Орудие не знало, сколько времени прошло со дня убийства Харба. Оно бродило по лесу, не зная счета времени и чувствуя, будто вновь все возвращается к тому, с чего всё начиналось. Однако больше не было той безмятежной, спокойной радости, которое жило в нем в первые дни жизни. Ему теперь все казалось другим... Лишенным наивного света и ярких красок. Орудие смотрело на мир глазами, видевшими смерть и ошибки. Разочарование в себе и в Хозяине поселилось где-то внутри, незаметно меняя всё вокруг в его глазах. Мир будто потускнел. Скоро ему надоел вид деревьев и травы, и решение уйти прочь из леса вывело его на равнину. Там мало что напоминало о чёрном прошлом, и все же оно не пожелало останавливаться. Что-то тянуло его вперед...
Шли часы, дни, месяцы, солнце всё поднималось и опускалось, теплые дни сменяли дождливые, а Орудие не знало покоя. Оно всё шло и шло без остановки, без отдыха и сна, покоряясь неведомому зову. И когда солнце взошло в сотый раз, Орудие почувствовало незнакомый запах, принесенный теплым ветром. Запах был похож на аромат соли и чистой воды, но намного сильнее тех, что оно чувствовало раньше. Орудие заторопилось, ощущая прилив сил и дрожь от нетерпения увидеть то, что звало его всё это время. Оно побежало вперед, борясь с головокружением и соленым, летящим к нему навстречу. Через миг перед ним открылся синий горизонт...
Оно никогда раньше не видело моря, и оно поразил его своей мощью и красотой. В блеске морских волн Орудие увидело отражение богини и поняло, что это место благословенно ею. Спустившись с песчаного склона на берег, оно осторожно подошло к сверкающей воде. Не совладав с желанием, Орудие опустило в воду сначала одну лапу, а потом и все остальные. Приятное покалывание, предшествующее блаженному успокоению, говорили о том, какой долгий путь был пройден.
Вдруг Орудие услышало шепот богини, прячущийся в шуме накатывающихся волн. Она говорила:
- Отныне дарую тебе власть над своим телом и над телами всех живущих.
Тут же нутро его наполнила доселе неподвластная ему сила. Она вспыхнула яркой вспышкой и угасла, навсегда оставив свой след в груди, там, где раньше Орудие чувствовало внутреннюю боль. По милости богини теперь Орудие не чувствовало боли и усталости, ему не страшны никакие ранения и муки, и к тому же оно могло лишать этих мук других существ...
Желая испытать новую силу, Орудие направило её в лапы, и из них тут же ушла усталость. Идя по берегу у кромки воды, оно нашло среди камней чайку. У неё было сломано крыло, и она, хромая, пятилась от невиданного зверя, коим ей представлялся посланник богини. Орудие не встречало подобных ей птиц, и его смутило её манера движения. Но причину этому оно нашло, лишь услышав жалобные крики несчастной. Наклонившись к чайке, Орудие осторожно дунуло на её крыло. Послышался треск костей, пришедших в движение, и птица вскрикнула от боли. Но её мучения были недолгими - крыло исцелилось, и боль утихла. Почувствовав это, удивленная птица встрепенулась и взлетела над шумящим вечерним морем. Провожая её взглядом, Орудие почувствовало радость. Простое и безмятежное. Такая радость может лечить сердца.
Ясное ощущение чужого присутствия пришло слишком внезапно. Жадно втягивая ноздрями соленый запах моря, Орудие обернулось и тут же замерло в недоумении... Недалеко от него стоял маленький человек. Девочка. Она смотрела на него так же удивленно, как и оно на неё. Её светлые волосы путались на ветру, серое платье, перевязанное бечёвкой, еле прикрывало поцарапанные коленки, а у босых ног лежала корзинка, которую та, видимо выронила. Девочка стояла, открыв рот, словно рыба, выброшенная на берег, и ничего не могла сказать. И хоть Орудие не ожидало встретить людей в столь диком месте, Орудие справилось с удивлением быстрее, чем маленькая незнакомка. Не найдя в ней ничего примечательного, оно решило продолжить свой путь. Однако спустившись с камней, Орудие обнаружило, что девочка идет за ним...
Даже когда солнце село и снова взошло, девочка все продолжала красться за ним. И хоть Орудию это обстоятельство никак не мешало, оно считало это странным - в его понимании люди были стайными животными, но девочка, совсем маленький человек, была одна. Либо её бросили сородичи, либо она сама бросила стаю и пошла за ним, размышляло Орудие. Так или иначе, это был её выбор, и оно не хотело вмешиваться.
Вскоре на их пути встретилась река, впадающая в море. Она была широкой и местами быстрой. Орудие не стало её преодолевать вплавь, предпочитая пойти против течений вверх, чтобы найти удобное место для перехода на другой берег. Девочка всё никак не отставала. Прячась за густыми зарослями, она опасалась, что оно её заметит, но Орудию больше были интересны причудливые южные деревья, чем она. Неспешно продолжая свой путь, оно встретило много нового - ему повстречались причудливые насекомые, змеи и животные, которых оно никогда не видело. Внимательно разглядывая их до того, пока они не уходили, Орудие не заметило, как стемнело. В ночной тьме было неудобно идти по лесу, и поэтому местом для ночлега был выбран ближайший прибрежный камень. Под шум реки и звуки дикого леса Орудие уснуло... А на утро увидело перед собой множество мертвых цветов. Их сорвала девочка и принесла ему. Значение её поступка было для него не понятным.
Орудие поняло её слова. Она говорила на языке, который был знаком его прошлому Хозяину. Вспоминая значение человеческих жестов, Орудие покачало головой её в ответ. Девочка очень удивилась. И не столько тому, что Орудию не понравился её подарок, сколько сам факт того, что оно ответило ей.
- Ты понимать?
Орудие кивнуло. В глазах девочки заплескался восторг.
- Кто ты? Я хотеть ответ!
