словно налитые расплавленным металлом. И выругался в голос. Крепко да витиевато. Мать не слышала, а на других плевать. Если он сам себя настроит на упаднические мысли, то без чьей-либо помощи провалит полёт. Нет уж! Как сказал Первох: "Может, всё и утрясётся". Директор на занятиях рассказывал им историю Норгорда и Шоалона, землеописание и внешние связи. Он разбирался в тонкостях управления и попусту слов на ветер бросать бы не стал.
   Нужно быть готовым.
   Хэмфаст подошёл к клети своей горгульи. Все сторонние мысли улетучились из его головы.
   Увиденное, сначала обрадовав, затем вновь огорчило. Кроур немного пошвырялся в кормушке, но сейчас, как и утром, лежал на подстилке.
   - Эй, покоритель неба. Ты как, дружище?
   Ящер не спал. Подняв морду, он воззрился на гнома маслянисто поблескивающим взглядом. Хэмфаст просунул ладонь меж прутьев, подманивая горгулью. Миндалевидные глаза Кроура прикрылись, словно он извинялся за свою слабость. Хэмфаст опустил руку.
   - Ты, гляжу, поел немного. Согласен, то, чем вас кормят, не особое лакомство. Правда, обед обещали получше обычного. Для тебя, Скопчика и остальных, кто полетит вечером.
   Если бы один мог объяснить, что его тревожит, другой, может, сумел бы помочь. Но они лишь смотрели друг на друга...
   Из состояния отрешённости гнома вывел звук полуденного гонга, докатившийся до Загона от города. Хэмфаст обернулся, прислушиваясь. Ящер положил морду обратно на поджатые лапы.
   Услышав сигнал, горгульи оживились ещё пуще. Они не хуже учеников умели ориентироваться по звукам ударов. Загон наполнился требовательными визгами.
   Хэмфаст поплёлся назад по коридору. Сегодня он никуда не полетит. Пусть его испытание откладывают хоть на месяц, хоть на целый год. Кроур болен, и сам он весь расклеился. Плевать. Ему всё равно... Гном вышел на учебную площадку. Горгульи в клетях на склонах орали и метались, как оголтелые. Хэмфаста раздражали их вопли. Ничего, кроме примитивных мыслей о сытной еде, крохотные мозги ящеров вместить в себя не были способны. Пока другие ещё не сбежались в Загон, он поговорит с Трором. Чем скорее разберётся с этим делом, тем скорее освободится.
   Он пересёк площадку. На другой её стороне располагался вход в помещения учителей, над которым нависал вырубленный в скале балкон. С него директор любил наблюдать, как Трор возится с молодёжью, обучая её сначала седлать старика Эхо, а затем и собственных ящеров.
   Хэмфаст бросил на балкон короткий взгляд. Тот был пуст. А ещё выше облака всё также размеренно плыли над миром - что им печали земных букашек, они выше этого, они выше всех. Только птицы и всадники могут достичь таких же высот. Только птицы и всадники.
   Упрямо сведя брови, Хэмфаст направился "в гости" к учителю.
   Арка в толще скалы, за ней лестница и освещающий её тусклый фонарь. Хэмфаст вошёл под гулкий свод; полумрак отрезал его от наружного света. Ему прежде уже доводилось бывать в скромном жилище Трора. Как одного из лучших в их выпуске тот, случалось, приглашал Хэмфаста к себе выпить по кружечке светлого пива за дружеской беседой о ящерах да о том, о сём. Трор любил горгулий всем сердцем, испытывая гордость - пусть и редко когда выказываемую - за тех из учеников, кто проникался к ним такими же чувствами. Так что, Хэмфаст хорошо знал дорогу в его комнату.
   Чего ж он всё медлит? Слабак. Иди давай.
   - Эй, Хэмфаст!
   Гном замер на месте. Его позвали? Он оглянулся на площадку через арку входа. Там стояла Ульха и махала ему.
   Улыбнувшись, но сразу стерев улыбку с лица, Хэмфаст вышел наружу. Гномка поманила его за собой. Не говоря ни слова, они прошли по площадке. Ульха свернула за толстый каменный столб у её края, с укреплённым на нём металлическим воротом и намотанной цепью, на которую приковывали горгулий во время учебных занятий. Здесь в укромном закутке, отгороженном от стороннего внимания, она утром облила его ледяной водой.
   Хэмфаст смотрел себе под ноги. Что сказать он не знал, а по-честному, заговаривать первым ему не хотелось.
   - Вон от туда ты вечером выведешь Кроура.
   Гномка кивнула на зарешёченный проём в стене пещеры слева от них. Железные прутья поднимались механически, как и большинство запоров в Загоне. Во время испытаний из этой пещеры выпускники выходили со своими ящерами, чтобы затем взлететь на них в небо.
   - Да, - промямлил Хэмфаст, упрямясь и злясь на своё упрямство. Хотя, если вспомнить, кто был виной его упрямству...
   - Хэмфаст, - голос гномки сделался совсем тихим, - я хотела извиниться за своё глупое поведение. Ты, можно сказать, спас меня. Давай забудем о случившемся.
   - Извиняю, - не задумываясь, ответил он. - Но забыть о случившемся будет ошибкой.
   Губы Ульхи поджались.
   - Я уже сто раз повторял - ты часто не думаешь о последствиях. А это прямой путь к провалу всех твоих замыслов. Тебя разоблачат и вновь запрут под замок. Будь уверена, второй раз сбежать не получится. Ни ты, ни... кх... никто, думаю, этого не хочет.
   Ульха покорно кивнула.
   - Я постараюсь быть осторожней. А ты, если что, и впредь станешь меня одёргивать.
   Дождавшись его возмущения, она быстро добавила:
   - Но этого не понадобится, ведь я буду очень осторожной! Маленькой незаметной серой мышкой... Значит, помирились?
   Хэмфаст улыбнулся, глядя в её молящие глаза, так разнящиеся с вздёрнутыми бровями. Ну, хоть одна хорошая новость.
   - Я знала, что ты весь день проторчишь в Загоне, пусть Трор и освободил вас от всех обязанностей.
   - Выследила.
   - Для того и улизнула пораньше! А ты к кому-то из учителей ходил?
   - Да так... Тебя по-прежнему никто ни в чём не подозревает? Похоже, в вашем Загоне впрямь царит мёртвое унынье.
   - Угу. Я ведь ещё и об этом хотела с тобой поговорить.
   - То есть, - насторожился Хэмфаст. - О чём это об "этом"?
   Ульха передёрнула плечами. Но, смиряя свой нрав, даже она была вынуждена считаться с устоями их жизни, сколь бы несправедливыми они ей не казались.
   - Похоже, некоторые из старух, одна по крайне мере, начали странно коситься на меня. Вряд ли они догадываются, что я сбегаю из-под надзора - иначе бы их сразу удар хватил! - но подозрение, что я завела неподобающие молодой гномке, - передразнила скрипучий старческий голос Ульха, - секреты, уже, должно быть, переросли в уверенность. Я же почти ни с кем не общаюсь, редко ем за общим столом и вечно где-то пропадаю. Так что теперь, когда я гуляю или занимаюсь хозяйственными делами, кто-то из старух постоянно околачивается рядом. Незаметно исчезать в кладовке становится всё сложнее. Эх, узнать бы, кто и для чего проложил оттуда тайный лаз. Хотя, я, конечно, предполагаю...
   Хэмфаста известие не удивило, но опечалило.
   - Ты же знала, что рано или поздно так и будет. Чтобы успевать учиться в школе и работать в Загоне требуется много времени. А когда появится свой ящер, дел прибавится ещё в два раза. Целый месяц тебе всё сходило с рук. По-моему - это уже очень долго.
   Гномка недовольно засопела. Слова Хэмфаста злили её, пусть он и был во всём прав.
   - Пора, наверно, прекратить эту... затею. Иначе, последствия станут крайне суровыми.
   - И не только для меня, - прошептала Ульха.
   - Обо мне не волнуйся!
   Гномка хмыкнула. Если кто прознает о "вылазках", ей придётся несладко. Ругани, а может и телесным наказаниям (разумеется, не опасным для её здоровья) не будет счёту. Она уже словно слышала гневные голоса заправлявших в Девичьем городке старух:
   Да разве здравомыслящая гномка пошла бы на такое? А если бы с ней что случилось? Думала ли она о своём будущем, о том тяжком бремени, что предстоит понести ей, когда достойный муж выберет её себе в жёны? Думала ли она о своём народе, или ей и его судьба безразлична?
   Её подержат какое-то время на хлебе и воде, но потом всё вернётся на круги своя. Тоскливые дни под неусыпным присмотром, в ожидании достойного, то есть достаточно обеспеченного мужа, что решит выкупить себе жену. Им может оказаться противный старик или кто-то жестокий из воинов хирда (этих правитель привечал особо), её мнения никто не спросит. Как бы то ни было, с ней не случится ничего плохого в понимании старух-воспитательниц. Ведь о гномках в их народе пекутся так трепетно! Но, если выяснится, что о её побегах знал кто-то ещё, знал и скрывал, для него расплата предстанет совсем другой.
   - Ты прав, - сказала Ульха. - Не в том, что я не должна о тебе волноваться, а что пора мне вспомнить о своём "тяжком бремени".
   В этот миг Хэмфаст едва ни решился её обнять. Едва. И остановила его не опасность быть кем-то замеченным. Он просто не решился. Они познакомились всего месяц назад, Ульха была полной сил и здоровья молодой гномкой, а он даже не начавшим бриться юнцом, коих в Норгорде тысячи.
   Они оба были правы, отчего делалось только муторнее.
   - Я хотел позвать тебя перекусить, когда освободишься. Глупо.
   - Глупо... - протянула гномка. - Но! - добавила она. - Пусть завтра мне придётся вернуться под замок - школа прости-прощай, - хотя это не означает, что мы перестанем встречаться, - она подмигнула ему, - сегодня-то я здесь! И увижу, как ты полетишь на Кроуре. Клянусь молотом Отца Гор, я увижу твой первый полёт!
   Хэмфаст, не отрываясь, смотрел в её просиявшее лицо. Такой же красивой и воодушевлённой он видел гномку ещё лишь раз, когда рассказывал, как ходил в ущелье Бездонной Глотки "добывать" Кроура. Сначала охотники, значит, следили за ящерами из Загона, пока те выбирали себе самок. Одним из первых выбрал Зурд. Для него сделали гнездо, куда клали мясо с душком, как горгульи особо любят. Зурд прилетал на зов Двалина за кормёжкой, а затем привёл в гнездо и свою самку. Тут уж оставалось лишь дождаться, пока та отложит яйца и из них вылупятся детёныши. Зурда к этому времени запирали обратно в клеть. Мамаша же частенько улетала кормиться. И вот, улучив однажды момент, они отправились...
   Но сейчас Ульха показалась ему даже красивее, чем тогда.
   - Чуть не забыла! - спохватилась Ульха и полезла во внутренний карман своей мужской куртки (добыть подходящую одежду стоило ей огромных трудов и, конечно, едва не выдало её). Затем взяла его руку. Хэмфаст напрягся - что эта безумная ещё удумала? Но гномка лишь повязала ему на запястье витой ремешок из горгульей кожи.
   - Я вплела в него локон своих волос, чтобы тебе сопутствовала удача, - пояснила она, не отпуская его ладони. - Нас таким вещам учат. Лучше бы чему-нибудь полезному учили, но вдруг подействует.
   Смущённо Хэмфаст поблагодарил за подарок. Толика удачи ему бы точно не помешала. Большая такая толика.
   - Пошли, что мы тут как заговорщики. Мне ещё детишек кормить - вон как голосят! А ты, вольный-счастливчик, чем займёшься?
   - Не знаю. Может, с вами поработаю. Так время до вечера скорее пролетит.
   - Уж я бы нашла, чем заняться. Столько вокруг интересного! Торговые ряды, площади, красивые храмы. Он же собрался горгульи лепёшки выгребать.
   - Не поверишь, кому-то и это доставляет удовольствие.
   Оба засмеялись, выходя из укрытия. Но смех их не был столь же искренен, как в прошлые дни.
   - Ты что за плечо держишься, болит?
   - Э... нет. - Хэмфаст уже некоторое время массировал мышцы. Где-то в глубине ушиб глухо ныл, несильно, но неотвязно.
   - Нет, так нет. Смотри, наши собираются. Ты иди вперёд, чтобы у народа не возникло вопросов, что это мы всё вместе ходим.
   Хэмфаст послушно прибавил шаг.
   Загон заполнялся. Будущие всадники спешили унять голодные стенания своих подопечных. Непреклонное школьное правило гласило - сначала едят ящеры, потом ученики.
   - Хэмфаст, ты где пропадаешь? - воскликнул Ёрин. - Тут такие дела... О, глянь, твой новый дружок явился. И накой он тебе сдался?
   - Кто? - только подошёл, а его уже куда-то тащат и наседают с непонятными вопросами.
   - Вон, мелкий. - Ёрин кивнул на Ульху, присоединившуюся к группе других первогодок.
   - А. Один раз оттащишь дурака, чтобы лишнего не болтал, а его уже тебе в друзья записали. Ну, и что у вас происходит?
   Ёрин поддался на уловку, стоило лишь дать повод поделиться последними из добытых им новостей. Их тут же обступила жаждущая слухов и сплетен толпа.
   - Ты что, только проснулся? - округлил глаза внук правителя. - День сегодня просто сумасшедший! Вот и отец так говорит. Знаете, что он мне сообщил? (Народ не знал, но знать желал). К нам нынче с дружественным визитом явятся шоалонцы! И, когда я говорю "к нам", я имею в виду не Каменный город, а Загон. Смекаете?
   Известие о людях подтвердилось, оно и ладно. Но то, что кроме Золотых Чертогов те собираются посетить ещё и Загон, для всех стало неожиданностью. За три года, что Хэмфаст обучался в школе, такое случалось впервые. Гномы предпочитали хранить втайне от чужаков всё, связанное с разведением крылатых ящеров. А тут вдруг дружественный визит. День и вправду был сумасшедшим.
   Стенания горгулий остались всеми забыты. Ничего, подождут чуток, не сдохнут наверное.
   - Дед начал Совет, - важным тоном продолжил Ёрин. - Я провожал его до дверей в зал Душа Гор. Народищу на площади - жуть! Со всех концов съехались. И когда успели, о созыве ведь только вчера объявили. Значит, дирижабли специально высылались. Отец сказал, впервые разом все старейшины собрались. Твоего отца тоже видел, хмурый такой шёл.
   Хэмфаст кивнул.
   - Ещё кобольдов видел! Даже синюшные из своих шахт вылезли. Вроде думали шоалонцев на Совет пустить, но потом передумали. Вот обговорят наиболее важные дела и перейдут в Золотые Чертоги торговые вопросы решать, тогда их и пригласят. А пока дед дозволил людям посетить наш Загон. Так что ждём гостей.
   - Директору о том хотя бы сообщили?
   - Должны были сообщить, - "подтвердил" Ёрин. - Да, приятного мало, но что делать. Будем встречать человеков.
   - Радость, прям, какая.
   Все повернулись к заговорившему Триту.
   - Для тебя-то точно радость, - попытался поддеть его Ёрин. - Ты же у нас грудью стоишь за людей. Сможешь рассказать, как ты ими восхищаешься.
   Трит поморщился и отошёл в сторону. Словесных разборок ему на сегодня, похоже, хватило.
   Ёрина выказанное пренебрежение никак не смутило:
   - О войне и о многом другом старейшины говорить будут. Хворон Седовласый с Эуроном Олмерхом ещё у дверей в зал драку затеяли - едва разняли!.. Вот бы лично поприсутствовать на Совете.
   Хэмфаст тоже не отказался бы увидеть отца, когда тот поднимется со своего места и потребует немедленной отправки войск на север. А ещё больше он хотел бы полететь вместе с ним. Отец на Громе во главе крыла, его воины следом, и Хэмфаст, как младший, замыкающим на Кроуре.
   - Учителя идут! - предупредил голос из задних рядов.
   Первох, Трор и Бельмон, все трое, появились друг за другом из помещения учителей. Директор в поношенном плаще, накинутом на худые сутулые плечи, что влачился за ним по камням, шёл первым. У края площадки учителя остановились. Похожий на шар Бельмон привстал на цыпочки и о чём-то заговорил с Первохом. Тот молча выслушал. Толстячок, преподававший им письмо, счёт и общий язык, договорил и сразу посеменил к лестнице, ведущей из Загона. Ученики провожали округлую фигуру любопытными взглядами.
   Директор остался стоять на месте, осматривая вверенную его заботам молодёжь из-под белых как высокогорный снег бровей. К ним похромал Трор. Они сами двинулись навстречу.
   Ёрин взял Хэмфаста под локоть. Его лоб пересекла непривычная угрюмость. Пока они шли, он сбивчиво зашептал:
   - Не советую сегодня гулять по городу, тем более в одиночку. Лучше держись рядом со мной.
   - Что за бред? - Хэмфаст даже споткнулся, за что и получил от кого-то тычок в спину.
   - Никакой не бред. На Совете, говорю тебе, жуть что творится, если от самых дверей в драку лезут. А что будет, когда возьмутся за главное?.. Понимаешь, последнее время деда сильно осуждают. Дескать, слишком он прислушивается к тем советам, что исходят из-за пределов Норгорда, а не изнутри. Появляется много недовольных, особенно в дальних селениях. Разносятся всякие слухи. И шоалонцы эти ещё некстати припёрлись.
   Хэмфаст споткнулся повторно. Разногласия между Барахиром и старейшинами обсуждал весь Каменный город. А теперь сомневаться в правителе взялся внук, всегда только и знавший, что смотреть деду в рот. Это не просто настораживало - насторожить его ещё до того успело многое другое.
   - Ты серьёзно? Хочешь сказать, на Совете могут...
   - Что я хотел сказать, я сказал, - отрезал Ёрин. Благо шум в Загоне стоял такой, что даже они себя слышали с трудом. - Считай, я предупредил тебя одного, как старого друга. У меня на крайний случай есть план.
   Хэмфаст почти спросил: "Что ещё за план?" Язвительно и вовсе не по-дружески. Ведь это всё какая-то дурная шутка. Сложно было поверить в саму возможность...
   Они подошли к Трору.
   - Попрошу тишины! Что-то вы нынче слишком болтливы. Что-то, мне думается, совсем не тем, чем надо, забиты ваши головы. Замолчите-ка хоть на минуту и прислушайтесь, а то от собственных криков вы, похоже, совсем оглохли.
   Ничего не понимая, они переглянулись.
   - Теперь слышите? - вопросил их учитель.
   О, да. Они слышали. И должно быть, не только они, но и мастера в ближайших цехах, а может и в жилых пещерах на окраине города.
   Ящеры требовали кормёжки. Сотни горгулий самозабвенно заливались воплями против задержки без всяких на то снований - да хоть бы и с ними! - распорядка их питания. Рокочущее эхо жуткой какофонией сотрясало отвесные стены Загона.
   - За болтовнёй вы забыли о своих обязанностях! Доверенные вам горгульи не кормлены, а когда горгулья голодна, то становится свирепа и неуправляема. Вам об этом разве неизвестно? А если бы мы не вышли, вы так до самого вечера и чесали бы языками?
   Хэмфаст и другие выпускники знали, что ничего страшного с ящерами бы не случилось, пропусти они кормёжку, - диким горгульям в зимние месяцы приходилось голодать не по одному дню. Так что гневный вид учителя предназначался в большей степени первогодкам, для привития тем должной дисциплины.
   - В честь дня выпускных полётов наказывать вас не будут, - с сожалением сказал Трор, - за что можете благодарить директора Первоха. Но если нарушения повторятся, меры последуют самые жёсткие, вплоть до отчисления из школы!
   Горгульи визжали, их крики давили на уши, от чего, кажется, даже волосы шевелились на затылке. Трор оглядывал учеников, выпятив квадратный подбородок.
   - Полагаю, всем всё ясно? Так, чего стоим! Вёдра в руки и за работу! А выпускникам я бы посоветовал где-нибудь прогуляться, вместо того, чтобы слоняться по Загону.
   Народ понуро отправился к Большой пещере. Фуражиры должно быть уже наполнили съестными отходами чан, проехавшись для их сбора по всему городу. Теперь замешать туда ещё некоторую добавку, и горгулья кормёжка готова.
   Пятеро выпускников остались стоять посреди площадки.
   Трор на прощанье одарил их ещё одним строгим взглядом. Поравнявшись с Первохом, он что-то сказал ему. Ветер, набирающий в ущелье приличный разгон, трепал плащ за плечами директора, пока тот смотрел на сбившихся в кучку гномов. Затем они вдвоём направились в помещения учителей.
   - Раскричался-то, - проворчал Ёрин. - Сам же знает, что и в цехах, и в шахтах работы, почитай, вовсе встали. Все только гадают, что решится на Совете. А этот делает вид, будто ему невдомёк. Запретить нам говорить о том, что мы полагаем жизненно важным для всего Норгорда, - да какое он имеет... Эй, ты куда?
   Хэмфаст, уже успевший отойти от приятеля, сбавил ход. Утирая взопревший как после долгого бега лоб, Ёрин пристроился сбоку.
   - Ты домой? А я гляну, что на центральной площади делается. Может, что-то новое узнаю. Но навряд ли. Двери остаются закрыты до окончания Совета, выходить никому нельзя. Или вместе пойдём?
   - Нет. Хочу немного побыть один.
   - Понимаю. Как там, кстати, Кроур? С утра был каким-то вялым.
   Хэмфаст нехотя ответил:
   - Он в порядке.
   - Да не волнуйся ты! - Ёрин ткнул его кулаком в плечо. Хорошо хоть в левое. - Ты ж лучший ученик школы, сдашь экзамен легче лёгкого! Мы столько к нему готовились - все сдадим. Вообще, редко когда кто не сдаёт. Трор сам говорил, помнишь?
   - Если полёты отменят, никто не сдаст, не зависимо от того, готов он или нет.
   Они начали подниматься по лестнице.
   - Полёты отменят только при самом худшем исходе.
   Уж не при том ли, для которого ты приготовил свой план, мог бы проворчать Хэмфаст. Но не стал.
   - Если никто из старейшин не придёт в Загон, учителя проведут экзамен без их присутствия! - заверил всезнайка. Поднимался по ступеням он неспешно, Хэмфасту пришлось подстраиваться, чтобы слышать, что тот выдумал на этот раз. - Положение накаляется, того и гляди грянет война сам знаешь с кем. И всякие визиты тут ничего не значат... С троллями уж точно воевать придётся. А обучение в бою - самое лучшее. Да и без потерь ни одна война не обходится, уф... Так что сегодня мы непременно полетим, чтобы уже завтра, ну, не именно завтра, но совсем скоро, отправиться в настоящий бой. В такое время мы живём, дружище.
   - Живём, - повторил Хэмфаст. Кулаки его сжались. Ёрин был прав! Пусть он болтун и сплетник, но сейчас за его словами стояла правда. Осунувшееся лицо отца и подслушанный разговор Трора с директором тому свидетельство. Грядёт эпоха перемен, в которой им, молодому поколению, предстоит жить, сражаться и умирать.
   Ёрин говорил ещё что-то. Хэмфаст уже не слушал. У первой развилки они разошлись: приятель направился к центру города, а он к дому.
   После доверительной беседы с Ульхой и предостережений Ёрина, Хэмфаст думать забыл, что собирался поговорить с Трором о Кроуре. Уже чуть было не сделал это. Медленно бредя по пустынным туннелям, где только безмолвный камень окружал его со всех сторон и собственная тень шагала рядом, гном вспомнил о том.
   На секунду он встал на месте.
   В такое время мы живём, дружище.
   Да, время им выпало не из простых. И они должны отвечать ему. А он, как лучший ученик школы, должен более остальных!
   Он подождёт до вечера. Ничего не скажет ни Трору, ни кому бы то ещё. Даже у немного прохворавшего Кроура хватит сил взлететь с ним на спине. А если всё же нет, он потребует себе другую горгулью. Мало их что ли в Загоне?
   Теперь и у него имелся собственный "план на крайний случай". У каждого гнома всегда должен быть запасной план в кармане. Недаром, упорство в достижении поставленной цели - лучшая из черт их народа. Воодушевлённый, Хэмфаст уже не плёлся, а бежал по туннелю из одного масленого пятна света в другое. К тому же, когда бежишь, всякие дурные мысли, словно сами собой вытрясаются из головы.
  
