Ковалевская Александра Викентьевна : другие произведения.

Роман "Ночь всех проверит"

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
Оценка: 6.57*6  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    "Доживём до утра!" - так переводится приветствие колонистов роскошного Ило Семилунного. Удивительная планета, на которой растения-метаморфы точно знают, кто чего стоит. Выражаю благодарность Алёне Асенчик, Сергею Панарину и Курухуру за стихи, украсившие мой роман. НА БУМАГЕ И В ЭЛЕКТРОННОЙ ВЕРСИИ КНИГА ВЫШЛА В ИЗДАТЕЛЬСТВЕ "ФЛЮИД ФРИ ФЛАЙ" В МАРТЕ 2020 ГОДА. ISBN: 978-5-907220-12-6
  Александра Ковалевская
  
  
  
  
  
  
   Ночь всех проверит
  
  
   Фантастический роман; ознакомительный фрагмент
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   []
  
  
  
  
  
  
  
   О книге
  
  Эта планета очарует. Вы с удовольствием обоняете запахи Ило Семилунного и наслаждаетесь живописными видами. Здесь никто не в состоянии отнять ночной покой у жителей экзотичного и щедрого мира. Вам скажут, что рай под семью лунами - не для каждого, но чужаку трудно поверить в это.
   Опасности, пережитые героями романа "Ночь всех проверит" на краю галактики, оказались всего лишь началом испытаний. Следующий трудный экзамен ждёт девушек и парней, покорителей космоса, в джунглях Ило Семилунного. Молодые пилоты звездолётов пытаются выжить среди растений-метаморфов, но три ночи на планете - время, достаточное для того, чтобы понять: новый рассвет наступит не для всех.
  
  
  
  
  
  
   Содержание
  
   1. Пилот
   2. Белошвейки
   3. Глаза в глаза
   4. Рывок в эпсилон
   5. Возвращение
   6. Джунгли
   7. День первый
   8. И вечный май
   9. Над морем
   10. Небесная лестница
   11. Дневник Айоки
   12. Дорога к звёздам
   13. Лесоруб
   14. Спасение
   15. День второй
   16. В пути
   17. Твари
   18. Разветвление
   19. Ночь всех проверит
   20. После грозы
   21. Стратегия мира
  
  
   Иллюстрации в Приложении
  
  
  
  
  
  
  
  
   Наступает ночь - ты идёшь распадаться на части,
   из которых сон составляет свои фигурки,
   управляет ими, как хочет: то дарует счастье,
   то печалит, ломает: послушны они и хрупки.
   А потом организм встрепенётся на метке "утро",
   но моменты сна ты в себе сохранишь,
   как милость...
   Просто дело в том, что ты снился ещё кому-то,
   и собрать все части у рассвета не получилось.
  
   Елена Асенчик
  
  
  
  
   Глава первая
   Пилот
  
   Закат солнца на Ило Семилунном завораживает. Это подтверждает даже Полная Галактическая Энциклопедия, издание, не склонное воспевать экзотику населённых миров.
   На Ило Семилунном в вечерних потоках воздуха роятся мириады фосфоресцирующих насекомых. Оранжевые, ярко-голубые, белоснежные спирали лент, состоящие из крылатых хитиновых оболочек с крошечной жизнью внутри, устремляются в небо. Вверху ленты из насекомых закручиваются в петли и расцветают букетами: мотыльки-однодневки цитрозусы, взлетев выше небоскрёбов, разлетаются прочь друг от друга, и опадают, гаснут искрами в фиолетовых сумерках, оставляя после себя ощутимый аромат сандала с тонкой цветочной нотой. Это фиал, запах здешнего мира.
   Дети засыпают первыми, стоит только фиалу проникнуть через окна, не нуждающиеся в стёклах в благословенном климате этой планеты.
   Дети засыпают первыми.
   Но не этот ребёнок: он всю свою короткую жизнь провёл на флагмане Звёздного флота. Фиал для него просто аромат вечерней свежести. Просто запах, который мальчик, облокотившись о перила, впервые потянул в себя, дрогнув чётко очерченными маленькими ноздрями: раз, другой. И не зевнул а, наоборот, взбодрился от вечерней свежести.
   Понадобится один-два суточных цикла, чтобы феромоны цитрозусов, мягко воздействующие на биохимию живых организмов, проникли в кровь чужака. Вот тогда маленький пришелец подчинится и начнёт жить в потоке могучих суточных ритмов планеты. А сейчас время подумать, как самому не уснуть раньше мальчугана. Фиал, счастливый дар и проклятие Ило Семилунного, действует одинаково на всё живое: люди и животные теряют активность и погружаются в сон. Ночь - время безумной, неукротимой растительной жизни. Местное приветствие "Ловенна б-вилана!" означает "Доживём до утра!" Но лингвопереводчик переведёт его вам как "Здравствуйте!". А короткое "Б-вила!" - как "Привет!"
   "Ловенна б-вилана!"
   Можно представить, как удивится мальчик, увидев поутру оплетённый лианами, буйно цветущий город.
  Лишь башни небоскрёбов, связанных путепроводами на высоте десятого этажа,
  будут указывать место, занятое столицей кантона - Вечного Мая. Но это будет завтра. А пока цитрозусы только начали вечерний танец восхождения.
  С прогулочной палубы летающего отеля удобно следить за полётом легкокрылых насекомых. Постояльцы, развалившись в шезлонгах, лениво загадывают, достигнет ли сегодня хоть одна лента цитрозусов до высоты, обжитой аэрокрафтами.
   В небе перетекают волнами закатные сполохи. Семь лун, выстроившись узким клином, восходят на востоке и спешат догнать последний луч солнца, полыхающий в разрыве тёмного, почти чёрного, облака с кромками из расплавленного золота. Такая же позолота догорает на шпилях столичных высоток, сияет и плавится на брюхах гигантских аэрокрафтов, стартующих от посадочных платформ Небесной Лестницы. А тени островерхих небоскрёбов, непроглядные, ночные, уже полосатят крыши нижнего Вечномая.
   Мальчик оставляет без внимания чашку узорчатого стекла, наполненную овсяным киселём с ложкой душистого мёда - местный поздний ужин. Столик-официант привёз чашку и замер, ожидая, когда его отпустят. Я переставляю чашку на свой поднос. Делаю жест рукой - столик тонко отзывается хрустальным звоном и спешит дальше.
   Мальчик обращён ко мне. Он живой и наблюдательный - я уже имел возможность убедиться в этом, - он неуёмный в своём любопытстве:
   - Почему ты говоришь "... и Тимох Ррей, йло, полетел, оставив нас с глубоким вздохом"?
   - Здесь так говорят, если очень огорчились.
   Ребёнок раскатывает букву "р":
   - Это непрравильно! - горячится он, - надо говорить: "Тимох Ррей полетел". Просто: "Тимох Ррей полетел". И всё!
   - Твой большой брат заставил всех поволноваться. Спасение белошвейки - слишком опасное дело.
   (Ребёнок, я не скажу тебе, что тот, кого ты называешь братом, затеял игру со смертью).
   - Спасение белошвейки - опасное дело? - спрашивает мальчик, настораживаясь. - Слишком далеко лететь? Корраблю не хватит ррресурса, да, дедушка?
   Я думаю, как объяснить ребёнку жестокую правду. Или часть правды.
   Да, скажу ему часть правды, так будет лучше:
   - Не только в ресурсе дело. Уж если белошвейка попала в эпсилон-зону, то, считай, пропала.
   Маленькие пальцы закрывают мне губы в нетерпеливом требовании замолчать.
   - Я знаю про эпсилон!
   Мой собеседник вертится в шезлонге, следит за фантасмагорией в закатном небе, крутит локон над высоким лбом, разговаривает, пяткой бьёт плетёные прутья переносного ложа - проверяет на крепость... Здоровый подвижный ребёнок, хвала его неведомым родителям, мир им и светлая память.
   - И про белошвеек я знаю всё!
   Улыбаюсь:
   - Так и всё?
   -Так и всё! - он копирует мои интонации, умудряясь остаться верным произношению, бытующему на звездолётах.
   Он жаждет быть выслушанным и лицедействует, не жалея сил:
   - Первая мастерица пропала! А кто отправит Звёздный флот на Фомальгаут? Караван из тыщи звездолётов! Воолос стынет! (От меня подхватил "воолос стынет", вот жук!).
   - Звездолёты ждут и ждут! И тут появился мой брат и громко крикнул: "Я полечу в зону эпс! Я верну белошвейку, потому что я - мусчина!" А потом он сказал: "Я ворррвусь в престрррашный эпс, и так, так и вот так!..." - мальчик рубит воздух воображаемым мечом, делая бойцовые выпады, - эпс схлопнется, выплюнет мастерицу, мой брат привезёт её обратно! И женится!
   - А ты мастер придумывать! У твоего брата есть меч? Как у Меченосца?
   - Он взял с собой. На всякий случай, - глазом не моргнув, отвечает маленький проходимец, подкинутый мне с флагманского корабля сегодня утром.
   - И твой брат собрался жениться на белошвейке?
   - А если она красивая? Придётся жениться... - серьёзно вздыхает мой подопечный. Он не лишён здравомыслия.
   - Значит, белошвейка красавица? - интересуюсь я, отчаянно сопротивляясь дрёме. Нужно потерпеть, пока этот живчик не угомонится. Не может быть, чтобы фиал, властно действующий на меня, оказался бессилен перед трёхлетним ребёнком.
   - Волос стынет! - припечатывает мальчик. - Брат сказал, у неё вот такие голубые глаза!
   Судя по жесту, глаза белошвейки размером с местные яблоки. Действительно, красавица. Спасти такую - дело чести каждого настоящего "мусчины".
   В соседних шезлонгах переговариваются двое, они слышали слова ребёнка.
   - Издержки профессии... - первый, негромко.
   - Я бы запретил авантюру с поиском того, что не может быть найдено ни при каких условиях. Зона эпсилон - побочный эффект искривления пространства-времени, вызванный работой белошвеек, какой смысл бросать в эту дыру пилотируемый корабль с офицером на борту?
   - Согласен. Глупо тратить человеческие и технические ресурсы. Мы пока не в состоянии объяснить парадокс эпсилон.
   С меня разом слетает сонливость, и кровь приливает к лицу:
   - Пропадают молодые девушки, настоящие профессионалы. Исчезают бесследно, не оставив после себя ничего, кроме воспоминаний. По-вашему, они недостойны помощи и участия?
   - Конечно, конечно! - соглашается первый. - Молодые девушки... - он делает упор на "молодые", - их жалко, да. Но во всех концах вселенной постоянно гибнут люди, гибнут девушки разных профессий, не только белошвейки. Несчастные случаи, аварии, облучения и болезни не щадят никого.
   - Я бы не говорил о высоком профессионализме, когда речь идёт о белошвейках... - это второй, с острым профилем и бесстрастный. По виду, эриданец.
   - Сударь, вы сторонник автономных полётов на досветовой?
   - Понимаю ваш сарказм, уважаемый патриарх. Нет, я не из тех, кто хочет любой ценой сохранить космический флот в том виде, в каком он был сто пятьдесят лет назад. Автономные звездолёты с термоядерными двигателями навсегда отошли в историю, но я хочу сказать: не надо так носиться с белошвейками, дело того не стоит. Девушки - рядовая обслуга космических перемещений. Работницы низшего звена, необразованные и, подозреваю, глубоко невежественные. Эта профессия собирает интеллектуально ленивых и лишённых амбиций выпускниц школ. Есть мнение, что участившиеся случаи попадания белошвеек в зону эпс, как вы сейчас толковали ребёнку, случаются именно из-за несовершенства навыков их первой мастерицы.
   - Вас послушать, любой полководец древности, проигравший битву, - никудышный профессионал. Как и первопроходцы большого космоса, жизни отдавшие за то, чтобы проложить дорогу к звёздам!
   Первый, с гладко бритым округлым лицом и мягким подбородком, возможно, землянин, спешит примирить нас:
   - Не будем заострять тему, господа! Честное слово, воолос стынет! - он белозубо улыбается и подмигивает моему мальчику.
   Постояльцам летающего отеля есть о чём поговорить, кроме заурядного случая спропавшей белошвейкой.
   Парень, ты отправился в небытие, чтобы спасти "рядовую", по словам этих господ, работницу. Ты совершил большую глупость. Рыцарский порыв не обернётся ни славой, ни
  почестями - как говорят на Ило Семилунном, "скроет трава до полуночи".
   А эриданец хорошо встряхнул меня - сон как рукой сняло!
   Эридан не дал звёздному флоту ни одной белошвейки. Девушек по-прежнему вербуют на Земле из системы Солнца. Иногда их находят на Глизе, и редко, очень редко - в секторах Фомальгаута и Кеплера.
   Одна польза от этого разговора: фиал ещё не поборол меня, а ребёнок уже засыпает, устроившись в шезлонге в обнимку с длиннорылой мохнатой зверюшкой местного изготовления. И мне остаётся лишь затянуть ложе прозрачным колпаком, чтобы утренняя свежесть не нарушила сон мальчика.
  