А вот на этот вопрос Орудию было сложно ответить простым качанием головы. Оно никогда не пробовало говорить на человеческом языке, умея лишь подражать языку зверей. Понимая, что их общение будет слишком сложным, Орудие поднялось и продолжило свой путь. Девочка пыталась его остановить, но не осмелилась зайти дальше словесных уговоров. Последовав за ним, она пыталась снова с ним заговорить, но одни её вопросы Орудие не понимало, а на другие вовсе не знало, как ответить. В конце концов её присутствие стало докучать ему. Желание прогнать её становилось всё больше и больше с каждым её капризным выкриком "я хотеть знать". В какой-то момент Орудие остановилось и обернулось. Девочка замерла, испуганно глядя на него. Слова о том, что ей пора уходить и возвращаться к своей стае, заменило грозное рычание. Девочка попятилась, говоря:
- Прости меня... Не есть меня...
На её последних словах Орудие устало вздохнуло. Богиня запретила ему вредить детям, но если девочка продолжит так же без умолку болтать, то идея съесть её покажется ему не такой уж и плохой...
Когда солнце зашло в зенит, на их пути вырос водопад. В падающих каплях играли лучи солнца, и у самого его основания сверкала маленькая радуга. Налюбовавшись его красотой, Орудие решило, что он не очень высокий, и легко запрыгнуло на него, продолжив свой путь. Тут же до него снизу донеслось умоляющее: "Подождать!", но Орудие не останавливалось. Но вот пройдя совсем недалеко, оно услышало звуки упавших камней, крик и всплеск воды. Это заставило Орудие остановиться. В нем несколько секунд боролись противоречивые чувства, среди которых победило чувство долга. Когда Орудие вернулось, оно нашло незадачливую скалолазку среди приводных камней. Кровь сочилась из её глубоких ран, и она, беспомощно зажимая их ладонью, с испугом и мольбой посмотрела на подошедшее Орудие.
- Помоги... Больно...
Перед Орудием снова встал выбор. Ради её исцеления пришлось бы затратить гораздо больше сил, чем на то, чтобы погасить и без того слабый огонь её жизни. Разрушать всегда проще, чем чинить. Но вот в памяти прозвучал запрет богини не причинять детям зла. Орудие на секунду задумалось.
"Если я сейчас убью её, то нанесу ей вред. Но эта смерть избавит её от страданий, а значит, смерть принесет ей благо... Я никак ей не навредил, она сама по своей глупости решила лезть на скользкие камни. Выходит, я не пойду против воли богини, если..."
Орудие нагнулось над девочкой, решив избавить её от боли, но вдруг случайно заглянуло ей в глаза. Они были полны слез, боли, страха и мольбы. В этот момент внутри него что-то дрогнуло. Затрепетало. Сжалось. В последний момент изменив своё решение, Орудие подуло на раны девочки, и они исчезли. Увидев такое чудо, девочка выскочила из воды и порывисто обняла своего спасителя. Правда, достать она смогла только до лапы, но и этого хватило, чтобы снова удивить посланника богини. Чувство глубоко замешательства прошло лишь тогда, когда в воспоминаниях воскресли сцены, где люди выражали свою признательность или радость. Орудие поняло, что девочка благодарна ему за спасение, но эти чувства были ему ни к чему. Оно брезгливо потрясло лапой, желая, чтобы девочка отстала от него. Та всё поняла и отступила в сторону.
- Спасибо, - неловко проговорила она.
Смерть обошла её стороной, успев лишь чуть коснуться. Но Орудию не хотело, чтобы это повторилось вновь. И тогда оно решилось попробовать поговорить с маленькой преследовательницей. Девочке необходимо было вернуться в свою стаю.
- Дом... - неловко сказало оно, а девочка вздрогнула от неожиданности. - Идти... в дом.
Но вместо положительного ответа Орудие получило восторженные восклицания:
- Говорить! Уметь говорить!
Девочка аж запрыгала от радости и восторга. Орудие снова устало вздохнуло. Ему начало казаться, что оно снова сделало неправильный выбор. Присутствие этого шумного детеныша было совершенно бессмысленным. Девочка не соответствовала его представлениям о том, каким должен был быть Хозяин, человек, способный своей силой сделать всех счастливыми, и поэтому желание терпеть её уменьшалось с каждым часом.
- Говорить ещё! - оживленно попросила его девочка.
Те сияющие глаза, которыми она на него посмотрела, переменили мнение Орудия. Оно заметило в девочке яркую особенность - она была смелой и жизнерадостной. Никакой ребенок бы не осмелился идти за незнакомым существом в глубокий лес, испытывать его терпение, и уж тем более лезть за ним по скользким отвесным камням, рискуя жизнью... Но должна же была быть этому причина? С чего такое безрассудство?
Девочка нахмурилась, видимо, стараясь осмыслить вопрос. И за то время, что она думала, Орудие почувствовало неловкость - за столько времени не смогло выучить человеческий язык, ну не смешно ли?
- Я идти за ты, я не хотеть терять ты, - с широкой улыбкой ответила девочка.
- Почему? - оно было слегка удивленно ответом.
- Ты красивый и умный зверь. Глаза красивые... Не хотеть терять...
- Почему?
- Ну... Просто хотеть. Я рада оставаться с ты!
Орудие замерло. Рада просто быть рядом с ним? Что ж, именно за этим оно и было послано в этот мир... Но одна девочка - это не все люди в мире. Орудию нужно было продолжить поиски Хозяина, а девочка только мешала.
- Ты...
- Не прогонять я! - взмолилась та. - Не хотеть терять ты... Я идти за ты!
- Запрет.
- Почему? Ты мне нравиться... Не прогонять я...
Орудие заметило на её глазах выступившие слезы. А вот это не входило в его задачу... Девочка не оставляла ему выбора.
- Не плакать. Я... вести тебя в дом. Потом уходить.
Девочка просияла, а Орудие осознало, что, оказывается, им может управлять не только Хозяин.
