Аннотация: Вечерами в заброшенной кочегарке происходит нечто таинственное. Здесь наш мир соприкасается с потусторонним.
Сумрачная история
Вечерами на этой тихой улочке мало кого можно встретить. Тем более ноябрьскими вечерами, когда темнеет рано и задувает пронизывающий ветер. После работы народ спешит по домам и лишний раз не кажет оттуда носа. Улица тянулась вдоль ограды больничного городка - большого комплекса стационаров, административных зданий и всего сопутствующего. Сама ограда представляла собой стену из бетонных плит, за которыми высились кроны деревьев. На территорию со стороны проспекта вёл центральный въезд со шлагбаумом, где проезжали машины скорой помощи. Но так как общая площадь занимала больше километра в длину, по бокам были сделаны дополнительные проходы. Преграждающие их решётки никогда не закрывались.
Через один из таких проходов Виктор и вошёл. Если бы он проследовал дальше по асфальтированной дорожке, то вышел бы к центральному девятиэтажному зданию. Окна в нём светились ярким белым светом, который так и подмывало назвать "стерильным". Больных как раз должны были сзывать на ужин, или разносили его по палатам для тех, кто не мог перемещаться сам. Соседние здания стояли тёмными - врачи и медсёстры уже разошлись.
Справа от дорожки выстроилась вереница гаражей. А слева расположилось приземистое строение из обшарпанного красного кирпича. Окна его были столь запылены, что даже днём внутри должен был царить сумрак. Из стены торчали обвязанные теплоизоляционным материалом трубы, которые прежде ныряли под землю, а сейчас оказались срезаны, так что остались лишь их обрубки. На крыше выросли молоденькие берёзки, их менее вознёсшихся сестёр хватало и под окнами.
Когда-то здесь была местная кочегарка. К ней примыкал угольный сарай без одной стены, более походивший на простой навес. Лет двадцать назад отопление перевели на газ, для чего построили новую станцию. Необходимость в кочегарке отпала и её отключили. Само здание вряд ли на что-то ещё годилось, но сносить его не стали, для чего тоже требовались средства, которых в больницах всегда не хватает. Так это убогое строение и осталось торчать в своём дальнем углу, отданное на откуп времени.
Притягательность подобных мест ощущалась Виктором всегда. Но, если и не всегда, то лет с двенадцати, когда он начал читать запоем всё, что попадалось в руки, уж точно. Некоторые были игроманами, некоторые киноманами, он же был книгоманом. Фэнтези всех мастей, мистика и просто интересные книги, не зависимо от жанра, являлись его ближайшими друзьями. Возможность перенестись в историю, наполненную рыцарями, болотными монстрами и восставшими из гробниц вампирами, завораживала. Сами герои были лишь плодом фантазии их авторов, а вот предоставляемая книгами "тропинка", ведущая на встречу с ними, была подлинным чудом.
Если вам самим доводилось хаживать по этим "тропам", вы поймёте, о чём речь.
Виктор остановился напротив кочегарки. Переложил пакет с покупками из одной руки в другую. Вздохнул, выпустив в воздух облачко пара. Закашлялся. Уже позабытая детская астма временами ещё напоминала о себе. А между тем подмораживало. Дальше будет лишь сложнее. Причём, во всех смыслах.
Конечно, история из разряда фантастических и то, что она случилась - случалась в эти самые мгновения! - именно с ним было в ней самым фантастическим. Если бы кто-то узнал, зачем он приходит сюда вечерами, всегда только вечерами, его мигом бы сдали в местное психическое отделение. Благо, вести пришлось бы всего ничего.
- Что скажешь, Крыс? Может, мы и впрямь "того"? - спросил он окружающий сумрак.
- Ладушки-оладушки... Дельфин всегда плывёт вперёд и никогда не отстаёт... Шарики за ролики, спились алкоголики... Я, кажется, в порядке, Громила. Идём?
- Идём-идём.
Но он не сошёл с асфальтовой дорожки.
Стоя посреди не самого приятного вечера, ёжась от продирающего ветра, Виктор смотрел на кочегарку, чьи контуры уже начала стирать подступающая темень. Зачем он здесь? Зачем покинул тёплую и светлую квартиру, по которой витал запах сготовленного мамой борща? Разумно ли это, в конце концов?
Разумному обучают в школе. А здесь больница.
В памяти вновь всплывали обстоятельства того первого вечера, когда и началась эта история. А также всего, последовавшего за ним.
...Была суббота. Виктор навещал одного не то, чтобы друга, а соседа по дому, бывшего заодно и одноклассником, загремевшего в больницу с сильнейшим гриппом. И он понёс ему "передачку". Мандарины, шоколадка и так далее. Когда возвращался, солнце уже зашло. Ветер раскачивал ветви лип, срывая с них остатки побуревших листьев. Унылое унынье везде и всюду. Но в такое унынье и бывает приятно прогуляться, особенно под зонтом в мелкий моросящий дождь. А потом прийти домой и согреться чаем.
Возвращался Виктор по той же самой дорожке. Плёлся, засунув руки в карманы куртки, пиная перед собой камушек. Окунулся в мысли. Когда его взгляд остановился на потёртой временем красной кладке, он тоже остановился. Другие здания в больничном городке были из белого кирпича, а это единственное из красного. И выглядело оно более... древним. Скорее всего, кочегарка была построена ещё до всех прочих зданий. И её лишь приспособили к новому применению.
И тут у Виктора словно щёлкнуло.
Он смотрел на грязные окна, на обрубки труб и клочья стекловаты. Почему он раньше не замечал этого места? Ведь, случалось, ходил здесь и до того.
О, сколько нам открытий чудных...
Сойдя с дорожки и заглянув за угол, он увидел дверь, обитую драным дерматином. Навесная щеколда свободно болтается, замок отсутствует. Створка двери приоткрыта.
Когда сюда заходили в последний раз? Должно быть, тогда же, когда кочегарку и заперли за окончательной ненадобностью. Могучие заклятья верно хранили доверенную им древность, но заключённые в них чары иссякли. И вот проход вновь был открыт.
Подавляющее большинство прошло бы мимо, даже не обратив на то внимания. А, если бы и обратило, всё равно прошло бы мимо. У большинства имелась уйма дел, их срочно ждали на работе или с работы, у них были семьи, они должны были успеть заскочить в магазин. У Виктора работы не было. Была учёба, но сегодня выходной. Семья у него тоже была - мама, но спешить домой не требовалось. И в магазин ему было не нужно.
И в тот же самый момент вот здесь, на этом клочке пространства и времени прямо перед ним распахивала свои манящие объятия Тайна.
Ещё два года назад у него имелся настоящий друг, с которым они обшарили, наверное, все потаённые закоулки в их районе (все, кроме этого). И тогда они точно бы не прошли мимо. Но те времена остались в прошлом, и друг с семьёй переехал в другой город. А новых - нет и не предвидится. Равно, как и подруг, что, если подумать, представлялось даже более досадным. Так что...
Зачем себя обманывать? Ему хотелось войти. Да почему бы и не?