  ***
  
  Девушка хохотнула в ответ на шутку, ни на секунду не прерывая своё занятие: голова в полоборота, взгляд прямо и чуть вниз. Он видел её плечи. Ниже, там, куда направлен был взгляд белошвейки - сплошное мельтешение искр, как всегда. В челноках белль камеры установлены так, чтобы никто не мог видеть их работу.
  Она резко, на полутоне, оборвала смех.
  Взмах обеими руками, кисти выразительные, говорящие, - как у дирижёра оркестра, и тень, изменившая лицо...
  Теперь он понимает, что за тень. Это было прикосновение ужаса, не успевшего даже отпечататься на её лице.
  
  Первая мастерица канула в никуда, когда белошвейки наряжали караван на Фомальгаут. Тимох видел её на экране, успел даже перекинуться парой шуток. Чудесная девушка с роскошной грудью, с кожей невероятного, почти мистического, бело-розового цвета, какая бывает только у потомков сорока поколений белой расы Земли. Милашка, стремительная в движениях и на язык такая же скорая.
   Не было никаких побочных эффектов, ни звука, ни сполохов - ничего, что могло сопроводить катастрофу; всё произошло просто и буднично - словно между патрульным кораблём и челноком белошвейки резко прервалась связь.
   Тимох отшатнулся от монитора. С опозданием в несколько мгновений он осознал, что стал свидетелем гибели белошвейки.
   Тимох почувствовал холод у основания волос. Ему предстоит жить с памятью о чужих последних мгновениях. Волна горечи собралась комом в солнечном сплетении. Бездна, жалко глазастую!
   И хаффова нить тахионов - она тянется за пропавшей, а это значит, белошвейки чувствуют подругу и нервничают. Если они сошьют наряд с изъянами, корабли рискуют выпасть вовне. Им придётся начинать всё заново, но во вселенной не существует и двух точек с абсолютно одинаковыми характеристиками, и потому повторить наряд невозможно. А безупречная чуйка - только у первой мастерицы.
   В глубине экрана кубо-кубо чётко видна нить между флотилией и кораблём белошвейки. Первая сделала почти невозможное, она умудрилась оставить след своего челнока, и она будет ждать помощи. Ждать... Если на изнанке вселенной вообще возможно ждать, если там существует такое понятие, как время...
  
   "Дорогу не выбирают". Не согласен? Почему тогда чувствуешь, как она тебя зовёт, - дорога? Не сошёл же ты с ума, капитан патрульной службы? Верный "Певень", быстроходный и маневренный, обжитый за шесть лет службы, будет потерян для флота: из зоны эпсилон ещё никто не возвращался. Не будет почётного караула у конвертера, не будет белых перчаток на руках ребят твоего взвода. Не будет чёрных цветков в петлицах. И урны не будет. Да что говорить - даже строки в служебном некрологе, её тоже не будет... Офицера, рванувшего спасать девушку, подведут под дюжину статей, разжалуют и предадут забвению.
  
   Мог бы и не суетиться, утрясая юридические формальности; какой спрос с самоубийцы? Но кровь прабабушки эриданки, сильно разбавленная иланской, но всё же, - заставила привести в порядок дела перед последним вылетом.
   Семейный юрист неожиданно отказался переправить родственникам его документы. Ответил, отсекая возражения: 'Вы сделаете всё сами, когда вернётесь из эпсилон. А я пока спрячу их под кодами'.
   Оказывается, как просто - подарить человеку надежду на возвращение!
   Тимох, расчувствовавшись, решил повидаться ещё и с Петре Браге: старик сорок лет служил вместе с его отцом. Но больше грела мысль, что полковник способен дать дельный совет, не ударяясь в эмоции. Браге - один из немногих старых пилотов, кто не примкнул к движению "Сила" и, значит, лоялен к белошвейкам.
   Для разговора Тимох оплатил закрытый канал связи.
  
   - Многих солнц, Тимох, мой мальчик, подскажи, что там в твоём имени дальше, чтоб как по протоколу. Надо чаще встречаться: за пять лет, как я пустил корни на твоём Семилунном, никак не получается ловко проговаривать ваши пышные имена от начала и до конца! - отозвался на приветствие полковник в отставке, словоохотливый и, несмотря на возраст, энергичный, с шальным огоньком в глазах.
   - Тимох Рей Гвен Тимофей Ило Семилунен, - отчеканил пилот. - Тимох, сын Рея, Гвен сын Тимофея - у меня музыка, а не имя!
   Полковник Петре Браге хмыкнул:
   - Действительно, ловко! Занятно, как зазвучат иланские имена, когда у вас у всех наберётся семь поколений предков. Вы же закрепили в законодательстве право каждого иланца носить семь имён по мужской линии, так? Седьмого колена на Ило в твоём роду ещё нет, но будет, - дело молодое.
   Белоснежные усы старика мгновенно поникли, как только он услышал, о чём Тимох толкует.
  - Помнится, твоя дипломная работа касалась парадокса эпсилон, этого бельма в глазу астрофизики, этого пыльного кармана вселенной. Я прав? Надеюсь, это лишь любопытство теоретика? Парень, ты не собираешься стартовать в эпс?
   Тимох сдержался, чтобы не кивнуть - это было бы ложью, а перед прыжком в никуда не лгут. Он, сидя перед кубо-кубо, машинально отметил, что левый нижний угол экрана пульсирует слабым свечением, - белошвейки не завершили наряд, и энергия искривлённых гравитационных полей перераспределяется, неконтролируемо "вытекая" в космос. Новой первой мастерице придётся создавать новую торсионную схему; вряд ли незаконченный наряд удержит импульс, способный перебросить корабли на расстояние двухсот световых лет...
   - О седьмом колене я, кажись, вспомнил преждевременно, - буркнул полковник, помрачнев. - Из эпсилон никто не возвращался. Никто. Парень, ты ещё и наследника-то не оставил. Дай подумать. Нить к пропавшей белошвейке сохранилась?
   Тимох подтвердил.
   Старик молчал; пристально уставился на патрульного, закусив верхнюю губу.
   Потом спохватился:
   - Эх, я упустил, что ты оплачиваешь ради меня этот дорогущий тариф, который мог бы с большей пользой потратить, секретничая с девушками...
  Мы не знаем, что такое тёмная область эпсилон, и почему в ней исчезает лучшая мастерица. Но это ещё можно оправдать. Когда-нибудь мы всё поймём. А вот то, что мы не знаем, и знать не желаем, кто такие белошвейки - вот что непростительно! Не в этом ли причина неудач?
   Ты всё решил? Да, вижу, тебя не остановить... Разве что выдать твои планы инспекторам безопасности? Не напрягайся, парень! Мы с твоим отцом служили вместе, я не пойду против совести и против воли сына моего лучшего друга. Но прими совет: поспешай, не торопясь. Я свяжусь кое с кем на "Галере", центральной базе белошвеек, там тебя будут ждать. Примут и покажут всё, что захочешь увидеть. Дальше - видно будет. Выполни мою просьбу, Тимох, побывай у Ксантиппы перед тем, как бликануть в эпсилон. Кса контролирует контакты белль с остальными гражданами Звёздного Содружества.
   Тимох подумал: "Ксантиппа? Сколько лет старушенции? Архаичные имена были модны век назад: Ксантиппа, Эрато, Мельпомена, Урания... Девчонки, названные в угоду моде, давно успели вырасти, состариться и умереть. Прабабушка, например. Её звали Талия. Впрочем, если Ксантиппа - из белошвеек, то всё может быть. Ничего невозможно знать наверняка, когда речь идёт о белошвейках".
   Старый полковник продолжал:
   - А ведь я однажды заглянул в глаза белль... Не веришь?
   - Да меня распирает от любопытства, полковник Петре! Говорят, что лучше не заглядывать им в глаза?
   - То-то же! История простая, но, знаешь, из тех, которые меняют тебя изнутри. Нет, дружок, - продолжал полковник, - я не летел спасать белошвейку. Я был всего лишь курсант академии, без корабля, без офицерского хлыста. В те времена я боготворил нашего генерала: верный был, скажу тебе, служака, надёжный мужик. На его попечении в то время были три эфеба, значит, генералу было за пятьдесят. Первого эфеба разрешают ближе к тридцати, второго - лет через десять, сам знаешь. У вас так, и в нашем поколении было так; закон-то для холостяков приняли давно...
   Нам продемонстрировали хороший тон в отношении к белошвейкам в рабочей, хм, ситуации. Девочки потеряли первую мастерицу, и в этот самый миг стайку их челноков швырнуло под дюзы маневрировавшего флагмана. Каким-то чудом, не иначе, защита белошвейкиных "Игл" выдержала тепловой и радиационный поток. Беспомощные кораблики переловили и доставили на флагман, разумеется, в грузовой отсек. Девушек пришлось извлекать: обшивка "Игл" расплавилась на полдюйма, замуровав бедняжек. Вскрыли челноки, чтобы извлечь тела, а там - белль. Перепуганы, но живёхоньки. Как им это удалось - непонятно. У нас, помнится, много болтали об этом.
  Мы были уверены, что пострадавших девчонок ждёт радушный приём. Молодые идиоты, мы мечтали приблизиться к ним, пожать им пальчики, ещё чего, - случай-то как раз подходящий. Сколько суеты развели!
   Всё оказалось гораздо прозаичнее.
   Наш папаша генерал был сдержан, говорил сухо, коротко; скользил глазами по подбородкам девушек и избегал встретиться взглядом со второй мастерицей. Как сейчас помню - это была красивая смуглянка с иссиня-чёрными косами невероятной толщины: словно могучие змеи, косы лежали у неё на спине. Видно было, они оттягивают голову девушки назад, и второй белошвейке нелегко держать подбородок опущенным. Остальные крошки, хорошенькие, стояли слева от мастерицы: выровнялись обычной для белошвеек аккуратной шеренгой. И замерли, и тоже виновато опустили головы, сложили обе руки поверх юбчонки, и вид их вызывал сочувствие у всех, кто знал, что им довелось пережить.
  Генерал отчитал вторую мастерицу, попенял ей на то, что корабли ждут, и задержки недопустимы. Словно белошвейки в рабочее время сбежали в прогулочную оранжерею, забыв о своих обязанностях и высоком долге перед Звёздным флотом... Помнится, он равнодушно козырнул, не замечая, как задрожали ресницы и пятнами пошло лицо второй белошвейки. Повернувшись на каблуках, сквозь зубы велел мне, адъютанту, подать угощение гостьям.
   Я нёс поднос с конфетами, чувствуя себя так, словно меня отправили кормить забавных зверюшек. На душе было погано. Нет, мой мальчик, на душе у меня было дерьмово, и руки дрожали от негодования. Будь на месте белошвеек любой из патрульных пилотов, и выживи он в подобной переделке, ему бы не пришлось стоять, виновато опустив глаза, - его бы встречали как героя!
   Девушки не притронулись к сладостям.
   Я видел, они подавлены и робеют в чужом корабле. Ещё бы: команда собралась, считай, полностью, а это сотни три мужских взглядов.
  В общем, я ссыпал конфеты в ранец - небось, ты не успел ещё забыть, как ранец ездил на твоём хребте пять курсов подряд?..
  - Конечно, не забыл, - вставил слово Тимох.
  Полковник Петре одобрительно хмыкнул.
  И продолжал:
  - Я повесил ранец на плечо девчонки, стоявшей в шеренге последней. А потом отбыл наказание по полной, за разбазаривание амуниции.
   - Ого! - отозвался Тимох, понимая, на что решился молодой Петре Браге. Ранец курсантам разрешалось всегда держать при себе, а его вместилище было единственной приватной территорией, проверять которую мог только офицер, и без свидетелей, один на один с бритоголовым мальчишкой в тоскливой коричневой униформе. Отдать свой ранец - это поступок! Будущий полковник Петре ради белошвеек лишил себя личного пространства. Тимоху доводилось видеть в Академии, как ребята молятся, засунув голову в ранец а, случалось, плачут. И никто не трогает курсанта, пока он прячет в ранце лицо.
  - Вот откуда я знаю Ксантиппу. Кса была самой юной и замыкала шеренгу: этакая, знаешь ли, рыженькая куколка с прямой спинкой... Ей и достались сласти, а ещё мой связник. Да, связник с кибернитовой начинкой - подарок родителей, - оставил. С конфетами. Разволновался и забыл его в ранце. С тех пор, где бы ни были, мы с рыженькой куколкой выходим на связь и отмечаем новое рождение Ксантиппы и девочек. А мастерица-смуглянка вскоре умерла. Чуть позже я узнал, отчего. Она, умница, в той передряге закрыла своим челноком остальные кораблики белошвеек, отдав приказ выстроить "Иглы" за ней точно в линию. И приняла львиную долю излучения из флагманских дюз. Торсионное поле каким-то образом защищает корабли белошвеек, но для второй мастерицы отсрочка была всего несколько дней...
  Вот так-то, парень.
  Отменной реакции этих девочек может позавидовать любой пилот. Их стойкости и мужеству можно слагать гимны. Их сообразительность ставить бы другим в пример, а полёты "Игл" разбирать на тактических учениях!
   Может, я не прав, и твой покойный отец не сказал бы мне спасибо, но я уважаю твой выбор!
  Изображение начало дрожать: время сеанса истекало.
   - Слушай, сынок! Я вот что подумал... - полковник Петре Браге засуетился, стараясь успеть, пока не прервалась связь:
   -Оставь-ка мне своего маленького эфеба, если доверяешь, конечно. На Семилунном малышу должно понравиться. Мы вместе дождёмся твоего возвращения. А не то придётся тебе выжидать, когда караван снова прибудет в систему Ило-Соло, а на это, знаешь сам, уйдёт года три, и эфеба отдадут в другую семью - малышу ведь нужна семья. Это я так, советуюсь с тобой, Тимох, сын Рея, внук Гвена-Тимофея. Конечно, решать тебе.
   Тимох поспешно кивнул в экран:
   - Спасибо, полковник Петре! Вот уж не ожидал! Действительно, мальчику будет лучше на Ило. И мне... - он проглотил комок, - будет к кому возвращаться...
   Он был благодарен старику за поддержку. Ему было больно от мысли, что с приёмышем придётся расстаться.
   Тимох пообещал:
   - Я отправлюсь на "Галеру" прямо сейчас. Ты успеешь предупредить свою знакомую? И скажи, Петре, всё, что плетут про "Галеру" - выдумки?
   Петре Браге хитро сузил глаза, так, что они утонули в глубоких морщинах:
   - Мол, кто попал на "Галеру", там и умрёт?
   - Типа того, - настороженно хмыкнул Тимох.
   - Не про тебя сказано! - с непонятным выражением в голосе ответил Браге. - Чего опасаться тому, кто собрался в зо..н..у .. э.. - истаял его голос вместе с истаявшим каналом связи, распылившем в пустоте космоса последние сигны.
   Тимох прикинул, сколько часов в его распоряжении. Получалось, времени вполне хватает, если обновить ресурс корабля не на флагмане, а на заправочном узле "Галеры".
   Он повернул кубо-кубо и произнёс в глубину экрана: "Галера".
   Всемирная галактическая Энциклопедия на мгновение дольше обычного копалась в бездонной электронной памяти и, наконец, выдала ответ: "Галера - морское судно, на котором для передвижения использовали подневольный труд. Название произошло от "каторга" на одном из древних языков планеты Земля. "Каторга..." Энциклопедия вываливала всё новые ссылки, но Тимох решил, что ухватил главный смысл, и занялся делом. Задал кораблю новый курс - на "Галеру", а это три часа лёту. Если двигаться на поглотителе, прибудет минут через тридцать. Полёты на поглотителе небезопасны в то время, когда для флотилии создаётся наряд, но сейчас - не тот случай. Мастерица потеряна, работы остановились, а значит... Значит, можно рискнуть. Тимох привёл в движение пилотское кресло, нажатием кнопки выдвинул утопленный в панели пульт поглотителя и ускорил свой "Певень".
  