   Судя по витающим запахам, мать накрывала к столу. Но когда Хэмфаст вошёл, в доме царила тишь. Если отца не стоило ждать, то Бородир обещал быть. И где он спрашивается? Впрочем, не утруждая себя излишними мыслями, гном заглянул на кухню.
   Эльма хлопотала у плиты, снимая ухватом дымящийся чугунок. Худенькая гномка в домотканом фартуке с тронутыми сединой волосами, собранными в пучок на затылке. На столе горела всё та же сальная свеча. Полумрак кухни казался мрачным после яркого бесплатного солнца в Загоне. На освещении им приходилось экономить, как и на многом другом.
   Водрузив чугунок на столешницу - бобовая похлёбка, если нос его не обманывал, - Эльма увидела сына в проёме коридора.
   - Ты сегодня пораньше?
   - Перед экзаменом директор освободил выпускников от дневных работ. Я что, первый?
   Хэмфаст знал ответ, но надо было что-то спросить. Он присел к столу. Утром за ним ухаживал отец, теперь мать.
   - Да. Я слышала, ты встал спозаранку.
   - Не спалось что-то.
   - Отец тоже ворочался всю ночь. Переживал за тебя.
   - Мы поговорили утром. Немного.
   Эльма продолжала хлопотать у плиты.
   - Как Кроур? Говорят, горгульи чуют волнение наездников. И по тому, как они себя ведут, можно понять, как ты сам себя чувствуешь.
   Хэмфаст воззрился на мать. Не часто ей удавалось удивить его. Обычно все её интересы ограничивались лишь домашними заботами. Или он так плохо знал свою мать?
   - Кроур в порядке... вроде.
   В отличие от Ёрина Эльма сразу распознала тревогу в его голосе.
   - Что-то не так?
   И здесь не дадут покоя!
   Соврать показалось недопустимым кощунством.
   - Он плохо ест. Я уж испугался, не заболел ли. Но это у него от волнения.
   Эльма ободряюще кивнула, без всяких пустых советов. Да и что она могла сказать ему? Не так много они с ней общались. Рано утром он уходил в Загон, обед второпях, а возвращался под вечер, и тогда находилось, чем заняться. Отца с братом тоже целыми днями не бывало дома. Хэмфаст думал, что мать ни разу даже не видела отцовского Грома. Ни о ящерах, ни и о его учёбе они не говорили. Глорин да, стремился быть в курсе становления сына всадником. Мать же слушала о происходящем в Загоне, лишь если находилась рядом. А тут, оказывается, она знала имя его горгульи и про особую связь всадника с ящером.
   - Будь вечером осторожен, - только попросила Эльма, наливая ему в чашку похлёбку. Кувшин с козьим молоком уже стоял на столе.
   - Постараюсь.
   Он взял ложку и занялся едой. Обедать вдвоём - Хэмфаст не помнил, когда последний раз такое случалось. Но сейчас торопиться ему некуда.
   Скоро ложка заскребла по дну. Выхлебать похлёбку не заняло много времени.
   - Что сама не ешь? - отодвинув пустую посуду, спросил он.
   - Потом. Не хочу пока.
   Хэмфаст потянулся за кувшином, налить себе молока.
   - Бородир сказал, что придёт. Я к нему заходил.
   - Задерживается наверно. А то он вовсе с собой перекусить берёт, когда в цеху дел много.
   Гном не ответил, рот его был занят.
   Кружка тоже опустела, а вот живот приятно наполнился. Больше ему здесь делать нечего, но встать и уйти представлялось как-то неправильно. Мать разбирала посуду в угловом шкафу. Хэмфаст налил ещё молока.
   - На сегодняшнем Совете отец потребует отправить крылья на север для усмирения троллей. Они там столько бед учинили, знаешь?
   - Он говорил. Опять война... Хорошо, что мы живём в Каменном городе, а не на окраине.
   - Это хорошо. - Иначе, я вряд ли бы попал в школу всадников.
   Хэмфаст снял с шеи свисток и принялся бесцельно крутить его, наматывая бечёвку на пальцы.
   Руки надо было вымыть, прежде чем за стол лезть.
   Взгляд зацепился за что-то лишнее на запястье. Он извлёк из-под рукава рубахи кожаный ремешок. "Вплела свои волосы тебе наудачу". Мысли сами обратились на Ульху: чем она сейчас занята, правда клети чистит? И: часто ли они смогут видеться, если за ней начнут следить старухи из Девичьего городка?
   - Мам, а как отец тебя выкупал? - Хэмфаст спрятал ремешок обратно под рукав, а то мать могла спросить (или даже догадаться) откуда тот у него. Может сама подобные безделушки когда-то делала.
   Эльма обернулась, посмотрев так, словно ослышалась. Хэмфаст затаил дыхание - и что его дёрнуло сказать такое? Мать вытерла руки о фартук, тоже присела к столу. Теперь их разделяла лишь сальная свечка да пустая чашка перед Хэмфастом.
   - Ты хочешь услышать о том, как Глорин выбрал меня в жёны?
   - Ну, если не хочешь, не рассказывай, - смутился гном; его ушам сделалось жарко. Он разглядывал свои обломанные ногти. - Просто любопытно. Но, если не хочешь...
   - Отчего же? - усмехнулась мать. - Не думала, что тебе это может быть интересно.
   - А я не думал, что ты знаешь, как звать Кроура.
   В дрожащем свете лицо сына показалось Эльме опечаленным.
   - Давно это, правда, было и уже забылось многое.
   - Почему отцу разрешили тебя выбрать? То есть, почему ему вообще разрешили взять себе жену? Он же был обычным всадником, даже выкупа внести не мог. Сам говорил. Неужели всего несколько удачных боевых вылетов дали ему такие привилегии?
   Эльма задумалась. Над вопросом или над чем-то ещё. Хэмфаст впился ногтями себе в ладонь. Он ходил по слишком шатким камням.
   - Глорин ведь отличился не только своими полётами. История та известная. Отец столько раз её рассказывал.
   - А теперь ты расскажи.
   - Хорошо, - легко согласилась мать. Отодвинув чашку на край стола, она ещё чуть помолчала. - Тогда, сорок с лишним лет назад, селения на севере решили отделиться от Каменного города и жить независимо. Они, дескать, постоянно борются с набегами троллей и от правителя никакой помощи не видят, только отсылают ему добываемое золото. Если же они станут продавать его самим, то вырученных денег им хватит не только, чтобы прокормиться, а ещё и останется. У них даже нашёлся глупец, назвавшийся Королём Северных Долин. Прежний наш правитель Тьюрин Громобой, недолго думая, отправил на север дирижабли с воинами хирда. Вести отряд вызвался его единственный сын Хьюри Молодой, уже успевший сыскать себе боевую славу, но жаждущий большего.
   - Знаю, - кивнул Хэмфаст. Предания в Норгорде любили, особенно, если те являлись главами из собственной истории. - Вначале дело представлялось несложным. Среди мятежников были рудокопы, а не опытные воины. Хьюри и его бойцы маршировали, почти не таясь. Северяне отступали. Но вскоре выяснилось: они лишь заманивали их в ловушку. И когда хирд шёл по узкой расщелине, на него обрушили камнепад, а затем напали на разрозненный отряд. Меньше полусотне воинов удалось выбраться живыми из западни. Сам Хьюри был оглушён ударом булыжника по голове - только стальной шлем спас его от верной смерти - и оказался в плену.
   - Всё так. Узнав об этом, Тьюрин впал в лютую ярость, к чему и без того был склонен. - Мать рассказывала военную историю, словно увлекательную сказку. Как в детстве. - Он приказал выдвинуться на север полному хирду, а впереди отправил крылья - выжечь все долины и расщелины на поверхности гор, где мятежники могли устроить себе убежища или новые засады. Даже то, что Хьюри грозила казнь в случае нападения, не смягчило гнева правителя. Главным над хирдом Тьюрин назначил своего ближайшего советника Барахира Бельзубаха, ещё не прозванного Суровым. Прозвище найдёт его после похода по усмирению своих же сородичей... Мятежники крепко окопались среди знакомых им до последнего камня отрогов, выбивать их пришлось большой кровью. Та война - междоусобная, самая страшная из всех - растянулась на долгих два года.
   - Но в результате хирд одержал победу и мятеж был подавлен. - Хэмфаст всё накручивал бечёвку на пальцы. Не эту историю он хотел сейчас услышать. - Барахир вернулся героем. Он даже вызволил из заточения Хьюри и с отцовской помощью доставил его в Золотые Чертоги к правителю, не чаявшему более увидеть сына живым. Правда, там Хьюри и скончался от длительного истощения в плену. Тьюрина Громобоя хватил смертельный удар от повторно понесённой утраты. На срочно же созванном Совете новым правителем - прежняя ветвь оборвалась - провозгласили отважного и происходящего из достаточно знатного рода Барахира Сурового. Странно, если бы выбрали кого-то другого... Ну, а отец-то что?
   - А Глорин тоже вернулся героем, - с улыбкой, озарившей её маленькое лицо, сказала Эльма. Волна щемящей зависти поднялась в душе Хэмфаста, когда он увидел эту тёплую и гордую улыбку матери при воспоминании о возвращении с войны её будущего мужа. - Не таким возвеличенным, как Барахир, но и ему досталось лавров. Вожак их крыла погиб - они отдыхали на привале, когда к их лагерю вышел крупный отряд мятежников. Пока воины хирда сдерживали неприятелей, Глорин собрал всадников и поднял крыло в воздух. Те не успели добраться до горгулий, привязанных к скалам на ночлег. А их они стремились уничтожать в первую очередь. Глорина назначили временным вожаком крыла, а когда он проявил себя в должности, уже постоянным. Затем ему же доверили нести раненого Хьюри в Каменный город. Если молодому наследнику кто и мог помочь, то только лучшие знахари из Золотых Чертогов. Даже дирижабль был тут слишком медлительным. Бесчувственное тело Хьюри привязали ко второму седлу позади твоего отца, и они вдвоём отправились в перелёт через весь Норгорд. Гром едва не надорвался с такой ношей, но донёс их до нашего Загона. Тьюрин снова увидел сына. К добру ли, нет ли... Став правителем, Барахир отблагодарил Глорина за верную службу, позволив ему выбрать себе жену.
   - И как это было? - Хэмфаст поёрзал от нетерпения на скамье.
   Мать, кажется, смутилась.
   - Да очень просто было.
   - Расскажи. - Свисток, чтобы не мешался, он сунул в карман.
   - Твой отец пришёл в Девичий городок, предъявил полученную от правителя грамоту и... стал выбирать.
   Хэмфаст понял, что эта часть рассказа матери неприятна, не смотря на счастливый для неё исход "выбора".
   - Старухи-воспитательницы вывели нас на площадь, - продолжила Эльма. - Семнадцать молодых и хорошо показавших себя в умении стряпать и вести домашнее хозяйство гномок. Барахир разрешил Глорину взять молодую жену, а не вдову, хотя после войны свободными стали и многие из совсем недолго бывших замужем гномок. Старухи тыкали в нас пальцем, расхваливая, какая выйдет из каждой покладистая супруга-красавица, что мы крепки здоровьем и сможем родить отважному воину два, а то и три дитя. Расположение нового правителя к новоиспечённому же вожаку крыла сделало старух очень покладистыми. Глорин выслушал их, затем прошёлся вдоль нас, стоящих перед ним в линию с белыми как мел щеками. Выбирал он долго, с дюжину раз сходил туда обратно. Помню, когда он остановился около меня, я видела лишь носки его сапог, глаз поднять не смела, как нас и учили вести себя в таких случаях. А он властно так сказал старухам: "Эта будет моей женою". На том всё и решилось.
   Какое-то время они сидели молча. Хэмфаст думал, как отличался этот разговор от того, что был у него с отцом. О чём думала мать, он не знал, но радость воспоминаний ушла от неё, как и улыбка с лица. Мать снова стала тихой и немного сутулой, будто усохла в размерах, стала обычной.
   Пробил послеполуденный гонг. Рабочим было пора возвращаться в цеха. Ученики к этому времени только успевали накормить горгулий и шли есть сами. Хэмфаст поднялся. Он мог бы немного вздремнуть - во всякий другой день, умаявшись в Загоне, посчитал бы такое за высшее благо. Но спать не хотелось.
   - Я пойду. Может, надо до сливного колодца сходить или за водой? А то в лавке что купить? Если карточки закончились, у меня осталось немного денег.
   - Нет, ничего не надо. - Мать начала убирать со стола.
   - Ладно. Бородир так и не пришёл.
   - Работы много. Он все последние дни возвращается под вечер.
   - Угу, работа. - Топоры нам нужны.
   Когда он взялся за ручку двери, мать окликнула его. Оказывается, она пошла следом и теперь стояла позади, теребя край фартука.
   - Будь осторожен.
   - Кроур во всём меня слушается. - Он добавил в голос бодрости: - Мы много тренировались вместе. Всё будет хорошо.
   - Будь осторожен, - повторила Эльма. - Я очень тебя прошу.
   - Я всегда осторожен, мам.
   - Мы вечером придём посмотреть, как ты станешь всадником. Отец так мечтает об этом.
   - Я буду вас ждать.
   Хэмфаст заставил себя улыбнуться и вышел из дома.
  
   В Загон. Куда же ещё. От безделья делалось только маетнее, а там всегда имелось, чем заняться. Народ толпился на учебной площадке. Он вернулся последним из выпускников, а младшие вовсе не расходились на обед. Хотя нет, один из них всё же отсутствовал.
   Опять шушукались кучками. Приход шоалонцев ожидался едва ли ни вот-вот. Хватало и гаданий о происходящем за дверьми зала советов. Словом, полезных работ не велось. Но горгульи были-таки накормлены, судя по сравнительной тишине вокруг.
   Хэмфаст подозревал, что подобное сейчас происходило по всему Каменному городу. Пустой трёп у простаивающих мастерских и брошенных инструментов. Недаром Бородир так завяз на работе. Хотя, в кузнице мастера Олмерха может и трудились. А что же делалось на центральной площади - страшно подумать! Где-то там вынюхивал последние новости Ёрин. Если его не было здесь, значит, он был там - третьего, как говорится, не дано.
   Хэмфаст заметил в толпе Ульху. И помрачнел.
   Она стояла с двумя первогодками, обсуждавшими преимущества духглавых ящеров над одноглавыми. Лично Хэмфаст таких не знал, видимо потому, что их не существовало. Перваки придерживались иного мнения. Ульха внимательно слушала "весомые" доводы, хвала Отцу Гор, хоть сама не лезла спорить.
   Поймав её взгляд, он кивнул, отзывая в сторонку.
   - Шоалонцы должны явиться, а учителя куда-то запропастились, представляешь! - выпалила гномка.
   - Ты почему ещё здесь? Обед закончился. Тебе давно пора вернуться к себе.
   - Договорились же, что завтра ученик-Ульх из селения Малый Железный Рудник исчезнет без следа - вот шуму будет! Но сегодня-то я могу нагуляться вдоволь? Может, последний раз в жизни.
   - Не говори глупостей. Или хотя бы говори потише, - Впрочем, никому до них не было дела. - Ты ещё вечером собиралась прийти... Вообще-то, всем нам сегодня лучше сидеть по домам.
   - Зануда.
   - Я просто пытаюсь...
   - Хорошо-хорошо, - закатив горе очи, протянула Ульха. - Уже ухожу. Но к началу полётов вернусь.
   - Нет, постой! - встрепенулся Хэмфаст. И у всех на глазах едва не схватил её за руку. Его прошиб холодный пот. - Я... мне надо добежать до Кроура. Ты подождёшь меня?
   Гномка смерила его снисходительным взглядом.
   - Ну, пожалуй, подожду.
   - Я быстро. А ты пока не влезай ни в какие истории.
   - Буду тиха как камень.
   Хэмфаст хотел велеть ей прекратить изображать глупенькое дитя, но к чему понапрасну тратить время? Он туда и сразу обратно. Каждый поход на третий ярус береговых клетей его сопровождала надежда.
   Голоса в толпе на расстоянии слились в неразборчивый гул. И этот гул вдруг прорезал общий слаженный вздох. Хэмфаст обернулся на бегу. По ступеням привходящей лестницы в Загон спускался, почти скатывался кубарем, жутко торопящийся гном. Фигура Ёрина узнавалась в нём без труда.
   Все ученики устремились к нему навстречу.
   Предчувствуя недоброе, Хэмфаст остановился, а затем тоже кинулся узнать, что за новости принёс всезнайка. Не иначе, те касались происходящего на Совете Старейшин.
   Ёрин долго переводил дыхание, согнувшись в поясе и уперев ладони в колени. Народ уже разразился на него руганью. Ещё немного помедлив, тот выпрямился - лицо его сияло от пота и одухотворения.
   - Это ужасно! - многозначительно начал он. - Я все ноги сбил, спеша сюда. Аж, подмётки, наверное, задымились.
   - Да что такое? В чём дело-то?
   - Не орите, дайте ему сказать!
   Каждый пихался и считал должным обрушить на вестника гору вопрос. Но тот знал себе цену. Лишь дождавшись, когда шум полностью утихнет, Ёрин заговорил:
   - Я только что с центральной площади. Народу там всё прибывает! Горланят как безумные, едва не затолкали меня. Я уж хотел уйти, всё равно, пока двери не откроют, ничего нового не выяснится. Но, - рассказчик выдержал эффектную паузу, - двери зала Душа Гор раскрылись ещё до окончания Совета. И с треском!
   Ёрина слушали, затаив дыхание. Он же махал руками и повышал голос в соответствии с всё возрастающим накалом своей речи.
   - Хворон Седовласый покинул Совет вопреки обычаям. Покинул в гневе! Даже мне было страшно смотреть на него в этот миг.
   - Хворон хоть что-то сказал о происходящем там? - прервал голословную болтовню Хэмфаст.
   - Он столько всего наговорил! - обнадёжил приятель. - Жуткий скандал! А дело вот в чём...
   Если Ёрин не добавил от себя подробностей для пущего впечатления, то Хворон действительно пребывал в гневе.
   Правитель и его противники, до того лишь обменивающиеся едкими высказываниями, всё же схлестнулись лоб в лоб. И тех, кого собрал возле себя Хворон, ставший негласным лидером оппозиции (высокоучёные слова, как и многое иное, перекочёвывали извне в язык гномов), набралось не меньше, чем сторонников Барахира. На этот раз кто-то из них должен был быть повержен. Хэмфаст уже догадывался кто.
   Ёрин между тем взялся пересказывать Хворона, произнёсшего ярую обличительную речь перед заполнившей городскую площадь разгорячённой толпою.
   Только силами единого всеобщего протеста можно сбросить с себя ярмо преступных деяний того, кто, не иначе как по попущению Отца Гор, взошёл на престол Норгорда, являясь при этом марионеткой в руках наших извечных врагов, и чьи помыслы направлены исключительно на ослабление народа гномов, в угоду тем самым кукловодам...
  
   Возбуждённые крики взвились к высоким сводам зала Душа Гор, не успели ещё захлопнуться его тяжёлые двери. Хворон Седовласый, заручившись поддержкой ряда влиятельных старейшин, сразу и во всеуслышание заявил о необходимости дать троллям жёсткий отпор. Выражая мнение значимой части присутствующих, он потребовал переброски звеньев хирда на север для начала карательного похода.
   - Наши воины в считанные дни очистят горы от захватчиков. Очистят и погонят их дальше - прямо до их мерзких болот! - говорил с дребезжащей старческой хрипотой в голосе Седовласый. С того момента, как они вошли в зал, он ещё не присаживался в отведённое ему кресло на почётном возвышении. - Следует выжечь подчистую и сами болота! Чтобы тварям впредь неповадно было соваться к нам. Чтобы и другим тоже неповадно было! - Оратор вызывающе оглядел ярусы заполненных кресел. - Месть за убитых и безжалостность к врагам - так завещали нам великие предки!
   Одобрительный гомон заметался меж голых, без каких-либо украшений и драпировок скальных стен.
   Внутреннее убранство зала советов или, как его ещё называли, зала Душа Гор, разительно отличалось от показной роскоши Золотых Чертогов - "внешнего" лица Норгорда. Здесь не принимались пусть редкие, но посольства, и не устраивались пышные празднества. Здесь созидались законы и обсуждались планы на будущее, касающиеся всего народа. В зале не имелось ничего лишнего, способного отвлечь облачённых властью мужей от их нелёгкого труда - никаких яств и закусок, лишь бочка с водой у входа, промочить пересохшее от речей горло. Никакого намёка на утончённость в обстановке, ни броской лепнины, ни самоцветов, только холодный серый камень - основа и суть мира гномов. Единственной ценностью здесь оставалась корона горного правителя, вылитая из цельного мифрила и украшенная кобольдинами редчайшей чистоты.
   Центр зала занимало круглое возвышение с дюжиной кресел для наиболее уважаемых старейшин. С трёх сторон от него амфитеатром поднимались места остальных, допущенных на Совет. Четвёртая сторона представляла собой гладкую поверхность с выбитым на ней от пола до потолка гербом Норгорда. Под гербом помещался трон правителя, также сделанный из одного лишь камня, покрытого искусной резьбой, но даже сиденье его не смягчала лёгкая подушка.
   С трона правитель мог обозреть весь зал, а всем присутствующим был виден он сам.
   Воззвания Хранителя Памяти Барахир выслушал, с показным равнодушием оправляя складки на своём одеянии. Подобные призывы им ожидались и ответ его был подготовлен ещё загодя.
   - Всем мы согласны с тем, что с нападками троллей должно быть покончено в кратчайшие сроки, - изрёк правитель. - Для этого на север отправятся боевые крылья из Загона Сухой Реки и десяток звеньев хирда посредством дирижаблей. Этого хватит вполне. Карательные походы за пределы гор не осуществлялись уже многие десятилетия - такой необходимости нет и теперь. Предки завещали нам трудиться на благо Норгорда. Ни о какой безжалостности к кому бы то ни было они не говорили.
   - Кому, как не Хранителю Памяти Предков знать их заветы?! - возмутился Хворон, вскинув голову. Его ниспадающая до пояса густой шёлковой волною борода качнулась в такт движению. Только Хранители в Норгорде носили бороды как дань памяти отцам-прародителям, и своей Хворон гордился по праву. Он и Барахир говорили сейчас за всех присутствующих.
   - Я сказал своё решение! - возвысил голос правитель. Он восседал на троне, массивный и с годами погрузневший, словно сам высеченный из куска гранита. - Здесь, полагаю, все обсуждения закончены.
   - Я же так не полагаю. - Хворон напротив выглядел ссохшимся и сутулым как старая клюка. Барахир смерил его предостерегающим взглядом, от которого многие предпочли бы провалиться сквозь землю. Седовласый того будто и не заметил. - Ни для кого не секрет, что агрессия троллей - очередной удар со стороны Шоалона, призванный внести разлад в наше общество. Они настолько уверились в своей вседозволенности, что присылают переговорщиков на следующий же день после нападения! Сколь мы уже безропотно снесли подобных уколов, вопрошаю я Совет? Если и теперь не покажем свою силу, достойны ли мы будем, чтобы с нами хоть кто-то считался как с равными, а не как с жалким отребьем?
   Новый шквал одобрения прокатился по залу.
   - Я понимаю тревогу некоторых из старейшин за честь нашего народа, - дождавшись тишины, произнёс с расстановкой Барахир. - Отвечаю им, как правитель этого народа, - нападки безмозглых тварей никак не способны пошатнуть честь Норгорда. Тролли будут истреблены огнём и топором, после чего работы на северных выработках возобновятся. Портить же отношения с нашим торговым союзником из-за чьего-то взыгравшего воинственного духа явилось бы крайне неразумным ходом. Даже ты, Хворон - поборник традиций, не можешь оспаривать этого. Кто ещё желает высказаться?
   Подразумевавшийся ответ был очевиден. Твердокаменность речи правителя заставила Хворон растеряться. Хранитель замер у своего кресла, не находя подобающих возражений. Но в зале имелось, кому кроме него взять слово.
   - С дозволения моего правителя, - сказал, поднимаясь, Глорин Глорд, вожак крыльев Загона Сухой Реки. - Находящиеся под моим началом всадники готовы исполнить данный им приказ. Но кроме вылета на север в... ввиду общей осложнённости последних месяцев, - произнесение речей давалось Глорину с трудом, он впервые вставал на Совете, - прошу распоряжения увеличить число дозорных, совершающих облёты границ. Особенно с Шоалоном, где замечаются...
   - Что происходит на территории Шоалона - это их дело, - не стал дослушивать Барахир. При этом он взирал прямо на Глорина. - Необходимости в увеличении числа дозорных я не нахожу. Если десять всадников увидят то же, что способен увидеть и один, значит, смысла посылать в изнурительный полёт девять из них не было никакого. Столь необдуманные действия привлекут только излишнее внимание к нашим же собственным границам.
   Глорин хотел добавить ещё что-то, но уже Хворон перебил его.
   - А с каких пор Норгорд опасается "излишнего внимания" с чьей-либо стороны? - вопросил Хранитель. - Пусть это Шоалон опасается! И то, что его купцы ведут с нами торговлю, то для них же составляет баснословную выгоду, которой они не захотят лишиться даже при угрозе войны. Мне ли говорить о том Совету? Мы за полцены продаём им железо и изделия из него, строительный камень, мифрил в конце концов. Они за нас счёт наживают себе состояния, и мы ещё должны закрывать глаза на нападки их приспешников на свои владения?
   - Хватит нести вздор! - всё же сорвался правитель. Кулаки его обрушились на каменные подлокотники, обод короны сбился на бок. - Шоалон - едва ли не единственный, кому мы продаём свои товары. Если он перестанет покупать их, для нас это явится крахом!.. И, дабы не допустить подобного, опираясь на согласие семей, владеющих кузнечными и механическими цехами, в ближайшее время я намерен подписать указ о расширении доли изделий, поставляемых нами вовне. Думаю, уважаемый Эурон Олмерх лучше меня пояснит для остальных, о чём идёт речь.
   Дородный мастер-кузнец поднялся, неспешно оправив широкий, украшенный золотыми вставками пояс. На стоящего через несколько кресел от него Хранителя он подчёркнуто не обращал внимания. Незадолго до того между ними произошла стычка, и Эурон справедливо полагал себя обиженной стороной.
   - Да, цеха производители одобрили предложения по продаже вовне части наших рабочих, а затем, если будет спрос, то и военных механизмов, - произнёс он неспешным деловым тоном. - Люди всегда проявляли к ним большой интерес. Прежде мы не торговали данным товаром. Теперь времена изменились, и нам, волей неволе, приходится это принимать.
   - Времена изменились! - гаркнул Хворон. - Я слышу бред выжившего из ума кретина, допущенного в этот зал по ошибке!
   Эурон Олмерх, сказав что хотел, опустился обратно в кресло. Заговорить с Хранителем он отныне считал ниже своего достоинства.
   А вот Седовласый молчать не собирался, не для того он сегодня находился здесь:
   - Вы честно полагаете, что людские мастера не разберутся в устройстве полученных изделий и не наладят собственное их изготовление? Так можно дойти до того, что ради сиюминутной выгоды мы начнём разбрасываться самыми сокровенными заветами предков. А там и ящерами станем торговать, словно мешками с углём!
   - Очень возможно, что горгулий мы тоже будем продавать, - подтвердил Барахир. - Именно продавать, а не дарить изредка магам Шоалона в знак вечной дружбы, как делали до того. Причём, продавать не только ближайшему соседу, но и Империи Терракота, и другим странам. Всем, кто захочет купить их.
   - Что?! - Хворон пошатнулся, как от незримого удара.
   - Это недопустимо! - присевший Глорин вновь вскочил на ноги. Многие из собравшихся разделили его возмущение, однако подняться и сказать о том во всеуслышание никто более не решился. - Если шоалонцы получат горгулий, мы потеряем последнее наше над ними превосходство! Лишь страх перед атакой всадников, чьи ящеры несут на своих спинах огненные бомбы, заставляет людей опасаться открытой войны с Норгордом! Заполучив горгулий, они сомнут нас!
   Барахир повторно двинул кулаком по подлокотнику:
   - Мы и без того практически смяты! Запасы руды истончаются, наш народ чахнет. Едва ли не все деньги, что выручаются от продаж, уходят на закупку еды. Казна Норгорда пуста!.. Но мы можем предложить миру то, что никто другой предложить не способен. И сами выставим за это цену, которую посчитаем должной. Людские кузнецы делают и клинки, и строительный инструмент, тем не менее, гномьи изделия пользуются неизменным спросом. Спрос на горгулий также будет постоянен, ведь пригодные к боевым полётам ящеры обитают лишь у нас в горах.
   Барахир знал, что все их разговоры в итоге сведутся к этой теме. Как знал он, и кто выступит его главным "обличителем".
   - Безумцы! - вопит на весь зал Хворон.
   - Западные гномы как-то смогли устроиться в Большом Мире. И неплохо устроиться! - продолжил вразумлять Совет правитель. - Чем мы хуже их?
   Хранитель топает ногами и простирает руки, взывая к благоразумию присутствующих:
   - Скажите мне, кто там хорошо устроился? Только люди! Нелюди - а это и мы с вами - вынуждены либо влачить ничтожное существование в дальних закоулках, либо быть в подчинении у тех же людей. В явном или неявном, но подчинении! Гномы Норгорда - великий народ, и они не потерпят над собой власти чужаков! Хотя уже и среди нас находятся те, кто с радостью готов принять такое унижение.
   Ярость правителя крушит плотины. Барахир вскакивает с трона, плюясь сквозь сжатые зубы. Глядя на него, со своих мест срываются все остальные. Кричит что-то грозное Глорин, вожак крыльев Загона Сухой Реки. Многоуважаемый Эурон Олмерх потрясает пузом, готовый вновь броситься в драку с "бородатым недоумком". Совет клокочет, дело грозит обернуться общей сварой. Хворон остаётся спокойным, он наблюдает, как дряхлые старцы на центральном возвышении и те лезут с кулаками на соседей. Хранитель полагает, что пока всё идёт очень даже неплохо.
   Правитель обрывает поток своих рычаний. С недоумением оглядывается на творящееся вокруг безумство. Затем набирает полную грудь воздуха. Его бас сотрясает высокие своды зала:
   - Посмотрите на себя - вы как стая дикого зверья! Я не позволю своему народу перегрызться и подохнуть от голода, цепляясь за давно отжившее своё прошлое. Можешь хоть проклясть меня, Хранитель!
   Он и его противник сверлят друг друга уничтожающими взглядами, разделённые десятком шагов пространства.
   - Лучше умереть свободным! - бросает Хворон. Он так и не присел. И голова его вскинута столь же гордо, как у Барахира, лишь не хватает на ней короны. - Свободным гномом, чем рабом людей!
   Драка всё же случилась, пока лишь стычки самых ретивых. Ни разу ещё Совет не знал подобного кощунства.
   Пора с этим кончать, думает Барахир. И наносит удар:
   - Так иди и подыхай! - повелевает он. - Ты более не Верховный Хранитель Памяти!
   Хворон смеётся ему в лицо:
   - Ты не можешь сместить меня с моей должности! Хранители избираются пожизненно. Такова традиция, установленная предками! Это мы, Хранители, созвали Совет, надеясь убедить тебя, Барахир-предатель, раскрыть глаза и вспомнить о нуждах своего народа. Как же мы были наивны.
   Разум Барахира заволакивает красная пелена.
   - Я - правитель Норгорда! И я могу всё! В том числе посылать в задницу любые традиции, если они ведут к разладу в моём Совете. Чтобы сохранять порядок, мне не нужны Хранители, для того достаточно воинов, стоящих за дверьми этого зала... Лучше бы ты подчинился приказу, Хворон-мятежник, а твои служки придержали свои не в меру распустившиеся языки. Иначе стража окажется уже здесь и силой вышвырнет смутьянов вон!
   Хворон смотрит на правителя. Тот, оскалившись, взирает на него с высоты своего трона. Их немое противостояние всё длится и длится. Воздух трещит от напряжения, как во время близящейся грозы после долгой засухи. Постепенно стихают все голоса. Повисает тишина.
   - Я жду. - За спиной Барахира вздымается великанский боевой топор, разрубающий гранитный булыжник, кобальдины в короне сияют холодными синими звёздами, отражая свет десятков светильников. - И терпение моё истекает.
   Свой ответ Хранитель произносит шёпотом, но так, что в зале его слышит каждый:
   - Я покину Совет, не устрашённый твоими угрозами, а оберегая от твоего слепого гнева невинных. Правители стоят выше других, но, когда их время уходит, они должны уйти вместе с ним. Для блага своего народа и собственного. Попомни мои слова, Барахир Суровый.
   Хворон Седовласый расправляет длиннополые одеяния жёлтого цвета, цвета песка в песочных часах, отсчитывающего мгновения жизни всякого, обитающего под небом и камнем этого мира, оглаживает бороду и, глядя перед собой, направляется к выходу. Барахир провожает его тяжёлым взором из-под сведённых у переносицы бровей. Совет молчит, следя за удаляющейся спиной мятежника, и не понять - то ли это молчание покорности, то ли затаённый протестующий взрыв, почти готовый прорваться наружу.
   Не смотря на прожитые годы и сухопарость, Хворон сохранил достаточно силы, чтобы от его толчка резные створки дверей распахнулись в стороны. Бывший Хранитель с перекошенным от негодования лицом - эту маску он надевает лишь у самого порога - шагает навстречу соплеменникам, заполнившим главную площадь Каменного города. Возникший водоворот криков и толкотни прекращается, когда он начинает говорить.
   В следующие минуты, стоя на ступенях над внемлющей ему толпой, Хворон вещает. Жарко и самозабвенно. Он срывает голос в воззваниях. Он разжигает в народе Норгорда - и в том он убеждён всей душой - праведный гнев, призывая его спасать, спасать пока ещё не поздно, самих себя. В первую очередь от заразы, угнездившейся в родных горах. Хворон умел произносить красивые, вызывающие у слушателей живейший отклик речи. И сейчас он произносит свою последнюю и, возможно, лучшую речь. Хранитель не был наивным глупцом, за свой долгий век он успел вкусить всех тягот борьбы за власть и хорошо знал о последствиях для проигравших в этой борьбе.
   Едва смолкают его слова, в притихшей толпе, словно волны во время шторма, поднимаются новые волнения.
   Тогда же вооружённая секирами стража подходит к Седовласому и, повязав ему руки, уводит прочь. Хворон не сопротивляется. Главное, народ выслушал его, а теперь и видел его уход. Больше для Норгорда он сделать ничего не мог.
   Двери в зал Душа Гор вновь были закрыты. Совет продолжался без Верховного Хранителя.
  