Оглядевшись и не заметив никого постороннего, но всё же втянув голову в плечи, он посеменил за угол. Взялся за скобу двери и замер. Если снаружи ещё смеркалось, то внутри качегарки царила тьма. Через приоткрытый проём двери он разглядел только смутную тень чего-то массивного. Тень таинственного смертоносного механизма, оставшегося со времён Древних Праотцёв, сокрытого ото всех после их ухода на долгие века.
Всё-таки, стоит ли...
- Трусишь, Крыс?
- Я? Тебе показалось, Громила.
- Тогда вперёд, мешок требухи! Не дрейфь, я с тобой.
Просевшая створка поддалась не сразу, но он раскрыл её пошире, чтобы протиснуться, не замарав куртки.
Он сделал это! И встал у порога, вцепившись в скобу двери уже с другой стороны. Нужно было подождать, чтобы глаза хотя бы немного привыкли к полумраку. Сердце против воли ускоряло свой бег. Глупость, конечно. Но без волнения хорошей истории быть и не может. В волнении изюминка вкуса.
Вскоре он смог различить стол у окна, потемневший от времени и сажи. Лавка возле него. Тут же на стене крючки для одежды. На одном до сих пор висит мятый халат. За этим столом на этой лавке прежде сидел кочегар - может чем-то перекусывал или курил, или даже читал, скрашивая нудные часы дежурства. Ещё какие-то вёдра и ящики, сдвинутые по углам. Спичечный коробок на подоконнике и россыпь окурков. Вон валяется гигантского размера валенок - несчастный, всеми забытый и одинокий, невесть сколько лет назад разлучённый со своей возлюбленной парой, брошенный жестокими недоброжелателями в этот тёмный каземат, в то время, как она, его бедняжка... где она ныне?.. Крошащийся бетонный пол с дырами, ведущими в глубины подполья. Царство бессчётного мышиного народа, чьи писклявые голоса, возносящие хвалу их многоглавому королю, можно расслышать, если хорошенько прислушаться. Туда же, вниз и ещё через стену наружу ныряло с полдюжины труб, отходящих как вены и артерии от махины железного сердца - Сути и Основы этого места.
Нагревательный котёл он оставил напоследок. Но, так как разглядывать здесь больше оказалось нечего, можно было перейти к главному.
Посчитав, что обвыкся в достаточной мере, Виктор отступил от двери. Его ботинки оставляли на полу дорожки стёртой пыли.
Да, Котёл внушал уважение.
Глядя на него в жидком, едва просачивающемся сквозь окна свете, первым делом возникала мысль о паровозах, что показывают в фильмах, действие которых происходит в начале XX века. Эти пузатые бока, когда-то начищенные до блеска, но быстро закоптившиеся до черноты. Трубы и трубки, вентили и клапаны, торчащие на них, как грибы поганки на гнилом пне. Прежде испускавшие струи густого пара, шипящие, рычащие, свистящие. Раскалённые до красна. А ныне замолкшие. И в их центре - топка. Пещерный зев. Вход в утробу ненасытного железного монстра, огненного демона, вечно голодного, вечно жаждущего "чёрного мяса", что прислужники в длинных фартуках, забрасывали в него совковыми лопатами посреди багряных отсветов, плещущих на стенах и на их голых блестящих от грязного пота плечах. И тогда он утробно, и сыто урчал. Тогда в нём бурлила кипящая кровь-вода, которую он гнал по трубам-венам. И новые клубы окутывали его мрачное логово. Безликие тени прислужников посреди них были подобны неприкаянным душам грешников, обречённым на вечный труд в этом жарком душном аду.
Тут же у топки на полу поддон и на нём ещё лежат куски угля. А вот там - точно! - у широкой двери в дальней стене, сама Она - Священная Лопата. И ещё Кормящая Тачка с высоки бортами, на которой подвозили топливо, скармливаемое в вечном ритуале жертвоприношения.
Когда-то здесь было пламя и пекло. Когда-то... Железный демон мёртв уже не первый год. И адское логово его обратилось в скорбный склеп, по углам которого висят клочья пыльной паутины, а воздух пропитан гнилью. Хотя... Виктор возложил ладони на холодный бок гиганта. Да. Монстр не умер, а уснул. Глубоким сном, едва отличимым от смерти. Огонь остыл и обратился пеплом. Осталась лишь память о жаре и ярости, что бушевали в нём прежде. И тихий посвист в опустевшем нутре... Не стало верных прислужников, некому закинуть в голодно раскрытую пасть последнюю пригоршню столь вкусного "чёрного мяса".
- Сколько ты пожрал на своём веку, сколько коптил небеса сажными выбросами. Но безжалостное время пожрало и тебя самого. Се-ля-ви.
- Но я жив... - Натужный скрежущий глас из глубины. Рыжая решётка топики медленно с душераздирающим скрипом поворачивается на заржавелых петлях. Лёгкая струйка пепла вылетает из неё, словно прах, словно дыхание мертвеца. И откуда-то доносится лязг остро наточенных металлических когтей и сиплое посмеивание. - Я ещё могу воспрянуть. Если найду нового прислужника. Молодого и жаждущего быть приближенным к...
- Конечно-конечно, - усмехнулся Громила. - Ты отжил своё. Тем царством, которым ранее правил ты, теперь правит Газ.
- Кто он? - попытка яростного вопля, а на деле лишь стон, сочащийся из отверстий изогнутых труб. - Я покончу с ним!
- Нет. Он могуч. А ты одряхлел и рассыпаешься на части. Ты давно списан, старина.
- Презренный слуга! - выдохнула топка очередную горсть пепла. - Я уничтожу тебя, и твоего Хозяина!
- Ха-ха-ха! - громовой смех разнёсся по склепу.
- Громила, может не надо? - робкий голосок. Уж больно пугающе прозвучал этот смех в месте, не предназначенным для него.
- Молчи, склизкий Крыс! и не указывая, как мне вести себя с подобным ничтожеством.
А в утробе демона нарастал глухой рык. Пепел вырывался оттуда уже не мелкими горстками, а целым облаком. Что-то зарокотало в трубах, что-то сотряслось. Повеяло жаром. И сквозь прорези решётки в тёмной глубине демонической пасти забрезжи огненный отсвет.
Древний монстр, сбирая остатки сил, сбрасывал с себя оковы затянувшегося сна.
Вокруг поднялся завывающий гул. А скрежет металлических когтей по металлу приближался, слышимый всё отчётливее. Приближались и шаги того, ан чьей руке они были надеты. Того, с кем было лучше не встречаться лицом к лицу.
- Дешёвые фокусы! Пугай ими детишек. - Ботинок Громилы пинком захлопнул раскрывшуюся решётку топки. Облако пыли взвилось в пасти монстра, заставив того поперхнуться и притушить своё взбрыкнувшее горение. Скрежет незримых когтей провалился в пустоту с обречённым визгом.
В тишине заброшенной кочегарки коротко звякнуло. И всё затихло.
Котельный монстр был мёртв. Теперь окончательно. Его скованный трубами, пригвождёны болтами к бетону пола, труп оставался ржаветь во мраке склепа. До полного низвержения. Зловещего возвращения не состоялось.
- Так-то лучше. - Теперь можно и сваливать. Здесь всё было кончено.