   Кто ещё не видел работу белошвеек? Нужно быть очень заинтересованным, чтобы так откровенно убивать время. Придётся долго наблюдать за суетой их челноков, бликующих в черноте космоса. Крохотные кораблики, узкие и длинные - точь-в-точь иглы, - шустро двигаются вокруг флотилии. Пока мечется этот планктон, огромные крейсеры ленивыми рыбами зависли в пустоте и флегматично ждут, когда вселенная привыкнет к ним, примет и унесёт в немыслимо удалённую, заданную шестью координатами, точку. Непомерные в своём тщеславии, эти воплощения ночного кошмара архитектоника, с порами входных шлюзов для малых служебных кораблей, превосходящих их в маневренности и скорости, крейсеры только и способны перемещаться между планетами на первой досветовой. Хотя с некоторых пор и первая досветовая обсуждается как устаревшее техническое условие для этих гигантов. Белошвейки вполне могли бы двигать крейсеры от планеты к планете, и могучие когда-то космические корабли стали бы просто контейнерами для грузов и пассажиров. Лишь память о былой славе, да старшее поколение ветеранов флота, непримиримое к подобной идее, удерживает радикалов от перемен. Тимох застал время, когда звёздный флот расколот на две группировки: противников белошвеек, обеспечивающих перемещения, и защитников этих самых создательниц пространственных туннелей.
   Кубо-кубо тем временем выдал картинку.
   Сейчас не только на экране "Певня", - на мониторах всех кораблей медленно проступает изображение наряда для флотилии. Это станет главной темой всех новостей, и визоры будут повторять на все лады: "Вселенная приняла нас! Скоро откроется путь на Фомальгаут!"
   Но о белошвейках не скажут ни слова.
   Тимох изучающе вглядывался в графику свёрнутых и закрученных плоскостей наряда. Серьёзный недостаток поглотителя в том, что до прибытия в заданную точку ты бессилен повлиять на движение корабля. При таком раскладе недолго вылететь вовне... Тимох свернул хлыст кольцом и выдохнул в петлю - на удачу.
   Зря беспокоился: судя по схеме на экране, "Певень" бликует далеко от внешних границ пространственного туннеля. Наряд в этот раз немудрящий: крупные плоскости соединены трассами-пунктирами, волны кружев - без них редко обходится. В прошлый раз к Эридану флот отправляли "в ежовых рукавицах" - энергии было столько, что она выбивалась яркими пучками по всему контуру наряда и тамошнее кружево выглядело устрашающе колючим.
   Теперь верхняя часть схемы помечена красным пятном: работа не завершена, там запрещённая для полётов зона.
   Полюбовавшись на результат трудов белошвеек, пилот забил данные искривления пространства-времени в бортовой компьютер.
   "Мир прогнулся под нас!" - свистел он в ритме шлягера, выполняя рутинную работу: откорректировал курс корабля с учётом близкого пространственного прогиба, чтобы больше не возвращаться к этому.
   Патрульный корабль Тимоха, раскрученный, как пуля на вылете из ружейного ствола, выбило из туннеля-поглотителя слишком близко от "Галеры".
   Пилот глянул в экраны внешнего обзора, и ленивую расслабленность с него как ветром сдуло. Тимох живо "сыграл стакатто": пальцы обеих рук пронеслись над пультом управления и "Певень", чудом не столкнувшись с "Галерой", ушёл в тень; пилот лишь мельком увидел Ило-Соло, и солнце скрылось за огромным искусственным планетоидом - центральной базой белошвеек.
   Обсидианово-чёрная причальная полоса, размеченная шлюзовыми камерами входов, огибала экватор "Галеры", уходила в перспективу и сливалась с бархатом космоса.
   "Корабль гораздо больше, чем на схеме! - с досадой отметил Тимох.
   Ему пришлось спешно заложить ещё один вираж, огибая ржавую мачту антенны, дрейфовавшую рядом с "Галерой".
   - Йло, похоже, эту часть навигационной схемы не проверяли лет сто! За сотник "Галера" неплохо подросла, - прошипел пилот сквозь зубы, лавируя на бешеной скорости. - Стулотёры из службы навигации могли бы подсуетиться и перепроверить размеры кораб... Ля! - добавил он, потому что с базы белошвеек в самый напряжённый момент пришла рассылка услуг местного электронного навигатора.
   Тимох быстро сообразил, что в его положении лучше не отвергать рассылку, и позволил местному лоцману вести "Певень".
   Лоцман мгновенно включился в работу, "Певень" снова поменял курс, и оказалось, что между реальным планетоидом и схемой в кубо-кубо "Певня" - китовая разница.
  "Галера" была как гигантская рыба, круглая с головной стороны и сильно вытянутая вдоль продольной оси. Постепенно сужаясь, корабль базы белошвеек заканчивался чем-то наподобие рыбьего же хвоста - расходившимся далеко в стороны плоским шлейфом, состоящим из конструкций с решетчатым переплетением, и вмонтированных в эту решетку радиоантенн, телескопов, и устройств непонятного назначения. Шлейф явно появился позже самого корабля, и его никак не обозначили на "внешних" картах, что было странно. Тимох успел рассмотреть разбитый в лом челнок с логотипом "крикунов" из "Службы Сенсаций", и подумал, что охотники за горячими сплетнями вряд ли добрались до места назначения.
   Ещё подумалось: не слишком ли много совпадений? Словно всё делается так, чтобы как можно меньше внимания привлекать к белошвейкам.
   Тем временем из сот решетчатого "хвоста" взлетела крохотная яркая иголка, за ней - ещё одна. Они бликанули так стремительно, что Тимох не признался бы и самому себе, что ему не померещились юркие челноки белошвеек.
  Причалы "Галеры" обозначены белыми светодиодными контурами вокруг рабочих входов, и оранжевыми - вокруг "функционально ненадёжных", попросту, заброшенных шлюзов. Оранжевых жаберных щелей больше. Эта рыба-кит не слишком-то здорова.
   Через каждые десять шлюзов на обшивке корабля повторяется эмблема белошвеек: нагая женская фигура, за ней извилистые змеевидные лучи, исходящие из одного центра. Руки и ноги белошвейки раскинуты звездой, всё тело вписано в окружность, словно молодая женщина устойчиво расположилась внутри обруча, упираясь в обод ладонями и ступнями.
   Пилот подумал, что галерцы слишком старательно подновляют эмблемы - единственное, что надраено и блестит на шершавой кожуре планетоида, повидавшего время и космос.
   Тимох выбрал исправный стыковочный модуль, ввёл "Певень" внутрь и позвонил неизвестной Ксантиппе.
   Оставалось надеяться, что полковник Петре не подвёл и успел сообщить о его визите.
  