Они направились обратно. На этот раз Орудие посадило девочку к себе на спину, решив идти быстрее. Ты можно было поскорее вернуть хитрого детеныша в стаю. Наблюдая за всем вокруг с вершины его спины, девочка чрезмерно удивлялась и радовалась. Она крутилась, как волчонок за своим хвостом, разглядывая всё вокруг, и Орудию оставалось только гадать, как у неё получалось не упасть.
- Имя? Ты сказать имя, - спросила малышка, с любопытством ожидая ответа.
Но Орудие молчало. Оно знало, что оно - Орудие, но это было не его имя, а, скорее, предназначение. Харб не давал ему имени, ему хватало лишь звать его свистом, и опять же, свист - тоже не имя, а звук...
- Нет... Имя нет, - озадачено ответило Орудие.
- Почему? Имя есть у всего. Это важно!
Насчет последнего Орудие сомневалось. Для него имя - это определенный набор звуков, которые обозначают тот или иной предмет. Имена придумали люди для своего же удобства, чтобы лучше распределять обязанности в стае или понимать, о ком идет речь в их разговорах. Но если так подумать, люди из селения Харба дали ему много имен - монстр, чудовище, демон, тварь... Однако Орудие было уверено, что эти имена были больше похожи на оскорбления.
- Я хотеть придумать имя для ты! - загорелась идеей девочка.
- Запрет.
- Почему? - та была ужасно расстроена. - Я придумать красивый имя! Послушать: Маран, Тирис, Дарон, Эри...
- Прекрати. Мешает, - на свое удивление Орудие со временем вспоминало все больше и больше человеческих слов. - Имя... нет.
- Я думать, Эри - красивый имя. Нравится?
- Нет.
- Хм, а мне нравится! Ты - Эри.
Орудие сдалось. Очень сложно противостоять противнику, которого нельзя атаковать физически. Но оно вдруг почувствовало теплоту, исходящую от огня жизни девочки. Та была рада, но теперь как-то по-особенному, не так, как радовалась необычному виду с высоты его спины. Она была рада тому, что хоть чуть-чуть стала ближе к Орудию. Поняв это, Орудие отнеслось к её словам о том, что рядом с ним она становилась счастливее, более серьезно.
- Имя? - неуверенно спросило Орудие у девочки.
- Джуа! - охотно ответила та, просияв, и её огонь разгорелся с новой силой.
Джуа оказалась очень разговорчивой и умной девочкой. За то недолгое время, что они шли, Орудие узнало от неё много новых слов и их значение, и это помогало ему лучше выражать свое мнение. Хотя ему и не нужно было много говорить - Джуа могла говорить за них двоих. Она рассказала ему много историй. Какие из них она придумала, а какие слышала от сородичей, Орудие не знало, но ему было приятно чувствовать, как сердце Джуа воодушевленно трепетало, когда она начинала рассказывать самый захватывающий момент истории. И когда она вдруг замолчала, Орудие сначала обеспокоилось, но потом поняло, что та просто уснула. Солнце зашло за горизонт, и девочка уснула вместе с ним. Заботливо освещая им дорогу, Луна сопровождала их всю ночь...
Орудие и Джуа вернулись на морской берег ещё до того, как Солнце зашло в зенит. Увидев море, Джуа помрачнела. Она упрямо сжимала шерсть Орудия, всей душой не желая отпускать его. Оно поняло это, однако своего решения идти на поиски Хозяина не изменило. Остановившись, Орудие легло на песок, давая девочке слезть. Но Джуа упрямилась.
- Эри, остаться с я... Я не хотеть терять ты...
Орудие зарычало, недовольное поведением девочки, и та, глубоко вздохнув, спустилась с его спины. Потом она с надеждой заглянула ему в глаза. У Орудия они были такими большими, что Джуа увидела в них свое отражение, а ещё... укор и веление возвращаться домой. И девочка сдалась.
- Если ты хотеть, я идти, - опечаленно сказала она, напоследок гладя его мягкую шерсть. - Будь осторожно, Эри... Прощай...
Когда она убрала ладонь и, повернувшись к нему спиной, пошла прочь, что-то внутри Орудия сжалось. Снова оно почувствовало боль где-то в груди, но эта боль была другой - не всепоглощающей, а тягучей и тоскливой. Оно смотрело девочке вслед, но потом, будто очнувшись, встряхнуло головой и направилось в обратный путь...
Однако далеко уйти не удалось - по песчаному берегу прокатился испуганный крик Джуа, заставивший сердце Орудия похолодеть. Забыв обо всё, Орудие кинулось к ней. Оно чувствовало страх девочки, и это заставляло его бежать быстрее. Наконец из-за деревьев послышался голос Джуа, но его заглушали голоса незнакомцев. Орудие не знало, кто были эти люди, но Джуа боялась их, и этого было достаточно, чтобы ему захотелось убить их. Услышав треск веток и почувствовав дрожь земли, незнакомцы сначала растерялись, а потом ужас отразился на их лицах при виде разгневанного зверя. Орудие встало рядом с заплаканной Джуа и оскалилось, рыча на выставленные на него копья перепуганных незнакомцев. Их оружие не принесло бы ему вреда, а вот его острые клыки им - да. Орудие уже готово было напасть на них, как вдруг Джуа воскликнула:
- Нет! Эри, нет! Не убивать их! Я не желать им зла!
Орудие недоуменно посмотрело на неё. Она дрожала, прерывисто дышала и плакала от страха. Но то был страх не за себя, а за тех незнакомцев, что хотели ей навредить. Она не хотела им зла? Орудие не понимало. Если бы незнакомцы напали на Харба, он бы без раздумий приказал бы их убить, а Джуа просит их помиловать... Девочка ценила жизнь других больше, чем свою. Эта мысль отразилась в его груди светлой радостью.
- Всё хорошо, Эри. Не бояться за я, - сказала Джуа, гладя его по голове.
Её прикосновения были приятны Орудию. Оно почувствовало, как новые силы наполняют его тело, и поняло, что нашло нового Хозяина. На этот раз Орудие верило, что у Джуа хватит сил сделать людей счастливыми, ведь увидело, что она любит их больше, чем себя.