- Громила, ты был великолепен! А я... я чуть...
- Чуть? Мне кажется или чем-то подванивает?
- Это не я... я... ЧТО ЭТО?!
Позади котла возле лежащей на боку тачки была свалена куча угля. Когда-то в незапамятные времена добытого из недр матушки Земли, доставленного в сарай снаружи, затем нагруженного на тачку и перевезённого поближе к топке. И не нашедшего применения. И опрокинутого. И брошенного.
За этой чёрной кучей, за тачкой, Виктор различил чью-то тень. Тень приподнялась там из своего укрытия и тут же юркнула назад, надеясь, что её не заметят. Но так случилось, что в этот момент его взгляд был направлен именно в ту сторону. И он увидел.
Первая мысль была спасительной и рациональной: "Кошка!" Всего лишь бездомная больничная кошка, что устроила себе здесь под крышей и в сухости обиталище. Или даже - это крыса! Пусть и огромная. Что хуже, но всё же... Но это не была ни кошка, ни уж точно ни крыса-переросток. Это - что бы это ни было - оно выглядело значительно больше. И оно двигалось по-другому. И - Виктор не мог соврать самому себе - у него было лицо, а не морда. Некрупная голова, как у ребёнка. Это был силуэт головы, что высунулась из-за тачки, и он увидел её, прежде чем она нырнула обратно.
Он совершенно по-бабьи взвизгнул, подскочив на месте. В паху всё поджалось. Полчище огромных горячих мурашек побежало по его спине. Глаза вытаращились. И...
Стоп.
Ребёнок!
Спрятался здесь! Может, тоже решил полазить по заброшенному зданию и испугался его неожиданного появления.
"Бездна!.. Минус миллион нервных клеток, плюс клок седых волос".
Виктор выдохнул, ощущая, как расслабляются мышцы живота. И как вдруг очень захотелось "по-маленькому".
Шевеление за тачкой повторилось. Тень мелькнула в промежутке между её бортом и кучей угля. Если это ребёнок, то небольшой, всего лет пяти.
А кто же, если не ребёнок?
Ладони в перчатках взмокли. Подмышками растеклась целая лужа.
"А может, просто смотаться и всего делов?" - посетила его не самая глупая мысль.
Геройский поступок. Будет о чём потом вспомнить... Просто ребёнок...
- Эй, кто там прячется. Я тебя видел. - Голос сорвался на петушиный крик. Виктор откашлялся. - Выходи! Я не сторож. Я сюда тоже... случайно зашёл.
Сверху угольной кучи скатился шуршащий кусок.
Ничего ведь нельзя разглядеть. Совсем уж темно... Надо было убираться из этого места. Да и вообще, незачем было сюда соваться.
- Выходи, говорю. Я не причиню тебе зла.
Собственно, зачем он продолжает торчать здесь? Зачем ему это? Лишь потому, что уже начал...
К тому же, это ребёнок. Полезно будет его чуть припугнуть, чтоб не лазил, где не следует. И где его родители? Небось, оставили на старшего брата или сестру, а те спровадили гулять в ближайший двор, да и забыли, сами зависнув в компе. В любом случае, кому-то следовало всыпать.
- Я жду, - повторил Виктор с нажимом.
- Ладно, уговорил. Сейчас выйду.
Тот, кто сидел за тачкой, ответил. И от одного его голоса по спине Виктора побежала новая орда мурашей. Ещё большая, чем прежде.
Этот хрипловатый голос не мог принадлежать ребёнку. Скорее подростку. И то, если тот был простужен... И говорил он как-то неправильно. Глотая окончания. Точно набрав в рот каши.
Виктор попятился спиной к двери. Язык прилип к гортани. Только как он смог это сделать, ведь во рту всё пересохло. И сколько не таращись, разглядеть хоть что-то было невозможно. В паху болело уже нестерпимо.
А вот его, похоже, видел превосходно.
- Куда же ты? - спросил голос из полумрака. - Так грозно повелевал, а теперь и лицо потерял.
- Я не... не потерял, - промямлил Виктор. И почему он не сбежал раньше? И почему, во имя всех богов, не бежит прочь прямо сейчас?!
"- Ты так напуган, Крыс, что у тебя ноги одеревенели! Прям как в самых дурацких страшилках, где при виде выходящего из темноты чудища, никто не разбегается, а только орёт, словно дожидаясь, пока его схватят.
- Сам-то что замолк, язык проглотил?"
- Вот и хорошо. Как ты говорил - я не сделаю тебе зла. Веришь иль нет, я тоже очутился тут совсем случайно. Лишь в силу непредвиденных причин.
За тачкой началось активное шевеление, её чуть отпихнули в сторону. Виктор смотрел во все глаза, как там поднялся силуэт - плечи едва показались над краем тачки.
"Да это карлик! Уродец!" - вспыхнуло в голове.
"Карлик" вышел из-за тачки, придерживаясь за её борт рукой. И даже в полутьме было видно, как его клонит на один бок, и что другую руку он прижимает к груди.
- Ты что всё так зыркаешь?.. А - понял. Сейчас огонь затеплю, погоди.
"Карлик" отогнул край своей одежды, похожей на длиннополый пиджак, и полез во внутренний карман. Достал оттуда что-то. Поднёс к губам и сильно дунул. В сумраке вспыхнул желтоватый огонёк, напоминающий тусклое фосфорное свечение. На него дунули второй раз, и тот разгорелся до свечения небольшой лампы.
В продолжение всех этих манипуляций Виктор стоял столбом.
Тьма отпрянула по углам. Старая кочегарка выказала всё своё невеликое содержимое. Мокрые потёки на стенах и потолке. Мятые вёдра, пустые ящики и пыль, пыль, пыль. Котёл отбросил на противоположную стену тень, похожую на раздутого краба, блеснув торчащим на его верху манометром, точно огромным круглым глазом.
- Вот так получше будет, - сказал "карлик", поднимая повыше зажатый в его руке светящийся кристалл. - Ну, давай знакомиться.
Это действительно был карлик. Или не был. это был маленький человек с лохматой головой, длинным острым носом, впалыми щеками и выпирающим подбородком, поросшим длинной жидкой бородой. Но руки и ноги у него вовсе не казались несоразмерными. Это был просто маленький человек в маленьких сапогах, в вычурной одежде и с широким ремнём на поясе. Или некто очень похожий на меленького человека с лицом взрослого.
- Вы карлик? - Что он говорит? Это неприлично! - Извините... Это вырвалось. Я не хотел вас обидеть.
- Обидеть? - тот словно бы удивился. Сделал ещё несколько шагов, придерживаясь за бок котла. - Про нас, правда, обычно говорят - гномы. Карлики или карлы - это наши двоюродные братья. Все их кланы по большей части давно покинули горы и теперь обитают в городах, вместе с человеками... Так, теперь, мне нужно просить извинения?
- А? - переспросил Виктор.
Что-то странное стало происходить с его ногами. Из них будто разом ушла вся стойкость. Они сделались как варёные макаронины, перестав быть способными удерживать вес тела. Его начало покачивать. И не хватало дыхания.