  
   Глава вторая
   Белошвейки
  
  
   Вскоре он увидел эту госпожу.
   Ксантиппа оказалась величественной и прямой, как колонна, словно космофолотская мода на антики наградила её не только именем, но и статью кариатиды.
   Госпожа белошвейка выглядела намного моложе, чем ожидал увидеть Тимох. (Если эта дама ровесница покойной прабабушки Талии, то она неплохо сохранилась!)
   Платье Ксантиппы водопадом складок мягко струилось до щиколоток. На "Галере", оказывается, женщины, по-крайней мере, такие, как наставница белошвеек, носили платья...
   Волосы Ксантиппы, по словам Петре Браге, когда-то рыжие, спрятаны под высокий и сложный, с множеством заломов, головной убор, и выяснить, какого они цвета, не представлялось возможным. Атласно-белая перевязь спускалась с головного убора, закрывала подбородок и, несколько раз оборачиваясь вокруг шеи, оставляла открытым только породистое лицо Ксантиппы. Это лицо было обращено в сторону патрульного офицера: госпожа вежливо дожидалась гостя у входа в лифт. Лифт оказался внутренней пневмокабиной и они ехали, поворачивая и петляя, всё выше и выше. А затем Ксантиппа увела своего гостя в помещение, которое назвала рабочим кабинетом.
   Тимох с любопытством принялся рассматривать рабочее место наставницы белошвеек. Он находился внутри цилиндра - высокого и просторного, даже чересчур просторного, чтобы служить обыкновенным кабинетом. По верхнему краю замкнутой в круг стены тянулись завитки серебряного и золотого цвета, тонко разделённые чернью, и повторялись, образуя плетистый орнамент. Обстановка помещения устарела, но была элегантно красива, как всё, что сделано на заре межгалактических перемещений. В центре пустого, в общем-то, кабинета стояла пара лёгких сидений, тоже украшенных орнаментальным тиснением, да перед ними, в футе от пола, зависла на прозрачном постаменте подставка для стержней многоканального голографического кубо-кубо.
   Тимоху дали понять, что это - архив, хранилище данных.
   Кубо-кубо плеснул цветами спектра, и патрульный увидел, как кабинет до отказа заполнился изображениями.
   В воздухе густо ткались голограммы девушек и женщин, занятых работой где-то, возможно, по всем палубам корабля.
   Тимох определил "Галеру" как гигантскую швейную мастерскую. Выбирая картинку и увеличивая её, он разглядел символы планет, сопровождавшие изображения работниц. Всё оказалось гораздо масштабнее: оказывается, Ксантиппа имела доступ к данным, собранным со всех населённых миров.
   -Наши швейные производства, - скупо промолвила неразговорчивая госпожа Ксантиппа. - Что конкретно вы хотите узнать, офицер?
   - Я хотел бы понаблюдать за работой девушек...
   - Вы хотите наблюдать, или вникнуть?
   - У вас найдётся оборудование для быстрого погружения в суть дела?
   - Я легко могу это устроить, офицер, - с лёгким пренебрежением пожала плечами госпожа. - Но зачем вам?
   - Ищу дело по душе... - осклабился Тимох, и понял, что неприятно уязвил главную белошвейку. Теперь отступать некуда. Он скрепился и настоял на том, чтобы его ввели в суть производства одежды.
   Ксантиппа кивнула, причём, Тимоху померщился злорадный блеск в её глазах.
   Она потребовала разуться и обнажить ступни.
   Перспектива разуться смутила патрульного, он не привык видеть ноги вне пилотских ботинок. Пилоту, как мальчишке, захотелось сбежать, но он сдержался и стал выполнять распоряжение госпожи: щёлкнул замками на щиколотках, затем расшнуровал и стянул с ног офицерские берцы.
   Ксантиппа водрузила ему на голову глубокий закрытый шлем, поднесла небольшой баллон и распылила сенсорные датчики. Микродатчики, с едва ощутимым электрическим покалыванием, облепили тело пилота, особенно густо приклеившись к кистям рук и ступням. Инициатива патрульного капитана закончилась тем, что Тимоху довелось пережить смену за швейной машиной, лишь после этого, и ни минутой раньше, симулятор оставил в покое его мозг.
   Он сначала неловко, но потом всё более сноровисто подавал раскроенные заготовки под иглу, прокладывая строчки разного вида и назначения. Взмах, заготовка ложится под машину, выворачивание, припосаживание или собирание складок: быстро, быстро, ещё быстрее... Он переходил на скоростные машины-оверлоки, которые коварно тянули ткань, резали крой и забивались, требуя чистки и заправки. Не сразу, но он приноровился к работе на оверлоках и довольно ловко обмётывал края заготовок. Потом спешил на другую машину и вшивал окантовку; вставлял застёжки всех видов, втачивал рукава, подлаживал и крепил на одежду магнитную ленту; расстрачивал швы, закреплял края коротким стежком... Он ломал иглы и заменял иглы. Он рвал машинную нить, портил сточку, порол шов - что оказалось невероятно долгой и самой нудной работой. Он неловко рассыпАл заготовки, и приходилось заново сортировать и раскладывать их, тщательно следя, чтобы не сшить ткани разных оттенков. Он подбирал порванную нить, соображая, как заправить её заново, щурясь, тянул нить сквозь систему пыльных наэлектризованных ходов-отверстий, у каждой машины своих. Ругался, сознавая, что цех укомплектован бросовым старьём, и всю эту швейную машинерию пора на слом...
   Строчил, строчил...
   Когда Ксантиппа смилостивилась и сняла шлем симулятора с патрульного пилота, голова Тимоха отяжелела, спину, кисти рук и ступни, тоже занятые в работе, сводило от напряжения. Утомила монотонность процессов. В довершение всего, от постоянного всматривания глаза его устали и нещадно болели.
   Тимох почувствовал, что утомлён, нет - совершенно измочален работой, которую привык считать простой. А ведь это - всего лишь одно занятие на тренажёре!
   Ему стало тоскливо от мысли, что женщины обречены на такую работу всю свою жизнь. Тот, кто давал имя этому космическому кораблю, хорошо знал значение слова "галера"!
   Ксантиппа протянула ему табличку и несколько мелких кредиток. Тимох даже не сообразил, что получает первое жалованье в качестве швеи. Оказывается, тренажер отметил потенциал новичка. За смену Тимох способен сшить 4 костюма, 20% дневного
   плана - в настоящий момент это предел его возможностей.
   - Сколько?! - Тимох присмотрелся к цифрам, осознав ничтожность затраченных усилий. Объём работ, который делали женщины в швейных цехах, был огромным. От них требовалась высочайшая дисциплина и сосредоточенность. Пилот не выполнил и четверти
  дневного задания. Тимох подумал о профессиональном спорте, например, пентатоне, в котором отточенность движений и их скорость оплачивались очень и очень высоко.
   Он сказал:
   - Это невероятно тяжёлый труд. Сколько девушкам платят за их работу?
   Ксантиппа не стала скрывать.
   - Что?! - Тимох снова не удержался от удивления. - В вашем ведомстве всё в порядке? Труд ваших девушек по интенсивности можно сравнить с работой пилота рейсового погрузчика, но ребята так выматываются не всегда, разве что в день аврала перед стартом флотилии. И пилот погрузчика - одна из самых высокооплачиваемых профессий! А что я вижу здесь?
   Он ткнул офицерским хлыстом в жалкую цифру в нижнем углу "Технологической карты", в которой расписан был цикл выполнения изделия по операциям, с указанием секунд, которые отводятся на каждую часть работы. Цифра внизу обозначала стоимость пошива одной мужской робы.
   Сказал возмущённо:
  - Нет, я понимаю: это число прирастает разными надбавками, увеличиваясь раз в... - Тимох прикинул обычную схему начисления вознаграждения, - раза в два увеличиваем, считаем... но всё равно, доход девушек пустяковый! Смешной заработок! Недостойный заработок!
   - Офицер, здесь указана конечная плата за труд швеи, - ответила Ксантиппа. - Девочкам нужно много, очень много работать, чтобы обеспечить себя едой.
   Тимох замолчал, поражённый.
   А потом недоверчиво расхохотался:
   - Обеспечить себя едой?! На кораблях эскадры нет голодных! Еда, тепло, свет, воздух и средства защиты положены любому по праву рождения.
   - Значит, на "Галеру" эта привилегия не распространяется... - прошелестела госпожа.
   Тимох резко хлопнул в ладоши.
   Изображения работающих женщин, наполнявшие пространство кабинета, истаяли, распылившись искрами.
   Ответ Ксантиппы его шокировал. Всё увиденное противоречило привычным представлениям об обществе Звёздного Содружества.
   Это была совсем другая реальность.
   Это была "Галера".
   Ксантиппа оценивающе смотрела на патрульного, совсем недавно собиравшегося лететь в неизвестность за пропавшей мастерицей. Тимох выдержал её взгляд. Он твёрдо решил составить собственное мнение о белошвейках.
   "Галера", какую ему показали, не вязалась с романтическим представлением о принцессах космоса. Может, члены партии "Сила" говорят правду, и белошвейки всего-навсего "операторы космических перемещений" - работницы низшего звена? И тайны зоны эпсилон не существует вовсе, а есть обыкновенная халатность туповатой девчонки, занятой созданием наряда - пространственного туннеля? И высокие напряжения космических энергий иногда приводят к тому, что первая мастерица исчезает бесследно...
   Нет. Всё-таки он должен сам разобраться и сделать выводы.
   Он повесил на спинку стула именной хлыст, что, в общем-то, делать запрещено - хлыст всегда с офицером, но внутренне уставное правило вряд ли знают на "Галере".
   Проницательная госпожа правильно оценила его жест.
   Он почувствовал это по вежливому движению век и кивку горделивой головы.
   Ксантиппа вызвала старую, как и сам корабль, но вполне бодрую тележку с припасами, извлекла из её недр пенал с чайными принадлежностями, крохотный заварочный чайник, две чашки и уютный подогреватель с живым огнём, плясавшим маленьким весёлым божком внутри керамической грелки. Чашки были небольшие, но всё же крупнее кукольного чайника. Госпожа по-хозяйски плеснула заварку на дно чашек и разбавила её кипятком из водогрейки. Струйки пара поднялись от жидкости, заигравшей в чашках всеми оттенками зелёного. Ксантиппа поместила чашки на тёплую поверхность подогревателя и стала помешивать напиток палочками трёх видов, по очереди. Эта часть церемонии, неизвестная патрульному пилоту, вызвала у него живейший интерес. Сначала госпожа пустила в ход чёрную палочку с небольшой лопаткой на конце. Погруженная в чай палочка задымилась, источая запах дерева, породу и происхождение которого пилот знать не мог. Затем Ксантиппа воспользовалась зелёно-белой парой палочек, задерживая их в чашках и встряхивая. От помешиваний зелёный цвет в чашках стал насыщеннее, переходя от салатового к малахитовому, и тем сильнее проявлялся ни с чем не сравнимый аромат напитка.
   Пилот с удовольствием потянул воздух носом: так пахнет нежнолист из системы Сириуса. А чашки, судя по росписям, местной работы, с Ило Семилунного. Почтенной белошвейке кто-то шлёт такие дорогие подарки? Уж не полковник ли, Петре Браге? Молодец, седоусый!
   "Узнать бы ещё, как в серой массе забитых и бесправных швей находят мастериц? - размышлял Тимох, смакуя чай. - Не просто умелиц, но белошвеек - звёздных принцесс, повелительниц торсионных полей?"
   Любезность никогда не бывает лишней в общении с женщинами:
   - Как вам живётся? - спросил он госпожу после паузы, стараясь быть обходительным, и с наслаждением потянул в себя богатую оттенками вкуса жидкость, а потом вернул на подогреватель хрупкую чашку, которую держал одним пальцем (больше не помещалось в крохотном фарфоровом ушке).
   Нежнолист истаял во рту, оставив яркое послевкусие на языке.
   - В целом, они довольны, - ответила Ксантиппа, тоже под впечатлением от чая, и повела головой в сторону пёстрого роя изображений, медленно вращавшихся по спирали над спицами кубо-кубо.
   Она явно гордилась дорогим угощением, которое подала гостю.
   Тимох снова посмаковал чай, заодно полюбовался на семь улыбающихся лун на боку расписной чашки, и заметил, что госпожа, как те луны, находится в самом наилучшем расположении духа. Тимох украдкой глянул на себя в отражении столешницы. Только он в счастливой компании лун и Ксантиппы сидит насупленный:
   - Вы говорите, они довольны? Они, работающие за еду?
   - Здесь есть и другие.
  Он повёл ногтем по расписному ободу чашки.
   - А эти, другие, работают за еду и одежду?
   - И зрелища, - медленный кивок горделивой головы.
   Тимох запрятал глубоко внутрь горький сарказм:
   - Я предполагаю, на "Галере" некому читать книги? Никто не путешествует, не исследует новое, не совершает открытия, не занимается спортом, не интересуется искусством, не творит?
   Ему пришло на ум космофлотское поверье: "Белошвейки не умеют читать, берегут чуйку".
  Госпожа ответила:
   - Зачем? Здесь есть кубо-кубо, и люди, заполняющие кубо информацией и развлечениями, адресуют свой труд и нам тоже. Этого недостаточно?
   Патрульный капитан почувствовал, что ментально залип.