Снова посмотрев на незнакомцев, оно увидело их растерянность. Видимо, они не знали, чего ждать от огромного монстра, подчиняющегося беззащитной девочке.
- Джуа, что за тварь? - вдруг спросил один из них, махнув копьем в сторону Орудия.
- Это не тварь, это Эри! - заявила возмущенная девочка. - Эри мой друг.
Услышав незнакомое слово, Орудие не до конца поняло, что Джуа с таким жаром ответила незнакомцам. Но его заинтересовали эмоции, которые те испытали, услышав слово "друг". Кто-то ещё больше растерялся, кто-то усмехнулся от презрения, а кто-то рассердился. И этот рассерженный незнакомец закричал:
- Глупая девчонка! Зачем ты брать эта тварь? Тварь сожрать тебя и нас! Ты уходить, мы убить его!
Орудие зарычало, недовольное его злобными криками и последними словами.
- Нет! - Джуа встала перед Орудием, раскинув руки в стороны. - Ты не трогать Эри!
Её поступку удивились и незнакомцы, и Орудие. Его никогда не защищал Хозяин. Это оно всегда защищало и убивало ради него. Захотев хоть что-нибудь сделать, Орудие решило объясниться с незнакомцами и разрешить напряженную ситуацию. Оно легло перед ними, как делало в прошлый раз, чтобы помириться с людьми. Они всё ещё были такими же дикими, как и волки. Незнакомцы опешили, но теперь в их глазах был не страх, а любопытство и удивление.
- Да, Эри красивый и умный, - с гордостью ответила Джуа. - Отец, дать разрешение остаться Эри с я.
Услышав "отец", Орудие догадалось, почему девочка так дорожила этим человеком. Кровные узы были сильны и у животных, и у людей.
Отец колебался.
- Я хотеть видеть, что тварь слушать тебя.
Джуа задумалась, а Орудие внимательно посмотрело на неё, ожидая приказа. Потом Джуа обернулась к нему и неуверенно попросила:
- Дать лапа.
Это был самый простой приказ из всех, что когда-либо получало Орудие. Видя протянутую к нему руку Джуа, оно, немного сомневаясь в том, правильно ли поняло её, положило на неё свою лапу. На его удивление, это простое действие вызвало многочисленные эмоции как у Джуа, так и у незнакомцев.
- А теперь другая, - попросила воодушевленная девочка.
И на этот раз Орудие подчинилось ей, при этом тщетно гадая о полезности её приказов. Однако после них сомнения и настороженность отца Джуа уменьшились.
Вскоре Орудие пришло в селение Хозяйки. Хоть и нехотя, но отец Джуа позволил дочери оставить его рядом, чему девочка была очень рада. Теперь Орудие с интересом оглядывало место, которое отныне будет защищать. Жилища людей выглядели необычно, не так, как в селении Харба. Там были землянки, норы, а здесь были сложенные друг на друга и скрепленные вместе веревками стволы деревьев, которые сверху накрывались сухой травой. Кроме запаха дыма и мяса были и другие - глины, пшеницы и разных животных. Орудие удивлялось - животные, которых оно когда-то видело в полях, выбрали жизнь рядом с людьми. Променяли свободу на безопасность. В селении Харба не было покорных животных, все жили только охотой и поисками еды в лесу. Видя все эти изменения, Орудие поняло, что люди учатся, развиваются и постепенно делают свою жизнь лучше. И оно сомневалось, что это происходило только благодаря заслугам Харба.
Жители заметили Орудие и настороженно смотрели то на него, то на отца Джуа. В чем люди не менялись, так это в своем страхе перед неизвестностью. Орудие продолжало осматривать селение, не обращая внимания на испуг в их глазах. Вдруг из толпы ему навстречу выбежало животное и стало громко лаять на него. Орудие опустило на него взгляд. Животное было похоже на волка, но чуть меньше ростом и с рыжей шерстью. Под его спокойным и внимательным взглядом оно замолчало, поджало хвост и, скуля, опустило голову. Орудие вспомнило, что точно так же вели себя волки, покорные перед своим вожаком, и поняло, что людской волк не принесет ему никаких неудобств. А тем временем жители стали перешептываться...
- Слушать меня! - громко произнес отец Джуа, стукнув по земле копьем. - Моя дочь взяла себе зверя. Он слушать её. Он будет жить с нами - так хотеть моя дочь. Если зверь делает что-то плохо - винить Джуа.
Люди стал переглядываться, недоумевая, а Орудие почувствовало смятение и растерянность Хозяйки. Джуа была непривычна мысль, что теперь ей нужно было нести ответственность за кого-то. Орудие с пониманием отнеслось к этим чувствам, объяснив их её юным возрастом. В отличии от взрослых, дети были намного слабее, энергичнее, трусливее и доверчивее взрослых. Также они часто были не способны решить большинство проблем, с которыми могли справиться взрослые. Поэтому Орудие решило приложить силы к тому, чтобы следить за своими действиями, согласовывать их с ожиданиями окружающих и не доставить Джуа неудобств, связанных с её сородичами.
Как Орудие и ожидало, люди не позволили ему остаться рядом с ними ночью. Не обращая внимания на упрямые крики и просьбы Джуа оставить его, люди с копьями выгнали его за пределы деревни. Орудие не сопротивлялось. С наступлением темноты страхи людей разрастаются, и оно это понимало. Даже некоторые животные боятся темноты. Выйдя на берег, оно легло на холодный песок и спокойно смотрело на лунные блики, танцующие на морских волнах. Вокруг было тихо. Казалось, даже прибрежный теплый ветер уснул, поддавшись очарованию величественной Луны. И ему, окруженному бесстрастным покоем, было легко расслышать шорох приближающихся шагов... Вышедшая из-за деревьев Джуа с неловкой улыбкой подошла к нему и, заглянув в глаза, сказала:
- Прости... Я остаться с ты?