Покачивало и говорившего с ним. Виктор только сейчас разглядел, что вся его одежда была в грязи. И рука, держащая светящийся кристалл, в чём-то вымазана. И что под глазами у него свисают набрякшие мешки, а на лице следы побоев.
Из-за перевёрнутой тачки - Виктор мог поспорить на свою шапку - выглядывала рукоять маленького, по размеру его владельца, меча.
Ему требовалось присесть. И он осел прямо на пол, не заботясь о чистоте брюк. Дышать становилось всё тяжелее. В глазах щипало от того, что он боялся моргнуть.
"Свет виден в окнах, - вползла в голову очередная мысль, сделав это словно бы сама по себе, без всякого участия с его стороны. - Если ещё кто-то заметит и войдёт сюда, он увидит то же, что и я? И хорошо бы кто-то вошёл!"
- Эй, приятель? Тебе поплохело?
"Немного", - хотел ответить Виктор но не нашёл на то сил.
- Меня зовут Мариус-тио-Тенувеселис. "Тио" - означает "третий". Но можно просто, без затей - Мариус. А тебя?.. Ты ведь понимаешь мой язык? А я понимаю твой. И это поистине - дивно!.. Наши народы, должно быть, прежде тесно общались. До того как разойтись, скажем так. Что вполне возможно, учитывая, что наши миры расположены совсем близко, раз именно сюда я попал. Это многое бы объяснило... Впрочем, главный вопрос сейчас в том, что мне потребна помощь. Помоги мне, человек! Я ранен и сгораю в лихорадке. А мне нужно вернуться, непременном вернуться.
Говоря это, назвавшийся Мариусом, смотрел прямо на Виктора. В его голосе ощущался трепет. А Виктор смотрел на него. И он не знал, что ощущает. Он слушал, но как бы ни слышал. Ему хотелось пописать.
- Я тут разглагольствую, а тебе, впрямь, поплохело.
Говоривший, хотел подойти ещё поближе к присевшему Виктору, но его повело и, чтобы не упасть, он опёрся спиной о ржавый бок котла. Прижал ладонь с кристаллом к груди, высветив блестящее от пота лицо. Поморщился, сдерживая стон. И сам медленно сполз на пол.
- Вот проклятье...
То ли свечение кристалла становилось более тусклым, то ли это темнело в глазах. Виктор захрипел, словно поперхнувшись или даже задыхаясь. На несколько секунд вовсе перестав что-либо видеть. А, может, и на подольше.
Когда он пришёл в себя, то всё случившееся отнюдь не оказалось сном. Хотя именно такая мысль возникла у него первой. Принеся на миг ложное облегчение.
Он всё также находился в кочегарке. Лежал на холодном бетоне, глядя на плиты потолка, с которых свисали целые шлейфы паутины. Правда, под голову ему подложили что-то мягкое. Вокруг разливалось прежнее синевато-желтоватое свечение.
Над ним склонилось бородатое лицо. Он дёрнулся.
Ему протягивали обтянутую кожей фляжку. Кажется, вспомнил он из прочитанного где-то, такая штука называется баклагой.
- На, глотни. Но только разок. Тебе и это будет слишком бодряще... Отличное у нас выходит знакомство, нечего сказать.
Виктор глотнул и задохнулся вновь. Теперь от вспыхнувшего в горле огня.
... Всё это случилось тря дня назад. Затем он возвращался в старую кочегарку, каждый раз опасливо оглядываясь по сторонам, ещё дважды. Сегодня был четвёртый раз и впервые он шёл сюда с более-менее спокойными чувствами. Если подобное определение вообще применимо в данном случае.
В общем, история была... такой, какой была. Проще пересказать всё, как ему самому рассказали, и не пытаться что-то осмыслить со здравой точки зрения. Лично он в услышанное поверил. А как не поверить собственным глазам? Но, если подумать... Нет - просто рассказать и всё.
Его звали, как он сам представился, Мариус. Он был гномом и, по его заверениям, не последним по родовитости. И был он из другого мира. Смежного мира.В наши же края его занесло, а вернее, вынудило "занестись" роковое стечение обстоятельств, вкупе с невероятной долей везения.
И здесь следует поведать о некоторых ещё более ранних событиях.
Они - гномы - слыли там у себя чем-то вроде учёных и путешественников. Всегдашним их призванием был поиск новых месторождений золото и серебра, драгоценных камней и просто чисты водных источников. А также поиск знаний. Ибо цена истинного Знания несоизмерима с ценой даже самых редких самоцветов.
Вообще, поземный род включал в себя три ветви, ныне далеко разошедшихся друг от друга. Это: карлы - мелкие прихвастни, служащие всякому, кто был хоть сколь-нибудь сильнее и умнее их, опустившиеся и забывшие свою честь. Дварфы - здоровяки, которым топор и кирка заменяют разум, охочие до безумных побоищ и мнящие себя "верховными" хозяевами гор. Ну и, собственно, гномов - народа работящего, чтущего заветы предков и жаждущего докопаться до самых глубинных тайн мироздания, во всех смыслах данного образного выражения.
Вот только путь изыскания зачастую бывает крайне опасен.
Когда с ним приключилось несчастье, Мариус был в очередном своём походе за знаниями, как он их называл. Странствовать он предпочитал в одиночестве. Гном обследовал систему небольших пещер в неком отдалённом и мало кому интересном взгорье, где, как утверждали жители близлежащей деревеньки, прежде обитал старик-отшельник, бывший то ли сумасшедшим, то ли великим мудрецом и волшебником. Точно никто так и не понял. Затем у него случился разлад с более могучими волшебниками, и вскоре от него и след простыл. Но среди местных о нём остались загадочные истории, к тому же после его ухода смельчаки нашли в пещере странные вещи, назначение которых познать были не в силах. Например, вот такие.
Гном порылся в своём объёмном походном мешке, который также обнаружился в кочегарке, равно как и настоящий меч, замеченный Виктором до того. Правда, он ему показался более похожим на длинный кинжал. Воскликнув "Ага!", Мариус извлёк и протянул своему новому знакомцу старый вантуз и пустой дозатор жидкого мыла "Dave".
- Чтобы выкупить их у деревенских, мне пришлось отстегнуть немалые деньги, - признался гном. - Там были и другие штуки, но их мне продавать не согласились. Сдаётся мне, что это из вашего мира. И я страсть как хочу узнать, для чего они могут служить.
Он предложил давешнюю баклагу с её ядрёным содержимым. Виктор чуть подумал, но отказался. Мариус приложился к горлышку сам.
Всё рассказанное до этого было лишь предисловием к его печальной истории.
Гном два дня обшаривал основную пещеру, где жил старик, просеяв между пальцами всю пыль по её углам и пепел в очаге, заглянув под каждый камень и в каждую щель, в надежде обнаружить что-то, пропущенное деревенскими. Тщетно. К большой пещере примыкало несколько меньших, но чтобы проникнуть в них, следовало лезть ползком через узкие проходы. Ждать же его там могли лишь полчища летучих мышей и копившиеся столетиями груды их окаменевших испражнений. Тем не менее, он собирался осмотреть и их.
А потом случилось это.