   "А Петре Браге хитёр! Коварен, как фиал Ило Семилунного!" Полковник знал, что делал, когда отправил его к Ксантиппе.
  "Смотри, любуйся, патрульный пилот Тимох! Ты рвёшься спасти одну из этого сонма рабочих муравьёв, бросив доверенный тебе участок космоса и подчинённых ребят. Ты ставишь на кон карьеру и честь офицера, свой корабль, свою жизнь! Хорошо подумай, стоит ли того смазливая девчонка?"
   - Жизнь приобретает смысл только тогда, когда мы её делам сами, - дерзко заявил он.
   - Вы знаете, как это можно было бы устроить на "Галере"? А кто будет одевать людей?
   Тимох потёр лоб ладонью и признался:
   - Я почему-то преувеличивал роль сканеров в этом деле...
   - Сканер - статусная игрушка. Эффектная настолько, что очарованные пользователи забывают о себестоимости вещей, сделанных сканером. На четыре костюма, которые вы, пилот, сшили бы за смену, сканер израсходовал бы половину дневного ресурса такого корабля, как ваш "Певень".
   Он согласился. Госпожа умела считать, и в здравомыслии ей не откажешь.
   - Я всегда был уверен, что именно из швей выбирают белошвеек. Хм, и я не один на кораблях Звёздного флота думаю так, - признался он величественному профилю госпожи.
   - И что вас разубедило в этом? - невозмутимо ответила Ксантиппа, уловив сомнения в голосе гостя.
   Тимох открыл было, и захлопнул рот.
   Похоже, его разыгрывают.
   - Вам не понравилось то, что вы увидели? - повернула к нему голову Ксантиппа.
   - Да! - резко ответил пилот, наплевав на вежливость, и опустевшая чашка в его руке жалобно звякнула о столешницу сервировочной тележки, из недр которой тотчас же вытянулся гибкий щуп и утащил чашку - обследовать на наличие трещин.
   -"Растут цветы в садах и в землях диких..." - задумчиво произнесла госпожа. Она цитировала кого-то, Тимоху неизвестного. Но смысл он уловил.
   Ксантиппа продолжала:
   - Ваше предположение правильно, офицер. В этой части космофлотские слухи не врут. Белошвеек действительно выбирают среди обыкновенных работниц, это главное и непременное условие, и это положено не нами. Чтобы стать белошвейкой, девушка сначала должна научиться безупречно шить. Это традиция. Она должна стать мастерицей ещё до того, как будет выбрана в белошвейки. Невозможно предугадать заранее, какой наряд ей доведётся творить. К тому же, швейное дело собирает женщин с определёнными, существенными для работы с торсионными полями, качествами.
   "Белошвейки, в понимании пожилой госпожи, став хозяйками торсионов, продолжают заниматься шитьём? - подумал Тимох. - Забавно! Не просто забавно - смешно! Нелепо до комизма. Одно дело, именовать непомерно длинные и остроносые корабли белошвеек "Игла", другое дело, с серьёзной миной убеждать офицера, выпускника Академии, что мастерицы реально заняты сшиванием гравитационных полей! Это всё равно, как если бы прошивка индивидуальных аппаратов для связи на планетах на самом деле выглядела бы как застрачивание, собирание в складки и выворачивание электронных микросхем.
   И ведь нечего возразить... Во всех поисковых системах информация о работе белошвеек ограничивается космофлотским фольклором.
   Он иначе поставил вопрос:
   - Скажите, как вы определяете, кто из швей сделает карьеру?
   Кубо-кубо засиял, разбрасывая во все стороны крохотные смерчи искр. Ксантиппа позволила изображениям девушек снова заполнить весь объём кабинета и произнесла:
   - Думаю, у вас тоже получится обнаружить ту, которая может стать белошвейкой. В этом нет ничего сверхъестественного. Внимательно наблюдайте за всеми девушками, и сообщайте мне, если что-то остановит ваше внимание.
   Тимох вернул хлыст на запястье, развернул стул так, что тот занял место в самом центре кабинета, уселся на стул задом наперёд, и принялся вглядываться в женские изображения. Ему показалось... нет, через некоторое время он был уверен, что девушки отупели от работы. Их лица не выражали ничего, кроме усталости и безразличия; веки были полуопущены, что старило их и добавляло сходства с механизмами. Работницы сосредоточенно всматривались в то, что привычно делали их руки, подавая ткань, стремительно вертя под иглой и доставая отшитую часть.
   - Эти ваши девушки... немного не такие, как женщины Звёздного флота. Не могу понять, в чём отличие... Они эээ... я не могу подобрать слово для человека, который покорно и терпеливо сносит свою участь...
   - В старину таких называли "смиренные" и "кроткие" - охотно подсказала госпожа потеплевшим голосом.
   - Кроткие, - посмаковал слово Тимох. - Ещё я не вижу рисунков на их коже. Да, точно! Девочки не могут себе позволить татуировки, или это какая-то религия?
   - Ни то, ни другое. Эти девушки уже прошли первый отбор по внешним признакам. У них нет искусственных знаков на теле. Меченые не годятся. Метка - знак принадлежности, инициации. Белошвейка должна быть с нетронутой кожей, - изрекла Ксантиппа. По её тону Тимох догадался, что она говорит о заурядном украшении тела, как о чём-то, что мешает работать с торсионными полями.
   Изображения таяли, уступая место новым.
   Вот девушка с крашеным хохолком вьющихся волос на темени и бритыми висками. Она время от времени мечтательно поднимает глаза, и её лицо приобретает ждущее выражение. Наверняка там, куда смотрит девушка, "окна" - виды местной планеты на экране, и она заглядывается на пейзажи.
   Тимох взглянул на Ксантиппу.
   Госпожа поворотом головы дала понять, по её мнению, гость должен был разглядеть будущую белошвейку. За неимением лучшего, Тимох указал на девчонку с хохолком волос:
   - Кроме этой мечтательницы, или лентяйки, не вижу ничего интересного.
   - Вы угадали. Она ловкая девушка, в работу вникла быстро. Зря укоротила волосы, - зачем-то добавила Ксантиппа. - Один малый перелёт назад её завербовали на звёздный флот и отправили на "Галеру"" - сейчас как раз готовят новую группу белошвеек.
   Ещё хотите поучаствовать?
   Тимох кивнул и снова занялся поиском белошвейки.
   Ничего не складывалось.
   У большинства девушек были сосредоточенные лица, лишённые всякого выражения. Две девчонки болтали; нет, переругивались - значит, сидят в одном цеху. Где-то, возможно, за сотни парсеков, по цеху ходила статная женщина с венком каштановых кос на голове, приветливо склонялась к швеям, садилась за их машинки, помогала беднягам, зашившимся окончательно, поднималась и шла дальше. "Наставница. Хороша! Но в белошвейки ей поздно", - решил Тимох.
   Появилось изображение девчонки в старомодных наушниках. Она с охапкой заготовок шустрой козой скакала от машинки к машинке, улыбалась и шевелила губами, наверное, напевала. Остальные лица не запомнились в сонме изображений. Терять было нечего, Тимох показал на девчонку в наушниках.
   Ксантиппа удостоила его похвалы:
   - Вы на правильном пути! - сказала она. - Впрочем, вы проглядели Настасею ("наставница" в венке каштановых волос), и эту девушку, - она указала на одну из двух ругавшихся малолетних мегер.
   - Склочная белошвейка? - рассмеялся пилот.
   - Нет, другой случай, - спокойно разъяснила Ксантиппа. - Прямодушная и честная девочка, в настоящем времени - одна из лучших мастериц. Вы видели, как она отстаивала своё мнение. Она рано осиротела и оказалась на "Галере" благодаря социальной программе, но сберегла в себе лучшее, что успела дать ей семья.
   - Я так понимаю, в белошвейки попадают те, кто не успел окончательно отупеть?
   -Мы отбираем индивидуальности. Дальше выбирают ОНИ, - госпожа выразительно отвернулась, не довольная выводом гостя, и отправила тележку с чайным прибором прочь из кабинета.
   Тимох решил, что беседа закончена, и больше он не добьётся от Ксантиппы ничего, что могло бы ему пригодиться в поисках мастерицы.
   Откланялся с мыслью, что побывал в женском цветнике, но так ничего для себя не вынес. Нежно-розовая пышногрудая белошвейка нуждалась в помощи, а он бездарно тратил время...
   Но перед входом в лифт запоздалая догадка заставила пилота развернуться, и Тимох пошёл, почти побежал: обратно. К госпоже. Ксантиппе.
   Он успел много раз обругать себя за то, что поздно додумался до такой простой мысли: путеводная нить, - тахионный след рабочего корабля белошвейки, - ведь она, эта нить, видна не только пилотам Звёздного флота!
   Если зона эпсилон - реальность, то нитью должны интересоваться подруги пропавшей и, прежде всего, вторая мастерица! Если же путеводная нить их не интересует, то верно говорят противники белошвеек: на самом деле, изнанка мира - выдумка, новое название того, о чём раньше говорили "слепой случай". А зона эпсилон - легенда, прижившаяся на Звёздном флоте.
   - Госпожа Ксантиппа! - сказал, запыхавшись, Тимох и козырнул. - Понимаю, что просить об этом не в праве, но, всё-таки, скажите: есть ли шанс для такого, как я, наблюдать работу второй мастерицы на месте, в её челноке? Запрещает ли это ваша традиция?
   Бесстрастная Ксантиппа на этот раз не стала скрывать удивление:
   - Зачем это вам, молодой человек?
   -Чтобы в следующем воплощении не тратить впустую отпущенное мне время жизни и разгадать тайну зоны эпсилон!
  Тимох философски вздохнул.
   - Ваше полное имя, пилот?
   - Тимох Рей Гвен Тимофей Ило Семилунен.
   - Так. Четвёртое поколение поселенцев Ило Семилунного. Вас назвали в честь прадеда-первопроходца, именуют старым вариантом имени. Будьте добры, офицер, напишите, как на самом деле звучало имя вашего прадеда? Если семейная традиция сохранила фонетику произношения.
  - Конечно! - как само собой разумеющееся, ответил Тимох.- Меня зовут так, как звучала краткая форма имени Тимофей. Это, знаете ли, один из языков планеты-матери, мне нужно использовать два регистра, кириллицу и латиницу. На вашем кубо это возможно? Вижу, есть. Он набрал: "Цiмох".
   - Молодой человек, я знаю кое-что именно об этом языке. Немного, но знаю. Могу перевести название вашего патрульного корабля.
   - О?! - только и нашёлся офицер.
   - "Певень" - это птица, возвещающая зарю. Птица живёт на Земле, и с птицей связано множество легенд. Певню приписывалось свойство разгонять ужасы ночи.
   - Певень будит солнце! - вставил Тимох, не скрывая гордости за свой корабль - он любил "Певня" за всё, и за славное имя тоже.
   - А ещё у этой птицы задиристый и упрямый нрав.
   - Это по мне! - хохотнул Тимох.
   - И ещё певень - хозяин и защитник стайки самочек, - поддержала Ксантиппа, про себя подумав: "Надо же, как всё складно!".
   Патрульный отшутился:
   - Вот и я давненько подумываю, не переименовать ли восемь кораблей моего взвода в "Курочка", да по номерам?
   - Молодец! - ответила старая белошвейка. Метнула на пилота оценивающий взор, её губы дрогнули, и уголки рта растянулись. Тимох не сразу понял, что госпожа удостоила его улыбки.
   - Ваши предки, судя по имени, все с Ило Семилунного?
   - Одна прабабушка эриданка.
   - Похвально. Вы искренни и честны, как все жители Ило. Плюс эриданская кровь в ваших жилах... Интересное сочетание... Впрочем, теперь мне многое понятно: вы последовательны в своих намерениях, и я обязана вам помочь.
   - "Певень", "Певень", - госпожа в задумчивости словно покатала слово на языке и буркнула в сторону. - Надо же, - певень!
   Сделав пилоту знак молчать, Ксантиппа выкрикнула имя в пустоту ячеистого цилиндра кабинета:
   - Анна! А-ан-на! Анна? Анна-а-а!!! - повторила, словно распевая, на разные лады.
   - Я нужна вам, госпожа Ксантиппа? - ответил чёткий и чистый женский голос холодноватого тембра, обволакивая звуком пилота и старую белошвейку. Тимоху показалось, у него завибрировали не только ушные перепонки, но и диафрагма.
   -Анна, девочка моя, пожалуйста, если ты близко, прими у себя офицера патрульной службы...
   - Патрульный офицер Звёздного флота капитан Тимох, сын Рея, сына Гвена-Тимофея! Ило Семилунен! - бодро крикнул Тимох, рассчитывая, что будет услышан обладательницей голоса.
   -Я уже рядом, - ответил льдистый голос после трёхсекундной паузы. - Швартоваться буду в зоне тридцать.
   - Откуда прибыла? - спросила Ксантиппа.
   - Вы застали меня за орбитой Тёмного Ило.
   - Молодец! - отозвалась Ксантиппа, как будто мгновенное перемещение челнока на два с половиной парсека из-за орбиты внешней планеты - обычное дело. Вроде, как прыгнуть со ступеньки на ступеньку.
   "Ай да белошвейки!"
   - Здравствуйте, капитан Тимох Рей Гвен Тимофей Ило Семилунен. Меня зовут Анна, мой челнок ждёт вас у семнадцатого причала, зона тридцать. Карантин не нужен. Код доступа не нужен, я встречу вас.
   "Гм, эта льдинка так сразу повторила его имя? И ничего не перепутала? По крайней мере, она не лишена музыкального слуха!"
   Тимох поспешил к причалу, гадая, как выглядит вторая белошвейка? То, что она не похожа на пропавшую белль, он знал совершенно точно.
  