Орудие ни в чем её не винило и кивком головы позволило ей остаться. Джуа просияла и, погладив в благодарность его голову, села рядом. Она приложилась спиной к его теплому боку и незаметно уснула. Ей впервые за долгое время было так тепло и спокойно. Орудие наблюдало за её сном. Джуа всё ещё казалась ему странной - слишком слабая, слишком открытая, слишком добрая... Она была полной противоположностью Харба. Но, видимо, именно это и привлекло его в ней. Харб не справился со своим предназначением, а Джуа, имея иной ход мыслей и желаний, могла исполнить желание богини. Ей лишь нужно сохранить свой огонь жизни таким же чистым, как и сейчас, и слушать его голос... Вдруг Джуа заворочалась, что-то сладко урча себе под нос, и сползла с теплого бока Орудия на песок. С недовольством вспомнив о том, что дети легко могут заболеть, Орудие придвинулся к Джуа поближе и накрыл её хвостом. Ему ещё долго придется присматривать за своей юной Хозяйкой...
Утром Орудие проснулось из-за того, что Джуа вдруг резко подскочила, а её огонь жизни нервно запульсировал, потревоженный её растерянностью и страхом.
- Эри! Эри, вставать быстро! Нам надо бежать, - тараторила девочка, толкая Орудие в бок.
Не успело оно понять, в чем дело, как Джуа сорвалась с места и помчалась в сторону селения. Забежав вперед, Орудие легло перед ней, предлагая сесть к себе на спину. Девочка растерянно улыбнулась, но без промедления приняла его предложение. Орудие бежало быстрее ветра, уклоняясь от деревьев и перепрыгивая густые заросли. И в этот момент ему вспомнилось прошлое - так же быстро оно бежало, когда на селение Харба напали враги. Испугавшись, что это могло произойти и с домом Джуа, Орудие побежало ещё быстрее.
Но как только впереди показались древесные домики, страх Орудия ушел. Опасности и незнакомцев не было, а кровью не пахло. Тогда оно легло перед входом в селение, давая девочке спуститься. Ловко спрыгнув на землю, Джуа позвала Орудие с собой, и тот, поборов сомнение, вошло в селение вместе с ней...
В центре селения столпились люди. Они о чем-то говорили и явно чего-то ждали. Орудие ничего не понимало, но Джуа шепотом сказала ему сидеть тихо и наблюдать. Инстинктивно уменьшившись до размера кошки, оно спряталось среди больших корзинок. Оттуда было видно, как из большой хижины к людям вышел вождь, одетый в ярко-желтые одежды. У себя над головой он держал сверкающую на солнце фигурку, увидев которую люди вокруг начали падать на колени и радостно восклицать. Орудию вспомнились куклы, которыми так часто играли дети, и теперь оно гадало, отчего именно этой кукле кланяются люди... И тут вождь воскликнул:
- Галос, бог Солнца, славься!
И словно эхо, склонившиеся к земле люди вторили его словам. От их восклицаний внутри Орудия всё вскипело...
- Не гневайся! Смилуйся! И помоги нам! - выкрикивал вождь, и народ повторял за ним эту молитву.
С каждым словом вождя гнев Орудия возрастал. Люди забыли про свою богиню, предпочтя её кукле?! Бросив свое укрытие, Орудие кинулось к идолу. Никто не посмел его остановить, и лишь вождь, обронив богоподобную куклу, выставил против него копье. Но Орудие бросился не на него, а на скатившегося по лестнице идола. Схватив его, оно с ненавистью прокусило его шею. Мягкий металл смялся в его зубах, словно древесный листок, и сверкающая головка куклы с глухим стуком упало на землю. Но даже после этого гнев посланника богини не утих. Окинув яростным взглядом застывших в ужасе людей, Орудие воскликнуло:
- Слепые глупцы! Я уничтожило вашего бога, и что? Мир не рухнул! А все потому, что ваш бог -дитя земли! Земли, что создала богиня!
Люди задрожали, и лишь вождь грозным голосом спросил:
- Кто ты?! Почему осквернять нашего бога!
Он перехватил копье покрепче и замахнулся на Орудие, метя ему в голову, но Джуа остановила его. Крича и плача, она умоляла его:
- Стой, не надо! Прости, отец! Эри...
- Прочь! - тот отбросил её, словно маленького волчонка.
Орудие оскалилось. Из груди вырвался чудовищный рык, а дикий взгляд, полный звериной ненависти, испепелял вождя. Но мужчина был готов сразиться с ним не на жизнь, а на смерть.
- Эри... Отец... Не надо, - умоляла Джуа, глотая слезы.
Орудие не могло видеть такой Хозяйку. У него внутри всё болезненно сжалось, а гнев смешался с жалостью и чувством вины. Его будто стало разрывать на части: все эти чувства были для него непривычны и новы, оно не знало, как с ними справиться. Мотнув головой, Орудие спросило у неё:
- Что мне делать? Они глупы. Они не понимают. Они оскорбили богиню... Они должны понять... Что мне делать?
Джуа посмотрела ему в глаза... В них она увидела отражение мироздания и божественной мудрости, на которой зиждилась Вселенная. Дыхание перехватило, а разум озарился бесконечным светом звезд. Она осознала, кто она такая, и что должна была ответить.
- Яви нам силу пославшей тебя...
Орудие подчинилось. Ослепительный свет озарил все вокруг, но люди не закрывали глаза, зачарованные божественным видением. Богиня во всей своей славе явилась им, осеняя их величием и мощью. Орудие взвыло, возвещая её приход, и рев этот был подобный реву всей земли и содрогнувшихся небес. Сияющие глаза богини, в которых отражался блеск всех звезд Вселенной, смотрели прямо на устрашившихся людей. Они упали на колени и прижались лбами к земле, покоренные чувством собственной ничтожности. И только Джуа с восхищением и любовью смотрела на неё. Богиня нежно улыбнулась ей, и Орудие услышало её голос:
- Ты сделал хороший выбор...
Когда божественный свет погас и люди осмелились поднять головы, они увидели у ног вождя то, что осталось от их бога - лишь расплавленные куски тленного камня...