На расположенную вблизи нагорья деревню напали орки. Кровожадные твари пришли с севере оравой в две сотни. Направлялись они, очевидно, с налётом на ближайший город, а сюда заскочили мимоходом. Что не несло здешним жителям никакого утешения.
Выйдя вечером из пещеры подышать вольным воздухом и посмотреть, как солнце закатывается за окоём мира, вместо алеющего горизонта Мариус увидел дымные столбы и услышал женские визги.
Гномы они конечно не дварфы, но оружием владеть обучены вполне. К тому же у него, как у опытного путешественника, была при себе в запасе и пара магических "шуточек".
- Искрой Дара судьба меня не наделила, - сказал гном не без сожаления, - но при должной оплате магическая братия готова предоставить любому даже самую изощрённую продукцию своего ремесла.
Не долго думая, Мариус ввязался в бой. Кого-то по первой лихости своего внезапного появления посреди деревенской улицы он даже порубил. От оглушительного взрыва и яркой вспышки брошенного им "громобоя", орки кинулись в ужасе врассыпную. Но та том геройство и закончилось. Скоро уроды увидели, кто им противостоит. А у них с подгорным племенем имелись давние счёты и непримиримая вражда. Так что поймать "бородатого", дабы медленно подпалить ему пятки, для них было делом чести. В итоге едва ли ни всё их полчище ринулось, потрясая кривыми ятаганами и дико улюлюкая, за ним в погоню.
- И тем, смаю надеяться, дало возможность ещё уцелевшим в деревне спастись бегством, - добавил гном.
Его гнали до самой пещеры, куда он сумел добежать на своих коротких, в сравнении с орочьими, ногах лишь чудом. Но дальше бежать было некуда. Вход они обложили. Сунулись внуть, но он использовал ещё один "громобой" и самого ретивого разорвало в клочья, а прочие схватились с воем за уши. Клыкастые поубавили прыти, отступили и решили действовать осмотрительнее. Между тем стемнело. У налётчиков нашёлся более-менее сообразительный главарь, который велел наготовить факелов и найти в деревне сети. Гном скрывался за большим валуном, наблюдая через проём за мельтешением теней снаружи. Спасения для него не было и оставалось лишь подороже продать свою жизнь.
Когда твари пошил в атаку, он запалил последний "громобой". Бросил, а сам зажмурился и покрепче зажал уши. Пещера содрогнулась. Мариус выпрыгнул из своего укрытия. Орки метались в заволокшем тесное пространство едком серном мареве, вереща от глухоты после взрыва и слепоты после вспышки. Он колол и рубил, подрезал сухожилия и вспарывал глотки упавшим, рассекал им животы, вываливая вереницы вонючих кишок, и сминал в мокрое месиво мерзкие хари каблуками своих сапог. Его руки по локоть обагрились кровью, лицо пылало яростью самого Предвечного Горного Отца. Он до сих пор оставался невредим, точно заговорённый. И всё рубил, и колол, и...
- Ну, и так далее... - Рассказывая, гном в азарте размахивал руками, корчил жуткие рожи и грохал кулаками по стонущей столешнице, но тут прервал своё повествование.
Дверь в кочегарку они плотно прикрыли, а окна завесили, чем смогли. Но, сидя за столом, разговаривал всё же полушёпотом. Между ними лежал светящийся кристалл. В его отсветах помятое лицо гнома представилось почти чёрным. И почти безумным.
Не от того ли так напрягся его слушатель?
...Даже заговорённое везение не могло длиться вечно. Воздействия от взрыва проходили. И какой-то паршивый урод саданул его рукоятью ятагана в лицо, опрокинув на пол пещеры. И вот уже другой двинул, что есть мочи, ногою в грудь. Его отбросило к стене. Лишь последним вздохом везения он упал не на голый камень, а на собственный мешок, и тем не особо пострадал. Пещера полнилась животными воплями, и всюду в полутьме, расцвеченной огнями факелов, были окровавленные хари орков, в которых не осталось и крохи разумности. Твари жаждали расправы. Они сбили с тесный строй и теперь наступали.
Возле того места, где лежал гном, в стену уходил лаз, почти что щель. Он мог вести в смежную пещеру, а мог и обрываться в метре от начала. Терять ему было нечего. Мариус на четвереньках полез в проход, толкая перед собой свой мешок.
За его спиной поднялся новый шквал воя. Сразу позади себя он расслышал сопение. И лязг ятагана по камням. Свет факела осветил кишку лаза. Тогда, вместо того, чтобы ползти вперёд, гном пополз назад. Его преследователь того не ожидал. А Мариус, глядя через плечо, выбросил ногу и впечатал ступню ему в рожу. Тот дёрнулся, треснулся башкой о камень и потерял всякую ориентацию. Своим же факелом ткнул себя в волосы. Завоняло палёным. Орк завыл, попытался податься назад. Но сзади уже напирали. Он начал лягаться и брыкаться.
Дальше Мариус не смотрел.
Его преследователи поотстали. Видимо, для продвижения им всё же пришлось сперва вытащить "подпаленного".
Гном выбрался в очередную пещеру.
Из покинутого им лаза долетали слабые отсветы, но их хватало, чтобы оглядеться. Пещерка была совсем маленькой, нечета основной. Пол неровный, с потолка свисают переплетения корней. Это был тупик. Иных выходов отсюда не вело.
Мышеловка, и мышка в неё угодила.
- Постыдное отчаяние овладело мною, - признался гном. - Я был ранен. В груди хрипело, лицо заливала своя и чужая кровь. Но я крепче сжал рукоять меча. Эти твари могли проникнуть в пещеру лишь по одному и ползком. И чтобы прошёл последующий, ему пришлось бы сдвинуть со своего пути труп впереди идущего. Им проще было уморить меня здесь голодом, чем взять силой.
Как бы то ни было - это конец. Но понять и принять подобное всё же не одно и тоже. Пока враги медлили, он вновь и вновь затравлено осматривал глухие стены в поисках невозможного выхода.
Если бы он был поспокойнее, то, наверное, заметил бы это сразу. Но его взгляд вслепую скользил по ровному участку между двумя рифлёными каменными выступами, похожими на оплывшие колонны. Лишь на десятый раз разум всё же зацепился за подобную странность. В прочих местах стены пещеры бугрились и кривились, по ним змеились трещины, здесь же...
Мариус сам окаменел, забыв дышать, забыв, что в любой момент из дыры может высунуться башка первого отчаянного орка, посланного командиром на убой, и что он должен проломить эту башку. У него возникла шальная мысль. И он боялся в неё поверить, точно это могло тут же её спугнуть.
Подобное можно простить в его положении.
Но вот ступор схлынул. Гном глянул в лаз и пока никого там не заметил. Более не тратя ни мгновении, ставя всё на удачу, он кинулся к каменным колоннам. В конце концов, чем он рисковал? Двумя-тремя лишними днями жизни? А может ли быть "лишним" хотя бы один день жизни?
Мешок и меч полетели под ноги. Мозолистые ладони прильнули к поверхности камня, принялись скользить по ней, словно лаская любимую.
Но любимая не отвечала.
Из лаза донёсся приближающийся скрежет. Орки ползли за ним, подбадривая себя ором. Всё-таки ползли.