  
  
   Глава третья
   Глаза в глаза
  
   Вторая белошвейка строгая, правильная.
   Открыла входной шлюз, кивнула головой вместо приветствия, поправила блестящие косы и вернулась к работе в прозрачной сфере, миниатюрной копии здешнего сектора космоса.
   В пути от кабинета Ксантиппы до семнадцатого причала Тимох, волочась в допотопном галерском ауто, тормозившем на каждом повороте туннелей, обдумал, как объяснит свой визит. Но шагнул в диафрагму входа "Иглы-2", и почувствовал, что фонтан красноречия перемкнуло.
   Он уставился на девушку с оливковой кожей, пытаясь определить, что именно так поразило в её внешности?
   Черты лица второй белошвейки были мелкие, но абсолютно пропорциональные для её небольшой головы, длинной шеи и тонкого гибкого тела с выраженным, как у гимнастки, прогибом спины и прямым разворотом плеч. Глаза её он не мог видеть из-за манеры белошвеек не поднимать взор на собеседника. Эти глаза, полуприкрытые нежными веками, обрамляли густые и совершенно прямые ресницы. Поэтому лицо Анны казалось поделенным на две части: лоб и переносица хорошо освещены, затем частокол - ресницы, и ещё более длинные тени от них, лежащие на гладких щеках, а под горизонтальной чертой ресниц - крепкий кукольный подбородок и сочные твёрдо сжатые губы.
  Тимох промямлил дежурное приветствие.
   Опахала ресниц нетерпеливо качнулись, вернулись в горизонтальное положение, и Тимох почувствовал досаду оттого, что девушка перед ним так и не взглянула в лицо своего гостя.
   Патрульным пилотам больше, чем кому-нибудь в Звёздном флоте, везло на видеоконтакты с мастерицами. Прямых взглядов во время видеосвязи не было, но пилот мог наблюдать белошвейку в движении, видеть её глаза, когда белль поворачивалась вполоборота, или смотрела в сторону, и Тимох ни разу не чувствовал барьера между собой и принцессами-белошвейками. А на этом свидании всё пошло не так. Его впустили, но впустить - не значит принять.
   Он сидел в кресле, на которое указала Анна, притихший и растерянный.
  Текли минуты.
  Кубо-кубо "Иглы-2" показывал музыкантов, темпераментно пиливших смычками электронные инструменты. Виолончель, больше похожая на вензель, по мнению Тимоха, должна была с минуты на минуту развалиться в руках полуголой виолончелистки, помнившей о своих ногах в блестящих чулках больше, чем об инструменте. Запись шла беззвучно, а где на этом корабле звуковая система, патрульный не определил. Он сунул палец в голограмму кубо-кубо и прослушал несколько пассажей, сделавшихся слышными только для него. Музыка и впрямь была грозной, не зря скрипач напрягал скрипку и раскачивался: исполняли марш 'Монтекки-Капулетти' Прокофьева. Тимох прочитал это. Сам он никогда не слышал такую тему.
   Он вынул палец из кубо, откинулся в кресле и ещё подождал.
   "Анна, Анна, Анна", - повторял Тимох про себя, томясь в чужом корабле от вынужденного безделья.
   Что делает белошвейка - непонятно. Кисти рук снуют туда и сюда, подбирают что-то едва различимое, прикладывают, подтягивают или припосаживают. Что можно шить в звёздной сфере? Как этот замысловатый танец пальцев связан с торсионными полями? Сейчас она словно перебирает незримую нить, осторожно подтягивая её.
   Крохотный челнок второй белошвейки называется "Игла-2".
   Естественно, как же ещё ему называться?
   Логотип с названием маячит светодиодным кругляшом на всех приборах. Начинка "Иглы" кстати, супер. Её обслуживает квантовый "АДРОН". Тимох не поверил глазам, уставившись на крохотные чёрные буквы и ряд цифр - марку белошвейкиного кормчего. Интересно, многие ли знают об этом? "АДРОНов" во всём Звёздном флоте - по пальцам пересчитать. Если быть точным, вообще никто их не видел, говорят только, что они имеются на кораблях эскадры. Вот, значит, на каких кораблях...
  Тогда, получается, Ксантиппа не верит в его, Тимоха, возвращение. Капитана патрульной службы не впустили бы в челнок, на котором, словно обыкновенная хлебопечь, установлен легендарный супер-мозг. Раз пилот допущен лицезреть "АДРОН", значит, его заранее записали в покойники - эти ребята, с присягой или без, никогда не выносят важные секреты.
   Патрульный "Певень" - отличный корабль, но довольствуется стариной "ЮН-3". А "ЮН" не идёт ни в какое сравнение с "АДРОНом", оперирующим троичным кодом. Что происходит в недрах "АДРОНа" - знает только Великий Космос. Возможно, правы те, кто утверждают, что эта штуковина способна напрямую общаться с мирозданием.
   Тимох вздохнул.
   Пока вопросов только прибывало.
   И вопросы непростые, и касались они не только пропавшей мастерицы.
   "Ан-на-а-а"...
   Имя второй белошвейки звучит гулким колоколом.
   Наверное, потому что юбка у неё - колокол.
   Белошвейки, они такие, - носят исключительно юбки. Половина анекдотов у космофлотских связана с редкими, как дождь в пустыне, появлениями белошвеек на кораблях эскадры.
   Шутят...
   Понятно, насчёт чего шутят. Кружева под подолом, и прочие тайны...
   Диковатые белошвейки ходят гуськом, все, как одна, длинноволосые, юные, да в юбках, - поглазеть на них не бежит только слепой и безногий. Но подойти боятся. Эти скромницы управляются с торсионными полями, а торси запросто швыряют дюжины кораблей через полгалактики, и потому Устав предусматривает особый регламент общения с белошвейками. Только командир звездолёта может вести переговоры и улаживать рабочие ситуации с ними. В отсутствие командира - только его помощник.
   Анна.
   Анна... Русые косы перевиты лентами и скреплены парой ярких пластиковых зажимов для совсем мелких девчонок.
   Тимох пялился на русые косы и на зажимы с дурацкими пластиковыми жуками.
   Жуки, все четыре, по двое на косу, ехидно скалились ему. Ещё бы жучарам не скалиться, - ледышка совсем забыла о своём госте.
   Стоило пилоту подумать об этом, белошвейка оглянулась, выдвинулась вместе со стулом из звёздной сферы и повернулась к нему:
   - Здесь есть игры, есть видео, и есть душ, капитан Тимох Рей Гвен Тимофей.
   - Тебе можно просто - Тим.
   Она отбрила его заход:
   - Можете провести время с большей пользой, пока я заканчиваю работу. Я спешу.
   Тимох покраснел.
   "Я спешу! Капитан, умойтесь! Я приготовлю для вас свежий кружевной наряд!.." -Слушай, ты, малышка, теперь-то уж точно я сделаю всё, чтобы вернуться из эпс, и анекдотов о белошвейках станет больше, - клянусь!"
   Тимох хотел остаться на месте, но вспомнил острые пики-ресницы и украдкой обнюхал пилотскую форму. И правда, пора сменить комплект...
   Когда покинул кабинку, обдавшую его весёленькой радужной пеной, почувствовал, что благоухает из-под заношенной униформы, как надушенный мяо.
   Белошвейка всё шила.
   Тимох утомился вежливо ждать.
   Наконец, она остановилась. Пилот не мог не заметить, что девушка измотана долгой работой. Недавно он сам прошёл каторгу за швейной машиной и теперь очень даже понимал белошвейку.
   Анна провела ладонью по лбу, сдвинув прядь волос. Сказала, избегая прямого взора:
   - Боль по Мриечке не стихает. - Она произнесла это сдержанно. - Прошло шесть часов после её исчезновения, я не прекращала работу больше, чем на минуту. Я пыталась спасти её, но у меня ничего не вышло.
   - Я верну тебе подружку! - брякнул Тимох, и украдкой поморщился от фальшивого
  мажора в собственном голосе.
   Учёные ссылаются на...
   В бездну всех учёных! Хоть одной пропавшей девчонке помогли их заумные теории?
   Нельзя огорчать белошвеек. Это не прописано в Уставе космофлота, а надо бы. Жирным курсивом: "Берегите белошвеек! От них зависит слишком многое!" И ведь, йло, все это понимают. Чувствуют истинный расклад сил, но не говорят. Храбрятся, но не признаются, что с настороженностью относятся к девушкам, которых торси выбрали себе в хозяйки.
  Патрульный, кивнув на экран, произнёс:
   - Почему складки пространства легли так, а не иначе? - спросил, чтобы перевести разговор.
   И прикусил язык.
   Белошвейки не знают, что творят, имеют право не знать, не их ума дело. Считается, что девушки воображают будущий наряд, и снаряжают корабли, как придумают. Белошвеек до сих пор вербуют больше на Земле. Что-то особенное наследуют девушки, рождённые на планете-матери, с которой началось заселение космоса. В былинные времена мастерицам было проще; они из поколения в поколение повторяли ритуальное двухмерное шитьё, напутствовали уезжавших: "Скатертью дорога!" и для путешествий по двухмерной плоскости этого хватало. Наверное.
   Должно быть, хватало. Конечно, это была всего-то поэзия их жизни, какая там наука, но... Кто может знать точно? Древние секреты уже не раз открывали заново...
   Анна вернула его в настоящее:
   - Вас интересует природа гравитационных складок?
   Тимох спрятал удивление:
   - Ты знаешь начала астрофизики?
   (И как теперь быть со слухами, мол, белошвейки едва умеют читать - берегут чуйку?)
   - Мы с Мриечкой хотели учиться и самостоятельно готовились по учебникам.
   Он кивнул. А нечего ответить - белошвеек не ждут в вузах Звёздного Содружества. Хорошая шутка: учёная белошвейка. Таракан-философ. Рыба-астроном...
   - И что же вы с Мрией поняли из учебников для высшей школы?
   - Гравитация - это искривление пространства и времени под влиянием массивных объектов. Любая планета на орбите находится в искривлённом пространстве, окружающем звезду. Планета двигается в этом пространстве, как шарик в колесе рулетки. Энергия материи всегда трансформируется в энергию искривлённого пространства-времени. Энергия переходит из одного вида в другой, но не исчезает. Так учил Энштейн.
   Анна солидно (Тимох хмыкнул - прям будущая госпожа Ксантиппа!) направила ресницы в сторону миниатюрной копии здешнего космоса со звездой Ило-Соло в центре:
   - Возле каждой звезды мы имеем искривлённое пространство-время с заключённым в нём колоссальным количеством энергии. С помощью этой энергии, организуя особым образом торсионные поля, мы действуем на объекты вселенной, приближая их.
   Тимох выронил хлыст и чуть не подавился доброй порцией жвачки, которую мочалил во рту, спасаясь от скуки:
   - Типа, вы приблизили к системе Ило-Соло Фомальгаут с планетами?!
   - Немного не успели. Но вы всё правильно поняли.
   "Правильно понял?! Ну, спасибо, белль!"
   Некоторое время Тимох молчал, переваривая новый факт - белошвейки не глупы. По крайней мере, белль первой триады.
   Спросил вторую мастерицу:
   - Ты должна занять место Мрии?
   - Если торсионы примут меня как замену.
   Неприятно кольнуло воспоминание о том, что у эмблем на боках планетоида "Галера" были слишком разные женские лица. Портретное сходство с погибшими белль, что ли? Анна с большой степенью вероятности может разделить судьбу подруги. А его уже не будет рядом...
   Они снова помолчали.
   - Анна, почему Мрия не смогла организовать пространство... там?
   Белошвейка влажно блеснула на него густо-синими глазами, а Тимох даже и не вздрогнул (а ведь каждый юнец проживал возраст горячих мечтаний о контакте с прелестной белль). Только удивился: почему-то не думал, что у второй мастерицы глаза - синего цвета, как небо её планеты.
   - Мрия беременна, - прошелестела Анна. - Я уверена: что-то случилось. Должно быть, роды начались раньше времени. Всё так неудачно совпало, и это страшно. Этого не должно было произойти! Только не с Мрией! Несчастный малютка - родился, чтобы погибнуть...
   Пилот снова растерянно замолчал, не в первый раз за этот день.
   "Такое, значит, бывает и у принцесс..."
   - Зачем вы об этом спросили?- Анна была расстроена, губы кривились, голос дрожал, опахала ресниц потемнели и потяжелели от влаги:
   - Почему вы здесь? Что привело вас к нам? Вы пишете исследование?
   Уязвлённый Тимох вскочил, жарко залившись краской до кончиков ушей:
   - Мой "Певень" отправится в эпсилон по следу мастерицы, как только будет закончена его дозаправка. Я не успею надоесть тебе, белль. Мне остался час.
   Мокрые от слёз глаза Анны расширились. Белошвейка отпрянула в смущении:
   - Простите, офицер! Ради великого космоса, простите меня! Попытки спасти белошвейку делали так редко! О нас предпочитают забыть. В последний раз за мастерицей отправился Рудуш, пилот "Рамакришны", это было много лет тому назад. Но мы всё помним. Мы храним имена смельчаков в своей летописи, девушки вплетают их в кружево нарядов.
   - Что ж, извини. Прибавлю вам, девушки, работы. Я иланец, а у иланцев традиционно длинные имена. Да ты и сама знаешь...
   Анна быстрым движением ладоней вытерла мокрые ресницы, похлопала себя по щекам и неожиданно распорядилась:
   - Пойдёмте!
   Увлекла Тимоха к сфере и подтолкнула внутрь. Можно сказать, ткнула в звёзды носом.
   Он невольно зажмурился: "А вдруг звёзды, того, колючие?" У пилота были на это кое-какие основания: "АДРОН" поддерживал в сфере космическую проекцию невероятной чёткости и детализации. Тимох удивился, что каким-то образом различает знакомый рой звёзд, он мог даже назвать его: поток Арктура. Разные по возрасту звёзды летят в нём со сходными скоростью и направлением. Вокруг этих газовых костров не нашлось годных для колонизации планет, но поток Арктура входил во все учебные программы, потому что более пятидесяти его неметаллических звёзд когда-то были захвачены Млечным путём, поглотившим чужую галактику. Теперь эти звёзды двигались прямо перед лицом пилота.
   Патрульный офицер шагнул внутрь, сквозь поток Арктура, ближе к Дагону и Флаю - планетам Фомальгаута, остерегаясь бесчеловечной яркости альфа Денеба, и каким-то невероятным образом охватывая взором галактику с далёкими Солнцем, Кеплер и Глизе, окружёнными выводками планет, бету Пегаса с Беллерофонтом, и сонмы других звёзд и планет Млечного пути. Затем сердце пилота дёрнулось высоко, к самому горлу. А он - он провалился.
   Вниз.
   В бесконечность космоса.
   Тимох стремительно падал сквозь галактики и туманности, ускоряясь всё больше и больше, близкий к обморочному состоянию от невозможности дышать. Хозяйка "Иглы-2" обняла его и прижалась к спине. Женское тело, руки белошвейки, крепко обхватившие торс и сомкнутые на животе пилота, были реальными и горячими. Как только он сумел осознать присутствие белль и обуздать животный ужас, страх внезапного падения отступил, словно Тимох проснулся и прервался кошмар.
   "Эй, патрульный, хоть под самый занавес, но к тебе клеится суперская девчонка, чувствуешь? - подумал Тимох, стряхнув наваждение. - Ещё как чувствую!"
   Осмелев, он положил свои ладони поверх сцепленных пальцев Анны и вслушался в то, что над самым ухом говорила белль, обращаясь к кому угодно, но явно не к пилоту.
   Оказывается, Анна знакомила звёзды с ним:
   - Этот человек полетит вдоль нити на границу мира и дальше. Он летит за Мрией! - решительно заявила белошвейка.
   Сфера рванулась навстречу всеми звёздами, скоплениями, парсеками пустоты, квазарами и туманностями - они вдвоём летели обратно, но страха уже не было. Когда крохотное солнце Ило-Соло снова засияло в дюйме от лица, Тимох понял, что всё во вселенной вернулось на свои места и пришло в равновесие.
   - Уфф! - облегчённо вздохнула Анна, выдёргивая пилота из сферы так же быстро, как затолкала его внутрь звёздной проекции. Она продолжала поддерживать его сзади: пилот покачнулся, не сразу восстановив равновесие.
   Тимох, которого слегка подташнивало, отметил показания часов на борту челнока. По ощущениям, падение длилось несколько мгновений, и таким же секундным было возвращение, на деле же полёт в пустоте обернулся четвертью часа реального времени, и ему пора возвращаться на "Певень".
   Белошвейка сказала:
   - Хорошее начало! Офицер Тимох Рей, я оставляю эскадру Звёздного флота и последую за вами. Я буду наряжать "Певень" столько раз, сколько понадобится для того, чтобы осторожно вторгнуться в эпсилон. Если вы сохраните нить, я придумаю, как вернуть вас обратно.
   Тимох, ошалевший от внезапного приключения, плохо слышал её напутствие.
   Он разглядывал губы белошвейки и крупный жемчуг зубов. Он помнил кольцо её рук и подумал, что не прочь провалиться в звёздную бездну ещё раз. Только чтобы снова - в обнимку...
   Опомнился, когда Анна указала ему на выход:
   - Офицер, вам пора. Мне надо работать.
   До Тимоха не сразу дошло, что это - всё.
   Оказавшись перед входной мембраной, он обернулся, и понял, что не уйдёт. По крайней мере, не сейчас, когда хозяйка, забыв о госте, стоит к нему спиной.
   У ног белошвейки лежала снятая юбка-колокол. Под юбкой оказалась ещё одна: тесные складки, обшитые чем-то волнующе пышным, похожим на перья с брюшка иланских лебедей. Вторая юбка тоже пала долу, открыв взору то, что привело Тимоха в полное восхищение. Анна расстегнула застёжки на плечах, и остатки одежды скользнули вниз. Белошвейка вошла в звёздную сферу, нетерпеливо пульсировавшую, словно любовник, в томительном ожидании.
   "Стоять! - приказал себе патрульный. - У тебя есть время! Времени у тебя - навалом!" - за сердце весело отчитался пульс пилота.
   Девушка в сфере расплела косы, мотнула головой, и каскад волос плеснул, рассыпаясь, закрыл плечи, лопатки, ложбинку вдоль позвоночника. Полукружия ягодиц совершенной формы мелькнули и исчезли за ширмой волос. ("Какая жалость!") Волосы стали наэлектризовываться - иначе трудно объяснить то, что теперь каждый по отдельности волос, словно волнистый луч на эмблеме, исходил из общего центра - головы мастерицы, - испуская свет. Тимох убедился, что эмблема на кораблях белошвеек, знакомая каждому пилоту, - абсолютно реальное изображение, хоть принято считать её символической.
   Тело второй мастерицы стало вращаться вокруг оси, и вот она уже неразличима в сиянии лучей-волос.
   Вскоре в сфере блистало солнце по имени Анна.
   Тимох вышел в задумчивости. Он на всякий случай проследил, закрылся ли входной люк? Люк закрылся.
   Тревожный зумм заставил насторожиться. "Внимание! Корабль готов к старту!" - предупредили системы челнока. Тимох поспешил уйти подальше от причала номер семнадцать; здесь не предусмотрены многослойные защитные барьеры...
  