   Ёрин закончил рассказ. Ещё мгновение на учебной площадке сохранялось затишье. Затем его прорвал возмущённый гомон.
   "Так же орут и на Совете, - подумал Хэмфаст. - Не иначе сейчас бурлят все горы! И... разве другого пути просто нет?"
   Он притянул Ёрина к себе:
   - Что же теперь?!
   - Никто не знает! - огрызнулся тот, отбиваясь от хватающих его рук. Каждый жаждал объяснений, которых у всезнайки не было.
   Хэмфаста толкали в бока и спину. От того ли, нет ли, но ладони сами сжимались в кулак, прося действия. Заполнившие уши голоса требовали того же.
   - Бежим к залу Советов! - предложил Ёрин. - Посмотрим, что там делается.
   Хэмфаст кивнул.
   - Мы на центральную площадь! - сообщил приятель остальным. - Кто хочет, давай с нами!
   Все выпускники, даже Трит, согласились. Младших тоже думали идти.
   - До вечерней кормёжки здесь делать нечего, - поддержал общий настрой взбалмошный первогодка Ульх. - Идёмте все вместе! Там решается судьба гор!
   - Трор сказал, что только выпускники освобождаются от работ. - Хэмфаст, если бы и хотел, не смог бы промолчать. - И кто-то должен будет встречать людей в Загоне. Всем уходить нельзя.
   К тому же, на площади сейчас небезопасно, - но эту мысль он озвучивать не стал.
   - Что ещё за выдумки? - накинулась на него Ульха.
   Хэмфаст сделал вид, что не расслышал, а её распалённое лицо осталось им незамеченным.
   - Идём, - сказал он Ёрину, пока другие притихли, раздумывая.
   На них смотрели завистливые взгляды. Но никто больше не пошёл следом. Стоило выпускникам подняться по лестнице и скрыться в туннеле, как Ульха принялась возмущаться:
   - Почему им можно быть там, а нам нет? Кто он такой, чтобы решать за всех?
   Обещание вернуться в Девичий городок она, в силу сложившихся обстоятельств, напрочь отринула. Но одной бежать за ушедшими... Гномка металась в сомнениях. Она уже собралась поступить именно так, столь велико было искушение оказаться в гуще всколыхнувших весь город событий, когда появилось новое препятствие. Трор возник словно из-под земли. Его бас разнёсся над учебной площадкой, заставив их вздрогнуть всех разом.
   - Опять языками чешите! Да, что ж за день-то такой!
   Молодые гномы сразу поникли, приготовившись выслушать очередную порцию наставлений. Зависть к вовремя улизнувшим счастливчикам стократ усилилась.
   - Спешу довести до вашего сведения, - Трор пересчитал их по головам, - что сегодня к нам в Загон прибудет посольство из Шоалона. Посмотреть, так сказать, как мы содержим наших горгулий. Вижу, для вас это уже не новость и оно вам не по нутру. Мне тоже. Но наши мнения здесь никого не заботят. - Учитель дёрнул щекой. - Насколько я понял, кроме выпускников никто не пожелал пойти домой отобедать. Прекрасно! Значит, мы немедленно принимаемся за работу, чтобы представить нашу школу гостям в лучшем виде.
   Они не хотели встречать никаких гостей! Но теперь упираться поздно. Оставалось надеяться, что Ёрин или кто-то ещё вскоре вернётся рассказать о происходящем в городе.
   - Все идут в Большую пещеру, - велел Трор. - Там следует навести порядок в первую очередь.
   Вздыхая и оглядываясь на привходящую лестницу, они поплелись заниматься бестолковой уборкой.
   Ульха шла в самом конце. У неё родился свежий молниеносный план, который она уже начала воплощать в жизнь...
   - Ульх Хорнбрю, насколько я помню, - произнёс Трор, заступая ей дорогу. - Сиротка с окраины.
   - Д-да, - выдавила Ульха, бросив на учителя быстрый взгляд. После чего прибавила шаг. - Я лучше пойду с остальными.
   - Нет уж, постой. Раз учитель заговорил с тобой, будь добр выслушать его до конца. Тебе придётся дать кое-какие объяснения.
   Ульха, съёжилась. Ученики заходили в Большую пещеру. Трор положил руку ей на плечо, веля двинуться с места. Вот только направлял он её совсем не в ту сторону.
   - Ты не пойдёшь со всеми, - сказал учитель, хромая рядом и не убирая руки. - С тобой хочет поговорить директор.
   Первох, как будто почувствовав, что его упомянули, возник за проёмом в помещения учителей. Не выходя из сумрачной глубины арки, он ожидал их приближения.
   - Ступай. - Трор легонько подтолкнул гномку в спину. - Веди себя смирно, может всё и обойдётся.
   Последнее напутствие он произнёс едва слышно, Первох точно ничего бы не разобрал.
   Ульха подошла к директору. Тот посторонился, пропуская её вперёд. Его худое лицо с запавшими глазами, от которых расходились сеточки старческих морщин, не выражало и намёка на причину особого интереса к мальцу-первогодке. Гномка с низко опущенной головой проследовала через арку входа.
  
   Весь путь до города Хэмфаста одолевала тягостность - уже вторая (только за сегодня!) ссора с Ульхой, больной Кроур, к которому он так и не зашёл, и множество иных мелочей, делающих этот день дурацким, как никакой другой. Унылые мысли надоели, хотелось избавиться от них хотя бы ненадолго. Он лишь немного прогуляется, а затем вернётся в Загон и уж тогда разберётся со всеми своими делами. Именно так и поступит.
   Пятёрка гномов миновала неприметный проулок, перескочив с второстепенной улочки прямо на центральную площадь Каменного города. Широкое, мощёное резными плитами пространство с одной стороны ограничивала махина Золотых Чертогов, а с другой торговые ряды. Площадь забилась под завязку. Судя по количеству бездельно слоняющихся гномов и кавардаку вокруг можно было предположить, что после ухода Ёрина здесь ничего не изменилось. Двери в зал Душа Гор оставались закрыты. Стражники из числа воинов хирда, почти квадратных на вид в своих бронях, стояли на его белокаменных ступенях с секирами на плечах. Взгляды из-под забрал шлемов пристально осматривали хаотически перемежаемую толпу.
   Старейшины ещё не выходили к народу. Совет затягивался.
   Гномы влились в огромное живое скопище, сразу потеряв друг друга из вида.
   Толкотня и гомон сотен возбуждённых голосов обрушились на Хэмфаста сметающим потоком. Рабочие фартуки кузнецов, потёртые комбинезоны строителей, богатые, сразу выделяющиеся пояса торговцев, старики и молодёжь - все смешались в единую гурьбу, над которой витал ощутимый пивной дух, густо замешанный на запахе пота. Второе-то понятно, но пиво в середине рабочего дня! Мир воистину катился под откос.
   Может он и Бородира тут встретит?
   Пробираясь сквозь толпу, Хэмфаст отдавливал чьи-то ноги и кривился, когда отдавливали уже ему. Он недолго задерживался возле то одной, то другой шумной компании, и шёл дальше. Слушая в какой раз пересказ "бунтарской" речи Верховного Хранителя, гном не без удивления отмечал, что её содержание отличалось не только от той, что поведал им Ёрин, но и тех, что рассказывались по соседству друг с другом. Да и отношение к самому Хворону разнилось. Кто-то всецело одобрял жёсткость Барахира - суровые времена, суровые нравы! Но хватало тех, кто в открытую называл правителя вцепившимся в корону тираном, растерявшим былую хватку и не способным более повести за собой народ. Хорошо хоть дело ограничивалось лишь спорами. Все ждали окончания Совета.
   Крики. Ругань. Ты пихаешься, тебя пихают. Опять самозабвенно поносят мятежного Хворона, а здесь теми же словесами, но уже Барахира - шоалонского посадника.
   Весьма скоро всё это ему надоело. Ничего стоящего он не узнал, а синяков заработал уйму. Опять заныло плечо - какой-то увалень задел его, едва не сбив с ног. Наконец, выбравшись на более-менее свободный участок, гном смог перевести дыхание. Приятелей рядом не наблюдалось. Хэмфаст поднял взгляд - он стоял возле статуи Дарина Пятого, великого правителя Норгорда шестисотлетней давности. Дарин хмурил лоб, взирая на копошащуюся перед ним толпу, боевой топор лежал в приподнятой каменной руке, словно готовый обрушиться на головы непутёвых потомков. Хэмфаст вполне разделял недовольство старого владыки. Но это не помешало ему взобраться на высокий постамент, чтобы оттуда лучше оглядеться.
   За грудящимися повсюду гномами не видно было плит мостовой. Лишь мельтешение раскрасневшихся лиц, рук, голов, длинных и коротких кос. Некоторые, устав стоять, садились на фундаменты ближайших зданий или под колоннами фонарей, снопы желтоватого света от которых вытесняли вековечный пещерный мрак ввысь к самому своду. Основная же часть народа беспрерывно перемещалась, растекаясь по сторонам, устраивая заводи и круговороты, что-то выискивая, с кем-то ругаясь и временами прикладываясь к флягам с водою или чем покрепче. Гудящее эхо голосов окутывало площадь давящим на уши плотным покрывалом.
   Найти кого-то в этакой мешанине было попросту невыполнимой задачей. Хэмфаст уже пожалел, что вообще покинул Загон. От своих проблем не убежишь, и чем дольше их откладывать, тем больше они кажутся. Если он был намерен сегодня лететь - а он был намерен! - разговора с Трором, а скорее даже с директором, не избежать.
   Надо возвращаться. И идти, похоже, придётся в одиночку.
   Более плотное скопление замечалось слева у края площади. Там стояли рудокопы, судя по серому цвету комбинезонов. Страсти среди них бушевали нешуточные. Ёрина обычно притягивали именно такие места. Всезнайку следовало разыскать и увести с собой. От беды подальше. Ведь, как известно, - не поможешь другу, года не пройдёт, сам в беду угодишь.
   Хэмфаст оставил Дарина Пятого взирать на беспорядки у своих исполинских стоп и вновь погрузился в бурлящее море.
   Это в самом деле были рудокопы - тоже здесь, а шахты, значит, пустуй. Покрытые пылью комбинезоны, чумазые лица, за спинами мешки с торчащими из них рукоятями кирок. Явились прямиком из выработок, так спешили, что забыли умыться. Собралось их, впрочем, немного - десятка два, но, очевидно, лишь потому, что шахты располагались в отдалении от города; утром работников отвозили туда на паровозных тележках, что назад ехали только вечером. Эти же нашли способ вернуться пораньше.
   Рудокопы полукругом обступили четвёрку кобольдов, стоящих в стороне от прочей толпы. Глубинники всегда и ото всех старались держаться в стороне. Но сегодня они здесь, как и говорил Ёрин.
   Хэмфаст к своему стыду впервые в жизни видел этих существ вживую, и потому, забыв о приличие, вытаращился на них. То, что приятель и впрямь был тут же, всего в паре шагов от него, равно как и то, что беседа между рудокопами и кобольдами носила совсем недружественный характер, оставалось для него поначалу незамеченным. Лишь когда один из работяг в комбинезоне - небритый, с всклокоченными космами да к тому же хмельной в стельку - оттолкнул удерживающего его напарника и вздумал накинуться на глубинников с кулаками, он вернулся в реальность.
   А реальность пахла жареным.
   Буйного самодура общими усилиями удалось оттащить куда-то за спины. К его же благу. А то не сносить бы тому головы. Но рудокоп, похоже, не понимал своего счастья, сыпля чёрной бранью, от которой и горы могли бы покраснеть. Тупая пьянь.
   Высокий и обманчиво худой на вид кобольд опустил поднятые для защиты руки. Все четыре. Узловатые пальцы расслабились. Его тёмно-синяя кожа без единого волоска туго обтягивала поджарое тело с широченными, как коромысло, плечами, маслянисто лоснясь в свете фонарей. Большие сапфировые глаза на вытянутом черепе не имели радужки, и они, не мигая, следили, как от него убирают драчливого коротышку. Кобольд произнёс нечто хриплое на своём языке, может ругнулся, после чего повернулся к сородичам, всё это время невозмутимо наблюдавшим за едва не вспыхнувшей потасовкой.
   Они не надевали одежды, им нечего было ею прикрывать. Не носили глубинники и оружия, но желание нарваться на драку с ними могло возникнуть только у последнего глупца. Отец Гор словно вырезал их из лучшего гранита, столь же крепкими и столь же безучастными ко всему происходящему вне их изолированного общества. Только при таком раскладе кобольды могли обитать на нижних уровнях самых старых шахт. Причём, не только обитать, но и работать в этом непроглядном ледяном аду.
   Рудокопы ворчали меж собой. Достаточно громко, чтобы их слышали все вокруг:
   - ...неблагодарные сволочи!
   - ...собрались бросить нас и поискать, где руды побогаче.
   - ...эти тоже против гномов, все нынче против гномов. Но ничего, мы ещё им покажем. Всем покажем!
   Хэмфаст, конечно, знал о негласной вражде между рудокопами и синекожими. Последние добывали основную долю мифрила и все до одного кобольдина - от того редкостный самоцвет и получил своё имя. На откуп рудокопам оставалась железная руда с золотом. Тоже немало, но даже золоту не стать мифрилом, сколь ты его не добудь.
   Однако у этой неприязни имелись и более глубокие корни. Исторические. Когда-то в седой древности именно гномьи чародеи, ещё не растерявшие силы, "вывели" кобольдов, что не принадлежали изначально к числу детей Творца. Потом случились войны за независимость, в которых трудовые рабы отвоевали право называться свободным народом. Лишь спустя немалое время двум расам удалось наладить более-менее мирное сосуществование. По-другому и быть не могло - одни не обладали собственными горами, чтобы добывать руды, для чего собственно создавались, а значит, не имели средств к выживанию; вторые не могли работать ниже определённых уровней, а там, у самых скальных основ, как раз залегали наиболее ценные из богатств природной кладовки Отца Гор. Часть кобольдов разошлась по миру, искать своё в нём место, а оставшиеся в Норгорде стали работать на гномов вольнонаёмными тружениками. Но прежняя неприязнь так до конца и не забылась. Даже спустя века её угли продолжали жечь - души гномьих рудокопов это уж точно.
   Пока кобольды обитали у себя внизу, распри не вспоминались, но стоило одному из них показаться наверху, на него тут же начинали коситься, а вослед летел злой шепоток. Сегодня же к тому сложились все поводы. Хэмфаст не понимал, отчего глубинники вздумали стоять вместе со всеми на площади, - они не могли не догадываться о неизбежном для себя в этом случае риске. Если только от решения Совета впрямь зависело их намерение покинуть Норгордские горы.
   Пьянчужка не прекращал попыток выказать воинское умение. Напарники крепко держали задиру. Но сколько это ещё продлится? На лицах рудокопов всё явственнее проступала ожесточённость. А кобольды никуда не собирались уходить, играя с гномами в гляделки. Стражники у зала Советов не разгоняли гремучее скопление, и можно было лишь гадать, вмешаются ли они, если драка таки случится.
   - И ты здесь. - Ёрин дёрнул Хэмфаста за рукав, от чего едва не схлопотал кулаком в лоб. - Вон что творится! Того и гляди накинутся друг на друга. Эти, - кивок в сторону синекожих, - не уступят, пусть их один против пятерых. Если начнётся, вся площадь ввяжется. Хворона, говорят, в темницу бросили, а ведь многие ревностно восприняли его речь. О-хо-хо, узнать бы, что на Совете делается.
   Хэмфасту не хотелось об этом даже думать.
   - Зря мы сюда пришли. Надо возвращаться в Загон.
   - Какой Загон? - На подбородке Ёрин уже успел налиться бардовый синяк - не везде его пронырливой натуре были рады. Того это, впрочем, ничуть не смущало.
   - Такой, обычный! У нас сегодня выпускной полёт, а об этом все думать забыли. Сам же говорил... ай! - Хэмфаст досадливо махнул. - Что решат на Совете, мы и так узнаем, пусть чуть позже остальных. Какая разница?
   Ёрин застыл в недоумении. Хэмфаст не понимал, о чём тут ещё думать. Вдруг приятель выпучил глаза и крикнул:
   - Смотри - нож!
   - Чего?
   - Вон у того, у которого волосы красным ремешком стянуты!
   Оба уставились на стоящего к ним спиной рудокопа. Как и прочие этот был в рабочем комбинезоне, свободно висящем на его кряжистой фигуре, и сбитых сапогах на толстой подошве. Никакого ножа Хэмфаст не заметил.
   - Честно, я видел! Он его, наверное, в карман спрятал.
   - У меня уже голова болит от криков.
   Ёрин схватил его за руку:
   - Погоди. Щас ещё немного поглядим, чего будет, и вместе...
   - Отпусти! - Хэмфаст стал вырываться. Как же ему надоела вся эта дурь. - Пошли отсюда!
   - Погоди чуток... Давай поближе подойдём, а то не слышно.
   Хэмфаст упирался, но его настойчиво тащили в жерло готового рвануть вулкана. Среди рудокопов произошло общее движение, послышались сразу несколько грозных выкриков. Хэмфаст заозирался, перестав сопротивляться. Ёрин дёрнул.
   Крепкая ладонь легла Хэмфасту на плечо и лишь тем удержала его от падения.
   - Не лучшее место для прогулки вы выбрали, друзья, - произнёс некто позади них.
   Ёрин прекратил тянуть, с опасением разглядывая незнакомца.
   Хотя, какой же это незнакомец! Хэмфаст прекрасно знал подошедшего к ним гнома. Турумбар - давнишний друг отца, один из лучших всадников в его крыле.
   - Турумбар!
   - Он самый, - без всякой радости сказал всадник. Шерстяная рубаха на его груди была расстёгнута, рукава закатаны, обнажая волосатые предплечья. - Сдаётся мне, что вам двоим тут совершенно нечего делать.
   - Отчего же? - Ёрин уже вернул себе дар речи. - Мы имеем право знать, что происходит...
   - А получить ножом в брюхо, вы тоже имеете право?
   Значит, был нож! Хэмфаст почувствовал, как засосало под ложечкой. Зря, зря они сюда явились. Где шляются Трит, Блум и Скорвуд? Им следовало хотя бы держаться всем вместе.
   - Я вам кое-что посоветую. - Турумбар взял их за вороты курток и потащил подальше от галдящих рудокопов. - Чем скорее вы отсюда уберётесь, тем целее будете. Ясно?
   Хэмфаст кивнул. Ёрин, чуть помявшись, тоже. Лицо всадника говорило само за себя - он никого не думал пугать, а лишь объяснял, как обстояло дело. Турумбар покосился на приходящую во всё большее оживление толпу в серых комбинезонах и тяжёлых сапогах.
   - Народ на взводе. Уже произошло несколько драк. Пока ничего серьёзного. Но, что случится, когда Совет закончится и объявят о принятых решениях - не только касаемо войны, но и остального (Вы уже не дети, должны понимать, о чём я. - Ёрин важно поддакнул) - никто не знает. Потому сюда и согнали столько стражников. Могут возникнуть беспорядки. Могут быть и пострадавшие. Полагаю, ни Глорин, ни Млунг не хотели бы, чтобы вы оказались в их числе.
   Молодые гномы потупили взоры.
   - Мы и, вправду, пойдём, - сказал Хэмфаст.
   - Ступайте. У вас нынче важный день, - Турумбар позволил себе ухмыльнуться. - Сдавайте скорее свои экзамены и присоединяйтесь к нашему крылу. Свежая кровь нам нужна.
   - Что я тебе говорил! - пихнув его, прошептал Ёрин.
   Хэмфаст никак не отреагировал.
   - Мы уйдём, а что будут делать всадники, которых на площади тоже немало? - Всезнайка желал оставаться им при любом раскладе.
   Турумбар уже потерял к ним интерес и повернулся к рудокопам. От вопроса Ёрина его губы над выбритым подбородком скривились.
   - А ты малый наблюдательный... В случае чего мы поможем страже утихомиривать толпу. Если только не придётся утихомиривать самих стражников.
   Ёрин полез было с новыми расспросами, но уже Хэмфаст потащил его за собой. Тот особо не брыкался, понимая, что есть ситуации, от которых всё же лучше держаться подальше.
   Хэмфаст отпустил приятеля, когда они оказались у края площади. Здесь было не так шумно, да и народ выглядел более мирным. На душе вновь поднялась муть. Как им лучше добраться до Загона? Если тем же путём, которым они пришли, придётся вновь погрузиться в толкотню, и Ёрина могло затянуть в очередную назревающую бучу. Тогда в обход. Длиннее, но безопаснее.
   - Поговорить бы мне с отцом! - Ёрин досадливо ударил кулаком по раскрытой ладони. - Я бы сразу выяснил, чего нам следует ждать.
   У своего отца Хэмфаст первым делом спросил бы, всё ли у того в порядке. Глорин последнее время выражал недовольство политикой Барахира, называя её "мягкотелой", но за это ведь ещё никого не задерживали. Кроме Хворона. Конечно, с ним дело другое... Мерзкий холодок, неведомо как проникший в нутро, стягивал кишки в узел. Совет от отца, как ему быть в его положении, стал бы очень кстати. Но, пока Глорин находился за закрытыми дверьми, добраться до него невозможно. А потому он должен разобраться во всём сам. Должен.
   - Идём! Здесь мы только время зря теряем.
   - ...могут вспыхнуть беспорядки и пострадавшие. - Ёрин оборвал болтовню. - Что говоришь? Погоди-ка.
   - Да что опять! - взъярился Хэмфаст. Терпение его иссякло. Либо они сейчас же идут в Загон, либо он уходит один и ему плевать, что там снова втемяшилось в чью-то дурную башку.
   - Вон, наши бегут. Быстро бегут. Не иначе, разузнали что-то.
   Трит, Блум и Скорвуд - хвала всем богам, целые и невредимые - со всех ног мчались к ним, вынырнув из гущи толпы.
   - Просто чудо, что мы вас так быстро нашли! - крикнул Трит, перекрывая многоголосый гул площади. Он запыхался и взопрел, что на него совсем не походило.
   - Что за спешка? - спросил Ёрин несколько резковато.
   Приятели дышали с одышкой, не иначе, им всё же пришлось набегаться, разыскивая их.
   - Идите за нами, - велел Трит. - Всё объясним по дороге. Скорее!
   Не дав не самому себе, не своим спутникам передохнуть, он рванул к стоящим неподалёку торговым рядам.
   - Скорее! - повторил Трит, оббегая испуганно вылупившегося на него толстяка, чей заляпанный белым фартук и сбившийся колпак, выдавали пекаря.
   Неразлучная парочка Блум со Скорвудом припустились следом. Никаких объяснений от них также не прозвучало. Хэмфаст и Ёрин переглянулись, а спустя секунду уже нагоняли полоумную троицу.
   Толстяк-пекарь - а он действительно был пекарем, не удержавшимся от любопытства и покинувшим свою пекарню, чтобы поглазеть на столпотворение у зала Советов, - проводил шалопаев взглядом, покачал головой, а затем, прижав обсыпанные мукою руки к пухлому брюшку, бочком-бочком погрузился в вязкую и горячую, как только что подошедшее тесто, массу из тысяч соплеменников.
  