- Там в стене был портал, - пояснил гном. - Природный и древний. До того мне уже доводилось видеть порталы, но только рукотворные. О природных я лишь читал в книгах. И все они, как утверждали эти книги, были давным-давно либо намертво запечатаны, либо разрушены. Дабы... Отчего именно, не пояснялось. И вот я обнаружил ранее неизвестный природный портал - сама по себе значительная находка! Но о то ли мне было думать в тот момент... И всё же я думал. Думал о легендах, по которым ими могли пользоваться не только маги, но и простые смертные. И ещё я думал об одном то ли сумасшедшем, то ли волшебнике, что жил в этих пещерах совсем недавно, и уж точно не столетия назад. И о вещах, что остались после него. О скольком всё же способно размышлять наше сознание, даже на грани гибели! Поистине, тайна разума - величайшая из мировых.
Мариус водил ладонями по гладкой поверхности, точно отполированной водой за многие века, хотя в пещере было совершенно сухо. Вжавшись в камень - основу, на коей зиждиться существование подгорного народа. А по большому счёту и всего мира! - щекой, он шептал ему, как своему ближайшему другу, как своей любимой, как своему Богу.
- Откройся... Прошу тебя - откройся...
В пещере становилось светлее. Он не смотрел назад, ибо знал, что увидит.
- Откройся... Молю тебя - откройся...
Всё могло оборваться единственным ударом в спину. И он принял бы его за благо. Он бы упал и умер, шепча благодарственную молитву Горному Отцу, за то, что избавил его от долгих мучений.
Он действительно начал падать. Но не назад, а вперёд. Сначала в подёрнувшуюся серебристым блеском твердь погрузились его ладони, точно пробили плотный покров ряски на поверхности омута. Подавив в себе возопившие инстинкты, гном нырнул следом "с головой".
В последний момент он обернулся, надеясь утянуть с собой своё имущество. И проведение вновь было с ним. Пальцы, не глядя, схватились за лямку мешка. Лежащий сверху клинок зацепился крестовиной за боковой карман и потащился следом.
Он ещё успел увидеть заполняющие пещерку сутулые тени. И блеск диких глаз. И ещё что-то мелькнувшее в воздухе.
- Нож! - рявкнул гном, с грохотом вонзив в столешницу короткий кривой нож с зазубренным лезвием. Сердце в груди у Виктора перевернулось не менее двух раз. - Вошёл в плечо, хотя метили в голову. Но я улыбался. Портал вновь закрывался за мной, точно смерзающаяся поверхность проруби. И уж эти тупицы не смогли бы открыть его вовек.
Мариус рассказал о своём появлении в их мире во время второй встречи.
Первая закончилась лишь общим "знакомством", не проходящим шоком Виктора и его обещанием вернуться следующим вечером. По лицу Мариуса он тогда видел, что тот не очень-то рассчитывает на подобное. По крайней мере, на то, что его новый знакомец придёт один, как говорит. Но гном согласно кивнул, отпуская его. Выглядел он при этом не лучше полуживого мертвеца.
Домой Виктор бежал бегом. И весь вечер молчал. Мать поначалу косилась на него, сидящего в своей комнате и тупо глядящего в стену, а не в привычную книгу. Потом смерила температуру. У него был небольшой жар. К утру температура пришла в норму. А вечером Виктор вновь куда-то ушёл.
Он заскочил в продуктовый магазин, а потом ещё в аптеку, потратив все свои сбережения, что копил для очередного похода по книжным лавкам.
В свете волшебного кристалла они сидели за столом, накрытым сверху газетными листами. Тут же торчал орочий нож, едва не стоивший Мариусу жизни. Рядом стояла открытая банка шпрот, разломанный батон, коробка яблочного сока и несколько бананов. Ах да, ещё полностью обглоданный остов целой курицы-риль. Узнав своего знакомца, опасливо входящего в кочегарку, гном вышел из-за котла с мечом в руке и некоторое время смотрел на него, не приближаясь. Потом приветственно поднял ладонь. А уж когда увидел выгружаемую и пакета еду, не держал возгласа радости. Все разговоры были отложены на некоторое время. Мариус набросился на съестное, как волн на зайца в зимнем лесу.
По словам гнома, в нашем мире он оказался три или четыре дня назад. Выйди из портала, обнаружил себя на дне глубокого оврага. Вокруг была темень. С этой стороны порталом служила ложбина между раздваивающимся у корней стволом могучей ели. Саму ель уже спилили, оставив лишь полутораметровый кряжистый пень. Рядом торчали и другие пни. Гном посмотрел на небо и увидел незнакомые звёзды. И ещё сечение. Он решил - это зарево пожара. Лицо его было разбито. В плече торчал нож, который он выдернул. Следовало перевязать раны, но сперва следовало оглядеться, с ножом в руке он вскарабкался по склону оврага, оскальзываясь на россыпи странных предметов из железа и стекла, и ещё непонятно чего. Наверху он понял, что ошибся насчёт пожара - то сияли шары, водружённые на высокие шесты, расставленные вдоль гладкой тёмой дороги, проходившей невдалеке от оврага. А за дорогой высились огромные прямоугольные строения с множеством светящихся окон, подобные причудливым замкам. В этом мире должны владеть сильной магией, сказал себе гном. По дороге промчалась крытая "железная повозка". Навстречу ей выехала другая. Они едва не столкнулись, и обе издали протяжны вой. От него гном вздрогнул и решил бежать. Посмотрев в другую сторону, Мариус увидел невдалеке лесок. Он направился к нему, но сделал лишь пару шагов и упал без сил. Нужно было хотя бы немного отлежаться. Приглядевшись, он различил, что за деревьями тоже притаились "железные повозки", на них светились огни, а рядом стояли и разговаривали люди, доносилась музыка и громкий смех. В лес путь тоже был закрыт. Переведя дыхание, гном встал, подобрал свои вещи и, хромая, потащился в том направлении, где было потемнее и потише. Наткнулся на высокую каменную стену и пошёл вдоль неё. Вокруг была ночь, но ночь полнилась огнями, и они пугали его. Гнома шатало от потери крови. Он мог лишиться чувств в любой момент, ему требовалось укрытие. В стене нашёлся проход, он юркнул в него. Здесь тоже были великие сооружении, но ни повозок, ни людей не виделось. Он вышел к небольшому дому. Внутри темно, на двери замок. Выбирать не приходилось, и он стал взломщиком. Оказавшись под крышей, гном забился в угол. Кое-как перетянул раны, подложил под голову свой мешок, сжал в руке меч и провалился в сон, более походивший на потерю сознания.
Без чувств он провалялся весь следующий день. А, может, и два. Когда очнулся, снаружи вновь была ночь. Силы к нему немного вернулись. Но в груди хрипело, удар орка отбил рёбра. Рана от ножа закрылась, благо кость была не повреждена, но набух желвак. Даже при лёгком нажатии он отзывался болью. То ли нож оказался смазан какой-то дрянью, то ли был просто грязным, как его вшивый владелец, и от того рана воспалилась. Начиналась горячка. Из еды у него с собой имелась лишь пара сухарей и чуть вина. Подкрепившись, он рискнул выглянуть наружу. Обошёл своё укрытие, сходил к проходу в стене, через который проник сюда. Долго заворожено смотрел на возведённые неподалёку высоченные дома, в их окнах мелькали силуэты. За домами что-то гудело, словно бы даже рычало. И вновь ночь полнилась огнями. Потом рядом послышались голоса, и он поспешил вернуться в своё укрытие. Где и провёл весь следующий день, поглядывая осторожно в окна на проходивших мимо людей. Жар усиливался, он обливался потом. Раненое плечо едва шевелилось. Силы уходили.