   Бравый "Певень" с обновлённым ресурсом, готовый к вылету, ждал с противоположной стороны гигантской базы белошвеек.
   Но кто попал на "Галеру", там и умрёт.
   Тимох умер, едва разблокировав вход в свой корабль.
  
  
  
   Глава четвёртая
   Рывок в эпсилон
  
   Что-то толкает в левое плечо. Тупо, настойчиво, молча. Толкает. Голове больно, больно плечу. Я ёрзаю на скользкой закруглённой поверхности, съезжаю вниз, чувствуя, что ступни поднялись выше головы и от перемены положения тела мне стало легче. Сколько времени я валяюсь здесь?
  Левое колено упёрлось во что-то; опора подо мной рывком приходит в движение, я резко опрокидываюсь на бок, тело само реагирует на изменения: снимаю ладони с краёв гладкой поверхности, группируюсь, а на меня наезжает тяжёлое, твёрдое, теснит справа, наваливается, грозясь расплющить. Движущаяся поверхность подо мной снова дёрнулась и опрокидывается. Я вываливаюсь, как из чаши, инстинктивно откатываюсь, освобождая место, куда немедленно падает тяжёлое и твёрдое, наехавшее на меня.
   Открываю глаза.
   Мрак.
   Во мраке пара узких светящихся дуг, загромождённых большими и малыми геометрическими силуэтами. Знакомые запахи. Странно, сколько их, разных, собралось в этом месте! Меня решительно и в полном молчании ощупывают. Есть что-то нелепое в хватании человека за самые неожиданные места на теле, и я догадываюсь, что многопалая мягкая клешня принадлежит складскому роботу. По жёлобу погрузчика я попал внутрь корабля.
   Вопрос: какого корабля?
   Осторожно пробираюсь к светящимся щелям - там дверь, и она не закрыта. А не закрыта, потому что бортовым системам не объявлена готовность на старт, и у меня есть последний шанс выйти из грузового отсека, и удивить хозяев корабля. Или лететь в тёмном чулане в компании припасов и всевозможных запасок на случай собственного или чужого ЧП. До тех пор, пока пилоту не заблагорассудится заглянуть сюда. Учитывая, что хранилищ на любом корабле предусмотрено несколько, заглянуть могут не скоро. Дверь закроется герметично, вентиляция в грузовых отсеках не предусмотрена - да я сдохну здесь от удушья!..
   На четвереньках, ощупью, пытаюсь бесшумно пробраться к выходу, и едва не падаю, наступив на офицерский хлыст, болтающийся на запястье. Мне оставили хлыст, значит, налётчик был из местных; на "Галере" вряд ли известно назначение этой цацки, иначе, если бы знали, - первым делом отняли хлыст.
   Возле выхода натыкаюсь на знакомый контейнер, знакомый, потому что сам ставил его сюда...
   Я на "Певне!"
   Меняю тактику: осторожно просовываю лезвие ножа под дверь, она мало-мало отъезжает вглубь, и этого достаточно, чтобы слышать разговор в рубке и даже видеть собеседников.
   Голос льдинки:
   - Ветер, это незаконно. Я отказываюсь наряжать захваченный корабль!
   Незнакомец, занявший моё пилотское кресло, отвечает молодым баском:
   - Ты в курсе, что это не блажь? Я лечу за Мрией! В твоём наряде или без наряда - я лечу за моей женой! Пропади ты пропадом, ты! Ты не захотела помочь! Всё, разговор окончен!
   Незнакомец раздражён.
   На экране кубо лицо Анны с ресницами в горизонтальном положении.
   -Ветер, я бессильна что-либо сделать. Торсионы перестанут отзываться в любую минуту. Это может случиться сейчас, а может - на подлёте к зоне. А, может, за границей мира - когда угодно. И мне никогда не узнать, что именно я сделала не так? Ты поможешь Мриечке, если вернёшь этому кораблю его пилота, а мне - уверенность в том, что наши помыслы чисты.
   По движениям рук незнакомца я понял, что он проверяет сигнатуры перед стартом. Отметил: "Его учили управлять кораблём. Не великий мастак, но и не профан в лётном деле. Но, съешь тебя цветочек, ведь не запустишь "Певень"! Хлыст со мной, а у офицерского хлыста секретов не перечесть; он ещё и блокирует системы корабля!"
   Верзила шарит по голограмме приборной доски, недоумевая. Оглядывается на застывшее изображение Анны в кубо-кубо и продолжает незаконченный разговор:
   - Этот картавый капитан - да он повернёт корабль обратно, стоит только увидеть потухшие звёзды! Ты веришь, что он уйдёт в эпсилон? Ради кого? Кто ему Мрия? Что ему белошвейки? Обслуга полётов, одной больше, одной меньше, - вот как они там думают! А он - оттуда!
   "Картавый". Это что значит? Надо запомнить. На других звездолётах всегда дают кликухи чужим. Кличка всегда расскажет о профессии больше, чем Энциклопедия. Не мешает узнать, чем на "Галере" выделяют иланских патрульных пилотов?
   Я быстро додумал эту мысль, приготавливаясь за дверью.
   Прыгнул на спину незваного гостя и скрутил хлыст петлёй вокруг крепкой шеи:
   - А ты откуда, урод?
   Без сожаления, одним хуком отправил здоровяка туда, где недавно довелось побывать самому: на границу. Нет, пока не на границу мира. Всего лишь поставил верзилу на паузу.
   - Анна! Анна!! Анна!!! - закричал в экран. - Я готов! Вперёд, за первой мастерицей! Летим?
   Льдистый голос - клянусь, он потеплел! - звонко ответил:
   - Догоняйте, Тимох Рей! Я - за поясом астероидов!
  
   А потом мы зависли в точке невозврата. Предстояло бликануть ещё раз - и мывыпадем из привычной реальности. Анна отключила связь. Я знал, она кудесничала с торсионами, придумывая кораблю наряд для особого случая. Если я правильно понял, она собиралась ради "Певня" протащить в зону эпсилон кусок нашей вселенной. Мне предстояло лететь, находясь внутри рукава, выворачивавшегося вокруг моего корабля. В фантазии второй белль не откажешь!
   Анна явилась в кубо-кубо неожиданно и застала меня врасплох Я, уставившись потолок, ковырял в зубах, разомлев в ожидании, с ногами на спинке пилотского кресла. Я вздрогнул от неожиданности и чуть не свалился на палубу, и наблюдал, как строгая вторая белль включила связь, только чтобы бросить в крайнем волнении:
   - Поспешите, Тимох! Не пойму, в чём дело, но ещё несколько часов, и будет поздно! Берегите нить!
   - А как быть с Ветером? Он тут нужен, как листья прошлой ночи...
   Я хотел предложить ей забрать верзилу на "Иглу-2", и совсем не хотел, чтобы рыжий торчал бок обок с льдинкой в тесном челноке. Но всё это уже не имело никакого значения, потому что белошвейка выключила связь.
   Вот такое нежное вышло у нас прощание...
   Я решительно положил на курс "Певня", и межпространственник, развёрнутый кормой к далёким, но таким родным, звёздам, нацелился в то, что вряд ли можно назвать пространством: в эпсилон.
  
  ***
  
   - Подтвердите заказ на дальнюю связь! - дежурным голосом потребовала девушка на другом конце линии.
   Я отчитался:
   - Полковник Звёздного флота в отставке Петре Браге, код... личный номер... Связь с Ксантиппой Левински, Звёздный флот-бета, корабль экстра-класса "Галера", код... личный номер...
   - Спасибо! - стандартно поблагодарила девушка. - Освобождаю канал для вас. Приятного общения!
   В кубо-кубо из мозаики цветных пятен сложилось лицо Ксантиппы. Связь наладилась и Кса увидела меня и мальчика со мной. Кса сделалась доброй бабушкой и, улыбнулась тому, кого я удобно устроил на коленях: трёхлетнему эфебу пропавшего патрульного пилота. Она умела быть приветливой, и я это знал.
   Я чувствовал себя полностью развинченным, потому и взял с собой Рейнясу - чтобы не раскиснуть перед Ксантиппой. Дети держат нас на плаву, вынуждая заботиться о своих маленьких вертлявых эго.
   Тимох, опекун мальчика, стартовал в зону эпсилон и до сих пор не вернулся.
   Я знаю системы патрульного корабля, как свои пять пальцев: ресурс "Певня" закончился сутки назад, здесь без вариантов, и это серьёзный повод оплакать судьбу честного парня.
   И ведь не кто-нибудь, а я благословил Тимоха на этот полёт!
   Многолетние разговоры с Ксантиппой каким-то уму непостижимым образом вселили в меня ложную уверенность, что полёт за точку невозврата - дело не безнадёжное. Странно признаваться в этом, но я так думал. Уж не знаю, откуда жила во мне эта подспудная уверенность, но без влияния весёлой рыженькой куколки Кса тут точно не обошлось. Она вообще часто говорила о невозможном, как о простом и будничном. Кто знает, как воспитывают белль на "Галере"? Может, им по работе положено с утра успевать поверить в сотню невероятных вещей?
   Но теперь я смотрел в лицо наставницы белошвеек и не видел ни малейшего намёка на добрую весть. Похоже, мы впали в маразм, с лёгким сердцем позволив тем, кого любили, стартовать в эпсилон. На верную погибель отправили, глазом не моргнув. "Мы", потому что я знал, что Ксантиппа разрешила второй мастерице обеспечивать полёт "Певня". Вторая белль шила наряд Тимоху до точки невозврата и не удержалась на ней. Следовательно, и эта белль ушла в тёмную пыль. И ещё до меня дошла смутная история с каким-то парнем, воздыхателем первой мастерицы, прибившемся к этой парочке. Итого, на нашей совести - три загубленные жизни.
  
   Я прибегнул к проверенному средству. Я прекрасно отдавал себе отчёт, что задену самолюбие Ксантиппы, но более верного способа расшевелить её и узнать правду не существует. Я сказал в экран:
   - Кса, ты, лучшая белошвейка из лучших, не можешь предпринять хоть что-нибудь? Нет, я отказываюсь поверить в это!
   Но Ксантиппе тоже несладко.
   Она ответила глухим голосом, и я почувствовал себя старым тупым идиотом. Безнадёжным романтичным придурком, маразматиком, толкнувшим парня на авантюру со спасением белошвейки...
   - Увы, - ответила мне Ксантиппа, - из эпсилон ещё никто не возвращался, полковник Петре. Вы знаете это не хуже меня.
   Вот что сказала наставница белошвеек.
  