   Словно стайка каменных крыс они бежали меж нависающих справа и слева глухих стен торговых рядов, образующих проход шириною всего в два шага, более походивший на узкий туннель. И отнюдь не все "крысы" знали, куда они так спешат. Ёрин пристроился за Тритом. Задыхаясь от бега, он, тем не менее, сыпал вопросами:
   - Что вы за-задумали? Да объяснишь ты что-нибудь!
   - Идём, идём! - лишь твердил Трит. Ему бег давался куда легче. - Сейчас сами увидите. Если только не опоздаем.
   Ёрин негодующе сопел, но хода не сбавлял. Переулки торговых рядов не могли тянуться вечно. И когда они выберутся из них, ему дадут ответы. В противном случае он больше с места не сдвинется!
   Параллельная центральной площади Парадная улица пустовала. Они остановились возле обувной. Мастерская стояла бесхозной, дверь нараспашку. Со стороны Золотых Чертогов, высящихся слева позолоченным комплексом из зубчатых башен и плоских крыш, шло несколько гномов, но не тех, кого искал Трит. Ближайшие лавки выглядели словно брошенными, как и обувная. Казалось, что сейчас опустел весь Каменный город за исключением его центра.
   Оглядевшись и поняв, что они всё же опоздали, Трит выругался:
   - Ууу, каменный бес! Ушли уже!
   - Кто ушёл? Давай объясняй, хватит тянуть!
   Ёрин упёр руки в бока, по щекам бегут капли пота. Он был зол и ему было не до шуток.
   - Наверно, в обход свернули.
   - Я знаю, как срезать дорогу и нагнать их! - вдруг встрепенулся Блум. Его маленькие, часто моргающие глазки возбуждённо блестели. - Идёмте, я покажу!
   - Никуда я не пойду! - отрезал Ёрин. - Пока не услышу, с какой стати вы утащили нас с площади. Понятно вам?
   Хэмфаст был того же мнения. К залу Советов он возвращаться всё равно не собирался, но узнать причину их беготни желал.
   Трит облизал губы:
   - Ладно. Идём за Блумом. По пути я всё расскажу.
   Пришлось поверить на слово. Таинственная интрига слишком завлекла их, чтобы отступиться, не узнав её сути.
   Теперь впереди, петляя по проулкам жмущихся друг к другу зданий, их вёл Блум. Каменный город мелькал перед глазами, сливаясь в сплошные серые стены из обтёсанного камня, крошечные дворики, подслеповатые оконца и низкие арки входов с маслеными пятнами огней. Трит, оглядываясь через плечо и рискуя запутаться в собственных ногах, рассказывал, кого же они пытались нагнать.
   - Дело в том, что когда вы вдвоём куда-то пропали на площади, мы никак не могли отыскать вас. Натолкавшись в толпе, отошли в сторонку, решить, как быть дальше. Тут-то и увидели Бельмона.
   - Учителя Бельмона? - переспросил Хэмфаст. Ёрин едва держал дыхание и говорить уже не мог.
   - Его. - Трит всё же запнулся, но не упал. - Тоже ходил у зала Советов, вызнавал, что да как. Не иначе, директор для того его сюда и послал. Но не это главное. Уж больно Бельмон куда-то спешил, прямо-таки летел как ошпаренный, когда мы его заметили. Картина та ещё... Ну, мы и взялись за ним проследить.
   Блум прокладывал одному ему ведомый путь. Хэмфаст узнавал улицы и перекрёстки, но определить, куда они должны были в итоге выйти, взялся бы навряд ли.
   - Бельмон направлялся к Золотым Чертогам. И знаете, с кем навстречу он шёл? С людьми! Шоалонскими визитёрами. Да к тому же магами. Четверо их, главный с посохом. Они переговорили с учителем и, похоже, все вместе куда-то намеривались идти - не иначе, к нам в Загон! А сопровождали их аж шестеро стражников. Тогда мы и бросились вас искать, чтобы следовать за ними.
   Значит, они возвращались в Загон. Это хорошо. Но предстоящая, пусть и ожидаемая, встреча с гостями извне взволновала Хэмфаста не меньше остальных.
   Короткий путь Блума на поверку оказался не так, чтобы короток. Ёрин совсем выдохся, да и сам Блум поубавил в резвости. Они покинули основную пещеру, перейдя через похожий на горное ущелье, освещённое рядом фонарных столбов, южный туннель в смежную, не такую громадную, хотя и её своды терялись над головой, а скальные стены темнели лишь в отдалении. Народ им навстречу перестал попадаться вовсе.
   Не столь спрашивая, сколь ругаясь, Ёрин ворчал:
   - Что же они потащились окольными путями?
   - Это, как раз, понятно, - вернул недавний должок Трит. - Город бурлит как закрытый котёл на большом огне. Того и гляди рванёт. Кто тогда поручится за целостность дорогих гостей? Особенно, если они попадутся на глаза толпе. Вообще для них было большой ошибкой явиться к нам именно сегодня. То ли они так самоуверенны, то ли так глупы. Но, как бы то ни было, магам дозволили посетить Загон, и они, вместо того, чтобы отсидеться в Золотых Чертогах под надёжной охраной, решили этим воспользоваться. На Первоха таким образом переложилась ответственность за их жизни. Вот Бельмон и повёл людей в Загон дальними, пустующими улицами.
   - Спасибо за разъяснения, - буркнул Ёрин, утирая лоб рукавом рубахи. - На счёт шоалонцев ты в курсе всех дел... Долго ещё? - бросил он уже Блуму. - Ноги сейчас отвалятся.
   Блум вывел их на едва освещённый перекрёсток вблизи жилых домов, где проживала и семья Хэмфаста. Отсюда к Загону вёл лишь один туннель, которым он сам обычно пользовался.
   - Спрячемся за тем углом, - предложил Трит. - Подождём. Если Бельмон и другие вскоре не появятся, значит, они уже прошли здесь до нас.
   Судя по вывеске, прикреплённой к стене - кочерга и мешок, - укрытием им послужила угольная лавка. В полутёмном закоулке, где обнаружилась пара воняющих плесенью мешков и куча отсыревшего угля, они смогли наконец перевести дыхание.
   Началось томительное ожидание. Попеременно каждый из них высовывался из-за угла, осматривая перекрёсток и подходы к нему. Продолжалось это, как показалось, ужасно долго.
   - Идут! - Трит отпрянул, едва выглянув из укрытия. - Тише! Сейчас пройдут, и мы двинемся за ними.
   Отпихивая друг друга, они полезли своими глазами увидеть людей. Места у стены всем не хватало, так что, то одни, то другой, оказывался вытеснен с наблюдательной позиции. Чаще всего подобная участь постигала скромнягу Блума.
   - Вон тот с посохом у них главный, - прошептал Ёрин. Хэмфаст и он как раз на пару пробрались к углу, - который носатый. Я его ещё утром приметил. Смотри, как гордо держится, прям, как у себя наверху. Только остальные-то насторожены.
   Четверо людей и учитель Бельмон, шедшие до этого весьма скоро, встали на перекрёстке. Сопровождающие их стражники молча влачились сзади, всем своим видом показывая, что обязанность по охране чужаков не доставляет им никакой радости. А старина Бельмон не иначе подзабыл, куда идти дальше - свернуть налево в низкий туннель, уводящий вглубь скалы, или проследовать прямо. Последний раз добираться до Загона данным путём ему случалось, возможно, ещё в его собственную бытность учеником.
   Люди - все высокие и худые как жерди - терпеливо ждали, пока их проводник определится с направлением. Маги были уже немолоды, морщины залегли на их надменных лицах, а в аккуратно подстриженных волосах хватало седины, равно как и в дурацких "козлиных" бородках у двоих. Все они облачились в тёплые плащи. У главного, чей посох украшало янтарное навершие, плащ багряный, его спутники носили тёмно-зелёные.
   По виду Носатого можно подумать, что блуждание по закоулкам Каменного города, где со всех сторон нависала горная твердь, да к тому же происходили народные волнения, для него было сродни увеселительной прогулке. Его чуть раскосые глаза спокойно взирали на растерянность лысоватого толстяка, заплутавшего в родных ходах.
   Визитёры разглядывали просторы гигантской природной пещеры с возносящимися во мрак колоннами (даже нынешним гномам тяжело было представить, как их предкам удалось возвести подобные колоссы), приземистые строения и мощённые плотно пригнанными друг к другу плитами дороги (всё как в их городах), а также округлые проёмы туннелей, уводящие ещё дальше в лоно гор в неведомые ответвления, подсвеченные тусклыми вереницами огней. Голый грубый камень, ни единого радующего глаз цветного пятна, камень, кругом только камень. Трое магов шептались, прислушиваясь к тревожному гулу, доносимому эхом и в эту пещеру. А вот Носатый, как застыл истуканом, так и стоял.
   - Подвинься-ка. - Трит отпихнул Ёрина и сам высунулся из-за угла лавки.
   Хэмфасту пришлось встать на колени. Скорвуд тянул его сзади за куртку, но пока он упирался, не желая уступать место.
   - О, гляди, ещё кто-то идёт! - Трит едва не выпал, схватившись за Хэмфаста в последний момент.
   - Ну что там? - жалобно скулил Блум, которого совсем перестали пускать к наблюдению.
   - Маги всё стоят, - пересказал ему, что видел Хэмфаст. - А теперь к ним двое наших подходят. Стражники секиры вскинули!
   Гномы, по виду отец и сын, увлечённо болтая, спешили куда-то по своим делам - не на центральную ли площадь? Не ожидая того, на обычно пустующем перекрёстке они столкнулись с целой кучей верзил-людей да ещё стражниками при полном облачении. Кто больше при этом струхнул сказать сложно, но скорее всё же местные.
   Главный маг и бровью не повёл, резной посох всё также упирался перед ним в камень дороги. А вот его спутники в первое мгновение всполошились. На двух остолбеневших коротышек были наставлены растопыренные ладони, на кончиках пальцев вспыхнули голубые огоньки.
   - Спокойнее, коллеги, - призвал Носатый. - Не стоит так пугать наших друзей. Опустите руки и поубавьте пыл.
   Маги не без смущения исполнили указание. Вышедший вперёд командующий сопровождением дал понять незадачливым собратьям, что тем лучше убраться, куда подальше. Гномы сорвались на бег и не останавливались, пока не скрылись за следующим поворотом улицы.
   - Идёмте! Нам сюда. - Бельмон разом отбросил всю нерешительность, указывая в боковой проход.
   И тут Трит-болван всё же вывалился из-за угла, с отчаянным вскриком растянувшись у всех на виду. Учитель, маги и стражники, что вновь перехватили секиры в обе руки, уставились на него. Даже Носатый не сдержался от короткого "хм".
   - Трит Трогруд? - В голосе Бельмона проступили недобрые нотки. - И Глорд! Вы что тут делаете? Эгрехерх марха друх!
   Хэмфаст, вышедший из укрытия помочь Триту подняться - смысла и дальше скрываться не стало, - втянул голову в плечи. Учитель позволил себе весьма жёстко высказаться в отношении некоторых "пустоголовых недорослей, сующих свои носы, куда не следует", это если переводить старинное ругательство в общем. Трит с Хэмфастом всё поняли, но, похоже, понял и глава магов. Иначе, с чего бы он скривил физиономию, будто глотнул горькой настойки.
   - Всё интереснее и интереснее. - Задумчиво водя ладонью по отполированному древку, человек разглядывал попавших в затруднительное положение юнцов.
   - Кто там ещё с вами? Выходите! - велел учитель.
   Ёрин, Скорвуд и Блум, обречённо свесив подбородки, покинули ставший казаться им таким уютным закуток.
   - Вся компания в сборе, - заключил Бельмон, пухлые щёки его наливались бордовым. Мазня-размазня, как они называли толстяка между собой, при желании мог быть весьма грозен. - И что это вы удумали? Для чего вам понадобился этот балаган?!
   Сказать им было нечего, всё и так представлялось очевидным. Однако учитель ждал объяснений.
   Сам на взводе, а на нас отыгрывается. Хэмфаст не поднимал взгляда от сапог. Они с Тритом стояли впереди, трое других за их спинами - дескать, кто начудил, тот пусть и отвечает.
   - Мы были на площади, - собравшись с духом, заговорил Трит. Он хоть и болван, но трусом никогда не слыл. - Увидели вас. Поняли, что вы направляетесь в Загон. И просто...
   - Просто последовали за нами, - закончил за него Носатый. На его губах вновь играла улыбка. - Обычные мальчишеские проказы. Что у людей, что у гномов - всё одинаково. Сами такими были. Полагаю, уважаемый Бельмон не станет наказывать своих учеников. Это ведь ваши ученики, насколько я понял? Право-слово, не за что.
   Трит выкатил от удивления глаза. Бельмона заступничество мага также ввело в ступор. Как и с выбором пути до того, мелькнуло у Хэмфаста.
   - Эээ... пожалуй, в самом деле не за что, - согласился учитель. Но взгляд, который он не сводил с пятёрки обалдуев, говорил о другом. - Кроме того, нам следует поторопиться.
   - Конечно-конечно, идёмте коллеги. Не терпится оказаться в столь легендарном месте, как горгулий Загон. Да будет славен правитель Барахир Грозный, подаривший нам такую возможность.
   Пока шоалонец разглагольствовал, Бельмон подошёл к осветительному столбу, что находились в Каменном городе у каждого перекрёстка, повозившись, снял один из закреплённых на нём фонарей. Вернулся к всё так же смирно, с опущенными головами стоящим ученикам.
   - И вы, господа, пойдёте с нами. Как цивилизованные существа, а не прячущиеся по тёмным углам крысы. О вашем поступке будет сообщено директору. И это в такой ответственный день!
   Бельмон с фонарём, освещая дорогу, за ним маги и только потом выпускники - процессия двинулась по узкому туннелю. Стражники замыкали шествие. Эти посмеивались, кивая на понуро плетущийся молодняк. Устроенная тем взбучка немного приподняла воинам настроение.
   До самого Загона никто из учеников не проронил ни слова. Безмолвствовал и быстро ведущий их Бельмон. А вот маги не считали зазорным обсудить увиденное в подгорном царстве. И пользовались для того общим языком, не иначе, чтобы "хозяева" не подумали, что они шушукаются за их спинами. Все их рассуждения сводились к тому, что от замкнутого пространства возникает неприятно-давящее ощущение, а от блеклого света болят глаза, да и холодрыга.
   Слабаки. Нам без вас хорошо жить, а вам неймётся разнюхать, как мы устроились, что и плевать, что вас здесь видеть никто не хочет. Вот пусть директор с вами и возится, тогда ему будет не до разборов "недостойного поведения". Хоть какая-то от вас польза.
   Хэмфаст шагал, стиснув челюсть и шумно сопя.
   Бельмон не оплошал на перекрёстке. Появившиеся световоды разгорались всё ярче, фонарь скоро стал не нужен. Впереди замаячил ясный овал выхода.
   Первох, причесавший седые волосы и надевший новый плащ, встречал гостей в конце туннеля. О них ему сообщили заранее - не иначе Бельмон постарался. Приход вместе с людьми выпускников должно быть весьма озадачил директора, хотя виду он в том не подал. Не стоило сомневаться, что толстяк при первой же возможности доложит, при каких обстоятельствах случилось их знакомство. Но пока Носатый извлёк аккуратно свёрнутую грамоту, снабжённую квадратной печатью на витом шнуре. Первох принял её с лёгким поклоном. Даже не взглянув на бумагу, он пригласил чародея и его спутников следовать за собой.
   Двое учителей и шоалонцы минули последний отрезок пути вместе. Выйдя из каменной тесноты под солнце и небо, они немного постояли на обдуваемых всеми ветрами верхних ступенях, любуясь открывающимися от туда горными пейзажами. Затем спустились на территорию Загона. На учебной площадке их приветствовали Трор (этот тоже приоделся, сменив заношенную жилетку на шерстяную безрукавку с посеребрёнными пуговицами, где только отыскал такую прелесть?) и выстроенные в ряд ученики.
   Горгульи вопили и хлопали крыльями, чуя близость чужаков. Маги кивали друг другу, обмениваясь впечатлениями. Один из них прикрывал нос надушенным платочком. Прошло краткое знакомство. Первох вызвался провести для гостей ознакомительную прогулку по Загону, после чего приглашал их в свой скромный кабинет, отдохнуть и подкрепиться. Гости выразили согласие. Степенно о чём-то беседуя, директор и Носатый пошли бок о бок по дну бывшей реки. Бельмон с остальными шоалонцами, глазеющими на ярусы с клетями, двинулись следом. Стражники же, решив, что людям более ничего не угрожает и тащиться за ними дальше незачем, предпочли расположиться прямо на ступенях привходящей лестницы.
   Хэмфаста уже не заботили ни маги, ни учителя. Он искал взглядом Ульху. И не находил. Конечно, гномка могла вернуться в Девичий городок, на что он очень надеялся, но в чём сильно сомневался. Пара осторожных вопросов выяснила, что её, то есть его, с обеда никто не видел. Ульх вроде бы о чём-то говорил с учителем Трором, а потом куда-то подевался.
   Хэмфаст сказал себе, что все волнения пока преждевременны.
   Гости с директором ушли, и Трор велел им отправляться в Овальный зал. Там следовало сидеть молча, наружу не высовываться, впредь не устраивать споров о том, чего они не понимали, и ещё много других "и". Это относилось и к выпускникам. Очевидно, им всё равно некуда пойти, раз они весь день здесь околачиваются.
   - Ваши родители будут только рады, если вы останетесь в Загоне до вечера, - сказал Трор. - К тому же, мне думается, самое время нам провести небольшое занятие. Расскажите, что узнали за прошедший год. История первых поселений, рунопись и, по крайней мере, три способа крепления повода сбруи! Особую строгость я проявлю к нашим выпускникам. Это последний случай, когда у меня имеется такая возможность, хе-хе.
   Одёрнув безрукавку, словно та жала ему в груди, Трор заковылял через площадку. Ученики потянулись следом.
   - Это что ещё за ерунда! - полушёпотом воскликнул Ёрин. Он, Хэмфаст и Трит шли последними, но тоже шли. А куда бы они делись? Блум со Скорвудом затерялись где-то впереди.
   - Учителя не хотят, чтобы мы ходили в город, - сказал Трит. Утренняя ссора между ними вроде как забылась. - Боятся.
   - Чего? Беспорядков? Мы же давно не сопливые дети!
   - Это ты вон ему объясни, - Трит кивнул на мелькающие впереди рыжие косы. - Я бы лучше ещё где-нибудь прогулялся, чем сидеть со всеми под присмотром.
   - Я бы тоже. Здесь или в центре, - вздохнул Ёрин.
   - А мне надо к Кроуру, - внёс свою лепту Хэмфаст.
   Трит согласился:
   - Ящеров проведать - мысль здравая.
   - Только вместо этого придётся отвечать на вопросы. Он ещё восковые дощечки снова раздать вздумает. - Сапоги приятеля негодующе печатали шаг по сглаженным камням.
   - Знаете что, - Хэмфаст немного сбавил ход, - а давайте сбежим.
   - Как? - воззрился на него Ёрин.
   - Да просто не пойдём в зал. Из Загона уходить всё же не стоит. Но нам и здесь найдётся, чем заняться.
   - Трор, думаешь, не заметит нашего исчезновения?
   - А что он сделает, кинется искать? - Идея стремительно разгоралась в мыслях Хэмфаста. Пришло время действовать! - Ему велено присматривать за младшими. Первох дал нам до вечера полную свободу и никаких иных распоряжений лично я от него не слышал. Вы, надеюсь, тоже? К тому же сегодня мы можем вовсе распрощаться со школой. Все положенные клети и чаны на своём веку мы уже вычистили. Так чего бояться?
   И он первым юркнул под арку в склоне ущелья, напротив которой они как раз задержались. Ёрин с Тритом, более не рассуждая, последовали его примеру.
   Они разделились. Хэмфаст направился к Кроуру, эти двое по своим делам. Первох повёл магов в ту часть Загона, где содержались взрослые боевые горгульи, летающие в дозоры к границам, так что риска попасться им на глаза почти не было. По крайней мере, для него. А вот за своих сообщников Хэмфаст ручаться бы не стал.
   Держась середины вырубленного в скале коридора, провожаемый зоркими взглядами, он подошёл к клети друга. Ни радости, ни разочарования не отразилось на его лице. Кроур лежал на подстилке, положив морду на лапы, мягкие складки век прикрыты. Но теперь гном смотрел на его болезнь, как на что-то неизбежное.
   Он не стал будить горгулью. Шаркая по проходу, словно дряхлый двухсотлетний старец, побрёл обратно. Визги прочих обитателей яруса звучали для него безразличным фоном.
   Мысли о Кроуре перемежались с волнением за Ульху.
   Ученик пропал, а все молчат, точно ничего не случилось! Может Трор посчитал, что тот ушёл домой? Один из всех. По выдуманной легенде Ульх был родом с дальнего селения, а в Каменном городе жил у родичей. Где именно до сих пор никого не волновало.
   Но о чём тогда учитель говорил с ней?
   Попрошу себе для полёта другую горгулью. Трор поймёт, только он и сможет понять.
  
   Проведение внепланового занятия не нашло поддержки. Да и сам Трор быстро остыл к задумке. Он стоял в проёме входа в Овальный зал у подвесного фонаря, привалившись плечом к стене. Его взгляд перемещался со слоняющихся по пещере гномов на площадку и обратно. Ученики изнывали от безделья, площадка пустовала - директор с людьми поднялись на ярусы. Гостей там без сомнения многое заинтересовало. Трёхглавый здоровяк Большой Иуш уж наверняка. Так что, ждать их приходилось ещё нескоро.
   Заметив Хэмфаста, вышедшего из бокового прохода и понуро бредущего к ним, Трор скривил рот. Своей внешне расслабленной позы он не поменял.
   - Учитель, - Хэмфаст подошёл и вскинул подбородок, - мне нужно с вами поговорить.
   Ему не ответили. Дескать, куда шёл, туда и ступай, никто тебя не держит. Смелость утекала, как вода из дырявого бурдюка. Пока на дне ещё оставались её крохи, Хэмфаст ринулся в атаку. Главное начать говорить.
   - Учитель, я хотел... Это очень важно.
   - Важно? Может и важно. Только стану ли я тебя слушать? Это сейчас более важно.
   - Учитель, простите, что я сбежал. Я ходил к Кроуру. Мне кажется, мой ящер болен.
   Вот и всё. Теперь его судьба в чужих руках.
   Хэмфаст поднял голову. И когда он опять уставился себе под ноги? Трор безучастно щурился куда-то на площадку.
   - Давайте выйдем ненадолго. - А то некоторые любопытствующие уже взялись прислушиваться.
   Трор хмыкнул. И наконец посмотрел на мнущегося перед ним юнца. Складки в уголках его рта слегка разгладились.
   - Ну, пойдём, послушаем. Где двое других шляются?
   - Я не знаю. Мы разошлись.
   - Ясно. Все сидят внутри и наружу никто не вылезает!
   Отдав распоряжения, Трор кивнул, и они вышли на площадку. Из глубины Овального зала их провожали жадные до новостей взгляды. Младшие ученики маялись в заточении, все события проносились возле них и всецело мимо них. Это было так несправедливо.
   - Что с горгульей? - учитель сразу перешёл к делу. Доброты в его голосе не прибавилось.
   Они встали посреди "русла", под уклоном уходящего от них к дальней оконечности Загона, где на утёсе вздымалась Вышка. Солнце перевалило через ущелье, зависнув точно над посадочной площадкой на её вершине.
   Хэмфаст рассказал, что ящер с утра не ест, выглядит вялым, всё лежит и лежит. Конечно, следовало сказать о том раньше, но он надеялся... Теперь-то уже понятно. Кроур нездоров.
   - Возможно, - согласился Трор. - А может, переволновался. Он тоже понимает, что вам предстоит испытание. С молодыми ящерами такое случается. Что само по себе не очень хорошо, но всё лучше, чем болезнь. Я его посмотрю позже.
   Кроура у него отберут. А вот дадут ли кого-то на замену?
   - Если Кроур не сможет лететь, мне потребуется другая горгулья. - Хэмфаст надеялся, что произнёс это достаточно твёрдо, чтобы Трор осознал всю его решимость. И всё его отчаяние.
   - Если Кроур не сможет лететь, ваш экзамен перенесут. Никакую другую горгулью тебе не дадут, ещё чего! - фыркнул учитель. - Мне будет жаль, если сложится так. Даже не смотря на твои безрассудства. И касаемо умалчиваний о ящере в том числе.
   Безрассудства? Похоже. Но отступать ему некуда.
   - Мне нужна другая горгулья. Всего на один полёт, - упрямо повторил Хэмфаст. - Я полечу вместе со всеми. Пусть меня сбросит и я разобьюсь. Лучше так, чем быть отстранённым!.. Но я не упаду, я справлюсь! Вы не можете... вы должны понять!
   - Хм, полетит он! Сбросит его! Может сегодня вообще ещё никто не полетит.
   Учитель пожалел о сказанном, не успев договорить.
   - Экзамен, правда, отменят? - Хэмфаст перестал дышать.
   - То решится на Совете. - Трор вновь одёрнул безрукавку. - Гадать - дело неблагодарное. Вот и нечего им заниматься.
   - Но вы можете провести полёты без всякого разрешения! - Хэмфаст уже кричал. И пусть его слышит кто угодно.
   - Что за чушь, - поморщился учитель. - Твоя голова полна глупости. Аж, через край прёт!
   Ёрин ошибся. Выдал за истину свои догадки, а он поверил ему. Полёты не состоятся. Всё к тому и шло. Никому не нужны недоучки, когда в горах творится, чёрте знает что.
   Катись оно всё в Бездонную Глотку. Надоело!
   - Это всё, о чём ты хотел со мной поговорить?
   Трор тоже надоел. Старый скряга. Упёрся и строит из себя.
   - Нет, - проворчал Хэмфаст. Но здесь теперь осторожнее. - Я ещё хотел спросить: не знаете ли вы, где Ульх? Он первогодка, мы с ним договорились встретиться и...
   - Да ты даже больший глупец, чем я думал!
   Трор схватил его за руку. Пальцы учителя могли бы потягаться с кузнечными тисками. Притянув Хэмфаста так близко, что на того полетели капли слюны и он ощутил не самое свежее дыхание собеседника, Трор прохрипел:
   - Ведь ты всё знал! По глазам вижу, что знал. И молчал. Тупица! Ты же мог сломать себе всю жизнь. Раз и навсегда!
   Трор оттолкнул его.
   - Считай, что Отец Гор уберёг тебя. Я тоже промолчу. А ты пошёл прочь! И впредь я бы посоветовал тебе держаться тише воды. Если не хочешь быть вышвырнут из школы с позором.
   Хэмфаста такой ответ не устроил.
   - Что с ним... с ней?
   - Уйди! Не испытывай моё терпение. Дважды повторять не буду.
   - Что с Ульхой?
   Хэмфаст двинулся на учителя. Кулаки сжаты, глаза превратились в два блеклых куска слюды. Из-за этого, нет ли, но Трор сбавил тон, с удивлением глядя на набычившегося юнца.
   - Забудь об этой истории, - сказал он почти мирно. - С ней не случится ничего плохого, этого не допустят. Если будешь молчать, никто ни о чём не узнает. Я уважаю твоего отца, Хэмфаст, но и без того ты мне небезразличен... С Кроуром мы разберёмся, надеюсь, твой ящер в порядке. У тебя сегодня экзамен. Подумай об этом, подумай о своём будущем.
   Пустые увещевания. Что-то большее, нежели беспокойство за собственное будущее, толкало его вперёд.
   - Скажите, что с ней. Я должен знать.
   Трор пытался представить, что делалось в душе ученика. Сам был молодым, конечно, гораздо более здравомыслящим, но у него в друзьях не ходило... а жениться, он так и не женился, не сложилось.
   - Хорошо. Но это прозвучит только между нами. Понял меня?
   Гном кивнул. Согласие ничего не значило.
   - Зря это, но ведь и я понимаю, не думай. - Трор покосился по сторонам, вновь склонился к нему. - Попалась твоя кх... Выследили её. Старухи-воспитательницы. Вам долго удавалось водить всех нас за нос, но теперь веселье окончено.
   Хэмфаст забыл, где находится и что происходит вокруг.
   - Всех подробностей я не знаю. Лишь то, что после полуденного гонга в Загон явилась одна из старух. Прошла прямо в кабинет директора тайным ходом - да, есть и такой. Говорили они долго. И за закрытыми дверьми. Хотя до этого Первох никогда не думал их закрывать... Поводы для кривотолков стали бы во вред и школе, и самим старухам, потому они кх... всё уладили между собой. Её увели тем же ходом. Больше ученик Ульх в нашей школе не состоит. Вот и всё! - сделал ударение учитель. - И даже не думай вызнать ещё хоть что-то. Сдавай экзамен, становись таким же прославленным всадником, как Глорин. Тогда, глядишь, вы с ней ещё и свидитесь... Не дури, слышишь?
   - Что она сказала? - Хэмфаст слышал.
   Трор дёрнул щекой:
   - Я не присутствовал при их беседе. О чём ни капли не жалею. Но, похоже, на твоё счастье тебя не выдали.
   - Я не о себе волнуюсь. Что сказала старуха?
   - Откуда мне знать! - С новым раздражением бросил учитель. - И вообще - ступай в пещеру! Не до тебя сейчас... Всюду сплошной разлад, а тут ещё разные бестолочи лезут со своей придурью.
   - Я ухожу.
   - Из Загона ни на шаг! Распоряжение директора.
   - Я ухожу. Учитель, посмотрите, что с Кроуром. Пожалуйста. Я скоро вернусь.
   Он уже бежал к лестнице. Голова его была ясна, как горный хрусталь. Он знал, что собирался сделать.
   - Глупец! - Трор попытался погнаться за ним. - Пропадёшь! Стой!
   Хэмфаст перепрыгивал через три ступени. Рассевшиеся здесь стражники, снявшие шлемы и отложившие секиры, взирали на них с вялым интересом. Вослед ему неслись проклятья. А навстречу катились волны металлического звона.
   Пять протяжных, заставляющих дрожать горную твердь ударов.
   Пять, ещё только пять! - наполнила гнома столь же звенящая мысль. Он успеет вернуться к экзамену. И он полетит. Найдёт способ. Никто не вправе помешать ему стать лучшим из всадников Норгорда. О том, что могло быть иначе, Хэмфаст запретил себе думать.
  