После произошедшего Джуа стали почитать, как посланника богини. Ей построили дом на вершине холма, где она и стала жить в достатке и во всеобщем обожании. В первое время девочку пугало такое отношение к ней, но скоро привыкла к этому. Орудие опасалось, что с ней могло произойти то же самое, что и с Харбом, когда тот обрел власть и могущество, но нет... В отличии от него Джуа изо всех сил стремилась соответствовать своему титулу. Она усердно училась травничеству, чтобы помогать больным, говорила с Орудием о том, что значит быть Хозяйкой, и старалась помогать людям в селении всем, чем могла, даже несмотря на то, что каждый считал своим долгом отговорить её от этого... С каждым годом она становилась всё более похожей на ту, которую Орудие видело вождем всего человечества. А ещё оно стало замечать, что каждый раз, как оно смотрело на Хозяйку или же когда она звала его по имени, внутри него ёкал теплый огонек. Тот самый огонек, который оно видело у мужчин, обнимающих своих женщин. Однако это чувство, светлое и теплое, не казалось ему неправильным. Оно знало, что Джуа чувствует к нему то же самое, и было счастливо, видя ей улыбку...
Но вот однажды в селение пришла беда. Соседние племена, услышав о мире и процветании дома Джуа, ополчились против него. Они слышали про Орудие и его Хозяйку, но насмехались над людьми, почитающих их. Вооружившись железным оружие и облачившись в латы, войско двинулось на завоевания. Узнав про это, люди из селения прибежали со слезами и мольбой на холм и умоляли Джуа защитить их. Джуа не могла отказать им, но Орудие видело, как ей было страшно... Оставив за спиной родной дом, Джуа вышла навстречу приближавшимся солдатам. Орудие наблюдало за ней, ожидая приказа и подавляя желание самому броситься на тех, кто послужил источником её страха. Джуа словно почувствовала его гнев и, обернувшись, с улыбкой сказала:
- Всё будет хорошо, Эри..
А Орудие, видевшее чёрные огни жизни приближавшихся врагов, царапало мягкую землю под ногами.
"Я защищу тебя, Джуа. Ты для меня ценнее любого из этих зверей".
Солдаты, увидев вдалеке девушку и зверя, стали смеяться и думать о легкой победе. Джуа, дрожа и страшась сильных солдат, сказала Орудию стоять на месте, а сама вышла вперед. Вдруг огонь её жизни успокоился и засиял с большей силой. Враги остановились на расстоянии выстрела из лука и стали ждать. Их осмелевший предводитель, пришпорив коня, подъехал прямо к Джуа и заговорил:
- Неужели это прославленные Орудие и его Хозяйка? Девчонка и лохматое чудовище?
Смех всадника заставил кровь Орудия вскипеть, но оно не двинулось с места, подчиняясь приказу Хозяйки.
- Уводи войско. Это не твоя земля, - сказала Джуа, глядя прямо в глаза врага.
- А ты смела, - усмехнулся предводитель. - Хм, да и к тому же, хороша...
Нагнувшись, он грубо поднял её подбородок и с нескрываемым интересом стал рассматривать её лицо. Орудие зарычало. Джуа ударила по руке наглого мужчины, не позволяя такую вольность по отношению к себе. Издалека донеслись удивленные и настороженные возгласы солдат. Всадник, тряхнув ушибленной рукой, скрипнул зубами от злости.
- Ну погоди, дикарка. Я оставлю от твоей деревушки только выжженную землю!
Смотря вслед быстро удаляющемуся всаднику, Джуа хриплым голосом сказала:
- Прости меня, Эри... Я ошиблась...
Протрубил боевой рог, и солдаты, обнажив мечи, бросились в атаку.
- Прости меня... - по щеке девушки скользнула слеза.
Увидев её, Орудие желало лишь одного... Но ему нужен был приказ Хозяйки... И оно получило его.
- Эри... Убей их.
Обратившись огромным чудовищем, лишь от рева которого дрожит земля, Орудие уничтожило всю наступавшую армию, и ему не навредил ни огонь, ни клинки, ни стрелы. Равнина, что была полна жизни и цветов, теперь была пропитана кровью и смертью. Но Орудие не чувствовало той горечи, что испытывало, когда подчинялось приказам Харба. Ему даже не приходилось вновь и вновь убеждать себя, что делает все правильно только потому, что так приказал Хозяин. Нет. Сейчас оно чувствовало, что поступило правильно. Оно защитило то, что было ему дорого. И если раньше для выполнения приказа оно брало часть силы Хозяина, то сейчас оно черпало силы из своего гнева и инстинкта защищать.
И вот когда Орудие вернулось, оно увидело, что Джуа плакала. Оно не могло понять причины её слезам, а она безустанно умоляла его простить её.
- Я ужасный человек, Эри! - твердила она, сжимая в пальцах его окровавленную шерсть. - Столько людей погибло по моей вине! Прости меня, Эри, прости! Только не бросай меня, умоляю тебя!
Орудие не винило её. Джуа поступила правильно. Она защитила свой народ, людей, которых любила. Желая сказать ей об этом, Орудие сделало то, что больше никогда не смогло повторить в будущем. Оно приняло облик человека. Обняв заплаканную и удивленную Джуа, оно тихо сказало:
- Я не виню тебя. Я не покину тебя. Всё хорошо, Джуа... Не надо плакать...
Джуа задрожала, уткнулась ему в плечо и зарыдала. Она ещё долго не могла унять слез, оплакивая тех, кто ушел из мира навсегда. И ветер, и земля вторили её скорби, и небо плакало, омывая окровавленную землю...