  ***
  
   ...Я оставил Анну в опасной близости от зоны.
   Она настояла. Беспокоилась за натяжение нити.
   И я знал, что до последнего вздоха, или чего ещё там (кто знает, что эпс делает с человеком?), я буду думать об Анне.
   И о Мрие, конечно - я же полетел за молочно-белой девушкой Мрией, по которой сохнет краснорожий парень, запертый в жилом отсеке вместе со сменным бельём, капитанским кителем и половиной припасов еды, питья и иланской жвачки.
   "Певень" преодолел границу в месте, где границ не могло быть по определению. Но я, подвешенный в венце, соединяющем корабль и пилота в один биоэлектронный мозг, мог поклясться - межпространственник оказался по ту сторону привычного физического мира.
  Зону условились считать межатомной пустотой: вселенной внутри вселенной. Человечество смирилось с существованием эпсилон, убаюкав себя теорией непостижимости субатомного мира. Возможно, сейчас я ощущаю, как "Певень" вращается на нейтронной орбите...
   Последнее, что я успел сделать: проверил, заполняется ли архивная память корабля? Если зона когда-нибудь будет изучена, подробности полёта "Певня" послужат чужому исследовательскому любопытству...
   ...и в следующее мгновение содрал с себя все биоразъёмы, повинуясь инстинкту выживания. И годы выучки оказались бессильны. Минуя зрение, слух, все остальные чувства, пришло понимание: корабль окружило небытие - тоскливая, кажущаяся мягкой на ощупь, всепоглощающая несть, в которой ощущаешь всеми фибрами души отсутствие всего. Сущее - свет, звук, движение, усилие, стремление, мечта, надежда, жизнь, энергия - всё осталось за точкой невозврата...
   Я вопил, точно зная, что Анна не слышит и не слышит никто.
   Меня охватило безумие и, значит, жизнь в тот момент ещё была во мне, ведь мёртвые не сходят с ума.
   Я бился головой о переборку, снова орал, слушая содрогающийся "Певень". Я вошёл в состояние эмоциональной глухоты и отчаяния, и пялился на приборы, не понимая - что есть всё это? Я словно выворачивася в себя, вылупливаясь из небытия в новой вселенной.
   Сами собой включались и выключались корабельные системы, гасло и вспыхивало освещение. Потом, среди надрывного воя "Певня", я уловил звуки за переборкой, совсем рядом. Прислушался, и сознание стало возвращаться: под люком с другой стороны от такой же беспросветной тоски скулил и выл мой пленник.
   И разжались тиски ужаса.
   Я вытер слёзы и сопли, вовремя вспомнил про гигиеническую салфетку, и с её помощью принял вид мужественный и непоколебимый. Салфетку сунул под мышку: под правую, затем под левую. Я был мокрый, как афалина, салфетка не помогла, нужна была, по меньшей мере, дюжина промокашек, но, чесслово, сейчас не до того.
   Мы переговорили с Ветером, разделённые дверью.
   Похоже, от звука человеческого голоса его тоже перестало штырить от страха.
   Мы заключили мирное соглашение, и я открыл ему дверь, чувствуя, что возвращаюсь в адекватное состояние.
   Ветер был тише полуденной травы. Он полез обниматься и мы вместе пустили скупую мужскую слезу, оплакивая себя и наших женщин. Наших - условно. Льдинка не была моей женщиной, но разве важны формальности для двоих самоубийц?
   Теперь я почти осмысленно управлял кораблём, вернее, пытался отследить полёт "Певня". Снаружи не поступало ни единого килобайта информации. Ни единого сигна - ничего там, снаружи, не было.
   Я снял венец управления, сложил пальцы в мудру и отрешился от ситуации. Я размышлял о том, что когда-то, единственный из потока курсантов, отваживался ходить по тросу на высоте десяти палуб. Просто нашёл секрет, позволявший проделывать этот трюк, сводивший с ума остальных. Надо ощущать себя и трос под ногами исходной точкой, и тогда высоты не существует. Есть ты и узкая опора, которую ты можешь вообразить сколь угодно надёжной и основательной.
   А что имеем сейчас?
   Представим, эпсилон не существует, есть только я и верный "Певень". По словам Анны, белошвейки приближают звёздную систему. Выходит, белль тоже считают свой челнок точкой отсчёта. Их учат верить, что они подтягивают к себе звёзды, вместо того, чтобы объяснять, что на самом деле, Звёздный флот двигается к своей цели, несомый изобильной энергией межзвёздной пустоты, свёрнутой, скрученной, неимоверно сжатой, стремящейся развернуться обратно.
   Итак, если мой корабль - центр этого мира?
   Если эпсилон даже не мир, если в нём нет ничего, я - центр пустоты. Возможно даже первородное яйцо в пустоте, первый импульс, причина всех причин в непостижимости полного отсутствия...
   Дальше этого вывода дело не двинулось, и я прервал медитацию.
   Тем более, не стоит провоцировать галерца отложенным в сторону венцом - этот парень своё не упустит. Ветер занят, сопит, регулирует второе кресло, подгоняя его форму под свою стать. Кресло вряд ли переживёт такую экзекуцию.
   С чужаком надо держаться начеку. А когда начеку - тут не до поисков истины.
   И даже не в этом дело. Нечего врать себе: я не в состоянии подстроиться под эпсилон. Две женщины, две переменные, усложнили моё уравнение, сделав задачу нерешаемой. Я подвешен на нити между ними. Одна из них - цель, другая - опора, точка крепления к привычному миру. Уж если кто-то и есть центр пустоты и начало всех начал, так это первая белль, - не я.
   Я испытывал неприятное, почти физическое чувство ускользающего от меня прозрения. Вот, ещё немного, и я пойму, что такое эпсилон...
   Тем временем Ветер деловито завис над пультом.
   Пришлось извлечь хлыст и поиграть им по спинке кресла. Это мой корабль, и нечего совать руки, куда не надо.
   Оказалось, он намеревался запросить изображение наряда.
   Я решил, что это разумно, и запустил программу. "ЮН" выстроил хаос линий. Я почти уверился, что мозг корабля сдался. Венец пусто звенел, контакта с электроникой корабля не было.
   Вдруг на экранах "Певня" поплыла чёткая графика: корабль находился внутри кокона, состоящего из мелко переплетённых спиралей.
   Неожиданное зрелище.
   Таких нарядов мне видеть не приходилось.
   - Смотри, - кивнул Ветер, влипая в монитор, - да он растягивается!
   - Кто?
   Ветер даже поперхнулся от возмущения:
   - Смотри на завитушки (он так назвал спирали) наряда: их натяжение растёт.
   Кубо-кубо показывал микроскопический патрульный корабль, паривший, как одинокий цитрозус, к которому привязали нить. Патрульник натужно тянул эту нить внутри наряда, уходившего в безразмерность и безграничность с одной стороны - откуда прилетел корабль, и сужавшегося в узкий "рукав" в другую сторону - в эпсилон.
   Я видел, как растягивается плетение нашего кокона, в середине которого двигался "Певень", и ограждавшая корабль сеть, выдвигаясь всё дальше в эпислон, истончается и редеет по курсу корабля, вытягиваясь в попытке обеспечить пространство для продвижения вперёд.
   Ветер застонал:
   - Наряд вот-вот разорвётся, Анна не успевает за нами! Ты где её оставил?
   - В точке невозврата...
   - Это конец! - завопил Ветер, подскакивая в кресле и размахивая ручищами. - Не заметит, как и её затянет в эпс - мы же в связке!
   Ветер раздражал бурной экспансивностью.
   Я чувствовал себя разобранным на атомы и собранным вновь, но неудачно: ощущения были, как при перегрузке с небольшими значениями, но след потрясения от встречи с зоной эпс давал знать о себе загнанным глубоко внутрь, под контроль разума, животным ужасом.
  Эпсилон подавлял.
  В довершение всего, изнутри меня грызла тревога за вторую белль, и галерец только усилил эту тревогу.
   - У нас есть ещё десять минут, - сказал я. - При такой скорости натяжения наряд просуществует десять минут, я сделал расчёты.
   - Какие такие расчёты? - саркастически спросил галерец. - Чего рассчитывал?
   - Энергетические напряжения и скорость их угасания. - Я показал на сетку наряда вокруг корабля. - Или ты думаешь, что "Певень" летит в рукаве вязаного свитера?
  
   На исходе десяти минут мы с Ветером откинулись в креслах и зажмурились. Впервые у нас наметилось полное единодушие по поводу того, в каком положении лучше умирать.
  
   Что-то подкинуло меня на месте, я оторопело уставился на экран: наряд виден чётко, спирали сжаты, словно мы вернулись к началу пути, но! Путеводная нить - исчезла!
   - Где? Где она? Где? - запаниковал я.
   В какой момент я проморгал нить?
   С какой стороны вижу наряд?
   С внешней?!
   - Мы по-прежнему внутри защитного кокона, - пробормотал Ветер. - Разуй глаза и соображай: наряд теперь сплошь красный. Анна знает своё дело. Она сплела защиту из путеводной нити, больше-то здесь работать не с чем. А раз так, получается, она всё-таки подтянула челнок Мрии навстречу нам, ей удалось. Мы где-то рядом, но надолго нити не хватит. Капитан, я - на выход!
   Он ломанулся на меня без предупреждения.
   Он знал, что я не позволю выйти из корабля, что это нелепо, лететь в скафандре, не выяснив местоположение "Иглы-1" относительно "Певня", и что вообще нелепо лететь в скафандре, - и он бил, чтобы свалить.
   От парня, который планировал угнать патрульник ради подружки, жди только подлости. Я оказался проворней.
   Хлыст безжалостно прошёлся по лицу галерца, потом удар хлыстом в пах, потом по колену и локтю - точно по нервным узлам. Краснорожий свалился, как подкошенный. Я приковал галерца, и с наслаждением, как следует, попинал ногами, не испытывая ни малейших угрызений совести.
   Отдышался, включил все каналы связи.
   Эпсилон молчал.
   Наряд снова растянулся до предела: привычная вселенная, вывернувшаяся с нами в зону эпсилон, доживала последние мгновения.
   Я лихорадочно перебирал варианты. Выход наружу я исключил. Спасение лишь в том, чтобы не покидать патрульный корабль.
   Связи с Мрией нет. Но, пока "Певень" и "Игла-1" в остатках одной вселенной внутри кокона, между ними возможна связь, и законы физики должны работать хоть в какой-то своей части...
   Мне бы сюда "АДРОН", ведущий корабль Анны!
   Я заложил программу в "ЮН", перегрузив его интрефейсы до предела, да так, что поблекли все мониторы и бессильно повисли биоразъёмы венца. При полном отсутствии внешних данных мозг корабля вынужден был довольствоваться только математическими расчётами.
   Я надеялся на то, что "ЮН" не ошибётся.
   Или ошибка не будет фатальной.
   Впрочем, мне никогда не узнать об ошибке. Я или не получу результат вообще, или получу его, но не смогу проверить его правильность. .......................................................................................................................
  
   Глава двадцать первая
   Стратегия нового мира
   ..............................................................................................................
  Тимох опустил голову.
  Слишком много новостей за одно утро. Шокирующих новостей.
  Древесный лист на ветке перед ним затрепетал без ветра. Иланец заметил трепетание.
   "Мне здесь не место, вот что значит беспокойное дрожание, нерв леса, - подумал Тимох. - Что не так во мне? Или, наоборот, не во мне дело, просто я действительно должен быть в другом месте?"
   Лист успокоился.
   "Уяснил", - сказал себе бывший патрульный пилот, без пяти минут капитан "Галеры" и руководитель враждебной белошвейкам партии "Сила".
  
  Лесорубы всё сделали как надо.
  На свежей могиле высажен чёрный ирис.
  На планете-матери есть город, в котором лет пятьсот пытались вырастить этот цветок, чтобы непременно чёрного цвета - как на городском гербе. У них ничего так и не получилось. Тот город называется Флоренция - значит, "Цветущая". На Ило тоже есть своя Цветущая, на восточном архипелаге. Только ирис на эмблеме здешнего города белый. Чёрные на этой планете не в диковинку. Когда заселяли планету, понадобилось много чёрных цветов...
   Пожалуй, Анна сто раз права...
   Анна.
   Анна.
   "Где бы ты ни была, знай: мне без тебя - никак. Жду, драгоценная стрелочка моя!"
   Ему показалось, в небе Ило Семилунного приветливо блеснул звездолёт.
   Показалось.
  
   Семь керамических рюмашек для собравшихся за поминальным столом. Рядом ещё три рюмки. Эти останутся нетронутыми...
   У ребят лесорубов суперская чача.
   Душевная.
   Терпко пахнет стол, древесный горбыль, застланный в два слоя широкими лентами поминай-травы. На поминай-траве рядом с хлебом - маслянистые ктитты и сочные луковицы фра. Старые синие луковицы фра ядрёные, жгучие. Белые, молодые, - почти без шелухи и сладкие. На плетёном блюде горой улитки, запечённые в глине, на другом блюде - обжаренные на открытом огне корни сыти. Нынче завтрак поздний...
  
  Солнце высокое, но не злое. Душно. Видно, к вечеру опять соберётся дождь.
  
   У ребят лесорубов суперская чача.
   Ну, по второй.
  
   Хороших людей потеряли.
   По щеке пилота скатилась слеза.
   Ило!
   Да за что же так - строго?!
  
  
Оценка: 6.57*6  Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"