   Девичий городок или, как называл его Хэмфаст, и Ульха с ним соглашалась, - Девичий Загон, располагался в отдельной пещере, в тиши полного уединения. А что ещё нужно для спокойного взросления молодых гномок? Здесь же под присмотром мудрых старух рождались все дети Каменного города. По достижении дитём двухгодичного возраста матери с сыновьями возвращались в семьи. Девочки же оставались в селении, где почти безвыходно проживали до тех пор, пока уважаемый и достойный муж не придёт искать себе в дом жену. Только тогда его избранница покидала сей оплот строгого оберегания. Но замужество означало последующие роды - главное предназначение гномок в жизни. А это большинство из них уже скорее пугало, чем радовало.
   Чтобы добраться сюда, вновь пришлось пробежаться. Захотелось пить. Мелочи. Потому что войти в Девичий городок мог лишь имеющий на руках особую грамоту-разрешение и толстый кошель в выкуп за будущую жену. Всех прочих местная стража прогоняла взашей. Да никто попусту и не рискнул бы соваться во владения старух.
   Хэмфаст уверял себя, что он непременно что-нибудь придумает. Лишь когда до селения осталось всего ничего, он перешёл с бега на шаг и попытался мыслить здраво.
   По всему выходило, что встретиться, а уж тем более поговорить им не позволят. Стражники пересчитают ему рёбра, не станут даже слушать, с какой бредовой мольбой он к ним пожаловал. А могут и вовсе повязать, как нарушителя.
   Вытянувшийся кишкою туннель остался позади. Хэмфаст встал на колени и осторожно выглянул из-за его проёма. Впереди лежала просторная пещера, хотя и не чета главным. Здесь в своде проделали световоды, освещающие возведённый в горе, как в скорлупе, небольшой городок. Весьма укреплённый городок: плоские крыши внутренних построек едва виднелись над стеною, охватывающей селение в сплошное кольцо. И заправлял тут не Барахир Суровый, а суровые старухи, помешанные на дисциплине. Одна из них утащила Ульху прямо из Загона.
   - И что теперь? - спросил себя Хэмфаст.
   Каменная стена в четыре его роста, накрепко запертые ворота. В привратницкой - прямоугольной клетушке, прилепленной сбоку от них, - стражники. Единственные гномы-мужи в этой пещере. Но внутрь городка не допускались и они. Никто посторонний не должен был даже мечтать о том, чтобы "позариться" на гномок.
   Не суйся в чужой чулан - нос прищемишь, учит пословица. А ещё говорят: не ищи запретного - вдруг найдёшь.
   Бесполезно.
   Хэмфаст долго рассматривал стену с наставленными для красоты зубчиками по её верху и обитые железом створки - уже не для красоты. Из привратницкой не доносилось ни звука. Из городка лишь слабый неразборчивый гул. Словно там никто не обитал. Но и стражники, и гномки, и старухи были, где им положено. Стоило ему приблизиться к воротам, он быстро бы в том убедился.
   Гном не сходил с места. Ни вперёд, ни назад. Назад стало бы правильнее. Только он на что-то надеялся. И на что?
   Была бы у него секира из волшебного металла, светящегося по ночам, который отыскал в сказке кузнец Оин Наивный, с её помощью он легко бы пробил в стене дыру и разогнал всех стражников. За то пришлось бы расплачиваться годами собственной жизни, что выпило бы сказочное оружие. Но за возможность ещё раз увидеться с Ульхой он отдал бы и пол жизни.
   А если не чудесная секира, то крепкий таран...
   Хэмфаст ждал. Напрягал изо всех сил голову, та уже трещала от натуги, и ничего не мог придумать.
   Бесполезно. Невозможно.
   Колени начинали затекать, а сомнения одолевали всякую решимость. Выспроси он у Ульхи про тайный лаз, которым она сбегала из-под замка, воспользовался бы им - вот был бы переполох, если б его поймали на той стороне! Но он не выспросил. И теперь сидит на холодных камнях, наивно надеясь на чудо. Ведь ничто кроме "чуда" помочь ему не могло.
   Время шло. Тишина и мягкий сумрак вокруг. Скальная твердь, основа, держащая на себе весь прочий Большой Мир, пребывала в безмолвной надёжной неподвижности, как сотворил её в предвечные времена Отец Гор. В Каменном городе редко когда удавалось остаться наедине, без ходящих рядом родственников, друзей или кого-то ещё. А этого порой, ох как хотелось. Сейчас, впрочем, не тот случай... Зря, всё зря. Что он хочет изменить? Ничего не изменить. Уйти и забыть. Ребяческие мечтания. Стать всадником, утвердиться в жизни и уж тогда на что-то замахиваться. Так ему советовал Трор. Трор, повидавший эту жизнь со всеми её радостями и горестями.
   Ещё немного он подождёт. Время есть. Вдруг что-нибудь случится. Он надеялся. Он ждал.
   И дождался.
   Из-за ворот раздался перезвон колокольчика. Хэмфаст встрепенулся. Он увидит Ульху. Она выйдет к нему прямо сейчас! В одну секунду он поверил в это, как в непреклонную истину.
   Колокольчик отзвенел. Не сразу, но дверь привратницкой распахнулась от грубого пинка. Из неё появились двое стражников. В бронях и с секирами. Один нёс фонарь. До Хэмфаста долетело их ворчание. Он понимал вояк. Находиться на побегушках у старух - не самая приятная из служб.
   Стражники перебросились со стоящим за стеной короткой фразой (проверка слов-ключей), лишь после чего выдвинули засов с дверки, устроенной в створке ворот. В Девичий городок непросто войти. Но и выйти оттуда составляло не меньшую сложность.
   Вояки отступили в сторону, давая проход высохшей как курага старушонке. Взгляд, которым та одарила их при этом, при всём желании нельзя было назвать доброжелательным.
   Не Ульха. Конечно, не она.
   Но это шанс! Это и есть его шанс. На другой рассчитывать не приходилось. Хотя, как распорядиться им, гном тоже представлял себе слабо. Вернее, не представлял совсем.
   Старуха - случаем, не та ли самая? - проследила, чтобы дверку снова заперли на засов и что изнутри она тоже будет заперта. Затем, оставив мужланов брюзжать у ворот, невозмутимо посеменила от них. Прямо к Хэмфасту. Дорога здесь пролегала одна.
   И что теперь? - вопрос нисколько не изменился.
   Хэмфаст отбежал вглубь туннеля. Огляделся затравленным зверем и не обнаружил в стенах даже щели, где смогла бы укрыться крыса. Гном облизал пересохшие губы. Собственно, у него оставалось всего два возможных варианта. Во весь дух нестись до ближайшего поворота, надеясь, что старуха его не заметит.
   Или заговорить с ней.
   И что он ей скажет? Что?
   Голова по-прежнему была ясна и легка. Только теперь эта ясность представлялась не окрыляющей, а пустой. Хэмфаст встал как вкопанный, в совершенной потерянности.
   Старуха доковыляла до входа в туннель. Увидев притаившегося в полумраке Хэмфаста, она на миг замерла, вытаращившись на него. Прикрывающая седые волосы косынка, под ней неприметное личико, крючковатый нос и подслеповатые глазки - он в свою очередь уставился на гномку. Неужели мать с Ульхой когда-то станут... Миг прошёл, и молчание лопнуло неожиданно высоким визгом. Вместе с криком старуха всплеснула руками, словно отгоняя от себя выпрыгнувшего откуда ни возьмись барабашку.
   Лишь тогда Хэмфаст взялся действовать.
   Никаких подходящих мыслей у него так и не родилось, но он решил сделать хоть что-то, а дальше будь что будет.
   - Не бойтесь, - сказал он первое пришедшее на ум.
   Старуха отпрянула к стене. Её юбка сбилась на сторону, открывая затянутые в шерстяные чулки ноги. Хэмфаст не отличался ростом, но по сравнению с ней даже он казался дюжим молотобойцем из кузницы мастера Олмерха.
   Как бы её удар не хватил. Это будет тем ещё поворотом!
   Однако, видя, как ошеломление во взгляде гномки быстро сменяется гневом, а губы поджимаются в суровую морщинистую складку, Хэмфаст понял, что за здоровье старухи ему беспокоиться не стоит. За это уж точно. Пока она ещё совсем не пришла в себя, он подбежал и зачем-то схватил её за костлявую, холодную как лёд руку.
   Слова полились из него бурным потоком:
   - Я не хотел вас пугать! Я только хотел... хотел сказать... Она ни в чём невиновата! Если надо - виноват я! Это... это не справедливо, когда кого-то держат взаперти, а ему... а ей... Она имела право!
   - Кто кричал? Что случилось?!
   Стражники! Он, болван, совсем забыл про них. Вопли старой карги, конечно, всполошили воинов, томящихся целыми днями у запертых ворот. И тот, что держал фонарь, уже цапает его за шкирку, а второй наставляет на него стальной шип своей секиры. Несмотря на внешнюю сонливость, ребята оказались на удивление расторопны.
   Пропал. Теперь точно пропал. А ведь Трор его предупреждал.
   Он выпустил руку гномки и бешено дёрнулся. Уже ни на что не надеясь, просто от отчаяния, от злости на самого себя и на всю несправедливость, какая только есть в жизни. Дурак, дурак, дурак!
   И, о чудо! Лапища стражника соскользнула с куртки. Его должны были тут же схватить вновь, после чего наказание не заставило бы себя ждать. Но пока он обрёл свободу...
   - Куда, паршивец! - Кулак стражника устремился на встречу с головой Хэмфаста. Их встреча состоялась. - Стоять!
   От зуботычины он отлетел на несколько шагов. Упал, сразу вскочил. И рванул бежать. Бежать, что есть мочи. Несущиеся ему вдогонку грязные ругательства подстёгивали не хуже ударов плётки.
   Гнались ли за ним? Навряд ли. Он слышал только топот своих сапог, громыхающий в трубе туннеля. Но лишь когда ноги уже стали заплетаться, а Девичий городок с его стражами-дуболомами и истеричными старухами остались далеко позади, гном перешёл на шаг. Туннель влился в пещеру Каменного города. Теперь Хэмфаст тащился по одной из окраинных улиц. Левый глаз к этому времени успел наполовину заплыть и скорее мешал, чем помогал видеть. Коснувшись саднящей скулы, он ощутил, как та распухла. Хорошо хоть весь народ сейчас торчал у зала Советов, либо попрятался по домам, и никто не лез с вопросом "всё ли у него в порядке?". Хэмфаст присел на гладкий валун, невесть зачем лежащий у чьего-то жилья. Ему нужно было немного передохнуть.
   Голову наполнял вязкий туман. Гном закрыл глаза и привалился затылком к оштукатуренной стене. Его не прогоняли и на том спасибо. Туман клубился, вихрился и складывался в фигуры - горгульи с широко раскрытыми пастями; бегущие толпы и горящие факелы; белое, бескровное лицо матери, а может Ульхи; огромная крыса, пристально смотрящая на него, словно пытающаяся сказать что-то важное... Призрачные видения мелькали в калейдоскопе, перетекая друг в друга и поглощая друг друга.
   Что значит его жизнь, жизни всех гномов в большом мире людей? У них грозные маги, с которыми не сравниться гномьим чародеям с их амулетами, у них сотни тысяч воинов и слуг, просторы земель, но главное - непомерная гордыня и столь же непомерная алчность, толкающие их на всё новые и новые завоевания. А что есть у подгорного народа, кроме кучи бед да заржавелых традиций?
   Так что, это конец всему? Всем его надеждам?
   Хэмфаст не был с этим согласен. Не был. Но что с того?
   Может и ничего...
   Наверняка он знал лишь то, что, сидя на одном месте, ничего не добьёшься точно. Надо подняться. Для начала с этого валуна. У него много дел. Первое из которых касалось его ящера.
   Хватит пускать сопли. Всё, он встаёт!
   Гном с трудом разлепил веки. Однако туманный морок не пожелал развеяться.
   Прямо у его ног на задних лапках седела здоровенная каменная крыса - настоящая королева крысиного царства. По сравнению с ней сбежавшая утром казалась не крупнее мышонка. Её усы на вытянутой морде, покрытой линялой седой шерстью, мелко подрагивали, смоляные бусины глаз блестели с настороженностью.
   Хэмфаст и крыса разглядывали друг друга.
   Интересно, - подумал гном, - если бы я оставался сидеть без движения, а рядом так никто не прошёл, она запрыгнула бы ко мне на колени, сочтя меня мертвецом?
   Не самая приятная мысль не вызвала отвращения. Напротив, он широко улыбнулся хвостатой бестии.
   Ты думала, что нашла себе закуску. А теперь сама станешь ей. Я обещал другу подарок.
   Умеют ли крысы читать чужие мысли? Эта, похоже, умела, раз припустилась прочь, едва у него возникли на её счёт кое-какие планы.
   - Нет, - свирепо оскалился гном. - Не уйдёшь!
   Он вскочил с валуна. В глазах помутилось, его повело в бок... Длинный голый хвост скользнул за угол дома. Хэмфаст потряс головой и устремился следом.
   За углом нашёлся глухой тупик, служащий для свалки разного хлама. Среди него-то и вознамерилась укрыться "королева".
   - Нееееет! - Он принялся расшвыривать кучу, моля Отца Гор, чтобы под ней не обнаружилось чёрного провала норы.
   Норы под горой из ветоши, остова древнего шкафа и десятка разломанных бочонков не имелось, только и бестия не пожелала сдаваться так просто. Выпрыгнув из развороченного укрытия, крыса ощетинилась, загнанная в угол, готовая к бою. Уж не бешенная ли? При других обстоятельствах он может и отступил бы или хотя бы вооружился камнем. Но сейчас им овладел лихой воинский дух.
   Крыса шипела, в её пасти сверкали ряды сточенных от старости, жёлтых зубов. Хэмфаста это не смутило. Подскочив, он заехал по седой твари носком своего добротного, гномьей работы сапога. "Королева" лишь жалобно пискнула, отлетев и треснувшись о стену. Ему потребовалась ещё пара ударов, чтобы та перестала дёргаться и затихла навеки.
   Смесь восторга и мерзости переполняла гнома, когда он, хрипло дыша, поднимал свою добычу за хвост. Весила та прилично, где только так отожралась?
   - Кроур будет доволен, - заключил Хэмфаст.
   Он направился в Загон. Целый день бегает туда-обратно, ничего не сделал, а устал, будто загрузил вагонетку руды. Ещё и в глаз получил. Причины многих из сегодняшних поступков уже не казались ему столь же вескими, как до того. Но всё прошло. Глупость прошла, излила себя до капли. Хватит для одного-то дня.
   Вечер близился, Хранители вскоре отобьют шестой гонг. Последует ли за ним седьмой - особый, знаменующий начало испытательных полётов?.. Мысль вызвала подспудную досаду. В Загоне должны были что-то решить. Единственное, Трор может не захотеть говорить с ним. Но и с этим он как-нибудь разберётся.
   - Как-нибудь, - ободрил себя гном, потрясая рукой, в которой в такт его шагам раскачивалась тушка крысы.
   Сиротливы пустые улицы. Свет фонарей разливается по плитам дорог и стенам зданий - разномастных мастерских, торговых лавок и жилых домов. Двери их накрепко заперты. Изнутри каменных ячеек не доносится ни звука. Если кто там есть, он затаился в темноте и не смеет выйти наружу. Лежит брошенной чья-то тележка, рядом опрокинутое ведро, не донесённое до сливного колодца. Застывшая тишина навевает жуть. Словно во всём городе кроме него не осталось более ни души - во всей исполинской пещере. Или даже во всех горах - во всём безграничном внешнем мире.
   Хотя нет, тишина не абсолютна. Отдалённое эхо исходило из центра. Хватит ли у стражи с всадниками сил пресечь беспорядки? Как бы то ни было, ему туда не надо.
   Чужак сразу бы заплутал в переплетение улочек и однообразных строений. Хэмфаст шагал скоро, не глядя по сторонам. Он уже понял, где находится. Далековато его занесло от Загона! Но ничего, гномы народ двужильный, им лишний крюк сделать сущий пустяк.
   Впереди, словно пьяница, привалившийся к скальной тверди пещеры, выплыл местный кабак. Приземистая хибара на самых выселках. В таких набирались кислым пивом бедняки и рудокопы. Народ поприличнее предпочитал и места поприличнее. Внутрь вёл проход, у которого Хэмфаст не увидел даже двери. В тёмном зале горела одинокая лампа. Хозяин отчаянно экономил на масле. Но не захудалый вид пивнушки привлёк внимание гнома, а разносящийся из неё запальчивый ор голосов.
   Говорили, вернее орали, о воинской славе и прежних победах гномьего народа. Великих победах. Война! Победа! Слава! Звучные слова разлетались далеко окрест по притихшим проулкам.
   Весь город будто вымер, а здесь идёт гульба?
   Хэмфаст против воли начал прислушиваться, а затем, не заметив того как, оказался уже внутри.
   Порой он захаживал в подобные заведения, благо, мог позволить себе кружку-другую. Каменные столы вдоль стен. В глиняных мисках простая снедь. И, конечно, стойка хозяина на паре бочонков, из которых разливался пенистый напиток. Всё привычно. Непривычной была компания, собравшаяся здесь поболтать. Составляли её почти одни старики. Десяток, даже дюжина. Тучные, одышливые, с широкими морщинистыми лицами, все как один выбритыми до синевы, и седыми прядями, сплетёнными в толстые косы. Былые ратники хирда, давно отошедшие на покой. Тела их ослабли, но закалённый в боях дух помнил одержанные победы, словно те случились вчера. Дух истинного воина не пошатнуть ни прожитым годам (столетиям!), ни ударам житейских невзгод.
   Хэмфаст присел в уголке, немного послушать грубых воинских рассказов, к которым всегда тянулась его ещё совсем юношеская натура. Его появление осталось без внимания. Слишком много было выпито хмельного, слишком трепещущей поднятая тема.
   Как водится, старики не только вспоминали славное прошлое, когда кровь огнём кипела в венах, а жизнь была настоящей, но и поносили на чём горы стоят нынешнее поколение. Смысл всех хриплых речей сводился по существу к одному: измельчал народ некогда могучего Норгорда, поиссяк в нём былой дух - дух героев старины! Оттого-то и проистекают все их бедствия.
   Не осталось героев в родных горах. Не стало тех, кто повёл бы за собой других. В битву! Беспощадную славную битву! В своё время - золотое время! - они брали потребное им силой топора. Не изворотливым лукавством и лизоблюдством перед врагом, явным ли, скрытным ли. Силой топора! Ну и некоторой подмогой крылатых ящеров. А когда-то их пращуры обходились вовсе без горгулий. И уж точно без хитроумных штучек, на которые ныне все так уповают. Люди дрожали при упоминании гномьего хирда. Кобольды не помышляли ставить каких-то условий, а тролли даже не высовывали зелёных харей из своих вонючих болот.
   Вот как оно было в их время!
   И что от всего этого осталось теперь?
   Когда-то из каждого похода хирд возвращался с богатой добычей. Они пили лучшее вино, а не эту жёлтую мочу, они ели мяса вдосталь и купались в золоте. Так жили их деды и так жили они сами. Сейчас же только пустословство... Когда, спрашивается, хирд - если теперешнее хлипкое недоразумение ещё можно так именовать - последний раз выходил на поверхность? А стоило бы! Вдарить, как следует, и по Шоалону, и по зеленоухим. Разом бы все проблемы решились. Но кто осмелится - правитель? Крикливый властолюбец! Взашей бы его гнать, да тот, кто придёт следом, будет ничем не лучше. Близится, видать, конец гномьего царства. Хвала Отцу Гор, если они помрут прежде, чем их слабодушные потомки окажутся в позорном рабстве у людишек.
   Людишек, которых они когда-то...
   Разговор шёл по кругу. Хэмфаст послушал ещё немного. Оба его деда пали в битвах. Один в "негласной" стычке с Шоалоном, другой на севере, отражая объединённый набег троллей и гоблинов, случившийся с век тому назад. (А обе бабки умерли родами, - подоспела вторая мысль). И лично он никогда не желал вернуть "славное былое". Двигаться вперёд, а не назад - вот их девиз! Но и здесь нужна разумность. Барахир перегибал палку уже в другую сторону. Ему стоило бы осмотрительнее выбирать друзей и быть жёстче в своих действиях. В этом старики правы. Сейчас правитель вёл Норгорд по самой грани пропасти (если не в саму пропасть), недаром весь город так поднялся.
   Традиции глупы, они тянут их на дно, к медленной гибели. Особенно, что касается женщин. Потому - прочь старьё! Не горланить о нём, срывая глотку, молча выбросить и забыть. А то уж больно все полюбили горланить.
   Отвлёкшись от стариковской болтовни, Хэмфаст поморщился на окружающую грязь. Обглоданные кости бросались прямо на пол, туда же и сморкались, жирные пальцы вытирались о края засаленных одежд. Он собрался выйти наружу, когда заметил среди выпивох знакомое лицо. На одной из скамей, сгорбившись над кружкой, сидел молодой плечистый гном с крупной родинкой на щеке. Хэмфаст уже видел сегодня это хмурое выражение. В кузнице у помогавшего брату подмастерья. Рядом, не иначе, расположился его приятель. Старики вещали и пили, их бездонные брюхи могли влить в себя по бочонку пива. Помощник-недоучка с налитыми кровью глазами слушал громогласную браваду.
   - Всё развалили, сволочи! - выкрикивал он время от времени.
   - Да... - Его приятель, чья голова лежала в липкой луже на столешнице, едва ворочал языком.
   Поддакивает он, дурак. Лучше бы работать шёл, а не пиво жрал! Но если эти здесь, значит, цех мастера Олмерха тоже встал. Где же сейчас брат? Дома с матерью? Скорее уж в центре. И другие цеховые там. И рудокопы... А где он сам торчит, когда должен быть в Загоне?
   Кипя от раздражения, Хэмфаст поднялся из-за стола.
   И едва не оказался лежащим на заплёванном полу.
   Очередной старик, вошедший в этот момент в кабак, не успел обойти возникшую на его пути помеху и принял её на своё выпирающее пузо. Хэмфаст едва устоял на ногах, отлетев от него, как от лишь чуть промявшегося гранита.
   - Что ещё за... Опять ты! - Рявкнул пузан в шерстяном кафтане с лицом красным как свёкла. - И накой чёрт ты приволок эту дрянь туда, где я собираюсь выпить пива? А ну, пошёл отсюда, сопляк!
   Хэмфаст покрепче перехватил свою добычу за хвост. Не оглядываясь, он покинул здешнюю дыру. С великим удовольствием покинул! Внутри у него всё клокотало.
   В ближайшем проулке возле закрытой крышкой, но от того не менее пахучей бочки с помоями из кабака, он наткнулся ещё на двух соплеменников. Только эти не прятались по домам и не спешили за выпивкой, а сцепились в драке. Катаясь в пыли и рыча зверьём, они ожесточённо мутузили друг друга. Камни дороги под ними влажно блестели. Хэмфаст обошёл их стороной, едва удержавшись, чтобы не наподдать ногами обоим, как тем же крысам.
   Неужели всё настолько плохо, что могло рухнуть в одночасье? Сущая правда - прежде, чем замахиваться на что-то "вовне", стоило бы сперва навести порядок в собственном доме. Вправить мозги кому следует. Грядёт война, а у них полный разброд!
   Говорите, перевелись все герои? Но я стану твоим героем Ульха! Я приду за тобой, ты только дождись.
   Он не сразу понял, что изменилось. Лишь когда шум усилился настолько, что не замечать его было уже невозможно. Что-то случилось в центре. Взбудораженные крики разносились по всему пространству пещеры.
   И, словно отвечая им, набатом ударил гонг.
   Хэмфаст застыл на полушаге. Гонг умолк, но его звук продолжал звучать в ушах. Шесть ударов - пора честным труженикам готовиться ко сну, дабы набраться сил для завтрашнего дня. Он не мог ошибиться. Но разве... Куда улетело время?
   Совет закончился, потому и шум.
   Хотел бы он знать, что старейшины надумали насчёт экзаменов. Но, если полёты всё же состоятся, то он на них УЖЕ ОПАЗДЫВАЕТ!
   Хэмфаст помчался в Загон. Тушка крысы заметалась в его руке как живая. На всё плевать! Отступать некуда. Можно лишь стать героем. Как? Да - так! Главное не оплошать и не струсить. А он не из трусливых, кто угодно, только не он.
   Каменный город стремительно оживал. От площади у зала Душа Гор катилась волна тягучего рокота, как если бы там сходил обвал. Или грянуло землетрясение, подобное тому, что тысячи лет назад раскололо сами скалы, образовав ущелье Бездонной Глотки.
   Что-то набирало движение. Но оно его не догонит.
  