Нужно было что-то решать.
Как стемнеет, он решил пробираться обратно к порталу и попытаться вернуться в свой мир. Ему требовалась лекарская помощь, задерживаться здесь было нельзя. В пещере могла ждать засада - пусть так. Если и умирать, то всё же под родными небесами, а не в этом чуждом месте.
Пока же он лёг спать. И был разбужен от скрежета отодвигаемой входной двери, когда в его укрытие вошёл кто-то ещё.
...Гном рассказывал и ел одновременно. Изо рта у него летели крошки. Он давился, запивал соком, отламывая при этом от курицы аппетитно румяную ножку. Закусив, Мариус чуть повеселел, скалясь крупнозубой ухмылкой. Его опухшее лицо с разодранной щекой, стянувшейся багряной коркой, более подходило бы висельнику, а не учёному, которым он себя полагал, как понял Виктор.
При помощи Виктора гном как смог отмыл кровь с лица и волос из бутылки с минералкой, фыркая от её дурного вкуса. Одежда его оставалась грязной и вонючей, точно из помойки, но здесь поделать было нечего. Самого Мариуса это, впрочем, нисколько не волновало. В аптеке Виктор купил пластырь, йод и бинты. Перевязали чистым раны, здесь уже руководил гном, который что-то смыслил в медицине. Помня слова, что у него жар после ранения ножом, Виктор спросил в аптеке противовоспалительное. К таблетка Мариус отнёсся крайне подозрительно. Лишь после долгих уговоров Виктор сумел убедить его, что это поможет лучше всего.
Гном наконец сыто откинулся на лавке. Нашлёпки из пластыря на его лбу и щеке выглядели несколько комично. Он взял банан и принялся обнюхивать. Виктор показал, как раскрыть кожицу.
- Это из сада вашего правителя? - Мариус зачавкал от удовольствия.
- Это из ближайшего магазина.
Виктор попытался извлечь из столешницы воткнутый в неё нож. И не смог.
Некоторое время гном внимательно наблюдал за ним, а потом сказал:
- Я должен поблагодарить тебя. Ты спас мне жизнь.
Он поднялся из-за стола и поклонился до пола. Подобные движения доставляли боль, но гном лишь сжал зубы. Потом с видимым облегчением вновь плюхнулся на лавку. Виктор не нашёлся, что ему ответить.
- Ваша еда странная, - сказал Мариус, доставая пальцами из банки масленую шпротину. - Хлеб как солома. Мясо с непонятным привкусом. А те жёлтые "огурцы" напротив, словно пища богов.
- Да уж.
- Расскажи мне о своём мире. - Наевшись, гном утёр рот концом бороды. Поставил локти на стол и подпёр голову ладонями. Веки его устало смыкались, но он крепился. - Увидать я успел всего ничего, но и из того понял, что наши миры совсем не похожи.
- О чём ты хочешь услышать? - несколько растерялся Виктор.
Он раскачивал нож, пока не сумел его вытащить. Стал разглядывать. Гном взирал на него с молчаливой улыбкой.
- О тебе. О тех "железных повозках". И об этой вот штуке тоже.
Мариус кивнул на старый нагревательный котёл.
- Сидя тут весь прошлый день, я всё пытался осмыслить, для чего она служит. Столь сложный механизм. Но я не нашёл ни одной шестерни. Зато есть печь и в ней зола. Но не от дров. И для чего тут эти чёрные камни, не похожие на камни.
Оба перевели взгляды на торчащую посреди кочегарки железную махину, подсвеченную сиянием кристалла.
...Когда Виктор прервал свой рассказ и взглянул на часы, он аж поперхнулся, заставив гнома схватиться за меч, который тот клал возле себя. Было одиннадцать. Мать уже должно быть волнуется. Время пролетело незаметно.
- Мне пора бежать, - сказал он, поднимаясь с места. - Я приду завтра. Если хочешь.
- Конечно! - Гном тоже поднялся, придерживаясь за край стола. Он совсем обессилел, но их разговора не прерывал. - Моё уважение твоим достопочтимым родителям.
- У меня только мама. Отца нет.
- Погиб в битве?
- Можно сказать и так. - Виктор дёрнул уголком рта. - В неравной битве с алкоголем... Ты болен, а тебе приходится спать на холодном полу.
- Ни в первой. Сейчас это меньшая из моих бед, - хмыкнул Мариус. - Когда ты сказал, нужно снова принять эти... это снадобье?
Гном проводил его до двери. Уже взявшись за ручку, Виктор спросил:
- Почему ваши Древние закрыли порталы между нашими мирами?
- Древние были мудры, - сказал маленький человек, стоя посреди полутёмной кочегарки. Приложение бороды к этому "детскому" телу до сих пор не могло восприниматься Виктором без удивления. - Значит, так было надо. И, если подумать, их можно понять... Но миры продолжают ощущать друг друга. Ты говорил о том, как вы сочиняете легенды о магии, о других расах, которых у вас нет - это воспоминания о нашем мире. У нас тоже хватает своих мечтателей, которые грезят полётами по небу, наравне с птицами, о тех же самодвижущихся телегах без лошадей и о железных солдатах для своих армий. Особенно это касается магов. Это отголоски вашего мира, что проникают в наш. И, главное - мы понимаем язык друг друга. Между нашими мирами не осталось дверей для свободного прохода, но связь сохранилась в сознании живущих.
- Я бы хотел увидеть настоящего мага, - признался Виктор. - Твой кристалл, конечно, хорош, но...
- Но не идёт и в сравнение с вашим электричеством. Я правильно сказал?.. А что касается магов - не советую встречаться с ними. Поверь на слово. Самые сильномогучие из них - они жуткие. Они столь далеко отошли от прочих и затерялись в своих астральных далях, что копошение "мелочи" вокруг себя уже и не замечают. Для них раздавить мимоходом, что муравья, что тебя или меня будет без разницы. Даже не обернутся. Они уже не люди и не гномы. Это другой вид.
Повисло некоторое молчание. Виктор натянул перчатки.
- Будь осторожен, - попрощался гном, вскидывая руку. - Приходи ещё. Мне хочется с тобой о многом поговорить. И тебе, вижу, тоже. Пока... есть время.
Последние слова Мариус произнёс с запинкой. Виктор уловил её, но ничего больше спрашивать не стал. Голова его без того гудела.
Вопреки ожиданиям, мама отнеслась к его поздним прогулкам спокойно. Даже улыбнулась, когда он попытался что-то сказать в своё оправдание. Из оброненных её слов Виктор понял, что она думает, будто у него появилась подружка! И что она тому рада. Ведь прежде ей приходилось едва ли ни силой отнимать у него очередную книгу, на обложке которой красовался полуголый здоровяк с мечом или преувеличенно мрачный маг с костяным посохом, и выпроваживать на свежий воздух.