Весть об Орудие разнеслась по всему свету. Больше никто не смел нападать на селение Джуа. Напротив, к ней стали приезжать вожди из соседних племен, принося дорогие дары и заключая миры. Они боялись, что Джуа могла напасть на них, и понимали, что, если это произойдет, им не будет спасения... И вот однажды к Джуа прибыли послы из-за моря. Они говорили на чужом языке, но с ними был человек, который понимал и мог пересказать их речь на языке Джуа. Из его слов все узнали, что чужеземцы прибыли из столицы нового королевства. Когда-то оно процветало, но с тех пор, как умер их король, не оставивший наследника, в нем царит хаос: граждане и крестьяне волнуются, чиновники грызутся за престол, а кто-то "бежит с утопающего корабля", прихватив с собой кусочки и без того опустошенной казны. Они просили Джуа стать их королевой... Перед девушкой встал сложный выбор. Выйдя из дома, она пришла к морю, чтобы всё как следует обдумать. Там её нашло Орудие. Почувствовав его присутствие, Джуа сказала:
- Эри, что ты думаешь? Честно сказать, мне страшно... Я не знаю, справлюсь ли? Но эти люди нуждаются в нас. Они несчастны. Если мы сможет им помочь, то мы порадуем этим богиню, а я... смогу немного приблизиться к тому, чтобы исполнить свой долг Хозяйки.
Орудие почувствовало гордость за Джуа, свою Хозяйку. В тот момент оно ещё больше уверилось в том, что на этот раз свершится воля богини, и все люди наконец-то станут счастливы.
Джуа дала послам свое согласие, и они вместе отправились за море. Там их встретили с почестями и богатыми подношениями. Все восхваляли небеса за то, что те послали их королевству спасение. Но вот Джуа, увидев, как велико королевство, как сложна его жизнь, и как много людей в нем живет, почувствовала всю тяжесть навалившейся на неё ответственности...
После коронации Джуа заперли в одинокой башне. Ей ни в чем не отказывали, предоставляя самые лучшие наряды, украшения и еду, но на советах она была лишь декорацией. Она совершенно не понимала, о чем шла речь, так как многие специально начинали разговаривать на том языке, которого она не понимала. Ей даже не позволяли участвовать в переговорах - не явными запретами, а укорительными взглядами и подчеркнуто вежливыми замечаниями на каждое её предложение. А каждый поднесенный ей для подписи документ вызывал в ней бурю сомнений, волнений и страха. Она не понимала, о чем говорилось в документе и какие последствия будут после того, как она подпишет его: благо для народа или же для придворной свиты? Она изо всех сил старалась, она учила языки, правила этикета, основы политики и экономики, училась математике и письму, но этого было недостаточно - её всё равно все принимали за пустое место.
К ней стали закрадываться страшные подозрения, и, к несчастью, они подтвердились, стоило ей услышать разговор двух дворян. Они говорили о том, что теперь им будет легко прибрать все королевство к своим рукам, ведь вертеть новоиспеченной королевой-деревенщиной проще простого. Они и не думали давать ей никакой власти и возможности что-нибудь исправить в королевстве, чтобы сделать его лучше и жизнь людей счастливее. Нет. Её хотели сделать марионеткой, от которой после того, как все волнения улягутся, смогут свободно избавиться. Поняв это, Джуа почувствовала, как сердце её словно пробили ножом...
Так продолжалось больше трех месяцев, а Джуа все больше и больше погружалась в бездну отчаяния. Мысли о том, что у неё ничего не получается, что все напрасно и она бесполезна, угнетали и отравляли её. Она стала всё чаще и чаще просыпаться по ночам, а-то и вовсе не засыпать. Ей чудилось, что за её спиной все время кто-то шепчется и смеётся над ней. Хоть она и гнала эти мысли прочь, объясняя всё расшалившимся воображением, удушающее чувство боли никуда не уходило. И вот в один день она, вернувшись в осточертевшую комнату в башне, разрыдалась, не в силах больше сдерживать боль, страх и обиду. Орудие услышало её плач и примчалось к ней. Она рыдала, ходила из угла в угол тесной комнате, заламывала руки, царапала лицо, выла и не могла остановиться. Она кричала:
- Эри, мне страшно! Страшно! Отпустите! Я не справлюсь! Больно! Помогите! Я не выдержу! Эри, спаси меня, я больше не могу, я задыхаюсь!
Глядя на её страдания и слезы, Орудие подумало:
"Разве за счастье многих можно заплатить страданиями немногих? Если Хозяйка будет страдать, а другие будут счастливы, то все ли будет правильно? Будет ли довольна богиня? Но это же моя Хозяйка, она важнее всех остальных людей! Так что же мне выбрать: счастье многих людей и страдания Джуа или счастье одной Джуа и несчастье простых людей? Не понимаю, не знаю!"
Джуа стала бить посуду, срывать гобелены и рвать на себе дорогое, но ужасно неудобное платье. Прибежала охрана и некоторые из дворян, привлеченные шумом. А королева не могла успокоиться, продолжая рушить свою золотую клетку и захлебываться слезами. Орудие не знало, что делать. Оно лишь инстинктивно могло закрывать Джуа от мерзких глаз и не подпускать пытающихся приблизиться к ней охранников.
- Ваше Величество, что с Вами?
- Что Вас так огорчило?
- Мы можем Вам чем-то помочь?
- Одно Ваше слово, и мы все исполним! - заволновались дворяне.
- Ага, вот сейчас вы заговорили на моем языке! - вскричала Джуа. - А почему же вы не говорите на нём во время совещаний?! Не во что меня не ставите, да?! Думаете, меня устраивает быть вашей куклой?!
При этих словах некоторые дворяне посерьезнели. С их лиц ушла наигранная обеспокоенность и пришла тень жестокости и презрения.
- О чем Вы, Ваше Величество? Мы, Ваши верные слуги, и в этом у Вас не должно быть никаких сомнений, - продолжали играть другие.
- Не верю! Лживые, лицемерные твари! Я была Вам нужна лишь для того, чтобы успокоить народ! Народ спокоен и обманут, а королева - дура необразованная, чем вам не замечательный шанс прибрать все королевство к своим рукам? Я не позволю Вам продолжать свое безумство и обременять народ!
Это было последней каплей. Джуа упала в обморок, обессилев, а дворяне, удалившись из её покоев, стали вынашивать свой план... На следующее утро, только Джуа смогла подняться после духовного потрясения, к ней прибежали служанки, известившие о том, что ко дворцу приближается армия. Это было войско одного из дворян, который решил воспользоваться упадком духа королевы и первым возобновить гонку за трон.