   Задыхающийся и вымотанный до предела Хэмфаст выскочил из туннеля на поверхность гор.
   В Загоне царило невероятное спокойствие. Оно огорошило его своей разительностью с происходящим в городе. Взвизги ящеров и те звучали как-то по-домашнему. Солнце клонилось за дальний хребет, чьи пики засияли снежными шапками. Светило было оранжевым. И пылающим. Хэмфаст никогда ещё не видел его таким огромным, таким пугающе восхитительным.
   Он встал наверху. Ветер растрепал волосы, нежной ладонью приласкав побитое лицо. Горные долины, простирающиеся перед ним столь далеко, как мог охватить взгляд, полнились умиротворением. Заставшие ещё эпоху становления мира, ничто не могло поколебать их. Горы мирно дремали, омытые угасающим светом дня. Вышку на утёсе пронзили лучистые копья, слагающие её каменные балки словно горели изнутри. Хэмфасту стало так спокойно. И ещё он почувствовал, что в горы пришла осень. В мановениях воздуха, в том же насыщенном расплавленным золотом свете заката, в бледно-голубой завесе небес.
   Вечер первого дня осени. На закате. Время испытаний. Казалось, этот миг никогда не наступит. И вот он наступил.
   Хэмфаст глубоко вдохнул, нехотя отводя взгляд от огненного колеса, закатывающегося за западные границы гор. В русле бывшей реки сгущались сумерки, так что даже фонари на стенах уже зажгли. Возле входа в Овальный зал наблюдалось оживление.
   Кончики его пальцев похолодели, словно от мороза.
   Стража из сопровождения всё ещё пребывала на ступенях. Но теперь не сидела в развалку, а стояла как литая в ряд, с секирами на правом плече. Хэмфаста проводили мрачные взгляды из-под прорезей шлемов. Грозовая тяжесть за внешним спокойствием.
   Что-то всё же обогнало его и уже завладело Загоном.
   Он спустился на площадку, где ещё вчера Трор рассудительно и неторопливо обучал их осёдлывать ящеров. Все ученики школы (теперь их стало на одного меньше, но об этом - молчок) находились здесь, как и директор, Трор и Бельмон. Четверо шоалонцев расхаживали среди будущих всадников, беседуя с ними. Учителя смотрели на это со стороны. Ёрин вился возле гостей, ловя каждое произнесённое теми слово. Трит косился с угрюмостью. Хэмфаст скорее ожидал увидеть обратное.
   Ученики либо перешёптывались кучками, либо, потупив взор, что-то лепетали на задаваемые людьми вопросы. Шоалонцы излучали полное довольство происходящим. Гномья молодёжь держалась зажато. Как и их учителя, но те хотя бы умели скрыть свои чувства под маской гостеприимства. Вряд ли гости не ведали об истинном к ним отношении, что нисколько их не смущало.
   Хэмфаст собрался по-тихому выспросить у Трита о случившемся за время его отсутствия. И полёты - что решено? Хотя, похоже, ничего ещё не решено. Но, стоило задуматься, а затем вновь поднять взгляд на народ, как Трор уже ковылял к нему. И у учителя наверняка была припасена пара ласковых.
   - Что за дрянь у тебя в руке? И что с твоим лицом?
   Этот тоже: "дрянь да дрянь". А кто-то этой "дряни" очень даже обрадуется. Хэмфаст сжал кулаки, но ответил вполне вежливо:
   - Это для Кроура. А лицо... так, мелочи, просто ударился.
   - Ударился, значит, - протянул Трор. Сошедшиеся рыжие брови выдавали для знающих, что он пребывает не в лучшем расположении духа. Только причиной тому был не нерадивый ученик.
   Хэмфаст почувствовал огромное облегчение от одной мысли, что не придётся объясняться. Трор не держал на него зла. Пусть учитель старался показать обратное, но то, что он подошёл и первым заговорил с ним, рушило всю его показную суровость.
   - И долго нам ещё тебя дожидаться? Нашлась важная персона.
   - Меня? - искренне удивился Хэмфаст.
   - А кого, меня? - Глупость молодёжи была способна вывести из себя даже такого бирюка как Трор. - Мне что ли сегодня лететь? Я свой экзамен сдал полвека назад. И сдал, между прочим, отменно.
   - Лететь?
   - Вечерний гонг пробил. Испытания вот-вот начнутся, а он шастает не пойми где. И не пойми с какой дурацкой целью! Словно ему дела нет до того, к чему он готовился последние три года.
   - Учитель, экзамен что, состоится?
   - А могло быть иначе?
   - Но, вы сами говорили...
   - Не важно! - отрубил Трор. - Ты должен был сидеть в Загоне и ничто другое не должно было тебя заботить. И это касалось всех вас болванов-выпускников!
   - Что же получается... - Новость разлилась волною тёплой слабости. Сердце колотилось почти болезненно, а руки всё холодели.
   - Что-что - раскудахтался! - поморщился Трор, но Хэмфаст видел, что он едва сдерживает ухмылку. - Полёты состоятся. Всё, как положено. Как и велят традиции. Ещё ни разу...
   - Об этом уже точно известно?
   Трор поджал губы. Его перебили, ну да ладно.
   - Точно. Потому мы тебя одного и ждём.
   - Если Совет закончился, значит, правитель и остальные будут присутствовать на экзамене?
   - Опять лезешь не в своё дело! Посыльного к нам отправили ещё до окончания Совета. Но теперь и Совет закончился. И да - правитель намерен лично оценивать выпускные полёты. К тому же, его здесь ждут.
   Трор кивнул на магов, продолжавших донимать учеников. Хэмфаст даже не посмотрел. Экзамен состоится!.. Только, меняло ли это хоть что-то в его положении?
   - Кроур болен.
   - О-о-о! Наконец он вспомнил о том, что его действительно касается. Я уж и не надеялся.
   - Мой ящер... Вы посмотрели, что с ним, учитель?
   Трор молча взирал на стоящего перед ним гнома с синевой на пол лица и дохлой крысой в руке. Некоторое время он выжидал, умножая страх в глазах ученика. То был урок, последний и возможно самый важный изо всех, что тот получал за срок своего обучения.
   Плечи Хэмфаста поникли. Он знал, что услышит, и готовился к мольбам - да к чему угодно, лишь бы ему дали другую горгулью!
   - Твой ящер здоров, - произнёс Трор. - Я не определил у него никакой болезни, а значит, её нет. Всё от волнения. Такое случается, как я и говорил.
   - Но, он с утра не ел, только лежал и лежал. - Другую... любую...
   - Ты что, спорить со мной собрался?
   - Нет, я лишь... Кроур здоров? И он сможет лететь?
   - Не сможет - должен! - Трор уже не прятал ухмылки. - Тебе следовало всё время находиться рядом с ним. Успокоить себя и его, вместе настроиться на полёт. А чем занимался ты? Вот о чём я долдоню весь день!
   - Кроур здоров. Здоров!
   Хэмфаста затрясло. Руки дрожали, но холод отступил и нахлынул жар. Мир сдвинулся, вырвался из тягостной неопределённости, бешено понёсся куда-то вперёд. Подхваченный им, Хэмфаст тоже сорвался с места.
   - Я бегу к нему! - возопил он не своим голосом. - Спасибо! Огромное вам спасибо!
   Кроур здоров! Напугал его приятель, а оказывается и нечего было, а он уж напридумывал, навинтил... Слава Отцу Гор! Слава всем богам этого прекраснейшего из миров! Ох, и угостит он сейчас этого проказника!
   - Стой, балбес!
   Хэмфаст обернулся к прервавшим разговоры ученикам и Трору, проклинающему невозможную глупость нынешней молодёжи.
   - Куда ты кинулся?
   - Наверх, к Кроуру!
   - О, горе! - простонал учитель. - На какой "верх"? Горгульи выпускников давно переведены в пещеру на учебной площадке. Я и ждал тебя, чтобы всех вас пятерых отвести туда, осёдлывать их. Всё из головы повылетало!
   Хэмфаст шлёпнул себя по лбу. Конечно! Ящеров готовят к выпускным полётам не в их клетях. Как он мог забыть об этом?
   Пока Трор сзывал выпускников, выискивая их в общем куче, Хэмфаст едва удерживал свои ноги на месте. Его била лихорадка. Дольше других не удавалось докричаться до Ёрина. Уже и директор, и шоалонцы обернулись на воззвания Трора, а этому всё невдомёк. Кто-то наконец толкнул всезнайку. Пятеро выпускников выстроились перед учителем. Люди с интересом следили за малопонятным им действием, происходящим среди гномов.
   - Это что, опять крыса? И тебе кто-то заехал в глаз! - Ёрин был в своей манере.
   - Потом, - отмахнулся Хэмфаст, пряча улов за спину. К ним приближался директор.
   - Теперь-то все в сборе? - Первох обвёл их взглядом, особо задержавшись на Хэмфасте, замершим с опущенным подбородном и глядящим исподлобья, отчего казалось, что он зло насупился. - Думаю, пора отвести наших выпускников к их горгульям. Мы и без того затянули с началом испытаний. Ступайте и готовьтесь. Зрители скоро прибудут, тогда мы незамедлительно приступим.
   Велев ученикам следовать за собой, Трор направился к пещере на другой стороне площадки с зарешёченным проходом в её стене.
   Игнорируя расспросы Ёрина справа и бессловесное, но от того не менее настойчивое сопение Трита слева, Хэмфаст оглянулся. Первох в новом, так не идущем ему плаще, стоял вместе с переминающимся Бельмоном. Подслеповато сощурив глаза, директор смотрел на него. Именно на него.
   Он знает, понял Хэмфаст. Ему уже доложили о моих выходках.
   Но директор лишь смотрел, как он идёт готовить свою горгулью к полёту. Гном запнулся, едва не растянувшись плашмя. Приятели удержали его. Ёрин скривился, так как крыса оказалась с его боку.
   Трор подвёл их к маленькой дверке, устроенной в закутке за каменным столбом с железным воротом, на который наматывалась цепь, крепящаяся к ошейнику ящера, когда во время занятий они учились взлетать верхом. В обычные дни на ней висел внушительный замок. Но не сегодня, ведь сегодня особый день. Трор спросил их: "Готовы?". Не дожидаясь ответа, он распахнул дверку, и они друг за другом прошли внутрь пещеры.
   Стоило выпускникам скрыться из виду, младшие ученики и шоалонцы тут же разом загомонили, обсуждая предстоящие полёты.
  