- Сидишь целыми днями в четырёх стенах как крот, - говорила она. - Скоро глаза испортишь.
- Возможно, - отвечал он. - Мартин и Кинг носят очки - и ничего.
- Кто это, твои друзья в школе?
Мама даже предложила немного денег. На кино. Виктор, успевший исчерпать запас удивления, наверное, на всю жизнь вперёд, лишь сказал, что это было бы хорошо. О том, что тратить их он собирался вовсе не на кино, он умолчал.
День в школе прошёл как в тумане. Виктор сидел сам не свой. И не смог бы вспомнить ни слова из сказанного учителями. Домашнее задание даже не подумал открывать. Всё смотрел в окно, дожидаясь, пока достаточно стемнеет. И вновь убежал прогуляться, прихватив с собой термос с горячим чаем. Мама только кивнула в след.
И в третий раз они проговорили до ночи. Теперь не только Мариус засыпал его вопросами, но и наоборот. Снова сидели за столом, пили чай и ели, что прин1с Виктор. Кроме прочего, он купил профитроли. Это кушанье пришлось гному очень по вкусу. Сегодня тот выглядел получше, хотя отёчность ещё не сошла с его лица. Но он принимал таблетки, как обещал, и жар спадал. В кочегарке стоял дубак. Виктор вместе с термосом взял из дома шерстяное одеяло, что вынес, обернув под курткой вокруг живота. Мариус завернулся в него, как в плащ, сделавшись похожим на карикатурного индейца.
Виктор рассказывал о системе отопления больницы, а затем перепрыгнул на движущую силу пара. Попытался объяснить про бензин и электричество, но тут его знаний не хватало, и он только вконец запутался сам, и запутал гнома. Болтали о многом. Про то, как живут "там" и "тут". Какие у кого проблемы. И научные достижения. Уступая напору Виктора, Мариус поведал о долгих эпохах противоборства просвещённых рас - людей, гномов и эльфов с дикими племенами орков, а также прочей их братией, что испокон веков предпочитали тьму свету и жестокость разумности.
Ещё говорили о тайном. Здесь глаза горели уже у обоих.
- Изыскательство, - изрёк Мариус, нависая над обшарпанной столешницей. Сухие, перевитые жилами кулаки его при этом были сжаты, но не от гнева, а от возбуждения, - вот что движет мною и такими как я в наших странствиях. Мы знаем, что окружающий мир не ограничивается лишь тем, что видят наши глаза. Мир - он шире. И в нём есть нечто недоступное простому зрению, нечто таящееся рядом, но сокрытое за тонкой ширмой. Прочие этого не ощущают. Но мы ощущаем, мы пытаемся приоткрыть эту ширму и заглянуть за неё. Зачем? Потому что можем, потому что этого требует наш разум... В мире должно быть место чуду. Место поиску... Все наши помыслы и фантазии, откуда они рождаются? Они подобны отражению некоего тайного Знания. Его проявлению в реальности. Я ощущаю его присутствие в сумрачных закоулках заброшенных пещер и в земляных норах под вздыбленными корнями деревьев. Оттуда на меня веет сокрытым, и я, словно ищейка, беру след и веду свой поиск. И как та самая собака, я просто не в силах устоять. Это моя жажда, и она требует утоления.
Виктору было, что добавить из личного.
- Я... я чувствую тоже в старых чёрно-белых фотографиях с их размытым фоном и крупной зернистостью, на которых люди выглядят и улыбаются словно бы иначе, чем на цветных фото или в обычной жизни. Я смотрю на них и вижу отпечаток таинственности. Я вижу его же в копошении муравьёв и во взгляде кошки, в завывании ветра и в полёте снежинки. В своих снах, в конце концов!
Мариус не понял, что такое фотография. Пришлось объяснять. С остальным он был согласен.
Время пролетело незаметно, и вновь нужно было спешить домой.
- Я приду завтра, - пообещал Виктор.
- Хорошо, - кивнул Мариус, кутаясь в одеяло. Посреди здешней унылой обстановки тот походил уже не на индейца, а на заморенное приведение. Увидь его кто-то другой в подобном виде, конечно, схлопотал бы инфаркт, но гном выглядел скорее жалко, чем пугающе. - Поговорим ещё. И, надеюсь, ты меня проводишь.
- Куда провожу?
- До оврага, где портал. Твоими заботами жар у меня почти прошёл. Я даже отъелся и отлежался, за что тебе сто тысяч благодарностей. - Мариус вновь поклонился в пояс. - Теперь мне пора возвращаться.
- Но на той стороне может быть засада! - едва не сорвался на крик Виктор. Он вдруг... что? Может, он надеялся, что эти их беседы - их клуб по интересам в старой кочегарке - так и будет продолжаться из вечера в вечер?
- Навряд ли. Орки шли грабить и слишком задерживаться на одном месте ради одного гнома им не с руки. Если получится, я успею предупредить кого-то из ближайших сёл об опасности. Может, ещё и поучаствую в истреблении этой скверны, когда их погонят обратно.
Виктор хотел что-то сказать. Но лишь закусил губу. И вышел, плотно прикрыв за собой дверь. Засунув руки в карманы, он поплёлся домой.
- Что, Крыс, на душе попаршивело? У меня тоже, дружище, у меня тоже.
...Это было вчера. А сегодня он вновь здесь. В последний раз.
В пакете ещё немного припасов. А также подарок, что Виктор выбрал после некоторых колебаний в книжном магазине. Уже стемнело, а он всё стоял на дорожке и терял попусту время. Если гном выглядывает в окно и видит его, что он думал? Снаружи кочегарка казалась совершенно заброшенной. Виктор встряхнулся, передёрнул озябшими плечами. И только сейчас заметил, что из темноты наверху сыпется мелкая белая крошка. Как стиральный порошок. Сама природа их подгоняла.
Он зашагал по подмёрзшему насту из опавших листьев.
Уже у двери его вдруг посетила мысль, что гном мог уйти, не дождавшись его. И что внутри он найдёт лишь ржавый котёл и пыль по углам. Виктор судорожно рванул дверь.
- Мариус?! Ты здесь?
В кочегарке вспыхнул огонёк кристалла, осветив стены, пол и бок того же котла. Закутанный в одеяло, гном сидел за столом. На столешнице поверх газетных листов лежал его меч. Рядом собранный походный мешок.
- Я здесь, - отозвался гном. - А ты задержался. Я уж начал думать...
- В магазине очереди, - пояснил Виктор. - Я зашёл взять ещё кое-что, так сказать, на дорожку. Бутылка с водой. Негазированной. Бананы. Пироги. Ну и по мелочи, чтоб хранилось подольше.
- Ваши чудесные магазины, где как по волшебству находится, что угодно. Это уже не нужно было делать, у меня и так всё хорошо.
- Ладно... Вот ещё - тебе они, вроде, понравились.
Виктор достал из пакета пластиковую упаковку пирожных с творожным кремом.
- Это же эти... - обрадовался гном. - Как их? Эти печеньки...