Выйдя на балкон вместе с Орудием, Джуа посмотрела на армию с балкона. Всё, как и тогда... Наступающие солдаты, она и Орудие. Ничего не изменилось. Горечь и отчаяние заполнили сердце Джуа, и она сказала дрожащим от боли голосом:
- Эри... Умоляю, дай мне шанс начать всё сначала... Я хочу сделать людей, живущих в этом королевстве, счастливыми, хочу освободить их от гнета прогнившего дворянства... Прошу, прости меня, но... Уничтожь эту армию...
Орудие, возненавидевшее дворян за то, что они заставили Джуа страдать, обратилось крылатым зверем и уничтожило армию, оставив от неё лишь реки крови и горы трупов... Восстание было подавлено, предатель прилюдно казнен, а Джуа взяла всю власть в свою руки. Она окружила себя доверенными люди, которые говорили только на её языке и делали только то, что могло принести простым жителям счастье... И среди её людей был Адаил - военноначальник, который не пошёл против Джуа во время восстания. Джуа вознесла её до главнокомандующего и стала доверять ему ответственные поручения. Она часто советовалась с ним по каким-либо вопросам, не замечая влияния его слов на себе. А Орудие очень скоро понял причину этому - Джуа влюбилась в Адаила. И эта любовь вызывала в Орудие лишь злость и ревность.
Вскоре королевство стало возвращать свое было величие. Столица вновь наполнилась жизнью, в порты возвратились богатые купцы, хранилища наполнились зерном и плодами новых урожаев, а казна - сокровищами. Джуа, радующаяся всеобщему благополучию, не уставала рассказывать Орудию о том, сколько сил для процветания королевства отдал Адаил. Она даже делилась надеждами на то, что когда-нибудь она сможет жить счастливо вместе с ним. Это вызывало у него внутренний горячий гнев, который оно не смело ей показывать. Оно не считало, что Адаил был достоин Джуа, и к тому же у него было личная неприязнь к нему. Оно подозревало, что у самого Адаила были совершенно другие намерения по отношению к Джуа - он явно не планировал составить её счастье, ведь в тайне от неё встречался с другой девушкой. Орудие как-то раз было свидетелем этой встречи, и то, как крепко Адаил обнимал и целовал её, не оставляло у Орудия сомнений в его притворстве и лжи перед Джуа.
К несчастью, его подозрения подтвердились. Рано утром Джуа проснулась от громких истошных криков и сильного запаха гари. Люди Адаила захватили правое крыло дворца. Они сжигали всё, что могло свидетельствовать о том, что Джуа была законной королевой, и убивали всех, кто вставал на её защиту. Джуа призвала Орудие, и оно по её приказу доставил её к солдатским казармам. Увидев королеву и услышав её призыв, солдаты бросились на бой против предателя. Вскоре войско Адаила отступило из дворца и поспешило укрыться в ближайшем форте, который располагался рядом с портом. Порт по приказу королевы был закрыт, и ни один корабль не мог войти или выйти в него. Поняв, что Адаил в ловушке, королева отдала приказ портовым орудиям атаковать форт. Обстрел не утихал часами, а Джуа всё было мало. Она никак не могла принять того, что её снова использовали и предали. Осада длилась неделями, и скоро на башне форта показался белый флаг. Однако Джуа проигнорировала просьбы о заключении перемирия, зная о том, что так как форт только начинали строить в нем было очень мало провизии. На следующий день её разведчики доложили о том, что воины Адаила, запертые в пустом форте, голодают. Злорадно засмеявшись, Джуа сказала Орудию:
- Убей их, Эри! Убей их всех, чтобы никто больше не смел восставать против меня!
Но Орудие не подчинилось ей. Адаил и его войска сдались. Они были обессилены от голода и ран, но Джуа, вместо того, чтобы помиловать их, приказывала убить. Орудие попыталось призвать ей к милосердию:
- Джуа, они такие же люди, как и ты. Прошу, вспомни о своем долге...
Но Джуа не унималась:
- Эри, мною опять использовали! Тогда дворяне пользовались моей властью над тобой, чтобы уверить народ в моей божественной сути и заставить их подчиниться, а потом захотели от меня избавиться! А теперь даже Адаил обманул меня... Он втерся ко мне в доверие, очаровал и пошел на меня войной! Я думала, что мы с ним будем счастливы, а оказалось, что ему нужны были только мои земли и богатства... Все эти люди тщедушные и жадные мерзавцы! Ненавижу людей! Плевать я хотела на их счастье! Убей их, Эри, я не пожалею о содеянном!
Глаза Орудия закрыла алая пелена и в голову вонзилась яркая мысль:
"Не та..."
Когда же оно напало на Джуа, она даже не сопротивлялась... Она действительно не жалела, что обрекла на смерть стольких людей... Она умерла, глядя Эри в глаза, и на лице её так замерла улыбка боли и разочарования...
Орудие ушло из королевства так же внезапно, как и пришло. Только теперь уже без своей Хозяйки... Оно не знало, как долго шло вперед, не разбирая дороги, но в его глазах так и стоял образ мертвой Джуа, и в груди всё разрасталась пустота и тупая боль. Она поглощала его, не давая покоя. Вскоре Орудие пришло к морю. Но оно даже не заметило этого, пока уставших лап не коснулись ласковые волны. Давние и счастливые воспоминая о первой встречи обрушились на Орудие тяжелым камнем отчаяния, и оно взвыло от боли и скорби. Его Хозяйки больше не было рядом. Оно само убило её. Но оно не хотело... Не хотело... Орудие взмолилось, умоляя богиню лишить его чувств. Всех. Абсолютно всех, чтобы больше не было этой всепоглощающей боли от бессилия и горечи утраты. Но богиня ответила ему:
- Запомни эту боль. Запомни эти чувства. Они помогут тебе понять души людей и найти лучший путь, чтобы сделать их счастливыми...
Грянул гром, и небо зарыдало, вторя вою Орудия, а пролившийся на землю дождь скрыл от богини его слезы.
- Ты жестока, богиня...