   Пещера при учебной площадке не отличалась размером. Да от неё многого и не требовалось. Основное место здесь занимал десяток стойл, отгороженных от решётки выхода невысокой стенкой. Ящеры выпускников находились каждый в своём закутке, прикованные на короткие цепи. Кроура поместили рядом со Скопчиком Ёрина. Увидев хозяев, горгульи поднялись с подстилок и радостно заклекотали. Двуглавый ящер Скорвуда верещал сдвоенным манером.
   - Тихо, горлопаны, - проворчал Трор. Сняв фонарь у входа, он зажигал лучиной дополнительные светильники по углам. Горгульям яркий свет пришёлся не по нраву, но сейчас и не до дрёмы.
   Гномы разбрелись к своим ящерам.
   - Смотри, что у меня есть для тебя. - Хэмфаст поднял руку с болтающейся тушкой крысы. Кроур потянул ноздрями. - Держи!
   Звякнув ошейником, горгулья поймала её на лету. Запрокинула пасть и с утробным урчанием принялась целиком заглатывать добычу. Прошло всего ничего, а от хвостатой "королевы" не осталось и следа. Кроур не отказался бы и от добавки, но руки хозяина опустели. Обнюхивание подтвердило это. Гном погладил бугристый лоб, почесал за ушными ямками и под подбородком. Изумрудные миндалины глаз блаженно прикрылись. Кроур был в порядке. Хэмфаст мог убедиться в том воочию.
   - Зачем ты так напугал меня? - спросил он, чувствуя, как начинает мутнеть взгляд. Из пасти ящера раздалось перекатистое шипение - в этот момент его ничто не заботило.
   По соседству питомца обхаживал Ёрин. Скопчик весьма походил на своего хозяина, такой же шумный, непоседливый. Чешуя с багряным отливом обтягивала мощную шею и плотное брюхо. Ящер скалил ряды острых клыков, пока Ёрин пытался обнять его.
   Вскоре их ожидала проверка на взаимопонимание и выучку, то, к чему они столько готовились, о чём так мечтали. И что, по сути, до сих пор не очень-то себе представляли.
   Трор дал на "объятия" несколько минут.
   - Всё, хватит любезничать! Время поджимает. Кто забыл, как осёдлывать ящера, будет немедленно отстранён от экзамена.
   Выпускники обиженно загалдели. Они прекрасно помнили, как готовить горгулью к полёту - хоть среди ночи разбуди, ответили бы! Сёдла и сбруи висели возле стойл. Хэмфаст, Ёрин, Трит, Блум и Скорвуд принялись за дело. Трор, скрестив руки на груди, наблюдал за излишне суетными, но в целом верными действиями своих подопечных.
   Нацепляя седло и затягивая подпруги - при этом Ёрин прыгал вокруг Скопчика как заведённый, а тот всё пытался ухватить его за косицу, - приятель рассказывал, что случилось в Загоне за последние часы. Но сперва Хэмфасту пришлось поведать о своих злоключениях. Поход к Девичьему городку заменило бесцельное шатание по улицам. Происхождение синяка списалось на стычку с пьянчугами у какого-то кабака. Благо Ёрину не терпелось доложить о собственных похождениях.
   - Когда ты убежал, - затараторил он, лишь только Хэмфаст умолк, - мы с Тритом, значит, пошли посмотреть, куда это директор повёл магов.
   - Вы снова следили за ними!
   - А что? Должны же мы были выяснить, для чего шоалонцам приспичило явиться к нам в Загон.
   - Выяснили? - Не мог не спросить Хэмфаст.
   - Нет, - вздохнул Ёрин, уворачиваясь от приставаний Скопчика. - Не повезло. Сначала встретились с двумя всадниками - Двалином Камнеголовым и Дурли, те как раз шли на Вышку, собираясь в дозор. Сказали, что на север. Мы с ними немного поболтали и разошлись - ничего особенного. А потом нас поймали.
   - Опять?!
   - Ну, опять. Сразу, как мы отыскали Первоха с шоалонцами. Их главный увидел нас прямо через стену. Слово даю! Но, знаешь, что мы всё же узнали? Шоалонцы сами научились выращивать горгулий!
   Хэмфаст даже выглянул из-за разделяющей их перегородки.
   - Не может быть.
   - Может, - подтвердил всезнайка. - Перед тем, как нас раскрыли, я слышал, как двое людей меж собой переговаривались: "Скоро и мы, дескать, свой Загон устроим, только почище. Первые его жильцы уже вылупились из яиц".
   - Из яиц? Откуда у шоалонцев взялись яйца ящеров? Мы же им только самцов дарили. Да и самки в неволе не плодятся.
   - Яйца они могли выкрасть или подкупить кого-то из наших. Противно об этом думать, но мало ли. - Скопчик, изогнув шею, зажевал косу Ёрина, пока тот перестал отпихиваться. - Если же будут яйца, вывести детёнышей, наверняка, возможно и без самок. Магия и наука - с их помощью осуществимо всё, что угодно.
   Магия и наука. Страшные силы на службе у людей. Пусть наука в Норгорде имелась своя, а вот насчёт магии...
   - Может, всё-таки врут? - Хэмфаст привалился к перегородке, не веря в услышанное.
   - А если нет? Сам представляешь последствия.
   Последствия подрубали на корню все военные основы Норгорда. Но тогда, зачем шоалонцам понадобился этот визит? Высмотреть обустройство их Загона и в самом деле сделать себе такой же по образу и подобию. Или просто посмеяться над ними, ещё мнящими себя единственными хозяевами крылатых ящеров?
   - Враньё, - сказал Хэмфаст, чуть подумав. - Показная бравада. А, если даже они научились выращивать горгулий из яиц, всё равно у них ничего не выйдет. Горгульям нужен простор для полётов, иначе они вырастут хилые и не смогут нести всадников, тем более людей. В Норгорде ящеры обитают издревле, а вот чтобы Шоалон позволил им свободно охотиться на полях своих крестьян - сомнительно. Так что, нечего их слушать.
   - Надеюсь. Но уж больно нахально они себя ведут. Да отстань ты! - Ёрин вырвал измусляканную косу из пасти горгульи. - Люди сильны, мой друг. И не скрывают своей силы. Как бы дед не был обманут, и мы в скорости не угодили в полную от них зависимость. Тем более, если они заимеют своих ящеров.
   - А вот Трит что-то поостыл к ним любовью, - не сдержался Хэмфаст. Но Ёрин погрузился в свои думы и не расслышал его.
   - Зато знаешь, как они пялились на то, как мы выпускали ящеров и всадники взлетали с Вышки! - встрепенулся приятель. - А потом ещё как мы наших горгулий из клетей в эту пещеру переводили. Бьюсь об заклад, ничего подобного они в жизни не видели.
   Хэмфаст понимающе хмыкнул. В прошлые годы они тоже помогали готовить ящеров выпускников к экзаменам. Зрелище, в самом деле, было запоминающееся. В клеть протягивалась длинная цепь, а на горгулью надевался ошейник. А то, когда наружная решётка поднималась, даже самые смирные, случалось, рвались, куда глаза глядят. Первый испуг проходил, и тогда ящера затягивали в пещеру при площадке, где его ждало успокаивающее угощение. Нечто схожее проделывалось и во время учебных занятий.
   - Что же, директор ничего не сказал, когда вас поймали?
   - Может Первох и хотел что-то сказать - а уж Бельмон точно! - но главный маг не дал им, посмеявшись над любопытными детьми, - Ёрин передразнил голос шоалонца. - Затем он захотел пообщаться с другими учениками. Вот тогда, думаю, Первох воистину проклял нас с Тритом.
   - А что шоалонцам понадобилось от остальных?
   - Да ничего. Они всё улыбались и расспрашивали, как нам удаётся так хорошо ладить с ящерами и не хотим ли мы побывать в их городах. Потом прибег посыльный. Сообщил, что Совет вскоре закончится и что правитель будет на выпускных полётах. Вот мы и ждали деда с его советниками. А ещё тебя ждали, - добавил Ёрин. - Трор весь дёрганный, "где он да где он" кричит. Мы-то откуда знаем? Но теперь дед придёт и полетим.
   Последние слова Ёрин произнёс совсем тихо.
   Полетим. Хэмфаст вспомнил, что ужасно хочет пить... Прежде его мысли были заняты тем, как получить другую горгулью взамен Кроура. Дальше уж он всем покажет! Кроур, как выяснилось, здоров - лети, пожалуйста. И вот тут-то что-то перетянулось в груди.
   - Что тебе неймётся! - ругнулся Ёрин, когда Скопчик вновь попытался завладеть его волосами. - Тебя ж покормили. Кроура тоже, но он опять не ел.
   А когда я ел в последний раз? В животе сосало. Мелочи.
   - Так, все готовы? - окликнул их Трор.
   Трит, Блум и Скорвуд закончили седлать, Ёрин почти закончил. Хэмфаст за разговорами поотстал. Потому, более не тратя время, он юркнул под брюхо ящера, затягивать подпругу.
   Выпускники встали возле своих горгулий. Трор похвалил за быстроту, но взялся проверить работу. Не хватало, чтобы кто-то из них навеки опозорил себя, а сегодня, так и весь Загон. Учитель дёргал за ремни и поправлял попоны, укрывающие спины ящеров. Горгульи скалили пасти, когда до них дотрагивался чужак. Трор одобрительно ворчал и лез в следующее стойло. Потребуются года, прежде чем ящеры будут подпускать к себе только своих всадников. Взрослая горгулья - опасный зверь, чуть зазеваешься и можешь лишиться руки. Зато хозяина она слушает беспрекословно, а звук его свистка узнаёт на огромных расстояниях. Отпадает необходимость во всяких цепях. Хотя и тогда их содержат в клетях за толстыми решётками.
   Трор остался вполне доволен. Лишь Блум получил замечание за слишком низко висящие стремена. Подтянуть их - минутное дело.
   Всё. Теперь они готовы. Что дальше?
   - Хорошо, - сказал учитель. - Переодевайтесь. Пока можете выдохнуть и не дрожать, как флажки на ветру. Рано ещё.
   Усмехнувшись, он подпёр плечом стену возле крючков с одеждой, смотря, как выпускники с заметной робостью разбирают комплекты формы, шитые специально под каждого из них.
   Переодеться им пришлось едва ли не полностью. Куртка из кожи ящера на меховой подкладке с глубоким капюшоном на завязках, шерстяные штаны, также обтянутые чешуёй, и обязательные перчатки с вязаной маской на лицо. Собранный по правилам всадник не мёрз даже под свирепыми ветрами, задувающими в вышине.
   Хэмфаст, обливаясь холодным потом, рыскал по карманам своей старой куртки. Свистка нигде не было. Вывалился! Потерялся! Может, когда тот стражник заехал ему кулаком и он упал. Кроур уже привык к звуку, а он сделал только один. И уже не успеть сбегать... Но, хвала Отцу Гор, пальцы нащупали заветный цилиндрик за худой подкладкой. Хэмфаст достал свисток и повесил на шею. Уф!
   В одинаковой одежде выпускники сделались похожи, как родные братья. Впрочем, быстро упрев, они сбросили пока ненужные куртки и перчатки, которые, не подумавши, сразу надели. Губы Трора растянулись в очередной раз.
   Никто не знал, чем заняться в эти выдавшиеся вдруг свободными минуты. Перекинувшись парой слов, они вновь разбрелись к ящерам.
   - Не волнуйся, всё у нас будет хорошо, - сказал Хэмфаст, оглаживая подставленную морду. Кроур дёрнул головой, толкнув его лбом в грудь и тем едва не усадив на мягкую точку. - Тихо, тихо. Ожил, видите ли.
   Ноздри ящера обнюхивали ладонь гнома.
   - Угощенья больше нет. Или что ты там учуял?
   Кроура заинтересовал не запах рук, а то, что висело на запястье. Простенький ремешок, сплетённый из кожаных полосок. Хэмфаст про него совсем забыл. Хотя до этого прятал, как нечто запретное.
   - Это нам с тобой подарок наудачу. Может именно он и помог.
   Рядом Ёрин крепко прижимался к боку Скопчика. Горгулью не гладили, но она не вырывалась. Глаза всезнайки были закрыты, с щёк сошёл весь румянец.
   Надо с этим что-то делать, - подумал Хэмфаст.
   Ёрин аж подскочил, когда он хлопнул его сзади по спине.
   - Ты что творишь! Хочешь, чтоб у меня сердце лопнуло?
   - Если тебя не отвлечь, ты скорее окочуришься - от страха.
   - Я не боюсь!
   - Никто не боится. Но чего сидеть молча, когда можно поболтать.
   - О чём? О твоём подбитом глазе что ли?
   К их разговору присоединились Трит, Блум и Скорвуд. Тут уж историю о встрече с драчливыми выпивохами пришлось украсить парой-тройкой ярких подробностей. Но на бедность фантазии он никогда не жаловался. Трор тоже прислушивался. И, конечно, не верил ни единимому слову.
   - Хэмфаст, - чуть погодя позвал учитель.
   Хэмфаст оставил приятелей перешучиваться на его счёт без него.
   - Пока есть минутка, я хотел с тобой кое-что обсудить.
   Гном полагал, что учитель на его стороне и все обиды между ними забыты. Или нет?
   - Км, - Трор запнулся, словно вдруг забыв, о чём собирался сказать. - Собственно, я о твоей неподобающей поросли.
   - О чём... А, об этом.
   Хэмфаст провёл ладонью по щекам. Я ведь так и не побрился! Но растерянность на его лице быстро сменилась хмурой упёртостью.
   - Я не стану бриться. Пустая работа. Никакой пользы.
   - Вон даже как, - хмыкнул Трор, коснувшись своего подбородка. - Все, значит, выбрились, как положено, а он говорит - пустое.
   Хэмфаст крепче сжал зубы.
   - И где же ты наслушался подобных рассуждений?
   - Нигде. Сам дошёл.
   Трор кивнул, продолжая взирать на него с прищуром. Гном уставился на носки своих сапог.
   - Послушай, что я скажу, - произнёс Трор размеренно, как если бы собирался прочесть очередное из наставлений по ухаживанию за ящерами. Или, в данном случае, за самим собой. - Когда-то, уже достаточно давно, чтобы я мог говорить о том с усмешкой, мне тоже вздумалось... поломать одну застарелую традицию. Не переделать или отменить, а именно поломать. Причём на глазах у всех, чтобы каждый видел - такие предрассудки лично мне ни к чему.
   О чём это он? Обычно за хромоногим учителем не водилось привычки по поводу и без вспоминать славное прошлое. Бельмон - тот да, любитель нравоучительных историй.
   - Ты, конечно, знаешь, что в бою всадники атакуют построением, называемым крылом. Единым большим или веером малых - не важно. Первым идёт вожак, определяя угол захода. За ним, точно повторяя манёвр, следуют остальные. Стратегия боя - тоже своего рода традиция.
   Хэмфаст знал это.
   - Эхо был моим вторым ящером, молодым и полным сил. Я же мнил себя умелым всадником, ведь уже считать сбился, сколько налетал вылетов. И... В общем, захотелось мне погеройствовать.
   Неужели учитель собрался рассказать о своём последнем бое? Том самом, в котором...
   - Сцепились тогда с Шоалоном, с кем же ещё, - продолжил Трор. - По заданию мы должны были атаковать одну из их пограничных крепостей. Вроде жеста устрашения. Вожаком у нас стоял Наин Буревестник. Ему уже перевалило за сотню и та недолгая война в итоге забрала его. Он пал, как настоящий воин. Директор Первох наверняка вам о нём рассказывал. Так вот, подлетаем мы к людской крепости. Поздний вечер. Ветер свищет, едва из седла не выбрасывает. Полные суммы с бомбами и клиньями тянут балластом вниз. Пасмурно и холодно. Шли на пределе высоты, чтобы оставаться незамеченными до последнего. Всё складывалось удачно.
   Трор поморщился. Те воспоминания до сих пор терзали его, а вовсе не вызывали усмешку.
   - Наин повёл крыло в бой. Опытный вожак, он действовал по давно заученному манёвру, уверенный в себе и в нас. И никак не мог предугадать, что один из его всадников возжелает большего, нежели место среди прочих. Ведь герой чувствовал в себе столько кипучей силы... Я решил, что пробил мой гонг. Первые бомбы, что упадут на шоалонцев, должны были стать моими. Пришпорив Эхо, я взял недопустимо крутой угол. Наина мы обошли в два счёта. Наш подход проворонили, крепость обречена быть сожжённой... Так бы и случилось, если бы я не промахнулся.
   Ёрин и остальные болтали в стороне. Хэмфаст же боялся лишний раз вздохнуть и тем отвлечь учителя.
   - Я сбросил бомбы слишком поздно, не рассчитал момента. Я был лишь обычным всадником в крыле, что бы ни воображал о себе. Бомбы перелетели крепостной двор, упав уже за стенами. Их взрыв произвёл много шума, но и только. В крепости очухались, открыли ответную стрельбу из станковых арбалетов на башнях. Моя выходка сбила заход крыла, и Наин вовсе не стал атаковать - риск потерять кого-то из отряда чрезмерно возрос. Он протрубил отступление. Мне в том числе. Но разве мог я его послушать? Осознав ошибку, я хотел зайти на второй вираж с грузом клиньев - лучше смерть, чем такой позор! И тут стрела прорвала Эхо крыло... Падая, ящер спланировал и смягчил удар. - Трор смотрел в пустоту, что-то он там видел. - К нам выехали из крепости - добивать. Эхо придавил мне ногу своим весом, кость сломалась. На какое-то время я потерял сознание. Когда пришёл в себя, солдаты был уже в сотне шагов... Я говорил, что Эхо был молод и вынослив? Он сумел вновь поднять нас в небо! С повреждённым крылом и раной от стрелы, пробившей чешую на его брюхе. Кое-как дотянул до первых горных застав.
   Учитель утёр рот тыльной стороной ладони.
   - Там нас подобрали. Только Эхо впредь уже не мог летать. Я же отделался лишь хромотой... В тот раз кроме меня никто не пострадал, и Наин замял саботаж. Но дорогу в его крыло мне отрезало, даже возьми я себе другого ящера. Позже Первох, давний друг Наина, по его просьбе взял меня в школу при нашем Загоне. Я слишком любил горгулий, чтобы расстаться с ними насовсем. Эхо пристроили вместе со мной, иначе бы его "пустили в оборот" - кому нужен ящер, едва способный оторваться от земли? Такая вот история.
   Трор вновь перевёл взгляд на ученика.
   - И зачем я тебе это рассказал?
   Хэмфаст не нашёлся с ответом.
   - А затем, что разумным существам должно учиться на чужих ошибках. И где, как не в школе, вдалбливать подобные истины в непутёвые головы молодёжи? Есть правила, и они соблюдаются неукоснительно. Есть традиции - это другое, хотя и близкое. Станет великим заблуждением отказываться от всего, что тебя не устраивает. Тогда ты рискуешь остаться вовсе ни с чем. Без всякого проводника в жизни, без опоры и поддержки.
   - Побреюсь я или нет - как это повлияет на то, выйдет ли из меня умелый всадник? - Хэмфаст не чувствовал прежней уверенности. Да её никогда и не было. Только упёртость.
   - Скорее всего никак, - пожал плечами Трор. - Но, разве традиция становится от того хуже или, тем паче, чем-то мешает тебе? Когда-то наши предки, желая выделить обособленность Норгорда от прочих гномьих колен, решили брить бороды. Твои деды и мои деды носили гладкие подбородки, наши отцы поступают также. Это хорошая традиция, наверно, одна из лучших в нашем народе и уж точно, самая непритязательная. Она объединяет нас. К чему же её нарушать?
   Хэмфаст опустил голову. Он всегда понимал это, но потребовалась их беседа, чтобы он снова понял.
   - Зря я... Сначала хотел, а потом забегался. Теперь уже поздно.
   - Поздно, - согласился Трор. - На этот раз поздно, но будут другие. Впрочем, я не настаиваю, это только традиция. А вот нарушение правил я более не потерплю. И не я один. Пора взрослеть, парень. Иначе в жизни тебе придётся несладко.
   Трор потрепал его по волосам. Хэмфаст ощутил терпкий дух, исходящий от учителя. Тот сменил жилетку, но старый запах остался при нём. Это странным образом успокаивало.
   - Будь собран и внимателен. И всё у тебя получится. Ступай, - Трор махнул рукой, - хватит мне докучать тебе своей болтовнёй.
   Балбесина, ну и балбесина! Правитель будет на экзамене, значит и отец тоже. А он ещё утром напомнил ему побриться.
   Покрывая себя последними словами, Хэмфаст вернулся к приятелям. Ёрин было насел с расспросами, но тут Трит сказал:
   - Слышите? Крики. В Загоне полно народу.
   - Не иначе, к нам прибыли высокие гости, - подтвердил Трор.
   Они затихли, как и их горгульи, прислушиваясь к шуму снаружи. Какой он: благодушный или нет? Отчего-то Хэмфасту казалось очень важным понять это. Он привстал на носки, взглянув над стойлами. За прутьями решётки виднелась часть Загона и ходящие в отдалении многочисленные тени. Тревожить выпускников, заглядывая к ним, когда те готовятся к испытаниям, считалось верхом неприличия.
   - Так, - чуть строже сказал Трор. - Я пойду, узнаю, что к чему, а вы пока посидите здесь.
   Учитель проковылял к выходу. Выпускники на мгновение увидели столпотворение на учебной площадке и горящие огни. Затем дверь закрылась, вновь отрезав их от внешнего мира.
   Истекали минуты, а они всё стояли в молчании. И чем дольше они так стояли, тем явственнее ощущали, что... что... Мандраж, рождаясь в пальцах ног, поднимался выше, сковывая сами ноги, размягчая живот и в довершении сжимая душу в трясущийся комок.
   Громко и словно мучительно взвизгнул чей-то ящер. Его крик взорвал тишину.
   - Замолчи! - рыкнул на свою горгулью Блум.
   - Хоть ты не ори, и так тошно, - встрял Трит.
   - Оба вы замолчите! - осадил их Хэмфаст. - Ничего же не слышно, что там происходит.
   - А чего слушать? - хмыкнул Ёрин. - Проше выглянуть.
   - Трор велел...
   - Нашёлся указчик! - разгорячался внук правителя. Скопчик шипел, чувствуя волнение хозяина. - Захочу и посмотрю.
   - Всё равно ничего не увидишь. Давайте готовиться. Сейчас Трор вернётся и пойдём.
   Ёрин смерил приятеля тяжёлым взором. Надул щёки.
   - Никуда я не пойду. Перед этими что ли распинаться? Мало они нас донимали, теперь ещё потешать их? Нет уж, спасибо.
   - Причём тут шоалонцы? - не понял Хэмфаст. - У нас экзамен, вот и будем делать всё, как заведено. Порядок известный: сначала правитель скажет речь...
   - Он-то скажет. - Взгляд Трита метался по углам пещеры, словно что-то выискивая. - Только и может вещать, да бросать в темницу.
   - А это здесь уж точно не причём! Да что на вас нашло?
   Ёрин замялся, прежде чем ответить.
   - Сам, будто, не знаешь? Мы же совсем не готовы! Если рискнём взлететь, расшибёмся в лепёшку. Что за глупость сзывать такую прорву народа поглазеть, как мы угробимся?
   - Говори за себя, Бельзубах! - процедил Трит. - Не все, как ты, собрались кончать с собой. Кое-кто намерен стать всадником.
   - Это ты что ли? - не остался в долгу ущемлённый гордец. - Ты же худший из нас! Если уж я говорю, что пока не готов лететь, тебе лучше вовсе не приближаться к ящеру.
   - Кто сказал, что я худший?
   - Замолчите! - возопил Блум.
   - Заткнись-ка сам! - огрызнулся Трит.
   - Щас я тебя заткну! - посулил Блум.
   И двинулся на Трита. Горгульи подняли переполох, срываясь с цепей, - дурной пример заразителен. Скорвуд с Хэмфастом едва успели растащить драчунов, а то не миновать бы беды.
   - Ну, тихо вы! - взмолился Хэмфаст. - Хотите, чтобы в Загоне услышали, как вы тут орёте? Сколько мы в школе, никто ещё не разбился. Так с чего нам вдруг должно выпасть такое "счастье"?
   - Уж маги постараются, чтобы выпало, - буркнул Ёрин, стоящий в стороне от них. Выглядел он точно пришибленный. - Нет, я не полечу. Что хотите со мной делайте, не заставите.
   - Зачем мы им сдались? Ерунда.
   - Увидишь, они устроят какую-нибудь каверзу. Им это раз плюнуть. И никто за нас не вступится.
   - Трус! - выпалил Трит. - Вот именно, зачем им сдалось такое ничтожество? Да им вообще никто не нужен, кроме них самих! Подставляться они из-за него станут, ха! Я всегда знал, что ты трус, Бельзуба-а-а-а отпусти-и-и!
   Хэмфаст ещё выкрутил Триту руку, заставляя его стиснуть зубы. Ёрину это было всё равно. Он решительно направился к Скопчику.
   Отпихнув Трита, Хэмфаст кинулся к другому дураку.
   - Ты что задумал? - Он схватил Ёрина за рубаху.
   - Что задумал, то задумал. Не твоё дело! - Скопчик рвался с привязи, будто тоже желая броситься в драку. На самом деле ящер надеялся, что его погладят.
   - А такое! - упёрся Хэмфаст. - Думаешь, одному тебе страшно? Всем страшно.
   - Я разобьюсь, - Ёрин взбрыкнул, но слабо и безвольно.
   - Да что ты себе в голову вбил - разобьюсь да разобьюсь. Ещё утром говорил, что готов лететь. Скопчик твой готов, всегда был готов, не то, что мой Кроур. А ты, значит, предать его вздумал?
   - Никого я не предаю!
   - Вот и успокойся. Мы сто раз видели, как экзамены сдаются - ничего сложного.
   - Это смотреть ничего сложного, а как самому выходить, сразу... Да отстань ты! Вцепился. Хочешь, чтобы тебе второй глаз подбили?
   - Если после этого успокоишься - бей!
   Ёрин в смущении отвернулся:
   - Угу, тогда из нас уж точно никто не сдаст.
   - Неправда.
   - У тебя отец вожак. Тебе судьбою предрешено. А зачем я полез, куда мне соваться нечего?
   - Прекратишь ты или нет?! - Хэмфаст хорошенько встряхнул нытика, а то их пустой спор грозил тянуться вечно.
   - Прекратил, прекратил, - пробормотал Ёрин. - Отпусти уже. Синяков наставил.
   Видя, что тот в самом деле поостыл, Хэмфаст разжал хватку. Бузотёр утёр нос и шагнул к Скопчику. Обнял за шею, позволяя горгулье завладеть своими косами.
   С этим вроде разобрались. Оставались ещё Трит с Блумом. Но и здесь всё уже улеглось. Скорвуду как-то удалось примирить вояк - те пожимали руки, извиняясь за случившуюся вспышку.
   После краткой встряски в пещеру вернулось давящее безмолвие. Каждый погрузился в себя и не желал, чтобы его тревожили. Лишь Блум со Скорвудом о чём-то тихо переговаривались. Ёрин и Трит занялись ящерами. Хэмфаст тоже. Как им быть? Верный друг не мог ответить, из хрусталя его глаз лучилось сочувствие... Пар в котле напряжения несколько приспустился. Но, если так и продолжится, он тоже сорвётся. Остальные не представляли, что ему довелось пережить за этот день - вот кому сейчас тяжелее всех. А они тут устроили.
   Нет, уж. Меня-то вам не сломить!
   Сколько Хэмфаст ни убеждал себя, а звонкий ручеёк сомнения разливался в бурную горную реку. Все плотины, выставляемые на её пути, сметались в мгновение ока.
   Отец Гор, молю тебя, не оставь меня в пору испытаний. Дай мне стойкости и умения. И немного везения, чтобы стать всадником. Нет, никаким не героем, обычным всадником. Чтобы добиться остального, я приложу все силы. Только помоги мне взлететь.
   Неизвестно, что бы они ещё учудили, не возвратись Трор. Его появление было встречено с нескрываемым облегчением.
   Учитель не замедлил поделиться новостями:
   - Совет прибыл в полном составе. Сейчас все разместятся и приступим. Будет сигнал к выходу - услышите, ни с чем не спутаете.
   Они внимали с раскрытыми ртами. А стоило учителю договорить, сорвались с мест. Блум и Скорвуд бросились ещё раз проверить упряжь, остальные взялись натягивать куртки.
   - Хэмфаст, постой. Подойди.
   Ожидая сам не зная чего, может и очередной взбучки (наверняка, нашлось бы за что), гном вернулся к Трору.
   - Нечего там проверять. - Учитель кивнул на суету других. - Крепления твои в порядке, а одеться ещё успеешь. На вот, займись лучше более нужным делом.
   Трор протянул ему небольшое матерчатый мешочек, что принёс с собой. Хэмфаст принял его.
   - Что это?
   - А самому посмотреть, глаза усохнут?
   Он распустил тесёмки. В мешочке лежала бритва и кусок мыла.
   - Понял зачем?
   Понять-то Хэмфаст понял, но...
   - Но меня никто не станет ждать!
   - Подождут, никуда не денутся, - пообещал Трор. - А ты не рассуждай, а пошевеливайся! Каждый всадник перед полётом должен быть, как следует выбрит. Что встал? Вода есть в поилках у ящеров.
   Хэмфаст хотел возразить ещё что-то, но вместо этого кинулся к ближайшему стойлу.
   Крики в Загоне не умолкали. Выпускники метались по пещере в заботах, которых обнаружилось вдруг несчётное множество. Хэмфаст забыл обо всём на свете, у него имелось всего несколько минут.
   - Поторапливаемся! - призвал их Трор. - Что вы носитесь, как угорелые? Блум Бульбах, зачем ты сейчас маску нацепил? Ёрин, хватит обниматься с ящером, ты его задушишь! Глорд, готов?
   - Почти готов! - Склонившись над бочонком, Хэмфаст глянул на своё отражение и плеснул на лицо воды, смывая остатки мыла. Проверив, что перчатки с маской в кармане куртки, а свисток на шее, он присоединился к приятелям. Те уже все снарядились.
   - Так. Ступай, умойся ещё раз, - сказал учитель. - И причешись.
   Трит шепнул ему:
   - У тебя кровь идёт. Ты порезался.
   Хэмфаст провёл по щеке, на пальцах остался алый след. Гном возвратился к бочонку. Порезался он аж трижды. Плохое освещение и спешка (и отсутствие опыта) - результат закономерен. Хэмфаст вновь погрузил ладони в прохладную воду.
   Не успел он отнести их от лица...
   Раздавшийся снаружи звук повторился, глубокий и протяжный. Он посмотрел на остальных - нет, ему это не почудилось. Тут же последовал третий удар. За ним ещё один. И ещё. И ещё. И...
   БАААААААМММММММММММММ
   - Пора, - Трор звучно хлопнул в ладони.
   Воздух ещё дрожал от висящего в нём звона. То пробил гонг в их честь. Семь ударов возвещали жителям Каменного города, что ученики школы всадников готовы держать выпускное испытание. Опаздывающих поторапливали в Загон лицезреть сиё зрелище. Как будто сюда уже не перебралась вся толпа с площади у зала Советов.
   - Хэмфаст, ты где застрял? Мы должны выйти все вместе. Подтянитесь, на вас будут таращиться. Давайте сделаем всё красиво.
   Медленно, словно в полусне, Хэмфаст встал в один ряд с Ёрином, Тритом, Блумом и Скорвудом. Все они переглядывались маленькими испуганными детьми.
   - Ступайте за мной, - велел учитель, направляясь к подъёмной решётке в стене пещеры.
   Они двинулись следом, одёргивая на ходу непривычно сидящую одежду. Хэмфаст переплетал волосы в косу. Не обсохшая вода холодила зудящую кожу. Решётка приближалась. Загон за ней освещала россыпь огней. И ещё Загон умолк, словно прозвучавший гонг убил всех, кто в нём находился, в том числе и ящеров.
   Пусть так и будет, - мелькнула ужасная мысль.
   Лишь шорохи и вздохи некоего огромного зверя доносились с той стороны. Зверь затаился, выжидая, когда они покинут укрытие.
   У решётки Трор обернулся к ним:
   - Вы молодцы. Вы прошли обучение и знаете всё, что следует знать. - Его слова пролетали мимо их ушей. - Не робей! Покажите им, на что способны! Если что, я буду рядом и помогу. Выходим.
   Он нажал на торчащий рычаг. Решётка, увлекаемая невидимыми противовесами, со скрежетом поползла вверх. Из глубины пещеры до них донёсся скулёж ящеров, остающихся пока на привязях.
   За то время, пока они готовились, успело свечереть. Солнце скатилось за хребет и тени в ущелье напитались чернотой, хотя небо ещё сохраняло светлость, лишь словно бы потускнело. Хлопья молочных облаков лениво ползли в вышине. Однако в русла бывшей реки увлекающий их ветер набирал силу. Сгустившийся сумрак разгоняло пламя, заключённое в висящих на стенах фонарях и трепещущее в двух дюжинах больших железных чаш с углём и маслом, вынесенных из кладовок.
   Загон едва вмещал набившийся в него народ. Толпа разошлась далеко вдоль ущелья, уставила плотными рядами привходящую лестницу, а часть забралась даже на кручу скал - как только нашла туда подъём? Несколько тысяч гномов собралось сейчас в Загоне. И все они смотрели на пятёрку выпускников в одинаковой чешуйчатой форме, замершую на пустом пяточке в центре учебной площадки.
   Стоило героям этого вечера показаться на виду, как всеобщее молчание взорвалось всеобщим же ликующим шквалом. В толпе на равных кричали не только праздные зеваки, родственники и друзья выпускников, но и влиятельные старейшины, купцы и цеховые мастера. Весь свет и трудовой костяк Каменного города пришёл увидеть, как становятся всадниками его отпрыски. Горгульи в клетях усугубляли бедлам надрывными воплями.
   На них глазели, как на каких-то диковинных зверей. Лица сливались в размытые пятна. Среди теснящихся, машущих руками зрителей должно было быть полно знакомых. Где-то тут находилась его семья. Хэмфаст никого не узнавал, кроме одного краснолицего кряжистого толстяка с сурово поджатыми губами, стоящего среди десятка таких же бывалых вояк. И этот толстяк приветственно кивнул ему, как старому другу. Заполненный народом Загон казался совсем чужим. Вдруг накатила немощная слабость.
   Зрители галдели и тыкали в них пальцами. Но тут, перекрывая общий гвалт, разнёсся могучий голос, призывающий всех к тишине.
   Хэмфаст не сразу догадался поднять взгляд, чтобы увидеть его источник. Директор Первох разместился на балконе над входом в помещения учителей. Он говорил в металлический рупор, что позволяло перекричать толпу, но от того голос его звучал как из колодца. Небольшое пространство балкона также забилось под завязку. Вместе с Первохом там стояли четверо шоалонцев и правитель. Барахир в дорогом атласном кафтане, расшитом золотой нитью (что сразу выделял его на фоне дорожного облачения людей), с ожерельем из крупных рубинов на шее опирался на каменные перила, за его спиной маячил ещё кто-то из ближней свиты. Высокие гости, как и все, рассматривали выпускников.
   - ПОПРОШУ ТИШИНЫ! - прогудело вновь.
   Крики смолкали и даже горгульи, кажется, притихали. Когда по толпе остались блуждать лишь перешёптывания, Первох отложил рупор и заговорил без него.
   - Как всем известно, сегодня состоятся ежегодные лётные испытания в школе всадников Загона Сухой Реки.
   Ещё немного одобрительного гула.
   - Пятеро выпускников готовы показать своё умение в управлении горгульей. Многие из вас их хорошо знают. Это: Ёрин Бельзубах, Скорвуд Тортарах, Хэмфаст Глорд, Трит Трогруд и Блум Бульбах. Все они достойно прошли обучение, заслужив право на испытание, что я, как директор школы, подтверждаю. Но прежде приветственное слово предоставляется нашему уважаемому правителю.
   Первох отступил вглубь балкона, освобождая место. Пока совершались перестановки, толпа снова зашумела, раздалось несколько свистов. Но вот Барахир откашлялся, приготовившись говорить, и тишина вернулась.
   - Я рад, что все мы собрались вместе в этот знаменательный час, - произнёс правитель. Вещал он уверенно и зычно. Лёгкая весёлость поверх общей твёрдости слышалась в его речи. Рубины ожерелья сияли багряным в отблесках пламени огней. - Новые сыны Норгорда вступают в ряды его доблестных воинов. И мы, как велят нам заветы предков, пришли сюда в первый день осени, дабы увидеть их смелость и отвагу!
   Барахир громко зааплодировал. На площадке неслаженно и с запозданием поддержали его.
   - Я призываю будущих всадников быть стойкими не только в этот день, но и во все последующие дни. Бесстрашно защищайте Норгорд, наш дом! Ваша служба будет востребована, ведь мы живём в неспокойное время. Время великих перемен. Время, когда всем нам должно сплотиться перед ликом грядущих испытаний. Издревле сила гномов была в их единстве. И тогда любые тяготы делались нам по плечу. Так было всегда и так будет впредь!
   Ни шороха среди зрителей. Правитель говорил всё о том. Народ, приветствующий или освиставший начало его речи, теперь внимал в молчании.
   - Не у всех достаёт твёрдости оставаться преданными общему делу в смутную пору. Рыба, как известно, гниёт с головы. Но гниль можно отсечь. Обстоятельства вынуждают меня быть жестоким. Что ж, я не привык отступать. И я во всеуслышание заявляю: каждый, кто встанет между мною и величием Норгорда, будет отсечён! Это слово Барахира Сурового! Пусть Отец Гор и вы все услышите его!
   Шушуканья, осторожные.
   - Многим не по душе перемены. Многие страшатся их. Но когда истинный гном поддавался какому-либо страху?.. Норгорд будет меняться! Пришла пора открыться Большому Миру, стать его частью. Каждый из нас готов положить на это все силы! И вступить на путь обновления нам помогут наши друзья, которых я пригласил на сегодняшний праздник. Уверен, им не терпится оценить мастерство молодых всадников. Так пусть те не разочаруют их ожиданий!
   Барахир простёр руки к выпускникам. Последние втянули головы в плечи, словно он своим патетическим жестом взвалил на них непосильную ношу.
   Единение, борьба, возрождение гномьего народа. Барахир умел говорить не хуже, чем когда-то вести за собою в бой хирд. Суровый в битве, он во власти желал казаться таким же... Камень перемен сдвинулся с мёртвой точки и, увлекая другие камни, покатился вниз. Обвал неизбежен. Но к чему он приведёт? Время покажет. Оно же покажет, чего стоят слова и деяния, либо бездействия, каждого.
   Выпускники пытались слушать, но воззвания правителя не пробуждали у них отклика. Нервозность нарастала тем сильнее, чем дольше они торчали у всех на виду. Хэмфаст заметил, как Трита бьёт дрожь. Он хотел одёрнуть его, но собственная рука едва ему повиновалась. Тут, кто бы одёрнул его самого.
   Барахир говорил, нависая над перилами балкона. Носатый маг, возвышаясь на ним, маячил за его спиной. Шоалонец улыбался, без страха и смущения взирая на скопление гномов внизу под собой.
   Мысли Хэмфаста скакали беспорядочной чередой. Первой была о том, что другие ученики страшно завидуют им и мечтают оказаться на их месте. Ох, как он сам мечтал о том в прошлые годы!
   Идите, постойте тут. Посмотрим, как затрясутся ваши поджилки!
   Второй и более существенной его посетила мысль, что Ёрин очень даже мог оказаться прав.
   Готов ли он оседлать Кроура и взлететь на нём в небо? Вот прямо сейчас. Ещё вчера он без запинки ответил бы - да: они с Трором сто раз заучивали все манёвры. Ещё вчера он точно знал, что следует делать. Попытавшись вспомнить хоть что-то, Хэмфаст обнаружил в голове пустоту. Гулкую пустоту, как в тёмной пещере со спящими на своде летучими мышами. Взволновало ли его это? Нет. Сам риск разбиться представлялся столь отстранённым, будто вовсе не имеющим к нему отношения.
   Отступать поздно. Отступить - позор. Значит, он не отступит. К тому же уже третья мысль накрывала все предыдущие. Раздражение и переживания рассеивались под ней невесомым дымком на ветру.
   Он оглядел балкон, оглядел многоголовую, стоящую плечом к плечу с поднятыми вверх лицами толпу. Правитель заканчивал речь. Народ сосредоточенно внимал.
   Ни в толпе, ни на балконе Хэмфаст не видел отца.
   Матери с братом тоже, - подумалось с запозданием. А уж они бы постарались протиснуться в первые ряды, чтобы помахать ему.
   Мерзкий холодок пощекотал сердце изнутри.
   Старейшины присутствовали, шоалонцы были тут как тут, толпа ждала зрелища. Но Глорина в ней не стояло. Рядом засопел Трор. То, что один из выпускников принялся испуганно вертеть головой, не вызвало у учителя похвалы.
   Правитель наконец вернул слово директору.
   - Да, сегодня знаменательный день, - согласился Первох. - И пусть этот день повторяется из года в год, каждый из них для Норгорда знаменателен. Ко всему сказанному я хотел бы добавить лишь то, что в тяжёлую годину именно сильные духом...
   - И этот туда же, - проворчал Трит. - Когда начнём-то?
   - Заметил, сколько в Загоне стражников? - спросил Ёрин.
   - Угу. Твой дед пользуется любовью народа.
   - Думаешь, мне это приятно? - зашипел сквозь зубы внук. - Мне, если хочешь знать, вообще...
   Трор вновь предупреждающе засопел.
   "Обстоятельства вынуждают меня быть жестоким. Что ж, я не привык отступать".
   Отец не пришёл, потому что ему не дали. Как и Верховному Хранителю Хворону. На Совете он выступил против Барахира, и тот убрал "помеху" своему предательскому сближению с Шоалоном.
   Хэмфаст перевёл взгляд на балкон. Барахир и Носатый о чём-то по-дружески беседовали, пока Первох давал выпускникам последние наставления. Гном понял, что ему не хватает воздуха. Если бы правитель находился ближе, он бы набросился на него, наплевав на стражников. Недаром их столько сюда согнали. Предатель боялся. Боялся народного гнева.
   С двух сторон его придержали Трит и Блум. Оба удивлённо косились, не иначе думая, что он вот-вот грохнется в обморок. Они не понимали: его трясло от злобы, а не от бессилия!
   Мать! А как же мать с братом?
   Гном озирался, не обращая внимания на друзей. Хотят - пусть держат. Огонь в чашах извивался на ветру. Сейчас в Загоне, похоже, собрались все всадники Каменного города. Он ухаживал за их горгульями и был знаком с каждым. Летуны в куртках из кожи ящера поглядывали на хирдовцев в бронях, выстроившихся железной шеренгой под балконом. Те отвечали столь же угрюмыми взглядами. А между ними, как разделяющий барьер, переминался простой народ.
   Турумбара в толпе Хэмфаст тоже не нашёл.
   Неужели и его? Или не пострадал ли он, разнимая пьяную драку? Турумбар говорил, что у зала Советов может случиться буча. Там. А здесь? Как же мрачно выглядел Первох, хмуря лоб и сильнее обычного сутуля плечи. А Барахир рассмеялся, когда шоалонец что-то шепнул ему на ухо.
   - Начнём же, друзья! - возвестил директор. В отличие от его предшествующих слов, эти Хэмфаст расслышал. - Объявляется минутная готовность.
   Тут действительно началось.
   Минутная готовность означала, что родные, знакомые и все желающие могут подойти и сказать выпускникам пару слов, дав тем почувствовать, что в них верят, что ждут их первого полёта.
   Хэмфаст ещё всматривался в пришедшие в движение лица, когда на них навалилась гурьба. Произошла давка. Замелькали широкие улыбки, послышался весёлый смех и благословения, что силилась перебить чья-то бессвязная брань. Горгульи зашлись в визге, ощущая перемену в настроение толпы.
   С балкона Барахир и Млунг благодушно взирали на Ёрина, своего румянощёкого выпускника. Правитель кивал Носатому на внука, а с десяток прихвостней уже спешили пожать тому руку. К Триту подошёл отец, заговорил о вовсе не относящемся к испытаниям, да и что простой каменщик мог в них смыслить? Трит улыбался неуклюжим попыткам ободрить себя. Знакомые и родные обнимали Скорвуда и Блума, желали удачи.
   Подошли и к Хэмфасту. Но не те, кого он ждал.
   Первыми на него навалились всадники их Загона. Шумные, с обветренными за время полётов лицами. Каждый счёл должным хлопнуть его: "Покажи этим "друзьям" на балконе, чего стоят воины Норгорда! Пусть знают, с кем связываются!". Его закружили. Хэмфаст перестал различать голоса. Лица мелькали и исчезали. К нему лез ещё кто-то, бахал по спине. Хватало шуток про подбитый глаз и бледный вид.
   С трудом вынырнув из водоворота, он попытался расспросить об отце. Всадники отхлынули - что-то отвлекло их внимание. Хэмфаст хотел бежать следом, но его обступили зеваки. Да и нельзя ему было никуда уходить. Он всё равно бы побежал, если б его вновь не сжали в каменных объятиях чьи-то могучие лапищи.
   - А вот и он! - взревел знакомый голос. - Вот мой брат! Лучший летунишка ихней школы! Сёня он всем покажет! Я за него ручаюсь!
   Бородир обнимал его, не давая вставить слова, почти душа. От местами прожжённой куртки брата разило пивом. С ним были дружки из кузницы. Как и он навеселе. Эти толкались с другими зрителями и хохотали над их возмущениями.
   - Теперь жизнь пойдёт! Разбогатеем! - Перегарный рык и всё усиливающаяся хватка. Кузнец погрозил кулаком балкону, но у него этот жест выражал одобрение. - Как сыры в масле...
   - Отпусти меня! - принялся вырываться Хэмфаст.
   - Жаживём!
   Накатила очередная волна страха. Ещё ни разу Хэмфаст не видел брата пьяным. Случалось, тот возвращался с работы усталым до беспамятства, но никогда не упившимся до такой же степени.
   - Где мать с отцом? Ты знаешь, где они?!
   - Ничё я не знаю! - выкатил тот на него налитые кровью зенки. - Лети давай!
   Последнее пожелание дополнилось сокрушительным хлопком братской поддержки. Привыкшая орудовать пудовым молотом ручища обрушилась Хэмфасту на больное плечо, и она была отнюдь не первой. Гном не сдержал крика боли.
   - Уйди, дурак! Что вы тут устроили?
   Из толпы возник Трор, накинулся на Бородира, отталкивая его прочь. Брат не стерпел подобного обращения от "никчёмного калеки". Голова Трора дёрнулась, когда ему заехали в скулу. Но и только. Учитель схватил руку Бородира и вывернул её так, что кузнец глухо взвыл.
   На Трора сразу бросились остальные увальни, и быть бы драке - четверо стражей (двое с дубинками и двое с секирами), распихивая народ, устремились к месту происшествия. Но подоспевшие всадники сами растащили работяг. Бородир что-то рычал и махал кулаками, но с двумя державшими его, брату было не совладать. Стражники продрались сквозь толпу, когда потребность в них уже отпала.
   Трор, ещё не отдышавшись, подошёл к Хэмфасту. Ворот новой безрукавки надорван. Морщась помятой щекой, он хмыкнул:
   - Теперь и мы с тобой как братья.
   - Простите его, учитель, он никогда прежде...
   - Сейчас всем трудно, - не дал договорить Трор. - С тобой всё в порядке? Мне показалось...
   - Всё хорошо, - заверил Хэмфаст. Плечо ныло. Он выпрямился, не подавая в том виду.
   Трор кивнул и похромал узнать, как обстоят дела у других выпускников. Там, хвала Отцу Гор, беспокоиться было не о чем.
   В ряде мест стражникам всё же нашлось применение. Нескольких буянов вывели из Загона с заломленными руками. В их когорту попал и Бородир. В спины страже разносилась брань.
   Хэмфаст смотрел на это с отрешённым равнодушием. Вокруг ходили и пихались, но к нему больше никто не лез. Он застыл в каком-то отуплении, словно выпал из ткани бытия. В ушах звучал равномерный гул. Гном натужно дышал через рот.
   Брат пришёл и выглядел вполне счастливым. Может и мать где-то затерялась в толкотне? Отца нет - это точно. Мать и Бородир правителю ни к чему. Но вожак крыла фигура в городе значительная. От него нельзя просто отмахнуться и не замечать.
   - ИСПЫТАНИЯ НИЧИНАЮТСЯ! - усиленный рупором голос директора подавил визги ящеров.
   Потребовалось ещё некоторое время, прежде чем все разошлись по краям площадки. Чуть помятые, но и повеселевшие выпускники остались с Трором. Тот тоже был помят, но никак не весел.
   Хирдовцы осматривали народ, готовые в зародыше пресечь любые волнения. Всадники, разойдясь в толпе, занимались тем же. Всё внимание вернулось к балкону. Барахир улыбался, но его взгляд, скользящий над головами, будто прикидывал: достаточно ли в Загоне стражи? Шоалонцам гномьи традиции казались крайне занятными. А случившаяся сумятица только подогревала интерес.
   - Сейчас мною будут оглашаться имена выпускников, - сказал Первох. - Тот, кого я называю, в сопровождении учителя Трора направляется за своей горгульей. Просьба к присутствующим соблюдать тишину. Молодые ящеры от громких криков и большого скопления посторонних сильно возбуждаются. А лишняя тревога ещё никому не шла на пользу.
   Обходиться без рупора давалось директору нелегко. Крики в толпе улеглись, но утихомирить чешуйчатых обитателей Загона, представлялось уже невозможным. Наверняка, рвали глотки и их горгульи в пещере. Тонкие и высокие, каждый отличный от прочих, но все одинаково пронзительные, вопли ящеров сливались в единую какофонию. Хэмфаст с замиранием сердца слушал их песнь. Речь директора терялась в ней жалким голоском посреди рокота неистовой бури. Бури, что несётся над лесами и морями, равнинами и горами, несётся из конца в конец мира, сметая всё на своём пути.
   Буря близится, ящеры чуют её. Скоро она накроет их. Кто-то может и погибнуть. Например, он сам.
   Хэмфаст блуждал в неведомых далях, оставаясь при этом в ряду выпускников на всеобщем обозрении. Он был среди них, но его там и не было. Гном переводил взгляд с одного лица в толпе на другое. Первох всё ещё что-то говорил. Сколько они уже стоят здесь? И следует ли ему находиться здесь? Если даже он сдаст экзамен, стать всадником сыну отступника никто не позволит.
   Ульха, прости. Я не справился.
   Когда-то геройский поступок подарил отцу многое. Но в обычной жизни чаще случается наоборот. История Трора тому подтверждение. И его собственная. Хотя, говорить о нём, как о несостоявшемся герое, - смешно. Он лишь жалкая искра, задутая поднявшейся бурей, о существовании которой через год никто и не вспомнит.
   Мать всегда будет помнить. Но что это меняет?
   Плечо болело. Не важно. Ничто теперь не важно. Его жизнь не имела значения. Может, как и ничья жизнь. Мир прекрасно обойдётся без них. Без него уж точно. Не велика потеря. Он только что понял... впрочем, и это пустое.
   - Первым право пройти испытание предоставляется Хэмфасту Глорду, - объявил директор. Зрители захлопали.
   Хэмфаст блуждал в серых пустошах. Ёрин ткнул его локтём.
   - Ты первый.
   - Что?
   - Ты первый... кх. - Приятель поперхнулся, то ли от волнения, то ли от непонимания, почему он выглядит таким безучастным.
   - Я первый?
   Трор подошёл с серьёзным видом. Происходило нечто важное, и это нечто касалось его. Хэмфаст заморгал, пытаясь прийти в себя.
   - Пойдём.
   Гном сдвинулся с места. И остановился.
   - Куда?
   Но он уже понял куда. И для чего. Понимание пробилось сквозь покрывало безразличия, окутавшее его разум, как ледяной родник сквозь пласты ила на дне мутной реки.
   - Идём, - повторил учитель. - Ты выбран первым, как лучший в выпуске. Не будем заставлять всех ждать.
   Хэмфаст сделал ещё шаг. За ним второй. Дальше пошло легче.
   От зрителей доносились ободряющие выкрики, хотя надлежало хранить молчание, дабы не нарушать настроя выпускника (в котором тот должен был пребывать). Впрочем, сегодня традиции попирались столько раз, что уж это отступление выглядело сущей мелочью.
   Хэмфаст шёл сквозь озаряемый пламенем сумрак, сквозь гул толпы и завывания ящеров. Всё это казалось нереальным, смазанным. Существующим, но готовым рассыпаться в любой момент. Всё это лишь сон. День экзамена ещё не наступил, он наступит только завтра.
   Если умереть во сне, ведь сразу проснёшься?
   Он возвратился за Трором в пещеру.
   - Подожди меня возле Кроура, - сказал учитель, снова выходя наружу.
   Хэмфаст приблизился к ящеру, тот подставил лоб под его ладонь. От пасти горгульи свисали ремни упряжи, взор заволокла плёнка третьего века. Рука Хэмфаста двигалась медленно, как и его мысли... Кроур открыл глаза и уже иначе взглянул на хозяина. Если бы тот сейчас был вместе с ним, а не "где-то" ещё, то понял бы, что на него смотрят с беспокойством.
   Трор вошёл через проход в стене, неся связку цепи, чьи кольца, разматываясь, ложились на пол. Другой её конец уползал за пределы пещеры.
   - Готов? - зачем-то спросил он, хотя бледный вид Хэмфаста говорил сам за себя. - Посторонись-ка.
   Притянув Кроура за шею, не смотря на оказанное сопротивление, учитель отстегнул от ошейника карабин короткой привязи к стойлу и защёлкнул на нём другой. Горгулья взбрыкнула. Цепь стальной змеёй заскользила у её лап.
   - Вот так. Что приуныл, летун?
   Молчание.
   - В первый раз частенько всякие странные мысли в голову лезу - не обращай внимания. Потом с улыбкой будешь вспоминать это день.
   Хэмфаст подумал, что Трор знает про отца. Знает и по-тихому пытается ободрить. По-тихому... Учитель потрепал его по плечу.
   Боль полыхнула с новой силой. Хэмфаст зарычал и отмахнулся.
   - Что всем надо? Я же сказал - со мной всё в порядке!
   Трор поджал губы. Хэмфаст расслышал, как он пробормотал: "Всё лучше, чем столбом стоять". Плечо трещало, будто кость расщеплялась внутри тела, кожа под курткой взмокла от пота. Но он только сжимал и разжимал кулаки, сжимал и разжимал.
   - Ладно, идём, - сказал учитель. - Веди Кроура.
   Хэмфаст взял горгулью под уздцы, и они пошли к выходу. Кроур неуклюже переступал на подогнутых лапах, шаркая когтями по камням. Крылья, прижатые к бокам, болтались из стороны в сторону. Быстрый хищник в небе, на земле ящер превращался в неуклюжее существо. Цепь влачилась за ними, звеня. Кроур принюхивался и настороженно поводил головой. Он был хорошо вышколен для своих лет, но вздрагивал от любого резкого движения в толпе. Длинный раздвоенный язык скользил за частоколом клыков.
   Среди зрителей прокатился довольный вздох. Кроур красив и статен - серая чешуя лоснилась в свете огней, словно первосортная сталь. Другие ученики отошли, освобождая им пространство. С балкона, откуда открывался лучший вид, правитель и шоалонцы не сводили глаз с первого из выпускников и его ящера.
   Трор сунул руку в карман безрукавки, что-то поднёс к пасти горгульи. Кроур зашипел, принюхался и враз проглотил подачку.
   - Молодец, - похвалил учитель. - Ждите команды.
   Они встали в центре площадки.
   Сам Трор подошёл к каменной колонне у пещеры со стойлами, возле которой помещалась чаша с огнём. Но не она была нужна ему, а вделанный в колонну железный ворот, от которого и тянулась цепь к ошейнику ящера. Учитель налёг за рукоять. Цепь начала наматываться на барабан, пока не укоротилась до двадцати метров кованых звеньев. Правила безопасности соблюдены.
   "Если мне суждено умереть, пусть так и будет, - мысли возникали и куда-то уплывали. Словно бы и не его мысли. - Но, если я стану всадником, если не упаду... то я отомщу. И тебе Барахир, и твоим дружкам. Всем. Если я не упаду".
   Сотни ртов шушукались, сотни глаз ловили каждое их с Кроуром движение. Пожирали заживо. Как же ему хотелось остаться сейчас одному. Совсем одному. В совершенной тишине.
   Провалитесь вы все в Бездонную Глотку на корм ящерам!
   Но никто не узнает о его боли. На то, чтобы взлететь, их с Кроуром сил хватит. Никто не скажет, что Хэмфаст Глорд, сын боевого вожака Глорина Глорда, струсил. Он не допустит позора. Смерти - пусть, но не позора. Отец бы одобрил.
   Смотрите! Смотрите, мне не жалко!
   Толпа глазела в предвкушении. Он отвечал ей.
   Подошёл Трор, погладил Кроура. Пока ещё сложенные крылья ящера мелко подрагивали.
   - Держись крепче. Больше ничего и не надо.
   Хэмфаст помотал головой. Теперь всё просто. Либо он взлетит и приземлится, либо нет. Заговорил директор. Видимо, посчитал, что хватит тянуть время. И то верно.
   - ХЭМФАСТ ГЛОРД, - прогремел усиленный рупором голос, - ТЫ ГОТОВ ПРОЙТИ ИСПЫТАНИЕ?
   - Готов!
   - ТОГДА ПОКАЖИ НАМ СВОЁ УМЕНИЕ, УЧЕНИК. В СЛЕДУЮЩИЙ РАЗ МЫ НАДЕЕМСЯ ПРИВЕТСТВОВАТЬ УЖЕ ВЗРОСЛОГО МУЖА И ВОИНА!
   Трор сказал:
   - Залезай в седло. Я придержу Кроура. Потом дашь ему сигнал. И вперёд, как на тренировке. Слишком не рви за поводья, он поймёт тебя и так.
   Морщась, Хэмфаст ухватился за высокую луку, вставил ногу в стремя и одним движением вскочил на ящера. Кроур переступил с ноги на ногу. Крылья расправились шире. Его более не ограничивали тесные стены. Трор держал за ошейник, шепча успокаивающие слова. Кроур клацнул пастью. Учитель отпрянул, но не отпустил.
   Зрители зааплодировали ловкости выпускника.
   Не дожидаясь других подсказок, Хэмфаст достал и натянул маску с прорезями для глаз и рта, капюшон завязан под подбородком, ладони облачились в перчатки. Крепёжный ремень застёгнут на поясе, надёжно удерживая его в седле. Поводья в руке.
   Народ галдел всё громче. На балконе подались к самому краю. Там пришлось потесниться. Первох вцепился в перила, не желая уступать место ни шоалонцам, ни Барахиру, ни кому бы то ещё.
   Трор проверил ремень и незаметно потрепал Хэмфаста по ноге. Дышал наездник столь шумно, что ближние зрители могли услышать. Это ладно. Но вот лихорадочно блестящий взгляд ученика Трору не понравился. С тревогой, отразившейся на его раскрасневшемся лице, он потянулся отмыкать цепь от ошейника горгульи.
   Вы ждёте зрелища? Вы его получите!
   Хэмфаст восседал на слегка покачивающейся спине ящера. Ему было плевать на переживания учителя, плевать на толпу, на Барахира, на шоалонцев. Плевать на самого себя. Выпускник смотрел ввысь, в багряное небо и перистые разводы на нём. В ущелье Загона пришли сумерки, но там властвовал закат. И сейчас он в него окунётся.
   Боль в плече не убывала, такая же острая, стоило лишь напрячь мышцы. Любой рывок вырвет поводья из ладоней. Их с Кроуром падение до скал выйдет быстрым и закончится мгновенной смертью.
   Стать героем? Пусть Боги решают. Он отдаёт себя в их власть.
   Решайте! Я не боюсь!
   Небеса оставались безмолвны. Ответом ему будут не слова, но он легко поймёт его. Возможностей всего две.
   Время застыло. Или это Трор нарочно не спешил снимать цепь? Азарт народа нарастал. Кроур вскинул морду и заверещал. Ящеры в десятках клетях на всех ярусах отозвались оглушающим шквалом.
   Буря пришла в Загон Сухой Реки.
  
   Как-то неудобно сидеть в седле. Что-то не так. Совсем не так, как на учебных занятиях. Всё не так. Отца нет, никого нет, он один в этом жестоком свихнувшемся мире.
   Вопли ящеров и уже неотличимые от них вопли толпы. Буря ревела, переполняя Загон. Пора.
   - Держись! - крикнул Трор, бросая цепь на камни площадки. Последние путы пали.
   Хэмфаст безумно кивнул. Он оглох, он ослеп, он захлёбывался от жара, разливающегося у него внутри. Едва подвижной правой рукой гном извлёк из-за пазухи свисток и выдул короткую трель. Кроур испуганно взвился. Хэмфаста откинуло в седле. Инстинктивно натянув поводья, он скорее невольно, чем осознанно осадил ящера.
   Трор, спотыкаясь, попятился от них.
   Кроур немного постоял в нерешительности, выгибая шею, шипя и скалясь. Он был волен лететь. Он был рождён для этого!
   Выпускник хлестнул поводьями. Но теперь не усмиряя, а горяча зверя. Кроура не надо было просить дважды. Он слышал сигнал. Его крылья распахнулись, погнав на толпу волну пыли. Ящер взревел. Хэмфаст поддержал его собственным хриплым воем.
   Я лечу! Лечу прямиком в пропасть!
   Забирая воздух кожистыми плоскостями крыльев, Кроур поджал и резко распрямил задние лапы, тяжеловесно оторвавшись от тверди. Выпускник распластался на его спине. Зрители зашлись в восторженном крике. Кричали даже на балконе.
   Площадка стремительно ушла вниз. А желудок подался вверх. Хэмфаста замутило и если бы не пропущенный ужин, его позор уже бы состоялся. Кроур визжал на нестерпимо высокой ноте. В глазах замелькали размытые то светлые, то тёмные пятна. Уши заложило... Круговерть всё набирала обороты. В лицо бил ветер. Голова, руки и ноги болтались сами по себе. Низ и верх вдруг поменялись местами.
   Он падает. Ведь.... ведь он падает!
   Хэмфаст почувствовал, что сползает с седла и не в силе удержать. Нога выскользнула из стремени. Больная рука разжала поводья. Ящер подался рывком в бок. И земля потянула Хэмфаста к себе.
   Вывалиться ему не дал лишь крепёжный ремень. Гнома мотнуло, желудок подпрыгнул к самому горлу. Кроур развернулся, и Хэмфаста отбросило обратно в седло. Руки и ноги всё сделали сами - он вновь крепко сидел, сапоги в стременах, поводья вернулись в обе ладони. Кроура качало, ему, как и его наезднику, впервые доводилось лететь парой. Лететь по-настоящему, а не только подниматься над учебной площадкой на длину удерживающей цепи. Взмывая вверх и снова проваливаясь, ящер постепенно набирал высоту.
   Плечо саднило, поводья натянулись струнами. Он потерялся, он ничего не соображал. Нет, всё было совсем не так, как им мечталось на тренировках! Хэмфаст не управлял горгульей, а только пригибался к чешуйчатой шее, страшась малейшего неуклюжего движения.
   Я не смогу, я не смогу, я не смогу...
   Кроур, немного пообвыкнув, решил заложить лихой вираж. Хэмфаст завыл. И зажмурился.
   Ящер разрезал небо по широкой дуге. Ему это было в радость. Гном приготовился распрощаться с жизнью. Он задыхался под маской, внутренности бултыхались, будто ничем не скреплённые. Перчатки скользили. И он вновь выпадал из...
   Но тут круговерть прекратилась.
   Он всё ещё сидел на Кроуре и тот выровнял полёт.
   На них обрушилась невероятная, волшебная, обволакивающая тишина, полная лишь свиста ветра. Хэмфаст открыл глаза. Ящер плавно парил над миром. Они летели и одновременно они словно бы застыли на одном месте, а это весь мир проносился под ними.
   Зубчатые вершины хребтов и их снежные пики, озарённые заходящим солнцем, поднимались над тьмой, разлившейся в ущельях и долинах. И там внизу виднелись огни, как тропа из горящих звёзд на чёрном покрывале гор. Огни Загона. Вверху же полыхал закат. До чего прекрасными были его краски. Пылающее море вольного ветра. И он летел прямо в него.
   Он летел!
   Сердце бухало. Глаза слезились. Но стало так спокойно. Он смотрел на закат и ни о чём другом не мог думать, он ни о чём не жалел и ничего не желал. Он просто смотрел. Солнце коснулось горизонта, погружаясь в большую воду на западе земель Шоалона, как знал Хэмфаст. Его лучи походили на копья раскалённого металла, пронзившие небо. Из-за слёз мир казался чуть затуманенным.
   Они безмолвствовали, наслаждаясь невесомостью полёта.
   Наверно, он мог бы лететь так вечно. Но ничто в жизни не длится вечно. Ведь дальше им предстояло самое сложное.
   - Это только передышка, - сказал себе Хэмфаст.
   Проведением или каким-то чудом он взлетел. Приземлиться же с одной рабочей рукой... Предельное напряжение мышц - вот что ему потребуется, чтобы посадить Кроура. В первый раз с такой нагрузкой ящеру не рассчитать скорости и угла захода. Они разобьются в самом конце. Трор предупреждал о подобных ошибках, случавшихся даже с опытными всадниками.
   Но я хочу жить!
   Чтобы он не навыдумывал раньше, теперь он хотел жить.
   Крылья ящера выгибались под напором ветра. Гном мягко натянул поводья, разворачивая Кроура к сигнальным огням.
   С высоты горы представлялись вылепленными из засохшей бурой глины. Незнакомыми. До Бездонной Глотки отсюда было далеко, зато он разглядел нескольких диких ящеров, вылетевших на вечернюю охоту. Судя по щуплым размерам и каменистому цвету чешуи - самки. А вон виднеются посадочные доки станции дирижаблей с пришвартованным там судном со спущенными парусами.
   Впрочем, они привлекли его внимание лишь мельком. Ущелье Загона приближалось - тёмная дорога, изгибающаяся меж отрогов скал. Вышка, увенчанная короной огней, вздымалась над ней устремлённым в небо одиноким перстом. Двое дозорных на верхней площадке помахали ему, когда он пролетал над ними.
   Вот, оказывается, как всё это видят птицы.
   Хэмфаст различил множество крохотных точек, заполнивших учебную площадку, где было больше всего огней. Он словно бы даже расслышал шум голосов. От него ждали не менее уверенной посадки, чем и взлёт. Хотя сам Хэмфаст не назвал бы тот столь уверенным.
   И что за зрелище он покажет в завершении?
   Хэмфаст решил сделать ещё один заход, чтобы начать снижение под нужным уклоном, как показывал им Трор, водя по воздуху деревянной фигуркой ящера. Теперь он точно слышал крики. Неужели они предназначались ему? Гном глянул из-под трепещущего края капюшона. Они с Кроуром миновали Загон, но он успел различить, как из сумрака ущелья поднялась крылатая тень.
   Взлетел ещё кто-то! Вот кому хлопали зрители.
   Правила запрещали находиться в воздухе сразу двум ученикам. Но приближение ночи, очевидно, вынудило Первоха пойти на нарушение, иначе последним выпускникам пришлось бы садиться совсем уж в кромешной темноте, ориентируясь лишь по свету огней.
   Кто был назван вторым? Ёрин или кто-то другой?
   - Поворачиваем, - сказал гном, натягивая поводья. Кроур взял вправо. В общем-то, всё довольно просто, если успокоиться.
   Ящер мчался, как выпущенная в полёт стрела. Ноги у Хэмфаста затекли от напряжения. Они постараются сесть. Их этому учили. Он должен помочь, а главное Кроур сделает сам.
   Дальняя оконечность Загона. Жаль, он потерял из виду второго взлетевшего, так и не узнав, кто это.
   Теперь пологое снижение.
   Второй летун сам нагнал его. В полёте он держался несравненно увереннее Хэмфаста. Его ящер был громадный. С чешуёй чернее тьмы в шахте кобальтов. Две головы растягивали пасти в зубастых оскалах. Сердце Хэмфаста пропустило удар. Он сразу узнал этого ящера. Гром! Как же точно подходило столь грозное имя подобному зверю, устрашающему одним своим видом. Гром - вожак для остальных горгулий Загона. И его наездник тоже вожак. Воин. Отец!
   Глорин Глорд летел бок о бок с сыном. В таком же облачении всадника, но без маски и с откинутым капюшоном. Отец прямо сидел в седле, сжимая поводья, идущие к головам его ящера. Ветер хлестал в лицо, а он улыбался.
   - ...задержаться! - перебарывая вой ветра, прокричал Глорин. - Не мог... сразу седлать! Я обещал... полетим вместе!
   "И ты сдержал обещание. Ты здесь и мы летим. Мы всадники и мы летим!" - Слова застревали в горле комком жгучих слёз. Пусть текут. Перед отцом не стыдно. Сейчас не стыдно. Гром, бывший в два раза крупнее Кроура, стал набирать высоту. Ящер Хэмфаста последовал за ним. Он не приказывал ему, но думал именно так.
   - Ещё один круг! - скомандовал отец.
   - Ле-летим!
   Кроур пронзал упругие слои воздуха, погружаясь в завесь заката. Багряно-алый мир уносился им вспять, силясь догнать их, и не мог.
   Отец подождал, пока он неловко пристроится рядом. Хэмфаст сжимал коленями спину ящера. Под ним волнами перекатывались бугры мышц: сила его зверя. Огромные - какие же они огромные, когда полностью расправлены! - крылья Кроура опирались на гудящие потоки. Они сделались единым существом, стремительным, могучим. И от слаженности их действий зависела их сдвоенная на время полёта жизнь.
   Глорин повернулся, вновь прокричав:
   - ...на север! Мы принимаем удар!
   Лишь по обрывкам фраз Хэмфаст понял смысл.
   - Завтра... А сегодня... в первый раз поведу вас!
   Отец приветствует его как равного, вскинув вверх кулак. Теперь он, Хэмфаст, в его отряде. И дел у них много. Грядёт война. Сначала с троллями, а там... там видно будет. Конечно, никого из вчерашних школяров в первый вылет не возьмут, им ещё учиться и учиться. Но уже скоро всё может поменяться.
   Всадники летели над Загоном, над родными горами, над всем Большим Миром. Ещё мгновение свободного полёта они себе позволить могут, ведь этот день для каждого из них был особенный.
   Хэмфаст завершал круг. Отец оставался в небе, ждать других выпускников. Тем оказывалась честь. Гном кивнул на прощанье, сосредоточившись на управлении горгульей. И от того вздрогнул всем телом, когда услышал рокочущий и завораживающий до дрожи рёв. Глорин, проносясь над ним, трубил в рог вожака. Скалы отозвались глухим отголоском. Они тоже воспевали отвагу своих сыновей. Гром и Кроур взвыли в унисон.
   Хэмфаст нащупал свисток. Два резких сигнала: "Садимся!". Ящер подался вниз, откликаясь на команду. Мельчайшее движение крыльев сказывалось на его полёте - он знал, что делал. А руки всадника уверенно сжимали поводья.
   Крепче камня! - гласил древний девиз их народа. И он отражал саму суть гномов Норгорда. Ветер стонал, окутывая их в плотный кокон. Хэмфаст склонялся к шее ящера, смотря перед собой. Боль в плече осталась, но далёкая и почти неощутимая. Площадка приближалась. Огни в чашах вдоль русла бывшей реки сливались в светящуюся полосу. Он направлял ящера точно по ней.
   Где-то там, внизу, затерялись правитель Барахир и восхваляемые им люди - безразличные сейчас Хэмфасту. Где-то там, задрав головы, стояли его друзья, тоже готовые подняться в небо и навсегда заболеть им, - он верил, что они справятся. Где-то там за его полётом наблюдали учителя: хмурый директор, суетливый Бельмон и рыжий добряк Трор, - Хэмфаст был им бесконечно за всё благодарен. Где-то там находилась мать, - гном надеялся, что она гордится им. Хэмфаст так живо представил робкую улыбку, озарившую её лицо, когда он соскочит с седла на землю!
   Шебутная фигурка прыгала, размахивая руками, на верхних ступенях ведущей в Загон лестницы. Ему виделись соломенные волосы, стянутые в две короткие косы.
   Ульха! Сбежала! Как?!
   Или вовсе не она. Но он закричал ей, даже если не ей. И пусть уж точно никто не мог его услышать.
   - Я приду за тобой, ты только дождись! Клянусь!
   Страх исчез, весь выветрился без остатка, сменившись взрывами огненных бомб. Эйфория пьянила. Всадник держал её в узде, не давая над собой власти. Борьба каждый день - таков их жизненный уклад. Пока он остаётся неизменным, они будут жить. И Норгорд вновь будет, великий и грозный. Хэмфаст твёрдо верил в это.
   Справа и слева от него вознеслись расцвеченные пламенем склоны ущелья. Крики Загона ревущим эхом ударили по ушам. Его приветствовали. Он показал сегодня хороший полёт.
   Но нужно ещё приземлиться.
   - Крепче камня, - прошептал гном. - Я крепче камня.
   Всадник натянул поводья, и крылья ящера, круто выгнувшись, захлопали парусами, усмиряя ветер.
  

Конец

  
  
  
  
  
  
  
  

1

  
  
  

 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"